Первая

Глава 1

Камила

— Она теперь моя.

Мужчина швырнул карты на стол, покрытый тёмно-зелёным сукном.

Рокот голосов становился всё громче и под конец сменился аплодисментами.

Резко отодвинув стул, мужчина поднялся. Повернулся и посмотрел прямо на меня. Разделявшего нас расстояния будто не стало, померкли звуки и голоса — остались только он и я. Я задрожала, ноги подкосились, но упасть мне не дал охранник.

— Стой, — приказал он. — Недолго осталось. С этой минуты твой хозяин — Ярослав.

— Нет, я…

Охранник смерил меня пренебрежительным взглядом и отвернулся, потеряв интерес.

Всё это не могло быть правдой! Меня выиграли в покер! Я — приз.

Не обращая внимания на протягиваемые для рукопожатий ладони и одобрительные возгласы, Ярослав подошёл ко мне и, сжав руку выше локтя, развернул лицом. Присмотрелся, но в непроницаемых серых глазах не отражалось ничего, кроме света огромной люстры.

— Пустите. — Я дёрнула рукой. — Я с вами не пойду. Я…

— Пойдёшь, — сказал он тихо. — Ты уйдёшь либо со мной, либо с Серафимом. Прими это, как должное.

Его губы едва шевелились. Я рванула от него, стараясь освободиться, но хватка была мёртвая.

— Успокойся, девочка, — сказал он всё так же тихо. — Мы уходим.

Я не знала, кого молить о помощи. Мой хозяин повёл меня к дверям зала, но его остановил хозяин дома. В руках у него было два стакана с виски. В перстне переливался крупный тёмный камень, бородка походила на козлиную.

— Как тебе приз? — спросил он. — Нашёл её в последний момент. Хорошенькая, правда? Ещё и девственница. Так, по крайней мере, её мамаша сказала. Думаю, она не врёт.

Он приподнял один стакан, второй отдал Ярославу.

— Моя мама? — Мой голос задрожал сильнее. — Она сказала, что хочет сделать мне подарок, и…

Мужчина в жилетке засмеялся. Абсолютно искренне, приводя меня в ещё больший ужас.

— Твоя мамаша запросила за тебя большие деньги. Но, надо отдать ей должное, товар она предложила отменный. Мне как раз нужно было нечто особенное.

Голоса слились в сплошной гул, как будто в голове у меня поселился пчелиный рой. Я с трудом понимала, что он говорит. Моя мать продала меня в мой же день рождения. Вместо того, чтобы получать подарки и наслаждаться вниманием, я сама стала подарком. Нет, призом на чужом празднике жизни.

К нам подошёл пожилой джентльмен в костюме-тройке.

— Ещё раз мои поздравления, Антонио. — Он приподнял бокал с шампанским. — Подумать только, тебе сегодня пятьдесят. Уже пятнадцать лет знакомы… — Хмыкнул и обернулся к нам. — А ты был хорош, Яр. Серафим хотел её, это было сразу видно. Теперь он зол как чёрт, — усмехнулся и прошёлся взглядом по мне.

Мне показалось, что Ярослав напрягся.

— Хороша козочка, — добавил старикан. — Даже завидую.

— Да, хороша, — сдержанно ответил Ярослав. — С юбилеем, Антонио.

— Ты уже уходишь?

— Да. Прости, задержаться дольше не могу.

— Хочет опробовать свои призовые, — хмыкнул мужчина с шампанским.

Кивнув хозяину, Яр толкнул меня к выходу, но на секунду остановился и повернулся. Возле нас стоял мужчина, который проиграл ему. Серафим. Только я подняла голову, наши с ним взгляды встретились, и меня пронзил неосознанный страх. Его глаза были холодными и пустыми. Я смотрела и не могла отвернуться — проваливалась в холодную мрачную тьму, а невидимая ледяная рука душила. Так могла бы смотреть сама смерть — смотреть и вытягивать душу.

— Ты сильный соперник, — сказал Серафим, глядя в упор. — Не ожидал. Буду знать.

Ярослав кивнул и потащил меня из зала. Стоявшие в дверях, словно церберы, охранники пропустили нас без вопросов. Один из них жестом пригласил следовать за ним, и мы вышли в холл.

Я в панике обернулась назад, всё ещё не веря, что он заберёт меня, и на этом всё. Несколько часов, пока длилась партия, я простояла босая, почти не шевелясь. Тело затекло и ныло, ноги слушались плохо.

Навстречу нам прошли два официанта с подносами.

— Вы должны… — вскрикнула я, но Ярослав так рванул меня, что я прикусила губу.

Рот наполнился кровью. Яр зло глянул на меня и поволок дальше, ускорив шаг.

