Печенье судьбы. Соблазнить ректора

Пролог

Ариадет.

Вьюга била снежинками в стекло, ветер грозился унести нас куда-то к границе с Юславией, а я стучала зубами, так словно экипаж ехал по просёлочной дороге.

— Я почти не чувствую ног, — прошептала, прижимаясь к горячей груди.

Дракон снова разворошил мой кокон, обхватил руки и принялся согревать дыханием.

С каждым разом помогало всё хуже.

— Потерпи, малыш, вьюга вот-вот утихнет. Попробуй создать огонёк, это поможет согреться, — говорил он, целуя мои пальцы.

Раньше такие прикосновения будили мою силу, вызывали трепет. Сейчас же Дар спал или замёрз, как и его хозяйка.

Однако под настойчивым взглядом голубых глаз, я всё же попыталась выдавить огонёк.

— Не получается. Я слишком замерзла, — простучала зубами в грудь ректора.

Тяжёлый вдох и новая порция теплого дыхания, согревающего моё лицо.

— Попробуй ещё, Ари. Осталось совсем немного. Просто подумай, что обычно помогает твоему дару проснуться? — спросил он.

Единственное, о чём я могла вспомнить, уже не сработало.

— Ты, — прямо заявила. — Вот только сейчас даже твои прикосновения больше не помогают, — попыталась объяснить.

Дракон перестал целовать мои руки и вопросительно выгнул бровь.

— Помнишь, тогда в кабинете я изменила пишущий артефакт? Тогда Дар впервые откликнулся, — напомнила, когда именно появились первые отголоски.

Матиас улыбнулся.

Да уж, вряд ли он позволял трогать свои зубы всем этюданткам. Однако сейчас клыков не было, а совать палец в рот мне совсем не хотелось.

Зато в памяти всплыл другой, куда более подходящий вариант.

— Что ж, если прикосновения будят твой дар… — начал он, но я перебила.

— Поцелуй меня, — тихо попросила.

Матиас обреченно вздохнул.

— Ариадет, — недовольно пробурчал.

Ну да, в тесном экипаже он не может нарычать на меня и выгнать. А я не желала замерзнуть.

— Мою магию будят твои прикосновения. Но сегодня этого мало. У тебя есть другие варианты? Или ты быстрее дашь мне замерзнуть, чем поцелуешь? Я тебе что, так противна? — возмущенно спросила.

Это уже совсем не ради золота. Я буквально замерзала. Пальто не грело, дракон и сам был едва тёплым и не мог согреть меня всю.

Всё упиралось в его глупые предрассудки.

— Дело не в этом, Ари. Старый дракон – не тот, кому стоит дарить свой первый поцелуй, — почти ласково произнёс он, хотя от напряжения стал практически каменным.

Слабая отговорка. И не сработает — не в этот раз.

Между гордостью, приличиями и желанием согреться я выбрала тепло.

Села ровнее и заглянула в голубые глаза.

— Мне холодно, Матиас, — жалобно заявила.

Ни уговоров, ни аргументов — просто одна фраза.

Я видела, как его взгляд полыхнул золотом, потом скользнул к моим губам, как участилось дыхание.

— Один поцелуй, чтобы согреться, — почти шёпотом ответил он.

Звучало как оправдание перед собой.

Я кивнула. Его ладонь коснулась моего лица — и мир дрогнул.

***

Полгода назад. Матиас.

Я никогда не считал себя подлецом. Но когда о подлости просит король, выбора особо не остаётся.

Даже если он кузен.

Даже если десятки раз обязан тебе жизнью.

Даже когда формально тебе позволено отказаться.

Отказаться — и подвергнуть трон и династию опасности?

Нет. Я не мог так рисковать, тем более ради незнакомой девчонки.

— Делай что хочешь. Найди ей мужа или соблазни сам. Мне плевать, но девчонка должна остаться в Версалии. Мы не можем упустить ещё и её, — рычал Валериан, яростно сжимая в руке папку с личным делом моей новой подопечной.

Хотя описывал он её скорее как ходячую проблему. Мою проблему, судя по настрою короля.

Заклинательница обретает силу не ранее чем в двадцать. Значит, у нас есть два года, чтобы найти ей супруга и убедиться, что она будет верно служить династии Торнвуд.

Учитывая, что мать девочки сбежала после первого же бала, задача предстояла непростая.

Но с простыми делами король Версалии ко мне никогда не приходил.

— Я никого не буду соблазнять. Ты знаешь, я не кручу романы, а твой интерес явно предполагает игру в долгую. Это не в моих планах, — мягко намекнул королю, что женить меня на внучке заклинательницы не выйдет.

Мне нужна драконица из Юславии. Только моя пара. Нашей династии нужен юный дракон — ещё один, кто укрепит власть. А значит, пока моя тень не ощутит пару и не сольется с её даром, никаких романов.

Валериан недовольно нахмурился.

— Просто добудь мне то, что поможет получить наследника. Потом она вольна делать всё, что захочет. Если не замужество – возможно, есть другой способ, — он впился пальцами в столешницу.

Король зол. А значит, как именно я добуду ему то самое “чудо”, его не интересует.

Что ж, во многом это развязывало мне руки.

— Я убежусь, что девочка сделает то, что нужно. Как – это моё дело, — ответил почти снисходительно.

Вал выдохнул.

Он получил тот ответ, который хотел, и заметно повеселел.

— Мне нужен результат, кузен. Остальное – на твоё усмотрение, — довольно потянулся, поправляя отросшую шевелюру.

Этот жест ясно давал понять: аудиенция закончена.

Теперь добыча ценного артефакта, способного изменить судьбу Версалии, — это моя проблема сроком на два года.

Очередной раз получив желаемое, король небрежно бросил на стол тонкую папку:

— Это всё, что у нас есть. Остальное допишешь сам в процессе, — лениво произнес.

Что ж, судя по “массивности”, там особо не на что смотреть.

Портреты старой заклинательницы, её дочери, ладанийского посла. А потом лишь пустой лист с припиской: Ариадет Вуд, дата рождения.

На торговцев, делающих поставки во дворец, у него было более солидное досье. А тут — ровным счетом ничего.

Глава 1. Академия. 

Ариадет.

Старуха кривилась снова и снова, читая бланк, а потом указала на красные буквы.

“Наличие дара обязательно!” — гласила табличка на её столе.

— У меня есть дар. Он ещё не спит, а потому плохо поддается контролю. Но служить помощницей у знахарки раньше можно было даже с каплями магии, — снова попыталась объяснить.

— Это раньше, а теперь король решил, что только одарённые идут в ассистенты. Знахарка, лекарь, аптекарь, артефактор – неважно, всем нужна лицензия старосты или префекта. Если вы не способны выдавить даже капли магии, боюсь, вы нам не подходите, — прогремел голос мадам Бушар.

Кажется, она возглавляла факультет бытовых чар.

Вначале я решила, что повезло — что я пробуюсь вовсе не к ней. Но потом мадам с лекарского факультета стало дурно, и теперь эта неприятная особа единолично принимала решение.

Увидев меня, она сразу скривилась — так, будто я уже заранее завалила все вступительные испытания.

Уже около часа женщина пытала меня, будто я претендовала на должность лекаря самого короля.

С травами и растениями я с лёгкостью справилась, а вот магия от усталости совсем отказалась слушаться. Старуху это жуть как разозлило.

Особенно когда после первого “У вас нет дара, следующая!” я наотрез отказалась уходить.

Не зря бабуля готовила меня с самого детства. С недавних пор в лавке не позволено работать без лицензии, иначе я бы осталась помогать ей без всяких столичных образований. Но нет.

Даже чтобы собирать травы и лечить простых буржуа, ассистентке знахарки нужна лицензия короля. Новые правила вышли незадолго до моего восемнадцатилетия. Бабуля ругалась, бурчала, но всё же отправила меня в Шалот.

Самой-то ей лицензию староста принес прямо домой. Что было неудивительно, учитывая, что одарённых, кроме нас, в посёлке Маржоран не было. Да и вообще, кроме стариков, там мало кто жил.

И только мы с бабушкой лечили всех и от всего.

Без меня ей никак не управиться самой, а до ближайшего городка Приванс — не меньше двух часов езды на повозке и около часа на дилижансе. Многим старикам просто не хватит сил на такую дальнюю дорогу.

По этой причине мне нужно обязательно поступить.

Весной предстоит собрать разнотравье для настоек на зиму, и без бумаги из Академии староста не позволит работать в лавке и бродить по лесу.

Всё сложилось совсем не вовремя: долгое путешествие дирижаблем, усталость и испытание в первый же день.

Как назло, не удавалось выдавить даже жалкие магические искры.

— У меня есть дар, честно. Я бабушке даже с травами для лавки помогала, и настойки многие уже знаю, — опять поспорила, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Старая карга Бушар подалась вперёд, скривилась и подняла палец, собираясь повторить свою любимую фразу о магии.

Однако прежде чем меня выгнали в третий раз, дверь за спиной громко хлопнула, заставляя профессора выпрямиться.

— Что у нас тут, мадам Бушар? — прозвучал бархатистый низкий голос, заставляя замереть.

