Пепельный клинок. Начало

Глава 1

Деревня тонула в тёплом свете уходящего дня. Небо было размыто меж облаков золотыми и персиковыми красками, а пыльная дорога, ведущая к старым воротам, медленно остывала после жаркого солнца. Между кривыми домами с покосившимися крышами и заросшими мхом заборами носилась ватага мальчишек — босые, раскрасневшиеся, с деревянными мечами в руках.

— Защищайся! — закричал один из них, бросаясь вперёд.

Деревянные клинки со звонким сухим треском сталкивались друг с другом. Смех, крики, тяжёлое дыхание, пыль под ногами. Они играли в воинов. В героев. В защитников мира от чудовищ.

Особенно выделялся среди них один — темноволосый, жилистый, быстрый, будто созданный для битвы. В его глазах не было простой детской беспечности. Каждый удар он наносил не как игру — он считал каждый шаг, каждое движение.

Это был Лейф.

Он резко развернулся, увернулся от удара и с точностью взрослого воина выбил «меч» из рук противника. Мальчишки ахнули.

— Эй, так не честно! — засмеялся один из ребят.

Лейф лишь усмехнулся и уже собирался сделать новый выпад, как над деревней раздался знакомый голос:

— Лейф! Иди посмотри, кто вернулся!

Он замер. Сердце дернулось в груди.

— Кто, тётя Мирейн? — крикнул он, уже опуская оружие.

— Сам посмотри, мальчик! — с тёплой усмешкой ответила она.

Не дожидаясь ответа, Лейф сорвался с места. Его босые ноги вздымая пыль, понесли его к дороге. Он добежал до поворота, где тропа выходила из лесной тени — и увидел их.

Несколько мужчин, измученных, покрытых грязью и кровью, возвращались в деревню. За плечами — оружие, трофеи, тяжёлые мешки. Некоторые хромали. Другие поддерживали товарищей. На лицах усталость, боль… и удовлетворение.

Впереди шёл он.

Ашер.

Высокий, широкий в плечах, с запутанными тёмными волосами и суровыми глазами воина. Его правая рука была перевязана грубой тканью, через которую проступала кровь. На лице виднелись свежие порезы и старые шрамы — как карта его собственной войны.

— Ашер! — крикнул он, заметив мужчину.

И, несмотря на усталость и боль, мужчина в ответ ускорил шаг.

Лейф бросился к нему.

Острые, сильные руки Ашера обхватили его плечи.

— Ну как, тренировался без меня? — спросил он с лёгкой улыбкой.

— Да, — уверенно ответил мальчишка, выпрямившись. — Каждый день.

Ашер внимательно посмотрел на него — так, как смотрят на воина, а не на ребёнка. Затем слегка кивнул.

— Отлично, — сказал он. — Тогда сегодня вечером посмотрим, чему ты научился без меня.

В этих словах не было насмешки. Только гордость. И ожидание.

Лейф кивнул, и в этот момент внутри него что-то вспыхнуло. Жажда быть лучше. Сильнее. Достойным.

По одному воины прошли мимо, коротко кивая мальчику.

— Эмрис вернулся с целыми глазами, — усмехнулся один из стариков у ворот.

— Пока, — ответил тот и коротко ухмыльнулся.

— И Арис цел на удивление, — шептались женщины у колодца.

Члены гильдии из команды Ашера — люди, что жили среди обычной деревенской жизни, но принадлежали другому миру. Мирy крови, стали и заданий за золото.

Ашер, вместе с Эмрисом и Арисом, направился к своему дому. Там его уже ждала тёплая вода, чистые повязки и скромный, но горячий ужин.

Лейф, не отходя ни на шаг, прошёл следом.

Когда мужчины уселись за грубый деревянный стол, а перед ними появились тарелки с парящей похлёбкой и хлеб, Лейф устроился на полу рядом, у скамьи. Он не чувствовал усталости — только жадное желание слушать.