Из холла мы вышли в узкий, похожий на кроличью нору коридор. Из-за паники дышать становилось всё тяжелее. Я должна что-то сделать, только что?!

Что он со мной сделает?! Боже… Страх накрыл удушающей волной. Я схватилась за выступ на стене и в отчаянии стала вырываться.

— Я не вещь! Я человек! Я не какой-то приз! Да послушайте вы! Я…

Щёку обожгло.

— Ты — вещь. И с этого дня ты принадлежишь мне.

Я всхлипнула и замотала головой. Он схватил меня за подбородок и сдавил, глядя в глаза. На миг показалось, что во взгляде охранника мелькнуло сочувствие.

— Помогите! — взмолилась я. — Сделайте что-нибудь, пожалуйста! Вы же видите…

Глава 2

Камила

Выстрел прогремел у самого виска. Я дёрнулась, что-то задела. Зазвенело стекло, на ноги попало что-то холодное.

— Если ты столько времени завариваешь чай, боюсь представить, что тебе можно доверить.

За выстрел я приняла стук чашки о стол.

— Я… Кажется, я уснула, — промямлила растерянно, глядя на осколки второй чашки.

— Я заметил.

Чай я заварила и хотела отнести наверх, но присела на минутку. Положила голову на руки и дальше — провал.

За окном занимался рассвет. Кромешная темень рассеялась, открыв взгляду лужайку и обломки дерева, большой железный ящик для строительного мусора, чёрный внедорожник на фоне деревьев.

Пока я рассматривала двор, Ярослав вышел из кухни и вернулся с пакетом.

— Это тебе. Если размер не подойдёт, сделай дырку на мысках. Другие привезу позже.

Я обулась. Размер был в точности как надо, и это насторожило. Может, он специально про того мужчину, Серафима, сказал, что он убийца? Может, он такой же?

— Что ты на меня смотришь?

— Ничего. Я не смотрю. Просто… Спасибо. Всё хорошо, не нужно делать дырки.

Он зашуршал бумажным пакетом, никак не отреагировав. В пакете была и другая одежда: под балетками лежала тёплая жилетка, под ней — длинное шерстяное платье. Дальше я не добралась.

Достав ароматную чиабатту, Яр разломил её и, положив на пакет, подвинул ко мне.

— Здесь посуды нет? Я только чашки нашла, когда заваривала чай.

— Нет. Ешь так. Эстетикой заниматься времени у меня не было.

Под ногами звякнули осколки. Я забыла про разбитую чашку, про лужу, и вспомнила только сейчас.

— Я уберу, — сказала поспешно и, взяв рулон кухонных полотенец, промокнула лужу. Плитка на полу была совсем новая, стол и стулья тоже. Распакованы были только два, остальные стояли у стены в плёнке.

Под давящим взглядом Яра я собрала осколки и тут заметила на полу крохотный скол в месте, куда, должно быть, упала чашка.

— Что ты копаешься?

— Ничего. — Подскочила на ноги. — Я убрала. Вот, — показала ему остатки чашки.

— И дальше что? Похвалить тебя?

— Нет, я просто…

— Хватит, — резко пресёк он. — Чтобы больше я не слышал «я просто». В этой жизни не бывает «просто». Следи за тем, что, как и когда говоришь, и не мямли. Убрала — выброси мусор и ешь.

— Хорошо.

Я так и сделала: выкинула осколки и поставила чайник, чтобы сделать чай и себе. Руки подрагивали. От его резкости я напряглась до предела и боялась снова сделать что-то не так. Что, если он увидит скол? Хотя как? Не будет же он специально присматриваться.

К шуму чайника добавилась мелодия.

— Слушаю, — резко сказал Яр. — Да… Это настолько срочно? Хорошо, я буду в ближайшее время. Да… В течение нескольких часов… Подготовьте её и никого к ней не пускайте.

Из разговора было совсем непонятно, с кем он разговаривает и о чём. Сев за стол, я поставила перед собой чашку и из-под ресниц смотрела на хмурого Яра.

Он сделал большой глоток и перехватил мой взгляд. Я не успела отвести глаза и занервничала.

— Мне нужно уехать.

— А я? Может… Ярослав, отпустите меня. Пожалуйста.

— Ещё что?

— Ничего, — прошептала, перебирая пальцами ручку бумажного пакета.

Глупо было, конечно, просить его. Но разве я что-то потеряла? Хлеб был ещё тёплый. Я отщипнула кусок румяной корочки, и живот напомнил о несостоявшемся торте, а сердце — вслед ему — о несостоявшейся жизни.

Ярослав встал и, отдав мой кусок чиабатты мне в руки, свой вернул в пакет.

