Пепел прошлого

Пролог.

Примерно 10 лет назад......

Перепонки разрывались от настойчиво-разрывного шума. Да, именно шума, потому что музыкой назвать это было просто невозможно. Вокруг все вибрировало, я старался не наклоняться на барную стойку, потому что тело тут же начинало сотрясаться, как при эпилептическом припадке, ноги дергались, а мозг не мог сфокусироваться на чем-то конкретном. Чтобы хоть как-то отвлечься, обводил глазами подвальное помещение.

Стены были задрапированы черной тканью, она была плотно облеплена толстым слоем пыли, и от каждого финта ударника, мелкие частицы поднимались в воздух. Я старался прикрыть нос, потому что понимал, что сейчас зайдусь в приступе аллергического чиха, но это было бесполезно… Несмотря на то, что я сидел в самом углу, рядом с кулисами, это не спасало меня от постоянных толчков в спину. Изрядно выпившая толпа то наваливалась на меня, прижимая к пошарканной деревянной барной стойке, то отбрасывала на отключившуюся рядом девушку. Никто не обращал внимания на подобные глупости, как личное пространство. Они были вынуждены прижиматься друг к другу, как можно ближе, потому что небольшое пространство клуба было заполнено полностью.

Наклонив голову, уткнулся носом в свое плечо, чтобы не вдыхать вонючий воздух, щедро сдобренный дымом и пылью. Казалось, что все они были одинаковы: кожаная одежда блестела металлическими клепками, торчащие в хаотичном порядке волосы, переливающиеся глянцем от внушительного слоя лака. Лица их были скрыты под плотным гримом: выбеленная кожа, черные губы и обведенные карандашом глаза. Но, несмотря на однотипность внешнего вида, они находили способы отличиться друг от друга. Кто-то рисовал красные подтеки крови под губой или носом, кто-то украшал себя паутиной в пол-лица или усыпал черными стразами лица, делая их похожими на глянцевый панцирь, а были те, чьих лиц было совсем не разобрать, потому что они были покрыты плотным черным цветом. Я не сразу научился определять, кто перед тобой стоит: то ли парень, то ли девушка. Их танцы больше походили на какой-то сатанинский ритуал. Они поднимали руки верх и раскачивали головами, будто старались получить сотрясение мозга. И, кажется, некоторые преуспели в этом. Они находились в пьяном угаре, а под потолком клуба вибрировало плотное облако сладковато-терпкого дыма. Гортанные вопли, устрашающие гримасы, резкие выбросы рук вверх, все это приводило в замешательство.

Я вертел в руках стакан содовой. По толстому стеклу стекали капли, лед приятно постукивал, и мне даже иногда казалось, что я могу привыкнуть к такой обстановке. Хотя, кого я обманываю? На меня смотрели, как на трехголовую собаку. Я не вписывался в атмосферу, чем и притягивал слишком много внимания. Мой внешний вид не соответствовал. Я не сотрясался в диких танцах, а то, как я периодически протирал свои очки, вызвало громкий приступ смеха за стойкой. Даже бармен наблюдал за мной, не скрывая любопытства. Ловко орудуя белоснежным полотенцем, он полировал высокий пивной стакан.

-Опять ты? – он лениво оглядел меня с ног до головы. – Ты не говоришь на немецком?

-Почему же? - я приходил сюда много раз, но никто до этого не старался со мной заговорить.

-Ты не похож на местного. У тебя Европейская внешность.

-Хм… А Австрия разве перестала быть европейской страной? Я что-то пропустил?

-Нет, не перестала, но ты не похож на нас. И акцент у тебя смешной.

-Рад, что повеселил.

-Как ты вообще сюда попал? – он перегнулся через барную стойку и внимательно осмотрел меня с ног до головы. – Ты явно не из этих, - бармен кивнул в сторону толпы, двинувшей в сторону кулис. Перепонки снова взорвались от боли, потому что на небольшую сцену прямо за мной высыпала какая-то группа.

-А ты случайно не из полиции? - мне пришлось схватиться за край столешницы, чтобы толпа не вынесла меня прямо на сцену довольно сильным потоком.

Парень скорчил лицо и отвернулся к посетителям, которые трясли евро, пытаясь привлечь его внимание. Как только любопытный бармен отстал, я немного выдохнул. Мне было не по себе среди этой толпы и без его допроса с пристрастием.

