Папа под ёлку, или два чертёнка для босса

Лера

– А-а-а!!! – под задорную песенку Волка и Зайца, что лилась из динамиков по залам и этажам торгового центра, я летела вперед, растопырив обе конечности в стороны и сверкая ошалелыми глазами. И нет, я не подпевала, находясь в отличном настроении, оно, к слову, было так себе, а вот подвывала на одной ноте, пытаясь удержаться на ногах, да. – Спасите-помогите-е-е...

Но народ расступался, предпочитая дать мне дорогу, а не ловить какую-то бешеную девицу в тонком пуховике и на шпильках. Вот они-то меня и подвели в самый неожиданный момент, когда я шла по длинному коридору торгового центра и случайно ступила на скользкую дорожку. В смысле, пошла там, где только-только прошел уборщик, оставив влажный след на светлой кафельной плитке. Поскользнувшись на мокром, я полетела вперед, а дальше... дальше была лестница. И паника сразу подбросила мне вид моего распластанного у подножия лестницы тела.

Каблук жалобно хрустнул под пяткой, намекая, что использовать обувь не по сезону в декабре, да еще и пытаться прокрасться в ней по гололеду, сравни самоубийству, но до магазина я дошла вполне себе бодро. Даже сделала необходимые покупки, а потом... они меня подвели.

Ладно, признаю, у меня нет другой обуви, как и не предвидится средств на покупку новой. Возможно, в ближайшее время, когда найду еще одну подработку, что под Новый Год сделать абсолютно нереально. Особенно с учетом моего незавидного положения матери-одиночки. Хотя, почему незавидного? Пусть завидуют! У меня два прекрасных сыночка, два чудесных близнеца!

– Осторожнее, девушка!

Мой стремительный полет-проезд на одной ноге и с сумкой наперевес завершился фееричнее некуда. Впереди неожиданно выросла гигантская фигура в красном полушубке, в которую я благополучно врезалась, снова охнув от боли. Пакет по инерции полетел вперед, обвиваясь вокруг талии незнакомца, и две бутылочки с соком и лоток с яйцами встретились в нем, издав характерный «крак» и «хрумс». Я же оказалась сидящей на попе и таращившейся снизу вверх на...

– Санта?!

– Рудольф? – выдал этот... нехороший индивид, одетый под сказочного персонажа. При этом он выгнул белоснежную бровь и усмехнулся в окладистую бороду, которая скрывала всю его нижнюю часть лица. Только черные глаза сверкали смехом. С-с... зараза! Он точно смеется! Захотелось зареветь как маленькой девчонке, но я только выше задрала подбородок, демонстрируя все презрение к этому... нехорошему человеку, который – ладно, надо признать, остановил меня почти у лестницы и тем самым спас.

Я отпустила ручки пакета, содержимое которого уже было не спасти, и встала на колени. Сразу вставать на каблук опасалась, так как ноги до сих пор дрожали от напряжения.

– Помочь? – спросила почти над ухом, и я резко повернула голову, заметив, что незнакомец присел рядом, протягивая широкую ладонь с длинными красивыми пальцами. Ух ты, да он не брезгует походом к маникюристу, раз его руки выглядят не в пример лучше моих. Даже постеснялась принять помощь, так и пялилась на ладонь. А еще взгляд зацепился за тонкий ободок обручального кольца на правой руке, и гордость взыграла.

– Нет, благодарю, – сухо ответила я, поднимаясь и пошатываясь на одной ноге. Второй каблук пока был цел, но что ему помешает также сделать мне подлянку? Мужчина тоже поднялся и смотрел на меня каким-то странным взглядом – то ли насмешливым, то ли жалостливым?

Подняв пакет с пола, осмотрелась и заметила скамеечку среди раскидистых пальм, также украшенных к новому году мишурой и игрушками. Дохромав и опираясь только на носочек сапожка, плюхнулась на лавочку и заглянула в пакет. Вздохнула. Нести это домой уже не стоит, а на покупку нового нет ни времени, ни средств. Вернее, средства есть, но залезать в кредитку под новый год, когда на работе назревает сокращение и отдавать, скорее всего, будет нечем, не хотела. А дома ждут два «чокупила?» и как объяснять им, что мама не сможет порадовать их красивыми подарками, было выше моих сил.

