Первая Искра

Пролог

Настал мой самый долгожданный день. Кажется, я шла к нему всю жизнь.

Теперь, стоя перед зеркалом в белоснежном платье, которое бликует от солнечного света, даже не верится, что это действительно я.

Пышная юбка тихо шуршит при каждом движении, длинная, прозрачная фата тянется по полу, как облако.

Ещё немного, и я стану женой мужчины, которого люблю больше жизни.

На лице появляется улыбка, когда я в последний раз смотрю на своё отражение. Зелёные глаза будто светятся от счастья, которое тихо разливается по груди. Каштановые волосы собраны в аккуратный пучок, пара прядей выбилась и мягко ложится на щёки. На них играет лёгкий румянец, оттеняя веснушки, которые никакой макияж не способен скрыть.

Я опускаю взгляд на безымянный палец. В солнечных лучах сверкает бриллиант — то самое помолвочное кольцо, с которого всё началось. Совсем скоро рядом с ним появится другое, тонкое, обручальное. И тогда это уже будет не мечта, а реальность.

К глазам подкатывают слёзы, и я быстрым движением смахиваю их, чтобы не испортить макияж. Успею нареветься у алтаря.

Подойдя к окну, всматриваюсь в суету, которая происходит на улице. На лужайке неторопливо собираются гости. Женщины поправляют лёгкие платья, мужчины смеются, что-то обсуждая у рядов белых стульев. Зелёная, влажная трава сияет на солнце, а вдоль прохода стоят огромные вазы с моими любимыми белыми ромашками. Они чуть качаются от ветра, словно машут мне лепестками.

Я прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть лица, но всё слегка расплывается, будто картинка потеряла фокус. Может, это слёзы, может, волнение, но мир за стеклом кажется чуть нереальным, как кадр из фильма, который вот-вот сменится чем-то другим. На фоне зелени белеет арка, украшенная цветами и лентами, — та самая, под которой я произнесу заветное «да».

Сбоку суетится организатор, что-то говорит в рацию. Где-то рядом глухо играет музыка, будто сквозь толщу воды.

Я провожу пальцами по подоконнику, стараясь запомнить этот миг. Всё выглядит идеально, и всё же внутри что-то скребётся, то ли от ожидания, то ли от лёгкого страха.

Дверь тихо приоткрывается, и в комнату заглядывает мама. На секунду она замирает на пороге, словно не верит, что перед ней её дочь. Потом улыбается дрожащей, растерянной улыбкой и делает шаг вперёд.

— Господи... — выдыхает она. — Какая же ты красивая. Когда ты только успела стать такой взрослой?

Голос срывается, и она не сдерживает слёз. Подходит ближе, обнимает крепко, как в детстве, когда казалось, что одно её объятие может защитить от всего мира. Я чувствую запах её духов, такой родной, домашний, и на мгновение хочется снова стать маленькой.

— Мам, — шепчу я, стараясь не расплакаться, — не начинай, а то я тоже не выдержу.

Она смеётся сквозь слёзы, вытирает глаза и ещё раз проводит ладонью по моим волосам.

Я обнимаю её в ответ, ощущая, как всё внутри успокаивается, хоть и всего на минуту.

Вслед за матерью в комнату заходит отец. Высокий, уверенный, в строгом костюме, он улыбается той самой улыбкой, от которой у меня всегда сжимается горло.

— Ну что, — говорит он, — готова, невеста, отправиться в новый путь?

Мама, всхлипнув, целует меня в щёку и спешно уходит, вытирая глаза. Я поворачиваюсь к отцу, крепко беру его за руку.

— Я люблю тебя, пап.

— И я тебя, милая, — отвечает он тихо.

Он берёт меня под руку, и мы вместе выходим из комнаты.

Шаги гулко отдаются в коридоре, сердце стучит в такт — быстро, неравномерно.

Сделав первый шаг на белую дорожку, ведущую к алтарю, я чувствую, как ноги подкашиваются от волнения.

Отец ведёт меня уверенно, спокойно, а гости поворачиваются вслед, не отрывая взглядов. Их лица сияют, всё внимание приковано ко мне. Он доводит меня до жениха, тот стоит ко мне спиной. Через пару мгновений он увидит меня в таком виде. Наверняка не сдержит слёз от трогательного момента, он никогда не сдерживает эмоции. И за это я его и полюбила. За его искренность, доброту, понимание, за то, каким любящим взглядом он смотрит на меня.

Костюм сидит на нём идеально: плечи кажутся шире, фигура крепче, он выглядит даже выше, чем обычно. Сердце распирает от чувств, оно словно увеличилось в размерах и сдавливает лёгкие, лишая возможности глубоко вдохнуть и успокоить мандраж. Господи, как можно любить так сильно?

Ко мне подходит брат, целует в щёку, шепчет что-то ободряющее. Я обнимаю отца и делаю шаг вперёд, поднимаюсь на две ступеньки и встаю рядом с женихом. Перед нами — арка, а у алтаря стоит ведущий церемонии в белоснежной форме. Он раскрывает папку и начинает читать слова.

Я тянусь к руке любимого мужчины и крепко обхватываю её. Сразу ощущаю тепло от знакомого прикосновения. Но стоит мне повернуть голову…

Мир рушится. Земля подо мной сотрясается, и я почти теряю равновесие.

Глава 1

Распахнув глаза и подскочив с места в холодном поту, Бриэль не сразу понимает, что произошло. Осмотревшись по сторонам, она откидывается обратно на подушку и накрывается одеялом с головой.

«Надо меньше мечтать о свадьбе, а то я уже с ума начинаю сходить» — проносятся мысли в её голове.

Мартин в последнее время стал другим. Всё чаще он исчезает в делах, с головой уходя в работу в компании отца. Его дни проходят среди совещаний, документов и звонков, а их с Бриэль встречи стали редкостью, почти роскошью.

Он пытался загладить вину: дорогими букетами, ужинами, украшениями. Поначалу она принимала это с улыбкой, но теперь в каждом подарке слышится извинение. Сколько раз она говорила ему, что не требует ничего, кроме времени рядом. Он кивал, обещал исправиться… а потом снова пропадал. А теперь пропали даже такие знаки внимания «для галочки».