Я приходил сюда каждую пятницу, еще до того, как небольшое помещение клуба стало напоминать аквариум, плотно набитый фантастической живностью. Охранники на входе привыкли ко мне и уже перестали брать хрустящие банкноты за возможность пройти. Как обычно, усаживался где-нибудь в укромном уголке и наблюдал. В клуб входили толпы студентов, таких же, как и я, одетых просто и неприметно, они скрывались за дверьми служебного помещения. А еще через полчаса высыпали в зал уже загримированными панками, готами, ну или не знаю, как еще можно было их назвать.

Не мог объяснить, зачем сижу тут, мирясь с головной болью и тошнотворными позывами. Мог бы провести тихий вечер в своей уютной квартире, наслаждаясь ласкающими звуками классической музыки. Хотелось выпить, но не мог допустить себе такой слабости. Это было не мое окружение, а я, к счастью, не был ее частью. Но у меня была определенная цель, которую я ждал каждую пятницу в этом ужасном баре.

-Подвинься, птенчик! – блондинка плюхнулась на соседний стул и стала рыться в сумочке. Вынув смятый комок денег, распрямила одну банкноту и потрясла ей в воздухе. – Хей, дарлинг, даме срочно нужно выпить! Не день, а сплошной ад! – она подпрыгнула и встала коленями на порванный кожаный стул, чтобы привлечь к себе внимание, вильнув своей задницей прямо у меня перед носом. Мой взгляд, не согласовывая действий с мозгом, стал скользить по грациозной линии ее фигуры. Широкие бедра, обтянутые узкими кожаными штанами, длинные ноги, высокие сапоги, усыпанные металлическими кнопками.

-Конечно, Лизи, - любопытный бармен толкнул по барной стойке стакан виски. – Я угощаю.

-Здорово! Но в следующий раз я тебя угощу, - она рассмеялась и сделала большой глоток из стакана.

Она выделялась из толпы, несмотря на то что одета была так же, как все остальные. Я бы узнал ее из тысячи. Только проходя мимо нее, меня не перекрывали рвотные спазмы. От нее пахло чем-то сладким, возбуждающим и таким притягательным. Не было устойчивого амбре, в букет которого входил аромат дешевого табака, кислого пива и нечищеных зубов. Как только она начинала смеяться, по моей спине катились капли пота, а, глядя на ее милые ямочки на щечках, давил в себе желание пробежаться по ним пальцами. Светлые волосы, с частыми вкраплениями черных, синих и красных прядей, свисали упругими сосульками. Когда она откидывала их, то пряди с громким звуком падали на кожаную куртку. На тонких запястьях были кожаные браслеты с шипами, толстые цепи, которые приятно позвякивали при каждом ее движении. Лицо ее было светлым, открытым, несмотря на резкий макияж глаз. В черной обводке ее карие глаза делались медово-нежными, теплыми. Она была впервые так близко. Нас не разделяла толпа, она была здесь… Рядом…

Глава 1.

-Влад! Ты должен поговорить с ним!

-Да? У меня что, на лбу размещено объявление о бесплатной психологической помощи? Мира, отстань и позволь ему прожигать свою жизнь так, как он того хочет!

-Я не отстану от тебя!

Чуть приоткрыл глаза и стал осматриваться. Так…. Белоснежный потолок, светлые стены, увешанные карандашными набросками. Черт! Черт! Только не это! Я обещал, что больше не буду их доставать! Какого лешего меня сюда опять занесло? Но стоило мне только прогнать эту мысль, как голова взорвалась резким болевым взрывом. Виски вибрировали, будто в черепе у меня жил барабанщик. Мать его за ногу…

-Забирай его! – не унималась Мирослава, тыча пальцем в мою сторону, - Он вломился ночью, но почему-то тихо. Зато через пятнадцать минут здесь было громко и чрезвычайно весело!

-Что? Стриптиз начал танцевать? – Влад стоял в пороге, даже не собираясь вмешиваться.

-Нет! Мы недавно установили сигнализацию, и доблестные сотрудники полиции вломились в дом. Они бегали по светлому ковролину моей спальни прямо в обуви! – Мира старалась говорить шепотом, но все равно срывалась на визг, отчаянно размахивая указательным пальцем в воздухе.

-Ну?

-Что, ну?

-А чего вы парня не предупредили, что установили сигнализацию? – Влад сложил руки на груди и опустил взгляд в пол. Зараза, пытается не рассмеяться! – Это из-за вас потревожили его сон, между прочим.

-Его сон? – заорала Мира и стартанула по лестнице, где стояла все это время. – Он даже не проснулся!

