Паутина

Пролог

Пролог

1997, Санкт-Петербург

«Эх раз, ещё раз, ещё много много раз, − доносилось из полуоткрытого окна.»

Она едва не расхохоталась в самый неподходящий момент их соития: Денис стонал, приближаясь к кульминационному моменту, все быстрее и быстрее двигаясь между её бедер.

«Наконец-то! – с облегчением подумала она, когда он с довольным видом растянулся рядом, сложив руки под головой и целясь правым локтем прямиком в её глаз»

— Как тебе?

«Никак!»

Хотелось ответить резко, грубо, правдиво.

— Ты прекрасен, — вяло отозвалась она. Губы тронула нежная улыбка, за которой таилась ненависть. В сексе Денис был этакой пиявкой: утолил собственный голод и отвалился.

Она смахнула с лица несколько прядей волос, злобно прищурилась, и стала разглядывать потолок. «Выкрашенные белой краской текстурные обои в мелкий ромб. Никакой фантазии. И в сексе скучный, предсказуемый. » Денис был состоятельным человеком, но и тут её постигло разочарование, потому что он оказался страшным скупердяем.

— Есть хочу.

Денис резко поднялся, сел на кровати и уставился на неё немигающим взглядом.

— Похозяйничаешь, — он мотнул головой в сторону кухни и, перехватив её утвердительный кивок, добавил уже на ходу, — холодильник забит всякой всячиной. Выбери что-нибудь на свой вкус.

Колючий взгляд сверлил его широкую спину, пока он ленивой походкой пересекал комнату, направляясь к двери.

− Я в душ. Не скучай!

− Не буду, − полушепотом отозвалась она.

Необходимость притворяться испарилась разом с Денисом. Теперь она выглядела мрачной и озадаченной. Между бровями пролегла глубокая морщина, а лоб покрылся испариной. Задумать убийство, проиграть в мыслях его сценарий десятки, сотни раз, это одно, а довести дело до конца…

Послышался шум воды. Ванная комната находилась рядом со спальней, поэтому требовалось действовать очень тихо.

Соскочив с кровати, она почему-то медлила. Было страшно. Мысли путались, а сердце колотилось с такой силой, что казалось вот вот выпрыгнет из груди. Несколько минут потеряла, таращась на собственные босые ноги, утонувшие в длинном ворсе ковра. «Может зря я всё это затеяла. Хочется стать богатой, но вдруг что-то пойдет не так, вдруг разоблачат и правда выйдет наружу. Что тогда?! Тюрьма?!» Решительным движением головы прогнала сомнения прочь. Потом осмотрелась. В этой квартире она была впервые. Денис на неё набросился прямо с порога, и сразу же потащил в спальню. Мрачный антураж: бордовые обои, занавеси на окнах на тон или два их темнее, темно-вишневый шкаф, в тон ему две прикроватные тумбочки. В правом углу, рядом с тумбочкой, красовался напольный торшер, изображавший полуобнаженную женщину с полной высокой грудью, державшую над головой земной шар – абажур кроваво-красного цвета. Стало не по себе.

«Здесь пахнет смертью! – заключила она. Она поспешила одеться, гадая, что же стало причиной внезапно объявшего ужаса: красные тона спальни, «кровавое» свечение торшера, легкий сосновый аромат, исходивший от ароматизированных палочек, который очень напоминал запах погребального венка…Неужели существует это, так называемое, шестое чувство и Денис, продумывая дизайн своей квартиры, подсознательно выбирал такие зловещие тона.

«К черту догадки, пора действовать!»

Сорвала с кровати простынь, за ней последовали наволочки с подушек. «Ни единого следа! Меня здесь не было!»

Выскочила в коридор. На комоде, рядом с зеркалом лежала её сумочка, из которой она достала несколько больших черных пакетов и снова вернулась в спальню. Руки предательски дрожали, пока запихивала туда постельное белье. Завязала пакеты на узлы, засунула под кровать. Позже, когда с Денисом будет покончено, она вернётся за ними, чтобы потом сжечь в каком-нибудь укромном месте.

«Теперь на кухню!»

Она зашла на кухню, включила свет и на несколько секунд задержалась на пороге. Маленькая, но уютная. Настенная плитка и плитка на полу цвета шампань, гранитная столешница графитового цвета с золотистым вкраплением. Штор на окне не было, а светло-бежевые жалюзи были открыты. Она поспешила к окну и закрыла их, чтобы ни единый любопытный взор не смог сюда проникнуть.

Заглянула в холодильник. На средней полке в картонной коробке обнаружила мясной пирог, извлекла его и поставила на стол. Выскочила в коридор. В душе все ещё лилась вода. Тогда она извлекла из своей сумочки небольшой прозрачный пакет с белым порошкообразным содержимым и вернулась обратно.

Даже холодным пирог выглядел аппетитно. Разделив его на две поперечные половины, она высыпала на одну из них содержимое пакета, и вновь соединила. Через несколько минут звякнула микроволновая печь.

Денис появился на кухне, с наслаждением вдыхая мясной аромат. В животе громко заурчало от голода.

− Давай скорей в душ, да побыстрее там, а то сдохну от голода, − пожаловался он, не отрывая взгляд от огромного горячего куска пирога, лежавшего на его тарелке.

− Позже, − сладко улыбнулась она, − сначала поедим.− Не хочу быть виновницей твоей смерти.

Глава 1

Несколько месяцев ранее…

Дорогой автомобиль уверенно вписался в узкий переулок, не сбавляя скорости. Серебристый металлический кузов кичливо выделялся на фоне унылых осенних сумерек. Этот «железный конь» был подстать своему хозяину.

Молодой мужчина тридцати пяти лет, вальяжно развалившись в удобном кожаном кресле, одной рукой управлял автомобилем, другой — поглаживал округлое колено своей спутницы, рассказывая ей о чём-то с большим увлечением. Несколько раз он заливался громким смехом, демонстрируя белоснежную улыбку, которая, к слову, обошлась ему в кругленькую сумму. Кашемировое пальто от известного бренда, золотые часы и дорогой парфюм — от него «несло» деньгами и уверенностью в собственном превосходстве.

Девушка, сидевшая рядом, выглядела намного моложе. Длинные белокурые волосы свободно спадали с плеч, а за блуждающей улыбкой на красивом лице таились печаль и обида.

Ещё один вечер краденой любви приближался к концу. Такой долгожданный и такой короткий! Его безликость была преступной. Год тайных встреч пролетел как один миг, для неё, а её возлюбленный даже не вспомнил, что сегодня их первая годовщина. Он очень торопился на ужин к тестю и сказал об этом только сейчас, чем окончательно и бесповоротно испортил настроение.

Денис всю дорогу болтал, не умолкая ни на минуту, а Лана стоически переносила эту мучительную пытку. Нельзя показывать любимому мужчине, что тебе не интересен его новый грандиозный рабочий проект, тем более, если ты работаешь с ним в одной фирме и более того, если он её возглавляет.

В свои двадцать пять лет, Лана отдавала отчёт, что позволительно в отношениях с «окольцованным» мужчиной, а что нет. Денис, ничем не отличался от многих: остро нуждался в постоянном внимании, заботе и ласке. Самовлюблённый эгоист с чертовски привлекательной внешностью. А как известно — любовь зла… Обидно, что она прекрасно отдавала себе отчёт в этом, но продолжала послушно плыть по течению их бурной страсти.

Денис настолько увлёкся собственным рассказом, что едва не проскочил «пятиэтажную» замухрышку, в которой жила Лана.

Взвизгнули тормоза. Лана хлопнулась головой о мягкий подголовник, но возмущаться не стала. Переживания из-за забытого праздника оказались сильнее этого недоразумения.

Денис бросил вопросительный взгляд на спутницу:

— Ты чего насупилась?