Раньше она злилась, искала причины, подозревала самое худшее. Думала, что парень охладел к ней, столько раз отгоняла мысли о возможных изменах. Внутри всё клокотало от обиды и бессилия, пока однажды она не услышала случайный разговор их матерей. Те вполголоса обсуждали, как Мартин мечтает поскорее встать на ноги, чтобы купить небольшой, уютный дом для будущей семьи. С тех пор злость как рукой сняло.

Теперь она лишь вздыхает, глядя на телефон, когда он не отвечает на сообщения, и мысленно оправдывает его. Если всё это ради их будущего, она подождёт. Не станет отвлекать от важных дел.

Откинув одеяло, Бриэль тут же вздрагивает, её кожа покрывается мурашками от прохладного воздуха. Она торопливо накидывает на плечи тёплый халат и босыми ногами ступает на холодный пол. В доме тихо, только где-то внизу поскрипывают старые половицы.

Она направляется в ванную — ту самую, которую делит со старшим братом. Когда Лиама нет, комната принадлежит только ей. Не приходится каждое утро стоять под дверью, дожидаясь, пока брат примет долгий душ. На полках царит идеальный порядок, вокруг раковины нет ни единого следа его утренних сборов, зеркало чистое, без привычных пятен и разводов после активных умываний.

Бриэль улыбается уголком губ, касаясь пальцами гладкой поверхности столешницы. Ей нравится это редкое ощущение покоя, но вместе с ним приходит лёгкая тоска. Без брата в доме как-то пусто.

После гибели отца мама замкнулась в себе, и тогда, когда Бриэль было всего тринадцать, именно Лиам стал для неё всем: опорой, защитой, тем, кто помогал ей справиться с раздирающей душу болью несмотря на то, что сам ещё был семнадцатилетним мальчишкой.

Умывшись, Бриэль вытирает лицо мягким полотенцем и тянется за тональным кремом. Веснушки — единственное, что досталось ей от отца, и, как бы она ни старалась, принять их до конца так и не смогла. С детства мечтала о ровной, чистой коже, без этих солнечных пятен, рассыпавшихся по щекам и переносице.

Она привычным движением наносит тон. Всё происходит машинально: пальцы двигаются быстро, уверенно, без зеркала она уже знает, где какая черта лица требует внимания.

— Лиам! — вскрикивает с радостью Бриэль, когда спускается на кухню и видит за столом старшего брата. — Ты же должен был вернуться только на следующей неделе.

Не дожидаясь ответа, она бросается ему на шею и крепко обнимает.

— Я тоже соскучился, Бу. Проиграл один из туров и уговорил тренера отпустить меня домой пораньше, — с улыбкой отвечает Лиам, не выпуская сестру из объятий.

— Хватит называть её Бу, — слышится голос матери, когда та заходит в комнату. — Она уже не ребёнок.

— Ты не выглядишь удивлённой, — щурится Бриэль, отворачиваясь от брата и обращаясь к маме. — Ты что, знала, что он приедет и ничего мне не сказала?

— Не знала. Но мой радостный вопль Лиам уже выслушал пару часов назад.

— Пару часов назад? А почему меня не разбудили? — не сдерживая досады, спрашивает Бриэль у всех присутствующих в комнате.

— Не хотели тебя будить, ты же палец отгрызёшь, если не выспишься, — с хитрой улыбкой отвечает Лиам, шутливо взъерошивая волосы рассерженной сестрёнки.

Лорен, мать семейства, отворачивается к плите, ставит чайник и медленно насыпает заварку, будто давая детям время побыть наедине. Пар поднимается лёгким облаком, наполняя кухню запахом мяты и чего-то родного.

Бриэль, не отрывая взгляда от брата, снова тянется к нему и крепко обнимает, не желая отпускать. Щекой прижимается к его груди — тёплой, надёжной, такой знакомой. Лиам отвечает тем же: его рука ложится ей на спину, и в этом простом движении ощущается всё, что между ними сохранилось детства, когда он был её щитом.

— Мне жаль, что ты не победил, — с грустью говорит она, а затем переходит на шёпот: — можешь называть меня Бу до конца жизни.

— Я всё слышу, — вставляет Лорен, тем самым вызывая у детей смешок.

Бу. Так её теперь зовёт только брат, и Бриэль уже не помнит, когда это началось. Вроде, с самого детства, с тех времён, когда слова давались ей с трудом. Позже родители рассказывали, что малышке никак не удавалось выговорить собственное имя: вместо «Бриэль» получалось что-то нечёткое, смешное — «Буэй». Лиам, как старший и главный изобретатель прозвищ, тут же сократил до короткого «Бу». С тех пор это имя стало частью её самой.

Сейчас, когда Бриэль уже двадцать, мама упорно просит всех обращаться к дочери полным именем. «Так звучит взрослее, достойнее». Бриэль лишь улыбается в ответ, не спорит, но внутри каждый раз тепло откликается на короткое «Бу». В этих двух буквах скрывается целая жизнь: детство, запах отцовской рубашки, смех брата, дом, где всегда было шумно и уютно. И то, сколько нежности и любви скрыто в этом простом прозвище, знает только она.

Глава 2

— А вот и твоя вечно опаздывающая подруга, — громко произносит Лиам, стараясь перекричать музыку в баре и кивая в сторону входа.

— Всем привет! — Хлоя подбегает к столику и сразу целует в щёку Бриэль. — Снова ты в своих джинсах, на следующий день рождения подарю тебе короткую юбку!

Её фигуру подчёркивает облегающее платье глубокого синего оттенка, мягко повторяющее каждый изгиб тела. Ткань поблёскивает в свете софитов, а на этих высоченных каблуках её ноги кажутся бесконечными — стройными, изящными, будто сошедшими с подиума. С каждым шагом Хлоя словно знает, что на неё смотрят, и пользуется этим с врождённой лёгкостью: слегка покачивает бёдрами, поправляет прядь волос, мельком улыбается. И этого достаточно, чтобы весь бар на секунду притих.

