Переданные сущности

1 Глава.

Лия

Последние недели стали для меня настоящим кошмаром. Я чувствовала, что со мной происходит что-то странное и пугающее. Это было не просто переутомление или стресс перед экзаменами.

Почти каждый день, когда я оставалась одна, тишину нарушали шепоты. Это были не просто шумы в ушах, а настоящие голоса, низкие и шипящие, словно они исходили из самой древесины стен или из глубины теней под кроватью. Они нашептывали мне обрывки фраз, непонятные, но зловещие:

—…проснись…
—…Она близко …
—…Не сопротивляйся …

А потом приходила тьма. Она подкрадывалась внезапно, как черная пелена, накрывающая глаза изнутри, заставляя мир меркнуть и плыть. С каждым днем приступы длились всё дольше, голоса звучали всё отчётливее, а тьма становилась гуще и холоднее. Я чувствовала, как что-то чужое, тёмное и липкое, ползло по краям моего сознания.

Рассказать родителям? Нет, ни за что. Мама сразу же засуетится, поведет меня по врачам, будет смотреть на меня с тревогой в глазах. Папа начнёт рассуждать о здоровом сне и витаминах. Нет, я справлюсь сама. Это просто нервы. Переутомление. Всё обязательно пройдёт. Нужно взять себя в руки.

С трудом оторвавшись от подушки, будто преодолевая невидимое сопротивление, я привела себя в порядок. Отражение в зеркале было бледным, с синяками под глазами, но всё ещё узнаваемым — обычная Лия, ученица 11Б. Этот образ был якорем, за который я цеплялась. Собравшись, я выскользнула из дома и поймала такси. В салоне пахло дешёвым освежителем и чем-то чужим.

Я уткнулась в окно, стараясь не замечать, как тени в углах заднего сиденья на мгновение сгустились и зашевелились. «Просто игра света», — твердила я себе, глотая комок страха. «Просто игра света...»

В школе:


Утренняя суета немного отвлекла меня, но ненадолго. На первом же уроке классная руководительница, Анна Петровна, представила новенькую:

— Ребята, это Дина, ваша новая одноклассница. Давайте все поприветствуем её!

Привычные, вежливо-равнодушные аплодисменты. Я машинально хлопала, разглядывая девушку. Она была... броской. Не просто красивой — магнетической. Ярко-рыжие волосы, как пламя, высокий рост, уверенная поза. И взгляд. Холодный, оценивающий, скользнувший по мне с едва заметным презрением. В груди кольнуло ледяное предчувствие, знакомое по ночным кошмарам.

«Она...» — пронеслось в голове, и тут же откуда-то из глубины отозвался шепот: «... Опасность...» Я сжала кулаки под партой, ногти впились в ладони. Боль помогла протрезветь.

«Не надо выдумывать, Лия. Просто новенькая. Обычная девчонка».

Уроки текли медленно, как густая смола. Каждое слово учителя давалось с усилием, буквы в учебнике плясали перед глазами. К последнему уроку, истории, я чувствовала себя выжатой, как тряпка. Мысли путались, веки наливались свинцом. Я боролась изо всех сил, но... зевок вырвался сам собой, широкий и неконтролируемый. Темнота на мгновение охватила меня, унося в бездну.

Меня разбудил пронзительный звонок.

— Урок закончился, всем хорошего дня! — весело объявила Анна Петровна и вышла.

Тишина. Потом — взрыв хохота. Весь класс смотрел на меня, покатываясь со смеху. На меня? Что случилось?

— Лия, у тебя что-то на лице! — сквозь смех выдавил Сашка с первой парты. — Прям... художество!

Холодный ужас сковал меня. Я вскочила и, не разбирая дороги, выбежала в коридор, к ближайшей уборной. Сердце колотилось так, что вот-вот выпрыгнет. Подбежав к зеркалу, я застыла, не веря своим глазам.

На моём лбу, чуть выше бровей, жирным черным маркером (но откуда он? урок был историей!) было выведено: «ЖАЛКАЯ КРЫСА!»

