Переполох в кондитерской

начнемс~♥

- Трикси!

Элен ворвалась в торговый зал кондитерской в тихий час, когда из посетителей были только две дамы преклонного возраста, занявшие один из трех столиков, расположенный дальше всего от прилавка, у окна в самом углу помещения. Только это спасло младшую из рода Вэттин от строгого выговора.

Беатрис пополняла ассортимент витрины перед полуденным ажиотажем, когда во время перерыва многие из работников соседних магазинчиков, канцелярского отдела, расположенного на соседней улице, или центрального банка, находившегося неподалеку, заглянут за десертами к чаю или за печеночным пирогом на обед.

А после, часам к трем, по средам и пятницам всегда заглядывали леди из книжного клуба. По вторникам и четвергам — дамы из женского клуба…

Посетителей в кондитерской с емким названием «Глазурь» в последнее время всегда было с избытком благодаря упорству и таланту Беатрис. Потому что в удачу она перестала верить после того, как погибли родители, а дядя, ставший опекуном двух незамужних леди, всего за какой-то год полностью разорил их семью и сбежал, прихватив последние сбережения. Если бы этот магазинчик не был уже записан на имя Беатрис, у сестер не осталось бы совсем ничего.

- Сколько раз я просила тебя вести себя соответственно возрасту?

Элен не смутилась и, хлопнув ладонью по дереву прилавка, положила перед Беатрис объявление, чуть порванное и мятое, с потекшими из-за сильного дождя, пролившегося ночью.

- Смотри! Мадам Грасс проводит конкурс, и победитель получит в качестве приза один из ее рецептов. Это ведь та самая Грасс, которая весной открывала очередную пекарню, так? Я помню, в какую очередь мы угодили, когда пришли на открытие. Бездарно потраченные шесть часов в очереди… Даже вышивание больше не кажется мне таким скучным занятием.

- Элли, успокойся и говори тише, ты мешаешь гостям. - одернула сестру Беатрис и вчиталась в поплывшие строки. Ей понадобилось некоторое время, чтобы справиться с чувствами и усмирить сердце, пустившееся в восторженный скачь.

- Будем участвовать, да? – понимающе улыбнулась Элен. – Ты точно победишь и всем утрешь нос. Особенно старухе Клейст.

- Даме Клейст, Элли. Несмотря на наш статус, ты не должна забывать о манерах. Если бы учительница этикета увидела тебя сейчас, упала бы в обморок.

- Да как же, - хмыкнула Элен. – Скорее выпорола бы меня, а потом нажаловалась маме…

Сказала и вся поникла. После смерти родителей прошло четыре года, но смириться с этим никто из них так и не смог.

- Чтобы участвовать, заявку надо подать до конца недели. Давай прямо сегодня сходим и подадим?

Рецепты мадам Грасс приводили Беатрис в восторг с открытия ее первой кондитерской, когда самой Беатрис было всего десять лет. С момента, как она вместе с матерью посетила кондитерскую и попробовала малиновый мильфей. Насыщенный вкус малины, с легкой ягодной кислинкой, в сочетании со сладостью заварного крема и хрусткого слоеного теста навсегда изменили представление маленькой Беатрис о десертах. В те времена в моде были напитанные и воздушные бисквиты с прослойками из джема и взбитых сливок, и крохкое печенье, которое никому даже в голову не приходило объединить с чем-то нежным и воздушным. Его было принято размачивать в чае и довольствоваться этим.

Мадам Грасс изменила всеобщее представление о десертах. А для Беатрис стала примером для подражания.

С десяти лет и до шестнадцати она мечтала о своей кондитерской, и после дебюта отец подарил ей здание недалеко от центра. Небольшое, но как нельзя лучше подходящее для исполнения ее мечты.

В шестнадцать лет Беатрис чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. В семнадцать рыдала на могиле своих родителей.

Кондитерскую она закрыла, написала работницам рекомендательные письма и отпустила их.

У Беатрис появились свои заботы: надо было присматривать за тринадцатилетней сестрой, ставшей неспокойной и нервной, и пытаться привыкнуть к жениху, которого для нее нашел дядя.

В хлопотах и попытках вновь собрать что-то из осколков, на которые рассыпалась их жизнь, прошло полтора года, пока однажды утром Беатрис не узнала, что дядя неудачно инвестировал неоправданно большую сумму денег в прогоревшее дело и сбежал.

Городской дом и поместье он заложил, и их забрали, пришлось также обналичить ценные бумаги отца, до которых дядя не успел добраться, чтобы полностью погасить долги.

Так у Беатрис и Элен осталась небольшая денежная сумма на счету и кондитерский магазин с пристройкой на втором этаже, в которой раньше жили работницы, а теперь – они.

Дама Клейст, как только узнала, что семья Вэттин разорилась, велела сыну расторгнуть помолвку, и, пожалуй, во всем случившемся это Беатрис считала хорошей новостью. Как бы ни старалась, но Бенджамина-младшего полюбить она не смогла, поэтому кольцо возвращала с чувством облегчения.

Однако это неожиданно привело в ярость Элен, которая с того самого момента считала Клейстов предателями и своими врагами.

- Я обязательно этим займусь. Сегодня же. – пообещала Беатрис, стряхнула след муки с льняного фартука и кивнула в сторону двери, за которой пряталась кухня. – А сейчас давай-ка помоги Шэрон, она сейчас замешивает тесто для вечерней порции вертушек с изюмом.

от 28 октября

Первое время ей было тяжело, она совершала много ошибок и в какой-то момент полностью потеряла веру в себя и в успех. С детства, с того самого момента, как загорелась идеей когда-нибудь открыть свою кондитерскую, Беатрис часто и подолгу пропадала на кухне, доводя кухонный служанок до нервного тика своими кулинарными изысканиями.

Однако же, в будущем это помогло ей не развалить дело с самого начала: она умела и любила делать выпечку и некоторые не самые сложные виды десертов, но мало что смыслила в ведении собственного дела. Если бы не судьбоносная встреча с Шэрон, все могло бы закончиться весьма печально. Но им повезло и после тяжелых и мрачных лет, кондитерская, наконец, начала приносить хороший доход, избавив Беатрис от необходимости переживать из-за поспешно истощавшегося банковского счета…

Следом за помощницей какой-то аристократки, отправившей девушку за пирожными к чаю, потек непрерывный поток посетителей, с каждой минутой становившийся все больше.

В какой-то момент людям не хватило места в небольшом торговом зале и очередь вылилась за пределы кондитерской, вытянувшись вдоль больших, арочных окон с частым переплетом.

Это здание отец Беатрис – граф Вэттин, купил в те времена, когда среди аристократок только начала зарождаться мода на ведение своего собственного, маленького дела, благодаря чему небольшая, двухэтажная постройка из красного кирпича, почти в центре столицы, досталась их семье без борьбы с другими родами.

А всего спустя несколько лет за такие маленькие магазинчики начались целый войны. Кто-то даже пытался выкупить кондитерскую Беатрис: дядя настоятельно рекомендовал ей согласиться избавиться от единственной собственности, которая имелась в ее непосредственном владении, пытался давить на чувство вины, указывал на то, что она погрязла в трауре и перестала заниматься кондитерской... Говорил всякое, но так и не смог принудить ее подписать бумаги на продажу.

И теперь, каждый раз, когда ей приходилось спорить или торговаться с поставщиками ягод и фруктов, или молока, или сливок, или даже муки, и прочих ингредиентов, которые она закупала для своей кондитерской, когда они пытались сыграть на ее неопытности и давили на чувства, Беатрис вспоминала о дяде, и о том, что только ее упрямство помогло ей не остаться в итоге ни с чем. Это помогало стоять на своем и терпеть меньше убытков, чем их могло бы быть, окажись Беатрис мягче и податливее.

Время клонилось к вечеру и солнечные лучи заглянули в окна кондитерской, разноцветными бликами проходя сквозь витражную полосы, протянувшуюся по всей стене над окнами, и расцвечивая торговый зал теплыми красками.

Беатрис особенно сильно любила этот короткий момент, ранней осенью, когда солнечный свет проникал в кондитерскую в самый тихий период дня, позволяя насладиться ароматами, доносившимися с кухни, теплом и тишиной.

Совсем скоро поток клиентов должен был переполнить кондитерскую и выплеснуться за ее пределы, а у Беатрис, Элен и даже Шэрон, предпочитавшей не высовываться из кухни, если была такая возможность, наступал самый сложный период работы…

Но пока можно было просто расслабиться.

Мелодичный перезвон дверного колокольчика спугнул тишину. В зал, нерешительно вошел молодой человек, сжимая в озябших пальцах потертый кожаный саквояж. Солнце путалось в его рыжих, непослушных волосах отчего казалось, будто у него на голове разгорелся настоящий пожар.

Беатрис радушно поприветствовала его, хотя понимала, что он заглянул к ней не для того, чтобы угоститься грушевым клафути из сезонного меню, пользующегося особым спросом… И оказалась права.

Юношу звали Лиам Дойл и предлагал он услуги поставщика восточных специй.

Беатрис усадила его за столик, попросила Шэрон приготовить чай и внимательно выслушала. Лиам порой запинался и сбивался, и выглядел измученным долгим и, явно, неплодотворным, днем.

Когда он затих, обессиленно потянувшись к чашке почти остывшего чая, Беатрис мягко заметила:

- Боюсь, для своего дела вы выбрали не самое лучшее направление. Восточные специи не полюбились на этой земле.

- О, я изучил местный рынок, - встрепенулся Лиам, - и должен сказать, что качество у поставляемых товаров, просто ужасное. Большинство представленных на рынке специй – просто старая пыль. Лишь в нескольких местах мне попадался душистый перец, в большинстве же продают старый, давно выдохшийся и пригодный разве что для того, чтобы обжечь язык. А некоторые торговцы и вовсе продают крашеную муку! Люди не оценили всю прелесть специй лишь по одной причине: то, что они пробовали – мусор.

Беатрис не спорила, она в этом не разбиралась, но чем дольше говорил Лиам, чем сильнее он распалялся, тем интереснее ей становилось. Когда-то давно, в одном стареньком букинистическом магазине, который видел посетителей хорошо если раз в несколько месяцев, она нашла книгу рецептов на неизвестном ей языке, однако, кто-то заботливо перевел некоторые из них и вложил пожелтевшие листики между хрупких страниц. В основном там были обычные блюда, но несколько десертов прошлый хозяин книги, тоже перевел. Беатрис загорелась идеей опробовать рецепты другой страны, но столкнулась с проблемой: среди ингредиентов было множество специй, но почти все они, за исключением нескольких будто не имели вкуса.

от 29 октября

В результате десерт не удался, а Беатрис полностью разочаровалась в рецептах из старой книги. Но, по какой-то причине, не выбросила ее, а закинула куда-то на шкаф в своей маленькой спальне. А теперь она, наконец, выяснила причину своего провала. И интерес вспыхнул в ней с новой силой.

- У вас есть свой магазин?

- Простите? – растерялся Лиам.

- Некоторые из поставщиков, с которыми я работаю, держат так же свои лавки. Вы открыли свою? Или, быть может, планируете?

Юноша смешался и ненадолго затих. Беатрис стало его немного жаль. Он был еще совсем неопытным и в скором времени его дело, так толком и не начавшееся, рисковало обанкротиться.

- Я не думал… у меня есть только склад.

- Так подумайте, - посоветовала она. – И, знаете что? Принесите мне в следующий раз образцы ваших товаров. Кондитерская у меня одна и, как видите, весьма скромная, больших заказов обещать не могу, но если меня что-то заинтересует и устроит качество, стану вашим постоянным клиентом.

Лиам кивнул и немного приободрился. Было видно, что за день она была одной из немногих, кто дал ему хоть какой-то шанс.

Открылась дверь, впуская первого посетителя и Беатрис поднялась. Юноша неуклюже подскочил следом. И они распрощались.

Очень скоро в торговом зале стало тесно от людей и Беатрис забыла о немного неловком пареньке в зеленом костюме. Солнце скрылось за высокими кронами деревьев золотыми и алыми, но кое-где еще упрямо зелеными, когда последний посетитель покинул кондитерскую, унося с собой последнюю сдобную булочку.

- Нам нужны еще сотрудники, - жалобно протянула Элен, обессилено опустившись прямо на пол в дверном проеме, ведущем на кухню. – Втроем мы больше не справляемся… Я просто смертельно устала.

Шэрон, негромко поддакнула, энергично вытирая столики. С раннего детства она была приучена к тяжелому труду и сейчас чувствовала себя куда лучше Элен, но все равно была с ней полностью согласна. Два раза в день им отчаянно не хватало рук… да и в остальное время еще один работник не помешал бы…

- Разве же я против? – рассеянно отозвалась Беатрис, пересчитывая сегодняшнюю выручку. Пухлая счетная книга уже лежала на прилавке, открытая на нужной странице. – Только где нам найти подходящую кандидатуру?

Элен поникла. Опытных, талантливых или просто старательных работников разбирали сразу же, а нанимать неопытных и бесталанных было себе дороже. То, что удалось найти Шэрон, такую старательную, сообразительную и очень трудолюбивую, можно было считать подарком судьбы. Они встретили друг друга в момент особой нужды и, не будет преувеличением сказать, что благодаря этому спаслись.

На повторное чудо надеяться не приходилось…

И, тем не менее, именно на это Беатрис и надеялась. В нынешнем составе они попросту не успевали приготовить достаточное количество товара, чтобы его хватало всем. Этим вечером ассортимент был распродан под ноль. И последние покупатели уходили с тем, что осталось в наличии, а не с тем, что хотели. Беатрис льстило то, что они готовы были купить хоть что-то, это тешило ее самолюбие, но вечно так продолжаться не могло.

- Поднимись, - велела Беатрис сестре, аккуратно выводя в счетной книге приятно согревающую сердце сумму дневной выручки, - и переверни табличку. Мы закрыты.

С тяжелым и громким, демонстративным вздохом, Элен поднялась и медленно побрела к двери, чтобы вытащить из медных скоб одну, аккуратно выведенную на крашеной латуни табличку, на другую. Для этого ей пришлось обойти всю длинную витрину и приподнять прилавок в дальней части, чтобы не мешать Беатрис.

Выполнив первое поручение, Элен тут же получила второе:

- И принеси шаль. По вечерам на улице уже очень холодно, не хочу замерзнуть...

- Я хочу с тобой.

- Сегодня твоя очередь готовить ужин, Элли. – напомнила Беатрис.

Элен поджала губы.

- Но я хочу посмотреть! И вдруг мы столкнемся со старухой Клейст? Ты опять будешь вести себя вежливо, хотя их надо поставить на место.

- Дама Клейст, - по привычке поправила Беатрис. – И она не сделала ничего дурного, чтобы ей мстить, так что прекрати это.

- Она назвала тебя недостойной для ее тупоголового Бенджамина.

- Мы разорены, Элли, конечно, никто не захочет на мне жениться.

- А вот я знаю одного…

- Элен! – одернула ее Беатрис, не дав договорить. Она не хотела обсуждать это сейчас… или когда-нибудь в будущем.

- Я приготовлю ужин. – подала голос Шэрон. – А вы идите.

- Ты ее разбалуешь. Так нельзя. – проворчала Беатрис, захлопнув счетную книгу.

- Нет же, просто… - она смущенно потупилась, - утром в мясной лавке я купила чудесную говяжью лопатку… Жалко… ее.

от 30 октября

В кондитерской ненадолго повисла тишина. Элен пыталась найти причину для обиды, но не могла. У нее все еще не получалось нормально готовить, верхом ее кулинарного искусства была не сгоревшая яичница. Даже под присмотром она умудрялась хоть что-нибудь испортить. Не потому что хотела, замешивала тесто или крем Элен мастерски, выпечка давалась ей легко, десерты она почти перестала портить, но обычная еда… Там, где от точной граммовки и неотступного следования рецепту не зависел весь результат, все выходило из-под контроля.

Опасения Шэрон были вполне оправданы.

- Ладно, - Беатрис кашлянула, - Элли, принеси две шали. Пойдешь со мной.

Радостно пискнув, Элен бросилась на кухню, откуда вели еще две двери: одна на второй этаж, вторая в кладовую, через которую можно было выйти в проулок между зданиями – туда подъезжали поставщики с новыми партиями товара и выгружали их сразу в кладовую, что для кондитерской, где работали только три хрупкие девушки, было очень кстати. Самой крепкой из всех была Шэрон, но даже ей было очень тяжело перетаскивать мешки с мукой.

- Только… это не опасно? – спросила Шэрон. – В смысле, участвовать в этом конкурсе? Помнится, несколько лет назад из-за конкурса платьев сгорело целое ателье. Поговаривают, кто-то из участниц решил устранить опасную соперницу. А виновницу поджога так и не нашли.

- О чем нам переживать? Если защита магазина выдержала твоих братьев, то уж попытка поджога для нее проблемой не будет.

Запыхавшаяся Элен вернулась назад, прижимая к груди шали. Она вернулась очень быстро, потому что спешила, опасаясь, что Беатрис может передумать и оставить ее дома, и не позволила Шэрон поделиться всеми мучавшими ее мыслями.

- Ну что, пойдем? – бодро спросила Элен, сдув упавшую на глаза отросшую челку. Сияющие, похожие на золотые нити, волосы были собраны в пушистый низкий пучок. Она протянула сестре черную кашемировую шаль, с распустившимися в самом его центре большими цветами. Себе оставила светлую, где на молочном полотне цвели нежные незабудки.

Это были подарки кого-то из родственников, но кого ни Элен, ни Беатрис уже и не помнили. Как только стало известно, что дядя разорил род Вэттин, о существовании сестер будто все забыли.

Пойдем, - согласилась Беатрис, набросив шаль на плечи, поверх платья из крепа темного, кофейного цвета.

Когда они покинули кондитерскую, последние отсветы багряного заката подсвечивали деревья центрального парка, раскинувшегося вдоль всей улицы. За высокой резной оградой из чугуна, было видно, как фонарщик неторопливо переходил от одного фонаря к другому со стремянкой. По всему городу уже давненько в уличные фонари встроили специальную систему, которая срабатывала с наступлением сумерек, но в центральном парке и, как поговаривали, на территории дворца, их все еще зажигали вручную.

- Ну же, Трикси, поторопись! – Элен, крепко ухватив под руку тянула ее по улице и за их спинами, неторопливо зажигались фонари.

- Куда ты так спешишь? – вздохнула Беатрис. – Заявки будут принимать еще неделю. Мы успеем…

- И все равно, лучше быть в начале, чем в конце, так что давай, передвигай ногами активнее.

- Не ты ли совсем недавно жаловалась на усталость? Кажется, ты недостаточно загружена, нужно пересмотреть список твоих обязанностей.

Элен содрогнулась и сбавила шаг.

- Злая ты, Трикси, не понимаю, что в тебе нашел командир. Черствая буханка хлеба, и та нежнее… Ай!

Беатрис ущипнула сестру, и та обиженно засопела, растирая пострадавшее плечо. Но хватило ее ненадолго и уже через несколько минут, когда они свернули на перекрестке, оставив парк за спиной, вновь оживилась:

- Как думаешь, какие будут задания?

- Это конкурс от мадам Грасс, разумеется, нужно будет приготовить десерт.

- Но в листовке было написано что-то про этапы отбора…

- Значит придется приготовить несколько десертов. – пожала плечами Беатрис. – Возможно, одним из заданий будет создание нового рецепта. Не знаю. Какой смысл гадать? Уверена, нам все объяснят, когда мы подадим заявку.

Все желающие попытать удачу стекались к двухэтажному зданию магазина мадам Грасс, оно выделялось на фоне других построек большой, яркой вывеской и нежно-розовым цветом стен, напоминавшем о сахарной вате.

И перед двустворчатыми дверьми со вставками из цветного стекла, уже собралась небольшая толпа.

- На ужин мы не успеем, - грустно заметила Элен.

Беатрис заметила, что она могла бы вернуться прямо сейчас и помочь Шэрон, но была проигнорирована. Так вдвоем они и мерзли в нервной толпе с четверть часа. Многие, как и Элен, пришли к выводу, что лучше быть в начале списка, чем в его конце и рванули подавать заявки на следующий же день после того, как объявления о конкурсе были развешены по городу.

К магазину Мадам Грасс стеклись решительно все: пекари, кондитеры, дамы, сделавшие десерты своим хобби, и те, кто решили, что драгоценный рецепт может стать их шансом на лучшую жизнь.

Среди желающих зарегистрироваться было больше женщин, но Беатрис заметила несколько мужчин, и даже владельца большой пекарни на соседней от ее кондитерской, улице. Подходить к нему она не стала и вовсе отвернулась. Их отношения никогда нельзя было назвать хорошими, но те вовсе испортились, когда в прошлом году он устроил настоящий скандал, во всеуслышанье обвинил Беатрис в том, что она украла рецепт его карамельных крендельков, и требовал, чтобы она обнародовала свой рецепт если ей нечего скрывать. В те времена крендельки продавались очень хорошо, это был первый и пока единственный раз, когда весь ассортимент кондитерской сузился до нескольких позиций, потому что крендельки разбирались с поразительной силой и почти все время уходило исключительно на их приготовление.