Спину обдало жаром, а потом внутри всё запело, будто я выпила настойку бодрости. Даже сонная сила заворочалась внутри, очнувшись от долгого перелёта.

Гулкие мужские шаги звучали в ритм с моим сердцем, тело окутало тёплой волной, щеки вспыхнули, а магия заколола на пальцах.

Это был дракон — тот самый, о котором сплетничали этюдантки у кабинета.

Ректор Академии Одарённых в Шалоте — Матиас Торнвуд, кузен короля и самый завидный холостяк на всём континенте.

Причина того, что даже аристократки мечтали открыть в себе дар и попасть именно сюда.

Об его внешней привлекательности ходили неприличные слухи. И когда он сел рядом с мадам Бушар, я поняла — они не врали.

Тёмные, почти чёрные волосы с каштановым отливом, голубые глаза, будто ледяные озёра, резкие аристократические скулы, четко очерченные губы, уголки которых были приподняты в насмешливой ухмылке.

Он поймал мой взгляд, и в то же мгновение улыбка стала шире.

Этот мужчина привык к такой реакции этюданток, и она его откровенно забавляла.

Я же застыла, забыв, что мы не одни, что это Академия и зачем я вообще пришла.

Голубые глаза смотрели в самую глубину, заставляя смутиться и покрыться волнующими мурашками.

В посёлок заезжали молодые мужчины, многих я встречала, когда выезжала в город за бутылочками для настоек.

Но Матиас Торнвуд был не просто красив. В нём было нечто большее — необъяснимая, хищная притягательность. А ещё он заставил мою магию проснуться — такого прежде никогда не случалось.

Пока я бесстыже разглядывала ректора, он о чём-то говорил с мадам Бушар.

Карга кривилась, возмущенно хмурилась, а молодой дракон то и дело улыбался, посматривая на растерянную меня.

Выслушав короткий доклад профессора, ректор небрежно развернул мои документы и откинулся на спинку стула.

— Мадам Бушар считает, что вы недостаточно одарены, буржуа. Однако сегодня ваш счастливый день, — доброжелательно произнёс он, лениво просматривая записи. — Поскольку единоличное решение можно оспорить у префекта и подать жалобу королю, я даю вам ещё один шанс…

Желая назвать моё имя, Матиас Торнвуд опустил взгляд на бланк — и манящая улыбка испарилась.

Насмешливо прищуренные глаза слегка расширились, а потом он сел ровнее, забрал мои бумаги у удивлённой такой реакцией Элоизы Бушар и принялся листать страницы.

— Ариадет Вуд, — произнес мое имя так, будто мы уже знакомы.

От низкого голоса и того взгляда, которым ректор Торнвуд наградил меня после, кожу закололо, а щёки вспыхнули ещё ярче.

Кажется, только сейчас он впервые меня увидел. Пусть и сидел в кабинете уже больше десяти минут.

Или впервые понял, на кого смотрел?

И то, как он смотрел…

Голубые глаза будто прожигали насквозь, хотелось одновременно убежать и подойти ближе. Дрожащая внутри сила то и дело покалывала ладони, но показываться не желала.

Глава 2. Знакомство. 

Ариадет.

Как гласили слухи, все девушки королевства мечтали попасть в Академию Одарённых.

И не только потому, что здесь есть шанс остаться на службе в Шалоте, но и потому, что тут можно выиграть сундук с золотыми монетами.

Правда, этот шанс выпадал лишь первогодкам.

И только тем, кто осмелится потянуть дракона за усы.

Откуда я это узнала?

Конечно же, от новых соседок — Камиль Рошфор и Жюльен Арман.

Две третьекурсницы, к которым меня так “удачно” определили.

Нет, знакомство выдалось впечатляющим. Как и вечер, проведённый за их “посвящением”.

Сначала меня сжали в объятиях так, словно все три года ждали именно меня. А потом началось то самое посвящение.

— Мы ведь теперь подруги. Значит, мы помогаем тебе получить сундук и делим золото на троих, — заговорщицки прошептала Жюльен.

Русая, голубоглазая, она училась на боевом факультете и характер имела соответствующий — пробивной.

Стоило услышать, что я живу в посёлке с бабулей, как Жюли тут же записала меня в бедные сиротки и выдала гениальный план.

Четыре раза в год, в дни равноденствия, в королевстве объявлялась охота на дракона.

Точнее — на драконов, ведь в Версалии их было всего два.

Но Его Величество Валериан Торнвуд редко покидал дворец, так что все незамужние мадемуазель Шалота охотились за нашим ректором.

— Говорят, Мелинда и Кассандра приехали аж из Юславии, а он заявил, что ищет только свою пару и вообще в отношения не вступает, — мечтательно протянула Камиль, глядя в окно.

Я даже представила, как две драконицы сцепились в схватке за сердце нашего неприступного ректора. Если верить девочкам, они действительно за него сражались.

И каково же было разочарование, когда победительнице отказали даже в поцелуе.

Матиас Торнвуд был невероятно обаятелен и не менее недосягаем.

Понимая, что остались ни с чем, драконицы обещали награду той, кто сумеет соблазнить упрямого ректора.

С тех пор уже несколько десятилетий в Академии существовала традиция для первокурсниц — не просто украсть поцелуй дракона на удачу, а сразиться за сундук с золотом.

С каждым годом награда росла: все участницы, вступавшие в пари, добавляли в сундук свой золотой.

— В этом году золота станет выше крышки. Бойся обиженных женщин, — зловеще прорычала Жюльен, накинула на голову белую сорочку и налетела на мечтательную Камиль.

Мы дружно прыснули.

Смех быстро перешел в задумчивые вздохи. Каждая из нас понимала, как изменил бы жизнь тот самый сундук с золотом, что лежал в подвале Академии.

— Но какой смысл в награде, если месье Торнвуд сказал, что женится только на своей паре? Драконы ведь не связывают себя узами с простыми одарёнными, — робко спросила я.

Соседки переглянулись — и что-то в их взгляде мне совсем не понравилось.

— Пари называется “Соблазнить ректора”, а не “выйти за него замуж”, — снисходительно пояснила Камиль.

Я моргнула. Кажется, что-то упустила.

— Эм… а что именно нужно сделать? Можно ведь просто попросить, — тихо уточнила я.

— Попросить? — ухмыльнулась Жюльен.

Она уже раскрыла рот, явно собираясь объяснить, почему эта идея была нелепой, но запнулась, уловив предостерегающий взгляд Камиль.

Жюли закатила глаза и вздохнула:

— Он ни за что тебя не… поцелует. Как ни проси. Иначе сундук давно бы забрали, — добавила она, как-то странно посматривая на подругу.

Между ними повисло молчание, будто вспыхнул безмолвный диалог.

Я же не заметила подвоха — слишком уж волнительной оказалась мысль о первом поцелуе. Да ещё и с самим ректором-драконом.

Уши предательски запылали, и, пока Камиль и Жюльен мерялись взглядами, я посмотрела в окно.

Опыта в поцелуях у меня не было никакого.

В посёлке жили в основном старики — именно поэтому бабушка и выбрала его для нашего спокойствия.

А с парнями… да что там, я даже не знала, какой вкус должен быть у первого поцелуя!

И тем более не понимала, почему ректор не согласится помочь, чтобы выиграть сундук.

— Я думаю, если сказать, что мы разделим награду, он согласится, — выдавила, стараясь казаться равнодушной.

Явно сдерживая смех, соседки закивали. А я вспомнила то прикосновение на экзамене и ещё больше покраснела.

Если я ощутила такое от одного касания ладони, что же будет во время поцелуя?

— Вот поэтому у нас и есть все шансы, — довольно заключила Жюльен, указывая на пунцовую меня.

И зачем я только в это ввязываюсь?

Мы с бабулей не нуждаемся в золоте. А вот девочки…

Они обе из бедных семей буржуа, и даже лишний десяток монет для них имел значение — не говоря уже о целом сундуке.

Наблюдая, как Жюльен набирает сладости из разложенных мной пакетиков, я улыбнулась.

Пусть они не слишком богатые и родовитые, зато настоящие.

А ещё бабуля не зря упаковала мне гостинцев. Как оказалось, сладкое это залог спокойного вечера. И ещё: за поеданием конфет рождается настоящая дружба.

Камиль перехватила у Жюли очередную конфету быстрее, чем та успела её развернуть, и девчонки начали спорить, кому достанется последний кусочек.

В итоге разделили его на троих и, смеясь, протянули и мне.

— Добро пожаловать в команду, Ари! — хором сказали они.

***

Утро порадовало новыми сюрпризами.

На мне форма, которую выдала мадам Атлас, выглядела ещё более нелепо, чем на вешалке.

— Из-за большого наплыва они явно экономят, — сочувственно посмотрела на меня Камиль.

— Я бы сказала – откровенно жадничают, — поддержала её Жюльен.

Я же с недоумением рассматривала новую повседневную одежду.

В Академии царили странные порядки: вместо одной универсальной формы, каждый факультет получал собственный фасон, цвет и крой.

Жюльен, которая училась на боевом потоке, ходила в голубом костюме, напоминающем дорожное укороченное платье с брюками, надетыми под низ.

Глава 3. Ректор. 