-Дети мои, не ссорьтесь! – сделал толчок и перевернулся на спину, перекинув ноги через подлокотник кожаного дивана. – И поменяйте диван, я кажется, уже говорил, что он не пригоден для нормального сна.

-Я убью тебя, Корф! – Мира сняла тапочек и двинулась прямо на меня, размахивая им в воздухе, как саблей. - Я убью тебя, а если не убью, то покалечу твою самодовольную морду!

-Орлов!!!!! – я скатился на пол и попытался увернуться от удара, но не успел. Брошенный ею тапок прилетел мне прямо в лоб, звонко щелкнув ровной поверхностью подошвы..

-Бл***! Да, что тут творится? – Никита сбежал с лестницы, перепрыгивая через несколько ступенек. – Корф, я из-за тебя до пяти утра писал пояснения по ночному инциденту, как его назвали сотрудники! А, как по мне, так это было просто хамство!

-Ну, я вижу, что у вас все нормально, ничего из ряда вон выходящего. Пора мне на работу. А вечером я жду вас в гости, - Влад еще раз бросил взгляд на часы и поджал губы, чтобы не растянуться в улыбке. – Макс, не забудь!

-Угу… - я сел, прислонившись спиной к креслу. – Влад? Если я опоздаю, то это чета Орловых убила меня. Ищи мое истерзанное тело на дне озера. Смотри, они уже и камушек приготовили!

Взгляд упал на коробку с облицовочными камнями, стоявшую у камина.

-Алёнушка недоделанная, - проворчал Никита и прошелся пятерней по взъерошенным волосам.

-Тебя сегодня ждать? – Влад не выдержал и рассмеялся.

-Да, но только после обеда, потому что эту «прынцессу» раньше на ноги не поставить. -Ты хоть на машине приехал, друг?- Влад натянул кожаные перчатки и направился вглубь коридора.

-Что? Тебе и это еще не рассказали? - Мирослава рассмеялась так громко, что перепонки вновь завибрировали.

-Что такое?

-Вечером расскажу. Надеюсь, Лиза будет?

-Не знаю. Так на машине? - Влад наклонился, впиваясь в меня своим взглядом.

-На карете, блин… Черт! Вот, черт!

-Что? – вздрогнула Мира и прикрыла рот ладонью.

-Ровно в двенадцать часов моя карета превратилась в тыкву… - выдохнул я и упал на спину, закрывая глаза. – Владюш, когда уходить будешь, кучеров моих не распугай…

***

Проснулась ночью от странного шума. На миг показалось, что я вновь в Нью-Йорке. И что не было того кошмара, через что пришлось пройти переезжая домой. Только там приходилось плотно закрывать окна, иначе не уснешь под постоянный вой полицейских машин. Соскочила с кровати, не понимая, что происходит. За окном что-то светилось и мигало. Накинув халат, я вышла на балкон. На противоположном берегу озера стояло несколько полицейских машин, разрезая плотный туман над водой своими мигалками.

Тонкий хлопок не защищал от ветра, а скорее наоборот, позволял продирать мое озябшее тело. Захлопнула дверь и вернулась в уютную темноту спальни. Циферблат часов показывал два часа ночи, а сон, как рукой сняло. Нащупала тапочки и тихо выскользнула за дверь. Дом, в который меня, практически, насильно перевезла Кира, был большим и светлым. Пахло свежей древесиной и новой мебелью. Лакированные полы, стены приятного медового оттенка, и простая лаконичная мебель. Мне нравился мягкий, без резких перегибов современности, характер дома. Нравились плавные линии и компактность. На втором этаже было четыре комнаты, а внизу просторная гостиная и кухня, окна которой выходили на озеро. Еще не полностью освоилась, поэтому пришлось светить экраном телефона, чтобы найти выключатель.

Кухня залилась приятным желтым светом абажура над обеденным столом. В плетеной корзинке лежали пирожки, заботливо прикрытые полотенцем.

-Ух… - горький вздох пролетел по еще необжитой комнате и вернулся обратно. Рука подцепила край ткани и вытянула румяный пирожок. Ну, а дальше все шло по плану. Щелчок электрического чайника, большая стеклянная кружка с едва заметной трещиной у ручки и креманка с медом.

-Конечно… Мне уже далеко не двадцать, да что говорить, уже и не тридцать совсем.

