Пепел

ПЕПЕЛ 1 часть. Глава 1.Пламя и Судьба: Рождение Луны

Огонь пожирал всё.

Пламя плясало по старинным стенам, по шёлковым занавесям, по фамильным портретам, которые десятилетиями смотрели сверху на поколения этой семьи. Особняк, передававшийся из века в век, трещал, рушился, умирал.

Крики давно утихли.

Остались лишь рев стихии и оседающий пепел.

Но никто бы не поверил, что среди этого ада кто-то ещё дышит.

Когда пожарные прибыли, всё, что осталось от некогда роскошного дома — угли, дым и горы золы. Казалось, здесь не могло выжить ничего живого.

И всё же…

Крик.

Тихий, слабый, но человеческий.

Один из пожарных — Адриан — замер. Сквозь пелену жара, сквозь хаос и разрушение, он услышал нечто невозможное.

Ребёнок.

Он бросился вперёд, пробираясь через обугленные балки, следуя за едва различимым звуком. Сердце колотилось, как бешеный барабан.

И вот он увидел её.

Младенец.

Совсем крошечная.

Она лежала среди пепла, но не была опалена. Её кожа — чистая, словно огонь не посмел её тронуть. Лёгкие всхлипы, дрожащие ресницы, чудом уцелевшее дитя среди руин.

Как это возможно?

Адриан не знал. Никто не знал.

Но, подняв её на руки, он уже не мог отпустить.

Глава 2. Судьба Луны

Ребёнок попал в дом малютки. Она росла среди чужих лиц, среди десятков таких же брошенных детей. Но она была другой.

Каждый раз, когда Адриан и его жена Эбигейл приходили, её глаза вспыхивали радостью. Она тянулась к ним, цеплялась за их руки, как будто уже знала — это её семья.

Они долго не решались.

Но однажды Эбигейл взяла её на руки, вдохнула лёгкий детский запах, встретилась взглядом с её глубокими, почти гипнотическими глазами…

И сказала:

— Это наша дочь.

Так младенец, чудом спасшийся из огненного ада, получил имя.

Луна.

Рождённая в пламени.

Выбранная судьбой.

Глава 3. Огонь и Судьба: Грех Кайана

«Не шути с огнём, обожжёшься».

Но Кайан Калсон не послушал.

Ему было тринадцать, когда он зажёг этот пожар. Его не интересовали люди, живущие в особняке, их жизни, их судьбы. Он думал лишь об одном — драконьем яйце.

Легенды говорили, что огонь — ключ к пробуждению.

Он хотел увидеть это своими глазами.

И он увидел.

Но не чудо, не рождение дракона. А смерть.

Дом вспыхнул быстрее, чем он ожидал. Пламя, рождённое его руками, вырвалось из-под контроля, поглотив всё. Он помнит крики, рев огня, запах горящего дерева и плоти.

Он смотрел.

И ничего не сделал.

Когда пожар утих, он был цел и невредим.

Но его отец, Кавер Калсон, узнал.

— Что ты сделал? Ты убил их.

Голос был без эмоций. Ни гнева, ни ужаса — только констатация факта.

И его наказание было не смерть. Не тюрьма.

Его превратили в отброса.

Глава 4. Падение Наследника

На заводе Калсона никто не знал, что тринадцатилетний грузчик — сын самого владельца. Именно так хотел отец.

Кайан не существовал.

Работать до потери сил.

Ежедневные издёвки.

Спать среди крыс, жрать объедки.

Он должен был искупить свой грех.

Но что-то внутри не сломалось.

Он был силён. Необычайно силён. Никто не знал, почему он мог переносить вес, который взрослые мужики поднимали вдвоём.

Он выжил.

И когда ему исполнилось восемнадцать, отец, не удостоив его даже взгляда, дал билет в другую страну.

— Через десять лет вернёшься. Станешь кем-то достойным — тогда поговорим.

И Кайан уехал.

Но даже на другом конце света он не забыл, что сделал.

И однажды судьба заставит его посмотреть в глаза той, чью жизнь он изменил навсегда.

Глава 5. Две Судьбы: Свет и Тьма

Луна росла в мире, полном солнца и тепла.

Загородный дом, окружённый зелёными полями, смех детей, летящий над просторами Дорхейвена. Она была как принцесса, нежная, добрая, словно сошедшая со страниц сказки.

Но за городом, в Бейклиффе, ждал своего часа другой человек.

Кавер Калсон.

Он ждал возвращения сына.

Грех Создателя

Кавер часто думал: «Что я натворил?»

Он гордился своим умом, своими достижениями. Он создал жизнь.

Но Кайан был не просто ребёнком. Он был экспериментом.

Сильным, неутомимым, практически бессмертным.

И всё же…

Если он полюбит, он умрёт.

Та же болезнь, что забрала мать.

Была ли в этом справедливость? Или это был проклятый цикл?

Он сам создал чудовище.

Теперь вопрос в другом — сожжёт ли это чудовище мир?

Глава 6. Встреча Судьбы

Кайан приехал в отцовский дом в Бейклифф, но отца в доме не было. Кайан не знал, как пешком дошёл сюда, в Дорхейвен.

Он просто шёл.

Шёл через улицы, знакомые и чужие одновременно. Сквозь шум ветра, сквозь голоса, сквозь мысли, от которых хотелось убежать.

И вдруг — голоса детей.

— Дядюшка! А вы приехали к нам в гости?

— Дядюшка, а где гостиница?

Он моргнул. Дядюшка? Кто? Он?

— Что? О чём это вы? Я просто гуляю…

— Столько километров прогулки? Реально? Уж очень смешно, кажется, вы очень задумчивый человек, раз уж прошли такой долгий путь пешком!

Голос принадлежал не ребёнку.

Он поднял взгляд — девушка.

Она выделялась.

Не только тем, как говорила, но и тем, как держала себя.

От неё ожидали нежности, лоска, элегантности. Но перед ним стояла бунтарка.

Она бросила ему прямой, дерзкий взгляд, будто видела его насквозь.

Кайан не хотел влезать в разговор.

— Кажется, я переборщил с прогулкой. Мне пора домой.

Но дети не отпускали его так легко.

— Дядюшка, а что с гостиницей? Вы же явно богатый человек! Подарили бы хоть что-то в радость детям!

Чёртовы мальчишки.

— Ну, мальчик, это всё, что у меня есть в данный момент…

Он сунул им карманные часы.

И сбежал.

Но часы не остались без внимания.

— Фу, старьё какое!

— Дай-ка сюда.

Девушка — та самая, что говорила с ним раньше, — перехватила их.

И загляделась.

Луна.

Она не знала, что держа в руках эти часы, она уже держала его судьбу.

“Возвращение в Дом, Который Никогда не Был Домом”

Кайан добрался до Бейклиффа, когда темнота уже поглотила город.

Воздух был густым, давящим. Возможно, это само место его не отпускало.

Он стоял перед дверью.

Десять лет. Десять лет назад он ушёл отсюда никем.

Теперь он вернулся.

И как только дверь открылась, его уже ждали.

— Сынок! Ты приехал! Как же я рад тебя видеть!

Кавер Калсон был таким же, каким Кайан его запомнил.

Сильные объятия, уверенный голос, похлопывания по плечу. Внешне — всё то же самое.

Но в глазах мерцало что-то иное.

— Слышал, ты приехал пораньше, но ушёл куда-то. Где был всё это время?

Кайан на секунду задумался. Рассказывать? Или нет?

— Я скучал по вам, отец. Всё вспоминал и ностальгировал…

Ложь.

Но правду он не сказал.

— Просто не заметил, как дошёл до другого района. Вернулся — уже вечер.

— Сядь, сынок, устал, наверное. Дайана! Принеси домашнюю стряпню, пусть Кайан поест и отдохнёт.

— Всё в порядке. Я не так уж устал. Мы можем говорить столько, сколько вы хотите.

— Твоя настойчивость не изменилась.

Глаза Кавера блестели гордостью.

— Ты само совершенство.

— Папа, не смущайте меня.

Но в глубине души он не чувствовал себя совершенным.

Он чувствовал пустоту.

А в это время, совсем в другом месте, среди маковых полей Дорхейвена, девушка смотрела на старые карманные часы и не понимала, почему они ей так интересны.

Глава 7. Часы Судьбы

За ужином Луна, сияя от гордости, достала из кармана своё новое сокровище.

— Посмотрите, что я нашла! — она положила на стол старинные карманные часы.

— Как думаете, это золото?

Отец, Адриан, поднял брови.

— Откуда у тебя это?

— Да какой-то странный чел шёл-шёл и пришёл пешком до нашего района, представляете?— Луна рассмеялась, вспоминая, как всё было. — А соседские дети сразу просили у него гостиницу!

— Гостиницу? — Эбигейл удивлённо посмотрела на дочь.

— Ага! — Луна пожала плечами. — А он дал мне это и сказал, что это всё, что у него есть. Скорее всего, мы его напугали до усрачки!

— Луна! — тут же возмутилась Эбигейл. — Это что за слова? Говори нормально!

Девушка фыркнула, но замолчала.

А потом Адриан взял часы в руки.

И нахмурился.

— Луна… Эти часы выглядят очень знакомо. Может, я их оставлю, если ты не против?

— Да забирайте, мне-то они зачем.

Она зевнула, разом потеряв к ним интерес.

— Всё, я устала, пойду спать.

Как только за ней закрылась дверь, Эбигейл внимательно посмотрела на мужа.

— Что-то не так?

Адриан медленно перевернул часы в руках.

— Эти часы…

Он говорил глухо, задумчиво.

— Они были там. В тот день. В том самом доме.

Эбигейл напряглась.

— Ты же говорил, что потерял их.

— Так и было. — Он кивнул. — Но когда я нашёл Луну… Они лежали рядом с ней.

Эбигейл молча ждала продолжения.

— И ещё… — Адриан провёл пальцем по крышке часов. — Она была чистая.

— Что?

— Чистая. — Он поднял глаза на жену. — Вокруг был только пепел. Весь дом сгорел дотла. Всё внутри — выжжено.

— Но?

— Но Луна…

Он сглотнул.

— На ней не было ни единой соринки.

Эбигейл молчала.

И наконец сказала:

— Может, тебе так показалось, милый? Ты же знаешь, она всегда была грязнулей.

Адриан усмехнулся.

— С тобой трудно спорить, Эби.

Он убрал часы в карман.

— Ладно. Пойдём спать.

Но перед тем как погасить свет, он ещё раз посмотрел на часы.

И не мог избавиться от ощущения, что Луна не просто выжила.

Она не должна была выжить.

Глава 8. Гнездо Дракона

На следующее утро Кавер устроил целую экскурсию для своего сына Кайана. Он с гордостью показывал ему свои владения: огромный завод в районе Форхольт и семейное поместье Калсонов в Дорхейвене.

На этот раз Кайан разглядел всю красоту здешних мест.

— Как я мог не заметить такое великолепие? — изумлённо воскликнул он, глядя на огромное маковое поле.

— А это что за гора?

Кавер ухмыльнулся.