С такими соседками, как Камиль и Жюльен, впасть в уныние — это из разряда “дёрнуть дракона за ус”.

В них было столько энергии, что, если это и не утомляло, то уж точно не давало скучать.

Под конец дня, после прогулки по всей территории Академии, неуемные подруги устроили экскурсию в библиотеке.

Ноги гудели, как после похода по лесу, а с обеих сторон от нас тянулись бесконечные ряды стеллажей. Книги, свитки, какие-то артефакты — как тут что-то найти, я даже не представляла.

Никогда, даже в самых смелых фантазиях, не воображала, что может быть столько полок.

— Самая большая библиотека в королевстве, и вся в нашем распоряжении. От романов и запрещённых неприличных историй до самых первых учебников для одарённых, — с видом знатока вещала Камиль.

Да, она как зельевар немало времени проводила за книгами.

А вот мы с бабулей куда чаще бывали в лесу.

Моя бабушка — сама живой справочник по лекарственным травам, и потому изучать растения по картинкам, когда они растут в двух шагах, считала пустой тратой времени.

— Итак, Ари, что хочешь почитать? Что-то романтическое, приключенческое или возьмём справочник растений? — поинтересовалась Камиль.

И вот тут я действительно растерялась.

— Читать? — шепотом переспросила.

Камиль моё замешательство удивило, а Жюльен прыснула со смеху и обняла меня за плечи, прижимая к себе.

— Если она помогала бабуле с зельями, это не значит, что она такой же книжный червь, как ты. Мы с Ари лучше пойдём на пробежку, а потом с палкой потренируемся. Наверняка в посёлке у неё не было времени просто читать, — с гордостью произнесла она.

Кажется, несмотря на крепкую дружбу с первого дня, интересы у девушек были кардинально разными. Как и характеры.

Кто именно мне ближе, я пока так и не поняла.

Но в одном Жюльен была права: времени на чтение у меня и правда не было.

Пока мы с бабулей трудились в лесу или в лавке, остальная работа сама себя не сделает. Да, нам помогали старушки из послека, а сам староста то крышу подлатает, то окно починит.

Но в целом мы были вдвоём — и справляться приходилось в основном самим.

Поэтому после прогулок, заготовок и уборки всем иным развлечениям я предпочитала одно-единственное — кровать.

Точно так же сегодня ни читать, ни скакать с палкой как-то не особенно хотелось.

Два сумбурных дня, новый город и избыток впечатлений.

Вчера соседки до поздна посвящали меня в местные порядки, а сегодня я, по привычке, проснулась на рассвете.

Десяток учебников, которые уже предусмотрены программой и будут доставлены прямо в комнату, вполне достаточно, чтобы “почитать”.

А ночью я совсем не против просто поспать.

— А может, просто отдохнуть? — предложила я свой вариант.

Жюли расхохоталась, а Камиль, с видом знатока, направилась к стеллажу.

— Чтение перед сном – лучший отдых, — уверенно заявила она.

Что ж, уснуть под книгу — тоже неплохой вариант.

Моя кровать удачно стояла в тёмном углу, а значит, девочки и не поймут — читаю я или уже сплю.

Планам даже на такой отдых сбыться было не суждено.

Пока Камиль выбирала книгу, которая меня впечатлит, а Жюльен подсовывала ей неприличные романы, подоспели последствия моего небольшого бунта с нарядом.

— Мадемуазель Вуд? — окликнул меня пожилой месье.

Чёрный костюм, окуляр и седая борода сразу подсказали, что это не просто сотрудник библиотеки.

— Это я, — тихо призналась я, оглядывая подозрительно притихших соседок.

Судя по хмурому лицу Жюли, ко мне пожаловали последствия.

А по тому, с каким суровым выражением мне протянули белый листок, стало ясно — это вовсе не птица с подсказками.

“После библиотеки я жду вас в своем кабинете, этюдантка Вуд”, — было выведено ровным почерком.

Как только я прочла записку, бумажка вспыхнула и рассыпалась золотыми искрами.

Такой магией обладал только дракон.

И, насколько мне было известно, кроме ректора других крылатых в Академии не водилось.

Полагаю, это и было своеобразной подписью — чтобы уж наверняка не возникло сомнений, кто и зачем меня вызывает.

Второй день — и уже визит в кабинет ректора. Почти популярность.

Только не та, о которой можно мечтать.

Сердце застучало в висках.

Я стряхнула золотую пыль с пальцев и посмотрела на соседок.

— Что ж, вряд ли сегодня стоит просить его о поцелуе, — попыталась пошутить Жюльен.

— Это всего лишь форма. Он просто попросит надеть то, что есть, и всё, — выдвинула более логичную версию Камиль.

Что ж, попросит или нет, но завтра я всё же её надену.

Осуждающих взглядов в зале Аудиенций вполне хватило, чтобы понять: с местными порядками не спорят. И всё же было странно, что даже высокомерным аристократкам не хватило смелости показать своё отношение к предложенной одежде.

Может, это было испытание для новичков — чтобы проверить их готовность выполнять любые поручения короны?

Если так, очередное испытание я с треском провалила.

Оставалось одно — пойти и сдаться месье соблазнительному ректору.

Главное — не пялиться на него, как во время лекции. А то выйдет… немного неловко.

***

Административное крыло находилось в главном корпусе — в том самом, где проходила вступительная речь.

Если быть точной, кабинет ректора располагался прямо над залом для Аудиенций.

Массивные двустворчатые двери, в которые без труда мог бы пройти настоящий дракон, высокий потолок и картины предшественников…

Этот коридор показался бы мне величественным, если бы не страх, смешанный с волнением.

Как ни странно, стоило Камиль и Жюльен уйти, я вдруг вспомнила то прикосновение и тот взгляд с трибуны, до мурашек.

Вспомнила и поняла, что боюсь вовсе не гнева ректора.

Скорее, я опасалась себя… и его улыбки.

Глава 4. Факультеты. 

Ариадет.

Первые несколько дней в Академии нас ждала настоящая пытка факультетами.

Первую неделю расписание будут оставлять под дверью, а потом распределят нас по группам согласно способностям и уровню Дара.

Те, у кого сила ярче, отправятся на боевой — он же факультет защитных чар.

Средний уровень — на артефакторов, затем бытовой.

А тех, у кого магии всего лишь капли, направят изучать зельеварение, аптечное дело или лечение разных хворей.

Тут моя спящая сила, пожалуй, была спасением — гарантией, что дальше лекарского факультета меня никуда не возьмут.

По крайней мере, в начале я была уверена, что, определив уровень дара, профессора других факультетов больше не будут нас мучить.

Ошиблась.

Первый день — факультет защитных чар: охранные заклинания, артефакты, магические щиты, защитные и атакующие приемы.

Во всём этом я оказалась бесполезнее палки-артефакта, которую мне с гордостью вручили в зале для практических занятий.

К концу дня я была уставшая, пыльная и немного побитая. В пару для отработки защиты и атаки мне досталась вовсе не такая милашка, как моя соседка Жюльен.

Селеста Бенуа — заносчивая аристократка с сильным даром и таким же вредным характером. Она с удовольствием взяла на себя роль атакующего и с улыбкой избивала меня палкой, пока месье профессор не понял, что пора вмешаться.

— Ариадет Вуд, вы успешно провалили все испытания. Бенуа – жду вас через неделю в первой группе, у вас дар уровня четыре, — с холодным безразличием заявил месье Жан-Марк Дюваль, размашисто вычеркивая моё имя из списка.

Блондинка смерила меня высокомерным кошачьим прищуром и отправилась к своим подружкам, а я отряхнулась от пыли и побрела в столовую.

Сказать, что расстроилась? Нисколько.

Теперь от факультета защитных чар в моём расписании останется только базовая физическая подготовка и парочка простых защитных упражнений без магии.

Несколько синяков быстро залечит бабулина мазь. Для себя я справилась с испытанием ровно так, как и планировала.

Только вот новую форму жаль — ткань была вся в пыли, а на коленях виднелись дыры.

Вместо того чтобы насладиться честно заслуженным ужином, пришлось завернуть в уборную Главного корпуса и отмывать руки и лицо от разводов.

Была мысль переодеться, но голодный писк живота подсказал, что и так сойдёт.

День можно было бы считать удачным, если бы не случайная встреча в пустом коридоре.

Я почти добралась до столовой, когда эхом позади зазвучали тяжелые шаги.

— Мадемуазель Вуд? Ради духов предков, что с вами произошло? — послышался громкий голос за спиной.

Поняв, кто застал меня в пыльной и местами порванной форме, я впервые в жизни тихо выругалась.

— Щепка в палец, — пробормотала, медленно разворачиваясь. — Месье Торнвуд, солнечного дня! — натянула на лицо любезную улыбку.

Вид спереди, кажется, был еще более впечатляющим, чем сзади.

Рассмотрев, во что превратилась подаренная им форма, ректор вопросительно приподнял брови, скрестил руки на груди и подошёл почти вплотную. Вероятно, жалел рассмотреть грязь поближе.

— Вижу, с количеством комплектов формы я не угадал, — тихо произнёс он, чуть наклоняясь.