— Вернусь, скорее всего, завтра. Не вздумай сбежать.

— Я об этом и не думала.

Показалось, что уголок его губ дрогнул. Я с тоской посмотрела на кусок хлеба, на чай и вздохнула.

— Да. — Яр остановился. — В холодильнике овощи и сметана. Ты девочка взрослая, справишься. И учти: поместье стоит в горах. Поэтому ещё раз тебя предупреждаю: не делай глупостей.

***

Стоя на полуразрушенном крыльце, я проводила машину взглядом. Она отъехала бесшумно, хотя, казалось, при таких габаритах и мощности должна была реветь, как сверхскоростной самолёт.

В небо тянулись высокие сосны, дом и в самом деле скрывался за строительными лесами, оба боковых крыла таращились на меня пустыми глазницами окон.

Меня передёрнуло. Вокруг — никого. Если идёт ремонт, то должны быть те, кто его делает, но нет.

Ярослав оставил меня совершенно одну.

Совсем замёрзнув, я вернулась в дом и переоделась. Платье, которое меня заставили надеть перед тем, как вывели в зал и продемонстрировали гостям в качестве приза, буквально просвечивало. Под взглядами одетых в вечерние туалеты женщин и холёных мужчин я чувствовала себя голой. Одежда, которую принёс Яр, была совсем другой: тёплое платье доходило почти до щиколотки, рукава были длинные, а вырез — крохотный. Помимо него и жилетки в пакете лежало скромное бельё, свитер и длинная, в пол, юбка. Всё тёмное, без аппликаций и вышивки.

Глава 3

Камила

Пока Яр доставал из багажника вещи, я с ребёнком на руках сидела на старом перевёрнутом корыте.

— Похоже, дождь скоро будет, — сказала малышке, посмотрев на совсем потемневшее небо.

В ответ девочка недовольно поморщилась и вскрикнула. Я попыталась убаюкать её, но она ни в какую не успокаивалась. Я принюхалась.

— По-моему, ей памперс нужно поменять! — крикнула Яру.

— Так поменяй.

— Почему я это должна делать?!

— Потому что она теперь — твоя работа.

— Нормально! — Поднявшись, я подошла к машине и оперлась о неё бедром. — А где её мать?

Ярослав посмотрел на меня с недовольством. Вопрос ему однозначно пришёлся не по вкусу, но ответ получить я хотела. Правда, ровно до тех пор, пока не зацепилась взглядом за лежащего в багажнике кабана и вытекшую из него лужицу крови. Стало дурно, хоть крови я и не боялась. Я поглубже вдохнула.

— Так что с её матерью?

— Меньше знаешь — крепче спишь. — Он захлопнул багажник и показал мне на дом.

До крыльца было рукой подать, и я медленно побрела к нему, стараясь как можно меньше опираться на ноющую ногу. Могла поклясться, что Яр смотрит мне вслед, и почему-то хотела выглядеть достойно, а не хромающей зарёванной трусихой.

Девочка заплакала пуще прежнего, завертелась в своём одеяльце. Пришлось приложить усилия, чтобы удержать её.

— Поменяю тебе подгузник, и ты успокоишься, договорились? — Она высвободила ручонку и схватила меня за палец. — Эй, ты чего?

Услышала шаги за спиной. Яр открыл мне дверь. Я подняла голову, и наши взгляды на секунду встретились.

Какая, интересно, у малышки мать? Наверняка красавица — такие, как он, простых не выбирают.

— Её зовут Ева.

— Я знаю.

В молчании повис неозвученный вопрос. Я продемонстрировала вышитые буквы на одеяльце.

— Можно ещё один вопрос? — остановилась в дверях кухни.

— Шкуру с кабана я сниму сам.

Я поморщилась, подавив рвотный позыв.

— Я не про кабана.

— Спрашивай.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать шесть. Но тебе это знать неважно.

— А что для меня важно? Ты принёс мне своего ребёнка, других людей тут нет. Что тогда важно? Где все? Если дом ремонтируют, где строители?

Должно быть, Ева решила, что ей уделяют мало внимания, и потому раскричалась. Её ручки сжались в кулачки, личико сморщилось и покраснело.

Вся в папашу! Как что не по ней — добивается своего. Но памперс поменять правда было нужно, и я, зайдя в кухню, положила её на стол.

Одета она была в розовую распашонку — мягкую и, должно быть, дорогую. На голове был пушок тёмных волос. Дотянулась до ближайшего из принесённых Яром пакетов, но памперсов там не было, в следующем тоже. Яр, как назло, куда-то подевался.