— «Гнездо Дракона».

— Хм?

— Люди до сих пор верят, что там живёт настоящий дракон.— Кавер кивнул в сторону вершины. — А за этой горой — вулкан. Считается, что его кратер напоминает гигантское гнездо.

— И ты сам в это веришь? — скептически прищурился Кайан.

— Нет, конечно. — Кавер рассмеялся. — Но легенда красивая.

Поместье Калсонов показалось Кайану мрачным и заброшенным.

— Это место выглядит, как декорации к фильму ужасов.

— Всё потому, что долгие годы здесь никто не жил. — ответил Кавер. — Два дня назад я отправил людей, чтобы хоть немного прибраться.

Он повернулся к своему управляющему.

— Теодор, подготовь лошадей. После ужина я хочу проехаться верхом.

Но Теодор внезапно побледнел.

— С-сэр… — пробормотал он. — Все лошади… исчезли.

Кавер резко нахмурился.

— Как это исчезли?

— О-они просто пропадали… одна за другой… Я не знаю, как объяснить…

— Ты скрывал это от меня?!

— Простите, сэр! — Теодор упал на колени. — Но не только лошади! Весь скот в округе таинственно исчезает! Это проклятие! Клянусь богами!

Кавер замер.

Потом раздражённо махнул рукой.

— Вставай. Что ты творишь? Мы не в Средневековье!

Теодор дрожащими руками вытер лоб.

Кайан покачал головой.

— Отец, мне это место не нравится. Оно какое-то… неестественное.

— Ты просто слишком привык к городу. — усмехнулся Кавер. — Боишься, что тебя здесь кто-то утащит? Не волнуйся, сын, я этого не допущу.

Но той же ночью…

Глава 9. Дракон или иллюзия?

Глубокой ночью Кайан вышел подышать свежим воздухом.

Здесь, вдали от города, звёзды светили особенно ярко.

Он вдохнул ночную прохладу.

И вдруг…

На фоне горы мелькнул гигантский силуэт.

Кайан моргнул, потёр глаза.

И силуэт исчез.

«Просто воображение…»

Но что-то внутри подсказывало ему, что это был не просто мираж.

Он шагнул вперёд.

Шаг.

Ещё шаг.

Гора завораживала его.

Но внезапно раздался свист.

И стрела с арбалета пронеслась рядом!

Кайан резко отпрянул, потерял равновесие и скатился вниз — прямо в старый сарай.

Щёлк.

Дверь захлопнулась.

Кайан подбежал к выходу, дёрнул ручку.

Заперто.

— Эй! Кто здесь?! — закричал он.

Тишина.

Кайан пытался выбить дверь, но тщетно.

Он застрял.

Ночевать в этом вонючем сарае не входило в его планы.

Исчезновение последней лошади

Наутро Кавер отправился искать сына.

И вскоре услышал стук из сарая.

— Кайан?!

Рывком открыл дверь.

— Как ты умудрился здесь запереться?!

Кайан вылез наружу, отряхиваясь.

— Кто-то стрелял в меня из арбалета!

— Арбалета? — Кавер подозрительно прищурился. — И ты знаешь, как звучит арбалет?

— Отец, мне не померещилось! Я видел какой-то силуэт!

Кавер покачал головой.

— Мне кажется, это просто побочный эффект.

— Чего?

— Побочный эффект городской жизни, сынок.

Но пока они спорили…

Последняя лошадь — Люциан — тоже исчезла.

Глава 10. Тайна Луны

В это же утро Луна проснулась около десяти.

— Ты сегодня рано встала… — удивилась Эбигейл.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дочка? — спросил Адриан.

Луна медленно кивнула.

— Мне… надо кое-куда сходить.

Она быстро умылась и вышла.

Но никто, даже её родители, не знали одной вещи.

Луна держала втайне своего «домашнего питомца».

Огромного красного дракона.

Инфериона.

Легенда жива

Он жил возле вулкана.

И именно из-за него гору называли «Гнездом Дракона».

Местные изредка видели его издалека, но не решались приблизиться.

А когда в округе исчезал скот…

Никто не роптал.

Люди считали, что приносят жертвы ради своей безопасности.

И никто не хотел проверять, правда ли в горах живёт дракон.

Ведь если он реален…

Что будет с теми, кто осмелится его разозлить?

Луна с детства была не такой, как остальные. Нет, не особенной, не исключительной — просто другой. Ее серые глаза, темно-пепельные волосы, средний рост, обычное телосложение — все это не выделяло ее из толпы. И все же, в глубине души она жаждала выделиться. Но в этом районе нельзя было быть другой. Здесь любое отклонение от нормы становилось поводом для насмешек. Поэтому Луна носила простую одежду, скрывая свою любовь к рюшам, ленточкам и изящным платьям. Только по праздникам она позволяла себе нарядиться, превращаясь в девушку, которой хотелось быть, а не в ту, которой приходилось быть.

Когда Адриан и Эбигейл удочерили Луну, они бежали в этот край, надеясь обрести безопасность. Адриан, когда-то отважный пожарный, оставил свою опасную работу и стал фермером в Дорхейвене. Он любил свою жену и семью, а Эбигейл… она просто любила мужа. У нее не было собственного мнения, не было мечтаний, не было желаний. Она растворилась в семейных обязанностях, в бесконечной работе по дому и на ферме.

Адриан был смуглым, с вьющимися волосами и заметным шрамом, оставленным огнем на левом глазу. Дети шарахались от него, придумывая нелепые истории, будто он мог испепелять взглядом, как какой-нибудь герой из легенд. Он лишь усмехался в ответ, привыкнув к детской фантазии.

Эбигейл, светловолосая и немного полноватая, никогда не отдыхала. Ее дни проходили в бесконечных хлопотах, заботах, труде. Она почти не замечала, как Луна медленно, но верно отдалялась от семьи, мечтая о жизни, которая никогда не станет ее реальностью.

Луна ненавидела это место. Дорхейвен, хоть и считался районом, выглядел как деревня. Да, здесь были современные технологии, но это не изменяло сути — она чувствовала себя заточенной в клетке.

Глава 11.Кайан был другим

Высокий, спортивный, с черными волосами и темными глазами, он выглядел ухоженным и благородным. Но за внешней уверенностью скрывалась бесконечная неуверенность. Он не умел общаться, не знал, как находить друзей. Отец был единственным человеком, который его понимал.

Кавер Калсон был строгим, подтянутым, всегда идеально одетым. Только дома, в поместье, он позволял себе расслабиться, сменяя классический костюм на простые джинсы и футболку. Он был ниже сына, худощав, с первыми признаками седины в черных волосах.

О матери Кайан знал лишь одно — она умерла при родах. Но на самом деле она никогда не была беременной. Он был не ребенком, а экспериментом. Отец создавал его, совершенствовал, делал сильнее. Кайан был неуязвим: пули не пробивали его кожу, огонь не оставлял ожогов, вода не могла утопить его. Он читал мысли, стирал воспоминания. Но он не знал правды.

Глава 12. Пятнадцать лет назад.

Миррадин — столица алхимии, город чудес. Кавер Калсон, величайший алхимик своего времени, искал союзников среди чистокровных семей. Он хотел найти жену для Кайана. Не ради любви, не ради счастья, а ради эксперимента.

Но все сделки срывались. Миркадины были последним шансом.

Кайан, подросток, еще не понимающий своей силы, предложил сжечь семью Миркадинов.

Кавер был в ужасе.

— Никогда больше не говори таких слов, — его голос был холоден и тверд.

Но Кайан не узнал отца. Он ведь просто пошутил.

Обиженный, он ушел прочь, бродил по поместью, пока не нашел его — огромное, темное яйцо, покрытое алыми прожилками.

И тогда он услышал голос.

— Жги. Жги это яйцо, чтобы я родился. Я буду верным другом, обещаю.

Существо показало ему будущее. Фрагментами. Осколками. Кайан видел себя — восходящего на Трон Красного Дракона.

Он впал в транс. Сам не знал, зачем делает это, но послушно разливал горючее средство, поджигая яйцо.

Пламя вспыхнуло мгновенно, охватывая все вокруг.

Особняк Миркадинов полыхал.

Валмир Миркадин, высокий, сереброволосый, с жесткими чертами лица, пытался спасти свою семью. Он заслонял жену и детей от огня, но он не мог бороться с адским пламенем.

Кайан смотрел, как трескается скорлупа.

Резкий удар.

Еще один.

Глухой рык, тяжелый и древний, пронесся сквозь пламя.

Крылья прорывались наружу.

Дракон родился.

Огромный, алый, с раскаленными когтями, он разорвал остатки оболочки, обнюхал воздух. Искал что-то важное.

Кайан не мог пошевелиться.

Он был единственным, кто видел рождение дракона.

Существо вдруг замерло, подняло голову и заглянуло ему в глаза.

— Беги. Спасай отца. А я должен найти Судьбу.

Кайан вспомнил.

У отца нет его способностей.

Вокруг бушует пожар, а он сам стоит невредимый.

Только волосы сгорели, одежда превратилась в пепел.

Но он жив.

А семья Миркадинов погибает.

Он слышит их крики.

Валмир, Селестия, их дети — семилетний Дариан и новорожденная Элианта.

Но он не двигается.

Дракон уже не смотрит на него.

Он устремил взгляд в пламя.

И тогда Кайан, наконец, бежит.

Глава 13. Пламя пожирало особняк.

Кайан бежал сквозь огонь, но пламя не касалось его. Вокруг рушились стены, дым обволакивал пространство, превращая мир в кроваво-черную дымку. Где-то за его спиной дракон развернул крылья, поднимая вихрь искр и сажи.

Он не знал, выжил ли отец. Он не знал, зачем дракон велел ему спасти Кавера.

Но он знал одно: он натворил нечто ужасное.

Особняк был обречен.

Где-то в его глубине, за раскаленными перегородками, семья Миркадинов тщетно пыталась выбраться из ловушки. Он слышал их кашель, слышал, как они бьются в закрытые двери, задыхаясь в дыму.

Но он ничего не сделал.

Валмир Миркадин, гордый и несгибаемый, до последнего пытался защитить жену и детей. Его серебряные волосы были испачканы пеплом, ладони в крови от попыток выбить окно. Но пламя было беспощадным.

Кайан видел их.

Видел, как мать обнимает сына, как дрожащими пальцами гладит лицо новорожденной дочери.

Видел, как Валмир крепче прижимает их к себе, принимая на себя пламя.

И видел, как огонь пожирает их всех.

Но он не двигался.

Ему не было больно.

Отец нашел Кайана позже.

Кавер Калсон стоял посреди пожарища, его идеально выглаженная рубашка была в копоти, лицо в золе. Но он был жив. Кавер Калсон, узнал.

— Ты убил их… Это ты сделал?

Голос был ровным, без упреков.

Кайан посмотрел на него, и вдруг осознал: отец не удивлен.

Он что-то знает.

— Дракон… — начал было Кайан, но Кавер жестом велел ему замолчать.

Глаза алхимика задержались на пепелище, на дымящихся останках здания, на обугленных телах, что едва можно было различить среди развалин.

