Параллели

Предисловие

Я сжала дрожащими пальцами лист бумаги, покрытый алыми пятнами.

- Нет, этого не могло быть! Это неправда! - моё сознание отчаянно цеплялось за эту мысль, стараясь сохранить себя в целостности и адекватности.

Но трясущиеся руки, сбившееся дыхание и красные пятна, так похожие на кровь, что, казалось, пахли железом, твердили о реальности происходящего, о том, что его больше нет.

- Или, может, никогда и не было?

Я отмахиваюсь от навязчивой идеи собственного безумия и снова перечитываю письмо. В нём говорилось, что нас больше нет. Его больше нет! И всё моё существо протестовало этому. Разве могла я, совсем недавно получившая выстраданную и заслуженную награду, опять оказаться брошенной в бездну страданий?

- Несправедливо!

Но мир вообще не особо справедлив был со мной, начиная с первого дня моей самостоятельно жизни.

Я снова и снова перечитывала письмо, вслушиваясь в биение своего сердца и пытаясь интуитивно дотянуться до своего возлюбленного. Моё сердце должно было почувствовать ложь, оно должно было пропустить удар или сжаться, отреагировать хоть как-нибудь! Но… оно молчало.

Комок подавленных рыданий застрял в горле и не позволял сделать вдох, который должен был наполнить мои лёгкие и кровь кислородом. А мне нельзя было плакать навзрыд, размазывая по лицу слёзы и слизь.

Меня могли услышать. Это было бы наихудшим исходом сегодняшнего дня. Он никогда не поощрил бы подобное. Он скорее умер бы, чем позволил кому-то сломить его дух. Только я была лишь слабой и запуганной девчонкой, совсем не воин и не предводитель, никчёмная и непригодная ни к чему, способная лишь смотреть на алые пятна и стараться не выдать своей боли.

- А… - едва слышно…

Я смогла справиться с собой и сделать короткий вдох, который сорвал с моих губ лишь негромкое эхо заглушённых рыданий.

- Ты что-то сказала? - моя подруга последних недель, одетая в шелка нежно-фиолетового цвета, повернулась ко мне и обеспокоенно заглянула в глаза.

Невообразимо хотелось промолчать. «Да» означало бы, что письмо слишком тронуло меня, и сорвало бы последнюю преграду между явными страданиями и попытками не поддаваться эмоциям. «Нет» привело бы к откровенной лжи. Мне нужно было удержаться где-то между этими крайностями.

- Прочти, - я протянула девушке письмо...

Пролог

Ведун, носивший имя Большой Змей, всматривался в небосвод и хмурился в попытке начертать какой-то знак в воздухе своей кривой, обросшей мхом палкой. Руки старика дрожали. Палка то и дело опускалась на ещё размягчённую недавним дождём землю.

- Это в конце-концов невыносимо… - Большой Змей ворчал сквозь зубы, но не прекращал своего странного занятия.

Мальчик, сидевший чуть поодаль у дерева, наблюдал за действиями старика и пытался пальцами на земле нарисовать символ, который старательно выводил его учитель. У ребёнка тоже не получалось. Мальчик злился, откидывал со взмокшего лба чёрные длинные пряди, снова и снова падавшие на лоб. Возможно, в порыве гнева, мальчик бросил бы странное занятие сам, однако учитель остановил его раньше:

- Остановись, наконец, Беспокойный мальчишка. Никогда тебе не повторить эту сиггилу, не понимая моего замысла.

Ведун отбросил в сторону палку и подошёл к ребёнку, раздражённо смотря на своего нерадивого ученика — самого неусидчивого и болтливого, раздражающего и от этого очаровательного в детской непосредственности. На него хотелось злиться, но едва начнёшь, губы сами расплываются в улыбке.

- Почему, Большой Змей? - спросил мальчик, подняв на старика свои большие синие глаза, в которых тут же отразились тысячи звёзд, приняв глаза ребёнка за бескрайнее ночное небо.

- Я чертил разные знаки, Ахоут, - с улыбкой вздохнул ведун. - Ты не понял этого. Твой разум и руки слишком беспокойны! Тебе давно пора стать мудрее, а не ровняться на сверстников.

Старец ласково растрепал чёрные волосы мальчика, а затем поковылял к брошенной в траву палки. Без посоха ведуну было крайне тяжело, иной раз он едва передвигал ноги.

Ахоут, не послушав учителя, вновь принялся водить пальцами по земле, пытаясь вспомнить, какие символы изображал старец и значение каких из них ведун уже объяснял ему.

- Я же сказал тебе, хватит! - учитель поднял свою палку и вновь повернулся к мальчику, и едва его взгляд коснулся Ахоута, как тонкие губы сами собой расплылись в улыбке. Всё его морщинистое лицо и глубокие черные глаза, казалось, выражали высшую степень радушия и тепла.