– Может, все-таки помогу? – мужчина продолжал стоять рядом, рассматривая меня, и я приняла независимый вид, понимая, на что он намекает. Нет, нам чужого не надо, втроем справимся.

– Спасибо. Помогли уже, – я тряханула пакетом, в котором в очередной раз что-то хрупнуло, и со вздохом отправила его в корзину с мусором, что стояла тут же за пальмой. Ладно, куплю что-нибудь в магазинчике рядом с домом. Мои пострелята совсем маленькие, им еще просто нужно мое внимание в виде крохотных сюрпризов, поэтому они не требуют заоблачного и довольствуются вкусняшками.

– И все-таки я настаиваю, – он присел рядом, пристально рассматривая мою ногу. – Все же, это я стоял на вашем пути, иначе...

«Иначе, закончила бы свой полет под лестницей и в травмопункте». Он, конечно, промолчал, но вывод напрашивался сам собой, а мужчина меж тем быстро схватил меня за ногу, что я даже не успела и мяукнуть, и потянул за молнию на сапоге. Покалеченная обувь оказалась в его руке, а я только рот открыла от удивления – настолько ловко у него вышло. Я-то с утра едва смогла их застегнуть, так как замок давно был сломан, и застежкой служила обычная канцелярская скрепка. Боже, какой стыд! Он еще и в руках повертел его, рассматривая что-то. Нахмурился.

– Никуда не уходи, – то ли приказал, то ли попросил он, переходя на «ты» без всяких предисловий. И широкими шагами отправился к лестнице, что вела на третий этаж. Там, как я помнила, располагались магазины и отделы с товарами ценового сегмента выше среднего, которые мне по карману не были, но остановить незнакомца я не успела. Его красная куртка уже мелькнула и пропала где-то в районе четвертого этажа центра, где располагались уж совсем элитные бутики. Ну вот и зачем? Еще и сапог умыкнул.

Я снова вздохнула, оглядываясь по сторонам, и покосилась на свою ногу в капроновом носочке. Эх, мне бы сошла и простая обувь, чтобы хоть как-то доковылять до дома, правда, находился он в двух кварталах от центра, но я бы добежала быстро.

«Ну вот и зачем пошел куда-то?» – снова спросила себя, когда взор наткнулся на небольшой отдел обуви, где на полочке стояли простенькие угги. Вот! Они-то мне и нужны! Уже через пару минут я выходила в коротеньких сапожках, запихивая в сумку второй сапог. Повертела головой, выглядывая незнакомца, чтобы забрать у него свое «добро», но его видно не было. Дошла до той самой лавочки, вздыхая, что пришлось все-таки залезть в кредитку, но не босиком же идти, и задумалась, стоит ли подождать незнакомца в шубе Санты?

Дамир

Дурацкий вечер! Дурацкий спор! Утро тоже не радовало, и я – дурак, что не просто повелся на «слабо» от своих друзей, но еще и пошел выполнять задание. Голова до сих пор трещала нещадно от количества выпитого вчера, лучше бы думал о последствиях, когда соглашался спорить с этими...

Ладно, за язык меня никто не тянул – тут сам виноват, да и выглядеть в глазах друзей еще большим неудачником не хотелось. Они и так меня до сих пор жалеют, хоть и не показывают вида, что я ищу ту самую незнакомку, которую встретил несколько лет назад. Знаю, пора уже забыть, но она так часто является мне во снах, что сделать это практически нереально.

Но парни почему-то решили, что я достаточно «настрадался» и пора мне прекратить свой «целибат». Не знаю, кой демон дернул меня согласиться, но именно я сейчас стоял в дурацкой красной шубе, с вымазанными белым корректором бровями и глупой бородой, под которой все страшно чесалось. Еще и с женскими сапогами, купленными специально для незнакомки, нечаянно врезавшейся в меня в огромном холле торгового центра. А ведь я просто хотел, чтобы она подтвердила мое задание и исполненные условия пари.

– Да расслабься, Мир, подойдешь, познакомишься, спросишь телефончик. Может, уговоришь выпить утренний кофе, – поиграл бровями Жека, наш одноклассник. Вот у кого точно не было проблем с девушками, они, казалось, сами находили его и укладывались штабелями у ног. Да только я так не хотел, как и не хотел это чертово пари, из-за которого теперь стою как дурак посредине коридора и ищу взглядом темноволосое чудо, что случилось со мной сегодня. Ага и сапоги в руках. Идиот!

