Пепел что не хочет остыть

Глава 1. Тропа над пропастью

Я ненавижу запах дождя перед бурей. Он пахнет страхом — и ложью.

Кира Нордвинд сжала в кулаке кожаный шнурок на запястье. Один узел. Одна правда. Не оглядывайся.

Она шагала по тропе, которую проложила сама — узкой, как лезвие бритвы. Слева бездонная пропасть, справа неприступная скала, а над головой…

— Опять бежишь? — голос Эрика прорвался сквозь шум ветра, лёгкий, будто шелест опавших крыльев.

Кира не ответила. Она знала: он здесь не случайно. Знала, что каждое её движение он уже просчитал.

Эрик — бывший наставник, бывший друг, бывший союзник. Человек, который учил её читать следы, различать голоса ветра, находить воду в безжизненных ущельях. Человек, который однажды посмотрел на неё так, будто она — ошибка природы, недостойная знания.

— Думаешь, молчание тебя защитит? — в его тоне проскользнула издёвка. — Ты всегда выбирала самые глупые способы спрятаться.

Она резко остановилась, но не обернулась. Пальцы впились в амулет в кармане — края врезались в кожу, оставляя следы.

— Если ты не уйдёшь, всё пойдёт прахом. И ты это знаешь.

Эрик приблизился — его тень накрыла её целиком, огромная..

— А может, это ты всё испортишь? — он склонил голову, изучая её, как редкий экспонат. — Ты ведь даже не понимаешь, во что ввязалась.

Кира наконец повернулась. В её глазах — лёд и ярость.

— Я понимаю больше, чем ты думаешь. И точно знаю: твоё присутствие здесь — лишняя переменная.

Он усмехнулся — холодно, без тени тепла.

— «Переменная»? — шагнул ближе, сокращая дистанцию до опасной. — Ты всё ещё считаешь себя хозяйкой положения? Ты — пешка, Кира. И всегда была ею.

Её пальцы непроизвольно сжались на рукояти ножа.

— Пешка не я. Пешки — те, кто слепо следует приказам. Как ты.

Эрик не дрогнул. Его рука медленно легла на меч.

— Слепо? — голос стал тише, опаснее. — Я вижу то, чего ты упорно не замечаешь. Ты идёшь прямо в пасть дракону — и называешь это «свободой».

Где‑то вдали, за грядой скал, раздался низкий, вибрирующий рёв. Оба замерли.

— Они уже близко, — прошептала Кира. В её голосе не было страха — только холодная решимость.

Эрик даже не сдвинулся с места.

— Пойдёшь — пойдёшь одна. Я не стану рисковать жизнью ради твоих иллюзий.

Кира улыбнулась — резко, почти жестоко.

— А я и не просила.

Она развернулась и шагнула в ущелье. Ветер рвал волосы, но она шла, не оглядываясь. Потому что знала: между ними больше нет ни доверия, ни общего пути.

Мы не союзники.

Мы — враги.

— Ну и дура ты, Нордвинд! — процедил сквозь зубы Торнвейл и пошёл прочь, оставив меня одну.

Если я останусь здесь, то не сдержу своё обещание перед родителями. То самое, что дала у их могил: «Я найду правду, но не позволю мести поглотить себя».

Ветер трепал волосы, швырял в лицо ледяные капли — небо наливалось свинцом, предвещая бурю. Я сжала амулет в кармане. Гладкий камень с трещиной посередине. Они подарили его мне перед последним походом. «Чтобы помнила: даже расколотый, ты остаёшься целым», — сказал отец.

А сейчас я стояла на краю тропы, где они погибли. Где драконы унесли их в серое небо.

Каждый шаг вперёд — это шаг к правде. Но каждый шаг — и отказ от их последней просьбы: «Живи».

Я подняла голову. Над скалами кружил силуэт — чёрный, как тень прошлого. Он ждал. Знал, что я не уйду.

«Если сбегу сейчас, — думала я, — значит, их смерть так и останется тайной. А если останусь…»

Амулет обжёг ладонь. Один узел. Одна правда.

Где‑то в облаках раздался рёв дракона — низкий, раскатистый, будто удар грома в каменной расщелине. Через секунду тень накрыла тропу, и чудовище ринулось вниз, рассекая воздух чёрными крыльями.

На его спине сидел мужчина.

«Его утащил дракон!» — молния прострелила сознание.