— А меня поцеловать? — шутит парень.

— Ох, красавчик, — качает головой Хлоя. — Прошли те времена, когда я вырисовывала твоё имя в тетрадках.

— Поцелуйтесь уже, или прекратите сейчас же, — язвит Бриэль, делая глоток вишнёвого сока.

— Ревнуешь? — хором спрашивают оба.

Сок оказывается таким кислым, что Бриэль невольно морщит нос и даже слегка щурится. Щёки предательски заливает румянец, а губы складываются в недовольную гримасу. Только вот сидящие рядом явно принимают это за ответ на их вопрос и, переглянувшись, разражаются смехом.

— А друг твой где? — спрашивает Бриэль брата, чувствуя, что от постоянных перекрикиваний голос уже садится.

— Скоро будет, семейные дела, — отвечает Лиам. — Может пересядем за другой стол, подальше от сцены?

Девушки согласно кивают, и вся троица направляется искать другой столик, туда, где можно хотя бы услышать собственный голос. Пробираясь сквозь плотную толпу на танцполе, Хлоя вдруг вздрагивает: какой-то подвыпивший мужчина хватает её за руку и грубо тянет к себе, обдавая перегаром и нагло скользя ладонью по её талии. Девушка пытается вырваться, но хватка оказывается слишком крепкой. В следующую секунду Лиам, заметив происходящее, срывается с места. Пара быстрых шагов, и его кулак с силой врезается в грудь обидчика. Пьяный мужчина, потеряв равновесие, валится на пол, утягивая за собой и девушку.

Бриэль стремительно подбегает к подруге, помогая ей подняться с пола. Хлоя всё ещё растеряна, платье задралось, дыхание сбилось, а глаза широко раскрыты, будто она сама ещё не до конца понимает, что произошло. Лиам же, сжав челюсть, опускается рядом с мужчиной. Его плечи напряжены, взгляд тёмный и опасный. Он уже заносит кулак, готовясь врезать так, чтобы тот запомнил надолго. Но Бриэль успевает перехватить его руку, крепко сжимая пальцами запястье брата.

— Лиам, не надо, — тихо, но настойчиво говорит она. Голос дрожит, но в нём звучит просьба, перед которой он, как всегда, бессилен. — Пожалуйста.

Лиам тяжело выдыхает, будто пытается выпустить вместе с воздухом всю злость, что копится внутри. Кулак медленно опускается, а напряжённые плечи чуть оседают. Он бросает на мужчину последний, ледяной взгляд, но больше не двигается. Никогда не мог отказать сестрёнке, особенно когда она смотрит на него так, с тихой мольбой и усталостью в глазах. Огорчить её для него всегда было хуже, чем сдержать удар.

— Мы в уборную, Хлое нужно привести себя в порядок, — выкрикивает Бриэль, держа подругу за руку.

— Я с вами, — твёрдо говорит брат.

— В женскую уборную? — Бриэль приподнимает бровь. — Всё в порядке, найди пока место. Если что, я позвоню.

Лиам оглядывается по сторонам настороженно, будто оценивает каждого, кто проходит мимо. На секунду кажется, что он вот-вот передумает, но потом с неохотой выдыхает и отступает на шаг. Его пальцы всё ещё сжаты в кулаки, однако он отпускает девушек, не скрывая тревоги в глазах.

Бриэль следует за подругой, наблюдая, как та идёт вперёд уверенной походкой, словно минуту назад никто и не пытался схватить её посреди танцпола. На лице Хлои ни следа растерянности, только привычная лёгкая улыбка. Иногда Бриэль завидует этому умению — держать лицо, делая вид, что всё под контролем, даже когда внутри наверняка штормит.

— Блин, платье грязное, а я его только вчера купила! — сокрушается Хлоя, глядя на своё отражение в уборной.

— Всё в порядке? — интересуется подруга.

— Да, — спокойно отвечает та. — Просто пьяный придурок испортил платье.

— Хлоя, может…

— Бри, всё в порядке. Не начинай.

Бриэль отступает на шаг, позволяя подруге отдышаться и не засыпая её расспросами. Она знает — Хлоя не из тех, кто покажет, что ей больно. Привыкла прятаться за маской легкомыслия, за шутками и улыбками. С её внешностью это выходит безупречно: голубые глаза, фарфоровая кожа, идеальные черты, от которых у парней кружится голова. Почти кукла. Только Бриэль знает, что под этим безупречным фасадом живёт человек с глубокими ранами и мягким, ранимым сердцем, которое Хлоя старательно прячет от всех, даже от самой себя.

— Всё, можем идти, — говорит Хлоя, оборачиваясь к подруге. — Если ты сейчас начнёшь плакать, я снова начну разговаривать на ломанном французском!

— Только не это, — не может сдержать улыбку Бриэль. — Твой акцент ужасен.

— Вот и не доводи меня.

Глава 3

Утро выдалось слишком обычным, даже раздражающе правильным, как будто кто-то поставил жизнь на повтор.

Мама уже ушла на работу, Лиам, скорее всего, мучает тренажёры в спортзале, и в доме стоит та самая глухая тишина, от которой сводит зубы.

Бриэль наливает себе кофе, усаживается за стол и рассеянно листает ленту в телефоне. Всё как всегда: старая знакомая драматично жалуется на бывшего, соседка снова выкладывает фото кота, кто-то спорит о политике.

А вот от Мартина — ничего. Ни смайлика, ни дежурного «доброе утро».

Обычно он писал первым. Всегда. И это «всегда» почему-то застревает в голове, как мелкий камешек в ботинке.

Она отмахивается. Нельзя искать трещины там, где их нет. Просто все немного устали. Она, он, да и вообще — сама жизнь.

Допив обжигающий напиток, она механически ополаскивает кружку и ставит её ровно на то место, где всегда ставит мама.

Взгляд падает на часы — пора собираться на занятия по французскому.

