Парижский синдром

Глава 1.

« Мечтая о Париже, влюбляешься в него еще больше!»

Инесс де ля Фрессанж

Марко смеется, что, при моем богатом воображении, я могла бы выбрать себе не такую банальную мечту:

- Ну, сама подумай, - говорит он, - как заезженно: ах, Париж! Поцелуи на обзорной площадке Эйфелевой башни, Елисейские поля, высокая мода, кофе с круассанами в уличных кафе и прогулки на речном пароходике. Да об этом каждая первая мечтает!

- Если так рассуждать, то все «географические мечты» банальны, - возражаю я, - что ни возьми! Цветущие сакуры в Токио, силуэт Биг-Бена в пелене тумана, прогулки по венецианским каналам, сафари в Африке, аллея звезд в Голливуде. Что я еще забыла? Вот ты можешь мне назвать место на Земле, путешествие к которому сочтут оригинальным?

Он морщит нос и замолкает – перебирает варианты. Потом сконфуженно разводит руками, сдаюсь, мол.

- Вот видишь!

Марко не понимает, для меня мечты о Париже – не набор штампов, а воплощение другой заветной мечты, которая так и не сбылась. Когда мне исполнилось двенадцать, Тео позвонил маме и сказал, что на три дня приезжает в Париж, и очень хотел бы меня увидеть. Все расходы на поездку он, конечно же, берет на себя. Я знаю, мама была против этой встречи, но в то же время она понимала, что случай показать мне столь волшебное место может больше и не выпасть. Поэтому она согласилась, и мы стали готовиться к поездке.

Париж снился мне по ночам много дней. Париж – и Тео, встречающий нас на вокзале. Но незадолго до поездки мы пошли в цирк, и там я подхватила какой-то жуткий вирус, неделю провалявшись с температурой под сорок. Билеты мы сдали. Тео позвонил и сказал, что сожалеет, но у него нет времени нас проведать. От этой неудавшейся поездки остались загранпаспорта, которыми мы с тех пор ни разу не воспользовались; мои первые в жизни джинсы (я носила их, не снимая, два года, пока окончательно из них не выросла). И сувенир, присланный мне Тео по почте: стеклянный шар, внутри которого, стоило его хорошенько потрясти, Эйфелеву башню заметало искусственным снегом. Ах да! Еще с тех пор я ненавижу цирк и никогда туда не хожу.

Тео – мой дед, которого я боготворю, но вынуждена довольствоваться встречами раз в год, а то и реже. В общей сложности, мы виделись пять раз (визит в Париж стал бы вторым в череде этих кратких свиданий). Тео живет в Америке, куда его семья перебралась в начале прошлого века. Так что за океаном у меня полный комплект родственников: дядя, тетя, две кузины. И Марсия, жена деда, которая (я в этом уверена) меня ненавидит. В отличие от Тео, она так и не смирилась с наличием в жизни ее младшего сына ни моей матери, ни меня. Уж она-то, наверное, мечтала женить его на какой-нибудь утонченной особе из древнего рода, а он возьми и подложи ей свинью – сначала сошелся с моей матерью, сделал незаконного отпрыска, то есть меня, а потом и вовсе исчез. И если Тео все эти годы старался помогать нам с мамой (моя нынешняя квартирка – его подарок на мой восемнадцатый день рождения), отчасти из чувства долга, отчасти – из привязанности (он не уставал повторять, что я очень похожа на отца), то Марсия для меня осталась совершенно чужим человеком. И бабушкой я ее никогда не называла. Пережить такую неприязнь несложно, учитывая, что виделись мы всего четыре раза.

Впрочем, я и Тео никогда не называла дедом. В моем представлении дед – это такой согбенный старичок, который проводит время во дворе, под сенью больших деревьев плетя корзины или, на худой конец, играющий на лавочке в шахматы с другими стариками. Не знаю, почему именно такой образ рисует мое воображение. Про шахматы понятно – пенсионеры в доме, где прошло мое детство, только этим и занимались. А корзины? Надо будет спросить у мамы, чем занимался ее отец, мой второй дедушка, которого я почти не помню. Может, эта картинка – из тех счастливых дней, когда мы гостили в деревне?