от 31 октября

Для пекарни, на вывеске которой был изображен карамельный кренделек, чужой успех оказался настоящим оскорблением. Они попытались лишить Беатрис преимущества. Она подала в суд за клевету. Доказала, что ее крендельки, ни рецептом, ни вкусом не напоминают продукцию пекарни, выиграла дело и с большим удовольствием вывесила копию решения суда на окне на целый месяц.

В какой-то момент нервная атмосфера стала угрожающей, небольшая ссора, начавшаяся почти у самых дверей, переросла в настоящую драку: две женщины средних лет вцепились друг другу в волосы, расталкивая всех вокруг. Они оглушительно кричали и казались опасными, поэтому к ним старались не приближаться, хотя с большим интересом следили за потасовкой. Кто-то из толпы начал подбадривать одну из женщин.

Пока все отвлеклись, Беатрис схватила Элен за руку и осторожно, начала продвигаться к дверям и очень вовремя оказалась рядом, когда одна из створок приоткрылась и замученная работница позвала еще одну группу желающих попасть на конкурс.

Беатрис проскользнула первой, не отпуская руку сестры. Они оказались в большом, светлом зале с высокими, полностью стеклянными витринами, на которых была выставлена красивая, изящная, сияющая в щедром освещении, посуда. Как утверждала реклама, любой десерт на посуде от мадам Грасс станет намного вкуснее. В зале тоже было много людей, но они стояли аккуратной очередью, протянувшейся между витринами с посудой. Эта очередь вела на второй этаж, где уже продавались десерты или смеси для домашнего приготовления, собранные по рецептам мадам. Там, у дальней стены были выставлены несколько столов, за которыми сидели работницы магазина, вынужденные принимать заявления у всех желающих принять участие в конкурсе.

- Повезло, - Элен с довольным видом осмотрелась. В этом магазине она была впервые и ненадолго ослепла от сияния.

Беатрис никак не отреагировала на слова сестры, подозревая, что за эту маленькую удачу придется заплатить… И оказалась права. Через сорок минут, когда они, наконец, попали на второй этаж, выяснилось, что одна очередь расходится на четыре, по количеству мест приема заявок.

Так вышло, что Беатрис и Элен оказались в крайнем левом ряду, в то время, в соседнем строю оказалась дама Клейст. С сыном.

Иссохшая, выглядевшая старше своего возраста женщина, в строгом темно-сером платье, в накидке, отделанной мехом и подобранной в тон пурпурному, богато расшитому чепцу. Из-под чепца выбилось несколько седых прядей.

Элен считала, что дама Клейст состарилась раньше времени из-за своего ужасного характера и Беатрис, вынужденная в прошлом, проводить с ней достаточно времени, склонна была с этим согласиться.

Бенджамин, такой же тощий, как и мать, в остальном пошел в отца и стал обладателем жестких черных волос и темных глаз. Некоторую суетливость и неуверенность себе он тоже перенял от отца. Как и неспособность хоть слово сказать против решения матери.

Первым бывшую невесту заметил именно Бенджамин, сопровождавший даму Клейст. Он издал странный звук, похожий одновременно на радостный возглас и жалобное поскуливание, чем привлек к себе внимание не только сестер, но и некоторых людей из очереди.

Беатрис пытавшаяся подсчитать как скоро до них дойдет очередь и есть ли еще шансы успеть на ужин, отвлеклась от своих мыслей. Элен, привалившаяся к стене и устало прикрывшая глаза, тоже заинтересованно выглянула из-за сестры.

- О, доходяга-Бенджи, - скривилась она, - как жизнь?

Специально ли она это сделала, чтобы отвлечь внимание дамы Клейст на себя или просто не смогла удержать язык за зубами, но следующие десять минут все внимание престарелой графини принадлежало исключительно ей. Пока Беатрис не надоело слушать, как нравоучают ее сестру.

- Элли сделала это не потому что невоспитанная, - вздохнула она, выступив чуть вперед и закрывая от дамы Клейст самодовольное лицо Элен, ничуть не устыдившейся своего поведения. – Ей просто нравится вас злить.

- А ты…

- А у меня нет настроения с вами разговаривать.

Беатрис предложила девушке, стоявшей позади, поменяться местами и та с большой охотой согласилась.

- Ну зачем? – проворчала Элен. Встав на носочки, она навалилась на сестру, в попытке еще раз глянуть на даму Клейст, но Беатрис отстранила ее и потребовала вести себя прилично.

- Тебе так хочется, чтобы нас выгнали за неподобающее поведение? Стой смирно и не создавай проблем.

Беатрис отступила в сторону, чтобы полностью спрятаться за девушкой впереди от ищущего взгляда Бенджамина. После того, как его мать разорвала помолвку, он присылал ей горестные письма, в которых клялся в вечной любви и обещал непременно убедить матушку, что именно Беатрис должна стать его женой.

Поначалу эти заверения пугали ее, она всерьез опасалась, что дама Клейст нагрянет как-нибудь ранним утром, что было очень в ее духе, и заявит, что пересмотрела свое отношение и, так у и быть, готова дать Беатрис второй шанс.

Но время шло, а страшное так и не случилось, и она поняла, что Бенджамин никогда не осмелится спорить с матерью, даже если действительно хотел жениться… Но рисковать Беатрис не хотела.

Еще около двадцати минут пришлось прождать в очереди, избегая внимания Бенджамина и Беатрис, все же, оказалась перед одним из столов, где бледная и охрипшая работница внесла ее имя и список и протянула буклет с правилами.

от 1 ноября

- Командир! – обрадовалась Элен. – Какими судьбами?

- Случайно проходил мимо, увидел вас в окне, - с застывшей улыбкой, не отводя от Бенджамина тяжелого взгляда, он кивнул на большие окна первого этажа за которыми сейчас было тепло, светло и пахло десертами, - решил поздороваться.

Беатрис закатила глаза, не поверив не единому слову. С командиром специального отряда – Джеймсом Милном, она познакомилась в день своего дебюта и с тех пор случайных встреч стало подозрительно много. Сначала она действительно думала, что все это лишь забавные совпадения, но со временем начала в этом сомневаться. Заподозрила даже, что он повесил на нее какую-то магическую следилку из тех, что полиция использует порой на подозреваемых, в обход правилам. Но осмотр у мага результатов не дал, а случайные встречи, между тем, так и продолжались. И в какой-то момент Беатрис просто перестала об этом думать и больше не удивлялась, когда он в очередной раз появлялся перед ней.

Хотя порой в разное время и в разных местах у нее появлялось странное и спонтанное желание позвать его по имени и проверить отзовется ли.

- Позвольте вас проводить, - командир предложил локоть Элен, которая с радостью за него ухватилась, и вопросительно посмотрел на Беатрис.

Ливень барабанил по мостовой с неутихающей силой, а воздух сырой и стылый, пробирался под одежду тонкими и влажными щупальцами холода. Те, кому повезло меньше, топтались под навесом ожидая, пока дождь закончится или хотя бы станет не таким плотным.

Беатрис согласилась без раздумий.

По краю черного полотна зонтика с длинной деревянной ручкой, виднелся слабый след магии, позволявшей не промокнуть даже в самую страшную непогоду. Они успевали вернуться домой раньше, чем остынет ужин и избавиться от неловкого общения с Бенджамином и его матерью… разве могла бы она отказаться?

- Какая распущенность, - громко проворчала дама Клейст, когда Беатрис пристроилась под зонтом. До глубины души оскорбленная тем, что ее сыну предпочли другого мужчину, она намеревалась высказать все, что думает, но слушателем его был Бенджамин и те несчастные, кому некуда было сбежать.

Беатрис, которой и предназначались осуждения, ступила под дождь и шум дождя быстро заглушил дребезжащий голос, полный праведного негодования.

- А теперь я надеюсь услышать правду, - Беатрис покосилась на Джемса, отметив, что этим вечером он выглядел куда лучше, чем в прошлый раз. Глубоких теней под синими глазами больше не было и светлые волосы были причесаны и уложены по современной моде. Сейчас он пришел к ней не после продолжительного расследования и не вызывал щемящей жалости, - как ты оказался у магазина?

Поймав ее взгляд, он улыбнулся.

- Заглянул в кондитерскую и милая Шэрон рассказала куда вы пошли.

- И какое дело тебя привело в кондитерскую? – спросила Беатрис, поспешно отвернувшись. После неудачной помолвки и разорения она чувствовала себя неловко в обществе Джеймса. Будто провинилась перед ним в чем-то… Хотя, наверное, можно сказать, что так оно и было.

- Чтобы пригласить тебя на ужин. – он многозначительно посмотрел на Беатрис, но так и не смог перехватить ее взгляд. И принял единственное верное решение – попытался заручиться поддержкой сестры. – Элен?

- Я рада помочь в любое другое время, - смущенно вздохнула та, - но только не сегодня. Если Беатрис пойдет с тобой на ужин, то унесет правила конкурса от мадам Грасс. А мне до смерти интересно узнать, что там написано.

- Даже ради билета в театр, на новую постановку твоего любимого драматурга?

У Элен перехватило дыхание.

- «Смерть на балу»? – с замиранием сердца уточнила она и горестно вздохнула, когда Джеймс кивнул. – Как жестоко…

- Вы же помните, что я еще здесь?

Им хватило совести, чтобы смущенно затихнуть, но ненадолго.

Первой не выдержала Элен.

- Так что там с билетом?

- Их три, - признался Джеймс. – И раздобыть билеты было чрезвычайно тяжело. Но, говорят, эта постановка потрясет до глубины души даже самого взыскательного зрителя…

Почему они оба, в каком-то устрашающем единодушном порыве посмотрели на нее, Беатрис поняла с запозданием.

Дождь барабанил по зонту и собирался в лужицы между камнями мостовой, по пустым улицам ветер гнал холодные брызги, огибавшие три фигуры, защищенные магией, а они все смотрели…

- У меня нет на это времени. Составьте компанию друг другу, – сказала Беатрис. Она надеялась, что ее отказ прозвучал сухо и бескомпромиссно, но по тому, как переглянулись Джеймс и Элен, поняла, что была недостаточно строга и пусть сейчас они отступили, переключившись на другую тему, в скором времени стоило ожидать новой попытки уговорить ее выйти в свет. Вернуться туда, где она не была последние годы, скрывшись от всего в своей маленькой кондитерской.

от 2 ноября

Проводив девушек, Джеймс попрощался и удалился, напоследок еще раз обменявшись быстрыми взглядами с Элен.

Уже оказавшись в торговом зале и замыкая защитное заклинание, охранявшее здание от всякой беды, Беатрис предостерегающе подняла ладонь.

- Даже не начинай.

- Я еще ничего даже не сказала.

- Этого и не нужно. У тебя на лице все написано.

По всему первому этажу вытеснив ароматы выпечки, распространился густой запах тушеного мяса с овощами и свежего, горячего хлеба. Элен повела носом и поджала губы, когда живот призывно заурчал.

- И все равно я считаю командира отличной для тебя партией. А ты как была дурочкой, так и осталась, - увернувшись от тычка в плечо, она поплыла на кухню, влекомая одуряющими ароматами еды.

Беатрис последовала за ней. Как бы ей не хотелось обратного, но правоту сестры она признавала и сейчас, и раньше, когда та называла ее безмозглой идиоткой, после того, как узнала чье предложение о замужестве она приняла. Беатрис и сама себя считала дурой, но изменить ничего было уже нельзя, а страхи, что пробудили в ней когда-то слова дяди, оказалось не так-то просто извести…

***

Город только просыпался, сквозь приоткрытую дверь, ведущую в торговый зал, на кухню долетали приглушенные звуки: вот по улице проехала повозка и звонкий перестук копыт еще долго звучал в утреннем воздухе, вот проскрипели колеса велосипеда одного из помощников почтальона… потом тишину начали нарушать голоса.

А Беатрис, Шэрон и Элен, дожидаясь, пока будет готова очередная партия булочек, вновь собрались вокруг буклета.

Кухня была просторной и светлой, несмотря на то, что единственное, пусть и большое окно, выходило в переулок и всегда находилось в легкой тени. За зданием всегда хорошо следили и совершенствовали его согласно новым веяниям…

Так, некоторое количество лет назад, когда стали проводить в дома не только холодную и горячую воду, но так же еще и газ, чтобы людям не приходилось тратить неприличные деньги на магические светильники и мерзнуть холодными зимами, потому что дров в одно время катастрофически не хватало, в дома начали проводить газовые трубы. Те, кто был по богаче, встраивали их прямо в стены, чтобы не портить внешний вид.

Бывший хозяин здания был богатым человеком, благодаря чему кондитерская имела все современные блага. В том числе и газовую плиту пристроившуюся между двумя столешницами кухонного гарнитура, выкрашенного в оливковый цвет. Столы и шкафчики на стенах тянулись вдоль стен. Холодный ящик занимал все свободное место под окном, недалеко от большой раковины, в которой удобно было отмывать посуду. В центре же помещения стоял большой стол, на котором резали фрукты, вымешивали и раскатывали тесто, делили его на порции или ненадолго оставляли свежую выпечку. А сейчас, разместив на краю стола буклет, девушки втроем склонились над ровными строками аккуратно набранного на печатной машинке текста.

- Может сходить и все таки узнать? Вдруг нам не все дали? – уже не в первый раз предложила Элен.

- Сроки проведения первого этапа и правила – все здесь. – покачала головой Беатрис. – Информации достаточно, только…

- Боюсь, это невыполнимое задание, - неуверенно призналась Шэрон. Она всегда повязывала волосы платком, чтобы непослушные, вьющиеся пряди, которые неспособен был удержать даже самый тугой пучок, не мешали во время готовки, и сейчас, бледная, с еще заметными веснушками, что оставило ей жаркое летнее солнце, в простом платье и фартуке, она была похожа на героиню какой-то печальной картины, написанной талантливым художником. – Приготовить десерт из этих ингредиентов… это же невозможно.

Беатрис откинула за спину косу и склонилась ниже над списком разрешенных продуктов.

- Нет ничего невозможного. Тут есть яйца, мед, молоко и масло. И орехи. Это уже половина успеха.

- А остальное? Прости, Трикси, но тут я на стороне Шэрон. Как можно объединить, например, корицу и рис? Разве корицу используют еще где-то кроме выпечки и какао? Но в списке нет муки. И сахара… И какой вообще десерт можно придумать из тыквы? Ты помнишь эти тыквенные каши, которые приходилось есть в детстве? Отвратительно. А хлеб? Что такого в обычном хлебе?

- Если мадам Грасс дала этот набор ингредиентов, значит из них точно можно что-то сделать что-нибудь интересно. И мы придумаем, что.

от 3 ноября

Кроме корицы в списке из двадцати шести позиций было указано еще несколько специй, одну из которых Беатрис как-то пыталась использовать и была разочарована результатом. И еще вчера утром выбор мадам Грасс поставил бы ее в тупик, но юный Лиам появился в кондитерской как нельзя кстати.

Это можно было бы считать удачей, если бы Беатрис все еще верила в удачу. Но сейчас его столь своевременное предложение покупать у него специи не сулило ничего хорошего.

Беатрис повела носом и поспешила к печи, спасать забытую выпечку.

- Элли, разве время не пришло? Пойди, открой кондитерскую, Шэрон… - она обернулась и замолчала, так и не закончив раздавать указания. Девушка уже стояла рядом с противнем, уже готовая занять им освободившееся место.

Несмотря на наличие газовый плиты с вместительным духовым шкафом, Беатрис предпочитала использовать печь. К тому же, после непродолжительного дефицита, дрова снова стали легкодоступным расходным материалом…

До самого полудня она не могла перестать думать о списке ингредиентов и Лиаме. Отвлеклась лишь ненадолго, когда времени думать попросту не осталось из-за большого количества посетителей. А после, когда основной поток схлынул и в торговом зале осталось всего несколько покупателей, который обслуживала Элен, пока Шэрон и Беатрис готовили обед, она сдалась:

- Вторую половину дня вам придется справляться вдвоем, - предупредила Беатрис, закинув в домашний фарфоровый чайничек чайные листья и несколько долек яблока, тонко нарезанные пластины имбиря, добавила немного меда и залила горячей водой.

Чайники для посетителей, решивших отведать десерты прямо в кондитерской, были другие, стеклянные, с тонкой росписью, а чай Беатрис всегда покупала особый, спрессованный, который красиво раскрывался цветочным букетом в воде и радовал глаз.

- Что-то случилось? – встрепенулась Шэрон. Как правило они всегда работали втроем весь день и покидала кондитерскую Беатрис только по особым случаям… как правило особыми случаями становились задержки поставок и тогда она ходила к поставщикам лично, чтобы не только усовестить их, но и выбить скидку.

- Куплю недостающие продукты из списка мадам Грасс, - сказала она, умолчав о том, что по пути на рынок собиралась заглянуть в полицейское управление и попросить об услуге командира. Чем больше она думала, тем подозрительнее казался ей этот робкий и безобидный на первый взгляд Лиам Дойл. – Появилось у меня несколько идей, вечером попробуем кое-что приготовить.

Шэрон понимающе кивнула и вернулась к нарезанию овощей для салата. Продемонстрировать рецепты, созданные по правилам первого этапа, было необходимо через семь дней. В запасе было не так уж много времени.

В углу кухни стоял небольшой круглый стул и три старых стула с гнутыми спинками – места как раз хватало на троих, поэтому ужинали, а порой и завтракали они все вместе именно за этим столом… хотя в основном завтракали вместе Беатрис и Шэрон, Элен же предпочитала лишние тридцать минут сна спокойному приему пищи.

Часто им даже удавалось пообедать вместе, когда в торговом зале не было посетителей. Перезвон дверного колокольчика было хорошо слышно в том углу, где стоял стол, и в такие моменты к покупателю выходила та из них, которая могла быстрее прожевать.

Но на этот раз, несмотря на то, что выдался перерыв и они смогли немного отдохнуть, Беатрис пребывала в своих мыслях и едва притронулась к еде. Она думала о списке ингредиентов, и о возможных сочетаниях продуктов, и о том как бы попросить Джеймса об услуге без вреда для собственной гордости.

Из-за стола она встала первой, сходила за шалью, подхватила корзинку для покупок, аккуратно пристроившуюся под табуреткой, которую они использовали, когда надо было добраться до верхних полок кухонных шкафов, сдернула с гвоздя поясной кошель с деньгами, предназначенными для покупок продуктов и выскользнула из кухни, напоследок бросив:

- Вернусь часа через два. Оставляю все на вас, не распугайте посетителей.

- Не слишком ли много времени для простого похода за покупками? – весело крикнула вслед Элен, но ответа так и не получила.

Октябрь только начался, а погода уже сильно изменилась. Дожди по ночам сорвали с деревьев добрую половины их яркой, увядающей красоты и наполнили водой все ямки и неровности, а стылый и сырой ветер безжалостно щипал за нос и уши.

Поплотнее закутавшись в шаль, Беатрис поспешила вверх по улице, где она могла бы сократить путь через территорию центральной библиотеки: это был большой и красивый парк, с широкими дорожками и, что Беатрис ценила больше всего, тянулся он от одной улицы до другой, соединенный главной дорогой и коваными воротами. Это позволяло сократить время затрачиваемое на дорогу до центральных улиц города не меньше чем на двадцать минут.

Свернув с мощеной улицы на гравийную дорогу парка, умиротворенно шуршащую под сапожками, Беатрис позволила себе ненадолго замедлиться, вдохнуть полной грудью влажный воздух, наполненный ароматом осени, прелой травы и влажной земли, напитанной щедрыми дождями. Она успела забыть, когда в последний раз просто прогуливалась по аллеям, смотрела по сторонам, думала о чем-то кроме своего дела, новых рецептов, сезонных позиций и соотношения доходов и расходов.

Жизнь проходила мимо пока она боролась за выживание…

Эта мысль почти вогнала ее в уныние, но порыв ветра сорвал с еще не опавших листьев редки капли влаги и бросил в Беатрис, заставляя ее поежиться и вернуться к делам насущным.

от 4 ноября

В кабинете Джеймса Беатрис бывала всего раз, когда одна из подруг, еще из той простой и беззаботной жизни, решила, что сможет покорить неприступного комиссара полиции, если явится к нему на работу. Беатрис она потащила с собой в качестве группы поддержки, но так увлеклась выслеживанием крайне завидного жениха, что попросту забыла о том, что пришла не одна. Впрочем, Беатрис это нисколько не расстроило. Она столкнулась с Джеймсом и просидела в его кабинете не меньше чая, выпив две чашки чая, пока ее подруга безрезультатно пыталась наладить личную жизнь, личная жизнь Беатрис налаживалась как-то сама собой.

Пусть и продлилось это славное время огорчительно недолго…

Однако же, как выяснилось теперь, она не забыла за какой дверью скрывался Джеймс. Постучала.