Пока закипал чайник, я не могла оторвать глаз от зеркальной поверхности холодильника. Бедра были широкими всегда, но после родов они просто раскрылись, как парашют. И талия перестала быть такой тонкой, а про грудь можно и не говорить. Но в целом, для девятнадцатичасового рабочего дня с постоянными перекусами шоколадками из буфета, я еще совсем не плоха. Все мои отвратительные привычки просто не могли не оставить свой след на моем когда-то идеальном теле.

Затянув пояс халата потуже, налила чай и, подогнув ноги, села в широкое кресло.

Глава 2.

-Мам! Ты скоро? - Мила визжала с первого этажа так, что я спиной ощущала вибрацию двери, к которой прижималась уже минут двадцать. Тянула время, пытаясь придумать, почему мне сегодня не стоит покидать свою комнату. В голове рисовала картину, что время - жевательная резинка, которую я постоянно отдираю по всему дому.

Каким объяснить, что я не могу просто взять и пойти? Может, просто топнуть ногой и сказать (возможно даже добавить строгости в голосе) , что мать устала и вечерний раут по поводу дня рождения дяди Владлена отменяется? Боже! За что? Я обернулась в сторону балконной двери. Снег кружился, ударяя в стекло грозди льдинок так громко, что я жмурилась от каждого звука. Голова болела. Нет, это была не боль. Это стон, который замер где-то внутри. Он вибрировал, пуская нервные импульсы по всему телу.

Я не спала вторые сутки. Просто не могла закрыть глаза, потому что нос заполнял его аромат, от которого кружилась голова: что-то терпко-цитрусовое, окруженное ароматом табака и горечью алкоголя. Казалось, что я пьянею, не подходя к нему и на пять метров. От одного только его присутствия меня штормило так, что стены дома двигались, а высоты потолка было мало, чтобы вдохнуть полной грудью. Где бы он ни был, кислород исчезал, уступая место опьяняющему дурману, такому густому и пушистому. Мышцы становились мягкими, а ноги переставали слушаться. Я попадала в параллельную реальность, где вокруг меня была лишь неопределенность, я шла по неведомой тропинке, не зная, что будет там, но продолжала идти, притягиваемая чем-то необъяснимым…

Уматывала себя работой, чтобы вырубаться, а не засыпать, потому что стоило улечься в тишине спальни, как его глубокие глаза, сверкающие миллионами искр-насмешек, заполняли комнату и… мою душу. Он смотрел на меня, не скрывая своей кривой улыбки и откровенного презрения. Мелкая россыпь морщинок в уголках глаз, едва заметный изгиб брови, откровенная усмешка на губах. Казалось, что ему нравится доводить меня, ловить румянец злости, раздражения или растерянности. И, по-моему, мне это нравится….

Где он, где мой Макси-птенчик? Где тот, кто караулил меня у лаборатории кафедры? Он стоял, облокотившись на капот машины, не сводя глаз с окон лаборатории. Я знала, что он смотрит и ждет, а он знал, что я специально засиживаюсь до утра, чтобы проверить его выносливость. Я специально бегала в мужской туалет, где взобравшись на сливной бачок, выглядывала в крохотное окно. А он продолжал стоять, едва покачивая головой, потому что слушал музыку, без которой он жить не мог, будучи студентом консерватории…

Где тот робкий мальчик, смешно поправляющий очки в тонкой металлической оправе? Где тот, в чьей машине звучали Бетховен, Шуберт и Чайковский? Где он? И откуда взялся тот, что готов меня спалить на костре, и бровью не поведя.

Мы не виделись почти год. Он пропал как-то внезапно, после новогодней вечеринки у Киры и Влада. Просто исчез, позволив мне спокойно влиться в компанию. Выдохнула, смирилась, отгоняя от себя мысли. Мне стало так легко и свободно. Переехала в свободный коттедж поселка, перетащив с собой и бабулю. Я даже сходила в отпуск, чего не делала последние пару лет, чтобы привести дом в жилое состояние. Даже вдруг нагрянувший бывший муж, приехавший повидаться с детьми, пришел в состояние шока, застав меня с валиком в руке.

Казалось, что жизнь идет так, как и должна. Мы стали выбираться с детьми пару раз в город, чтобы умотать их на аттракционах и закормить запретным мороженым, усыпляя закипающее недовольство из-за моей постоянной занятости. А теперь, мне кажется, что жизнь эту мне дали в аренду. Только попробовать, примерить. И как только я окончательно расслабилась, он вернулся, открыв дверь в мою жизнь с ноги. Смотрел, не скрываясь, не таясь. Выжидал, замирая в охотничьей стойке. И как только я расслаблялась, подходил так близко, что меня вновь и вновь начинало пробирать от электрического разряда. Понимала, что рано или поздно нам придется поговорить, но пусть это будет не сейчас?