Кайан сжал кулаки.

— Я… я не знал…

Но Кавер все так же молчал.

А затем медленно кивнул.

— Мы уходим.

И все.

Ни злости, ни упреков.

Кайан не знал, что хуже — если бы отец закричал на него или вот так, спокойно, принял его поступок.

Они ушли.

Глава 14. Вот что такое адское пламя: Мясо на огне

Пламя обвило Валмира, как живое существо, впилось в кожу, разрывая её на пузырящиеся ошмётки. Боль врезалась в мозг настолько остро, что даже крик застрял где-то в горле, превращаясь в булькающий всхлип.

Горячий воздух прожигал лёгкие с каждым вдохом. Но тело не могло не дышать — оно судорожно пыталось схватить хоть немного кислорода, но получало лишь раскалённый газ, плавящий его изнутри.

Мясо скворчало, как на сковородке. Жир топился и стекал по плоти, шипя и раздувая огонь ещё сильнее. Кожа отходила пластами, обнажая мышцы, а затем и сами мышцы начали съёживаться и гореть, оставляя кости, покрытые слоем кипящей плоти.

Он был ещё жив. Сознание не угасало. Оно цеплялось за каждую каплю боли, за каждую вспышку жжения, за каждую агонию, которая должна была уже разорвать его мозг. Но он не умирал.

Он чувствовал всё.

Глаза не закрывались — века уже исчезли, и он видел, как сам сгорает заживо, как собственные кости начинают темнеть, покрываясь трещинами. Он чувствовал, как огонь пробирается в него глубже — в связки, в нервы, в мозг.

Когда боль должна была дойти до предела, случилось худшее. Она не исчезла.

Последним, что он понял, прежде чем тело перестало принадлежать ему, — это длилось слишком долго. Смерть опаздывала.

Глава 15. Селестия под пламенем

Она не кричала. Голос застрял где-то глубоко в горле, утонув в жаре, в запахе горелого мяса, в том, что невозможно было остановить.

Она чувствовала его.

Его руки — крепкие, как всегда, но теперь с каждым мгновением становившиеся слабее. Его спина, которая столько раз защищала её от бурь, теперь превращалась в уголь и пепел, но всё ещё держалась, всё ещё стояла между ней, детьми и голодным огнём.

Она слышала его дыхание.

Рваное. Обугленное. Уже не человеческое.

Каждый вдох был пыткой, но он продолжал дышать, продолжал стоять, продолжал держать их под собой, даже когда его плоть скворчала, как мясо на открытом огне.

“Не умирай…”

Она не сказала это вслух — знала, что он не сможет выполнить её просьбу. Он уже умирал. И он знал это.

Она чувствовала его боль.

Как кожа превращалась в пепел, как мышцы плавились, как он ещё был жив, ещё ощущал это всё.

Но он не отступал.

Огонь продолжал жрать его, но он стоял до последнего. Закрывая их собой.

Она не могла ничего сделать. Только смотреть.

Смотреть, как человек, которого она любила больше жизни, горит, умирая ради них.

И она знала — его последней мыслью был не страх.

А они.

Глава 16. Дариан Миркадин – ребёнок, ставший свидетелем ада

Он не понимал, что происходит в первые секунды.

Глаза жгло, но не от слёз — от дыма, от жара, который лизнул его кожу, заставляя дёрнуться. В ушах стоял только треск — громкий, злой, будто сам мир трещал по швам.

А потом он увидел отца.

Отец не оборачивался. Он просто стоял над ними, закрывая их своим телом, заслоняя от этого ужаса. Но Дариан видел.

Видел, как кожа на руках лопалась, обнажая мясо, как обугленные пальцы всё ещё сжимались в кулаки. Видел, как на спине отца разгорались угли, пожирая его живьём, но он не уходил.

Дариан не мог дышать. Горло стянуло так, что даже вдохнуть стало пыткой. Глаза распахнулись шире, полные ужаса, не детского, настоящего, взрослого страха.

Он захотел позвать отца — крикнуть, умолять, сказать хоть что-то. Но губы не слушались.

И вдруг он понял.

Отец знал.

Знал, что умирает.

Знал, что огонь рвёт его изнутри.

Но он не уходил.

Ради них.

Дариан не должен был это видеть.

Но он видел.

И это останется с ним навсегда.

Пламя, Крылья и Судьба

Огонь ревел, пожирая дом. Жар ломился сквозь стены, обрушивая балки, воздух был густым от дыма. В этом аду стоял Валмир, заслоняя собой жену и детей.

Но он не знал, что не он был единственным, кто родился в огне.

Десять минут назад в другой части дома раскололась скорлупа.

Треск эхом разлетелся по охваченному пламенем пространству. Из глубины яйца вырвался первый вздох существа, которому предстояло стать легендой.

Дракон.

Глава 17. Новорождённый, но уже знающий, кем он был.

Он ощутил её сразу.

Будто невидимая нить потянулась сквозь дым, сквозь огонь, сквозь время. Не было сомнений. Он знал, кто его хозяин.

Маленькая девочка.

Он чувствовал её. Её дыхание. Её сердце. Её судьбу.

Молодое тело было неуклюжим, лапы дрожали, но он уже двигался. Искал.

Огонь не причинял ему вреда — наоборот, он был частью его самого. Когда вспыхнула перегородка, он разжал пасть, и из глубины его существа вырвалось пламя — чистое, живое, подчинённое ему.

Балка сгорела в мгновение ока. Путь был открыт.

Он вошёл в их мир.

Дариан увидел его первым.

Большие золотые глаза сверкнули в хаосе огня. Это существо было чуждым, опасным, не принадлежащим ни людям, ни богам.

Но Элианта не испугалась.

Её младенческие глазки встретились с его взглядом.

И он заговорил с ней.

“Я здесь, моя хозяйка.”

Голос не был слышен — он звучал в её разуме.

Она была слишком мала, чтобы говорить, слишком мала, чтобы осознать, но связь уже запустилась.

Огонь вокруг рушил мир, но их мир только начинался. Дракон спас Элианту, но Дариан остался в огне среди умерших только что родителей. Вдруг он увидел мальчика подростка. Это был он, Кайан Калсон…

Глава 18. Жизнь ли это?…

Кайан Калсон жил, но едва ли мог назвать это жизнью.

Он никогда не чувствовал себя по-настоящему взрослым. В каждом его шаге была неуверенность, в каждом взгляде — тень прошлого. Прошлого, которое он не мог изменить.

Он помнил тот день.

Помнил огонь.

Помнил их лица.

Лицо Дариана.

Он не знал, выжил ли мальчик. Не смел надеяться. Но если выжил…

Если выжил, значит, где-то там, среди этих земель, есть человек, который его ненавидит. Который ищет его.

И, может быть, однажды найдёт.

И что тогда?

Кайан не знал, что сделает, если снова увидит этот взгляд.

Не знал, что скажет.

Но одно он знал точно: он никогда не простит себя.

Глава 19. Приказ забыть

Кавер Калсон сидел в полумраке кабинета, склонив голову, сжимая виски. Его идеальные, ухоженные руки слегка дрожали. Он не спал уже несколько ночей.

Пламя той ночи всё ещё плясало перед глазами. Оно сожрало не только особняк Миркадинов — оно оставило черноту в его собственном доме, в его крови.

В его сыне.

— Ты должен забыть.

Голос Кавера был холоден, но в его глубине таилось нечто большее. Это был приказ, но и мольба.

Кайан стоял перед ним — сгоревший, опустошённый. Он не выглядел сильным. Не выглядел великим.

Он выглядел как ребёнок, потерявший себя.

— Ты стерёшь эти воспоминания, стереть свои способности…

Кайан поднял на него взгляд. В глазах не было гнева. Только пустота.

— Зачем?

Кавер прикрыл глаза и выдохнул.

— Потому что ты не вынесешь их.

Он говорил правду.

Его сын мог не бояться пламени, мог не чувствовать боли от ожогов. Но была боль, которую невозможно залечить.

И он не мог позволить Кайану утонуть в ней.

— Я не хочу… — голос сына был тих, почти сломлен.

— Но ты должен.

Кавер встал, подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Ты не изменишь прошлого. Но ты можешь забыть то, что разорвёт тебя на части.

Кайан дрогнул. Он не хотел. Но он знал, что отец прав.

Он закрыл глаза.

И приказал себе забыть…

Глава 20. Беседа с творцом

Спустя пятнадцать лет он всё ещё чувствовал себя тем же подростком — словно время застыло внутри него, оставляя неизменной душу, но покрывая тело шрамами взросления. К счастью, он не помнил о своих способностях. Если бы память не была столь милосердна, он бы услышал мысли отца, прочёл бы в них боль и презрение, вспомнил бы огонь, пожирающий стены, и раскалённые до красна балки, рушащиеся под натиском пламени.

В его сознании осталось лишь одно: он устроил пожар. Он уничтожил семью Миркадинов. Эта вина тлела в его душе, как угли под золой, не давая ему покоя, не позволяя забыться.

Он помнил только, что когда-то отец был его лучшим другом. Тем, кто смеялся вместе с ним, учил его, защищал от жестокости мира. А потом… потом этот самый отец превратил его жизнь в бесконечную расплату. Тяжёлый труд на заводе, истерзанные пальцы, кровь, впитавшаяся в металл. Когда он подрос — изгнание. Без сожалений. Без прощания. Его просто отправили на другой конец света, как выброшенную за ненадобностью вещь.

Но, быть может, так было лучше. Потому что если бы он вспомнил всё — вряд ли смог бы вынести это.

И всё же отец… он не просто наказывал его. Не просто отослал прочь. Он любил. Не так, как принято любить детей — ласково, нежно, с лёгкой всепрощающей теплотой. Нет, его любовь была иной: жестокой, беспощадной, как огонь, который когда-то унес столько жизней.

Отец был не только его родителем. Он был его создателем.

Он слепил его душу, закалил его характер, дал ему разум и силу. Он научил его всему, что знал сам, раскрыл перед ним этот мир и дал ключи к его тайнам. Он был не просто наставником, не просто лучшим другом — он был первым и единственным, кто принял его таким, каким он был.

И потому, когда он отправил его на другой конец света, не сказав ни слова на прощание, не оставив даже взгляда напоследок… он знал: это тоже было проявлением любви. Потому что, оставшись рядом, он, возможно, не смог бы простить.

Глава 21. Наше время.

Кавер Калсон резко замолчал в самый разгар спора. Слова застыли у него на языке, будто их сковал лед. Он глубоко вдохнул, провёл рукой по лицу, словно стирая напряжение, и, не поднимая взгляда, произнёс:

— Ты простил меня, сын? За то, что я отослал тебя?

Голос его был ровным, но Кайан почувствовал в нём странную ломкость, будто в этих словах было больше, чем просто вопрос.

— Отец?.. — Кайан нахмурился. — О чём это ты?

Но Кавер не отступил. Он сжал руки в кулаки и с ещё большей тяжестью повторил:

— Ты простил меня? За то, что я наказал тебя на десять лет в другую страну?