В отличие от главного комиссара, имевшего собственного помощника и приемную перед своим кабинетом, командиру специального отряда полагался только кабинет. И дверь он открыл сам. Замер ненадолго, удивленно глядя на Беатрис.

Китель он оставил валяться на кресле в кабинете, жилет расстегнул, а рукава рубашки закатал, и, судя по беспорядку на голове, уже не раз запускал пальцы в волосы… судя по всему, ему предстояло написать очередной отчет. Или объяснительную.

Беатрис считала, что недостаточно знает Джеймса, однако, знала о его привычках, пожалуй, даже больше его родителей.

- День добрый, - неуверенно поздоровалась она, смущенная его реакцией.

Джеймс все так же молча посторонился, пропуская ее внутрь и заговорил только после того, как закрыл дверь:

- Беатрис, прошу, ущипни меня.

Она странно на него посмотрела.

- Я бы предпочла не знать о твоих увлечениях. И не имею никакого желания участвовать…

- Ты все неправильно поняла! Мне всего лишь нужно убедиться, что это не сон, - поспешил объясниться Джеймс, - у меня нет никаких сомнительных пристрастий. Но видеть тебя в моем кабинете, - он помрачнел, осознав, что мог значить этот визит, - что-то случилось? Кто-то тебе угрожает? Шантаж? Вымогательства? Неужели вернулся твой дядя? Или Бенджи вновь сделал предложение?

- Нет-нет, я пришла по одному делу… и хотя бы ты можешь не отзываться о Бенджамине так пренебрежительно? Выходок Элен более чем достаточно.

- В таком случае, что привело тебя? – уже спокойнее спросил Джеймс.

- Один человек, Лиам Дойл, предложил мне покупать у него специи. Своего магазина у него нет, снимает склад, специи, как утверждает, возит с Востока… Все слишком хорошо складывается, и я начинаю думать, что он может быть мошенником.

- Я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы я навел справки о другом мужчине? Для тебя? – уточнил он, жестом предложив Беатрис присесть в одно из кресел. Всего их было два, они стояли у стены, чуть повернутые друг к другу, почти упираясь подлокотниками в столик из красного дерева на одной ножке, стоявший между ними. Эти кресла были предназначены не для опроса посетителей, но для неторопливой беседы.

- Потенциального делового партнера. – поправила его Беатрис и села, поставив корзинку пялом с ножкой стола. – У него явно нет опыта в торговле, но он затеял серьезное предприятие…

Джеймс занял соседнее кресло и скрестил в икрах вытянутые ноги.

- Просишь об услуге, да? – протянул он и одним плавным движением перетек на ноги. Беатрис так и не поняла, в какой момент он оказался перед ней, упираясь руками в подлокотники ее кресла и нависая сверху. Все произошло слишком быстро… Впрочем, чего еще стоило ожидать от боевого мага, который мог всю ночь без проблем выслеживать преступника в подворотнях самых опасных улиц города, но при этом работа с документами для которого была настоящим мучением. – Значит ли это, что я могу попросить что-то взамен?

Беатрис не дрогнула, хотя желание вжаться в спинку кресла от неожиданности и вопиюще непозволительной близости. Задержав дыхание, а вместе с этим удержав растерянность и смущение, она медленно подняла палец и ткнула им Джеймсу в лоб, аккурат между бровей. Надавила, вынуждая его отстраниться.

- Неужели сердце даже не екнуло? – разочарованно вздохнул он, упав обратно в кресло. – Помнишь, как-то твои родители устраивали рождественский бал в вашем поместье и ты отчитала Элли за то, что она попыталась пробраться на балкон с блюдом пирожных? Тогда она на тебя очень обиделась и была уверена, что вместо сердца в твоей груди бьется камень, но я пытался ее переубедить, а теперь думаю, может и правда…

Джеймс покосился на нее и не стал заканчивать мысль.

Только после того, как он вновь оказался на безопасном расстоянии, Беатрис смогла выдохнуть, и негромко хмыкнуть. Уж она лучше всех знала, что в ее груди, прямо сейчас отчаянно и быстро о ребра билось самое настоящее сердце.

- Мне все запомнилось несколько иначе, - отозвалась она, гордясь своей выдержкой. – Если не ошибаюсь, в тот вечер ты помог ей выкрасть эти несчастные пирожные, и вы вместе уничтожили их, скрывшись на балконе…

от 5 ноября

- Ну что сказать? Заварной крем был просто удивительно хорош. – беспечно пожал плечами Джеймс.

Он был на семь лет старше Беатрис, но порой ей казалось, что ему столько же, сколько и ее сестре. Хотя, пожалуй, в тот раз Элен не слегла с простудой после бала исключительно благодаря Джеймсу, отдавшему ей свой китель и опутавшему хрупкое девичье тело причудливыми магическими плетениями, удерживавшими тепло.

- Так что, ты поможешь?

- Найти информацию на Лиама Дойла? Без проблем. – легко согласился он. – Спектакль через неделю. В девять. Если у тебя нет подходящего наряда…

- Есть. – Беатрис нахмурилась. Она не хотела идти в театр, встречаться с людьми, которые когда-то улыбались ей и одаривали комплиментами, а после несчастья, постигшего семью Вэттин, забыли как ее зовут. Не хотела их видеть и немного боялась того, что могло ее ждать... Но узнать, что не так с Лиамом Дойлом, раз уж он так удачно появился в ее жизни, было намного важнее.

- Может пообедаем? – вдруг предложил Джеймс.

- У меня дела, - Беатрис поднялась, поправляя шаль и подхватила корзинку. – Нужно готовиться к первому отборочному туру.

Он вызвался проводить ее хотя бы до выхода и она, помедлив, согласилась. Раньше, когда ходили слухи о том, что у командира специального отряда есть невеста, Беатрис всячески старалась его избегать, чтобы случайно не оказаться втянутой в скандальную сплетню… тогда ее положение еще было слишком шатким, она только встала на ноги и больше не просыпалась среди ночи от кошмаров, в которых ее кондитерскую отбирали за долги.

Сейчас же Беатрис стала куда увереннее, а глупые слухи как-то сами собой забылись, сметенные громкой новостью, сильно расстроившей многих еще незамужних девушек: неприступный главный комиссар центрального управления полиции наконец-то женился. О Джеймсе на какое-то время забыли.

- Ты же за покупками сейчас? – спросил он, покосившись на корзинку в ее руках. Они покинули его кабинет и неторопливо шли в сторону лестницы. – Я могу помочь…

- Разве тебе не нужно закончить отчет? – спросила Беатрис и по тому, как поморщился Джеймс, поняла, что попала в цель. Ей захотелось ободряюще похлопать его по плечу и она не стала себя сдерживать.

***

Управление полиции Беатрис покинула одна, распрощавшись с командиром на ступенях здания, но все то время, что она делала покупки, то и дело возвращалась к нему мыслями.

Познакомились они на балу дебютанток. Он был сыном одного старого друга ее отца, и, как утверждал граф Вэттин, она даже видела как-то Джеймса, когда была маленькой. Беатрис этого не помнила, что, впрочем, не помешало им поладить.

Они обменивались письмами, порой ходили в театр, Джеймс часто бывал гостем в ее доме. Все складывалось как нельзя лучше, Беатрис чувствовала себя самой счастливой леди на всем белом свете и верила, что все у нее сложится как нельзя лучше. Будущее казалось светлым и безоблачным.

Потом Джеймс начал ухаживать за ней и она с радостью принимала его ухаживания. Подруги, которых в те времена было еще очень много, все как одна заверяли, что Беатрис – невероятно везучая.

Ее удачи хватило на семнадцать лет.

Беда в их дом пришла поздним весенним вечером, вместе со страшной грозой, сильным ветром и яростным дождем. И принес их Джеймс.

Преступники, захватившие банк, в котором как раз находились граф и графиня Вэттин, попытались прорваться сквозь заслон полиции. Среди заложников, насчитывавших на начало ограбление двадцать три человека, в конченом итоге выжили лишь шестнадцать. И родители Беатрис не попали в список выживших. Мать погибла на месте, отец через несколько часов в лечебнице.

Из-за непогоды оповещение семей погибших решено было отложить до утра, но Джеймс, отряду которого пришлось ловить тех двух грабителей, что сумели сбежать, хотел лично рассказать обо всем. Чтобы страшные новости Беатрис узнала не от уставшего, и оттого особенно равнодушного к чужому горю, полицейского, а от кого-то знакомого…

Беатрис помнила, как выбежала в прихожую, уверенная, что вернулись родители и очень удивилась, увидев на пороге Джеймса, мокрого и напряженного как струна.

Что было после она не помнила, как бы не старалась. Похороны и еще несколько дней после прошли для нее как в тумане, пока однажды не пропала Элен. Как позже выяснилось – просто сбежала к озеру, находившемуся недалеко от дома, потому что находиться в доме ей было невыносимо.

Тогда Беатрис вспомнила наконец о том, что она не одна, у нее осталась сестра, о которой нужно заботиться. Постепенно жизнь начала налаживаться. Дядя, ставший их опекуном, старался быть доброжелательным и заботливым, хотя, порой, от его вида у Беатрис холодок проходил по спине. Но он был ее родней и она отгоняла от себя дурные мусли… Как позже выяснилось, напрасно.

Дядя же и привел в их дом Бенджамина и его властную мать. Познакомил, а после навязчиво начал намекать на помолвку.

от 6 ноября

- Подумай сама, - мягко говорил он, - Бенджамин подающий надежды молодой человек. И он готов сделать тебе предложение.

- Есть и другие подающие надежды молодые люди, - Беатрис было неприятно даже принимать вялую и будто влажную, несмотря даже на перчатки, руку Бенджамина, когда он помогал ей согласно этикету.

- Ах да, отпрыск маркиза Милна… но так ли он надежен? Помнится, на одном из заданий его сильно ранили, не потому ли он не навещает нас уже третью неделю?

- Всего лишь слухи. Если бы его действительно ранили…

- Он бы написал? – перебил ее тогда дядя с неприятной улыбкой. – Признался, что пострадал? Заставил бы тебя переживать? Сомневаюсь.

Беатрис в тот момент нестерпимо захотелось выщипать его тонкие усики и состричь козлиную бородку, делавшую его худое лицо неприлично вытянутым. Дядя ничего не знал о ее кровожадных желаниях, поэтому бесстрашно продолжал:

- Подумай сама, дорогая, даже если он сделает тебе предложение и вы поженитесь, как долго это продлится? Кто может поручиться, что какое-нибудь из дел специального отряда не закончится его смертью? Я хочу, чтобы ты была счастлива, моя девочка, ты же дочь моего дорогого брата, и если ты мечтаешь как можно скорее стать вдовой – так тому и быть. Я намекну юному Милну, что неплохо было бы сделать тебе предложение… Но ты правда этого хочешь? Мое сердце обливалось кровью, когда я видел, как ты горевала из-за смерти родителей. Сможешь ли ты справиться с еще одной потерей?

Он говорил и говорил, и чем дольше текла его тягучая, вязкая как патока речь, тем неспокойнее и страшнее ей становилось…

По сей день Беатрис жалела о двух вещах: о том, что согласилась тогда и приняла предложение Бенджамина, и о том, что после этого начала избегать Джеймса. Не спускалась в гостиную, когда он приезжал, не отвечала на письма и даже переехала в другую спальню, когда однажды ночью он, пробравшись на задний двор, попытался как воришка пробраться в ее комнату.

Чуть позже кто-то составил нелепый список самых завидных женихов столицы, Джеймс оказался в начале списка и в его жизни кроме службы в полиции, забот аристократа и попыток связаться с Беатрис, появилась новая забота – ему приходилось спасаться от дам, желавших как можно лучше пристроить свою дочь или воспитанницу.

Тогда все прекратилось. Беатрис проводила время с невозможно скучным Бенджамином, неспособным произнести хотя бы несколько фраз, не упомянув при этом свою мать, начала отдаляться от подруг, реже принимала приглашения, почти перестала посещать чаепития и ушла из дамского клуба, встречи которого очень любила раньше.

Она ничего не хотела, ни к чему не стремилась и все силы отдавала сестре, стараясь поддержать и приободрить Элен, ставшую замкнутой и тревожной. И, пожалуй, это у нее получилось.

Элен вновь ожила и повеселела, хотя порой еще плакала по ночам и мучалась от кошмаров. Но каждый раз, как такое случалось, она пробиралась в спальню Беатрис, потому что знала, что та всегда ее утешит и успокоит.

Жизнь постепенно начала налаживаться. Бенджамин почти перестал вызывать отвращение, как и его упоминания вездесущей дамы Клейст, Беатрис начала подумывать о том, чтобы возобновить выходы в свет и, для начала, провести первое за долгое время чаепитие.

Дядя же в это время закладывал дом имущество погибшего старшего брата, чтобы вложиться в сомнительное предприятие.

И все снова стало плохо…

Джеймса, впервые после всего произошедшего, Беатрис встретила всего два года назад, в ее кондитерской. Думала, что он будет ненавидеть ее за то, как она все закончила, за малодушие и трусость. А Джеймс сделал предложение.

Беатрис отказала. Не только потому что считала себя недостойной – леди из разорившегося рода нечего было предложить влиятельному аристократу – но еще и потому, что слова дяди глубоко засели в ее сердце. Она с трудом перенесла гибель родителей и не хотела испытать это снова. Она боялась.

Но даже после отказа, он все равно не возненавидел Беатрис. Не задавал вопросов, не требовал объяснений, просто стал постепенно возвращаться в ее жизнь…

Беатрис слишком сильно погрузилась в воспоминания, это повлияло не только на время, что она затратила на покупки, но и на содержимое корзины.

- Ты долго, - проворчала Элен, весь ее передник был в муке, как и рукава горчичного платья. Она потянула за ручку корзины, заглянула внутрь и удивленно приподняла брови. – Кабачок? Зачем нам кабачок? Ты же за тыквой ходила. И где рис? Разве не ты сказала, что для твоей задумки тот, что есть на кухне не подойдет? И еще, тебя тут какой-то парнишка искал. Специи хотел показать. Я сказала, что тебя нет, предложила подождать, даже десертом хотела угостить, но он отказался и просил передать, что придет на следующей неделе.

Беатрис кивнула, показав, что услышала ее, молча прошла на кухню, где выложила все из корзины в плетеный ящик в углу и молча покинула кондитерскую, чтобы докупить недостающие продукты.

О Джеймсе она старалась больше не думать.

от 7 ноября

Следующие несколько дней для Беатрис пролетели незаметно. Она почти не выходила из кухни, перестала появляться в торговом зале из-за чего некоторый постоянные посетительницы спрашивали о ее самочувствии.

Элен лишь вымученно улыбалась и отвечала уклончиво. Не могла признаться, что сестра помешалась на тыквах и круглом рисе, а сама она начинает ненавидеть рыжий цвет и сладковатый запах запечённой или сваренной тыквы.

- Может просто остановимся на тыквенной запеканке? – взмолилась, наконец, Шарлота, не выдержав первой. – Та, что была в первый день очень даже неплоха.

- Я не могу подать на конкурс блюдо, которое будет просто неплохим, - отмахнулась Беатрис. Выглядела она неважно: мало спала, много работала, исписала стопку листов, пытаясь составить лучшее сочетание ингредиентов. – Если мадам Грасс добавила в список так много специй, значит она хочет, чтобы конкурсанты их использовали. А в запеканке все, за исключением ванили, слишком сильно перекрывает вкус продуктов…

Она растерла ладонями лицо и чихнула в локоть. На тыльной стороне остались разводы корицы, разглядывая их Беатрис повернулась к умывальнику, чтобы сполоснуть руки и лицо. Ожидание изматывало, а двойное ожидания было особенно невыносимым. Ей приходилось ждать, когда Джеймс раздобудет что-то на Лиама, и самого Лиама с его специями Беатрис тоже нужно было ждать.

Все они собрались вокруг духового шкафа и ждали, когда подоспеет очередной сомнительный эксперимент. Впервые за все время работы кондитерской, Беатрис воспользовалась духовкой, потому что печь была занята выпечкой на продажу.

- Конкурс – это, конечно, очень важно, но твое здоровье куда важнее, Трикси. Не нужно себя так загонять.. – попросила Элен, с тревогой глядя на сестру. – Когда ты в последний раз нормально спала?

Беатрис неопределенно повела плечами.

- Дня четыре назад? - неуверенно предположила она. – Какая разница? Высплюсь, когда десерт для первого тура будет готов.

Сверившись с большими настенными часами, Беатрис поспешила вынуть керамическую форму для запекания.

- Это что? – почему-то шёпотом спросила Элен.

- Тыквенно-имбирный хлебный пудинг, - так же шепотом ответила ей Шарлота.

- Что-то новенькое, не помню, чтобы Трикси о нем говорила…

- Этот рецепт она придумала ночью.

Беатрис осталась довольна видом аппетитно золотистого пудинга, источавшего сладковато-пряный аромат.

- Дадим ему немного времени и попробуем. – предупредила она.

Элен мгновенно переменилась в лице и плотно сжала губы. От вкуса тыквы ее уже начинало подташнивать. Сделав маленький шажок назад, она оценила расстояние, отделявшее ее от двери в торговый зал… Как самое настоящее спасение, сквозь приоткрытую дверь на кухню проник мелодичный перезвон дверного колокольчика.

- Посетитель! – не скрыв облегчения, выдохнула Элен и поспешно сбежала.

Вернулась она меньше чем через минуту, еще радостнее, чем когда уходила, наивно решив, что скрывшись в торговом зале она спасется и ее минует необходимость снять пробу с очередного эксперимента сестры.

- Трикси, это к тебе, - почти пропела Элен, а за ее спиной, с интересом заглядывая на кухню, стоял Джеймс. Все пуговицы на форме были застегнуты, ткань разглажена и волосы были расчесаны и уложены, как и полагалось всякому уважаемому аристократу.

- Задание выполнено, моя леди, - весело произнес он вместо приветствия, - желаете выслушать отчет?

Беатрис закатила глаза…

Но пудинг прикрыла полотенцем, выбрала самое румяное и пышное пирожное из новой партии, всего несколько минут назад начиненное заварным кремом – Джеймс любил заварной крем и апельсиновый джем и она это зачем-то накрепко запомнила – и попросила Шарлоту приготовить чай.

Джеймс придержал ее за локоть в дверях, озабоченно разглядывая бледное, изможденное лицо.

- Тебе нездоровится?

- Просто не выспалась, - Беатрис стряхнула его руку и поспешно отвернулась. Ему пришлось довольствоваться таким ответом, обсуждать свое здоровье она была не намерена.

До самого загруженного часа еще оставалось достаточно времени, поэтому Беатрис заняла пустующий дальний столик кондитерской и поставила перед Джеймсом тарелку, пока он цеплял китель на медную, напольную вешался в углу рядом со входом.

- Так что с Лиамом Дойлом не так? – спросила она, пока Джеймс занимал место напротив.

- Боюсь, мне нечем тебя обрадовать. Парнишка вышел из семьи торговца средней руки, после гимназии уехал на восток, изучать язык и традиции. Вернулся в прошлом году и сразу же занялся организацией собственного дела. А на днях взялся подыскивать помещение под лавку специй… Я проверил все, парнишка чист.

Беатрис слушала Джеймса в смешанных чувствах. Она так убедила себя, что Лиам обязательно должен оказаться мошенником, что теперь, когда выяснилось, что он чист, облегчение мешалось с легким разочарованием от неоправданных ожиданий.

от 8 ноября

- Кто-нибудь с ним уже сотрудничает?

- Два семейных ресторана сделали закупку списка специй, - припомнил Джеймс, задумчиво потерев подбородок, - мясная лавка взяла небольшую партию для маринованного мяса на продажу. И еще несколько кофеен… Партии пока небольшие, но это лишь потому, что он только попал на рынок. Качество его продукции на порядок выше того, что поставляют другие, и соблюдены все правила хранения на складе…

- Подожди, ты был на его кладе? – недоверчиво спросила Беатрис.

- Был. – беспечно подтвердил Джеймс. – Все учетные книги он хранит там, в кабинете смотрителя. Как и всю переписку с партнерами на Востоке и много еще чего. Твой Лиам снимает маленькую комнату в доходном доме, там даже законченный дурак не стал бы хранить что-нибудь хоть сколько-то ценное, а собственного кабинета у него нет. И родители недовольны направлением торговли, которое он выбрал, поэтому не оказывают никакой помощи.

Перед столиком, с подносом в руках, вместо Шэрон, выросла широко улыбающаяся Элен. Она опустила на столешницу один из новомодных стеклянных чайничков, расставила чашки – их было три – и заняла последний свободный стул за столом.

- Так что, обсудим предстоящий спектакль? Трикси собирается идти в своем старом платье, хотя винный оттенок уже давно вышел из моды.

- Какое это имеет значение, если лазурный мне все равно не идет? Поговорим о новом платье, когда заявленный цвет сезона будет мне к лицу, хорошо?

- Но это…

Джеймс негромко хохотнул, он не ожидал, что это привлечет внимание и растерянно выпрямился, когда обе сестры посмотрели на него.