Что сказать на подобное? Я не знала.

— Спасибо. Боюсь представить, что было бы со старой формой после первого занятия месье Дюваля. Можно сказать, вы спасли меня от того, чтобы идти в комнату голой, — выдавила я, глядя куда-то в район его груди.

В ответ дракон отшатнулся от меня так, будто голым мог остаться он.

И взгляд — будто я сказала самую неприличную вещь на свете.

Странная реакция. Как и моя — на него.

Снова от его близости внутри заворочалась сонная сила. Руку покалывало от желания коснуться белоснежной рубашки и ощутить искры магии, что скрывались под тканью.

Он, будто чувствуя это, замер на расстоянии шага и выжидательно смотрел.

Неужели его магия тоже как-то реагировала на мою?

Но нет — вдоволь насмотревшись на мой потрепанный вид и, видимо, решив, что выгонять не за что, ректор обреченно вздохнул.

— Поспешите в столовую, этюдантка Вуд, иначе останетесь без обеда, — невозмутимо произнес он.

А потом, развернувшись на каблуках, так же невозмутимо ушёл.

Дракон исчез за поворотом, оставив мне удивление, урчащий живот и шлейф аромата, похожего на запах хвойного леса.

Такое ощущение, что ему лишь бы приказы раздавать. И почему за три дня я встречаю его уже третий раз?

— И что это было вообще? — тихо спросила я пустой коридор.

Никто не ответил.

Судя по отсутствию этюдантов, обед был в самом разгаре — а значит, мне достанется то, что останется.

Громко выдохнув, я приложила руку к груди и побрела дальше.

***

На второй день занятий на факультете бытовых чар можно было не ходить.

Ведение хозяйства, пошив одежды, починка ткани, артефактов, мебели, работа прислужницей, ассистенткой, библиотекарем, лавочником или в различных конторах.

Всё это было не то чтобы скучно, просто мадам Бушар уже сделала обо мне выводы, и спорить было бесполезно.

Сунув мне мой разорванный наряд, она с плохо скрываемым отвращением наблюдала, как я пытаюсь починить ткань магией.

Как ни странно, в этот раз, даже под её презрительным взглядом, я сумела выудить хоть каплю чар.

Но для испорченной ткани этого оказалось недостаточно.

— Вы бездарность, буржуа, — заявила старуха, вычёркивая меня из своих списков.

Всех этюданток, независимо от происхождения, было принято называть мадемуазель. И всё же эта старая мадам упрямо звала меня “буржуа”.

Не только меня, но и других “бездарных”. И всё же — обидно.

Благодаря второй “буржуа” — Мари Эторн, матушка которой служила швачкой, — мою форму всё же почистили и привели в порядок. Однако уровень дара у Мари был всего лишь вторым, а для великой чародейки Элоизы Бушар этого оказалось недостаточно.

Глава 5. Воспитание. 

Ариадет.

Главный корпус, знакомая приёмная и мужчина, который приносил мне записку в библиотеку.

Кажется, он был впечатлен пожаловавшей делегацией.

— Месье Торнвуд вас ожидает, — указал на дверь.

В кабинет ректора меня втолкнули, как провинившегося ребенка.

Вот только раскаяния я совсем не ощущала.

Кроме четверых хулиганов, от моего зелья никто не пострадал.

Да, дыма было больше, чем планировалось. Но все этюданты спрятались на полу, а дым висел высоко над столами.

Всё, что выше пояса, окрасилось только у Фредерика и Селесты — они стояли к котлу ближе всех и, вместо того чтобы отойти, как Тео и Люсиль, упрямо застыли и ждали, пока зелье испарится.

Тео и Люсиль стали лишь слегка синеватыми, а вот наши главные затейщики приняли окрас цветка незабудки. Хорошее напоминание, что голова дана, чтобы думать, а не только есть.

Но ведь ректору об этом не скажешь. Вот я и молчала.

Пока месье Торнвуд слушал ужасающие рассказы о моей “непозволительной вольности”, я разглядывала пол.

Рассказ мадам Бушар был воистину впечатляющим.

Именно она первой прибежала в лабораторию, несмотря на то что корпус бытовых чар находился дальше всех.

То, что старая ведьма оказалась возле нашего кабинета, никого не удивило. Зато ее крики услышал месье Дюваль. Последней и с видом полной растерянности — на место происшествия прибежала мадам Фонтен.

Ну и, конечно же, мадам старая карга изложила ректору версию пострадавших хулиганов: злобная и мстительная буржуа решила показать всем, что умеет делать пакости даже без дара, и из зависти напала на бедных аристократов.

Слова других этюданток в расчёт не брались — ведь они такие же “бездарности”, как я.

А вот слезы и всхлипы мадемуазель, дочери королевского казначея, повергли мадам Бушар в ярость.

— Выгнать эту буржуа, запретить пользоваться даром и близко не подпускать к Шалоту, а тем более к Академии! — потребовала злая профессор.

Кажется, она всерьёз меня невзлюбила и не успокоится, пока не выгонит.

— А лучше вообще выслать из Версалии и запретить появляться тут чаще двух раз в год и то на праздники, — шепотом огрызнулась я.

Именно такое наказание когда-то придумал король Валериан для моих родителей.

По этой причине мы с бабушкой жили вдвоём.

Когда я родилась, отца отозвали обратно в Ладанию. А мне уехать не позволили — пока не откроется дар.

Мама пыталась забрать меня через переговоры между королевствами. Всё-таки отец был аристократом, послом и приближенным короля Огюста Детона. Ничего у неё не вышло.

Тогда они вернулись в Версалию. Правда, ненадолго.

Спустя пять безоблачных лет мама узнала, что снова в положении. Подвергать риску второго ребёнка было глупо — ведь неизвестно, будет ли у малыша дар.

Отца всё чаще вызывали в родное королевство, а расставания для них были мучительны. После долгих слёз и совещаний меня оставили бабуле, а мама улетела с отцом.

Когда Фавьен окреп и так и не подал признаков хоть крошечного дара, мама снова попыталась вернуть меня письмами к королю Валериану. И снова ей отказали.

В результате она разозлилась настолько, что попыталась увезти меня без позволения — пользуясь связями отца.

Именно после того случая, когда наш дирижабль задержали на границе, Валериан Торнвуд запретил родителям появляться в Версалии.

За исключением редких праздников. Моего дня рождения и бабушкиного. То есть всего два раза в год.

За десять лет я так ни разу и не видела брата. Пусть у него не было дара, но мама не рисковала брать его с собой.

Она убедилась, что королю Версалии слишком сильно нужен артефакт, и рисковать свободой второго ребёнка не хотела и не могла.

А вдруг, как гласит легенда, Дар одарённых просыпается только в Версалии?

Только здесь правит род Торнвуд, ведущий начало от первого дракона. И пока они у власти, в Версалии рождаются одаренные дети.

Чтобы дар проснулся, ребенок должен оставаться в королевстве, поэтому вывозить тех, кто проявил хоть малейшие признаки чар, запрещено до восемнадцати лет.

В моём случае — до двадцати. Именно в таком возрасте пробуждается дар заклинательницы.

За нарушение запрета полагается казнь.

Наш род был не менее древним, чем Торнвуд, и только поэтому мама отделалась ссылкой.

В другой ситуации меня бы поместили в Дом одарённых, а родителей казнили бы согласно указу короля.

И вот, теперь, слушая требования мадам Бушар, было почти смешно.

Меня собирались выгнать из Шалота — хотя сами пригласили обучаться в Академии. И при этом не выпускали из королевства, из которого я мечтала уехать.

А ещё злило это её постоянное, неуважительное “буржуа”.

Несмотря на громкие требования Элоизы Бушар и робкие попытки заступиться за меня со стороны Катрин Фонтен, ректор услышал мое предложение и стал мрачнее портретов в коридоре.

Сначала его глаза сузились, превращаясь в две тонкие щели — словно в треснувшей стене терпения, — а потом полыхнули золотом.

— Достаточно, Элоиза! — прозвучал его голос так, что по коже побежали мурашки.

Приказ, приправленный магией. Приказ, с которым не спорят. Ведьма тут же замолчала, а сияющие жидким золотом глаза устремились ко мне.

— Что произошло на самом деле, мадемуазель Вуд? — всё так же спокойно, но до жути страшно спросил он.

Молчать и соглашаться с обвинениями старой карги было бы глупо. Да и слова сами полились, опережая мысли.

— Они глупые, высокомерные, наглые снобы, которые не знают элементарных свойств веществ! — буквально выдохнула я и не смогла остановиться. — Эти неучи собирались окрасить всю группу краской каракатицы, разведенной водой в пропорции один к десяти!

Сама не поняла, откуда взялись такие выражения. Но язык отказывался подчиняться.

Я говорила, говорила, говорила — будто выпила зелье правды. И только когда месье ректор устало откинулся на кресло, смогла выдохнуть и наконец замолчать.

Глава 6. Расплата. 

Ариадет. Прошел месяц.

Быть популярной оказалось весело.

Особенно с учётом того, что нас наконец разделили на постоянные группы. В мою попали главные “бездарности” Академии. И учиться бок о бок с бедными, но талантливыми оказалось настоящим удовольствием.