-Мама! - теперь слышался крик Вани. В подтверждение наивысшего уровня раздражения, он стучал клюшкой по деревянным балясинам лестницы.

Ну, что им сказать? Признаться, что их мать, способная не спать несколько суток подряд, начинает дрожать только от одного вида какого-то грубого дяденьки? Рассказать, что я искусала губы в кровь, представляя, как он подходит ближе и касается, лишь слегка пробегаясь подушечками пальцев по открытым участкам кожи? Рассказать детям, что в такие моменты, хочется остаться наедине с тем, кто ненавидит тебя… и отдать всю себя, опустив покаянную голову? Готовая принять все, что у него есть, вынести всю тяжесть праведного гнева. Только бы он не прекращал смотреть и касаться… Только бы его руки никогда не переставали пускать по телу мягкие волны тепла, согревающие околевшие участки души.

-Лизавета! - резкий удар в дверь, выдернули меня из раздумий. Бабуля была первой, кто не выдержал и поднялся, чтобы поторопить. - Ты там жива?

-Да, булечка… - бросила короткий взгляд в зеркало. Словно по наитию я сегодня надела кожаные штаны, майку и свитер, свободно спадающий с плеч, прикрывая уже давно не осиную талию. Просто высушила волосы, слегка взбив крупные кудри. Пальцем нанесла прозрачный бальзам, ощущая каждую ранку на губах.

-Да… Отличный прикид для врачихи-разведенки с двумя детьми. Меня точно будет сложно не заметить, - ворчала сама на себя, пока натягивала замшевые ботильоны на шпильке. Но все же не пошла переодеваться. Не пошла и все. Потому что хотела, чтобы он смотрел на меня. Только на меня. Чтобы его взгляд вспыхивал, как бенгальский огонь, обдавая жаром. Хотелось проверить, что же там таится за плотной завесой хамства и гнева. Понимала, что подливала керосина туда, куда и подходить не стоит. Но не могла. Не могла дышать, жить и думать. Не могла отвозить детей в школу и спокойно смотреть на счастливых парочек, ожидающих пополнения семейства. Ничего не могла! Моё тело капитулировало, выкидывая белый флаг поражения, потому что живот скручивало в тугой узел при одном только его появлении.

Глава 3.

Я не могла оторвать взгляд от тонких пальцев, перебирающих струны гитары. Красивая мужская рука так нежно касалась инструмента, лишь проскальзывая по лакированному глянцу, словно и вовсе случайно. Горло пересыхало, пока я наблюдала за его игрой. Чувствовала его напряжение. Он раскачивался всем телом, не отрывая взгляда от инструмента.

Хотелось закрыть глаза, представляя, что ладонь проходится по мне, чуть замедлившись на шее и, спускаясь все ниже и ниже. Хотелось ощутить, как длинные пальцы, чуть поигрывая на коже, спускаются, нагнетая напряжение тела. Представляла кружево возбуждения, стремящегося по венам, замирала от трепета бабочек внизу живота, сжимала челюсть, чтобы стон, крутившийся на самом кончике языка, не сорвался.

Я продолжала смотреть, как он перебирает аккорды, сотрясаясь от бьющей дрожи. Он просто играл, а я вжималась в потрескавшуюся кожаную спинку старого дивана клуба, прячась в темноте. Не оборачивалась, не дышала, не смотрела, а впитывала. Хотелось не пропустить ни звука. Знала, что позже упаду на кровать своей квартиры, проигрывая в голове ноты, воссоздавая картинки. Он был тем мальчиком, что перевернул мою жизнь. Он появился внезапно, никогда бы не подумала, что не смогу оторвать глаз от того, как он поправляет очки всей ладонью. Умилялась его аккуратности в одежде, что смотрелось весьма нелепо среди толпы панков. Он противно морщился, когда очередная разрушающая волна музыки пробегалась по залу клуба. Но он продолжал стоять, выискивая в толпе меня….

Сейчас он сидел на высоком деревянном табурете, поставив ногу на подножку. Гитара лежала но колене, поддерживаемая только его руками. Тонкая футболка не скрывала мягких перекатов мышц, повторяющих быстрые движения пальцев. Он наклонился над ней, не обращая внимания на постоянных посетителей клуба. Другие переставали существовать, превращаясь в густой туман, окутывающий его с ног до головы.