Брови девушки возмущенно дрогнули. И он ещё спрашивает?!

— Всё хорошо, − солгала она, пытаясь унять гневные нотки в голосе,− устала немного.

И это была сущая правда! Словесные истязания — весьма изощрённый вид пытки, который опустошает изнутри. Её «изнасилованный» мозг, испытав перегрузку, в срочном порядке заблокировал все ходы и выходы, и теперь пребывал в тяжёлом «похмелье» от его утомительного монолога.

— Не обманывай, — Денис потянулся к ней, и, развернув к себе, заглянул в глаза. — Ты чем-то расстроена? — допытывал он, не понимая, насколько близок к пропасти. Ведь если Лана взорвётся, то плохо будет всем, даже коту, который сиротливо сидит на лавочке во дворе, и задумчиво поглядывает на них сквозь стекло автомобильной дверцы.

Его руки настойчиво сдавили плечи, требуя ответа.

− Меня расстраивает, что этот вечер мы проведём не вместе, — нехотя отозвалась она. Не в её привычках открывать свои чувства, особенно мужчине. Её близкая подруга, Ирка, утверждает, что она слишком жесткая и сильная. Мужчины любят нежных, ранимых созданий.

Делая над собой усилие добавила:

− Я сильно скучаю по тебе, – в этот момент Ирка могла бы гордиться ею: и чувства проявила, и слабость.− Тоскливо после работы возвращаться домой и весь вечер проводить у телевизора или за книгой. Хорошо, что папа рядом, — она одарила возлюбленного пленительной улыбкой, и уже игриво добавила, — мы могли бы скоротать это время за нашим любимым занятием!

Стоило только намекнуть на любовные утехи, как Денис густо покраснел. Придвинулся к ней поближе, зарываясь лицом в её локонах. Его дыхание участилось.

К такому она не была готова. Обида всё ещё давала о себе знать. Столько надежд неоправданно. За две недели до этой, как показал сегодняшний день, «злосчастной» даты, она купила сногсшибательное вечернее платье модного цвета «электрик» для выхода в ресторан и даже озадачилась подарком, для себя, естественно. А для того, чтобы не обременять любимого муками выбора, дала ему весьма «прозрачный» намёк, показав в одном из ювелирных салонов города шикарный комплект сережек с топазами и бриллиантами.

Его распаленное страстью лицо было так близко, что дыхание обжигало кожу, но вместо страсти она еда сдерживала усиливающийся гнев, который все больше и больше разжигался от мысли, что она осталась без внимания и подарков.

— Малышка, — прохрипел он ей в ухо, шаря руками по укромным местечкам на её теле.— Так не хочется тебя отпускать, но что поделаешь, коли сам дражайший тесть пригласил на ужин. Отказа не примет. Понимаешь?!

— Конечно, — выдавила она, нервно покусывая нижнюю губу.

Николай Игнатьевич был «фундаментом», на котором зиждился семейный союз Дениса и его супруги Аллы.

— Ты должен быть с семьёй.

— Именно. Мои взаимоотношения с тестем всегда были непростыми. Я не должен давать ему повод для недовольства.

Глава 2

Путь до усадьбы Усольцевых, родителей Родители Аллы, на голодный желудок казался ещё длинней, чем был на самом деле. Преодолев городские «пробки» автомобиль Дениса, наконец, вырвался на широкую трассу и помчался со скоростью почти двести километров в час. До товарищества «Млечный путь», в котором жили тесть с тещей, оставалось минут двадцать. Это был респектабельный район для состоятельных людей, имеющих возможность жить на «широкую ногу».

Усольцев Николай Игнатьевич, отец Аллы, имел впечатляющий послужной список: бывший партийный работник, глава администрации Невского района, руководитель департамента строительства и наконец, депутат. Дениса всё раздражало в этом человеке. Полный, невысокого роста, с тяжелым надменным взглядом из-под очков и влажной залысиной в окружении небольшого полумесяца седых волос. А ещё он был весьма вспыльчив и слишком прямолинеен. В частых ссорах с супругой он винил именно этот противный Усольцевский характер, в тайне радуясь, что внешностью Алла пошла в свою мать, Жанну Аркадьевну. К слову, мать Аллы была та ещё штучка. Красивая, умная, находчивая. Она смогла умело воспользоваться карьерой своего супруга и в короткий срок создать собственную империю – медицинский центр «Кролтон», который буквально за пару лет разросся настолько, что его филиалы можно было встретить во многих крупных городах России.

Алла нервно поглядывала на часы, борясь с искушением позвонить супругу и поскандалить. Потом решила не портить себе настроение. В ожидании начала семейного торжества она уже успела поболтать с матерью и с братом, выпив несколько чашек кофе, несмотря на потуги сынишки Артема, вечно путающегося под ногами, перетянуть на себя всё внимание взрослых, особенно бабушки. А вот отец их с Артёмом не встретил. По словам матери, он делал какой-то срочный проект, но Алла догадывалась, что это всё отговорки.

Сейчас был самый подходящий момент с ним примириться. Решительным шагом она направилась к рабочему кабинету отца.

При виде дочери, родитель нехотя кивнул в сторону свободного кресла, предлагая Алле в нём расположиться, а сам продолжил читать лежавший перед ним документ и курить сигару. Выглядел он, мягко говоря, недовольным.

Дорогую мебель поглотил плотный едкий дым. Алла закашлялась.

— Разве так можно! Ты совсем себя не бережёшь, — нарушила она гнетущую тишину и тут же была прервана тяжёлым немигающим взглядом, поверх очков в золотой оправе.

— Месяц родителей не навещала, а теперь явилась не запылилась. Учить меня вздумала?!

Хмыкнув, Алла подошла к окну, распахнула настежь, впуская в комнату свежий прохладный воздух.

— Так ведь лучше?

Отец лишь пожал плечами в ответ и вновь склонился над документом.

Наверное, такая «тёплая» встреча оттолкнула бы многих, но только не Аллу. Она хорошо знала своего старика, поэтому подошла и наклонившись обвила шею руками.

Дёрнув плечом, отец предпринял робкую попытку отстранить дочь, хотя в душе давно оттаял и был готов заключить своего непутевого ребёнка в объятия.

Почувствовав оттепель, Алла чмокнула отца в щеку, потом в другую, потом стала осыпать поцелуями его блестящую лысину, и теребить за оттопыренные уши, мочки которых покрывали завитки темных волос.

— Я так тебя люблю папа! Я очень скучала, правда!

— Не знаю, не знаю… В последнее время мы стали настолько далеки, что я начал забывать, что у меня есть дочка. — Николай Игнатьевич вывел непонятную каракулю на чертеже высокого строения остро заточенным карандашом, шепча что-то себе под нос. – Мне работать надо.

Напускной холод не мог обмануть Аллу. Николай Игнатьевич был замечательным любящим отцом, а дедушкой просто сумасшедшим. Она прекрасно знала, на каких струнах его души можно сыграть.

— Артёмка, едва вошёл в холл, тут же принялся расспрашивать о дедушке.

Николай Игнатьевич даже бровью не повёл, продолжая упорно работать.

— Мама его еле уговорила подождать, когда ты сам к нам выйдешь, объясняя, что очень занят.

Отец не проронил ни звука. Было видно, как дрогнуло его лицо, стараясь не поддаться улыбке. Это так было на него похоже! Сам пригласил в гости, и строит из себя обиженного.

Николай Игнатьевич засопел, потом громко высморкался.

— Гайморит? — как бы, между прочим, поинтересовалась Алла, продолжая игнорировать нежелание отца с ней общаться.

— Да.

—Так ты же проходил процедуры.

—И что? – сердитый взгляд отца, оторвался от бумаги и теперь сверлил дочь. − Наверно переохладился. Теперь болезнь лютует с большей силой, чем прежде.