Кайан вздрогнул. В его памяти промелькнули годы одиночества, тяжёлый труд, бесконечные дни вдали от дома. Он вспоминал это как наказание, но никогда не думал, что его отец — его создатель — воспринимает это именно так.

Впервые за долгие годы Кавер не смог посмотреть ему в глаза. И это пугало Кайана сильнее, чем любое наказание.

Глава 22. Ещё одно совпадение? Или нет?..

В это время Адриан пас овец, рассеянно сжимая в руках карманные часы. Он не отводил взгляда от их гладкой поверхности, будто надеясь найти в них ответ на вопросы, что терзали его вот уже пятнадцать лет. Металл холодил пальцы, но на самом деле дрожь шла изнутри. Он снова и снова возвращался мыслями к той ночи, когда всё было охвачено пламенем, когда треск огня заглушал крики, а небо стало кроваво-алым.

На внутренней стороне крышки часов была выгравирована надпись: “Omnia sub fato sunt” – Всё подвластно судьбе.

Судьба. Она действительно ведёт всё по своему пути, или это лишь иллюзия, за которую цепляются те, кто не может объяснить происходящее?

Он крутил часы в руках, думая о другом странном совпадении. Луна. Девочка, найденная в той самой пепельной пустоши. Тогда рядом с ней лежали эти сломанные часы. Их владелец, вероятно, был Валмир Миркадин – один из тех, кто сгорел в пожаре.

Но был ли он единственной тайной, скрытой в этих часах?

Этот металл… Он выглядел как золото, но был прочнее стали. Гладкий, чистый, даже после бушующего огня. Ни капли копоти, ни малейшего следа плавления. Он не сгорел.

Но ещё больше поражало другое. Луна.

Она была чистенькой, без следов ожогов, без копоти на лице, без ни единой царапины, хотя вокруг всё было уничтожено пламенем.

Совпадение? Или нет?..

Адриан не знал ответа. Но одна мысль пульсировала в его голове, с каждым мгновением всё настойчивее:

Она не могла выжить в том пожаре.

В это время Эбигейл готовила ужин. Руки автоматически выполняли привычные движения — нарезали овощи, помешивали кипящий суп, раскладывали хлеб на деревянной доске. Всё, как всегда. Каждый Божий день одно и то же.

Но в этот раз её мысли ушли дальше обычных забот. Впервые за долгое время она задумалась: сколько ещё это будет продолжаться?

Жизнь текла по кругу. Утром работа, днём работа, вечером — снова работа. Усталость скапливалась в теле, словно тяжелый груз, с каждым днём оседая глубже. Она не становилась моложе. Не становилась энергичнее. Труд, который раньше был просто рутиной, теперь ощущался как бесконечная пытка, из которой нет выхода.

И вдруг внутри неё вспыхнула новая мысль. Не робкий намёк, не мимолётное сожаление, а твёрдое, настоящее желание.
Хватит!

Глава 23. Хватит.

Хватит!

Она хочет перемен. Она должна что-то изменить.

До того, как солнце скроется за горизонтом, Эбигейл несколько раз отрепетировала про себя, как именно она скажет мужу о своём решении. Она не будет просить. Она будет уговаривать. Ей нужно переехать в город. Уехать от этих бесконечных домашних хлопот, которые высасывают из неё последние силы.

Потому что если не сейчас, то когда?

А ведь толку от дочери, если быть честными, было мало. Луна не помогала по хозяйству, не сидела дома, не подставляла плечо в заботах. Её будто бы не существовало в семейной жизни. Она уходила утром и возвращалась только к вечеру — зимой, летом, в дождь, в зной. Куда? Зачем? Родители давно перестали задаваться этим вопросом.

Главное, что она возвращалась. Целая. Живая.

Когда спрашивали, где она была, Луна отвечала спокойно, без тени сомнения: «В библиотеке.»

И это было правдой. Но только частью правды.

В библиотеке она действительно проводила время. Час, два — не больше. Читала. Не только романы, не только прозу. Научные книги, старые манускрипты, чертежи механизмов, всё, что попадалось под руку. Но затем… затем она уходила в горы.

Её тайна жила среди камней и снега. Инферион. Её зверь. Её друг. Её самый страшный секрет. Она несла ему еду, гладила его прочную чешую, шептала слова, которые не произносила вслух ни перед кем.

Она была одна. Или, по крайней мере, так думала.

Луна не была глупой. Она понимала, что мир полон опасностей. Потому, вооружившись знаниями из книг, она смастерила арбалет. Кривоватый, неуклюжий, но рабочий. Она научилась стрелять, прицеливаться, чувствовать вес оружия в руках.

Но вчера она чуть не убила человека.

Той ночью в небе сияла только луна — странное совпадение, в котором было что-то пугающе символичное. Ветер шумел в кронах деревьев, тишина окутывала заброшенное поместье.

Она услышала чужие шаги.

Здесь никто не жил. Не должно было быть никого.

И когда тень мелькнула в проёме старой двери, пальцы сжали курок. Тетива звенела, как натянутая струна. Стрела сорвалась с места и…

Промах.

Кривой арбалет спас незнакомца. Стрела пронеслась мимо и вонзилась в старый сарай, наполовину зарытый в землю.

Луна сжала рукоять оружия, сердце бешено стучало в груди. Кто это был?

В темноте она не узнала лица. Но он точно не был призраком.

Инферион услышал её мысли.

Голос зверя прорезался в её сознании, глубокий, холодный, отзвук древней силы, что давно стала частью Луны.

— Что было вчера? — спросил он. — Ты чуть не убила человека?

Луна вздрогнула. Она знала, что от него ничего не скроешь, но даже в мыслях не хотела возвращаться к этому моменту.

— Там никого не должно было быть, — мысленно ответила она. — Только лошадь. Она осталась там одна. Я подумала, что это вор, и хотела опередить его.

Она прикрыла глаза, вспоминая, как стрела сорвалась с арбалета.

— Но я не попала. Он упал. Прямо в тот старый сарай, что наполовину зарыт в землю.

Инферион слушал, но не вмешивался. Лишь когда Луна на мгновение замолчала, он спросил:

— Ты испугалась за него?

Она моргнула. Испугалась?

Луна тяжело вздохнула и покачала головой.

— Нет. Я испугалась за Люциана.

Внутри неё мелькнула тёплая, почти нежная эмоция, и Инферион уловил её мгновенно.

— Этот конь тебе дорог, — заключил он.

Луна сжала кулаки.

— Да. Он мне дорог так же, как ты.

Она не могла объяснить, почему. Но Люциан — это не просто животное. Не просто лошадь.

— Я бы не смогла привести его тебе, — продолжила она твёрдо. — Ни в качестве еды. Ни в качестве жертвы.

Инферион не ответил сразу. Он чувствовал, что для неё это важно. Слишком важно.

Но затем, мягко, почти нехотя, он вплёл в её сознание интригу.

— Жаль, что ты не узнала его.

Луна замерла.

— Разве я его знаю?

Инферион кивнул.

— Ты встретила его недавно. Ты сама рассказывала мне о нём.

Её сердце забилось быстрее.

— О ком ты говоришь?

— О том, кто отдал карманные часы.

Луна задержала дыхание. Воспоминания нахлынули волной.

— Эти часы…

Она сжала пальцы, вспоминая металл, надпись внутри, судьбу, заключённую в маленьком механизме.

— Они теперь у отца.

Глава 24. Вечер опустился на деревню, окутывая всё мягким мраком.

Вечер опустился на деревню, окутывая всё мягким мраком.
Адриан устало запер ворота за последней овцой, умылся у колодца, стряхнул пыль с одежды и сел за стол. Ужин уже стоял перед ним, но что-то тревожило его. Он огляделся по сторонам и, нахмурившись, спросил:

— А где Луна?

Эбигейл, что до этого возилась у печи, на мгновение замерла, словно пытаясь вспомнить.

— Должно быть, в библиотеке… — пробормотала она, но в голосе сквозило сомнение.

Адриан скрестил руки на груди.

— Эби, она же обычно возвращается раньше. Может, с ней что-то случилось?

Эбигейл задумалась, но не успела ответить.

Дверь с грохотом распахнулась.

Луна влетела в дом не одна — за ней следом пробежала целая стайка мальчишек, оборванных, голодных, с грязными руками и лицами, но с горящими от восторга глазами.

Они сразу же накинулись на еду.

— Эй! — Адриан подскочил, схватив посох, которым обычно гонял непрошенных животных с фермы. Он замахнулся, словно отпугивая ворон от зерна.

— Мы тут переживаем за тебя! А ты приходишь домой поздно да ещё с табором детей! — рявкнул он. — Весь районные дети твои слуги, кажется! Где ты была всё это время? И не ври, что в библиотеке!

Он окинул её взглядом и всплеснул руками.

— Откуда столько грязи у пятнадцатилетней юной леди? Ты что, с медведем дралась?!

Луна закатила глаза.

— Во-первых, пап, я не леди, а обычная деревенская девушка!

Она возмущённо сложила руки на груди.

— Во-вторых, эти мальчишки — мои друзья, а не табор!

— А в-третьих… Ай! Мамочка!

Эбигейл, до этого стоявшая молча, внезапно схватила скалку.

— Мне это надоело! — рявкнула она и кинулась к дочери.

Луна взвизгнула и метнулась к выходу.

Мальчишки разбежались как тараканы.

А по улице, громыхая словами и пыхтя от ярости, за дочерью мчалась сама Эбигейл.

Луна неслась со всех ног, сердце колотилось, дыхание сбивалось. Она уже хотела свернуть за угол, но врезалась во что-то твёрдое.

Нет. В кого-то.

Кайан.

Удар был настолько резким, что она отшатнулась и чуть не упала.

Он молча смотрел на неё, а за её спиной гремел голос Эбигейл:

— А ну стой, негодница!

Луна застыла.

Врезавшись в Кайана, она настолько удивилась, что напрочь забыла, от кого бежала.

Но Эбигейл не забыла.

Она схватила дочь за плечо, развернула к себе и, осмотрев Кайана с ног до головы, расплылась в широкой улыбке.

— Ты чего, замуж собралась? — с прищуром спросила она. — Кто это? Ух ты, богатый жених?

В её глазах мгновенно мелькнуло что-то расчётливое — в мыслях была только одна идея: переезд в город, подальше от бесконечной грязи, домашней работы и сельской суеты.

Луна скривила недовольное лицо.

— Я его знать не знаю! — резко выпалила она. — Но это он отдал те карманные часы…

Кайан нахмурился.

Что вообще происходит?

Вчера он действительно встретил этих ребят и дал детям часы. Но теперь выясняется, что именно эта девушка их у них забрала.

Сзади послышались тяжёлые шаги.

Кавер Калсон.

Услышав крик Эбигейл, он ускорил шаг и остановился рядом, окинув всех спокойным, но внимательным взглядом.

— Что тут происходит? — спросил он у Кайана.

— А вы отец этого молодого человека? — встряла Эбигейл, глаза её горели каким-то безумным энтузиазмом.