Зельеварение, заготовка лекарственных трав, основы врачебного дела, аптечные порошки и яды. Новые знания и уже родные настойки.

Дни пролетали один за другим, лекция за лекцией, а в Академии тем временем давно наступила осень.

Жёлтые и красные листья делали это место по-настоящему волшебным.

Дорожки покрылись цветными пятнами, в столовой запахло теплой выпечкой, а студенты сменили пиджаки на уютные накидки.

Я почти поверила, что жизнь налаживается, однако спокойствие длилось недолго.

То, что что-то едва уловимо изменилось, я заметила не сразу. Профессор Фонтен была необычно задумчивой, а ребята поглядывали на меня с сочувствием.

— Что случилось? — спросила я у такой же озадаченной Мари.

По новой традиции мы с ней проспали после позднего занятия в библиотеке. Девушка усердно обучала меня бытовым чарам, а я готовила её к испытанию по зельеварению.

Занятия мадам Бушар всё ещё оставались нашим общим кошмаром. Старой карге так и не удалось отобрать должность главы факультета у мадам Катрин, и весь месяц она страшно лютовала.

В остальном жизнь стала почти такой же, как в посёлке, — понятной и спокойной.

Мне даже довольно успешно удавалось избегать ректора целый месяц.

Порой между лопаток зудело от пристального взгляда, но с того разговора в кабинете дракон ко мне близко не подходил.

И вот с самой первой лекции всё снова пошло не так.

Тихие одногруппники, задумчивая профессор и Мари, которая только пожала плечами.

— Мы с самого утра вместе. Может, кто-то опять попал под горячую руку старой ведьмы? Узнаем после лекции. Сосредоточься, у меня полно вопросов, что со всем этим делать, — тихо зашипела девушка, кивая на уже бурлящую в котелке воду.

Сегодня, судя по колбам на столе, мы готовили настойку против лихорадки.

Точнее, самую безобидную ее версию. И для Мари это было куда сложнее, чем заштопать платье или сотворить зеркало на любой поверхности.

Зато для меня такая настойка была делом привычным.

В посёлке старики часто гуляли в лесу до темна и так же часто подхватывали простуду. Зелье, помогающее от суставов, лихорадки или от боли в спине после игр с внучатами, было первым, чему меня научила бабушка.

В голове снова зазвучал её тихий, ласковый голос. Воспоминания окутали тёплым покрывалом.

— Потри корень горькой редьки, а я сверюсь с инструкциями мадам, — с улыбкой отдала распоряжение соседке.

Остаток лекции прошёл как обычно: я погрузилась в записи, оставленные мадам Фонтен на доске, а потом следила, чтобы Мари не сожгла волосы и ничего не взорвала.

Казалось, всё идёт как всегда. Вот только до самого конца в воздухе висело напряжение.

Долго искать новости не пришлось. На выходе из лаборатории меня встречала Жюльен.

Их тренировки заканчивались раньше, поэтому я привыкла постоянно натыкаться на подругу в нашем корпусе. Однако вместо привычной улыбки сегодня меня встретил злой прищур.

— У меня две новости, — резко сказала она, уводя нас с Мари подальше от толпы.

— Плохая и хорошая? — с улыбкой спросила я, пытаясь снять с неё эту пугающую маску.

Девушка не прониклась попыткой и покачала головой.

— Плохая и очень плохая, Ари, — серьёзно ответила она.

Судя по тому, что такой Жюли я видела лишь однажды — в тот день, когда они собрались спасать меня от исключения, — новость действительно была очень, очень плохой.

— Не томи, — почти шепотом попросила я, цепляясь за руку Мари.

— Сегодня день осеннего равноденствия, а мы не продвинулись ни на шаг, — всё тем же тоном произнесла она.

От облегчения сначала захотелось рассмеяться, а потом я толкнула подругу в плечо.

— Совести у тебя нет, — рыкнула на соседку, наблюдая, как та расплывается в улыбке. — Что за “очень-очень плохая”? — всё же решила уточнить.

— Селеста вернулась. И приехала не одна, а с отцом. Фредерик тоже вернулся – ещё вчера ночью. Судя по виду, отстранение пошло ему на пользу. А вот белобрысая сияла, как палатка на ярмарке, и сразу поползла к ректору под руку с главным казначеем, — тараторила она, стараясь сохранить улыбку.

Ясно.

Напоминание о “соблазнении ректора” было просто попыткой отвлечь меня от реальных новостей.

Произошло то, чего я ждала и боялась весь месяц.

Королевский казначей всё же решил отомстить за дочь. Непонятно, не осмелился ли он тревожить короля или просто получил отказ.

Но то, что аристократ явился по мою душу, сомнений не вызывало.

— Мы не дадим тебя в обиду. Даже мадам Фонтен готова подписать прошение к королю, лишь бы тебя не отчислили. Как показал прошедший месяц – без Селесты и Фредерика в Академии наконец-то мир и порядок, — попыталась успокоить меня Жюльен.

Потом и Мари убеждала, что этюданты из нашей группы встанут на мою защиту. Ведь все видели, что ту пакость затеяли Селеста и Фредерик, а я лишь пыталась их остановить.

Я же гадала: пришлет Торнвуд письмо или лично вызовет на беседу.

До жилого корпуса, чтобы переодеться, мы дойти не успели.

Тот самый бородатый помощник ректора уже ждал нас у входа.

— К ректору, — опередила я мужчину, протягивая руку.

И правда — листочек с ровным почерком.

— “Этюдантка Вуд, зайдите в мой кабинет”, — прочла я вслух для девочек, и бумага осыпалась искрами.

— Приказано проводить, мадемуазель, — сухо указал дорогу старичок.

— Мы соберём подмогу, — одними губами прошептала мне Жюльен.

В ответ я грустно улыбнулась. Пятнадцать буржуа против казначея короля.

Глава 7. Месть. 

Ариадет. Прошел месяц.

— Клыки? Серьёзно? — девушка прикрыла рот рукой, затем огляделась, будто чудище могло услышать и напасть со спины.

— Да! А ещё говорят, хвост вырастает. Неудивительно, что никто не смог его соблазнить. Кто знает, что еще скрывается под одеждой, — лихорадочно закивала вторая.

Мы с Мари молча переглянулись и направились к столу, за которым сидели мои довольные собой старшекурсницы.

— Легенда обрастает бородой, — улыбнулась Жюльен, кивая на притихших этюданток.

За месяц слухи о клыках ректора распространились по Академии и обрастали всё новыми жуткими деталями.

И всему виной была я.

Напуганная впечатляющей беседой с драконом, я в красках описала девчонкам его реакцию.

— И это ты просила всего лишь поцелуй? — с сомнением переспросила Камиль.

— Да, и рассказала, что награду мы поделим, чтобы помочь родителям. А он… — всхлипнула я, кутаясь в одеяло.

Нет, ректор тоже хорош. Мог просто объяснить.

Мол: “Мадемуазель Вуд, вы мне противны” или “Я не целую этюданток. Вот были бы вы аристократкой или драконицей — другое дело”.

Я бы ему и драконицу нашла, и с аристократкой договорилась.

Уверена, у отца или бабули были знакомые в обоих королевствах.

А он клыками начал сверкать из-за простой просьбы!

Нет бы я жениться просила — а так, ничего предосудительного, просто поцелуй.

Это для меня он стал бы первым, а дракону в его-то возрасте...

Однако месье страшный ректор считал иначе.

Сначала забавлялся, когда мне хамили, потом изобразил оскорбленную невинность, а после всего ещё и напугал.

Я имела право злиться. И право на небольшую месть.

Мне не было жаль дракона, когда Мари проболталась про клыки своим соседкам по комнате.

Не было совестно, когда те разнесли новость по всей Академии.

Ни капли не стало стыдно, когда появились нелепые предположения, будто девушек не просто отчисляли, а выгоняли, чтобы скрыть страшные тайны ректора.

Я продолжала спокойно спать, когда вместо одних клыков у него появился хвост, а потом — в мраке коридора — кто-то якобы рассмотрел небольшие рога.

В общем, жаль не было. И стыдно тоже.

Матиас Торнвуд боялся, что его будут соблазнять, и получил по заслугам.

Больше соблазнять его никто не пытался, а золото из шкатулки для пари загадочным образом испарилось.

Дракон мог быть спокоен за свою честь — теперь девушки не верили ни его улыбкам, ни обаянию, ни привлекательной внешности.

А я тихо ликовала, слушая новые сплетни о жадном и высокомерном мужчине.

Очередная история о том, как какая-то этюдантка с визгом убежала от ректора, наткнувшись на него в пустом коридоре, скрасила угрюмое осеннее утро.

Однако вместо обеда, на выходе из лекции по зельеварению, меня ждал помощник месье Торнвуда.

— Вас ждут в кабинете ректора, мадемуазель Вуд, — пробасил чародей, указывая рукой направление.

Похоже, терпение дракона исчерпалось.

Интересно, что задело его сильнее — “рога” или “хвост”?

Сегодня до кабинета ректора я шла, едва сдерживая улыбку.

Боялась ли я новых угроз?

Больше нет.