- Джеймс, скажи ей!

- Только попробуй встать на ее сторону.

Выпалили они одновременно. Переглянулись.

Громко звякнул фарфор, когда от неожиданности Джеймс слишком резко пустил чашку на блюдце.

- Я больше времени общаюсь с преступниками, чем с леди, боюсь, моих познаний о моде недостаточно, чтобы я мог высказать свое мнение, - уклончиво ответил он, когда понял, что отмолчаться не получится.

- Мог бы и поддержать, - проворчала Элен, на что Джеймс лишь улыбнулся и заметил, что главного они добились – Беатрис согласилась посетить театр.

- Ко всему нужно подводить постепенно, - с важным видом произнес он. – Прояви терпение…

Беатрис сидела ряжом с ними, самым вопиющим образом подперев щеку ладонью, слушала, смотрела на них, таких живых и беззаботных и не хотела, чтобы этот момент кончался.

Однако у всего есть срок и очень скоро Джеймс засобирался, а у Беатрис не было никакого предлога, чтобы его задержать…

- Пудинг! – выпалила она неожиданно, заставил Элен вздрогнуть.

Затравленно оглядевшись, та с несчастным видом вздохнула – новых посетителей, как назло не было, как и уважительной причины не участвовать в дегустации.

- Что? – не понял Джеймс.

- Конкурс мадам Грасс, - объяснила Беатрис, - я пытаюсь создать десерт для первого тура. И один из вариантов уже должен был дойти…

Элен встрепенулась, быстро сообразив, к чему клонила сестра, и просияла:

- Скажите, командир, не желаете ли вы оказать неоценимую помощь нашему талантливому кондитеру, - она театральным жестом указала на Беатрис, - и снять пробу с ее творения?

- С радостью, - отозвался он, пусть и видел подозрительно странное поведение Элен, которое определенно имело какое-то отношение к таинственному десерту.

- Вот и отлично! – она хлопнула в ладони. – Так уж и быть, уступлю тебе свое место.

- Не говори глупости, - Беатрис за плечи развернула сестру в сторону кухни и подтолкнула вперед, - пудинга на всех хватит.

- Я должна признаться, что у меня аллергия на тыкву…

- Элли, не ты ли была той, кто умолял меня поучаствовать в этом конкурсе?

- Но ты и сама хотела, - попыталась робко возмутиться Элен, но не была услышана.

- Так где же весь твой энтузиазм сейчас? Больше не хочешь нашей победы?

Джеймс следовал за ними отставая на полшага и не спешил вмешиваться, за что был награжден обиженным взглядом Элли, которую не поддержал уже дважды за вечер.

Через несколько минут, на кухне, перед четырьмя тарелками с разложенным по ним пудингом – весьма аппетитным на вид – собрались все: Шэрон и Элен, которые были уверены, что после пережитого они больше никогда не будут есть тыкву, и предвкушающий нечто интересное Джеймс.

Беатрис первой подняла тарелку и отломила сочный, нежный еще исходящийся паром, кусочек. Подула. Наблюдали за ней все в молчаливом ожидании.

- Ну как? – спросила Шэрон, невольно подавшись вперед, когда Беатрис закончила вдумчиво жевать.

- Пустовато. – призналась она. – Одной только корицы недостаточно. Нужно что-то еще.

Вторым был Джеймс, он с большим интересом откусил приличный кусок, обжег язык, но остался доволен.

- Как по мне, отличный пудинг, - признался он, отламывая еще один кусочек. – Такой нежный.

от 10 ноября

Тыквенно-имбирный хлебный пудинг, определенно был лучшим из того, что ей удалось приготовить из разрешенного набора ингредиентов, но Беатрис не была полностью довольна, а потому продолжила экспериментировать.

Раскатывая тесто, или взбивая крем, или вытаскивая готовую выпечку из печи – конкурс конкурсом, но и о работе забывать нельзя – она думала о лучшей сочетаемости продуктов, а в свободное время отходила к дальней части кухонной столешницы, где лежала брошюра и перечитывала список…

В конце концов, из множества сомнительным или вовсе безумных идей, Беатрис остановилась на одной, вполне жизнеспособной. И на плиту вновь стала кастрюля с промытым рисом. А пока тот варился, она натерла на мелкой терке тыкву, добавила к ней сахар, ваниль, соль и яйца и перемешала до однородности.

- Что это ты делаешь? – опасливо поинтересовалась Элен, заглянув на кухню, чтобы предупредить об опустевшей витрине.

- Запеканка, - рассеянно отозвалась Беатрис. – Рисовая. С тыквой и орехами… Достань-ка из холодной сливочное масло.

- Снова тыква, - простонала Элен, но просьбу выполнила.

Холодная в кондитерской была небольшая, со старым, а оттого потрескивающим охлаждающим кристаллом. Откинув крышку стального ящика, удачно уместившегося в нише справа от кладовой.

Беатрис проигнорировала стенания сестры, достала из шкафчика большую чугунную сковороду, поставила ее на огонь и насыпала на дно орехи, а пока они подрумянивались, на ходу изменяла кое-какие детали в новом, еще только формирующемся рецепте и делала пометки в записной книжке.

Когда по кухне поплыл сладкий запах почти готовой запеканки, Элен заглянула на кухню еще раз.

- Трикси, тут тебя спрашивают.

Лиам Дойл все же пришел, хоть и позже, чем Беатрис его ждала. Выглядел молодой человек еще более уставшим и болезненным, чем при первой их встрече, но пребывал в приподнятом настроении и сразу же, как они заняли столик – на этот раз за дальним столиком сидела девушка, забежавшая в кондитерскую, чтобы пере ждать неожиданно начавшийся дождь…

Дождь кончился с четверть часа назад, а девушка все сидела, пила уже второй чайничек чая и перепробовала уже почти все десерты.

- Как вы и советовали, я нашел помещение под лавку специй, - сообщил Лиам. – Как только улажу все формальности, открою ее.

Беатрис сдержанно поздравила его, стараясь не очень заметно нетерпеливо ерзать на стуле. На кухне ее ждала запеканка и, раз уж он наконец пришел, значит должен был принести и свои товары… а Беатрис очень хотела опробовать некоторые из его специй, какие были указаны в списке конкурсных ингредиентов, чтобы улучшить вкус пудинга.

У нее было очень много дел и не оставалось времени на праздные беседы. Но она сидела и слушала, не желая начинать сотрудничество с грубости. Пости со всеми своими поставщиками дела она начала вести после пассивно-агрессивных споров, лишь чудом не перетекших в откровенные скандалы, потому что дельцы считали, что нажиться на молоденькой аристократке – хорошая идея, а Беатрис же пыталась окончательно не разориться хотя бы до открытия кондитерской.

- Я провел некоторые изыскания и составил список специй, подходящих для использования в кондитерском деле, поэтому, взял на себя смелость, принести для начала их. - Лиам наконец перешел к делу и щелкнул замком своего саквояжа. От десерта, чая или хотя бы стакана воды он отказался и стол был совершенно пуст, пока Лиам не начал выкладывать свертки, очень скоро занявшие всю поверхность. – Вы можете проверить качество, я…

Он завозился, стараясь что-то отыскать. Беатрис пребывала в легком шоке, рассматривая горку, образовавшуюся на столе, из пряно пахнущих свертков. Наконец, Лиам вытащил потертую визитницу и дрогнувшей рукой протянул свою визитку, совсем новую, еще пахнущую краской, с легкими потеками чернил.

- Здесь указан адрес моей лавки и номер телефона, по которому со мной можно связаться. Если вас устроят специи, мы заключим договор в кротчайшие сроки…

Беатрис только поддакивала и кивала.

Попрощавшись с Лиамом и проводив его до дверей, она из последних сил дождалась, когда он ушел и, не медля больше, сгребла все свертки в фартук и бросилась на кухню.

- Трикси, ты чего?

Элен увязалась следом, ненадолго оставив торговый зал без присмотра. Шэрон, в это время, вываривавшая свежевыжатый клюквенный сок с сахаром для клюквенного сиропа, непонимающе обернулась, увидела решительное лицо Беатрис и предупредила:

- Разделанных тыкв больше не осталась. Последняя пошла на запеканку.

- Ничего, - Беатрис сгрузила специи на столик у окна и начала крутить свертки, пытаясь отыскать мускатный орех и душистый перец, - сейчас выпотрошу одну.

Элен тихо хихикнула, не сразу сообразив, что это значит, а когда все же поняла, протяжно простонала:

- Сегодня я больше ни съем ни одного кусочка тыквы, так и знайте…

Разумеется, она съела. И далеко не один кусочек.

от 11 ноября

Так уж совпало, что спектакль и завершение первого тура конкурса мадам Грасс, выпали на один день. Поэтому утром на кухне, заканчивала приготовление свежего, еще горячего, пряно пахнущего пудинга, Беатрис в бархатном платье винного цвета, не предназначенном для работы: с ворохом подъюбников, манжетами, высокими и расшитыми цветами, с пышными рукавами и тугим корсетом. Строгое, красивое, но будто слишком тесное. Прическу ей собирала Шэрон, привыкшая делать удобные пучки и впервые пробовавшая сотворить что-то сложное и красивое. Вышло недурно, но Беатрис старалась не делать резких движений, опасаясь, что все может попросту развалиться, невзирая на обилие спрятанных в волосах заколок.

Было неудобно и тяжело, но Беатрис не жаловалась и старалась не обращать внимания на дискомфорт. Позже она бы могла не успеть переодеться к спектаклю, решила перестраховаться и вынуждена была пожинать плоды своих решений.

- Но зачем ты сделала и рисовую запеканку? Разве на конкур отправляется не пудинг? – спросила Элен, приподняв край вафельного полотенца, откуда исходил сладковатый запах тыквы, терпкий – разогретых орехов и легкий, едва уловимый – ванили. Золотистое тесто, еще не залитое сливочной глазурью, исходилось ароматным паром.

Последовав примеру сестры, Элен тоже с самого утра с большим удовольствием надела платье, выбранное для вечернего похода в театр. Пышное платье из лазурного шелка, украшенное черным кружевом, делало ее похожей на фею из детских сказок.

Против воли и несмотря на то, что одно упоминание тыкв с недавних пор вызывало у Элен непроизвольное содрогание, она сглотнула наполнившую рот слюну, хотелось отломить кусочек и проверить правда ли запеканка так чудесна, как выглядит.

- Потому что нам нужно пройти в следующий тур, Элли. А для этого лучше иметь запасной план.

Попробовав специи Лиама, Беатрис поняла почему он с таким пренебрежением говорил о местных торговцах, надо сказать, у него были на это все основания. Тот тыквенно-имбирный хлебный пудинг, что получился у нее сначала и был захвален Элен и даже Джеймсом, являлся лишь бледной копией, жалким подобием, того, яркого, многогранного прямо-острого и в тоже время нежного и сладкого вкуса, что удалось получить, добавив в рецепт всего-то еще две специи.

Сняв первую пробу, Беатрис тут же составила список того, что она будет заказывать у Дойла на постоянной основе, а что сезонно, связалась с ним и сообщила о своих намерениях.

От открывшихся перспектив кружилась голова, переполненная новыми идеями для усовершенствования рецептов.

Закончила подготовку к конкурсу Беатрис незадолго до назначенного в брошюре времени. Политую сливочной глазурью запеканку, не вмещавшуюся в фирменную коробку, она аккуратно запаковала целиком, уж очень красиво растеклась глазурь, резать на куски и портить тем самым вид, который тоже мог добавить ей лишних очков во время оценки. Укрыв сверток от осеннего ветра пуховым платком, Беатрис опустила его в плетеную корзинку и занялась пудингом. Тот выпекался в квадратной, керамической форме и идеально подходил под размеры коробки. Посыпанный дроблеными орехами и политый медом скорее для красоты, чем для вкуса, он гармонично сочетался с кремового цвета пекарской бумагой, отделявшей пудинг от стенок коробки.

Подхватив корзинку и аккуратно взяв за ручки фирменную коробку, Беатрис выскользнула в торговый зал, чтобы поторопить Элен, которая вновь напросила пойти с ней.

А там, перед прилавком, помимо двух покупателей, уже топтался Джеймс, дожидаясь пока Элен вновь освободится и они смогут вернуться к беспечной болтовне.

Одет он был не в полицейскую форму, сменив мундир на черный сюртук и классические брюки. Поверх белой рубашки был надет двубортный жилет винного цвета. Время только перевал за полдень, самый загруженный час миновал, но день еще был в самом разгаре и в кондитерской скоро вновь стало тихо и малолюдно.

- Почему ты здесь? – спросила Беатрис, поставив на прилавок всю свою ношу.

Элен потребовался лишь один взгляд, чтобы тут же выскользнуть из торгового зала и поспешить за подбитыми мехом накидками. Тихие и ясное осенние деньки слишком быстро в этом году уступали место дождливой слякоти, от которой уже не получалось спастись кашемировой шалью. Каждый раз, как дверь открывалась, впуская нового посетителя, до прилавка добирался промозглый уличный воздух, заставляя невольно ежиться.

Дождя не было, но небо с самого утра затянуло низкими, свинцовыми тучами, что заставляли горожан то и дело озабоченно поглядывать вверх.

- Элен рассказала, что мадам Клейст тоже принимает участи в конкурсе, поэтому я решил, что поддержка тебе не помешает.

Беатрис пренебрежительно фыркнула, но отказываться не стала. Если ей вдруг вновь придется столкнуться с бывшим женихом и его матерью, она хотела бы иметь возможность за кем-то спрятаться, но Элен, была ниже сестры на полголовы и значительно тоньше, поэтому достойным убежищем стать не могла.

- Мадам Клейст меня ничуть не пугает. – сказала Беатрис и не соврала. Графиня не вызывала у нее никаких опасений… чего нельзя было сказать о ее сыне. Взгляды Бенджамина будто проникали под кожу холодными и скользкими насекомыми и перебирая своими тонкими лапками, расползались по всему телу.

Джеймс только улыбнулся, будто понимал о ней что-то такое чего она сама до сих пор не осознала и потянулся к корзинке. И получил по рукам.

от 12 ноября

Элен вернулась и впихнула сестре в руки накидку.

- Пойдемте скорее, до сеанса осталось меньше семи часов, мы должны сегодня все успеть, иначе я умру от огорчения.

На улице пахло скорым дождем и было малолюдно. В такую погоду было мало желающих выходить под это зловещее небо того и гляди готовое разразиться ливнем навстречу ветру. Будь у Беатрис выбор, она и сама бы предпочла греться у растопленной печи подальше от сырости и холода, просачивавшихся даже под плотную ткань накидки. Руки скоро начали мерзнуть и она пожалела о том, что не прихватила перчатки.

Джеймс же напротив, шел беззаботно, так и не застегнув сюртук, будто и не чувствовал как промозглый воздух пробирает до самых костей. Он нес коробку с пудингом в левой руке, удерживая его за картонное дно, а на сгибе его локтя покачивался зонт-трость с деревянной, отполированной ручкой.

Реакция Элен была для Беатрис куда ближе. Сестра шла быстро, вжав голову в плечи, спрятав руки под накидкой и ворчала, сетуя на то, что жизнь их проходила в таких ужасных условиях…

- А ведь могли бы сейчас наслаждаться погодой где-нибудь на юге, - бормотала она, пока ее уши краснели от холода.

- Ты все еще можешь вернуться, - заметила Беатрис, - на думаю, что нас всех сразу запустят в магазин, подозреваю, придется подождать немного на улице.

- Вот уж ни за что я не пропущу момент твоего триумфа. Ты точно пройдешь во второй тур и я должна это видеть. - Резкий порыв ветра едва не сорвал шляпку с головы девушки, что шла чуть впереди. Элен поежилась. - Но если там будет слишком много людей, я пойду по головам, так и знайте…

Впрочем, доходить до крайностей не пришлось. У дверей магазина действительно собралось некоторое количество конкурсанток, прижимавших к себе свои творения, но их оказалось куда меньше, чем ожидала Беатрис.

- Кажется, мы пропустили драку, - Элен кивнула на дорогу, на который кое-где виднелись следы чего-то некогда съедобного, а ныне растоптанного и растертого по мостовой.

- Атмосфера здесь… - Джеймс осмотрел настороженных и недружелюбных женщин и хмыкнул, - в подворотнях по ночам всякий сброд и тот дружелюбнее выглядит.

Они подошли к толпе. До назначенного времени оставалось не больше десяти минут и Беатрис с интересом осматривалась, гадая как будет проходить оценка.

Она услышала, как кто-то выкрикнул «Осторожно!» и заметила девушку в цветастом платке. Она сначала бросилась к Джеймсу, так как тот был ближе к ней, вытянула руки, метя в коробку с пудингом, но не смогла коснуться ее и пальцем.

Джеймс успел среагировать и поднял коробку над головой, а Беатрис ничего сделать не успела, стоило ей только обернуться, чтобы увидеть, что происходит, как девушка, не теряя времени даром, вырвала из ее пальцев корзину и швырнула. Успела даже дважды вбить каблук сапога в вывалившуюся запеканку, прежде чем Беатрис, не говоря ни слова, влепила ей пощечину.

Девушка качнулась и едва не упала. Схватилась за пострадавшую щеку и выпрямилась, вновь повернувшись к Беатрис. То была ее ошибка, потому что в ту же секунду она получила еще одну пощечину, сильнее прежней.

- Ты! – взвизгнула незнакомка.

Беатрис ударила еще раз.

Девушка выругалась и получила по губам. Отшатнулась, запуталась в ногах и упала.

И тогда, с пугающе спокойным лицом, Беатрис подняла повыше подол своего бархатного платья, намереваясь запинать злодейку, посмевшую уничтожить ее творение, но этого не позволил Джеймс.

Обвив ее талию свободной рукой, он оттащил Беатрис подальше.

- Пусти, - сипло велела она и дернулась. Джеймс сильнее прижал ее к себе и, склонившись ниже, негромко, успокаивающе произнес:

- Боюсь, не могу этого сделать. Ты, конечно, прекрасна в гневе, но если нанесешь ей больше травм, у тебя могут быть проблемы.

- Она растоптала мою запеканку!

- А ты ее проучила. Если хочешь можешь написать на нее жалобу. Ей дадут не меньше тридцати часов общественных работ.

Девушка, между тем, немного пришла в себя и села на мостовой, держась за покрасневшие щеки и кривя разбитые губы.

- Да я на тебя заявлю! – едва не плача взвизгнула она.

Джеймс только хмыкнул.

- Обязательно заявите, а то эти олухи в последнее время слишком расслабились. Казалось бы, осень, а сумасшедшие в управление почти не наведываются.

- Какого… - голос подала шокированная и только пришедшая в себя после произошедшего, Элен, - да что за сумасшедшая?... Это же… Как же так…

от 13 ноября

Ей не хватало слов и голос дрожал от обиды и подступивших слез. Еще совсем недавно она жалела, что запеканка может достаться не ей, а кому-то другому, кто будет выносить решение по первому туру. А теперь же вынуждена была смириться с тем, что золотистая, аппетитно пахнущая запеканка, вся в нежной, сливочной глазури, уже никому не достанется.

- Глена это. – из толпы робко выглянула девушка в сером, форменном платье какой-то из кофеен. – Она свой пирог уронила, когда пыталась к двери протолкнуться, лишилась конкурсного блюда.

- Неправда! Кто-то из вас, стерв завистливых, у меня из рук сверток выбил!

- И, как вижу, я не первая ее жертва, - вздохнула Беатриса, с сожалением глядя на испорченную запеканку.

- Она уже четверых лишила шанса, - кивнула девушка и сделала еще шаг вперед. – Мне жаль…

Взъерошенная и злая, Глена все еще сидела на земле, платок чуть сполз с ее плеч, открывая порванную в нескольких местах блузку и длинные царапины, оставленные на шее чьими-то ногтями. Было видно, что не одна из обиженных ею конкурсанток, просто так не ушла, ее знатно потрепали, но и она давала отпор, в ответ вцепляясь в волосы противнице и царапая той лицо.

К такой потасовке она была готова, а к пощечине, почему-то, нет.

Никто больше не сказал ни слова. На Глену прочие девушки смотрели настороженно и неприязненно, но поведение ее не осуждали. Каждая выбывшая жертва приближала их к победе.

Только незнакомка в сером платье, что чуть раньше крикнула, желая предупредить, сейчас, казалось, вполне искренне сочувствовала беде Беатрис.

- Все в порядке, - она похлопала Джейсма по руке, требуя свободы и получила ее только после того, как пообещала больше никого не бить. И обратилась к сестре, поправляя прическу. – Ну что, тебе больше не кажется странным мое решение?

Беатрис откровенно лукавила, она взяла с собой пудинг и запеканку не потому что думала, что кто-то опустится так низко, чтобы уничтожать творения соперниц, просто не могла решить, какой из рецептов вышел лучше…

Жизнь сама сделала выбор довольно жестоким способом.

Элен вздохнула.

- Запеканку жалко, сегодня она выглядела идеально.