— Так пройди ещё раз. Сам Бог велел, ведь собственная клиника!

— Будем считать, что ты проявила должное участие в моей жизни, — отрезал отец тоном, не предполагающим продолжение разговора.

Его поведение начинало утомлять. Чего он, в конце концов, добивается? Чтобы она развернулась и ушла? Тогда пускай считает, что он победил. Она уже была готова выйти из кабинета, но передумала.

— Папа, — тихо позвала она.

—Чего тебе ещё от меня надо?

— Прости.

— За что? — голос и взгляд отца потеплели.

Глава 3

Глава 3

Дома Лана появилась в десять минут восьмого, чем очень удивила отца. Борис Сергеевич выключил телевизор, сунул ноги в тапки, и вышел в коридор, чтобы встретить дочь. Та выглядела подавленной, уставшей. Сложив руки на груди, он задумчиво наблюдал, как нехотя она освобождается от верхней одежды: светлое пальто, шарф, потом сапоги.

По вторникам и субботам Лана посещала фитнесс-центр и возвращалась домой ближе к одиннадцати вечера. Сегодня был вторник. «Странно, − подумал Борис Сергеевич, отмечая, что пакета, в котором дочь носила спортивную одежду, при ней не было.− На тренировку она явно и не собиралась. Почему же утром ему соврала. Зачем? Может с кем-то встречается, а рассказывать пока не хочет». Он видел, с каким ожесточением дочь отшвырнула в сторону сапоги, раздраженно надела тапки, и решил воздержаться от расспросов.

Пока отец громыхал кухонной утварью, то и дело, хлопая дверцей холодильника, Лана, принимала ванную. Горячая вода, в которую она добавила несколько щепоток морской ароматизированной соли и пены обычно мгновенно расслабляла, но не в этот раз. Слишком она была расстроена. Лана соскользнула под воду, и вынырнула лишь тогда, когда легкие стало распирать от нехватки кислорода. Отдышавшись, она не сдержалась и заплакала. В такие минуты ей очень не хватало материнского тепла. Не смотря на то, что они с отцом были очень близки духовно, она не могла посвящать его в некоторые тайны. Мама другое дело, вот только она умерла, когда Лане было восемь лет. Это был самый страшный день в её жизни. Она примчалась из школы домой вместе со своей подругой Нинкой Авдеевой, такой же белокурой оторвой, как и она сама. Её мама, Анна, разрешив им немного поиграть перед обедом, возилась на кухне. Нинка жила в соседней квартире, и они были неразлучны словно сестры: вместе играли, вместе учились и делали уроки. Их родители тоже дружили, и все праздники проводили за общим столом.

Маме стало плохо внезапно. Лана помнила, как они с Нинкой забежали на кухню и увидели её распростертой на полу, без сознания, как Нинка побежала звать на помощь свою маму, тётю Зину, которая тут же вызвала скорую помощь, а позже, когда маму увезли в больницу, забрала Лану к себе домой.

Поздно вечером за ней пришёл отец. Едва она взглянула в безжизненное осунувшееся лицо, как сразу все поняла, мама умерла.

Жизнь Бориса Сергеевича была полностью посвящена дочери, и это её порядком избаловало. Интересной внешности мужчина, умный, интеллигентный и очень добрый, таким его знали окружающие люди. Он обладал «магической» способностью исцелять души, не замечая собственной, изувеченной. Женщин к нему тянуло словно магнитом, но Сергей Борисович никого не замечал. Почему судьба так жестока?! Почему разлучила любящих людей?!

— Доченька! – стук в дверь оборвал туман из горестных воспоминаний и слез. – Хватит плескаться!

Лана улыбнулась. Всё в этом мире не важно — кроме него, родного и самого близкого человека на свете.

Завернувшись в махровый халат, персикового цвета, Лана прошлёпала на кухню.

Борис Сергеевич, наблюдая как Лана усаживается за стол, улыбнулся. Она выглядела такой домашней, уютной и родной, в этой чалме из полотенца на мокрых волосах и полным отсутствием косметики на лице.

Некоторое время они ели молча. Потом Борис Сергеевич спросил:

— Что у тебя стряслось?

− С чего ты взял?!

Борис Сергеевич многозначительно хмыкнул. Отвечать вопросом на вопрос это так в духе его дочери, но он отступать не собирался.

− Коньяк, покрасневшие глаза, словно ты плакала, тренировку пропустила, а мне утром сказала, что вернёшься поздно...

− И что?

Борис Сергеевич нахмурился: «Нет, это невыносимо! Вот как с ней разговаривать!»

Тем временем дочь с невозмутимым видом потягивала коньяк и болтала ногой, постукивая о деревянную перекладину под столом съехавшим тапком.

«Мой женатый любовник забыл поздравить меня с годом наших отношений. Подлец уехал к семье: жене и маленькому ребёнку!» — рвалось у неё с языка, который она вовремя «прикусила».

Когда ты не можешь повлиять на ситуацию, отпусти её. Именно так лана и сделала. Она расслабилась. Благо к этому располагало всё, особенно шоколадный вкус и обжигающая сила коньяка. Тепло медленно разливалось по телу, погружая в неземную благодать.

Отец всегда интересовался проблемами дочери. Он был тем рычагом, который умел вовремя перекрыть рвущийся наружу бешеный темперамент, сметавший всё со своего пути, словно табун диких лошадей. Лана же была злейшим врагом самой себе и, хотя понимала это, никак не могла научиться сдерживать свой норов, вливаясь в любой конфликт с удивительной лёгкостью. В детстве это разбитая губа, расцарапанное лицо или фингал под глазом. Эдакий «подбитый» белокурый ангелочек с огромными голубыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Теперь, все то же самое, только раны и шрамы внутри, где-то очень глубоко.

На работе в офисе эпицентром всего негативного, по роковому стечению обстоятельств, всегда выступала Лана. Она притягивала вселенское зло или же порождала его — оставалось непонятным.

— Знаешь папа, я не устаю удивляться людям. Сегодня случился грандиозный скандал с главбухом, — решила Лана списать дурное настроение на рабочие неурядицы. — Потрясающе вкусно! — добавила она, отправляя кусок мяса в рот. — Так вот, бухгалтерия прикупила канцелярских товаров и вместо того, чтобы честно распределить это добро по отделам, всё самое лучшее, оставили себе! Видишь ли, бухгалтерия − самый нужный отдел нашей фирмы!

Глава 4

Утром, проводив супруга в командировку, и выпив чашку кофе, Жанна Аркадьевна поехала на работу, отдала необходимые распоряжения, подписала целый ворох документов и со спокойной совестью упорхнула в шикарный пятизвездочный отель в центре города.

Роскошный номер отвечал её высоким требованиям и утончённому вкусу, впрочем, как и любовник, которого она себе выбрала. В Питер Вагиф приехал из Баку в поисках работы. Он был молод и амбициозен и прямолинеен. Открыто отвечал на все вопросы, а не юлил, как это делали многие. Ему нужны были деньги, опыт и состоятельные клиенты. Всё это он планировал получить за счёт её медицинского центра. Такая прямолинейность вначале обескуражила, потом вызвала восхищение. Мужественный брюнет, с колоритной восточной внешностью, с наглыми угольно-черными глазами и сильными руками очаровал Жанну Аркадьевну настолько сильно, что она предоставила ему желаемое, и он получил работу и не только. Горячий темперамент легко угадывался в каждом его движении Вагифа: резкий, порывистый, сильный. Он словно хищник смотрел на неё прожигающим взглядом, заставляя стыдливо краснеть от собственных тайных желаний. Вполне естественно, что между ними возникла любовная связь.

− Ты великолепен, − выдохнула Жанна, вытягиваясь на просторной кровати, сыто жмурясь, словно кошка съевшая мышь. Несколько часов в объятиях Вагифа, и она чувствовала себя юной. – Словно заново родилась.