После того как половина Академии видела, как меня ведут в логово чудовища, это было скорее забавно, чем страшно.

Позже, конечно, меня ждет допрос, и от того, что я расскажу, будет зависеть, — станут ли слухи разрастаться или со временем утихнут.

Безымянный помощник Торнвуда открыл дверь, подождал и плотно её закрыл.

Я же с преувеличенным интересом рассматривала подол платья, пряча улыбку за волосами.

— Вызывали, месье ректор? — тихо спросила.

В ответ — молчание. Меня рассматривали.

Я чувствовала магию, которая щекотала кожу, и слишком пристальный взгляд, от которого вспыхнули щёки.

Дракон будто ждал, что я сама во всём признаюсь и начну извиняться.

Но я была не настолько глупа.

Когда спустя несколько минут никто так и не заговорил, я подняла взгляд.

Всё та же знакомая поза: Матиас Торнвуд стоял, опершись о стол и сложив руки на груди.

Вот только на его лице не было привычной лукавой улыбки.

— Хвост, рога, клыки... Сплетни дошли уже даже до дворца. Мадемуазель Вуд, скажите, я дал вам повод считать, что питаю к вам симпатию как к девушке? — недовольно спросил он.

В ответ я молча качнула головой.

О том, что будет, когда слухи выйдут за пределы Академии, я совсем не подумала. И уж тем более не ожидала, что они дойдут до короля.

— Вы понимаете, что я кузен короля? Все эти выдумки порочат не только меня как мужчину, не только должность ректора Академии Одарённых, но и всю королевскую семью. Ариадет, скажите на милость, зачем вы распустили эти нелепые сплетни? — спросил он уже громче, всё так же выжигая во мне дыры взглядом.

Сначала я испугалась, а потом вспомнила одну незначительную деталь: большинство слухов распустила вовсе не я.

Я рассказала о клыках.

Кого он напугал своим “хвостом” или “рогами” — уже не моя забота.

— Простите, месье ректор. Но если вы не желаете, чтобы о вас ходили слухи, не стоит пугать этюданток клыками, хвостом и рогами. Вы ведь хотели, чтобы вас перестали соблазнять? Поздравляю – теперь вас боятся, — ответила я.

Вышло слишком дерзко. Но я совсем не раскаивалась.

Ответных претензий Торнвуд, похоже, не ожидал.

Он удивлённо осмотрел меня, а потом снова принялся сыпать упрёками:

— Где, на милость, вы увидели у меня хвост? — спросил он, для верности порезав на столе.

Хвоста, конечно, не было.

Но я ведь никогда и не утверждала, что он был. Это видели другие.

— Я не видела. Возможно, видел кто-то другой. Меня вы пугали своим духом и клыками, а остальным, похоже, показали другие особенности, — я пожала плечами, делая при этом самый невинный и наивный вид.

Глава 8. Подруга. 

Ариадет.

Следующие несколько недель прошли относительно спокойно.

Слухи о ректоре-драконе постепенно стихали, а я больше не влипала в приключения.

Даже заносчивые аристократы, мести которых я опасалась, обходили нас с девочками стороной.

По крайней мере, так казалось вначале.

В один из дней, забежав в комнату за конфетами, я застала Жюльен после очередной тренировки.

Всегда весёлая и жизнерадостная, она тихо рыдала на кровати. А ещё почему-то была вся в синяках и с подпаленными волосами.

— Драконий клык, что случилось?! — выпалила я новое популярное ругательство, присаживаясь рядом.

То, что девочек не оказалось в столовой, сразу показалось странным.

Если бы я, как обычно, пошла с Мари в библиотеку, то, вероятно, так бы ничего и не узнала.

— Не обращай внимания, Ари, сейчас полечим, — с искусственной улыбкой произнесла Камиль.

С таким видом просто “полечить” не выйдет.

Ссадины, синяки, царапина на лбу…

Судя по зельям, расставленным на столике, Камиль собиралась не только лечить, но и маскировать следы.

Неудивительно, что я раньше ничего не замечала.

После убойного количества мазей и в полумраке, который царил в комнате последние недели…

После солнцестояния день становился короче, а на артефактах мои соседки экономили.

Или только говорили, что экономят…

Что происходит вообще, и почему они мне ничего не сказали?

— Это что, новые правила тренировок третьего курса? — я ещё раз вопросительно посмотрела на Жюльен.

— Мы практикуемся с новенькими. Они не умеют рассчитывать силу, поэтому в спаринг к ним ставят нас. Такое бывает. Через пару месяцев занятий станет лучше, — ответила она.

Пару месяцев?

Таких издевательств?

И почему все молчат?

— И кто же над тобой так измывается? Может, его палкой огреть, чтобы быстрее учился контролю? — предложила я более действенный метод.

Девочки как-то странно переглянулись.

— Кто-то из аристократов, — мигом догадалась я.

Жюльен даже не пыталась отрицать. Зло фыркнула и протянула Камиль руку.

— Не друг друга же им избивать? Иди в библиотеку, Ари, мы тут сами справимся, — попросила подруга, а потом едва слышно добавила: — Пожалуйста… Мне стыдно, что ты видишь меня такой.

Судя по молящему взгляду Камиль, ей и правда было стыдно.

А ещё они явно специально всё от меня скрывали.

Как же так — всегда весёлая и бесстрашная Жюльен, которая собиралась защищать меня даже от ректора, вдруг оказалась слабой и побитой девушкой?

Бедность никак не влияла на ее чувство собственного достоинства, а потому я не стала настаивать.

Не желая добавлять к её физическим испытаниям ещё и чувство унижения, молча встала, будто случайно отсыпав на столик с настойками половину своих конфет.

Лёгкая улыбка Жюльен в ответ и я покинула комнату.

Неудивительно, что девушки недолюбливают аристократов.

После такого я бы и сама близко к ним не подходила.

Подозреваю, что подобное на практиках месье Дюваля происходит не впервые и не один год.

А значит, сегодня нас с Мари ждут вовсе не занятия по ботанике.

Самый надежный способ узнать, что происходит в Академии, — это её соседки.

Они пусть и не из приближённых к королю семей, зато собирают слухи и сплетни лучше любого шпиона. За золото на два красивых платка они без труда выяснят, кто издевается над Жюльен и как часто.

Что-то подсказывало, что подобные “тренировки контроля” устраивают не всем буржуа.

А значит, нужно срочно узнать, чьих рук это дело.

***

К моему разочарованию добыть информацию в этот раз заняло намного больше времени, чем обычно.

Почти неделю меня кормили обещаниями, потом “завтраками”, а в конце с грустью заявили, что ничем не могут помочь.

Оказалось, что профессор Дюваль не гордится своими методами, и узнать, что происходит на его занятиях, было сродни попытке заглянуть в покои короля — то есть практически нереально.

Пришлось вместо четырёх монет потратить десять, и только к концу недели Мари принесла совсем неутешительные и туманные новости.

— Единственное, что им удалось узнать: такое происходит только в те дни, когда занимается “любимая” группа месье Жана-Марка, — виновато произнесла она.

— “Любимая” – это та, в которой наша будущая элита второго квартала? — переспросила я.

Мари неуверенно кивнула.

И вот за это я заплатила десять монет?

Понимая, что золото всё равно не вернут, я попыталась решить, как распорядиться полученной крохой сведений.

Мало, но не пусто. А на жестокого преподавателя должна быть какая-то управа.

Если бы Торнвуд не был таким драконом, можно было бы пойти к нему. Но мне, как минимум, не поверят, а то и вовсе обвинят в распускании слухов.

Вспомнив, как он сверкал на меня клыками, я откинула эту наивную идею: как ректор он обязан знать, что происходит, а значит, такие методы обучения его не смущают.

Придётся ставить наглых аристократов на место самой.

Селеста точно знает, кто я; вероятно, пора рассказать и Фредерику. Вряд ли они настолько глупы, чтобы рисковать и злить будущую заклинательницу.

Видимо, мысли отразились на лице, потому что Мари перегородила мне дорогу.

— Не связывайся с ними, Ари. Они хоть и притихли, но, по всей видимости, зверствуют на практиках Дюваля. А он покрывает. Четвертый уровень дара сейчас редкость, — попыталась отговорить она.

Судя по обеспокоенному взгляду Мари, у меня был слишком решительный вид.

Редкость дара не даёт им права издеваться над более слабыми или бедными этюдантами.

— Пусть избивают друг друга до синяков, а не тех, у кого папочка не побежит жаловаться ректору, — резко возразила я.

Вспомнив прошлую встречу с месье Бенуа, я разозлилась еще сильнее. Неужели Селеста настолько злая и глупая, что, не имея возможности отомстить мне, решила отыграться на моих подругах?

Глава 9. Сделка. 

Ариадет.

Просыпалась я, ощущая тепло, словно меня укутали в мягкое, невесомое покрывало. А ещё прикосновение, как если бы горячая рука нежно гладила щеку.

Это было так приятно, что захотелось прислониться и потереться в ответ. Однако пошевелиться не выходило.

Голова стала странно тяжёлой, а веки будто приклеились и отказывались подниматься.

Тяжело вздохнув, я всё же сумела повернуть голову и уткнулась щекой в огромную ладонь.

