Печенье с шалфеем и медом для дочери дракона

Глава 1. Кулон и падающая звезда

Она ищет подарок для Ларисы Петровны, наверное, уже весь день.

Афина побывала уже в нескольких торговых центрах, но так и не нашла ничего подходящего. Кажется, что нет ничего особенного в том, чтобы найти подарок своей первой классной руководительнице — а теперь уже коллеге, — но внезапно это превратилось в непосильную задачу. Лариса Петровна, наконец, выходит на пенсию — полноценно, а не так, как раньше, то есть, она уже железно пообещала им всем, что не вернется. Не как в прошлый раз, когда через полгода она вернулась «на пару недель», а потом еще на год.

Потому что уже и возраст не тот, и здоровье не то. Зрение сильно подводит, домашние работы проверять все сложнее, за детьми не уследить… Куда же ей угнать за шустрыми пятиклашками, которые порой и пяти минут спокойно посидеть не могут?

Хотя сейчас, конечно, они почти всегда утыкаются в свои телефоны, но от этого не легче.

Вот теперь они провожают Ларису Петровну на заслуженный отдых — Афина провожает тоже, но в голове роется неприятным червячком мысль: а кто, если не она? Кем заменить? Ух, если никто новый не придет, то начнется эта игра в то, кому достанется увеличение нагрузки. Конечно, без нормальной доплаты: детей же бросать нельзя! И в администрацию не сообщить, что в школе учителей не хватает — сверху надавят.

Ладно, не важно… не сейчас. Сначала подарок.

Афина бродит по еще одному торговому центру, минуя магазины с кружками «Лучшей учительнице» и наборами ароматических свечей, которые, как она прекрасно осознает, пылью покроются в шкафу. Даже какое-нибудь необычное мыло, с запахом мандарина и в форме того самого мандарина, конечно, станет лишь очередной красивой фигуркой в ванной, пока не испортится. Как все, что ждет «идеального момента».

С ним случится то же самое, что бывает с семейным фарфором, который грустно пылится в секретере в ожидании «того самого случая». Случай обычно не наступает… по крайней мере не при жизни. Афина помнит, как они ели из бабушкиного фарфора на поминках этой самой бабушки — и как хрупкий фарфор звенел в тишине, будто пытался сказать то, о чем все молчали.

— Ладно, — вздыхает себе под нос Афина. — Поищу что-нибудь в интернете.

На этом она решает, что ее бесполезный поход по торговым центрам, пожалуй, окончен, и разворачивается в сторону выхода… Так, где же он здесь? Она не помнит точно, потому что приезжает в эту часть города очень редко. Когда ей, если то на работе, то приносит работу домой? Работа… работа… работа… С тетрадками-то особо не погуляешь — тяжелые, как гири, набитые чужими надеждами. Или же ошибками.

Афина ловит взглядом указатель, прямо под потолком, и после медленно движется в нужную сторону. Она не сразу замечает, мимо чего идет. Ярмарка. Небольшие столики, полностью заваленные всякими самодельными штуками.

Кто-то продает вязанные игрушки, весьма симпатичные, стоит сказать. Пухлая сова в огромных очках — кажется, даже металлических — внезапно напоминает Афине Ларису Петровну до того сильно, что она, конечно, останавливается. Неужели? Может, вот он — тот самый подарок? Да, подарок странный, но они достаточно близки, как коллеги, чтобы Афина могла себе позволить подобную шутку и вольность — подарить глуповатого вида сову в очках, будто сошедшую со страниц одного известного мультфильма.

Она, конечно, не с днем рождения ее поздравляет, но все равно.

Да, решено — Афина покупает эту сову.

И в тот момент, когда она рассчитывается, вдруг внутри что-то подскакивает, будто маленький колокольчик звенит — давай, посмотри, что там рядом. Давай… Давай… Давай…

И Афина поворачивается.

Стенд напротив того, где продают вязаные игрушки, другой — там бижутерия. Причем, похоже, полностью ручной работы, по крайней мере, она не похожа на ту, которая бывает на маркетплейсах. Здесь каждая деталь дышит чьей-то мечтой и любовью.

Может, посмотреть? Куда же есть спешить. Учебный год еще не начался, проверять тетради еще не нужно, только просмотреть учебные планы на следующий год, но это же такая мелочь, она их писала столько раз, что уже и не составляет труда.

Афина заглушает тонкий голосок, шепчущий, что подобные безделушки ей не по возрасту, как-никак, четвертый десяток, и подходит.

Девочка-продавщица — действительно, на вид еще подросток — с обесцвеченными волосами сидит к стенду полубоком и что-то смотрит в телефоне, картинки мелькают с огромной скоростью, отражаясь яркими отсветами в ее сережках в виде стрекозиных крыльев. На ее голубой толстовке на спине вышиты крылья, кажется, бабочки. Или феи.

Она очень подходит своему стенду — будто сошла с иллюстрации из той самой сказки, которую Афина читала в детстве, и лишь в попыхах попыталась подстроиться под современный мир, взяв телефон и накинув толстовку.

Потому что бижутерия тут не простая, а тематическая. Нет, попросту сказочная. Сережки в виде листьев, кольца-змеи, кулоны с кристаллами…

Взгляд Афины цепляется за один из таких — аккуратный кулон с золотым камнем, возможно, янтарем, который обвивает крошечный медный дракончик. Он совсем никак не вяжется со стилем одежды Афины — такое в школу-то носить нельзя. Нет, детям-то чаще всего можно, но не учителям. И вообще… янтарь даже не ее камень! И она сама не в год дракона родилась, зачем ей что-то такое брать?