- Ты зря так себя мучаешь, мальчик.

Отчасти Большому змею было жаль малыша, чьи старания не могли увенчаться успехом.

- Я буду очень плохим шаманом, дедушка, - со слезами в голосе произнёс ученик великого Змея.

- Тебе и не надо быть шаманом, мой мальчик. Твоя миссия в другом, и звезды - свидетели, я не обманываю тебя, - ведун с трудом опустился на землю рядом с Ахоутом. – Слушай меня и запоминай. Грядёт рассвет, и ты будешь сидеть у его истока в образе каменного ворона. Когда на Севере вспыхнет пламя и засияет среди ветвей южного леса, ты должен сберечь его в корнях векового дуба.

Мальчик прикусил губу, пытаясь понять, серьёзен ли старый ведун. С одной стороны, шаманы никогда не шутили. Пусть лишь немногим из них подвластна сила обращений (эти-то и назывались ведунами), но грядущие события они всегда предсказывали предельно точно, пусть и несколько запутано. С другой стороны, такого старого шамана-ведуна, как Большой Змей, нужно ещё поискать. Половина племени была уверено, что у старика давно наступил маразм. Он постоянно говорил о расцвете и о диковинной Белой Пантере, что позволит им выбраться из заточения и вести нормальную жизнь, к которой стремились все 4 племени: открыть нормальные школы и организовать больницы, построить дома не из валежника, а из камня.

- Большой Змей, почему ты выбрал меня своим учеником, если я никогда не стану шаманом? - наконец, спросил Ахоут.

- Чтобы подготовить тебя ко встрече с пламенем. Я говорил тебе это неоднократно! И имя её ты должен был выучить наизусть! Её имя будет…

- Белая Пантера, - скучая, закончил мальчик.

- Беспокойный ребёнок, ты опять меня перебил! – воскликнул ведун и дал ученику лёгкий подзатыльник. – Так от тебя точно не будет толку! Слушай меня и запоминай, это всё, чего я хочу от тебя.

Минуту молчали. Мальчик поджимал губы, обижаясь за незаслуженное наказание, а старик хмурился, подавляя в себе гнев и разочарование. Наконец, ведун продолжил:

- Она будет Пантерой - альбиносом, но не цветом кожи или волос девушка будет бела, а тем, как сильно будет отличаться от нас и как сильно её будут ненавидеть за наш дар. Её прозовут Белой, хотя достоинства девушки позволят племени выбрать любое другое имя, - и вдруг голос старца перешёл в горячий шёпот, словно в бреду Большой Змей наклонился к ребёнку и проговорил. - Ты должен спасти её, Ахоут. Ты должен охранять её, мой волчонок, и быть её другом тогда, как другие будут врагами, и...

- Волчонок, дедушка, ты сказал волчонок? Я буду Волком? Я буду не шаманом, а ведуном? – вновь перебил старца мальчишка, выдернув пожилого человека из бредового состояния любого здравомыслящего предсказателя. Старик тут же замкнулся, поняв, что оговорился и приоткрыл завесу будущего своего ученика. Знать своё тотемное животное не возбранялось, но и не поощрялось. Считалось, что знание хоть одной из трёх возможных животных форм приведёт к беде. Хотя Ахоут не любил зацикливаться по таким мелочам, как старушечьи байки.

Большой Змей пожевал нижнюю губу, раздумывая, сказать ли мальчику правду или позволить строить догадки. На его взгляд не было ничего плохого, если ребёнок узнает тотем, плохо, если он начнёт им хвастаться. Тогда животное может отвернуться от своего возможного хозяина и не стать его покровителем. А ещё очень плохо, если мальчик отвлечется и забудет о пламени и не выполнит свою миссию. Старец встал и отошёл от ребёнка, вновь вглядываясь в небеса. Быть может, звёзды подскажут, как поступить ему?

Четвёртое декабря. За час до...

В этом году декабрь выдался особенно холодным, таким, что даже нам, жителям 5-го региона, приходилось кутаться в шубы и надевать самые тёплые шапки и перчатки, сделанные из специального не пропускающего холод и воздух материала. Я, надевшая красное пальто и шапку ему в тон, не была исключением из общего правила.

Снег кружился и падал крупными хлопьями на проезжающие мимо электромобили, людей и пробегающих мимо домашних животных со специальными чипами, которые помогали питомцу вернуться к семье. Я ждала на остановке Клару. Мою подругу, которая ежедневно забирала меня в школу, а затем завозила домой. Не знаю почему она шла на это, просто так повелось. Мы с Вейр были неразлучны с нашей первой встречи, когда маленькими девочками пришли в школу и оказались в одной группе.

Ожидание, длившееся не более 2-х минут завершилось появлением дорогого чёрного электромобиля с золотой фигуркой на капоте. Клара любила дорогие машины. А ещё она любила прибывать вовремя.