— Мы вышли на след у черновой реки… — начал Эмрис, разламывая хлеб. — Там они обычно не появляются.

— Но это не помешало твари дождаться нас, — мрачно добавил Арис. — Четыре лапы, как корни деревьев, и пасть, полная игл.

Лейф не моргал. Его взгляд был прикован к их лицам. Каждое слово, каждая деталь впитывались в него, как заклинание.

— Она знала, что мы идём, — продолжал Ашер. — А такие не промахиваются.

Он говорил спокойно, будто речь шла не о грани между жизнью и смертью.

— Она бросилась первой, — сказал Эмрис, показывая рукой траекторию удара. — Я едва увернулся.

— Я всадил ей клинок в шею, — продолжил Ашер, глядя куда-то сквозь время. — Но не добил. Зверь был слишком упрям.

— Тогда я ударил по лапам, — вставил Арис. — И она пала. Земля дрожала, как во время землетрясения.

Тишина на мгновение окутала дом.

Лейф затаил дыхание.

— Магические существа умнеют, — пробормотал Ашер. — Они знают. Чувствуют. Запоминают наши имена.

— А значит, и ты запоминай их, — сказал Эмрис, глянув на мальчика. — В нашем мире выживают не только сильнейшие, а самые внимательные.

Лейф медленно кивнул.

— Я запомню, — тихо произнёс он. — Всё запомню.

Глава 2

Когда солнце опустилось за холмы и тонкая синева сумерек легла на деревню, воздух стал прохладнее и тише. Где-то лаяли собаки, потрескивали очаги, скрипели ставни под лёгким вечерним ветром. За домом Ашера, на вытоптанной полоске земли, уже лежали два деревянных меча.

Лейф сжимал свой так крепко, что побелели пальцы.

— Начали, — коротко сказал Ашер и встал в боевую стойку.

Первый удар был резким и точным. Лейф едва успел подставить клинок.

— Слишком медленно, — рявкнул Ашер. — Думай! Не просто отбивай — предугадывай, куда я ударю.

Он пошёл в атаку снова. Слева. Сверху. По ногам. Лейф пятился, спотыкаясь, чувствуя, как горят мышцы и как пот заливает тело. Но он не падал. Он старался смотреть на руки Ашера, на его плечи, на поворот корпуса, пытаясь угадать следующий шаг. Он попытался нанести ответный удар — кривой, неуверенный, но искренний.

— Уворачивайся! — крикнул Ашер, делая резкий выпад. — Не дай врагу загнать тебя в угол!

Мальчишка перекатился по земле, вскочил, едва удерживая равновесие, и снова встал перед ним.

— Сильней удар! Ещё! — продолжал он. — Быстрее, Лейф! Стань быстрее!

Деревянные клинки сталкивались снова и снова. Удары отдавались болью в руках и плечах. Каждое движение давалось с трудом, дыхание сбивалось, в груди жгло, но он не отступал. Его вела только одна мысль: нельзя сдаваться.

Наконец ноги не выдержали, и он остановился, тяжело дыша, сжимая меч.

Ашер остановился. Несколько секунд смотрел на него в тишине, а затем опустил оружие и подошёл ближе.

— Молодец, — сказал он уже спокойнее.

Лейф поднял на него усталые, но упрямые глаза.

— Но не смей давать слабину. Тренируйся без меня каждый день. Понял?

— Да, — хрипло ответил мальчик.

— Ты снова завтра уйдешь? — тихо спросил он.

Ашер на мгновение замолчал.

— Да. Работа зовёт. Но запомни главное: в нашем мире выживает только сильнейший. И самым сильным станешь ты, если не остановишься.

Он осторожно провёл рукой по его волосам.

— А теперь отдых.

В ту ночь мальчик заснул быстро, но сон был тяжёлым.

Ему снова снился тот вечер: огонь, охвативший дома, пепел, падающий с неба, крики, разрывающие душу. Магические твари, выскальзывающие из теней, ломая двери, впиваясь когтями в плоть, разрывая всё на своём пути.