Он играл, извлекая из гитары миллионы звуков, опьяняющих все уши этого прокуренного клуба. Старался успеть…Успеть сыграть, рассказав свою историю, потому что за кулисами стояло еще несколько людей, жаждущих выступить на "открытой сцене".

Его не волновало, что добрая половина пришла просто выпить или познакомиться с партнером на одну ночь. Они высматривали своих "жертв", тарабаня пальцами по высоким пивным стаканам. Их взгляды были пусты, как и души. Простые желания, потребности и жажда… Жажда забыться в очередном партнере, оставив тягость дней за дверью дешевого номера придорожного мотеля или вонючего туалета. Им всем все равно… Все равно на темноволосого паренька, открывающему душу на сцене. Хотелось встать и расквасить их морды о засаленные столики, засыпанные кожурой орехов, я закипала от гнева, глядя на эти пьяные рожи, не удосуживающиеся даже бросить взгляд на сцену. Но, как только зажигался свет, я сползала под стол, чтобы выскользнуть из клуба, успев опередить Макса. Страх быть обнаруженной был сильнее… Намного сильнее…

Настоящее…

****Макс*****

Сегодня я впервые за долгое время проснулся дома. И был довольно сильно удивлен, обнаружив, что окна спальни выходят на дом Андрея и Вари. Радуясь снегопаду, накрывшему город, они с самого утра высыпали во двор, чтобы слепить снеговика. Варька, как маленький ребенок визжала, когда Андрей закидывал ее снежками. Она пыталась спрятаться в раскидистых голубых елях, уже украшенных к наступающему Новому Году светящимися гирляндами, но Андрей был беспощаден. Обстреливал жену, пока она не задрала руки вверх, крича хриплое:"Сдаюсь!"

Тогда он повалил ее в высокий сугроб, заполняя утреннее спокойствие визгом. Поймал себя на мысли, что сжал челюсть, тайком наблюдая за семейной идиллией. Злость, пусть и на миг, но окатила меня мощной волной с ног до головы.

Прохладные струи воды не могли смыть неприятный осадок. Понимал, что хожу на грани, думаю о том, чего не случилось, а возможно, попросту и быть не должно было. Рванул на себя створки гардеробной, сделав для себя еще одно открытие.

Шкаф был просто забит одеждой. При чем, часть которой я, пусть и смутно, но вспоминал. Окончательно меня добил аромат жареного бекона, просачивающийся в приоткрытую дверь спальни.

Я быстро оделся и, прихватив вещи, направился бродить по второму этажу. Этому дому больше двух лет, кажется, но я толком и не помню его. Светло-голубые стены коридора, увешанные МОИМИ фото, контрастный темный пол, светлые двери. Я открывал створку за створкой, оглядывая пустые, но чистые комнаты.

-Здравствуйте, Максим Андреевич, - пожилая женщина выглянула из дверного проема в конце коридора и снова спряталась. Я замер на последней ступени лестницы, рассмеявшись собственной растерянности. Голова с аккуратно прибранными седыми волосами вновь появилась в проеме. Она чуть сдвинула брови, а потом вышла полностью.

-Здравствуйте, а я ведь я вас совершенно не помню, - я рассмеялся еще громче. Скинул вещи на кресло и направился в кухню.

-Светлана Аркадьевна, - женщина улыбнулась и подмигнула, накрывая на небольшой круглый стол. В белоснежном фарфоре дымился ароматный кофе, на тарелке еще скворчал бекон, красиво слившийся с яичницей. - Я работаю у Вас уже год.

-Интересно, - отпил кофе и закурил, отодвинув от себя опустевшую тарелку. - И часто я за год появлялся здесь?

-Раза два, кажется, - Светлана Аркадьевна шустро передвигалась по просторной кухне, протирая всевозможные поверхности, явно избегая моего взгляда. Странно, да? Еще один человек, не желающий смотреть мне в глаза…

…Потолок кружился, завлекая внимание яркими вспышками глянца. Тошнота то и дело подкатывала к горлу, но я продолжал отталкиваться ногой, ускоряя плавное движение кресла. Мне нравилось, что организм отвечал мне на раздражитель. Нравилось, что могу чувствовать хоть что-то помимо похоти и непроходимого возбуждения. Как только вспоминаю ее, распластанную на капоте машины, голова начинает кружиться, а внутренности сворачиваются в тугой узел. Хочется кричать! Орать мне хочется и спать! Я забыл, когда нормально спал. Алкоголь перестал вырубать меня, словно потерял силу над моими мыслями.