Просто я видел, как расстроилась девушка из-за сломанного каблука, да и одета она была явно не по сезону, что говорить о сапожках на тонкой подошве и каблуках, явно осенних, но без которых уйти она никак не могла. Тогда... почему я ее не вижу на той скамейке, на которой оставил?

Может, ошибся местом или этажом? Огляделся, но кадки с пальмами, украшенные серпантином, никуда не делись. Урна с мусором, в котором так и лежал сиротливо пакет с испорченной покупкой, тоже, кстати, по моей вине. Видел же, как она расстроилась и выбросила все в мусорку, только спросить, чем еще ей помочь, забыл. По виду девчонке не больше двадцати, студентка, наверное, вот и не слишком богато одета. Сам себя помнил, когда учился, хотя мои родители были в состоянии оплатить и учебу, и жилье, и деньгами помочь. Но я решил, что сам способен себе на все заработать и не брать от них ни копейки. И до сих пор жил по своим принципам, еще и родителям подкидывал иногда подарки.

Я сам должен решить свои проблемы, а не полагаться на других. Лишь однажды совершил ошибку, но все еще надеялся, что все можно, если не вернуть, но исправить.

Я сел на ту самую лавочку, в задумчивости рассматривая снующих по магазинам людей, счастливых, довольных, скупающих что-то в подарок на новый год и запасающихся продуктами, и решил, что пора возвращаться домой. Не вышло у меня ничего, а признать поражение перед друзьями... не страшно. Искать незнакомку нет смысла, а знакомиться с кем-то желания не было. Что делать с сапогами не решил, так как возвращать их не стану, а старый почему-то было жаль выбрасывать. Но и искать по городу его обладательницу... Я же не принц из сказки про Золушку, чтобы примерять всем встречным девушкам злополучный сапог.

Взгляд остановился на одном из отделов, торгующих различной обувью, от тапочек для дома до валенок с вышивкой. Кстати, надо было сразу заглянуть к ним, но ведь захотелось шикануть и пустить пыль в глаза девчонке, поэтому поперся наверх. Вот, Мир, тебе наказание за тщеславие.

Я уже поднялся, чтобы зайти и спросить продавцов, не заходила ли к ним моя незнакомка, когда взгляд упал на пол под скамейкой, где валялся листок бумаги, исписанный ровным почерком. Не знаю, что заставило меня его поднять, но я обратил внимание на надпись с одной стороны – «Санте». Отчего-то был уверен, что адресовано оно мне, а на обороте вторая строчка – «Верни сапог» и адрес с телефоном. Но бумажка была смята, явно с целью выбросить, только я ее все равно нашел.

Спрятав в карман, улыбнулся. Девчонка явно испугалась, что написала адрес, поэтому выбросила записку, зато теперь есть возможность найти ее, вернуть сапоги и попросить встретиться с друзьями. Просто, чтобы они, наконец, отстали от меня с шутками, что в любви мне совсем не везет.

Лера

Я торопилась, как могла, чтобы сменить соседку, которую попросила присмотреть за мальчишками ночью. Надо бы купить ей что-то в подарок, но теперь вставал вопрос ребром с деньгами. Зарплата не скоро, а еще и кредит возвращать надо.

К тому же мои новые угги оказались с тем еще сюрпризом. На морозе они превратились в... лыжи. При чем натуральным образом, когда подошва буквально окаменела на морозе, и я заскользила «коньковым ходом» по тротуару. Ну, ладно, глядишь, быстрее окажусь дома.

– Эй! Соседка! Айда, подвезу, я тоже домой еду, – послышался окрик из знакомой машины, что остановилась на перекрестке. Обернувшись, узрела соседа по дому, который работал таксистом на своей старенькой «короллке», которую ласково называл «коровкой» или «буренушкой». Наверное, потому что на черном кузове машины неизменны были только белые пятна шпатлевки, которые он пытался закрасить уже третий год.