Он бежал… но было слишком поздно.

Среди обгорелых досок и мёртвой травы лежали тела.

Отец. Мать.

— Нет… — сорвался с его губ едва слышный шёпот.

Слёзы смешивались с копотью на его лице.

И сквозь дым и пламя он увидел Ашера... Высокую фигуру с окровавленным мечом в руке. Он подошёл ближе, закрывая его от чудовищ собственным телом, убивая тварей одну за другой. Затем он подошел к нему.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Л… Лейф… — сквозь рыдания ответил мальчик.

Ашер протянул ему руку.

— Пойдёшь со мной?

И он пошёл.

Лейф резко проснулся. Сердце билось так сильно, будто хотело вырваться из груди. Холодный пот покрывал лоб и спину. В комнате стояла тишина, а по полу ложилась тонкая полоса лунного света.

Он сел, сжав кулаки.

— Я обязательно стану сильнее… Я не подведу тебя… — прошептал он в пустоту.

Когда за окном стало светлеть, Лейф уже стоял у края деревни. По дороге уходили знакомые фигуры — Ашер, Эмрис, Арис и остальные. Они растворялись в утреннем тумане, шаг за шагом, всё дальше и дальше.

Он смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом.

Потом развернулся, крепче сжал в руках деревянный меч…

И пошёл тренироваться.

Глава 3

Лейф проснулся ещё до рассвета. Серая полоска света только начинала проступать на горизонте, а в его голове уже клокотала одна-единственная мысль — он должен сделать что-то настоящее. Доказать. Не себе — Ашеру. Показать, что всё, чему его учили, не было впустую.

Он выбрался из дома тихо, почти не дыша, чтобы никто не услышал скрип половиц. Воздух был холодным и свежим, трава покрыта серебристой росой. Лес у самой деревни выглядел в этот час почти мирным, но Лейф знал: за этим спокойствием скрывается то, что способно убить.

Он шёл, стараясь ступать так, как учил Ашер — мягко, не ломая веток, не задевая кустов. Прислушивался к каждому шороху, каждому треску. Несколько раз ему казалось, будто кто-то наблюдает за ним между деревьев, но он гнал от себя страх. Сегодня он не имеет права бояться.

Следы он заметил возле небольшого ручья. Земля была взрыхлена, трава примята, а на коре одного из деревьев остались глубокие борозды — словно по ней провели когтями. Сердце мальчишки забилось сильнее. Тварь была где-то рядом.

Он медленно пошёл по следу, стараясь даже дыхание делать неслышным. Сначала всё было тихо. Слишком тихо. Ни птиц, ни насекомых — будто сам лес затаился. И именно в этот момент тишину разорвал резкий треск веток.

Она выскочила из-за деревьев неожиданно — высокая, перекошенная, с длинными, изогнутыми когтями и пастью, полной неровных зубов. Её кожа напоминала грубую, потрескавшуюся кору, а глаза светились мутным, злым светом.

Лейф едва успел отскочить. Он ударил — так, как его учили — целясь в слабое место, но тварь оказалась слишком быстрой. Она ударила в ответ, и мальчика отбросило в сторону. Он почувствовал резкую боль в боку, воздух выбило из лёгких.

Он вскочил, стиснув свой меч, и попытался снова. Но каждый удар твари был сильнее, тяжелее. Она заставляла его отступать, загоняла к поваленному дереву. Ловушка. Точно так, как предупреждал Ашер.

— Думай… — прошептал он себе сквозь стиснутые зубы. — Думай на шаг вперёд…

Но времени почти не осталось. Существо рванулось на него, пасть распахнулась, и в этот миг воздух будто разорвался.

Яркая вспышка. Резкий порыв ветра. И между Лейфом и тварью встал Ашер.

Рядом с ним возник Арис — напряжённый, с уже обнажённым оружием.