Все её ученики живут в шаговой доступности. Это, конечно, ограничивает заработок, но зато избавляет от необходимости лишний раз передвигаться на машине. Пешком спокойнее. Безопаснее. И проще убедить себя, что всё под контролем.

Натянув удобные брюки и белую футболку, Бриэль направляется в ванную. На ходу включает музыку, и комната наполняется знакомыми ритмами той самой песни, под которую она танцевала вчера в баре.

В воздухе будто снова витает запах алкоголя, смех и огни, мелькающие в темноте. И тот взгляд. Тяжёлый, внимательный, прожигающий насквозь.

Новый знакомый с тёмными глазами, который смотрел так, словно что-то о ней знает.

От воспоминания по спине пробегает холодок, будто кто-то провёл кончиками пальцев по коже.

Она резко моргает и берётся за крем, привычно скрывая веснушки.

«Блин» — слетает с её губ, когда капля тонального средства попадает на белую ткань футболки.

Раздражённо выдохнув, она заканчивает макияж и возвращается в спальню, чувствуя, как злость расползается под кожей. С утра всё идёт наперекосяк.

Футболка отправляется в стирку, а вместо неё Бриэль надевает белую блузку. Она бегло осматривает комнату, сдвигает подушку, заглядывает под плед, потом в сумку — телефона нет.

«Ну конечно», — бормочет она сквозь зубы, мысленно проклиная этот день.

Но через мгновение заставляет себя остановиться. Глубокий вдох. Выдох. Вечером ведь свидание с Мартином. Настоящее, давно обещанное, почти как праздник после недели скуки и недопониманий. Эта мысль становится её спасательным кругом: всё остальное — ерунда.

Так и не найдя телефон, Бриэль решает не задерживаться. Хватает сумку, кивает самой себе в зеркале и выходит, утешая себя тем, что, может этот день пройдёт по-человечески.

А по закону подлости — именно в такие дни всегда что-то идёт не так.

***

Получив оплату после занятия, Бриэль вежливо улыбается, прощается и выходит на улицу, где воздух уже пахнет надвигающимся дождём.

Небо затянуто тучами, и солнце спряталось окончательно. Холодный ветер подхватывает её волосы, проникает под тонкую ткань блузки, пробирает до самых костей.

Она зябко обхватывает себя руками и ускоряет шаг, надеясь успеть домой, пока не начнётся ливень.

Кап.

Холодная капля падает прямо на кончик носа.

Кап.

Ещё одна скользит по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку.

«Только не сейчас», — шепчет она обречённо себе под нос.

Но небо издевательски отвечает раскатом грома. Через секунду ливень обрушивается так неожиданно и безжалостно, словно кто-то вылил на город ведро воды.

Бриэль успевает сделать лишь пару шагов, прежде чем мокрая ткань начинает неприятно прилипать к телу.

Она смеётся — тихо, нервно, как человек, которому остаётся только принять поражение. И, прижав сумку к груди, бросается искать хоть какое-то укрытие.

Забежав в ближайшее кафе, Бриэль стряхивает капли с волос, чувствуя, как вода стекает по шее под воротник, и направляется к столику в дальнем углу, подальше от дверей и сквозняка. Садится, обхватывает руками горячую кружку, которую кто-то оставил на столике, просто чтобы согреться хоть немного.

За окном — сплошная завеса дождя. Капли стекают по стеклу, смазывая отражение города. Люди на улице бегут, прячутся под зонтами, кто-то ругается, кто-то смеётся. А она просто сидит — без телефона, без музыки, без отвлечения.

Как назло, именно сейчас ей нечем занять руки и голову. Только собственные мысли, да этот навязчивый звук дождя, который будто специально пытается докопаться до чего-то внутри.

— Добрый день, будете что-нибудь заказывать? — отвлекает её голос официантки.

Бриэль переводит взгляд на витрину, где ровными рядами выложены булочки с корицей, круассаны и крошечные пирожные с глянцевыми ягодами. Запах свежего кофе смешивается с ароматом ванили и тёплого теста, и живот предательски урчит. В такие моменты особенно остро чувствуешь, как мало нужно, чтобы стало чуть уютнее.

Глава 4

Утро в доме начинается суетливо. За окнами висит лёгкий туман, а первые солнечные лучи робко пробиваются сквозь стекла. Бриэль сидит за кухонным столом, закутавшись в мягкое одеяло: простуда даёт о себе знать, и пришлось отменить все занятия по французскому на ближайшие дни. Горячая чашка чая, от которой в воздух поднимается густой пар, приятно согревает руки. Лиам сидит напротив, переписываясь с кем-то, время от времени подбадривая сестру добрым взглядом.

Лорен присоединяется к ним и садится за стол, аккуратно поправляя под собой стул. На столе уже стоят тарелки с омлетом и зелёным салатом — простая, но по-домашнему уютная еда, от которой по кухне тянет теплом и спокойствием. Она наливает себе кофе, бросает короткий взгляд на детей и улыбается — устало, но по-доброму. В такие моменты Бриэль замечает, как сильно мама изменилась за последнее время: стала чуть тише, задумчивее, морщинок вокруг глаз стало заметно больше.

— Мам, а если… — начинает Лиам осторожно, — один мой друг занимается ремонтом машин. Мы могли бы сдать его в аренду, лишние деньги нам не помешают. Тем более он уже давно пустует.

Мама ставит чашку на стол, размышляя:

— Лишние деньги действительно, сейчас не помешают. Но ты уверен, что это безопасно?

— Да, мама, — отвечает Лиам уверенно. — Он ещё сказал, что дополнительная пара рук ему не помешает, так что по вечерам я буду подрабатывать с ним.

— Ладно, тогда можно обсудить условия. Главное, чтобы всё было честно и ничего противозаконного, — соглашается мама, слегка улыбаясь.

Лиам оживляется и снова что-то быстро печатает на телефоне:

— Отлично, тогда я подготовлю всё.

В этот момент Бриэль, закутавшись в одеяло посильнее и прихлебывая чай, поднимает голову:

— А что за друг?

— Рейн, с которым вы познакомились вчера.