Мужчина рухнул на землю, а я рванула к нему на помощь. Он был совсем бледным, лицо покрыто испариной, глаза полузакрыты. Кровь проступала сквозь порванный рукав, капала на камни, оставляя алые пятна.

«Нужно увести его отсюда, но как? Эта тварь совсем близко», — мысли метались, пока я нащупывала в сумке чистую ткань.

Я опустилась рядом, торопливо разорвала лоскут и прижала к ране. Мужчина вздрогнул, приоткрыл тяжёлые веки.

— Не… надо, — прошептал он, голос звучал глухо, будто издалека. — Он вернётся. Тебе надо бежать.

— Молчи, — отрезала я, стягивая ткань узлом. — Сначала вытащу тебя, потом будем решать.

Где‑то за спиной раздался низкий, утробный рык ‑звук — скрежет когтей по камню. Земля дрогнула. Я обернулась — чёрный силуэт уже нависал над нами. Дракон приземлился в трёх шагах, крылья ещё трепетали, рассекая воздух. Чудовище вытянуло шею, распахнуло пасть, обнажая ряды острых, как кинжалы, зубов. Я замерла, инстинктивно прикрывая мужчину собой. Время растянулось, будто резина.

— Нет! — голос мужчины вдруг прозвучал твёрдо, громко, по‑командирски. Он приподнялся на локте, не сводя глаз с чудовища. — Стой. Это друг.

Дракон замер. Пасть медленно закрылась. Рык стих, сменившись глухим, вопросительным урчанием. Чудовище склонило голову набок, бугристые брови над глазами сдвинулись, жёлтые зрачки сузились.

— Друг, — повторил мужчина, теперь тише, почти ласково. Он поднял руку, не спеша, чтобы не спровоцировать новый рывок. — Она помогла мне. Она не враг.

Я стояла не дыша, чувствуя, как пот стекает по спине. Пальцы всё ещё сжимали край повязки.

Дракон принюхался, шумно втянул воздух ноздрями. Его взгляд переметнулся с меня на мужчину, потом снова на меня. В глазах мелькнуло что‑то похожее на сомнение, почти… осмысленность.

— Тихо, — мужчина медленно поднялся на одно колено, всё ещё держа руку поднятой. — Всё хорошо. Она с нами.

Чудовище сделало шаг назад, затем ещё один. Крылья слегка дрогнули, но не поднялись. Оно опустило голову почти до земли, издав короткий, мягкий звук — не угроза, а скорее признание.

Глава 2. Осколки доверия

Дождь стучал по крыше, будто отсчитывал секунды. Каэль сидел у камина, сжимая в руках кружку с травяным отваром. Его лицо всё ещё было бледным, но в глазах уже не было той отрешённости, что при первом появлении у моей двери.

Я стояла у окна, наблюдая, как седые тучи ползут над крышами города. Этот вид всегда вызывал во мне противоречивые чувства: с одной стороны — уют и защищённость, с другой — удушающее ощущение замкнутости.

— Ты так и не рассказала, как научилась зашивать раны, — нарушил тишину Каэль. Его голос звучал тише обычного, будто он боялся спугнуть хрупкое равновесие между нами.

Я обернулась, скрестив руки на груди.

— Училась на поле боя. Потом — на себе. Жизнь в этом городе не балует.

Он кивнул, не настаивая на деталях. В его взгляде читалось понимание — не любопытство, а искреннее уважение к чужой боли.

— А ты… — я сделала паузу, подбирая слова. — Почему не останешься здесь на ночь? Тебе нужно отдохнуть.

Каэль опустил глаза на свои ладони, будто видел в них следы прошлых сражений.

— Потому что Тарракс ждёт. Он ранен, напуган и… не понимает, что с ним происходит. Я не могу оставить его одного.

В его голосе звучала такая боль, что мне невольно захотелось возразить. Но я сдержалась. Он был прав: связь всадника и дракона — это не просто слова. Это обязательство, которое не разорвать даже ради собственной безопасности.

— Знаешь, — тихо начал он, — когда я впервые услышал зов, думал, это шутка. Или бред. Стоял на краю скалы, смотрел вниз и вдруг почувствовал… будто кто‑то шепчет в голове. Не словами — образами. Ощущениями.

Я невольно шагнула ближе, заинтригованная.

— И что ты увидел?

— Поле. Огромное, залитое солнцем. И дракона — чёрного, как ночь. Он лежал там, раненый, одинокий. Я знал, что должен пойти к нему. Даже если это означало конец прежней жизни.