***

К этому самому моменту они уже вернулись в деревню. Эмрис остался в гильдии и должен был прибыть позже. Ашер, войдя во двор, увидел Мирейн — она, как всегда, занималась домом: готовила, прибирала, приводила всё в порядок за плату.

— Неподалёку видели тварь, — сказал он, умываясь холодной водой. — Мы с Арисом выйдем на охоту.

Мирейн побледнела.

— Ашер… Лейф… Лейф куда-то пропал. Всё на подвиги рвался… неужто всё же в лес сбежал… Ой, что же делать… Прости, я недоглядела…

Больше слов не понадобилось. Ашер рванул в дом, схватил меч, вытащил из-под плаща небольшой магический амулет перемещения. Камень на нём вспыхнул холодным светом.

— Ребёнок… — процедил он сквозь зубы, и в следующее мгновение они с Арисом исчезли.

И вот теперь он стоял перед Лейфом — живой стеной между ним и смертью.

— Назад! — рявкнул он.

Арис тут же обошёл тварь со стороны, не давая ей отступить. Бой был яростным. Существо бросалось, рвало воздух когтями, рычало, но Ашер отвечал удар за ударом, со злостью и точностью, от которой у Лейфа захватывало дух.

Удар. Ещё один. Арис нанес свой, отвлекающий, и в этот момент Ашер вонзил клинок в грудь твари. Она взвыла, дернулась, и, в последнем отчаянном движении, острым когтем задела его плечо.

Кровь тут же пропитала ткань.

— Ашер! — воскликнул Лейф.

— Умри, — коротко бросил он, вырывая оружие и нанося последний удар.

Тварь рухнула на землю и больше не шевельнулась.

Тишина вернулась так же резко, как исчезла.

Лейф стоял, дрожа, с царапинами, грязный, измотанный. Ашер повернулся к нему, и в его взгляде смешались гнев и облегчение.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? — голос был низким и опасно спокойным. — Один. В лес. На магическую тварь. Это не тренировка, Лейф. Это смерть.

— Я… я хотел, чтобы ты гордился мной… — прошептал он.

— Гордятся живыми, — твёрдо сказал мужчина. — А не мёртвыми героями.

Лейф опустил голову.

— Я был неправ. Прости.

Ашер тяжело вздохнул, потом положил руку ему на плечо.

— Запомни этот день. И больше никогда не повторяй такую глупость.

В деревне Мирейн обработала рану Ашера, осторожно очистила её от крови и грязи, перевязала чистой тканью. Он лёг отдыхать.

Мальчик не отошёл от его постели ни на шаг. Он сидел рядом, чувствуя липкую, глухую вину, которая не отпускала ни на секунду. Ашер был единственным важным человеком, что остался в его жизни. Единственным, кого он не мог позволить себе потерять.

Спустя некоторое время, благодаря целебным настойкам, которые доставил Арис, Ашер заметно пошёл на поправку. Его движения стали увереннее, а цвет лица — живее.

Однажды он подозвал Лейфа к себе.

— Подойди.

Мальчик послушно подошёл, ожидая очередных упрёков.

— Ты совершил ошибку, — спокойно сказал Ашер. — И едва не заплатил за неё жизнью. Но ты здесь. И я здесь. А значит, тебе дали второй шанс.

Он положил руку ему на грудь.

— В нашем мире очень важно отвечать за свои поступки. Не словами. Делом. Пониманием. Запомни это — и станешь сильнее, чем думаешь.

А потом, спустя долгое время он обнял его — крепко, по-настоящему.

Глава 4

Когда Ашер уходил из деревни по делам гильдии, дом будто пустел и становился тише, даже если в нём продолжала суетиться Мирейн. Для Лейфа каждый такой уход ощущался как небольшая потеря — словно мир терял часть своей прочности и защиты. Но именно в эти долгие дни он и учился держаться самостоятельно.