— Да. А что?

Она резко подтолкнула Луну вперёд.

— Это моя ненаглядная красавица дочь! — объявила она. — Вот помоется, и будет просто красавицей! Сейчас она просто… эээ… по хозяйству помогает, вот и выглядит… немного… неопрятно.

Луна в ужасе посмотрела на мать.

Что она несёт?!

Эбигейл, тем временем, строила грандиозные планы.

“Выдать Луну замуж за богача.”

“Переехать в город.”

“Жить, наконец, как люди!”

— Мама! Ты что, с ума сошла?! — взвизгнула Луна.

— Мне всего пятнадцать лет! И я не занимаюсь хозя…

— Молчи! — отрезала Эбигейл.

И заткнула дочке рот булочкой, которое лежало в кармане от фартука Эбигейл.

Луна чуть не задохнулась, не ожидая такого нападения.

Попыталась вытащить булочку, но та успела забить ей рот почти полностью.

Началась икота.

Она замахала руками, оглядываясь по сторонам. Где вода?!

Но её не было.

И тут, по ту сторону улицы, спокойной, уверенной походкой шёл Адриан.

Он медленно подошёл, взгляд его был строг и непоколебим. Это был человек, который решал проблемы.

Настоящий мужчина.

Он молча достал бутылку воды и протянул дочери.

Луна жадно схватила её, сделала несколько глотков.

Вода стекала по уголкам её губ, капала на подбородок.

Со стороны для культурного Кайана это выглядело как минимум нелепо.

Тем временем, Адриан перевёл взгляд на Кавера.

Протянул руку.

— Добрый вечер, господин.

Кавер ответил на рукопожатие.

— Добрый вечер.

Глава 25. Два отца. Два мужчины. Два спасителя для своих детей.

Они смотрели друг на друга с немым уважением, как воины, пережившие множество битв.

Кавер честно рассказал, что видел и слышал.

Адриан выслушал.

И рассмеялся.

— Значит, вот как оно было, — покачал он головой, усмехаясь.

Тем временем, Эбигейл не теряла времени зря.

Она уговаривала Луну:

— Ну что ты как дикая?! Познакомься с молодым человеком! Он из города, Луна! Из цивилизации!

Но Луна лишь раздражённо фыркнула и отвернулась.

А вот Кайан держался подальше сам.

Слишком подальше.

Грязная деревенская девушка его не просто раздражала — она вызывала у него отвращение.

Её лохматые волосы, одежда в пятнах, на руках даже грязь под ногтями.

“Как вообще можно так жить?!” — с отвращением подумал он.

Но его терпение лопнуло окончательно, когда он опустил глаза и увидел свежие коровьи лепёшки прямо на улице.

Его затошнило.

Кайан резко отвернулся, сделав несколько быстрых шагов в сторону.

— Что, никогда не видел? — насмешливо спросила Луна.

Кайан сжал зубы.

Он хотел вырваться из этого кошмара как можно скорее.

Луна, едва сдерживая смех, решила поддразнить чужака, который так брезгливо морщился от всего вокруг.

— Не выходи из дома, не то медведи тебя сожрут! — прокричала она ему вслед, заливаясь звонким смехом.

Но смех оборвался так же резко, как и начался.

Адриан, стоявший неподалёку, пронзительно взглянул на дочь.

Она умолкла, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— А ты куда собрался, сынок? — неожиданно обратился Кавер к Кайану. — Нас позвали поужинать!

— Ужин?! — переспросил Кайан, не веря своим ушам. Он даже отшатнулся. — Какой ещё ужин? Здесь же полная антисанитария!

— Не веди себя так, — тихо, но твёрдо сказал Кавер, придвинувшись ближе. — Они такие же люди, как и мы. Просто живут не в лучших условиях. Нельзя их обижать и отказываться от приглашения.

Кайан сжал челюсти. Он сглотнул, всё ещё испытывая отвращение, но отец уже сделал выбор. Оставалось лишь кивнуть в знак согласия.

“Когда он успел договориться об ужине?” — с недоумением подумал Кайан.

А тем временем они уже шагали к дому Батлеров.

Всё произошло мгновенно.

— За что мне это? — пронеслось в голове у Кайана, пока он с ужасом осматривался.

Ферма была обычной, дом — маленьким, особенно если сравнивать с родовым имением Калсонов.

Но вот Эбигейл…

Она светилась от счастья.

Приглашение на ужин?

Для неё это было чудом.

Ведь это случилось как раз в тот момент, когда Луна подшучивала над Кайаном.

И теперь судьба сама свела их всех за один стол.

Когда Адриан небрежно вытащил руку из кармана, что-то тяжёлое выскользнуло и с глухим металлическим звуком упало на пол.

Глава 26. Карманные часы.

Когда Адриан небрежно вытащил руку из кармана, что-то тяжёлое выскользнуло и с глухим металлическим звуком упало на пол.

Карманные часы.

Все замерли.

Луна узнала их сразу — те самые, которые она отобрала у детей.

Кайан тоже взглянул на них с удивлением — ведь именно он отдал их мальчишкам.

А затем глаза Кавера расширились.

— Этого не может быть… — прошептал он.

Он узнал их мгновенно.

Фамильные часы.

Часы, которые он потерял в пожаре, часы, что когда-то принадлежали ему.

Но прежде, давным-давно, эти часы служили другому владельцу.

Королю, имя которого до сих пор произносили с благоговейным страхом.

Ангарес.

Неопалённый Король.

Покоритель полумиры.

Властелин двенадцати драконов.

Эти часы были его.

И они были не просто механизмом для измерения времени.

Они предсказывали будущее.

Часы, которые не плавились в огне, которые не брала грязь, которые сверкали, будто сама звезда застывшая в металле.

И теперь они оказались здесь.

Но как?

Кавер Калсон тяжело вздохнул, наблюдая за сценой. Он чувствовал непонятную тревогу, которая начинала грызть его изнутри. Эти часы… Они не могли просто так оказаться здесь.

Взгляд его метнулся к Кайану, но тот молча сел за стол, напряжённо сжав губы.

Неловкая тишина сковала комнату, и только Адриан, как ни в чём не бывало, поднял часы, внимательно осмотрел их и, будто ничего не произошло, поспешно спрятал в шкатулку.

— Такое сокровище надо держать подальше от лишних глаз, — усмехнулся он, стараясь разрядить обстановку.

— Тоже мне сокровище! — внезапно вспыхнула Луна. — Да верните просто ему эти долбанные часы!

— Луна! Как ты себя ведёшь при гостях? — тут же одёрнула её Эбигейл, бросив строгий взгляд.

Адриан нахмурился, глядя то на дочь, то на гостей.

— Кому вернуть? — спросил он, недоумевая.

Луна закатила глаза и махнула рукой в сторону Кайана.

— Ну вот сидит же, морщится. Ему здесь явно не нравится. Верните ему часы и пусть уходит домой. Я не в настроении встречать таких гостей, как он! — резко бросила она.

Кайан даже не взглянул на неё.

Эбигейл поспешила смягчить ситуацию и неловко улыбнулась Каверу.

— Обычно она вежливая, господин…

Но Адриан лишь фыркнул.

— Не неси чушь, она всегда была такой, — буркнул он, затем протянул часы, но вдруг задержал взгляд на выгравированной надписи.

— Погоди… — в голосе его мелькнула подозрительность. — А что там написано? Сможешь ответить?

Кайан открыл рот, но промолчал.

Вместо него ответил Кавер.

Голос его звучал тихо, но твёрдо.

— Omnia sub fato sunt.

Всё подвластно судьбе.

Глава 27. Всё подвластно судьбе.

Кайан открыл рот, но промолчал.

Вместо него ответил Кавер.

Голос его звучал тихо, но твёрдо.

— Omnia sub fato sunt.

Всё подвластно судьбе.

И в эту секунду в груди у Кавера что-то оборвалось.

Потому что он увидел, как Адриан невольно вздрогнул.

Он знал эту фразу.

Глаза дракона Инфериона вспыхнули золотым сиянием.

Он увидел судьбу.

Будущее раскрылось перед ним разорванными фрагментами, как осколки разбитого зеркала, в которых отражалась гибель мира.

Он видел, как Луна восставала из пепла, её тело светилось, словно само солнце ожило в ней. Народ, собравшийся вокруг, смотрел на неё с восхищением и надеждой, словно наконец обрёл лидера, способного повести их за собой.

Но тень сомнения пробежала по душе дракона.

Сзади Луны стоял предатель.

Инферион не мог увидеть его лица — что-то, какая-то сила, словно сама Судьба, прятала его от взора дракона.

Но он видел арбалет в руках предателя.

Арбалет Луны.

И в следующее мгновение стрела пронзила её сердце.

Луна упала в кровь своего народа.

Их всех больше нет.

Пепел войны накрыл землю.

И среди этого хаоса предатель взмыл в небо.

На драконе.

Он спустился с гор, опустился к разрушенному трону, и безмолвно сел на него, словно так и должно было быть.

Инферион видел его.

Серебряные глаза.

Тёмно-пепельные волосы.

Неужели брат Элианты выжил?..

Дракон спешил к Луне.

Он звал её.

Но она не отвечала.

Почему?

Тем временем, в доме Батлеров, Адриан нехотя протянул Каверу Калсону карманные часы.

Он не мог избавиться от ощущения, что перед ним стоят убийцы — те, кто уничтожил семью Элианты.

Кавер взял часы в руки.

И тут же его глаза расширились от удивления.

— Надо же! — выдохнул он. — Они снова работают.

Минутная стрелка дрогнула.

И часы тихо, зловеще, словно отсчитывая последние мгновения, тиканули.

Тик…Так…Тик…Так…

И вдруг Кайан застыл.

Его зрачки расширились, взгляд стал пустым.

Как и у дракона, ему открылось видение.

Перед ним вспыхнул огонь.

Из пепла вставала девушка.

Луна.

Но нет.

Элианта.

Она поднималась, и весь народ, как один, шел за ней.

А за её спиной…

Тень.

Предатель.

Её брат.

Он поднял арбалет.

Её арбалет.

Стрела взметнулась в воздух и вонзилась ей прямо в сердце.

Луна пошатнулась.

И рухнула в реку, что текла кровью её народа.

Свет угас.

И наступил мрак.

Повсюду разрушения, смерть, пепел…

Но среди этой бездны показалась фигура.

Дариан.

Он восседал на драконе, взлетел над останками королевства и мягко опустился перед разрушенным троном.

Медленно, безмолвно, он сел на него.

Он занял место погибшей Элианты.

И мир погрузился во тьму.

Кайан резко запрокинул голову назад, его тело выгнулось в судорожном спазме.
Губы побелели, а изо рта пошла пена.

Его руки и ноги бились в неконтролируемых судорогах.

— Кайан! — вскрикнул Кавер и метнулся к сыну.

Глава 28. Возвращение памяти

— Кайан! — вскрикнул Кавер и метнулся к сыну.

Он вспомнил.

Память возвращалась.

Дар. Способности. Вся его сущность.