Я развернулась и бодро потрусила к машине, припарковавшейся чуть дальше, чтобы не мешать движению. Хотя, скорее, не «потрусила», а «полетела», ласточкой вперед, взмахивая руками, точно крыльями. Ох, и подошва у этих... как их правильно назвать? Уггов? Угг? Уггей? Эге-гей! – хотелось крикнуть мне, но я точно приземлилась на заднее сидение авто. Сосед только покачал головой, глядя на мое раскрасневшееся лицо через зеркало заднего вида.

Дядя Лёня вывел свою «буренушку» на дорогу, посигналив в ответ какому-то водителю, и включил отопитель на полную мощность, чтобы я не замерзла. Я благодарно улыбнулась водителю и принялась рассматривать за окном яркие вывески магазинов и празднично украшенный город.

Моим пострелятам сейчас бы понравился вид из окна машины, даже наяву представила из забавные личики и сияющие темные глаза. В какой момент в памяти возникли совершенно другие глаза, чуть насмешливо прищуренные под кустистыми белоснежными бровями – явно же вымазанные какой-то краской? – не поняла, но пришлось старательно качнуть головой, прогоняя навеянный образ.

– А ты откуда в такую рань? – вырвал из задумчивости сосед, сигналя кому-то впереди.

– Подруга попросила подменить ее на смене, в ночь. Ей утром рано вылетать нужно было, – со вздохом пояснила я. Иногда я подменяла Ингу, с которой работали в одном магазине, только я на складе, а она в отделе продавцом.

Магазин был круглосуточным, но мало кто соглашался работать ночью, так как зарплата только в договоре указывалась двойная, а на деле... Хотя Инга работала, но все в магазине знали, что она любовница главбуха из нашего «головного» офиса, поэтому подруге, как раз, зарплату давали ту, что указана в договоре. Я же была рада любой подработке, поэтому соглашалась, когда у меня выпадал выходной на следующий день. Моя, в сравнении, даже с подработкой, была гораздо ниже, но поднимать детей на что-то надо, а брать работника с двумя малолетними детьми никто не горел желанием.

– Понятно. Она отдыхать, а ты – пахать. Умно, – резюмировал дядя Лёня, но беззлобно, так как и сам все понимал. Он тоже таксовал не от хорошей жизни, потому что в его возрасте даже аудитор с хорошим стажем почти нигде не востребован. Везде только молодых берут.

Я в ответ пожала плечами. В кармане неожиданно запиликал старенький телефон входящим сообщением, что «абонент снова в сети», и я набрала подругу.

– Алло, – нехотя ответила трубка томным голосом Инги, когда я уже собиралась сбрасывать четвертый по счету звонок. – Гранина, чего тебе?

– В смысле, «чего», Инга? – опешила я от наглости подруги, которой пыталась дозвониться весь прошлый вечер и все утро. – Тебя начальник вчера разыскивал, – проговорила в трубку, приглушая голос, так как дядя Лёня все слышал. – Ты почему ему не сказала, что улетаешь утром? А я осталась вместо тебя?

– А причем тут ты? Вообще-то, я с Катькой договорилась, а начальник это знает, – фыркнула в ответ Инга, и я опешила.

– В смысле?

– В коромысле, Лер! Тебя вечно не допросишься, то детей оставить не с кем, то... еще что-нибудь! Мне тебя уговаривать, что ли? – вспылила на том конце подруга. Похоже, теперь бывшая. – У тебя вечно упреки и условия... надоело!

– Что? Но подожди, Инга, – я едва могла подобрать слова, а еще внутри все жгло от обиды, – я же отработала сегодня...

– Вот с Катькой теперь и решай, – оборвала мой лепет коллега, – сегодня ее смена была, а то, что ты за нее отработала... Все, некогда мне! У меня регистрация. Прощай!

Трубка издала короткий писк, и я уставилась невидящим взглядом в окно, за которым куда-то спешили люди, радостно сверкали яркие огоньки, мчались машины. Жизнь не стояла на паузе, а вот я, похоже, где-то свою упустила.

Телефон снова завибрировал в руке, и я с недоумением уставилась на имя абонента. Начальник.

– Алл...

– Гранина? Вы уволены, – холодно сообщили мне, и я застыла в ступоре.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Можно узнать, почему? – голос звучал глухо, и я старательно сдерживала подступающие слезы. Да что за невезуха сегодня?! А еще было очень стыдно, что этот разговор, как и предыдущий, прекрасно слышал дядя Лёня.