Так вот, если говорить о Тео, то он, в свои шестьдесят пять, выглядит на десять лет моложе и похож на актеров, играющих харизматичных престарелых художников или писателей, от которых теряют головы юные красотки-героини. Он подтянут, крепко сложен и обаятелен – недаром Марсия до сих пор сопровождает его во всех поездках, хотя ненавидит покидать Америку. Но ревность и страх, что его уведет какая-нибудь ловкая девица, в ней сильнее, чем нелюбовь к перелетам и гостиницам. Тео изменил мое представление о возрасте, потому что раньше мне все люди за тридцать казались жутко взрослыми, что уж говорить о стариках. Но, глядя на Тео, я начинаю верить, что возраст – понятие относительное. Все зависит от человека – от его темперамента, энергии и отношения к жизни.

Тео – мой идеал мужчины. Знаю, в таком признаваться не принято, но когда я его впервые увидела, то пожелала, чтобы Тео развелся с Марсией и женился на маме, стал бы мне не дедом, а отцом, которого я никогда не знала. Нет, у меня было счастливое детство, и мама всячески старалась, чтобы я не чувствовала себя обделенной, но смотреть, как мои подружки гордо восседают на крепких шеях своих папочек, было невыносимо! Никто не учил меня кататься на велосипеде, не брал с собой на рыбалку, не сопровождал, раздувшись от гордости, на выпускной бал в школе. Правда, добавляла я всегда, и пьяным домой никто не являлся, и не кричал на весь дом, и не лупил ремнем, как это делал мой дядя, отец Марко. Такова моя натура – я привыкла компенсировать отсутствующие кусочки жизни размышлениями о том, как это пошло мне во благо. В детстве мама читала мне книжку о бедной девочке-сироте, которая старалась в любом событии, даже самом мрачном, найти светлую сторону. Я взяла этот метод на вооружение, хотя «игра в радость», которая так легко и естественно давалась Поллианне, для меня стала, скорее, рациональным решением, своеобразной защитной реакцией. И, честно сказать, нередко давалась мне с трудом.

Глава 2.

Квартира – моя слабость, предмет моей гордости и восхищения, а также причина моей безграничной признательности Тео. Пусть это всего лишь маленькая мансарда, но зато она находится в одном из домов Верхнего города, да и самим нам никогда бы на такую не заработать! До этого мы с мамой больше десяти лет прожили в дядиной квартире в одном из промышленных районов. И дело даже не в размерах жилья, а в том, что жили мы там на птичьих правах, каждый день ожидая, что нас могут выставить за дверь. Сколько раз после очередного скандала мама порывалась уйти на съемную квартиру! Но ей было жалко Марко, которого никто бы с нами не отпустил. Оставить его с пьющим отцом, который неделями не появлялся дома, а когда возвращался, то орал и дрался, было выше ее сил.

А теперь мама, наконец, нашла достойного мужчину, а я переехала сюда. С дядей мы больше не общаемся, зато Марко, повзрослевший и давно научившийся давать папаше отпор, стал частым гостем в моем новом жилище.

В детстве не ощущаешь важности личного пространства – достаточно залезть под стол, укрытый длинной скатертью, и объявить: «я в домике!». Но уже подростком, когда я начала вести дневник и слушать музыку, которая не нравилась маме, я поняла, что мне не хватает собственного пространства. Возвращаясь из школы, всегда радовалась нескольким часам одиночества. Нет, я не делала ничего запретного или постыдного, но именно в те минуты поняла простую истину: как бы мы друг друга ни любили, порой хочется побыть в одиночестве. И когда Тео преподнес мне свой неожиданный подарок, я смогла в полной мере оценить эту роскошь – роскошь уединения.