Стыд, ярость, унижение — всё смешалось в один пылающий ком. Руки дрожали, когда я судорожно пыталась смыть надпись холодной водой. Чернила размазались, превратившись в грязное пятно, но слово всё ещё угадывалось. «Дина. Это она. Должна быть она». Уверенность была железной, как приговор. Эта ненавистная рыжая бестия! Её первый день, а она уже травит меня!

Столкнувшись с собственным отражением – заплаканным, с грязным пятном на лбу – я едва сдержала крик. Смыла остатки надписи, высушила лицо бумажным полотенцем, стараясь дышать ровно.

Соберись. Просто забрать вещи и домой.

Вернувшись в опустевший класс, я замерла. Моей сумки и рюкзака не было на месте. На парте – пустота. Паника снова сжала горло. И в этот момент завибрировал телефон. Неизвестный номер. Сообщение:

«Дина: Если хочешь обратно свои вещи, то они в спортзале. Не заставляй себя ждать, крыска».

Вскипела ярость. Бесит! До безумия! Кто она такая?! Первый день, а ведет себя как хозяйка школы! Я чуть не швырнула телефон об стену, но сдержалась. Спортзал. Значит, спортзал.

Огромное, полутемное помещение спортзала встретило меня эхом моих шагов. И там... там был настоящий хаос. Мои тетради были разбросаны по всему полу, будто их пронес смерч. Учебники валялись раскрытыми, страницы помяты. Пенал вывернут, ручки и карандаши раскиданы в разные концы. Сумка висела на баскетбольном кольце, до которого я едва могла дотянуться кончиками пальцев. Рюкзак лежал в самом дальнем углу, под шведской стенкой, облитый чем-то липким и темным (сок? сироп? кровь? – мелькнула дикая мысль).

Слезы злости и беспомощности жгли глаза. Я металась по залу, как загнанный зверек, подбирая свои пожитки, оттирая грязь с обложек, с трудом снимая сумку с кольца. Каждый клочок бумаги, каждая испачканная вещь – это был новый укол. Минут пятнадцать унизительного собирательства под воображаемым насмешливым взглядом невидимой Дины.

2 глава.

Эрнест

Обычный день? Ха. В Академии Арканум обычных дней не бывает. Это как ожидать спокойной прогулки по лабиринту Минотавра. Особенно когда лекцию ведет профессор Моргана Блэкторн. Эта женщина могла рассказ о сушке трав для успокоительного чая превратить в эпическую сагу о войне планет. А уж когда тема касалась Древних… Тут уже пахло не просто скукой, а настоящим, первозданным ужасом, от которого мурашки бегут не по коже, а прямо по душе.

Сегодня аудитория «Мрачного зова» замерла, как приговоренная. Даже вечно ерзающий Финн затих, уронив зачарованное перо, которое тут же подхватила невидимая сила и аккуратно, с почти издевательской точностью, водрузила обратно на стол, воткнув его острием в дерево. Сама Блэкторн стояла у доски, окутанная легкой дымкой, словно тени прошлого неохотно отпускали ее обратно в настоящее, не договорив чего-то важного.

— Сегодня, — ее голос был низким, как скрип несмазанных дверей в заброшенном склепе, от которого кровь стынет в жилах, — Мы отвлечемся от банальностей манипуляции эфиром и погрузимся во тьму, что царила до Рассвета Современной Магии. До того, как наши предки научились робко жестикулировать, выпрашивая у реальности искорку света. Мы поговорим о Ведьмах. Об Истинных Ведьмах. И об Катоклизме.

Она не повышала голос, но каждое слово било по барабанным перепонкам с весом свинцовой печати, приговаривающей к вечности. Воздух в аудитории стал густым, как бульон из кошмаров, тяжело дышать. Над ее головой сгустились тени, приняв на мгновение четкие очертания когтистых рук и пустых, всевидящих глазниц. От них падал на пол холодок, не зависящий от температуры в помещении.

Кто-то на задней парте всхлипнул. Профессор лишь едва заметно приподняла уголок губ – то ли усмешка, то ли гримаса удовлетворения от всеобщего ужаса.