– Ваши постоянные подмены плохо сказываются на работе всего отдела. Это недопустимо! К тому же, кто будет платить за разбитый ночью товар? Вы не досмотрели – значит, ваша вина. Завтра придете за расчетом и трудовой. Две недели можете не отрабатывать, приказ оформят задним числом.

– Но, позвольте...

– До свидания! – прорычала в ответ трубка и снова пискнула. Я опустила руку, в которой сжимала телефон, и бездумно смотрела в окно. Где я теперь работу найду? Еще и перед новым годом? А мне ведь за кредит платить, и ладно бы только тот мизер, что потратила сегодня на сапоги – там бы хватило и расчета. Но был еще тот, что я брала на лечение мамы в прошлом году. Ей точно отдавать не с чего, она сестру тянет одна, вот мне и пришлось. Что же делать?

– Ничего, девонька, прорвемся, – вздохнул спереди водитель, и я только уныло кивнула.

Дамир

Возле дома, указанного в записке, я оказался спустя два часа. Правда, половина этого времени ушла на то, чтобы смыть «боевой раскрас» от моих приятелей, которым, к счастью, не успел никого напугать. Вычислил примерное расположение подъезда, в котором находилась нужная мне квартира, и уже шагнул было к нему, когда до слуха донесся счастливый детский смех, а затем восторженный визг.

Голова сама повернулась на источник шума, а я заметил два пухлых колобка в одинаковых комбинезонах и абсолютно одинаковых шапках с помпонами. Я даже усмехнулся про себя, назвав их «двое из ларца». Малыши неуклюже бегали друг за другом, кидаясь пушистым снегом, и я снова улыбнулся, слыша заливистый смех.

Уже собирался пройти мимо, когда услышал мелодичный голос:

– Тим! Тём! Домой!

Из-за небольшой горки, которую, вероятно, соорудили сами жители этого дома, показалась стройная фигурка девушки, одетая в куртку и джинсы, а на ногах имелись какие-то смешные ботинки или валенки. Вот они-то и подвели хозяйку, которая через мгновение лежала на земле, отплевываясь от снега.

– Мама! – малышня мигом подскочила к ней, склонив любопытные носики, – ты не усыблась?

Говорили они сразу вместе, синхронизация при этом была отменной. Я уже собрался подойти, чтобы помочь девушке встать, когда она рассмеялась – заливисто, заразительно, притягивая к себе малышей.

– Нет, мальчики, мама просто решила полежать, – она звонко поцеловала обоих мальчишек в розовые от морозца щечки, и у меня в груди неожиданно заворочалось сожаление и, что говорить, легкая зависть. Я давно мог вот так же гоняться за своими сыновьями, но пока только гонялся за эфемерным шансом снова повстречать ту незнакомку, с которой свела меня судьба почти четыре года назад.

Я до сих пор не мог забыть ощущения стройного тела под моими ладонями, плавные изгибы груди, талии и бедер. Бархат ее кожи и сливочный вкус губ. А еще ее улыбку в полумраке номера, который в ту ночь мы делили на двоих. Манящую, но в то же время робкую и наивную. Ее жаркий шепот и тихие стоны, срывающиеся с губ в самый пик нашей страсти.

Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и с удивлением обнаружил, что стою один посреди двора, пялясь пустым взглядом куда-то вдаль. На том месте уже давно никого не было, странно, что я даже не заметил, как прошли мимо меня мама и детишки.

Снова тряхнул головой, уже удивляясь собственной не смелости и растерянности. Я ведь узнал ее, но теперь не мог решить, стоит ли мне идти следом, ведь, оказывается, у нее есть дети, значит, имеется муж. Правда, последний факт заставил нахмуриться сильнее, ведь девушка была одета очень легко и не только сегодня утром. Неужели, тому мужчине совсем все равно, что она может заболеть? Да и обувь... почему девушка ходит зимой в осенних сапожках? И вот, кстати, как теперь отдать ей подарок, что сейчас лежал в машине?

Но разве мне должно быть дело до того, как и во что одета чужая жена? И почему меня так неожиданно влечет к незнакомке, чье имя я даже не знаю?