— Лежи тут, — попросила я малышку, шаря по оставшимся пакетам и приглядывая за ней краем глаза. — Нет… Тоже не то, — с поднимающимся раздражением шепнула я и вытащила плюшевую сову величиной с саму Еву. — Боже мой, а это зачем?

— В доме нет игрушек, — раздалось с другой стороны.

Я выронила сову, а сердце едва не выскочило из груди. Яр вошёл через дверь, которую я раньше не заметила.

— Почему она всё ещё плачет?

— Потому что я всё ещё не нашла памперсы, — попыталась ответить ему в тон, но даже приблизительно не вышло.

Он посмотрел на дочку, на меня и безошибочно достал пачку.

— Они же огромные.

— То есть?

Он забрал памперсы и, хмурясь, прочитал то, что было написано на упаковке. Я ещё раз обшарила пакеты и убедилась, что о влажных салфетках он не подумал.

— Твою ж мать, — процедил Яр и сунул памперсы обратно. — Что теперь делать?

— Ну… Наверное, можно один день попользоваться этими. Подстелить под попу или ещё как-нибудь. На шестимесячного ребёнка те, что рассчитаны на месяц, точно не наденешь, а если наоборот, можно поколдовать. Думаю… А, мне же нельзя думать. Тогда займусь малышкой. Её надо помыть и покормить. Нужна какая-нибудь смесь и инструкция.

— Сейчас договоришься.

— А что я такого сказала? Раз думаю я не так, буду делать всё по инструкции, а ты думай. — Я выразительно посмотрела на торчащий уголок упаковки. — Сову можешь поставить куда-нибудь вместо чучела. Еве до неё ещё расти и расти. Ей погремушки нужны, соски или что-то для детей её возраста.

— Напишешь список того, что нужно.

— А мне откуда знать, что нужно? Мне самой восемнадцать, Яр! Вчера восемнадцать исполнилось, а ты… А меня…

Понимая, что эмоции переходят в слёзы, я отвернулась от него и подхватила Еву вместе с одеялом.

Пока Яра не было, я как следует изучила первый этаж и безошибочно нашла ванную. Ни пеленального стола, ни детского комода в ней не было — пришлось разместиться на маленьком столике возле раковины. Хорошо, что из крана текла тёплая вода, а на полочке лежало мыло.

Глава 4

Камила

Из купленных Яром для дочери вещей ей подошли только пинетки. Остальное оказалось большим. Но выйти на улицу нам это не помешало. В кофте с подвёрнутыми рукавчиками и одеяле Ева чувствовала себя прекрасно, несмотря на осеннюю сырость.

— По-моему, скоро опять ливанёт, — констатировала я.

Раскат грома был далёким, но в горах погода порой менялась быстро и непредсказуемо. Лучше было вернуться в дом.

— Тебе тут нравится? — спросила у Евы.

Сегодня держать её на руках было не так страшно, как вчера. Я улыбнулась ей, пытаясь отыскать схожие с Ярославом черты. Глаза карие, ресницы тёмные и пушистые, а личико совсем детское — какое уж тут сходство!

— Ты на папу совсем не похожа. А когда подрастёшь, будешь похожа? А?

Гром прогремел ближе, тучи потемнели, поднялся ветер. Утром Яр закрыл выбитое окно плотной матовой плёнкой, и теперь она прогибалась от порывов ветра с вызывающим тревогу звуком.

От особенно громкого шума мне стало не по себе. Хоть бы собаку завёл, и то было бы не так дико в этой глуши! Если ему тут нормально, не значит, что другим людям тоже.

— Как думаешь, твой папа меня за человека считает? — спросила у Евы, куклой смотрящей на меня. — Ты ещё не думаешь. Да… Тебе повезло. Но это ненадолго, поверь. Скоро ты…

Замолчав, я повернулась к кухне. Показалось, что кто-то разговаривает. Когда Яр мог вернуться? Может, с другой стороны подъехал?

— Ярослав, — позвала я.

Никто не ответил. Показалось, наверное. После сегодняшней ночи неудивительно. Если месяц тут проведу, ещё и не такое начнёт мерещиться.

Ева причмокнула губами и сморщила нос.

— Не вздумай плакать. Сейчас покормлю.

Я почти дошла до кухни, но, услышав звон посуды, остановилась.

Нет, голоса мне не почудились — в доме кто-то был.

Душа ушла в пятки. Я затаила дыхание, инстинктивно прижимая Еву к себе. Она захныкала, тыкаясь мне в грудь в поисках соска или соски.

— Тсс-с, — с мольбой шикнула я.

Но Ева, не находя еду, заныла громче. Голоса оборвались, меня охватила паника. Я попятилась назад, к двери. И тут из кухни вышел мужчина.

— Опа! — Он прошёлся по мне взглядом и свистнул. — Гера, у нас гостья.