— Хорошо, моя девочка. А теперь попробуй открыть глаза, — прозвучал знакомый голос.

Осознав, кому он принадлежит, тереться о руку я тут же перестала.

Прилив страха, злости и смущения помог открыть глаза.

Матиас Торнвуд — растрёпанный, с горящими безумством глазами и натянутой дрожащей улыбкой.

К нему что, снова первый казначей приходил?

Не понравилось, что его дочь избили по ее же правилам?

Вспомнив, что произошло, я попыталась пошевелиться и тут же ощутила сопротивление. Тело не слушалось. Меня что-то держало, не позволяя двигать ни ногой, ни даже пальцем.

А ещё не выходило выругаться. Хотя очень хотелось.

— Тише, Ари. Тише, малыш. Всё хорошо, — наигранно ласково произнёс Торнвуд. — Я обездвижил тебя своей магией. Мы ждём лекаря из города, я послал за ним во дворец. Ты помнишь, что произошло?

Его тон совсем не сочетался с напряжённым взглядом и слегка подрагивающей рукой.

Я помнила, но не смогла выдавить ни слова.

Дракон перестарался: не только обездвижил, но и лишил возможности говорить или хоть как-то шевелиться.

Кое-как издав невнятное мычание, я попыталась часто моргнуть.

До ректора дошло и он виновато погладил меня по голове.

— Прости. Я не лекарь, немного переборщил, — смущенно объяснил он.

Медленно водя рукой по щеке, Торнвуд убирал свою магию, возвращая мне способность дышать, говорить и двигаться. Теплая ладонь опустилась на шею, потом скользнула к груди и продолжила путь, мягко коснувшись живота.

Внутри вспыхнуло странное, почти волнительное чувство.

Но оно тут же улетучилось, сменяясь воспоминанием: я жива лишь чудом. Глубокий вдох, и наконец я смогла заговорить.

— Стенд. На меня упал стенд с оружием, — прошептала я, заглядывая в глаза Торнвуда.

Хотелось сказать, по чьей милости. Но нет — это приберегу на потом.

Сначала нужно понять, как Дюваль преподнес всё случившееся.

Если и это сойдёт Селесте Бенуа с рук — никакого артефакта Валериану Торнвуду не видать.

Спасать королевство, где правят такие чародеи и драконы, я не стану. Они сами выбрали свою участь и неизбежно столкнутся с последствиями.

Моё молчание ректор понял по-своему.

— Ничего, малыш. Тебе повезло. Два щита не позволили тебя придавить, иначе дела были бы плохи, — с натянутой улыбкой произнёс он.

Снова этот ласковый голос и взгляд, которым можно заморозить озеро.

— Зачем тогда лекарь из Шалота? И почему я не чувствую ног? — не поверила дракону.

Судя по тому, что, кроме головы, боли не было, я вообще ничего не чувствовала. Это пугало.

Дракон вздохнул, в голубых глазах блеснула магия.

— Сейчас. Но обещай не дёргаться и не шевелиться. Я сниму магию, но ты лежишь спокойно, — настойчиво предупредил он.

В ответ я молча кивнула. В теле разлилось покалывание. Потом я ощутила прикосновение к руке.

— Чувствуешь? — пальцем он провел по моей ладони.

Я кивнула.

— А тут? — обхватил рукой ногу, выводя круги и посылая по телу странные волны магии.

— Щекотно, — прошептала я.

Торнвуд с облегчением выдохнул и погладил меня по голове.

— Хорошо, малыш. Ты в порядке. Но лекарь всё равно проверит тебя с артефактами, — тихо сказал он.

Лекарь так лекарь.

Голова болела, и вставать не хотелось.

А ректор, притихший и растрёпанный, сидел рядом — впервые вовремя перестав говорить.

Я молча рассматривала дракона, стесняясь спросить, кто его так помял.

Он гладил меня по голове и смотрел куда-то вдаль.

Тепло, с которым я проснулась, постепенно сменялось ознобом. Глаза снова начали предательски закрываться.

— Долго… Я посплю, ладно? — прошептала я и тут же ощутила, как лицо обхватили горячие руки.

— Нет, Ариадет, малыш, спать сейчас нельзя. Смотри на меня, не засыпай! — переполошился месье, обычно невозмутимый дракон.

Он почти тряс меня, не позволяя закрыть глаза, и смотрел так, будто был в шаге от паники.

Даже зрачки стали почти вертикальными, а магия плясала золотом в глазах.

Однако туман не желал отступать. Ему была безразлична и магия, что прежде согревала, и слова, звучавшие всё дальше.

Холод подбирался всё ближе, стягивая кожу.

Тёплые руки Торнвуда начинали раздражать: мешали уснуть.

А я вдруг ощутила нестерпимую усталость.

— Совсем чуть-чуть… Я так устала, — прошептала я.

В тот же миг лба коснулись горячие губы.

— Ари, детка, нет! Послушай, нельзя. Пока лекарь всё не проверит, спать нельзя. Смотри на меня. Хочешь – ругай, только не засыпай, — тараторил он, гладя мое лицо, волосы, снова касаясь губами лба.

Если бы я не знала сурового и невозмутимого ректора, решила бы, что он паникует.

Даже забавно.

Хотя одно слово из сказанного заставило насторожиться.

Жюльен! — колоколом прозвучало в голове.

— За что ругать? — уже громче спросила я, ощущая на лице его вздох облегчения.

Он слегка отстранился, перестал лихорадочно терзать мои волосы и шумно выдохнул.

— За то, что не сберёг. За всё, что ты хочешь. Только говори. И не засыпай, — произнес он, заметно успокаиваясь.

При этом взгляд голубых глаз замер точно на моих губах. А мои губы в ответ сами растянулись в улыбке.

— Нееет, даже не думайте. После того, как я увидела ваши клыки, целовать вас не буду, даже за сундук золота, — самодовольно осадила я ректора.

В ответ он вымученно улыбнулся и снова коснулся губами моего лба.

Глава 10. Соседи. 

Ариадет.

Жилище Матиаса Торнвуда находилось в том самом, знаменитом втором квартале.

Советники, аристократы, богатые торговцы, послы — все они жили в одном районе.

Шалот, в отличие от обычных городов Версалии, был устроен странным образом. В центре столицы возвышался дворец короля Валериана, окружённый садом, а дальше стояли особняки знати.

От рабочего квартала жильё аристократов отделял третий квартал или, как его называли, торговый. Именно там располагались Академия, торговые лавки, изысканные гостиницы, учёные дома, лечебница и другие заведения, обеспечивающие жизнь как аристократов, так и простых буржуа.

За третьим, соответственно, шёл четвёртый — рабочий квартал.

Лавки, рынки, ремесленные ряды, дома простых горожан. Много шума, запахов, тесных улочек и магических мелочей для повседневной жизни.

Я ни разу не была в четвёртом квартале. Да и в торговую лавку с соседками ходила всего несколько раз. Во многом, сделка с месье Торнвудом из-за этого показалась мне достойной.

Я не столько жаждала увидеть, как живут богатые аристократы, сколько просто хотела хоть что-то посмотреть.

Матиас Торнвуд — единственный, с кем мне не нужно притворяться бедной сироткой. Он же единственный, кто знает, что я заклинательница.

Аристократы в Академии были слишком заносчивыми, чтобы дружить, а у девчонок каждый золотой был на счету.

Нечестно водить их по местам, где они смогут позволить себе самое большее — булавку.

Да и у меня не было столько золота, чтобы покупать всем дорогие подарки. А даже если бабуля пришлет ещё монет, я боялась признаться подругам, что вовсе не буржуа.

Боялась разрушить нашу хрупкую дружбу.

Помнила тот взгляд Жюльен, когда её из-за меня избивали, и больше никогда не хотела его видеть.

— Ариадет, я вхожу, — прозвучал голос за дверью, и я натянула одеяло до самого носа.

Уже несколько дней я жила во втором квартале — в доме месье Матиаса Торнвуда.

Он всё-таки позаботился о моей репутации, передав под опеку своей пожилой помощницы Марты Фуко. Женщина присматривала за мной днём, а на ночь ей выделили соседнюю гостевую спальню.

Судя по тому, что ректор с самого утра ломился в комнату, он снова собирался пропадать до вечера.

Странно — жить в доме дракона и видеть его ещё реже, чем в Академии. По утрам он передавал мне записки от соседок, которые искренне считали, что я в лечебнице, а потом уходил и возвращался, когда я уже спала.

Так продолжалось три дня.

Зато старушка, которая раньше готовила и присматривала за домом, а теперь ещё и нянчила гостью, оказалась в меру дружелюбной и довольно приятной.

Будь бабуля здесь — они бы подружились. Но бабули нет, и сообщать ей о случившемся не стоит.

А вот умыться, для разнообразия, не помешало бы.

Однако кровать в гостевой спальне дракона была подозрительно мягкой, а одеяло — неприлично пушистым. К счастью, он сам велел не вставать без особой нужды, и я с удовольствием воспользовалась этим приказом, чтобы выспаться.

Даже не подозревала, что после нескольких месяцев на жесткой узкой койке так соскучусь по нормальной кровати.