Пока они убирали беспорядок, а Джеймс сторожил их последний пропуск во второй тур подошло время начала оценки и двери распахнулись.

Вызвали первых десять человек. Ими стали самые энергичные и целеустремленные конкурсантки растолкали соперниц и переступили порог, скрывшись за вмиг закрывшимися дверьми.

Глена медленно встала, так и не дождавшись чьей-нибудь помощи. Джеймс порывался подать ей руку, но Беатрис потянула его подальше.

- Ты охраняешь пудинг, заботься только о нем.

Девушка в сером форменном платье с интересом поглядывала на них, не решаясь, впрочем, заговорить, поэтому Беатрис пришлось сделать первый шаг. Она и сама была заинтересована в незнакомке, сумевшей попасть в одну из дорогих кофеен, яркий фасад которой скрывал сильные переработки, низкие зарплаты и вспыльчивый характер управляющего.

- Спрашивай, что хотела.

- А вы что, знали, что ваше блюдо испортят? Поэтому сделали запасное?

Беатрис вздохнула. В этом вопросе было столько наивного интереса и искреннего восторга, что она не смогла соврать.

- Как тебя зовут?

- Джейн…

- Мне просто повезло, Джейн, вот и все. Если бы я что-то такое подозревала, то не позволила бы Глене даже прикоснуться к корзинке.

Джейн немного разочарованно кивнула и покрепче прижала к себе коробку с эмблемой кофейни на боку.

- Недавно нанялась к Бланш? – спросила в свою очередь Беатрис, осторожно прощупывая почву. В кофейню «Бланш», названную в честь хозяйки, брали только способных работниц, но выдерживали не многие и скоро увольнялись. И эта милая, робкая Джейн едва ли могла выдержать дольше нескольких месяцев…

- Уже второй год работаю, - со смущенной улыбкой ответила та.

Беатрис показалось, что она ослышалась. Среди тех, кто хоть частично имел отношение к гастрономическим услугам давно ходили слухи о том, что кофейня «Бланш» – гиблое место. Леди Бланш была особой капризной и непостоянной, а выбранный ею управляющий вспыльчивым. При этом оплата труда была неприлично низкой и все же, желающих там работать было неожиданно много.

По какой-то причине многие считали, работу в этой кофейне почетной и готовы были терпеть любые трудности.

- И… как? – осторожно спросила Беатрис. – Нравится?

Улыбка Джейн дрогнула, но ничего плохого она не сказала, уклончиво ответив:

- Я многому там научилась…

Элен пробормотала что-то про бесполезное умение игнорировать припадки управляющего и тихо ойкнула, когда Беатрис наступила ей на ногу.

Дверь вновь открылась, выпуская первую десятку. Две женщины выглядели довольными и прижимали к груди новые буклеты, остальные были подавлены, а одна и вовсе плакала.

Кто-то попытался расспросить их о том, что происходит внутри, но ответов не получили. Закончившие первый тур поспешили по своим делам.

от 17 ноября

Одно оставалось для Беатрис загадкой – зачем она лично ходила на этапы, хотя могла бы, как и Бланш просто отправлять кого-то из работниц. Единственное объяснение. Что приходило ей на ум было безумным и в то же время казалось вполне правдоподобным – графине было скучно. Из-за ее характера приглашения она получала редко, поводов выбираться из дома было мало, подруг же у нее не было вовсе, только знакомые, у которых всегда находились дела поважнее встречи со склочной графиней, растерявшей добрую часть былого влияния после череды неверных решений.

Элен хотела было что-то сказать, но Беатрис больно ткнула ее в бок и посмотрела так выразительно, что хамить сразу же расхотелось.

Джеймсу тоже достался предостерегающий взгляд. Хотя тот и не спешил отвечать, даже не повернул головы в сторону графини, продолжая смотреть на Беатрис в ожидании ее ответа.

- Это будет полезно для твоего дела. – сказал он, протянув открытую ладонь, будто прямо сейчас предлагал отправиться в ресторан.

- Будет полезно, - шепотом повторила Элен, толкнув сестру локтем.

Сомневалась Беатрис ради приличия лишь несколько секунд и опустила руку на его ладонь.

- Только если ради дела, - с улыбкой ответила она.

- Уже неплохо, - хлопнула в ладоши довольная Элен и Джеймс был с ней полностью согласен. Такой сговорчивой после смерти родителей Беатрис бывала редко.

Одна только мадам Клейс осталась недовольна разыгравшейся сценой.

- Неужели для нынешних незамужних девушек в порядке вещей вести себя так безнравственно? – вопросила она в воздух, огорченно цокнув языком. – Совсем недавно была разорвана помолвка, а она уже позволяет себе такое распутное поведение.

Бенджамин, безмолвной тенью следовавший за матерью, немного побледнел, но не осмелился сказать что-то против. Оставшиеся дожидаться своей очереди под дверью магазина, специально закрытого по такому случаю на целый день, конкурсантки с интересом начали прислушиваться к разговору.

И это Беатрис не понравилось, в отличие от слов мадам Клейст, которую она уже давно не воспринимала всерьез, чужие заинтересованные взгляды проникали под кожу.

- Вам бы стоило быть осторожнее в словах, графиня. – на этот раз игнорировать неприятные слова Джеймс не стал. – Вы женщина и стребовать с вас ответить за оскорбление, но у вас есть сын, и вот его вызвать на дуэль я могу. А насколько мне известно, ни пистолетом, ни мечом Бенджамин так и не овладел…

Мадам Клейст поджала губы, всерьез напуганная возможной перспективой. Но надолго ее благоразумия не хватило. Стоило смениться третьей десятке конкурсанток, когда перед магазином осталось совсем немного человек, она обратилась к Джеймсу.

- Скажите, маркиз, неужели в вас действительно нет ни капли гордости? Беатрис уже когда-то отвернулась от вас и предпочла моего сына, но вы продолжаете утомлять ее своим вниманием.

- Предпочла вашего сына… - повторил Джеймс, будто пробуя слова на вкус. Поморщился. – Разве это не странно? В этом же нет абсолютно никакого смысла. Как кто-то мог бы выбирая между мной и Бенджамином, выбрать его?

- Джеймс, - негромко позвала Беатрис, дернув его за рукав сюртука, но он лишь накрыл ладонь ее пальцы. Мадам Клейст задела больную для него тему.

- Если только этому не поспособствовал ее дядюшка. Помните его? Старина Франц, с которым ваша семья планировала открыть какое-то дело? Вам ведь нужны были активы графа Вэттин, я прав? И нет ничего проще, чем жениться на одной из его дочерей, чтобы после прибрать к рукам приданное… - Джеймс подался вперед, наклонился ближе к мадам Клейст и та против воли отступила. Беатрис потянула его назад, но он этого даже не заметил. – Но вам не повезло. Франц, этот кретин, за какой-то год все потерял. Даже ту землю, примыкающую к самой границе, которую вы собирались использовать для своих нужд. Что именно вы хотели там растить? Я знаю, что вы искали кто сможет поставлять вам семена нескольких запрещенных в государстве культур, из которых получаются отличные наркотики, но не смог выяснить на чем вы остановились… или не остановились? Фран разорил род Вэттин раньше?

Это нельзя было назвать праздной беседой, разговор все больше начинал походить на допрос. Но Джеймс, казалось, даже не заметил, как превратился из маркиза Милна в командира специального отряда. Голос его стал холоднее и глуше и появились в нем особые интонации, от которых по спине ползли холодные мурашки.

- Я совершенно не понимаю о чем вы говорите. – голос графини дрогнул. Обвинения были серьезными. Ее пугала не только осведомленность Джеймса, куда больше она боялась того, что у него были доказательства…

- Пусть так. Мне это не очень интересно, ничего натворить вы не успели. Куда важнее другое: вы знаете, что сделал Франц? Как он надавил? Что сказал? Какие доводы использовал? Что могло заставить Беатрис выбрать Бенджамина?

- Спросите ее сами…

- Если бы Беатрис отвечала на мои вопросы, - Джеймс раздраженно дернул уголком рта, - мне не пришлось бы говорить с вами.

- Хватит! – Беатрис встала между мадам Клейст и Джеймсом и толкнула его в грудь. – Прекрати сейчас же.

Он послушно отступил, наконец обратив на нее внимание.

- Тогда расскажи ты. Я имею право получить объяснения.

от 18 ноября

Все сопровождение оставалось за дверью и внутрь пропускали лишь конкурсанток, которых проводили на второй этаж и выстроили в ряд. Беатрис попала в десятку с Джейн, а мадам Клейст и ее притихший сын остались на улице.

Было тревожно из-за того, что те остались наедине с Элен и Джеймсом…

Впрочем, все посторонние мысли очень скоро покинули ее.

Конкурсанток вызывали по одной к столу, куда она ставила свой десерт и кондитеры подходили по очереди, отламывали себе по маленькому кусочку и пробовали. Беатрис оказалась в самом конце и вынуждена была наблюдать за оценкой каждой из девушек.

Блюдо первой назвали безвкусным, некоторые кондитеры не смогли его прожевать и выплюнули в салфетки. Вторая не дождалась никаких комментариев, но получила пропуск во второй тур. Третья и четвертые так же выбыли – их десерты оказались недостаточно хороши. Слишком скучные и осторожные.

Пятая девушка в простом, но дорогом платье, вела себя решительно, улыбалась, громко поздоровалась, поставила фарфоровую тарелку на белую скатерть и сдернула расшитую салфетку, открыв всем нечто пышное, нежное, шоколадного цвета, украшенное зефирными шапочками.

Однако, кондитеры не торопились пробовать. Одна аккуратно подцепила кусочек на вилку и долго рассматривала шоколадный мусс с тонким слоем бисквита.

- Это… что? – наконец спросила она.

- Муссовый торт, - ответила девушка гордо. Она не считала, что сделала что-то не так и вела себя так, будто уже победила. – Фирменный десерт нашей кофейни. Я готовлю его вот уже четыре года почти каждый день. Он пользуется большой популярностью и я…

- Вы видели список ингредиентов? – холодно спросила пожилая женщина в строгом платье, с седыми волосами, собранными в тугой пучок на затылке.

- Да. Но разве хороший кондитер не должен уметь удивлять?

- Хороший кондитер, должен четко следовать правилам, чтобы получить достойный результат. По условиям конкурса вы должны были придумать десерт из выданного вам списка продуктов.

- Но это же какая-то бессмыслица, там было столько всего бесполезного, как бы я могла… - девушка задохнулась от возмущения, она не желала признавать, что сделала что-то не так. – Вы просто попробуйте мой торт.

Женщина в строгом платье молча подхватила фарфоровую тарелку и скинула ее содержимое в жестяное ведро, поставленное рядом со столом на случай, если кому-то из дегустаторов станет совсем плохо от какого-нибудь из блюд, после чего громко поставила тарелку обратно на стол и сухо велела:

- Вон.

Пока возмущенную и сыплющую ругательствами конкурсантку уводили прочь, Беатрис невольно прижала коробку с пуддингом к груди. Она использовала ингредиенты из разрешенного списка, но ее специи были куда насыщеннее и ароматнее того, что обычно продавали в лавках… Конечно, кондитеры самой мадам Грасс должны были иметь большой опыт и знать многое в том числе и о специях, но что если нет?

Джейн, стоявшая перед ней, вся сжалась, когда наступила ее очередь.

- Удачи, - шепнула Беатрис и девушка напугано ей улыбнулась.

Тыквенный пирог с орехами и изюмом, который она представила, разделил мнения кондитеров. Трое были готовы допустить ее, а значит и кофейню «Бланш» до второго тура, трое считали, что пирог получился слишком сложным. Все ждали вердикта последней женщины в строгом платье.

И она решила, что пирога будет достаточно для того, чтобы позволить Джейн участвовать и дальше. Ей выдали новый буклет и отпустили.

Проходя мимо Беатрис, Джейн несмело ей улыбнулась и вернула недавнее пожелание удачи.

Вмиг позабыв обо всем, на ослабевших ногах, она дошла до стала и непослушными пальцами долго боролась с клапанами картонной коробки, пока, наконец, не раскрыла ее.

Аккуратно разгладила пекарскую бумагу, осторожно отделив ее от золотистых боков пудинга. К ее блюду кондитеры не торопились прикасаться, как и к муссовому торту, что почти довело Беатрис до паники.

- Что это? – раздался вопрос и ее сердце упало.

- Пудинг, - дрогнувшим голосом ответила Беатрис. Никогда раньше ей не приходилось участвовать в конкурсах, она и не подозревала, что это может быть настолько страшно и не по хорошему волнительно. Какая-то маленькая, трусливая часть ее малодушно надеялась, что дальше она не пройдет и ей не придется переживать что-то подобное еще, как минимум один раз.

Взять себя в руки удалось с трудом. Беатрис откашлялась и уже четче повторила:

- Тыквенно-имбирный хлебный пудинг. Я час запекала тыкву в духовке, дала ей остыть и перетерла в пюре вместе с яйцом, двумя ложками меда и специями, ко… которые были в списке: корица, мускатный орех и перец. Потом…

- Достаточно.

Строгая женщина на этот раз первой потянулась к пудингу, воспользовавшись ножом с керамической ручкой, отреза себе кусочек и попробовала.

Беатрис нервно сглотнула, дожидаясь ее вердикта. Но никакой реакции не последовало. Женщина долго, вдумчиво жевала, после чего кивнула своим коллегам, предлагая попробовать и им…

от 19 ноября

- Трикси, ну чего же ты? – причитала Элен, обмахивая сестру ладошками, за неимением чего-то посерьезнее. Джеймс ненадолго отлучился на поиски воды, пока Беатрис, пребывая в легком ступоре, сидела на скамье в небольшом сквере на соседней от магазина мадам Грасс, улице.

Вернулся Джеймс с бумажным стаканчиком облепихового чая и, опустившись на корточки перед Беатрис, с виноватой улыбкой, вложил его в ее холодные пальцы.

- Холодно уже, ничего другого поблизости не раздобыть. Выпей это.

Стаканчик был теплым, даже обжигающим, как и ладони Джеймса и Беатрис немного расслабилась. Поблагодарила негромко.

- О! Она заговорила! – радостно воскликнула Элен. – Что там случилось? Пудинг им не понравился? Тебя не пропустили дальше? Ну и дураки значит. Они не имеют права даже кондитерами называться, если не смогли по достоинству оценить твой пудинг…

- Я прошла.

- И им не десерты надо готовить, а на псарне кашу собакам варить… а? – Элен кашлянула. – Что ты сказала?

Беатрис молча вытащила из-за манжета тонкий буклет. Спрятала она его на всякий случай, случай с Гленой научил ее быть особенно осторожной и не рассчитывать на честное соперничество.

Элен выхватила из ее пальцев буклет, быстро просмотрела содержимое и возмущенно посмотрела на сестру.

- Тогда почему ты была такая… - она обвела ладонью в воздухе всю Беатрис, не находя слов.

- Подавленная, - подсказал Джеймс.

- Расстроенная просто до слез, - подхватила его мысль Элен.

Беатрис повела плечами. Ей было стыдно признаваться, что она очень переволновалась и попросту опустела. Устала так сильно и неожиданно, будто кто-то выпил из нее всю энергию одним щедрым глотком и на эмоции сил уже не осталось. Но Элен смотрела хмуро и требовательно, и Джеймс тоже заглядывал ей в лицо, не отпуская руки.

- Перенервничала. – неохотно ответила она и сделала небольшой глоток согревающего чая. Зажмурилась от удовольствия. Облепиху использовали именно ту, что надо, сладкую, с нежной, приятной кислинкой, гармонично сочетавшейся с особой медовой сладостью, терпкостью черного чая и цитрусовым привкусом спелого апельсина.

- Это нужно отметить, - заметил Джеймс.

- В ЛаМирэ! – подхватила Элен.

Беатрис лишь улыбнулась, сделала еще один глоток, заглянула в бумажный стаканчик, где мирно плавала тонкая четвертинка апельсина и согласно кивнула.

Из сквера, где они находились, до ресторана дорога пролегала по самой оживленной и длинной улице города, заполненной бутиками и кофейнями. Кареты на эту улицу не пускали, поэтому там всегда царила легкая суета и неразбериха.

Элен удивительно быстро впитала в себя царившую атмосферу, уловила ритм и принялась кружить вокруг сестры, опиравшейся на руку командира. Она отбегала к витрине с модными платьями, перебегала на другую сторону улицы и заглядывалась на фарфоровые сервизы, потом отвлекалась на аромат кофе и ненадолго останавливалась перед окнами магазина, с интересом заглядывая внутрь.

Только сейчас, следя за сестрой, Беатрис впервые за долгое время вспомнила, что Элен еще совсем ребенок. И сейчас она должна не помогать с кондитерской, теряя понапрасну свои самые лучшие годы, а ходить на чаепития с подругами, танцевать на балах и покорять кавалеров на светских приемах.

Приступ неконтролируемой ненависти к дяде приливной волной накрыл Беатрис с головой. И отхлынул, когда Джеймс деликатно кашлянул.

- Если ты чем-то недовольна, просто скажи, не обязательно дробить мне кости.

Она поспешно разжала пальцы, которыми с силой вцепилась в его локоть. Извинилась.

- Что случилось? – спросил Джеймс, не согласный ограничиться одними извинениями.

- Просто, - Беатрис вздохнула. Говорить или не говорить? Холодный воздух морозил уши и отрезвляюще пощипывал щеки. Ей хотелось оставить свои мысли и переживания при себе, как она делала последние годы, но Джеймс смотрел на нее спокойно и терпеливо ждал ответа. – Вспомнила дядю.

Отмахнуться не получилось. Что-то размякла она сегодня…

- Сейчас он за границей, но дела у него идут плохо. – вдруг сообщил Джеймс.

- Что? – Удивилась Беатрис.

Он непонимающе поднял брови.

- А что?

- Ты за ним следил? – не то обвинительно, не то недоверчиво уточнила она.

- Это не совсем так. – Джеймс виновато отвел взгляд, делая вид, что следил за Эдит, вновь остановившейся напротив очередного магазинчика – на этот раз цветочного. – Когда я узнал, что он сделал, было слишком поздно что-то предпринимать, Франц уже сбежал в соседнюю страну. Все что я смог – узнать его местонахождение и общие сведения. Занялся торговлей… до сих пор не понимаю, как все еще не прогорел, но все к этому идет. Из Франца получился ужасный делец.

Беатрис испытала злорадное удовлетворение и не стыдилась этого. Впрочем, оно быстро прошло, каким бы бедственным не оказалось положение дяди, ее жизнь от этого лучше не становилась.

от 21 ноября

Элен слишком вырвалась вперед и затерялась среди других горожан, так же неспешно прогуливавшихся по улице без особой цели или неторопливо бредущих куда-то по делам. Беатрис поспешила вперед, за сестрой.

Так они прошли всю улицу насквозь и вышли на набережную, откуда, если повернуть направо, уже можно было увидеть сильно выдающийся вперед, чугунный литой козырек со стеклянными вставками – это был ресторан ЛаМирэ. Двухэтажное здание в котором стекла было больше чем серого кирпича. Сквозь большие, арочные окна открывался чудесный вид на реку, а благодаря верхней витражной четверти, при ясной погоде солнечные лучи, проникавшие внутрь, окрашивались в разные цвета.

Строение, ныне занимаемое рестораном, как и кондитерская «Глазурь», как и многие другие здание, было построено в те времена, когда витражи пользовались особым спросом и использовались решительно везде, где только удавалось.

Многие критиковали подобные решения, считая витражи безвкусицей, но Беатрис нравилось, как преображался любой, даже самый скромный интерьер, как только на нем оседали цветные, солнечные брызги. Было в этом что-то волшебное…

Как Джеймс и говорил, столик для него быстро нашелся на втором этаже, рядом с коваными перилами. Провел их официант в белой рубашке и черном жилете с брошью в виде хрустальной розы на груди – отличительным знаком ресторана. Пока остальные вышивали эмблемы своих заведений, ЛаМирэ заказали свою эмблему в хрустале у мастера. Раздал увесистые кожаные меню и удалился, позволив гостям спокойно ознакомиться с меню. Однако, он был поблизости и зорко следил за всем, чтобы в любой момент подойти и принять заказ, рассказать о блюде или что-нибудь посоветовать.

Элен с интересом оглядывала светлый просторный зал на первом этаже и столики под белыми скатертями, все как один занятые. Когда-то давно они уже ужинали в ЛаМирэ все вместе, отец специально бронировал столик почти за три месяца, чтобы попасть в ресторан на рождество, но тогда Элен была слишком маленькой и куда больше восхитительной, трёхъярусной люстры или мраморных статуй в нишах, или расписанных потолков, интересовал десерт.

На этот раз десерты интересовали Беатрис…

***

Они сделали заказ и Элен, разложив на столе новый буклет, требовательно посмотрела на сестру.

- Что сказали о твоем пудинге?

Беатрис пожала плечами.

- Они были не очень разговорчивы. Просто попробовали и проголосовали. Из семи голосов шесть были за то, чтобы пропустить меня дальше.