Дверь неспешно отодвинулась в сторону, позволяя мне сесть внутрь.

- Привет, - я скромно улыбнулась.

Клара же в ответ обрушила на меня шквал эмоций, угрожая утопить в любви и оптимизме:

- Алексия! Вот и ты!

Она бросилась ко мне на шею, будто мы не виделись вечность, и я аккуратно похлопала её по спине. Такие яркие выражения чувств к другому были для меня всегда неожиданностью и сбивали с толку.

- Да-да…

Клара заглянула мне в лицо. Похожие на оливки, её глаза выражали искреннее беспокойство.

- Голова болит?

Я отмахнулась. Конечно, дело было не в этом. Клара тут же нахохлилась и отвернулась к окну, будто однообразный белый пейзаж был значительно интереснее, чем моё общество. Но таким уж человеком я была: немного замкнутым, немного скромным, немного зажатым, немного пугливым. Вызвать у меня яркий отклик мог только спор, в котором я заведомо была победителем, так как обладала большим знанием.

- Эй, Клара, - я негромко позвала девушку и аккуратно коснулась её плеча.

- Что? - она огрызнулась, но я знала, что это не всерьёз.

- Может, расскажешь мне об…

Я закусила губу, чтобы не назвать запретное имя школьной любви подруги. Ведь тогда её уже не остановить. Будет рассказывать о нём до тех пор, пока у меня не свернутся ушки в трубочку.

- Ты хочешь сказать, что я могу рассказать об…

К счастью, закончить она не успела. Электромобиль тряхнуло, будто он врезался в сугроб и плотно завяз в нём. Но мы обе знали, что причина остановки не в ошибке водителя, а в том, что мы прибыли на место.

Я первой покинула машину, попрощавшись с водителем вежливым кивком, и поспешила присоединиться к ребятам, что ожидали нас у ворот. Наша группа — несколько человек, объединенных для сегодняшней экскурсии в самом сердце Северного региона, стояли напротив Ледяного Замка Современной Науки, который все ласково звали Лезас. Академия находилась на территории заповедника, который простирался до самого ледяного пика и оканчивался соснами, уходившими своими стволами в океан. Лезас включал в себя несколько корпусов, в том числе музей, отдел борьбы с мутациями, экологическую лабораторию и технический отдел. Во главе академии стояли два её основателя — генетики Фридрих Мел и Джозеф Яр. Последний, помимо научной деятельности, часто посещал школу, и я была знакома с ним лично, как и другие ученики. Он всегда ратовал за внедрение в учебные классы новейших технологий и поддерживал любые интересы учеников.

Лезас всегда у меня вызывал восхищение и какой-то детский восторг. Он издалека напоминал замок, и можно было представить себя сказочной принцессой, которая торопиться на бал. Высокие башенки на каждом корпусе, треугольные окна, чугунные ворота, окружённые кирпичом старинной стены, которая смогла пережить конец света, делали Академию особенно внушительной.

- Пятый регион? - спросил подошедший к нам юноша в чёрном пальто и широкополой шляпе.

- Да, - наша сопровождающая, мадам Элла Яр, подала руку и приветливо улыбнулась сотруднику академии. - А Вы, должно быть, Иоан? Муж так Вас и описывал. Очень целеустремленный юноша в дурацкой шляпке.

Мысленно я закатила глаза, оценив полное отсутствие такта у женщины, которая выполняла роль нашего учителя и жены одного из самых выдающихся учёных столетия.

Юноша немного покраснел и слегка пожал протянутые пальцы:

- Мы всегда Вам рады, мадам.

Я передернула плечами. Все эти светские причуды вызывали лишь гнев и отвращение. С тех пор, как прогресс преодолел ступень полового неравенства, любые показательные фразы и жесты казались пошлыми и забитыми. Мы не в восемнадцатом веке, ау! Сейчас фривольное общение между мужчиной и женщиной могло закончиться судом и даже изгнанием. Однако таких, как Элла Яр, жён первооткрывателей, учёных, военных и дипломатов, подобные тонкости, видимо, не касались. Поэтому они имели право на флирт где угодно и с кем угодно, даже если их поведение заставляет случайную жертву ощущать себя смущённой и несчастной.

- Пройдёмте, - произнёс юноша, стараясь вести себя естественно и не обращать внимания на поведение Эллы.

