Печати на заветах

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава 1 Таймар

Драгоценные мои, "Печати на заветах" 4 книга в серии "Грани миров". Читать серию следует по порядку, так как это не прерывающаяся история.

Порядок книг:

Пленница тирана.

Новые законы.

Темные воды.

Печати на заветах.

Смутное время.

Огонь правды.

Кровавое наследие.

Таймар предупреждал их, что она не захочет возвращаться в Валамар, но они не верили. Никто не верил, кроме Нэвры.

– Ты отправишь её домой, князь, даже если она станет противиться, – сказала воительница, когда пришёл лекарь, и все увидели, что тело Китэрии покрыто многочисленными лиловыми пятнами от укусов.

– Я дал клятву, что отпущу. Про то, что я должен её неволить, речи не было!

– К этому тебе не привыкать, – оскалилась виху.

– Не забывайся, Нэвра, – прорычал Таймар, – Кроме свободы, о которой ты так мечтала, у тебя в моём мире ничего нет. В том числе и права голоса.

Поняв, что угрозами князя не проймёшь, воительница зашла с другой стороны.

– Она умирает, князь. Роглуар не место для валамарцев. Скажи ему Огайра.

– Ей осталось не больше десяти лет, потом изменения станут необратимыми и даже её способности к самоисцелению не помогут. Вибрации твоего круга губительны для тех, кто попал сюда не естественным путём.

– Естественным, это таким как ты? – желчно спросил князь, желая сделать им всем так же больно, как было сейчас ему.

Огайра ничего не ответил, но по его лицу было видно, что сказанные Таймаром слова застряли в его груди арбалетным болтом.

– Пойми ты, брат, – подал голос, Истан, помогающий лекарю готовить компрессы. – В нашем круге нет условий пригодных для существования таких как Китэрия или даже Нэвра. Воительница никогда не покажет тебе своей слабости, но я сказать могу. Здесь в Роглуаре для вышемирян год идёт за десять, мне сама виху сказала.

Это откровение обрушилось на князя словно стена в осаждаемом замке. Он потрясённо взглянул на лежавшую в постели Китэрию, на уродливые лиловые пятна, которые обрабатывал лекарь, а потом поднял взгляд на виху. По лицу валамарки он понял, что брат сказал правду. За вынужденное пребывание в его доме девушки расплачивались годами жизни, а он и не замечал этого.

– По ним не видно, что они постарели на десять лет, – упрямо заявил князь.

– Этэри живут чуть дольше людей. А девочки ещё слишком молоды, чтобы заметить серьёзные изменения.

– Тогда почему Огайра сказал, что Тэри осталось десять лет?

– Ты считать разучился? – желчно спросил маг. – Умножь десять на десять и прибавь ещё двадцать, а потом подумай, сможет ли живое существо сопротивляться чужеродным вибрациям в таком возрасте.

– Да ещё в такой сточной канаве, как ваша столица, – не выдержала и Нэвра, высказав правдивое мнение о величайшем городе Дей-Айрака. – Дома мы в основном живём в долине, где маной пропитан сам воздух, а чем пропитан твой Вайрук и сказать в приличном обществе стыдно.

– К тому же некоторые этэри используют так называемые препараты, – снова взял слово Огайра. – Они продлевают молодость, ну и жизнь само собой.

– Не все, – покачала головой виху. – Лишь ат-этэри используют препараты, потому что они память нашего мира. Они могут продлить жизнь лет до восьмиста, остальные и трёх сотен в распоряжении не имеют.

– Хм, в нашем мире три десятка прожил, уже считай повезло, – проговорил князь.

– Тебе кажется, что это здорово – жить в таких условиях?! – возмутилась Нэвра.

– Мы как-то живём, – пожал плечами Таймар, встретив неодобрение в глазах всех присутствующих.

– Китэрия не вы! – вскричала воительница, потом взяла себя в руки, подошла к Таймару и положила ладонь ему на плечо. – Вы не сдержитесь, князь, и рано или поздно сотворите ещё одну глупость, которая может стать последней. Пусть ты не получил желаемого, но ты ведь уже и так победил. Сама лилулай из долины Тедьюри отдала тебе своё сердце. Чего же тебе ещё надо?