Но вместе с этим возвращалась и боль.

Она раздирала его изнутри, не давая ни дышать, ни двигаться.

За столом начался хаос.

Эбигейл испуганно прикрыла рот руками, Адриан сжимал кулаки, пытаясь понять, что происходит.

Кавер не терял времени:

— Теодор! — рявкнул он.

Слуга появился мгновенно — не один, а с личным врачом семьи Калсонов.

Теодор не стал задавать вопросов, поднял Кайана на руки, и они все бросились к машине.

— Скорее в Бейклифф! В клинику! Немедленно! — приказал Кавер.

Фары вспыхнули в ночи, двигатель заревел, и машина сорвалась с места, оставляя за собой облако пыли.

Но Эбигейл не теряла надежды:

— Господин Калсон! Оставьте свой контакт! Ну хоть адрес! Может, Луна…

— Эби, да ты в своём уме?! — рявкнул Адриан. — Его сын помирает, а ты о сватовстве думаешь?! Лучше бы помогла чем-нибудь!

Он раздражённо махнул рукой и повернулся к дочери:

— Луна! А ты куда?

Девушка уже стояла у порога, собираясь выбежать в ночь.

— Мне надо идти.

— В полночь?!

— Да!

Не слушая ни отца, ни мать, она сорвалась с места и скрылась во тьме.

Дракон звал её.

Она должна была ответить.

Луна тщательно спрятала Люциана — никто не должен был его увидеть.

Уверенно восседая на лошади, она направилась в сторону горы.

Инферион уже ждал её.

Когда она приблизилась, дракон наклонил голову, его золотые глаза сверкнули в темноте.

— Ты в порядке, Луна? — его голос эхом разнесся в ночи.

Девушка кивнула, но дракон продолжил:

— Ты не встречала незнакомца?

— Кого?

— Берегись его. Он — предатель.

Луна встревожилась.

Незнакомец?

Кайан.

Её сердце сжалось.

Она не хотела верить.

Да, он был высокомерным, холодным, чужим… но предателем?

Она не чувствовала от него зла.

Не было той чёрной ауры, которая могла бы выдать истинного врага.

Но… дракон не мог ошибаться, не так ли?

Тем временем…

Адриан отправился на поиски дочери.

А Эбигейл сидела, бормотала, плакала.

Её идеальный план рушился.

Она мечтала о лучшей жизни.

О богатом зяте, новом доме, переезде в город…

Но вместо этого дочь убежала в ночь, а муж даже не пытался её понять.

Глава 29. Клиника Бейклиффа

Но вместо этого дочь убежала в ночь, а муж даже не пытался её понять.

В это же время…

Клиника Бейклиффа.

Машина остановилась у входа, двери распахнулись, и Кайана вынесли на носилках.

Врачи уже были наготове.

Пульс.

Давление.

Реакция зрачков.

Обследования шли одно за другим.

Судороги прекратились, но он не приходил в сознание.

— Что с ним? — спросил Кавер, сжав кулаки.

Врач покачал головой:

— Тело в норме. Но…

Он замялся.

— Что?

— Такое чувство, будто он… застрял.

— Застрял? Где?!

Врач встревоженно посмотрел на Кавера.

— Его сознание… не здесь.

Кайан был в ловушке.

Он не мог двигаться.

Он не мог говорить.

Он мог только смотреть.

На будущее, превращённое в кошмар.

Он видел Луну.

Всю в крови.

Она падала.

Её сердце пронзила стрела.

Весь народ пал вместе с ней.

А на троне, среди тлена и пепла, сидел он.

Предатель.

С серебряными глазами и пепельно-тёмными волосами.

Кайан знал его.

Но не мог вспомнить.

И в этот момент его грудь сжалась от боли.

Сознание начало выталкивать его обратно.

— Нет! — хотел закричать он.

Но тьма уже затягивала его назад.

Кошмар снова и снова прокручивался в его сознании.

Разные ракурсы.

Детали, которые он не замечал раньше.

Звук, цвет, запах крови.

Как заевшая кассета, что не прекращает крутиться.

И вдруг…

Резкий вдох.

Открытые глаза.

Яркий свет.

Он резко сел, хватаясь за простынь.

Воздух в лёгких обжигал.

Где он?

Запах… чистоты.

Не пепел.

Не кровь.

Звуки… тишина, лишь приглушённые голоса за стеной.

Не крики умирающих.

Он был… в клинике.

Дверь распахнулась.

Кавер вошёл первым, за ним врач.

— Кайан! — голос отца был полон облегчения.

Но он не мог ответить.

Перед глазами всё ещё стоял этот трон.

И серебряные глаза предателя.

Кайан вскочил, но ноги подломились, и он рухнул на холодный пол. Его тело не слушалось, будто он заново учился существовать в нём.

— Не двигайтесь! — Врач и медсестра торопливо подняли его обратно на постель.

Он не сопротивлялся.

Просто лежал, широко раскрытыми глазами уставившись в потолок.

В голове бился один-единственный образ.

Луна.

Он встретил её вчера… Он помнит её голос, её смех… Её живую, настоящую.

— Сынок, ты в порядке? Что случилось? — Кавер склонился над ним, но Кайан не слышалего.

— Луна… — прошептал он.

— Кто?

— Девушка. Вчерашняя…

Кавер поменялся в лице.

— Кайан… ты лежал здесь вчера.

Кайан замер.

Нет.

Нет, этого не может быть.

— Сколько я проспал? — его голос был хриплым, будто чужим.

Молчание звенело в воздухе.

Кавер отвёл глаза.

Глава 30. Три года комы

— Сколько я проспал? — его голос был хриплым, будто чужим.

Молчание звенело в воздухе.

Кавер отвёл глаза.

Кайан резко сел:

— Неделя? Месяц? Год?!

Отец не отвечал.

— ГОВОРИ!

И тогда Кавер тихо произнёс:

— Три года…

Мир разлетелся на осколки.

— Три… года? — голос Кайана сорвался.

Он замер, не в силах осознать.

— Ты лжёшь… — прохрипел он, отрицая услышанное.

— Сынок… — Кавер шагнул ближе, но Кайан вздрогнул, отпрянул, будто отец соврал ему нечто ужасное.

Три года.

Как это возможно?

— Нет… нет… — он замотал головой, паникаподступала к горлу, сдавливала дыхание.

— Ты был в коме, Кайан.

— Нет!

Кровьстучала в висках.

Луна.

Он видел её всего вчера.

Но…

Если прошло три года…

— Где она?! — Кайан схватил отца за воротник, глаза горели безумием. — Где Луна?!

Кавер молчал.

Молчал слишком долго.

Врач нервно переступил с ноги на ногу, собираясь вмешаться, но Кайан не отпускал.

— Где. Она.

Кавер закрыл глаза.

Вздохнул.

И произнёс слова, от которых мир Кайана рухнул.

— Вместе с семьей вроде переехали… слышал, что она умерла от болезни.

Хотя слухи говорили одно, правда была совсем другой. Да, семья Луны действительно переехала в город, как и мечтала Эбигейл, но Луна была живее всех живых!

Теперь она могла одеваться, как хотела, выделяться среди серой толпы, быть собой. Никаких запретов, никаких осуждающих взглядов.

Но…

Глава 31. Дракон остался там.

Разлука с Инферионом грызла её сердце, но она не могла оставить его совсем. Хотя бы раз в месяц Луна тайно навещала его, пробираясь обратно в горы.

Раньше Инфериона кормила Луна, и местные почти не видели его. Но теперь, когда её не было рядом, дракону приходилось самому охотиться.

И люди начали замечать его.

Редкие силуэты в ночном небе. Огромная тень над горами.

Сначала — случайные очевидцы, а потом смартфоны и камеры.

Слухи росли.

Загадочное существо… Огромное… Летает… Живёт в горах…

Хорошо, что все кадры выходили мутными.

После занятий Луна, как обычно, спешила в Дорхейвен, чтобы навестить Инфериона. Она уже мысленно представляла, как мягко коснётся чешуи дракона, как он тепло взглянет на неё своими древними глазами.

Но по дороге её внимание привлекла толпа журналистов возле клиники. Камеры вспыхивали, микрофоны тянулись вперёд, и вокруг гудел рой любопытных вопросов.

— Вы слышали голоса людей, когда были в коме?

— Вы видели Бога?

— Как бы вы назвали это состояние, господин Калсон?

— Это был эксперимент?

Луна нахмурилась. Она не сразу узнала стоящих в центре толпы людей, но вскоре заметила Кавера и… Кайана.

Кайан, сжав кулаки, резко ответил:

— Мой отец не стал бы проводить на мне эксперименты! Прежде чем задавать вопросы, научитесь этике! Бога я не видел! И никого не слышал!

Его голос был напряжённым, лицо пылало раздражением. Кавер, не желая продолжать этот фарс, резко подтолкнул сына в сторону машины. Кайан ещё секунду сверлил журналистов сердитым взглядом, затем сел в салон.

Двери хлопнули, мотор взревел, и машина сорвалась с места, оставив позади вспышки камер и жужжание репортёров.

Луна покачала головой, отгоняя странные мысли. Ну не может быть… Это просто показалось. Она отрицала саму возможность того, что Кавер и Кайан оказались в одном городе с ней. Нет, не может быть.

Глава 32. Целительница…

Тем временем Эбигейл заметно похудела, её осанка стала более уверенной, а образ — ухоженным и стильным. Теперь она окружала себя подругами, а её лучшая подруга Розалин разделяла её увлечение шоппингом и светской жизнью.

Адриан, человек прагматичный, но не лишённый амбиций, нашёл себя в бизнесе. Он занялся сельским хозяйством и производством, сделав ставку на качество и современные технологии:

– Организовал крупную ферму, оснащённую новейшими системами автоматизации.

– Производил элитные сорта мяса и молочной продукции, экспортируя их за границу.

– Запустил линию экологически чистых продуктов, завоевав репутацию надёжного поставщика.

Его дело росло, принося стабильный доход и уважение в деловых кругах.

Луна сидела у окна поезда, рассеянно наблюдая, как пейзажи сменяли друг друга. В груди тяжестью осело беспокойство, смешанное с недоверием к самой себе.

“Вот и прошло три года… Интересно, что с ним стало? С тем самым незнакомцем?”

Внезапно в голове раздался напряжённый голос:

“Луна! Услышь меня! Не приходи ко мне! Не сегодня! Здесь есть ещё один дракон, он больше меня!”

Инферион… Он предупреждал её.

Но она не могла оставить его одного. Что, если тот другой дракон — не просто чужак?

Что, если это он?

Предатель.

Восседавший на спине чудовища, он правил во тьме.

“Кайан.”

Луна сжала пальцы, глядя в пустоту.

Драконы не ошибаются.

Но человек… Человек может истолковать их слова совсем иначе.

Луна держала поводья, чувствуя, как Люциан нервно переминается под ней, словно тоже ощущая тревогу в воздухе. Роскошное платье спадало мягкими волнами, но ей было всё равно — в её сердце бился только один страх.

Инферион.