Деревня, в которой они жили, прижималась к краю густого леса, будто опасаясь сделать шаг дальше. Небольшие деревянные домики стояли на расстоянии друг от друга, у некоторых за домами тянулись узкие полоски земли под огороды, а вдоль дороги росли старые кривые деревья, видевшие не одно поколение людей. Частенько над крышами клубился дым, пахло хлебом, травами, молоком и влажной землёй.

Утром Лейф почти всегда просыпался раньше Мирейн. Он выходил во двор, умывался холодной водой из бочки и некоторое время просто стоял, глядя на дорогу за околицей. Сегодня Ашер должен был быть уже далеко — возможно, в другом городе, в горах или за болотами, там, где распоряжалась гильдия. Мальчик никогда не знал точно, куда его отправляют. И это незнание всегда подтачивало изнутри.

После этого он принимался за простые, но важные дела. Помогал Мирейн носить воду, собирать дрова, относить покупки от лавочников. Иногда она давала ему несколько монет и отправляла на рынок за хлебом, крупой или сушёным мясом. И каждый раз, возвращаясь с мешком за плечами, Лейф чувствовал в себе маленькую, но значимую гордость. Он был полезен. Он не был обузой.

Мирейн никогда не разговаривала с ним грубо. В её голосе не было ни раздражения, ни нетерпения. Напротив — тёплая, усталая ласка скользила в каждом слове, каждом движении её рук. Иногда она поправляла его волосы, смахивала грязь с лица и тихо говорила:

— Ты хороший мальчик, Лейф. Не ожесточайся сердцем.

Он знал: у неё нет ни мужа, ни детей. И хоть она получала плату за то, что заботилась о доме и о нём самом, Лейф чувствовал — её отношение к нему было не только работой. В их маленьком, но уютном домике она словно жила именно ради того, чтобы в нём было тепло и спокойно.

Каждый день, как бы ни было тяжело или лень, он продолжал тренироваться. Он выходил за деревню, туда, где начиналось редколесье и пространство открывалось для упражнений. Деревянный меч в его руках уже не казался таким тяжёлым, как раньше. Он повторял движения, которым учил его Ашер: удары, уклонения, развороты, работа ног. Шёпотом проговаривал знакомые команды:

«Сильней удар. Не стой на месте. Думай. Предугадывай…»

Иногда у него не получалось, и тогда гнев сжимал внутри грудь, но он всё равно продолжал — снова и снова, пока руки не начинали дрожать от усталости.

После тренировки он бежал к реке. Там часто собирались другие деревенские мальчишки. Они смеялись, плескались, ныряли с камней в прохладную воду, забывая обо всём на свете. Лейф смеялся вместе с ними, но в глубине души всегда оставался немного в стороне. У других были родители, семьи, обычная, простая жизнь. А его жизнь с тех пор, как тьма сожрала его деревню, уже никогда не могла стать обычной.

Вечером он шёл к дороге. Эта дорога была особенной — не просто полосой утрамбованной земли, а ниточкой надежды, соединяющей его с единственным, кому он по-настоящему доверял. Он стоял там долго, глядя вдаль, надеясь заметить знакомые силуэты: широкие плечи Ашера, уверенную походку Ариса, сдержанную фигуру Эмриса.

Иногда они и правда появлялись — уставшие, запылённые, но живые. И тогда сердце Лейфа наполнялось таким облегчением, что становилось трудно дышать. А иногда дорога оставалась пустой. И тогда он молча разворачивался и шёл домой, снова убеждая себя, что всё в порядке. Что Ашер справится. Он всегда справлялся.

От Мирейн он слышал больше о мире, чем видел собственными глазами. В их мире жили не только те, кто обрабатывал землю или растил скот. Были такие, как Ашер — люди, выполнявшие опасные задания за деньги. Были кузнецы, создававшие оружие, алхимики, варящие целебные зелья, картографы, составлявшие карты опасных земель, маги, чья сила была способна как исцелять, так и разрушать.