Я с облегчением вздохнула. Не терпелось покинуть заснеженную улицу и оказаться в тёплых залах Лезас. Под руководством Джозефа Яра, я планировала поступить сюда на курсы, а затем устроиться на работу в отдел генетики. Конечно, моей бесконечной страстью являлись история и мифология, но школьные учителя зарабатывали значительно меньше, чем светила науки, и работа в Лезас представлялась наиболее перспективной. Однако… Главным препятствием на пути к моей мечте были отношения с семьей, в которых я была подчиненным звеном. Всю жизнь за меня кто-то и что-то решал. С кем дружить, с кем лучше не общаться. На какие курсы ходить, чем увлекаться. Я не могла выйти вечером на прогулку с лучшей подругой, но после школы меня вполне могли обязать после школы поехать на другой конец континента за какими-то диковинными цветами, которые папин приятель Андрей купил у браконьеров, промышляющих на Диких землях.

Четвёртое декабря. За полчаса до...

Джек Ирд придирчиво разглядывал манекен, установленный в углу комнаты. На восковом человеческом теле красовалась отличная полноразмерная маска собаки и плотные холщовые штаны. Фигура была сделана так искусно, что казалась практически копией плавающего в формалине тела.

- Джексон Ирд! - раздался оглушительный голос Эллы Яр.

Джек не спеша отправился на зов преподавательницы. Вообще причина ненависти со стороны Алексии Фин была ему более чем понятна. Во-первых, в её присутствии он полностью терялся: в голову лезли совершенно неуместные фразы и какие-то странные поступки, тело становилось каким-то непослушным. Ему хотелось бы сказать Алексии о том, как прекрасно она выглядит, когда заправляет прядь светлых волос за ухо, о том, что у неё самые очаровательные веснушки, о её голубых глазах, о тонкой талии. Джек хотел бы донести до девушки, что, несмотря на свою пугливость и скромность, она умеет постоять за себя в ответственный момент, обладает незаурядным умом и знаниями, которыми обладает не так много людей, о её внутренней силе. Ведь очевидно, что сама девушка не догадывается о своих достоинствах! Семья Фин была крайне традиционных взглядов. Родители никогда не хвалили дочь, только твердили, что она ни на что не способна и должна идти по протоптанной траве, не смея свернуть. Джек хотел бы это исправить, но с его с его слетали лишь грубости и восклицания: «Хватит выпендриваться! Заткнись! Как надоело твоё занудство! Дура, ты могла подставить своего отца, который вместе со своим другом-контрабандистом добывал эти самые трюфели. Их обоих сошлют, если правда вскроется!»

Ведь когда-то они с Алей неплохо общались. Всё испортил сам Джек, связавшись с Икаром Мидлом. Дело в том, что Мидл обладал подлючим характером и постоянно попадал в разные передряги, поддерживал любые идеи Джека и с обожанием смотрел ему в рот, принимая любое слово за приказ. Кому не понравится такое отношение? Вот и сейчас Икар крутился неподалёку, лекция его интересовала явно не намного больше, чем таракан, ползущий по стене столовой в их общежитии. У Мидлов не было возможности возить Икара в школу. Они принадлежали к самому низшему слою общества. А Джек ушёл жить в общежитие просто из чувства бунтарства.

- Кстати говоря, токсичность произрастаемой на территории диких племён пищи объясняется и особенностью почвы. Там много торфа, который, получив дозу радиации, ускорил рост многих растений и увеличил их способность плодоносить. Однако не рекомендую использовать подобную почву в домашних условиях. Только тщательно обследованный, генетически изменённый торф может быть безопасен. Именно этим занимается наша экологическая лаборатория. Недавно нами было найдено лучшее удобрение для натуральных овощей, и надеюсь, что мы сможем постепенно его внедрить во все теплицы Колонии.

Джек поморщился. Слушать про экологию было скучно. Его, Ирда, ждала большая политика, и такие мелочи, как успехи Академии в сфере натуральной еды, казались ему откровенной нудятиной. Кому вообще она нужна? Есть же синтетика.

- Перейдем в следующий зал, - экскурсовод увлёк группу вперёд, а Джек незаметно выловил Икара и отвёл его в сторону. Удача улыбнулась Ирду, Элла Яр не заметила, что два ученика отстали.

- Мне нужна помощь. Я придумал стопроцентный способ добиться Алю.

Темноволосый, сероглазый и высокий Икар, одетый по последней моде, ухмыльнулся:

- Да на что она тебе? Она же блаженная.

Джек ощутил сильнейшее желание дать приятелю по морде, однако сдержал себя. Самоконтролю его учили дома, подвергая различным видам испытаний, начиная от последнего кусочка торта и заканчивая стоянием на гвоздях. Папа любил повторять: «Если хочешь управлять толпой — научись подавлять желание разрушать. Даже когда очень сильно хочется».
И если Алексия каким-то чудесным образом доводила его до трясучки с полуоборота, то с другими Ирд был весьма и весьма терпелив. Он будет подавлять тёмные желания и брать власть в руки, пока этого никто не видит. Джеку нужен был только один сообщник для исполнения плана, а вернее исполнитель его плана.

- Идём, - Джек поманил друга за собой в предыдущий зал, где находился манекен с маской в виде собаки.