– Этого мало, – заартачился Таймар.

– Ты величайший воин, одерживающий победы в любых сражениях, но ты не в состоянии побороть собственную жадность, – выплюнула ему в лицо виху. – Остановись, пока ты не угробил ту, кто за тебя только что жизнь отдала.

Князь, стиснул кулаки и не в состоянии больше препираться, вывалился из комнаты, пропахшей настоями. Его мутило и вовсе не от омерзительных запахов снадобий – Таймара выворачивали наизнанку откровения, которыми друзья лилулай облили его словно кислотой.

Десять лет и Китэрия превратится в сморщенную старуху! Нет, не десять! Лет через пять она уже утратит юный овал лица, румянец, яркость губ, в её волшебные локоны вплетутся белые пряди – предвестники старости, а потом ещё столько же и она станет совсем старой. Возможно всё ещё несущей на себе след былой привлекательности, но это будет уже не то, ведь сам Таймар через пять лет войдет в возраст настоящего мужчины.

«Каково будет ей – самой прекрасной девушке Доли-Яо видеть, как она утрачивает былую красоту. Да ещё на фоне меня, набирающего силу?» – ужасался князь, в красках представляя, чем обернётся для них эта трагедия.

Глава 2 Таймар

Лилулай не открывала глаза ещё очень и очень долго. За это время сумерки успели сдаться ночи, и с каждой минутой ожидания Таймару казалось, будто день его жизни так же подходит к концу, что закат надежд уже близок. Он метался по комнате, как загнанный в клетку тигр, раздражая всех, кроме пребывающей в забытьи Китэрии.

– Уймись ты уже! – шикнул на него Огайра, проверяя пульс лилулай.

Князь злобно зыркнул на него, но метания его стали чуть сдержаннее. Он ходил взад-вперёд и размышлял о том, как отреагирует Китэрия на обретение нового статуса и скорейшее возвращение в Валамар. Князю даже стало казаться, что его не так страшит неизбежное расставание, как возможное равнодушие лилулай.

«Если она с радостью примет свою судьбу, то я точно сдохну», – думал Таймар, даже не воображая масштабов грозящего ему испытания.

Лишь когда этэри отошла от болезненного сна, и ему пришлось сказать то, что пришлось, он понял, как заблуждался насчет собственной готовности расстаться с ней. Но судьбе и этого показалось мало. В довершении ко всему князю потребовалось возбудить всю природную жестокость и черствость, потому что смотреть на муки самой желанной во всех человеческих кругах женщины, не было бы сил и у Бога.

Вопреки ожиданиям, мольбы Китэрии не принесли Таймару удовлетворения. Напротив, её воспалённый взгляд, пробивающий в его груди дыру размером с пушечное ядро, и крик отчаяния, который он слышал даже за закрытой дверью, грозились стать ночным кошмаром на ближайшие лет пятьдесят.

Не в силах вынести её надрывного плача, он вылетел из пещер Элории, как сорвавшаяся с неба звезда. Чувствуя, что задыхается и не может разобрать дороги от застилающей глаза влаги, Таймар упал на колени и попытался перевести дух.

Не вышло. Перед глазами тут же возникало перекошенное лицо Китэрии, отказывающейся верить в то, что происходящее с ней правда.

Шатаясь и безуспешно утирая рукавом мокрое лицо, он плутал по лесным освещённым луной тропам и тщетно искал способ усмирить свою боль.

– Как же хочется кого-нибудь убить, – прорычал он, ища зверя покрупнее.

На его счастье, а может и по воле варга, следящего за ним неотступной тенью то лисицы, то ворона, то зайца, зверь нашёлся тогда, когда Таймар уже думал, что вот-вот повредится рассудком. На опушке леса шагах в двадцати стоял огромный бурый медведь и недовольно взирал на расхитителя его малинника.

– То, что надо, – выдохнул князь и, не раздумывая, бросился на зверя.

Бой оказался затяжным. Медведь был силён, в отличие от вымотавшегося Таймара, и нанёс князю несколько серьёзных ран.