- Это что же могло не понравиться седьмой? – нахмурилась Элен.

- Хлеб с список добавили ради шутки, никто не думал, что его действительно используют. Потому что в хлебе есть мука и дрожжи, которой не было среди продуктов. От конкурсанток ждали… большей изобретательности.

Элен возмущенно фыркнула.

- А что с мадам Клейст? – спросила Беатрис.

- Старуха вошла сразу после тебя. Надеюсь, она не прошла.

- Разве не это сейчас главное? – Джеймс потянул буклет на себя, заглянул в него с интересом. – Беатрис прошла во второй тур. И сейчас нужно думать не о графине, а о теме следующего испытания…

Он осекся и удивленно приподнял брови.

- «Нежность»? И это все?

Беатрис кивнула. Вся информация о десерте, который ей нужно было приготовить, умещалась в одно слово, а ниже шли условия участия и сроки.

На этот раз на то, чтобы продумать рецепт давалось всего пять дней, по истечению которых судьи конкурса в любой день, но в строго обозначенный временной период, могли прийти к участнику, и тогда ему нужно было незамедлительно начать приготовление конкурсного десерта. То есть, рецепт должен был быть достаточно простым и не требовать долгой подготовки, и достаточно быстрым, чтобы не заставлять ждать судейскую коллегию.

- Суфле? – предположила Элен. – что может быть еще нежнее? Или мусс? Может, меренговый рулет?

- Ничего из этого мы готовить не будем. – сказала Беатрис.

- Почему это?

- Потому что второе задание ограничено по времени, а значит суфле и мусс готовить нельзя, им не дадут настояться. И многие участники будут думать так же, как и ты… Если темы во втором туре не отличаются. В любом случае нам нужно что-то другое, чтобы выделиться на фоне остальных кондитеров.

- Тогда что ты предлагаешь?

- Пока не знаю, но обязательно придумаю.

Джеймс протянул буклет Беатрис и та вновь спрятала его под манжетом.

- Если вдруг тебе потребуется дегустатор, я всегда к твоим услугам.

- Ты даже не представляешь на что себя обрекаешь, - прошептала Элен, - Трикси безумна, она способна повторять один и тот же рецепт десятки раз, пока не доведет его до идеала. И каждый из вариантов нужно пробовать… Ай!

Она дернулась и спрятала ноги под стол, сердито глядя на сестру. Беатрис ответила ей невозмутимым взглядом, будто и не она вовсе только что пнула Элен под столом.

- Я три года питался из походного котла безвкусной, вечно подгоревшей кашей, милая Элен, меня сложно напугать.

- Ты сейчас сравнил мои десерты с армейской кашей? – прищурилась Беатрис.

от 22 ноября

Это был тот самый официант, что провел мадам Клейст к ее столику, а сейчас стараясь сохранять спокойный вид, сообщил, что графиня изъявила желание составить им компанию. Было видно, что парень нервничал, будто, он не так давно начал работать в ресторане и еще не сталкивался со странными причудами аристократов.

- А у старухи совсем стыда нет, - фыркнула Элен. – Мы же не согласимся?

- Мне кажется, лучше отказать, - поддержал ее Джеймс.

Стол был рассчитан на шесть персон, еще для двоих место было, оставалось лишь решить готовы они разделить приме пищи со скандальной мадам Клейст и ее слабохарактерным сыном.

– Они участвовали в первом туре, - заметила Беатрис. Ей тоже хотелось отказать, возможно даже покинуть ресторан и найти место поспокойнее, где не будет графини. – Если графиня прошла во второй, буклет с темой должен быть при ней…

Джеймс первым понял, что так мучительно неуверенно она пытается сказать:

- Надеешься узнать тему ее второго тура и сравнить со своей?

Официант неловко топтался рядом, пока велись негромкие обсуждения, которые почти заглушала живая музыка с первого этажа и звон столовых приборов о фарфор на втором.

Довольно скоро он получил разрешение сопроводить графиню к их столу и облегченно выдохнул. Элен пересела поближе к Джеймсу, чтобы осталось два свободных места рядом, это этого момента они сидели через стул.

Беатрис тоже подумывала подсесть ближе к Джеймсу, чтобы не оставаться в одиночестве рядом с мадам Клейст, но не успела. Бенджамин занял место между ней и командиром, в то время, как графиня подсела вплотную с ругой стороны.

О том, что поддалась любопытству и уговорила недовольного Джеймса и сомневающуюся Элен потерпеть немного присутствие неприятных им людей, Беатрис пожалела еще до того, как подали первое блюдо.

Ресторан славился телятиной в ягодном соусе, но она не почувствовала вкуса, когда отправила в рот первый кусочек. Близость мадам Клейст вернула ее в те темные времена, когда она была невестой Бенджамина и отчаянно старалась смириться с этим, не думать о том, что жизнь кончена и все было ошибкой…

- Беатрис, - первой заговорила графиня, - твой дядя… Франц, он вернулся? У него все наладилось?

Беатрис не знала, что насмешило ее больше, вытянувшееся лицо сестры или наивная вера мадам Клейст в то, что дядя Франц не сбежал, испугавшись возможных последствий, а отправился на поиски способы вернуть все как было.

Зато теперь ей стало ясно почему мадам Клейст вдруг решила снизойти до того, чтобы вновь сесть за один стол с бывшей невесткой – надеялась, что разрушенные банкротством планы еще удастся воплотить в жизнь. Леди, которым она сватала своего сына были в нем не заинтересованы и имели кандидатов получше, а те, кто все же мог бы согласиться, имели достаточно низкий статус и не рассматривались самой графиней.

Беатрис поспешно заверила, что они все так же разорены и не представляют никакого интереса, чтобы мадам не помышляла даже о возможности использовать ее или Элен в своих интересах.

- Но, позвольте узнать, почему вы спрашиваете? Дядя с вами связывался?

Мадам Клейст попыталась уйти от ответа, но в этот момент очень некстати Бенджамин вспомнил, что умеет разговаривать:

- На прошлой неделе, на званом ужине, некоторые леди вспомнили о тебе… О возможности помолвки…

- Бенджамин! – одернула его графиня, но было уже слишком поздно. Он сказал то, чего Беатрис не нужно было слышать.

Разумеется, никто не стал бы даже рассматривать ее брак с наследником рода, но если выдать ее за какого-нибудь младшего и бесполезного сына… почему бы и нет?

Как такового приданного у Беатрис не было, зато имелось быстро развивающееся дело, которое можно прибрать к рукам. Это немного, но не так уж и мало, особенно если взять во внимание печальную правду: девочек за последние тридцать лет в аристократическом обществе рождалось меньше мальчиков. И каждая вошедшая в брачный возраст леди желала выйти замуж за богатого и влиятельного наследника, игнорируя младших зачастую бесперспективных сыновей.

Джеймс нервно заерзал на стуле, услышав последние новости, пытаясь поймать взгляд Беатрис. Но она задумчиво рассматривала бокал с водой и надеялась, что ей не придется отбиваться от аристократок, желающих хоть как-то пристроить своих младшеньких сыновей.

Но мадам Клейст, родившая всего одного ребенка, не могла этого понять и закономерно заподозрила, что леди, которые с трудом терпели ее общество, что-то узнали, но не пожелали делиться важной информацией. Поэтому эту важную информацию, путем недолгих измышлений, она придумала себе сама и искренне поверила, что Франц сумел приумножить средства, украденные со счетов роде Вэттин и вернулся в столицу победителем.

Для приличия Беатрис пыталась выдержать некоторое время, прежде чем спрашивать о прошедшем туре конкурса, но не учла, что рядом с ней сидели два нетерпеливых человека. Первой не выдержала ее сестра:

- Примите мои соболезнования, кстати.

- Что? – графиня встрепенулась и от удивления вопрос ее прозвучал слишком громко. Она смущенно охнула и прижала салфетку к губам.

- Думаю, Элен хотела поддержать вас, чтобы вы не расстраивались из-за поражения в кондитерском конкурсе, - быстро сориентировался Джеймс.

от 24 ноября

- Ты выбыла из конкурса, значит оказалась недостаточно…

Беатрис хлопнула ладонью по столу, прервав спор между Элен и мадам Клейст, и напугав мгновенно притихшего Бенджамина.

- Кстати о конкурсе, - процедила сквозь зубы, зачем-то посмотрев на Джеймса, который, наплевав на этикет, подпер щеку ладонью и с откровенным удовольствием наблюдал за сценой, - мадам, вы утверждаете, что прошли первый тур, но какие у вас есть доказательства? Я тоже могу сказать, что прошла.

На этом моменте Джеймс не выдержал и рассмеялся. Элен тоже тихо хихикнула, будто Беатрис сказала что-то смешное, хотя ничего смешного в сложившейся ситуации она не видела, чувствовала себя оскорбленной и достаточно злой, чтобы вспылить.

Бенджамину не стоило сомневаться в ее способностях, не стоило делать это сомнительное предложение… ему вообще не стоило вспоминать, что он умеет говорить.

- Вообще-то, у нас есть доказательства, - гордо вскинула голову графиня. На втором этаже было не так уж много гостей, большинство столов здесь всегда оставались свободными для дорогих гостей, которые могли заглянуть в любой момент и должны быть встречены с особым радушием и старанием. И все же, вокруг были люди и им не нравилось то, что происходило за столом у кованых перил.

Мадам Клейст была слишком громка в своем негодовании из-за чего несчастному официанту пришлось выслушивать чужое негодование и требования немедленно призвать графиню к порядку.

Беатрис понизила голос, опасаясь, что их в любой момент могут попросить покинуть ресторан. Джеймс, быть может, и дорогой гость, но здесь есть еще с полдюжины не менее дорогих гостей…

- Какое доказательство? Покажите.

Графиня, обладательница тяжелого характера, и без всяких доказательств была о себе высокого мнения, но когда у нее появлялась возможность это подтвердить, долго она не думала.

- Бенджи, доставай эту бумажку немедленно. – велела она.

Подвести к этому Беатрис планировала осторожнее, не доводя дело до скандала, но Элен о плане сестры ничего не знала и основательно разозлила графиню, пока Бенджамин делала свое робкое и возмутительное предложение.

Исполняя приказ матери, Бенджамин начал судорожно хлопать по карманам, пока не вытащил сложенный буклет. Он попытался его расправить, но Беатрис выхватила успевший заметно истрепаться лист плотной бумаги, развернула его и быстро нашла то, что ей было нужно.

- «Нежность» - прочитала со странным чувством. Подозрения подтвердились, тема второго тура была одинаковой, как минимум у нескольких человек… впрочем, теперь Беатрис почти не сомневалась, что всем конкурсанткам предстоит приготовить что-то «нежное».

- Да как ты смеешь, - прохрипела мадам Клейст, севшим от такой наглости голосом, и выдернула из ее пальцев буклет. – Ну и пусть ты теперь знаешь тему второго испытания. Что с того? Ты уже выбыла, Беатрис, у тебя больше нет права участвовать, ты просто жалкая неудачница!

Она порывисто поднялась от чего стул едва не рухнул и ткнула пальцем в измученного официанта.

- Ты, немедленно пересади нас за другой стол.

Элен хотела сказать какую-то гадость, но проглотила все слова, когда сестра велела ей молчать. На Джеймса, вмиг переставшего улыбаться, Беатрис тоже посмотрела предостерегающе.

Несмотря на то, что графиня бежала от них, будто от прокаженных, настроение Беатрис заметно улучшилось и телятина под ягодным соусом наконец обрела вкус. Даже злые, прожигающие взгляды в спину, не смогли испортить ей настроение.

- И чему ты улыбаешься? – проворчала Элен. – Тебя только что назвали неудачницей… Почему мы вообще спустили ей это с рук?

Последний полный негодования вопрос был обращен к Джеймсу, который лишь развел руками.

- Что мы можем поделать с тем, милая Элен, что твоей сестре нравится, когда ее оскорбляют? Ты и сама видела, как она начала улыбаться…

- Вы неужели не рады, что они пересели? – удивилась Беатрис.

Эти двое вновь объединились и это было так возмутительно… но она ощутила такое облегчение, когда графиня покинула их, пусть и ушла недалеко, что не могла злить.

- И то правда, - легко согласилась Элен и полоснула ножом по частично распотрошенному и размазанному по тарелке рыбному стейку, - я боялась, что мне кусок поперек горла встанет.

Джеймс промолчал, он мог есть в любых условиях и, пожалуй, почти что угодно, поэтому никакого дискомфорта не ощутил.

В ресторане вновь воцарился покой и тишина, нарушаемая лишь негромким, деликатным гулом бесед и позвякиванием столовых приборов.

от 25 ноября

Покинули ресторан они лишь после того, как отведали несколько местных десертов. И после каждого из них Беатрис становилась все задумчивее и отстраненнее, порой бормотала себе что-то под нос и отмахивалась от вопросов.

Джеймсу и Элен оставалось лишь озадаченно переглядываться, не мешать и ждать, когда же на них вновь обратят внимание.

Но время шло, а Беатрис лишь раз обратилась к сестре, чтобы узнать не захватила ли та случайно записной блокнот с рецептами и ручку, хотя сама же запретила ей носить в карманах все, что могло протечь, после того, как чернила испортили один из фартуков.

- Если тебе было интересно, - прошептала Элен, ближе пододвинувшись к Джеймсу, - вот так она ведет себя несколько раз в месяц, когда начинает придумывать новые рецепты или пытается изменить что-нибудь из старых и не оцененных покупателями… - и спросила, не скрывая ехидства в голосе. - Все еще хочешь на ней жениться?

- Даже игнорируя меня, она просто очаровательна, - невозмутимо отозвался он.

Элен посмотрела на него с сомнением, но озвучивать свои мысли по поводу его очевидного безумия не стала. Сама она не видела ничего очаровательного в сестре, отрешенно уставившейся куда-то в пустоту.

До спектакля оставалось еще больше двух часов, когда они вышли в промозглый осенний вечер. У них было еще достаточно времени, чтобы исполнить еще одно желание Элен, а именно наведаться в зоомагазин. Мода на домашних птиц, в основном канареек, соловьев или волнистых попугаем, началась еще в те времена, когда бабушка Беатрис была совсем юной, еще незамужней девушкой. В городе строились полноценный птичники, где выращивали и продавали домашних птичек, но ни Эмили никогда не интересовали. Зато начавшие появляться с десяток лет назад зоомагазинчики, предлагавшие зажиточным горожанам приобрести себе питомца, вызывали живейший интерес.

Эмили всегда мечтала о котенке, но первое время родители, как и многие аристократы, были скептически настроены к самой идее впускать в дом животных, которые могли нанести вред дорогой мебели или безвозвратно испортить ценные вещи.

Кошки ассоциировались с фермами, рабочим классом и зерном, собаки с охотой и псарнями, где всегда стоял густой запах собачьей шерсти. Поэтому на все просьбу завести кошечку, одну из тех, что так чудесно игралась в своем вольере в углу зоомагазина, Элен долгое время получала отказ, а в какой-то момент ей и вовсе запретили посещать такие места…

А когда родители все же смягчились и согласились подарить ей котенка на ближайший праздник, их не стало. Обещание забылось, погребенное под всеми невзгодами, обрушившимися на их семью, но мечта осталась. И Элен все еще заглядывала порой в такие магазины, подходила к просторным вольерам в дальней части помещения и любовалась котятами.

Как сейчас.

Беатрис не последовала за сестрой, осталась топтаться неподалеку от выхода, рассматривая сшитых из цветной ткани мышей и птичек, с бубенцами внутри, на скрученные из джута шарики и мисочки, чуть дальше на уменьшенной копии рейла из магазина готовых платьев, висела одежда для домашних любимце.

- Сколько я ее знаю, Элен всегда мечтала о питомце, - Джеймс тоже остался рядом с Беатрис, позволив ее сестре любоваться резвыми, пушистыми комочками чистой энергии в уютном одиночестве.

- Почти всю жизнь, - кивнула Беатрис, - я пообещала себе, что подарю ей котенка, когда все наладится и у нее появится время, чтобы с ним возиться.

- Ты всегда можешь нанять больше людей…

- Им придется платить, - вздохнула она, - к тому же, найти толкового работника не так уж легко.

Вторую часть фразы Джеймс проигнорировал, мертвой хваткой вцепившись в так удачно подвернувшуюся возможность вновь напомнить о своих намерениях:

- Если бы ты вышла за меня, все проблемы решились бы сами собой.

Беатрис выразительно на него посмотрела и ее взгляд был красноречивее любых слов.

- Почему нет? – возмутился он, хотя должен был бы уже привыкнуть получать отказы. – Что именно тебе сказал Франц? Наговорил гадостей? Объясни! Я должен знать, чтобы иметь возможность оправдаться.

Ей и самой хотелось бы все рассказать, но с чего начать Беатрис не знала, любые слова казались глупыми и смешными. Что она могла сказать? «Я не хочу с тобой связываться, ведь ты можешь в любой момент умереть?» Но ведь уже связалась, и даже если не выйдет за него замуж, все равно не сможет выдержать его смерть.

И все же, слова дяди, сказанные когда-то давно, слова, которые Беатрис почти забыла, мешали ей принять чувства Джеймса и ответить взаимностью. Потому что она помнила тот холодный ужас, что охватил ее, пока дядя расписывал ей возможное страшное будущее так, будто оно было единственно верным. Будто выбрав Джеймса она неизбежно выбиралась стать вдовой.

Беатрис нахмурилась и поджала губы.

- Помнишь, что происходило, когда слухи о том, что у тебя есть невеста только появились?

Джеймс самодовольно хмыкнул. Конечно, он помнил, ведь сам же их пустил, а потом внимательно следил за развитием событий.

Когда несколько лет назад был составлен злосчастный список завидных женихов столицы, первое время он только посмеивался, воспринимая это не иначе как шутку. Но очень скоро, когда на него открылась настоящая охота, ему стало совсем не смешно.

от 26 ноября

К вечеру, плечи и ребра Беатрис начали ныть, а голова от слишком тугой прически со множеством заколок побаливать. Она отвыкла от платьев с тугой шнуровкой, от туфелек с узкими носками, от высоких причесок и косметики. Работа в кондитерской приучила ее к практичным и удобным нарядам, в которых было легко и комфортно, к волосам, собранным в косы и замшевым башмачкам на низком каблуке.

Пришло время признать очевидное – Беатрис отвыкла быть аристократкой очень быстро.

Элен же, казалось, вовсе не испытывала никакого дискомфорта. Сначала она нервно торопила их, боясь опоздать, и не успокоилась даже после того, как они поднялись по широким мраморным лестницам театра и вошли в тяжелые, двустворчатые двери.

Поспешно сдернув накидку, она почти бросила ее растерявшемуся пареньку и готова была броситься в зал, не дожидаясь спутников.

Места им достались в партере, во втором ряду, что привело Элен в особый восторг. Вся сцена открывалась перед ней.

Их мама когда-то тоже очень любила театр, и отец всегда выкупал ложе на целый сезон, чтобы ее порадовать. Беатрис всегда об этом знала, но почему-то забыла, а сейчас, увидев счастливое лицо сестры, вдруг вспомнила. Элен была очень похожа на маму не только внешне…

В зал они вошли незадолго до начала спектакля, благодаря время до первого антракта Беатрис провела спокойно, увлеченно следя за разворачивающимся на сцене действом. В первом акте герои только собирались на бал, где, согласно названию, должно было случиться убийство. Порой зал взрывался смехом и Беатрис разделяла всеобщее веселье.

Однако, когда все действующие лица уже должны были собраться на месте преступления, портьеры спустились, скрывая от зрителей сцену, и загорелся с тихим шипением, свет.

Первый акт завершился.

Раскрасневшаяся Элен, посмотрела на сестру сияющими глазами. Она прижала к пылающим щекам ладони и призналась:

- Поверить не могу, что правда попала на премьеру. Это же просто восхитительно.

- Восхитительно, - согласилась Беатрис.

Джеймс предложил выйти в фойе, озабоченно рассматривая Элен, раскрасневшуюся и чуть запыхавшуюся от переполнявших ее чувств.

- Мне нисколько не душно, - смущенно призналась она, но на предложение согласилась с большим энтузиазмом.

Однако, просто прогуляться по просторному фойе, среди других таких же зрителей, Беатрис не удалось. Не успели они даже немного отойти от входа в зал, как ее перехватила дама в изумрудном платье с впечатляющим декольте, кокетливо прикрытым полупрозрачной накидкой.

- Дорогая, какая приятная встреча!

Беатрис пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить кто перед ней.

- Добрый вечер, баронесса.

- Какие глупости, разве мы чужие люди? Зови меня Медлен, как в былые времена.

- Как поживаете, леди Медлен, - с вежливой улыбкой исправилась Беатрис.

Баронесса была давней подругой ее матери, часто бывала у них в гостях, организовывала чаепития и различные тематические встречи. И некоторое время пыталась сосватать Беатрис, тогда еще не успевшей войти в браный возраст, своего старшего сына. Тот был на десяток лет старше и относился к Беатрис с откровенным пренебрежением и недовольством, и никаких теплых чувств у нее не вызывал.