Его пальцы сжали кружку сильнее.

— Я не искал этой связи. Не мечтал о силе или славе. Просто однажды проснулся от рёва над головой и понял: теперь моя жизнь принадлежит не только мне.

Я молча слушала, чувствуя, как внутри что‑то шевелится — не сочувствие, а скорее… узнавание. Мы оба потеряли всё, что любили. Оба оказались на краю пропасти, где каждый шаг может стать последним.

— А потом? — спросила я, сама не зная, зачем.

— Потом было трудно. Учиться понимать его, доверять ему. Учиться принимать, что теперь мы — одно целое. Но это стоило того. До недавнего времени.

Он замолчал, и в тишине я услышала то, чего он не сказал вслух: до того, как всё начало рушиться.

— Почему ты помогаешь мне? — вдруг спросил он, поднимая на меня взгляд. — После всего, что случилось с твоей семьёй… ты ведь должна ненавидеть нас обоих.

Я замерла, обдумывая ответ. В голове проносились картины прошлого: отец, мать, брат. Крик, огонь, когти, рвущие плоть. Но рядом с Каэлем эти образы казались… не такими острыми. Будто время притупило их, оставив лишь шрамы.

— Потому что я видела, как ты остановил его, — сказала я тихо. — На тропе. Ты не позволил Тарраксу напасть на меня. Это значит, что твоя связь с ним — не иллюзия. Что ты действительно его понимаешь.

Каэль медленно кивнул, будто принимая мои слова как хрупкий дар.

— Спасибо, — прошептал он. — Это больше, чем я заслуживаю.

— Не надо благодарностей, — я отвернулась к окну. — Просто… не делай глупостей. Если ты умрёшь, он тоже погибнет.

— Знаю, — он сжал кулаки. — Но я не могу бросить его. Даже если он сам этого хочет.

Тишина снова опустилась между нами, но теперь она была теплее, мягче. Где‑то за окном шумел город, но здесь, в этой комнате, было тихо. Почти мирно.

— Пойдём, — наконец сказала я, беря со стола плащ. — Я помогу тебе добраться до Тарракса.

Каэль поднял на меня удивлённый взгляд.

— Ты уверена? Это опасно. Он… он всё ещё не в себе.

— Да, — я накинула плащ, застёгивая его на шее. — Но если ты не можешь оставить его, значит, я пойду с тобой.

Он не ответил сразу. Просто смотрел на меня, будто пытаясь прочесть в моих глазах то, что я не сказала вслух.

— Зачем? — спросил он наконец.

— Потому что никто заслуживает смерти в одиночестве, — повторила я его же слова. — Даже незнакомец. Даже всадник.

На его лице промелькнула тень улыбки — слабой, но искренней.

— Тогда пойдём. Но будь осторожна. Если что‑то пойдёт не так…

— Я знаю, — перебила я. — Я не буду мешать. Но и не оставлю тебя.

Мы вышли из дома, и холодный ветер тут же ударил в лицо. Я вдохнула его глубоко, чувствуя, как в груди разгорается странное, почти забытое чувство — не страх, не гнев, а… надежда.

Где‑то вдали, за крышами и башнями, ждал Тарракс. Чёрный силуэт на фоне серого неба.

И я знала: эта встреча изменит всё.

Дорога к месту, где скрывался дракон, была узкой и извилистой. Мы шли молча, прислушиваясь к каждому шороху. Каэль опирался на мою руку, но его шаги становились увереннее — то ли от отдыха, то ли от осознания, что он не один.

— Он там, — прошептал Каэль, указывая на скалистый выступ впереди. — В пещере.

Я кивнула, не говоря ни слова. Сердце билось чаще, но я не позволила страху взять верх. Это был мой выбор.

Когда мы подошли ближе, из тени выступил Тарракс. Его глаза горели жёлтым огнём, крылья слегка дрожали, будто он колебался между бегством и нападением.

— Тихо, — Каэль поднял руку, не спеша, чтобы не спровоцировать атаку. — Это Кира. Она помогла мне. Она не враг.

Дракон принюхался, шумно втянул воздух ноздрями. Его взгляд переметнулся с меня на Каэля, потом снова на меня. В глазах мелькнуло что‑то похожее на сомнение, почти… осмысленность.

— Друг, — повторил Каэль, теперь тише, почти ласково. — Она с нами.