Из распоротого когтистой лапой бока сочилась тонкими, но быстрыми струйками кровь, бедро ныло, потому что князь отбил его, когда медведь приложил драчуна к дереву. К тому же вывернутый сустав в кисти не позволял драться в полную силу. И всё же возбуждать стихийную магию Таймар не хотел, напротив он тратил силы ещё и на то, чтобы сдерживать бушующий внутри себя огонь.

Лишь когда и без того не привлекательное лицо князя превратилось в красную маску, а кровь из разодранного бока стала сочиться слишком обильно, Таймар понял, что игры кончаются, и пора прекращать разрядку.

Дравшийся до этого голыми руками, князь достал из-за пояса кинжалы и расправился со зверем в несколько ударов, получив попутно ещё один основательный шлепок по голове. Как только Таймар понял, что теряет контроль, всадил в зверя один из клинков и, подкорректировав траекторию своего падения, ушёл в туман, а затем и вовсе лишился чувств.

В долгожданной и такой благостной тишине он провёл не так много времени. Довольно скоро его нашли сочувствующие или просто, опасающиеся за свои шкуры «друзья».

– Чем ты думал, мать твою! – орал на него маг, хлестая по щекам и приводя в чувства.

– Зачем, брат, ну зачем? – сокрушался Истан, вытирая его лицо рукавом своего камзола.

– Я его убил? – не слушая сочувствующих, спросил князь, пытаясь сесть.

– Что?

– Медведя убил?

– Медведя?! Медведя?! Ты Китэрию чуть не убил?! – возмутился Истан.

– Китэрию чуть не убил ты, причём дважды, – холодно заметил Таймар, силясь подняться.

Его шатало, причем не хуже, чем в вимане, терпящей крушение над Кохарским морем. Но он всё же встал на ноги и заметил, как Огайра жестом выпроваживает принца.

Следить за передвижениями брата у князя не было сил, он себя-то с трудом держал, но по доверительному тону мага князь понял, что Истан всё же ушел.

– Таймар, – позвал его Огайра. – Ты как? До пещеры дойдёшь?

Князь кивнул.

– Зря ты так, но надеюсь тебе стало легче.

Таймар помотал головой. Пока он дрался, в целом мире существовали лишь он и противник, а теперь, когда зверь был мёртв, вся суровая действительность обрушилась на него, как совсем недавно обрушилась Вату-раа.

– Если твоё самолюбие это потешит, знай, Китэрия в отчаянии.

– Я заметил, – глухо произнёс князь.

– Таймар, ты… поступил правильно. Я горжусь тобой…

Князь поднял на учителя ошалевший взгляд. Огайра не врал.

Глава 3 Таймар

В комнате отведённой ему и брату уже ждал лекарь и мальчишка, наполняющий бочку для омовения. Истан предусмотрительно скрылся из поля таймарового зрения.

– Уйла сказала, что вы одержали чистую победу, без магии, – тщетно скрывая восхищение, сказал мальчишка, когда сопровождаемый магом князь вошёл в комнату.

Таймар пожал плечами.

– Я никогда не встречал человека, способного завалить медведя голыми руками.

– Я убил его, засадив кинжал в печень, – попытался разочаровать юнца Таймар.

– Вы продержались больше четверти часа и только когда поняли, что близки к смерти, достали клинки. Уйла так сказала.

Таймар лишь закатил глаза и стал стягивать с себя одежду, чтобы ополоснуться.

– О-о-о-о, рана серьёзная, – констатировал лекарь.

– Затяни полотном и ладно. Сойдётся.

– Боль телесная не перебъëт душевную, князь, – с сочувствием сказал Огайра. – Обработай раны как следует, – обратился он к лекарю, и тот кивнул.

Заботы нежданно проникшегося к нему уважением наставника и лекаря длились непростительно долго, Таймар раз десять успел подумать о том, что Шема справилась бы с этими царапинами намного быстрее.

– Элорцы сделали, что могли, – сказал князю маг, года они шли к комнате Китэрии. – Мы больше не можем злоупотреблять их гостеприимством. Нам пора возвращаться.