Она добралась до него так быстро, как только могла, и едва заметила, как спешилась, оставляя Люциана позади. Её каблуки утопали в мягкой траве, но она не обращала внимания — её взгляд уже искал его.

И когда она увидела его…

Грудь сжалась от боли.

Красные, словно пламя, чешуйки были испачканы в грязи и крови. Инферион лежал тяжело дыша, его золотистые глаза потускнели от боли. На боку темнела рваная рана, вокруг которой запёклась кровь.

— Инферион! — выдохнула она, бросаясь к нему.

Дракон медленно приоткрыл глаза, но не пошевелился.

Луна осторожно коснулась раны, и её пальцы тут же окрасились в алый цвет.

— Кто это сделал? — её голос дрожал.

Инферион не ответил. Он только медленно закрыл глаза, словно ему было слишком тяжело даже говорить.

Луна почувствовала, как слёзы наполняют её глаза.

— Прости… — прошептала она, чувствуя, как отчаяние разрастается внутри.

Боль друга становилась её собственной.

Горячая капля сорвалась с её ресниц и упала прямо на рану.

И вдруг…

Тёплое, мягкое сияние вспыхнуло в том месте, где её слеза коснулась разорванных тканей.

Луна затаила дыхание.

Глава 33. Золотая кровь

И вдруг…

Тёплое, мягкое сияние вспыхнуло в том месте, где её слеза коснулась разорванных тканей.

Луна затаила дыхание.

Прямо на её глазах рана начала затягиваться.

Она в неверии подняла руку, глядя на неё с трепетом.

Её слёзы…

Они исцеляют?

— Это… это не может быть… — прошептала она, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

Не сон ли это?

Тем временем в особняке Калсонов царила тишина, нарушаемая лишь мерным тиканием старинных часов.

Кайан медленно передвигался по дому, опираясь на руку одного из слуг. Его тело всё ещё было слабым, мышцы не слушались, но он упрямо шагал вперёд. Каждый шаг давался с трудом, но он не собирался сдаваться.

Кавер наблюдал за сыном, сжав кулаки. В его глазах смешались боль, вина и облегчение — Кайан был жив, и это было самым важным.

Когда тот наконец сел, Кавер подошёл и, не сдержавшись, крепко обнял его.

— С возвращением, сынок, — его голос дрожал.

Кайан замер, чувствуя тепло отцовских рук.

— Ещё раз… — прошептал Кавер. — Теперь я не позволю никому тебя тронуть.

Он крепче сжал сына в объятиях, а потом добавил, едва слышно, как признание, от которого самому было больно:

— Прости меня, Кайан… за то, что с тобой случилось.

Голос его сорвался.

Он винил себя. Корил.

И Кайан чувствовал это.

Поняла! Тогда Кайан осознаёт, что Луна и есть Элианта — та самая девочка, которую держала на руках её мать, Селестия, в ту роковую ночь. Сейчас перепишу этот момент правильно.

Кавер внимательно слушал, но с каждым словом Кайана его лицо становилось всё мрачнее.

— Отец, это была не твоя вина. Да и ничья в целом, — тихо, но твёрдо сказал Кайан. — Я увидел видение. Оно снова и снова прокручивалось у меня в голове, как заевшая плёнка… с разных ракурсов.

Он глубоко вдохнул, будто пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

— Грядёт война, отец.

Кавер нахмурился.

— Кайан… а ты там был жив?

Кайан замер.

— Я не знаю, — признался он, сжав руки в кулаки. — Но Луна… она была мертва.

В комнате повисла тишина.

— Кто? — голос Кавера звучал напряжённо.

Кайан поднял на него глаза.

— Её убил её собственный брат…

Кавер резко отстранился, ошеломлённо покачав головой.

— Разве у неё был брат? Она ведь была единственной в семье…

Кайан вдруг застыл. В его сознании вспыхнуло воспоминание — та самая ночь пожара. Крики, пламенные языки, пожирающие замок… И женщина с ребёнком на руках.

Селестия.

Мать Элианты.

Она прижимала к себе малышку, пока огонь не поглотил их.

Но если Луна — это Элианта… если она выжила…

Кайан медленно поднял взгляд на отца.

— Отец… — его голос дрожал от осознания. — Она… та самая девочка.

Кавер молчал, но Кайан видел в его глазах подтверждение.

Кавер замер, переваривая услышанное.

То ли радоваться, то ли бояться.

Луна… Нет, Элианта. Чистокровная наследница трона. Она жива.

Где-то глубоко внутри шевельнулась гордость. Этот род всегда считался особенным, великим. Их кровь — источник силы. И если соединить её с кровью Калсонов…

Кавер сжал челюсти.

Брак.

Может, его сын ещё не осознаёт, но судьба уже давно всё решила за него. Луна подросла, стала сильной. Пусть даже это будет браком по договору, Кавер готов согласиться на всё, лишь бы провести эксперимент. Ведь если их крови объединятся…

Может быть, в мире появится нечто действительно могущественное?

Он даже не подумал спросить Кайана.

Хочет ли он вообще жениться?

Кавер задумчиво смотрел в окно, пальцы машинально касались подлокотника кресла.

Кайан… Его величайшее творение.

Почти бессмертный.

Пули его не брали, огонь не сжигал, вода не могла утопить. Его тело было создано, чтобы выстоять против всего, что угрожало обычному человеку. Но что, если…

Что, если соединить его силу с силой Элианты?

Кавер крепче сжал подлокотник.

Её кровь… Она несёт в себе золото. Символ величия, власти. Но, возможно, и нечто большее.

Она исцелила дракона. Просто слёзы, просто капли – и рана исчезла.

Но Луна, нет, Элианта, даже не подозревала об этом.

Как и никто другой.

В это же время в Беклиффе в своем огромном особняке замышлял что-то зловещее Кавер. Он улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

Теперь он знал.

И он не собирался упускать этот шанс.

Кайан медленно провёл рукой по лицу, стараясь унять внутреннее беспокойство. Внутри всё сжималось в тугой узел.

Луна.

Три года.

Три года он не знал, что с ней.

Глава 34. Три года, три главы, три изменении

Три года он не знал, что с ней.

А теперь его отец — человек, который не делал ничего без выгоды, — вдруг заговорил о её поисках.

— Ты же даже не знал, что она жива, — медленно проговорил Кайан. — А я

Тем временем Луна и Инферион вели свой разговор.

Она поспешно искала арбалет — тот самый, который убьёт её в будущем.

Её пальцы дрожали.

Инферион, заметив это, медленно поднял голову.

— Луна… Тебя зовут Элианта.

Она резко обернулась.

— Что? — нахмурилась она. — Почему? Какое сложное имя… Легко забыть.

Она усмехнулась, но в глазах мелькнуло непонимание.

Инферион внимательно наблюдал за ней.

— Я знал это всегда, — тихо произнёс он. — Ещё находясь в яйце, я видел видение.

Луна замерла.

— Мне должен был помочь твой будущий суженый. Тот, кому я буду служить в будущем… как и тебе.

Воздух между ними словно сгустился.

— В тот день, когда был пожар… кроме тебя был ещё один ребёнок.

Он сделал паузу.

— Это был твой брат.

Мир вокруг Луны вдруг стал неясным, как в тумане.

Она открыла рот, но в этот момент зазвенел телефон.

Она вздрогнула.

— Погоди… — пробормотала она, поднимая трубку. — Это мой отец.

Голос дрожал.

— Да, отец? Что случилось?

— Ты где, дочка? Тебя нет дома. Нет в библиотеке. Друзья твои не знают, где ты.

Луна нервно сглотнула.

— Я… я просто гуляю.

— Ты в Дорхейвене?

Она замерла.

— Папа? А как ты узнал?

— Там слышно пение птиц, а не шум машин от бесконечных пробок.

Луна почувствовала, как сердце сжалось.

Она слишком поздно поняла, что её выдала эта тишина.

Эбигейл больше не беспокоилась о Луне.

Она наслаждалась городской жизнью, её больше не интересовали прошлые заботы. Походы в салоны, бесконечный шоппинг, изысканные рестораны — всё это стало её новой реальностью, новым смыслом жизни.

Теперь она не делала тех рутинных дел, что три года назад. Она купалась в роскоши, пользовалась всеми благами цивилизации, словно желая доказать всем — и себе самой — что она теперь другая.

Богатая. Привилегированная. Недосягаемая.

Она показывала себя так, словно родилась в этой среде. Словно всегда жила в дорогих квартирах, всегда носила брендовую одежду, всегда могла позволить себе всё, что захочет.

Но, ах, как же трудно справляться с богатством, когда поднимаешься из грязи в князи.

Особенно когда поднимаешься не своими силами, а за счёт мужа.

Эбигейл не развивалась, не училась, не стремилась к чему-то новому. Она просто наслаждалась тем, что ей дали.

Но как бы тщательно она ни скрывала это под слоем косметики и дорогих украшений, деревенская сущность всё ещё текла в её крови.

Эбигейл не была плохой. Она никому не вредила, просто хотела лучшей жизни — как и все. Разве это было преступлением?

Тем временем Адриан направлялся в сторону Дорхейвена, чтобы забрать Луну домой.

Дорога была долгой, утомительной. Ночная трасса тянулась бесконечной лентой, фары резали тьму, но вокруг — ни души. Только редкие силуэты деревьев да мерцание далёких звёзд.

Внезапно что-то промелькнуло.

Огромная тень скользнула по дороге, перекрывая свет луны.

Сердце Адриана сжалось.

Руки судорожно сжали руль, ноги сами ударили по тормозу. Машина взвизгнула, оставляя длинные чёрные полосы на асфальте.

Тень исчезла, но холодок пробежал по его спине.

“Мне померещилось? Или это был…?”

Он медленно выдохнул, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Но даже не глядя в небо, он знал: это была не просто птица.

И не Инферион.

Это был другой дракон.

Глава 35. Истинный наследник

Это был другой дракон.

Его имя в легендах звучало как Гримхейм — ледяной демон, несущий весть о грядущей погибели.

Пятнадцать лет назад судьба преподнесла миру три драконьих яйца. Они хранили в себе силу, древнюю, первозданную, готовую пробудиться в своём истинном обличье.

Из двух из них вылупились драконы — равные по мощи, но противоположные по природе.

Первый, Инферион, рождённый из пламени, нес в себе жар тысячи пожаров. Его чешуя сияла алым, словно отблеск заката, а каждый взмах крыла разносил в воздухе жаркий ветер.

Второй, Гримхейм, дитя льда, явился миру в холоде и безмолвии. Его тёмно-синяя чешуя поглощала свет, а янтарные глаза горели ледяным огнём, в котором застыла вечность.

Их пути были предначертаны. Инферион обрёл связь с одной судьбой, Гримхейм — с другой.

Тот, кто стал хозяином ледяного дракона, был юноша по имени Дариан — единственный, кто выжил в ту ночь, когда мир раскололся огнём и предательством.

Он остался жив благодаря женщине, чьё имя почти стёрлось из памяти людской.

Морельда.