Тарракс издал низкий, почти мурлыкающий звук. Его голова опустилась почти до земли, будто он признавал её присутствие.

— Видишь? — прошептал Каэль. — Он чувствует. Если я верю в тебя, он тоже верит.

Глава 3. Пепел прошлого и тень угрозы

Огонь костра мягко мерцал, отбрасывая причудливые тени на стены пещеры. Мы сидели молча, каждый погружённый в свои мысли. Тарракс дремал неподалёку, его дыхание было ровным, почти умиротворённым. Но я знала: это лишь передышка. Тьма, окутавшая его разум, никуда не исчезла.

— Ты веришь в то, что написано в книгах? — наконец нарушил тишину Каэль. Его голос звучал тихо, будто он боялся разбудить дракона.

Я пожала плечами, глядя на пляшущие языки пламени.

— Не знаю. Отец верил. Он считал, что драконы — ключ к чему‑то великому. А теперь… теперь я не уверена, что он видел всю картину.

Каэль кивнул, словно соглашаясь с невысказанным.

— Но ты всё равно пришла за книгами. Ты всё равно пытаешься помочь. Почему?

Я задумалась. Как объяснить то, что живёт где‑то глубоко внутри — не словами, а ощущениями?

— Потому что если отец был прав хотя бы наполовину… если есть шанс, что драконы могут быть союзниками… то мы не должны его упустить. Даже если это значит столкнуться с призраками прошлого.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, в котором читалось что‑то неуловимое — не просто благодарность, а скорее… признание.

— Спасибо, — прошептал он. — Я не заслуживаю твоей помощи.

— Никто не заслуживает смерти в одиночестве, — повторила я, сама не замечая, как эти слова стали моим девизом. — Даже всадник. Даже дракон.

Мы вернулись к книгам. Я листала страницы, выискивая упоминания о тёмной магии, о странностях в поведении драконов, о любых аномалиях, которые могли бы пролить свет на состояние Тарракса.

— Вот, — вдруг сказал Каэль, указывая на абзац в одной из старых рукописей. — «В редких случаях драконы подвержены влиянию древнего проклятия, известного как „Тень забытых клятв“. Оно пробуждается, когда нарушается баланс между миром людей и миром драконов. Симптомы: потеря контроля над эмоциями, видения, искажение восприятия реальности. Лечения нет, но есть способ ослабить воздействие — восстановить нарушенный баланс».

Я склонилась ближе, вчитываясь в строки.

— «Тень забытых клятв»? Никогда не слышала о таком.

— И я, — Каэль провёл пальцем по пожелтевшей бумаге. — Но это объясняет многое. Его сны… они не просто кошмары. Он видит то, чего нет. Или то, что было когда‑то.

Тарракс издал тихий стон, будто подтверждал его слова. Мы оба обернулись к нему. Его глаза приоткрылись, но взгляд был рассеянным.

— Что он видит? — спросила я.

Каэль закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему‑то внутри себя.

— Огонь. Много огня. И крики. Люди бегут, но не могут спастись. Он чувствует их страх, их боль. Но не понимает, что это не сейчас. Это… память.

— Память о чём? — я невольно сжала край книги.

— Не знаю, — он открыл глаза, и в них мелькнула боль. — Это не мои воспоминания. Они принадлежат ему. Но они настолько сильны, что захлёстывают его разум.

Я вспомнила тот день, когда погиб отец. Вспомнила ало‑красного дракона с изумрудными глазами. Его безумный взгляд, его ярость.

— Может, это связано с тем, что случилось с моим отцом? — предположила я. — Может, Тарракс был там?

Каэль замер, обдумывая мои слова.

— Возможно. Драконы живут долго. Если он видел ту трагедию… если он был свидетелем…

— Тогда почему он напал? — перебила я. — Если он помнит, разве не должен понимать, что это было ошибкой?

— Он не помнит, — тихо сказал Каэль. — Он чувствует. Это другое. Эмоции сильнее разума. Особенно когда на него давит проклятие.

Мы замолчали, осознавая масштаб проблемы. Не просто болезнь. Не просто случайность. Это было нечто древнее, глубоко укоренившееся в истории обоих миров.

— Нам нужно найти источник проклятия, — сказала я, поднимая взгляд на Каэля. — Если оно связано с нарушением баланса, значит, где‑то есть точка отсчёта. Что‑то, что запустило этот процесс.