− Моя красавица, − прорычал тот, сгребая её влажное от пота тело в свои объятия. – Ты сводишь меня с ума!

Она игриво захихикала:

− Пусти, задушишь!− её изящные кулочки игриво колотили широкую мускулистую спину.

Уткнувшись в её шею, Вагиф засопел, принюхиваясь. По телу пошла дрожь. «От неё пахнет деньгами!» − возбужденно подумал он.

После душа, Жанна, не скрывая разочарования, одела ажурное нижнее белье черного цвета, чулки, протиснулась в темно-бордовое платье, молнию которого попросила застегнуть Вагифа. Грубые пальцы коснулись её прохладной тонкой кожи. Жанна вздрогнула, выгибая спину им навстречу. Когда Вагиф набросился на неё с поцелуями, она едва удержалась от желания послать все дела, как можно дальше, и отдаться этому безумию, но разум возобладал.

«Ничего. У нас весь вечер и ночь впереди» − успокаивала она себя, когда платье, наконец, было застегнуто.

Оставалось привести волосы в порядок. Жанна подошла к зеркалу. Тугие пряди выбились из замысловато уложенного объёмного пучка, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы придать им опрятный вид.

Вагиф подошёл к ней сзади, приобнял, поцеловал в шею. Она запрокинула голову назад, опираясь на его плечо и пребывая в полном блаженстве, закрыла глаза, но вскоре открыла их снова, мысленно отчитывая себя за слабость.

Отойдя от Вагифа на безопасное расстояние, она склонила голову на бок и улыбнулась:

— До вечера.

Чувства вины перед супругом она не испытывала, прекрасно зная, о том, что он ей тоже лжет про свои командировки, а сам отдыхает в загородном доме, который прикупил в тайне от неё, с очередной молоденькой любовницей.

— Сегодня день напряженный. Куча клиентов… — уклончиво отозвался Вагиф. По его расчетам, «старушка» вполне созрела для того, чтобы начать тянуть с неё деньги. Пора применить его излюбленный метод «кнута и пряника».

—Завтра? – предложила она.

− Завтра не получится. Приедет мой близкий друг. Нам надо встретиться.

− Мы можем посидеть втроем в каком-нибудь ресторане, а вечером приехать сюда, в наш любимый отель и остаться на всю ночь. Я ведь говорила, что супруг в командировке.

− Это неудобно.

Жанна повернулась к нему, заглянула в лицо, потом задумчиво провела рукой по густым волосам, взъерошила их и тут же направилась к окну, возле которого на подоконнике лежала её черная сумочка.

— Как хочешь, — с легкостью согласилась она, посылая загадочную улыбку. Зря с утра потратила время на банк.

— На банк…

− Именно. Хотела сделать тебе подарок.

Брови Вагифа удивленно сомкнулись на переносице:

− И что ты мне решила подарить?

− То, о чём ты давно мечтаешь. Автомобиль!

− Думаю, работа подождёт! – сияя от счастья, заявил Вагиф. Он подскочил к Жанне, подхватил её на руки и закружил по комнате. – Как же я тебя люблю, дорогая!

Жанна Аркадьевна рассмеялась, чувствуя себя легкой пушинкой в его руках.

− Хватит, поставь меня! – приказала она. – У меня голова закружилась!

Из отеля они выходили порознь. Жанна Аркадьевна, пока ехала в лифте, пыталась избавиться от неприятного осадка на душе, вызванного отказом Вагифа с ней провести ночь. Неужели этот мальчишка вздумал манипулировать её чувствами? Плохо он её знает. Да, она размякла, но в любой момент может взять себя в руки. Пускай не думает, что она за него цепляется.

Когда дорогой спортивный автомобиль Жанны Аркадьевны отъезжал от отеля, у его входа нарисовался Вагиф. В ожидании такси, которое для него услужливо заказала красивая длинноногая администратор отеля Валя, он курил сигарету, задумчиво прокручивая в руке записной лист с её номером телефона. «Такая сладкая. Так бы и съел!» До одури захотелось провести время с молодой девушкой, поболтать о разных глупостях, подурачится. С Жанной приходилось быть сдержанным во всём, кроме секса. Это изрядно утомляла. Рядом с ней он чувствовал себя намного старше. Вагиф нахмурился, но вспомнив о подарке, засиял, словно начищенный медный таз. Внезапно его затылка словно коснулось дыхание стужи. Отвратительное чувство опасности. Вагиф резко обернулся. На противоположной стороне дороги, возле газетного киоска, стоял незнакомец и, судя по всему, пристально на него глазел. Капюшон скрывал его лицо, да и вряд ли с такого расстояния Вагиф смог бы его разглядеть. Невысокий, худощавый, сутулый.

4.1

В полдень следующего дня у Жанны Аркадьевны был запланирован обед в компании дочери. На встречи настояла Алла, сообщив матери, что уже забронировала для них место в ресторане «Европа».

Нахмуренная Алла в сером трикотажном платье, с чёрными гипюровыми вставками на рукавах ожидала за столом, расположенным в конце зала с правой стороны возле окна. Перед ней стоял бокал, наполненный мартини со льдом и долькой лимона. Она медленно перелистовала глянцевый журнал, не задерживая взгляд на странице дольше нескольких секунд, время от времени пригубливая мартини. Заметив мать в сопровождении метрдотеля, она захлопнула журнал и сунула его в свою объемную сумочку, стоявшую на соседнем стуле.

Жанна Аркадьевна плыла по залу в роскошном белоснежном брючном костюме, красных туфлях на высоченных шпильках, с крохотной дизайнерской сумочкой в руках, подобранной под цвет туфлям, что полностью соответствовало современным тенденциям моды. Восхищенные взгляды посетителей были прикованы к ней. Алла улыбнулась. Её переполняло чувство гордости за мать. Она умела оказываться в центре внимания, где бы ни появилась.

Официант возник у столика с полным подносом, стоило только Жанне Аркадьевне расположиться напротив дочери, укладывая сумочку на стол, с левой стороны. Устрицы с белым вином, немного овощей, запеченных на гриле, тарталетки с черной икрой и сырная нарезка – Алла всё заказала заранее. В плане еды мать была педантична, выбирая каждый раз одни и те же блюда.

Официант плеснул в бокал немного вина. Продегустировав, Жанна Аркадьевна утвердительно кивнула. Только после этого её бокал был наполнен. Официант вскоре исчез из поля зрения. Правда, это только так казалось. Малейший жест и он мгновенно возникал вновь, готовый услужить.

—Ты бледная как смерть, − задумчиво изрекла Жанна Аркадьевна, внимательно разглядывая дочь. − Выкладывай, что случилось!

Высокий лоб Аллы, из-за того что она постоянно хмурилась, изрезали мимические морщины: длинные, глубокие они добавляли ей возраста и выглядели ужасно.

Жанна Аркадьевна покачала головой.

−Что не так? – с некоторым раздражением в голосе спросила Алла.

— Это безобразие! Нельзя наплевательски относиться к своей внешности. Ты одеваешься как старуха. Твоё лицо в ужасном состоянии, дочь. Срочно к Эмме Петровне! Её волшебные уколы творят чудеса! – Жанна Аркадьевна кончиками пальцев взяла тарталетку с черной икрой, изящно поднесла ко рту и надкусила, возвращая большую часть обратно на тарелку. – Знаю, что тебе неприятны мои слова, но кто как не мать, скажет правду.

— Мама, мама, − голос Аллы дрожал. Жанна Аркадьевна решила, что в ней говорит обида, но следующая фраза всё расставила по своим местам. − Какие уколы, какая красота, мне наплевать на то, как я выгляжу. Я мужа теряю. – Одним махом Алла опустошила бокал и с такой силой вернула на стол, что он едва не раскололся на части. Возле неё словно из воздуха материализовался официант, наполнил бокал, и вмиг улетучился.