Сразу отмечу, моя мама – молодец! Получив извещение от нотариуса, что ее дочь, по инициативе Теодора Арчера, стала квартировладелицей, она не встала в позу и не отказалась от неожиданно свалившегося подарка. Какую бы обиду она не держала на моего внезапно исчезнувшего отца и на его родню, которая в свое время не пожелала ее признать, мама, как и в случае с парижской поездкой, исходила из моих интересов и здравого смысла. У дочки появится собственная квартира – это главное, а причины, побудившие Тео так поступить, и мамины обиды – вторичны. К тому же (мы не обсуждали, но я знаю, что мама об этом думает), квартира – это наш капитал на «черный день». Я надеюсь, он в нашей жизни никогда не наступит, но поневоле приходят мысли, что, мы с мамой – одни на целом свете, и надо думать о будущем. На дядю рассчитывать не приходится, а Марко только пробивает себе дрогу в жизни. Я знаю, что в беде он нас не оставит, но с деньгами у него плохо.

Так что принять дар нам было несложно. Гораздо труднее оказалось объяснить, откуда у нас появились деньги на покупку квартиры. В итоге мама была вынуждена сказать часть правды: постарались родственники отца. Дядя не особо интересовался, только обрадовался, что мы, наконец, съехали и перестали контролировать его запои.

В общем, из родных, кроме мамы, я общаюсь лишь с Марко. Правда, наша дружба претерпела изменения по мере того, как мы росли. Сначала нас объединяли авантюры: прыгать в крыши соседских гаражей, дразнить собак, ездить на метро без взрослых. В подростковом возрасте все усложнилось, ведь начались влюбленности. Для меня, в поиске нового (после Тео) объекта моих чувств не было решения более естественного и более безрассудного, чем влюбиться в человека, по возрасту годящегося мне в отцы – руководителя нашего школьного театра. Мальчишки вольны были издеваться сколько угодно, мол, актеришко-неудачник с амбициями, сердца девичьей половины класса этот велеречивый красавец покорил сразу и навсегда. Марко же, пользуясь неотразимой внешностью, вовсю гулял с девчонками, ему звонили по вечерам, его караулили в подъезде и за него рвали косы соперницам. Трудно было бы в такой ситуации ожидать, что он станет верным однолюбом. Конечно, он пользовался ситуацией и менял девчонок, если не как перчатки, то хотя бы как шапки – раз в сезон. В его оправдание могу сказать только одно – он, к тому же, был обаятелен, остроумен, галантен, эрудирован и добродушен. И соблюдал определенный «кодекс чести» - никогда не встречался с двумя сразу, не изменял и не провоцировал ревность. Даже если бы он не был так красив внешне, успех у женщин все равно бы имел. Хотя, бесспорно, именно эти невероятные глаза и улыбка действовали, как манок.

Мне досталась неблагодарная роль наперсницы в его сердечных делах. Лучше бы я не знала половины того, чем он делился, чтобы не портить свое о нем впечатление! Я всячески пыталась наставить Марко на путь истинный, он же, в свою очередь, высмеивал мою глупую влюбленность. На почве взаимных претензий мы без конца ругались и на какое-то время охладели друг к другу, тем более Марко поступил в университет, и его затянуло в водоворот веселой студенческой жизни.

Впрочем, через какое-то время мы смирились с тем, что личная жизнь каждого – это его неприкосновенная территория, и вернулись к нашему дружному тандему. Марко, в свободное от романов время, стал незаменимым спутником во всех поездках и приключениях. Правда, и здесь были свои сложности. Я, к тому моменту считавшая себя полноценной и уверенной личностью, превращалась в какого-то недочеловека, стоило нам вместе пройтись по улицам. Восторженные взгляды в сторону Марко тут же превращались в подозрительные, презрительные и ненавидящие. «Что эта замухрышка делает рядом с таким красавцем?» - вот что читалось в этих взглядах. Трудно представить, какой красоты должна быть девушка, чтобы смотреться достойно рядом с Марко. Позже, когда я переросла подростковые комплексы (худоба, длинные руки-ноги и прыщи – стандартный набор), мне стало даже льстить, когда нас принимали за пару и отчаянно мне завидовали. Что там! Я даже стала откровенно этим пользоваться, чтобы досадить какой-нибудь заносчивой девчонке или вызвать ревность в парне, который мне на тот момент нравился, благо Марко мне в этом охотно подыгрывал.