— Входите, месье ректор. Я всё ещё там же, где вы видели меня вчера, — громко сказала я, дотянув одеяло до носа.

Бабуля за такое по голове бы не погладила. Но, кажется, не договариваясь, мы с ректором условились не сообщать ей о произошедшем.

По крайней мере, мне так показалось.

Как и три предыдущих утра, в комнате появился Матиас Торнвуд — с одурманивающе пахнущим подносом и натянутой, нарочито спокойной улыбкой.

Судя по виду и осторожным шагам, он надеялся, что сегодня запахи стараний мадам Марты не заставят меня бежать в уборную.

И как ни странно, живот на этот раз заурчал от голода, а не от желания избавиться от вчерашнего ужина и вернуть всё ректору в качестве “благодарности”.

— Как вы, Ариадет? Марта сказала, что вчера вас все еще мутило, — почти шёпотом произнёс он, приподнимая крышку, будто проверяя, безопасно ли подходить.

— Пока завтрак вызывает интерес, — уверенно заявила я и даже села, позволяя дракону поставить поднос на кровать.

— Хорошо, — с заметным облегчением ответил Торнвуд, поставил поднос и, по новой традиции, ласково погладил меня по волосам. — Сегодня после Академии заеду во дворец. Вернусь утром или поздно ночью, — отчитался он, будто перед начальством.

Я совершенно не понимала, зачем ректор докладывает мне о своих делах, но согласно кивнула, разглядывая белоснежную булку и крохотные пиалы с вареньем.

Вместо обычного пожелания удачного дня, которым я, как правило, выпроваживала его из своей временной спальни, сегодня спросила совсем другое:

— А клюквы нет? Она кислая – от неё не должно тошнить, — разочарованно осмотрела пиалки с ягодным вареньем.

Марта готовила почти так же хорошо, как бабуля. Просто моё утро во время болезни всегда начиналось с клюквенного отвара.

Ректор уловил мой слегка разочарованный взгляд, улыбнулся и аккуратно пригладил выбившиеся пряди:

— Найдем, Ариадет. И клюкву, и всё, что пожелаешь. Скажи Марте – она достанет. А если нет, завтра принесу сам, — произнес он на удивление мягко.

Проведя ладонью по моей голове напоследок, Матиас направился к выходу.

Что ж, сам предложил просить всё, что захочу, и я тут же озвучила первое пожелание:

— Мне нужна карта Шалота.

От подобной внезапной наглости мужчина замер, словно прирос к полу, а затем медленно развернулся.

Чёрная бровь поползла вверх, и следом помрачнело невозмутимое прежде лицо.

— Зачем? — настороженно уточнил он.

— Я обдумала ваше предложение. Ну, то самое – на площадке, когда спать было нельзя. Балы – это, конечно, прекрасно, но я, пожалуй, обменяю парочку на прогулки по городу, — спокойно раскрыла я план, обдуманный между снами.

— И куда же? — спросил он.

Кажется, в мире Матиаса Торнвуда не существовало мест достойнее, чем балы аристократов. Или он был уверен, что это мечта всех юных этюданток.

Глава 11. Дом ректора. 

Ариадет.

Вторая неделя в доме ректора прошла куда насыщеннее первой.

Началось всё с нового осмотра.

Армон Дюваль проверил меня магией, а потом с облегчением вздохнул:

— Мадемуазель можно короткие прогулки и книги. Но всё ещё под присмотром. Если голова закружится или вернётся тошнота – обратно в постель, — уверенно заявил он напряженному Матиасу и ушёл.

— Сегодня я вернусь к ужину. Внизу есть гостиная, Марта поможет разжечь камин, — вместо обычного прощания процедил дракон и направился следом за лекарем.

Кажется, он не был рад, что я поправилась.

Точнее — не рад, что ходячая проблема теперь будет бродить по его владениям, а не молча спать целыми днями.

Зато такому повороту радовалась я. Очень. И даже не стала ждать, пока мадам Марта принесет завтрак.

Едва шаги мужчин стихли, я побежала в ванну приводить себя в порядок.

Впервые я смогла спуститься вниз и увидеть хоть что-то кроме гостевой спальни и уборной.

Дом ректора Торнвуда даже по меркам Шалота оказался роскошным: два этажа, пять дверей наверху и бесконечно длинный коридор внизу.

Первым местом, куда я решила заглянуть, стала кухня — то самое царство мадам Марты, о котором я столько слышала и теперь намеревалась увидеть.

Полки, столешницы, сковороды и казанки — всё вокруг утопало в артефактах.

Какими только магическими штуками ни была заставлена эта кухня!

Либо месье ректор великий любитель поесть, либо мадам Марта подкармливает половину Шалота.

— Оу, мадемуазель, вам уже разрешили вставать! Какое счастье! Присаживайтесь, я как раз закончила готовить завтрак, — всплеснула руками дама, указывая на стул.

Судя по тарелке с пирогом и отвару, мой завтрак собирались подать прямо между казанками и разделочными досками.

Видимо, мадам Марта занималась не только тем, что нянчила новую проблему ректора, но и выпечкой.

— Это всё вы для месье Торнвуда? — спросила я, рассматривая щедро заставленный пирогами противень.

Женщина рассмеялась:

— Нет, что вы, дорогая. Помимо того, что я работаю у месье Торнвуда, я пеку сдобу для лавки Лелюш. Вы наверняка слышали об их знаменитой выпечке.

О да, слышала.

Но Жюльен берегла фигуру, Камиль не любила сладкое, а вот Мари мечтала попасть туда. Только золота у неё было в обрез, поэтому поход в булочную мы решили отложить до окончания испытаний полугодия.

— В Академии хвалили их отвары из полевых цветов и пирог с яблоками, — ответила я Марте, уже понимая, что тот самый пирог лежит прямо у меня на тарелке.

Кажется, именно на кухне месье ректора рождались те самые десерты, ради которых этюданты готовы прогуливать лекции.

— Ешьте, дорогая, — улыбнулась Марта. — А я пока закину противень в печь. У месье Торнвуда немного дел по дому, а остальное время я пользуюсь его кухней. В лавке мало места для всех мастериц, поэтому там готовят только отвары. А выпечку собирают по домам. Простым буржуа – заработок, лавке – лишнее место выделять не нужно, — с особой гордостью заявила она.

— И он позволил? — удивлённо спросила я, оторвав взгляд от пирога, который пока что поедала только глазами.

Марта ласково улыбнулась.

— Конечно. Даже печь оборудовал, и вон – противни купил, казанки, котелки. Всю кухню мне отдал в распоряжение, — она обвела рукой своё царство.

Действительно, неслыханная щедрость для дракона.

Что-то, когда я пришла к нему просить золото, он не выглядел таким сердобольным. А ведь я просила не кухню в его доме, а поцелуй.

Заметив моё замешательство, Марта рассмеялась:

— Знаю, порой он бывает отстраненным или кажется, будто не воспринимает вас всерьез. Но на самом деле месье Торнвуд очень внимательный и не жадный. Золота у него достаточно, чтобы не быть скрягой, — похвалила она начальника.

Да уж. А при упоминании сундука с золотом бедный чуть не задохнулся. Видимо, щедрость просыпается исключительно по праздникам.

Вздохнув, я оставила хвалебные оды Марты без комментариев.

Мне дракон не казался ни великодушным, ни добрым, ни тем более расточительным.

Даже то, что он приютил меня в своём доме, было, скорее, холодным расчётом, а не благотворительностью.

Если бабуля узнает — заберёт меня домой. А тогда, с высокой вероятностью, королю не видать артефакта.

Всё просто.

Но разочаровывать старушку я не стала: улыбнулась, принялась жевать ещё горячий пирог, а после отправилась изучать гостиную.

До самого вечера я бродила по комнатам, время от времени уставала и возвращалась в постель. А когда солнце уже клонилось к закату, наконец вернулся хозяин.

Как и обещал, дракон пришёл не в полночь, а ровно к ужину.

— Марта, накрой в гостиной. Мы с Ариадет будем ужинать вдвоем, — прозвучала команда с порога.

Моим мнением никто не интересовался. Моё присутствие в гостиной, кажется, никто даже не заметил.

Скинув одежду, тот самый “великодушный” направился в свою комнату.

Так и хотелось спросить у Марты, где именно и в какие моменты появляется тот самый “внимательный” и “не жадный”?

Но я снова промолчала.

Укуталась в плед и смотрела на едва тлеющий камин.

На дровах месье Торнвуд откровенно жадничал: одна жалкая щепка, брошенная в огромную каменную пасть. Этим просторную гостиную никак не обогреть.

Предыдущие дни, когда я сидела в нагретой спальне, этого не было заметно. А сегодня я продрогла до костей.

Но, кажется, такая температура смущала только меня.

Марта привычно напевала, накрывая на стол, а дракон явился с закатанными рукавами и слегка расстегнутой рубашке.

Одна я куталась в пушистый плед, стараясь не стучать зубами.

— Как ваше самочувствие, Ариадет? — устало спросил ректор, плюхаясь рядом на диван.

— В целом могло быть хуже… если, конечно, я завтра не слягу с простудой, — тихо пробормотала я дрожащим голосом.