Его лицо покрывала борода, в руке блестел широкий кухонный нож. Тёмные глаза зловеще сверкнули. Из кухни вышел ещё один — такой же обросший, только выше. На обоих были меховые жилеты и тёмные джинсы, и оба смотрели на меня, как на кусок мяса.

Я отступила на крохотный шаг, но это не укрылось от их взглядов.

— Куда собралась?

Ева оставила попытки найти соску и громко закричала. Мужчина с ножом поморщился с отвращением.

— Заткни его.

— Мы… извините. Мы сейчас уйдём, — пролепетала я. — Ева, пожалуйста…

Тот, кого он назвал Герой, преградил мне путь. За секунду обошёл и встал позади, а в холл вышел ещё один. Каждый раз я думала, что так страшно мне не было ещё никогда, и каждый раз ошибалась.

— Ам, — клацнул зубами Гера у меня над ухом.

Я вскрикнула и метнулась от него, но меня поймал другой. Кольцо сомкнулось, бежать было некуда. Еву вырвали у меня из рук. Одеяльце раскрылось, мужик обхватил её крохотную голову со звериной гримасой. Малышка надрывно зарыдала, и он оскалился.

— Нет, пожалуйста! Пожалуйста, не трогайте девочку!

— Не трогать?

Он цинично усмехнулся. Ева повисла в воздухе в его огромных лапах и зашлась плачем. Развернувшееся в конец одеяльце упало на пол розовым парусом.

— Не надо, пожалуйста! Она же крошка!

— Зато ты не крошка. — Он ногой отпихнул одеяльце. Показалось, что он просто швырнёт Еву с высоты, но он тряхнул её, как нерадивого щенка.

— Заткнись! — рявкнул он.

— Убери её подальше. Потом с ней разберёмся, — бросил главный. — Она маленькая, а ты большая. — Он приставил нож мне к рёбрам, а второй рукой обхватил грудь. — Составишь нам компанию. Нам тебя очень не хватало.

Лезвие его ножа переместилось к моему животу. Он натянул платье и рассёк ткань. Запустил руку в прорезь и шумно вдохнул.

— Мягкая. Как же ты вовремя. Я, сука, четыре года бабу не трахал. Да…

Не выпуская нож, он рванул ткань в стороны, и платье с треском порвалось. Плач Евы стал тихим и слышался издали. Меня толкнули в сторону, и я с вскриком упала в руки одному из сволочей. Рванулась от него и налетела на другого. Слёзы катились градом, их лица мелькали передо мной, гнусные смешки слышались со всех сторон.

— Бойкая коза.

Высокий схватил меня и содрал остатки платья с плеч. Развернул к дружкам, и грубые руки беспорядочно зашарили по телу. В их глазах была одна похоть и ярость, воняло потом давно немытых тел. Меня выворачивало от ужаса и отвращения.

— Подарочек. — Лезвие плашмя легло мне на бедро. — Не рыпайся, коза. Хуже будет. Обслужишь по полной, а там посмотрим.

Глава 5

Камила

С приближением ночи страхи превратились в уродливых монстров. Никакой кабан с ними сравниться не мог! Каждый шорох звучал угрозой, и я вздрагивала от любого звука.

— Как рана? — спросила у вернувшегося с улицы Яра.

— Ноет.

— Конечно, ноет. У тебя есть обезболивающее?

— Обойдусь.

Я диву с него давалась. Аптечку он всё же нашёл, но уже после того, как я зашила рану. Принёс из машины всё, что там было: градусник, таблетки от укачивания и просроченный на год парацетамол.

Яр поставил греться воду, а я смотрела на него. Кто он такой? Что меня с ним ждёт? Что, если он и правда спас меня — не сегодня, а в том особняке, когда выиграл?

— Ты часто убиваешь?

Яр повернулся.

— Эти трое… Это не первый раз, — сказала неуверенно, но не потому что сомневалась в словах, а потому что не знала, стоит ли это говорить.

— Что ты хочешь услышать? Зачем спрашиваешь, если ответ знаешь сама.

— Я не спрашиваю.

— Так тем более.

Не дождавшись, пока чайник закипит, он налил в кружку воды.

— Ложись спать, Камила. Доброй ночи.

Беспокойство заставило меня встать. От мысли, что мы останемся ночью вдвоём с Евой, в висках застучало.

— Останься с нами. Я не хочу ночевать тут одна, Яр! Да ты хоть понимаешь, что я пережила?! Эти… они…

Я вдохнула поглубже, чтобы прогнать слёзы. Казалось, что всё страшное позади, но стоило поддеть воспоминания, они потянулись наружу вместе с ужасом и ненужными эмоциями. Глаза стали мокрыми, но я и не пыталась скрыть это. Не дурак же он, всё должен сам понимать!