– Куда? – как можно спокойнее спросил Таймар, но голос его всё же дрогнул.

– Для начала в Каовелью. Я планирую переправить этэри в Валамар также, как когда-то отправлял туда тебя. Думаю, с этим проблем не возникнет, проход в Каовелью для них открыт.

Огайра остановился у двери, за которой князь совсем недавно вернул лилулай её клятву. Посмотрел в глаза ученику, кивнул каким-то своим мыслям, а потом проговорил, тщательно подбирая слова:

– Я бы мог больше не тревожить тебя и сделать все приготовления сам, но мне кажется, что вам с Китэрией всё-таки нужно попрощаться. То, что было после твоего ухода… – маг вздохнул. – Объясни ей своё решение или сделай ещё что-то, но не выдворяй из Роглуара как неугодную.

– Не боишься, что мы натворим глупостей, как сказала Нэвра? – хмыкнул Таймар.

– Боюсь, – честно признался Огайра. – Но ещё больше я боюсь того, что Китэрия натворит их без тебя, если решит что ты… что ты равнодушно вышвырнул её из своего дома.

– Не решит, – заверил мага князь, отворяя дверь её покоев.

Китэрия сидела на постели придерживаемая виху за руку и смотрела в стену совершенно бессмысленным взглядом.

– Что с ней? – встревожился князь, подлетая к лилулай так быстро, что стянутая бинтом рана закровоточила.

– Чёрное зерно, – пояснила Нэвра.

– И сколько вы ей дали?

– Треть кубка.

– Спятили?! Треть кубка Шема даёт мне, и то когда я в совершенно зверском состоянии.

– Её состояние было хуже зверского, – укоризненно сказала виху

– И кто в этом виноват?! – прорычал Таймар.

Спорить с ним Нэвра не стала. Она, как и все остальные уже поняла, что вынудив князя отослать Китэрию домой, разбила сердца им обоим.

– Оставьте нас! – рявкнул Таймар.

Нэвра и Огайра ушли, позволив, блуждающей по дороге грёз этэри, побыть наедине с Таймаром. Китэрия осознавала его присутствие очень смутно, но как только двери закрылись, она припала к его груди и замерла, обвив торс князя ослабевшими руками.

– Я с тобой, Тэри, я с тобой, – прошептал он. – Пока что.

Таймар сидел на постели, баюкая лилулай как дитя. Он прижимал её к своей ноющей груди, зарываясь лицом в ароматные волосы, и вспоминал своего первого хищника, убитого в бою один на один, потом первого человека, павшего от его руки, затем первые взятые земли, поход в верхний круг, наконец.

Он не всегда побеждал, бывали в его жизни и неудачи. Каждой значимой цели, которую он достигал, предшествовали промахи и поражения. Но князь никогда не воспринимал их таковыми, все эти осечки служили уроками, испытаниями, закаляющими его как хороший стальной клинок. Но почему-то сейчас Таймар ощущал себя разбитым вдребезги. Вся его стратегия оказалась негодной. Ни одного из промахов он не мог записать в книгу опыта, способного принести пользу. Он сломил прекрасное создание, заставив покориться его прихоти, отнял десять лет жизни, и вместо того, чтобы оставить в её сердце воспоминания, которые она могла бы пронести через всю жизнь, вынужден ещё и обокрасть.

– Прости, моя девочка, – дрожа всем телом, прошептал он, сжимая Китэрию в своих объятьях ещё крепче. – Но я не знаю иного способа помочь тебе. Я бы согласился стать твоим кошмаром, от которого ты счастливо избавилась, но ты, увы, приняла меня на свою беду.

Лилулай не могла вникнуть в смысл сказанных ей слов, и всё же отреагировала на тираду князя, потёршись щекой о его шею. Таймар стиснул зубы, запрокинул голову этэри и, зажав её меж ладоней, возбудил свою силу.

Первая мандола легла на прекрасную голову Китэрии, как ажурный чепец. Её касания девушка даже не заметила, она продолжала смотреть сквозь князя отстраненным взглядом и улыбаться каким-то своим, далёким видениям.