И все разговоры о браке затихли как-то сами собой.

В отличие от сына, баронесса ей очень нравилась, она присутствовала на похоронах и старалась поддержать полностью разбитую Беатрис, но после того, как была обнародована новость о помолвке с Бенджамином, перестала писать и делала вид, будто они незнакомы, если вдруг им случалось встречаться на каких-то мероприятиях. Ходили слухи, что баронесса была до глубины души оскорблена тем, что Беатрис выбрала в качестве жениха сына нелюбимой всеми графини Клейст, а не одного из ее сыновей. Старший к тому времени уже был обручен и готовился к свадьбе, но было еще два кандидата.

Баронесса не забыла и про сестру Беатрис, уделила ей свое внимание и с охотой нахваливала растерянную Элен и с подозрением поглядывала на невозмутимого Джеймса. Он принять участия в беседе не смог, его отвлекла группа джентльменов, что баронессе было только на руку. Беатрис же смотрела на женщину, о которой давно забыла, и терялась в догадках: с какой целью она подошла к ним и сейчас вела себя так доброжелательно…

Вспомнились недавние слова Бенджамина о том, что в светских кругах Беатрис снова начали рассматривать в качестве невесты. А у баронессы, насколько было известно, неженатым остался только один сын. Средний, больше времени проводивший за карточным столом, чем где-либо еще.

Настоящий позор семьи. Поговаривали, что он не заинтересовал даже зажиточных дельцов, мечтавших о том, чтобы породниться с аристократами.

Уже одно только подозрение, будто баронесса решила, что будет хорошей идеей женить своего бесполезного ребенка на разорившейся аристократке и, наконец, передать все заботы о нем другому человеку, задело гордость Беатрис.

В аристократических семьях были не только младшие сыновья, имевшие на брачном рынке весьма низкий спрос. Имелись еще и такие, как средний сын баронессы… и что-то подсказывало Беатрис, что именно таких ей сватать и будут. Неудачников, которых семьи хотят как можно скорее сделать чужой головной болью.

от 28 ноября

Слишком неожиданно баронесса вспомнила о существовании дочери своей старой, но, вероятно, не такой уж и близкой подруги. Последние годы она не пыталась связаться с осиротевшими сестрами Вэттин, а теперь, вдруг, пригласила на званый ужин. Ровно после того, как Бенджамин проболтался о разговорах аристократок. Это могло быть простое совпадение и баронесса не планировала ничего плохого, а могло оказаться ловушкой, из которой Беатрис рисковала уже не выбраться свободной девушкой.

Как бы то ни было, она была не намерена рисковать…

- Осмелюсь заметить, если бы у тебя уже был жених, - многозначительно начал Джеймс, но Беатрис обожгла его возмущенным взглядом:

- Слишком смелое замечание.

- А я с ним согласна, - Элен подхватила сестру под руку, - лучше командира ты все равно никого не найдешь.

- Спасибо за поддержку, милая Элен, - оживился он, - возможно, тебе удастся уговорить ее согласиться на предложенное мною пари.

Она заинтересованно посмотрела на Беатрис, но у входа в зал собралась небольшая толпа оставив скромный проход, им пришлось ненадолго разделиться и ее взгляд был проигнорирован.

- Что за пари?

Джеймс с охотой все объяснил и прежде, чем на нее начали давить с двух сторон, Беатрис поспешно напомнила:

- Я обещала подумать.

- О чем тут думать? – фыркнула Элен. – Это же отличное решение. Да после такого наша кондитерская станет номером один в столице. О нас будут писать все газеты. Первые полосы, считай, наши. Только представь, ты победишь в конкурсе, получишь не только признание своей обожаемой мадам Грасс, но и заполучишь в мужья четвертый номер из списка завидных женихов!

- Уже третий, - сообщил Джеймс, - Адриан… в смысле, герцог Келлер покинул список.

Антракт завершился и только это спасло Беатрис от необходимости отбиваться сразу от Элен и Джеймса.

***

Второй акт начался вполне мирно, пары вальсировали по сцене и обменивались короткими репликами. Беатрис старалась следить за диалогами, чтобы понимать что происходит, но мысленно то и дело возвращалась в двум неприятным беседам: с мадам Клейст и ее сыном, и с баронессой.

Уязвленная гордость мешала сосредоточиться. А она-то думала, что потеряв родовое поместье, статус и состояния, лишилась и гордости, но нет же, вот она, неприятно зудела где-то внутри, не давая успокоиться.

Беатрис слишком отвлеклась и оказалась не готова к тому, что спектакль подготовил для зрителей. Слабый свет в зале погас так резко, что светильники не справились с нагрузкой и загудели, но этот звук потонул в хаотичной, надрывной и тревожащей мелодии.

Единственный источник света освещал центр сцены и распростертое на ней тело. Беатрис не заметила, как от неожиданности вцепилась в руку Джеймса, лежавшую на подлокотнике. Элен, вжавшись в спинку кресле, закрыла рот ладонями.

Свет на сцене замигал, раздался истошный крик и мелодия, нестройная и страшная, но еще имевшая некую гармонию, превратилась в рваную, дикую какофонию. Свет мигал, а за его пределами бегали, извивались и сталкивались между собой тени. Крик затихал лишь ненадолго, на мгновение, чтобы вдохнуть воздух.

Беатрис крепче сжала ладонь Джеймса и вжалась в спинку стула, как и Элен. Темнота скрывала от взгляда остальных зрителей, нельзя было понять, как они восприняли этот резкий переход от легкой атмосферы бала к этому оглушительному хаосу, но смятение и страх висели в воздухе, делая его вязким и тяжелым… а быть может, тяжело дышать было от нагрянувшей паники.

Беатрис испугалась и пришла в отчаяние, когда Джеймс взялся высвобождать свою ладонь. Ей нужно было за что-то держаться.

Джеймс не бросил ее на произвол судьбы, когда освободился, переплел их пальцы, ободряюще сжав ее ладонь, а второй рукой, осторожно, будто боясь напугать еще больше, обнял за плечи. Беатрис подалась к нему ближе, не обращая внимания на подлокотник. И для большей надежности, вцепилась в его ладонь и второй рукой. Так было спокойнее.

Элен, в отличие от сестры, напуганной не выглядела. Напротив, она была в предвкушении и попискивала от восторга.

Джеймс сказал что-то, тихие слова щекотным дыханием коснулись уха и щеки, но расслышать хоть что-то не было возможно. Кажется, он и сам это понял, Беатрис почувствовала, что он коротко рассмеялся, прежде чем быстро прижаться губами к ее виску.

Музыка оборвалась на самой высокой ноте, еще некоторое время звеневшей в ушах Беатрис. Кто-то плакал в темноте, кто-то тихо ругался под нос, один дрожащий голос громко, немного истерично сыпал угрозами.

Но спектакль продолжался.

- Он… мертв! – воскликнул тоненький, женский голос со сцены. И в зале вновь стало светло.

А на сцене, вокруг тела, собрались оставшиеся герои.

- В развлекательном парке за городом, открылся новый аттракцион, - прошептал Джеймс над ухом Беатрис, когда она завозилась, желая отстраниться, и на этот раз ей удалось услышать каждое слово, - называется «Река страха». Не желаешь составить мне компанию и посетить его? Лодки рассчитаны на двоих, и я обещаю, что буду обнимать тебя весь путь… ай!

Беатрис ткнула его локтем под ребра, посчитав это достаточным наказанием за бестактность.

от 1 декабря

- Трикси? – осторожно позвала Элен. – Тема тура «Нежность», так зачем тебе песочная крошка?

- Пряная песочная крошка, - Беатрис подняла на сестру взгляд ненадолго оторвавшись от яростного смешивания растопленного сливочного масла и муки. Уснула она поздно, долго ворочалась в кровати и сгорала со стыда. Даже в те времена, когда Джеймс ухаживал за ней и она открыто принимала его внимание… даже тогда не позволяла себе так за него цепляться.

Она старалась быть серьезной, взрослой, зрелой, настоящей деловой леди, как мадам Грасс, и долгое время Беатрис неплохо справлялась. У нее выходило так хорошо, что она и сама начала верить, будто именно такой, собранной и сдержанной и является на самом деле.

Как же так вышло, что она повела себя как последняя трусиха? Да, кто-то из-за неожиданности и испуга заплакал во время спектакля, кто-то не смог справиться с эмоциями и устроил скандал, и она, если задуматься, повела себя не так уж и ужасно…

Вот только Элен не испугалась. Она была в восторге, ее не пришлось обнимать и держать за руку.

Недовольство своей реакцией, своим поведением и, в особенности, тем, что все это имел удовольствие наблюдать Джеймс, а после не потрудился сделать вид, будто ничего не произошло…

Не выспавшаяся и замученная мыслями, Беатрис встала раньше всех, задолго до открытия пекарни, вытащила все кулинарные книги, какие только успела приобрести за последние годы и погрузилась в изучение. Выяснив, что тема скорее всего для всех была одна, она полностью отказалась от самых очевидных вариантов. Долго думала об этом еще вчера, но окончательно выбрала путь, по которому пойдет к победе во втором туре только ночью, устав переживать о том, что произошло в театре.

- Трайфл с клюквой, как тебе? Это будет очень осенний десерт. – Беатрис размяла плечо. – Если выйдет хорошо, добавим его в сезонное меню…

Элен переглянулась с Шэрон. Пока одна разрабатывала новые рецепты и проверяла новые идеи, вторая готовила десерты на продажу.

- Но зачем песочная крошка?

- Я долго думала, мы не знаем, сколько времени дается на десерт, есть риск, что бисквит не успеет пропитаться и трайфл получится недостаточно нежным. Но с крошкой может сработать.

Отставив миску с основой, Беатрис подошла к шкафчику, в котором хранились специи Лиама и принялась их перебирать: открывала свертки нюхала и возвращала на место или ненадолго замирала о чем-то раздумывая. Через десять минут в ее руках остались молотая корица, имбирь и гвоздика.

- Шэрон, где чугунная ступка? – спросила Беатрис, но сама вспомнила раньше, чем получила ответ и склонилась к одному из нижних ящиков.

Перетирала высушенные бутоны гвоздики она тихо мурлыкая под нос одну из мелодий, игравших во время спектакля.

Позабыв о стыде, и переживаниях, и злости на Джеймса, Беатрис полностью сосредоточилась на том, что делала и очень скоро ее окутало умиротворение.

Добавив к муке и холодному маслу гвоздику, превратившуюся в порошок, молотую корицу и щепотку имбиря, она в последний момент вспомнила о сахаре, но никто не заметил ее промаха… или деликатно промолчал. В отличие от Джеймса в кондитерской ее окружали только тактичные люди…

Отмахнувшись от посторонних мыслей, Беатрис добавила сахара и, поддернув рукава темно-зеленого платья, принялась руками растирать тесто в крошку.

Она немного волновалась, потому что не была уверена, что получится, но других идей у нее попросту не было. Отказавшись от самых очевидных, но в тоже время беспроигрышных вариантов, Беатрис сама себя загнала в угол.

- Так, - убедившись, что все равномерно перетерлось в золотистую, пряно пахнущую крошку, она равномерно распределила ее по противню, предварительно убедившись, что духовой шкаф, достоинства которого Беатрис успела оценить во время подготовки к первому туру, уже достаточно разогрелся. Пока один из слоев ее десерта запекался, она достала свежую, сочную, аппетитно блестящую клюкву. Крупные и спелые ягоды были куплены для клюквенного кекса – одного из ежегодных, осенних десертов.

Шэрон с интересом поглядывала на Беатрис. Ароматы еще горячей выпечки заполняли кухню, но среди них особенно ярко ощущались пряные нотки специй. Разогретых с сахаром и сливочным маслом.

Беатрис и сама с трудом сглатывала слюну, с благодарностью вспоминая Лиама, который так удачно, будто настоящий подарок судьбы, объявился на ее пороге и принес с собой хорошие перемены.

Пока на огне разогревалась смешанная с сахаром и специями клюква, пришло время заняться кремом, который должен был оттенить кислинку клюквы, своей сливочной сладостью.

от 2 декабря

Достав из холодной жирные, охлажденные сливки, Беатрис щедро вылила большую часть стеклянной бутылки в глубокую миску. В отношении сахара она повела себя намного сдержаннее и добавила меньше, чем требовала ее любовь к сладкоу. И направилась к механическому венчику, представлявшему из себя основательное, стальное сооружение, занимавшее всю поверхность тумбы, отведенной под креманки, вазочки и прочая мелкая посуда, предназначавшаяся для подачи некоторых видов десертов.

Беатрис поставила миску под два венчика, параллельно соединенных между собой и взялась за ручку, которая заставляла вертеться шестеренку, в свою очередь заставлявшую крутиться и сами венчики. Это был старый экземпляр, для работы которого приходилось прикладывать немалые усилия, но даже так, взбивал крем он с поразительной скоростью.

Он во многом уступал новомодным миксерам, работавшим на магических кристаллах, но все еще оставался самым действенным и доступным.

Размяв плечи, Беатрис начала крутить ручку. Сначала медленно, но с каждой секундой все сильнее ускоряясь. В какой-то момент керамическая и хрустальная посуда в тумбе начала позвякивать.

Беатрис приходилось отвлекаться, чтобы вытащить из духового шкафа подрумянившуюся песочную крошку и помешивать пустившую сок клюкву, а когда ягоды достаточно размякли, перетереть их в кашицу и уже после этого уваривать до подходящей густоты, но даже так сливки превратились в воздушную, упругую и плотную пену, удачного, белого цвета.

Рука и плечо ныли и дыхание сильно сбилось, но результатом Беатрис была полностью довольна. В особенности потому, что обычно кремом занималась крепкая и привычная к такому, Шэрон.

Достав большую, на этот раз, керамическую ступку, Беатрис пересыпала в нее порцию песочной кошки, намереваясь перетереть ее, чтобы она в полной мере соответствовала своему названию.

Ей натерпелось поскорее собрать все слои вместе и проверить правда ли десерт будет так хорош, как ей представлялось…

- Вы не имеете права! – испуганный и нервный голос Элен, отвлек ее от работы.

Шэрон, как раз достававшая новую порцию ванильных булочек из печи, обернулась на Беатрис.

- Я разберусь. – отставив в сторону ступку, она поспешила выйти в торговый зал. И сразу поняла, в чем проблема. Перед прилавком, возвышаясь над сжавшейся Элен, стояли трое парней.

Никого кроме них в кондитерской пока не было, но в любой момент могли появиться покупатели. Разобраться с проблемой следовало раньше, чем это случится.

Беатрис не помнила как их зовут, но знала, что это братья Шэрон, поэтому поспешила как можно быстрее прикрыть дверь, чтобы она ничего не увидела.

- Разве главный комиссар не велел вам держаться подальше отсюда? – хмуро спросила Беатрис, подойдя к прилавку. Попыталась осторожно оттеснить Элен себе за спину, но сестра начала сопротивляться.

- Мы пришли за сестрой. Хватит ей развлекаться, пора бы уже и о своем долге подумать.

- О каком таком долге? – не поняла Беатрис. – Вы выставили ее из дома, отказались от нее, никаких долгов у Шэрон перед вами нет. Столько лет никого из вашей семьи не интересовала ее жизнь, пусть так продолжается и дальше…

- Это все из-за старика, его жена недавно умерла, - шепотом поделилась последними новостями Элен.

- А ты откуда знаешь?

- На рынке, в овощном ряду только об этом и говорят последние дни.

- Так ты поэтому сама начала вызываться за покупками ходить, - догадалась Беатрис, - чтобы Шэрон не слушала эти сплетни?

Элен кивнула. Она часто бывала легкомысленной, порой капризной или вредной, но так же она была доброй, чуткой и заботливой.

- Говорят, что она на сносях была, но муженек ее поколачивал, а его мать и вовсе жизни бедняжке не давала, заставляла трудиться с утра до поздней ночи. Вот она и не выдержала. Так теперь, этот… - Элен проглотила ругательство, которым называли новоиспеченного вдовца, - новую жену, в общем, ищет.

Беатрис понимающе кивнула и хмуро посмотрела на угрюмых парней. Они сплетни слушали с большим интересом, даже переглядывались, но пришли к каким-то странным выводам:

- Хилая была, вот и померла. А Шэрон крепкая. – сказал один, тот, что был старшим, как полагала Беатрис. Каких-то явных отличий между ними она отыскать не могла… Одинаковые домотканые, вылинявшие свитера под старыми вощеными куртками, нечесаные волосы, бороды. Вот, пожалуй, по бородам их отличить как-то и можно было, у того, которого Беатрис приняла за старшего, была самая лохматая и длинная борода.

Ему она и сказала:

- Пошли вон.

- Ты че, девка, совсем страх потеряла? - насупился другой, стоявший слева. - Я ж тебя одной рукой сломаю…

- За нападение и причинение вреда аристократке, тебя вздернут, кретин, - сухо заметила Беатрис. Элен тихо хихикнула. Ей сестра ругаться запрещала, неизменно повторяя, что для леди это недопустимо.

- Да какая ты аристократка.

- Разорившаяся, - легко подтвердила Беатрис, - но титула меня не лишили. И имейте в виду, вздумаете чудить, на этот раз я не стану забирать заявление, даже если ваша мать затопит мою кондитерскую в слезах, поняли?

от 3 декабря

С Шэрон Беатрис и Элен познакомились одним дождливым, промозглым вечером несколько лет назад. Они возвращались в кондитерскую после очередного не самого приятного разговора с одним из не состоявшихся поставщиков. Шэрон сидела на крышке деревянного ящика с пешком у входа в темную подворотню и плакала. Мелкий дождь промочил ее домашнее платье насквозь, ручейками стекая по щекам и шее. Шэрон сидела сгорбившись и обняв себя за плечи, дрожала тихо всхлипывая и шмыгая носом.

Первой к ней подошла Элен, укрыла зонтом, спросила не нужна ли ей помощь.

- Проводить тебя домой?

Шэрон обреченно покачала головой.

- У меня нет дома.

Тогда Беатрис и Элен, и сами, лишившиеся совсем недавно дома, переглянулись. Это был первый и последний раз, когда они впустили незнакомку в свое новое, маленькое и неказистое жилище над кондитерской, нашли ей сменную одежду, отпоили чаем…

Это был первый и последний раз, когда Беатрис с трудом, но готова была признать, что им повезло, просто так, безо всяких неприятных последствий. Хотя последствия, если задуматься, все же были.

Шэрон не сбежала из дома, ее выгнали. Она с раннего детства помогала в семейной пекарне, трудилась не покладая рук, мечтала прожить так всю жизнь, пока один из знакомых ее отца, владелец трактира на соседней улице, овдовевший в четвертый раз, не захотел взять Шэрон в жены.

Ему было чуть за сорок, но его образ жизни превратил его в настоящего старика. А страшные слухи, что о нем ходили в их районе – в худшего жениха из возможных. Девушек он брал не в жены, в свой дом он приводил рабынь, над которыми издевался сам и позволял помыкать матери. Девушка, на которой он женился перед Шэрон, выдержала шесть лет и повесилась.

Шэрон не хотела себе такой участи, она наотрез отказалась выходить за него, несмотря на все уговоры и угрозы родителей. Не изменила своего решения даже после того, как ее поколотили.

Тогда родители велели ей убираться из их дома и не возвращаться, пока она не возьмется за ум. И Шэрон не вернулась. Нашла приют и новую работу в кондитерской Беатрис и зажила лучше, чем раньше, хотя порой, все же, вспоминала о родителях. Скучала по ним, но боялась возвращаться домой.

Ее семья рассчитывала на другое, никто не ожидал, что все так обернется и Шэрон, всегда послушная и тихая, вдруг вздумает упрямиться до конца.

Как ее братья ее нашли никто не знал, но сначала они попытались просто ее забрать, прямо посреди белого дня, когда в кондитерской было несколько покупателей. Беатрис пригрозила вызвать полицию и заявить о похищении ее работницы. Они отступили, но только для того, чтобы попытаться пробраться в здание ночью.

Беатрис, которая возводила защиту вокруг кондитерской, имела связь со своим магическим плетением и проснулась посреди ночи от того, что кто-то пытался вломиться внутрь. Сперва была попытка взломать замок запасной двери из переулка, но ничего у не вышло. Тогда в дело пошла простая и надежная грубая сила. Но запасная дверь продолжала стоять на месте, сколько бы ее не пытались выломать.

Оставались еще окна у главного входа. Беатрис к тому времени уже успела спуститься на первый этаж, обмирая от страха. Она не стала будить сестру или Шэрон, чтобы не тревожить их, решила разобраться со всем самостоятельно.

Телефоны в столице начали появляться больше десяти лет назад, но все еще были недоступны всем слоям населения. Поэтому особой пользы от массивного телефона с деревянным основанием и блестящей, латунной трубкой Беатрис не видела. С половиной своих поставщиков связаться через него она не могла – у них попросту не было телефонов, а больше звонить ей было и некому.