— О чем это ты?

— Денис мне изменяет… − она жалобно всхлипнула, изо всех сил пытаясь не разрыдаться, – причем очень давно, а может быть и всё время, с первых дней нашего знакомства. Просто сейчас все стало слишком навязчиво, грубо и унизительно. — Аллочка скривилась от съеденной дольки лимона. Это перебило горечь во рту, появлявшуюся каждый раз, когда она начинала думать, или говорить об изменах супруга. — Понимаешь, я начинаю сходить с ума, — выдохнула она, поднимая на мать уставший взгляд, переполненный болью и отчаянием.

Жанна Аркадьевна пришла в ярость: на лице красные пятна, уголки губ опустились и нервно подрагивали, пальцы, сжатые в кулаки, побелели от ухудшившегося кровоснабжения.

Притихшая Алла ожидала услышать в ответ нечто подобное обычному родительскому: «Я же говорила!». Она чувствовала себя несчастной, одинокой и ненужной. Громко всхлипнув, она расплакалась, прикрывая ладонями мокрое от слёз лицо. Если мать набросится на неё с упрёками, она не выдержит – начнётся истерика!

Милая пара за соседним столом с интересом наблюдала за трагедией Аллы, но перехватив дерзкий взгляд Жанны Аркадьевны, красноречиво вопрошающий: «Чего уставились!», поспешно отвели взгляды.

— Прекрати себя жалеть, – вместо упреков услышала Алла. – Давай подумаем, что делать и чем я могу помочь, – с этими словами мать протянула дочери салфетку. − Приведи себя в порядок, ты же знаешь, слёзы меня нервируют.

Промокнув лицо, Алла робко предположила:

— Может нанять детектива…

Мать сидела с задумчивым видом и молчала. К тарелке с устрицами никто из них так и не притронулся, зато бокалы пустели слишком быстро.

Алла сделала глоток мартини. Она с утра ничегошеньки не ела и успела хорошенечко захмелеть. Глупая улыбка уже блуждала на её лице.

− Наверняка у тебя есть нужный мне человек, – спросила Алла и, заметив вопросительный взгляд матери, пояснила – я про детектива.

Жанна Аркадьевна передёрнула плечами и резко бросила:

— Зачем?

— Что зачем? — не поняла дочь.

— Зачем тебе за ним следить? Что ты предпримешь, когда будешь иметь на руках все необходимые доказательства?! Бросишь его?! Выгонишь вон, как блудливого кобеля?! — Жанна Аркадьевна чуть поддалась вперёд и буравила дочь тяжёлым взглядом.

4.2

Николай Игнатьевич пребывал в твердой уверенности, что о его месте нахождения никто не знает и был весьма горд собой. Он всегда мечтал об уединенном уголке, где сможет укрыться ото всех, даже от собственной семьи. Он нашёл этот райский уголок в нескольких часах езды от Санкт-Петербурга на берегу Дубковой бухты Финского залива, где приобрёл уютный особняк, утопавший в свежести и прохладе соснового бора. Теперь все вымышленные служебные командировки он проводил именно здесь в абсолютном покое и умиротворении. Высокий каменный забор, тенистые аллеи надёжно укрывали от посторонних глаз. Территория надёжно охранялась. В доме был штат прислуги: садовник, несколько помощниц по хозяйству, повар и конюх. Николай Игнатьевич обожал животных, особенно собак и лошадей. Его конюшня периодически пополнялась редкой красоты породистыми скакунами, от грации и мощи которых захватывало дух. Полгода назад ему подарили двух щенков Кане-корсо, привезённых от очень известного итальянского заводчика из Рима. Черного кобеля он назвал Коррадо, а серо-голубого Бенджамин.

Развалившись в кресле у бассейна, который был размещён в левом крыле здания, рядом с русской баней, Николай Игнатьевич потягивал пиво и читал свежую газету. Справа от него стоял невысокий пластиковый столик белого цвета, на котором стояла хрустальная ваза с фруктами, открытая бутылка шампанского и недопитый фужер, с отпечатками розовой помады по его краям. В бассейне плавала Анна, новое длинноногое увлечение Николая Игнатьевича. Девушка грациозно рассекала голубую водную гладь в дорогом купальнике золотистого цвета от известного кутюрье. Лиф был расшит натуральными камнями. Пару недель назад Анна демонстрировала его на модном показе и пришла в неописуемый восторг, когда сразу же после мероприятия получила его в подарок. Щедрый жест Николая Игнатьевича был вознаграждён. Теперь её роскошное тело, стройное, но весьма аппетитное принадлежало ему.

Возле ног Николая Игнатьевича мирно сопели Бенджамин и Коррадо, в окружении «собачьих» игрушек, которые с их появлением в доме теперь были повсюду, словно он наполнился кучей маленьких детишек.

— Николай Игнатьевич, — внезапно громыхнуло сверху.

От неожиданности депутат вздрогнул, обливая пивом голый живот и газету. Его помощник Константин имел обыкновение появляться неожиданно.

Добряк Коррадо даже ухом не повел, а Бенджамин угрожающе тявкнул, потянулся, сладко зевая и, умостив тяжелую голову на хозяйский тапок, снова уснул.

— Мать твою за ногу! Являешься, словно приведение!− бурчал Николай Игнатьевич. Он схватил белоснежную накрахмаленную салфетку со стола и промокнул живот.

— Простите, босс. Вопрос срочный! – виновато отозвался Константин. − Вы сказали, как будут новости, доложить!

— Присядь! — приказал депутат, указывая помощнику на соседнее кресло. Его взгляд был прикован к бумажному пакету, который держал в руках помощник. — Больно ты высокий.

Рост у Константина был богатырский – два метра с небольшим хвостиком. Белая футболка в обтяжку подчёркивала внушительного размера бугры на руках и оттеняла смуглую кожу. Брюнет с правильными чертами лица, вот только излишне суровый и насупленный, благодаря чему он выглядел лет на десять старше своего тридцатилетнего возраста. Любитель спорта и «железок», но при всём при этом умный и сообразительный. Николай Игнатьевич считал его лучшим своим «приобретением» за последние десять лет. Сила и черный пояс по карате шли приятным бонусом к его интеллекту! Правда, у Кости был один жирный минус— совестливость, но этот недостаток Николай Игнатьевич предполагал искоренить примерно через год совместной работы, поощряя «правильное» поведение хорошими деньгами.

Расположившись напротив шефа, спиной к бассейну, Константин открыл пакет, извлёк большой конверт формата А4, тщательно заклеенный, и протянул хозяину.

Внезапно стало тихо. Не было слышно плеска воды. Николай Игнатьевич посмотрел на бассейн. Анна подплыла к бортику и внимательно за ними наблюдала. Её взгляд, украдкой, пробегал по фигуре Константина.

— Что ты там, моя рыбка золотая, притаилась?! Подслушиваешь или Костика разглядываешь?

Состроив смущенную рожицу, Анна нервно хихикнула, отрицательно мотнув головой.

— Тогда плыви отсюда, милая, — проворковал Николай Игнатьевич и вдруг, сделавшись серьёзным, сухо добавил, — пока я из тебя уху не сварил!

Уши Константина вспыхнули. Красавица Анна была объектом его ночных вожделений. Гибкий стан, грива темно-русых волос с редки пепельным отливом, длинные ноги и … глаза! Янтарные, с зелёными вкраплениями в окружении длинных ресниц, которые пылали изумрудными огнями в солнечных лучах.

Резкие слова депутата обидели девушку, и она поспешила удалиться, отплывая как можно дальше, в противоположную сторону. В глазах стояли слёзы.

Разорвав конверт, Николай Игнатьевич достал стопку фотографий и с мрачным видом их внимательно просматривал.