— И ещё надо твою рану посмотреть, — добавила сдавленно. — Лучше лишний раз обработать, чем…

— Хорошо, будете ночевать в моей спальне, — прервал он. — Возьми всё, что нужно.

— В твоей спальне?

— Да. Или ты предлагаешь втроём лечь на раскладушке?

Я безотчётно повернула голову. На расстеленной раскладушке, причмокивая во сне, спала малышка. Для неё места было в самый раз, но не для нас всех.

Не ответив Яру, я взяла Еву и посмотрела с ожиданием. Он к ней так и не прикасался. Даже сегодня, после того, что было, не обнял её, не поцеловал.

— Возьми бутылочку с водой, — попросила я, показав на стол.

Он взял её, промолчав. Мне стало стыдно за свой вопрос.

— Спасибо, — сказала, глядя ему в спину.

Он повернулся.

— Я не поблагодарила тебя за то, что ты… За сегодня. Спасибо.

— Это не то, за что тебе стоит меня благодарить.

— Ты прав. Никаких слов не хватит, чтобы поблагодарить за… за то, чего благодаря тебе не случилось. И всё равно спасибо, Яр.

Я обхватила Еву, посмотрела на неё и опять на её отца. Поняла, что разговор закончен. Оно, наверное, к лучшему. Продолжи мы его, я бы сорвалась и разрыдалась. А он не из тех, кто будет вытирать женские слёзы. Мужчины либо справляются с женскими слезами, либо с оружием, и Яр был точно не из первых.

***

Ярослав хотел выключить свет, но я остановила его.

— Покажи мне рану. Я же просила.

— Не нужно.

— Кому не нужно? Тебе не нужно? Тогда подумай о ней, — взглядом показала на спящую на середине кровати малышку. — Мамы у неё нет, а ты… — Я едва сдержала грубость.

— Что я?

— Да ничего! Сам додумай.

Я коснулась его бока. На Ярославе были всё те же домашние штаны, и я против воли то и дело посматривала на него. Не дожидаясь разрешения, коснулась бока. Яр стиснул зубы, но не остановил меня.

Отклеив повязку, я осмотрела шов.

— Сядь, — скомандовала я.

— Что ещё? Не надо было тебя слушать. Что там не так?

— Да сядь ты! — прикрикнула я. — Всё так. Это у тебя не так. Как можно было привезти сюда крохотного ребёнка и даже об аптечке не подумать?! Ты бы её в шалаш вообще притащил! Просто… — Махнула на него. — Зла не хватает. Не трогай! — оттолкнула его руку, когда он потянулся к боку. — На тебе всё отлично заживает, но обработать всё равно нужно. Да не трогай ты, Ярослав!

Ева закряхтела, и я с осуждением посмотрела на Яра. Хорошо, что сразу взяла с собой водку и не пришлось идти за ней.

Присев рядом, я сменила импровизированную повязку. В жизни бы не подумала, что вместо бинта и марли буду использовать кусок простыни, а вместо пластыря — малярный скотч, но, как выяснилось, жизнь слишком непредсказуема.

— Всё? — напряжённо спросил Яр, едва я приклеила повязку обратно.

— Да. Хорошо, что только ткани повреждены.

Он посмотрел на меня очень пристально.

— Ты действительно хотела стать врачом?

Глава 6

Камила

Особняк так и стоял, одетый в строительные леса и плёнку. Зато за прошедшие со дня убийства девушки две недели гостиная преобразилась. Ярослав привозил строителей утром и увозил вечером. Пока они работали, нам с Евой было запрещено гулять с той стороны, куда выходили окна, и попадаться строителям на глаза. Даже в кухню я спускалась с осторожностью и без Евы.

К чему такая скрытность, я не знала, а Яр ничего толком не объяснял. Кто он, чем занимается и зачем ему этот огромный особняк, — тоже было тайной. Но я собственными глазами видела, чего стоит человеческая жизнь в мире, к которому он имел отношение.

Только какое?

Пока внизу велись работы, я успела привыкнуть к шуму перфоратора и чужим голосам, сегодня же было до блаженства тихо. Без строительного хлама и мусора гостиная казалась особенно большой и светлой. Несколько дней назад Яр спросил меня, какие шторы я бы повесила. Я сказала — дымчато-серебристые, с ненавязчивым узором из роз золотисто-кофейного цвета. Видела такие очень давно в кино и сразу вспомнила.

— Ничего себе, — прошептала, проведя рукой по тяжёлой гардине.

Она была почти такая, как я представляла. Даже подумать не могла, что Яр спросил меня серьёзно.