Глава 3.

- Скучное дело – свадьба? – раздалось у меня за спиной.

Я оглянулась. Судя по нелепому бантику на отвороте рубашки, мой непрошеный собеседник тоже был одним из гостей. И тоже сбежал от веселья и суматохи. Я молча пожала плечами. Не то у меня было настроение, чтобы поддерживать разговор. Как всякой девушке, пришедшей на свадьбу без пары, мне было не просто скучно. Мне было тошно, потому что атмосфера всеобщего ликования и любви только подчеркивала собственную ущербность. И уж меньше всего я стремилась завязать знакомство – опыт подсказывал, что если одинокие девушки на таких мероприятиях – просто неудачницы, то пришедшие без спутниц мужчины – кошмарный сон даже для отчаявшихся старых дев. Придурковатые дальние родственники… Друзья жениха не в счет – они приходят одни не потому, что им было не с кем пойти, а потому что уверены, что уже к середине вечера найдут себе девчонку посимпатичнее, благо будет из кого выбирать. За время работы в кафе я насмотрелась достаточно свадеб, чтобы так судить.

Отсутствие ответа гостя не смутило. Он присел рядом, достал сигарету, протянул мне пачку, дождался отказа и затянулся сам. Я искоса посмотрела на него. Дядькой его, конечно, не назовешь, но явно старше меня, хорошо за тридцать, если судить по морщинкам и общему потрепанному виду. Хотя, конечно, симпатичный. Четкий профиль, пухлые губы, красивые руки. Я всегда замечала, что мужчины курят либо как братва из криминальных боевиков, держа сигарету щепотью, суетливо затягиваясь и сплевывая, либо как крестные отцы из тех же фильмов – с достоинством и неким шиком. Дальнейшее знакомство подсказывало, что и вели они себя так же – или как тупые гопники, или как обольстители. Этот явно из второй категории. Он молча докурил, не поленился дойти до урны, чтобы выбросить окурок, потом вернулся ко мне.

- Так ты не согласна?

- С чем?

- С тем, что свадьбы скучны?

- Чужие – пожалуй. Надеюсь, со своей будет по-другому.

Он улыбнулся:

- Ну, да, о чем еще думать девушке на чужой свадьбе, как не мечтать о своей?

Я разозлилась:

- А мужчины о чем думают на чужих свадьбах?

Он улыбнулся:

- Выискивают, с кем бы вечер скоротать.

- И Вы этим сейчас и занимаетесь? Выискиваете?

- Надеюсь, что уже нашел. Не надо быть такой колючкой!

- Не надо быть таким бесцеремонным! Вы так уверены, что стоит подкатить к одинокой девушке, и она тут же согласится с Вами «скоротать вечер»? Все эти банальные фразочки, «тыканье»…

Он рассмеялся:

- Надо же, честная какая. Ну, ладно, наслаждайся одиночеством! – и ушел.

Я с досадой посмотрела ему вслед. Плохо, когда к тебе цепляются таким образом, но еще хуже, когда с не меньшей легкостью отстают. Лишнее свидетельство, что я представляла ценность не сама по себе, а просто как одна из свободных девушек в толпе гостей. От таких мыслей стало только хуже. В который раз я пожалела, что со мной нет Марко – уж тогда бы веселый вечер мне обеспечен. Но его присутствие невозможно по одной простой причине: невеста - его бывшая девушка, с которой они расстались не очень мирно. Честно говоря, подозреваю, что и меня она пригласила с единственной целью – чтобы было кому рассказать Марко, как счастлива его бывшая. Я бы отказалась (что я делаю в 99 % случаев, когда получаю приглашение на свадьбы), но мама чуть ли не силой выпихнула меня из дома.