От воспоминаний о парне Бриэль содрогается. Перед глазами всплывает его взгляд — слишком пристальный, будто он пытался прочесть её насквозь. В том взгляде не было ни улыбки, ни тепла, только холодное внимание, от которого хотелось спрятаться.

— Что-то не так? — интересуется Лиам, заметив, как сестра поменялась в лице.

— Нет, всё в порядке, — обманывает Бриэль, морща нос.

— Ла-а-адно, — тянет Лиам, и его подозрительный тон ясно говорит, что он что-то понял.

В комнате воцаряется обычная утренняя гармония: в воздухе смешиваются запах свежего хлеба и крепкого кофе, редкие солнечные лучи ложатся на стол мягкими бликами. Смех, короткие реплики, звяканье посуды — всё это складывается в привычный домашний ритм. На мгновение кажется, что жизнь идёт своим чередом, несмотря на усталость, заботы и болезни.

После завтрака Лиам помогает маме убрать со стола: ловко собирает тарелки, протирает поверхность, подшучивает, что теперь кухня сияет не хуже операционной. Потом, закатив рукава, решительно отправляется в гараж, будто собирается не просто прибраться, а победить многолетний хаос. Там его ждёт старый хлам, запах пыли и коробки с прошлым, которое давно никто не трогал.

— Как ты? — интересуется мама у дочери.

— Тело ломит, но до свадьбы заживёт, — без задней мысли отвечает Бриэль.

— До свадьбы? — сразу подхватывает Лорен. — Вы с Мартином вчера что-то обсуждали?

— Нет, — разочарованно вздыхает Бриэль. — Мы вообще мало что обсуждаем в последнее время, он вечно занят.

— Это ради вашего будущего, — начинает мама.

— Да знаю я. Но всё равно мне его не хватает. Ладно. Всё будет хорошо. Пойду к Лиаму. Помогу с уборкой и отвлекусь от дурацких мыслей.

Поцеловав маму, Бриэль скидывает одеяло на стул и нехотя встаёт. Тело всё ещё ломит, но сидеть без дела невыносимо. Она кутается в куртку, натягивает капюшон и выходит во двор. Холодный воздух щекочет щёки, заставляя её плотнее запахнуться. Шаг за шагом она идёт к гаражу — туда, где запах металла и пыли всё ещё хранит отголоски прошлого.

Подходя к постройке сбоку от дома, Бриэль чувствует, как на неё накатывает тихая тоска. Раньше здесь стояли две папины машины. После его гибели одну из них сдали в утиль, вторую продали, и гараж постепенно опустел. Слишком много воспоминаний связано с этим местом. Бриэль делает глубокий вдох, пытаясь собрать себя, прежде чем открыть дверь и войти внутрь.

Лиам так усердно подметает пол, что кажется, если он приложит ещё чуть больше силы, то прорубит дыру прямо в бетоне. Заметив сестру у двери, он останавливается, вытирает лоб тыльной стороной ладони и, не теряя ни секунды, задаёт прямой вопрос:

— Тебе не нравится Рейн? Он успел что-то тебе сделать?

— С чего ты взял? — Бриэль округляет глаза от удивления. — Я же сказала, всё в порядке.

— Вот опять! — Лиам тычет пальцем ей в лицо. — Ты всегда морщишь нос, когда врёшь.

— Не правда! — отрицает она, морща нос.

— Вот снова! — не унимается брат.

Бриэль несколько секунд смотрит на него, не шевелясь и пытаясь переварить услышанное. На лице отражается смесь удивления и детской обиды, словно её только что застукали за чем-то личным. Но за этим быстро проскальзывает невольная улыбка: ну конечно, Лиам всегда видел её насквозь, сколько бы лет ни прошло.

Глава 5

Звонок на телефоне будит Бриэль. Резкий, настойчивый звук режет тишину ночи, безжалостно врываясь в её сон. Она дергается, распахивает глаза, в первые секунды сама не понимает, где находится. Комната утопает во мраке: плотные шторы не пропускают даже уличный свет, лишь бледный отблеск луны скользит по краю стола через тонкую щель занавесок.

Настойчивый звонок не прекращается.

Сонная, с тяжёлой головой, Бриэль шарит рукой по тумбочке, сбивает книгу, цепляет телефон. С трудом фокусирует взгляд на экране — неизвестный номер. Сердце сразу делает тревожный скачок. Кто может звонить в такое время?

Несколько секунд она колеблется, но палец всё же скользит по экрану.

— Алло?.. — неуверенно произносит хриплым голосом.

На другом конце отвечает мужской голос — спокойный, сухой, с профессиональной интонацией:

— Доброй ночи. Это офицер Харрис из полицейского участка округа. Скажите, вы знакомы с Лиамом Уэверли?

Имя брата обрушивается на неё, как ледяное ведро. В глазах в миг темнеет, тело становится ватным. А сердце сжимается так, что дышать становится больно.

— Да… да, это мой брат, — отвечает она дрожащим голосом, уже садясь на кровати. — С ним что-то случилось?

— Не волнуйтесь, мисс, с ним всё в порядке. Но его задержали после инцидента в баре. Ничего серьёзного, просто драка. Сейчас он трезвеет в участке. Можете приехать и забрать его.

— Драка?.. — слова едва выходят из горла, а на глазах наворачиваются слёзы. — Я… я сейчас приеду.

Офицер подтверждает адрес, и звонок обрывается.

Бриэль на секунду застывает посреди комнаты. Сердце колотится в висках, в горле образовался горький ком. Потом резко приходит в движение. Старается не шуметь, чтобы не разбудить маму, на цыпочках пробирается к двери.

Мысленно благодарит себя, что не успела переодеться и умыться перед сном. В том же худи и спортивных штанах, с волосами, собранными в небрежный пучок, хватает у двери куртку, телефон и кошелёк.

Пальцы дрожат, когда она набирает номер такси. За окном — тишина и ночная улица, залитая тусклым светом фонарей. Машина обещает подъехать через три минуты.

Она выдыхает, прижимая телефон к груди, и только сейчас чувствует, как её трясёт.