Она даже подумывала отключить телефон, убрать его и вычеркнуть из списка ежемесячных трат одну весомую графу, но в тот момент, пробираясь к телефону за прилавком, чтобы позвонить в полицию, она благодарила всех богов, что не успела воплотить в жизнь свое намерение.

Пока братья Шэрон колотили в окна палками и камнями, порождая радужную рябь на нетронутой глади стекла, Беатрис успела вызвать полицию и ждала ее, выглядывая из-за прилавка. В какой-то момент парни так распалились, что перестали осторожничать и начали разговаривать во весь голос. Один даже закричал и запустил камнем в окно второго этажа. Попал. Разбил стекло. Напугал Элен.

И сестра и Шэрон, в конечном счете все же проснулись, хотя Беатрис надеялась этого избежать. На следующий день, ругая себя за преступную непредусмотрительность, она потратила еще несколько дней, подчистую выскабливая свой скромный магический резерв, чтобы протянуть защиту с первого этажа до самой крыши. Но тогда, она просто сидела на первом этаже и надеялась, что полиция приедет раньше, чем эти трое найдут способ забраться на второй этаж с улицы.

Полиция и правда прибыла раньше. Двоих удалось поймать прямо на месте, третьего вытащили уже из дома.

Беатрис написала заявление. И всех троих действительно ждали виселица или каторга за нападение на аристократку, но тогда, узнав, как все было, мать Шэрон принялась слезно молить о снисхождении.

от 4 декабря

Прощать вторжение Беатрис не хотела – после случившегося Элен еще некоторое время по ночам приходила к ней, потому что боялась спать одна, хотя разбитое стекло в ее спальне заменили в тот же день – но Шэрон не смогла проигнорировать мольбы своей матери и тоже попросила за братьев, которые были не прочь отдать ее в жены хроническому вдовцу, и выгнали ее из дома, когда она отказалась от этой незавидной участи.

Беатрис не смогла ей отказать и согласилась забрать заявление. Тогда-то она и увидела впервые главного комиссара, он лично встретился с ней и смотрел как на сумасшедшую, но обвинения снял. Правда лично, вместе с самой Беатрис, отправился проконтролировать процесс освобождения, так же, недалеко от камер, главный комиссар и велел им держаться подальше и не делать глупостей, потому что второго шанса у них не будет.

А чуть позже, уже провожая Беатрис к выходу – отказаться от этой обременительной чести не вышло – поинтересовался, а знает ли Джеймс о происходящем. Вопрос этот Беатрис застал врасплох, в тот момент они еще не возобновили общения и ничего их еще не связывало.

Так она и ответила…

А через несколько дней на ее пороге объявился Джеймс собственной, встревоженной, персоной.

В то время, как в кондитерскую ломились родственники Шэрон, он находился в тридцати часах пути от столицы по делам своего специального отряда и должен был оставаться там еще неделю, но как только узнал о произошедшем от главного комиссара, который не создавал впечатления любителя сплетничать, разобрался со всем намного быстрее и вернулся в город.

***

Возвращение проблемы, в лице братьев Шэрон, о которых Беатрис уже давно успела забыть, немного испортило ей настроение, но не смогло уничтожить предвкушение от дегустации нового десерта.

На кухню она постаралась вернуться с самым спокойным и невозмутимым видом, на какой только была способна, в то время, как ее слегка потряхивало и внутренности казались хрупкими, словно фарфор и тряслись как дорогая посуда в серванте во время землетрясения. Элен она пообещала, что все будет хорошо, но сама в это не верила.

Шэрон говорила, что ее несостоявшийся жених невест из семей выкупал, что еще сильнее роднило происходящее с работорговлей, давно запрещенной в государстве. А ее семье, несмотря на достаточно хорошо идущие дела в пекарне, денег всегда не хватало.

Перетирать песочную крошку Беатрис принялась с особым рвением, стараясь избавиться от тревоги. Очень скоро в ступке золотилась однородная пряно пахнущая масса.

Воспользовавшись моментом пока в торговом зале никого не было, Элен заглянула на кухню и тут же получила задание:

- Помнишь те хрустальные креманки на низкой ножке, которые мы купили в прошлом году? – спросила Беатрис и не дожидаясь подтверждения, велела, - достань их.

Тонкостенные, ослепительно сияющие и округлые, они привлекли внимание Беатрис сразу. В тот день впервые за долгое время кондитерская была закрыта с самого утра, как и многие другие заведения на улице. Потому что все горожане стеклись в центр города, на открытие ярмарки.

Креманки стояли среди другой посуды и как только Беатрис увидела их, сразу же поняла, что будет подавать в них десерт. Двенадцать креманок из розового хрустального стекла для чего-то особенного.

Десерт, который должен был стать пропуском в третий тур конкурса имел право считаться исключительным.

Беатрис выбрала три креманки из большой коробки и присыпала дно песочной крошкой, следом добавила крем, а потом и успевший немного остыть клюквенный конфитюр. Так, собирая слой за слоем, она наполнила три креманки. Посмотрев немного на получившийся результат, осталась не очень довольна, последний слой крема казался пустым и скучным.

- Надо бы засахарить немного клюквы, - решила она, - чтобы было чем украсить.

- Отличная идея, - согласилась Элен, уже стоя рядом с тремя ложками, - но пробовать ведь уже можно?

За розоватым хрустальным стеклом золотистый слой песочной крошки, белый – крема и красные мазки клюквенного конфитюра выглядели очень аппетитно, а главное, ничто в этом десерте даже случайно не напоминало Элен о злосчастных тыквах…

Беатрис кивнула и не стала останавливать сестру, когда та схватила ближайшую креманку и погрузила ложку в нежную, податливую массу. Следующей к десерту потянулась Шэрон, она была куда сдержаннее.

Сама Беатрис взяла оставшуюся креманку. Она немного переживала из-за невозможности дать трайфлу хоть немного отстояться.

- И правда получилось очень нежно. Полностью соответствует теме, - сказала Шэрон, попробовав десерт. Элен ничего не говорила, активно работая ложкой и это уже можно было считать ее оценкой.

- Нужно немного доработать количество специй, - отозвалась Беатрис, - но, думаю, мы и правда можем использовать этот рецепт для конкурса.

- Разве это не отлично? – удивилась Элен, выскребая последние остатки крема.

- Наверное. Но… не слишком ли все просто получилось? Первая же попытка…что если кому-нибудь еще придет такая же идея?

- Даже если кто-то из конкурсанток решит сделать трайфл, вряд ли они станут использовать растертую песочную крошку. Скорее попытаются успеть пропитать бисквит в отведенное время.

от 5 декабря

Загоревшись идеей, Элен была решительно настроена заставить сестру сдаться и принять пари Джеймса.

- Как по мне, лучше было бы, чтобы ты сразу приняла его предложение на брак…

- Элли!

Под конец рабочего дня у Беатрис уже начали сдавать нервы. Она устала слушать о том, каким достоинствами обладал Джеймс, потому что сама это все прекрасно знала, но так привыкла думать, что стоит ей только уступить, поддаться соблазну быть счастливой, как в тот же миг она вновь окажется на кладбище, у очередной могилы.

- Я во всем права и мы обе это знаем! – вздернула подбородок Элен, прекратив ненадолго оттирать столик от разлитого какао. Последняя посетительница, перед самым закрытием, оказалась несколько неуклюжей.

Беатрис раздраженно захлопнула счетную книгу и обернулась к полуоткрытой двери, ведущей на кухню, где прибиралась Шэрон:

- Я в рыбную лавку, присмотри…

- Я с тобой! – Элен уронила тряпку на пол и поспешно отерла руки о фартук, перед тем как стянуть его через голову.

- Ты не закончила свою работу.

- Все сделаю, когда вернусь, - отмахнулась она, бросив фартук на спинку стула, - пока вы будете готовить ужин. Ну же, Трикси, посмотри на улицу, там уже так темно, тебе будет страшно одной.

Беатрис и правда посмотрела на окно, но не увидела ничего, кроме отражения торгового зала и нескольких огоньков уличных фонарей в отдалении, сумевших пробиться сквозь темноту.

- Еще нет и семи, почему мне должно быть страшно?

В последнее время им приходилось закрываться все раньше, потому что заготовок попросту не хватало. Количество посетителей увеличивалось, а вместе с этим росла и необходимость нанять еще хотя бы одного человека.

- К тому же, мы не можем оставить Шэрон одну.

- Запрем дверь и никаких проблем.

- Но…

- Сейчас принесу накидки, - не слушая Беатрис, пропела Элен.

Оставалось лишь смириться и терпеливо ждать ее возвращения.

По вечерам воздух становился особенно морозным того и гляди, скоро выпадет снег. В этот вечер неизбежное наступление зимы ощущалось особенно сильно. Уши мгновенно замерзли.

- Итак, - подхватив сестру под руку, Элен заглянула ей в лицо. – Рассказывай. Почему ты постоянно отказываешь командиру?

- Элли…

- Нет, правда, почему? – она проигнорировала и укоризненный тон и недовольный взгляд. – Я хорошо помню, с каким нетерпением ты ждала с ним встреч, а уж сколько раз перечитывала письма…

- Элли!

- Еще скажи, что я вру, - насмешливо предложила она, - и скажи, что не хранишь их до сих пор в шкатулке, в нижнем выдвижном ящичке твоего трюмо.

- Ты рылась в моих вещах?!

Ответом ей был ехидный смешок.

Беатрис поджала губы, понимая, что проиграла.

- И что с того? Пусть даже я храню память о счастливом и беззаботном прошлом, какая разница?

- Ох, Трикси, - Элен погладила по плечу, помрачневшую и нахохлившуюся сестру, - врешь ты еще хуже, чем играешь на фортепиано.

Беатрис поморщилась, против воли начали болеть пальцы. В прошлом она ночи напролет боролась с неуступчивыми клавишами, но так и не смогла с ними справиться, а в итоге и вовсе возненавидела.

- Джеймс был в списке завидных женихов, - безжалостно напомнила Элен, - желающих выйти за него было более чем достаточно, но он все еще не женат и даже не обручен. И продолжает добиваться твоей руки, - Элен вздохнула, - дурак, не иначе. И ты тоже дурочка.

- Будто я не знаю, - пробормотала Беатрис.

- Так что, все дело в дяде? Он правда что-то сказал? Угрожал тебе? Запугал? Почему ты все еще упрямишься?

От желания поделиться своими страхами пощипывало кончик языка. Рыбная лавка находилась на соседней улице и им бы уже давно следовало до нее дойти, но Элен специально едва переставляя ноги, ползла по тихой, освещенной лишь фонарями и светом из окон домов, вынуждая Беатрис подстроиться под ее скорость – вырвать локоть из цепких, покрасневших от холода, но не утративших силы, пальчиков оказалось невозможно.

- Джеймс – командир специального отряда, - после недолгого молчания сказала Беатрис.

- Тебе его звание не нравится. Звучит очень солидно, разве нет?

- Дело не в этом. Его должность… служба слишком опасная. Мне достаточно похорон родителей. Не хочу хоронить кого-то еще.

- Погоди. – Элен встала как вкопанная, вынуждая остановиться и Беатрис. – Дядя сказал, что Джеймс умрет? Вот так сказал и ты поверила?

- Он был весьма убедителен. – неохотно призналась она.

- Но ведь столько лет уже прошло и ничего не случилось. Тебе не кажется, что переживать из-за чего-то, что сказал тебе дядя – не самое лучшее решение? Он был не самым умным человеком.

Ответить на это Беатрис было нечего. Она понимала почему Элен так легкомысленно отнеслась к предостережению дяди, ее там не было, она не слышала, как он расписывал будущее Беатрис и какой ужас наводили его слова…

от 6 декабря

- А знаешь что? – Элен оживилась и бодро потянула сестру в противоположную от рыбной лавки сторону. – пойдем прямо сейчас к Джеймсу и скажем, что ты принимаешь его пари. И выиграем.

- Элли, лавка же закроется.

- Не страшно, рыбу запечем завтра. У нас еще осталось немного говядины в холодной. – продолжая тянуть Беатрис, она обернулась через плечо. – Неужели ты не будешь горевать, если вдруг Джеймс умрет, даже если вы не будете женаты? Будешь же? Так какой смысл бояться? Он сильный, раз столько лет уже на службе и до сих пор цел. Значит, так будет и дальше.

- А если не будет?

- Вот же паникерша, - сокрушенно вдохнула Элен. – Будет, конечно. Это же Джеймс.

Беатрис позавидовала этой несокрушимой уверенности, была немного раздражена, но в тоже время и рада. И благодарна сестре за ее напористость и нежелание слушать старших. Порой это создавало проблемы, но сейчас Беатрис ощущала лишь облегчение: выбор был сделан за нее, а значит, ей не придется трусливо отступать, а после мучаться в сомнениях, не понимая правильно она поступила или совершила большую ошибку.

Пари – это всего лишь пари. Никто не поведет ее под венец прямо завтра. Не обещание, только намек, но Беатрис отчего-то стало очень легко.

***

На посту стоял тот самый дежурный, с которым Беатрис столкнулась в прошлый раз. Сейчас он был вполне здоров и узнала она его лишь по несчастному взгляду.

- Я не могу вас пропустить, - сказал он, - на этот раз точно нет.

- О, так вы меня помните? – удивилась Беатрис.

Дежурный лишь понуро вздохнул. При всем желании он не смог бы ее забыть, ведь именно после ее появление ему еще несколько дней пришлось прожить в бесконечном ожидании выговора, а то и перевода в какое-нибудь далекое, забытое всеми богами полицейское управление. По управлению ходило много историй о том, как почтенные дамы подкупали полицейских, чтобы провести своих дочерей или воспитанниц к главному комиссару или командиру специального отряда, в надежде, что невероятная красота юных дев заставит тех влюбиться с первого взгляда… А потом этих полицейских уже никто не видел. Кого-то увольняли, кого-то переводили в маленькие, приграничные городки или запирали в совсем уж дремучих деревнях.

И когда Беатрис просто отмахнулась от него и скрылась на втором этаже, бедолага не сомневался, что его ждет страшное наказание. Ему было никак не оправдаться и не доказать, что леди ему не заплатила… Однако, ничего страшного не произошло. И когда он уже начал забывать о ней и успокоился, она вновь появилась, да еще и не одна.

- А почему нам нельзя? – не поняла Элен. – Командира занят? Или его здесь нет?

- Командир в управление, но…

- Вот и славно, - очаровательно улыбнувшись бедному парню, Элен уже привычно потянула сестру за собой. – Мы всего на минуточку, поделимся с ним отличной новостью и сразу же уйдем. Быть может, даже успеем в рыбную лавку.

И на этот раз Беатрис оказалась на втором этаже без всяких проблем, хотя чувствовала небольшую вину перед дежурным. Она зачем-то обернулась на него, пока сестра втягивала ее на лестницу и поймала его беспомощный, полный отчаяния взгляд. Бедолага слишком растерялся, не успел среагировать и не додумался позвать кого-нибудь на помощь.

Только на втором этаже, среди вереницы одинаковых темных дверей, в скудном освещении, где тени были густыми и казалось, шевелились будто живые из-за трепетания огоньков в старых, газовых светильниках, Элен растеряла всю свою уверенность.

- А дальше куда?

Желание развернуть ее обратно к лестнице и увести из управления ради спокойствия своего и молоденького дежурного на первом этаже, было велико. Но вместо этого Беатрис повела сестру к кабинету Джеймса. Она же и постучала.

Раз. Потом еще один. И еще.

За дверью царила тишина.

- Неужели нас обманули? – Элен и сама попытала удачу и стукнула несколько раз по дереву костяшками пальцев. – Или, может, это не та дверь?

- У меня хорошая память, Элли, это кабинет Джеймса. Но это не значит, что он должен находиться именно здесь.

- Тогда, что будем делать? Подождем? Или попробуем поискать?

- Или мы можем заглянуть в следующий раз.

от 8 декабря

- Вот уж нет! Мы должны все сделать, пока ты не успела снова себя переполошить и передумать.

- Как же ты предлагаешь искать командира в полицейском управлении после того, как на него велась брачная охота? Едва ли кто-то по доброте душевной расскажет нам, где его искать.

Элен прищурилась.

- Заболтаю как-нибудь. – прозвучало не очень уверенно.

А когда открылась одна из дверей и в коридор вышел высокий и хмурый мужчина, она и вовсе быстро поникла. Но так же стремительно приободрилась, когда следом за мужчиной, в котором Беатрис узнала главного комиссара, показался и Джеймс.

- Это не справедливо. Ты не можешь наказывать меня за то, что взял на службу непроходимого кретина! Если кто-то и должен нести ответственность, это только ты сам.

- Я прошу тебя лишь навестить раненого в лазарете и поговорить с его отцом.

- Если я с ним поговорю, ты отправишь меня на очередное задание в какое-нибудь болото. – проворчал Джеймс. – Я знаю.

- Значит ты понимаешь, чего не стоит говорить, чтобы этого не случилось. Отправляйся…

- Беатрис! – Джеймс только заметил девушек и сразу же потерял всякий интерес к беседе. Попытался даже покинут комиссара, но был остановлен за ворот кителя.

Элен тихо хихикнула, благоразумно отвернувшись. Беатрис могла понять причину ее веселья: насколько ей было известно, главный комиссар был немногим старше Джеймса, но сцена, которой обе они стали свидетельницами, больше напоминала конфликт строгого отца и нерадивого сына, чем спор двух сослуживцев.

- Мы не договорили.

- Ни к чему хорошему этот разговор все равно не приведет. А у меня важные посетители. Пусти.

Комиссар продолжал с непроницаемым лицом удерживать Джеймса за ворот кителя. Из комичной ситуация становилась неловкой.

- Сам личную жизнь наладил, так не мешай другим. – прошипел Джеймс раздраженно, но тихо. Однако, Беатрис все же услышала и лишь вздохнула, когда он получил свободу и строгое предупреждение:

- Пять минут. А после, мы идем в лазарет и ты делаешь все, чтобы завтра на моем столе не лежала еще одна жалоба на тебя.

Но Джеймс его уже не слышал, на ходу приглаживая волосы и поправляя форму, он преодолел разделявшие их пол коридора за считанные секунды.

- Прекрасные леди, молю, скажите, что вы здесь, потому что соскучились по мне и ничего не случилось…

- Как знать, - лукаво улыбнулась Элен, - может и соскучились, а может и случилось. Давай, Трикси, скажи ему.

Беатрис растерялась, проглотила малодушное и жалкое «Почему я?» и кашлянула.

- Я принимаю твое пари. – сказала она. Получилось немного чопорно и сухо, но слова уже были произнесены и ничего исправить было уже нельзя. Ей казалось, что сейчас она волновалась даже больше, чем много лет назад, когда одним осенним вечером сбежала из дома, чтобы вместе с Джеймсом посмотреть на фейерверки. Тогда она впервые нарушала правила, сбежала из дома и отправилась на встречу с мужчиной одна, теперь всего-то сказала несколько слов, но ладони уже предательски вспотели.

- Можешь повторить? Я не совсем понял, что ты только что сказала.

- Все ты прекрасно понял, - Элен ткнула его кулачком в плечо. – Я умоляла Беатрис согласиться, в ногах у нее валялась, расстаралась так, что чуть не умерла, так что, не забудь меня поблагодарить. Билетов на еще один спектакль будет вполне достаточно… Эй!

Она возмущенно топнула ногой, когда вместо благодарности и заверений, что он отныне ее вечный должник, Джеймс ее попросту проигнорировал и самым возмутительным образом сгреб в объятия опешившую Беатрис.

Не ожидавшая такой реакции, она так и застыла, уткнувшись в китель носом. От Джеймса пахло мылом, а от его кителя – дымом.

- Был пожар?

Он отстранился, удивленно глядя на Беатрис, но быстро сообразил, что могло его выдать и понюхал рукав кителя. Сразу же поморщился.

- Ничего серьезно. Сгорел один склад на пристани. Почти никто не пострадал. Это сейчас не важно, ты ведь не заберешь свои слова завтра?

- С чего бы мне?

- Как бы тебе сказать, - Джеймс отвел взгляд в сторону, - водится за тобой такая привычка.

Беатрис поджала губы, не имея возможности оправдаться или хотя бы обидеться. Он был прав: до смерти родителей она дала много обещаний и ни одно из них не сдержала.

- На этот раз я не отступлюсь. Но и ты помни, что обещал мне, если я проиграю.

Комиссар нетерпеливо поглядывал на часы, он вынужден был все еще находиться в управлении, чтобы уладить некоторые проблемы, но хотел быть совершенно в другом месте.

- Джеймс, время. – напомнил он.

Джеймс поморщился.

- У тебя проблемы? – спросила Элен, позабыв о том, что планировала злиться на него за то, как возмутительно он проигнорировал ее присутствие.

- Всего лишь мелкая головная боль, - отмахнулся он. – Адриан не смог отказать новому фавориту королевы и взял на службу в управление его брата. А нянчиться с ним заставил меня. Парень совершенно бездарен и достаточно глуп, чтобы этого не понимать.