— Извращенка, — подытожил он, — этот халдей ей в сыновья годится! На старости лет умом тронулась.

Константин потупился, чувствуя себя не в своей тарелке. Про отношения босса с Анной можно сказать тоже самое. Мысль, о том, что Николай Игнатьевич марает это прекрасное неземное создание, была невыносима. Хотелось выкрасть Анну и увезти как можно дальше от этой грязи и распущенности.

— Сучёныш! – злобно процедил депутат, отшвыривая снимки в сторону, − ничего я с этим разберусь!

Глава 5

Утреннее пробуждение — война чувства долга со всем организмом одновременно. Во всяком случае у Ланы происходило именно так.

Сначала не «включился» слух, игнорируя вопли будильника. Потом не размыкались слипшиеся веки, словно их «посадили» на суперклей. Что уж говорить о свинцовом теле, которое казалось неподъёмным.

Ливневый дождь и темнота за окном усугубили положение. Крупные капли баюкали, барабаня по подоконнику. Ланы вжалась лицом в подушку и жалобно застонала.

«Можно прикинуться больной, — подсказало внутреннее зло – «чёртик», — надо пользоваться связью с боссом.»

Лана едва не пошла на поводу у «рогатого», но тут зазвонил телефон.

«Вспомни о дураке» — подумала Лана, увидев высветившийся входящий номер.

— Да, — прохрипела она, стараясь показаться больной. Раздирающий кашель раздался в трубке.

— Не прикидывайся больной! — рассмеялся Денис. — Могу догадаться, чем озадачена твоя «блондинистая головка» в такую погоду. Ты сегодня необходима на работе и не только… Я жутко соскучился!

Лана представила мелкую паутинку смешливых морщинок вокруг его голубых глаз и тоже улыбнулась, понимая, что очень хочет его увидеть.

— Собирайся! Буду возле твоего дома через час! Домчу в комфорте до самых дверей офиса! Попьем кофе с коньяком, и ты сразу же взбодришься.

— А обратно как? — капризничала Лана. Денис дал слабину, и она тут же ей воспользовалась.

− Каком кверху, − хохотнул тот, начиная её раздражать своим приподнятым настроением.

Лана собиралась в ответ надерзить, но Денис вовремя исправил ситуацию:

— Что за вопрос! Домой ты тоже поедешь в комфорте, на машине. Всего несколько раз получилось так, что я не смог тебя отвезти, и ты мне это каждый раз припоминаешь! — возмутился Денис. — Сегодня особенный день! Я приготовил сюрприз, и после работы мы вместе поедим в одно уютное местечко!

Лана аж подлетела на кровати. Неужели, спустя несколько недель, она дождётся столь долгожданного праздника и «выгуляет» новое платье. Ресторан, музыка, медленный танец, а потом любимый преподносит шикарный букет алых роз, признаётся в любви. И- и- и … как гром среди ясного неба: «Любимая, я развожусь!»

— Думаю, он сразу же сделает нам предложение, — встряла в её мечты «святоша».

— Ха, — отозвался «чёртик», которому обязательно надо было съязвить— слюной обе не подавитесь!

— Почему ты такой злой! — возмутилась «святоша».

— Чушь это всё! Надо прекращать щёлкать любовные романы. От них теряется чувство реальности. Лучше бы боевичок посмотрели на сон грядущий!

Лана улыбнулась. Грызня этих двоих не могла испортить её настроение. Она была уверена, что сегодняшний вечер будет просто волшебным.

— Отрывай свой зад от кровати! – скомандовал Денис. − Я уже мчу к тебе! И не копайся, как обычно! Целую! – В трубке послышались гудки.

Лана вздохнула. Потом положила трубку рядом с собой на кровати и подобрала ноги, утыкаясь в колени подбородком. Вот так всегда. Сплошные приказы и придирки. Нет, надо быть круглой идиоткой чтобы мечтать о браке и детях с таким узурпатором. Она прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась, представляя, как они вальсируют в ресторане под тихую музыку в приглушенных бликах света.

Борис Сергеевич ещё спал. Лана бесшумно передвигалась по квартире, с решительным настроем доказать Денису и самой себе, прежде всего, что способна собраться вовремя. Поначалу у неё даже неплохо получалось. Быстро приняла душ без единого происшествия. Мыло оказалось в мыльнице, а не на полу в самый не подходящий момент, выскальзывая из мокрых пальцев, зубная паста тоже. Она умудрилась даже ни разу не под скользнуться в своих тапочках-убийцах, изображавших плюшевых медвежат. Когда Лана принялась за «разрисовку» намазанной тональным кремом физиономии, чайник уже посапывал на плите, плюясь кипятком.

Придвинув зеркало, Лана заметно погрустнела. Верхние веки опухли настолько сильно, что их требовалось поднимать как тому самому «Вию», чудовищу из фильма. Правда, в отличие от него, ей придётся справляться самой, без помощи «вурдалаков». «Эх, зря я вчера выпила немного вина!» «В смысле немного! – тут же удивился «чёртик». – Усосала целую бутылку!» Лана скривилась. «Чёртик» прав как никогда. Пора с этим завязывать.

Лана достала из морозилки ледяные кубики с отваром ромашки. Прошло несколько минут и вуаля! Зеркальное отражение, сменило гнев на милость. Кожа стала упругой, приобрела красивый нежный румянец, да и отеки под глазами заметно уменьшились. Она потерла за ушами, чтобы разогнать по лимфе кровь и отеки, как ей показалось, стали совершенно незаметны.

Темно-коричневые тени подчеркнули необыкновенно красивый васильковый взгляд. Длинных пушистых ресниц достаточно было слегка коснуться тушью. Пухлые губы с чётким контуром в помаде не нуждались. Она лишь увлажнил их бальзамом с алое.

Несколько глотков кофе ей вполне хватило, чтобы взбодриться окончательно. Лана взглянула на изящные позолоченные часики на руке. Денис подъедет через пол часа, а у неё впереди уже финишная прямая!

Люди по-разному собираются на работу. Кто-то продумывает рабочий костюм с вечера, другие открывают шкаф, быстро определяются с выбором, одеваются и идут. Лана же могла ковыряться в гардеробе часами и это в условиях сильной спешки! Со стороны, ее сборы выглядели комично. В тщательно придуманном образе, она вылетала в коридор, к высокому зеркалу, в котором умещалась в полный рост, придирчиво осматривала себя с ног до головы и пулей неслась обратно, к своему змею искусителю — гардеробу. Через несколько минут, небрежно сброшенная одежда уже валялась на кровати, в то время как Лана в новом «образе» красовалась у зеркала, придирчиво всматриваясь в каждую деталь.

5.2

Выскользнув из постели, Жанна Аркадьевна подошла к окну. День был в самом разгаре. Шёлковый пеньюар глубокого изумрудного цвета подчёркивал её по-девичьи стройную фигуру. Раздвинув шторы, она потянулась, подставляя счастливое лицо дневному свету. Настроение было прекрасное. После вчерашнего вечера, который она «плодотворно» провела на съёмной квартире Вагифа, чувствовался невероятный прилив энергии. Ей хотелось петь, танцевать и даже …есть. Жанна Аркадьевна залилась краской, вспоминая те непристойности, которые они вытворяли в постели после праздничного ужина в ресторане. Домой она вернулась около полуночи в состоянии полного блаженства, не смотря на изрядно «похудевший» кошелёк. Впрочем, деньги для того и нужны, чтобы их тратить в своё удовольствие. В конце концов она заработала право баловать себя молодым и темпераментным любовником. Тем более она прекрасно была осведомлена о командировке супруга и даже видела фотографии его новой длинноногой пассии, с которой он засел на своей засекреченной «даче». Пусть делает что хочет, лишь бы ей не мешал жить в своё удовольствие. Вспоминая как Вагиф отплясывал вокруг подаренного автомобиля, она рассмеялась и, развернувшись, за вальсировала по комнате, напевая вслух любимую мелодию из «Спящей красавицы».