Добравшись до участка, она расплачивается с водителем наличными и пулей вылетает из салона.

Здание полицейского участка выглядит чужим и пугающе ярким — белые лампы бьют по глазам, двери хлопают, где-то вдалеке слышны голоса.

Она вбегает внутрь. Сердце колотится, грозясь вырваться наружу. За стойкой сидит дежурный полицейский, мужчина лет пятидесяти с усталым лицом и чашкой кофе. Он поднимает взгляд, оценивает её с ног до головы: взъерошенные волосы, куртка наспех застёгнута, на ногах не зашнурованные кеды.

— Эм... здравствуйте, — выдыхает она, пытаясь не задыхаться. — Мне... мне звонили. Сказали, что здесь мой брат. Лиам Уэверли.

Мужчина кивает, отставляет чашку, тянется к журналу.

— Паспорт при себе, мисс?

— Да, — она роется в карманах руками, которые едва слушаются. — Вот.

Он берёт документ, просматривает, не торопясь пробегая глазами.

— Подождите минуту, — говорит спокойно, словно речь идёт не о чём-то срочном, а о заполнении очередной формы.

Бриэль переминается с ноги на ногу, слышит, как за закрытой дверью кто-то смеётся, дальше по коридору кто-то выкрикивает неприличны слова. Её передёргивает. Хочется вбежать туда, схватить брата и увести домой, надеясь, что всё это лишь страшный сон.

Полицейский возвращается.

— Он в порядке, — говорит он, протягивая ей паспорт. — Небольшая потасовка в баре. Обошлось без серьёзных травм. Его задержали до выяснения обстоятельств, и чтобы протрезвел.

— Можно... можно его забрать? — спрашивает она, почти умоляя.

— Да. Только распишитесь вот здесь, — мужчина протягивает какой-то бланк и ручку. — И, пожалуйста, убедитесь, что он больше не окажется в подобных ситуациях.

Она быстро ставит подпись, даже не пробегая глазами по строкам.

Полицейский забирает подписанную бумагу и кивает в сторону коридора:

— Пройдите туда, мисс Уэверли. Вам скажут, где ждать, и приведут вашего брата.

Бриэль благодарно кивает и направляется в указанную сторону. Узкий коридор пахнет кофе, дешёвым моющим средством и чем-то металлическим — может, от старых решёток или наручников. Слабый свет ламп дрожит, словно вот-вот погаснет. На стенах висят объявления о пропавших людях, и от одного только взгляда на них пробегает мороз по коже.

В конце коридора её встречает молодой офицер и жестом показывает на дверь сбоку:

— Можете подождать здесь, мисс.

Она входит в небольшое помещение с тусклым освещением и пластиковыми сидениями вдоль стен. На одной из скамей сидит мужчина в заляпанных джинсах — крупный, темноволосый, с опущенной головой. Широкие плечи, напряжённая спина, локти упираются в колени. А в ухе красуется небольшая чёрная серьга.

Глава 6

Лиам спит, как убитый, после вчерашних «весёлых приключений». Мама не заметила их ночного отсутствия, так что теперь у брата с сестрой появилась ещё одна общая тайна. Бриэль так и не смогла уснуть. До самого утра прокручивала в голове слова Лиама о том, что он не может пройти мимо того, кому нужна помощь. Эти слова застряли где-то глубоко, раздражая и трогая за душу одновременно. Она злится на его безрассудство, и всё равно чувствует гордость. Потому что знает: у Лиама доброе сердце. И, возможно, именно это когда-нибудь его и погубит.

На боксе их всегда учили дисциплине: знать меру, уважать противника, держать себя в руках. Лиам беспрекословно следовал этим правилам. До той ночи…

С тех пор в нём будто что-то сломалось. Стоит только увидеть, как кого-то обижают, особенно девушку, и его мгновенно захлёстывает злость. В глазах загорается тот самый дикий огонь, перед которым не устоять. Тогда разум уступает место ярости, и брат уже не контролирует силу своих ударов.

Бриэль страшно за него. Она знает: он не злой. Просто внутри у него слишком много боли, и каждый раз, когда он бьёт, он будто сражается не с чужими, а с собственными демонами. И всё же, ей остаётся только надеяться, что однажды он не зайдёт слишком далеко.

Не выспавшаяся, с тяжёлой головой, она плетётся в ванную и долго стоит под душем, пытаясь смыть остатки тревоги вместе с сонливостью. Тёплая вода возвращает к жизни. Простуда отступает, телу стало легче, дыхание свободнее. Сегодня уже есть силы выйти из дома.

Она набирает сообщение маме своего ученика, сообщая, что чувствует себя лучше и готова провести занятие. Через пару минут получает положительный ответ — её ждут в обычное время.

Залив в себя две чашки крепкого кофе, она наконец приходит в себя. На ходу поправляет волосы, накидывает куртку и, пожелав маме удачной командировки, выходит из квартиры. На улице прохладно, асфальт ещё влажный после ночного дождя. Бриэль вдыхает свежий воздух, расправляет плечи и направляется в соседний квартал — туда, где её ждёт подработка и обычный день.

***

Закончив занятие, Бриэль, немного поколебавшись, решает написать Мартину. Просто узнать, как у него дела, и пожелать хорошего дня. Телефон молчит. Сообщение остаётся непрочитанным, и от этого внутри становится чуть холоднее, чем воздух на улице.

Подходя к дому, Бриэль замечает у обочины тёмно-синий автомобиль. Машина стоит слишком близко к их подъезду, и она не сразу понимает, чья она. Сердце невольно бьётся быстрее. Мама улетела, значит это не её гости…

Она медленно приближается, окидывая взглядом аккуратный кузов и чистые стёкла. Никаких опознавательных знаков, никаких знакомых деталей. Любопытство пересиливает тревогу — Бриэль наклоняется и заглядывает в салон, пытаясь хоть что-то понять. Пусто. Только куртка на переднем сиденье и бутылка воды в подстаканнике.

— Попалась, воришка, — раздаётся за спиной знакомый насмешливый голос.