— И как мы это найдём? — спросил он, не скрывая скепсиса. — Это может быть что угодно. Где угодно.

— Начнём с того, что знаем. — Я собрала книги, укладывая их в сумку. — Мои отец собирал информацию о драконах десятилетиями. В его записях могут быть подсказки. А ещё… — я запнулась, но продолжила: — Я знаю, кто может помочь.

Каэль поднял брови.

— Кто?

— Старейшина Лира. Она живёт на окраине города, за старым храмом. Она помнит времена, когда драконы и люди жили в мире. Если кто‑то знает о «Тени забытых клятв», то только она.

Он задумался, потом кивнул.

— Хорошо. Пойдём к ней. Но будь осторожна. Если это древнее проклятие… оно может быть опасно не только для Тарракса.

— Я знаю, — я встала, отряхивая плащ. — Но мы не можем просто сидеть и смотреть, как он угасает.

Дорога к дому старейшины Лиры заняла несколько часов. Мы шли через лес, где деревья стояли так плотно, что их кроны почти закрывали небо. Тарракс следовал за нами, иногда останавливаясь, чтобы принюхаться к ветру. Его движения были неуверенными, но он держался.

— Как ты чувствуешь его? — спросила я, не оборачиваясь. — Когда он рядом, но его разум… где‑то далеко.

Каэль шёл рядом, опираясь на посох, который я нашла для него в отцовском доме.

— Это как эхо. Я слышу его, но не могу докричаться. Иногда он откликается, но потом снова уходит. Это… страшно.

Я кивнула, понимая его боль.

— Мы найдём способ.

Когда мы вышли к старому храму, солнце уже клонилось к закату. Храм стоял на холме, окружённый вековыми дубами. Его стены были покрыты мхом, а крыша местами обвалилась. Но в воздухе чувствовалась сила — древняя, почти забытая.

У входа сидела старуха. Её волосы были белыми как снег, а глаза — тёмными, как ночное небо. Она подняла взгляд, когда мы приблизились.

— Я ждала вас, — её голос звучал спокойно, но в нём была глубина, от которой по спине пробежал холодок.

Каэль остановился, глядя на неё.

— Вы знали, что мы придём?

— Конечно. — Она улыбнулась. — Тень забытых клятв не оставляет выбора. Она зовёт тех, кто может её услышать.

Глава 4. Тени прошлого

Дождь не прекращался уже третьи сутки. Капли стучали по каменной кладке, словно отсчитывали время, которого у нас оставалось всё меньше. Я сидела у окна в комнате Каэля, наблюдая, как седые струи воды размывают очертания города.

— Ты уверена, что это сработает? — голос Каэля донёсся из‑за спины. Он стоял у стола, перебирая страницы отцовской тетради.

Я не обернулась.

— Нет. Но это единственный шанс.

Он замолчал, и я знала, о чём он думает: о том же, о чём думала я. Что если ритуал не поможет? Что если связь между ним и Тарраксом уже необратимо разрушена?

Я развернулась и увидела в его глазах боль, которая переходила в страх. Я двинулась к нему, но он остановил меня резким движением руки.

— Мне не нужна жалость и понимание с твоей стороны накануне наших с ним жизней.

— Почему ты так уверен, что если умрёт он, то и ты тоже? — спросила я, стараясь говорить ровно, хотя внутри всё сжалось.

— Потому что так было с моей сестрой. Она умерла — и её дракон тоже.

Я сделала шаг ближе, не отводя взгляда.

— Как её звали?

Он резко вскинул голову, и в его глазах вспыхнуло что‑то холодное, почти враждебное.

— А вот это явно уже не твоё дело.

Его слова ударили, словно пощёчина. Что‑то внутри меня надломилось — не гнев, а горькое осознание: он не просто закрывается, он отталкивает любую попытку приблизиться.

Не говоря больше ни слова, он обошёл меня и направился к своему дракону. Тарракс лежал, уткнувшись мордой в пол, его дыхание было тяжёлым, прерывистым.

Я сжала кулаки, чувствуя, как поднимается волна раздражения — не на него, а на эту непробиваемую стену, которую он воздвиг между нами.

— А ты уверен, что боишься за его жизнь, а не за свою? — выкрикнула я ему в спину. Голос дрогнул, но я продолжила, чеканя каждое слово: — Ты так трясёшься, что кажется, будто его жизнь тебя уже не заботит. Ты просто не хочешь умирать сам.