— Он вам понравился? — спрашивает ее звонкий голос.

Глава 2. Оказывается, у желаний тоже есть пункт мелким шрифтом

Кажется, что все вокруг плывет, словно Афина лежит на надувном матрасе, качающемся на легких волнах. Эх, как же давно она не была на море и вообще не отдыхала по-настоящему — так, чтобы полностью выкинуть из головы работу и насладиться каждой секундой отпуска, будто время больше не имеет никакого значения.

Она открывает глаза, но видит вокруг себя лишь звездное небо — мириады и мириады звезд, плывущих сквозь безмолвную темноту. Словно кто-то поместил ее прямо посреди Млечного Пути, но под ней ничего нет — она будто и правда парит на невидимых волнах, убаюкиваемая тишиной вселенной.

Это сон?

Если это так, то Афине он определенно нравится. Пусть она здесь совершенно одна посреди звезд — внутри все равно странно спокойно и тепло. Как будто весь этот огромный мир, все это безбрежное, мерцающее небо мягко обнимает ее, согревая изнутри. Это удивительно приятно — будто ее, наконец, заметили.

Афина позволяет себе улыбку.

Да, все хорошо. Приятный сон.

Она не знает, сколько времени находится здесь, в этом уютном ничто, когда прямо перед ней появляется небольшой огонек — это не звезда, а словно пламя свечи, парящее в воздухе. Он мерцает золотым и оранжевым, и Афина даже замечает вкрапления зеленого и фиолетового — цвета, которых не бывает в обычном огне без добавления примесей, но они все же здесь. Глаза ее не обманывают.

Кажется, огонек слегка пульсирует — и это напоминает ей сердцебиение: ровное, спокойное, живое.

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Афина протягивает к нему руку и аккуратно берет огонек в ладони. Он не обжигает и не гаснет вмиг. Напротив — начинает светиться ярче, как будто именно этого и ждал: чтобы Афина его взяла.

— Доброй дороги, светлая душа, — мягкий и приятный женский голос звучит словно бы в ее голове.

Она никак не может понять, откуда он исходит. Кажется, кто-то незримый просто поместил эти слова ей в разум — будто случайную мысль, но такую нужную.

Огонек в ее руке разгорается все ярче и ярче с каждым мгновением.

— Тебя там уже ждут, — снова говорит тот же голос, замолкает ненадолго и добавляет: — И спасибо.

Огонек вспыхивает мириадами цветов, названий которых Афина не знает — свет заполняет все вокруг, поглощая и небо, и звезды, и саму тишину. Внутри становится удивительно тепло, будто ее кто-то укутал в огромное, шерстяное одеяло, сотканное из детских воспоминаний и надежды.

Афина закрывает глаза от этой вспышки и падает…

Но почему-то это ее совсем не пугает.

***

Она не сразу понимает, что лежит на чем-то твердом — уже не на невидимых волнах, а на чем-то жестком, реальном, а еще… немного колючем. Кажется, что-то весьма неприятно впивается ей в бок, напоминая камень с острыми краями, будто земля сообщает: «Ты здесь. Ты не во сне».

Афина открывает глаза.

Там, над ней, голубое небо — до того чистого и яркого оттенка, что в него невозможно поверить, кажется, его нарисовал художник, впервые увидевший утро. Облака настолько мягкие и пушистые на вид, что больше напоминают пух или сладкую вату, прямо как в старых мультфильмах. А еще — зелено-желтые кроны деревьев, словно осень только-только вступила в свои права и успела лишь слегка коснуться краев листьев тонкой кистью, оставив след, похожий на прощальный поцелуй.

Это все еще сон?

Афина медленно садится — под ее руками трава, слегка колючая, уже постепенно увядающая, но — живая трава. И, конечно, камни, один из которых и впивался ей в бок, как напоминание о реальности.

Значит, она спит?

Она тянется к кулону, который держала в тот миг, когда загадывала желание, и понимает: да, в нем больше нет камня. Остался только медный дракончик, теперь висящий на цепочке и обвивающийся вокруг пустоты… И, держа его пальцами, Афина понимает — ее руки изменились.

Это вовсе не те привычные ладони с морщинами, свойственными ее возрасту, а гладкие пальчики девушки, будто время стерло все усталые линии и вернуло коже ту нежность, что бывает только у тех, кто еще верит в чудеса. Как будто она только вчера окончила университет, полная надежд и будущего.

Осознав это, Афина с удивлением осматривает всю себя — странное голубое платье, которое могла бы носить какая-нибудь принцесса… или хотя бы волшебница, потому что узоры уж очень витиеватые, будто вышиты лунным светом. И кто в наше время просто так носит корсет?

Даже ее волосы снова ярко-рыжие и той длины, какой у нее давно не было — она обрезала их вскоре после смерти мамы, потому что не было ни сил, ни времени постоянно ухаживать. А еще — сохли долго, и голова от тугой толстой косы немного болела.

Афина не может сейчас посмотреть на свое лицо, но по ощущениям, по прикосновениям пальцами понимает — да, она снова молода. Как будто что-то стерло долгие годы работы в школе, вернуло ей ту самую свежесть, легкость и красоту, которую она давно похоронила под стопками тетрадей и расписаний.

— Это просто сон, — бормочет она себе под нос и с силой щипает себя за руку. — Ой…

Больно.

Больно так, как не может быть во сне.

Неужели… неужели кулон действительно обладает какой-то магией? Но она просто попросила семью. Разве он не должен был исполнить это как-то иначе? Может, на следующий день познакомить ее с приятным мужчиной, с которым она могла бы действительно начать встречаться?