- Хватит сидеть дома и киснуть! Сходи, развейся.

Мне не хотелось спорить и портить ей настроение, проще было пойти. Утешало одно – свадьбу устроили за городом, в музее народной архитектуры и быта. Люблю это место. Мы приезжаем сюда часто – и с экскурсиями от института, и на музыкальные фестивали, и просто погулять. Вот и в этот раз я соблазнилась, утешая себя, что при первой же возможности улизну с вечера, чтобы побродить по полям, напоенным сладким ароматом клевера.

Тут меня позвали – дошла очередь до друзей поздравлять молодых. Пришлось возвращаться. Ну, ничего, сейчас быстренько выразим наилучшие, и точно сбегу! Но и тут моим планам не суждено было сбыться, потому что начался медленный танец и меня…пригласил мой неудавшийся визави.

- Я понимаю, танец – это тоже банальный подкат, но вдруг на этот раз моя попытка окажется более удачной?

Я не выдержала, рассмеялась. И танцевать, конечно, пошла. Его надежды оправдались – когда двое находятся в такой близости друг от друга, легко разобраться, что ты чувствуешь. Мне понравились его крепкие уверенные объятия, запах, глаза, в которых плескалось темное пламя. Он по-прежнему был фамильярен, но границ дозволенного не переходил. И как-то само собой вышло, что сбежали мы уже вместе. Я сама не себе не верила – неужели так все-таки бывает – завести романтическое знакомство на чужой свадьбе?

Но ведь бывает же. Вот мы, идем через поле навстречу закату, то болтаем, то молчим, слегка соприкасаемся руками при ходьбе. Я опасалась, что за ближайшим поворотом он набросится на меня с поцелуями. Но он, напротив, стал как будто сдержаннее. Но из-за этого только сильнее чувствовалось напряжение, возникшее между нами. Так, в звенящей тишине, мы добрались до сектора Поозерья.

- Это мое любимое место, - я решила переключиться, - так называемый веночный двор. Традиционный для данного региона пример замкнутой постройки, вмещающий в себя как чистый, то есть жилой, так и хозяйственный дворы.

Он вздернул бровь:

- Ты во всем этом разбираешься?

- Да, учусь в Институте культуры.

Глава 4.

Мир после нашего расставания тоже оделся в серое и черное, и мартовская погода за окном этому немало поспособствовала: зима боролась с весной, недолгие оттепели сменялись ледяным дождем, а то и метелями. Маме, по вполне понятным причинам, я не могла рассказать подробности. Оставался, как всегда, Марко. Теперь, когда мой роман остался в прошлом, я не боялась ему признаться в своей непозволительной слабости.

- Не бойся, плакаться я тебе не буду! – заявила я ему. – И просить набить Алексу морду – тоже. Просто обещай, что в ближайшее время придумаешь нам какое-нибудь сногсшибательное приключение, чтобы я отвлеклась!

Он пообещал. Надо заметить, что именно Марко я обязана самыми яркими приключениями в своей жизни. Я легка на подъем, но во мне совершенно нет организаторской жилки! Даже вещи для моего переезда собирала мама, уставшая наблюдать, как я мечусь между кое-как набитыми чемоданами. Так вот я с удовольствием откликаюсь на все предложения Марко куда-то поехать или в чем-то поучаствовать и при этом каждый раз удивляюсь, как он узнает обо всех этих мероприятиях? Мы вроде бы вращаемся в одном кругу друзей, интернет у меня под рукой, но сама я никогда не знаю, с чего начать, чтобы подступиться к нужной информации. Можно было бы списать на то, что Марко – мужчина, и проявлять инициативу для него – вполне естественное призвание. Но как тогда объяснить, что той же маме нет равных при планировании всего: от званого обеда до дальнего путешествия?