Бриэль вздрагивает так резко, что подпрыгивает на месте и со всего размаху ударяется головой о боковое зеркало.

— Ай! — вскрикивает она, хватаясь за лоб. — Ты с ума сошёл, Рейн?!

Тот, поправив кепку, из-под которой выбиваются непослушные пряди волос, сразу поднимает руки в примирительном жесте:

— Эй, извини, не хотел пугать, — говорит он с виноватой улыбкой.

Бриэль, потирая лоб, бросает на него укоризненный взгляд: — Это твоя машина?

— Семейная, — отвечает он, облокачиваясь на крышу. — Мы на ней по очереди ездим.

— К Лиаму приехал? — уточняет она, чувствуя, как остатки раздражения постепенно рассеиваются.

— Ага. Решили не терять времени — сразу загнали тачку клиента в гараж. А твой брат помогает. Учится, так сказать, в полевых условиях.

На этот раз во взгляде Рейна нет ни привычной насмешки, ни того странного, цепкого интереса, от которого у неё внутри всё сжималось. Он просто говорит спокойно, по-дружески. И от этого Бриэль становится чуть легче.

— Прости за вчера, — наконец произносит она, неуверенно улыбнувшись. — Я… немного вспылила.

Рейн отмахивается:

— Да ладно, я и сам перегнул. Забудем.

Он кивает в сторону гаража:

— Пойдёшь посмотреть, как мы там устроились?

Бриэль колеблется, машинально проверяет телефон. Мартин так и не ответил. Сообщение по-прежнему не прочитано. Она стискивает губы, глуша раздражение. Ну и ладно. Может, хотя бы смена обстановки отвлечёт.

— Пойдём, — бросает она коротко.

Они идут рядом, и Рейн, будто между делом, спрашивает:

— У Лиама хорошо получается, схватывает на лету. А ты сама любишь машины?

Бриэль спотыкается о собственную ногу, но удерживает равновесие, сделав неловкий шаг вперёд. Щёки вспыхивают от смущения. Она отводит взгляд в сторону, и голос её становится тише, почти неуверенным:

— С некоторых пор — нет.

Слова повисают в воздухе, как будто случайно вырвались, и сразу же становятся слишком личными.

Она слышит, как Рейн тихо откашливается, и поворачивает голову. Его лицо вдруг побледнело, в глазах на секунду мелькает рассеянность, граничащая со страхом.

Глава 7

После вчерашнего сухого ответа на сообщение, Мартин звонит Бриэль прямо с утра, чтобы извиниться и пригласить на свидание. Говорит тем самым голосом, от которого у неё всегда подкашиваются колени. Обещает отложить все дела ради вечера с ней.

И хоть обида ещё стоит комом в горле, Бриэль прощает. Конечно же. Потому что глупая часть всё ещё верит, что он её любит, как и раньше.

Дождаться вечера оказывается почти пыткой. Время тянется как резина, и, чтобы не сойти с ума от ожидания, Бриэль наконец соглашается пойти с Хлоей на занятие по йоге — то самое, куда подруга зовёт её уже несколько месяцев.

Лиам с утра ушёл на тренировку, мама вернётся с командировки только через несколько дней. Дом погружается в редкую для него тишину.

Бриэль неторопливо делает себе сэндвич, наливает чай и садится за стол. Она ест, глядя в окно — там уже кипит жизнь, а у неё впереди долгий день, который нужно просто пережить.

Закончив завтракать, тщательно моет посуду, проводит ладонью по щеке, проверяя, не остались ли крошки, и отправляется в комнату. Немного тонального, и теперь ей нравится собственное отражение в зеркале.

Когда дверь за ней закрывается, в доме снова воцаряется полная тишина.

Со стороны гаража доносятся приглушённые звуки. Похоже, кто-то из братьев Мейсонов уже взялся за работу. Или оба.

Бриэль на секунду замирает на крыльце, раздумывая, не подойти ли поздороваться. Было бы вежливо.

Но у обочины как раз останавливается такси. Машина мигает фарами, водитель высовывается, уточняя, она ли вызвала.

Бриэль поправляет сумку на плече и направляется прямо к машине, решив, что светскую любезность можно отложить до следующего раза.

***

— Это же невозможно, — бурчит Бриэль, заваливаясь и не понимая, как можно удерживать равновесие на одной ноге так долго.

— Это потому, что ты — ленивая попка, которая дальше, чем на квартал даже не ходит, — подшучивает шёпотом Хлоя, которая грациозно выполняет все позы.

В отличие от Лиама, Бриэль никогда не дружила со спортом. Ещё в школе пробежка на пару кругов превращалась для неё в мучение.

Брат не раз пытался вовлечь сестру в тренировки: звал с собой в зал, уговаривал хотя бы позаниматься на заднем дворе. Даже однажды принёс перчатки, уверяя, что научит её паре простых приёмов. Но каждый раз натыкался на упёртый взгляд и кислое выражение лица.

Он терпеливо объяснял, что уметь постоять за себя — не прихоть, а необходимость. Но для Бриэль все эти доводы оставались пустым звуком: она просто не видела смысла в том, чтобы махать кулаками, когда можно решить всё словами.

— А на что мне ты? — всегда отвечала Бриэль.

— Я же не всегда могу быть рядом. А случиться может, что угодно, — настаивал Лиам.

Но даже этот аргумент не подействовал — сестра лишь закатывала глаза и упрямо отмахивалась.

Йога тоже не вызывает восторга. Каждая поза кажется издевательством, мышцы тянет, дыхание сбивается, а в голове только одна мысль: «Когда это уже закончится».

Зато время бежит быстрее. И ради этого можно потерпеть. Всё-таки впереди вечер, которого она ждёт весь день.

Закончив это мучительное занятие, Бриэль без сил падает на коврик. Горячее дыхание вырывается рывками, виски пульсируют, мышцы ноют. Она прикрывает глаза, чувствуя, как пот стекает по шее, и старается хоть немного прийти в себя.

— Что там с вашим гаражом, получилось сдать в аренду? — осторожно начинает Хлоя.