В недавно пустом камине лежали дрова, по обеим сторонам от низкого столика стояли диваны, на стене — большой телевизор. Это была совсем не та комната, какой я увидела её впервые — настоящая гостиная настоящего дома, где могла бы жить огромная семья из нескольких поколений.

Холл первого этажа тоже преобразился. Я прошла в ту его часть, где раньше была только раз вместе с Ярославом. Дёрнула одну из дверей — закрыта, вторая тоже не поддалась, как и третья. Уже не ждала, что откроется хотя бы одна, но последняя оказалась не заперта. Я оказалась в спортивном зале, в центре которого висела груша. Боксёрские перчатки валялись на беговой дорожке, на ручку другого тренажёра было накинуто полотенце.

Я настолько удивилась, что не сразу поняла, что не одна.

— Что ты здесь забыла? — спросил Яр из-за спины.

Я вздрогнула. Пора было понять, что он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, но сердце всё равно колотилось.

— Почему ты не сказал, что у тебя есть спортивный зал?

— Зачем?

— Ну как… Может, я бы тоже позанималась.

Его губы изогнулись в пренебрежении, словно бы я сказала нечто несуразное. Пройдя мимо, Яр стянул с тренажёра полотенце и, подняв с пола бутылку воды, открыл.

— Научи меня драться.

Он повернулся ко мне.

— Драться?

— Да, — сказала решительнее.

— С кем ты собралась драться? Со мной? Или с Евой?

— Не смешно, Яр. Я хочу уметь постоять за себя.

— Не все проблемы можно решить кулаками. Даже не так. Мало проблем, которые можно решить с помощью кулаков.

— Да? Ты постоянно куда-то уезжаешь, я одна в этом доме, в лесу. Что, если сюда снова кто-нибудь залезет, а тебя не будет?! С помощью чего предлагаешь решать эту проблему?! За стол переговоров сесть?

— Сюда больше никто не заберётся.

— Ты не можешь знать этого наверняка! Ты ничего не можешь знать наверняка, Яр! Кто ты? Бог?! Всевидящее око? Кто?! Ты знал, что Серафим убьёт ту девушку?

Он поджал губы. Взгляд стал холодно-отстранённым, блеск глаз выдал раздражение. Ему не нравилось, что я заговорила об этом.

— Не хочешь учить меня драться — научи стрелять! Может, не все проблемы можно решить с помощью пистолета, но какие-то однозначно можно.

— Женщина не должна держать оружие. Руки женщины созданы для того, чтобы держать ребёнка, а не пистолет, Ками. Женщина создана для того, чтобы давать жизнь, а не забирать её.

Я сдавленно засмеялась, но у Яра мой смех эмоций не вызвал, никаких. Зато мне стало до слёз обидно. Всё это время я как могла гнала от себя воспоминания о трёх ублюдках, смердящих хуже бродящих псов. Если бы Ярослав не вернулся, меня бы уже не было. Даже в случае, если бы они меня не убили, меня бы не было.

— Я хочу быть в безопасности! — жёстко сказала я. — С того дня я всё время оглядываюсь по сторонам, всё время боюсь, что что-то случится. За себя боюсь, за твою дочь! Я имею права на безопасность, Яр! Имею!

— Для тебя быть в безопасности — значит быть в безопасном месте.

— И где оно?! — горячо спросила я. — Где это безопасное место?! Где оно, скажи!

Он не сводил с меня взгляда. Я замолчала и облизнула губы. Сердце билось уже не от испуга, а от хаоса чувств. Мои слова разбивались о глухую стену его отчуждения. Изредка мне казалось, что в ней есть прорехи, но через секунды становилось ясно: это иллюзия.

— Где это место? — спросила я дрожащим шёпотом. — Разве оно есть?

— Есть, — коротко ответил он и после секундной паузы добавил: — Рядом со мной.

Больше ничего не объясняя, он показал, чтобы я вышла из зала, и, оставив меня снаружи, закрыл дверь.

В горле стояли слёзы. С глубоким вдохом я прогнала их и пошла к Еве.

Глава 7

Камила

Когда мы с Евой проснулись, Ярослава не было. Не приехал он и вечером. Я уложила Еву спать, а сама не могла отделаться от тревожного чувства. Когда его ждать? Мог бы хоть записку оставить. Хотя он не оставлял их ни разу, с чего бы ему делать это теперь, тем более после вчерашнего?

Переодевшись, я собиралась лечь, но по стеклу мазнул свет. Машина остановилась, фары погасли, и снова стало темно.

— Спи, — тихо сказала сопящей Еве и, накинув тёплую кофту, пошла вниз.