– Эй, парень! Тебе кого? – у дверей подъезда, где по моим подсчетам и жила та самая девушка, стоял мужчина средних лет в слегка неопрятной одежде и, кажется, немного пьяный. На это указывал распахнутый ворот его затрапезной куртки и алый нос. На макушке была какая-то странного вида меховая шапка, а он сам напоминал мне почтальона Печкина из мультфильма про Простоквашино.

– Мне в сто пятнадцатую, – ответил, про себя решив, что все-таки нужно извиниться перед незнакомкой за то, что толкнул, и отдать сапоги. Я уже дернулся к машине, чтобы сразу их забрать и вручить, когда этот мужик неожиданно возник передо мной.

– А ты кто ей будешь? – подозрительно уточнил он, и я решил выдать первую попавшуюся версию, чтобы не вызвать подозрений. Возможно, это и не сосед вовсе, а, например, отец девушки – раз он сразу понял, о ком я веду речь. Ну, что не муж, точно, а то мне бы ее было откровенно жаль.

– Начальник я ее, вот, езжу, поздравляю с новым годом. Подарки развожу, – я указал в сторону стоянки с автомобилями, где остался стоять мой джип. Версию про начальника посчитал самой достоверной и выигрышной, что уж его точно спокойно пропустят дальше дверей подъезда.

– Ага, – хмыкнул себе в усы мужик, как-то странно и недобро прищурившись. – Начальник? – я кивнул. – Поздравляешь, значит? – снова кивнул, не понимая сути претензий и подозрений. Потянулся за ключами от машины, чтобы уже продемонстрировать «подарок» – эх, жаль, не знал, что тут еще и дети есть, тогда бы купил сладкие подарки. Впрочем, есть служба доставки, сейчас позвоню и все закажу, а потом сразу и отдам.

Достал телефон из кармана, чтобы сделать нужный звонок, когда услышал невнятное бормотание за спиной.

– Сволочь, ведь даже не стыдно! Перед девчонкой не стыдно совсем?! – я обернулся, удивленный его выпадом, а в следующий момент...

Лера

– Лер? Открой, это я – дядя Лёня! – голос из-за двери слышался глухо и, будто... виновато, что ли? Я удивленно уставилась на дверь, не решаясь – открывать или нет? Сосед, кажется, был слегка в подпитии. Я, конечно, не боялась, зная, что уж нам-то он не причинит никогда вреда, но сердце отчего-то заходилось в странном частом стуке, словно предчувствуя подвох.

– Мам, мам, кто там? – в голос пропели близнецы, подскакивая рядом со мной, и пришлось тихонько шикнуть на них, велев встать за дверью кухни. – Это тосьно Дед Молоз, – зашептал брату Тёма.

– Да не, он зе сказал, сто он – дядя Лёня, – рассудил Тим. Он улавливал все быстрее брата, из-за чего порой случались ссоры.

– Так, марш на кухню и сидеть там мышками, – строго велела я, – а то отправлю к бабушке Гале на перевоспитание.

Угроза, конечно, так себе, сомнительная, потому что «перевоспитанием» мама станет заниматься, скорее, моим, когда узнает, что я в очередной раз потеряла работу. Нет, ругать не станет, но будет долго вздыхать и предлагать вернуться домой, чего я точно не хочу.

Так, ладно, сейчас не время заниматься самоедством, у меня еще ужин не домыт и дети не доготовлены... тьфу, наоборот! Совсем сегодняшний день выбил из колеи.

– Что, дядь Лёнь? – спросила, открывая дверь. И тут же едва не уронила челюсть, а мои брови шевельнулись, исчезая в волосах.

– Ты это... соседка, не ругайся, ладно? И прости... не сразу понял, что не тот он, – дядя Лёня бочком протиснулся в мою квартиру, отодвинув меня с пути, и усадил на пол массивную тушу... какого-то мужика. Лохматого, небритого, больше смахивающего на лешего, чем на человека. Голова его свесилась на грудь, а сосед еще и сложил его руки на груди, как... в общем, неприглядная выходила картина. – Думал, твой этот плюгавый, а он... ничего так оказался.

– Э-э... подождите, ничего не понимаю, – прошептала я, от неожиданности хлопая глазами. Просто, когда вам в квартиру заносят неизвестное бесчувственное тело, вряд ли сразу сообразишь, что с ним. То ли в пьяном угаре, то ли без сознания, а то и вовсе не живой? Я даже слова все растеряла. Цензурные. А вот нецензурные так и рвались с губ, но останавливали любопытные носики, выглядывающие из-за двери на кухню.