Он замер. Плечи напряглись, пальцы сжались в кулаки. Медленно, будто преодолевая невидимую преграду, он обернулся. В его взгляде больше не было холода — только оголённая боль, которую он тщетно пытался спрятать за грубостью.

— Ведь когда я тебя нашла, ты боялся за свою шкуру, а не за него, — слова вырвались прежде, чем я успела взвесить их тяжесть.

Не успела я продолжить, как он уже стоял вплотную — лицо к лицу, дыхание смешалось с моим. Глаза его почернели, в них плескалась буря.

— Если ты сейчас не замолчишь, я прикажу Тарраксу сжечь тебя, — голос звучал ровно, но в нём клокотала ярость.

Я не отступила. Наоборот — шагнула ближе, глядя прямо в эти тёмные омуты.

— Не посмеешь. А знаешь почему? Ты трус.

Тишина взорвалась.

Я не успела даже понять, что происходит, как за его спиной возник Тарракс. Чудовищная тень накрыла нас, и в тот же миг оглушительное пламя рвануло вперёд — не на меня, а в пространство между нами, раскалывая воздух с грохотом, от которого заложило уши.

Пламя опалило лицо, но не обожгло — оно застыло в дюйме от моей кожи, дрожащая стена огня, разделённая невидимой чертой.

Каэль стоял, вытянув вперёд руку — ладонь раскрыта, пальцы дрожат. Его взгляд метался между мной и драконом, в нём читалась борьба: приказ, данный в гневе, и мгновенное раскаяние.

Тарракс издал низкий рык, пламя медленно опало, растворилось в воздухе. Дракон прижался к плечу Каэля, будто извиняясь, но в его жёлтых глазах светилось предупреждение.

Я стояла, чувствуя, как колотится сердце, как дрожат колени. Но голос не дрогнул:

— Вот видишь? Даже твой дракон знает правду.

После этих слов Тарракс рванулся вперёд — огненный вал обрушился на меня сплошным потоком. Но, к моему собственному изумлению, я вскинула руки — и пламя вдруг изменило природу.

Оно перестало быть убийственным вихрем, превратилось в нечто текучее, почти ласковое. Огонь струился между пальцами, огибал очертания тела, словно вода, обтекающая камни в стремительном потоке. Он не жёг — он обнимал, пульсируя в такт моему дыханию.

Я стояла, окружённая живым пламенем, но внутри не было страха. Только странное, почти забытое чувство — как будто я вернулась домой.

Каэль замер, широко раскрыв глаза. Его рука, ещё секунду назад твёрдо державшая мысленный приказ дракону, безвольно опустилась.

— Что… что это? — прошептал он.

Я медленно опустила руки. Пламя послушно отступило, свернулось у моих ног, как приручённый зверь, а затем растаяло, оставив лишь лёгкий запах озона и тёплый след на коже.

— Не знаю, — честно ответила я, глядя на свои ладони. Они не были обожжены. Наоборот — кожа светилась едва заметным золотистым отблеском, который медленно угасал. — Но это… это было не в первый раз.

Каэль шагнул ко мне, его лицо было бледным.

— Ты скрывала это.

— Я сама не понимала, — я сжала пальцы, пытаясь удержать исчезающее тепло. — До этого момента.

Тарракс припал к полу, его глаза горели не гневом, а… любопытством. Он осторожно потянулся носом к моей руке, словно пытаясь уловить запах этого странного огня.

— То есть ты не знала, что ты — маг?

— Кто я? — Я вскинула на него недоуменный взгляд, голос дрогнул. — Какой ещё маг?

— Есть всадники, маги, проникатели и властители, — он произнёс это медленно, будто давая каждому слову осесть в моём сознании.

— Объясни, — потребовала я, чувствуя, как внутри нарастает тревожное любопытство. — Кто такие маги? Проникатели? Властители?

Каэль сделал шаг ближе, взгляд его стал серьёзным, почти торжественным.

— Маги — те, кто чувствует и направляет силу стихий. Они не подчиняют, а договариваются с огнём, водой, ветром. Ты только что показала это: огонь стал для тебя водой, обтекающей камни.

Я невольно сжала пальцы, вспоминая странное ощущение тепла, не обжигающего, а ласкающего кожу.

— Проникатели… — продолжил он, понизив голос, — они видят то, что скрыто. Читают мысли, находят тайные пути, проникают в чужие воспоминания. Их дар опасен — и для них самих, и для окружающих.