Спустилась, как раз когда хлопнула входная дверь.

Я пошла навстречу.

— Ты…

Я осеклась. Рядом с Ярославом стояла девочка в совершенно не подходящей ей по размеру куртке.

Яр одарил меня тяжёлым взглядом.

— Её нужно накормить, — сказал он сухо. — Займись ей.

Я сделала несколько неуверенных шагов к нему.

— Это кто?

Ярослав

Хотел бы я знать, кто это. Да нет, чёрт подери, не хотел бы! В самолёте я изучил так называемую «метрику» сидящей рядом малявки, но ни хрена не запомнил. У девочки были тёмные волосы — вот и всё сходство со старшей дочерью Белецких.

Я видел Стэллу не один раз. Ничего общего с этой девочкой. И, чёрт подери, забирать её было глупо. Но оставить её там, где она была, я не смог. Следом за мной посмотреть на неё приехал ещё один желающий. Чем это всё могло кончиться, гадать было не нужно. Выбор у меня был — забрать её или до конца своих дней видеть во сне полные непонимания, страха и надежды детские глаза.

Я выбрал первое.

— Девочка, — с раздражением ответил я Камиле. День и без того выдался дерьмовый, а тут она…

— Я вижу, что девочка. Не слепая, слава богу.

— Тогда зачем спрашиваешь?

Посмотрел на неё, а не стоило. Подол её сорочки просвечивал, волосы были распущены, и перед глазами всплыло видение — она в блёклом свете, её мерцающая кожа, тёмные ореолы сосков и блестящие глаза. Запах свежести и влажные волосы. Вот же!

Камила

— Зачем спрашиваю?! — Я подошла ближе. — А что, не могу?! Или…

— Займись ребёнком. Будешь воспитывать её.

— Кого я должна воспитывать?! Ты в своём уме?! Вначале ты принёс грудничка, теперь её… Я кто, по-твоему?! Квочка-наседка?! Мне только восемнадцать исполнилось, или ты забыл?!

Ярослав поджал губы, швырнул куртку на танкетку у двери и прошёл мимо, к кухне. У меня вырвался короткий возмущённый выдох. Я было бросилась за ним, но услышала шорох и обернулась. Шелестела надетая на девочке куртка, а сама она прижалась к стене и смотрела с испугом.

— Ярослав! — крикнула я. — Яр!

Он и не подумал вернуться. Я ещё раз посмотрела на девочку и всё-таки пошла следом. Влетела в кухню. Яр стоял с открытой бутылкой молока, и меня это разозлило ещё сильнее.

— Да объясни ты мне хоть что-нибудь! — закричала я, выхватив её. — Вчера ты…

Он поймал меня и прижал к себе. Глаза его были темнее, чем ночь за окнами. Он посмотрел на мои губы, в глаза, опять на губы, и у меня заколотилось сердце, а дыхание мигом сбилось.

Ничего не сказав, Яр поцеловал меня. Жёстко, горячо. Раздвинул губы и проник в рот языком, не давая ни секунды, чтобы понять, что происходит. Меня охватил жар, я задрожала, пытаясь отвечать ему и боясь сделать всё не так.

И вдруг всё закончилось. Он отпустил меня так же резко, дотронулся до руки.

— Займись девочкой, — сказал севшим голосом, провёл по пальцам и… забрал молоко, про которое я начисто забыла.

Взял со стола половину разломленного багета и вышел на улицу через заднюю дверь.

Я облизала губы и дотронулась до груди, ошеломлённая и сбитая с толку.

— Тётенька… — Голосок дрожал.

Я повернулась, с трудом приводя мысли в порядок.

— Не бросай меня, тётенька… — В глазах девочки стояли слёзы. — Я буду послушная.

— Д-да… Я…

Вдохнула поглубже, и, подойдя к девочке, помогла ей снять куртку. Под ней было уродливое старое платье. Сняв кофту, я накинула её ей на плечи.

— Как тебя зовут?

— Магдалена.

— Какое красивое имя. А я Камила.

— А ты кто?

— Я… Если честно, не знаю. Но ты не бойся. Я тебя не обижу. И дядя Яр тоже.

***

Магдалена не засыпала долго. Каждый раз, когда я думала, что она спит и собиралась уйти, малышка распахивала глаза, и всё начиналось заново. Около двух ночи я всё-таки смогла принять душ. Голова была чугунная. Укладывая детей, я сама мечтала укутаться в одеяло, а теперь спать не хотелось совсем, и я спустилась вниз.

В гостиной мерцал свет. Я остановилась возле неё, глядя на стоящего рядом с разведённым камином Ярослава. Он смотрел на огонь и меня не замечал. Шли минуты, но ничего не менялось.