Выходит, именно я неспособна четко организовать собственную жизнь? Чем это объяснить, я не знаю! За мамину спину я никогда не пряталась, самостоятельной стала рано, умудрилась поступить в вуз, работу нашла. Но все это происходило, когда меня направляли и подсказывали. Не помню, чтобы хоть одно важное решение в своей жизни я приняла сама. Я довольно долго переживала по этому поводу, но потом смирилась. Решила для себя, что люди делятся на два лагеря: есть ведущие и есть ведомые. И если уж мне суждено попасть во вторую группу, остается только радоваться, что в моей жизни есть Марко и мама.

Так вот о приключениях. Марко, сам того не ведая, толкнул меня на путь, который привел к глобальным изменениям моей жизни и все перевернул с ног на голову.

Началось все с того, что он заявился ко мне домой с коробкой сластей и пачкой цветочного чая (возможно, вино больше подошло бы для такого вечера, но Марко никогда не употреблял спиртное, что неудивительно: отец-алкоголик – существенный довод, чтобы навсегда отбить желание выпить).

- Что празднуем? – поинтересовалась я.

- Я сдал сессию!

- Поздравляю! И какие планы на лето?

Он рассмеялся:

- Ты так уверена, что уже есть план?

- А у тебя бывает по-другому? Это я живу одним днем, а ты уже наверняка что-то придумал.

- Более того, я решительно намерен включить тебя в эти грандиозные планы!

- Вот как? Надеюсь, на этот раз мне не придется лезть через двухметровый забор чужого сада?

Он сделал вид, что собирается меня придушить:

- Какая же ты злопамятная, Пикси! Я же сто раз извинился!

- От твоих извинений шрам не исчезнет…

- Он только придает тебе очарования!

- Надеешься бессовестной лестью загладить свою вину?

- А что, не работает?

- В моем случае, нет.

Марко вздохнул:

- Мне чертовски не повезло, ты - единственная, на кого не действуют мои чары!

За чаем он поведал, наконец, в чем дело.

- На днях к нам приходил парень, Сергей, он уже много лет руководит волонтерским движением по восстановлению объектов, представляющих историческую ценность. Так вот он набирает на лето добровольцев, чтобы реставрировать очередной объект.

- То есть, придется разгребать мусор и таскать камни? Веселая перспектива для летнего отдыха!

- Подожди, не ехидничай. На самом деле, предложение стоящее. Работать, конечно, за спасибо, но зато – полный пансион, красивейшие места, в свободное время всяческие походы, квесты и так далее, но самое главное – возможность прикоснуться к живой истории. Понимаешь, я, как будущий архитектор, мимо такого шанса пройти не смог!

Я понимала, почему Марко привлекали подобного рода мероприятия. Он считал, что вдали от благ цивилизации, в суровых жизненных условиях у него появляется возможность проверить себя и измениться к лучшему: стать более закаленным и выносливым, менее восприимчивым к житейским тяготам. Мы оба, каждый по-своему, переживали свою семейную драму. Я обуздывала свою эмоциональную восприимчивость, он – тренировал силу духа. Он знал, что на отца надежды нет, все заботы легли на его плечи. Слишком рано ему пришлось повзрослеть, моему родственному сердцу, Марко.

- Так о чем идет речь-то?

- А я не сказал? Самое главное-то…Речь у нас, дорогая моя, идет ни много, ни мало об одном из замков Радзивиллов. В Бродичах.

От неожиданности я поперхнулась чаем и закашлялась. Марко участливо похлопал меня по спине, дал отдышаться и сказал:

- Я верил, что ты проникнешься!

Знал бы он, насколько! Возможность побывать там, где жили мои предки…

- А почему вообще встал вопрос о реставрации?

- В том-то и дело, что объявился человек, который внес огромную сумму на реставрацию. У государства, как ты понимаешь, денег на это не было, мало ли в стране замков! А этот человек выделил деньги с условием, что они пойдут целенаправленно в Бродичи. Говорят, он болен и решил перед смертью вот так распорядиться наследством.