Пепел в моем сердце

Пролог

Сон обрушивается на нее внезапно – будто чужой шепот опускает веки и втягивает глубоко под землю.

Она не сразу понимает, где находится, но оружие уже в ее руке. Оно будто само выбирает момент, опережая ее мысль. Металл отзывается холодом в ладони – знакомым, родным.

Клинок цельный, без украшений, идеально сбалансированный. Достаточно легкий, чтобы контролировать каждое движение, и достаточно тяжелый, чтобы пройти сквозь плоть и кость. Двойная заточка делает удар быстрым и окончательным, каким бы ни был угол атаки.

Она стоит босыми ступнями на холодном камне, но не чувствует отчуждения. Она сама часть этого камня, этой глубины.

Поднимает голову. Наверху есть свет, воздух, привычная жизнь. Там ее знают и даже любят. Но вместе с любовью ждут, что она станет тише, мягче, сдержаннее. А внутри все равно живет что-то, что не умещается в рамки. И она идет туда, где это «что-то» наконец сможет вырваться и расправить крылья.

Шаг за шагом она спускается. Тьма вокруг принимает ее, а внутри разгорается огонь. Две стихии смешиваются, ведут ее к тому, что всегда было ее судьбой.

Каменные стены уходят глубоко вниз, и складывается чувство, что им нет конца. Воздух густой, плотный, пропитанный сыростью и чем-то древним, тяжелым. Опасным.

Она знает: здесь она никогда не была. Но это место кажется странно знакомым, как чужая память, впаянная в ее собственную.

На ней одежда, которую выбрала бы и наяву: все продумано до мелочей, чтобы служить делу, а не красоте.

На плечах – темный кожаный жилет, облегающий тело, но не стесняющий дыхания.

Темные штаны из плотной ткани почти сливаются с жилетом. На бедре – потайной карман с коротким ножом, на поясе – пара метательных болтов.

Будь на ней сапоги до колена – она спрятала бы в голенище еще несколько узких клинков. Но не в этот раз.

Свод расширяется, и тьма распахивается перед ней подземным залом. Гладь озера лежит мертвой тенью. Из глубины поднимается сырой холод – он бьет в лицо, пробирает тело до самых костей. Она крепче сжимает рукоять клинка, чувствуя, как металл откликается на ее напряжение.

И тогда над водой звучит голос. Он не похож ни на человеческий, ни на звериный. Голос тяжелый и вязкий, словно сама бездна решила заговорить:

– …Я ждал тебя, Мораинэль.

Имя дрожит в воздухе, отзывается в каменных стенах, будто и они знают ее. Она напрягается, поворачивает голову, пытаясь отыскать говорящего в темноте. Но там только озеро.

– Я могу дать тебе крылья.

– Кто ты? – холодно спрашивает она.

Вода остается недвижимой, но от ее поверхности тянет чужой, бесформенной властью.

И вот уже голос звучит в ее сознании. Не звук – мысль. Но чужая:

– Я – Гриморрак.

Слова сменяются шепотом, но уже ее собственных мыслей, темных, скрытых, вывернутых наружу:

– Ты устала ждать. Тебе тесно в их клетке. Они хотят, чтобы ты подчинялась, а ты рождена сжигать. Я могу дать тебе крылья. Сейчас.

Она сжимает зубы.

– Что взамен?

В ответ – тихий смешок.

– Всего лишь пустяк… твое согласие. И тогда сила сама хлынет сквозь тебя, расправляя желанные…

Она не дала ему договорить.

– Нет, – отрезала Мораинэль. – Убирайся из моей головы.

Тьма дрогнула. И все исчезло.