Лейф не встречал их лично — лишь слышал шёпоты, обрывки разговоров, редкие истории у костров. Он узнал, что в этом мире живут не только люди: эльфы, зверолюди, и другие существа, о которых даже взрослые говорили осторожно, вполголоса.

И всё же больше всего на свете он хотел одного — стать сильным. Стать таким, как Ашер. Уметь постоять за себя. Не дать никому и никогда загнать его в угол. Больше не быть беспомощным ребёнком, плачущим среди огня и крови.

Каждый день в этой маленькой деревне становился для него ещё одним шагом к этой цели.
И он делал этот шаг.
Снова и снова.

Глава 5

С возрастом Лейф начал чувствовать, как деревня будто становится для него слишком тесной.

Те же дома. Те же лица. Тот же запах хлеба и дыма по утрам. Всё это было родным и знакомым, но в груди всё чаще появлялось странное, беспокойное ощущение — словно где-то далеко его ждёт нечто большее, чем это спокойствие.

Он стал расти быстрее других мальчишек. Плечи сначала неловко, а потом всё увереннее раздавались вширь, на ладонях появлялись мозоли от непрекращающихся тренировок. Его взгляд становился более серьёзным, взрослым, внимательным. Люди в деревне начали смотреть на него иначе — уже не как на ребёнка, а как на юношу, в котором чувствовалась скрытая сила.

Иногда старейшины просили его помочь — пройтись до отдалённой хижины, проверить ловушки, отнести провизию на старую пасеку у леса. Эти простые поручения были для него почти заданиями гильдии, и он всегда выполнял их с точностью и сосредоточенностью, словно Ашер наблюдает за каждым его шагом.

Вечерами Лейф часто сидел на крыше дома. Это было его тайное место. Отсюда открывался вид на дорогу, реку и тёмную кромку леса. Он любовался закатами, в которых небо горело оранжевым, алым и золотым, и думал о том, жива ли ещё где-то настоящая красота без крови, боли и страха...

Иногда к нему забиралась Лизи — маленькая, живая, как искра. Она болтала обо всём подряд: о травах, о птицах, о том, как мечтает увидеть горы и настоящие города. Она смеялась, а он — ловил себя на мысли, что давно не слышал такого искреннего смеха. Это было что-то новое. Тёплое. Чистое.

Но больше всего он любил тишину. Те моменты, когда деревня засыпала, а мир замирал. Тогда он выходил к реке, садился на холодный камень и слушал, как вода течёт — упорно, неумолимо, несмотря ни на что. И в этих звуках он находил странное утешение.

Он начал замечать и другие вещи: как меняется ветер перед дождём, как птицы затихают перед тревогой, как лес будто дышит — то спокойно, то с опаской. Его чувства обострялись, слух стал более чутким, движения — лёгкими и выверенными. Лес начинал признавать его. Пока ещё не как хозяина, но уже как своего.

Но иногда прошлое возвращалось.

Внезапный треск ветки мог взорвать его сознание, и он вскакивал, сжимая пустую ладонь, будто там был меч. Запах гари стискивал горло. Где-то в глубине души жила неугасающая боль — память о сожжённой деревне, о телах родителей, о ночи, когда мир рухнул.

И всякий раз, проходя через эти воспоминания, он только сильнее сжимал зубы и повторял про себя:

«Я стану сильным. Я не позволю этому повториться. Никогда.»

Глава 6

Праздник в деревне случался раз в год — редкий день, когда сама земля, казалось, позволяла людям выдохнуть и вспомнить, что они ещё живы не только для битв и труда, но и для радости.

С утра воздух был другим. Не тяжёлым от пепла очагов и сырости леса, а сладковатым — с запахом свежего теста, мёда, жареного мяса и пряных трав. По пыльной улице тянулись разноцветные ленты, протянутые от дома к дому, а у колодца уже собирались люди, переговариваясь и смеясь громче обычного.