– Прости еще раз, соседка, – прижав ладонь к груди, сосед по стеночке просочился обратно на выход и... был таков. А я осталась. Хлопать от удивления ресницами и рассматривать то, что... Вернее, того, кто остался лежать на коврике в прихожей.

– Ма-ам? А кто этот дядя? – спросил за спиной Тимка. Оглянулась, видя, что сыновья не устояли перед любопытством и едва не подпрыгивают от нетерпения на месте.

– А это Дед Молоз? – вторил брату Тёмка, разглядывая нежданного гостя с недетской серьезностью.

– Нет, дети, дяди ошиблись квартирой. Сейчас мама решит, кого лучше позвать на помощь и..., – я повернулась и снова посмотрела на бесчувственное тело. Угу, из мужчин на этаже только дядя Лёня, в остальных квартирах жильцы или на работе, или только женщины живут. И с чего сосед решил, что он направлялся ко мне, я его и вижу-то в первый раз?

– Так! Дети! Тима! Тёма! Марш в комнату и носиков не показывать! – скомандовала я, оглядываясь беспомощно в поисках чего-нибудь, чем можно на всякий случай отбиться от незнакомца. Взгляд падал то на детские колготки, то на... собственные, от чего внутри все опалило жаром стыда.

Протиснулась на кухню и примерилась к сковородке, стоявшей на плите. Нет, тяжелая, да и руки подрагивали от напряжения и страха. Эх, а та, что поменьше, стояла сейчас в мойке, но не бить же грязной посудой. О! Возьму скалку, она новая, силиконовая. Бить будет сильно, но мягко.

Пока решала, чем вооружаться, и вернулась в коридор, над мужчиной уже склонялись две темноволосые головки, что-то между собой обсуждая. Не успела и рта открыть, чтобы возмутиться, когда послышалось перешептывание мальчишек.

– А я говолю – Дед Молоз. Только его олени из саносек вылонили, – Тёмка, как всегда, верил только в чудеса, в отличие от рассудительного Тимура. Я сама перевела взгляд на мужчину, разглядывая его лицо с прямым носом, волевым подбородком, покрытым темной щетиной, и красивыми изогнутыми губами. Чувственными, сказала бы Инга, которая считала, что губы – главная красота мужика. Вернее, его основное оружие. Мотнула головой, прогоняя странное ощущение – что я бы испытала, поцелуй он меня?

– У-м-м, – простонали те самые губы, вернее, их обладатель, заставляя меня напрячься и мгновенно подскочить к детям, задвинув их за спину. Скалку взяла наизготовку, готовясь в любой момент обрушить ее на голову незнакомца за нарушение границ моего крошечного суверенного «государства». – Черт!.. как же больно!

– Дядя Молоз, лугаться пли детях неззя, – наставительно выдал Тимур, выглядывая из-за моей спины.

– Что, черт возьми, происходит? – прорычал он, хватаясь за затылок и морщась. Второй рукой прошелся по подбородку, потирая его. Только сейчас я заметила стремительно наливающийся синяком след. – Этот дед приложил меня как сопливого мальчишку!..

– Дядя, мальчики сопливыми не бывают, – наставительно поддакнул уже Артём. Мужчина поднял голову, морщась от боли, и посмотрел на нас мутным взглядом.

– Так, дети! Я где сказала вам сидеть? – опустила скалку, оборачиваясь к детям. Пока опасности от мужчины я не чувствовала, но мальчишек стоило все же держать подальше от него. А еще гордость брала, что мои маленькие мужчины не испугались и отстаивают свою мамочку.

– О-м-м, – снова застонал мужчина, и посмотрел на свою ладонь, которая... Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Скалка с тихим «шмяк» оказалась на полу.

– Кровь... у вас кровь, – прошептала одними губами, онемевшими, кстати, что едва шевелились.

– Мама у нас клови боится, – тут же высунулся Артём, обнимая меня за бедра и смотря снизу вверх. Мужчина вдруг нахмурился, сжав ладонь в кулак, и посмотрел на нас.

– Сейчас... сейчас, простите мою слабость, – я потрясла головой, пытаясь прийти в себя.