— Как вам «известно» из учебников, написанных победителями, — она ядовито подчеркнула это слово, заставив меня усомниться во всем, чему меня учили, включая таблицу умножения, — Последняя из Истинных Ведьм обратилась в прах ровно сто лет назад, в ночь Великого Затмения. Но их сила… их сила была первозданной, дикой, пугающей. Не заклинания, которые мы бормочем, а приказы реальности, от которых мироздание сжималось в комок. И среди них возвышалась Архимагус. Повелительница Круга Четырех Стихий. Верховная Владычица.

Она подняла руку, и на ладони вспыхнули и заплясали четыре миниатюрных стихии: пламя, чернее ночи, вода, густая как ртуть, вихрь, вырывающий души, и камень, плачущий кровавыми слезами. Они сливались и разделялись, рождая и уничтожая миры в микроскопическом масштабе.

— О ее могуществе легенды шепчут вполголоса, боясь быть услышанными. Она не призывала громы – она была грозой. Не владела стихиями – она воплощала их. Ее взгляд мог сковать волю горы, ее шепот налагал проклятия, от которых чахли целые леса, а дети рождались стариками. И это — она сжала кулак, стихии погасли с тихим, душераздирающим визгом, — Лишь бледная тень того, чем она владела. Говорят, пределов ее мощи не существовало. Как не существует дна у бездны. Или совести у деканата.

«Вот бы такую силу для генеральной уборки общежития», – мелькнула у меня абсурдная, спасительная мысль, и я тут же мысленно отругал себя. Не до шуток, когда Блэкторн смотрит так, будто читает твои мысли и уже составила подробный план их использования в качестве ингредиента для нового зелья.

Она сделала паузу, давая словам впитаться, как яду, в наши податливые, юные умы.

— Был лишь один, чья мощь могла сравниться с ее бездной. Маг. Странник Пустоты. Имя его стерто, облик потерян. Их связывала не просто вражда… это была вечная пляска Хаоса и Порядка, Любви и Ненависти, сотканная из противоречий, которые разрывали бы любого смертного на части. И когда эти две силы столкнулись в поединке, решившем судьбу миров… — Она щелкнула пальцами. Воздух в центре зала содрогнулся, затрещал по швам, и на мгновение всех нас поглотила иллюзия апокалипсиса: небо рвали сплетенные молнии цвета ярости, земля разверзалась, обнажая пульсирующую плоть планеты, вода смешивалась с пеплом и кровью. Беззвучный грохот, от которого сжималось сердце, отдался в грудной клетке. — …Мир постиг Хаос. Хаос, имя которому – Великое Забвение. Имена павших стерлись. История канула в Лету. Остались лишь… осколки. Осколки правды, за которые можно порвать глотку.

Тишина стояла гробовая. Даже дыхание казалось преступлением.

— Все знают о Катаклизме Столетия, — продолжила Блэкторн, ее голос стал шелестом страниц запретного гримуара, который читает сам себя по ночам. — Но знают лишь то, что дозволено. Обрывки, искаженные эхом. Однако… существуют три Артефакта Истины. Три Книги. Первая…

(Катакклизм это день войны мага и ведьмы которая произошла 100 лет назад. Это война обрушил хаус во всём мире. И в этот день маг и ведьма погибли. Они не убили друг друга. Любовь победила но он убил их. Его имя неизвесно. Вместе с ними не выжили и их книги но одна всё же уцелела. Но она испарилась.

В этой войне многие умерали ведь сталкнулись две самых сильнейших сил. Погибало всё живое. Поэтому и называлось... День катаклизма или катаклизм столетия)

Она провела рукой, и перед ней возник призрачный, но оттого не менее жуткий образ тяжелого тома в переплете из кожи, содранной, по слухам, с самого первозданного демона. Он был испещрен серебряными рунами, светящимися тусклым, голодным светом.

— «Liber Umbrae». Книга Теней Ведьмы. В ней – не просто заклинания. Там – песни первозданной Тьмы, от которых сходят с ума звезды, чертежи ловушек для снов, из которых не просыпаются, рецепты зелий из слез луны и криков новорожденных.

«Надеюсь, там был раздел "Как сдать экзамен по Некромантии, не сойдя с ума и не предложив душу преподавателю в залог"», – опять дернулся мой внутренний шутник. Я едва сдержал нервную усмешку, которая могла бы стоить мне жизни.