Приняв утренние процедуры, она спустилась в столовую и за чашечкой обжигающего кофе, перелистывала глянцевый журнал о моде, подбирая для себя беспроигрышный «лук» на предстоящую вечеринку в честь одержанной победы на международном конкурсе, которую предстояло отпраздновать с коллективом центра.

Во дворе послышался шум от въехавшего автомобиля. Через некоторое время в столовой показался Дмитрий. Он молча уселся за стол, налил себе свежевыжатого апельсинового сока и потянулся за булочками с маком.

— В этом доме принято здороваться, — сделала замечание сыну, мать, отбросив в сторону журнал.

Настроение значительно ухудшилось. Сегодня ей не хотелось погружаться в проблемы и тем более решать их. Дмитрий же, после возвращения из Америки, стал для неё неприятной загадкой. Её не отпускало странное чувство, что если она докопается до истины разительных перемен, произошедших с сыном, то будет этому, мягко говоря, сама не рада.

— Привет, — буркнул он.

— Где ты был?

— Мотался по делам.

— По каким делам?

— Я уже не в том возрасте, чтобы отчитываться за каждый свой шаг.

— Позволь мне всё же, полюбопытствовать, — настаивала Жанна Аркадьевна, — на правах любящей и переживающей за тебя матери.

Холод, исходивший от сына, причинял невыносимую боль. Что же случилось с её нежным и ласковым мальчиком она не понимала.

Жанна Аркадьевна горестно вздохнула:

— Сынок, меня очень беспокоит твоё душевное состояние. Я же вижу, тебя что-то гложет? Не хочешь рассказывать, что произошло в твоей семье, давай поговорим о настоящем. Хватить сновать без дела. Возвращайся в профессию. В моей клинике для тебя всегда найдется место.

— Я уже решил, чем буду заниматься. Уеду в Италию, как только закончу дела.

— О чём ты говоришь?! Какая Италия?! — Жанна Аркадьевна почувствовала острую боль в груди и сморщившись, застонала, прикладывая руку к больному месту.

— Спасибо, — буркнул сын. Спокойный, безразличный, абсолютно чужой. Он вышел из-за стола и направился в свою комнату, даже не поинтересовавшись у матери, что же с ней произошло, как она себя чувствует.

Хорошо, что вскоре появилась домработница Серафима, добротная крепкая женщина, примерно одного возраста со своей хозяйкой, но выглядевшая значительно старше из-за неухоженности и тяжёлой судьбы. Тридцать лет назад автомобильная катастрофа вырвала из её жизни любимого мужа и годовалого сыночка, Ванечку. Затем последовали годы беспробудных пьянок, и неизвестно сколько бы длилась эта агония, если бы в один прекрасный день её дорогу не перебежали «чёрные» риэлторы в образе двух улыбчивых дам, среднего возраста в длинных черных рясах. Серафима, конечно, не осознавала и половины того, о чём толковали так называемые «монахини». Она смутно помнила, как подписывала какие-то бумаги, пока так называемые «сёстры», в компании с солидным мужиком в пиджаке, наполняли её рюмку водкой. Очнулась она в заброшенном сарае, на пустыре с проломленной головой, из которой сочилась кровь. Серафима помнила, как из последних сил ползла к дороге и как потеряла сознание в тот момент, когда совсем рядом раздался резкий лязг тормозов. Эта был автомобиль Жанны Аркадьевны. С тех пор, Серафима не расстаётся с нательным крестом, свято веря, что господь, в тот день, указал на её путь в этом мире и подарил семью.

Увидев бледную, съёжившуюся на стуле Жанну Аркадьевну, она поспешила на помощь. Пара ложечек валерьянки, глицин под язык. От скорой помощи Жанна Аркадьевна категорически отказалась, лишь позволив себя уложить на диван и сделать успокаивающий массаж головы, которым Серафима частенько снимала её нервное напряжение.

— Это всё стресс, — всхлипнув, пожаловалась она домработнице, круговыми движениями растиравшей затылок. — Детки меня в могилу сведут раньше времени.

— Всё будет хорошо, Аркадьевна. Главное не нервничать по пустякам. Все болезни от этого!

— Да как не нервничать! У Алки проблемы, Димка словно чужой человек. Такое ощущение, что мне сына подменили!

— Это всё акклиматизация! Дайте ему немного времени и всё наладится!

5.3

Подойдя к кабинету, Лана обнаружила «засаду».

— Ланусь, где пропадаешь? Обед уже, — сделала ей шаг навстречу Маша. — Мы в магазин сбегали, купили на обед салаты, тебе тоже.

— Проходите, — открывая замкнутую на ключ дверь, пригласила она. Что поделаешь, война войной, а обед по расписанию!

Девчонки принесли три салата, упакованные в прозрачные одноразовые пластиковые коробочки, на которых яркая наклейка гласила «Салат крабовый» и пачку орехового печенья в шоколаде.

Лана мрачно наблюдала за приготовлениями к пиршеству, в тайне мечтая поскорее остаться наедине с собственными мыслями. Даже невинное щебетание Машки сейчас раздражало, но она каждый раз одёргивала себя, напоминая, что не должна срываться на подругах из-за неудач на любовном фронте.

Ничего неподозревающая Мария рассказывала о новостях в отделе рекламы, а Лана сосредоточено ковыряла вилкой салат, пытаясь понять, почему он назван крабовым, если в него забыли положить главный ингредиент?

— Ты чего отмалчиваешься? — откуда-то из далека донеслось до неё.

Лана вздрогнула.

Елена с Машей переглянулись. Неужели сегодня тот счастливый день, когда помимо житейских пустячков они смогут обсудить нечто грандиозное! Лицо Ланы было темнее грозовой тучи!

— Рассказывай! — потребовала Ленка с умным видом, который ей придавал глубокий осмысленный взгляд.

Лана же знала, что Елена не столь умна, сколь настырна и теперь не отстанет, пока не услышит нечто вразумительное в ответ. Её пробивной характер иногда был полезен для общих благ, но лишь иногда! Елена запросто въезжала в душу, словно на танке, перемалывая любое сопротивление.

— Мы подруги или как? — как-то по «детски» поддержала допрос Мария.

— Что вы хотите узнать? — вздохнула Лана, отодвигая нетронутый салат в сторону.

— Весь офис гудит об утреннем скандале. — заметила Елена, сгоравшая от любопытства. — Говорят, шеф орал так, что стены содрогались!

«Чтобы Пяточка на свиноферме закололи!» — вызверился чёртик.

— Кому верите! Этим сплетницам лишь бы языком мести. Просто мы с главбухом и директором контракт обсуждали. Разгорелся спор.

— А поспорили чего? — Елена явно была неудовлетворена таким кратким ответом.

— Возникли разногласия по поводу некоторых пунктов контракта с итальянцами. Клянусь! — Лана прижала руку к сердцу. — Обсуждать нечего! Честное слово!

— Ну, не знаю, не знаю. Мне кажется, ты что-то не договариваешь, — засомневалась Елена, отказываясь сбавлять напор.