Она вынесла его из пламени, рискуя собственной жизнью. Пряча, защищая, растя его вдали от глаз тех, кто искал остатки прежней власти, она стала для него и матерью, и хранительницей его судьбы.

А когда настал час, когда прошлое протянуло к нему свою руку, он нашёл яйцо, укрытое инеем и древними чарами.

Так Гримхейм стал его крыльями.

Так началась новая история.

Морельда чувствовала, что её время подходит к концу. Её старые, натруженные руки дрожали, а дыхание становилось всё тяжелее. Она сидела у камина в старом доме, который долгие годы был её убежищем, и смотрела на юношу, которого когда-то спасла из пламени.

Дариан опустился перед ней на колени, взял её ладони в свои. В его серебряных глазах отражалось пламя очага, но было ли в них хоть капля тепла?

— Морельда, — его голос был спокоен, почти ласков. — Спасибо, что спасла меня в ту ночь.

Женщина слабо улыбнулась.

— Ты был мне как сын, — прошептала она. — Единственное, о чём я прошу… будь достойным человеком.

Дариан кивнул.

— Конечно.

Резко встав, он без колебаний вынул кинжал и в следующую секунду его рука метнулась вниз. Лезвие, холодное и безжалостное, пронзило сердце Морельды.

Женщина вздрогнула. Шок пронёсся по её взгляду, затмевая боль. Её губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Почему?

Разве не она спасла его? Разве не отдала ему всю свою жизнь, жертвуя собой, скрывая, растя, защищая?

Кровь горячей струёй стекала по её платью, пропитывала старые ткани. Она слабо сжала руку Дариана, но её силы угасали.

Она ошиблась.

Она спасла не того.

Когда-то она верила, что он будет достойным наследником трона. Но теперь, перед смертью, Морельда поняла страшную истину: она растила чудовище.

Дариан жил не прошлым, но и не настоящим. Он мечтал о мире, где власть принадлежит не народу, не закону, а только силе. Где страх будет главной валютой, а имя его — проклятием на устах каждого.

Современные выборы, политика, демократия — всё это казалось ему слабостью, иллюзией контроля. Он жаждал вернуть времена, когда правили железной рукой, когда кровь текла рекой, а непокорные гнулись в коленопреклонении перед сильнейшим.

Но чтобы достичь этой цели, он не мог действовать в одиночку. Он был хитёр. Он знал, с кого начать.

Первая жертва — Морельда.

Старуха, которая некогда спасла его, отдала всю свою жизнь за его благополучие, стала лишь первой пешкой в его игре. Она умерла с верой, что воспитала наследника трона. Но трон в современном мире уже не существовал, а её смерть была лишь холодным расчётом.

Следующей будет Элианта.

Родная кровь. Родная сестра.

Но если Морельда доверяла ему безоговорочно, то с сестрой всё будет сложнее.

Её нельзя было просто убить.

Её нужно было сломать.

Взгляд Кайана застилала мгла. Он почувствовал, как разум утягивает его в бездну очередного видения.

Перед ним раскинулась гигантская шахматная доска, исполинская, словно само поле битвы, на котором решится судьба мира. Чёрные фигуры оживали, принимая облики людей. Их глаза были пустыми, лица — зловещими тенями.

В центре, возвышаясь над всеми, стоял Король — Дариан. Его чёрный плащ трепетал, пропитанный кровью. Не своей. Кровью безгрешных, убитых без жалости, принесённых в жертву ради его ненасытной жажды власти.

Он улыбался — улыбкой человека, который не знает сомнений.

Напротив него, на белых клетках, стояла Ферзь.

Одна.

Хрупкая, белая, как застывший луч света, отбрасываемый в бездну.

Элианта.

Она стояла прямо, но в её глазах не было страха… и не было жизни. Она была, словно кукла, как будто кто-то забыл вложить в её сердце душу.

И тогда грянула буря.

Бой.

Сверху спустились два дракона.

Инферион — алый, подобный пылающей звезде. Каждое движение его крыльев было подобно раскатам грома. Он распахнул пасть, и мир загорелся. Пламя не просто горело — оно жило, оно гневно ревело, сметая всё на своём пути.

Ему навстречу взмыл Гримхейм — ледяной демон, чьи крылья рассекали воздух, будто лезвия. Он был чёрным бездной ночного неба и синим холодом самой смерти. Его дыхание извергало не просто лёд — оно испускало стужу, что пронзала кости, вытягивая жизнь.

Глава 36. Город меняет людей?

Адриан добрался до Дорхейвена глубокой ночью. Город спал, освещённый лишь редкими фонарями да светом из окон запоздалых путников. Сердце его колотилось в груди — тревога не отпускала, пока он не увидел её.

Луна.

Она стояла на окраине улицы, кутаясь в ночной холод, её платье было порвано и испачкано грязью.

— Луна! — Адриан подбежал, схватил её за плечи, судорожно осматривая. — Ты цела?! Никто не трогал тебя?! Что с тобой случилось?!

Он ловил её взгляд, жадно вглядываясь в лицо, словно пытался прочитать в её глазах правду.

Луна отвела взгляд.

— Да ничего, — улыбнулась она. — Просто бегала с детьми в округе и… упала на землю. Как обычно.

Но это была ложь.

Она солгала легко, непринуждённо, словно это была не первая ложь, которой приходилось накрывать правду.

Инферион, что до этого наблюдал за ней, не проронил ни слова. Он хотел рассказать ей о новом видении, но что-то в ней заставило его замолчать.

Она уже сделала свой выбор.

Теперь правда была её бременем.

На обратном пути Адриан не мог избавиться от тревожного чувства. Тень, промелькнувшая на пустынной дороге, не давала ему покоя. Он часто бросал взгляды по сторонам, сжимая руль так, что костяшки пальцев белели. Но вокруг было тихо. Слишком тихо.

Позади него, на заднем сиденье, Луна крепко спала, свернувшись калачиком. Её дыхание было размеренным, лицо спокойным. Она доверяла ему настолько, что позволила себе уснуть в дороге, не опасаясь ничего. Вот как выглядело настоящее чувство безопасности.

Когда они, наконец, добрались до города Бейклифф, часы показывали далеко за полночь. Адриан припарковался у дома Батлеров, вышел из машины и распахнул дверь.

И сразу же его встретил резкий, едкий запах алкоголя.

Он застыл на пороге, морща лоб.

Луна, проснувшись, тоже уловила запах и нахмурилась.

— Папа… это…

Но Адриан уже вошёл внутрь.

В гостиной, прямо на полу, лежала Эбигейл.

Элегантная, утончённая, всегда безупречная, а теперь — жалкая тень самой себя.

На столе стояли пустые бутылки, а бокал с недопитым вином покачивался на краю, готовый упасть.

Город за панорамными окнами сверкал тысячами огней, прекрасный и живой. Но всё это великолепие не могло скрыть одно — запах алкоголя, пропитавший стены этого дома.

Адриан застыл на месте, глядя на Эбигейл. В его глазах читалась смесь усталости, раздражения и… чего-то ещё. Разочарование? Жалость? Он сам не мог разобрать.

Луна несмело подошла ближе, обхватив себя за плечи.

— Папа… что с ней?

Адриан не ответил сразу. Он перевёл взгляд на бокал, который, пошатнувшись, наконец упал на пол, разлетевшись на осколки. Тонкий звон разнёсся по гостиной, и Эбигейл пошевелилась, пробормотав что-то невнятное.

— Эбби, — устало выдохнул он, опускаясь перед ней на колено.

Она приоткрыла глаза. Взгляд был затуманенным, но, увидев мужа, она попыталась улыбнуться.

— Адриан… Ты вернулся…

— Что ты творишь? — Его голос был тихим, но в нём слышалась сталь.

Эбигейл слабо рассмеялась и с трудом села, опираясь на руки.

— Просто… решила расслабиться. Разве я не могу себе этого позволить?

— Раз в год? Да. Раз в неделю? Возможно. Но не так, Эбби.

Луна прижалась к стене, не вмешиваясь. Её сердце сжалось от боли — никогда раньше она не видела мать в таком состоянии.

Эбигейл провела рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя усталость.

— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Этот дом, эти стены… Я здесь как в ловушке. Всё кажется таким… бессмысленным.

Адриан сжал челюсти.

— И ты решила найти смысл на дне бутылки?

Она резко посмотрела на него, а затем перевела взгляд на Луну.

— Лапочка… ты же меня не осуждаешь?

Луна молчала.

Адриан тяжело выдохнул.

— Иди в свою комнату, — тихо сказал он дочери.

Луна колебалась, но, встретившись с его взглядом, подчинилась.

Когда её шаги затихли на лестнице, Адриан снова посмотрел на Эбигейл.

Конец первой части книги ПЕПЕЛ.

Продолжение следует…

ПЕПЕЛ 2 Часть. Глава 1. Признание

Луна склонилась над матерью, осторожно проводя ладонью по её плечу. Эбигейл слабо пошевелилась, её светлые волосы растрепались, а на лице застыла печать усталости.

— Мама, ты меня слышишь? — тихо спросила Луна.

Женщина лишь что-то неразборчиво пробормотала. Луна вздохнула, подхватила её под руки и, приложив все силы, помогла подняться. Эбигейл пошатнулась, но послушно оперлась на дочь.

— Всё хорошо, я тебя доведу, — прошептала Луна, медленно направляясь к лестнице.

Дом был пуст. Адриан ушёл работать даже ночью, оставив их наедине с этой тишиной, с этим моментом, от которого внутри всё переворачивалось.

Луна осторожно провела мать в её комнату, помогла сесть на кровать и накрыла тёплым пледом. Эбигейл тяжело вздохнула, опустив голову.

— Прости меня, лапочка… — голос её звучал приглушённо, почти сломлено.

Луна присела рядом, не зная, что сказать.

— Ты, наверное, презираешь меня, — горько усмехнулась Эбигейл.

— Нет, — ответила Луна, качая головой. — Но мне больно видеть тебя такой.

Мать долго молчала, словно решая, говорить или нет. Потом вдруг подняла глаза, наполненные печалью.

— Я любила тебя с первой секунды, как только взяла на руки, — прошептала она. — Даже раньше. Я знала, что ты моя… даже если не родная.

Луна застыла.

— Что?..

Эбигейл слабо улыбнулась.

— Я могла забеременеть. Но не стала. Ты уже была у меня… и мне ничего больше не было нужно.

Она провела рукой по щеке Луны, так же, как когда-то в детстве, когда дочь прибегала к ней ночью с кошмарами.

— Я больше ничего не просила. Я боялась, что если захочу большего… потеряю и то, что уже есть.

Луна стиснула губы, чувствуя, как горячая слеза скатывается по её лицу.

— Почему ты никогда мне не говорила?

— Потому что я выбрала молчать, — Эбигейл слабо улыбнулась. — Я жила ради твоего отца, ради тебя… но не ради себя.

Она сжала руку Луны, и её голос стал чуть твёрже:

— Не повторяй моей судьбы, лапочка. Люби… но не забывай любить и себя.

Эти слова звучали в голове Луны ещё долго, даже когда мать уже уснула.