Мирейн металась по маленькому дому ещё с рассвета — то подметала пол, то ставила тесто, то вновь выбегала на порог, чтобы крикнуть что-то проходящим соседям.

— Лейф, — позвала она, когда юноша в очередной раз вернулся с тренировки, весь в пыли и с растрёпанными волосами. — Ты скоро землю вместе с этим мечом перетрёшь. Пойди развейся. Сегодня праздник. Посмотри на людей, послушай музыку. Парни смеются, девчонки нарядились — не каждый день такое бывает.

Лейф уже собирался машинально покачать головой — привычка отказываться от всего лишнего была в нём слишком сильна. Но, оглянувшись на празднично украшенную улицу, он всё же кивнул.

— Ладно… Только недолго.

Он надел свой плащ и пристегнул настоящий меч к поясу — уже не деревянный, не учебный, а настоящий клинок в потёртых ножнах. Люди в последнее время привыкли видеть его с оружием. Кто-то уважительно кивал, кто-то провожал тревожным взглядом, словно перед ними проходил не подросток, а молодой воин, которому многое пришлось пережить.

Центр деревни было не узнать.

Там, где обычно стояли бочки с водой и телеги, теперь раскинулась импровизированная ярмарка. На грубо сколоченных прилавках лежали украшения из кости и дерева, сушёные травы, амулеты, сладости в форме зверей, куски ароматного хлеба. Женщины в ярких платках смеялись, предлагая свой товар, дети бегали между ногами взрослых, запуская самодельные вертушки и размахивая лентами.

С одного конца площади играли музыканты — старая лютня, флейта и барабан. Мелодия была простая, но зажигательная. Люди притоптывали в такт, кто-то уже кружился в танце, невзирая на кривую землю под ногами.

Чуть дальше устроили показательные бои. Двое мужчин в лёгких кожаных доспехах, с затуплёнными мечами, сходились в поединке, а толпа шумно реагировала на каждый удачный удар. Лейф остановился, невольно оценивая движения, стойку, дыхание. Он видел, где они ошибаются. Видел, как мог бы двигаться сам. Пальцы сами собой сжались на рукояти его клинка.

— Эй, Лейф! — кто-то окликнул его из толпы. — Когда тебя увидим на ринге?

Он только усмехнулся одними губами, но в глубине души почувствовал странное тепло. Его начинают воспринимать как воина. Пусть ещё не официально, но уже — по праву.

Самым необычным было то, что привезли с восточной стороны деревни — огромную клетку, обитую цепями и укреплённую железными скобами. Внутри, в полутьме, ворочалось существо, которого большинство видело лишь в сказках и кошмарах.

Полузверь-полуптица, с синеватой чешуёй, покрытой редкими перьями, и глазами, светящимися тусклым янтарным огнём. Оно дышало тяжело, воздух вырывался из пасти горячими клубами, а когти с противным скрежетом скользили по металлу.

— Говорят, оно разорило два каравана, — раздавались шёпоты.
— А я слышал, что питается страхами…
— Нет, кровью. Человеческой.

Людей притягивало и пугало это зрелище одновременно. А юноша смотрел на тварь совсем иначе, не как на развлеченье, а как на напоминание: мир по-прежнему опасен. И праздник — всего лишь тихий вздох перед следующей бурей.

Но даже в этой мысли было что-то светлое. Он был не беспомощным ребёнком, каким был когда-то. Теперь у него было оружие. Был опыт. Были учителя. Был путь.

К вечеру весь воздух наполнился дымом от костров. На них жарили мясо, кто-то варил суп, а кто-то просто грелся, сидя на брёвнах. Молодёжь пела старые песни, в которых говорилось о героях, павших в сражениях, и о тех, кто всё-таки вернулся домой.

Лейф сидел в стороне, на ступенях старого склада, наблюдая за этим живым, шумным миром. И впервые за долгое время он позволил себе не думать о завтрашнем дне, об опасностях, о тренировках.

Он просто был частью этого вечера.