— А я верю, что все так и было, как говорит Ланочка. Зачем ей обманывать? — протянула Маша. —Давайте на другую тему поговорим. Как вы думаете, в этом квартале премии будут? Я хочу себе зимние сапоги купить и семье немного помочь, — Маша могла говорить о деньгах сутки напролёт по одной простой причине, ей их катастрофически не хватало. Она приехала из глубинки, название которой Лана даже не удосужилась запомнить, и жила на съёмной квартире. Отец Марии был пьяницей и тунеядцем, которого по жизни на своём горбу тянула Машкина мать, оправдывая своё терпение жалостью. Слушая Машкин рассказ про семью, Лана не раз задавалась вопросом об истинной причине, побуждающей женщин терпеть беспробудное пьянство, побои и унижения от своих мужей. Мама говорит, что отец болен и, если мы от него отвернёмся он погибнет, оправдывалась Машка. Лана же считала такой «героизм» глупостью, неуважением к себе и настоящим преступлением по отношению к собственному ребёнку, потому что тяжёлая рука отца прикладывалась и к Марии. В результате она выросла слабой, не уверенной в себе девушкой, которая пыталась заслужить любовь окружающих, не замечая, что её попросту используют.

— А ты у Натальи Владимировны поинтересуйся. Она тебе подробно все расскажет и объяснит, — отпустила смешок Елена.

Откуда было столько злости в Ленке Лана пока не разобралась. Муж Славка, весёлый балагур и красавица дочурка, собственная квартира, машина, дача, «полный комплект» родителей с обеих сторон. Всё для того, чтобы быть счастливой в наличии, вот только счастливые люди злыми не бывают…

Маша округлила свои глаза и удивлённо заморгала.

Лана с Еленой рассмеялись, находя её удивление забавным. Не один здравомыслящий человек не пошёл бы с таким вопросом к Наталье Владимировне! Денежная тема для бухгалтерии табу. Охраняется куда лучше, чем государственная тайна у американцев.

До Маши, наконец, дошло, что над ней насмехаются. Несколько минут она обиженно молчала, но видя, что никто не обращает на это внимание, пожаловалась:

— Вечно вы надомной издеваетесь, — её голос дрожал от обиды. — Можно смеяться, когда не знаешь, что такое жить в нужде!

— Ладно тебе, Шунь, не обижайся. Я пошутила, — прозвучало нечто, похожее на извинения. Большего от Елены не дождёшься.

На глаза Маши навернулись слезы.

— Что опять? — разозлилась Елена.

— Не называй меня так…

— Как?

—Так… как называют кошек. Шуня!

— Не буду, — смиренно пообещала Елена, — только прекрати ныть! Это ужасно раздражает.

Глава 6

На следующий день Лане пришлось добираться до работы самостоятельно. Денис за ней не заехал, потому что повёз Артёма к врачу. Обычно ребенком занималась его супруга, Алла. Это вселяло большое опасение, что Денис её намеренно избегает. Спускаясь в метро, Лана размышляла над тем, какую тактику ей стоит применить к этим сложным отношениям: быть холодной и недоступной, начать флиртовать с другими мужчинами или наоборот, стать мягкой и пушистой. Погрузившись в мысли и поочередно примеряя на себя то один образ то другой, Лана не заметила надвигающейся на неё угрозы: пышнотелая дама с огромной спортивной сумкой в руках спускалась вниз по эскалатору. Когда она проходила мимо Ланы, то умудрилась металлическим значком на боковом кармане сумки зацепиться за дорогущие черные чулки, которые та одела под короткую юбку, оставляя после себя «неизгладимый рваный след» чуть ниже коленки правой ноги. Перед выходом из метро, Лана с ужасом обнаружила, что рваная стрелка на чулках расползлась по сторонам и превратилась в огромную дырку.

В одном из ларьков, возле работы, Лана прикупила дешевые капроновые колготки в сомнительной упаковке, так как иного выбора не было, взяла в пекарни три пирожка с черной смородиной себе и девчонкам к кофе и помчалась в офис. К её огромному разочарованию сложившуюся традицию пришлось нарушить: рабочий день был начат не за утренним кофе питием с коллегами, а с контракта, уже подписанного представителем итальянской фирмы, который необходимо было скрупулёзно изучить, прежде чем отдать на подпись Денису. В пятом разделе она наткнулась на интересный пункт, в котором говорилось о неустойке, которую должна будет выплатить их фирма в случае вынужденного простоя груза на таможне. На переговорах эта тема поднималась и стороны пришли к договоренности о том, что три четыре дня будут потеряны вынужденно по форс - мажорным обстоятельствам, что никак не должно отразится на финансовой составляющей исполнителя работ. По-видимому, этот пункт добавили уже после совещания. Итальянцев необходимо опасаться и она должна предупредить об этом Дениса. Лана захлопнула папку с документами и поспешила в кабинет к директору.

В приёмной она выяснила, что Денис Александрович ещё не появлялся. Тогда Лана решила посетить уборную, предполагая, что разговор может затянуться, а она за работой выпила несколько чашек кофе и сильно хотела в туалет. Идя по коридору, в сторону женского туалета, услышала странный звук, словно лопнул воздушный шарик. Постояла в недоумении, сделала шаг и снова остановилась: новые колготки медленно ползли вниз. С таким казусом она столкнулась впервые, но с каждым шагом мотня колгот угрожающе опускалась к коленям и на любом отрезки её пути могла запросто показаться из-под короткой юбки. Лана оглянулась по сторонам. Ни души. Прижав ладони к бокам как можно крепче, так чтобы удерживать верх колготок, она осторожно засеменила в самый конец длиннющего коридора молясь о том, чтобы никого не встретить на своём пути.

«Туалет не работает», − гласила табличка, прикреплённая к дверям кабины на скотч. Рядом, с недовольным видом и огромной железякой в руке, по-видимому, ключом, крутился «автор» объявления. По его растерянному виду Лана поняла, что ремонт затянется надолго.

— А что случилось? – дружелюбно поинтересовалась она. Хотелось услышать в ответ, нечто обнадёживающее.

Уже по одному взгляду мужика Лана поняла, что зря полезла с вопросами, а то, что она услышала в ответ и вовсе покоробило:

— А то, что не надо свои женские принадлежности в унитаз спускать. Позасирали всё! Хуже мужиков, ей богу!

Щеки пылали с такой силой, словно она действительно была в чём-то виновата перед этим грубияном в тёмно-синем комбинезоне и кепкой, такого же цвета, на голове, продолжавшего гундосить себе под нос:

— В мужской сходи, коли приспичило! Нечего тут топтаться с глупым видом.

— Хамить вот только не надо, — уже на ходу огрызнулась Лана и послушно потопала к выходу, придерживая злополучные колготки руками через юбку.

— Ишь… пошла она… руки в боки! — уже вдогонку возмутился сантехник.

По счастливому стечению обстоятельств мужской туалет пустовал. Вторгаться на чужую территорию было неприятно, но иного выхода не оставалось. Лана уединилась в кабинке. Напоследок избавилась от колготок, запихнув их в боковой карман юбки, и уже поднесла руку к дверной щеколде, как услышала шаги, потом мужские голоса. Чувствуя сильное смущение, она решила подождать, когда мужчины управятся и выйдут из туалета, но учуяв запах дыма, поняла, что в капкане – перекур дело не быстрое. Абсурднее всего в этой ситуации было то, что она узнала голос одного из собеседников. Это был Денис.

— Вечером в сауну поедем? Страшно хочется расслабиться.

Лана нахмурила лоб, пытаясь догадаться, кому мог принадлежать этот голос.

— Федя, это то, что мне сейчас нужно. Напиться и забыться – хохотнул Денис.

Лана до боли прикусила нижнюю губу. Значит сауна?! Нет, не может такого быть. Просто Денис рисуется перед товарищем, потом внезапно вспомнит про неотложные дела. Федя… Конечно же, генеральный директор компании «Аванград» Кокинаев Фёдор Иванович, неприятный субъект, разменявший шестой десяток, невысокий, лысый, с выпирающим животом и слащавым сальны» взглядом. Его компания занимала весь шестой этаж здания.

— Меня тянет на приключения. Давно тёлки не было. Жена, разумеется, не в счёт, — отозвался Федя.

— Мне сейчас не до блядей. Со своими бабами бы разобраться.