— Ага, вчера уже начали работать. Лиам теперь в свободное время помогает парням с работой.

— Парням? Их там много чтоли? — подруга начинает говорить чуть громче.

Бриэль, не меняя позы, приоткрывает один глаз и щурится на Хлою.

— Я просто спрашиваю, — Хлоя говорит монотонно, пытаясь казаться убедительной.

— Да, конечно, — Бриэль решает подыграть. — Восемь парней. Даже не так — восемь огромных, мускулистых качков. На любой вкус и цвет. Есть и азиат, и мулат. Вчера весь день маячили по территории в одних только шортах с блестящими от пота телами.

Глаза Хлои тут же загораются, когда она начинает представлять себе эту картину.

— Слушай, — начинает та, слегка покраснев, и явно не от физической нагрузки, — пока твоей мамы нет, может устроим пижамную вечеринку? Закажем пиццу, посмотрит какой-нибудь фильм.

— У меня сегодня свидание с Мартином, но ты приходи, — продолжает издеваться Бриэль. — Пока меня не будет, можешь посидеть с Лиамом и парнями в гараже. Жаль только я не увижу твоё разочарованное лицо, когда ты узнаешь, что всех этих воображаемых принцев я выдумала.

Хлоя несколько раз моргает, а потом больно щипает подругу за ногу.

— Безжалостная разрушительница фантазий! — хмурится она, а затем заливается звонким смехом.

— А, нет. Всё-таки мне повезло лицезреть твоё разочарованное лицо, — наконец поднимается с коврика Бриэль. — Ладно, на самом деле там лишь Лиам, Рейн и его старший брат Эштон. Но, если ты не передумала, домашняя вечеринка в пижамах в силе.

Глава 8

Как назло — опять дождь.

Бриэль, так и не дождавшись заказанного блюда, расплачивается с официанткой и даже не берёт сдачу. Выходит в холл и подходит к дверям, замирая у стекла.

Складывает руки на груди, будто пытается согреться, и наблюдает, как по окну сползают тонкие струйки дождя. За стеклом всё смазано и нереально, словно мир тоже устал.

Одна из капель скатывается вниз, и только через миг Бриэль понимает, что влажная дорожка тянется не по стеклу, а по её собственной щеке.

В голове — сплошной хаос.

Бриэль не может уловить, где именно всё пошло не так, в какой момент между ними появилась эта тонкая трещина. А может, её и вовсе нет? Может, она сама всё выдумала.

Если бы Мартин хотя бы попытался объяснить, хоть немного открыть то, что у него внутри… Но он по-прежнему отстранён, холоден, и при этом будто упрямо держится за их прошлое, от которого давно осталось лишь эхо.

Бриэль набирает Лиама.

— Сможете забрать меня из ресторана, когда освободитесь? — спрашивает она в ту же секунду, как брат отвечает на звонок.

— Что-то случилось? — беспокоится Лиам.

— Мартина срочно вызвали на работу, ему пришлось уехать.

— Настолько срочно, что не смог подбросить тебя домой? — злится брат.

— Я сама отказалась, — не знает зачем, обманывает Бриэль. — Ну так что? Заберёте?

— Мы только добрались до клиента из-за пробок. Постараемся освободиться быстрее.

— Не торопись, — успокаивает она брата и снова идёт на обман, — я пока поужинаю.

— Ладно, — цедит Лиам, и Бриэль, даже не видя перед собой брата, понимает, что тот злится.

Сбросив звонок, она занимает место в холле у окна. Садится в кресло и утыкается взглядом в одну точку.

Слёзы жгут глаза, но она упрямо моргает, не давая им пролиться. Резко трясёт головой и пару раз топает по полу, пытаясь этим вытряхнуть из себя всё лишнее.

Она могла бы написать Хлое: подруга всегда найдёт нужные слова, выслушает, посмеётся, чтобы стало хоть чуть легче.

Но сейчас не то настроение. Не хочется слов, не хочется жалости.

Хочется просто упасть лицом в подушку и выкричать всё, что накопилось внутри. А потом спрятаться под одеялом, свернуться калачиком и наконец позволить себе плакать.

Вокруг снуют то посетители, то персонал. Официантка, которая недавно обслуживала их столик, подходит и ставит перед Бриэль стакан воды. Благодарит за щедрые чаевые и исчезает в зале.

Бриэль смотрит на воду и вдруг думает: если бы можно было выплакать всё, что накопилось, сколько таких стаканов понадобилось бы?

Впервые за долгое время она плюёт на хорошие манеры: скидывает туфли и забирается в кресло, поджимая ноги к себе. Обхватывает их руками и утыкается лицом в колени, позволяя наконец телу расслабиться.

Ощутив чью-то тяжёлую, горячую ладонь на плече, она распахивает глаза и задирает голову. Сердце мгновенно уходит в пятки. В полумраке его взгляд кажется ещё темнее обычного, а на лице — ни тени улыбки. Несколько секунд они просто смотрят друг на друга, и от этой тишины воздух будто становится гуще.

— Вы? — удивляется она. — Что вы тут делаете?

— За тобой приехал, — спокойно отвечает Эштон.

— За мной? — переспрашивает Бриэль, не совсем понимая, что происходит.

— Да. Лиам позвонил. Сказал они с Рейном сильно задерживаются, и попросил забрать тебя домой.

— А-а… — неловко произносит Бриэль. —Хорошо.

Она быстро обувается и направляется к выходу. Эштон в несколько широких шагов обгоняет её и, не говоря ни слова, открывает дверь. Его движение точное, уверенное, без тени показного жеста, просто естественная вежливость.

— Спасибо, — говорит она и делает шаг за порог.

Дождь разошёлся не на шутку. За дверью — сплошная стена воды. Ливень хлещет с такой силой, что асфальт поблёскивает, как зеркало, а ветер рвёт зонты и гнёт тонкие стволы деревьев почти до земли. Ледяной воздух впивается под кожу. Промокать до нитки совсем не хочется, но выбора нет — придётся шагнуть в эту водяную бурю.

— Где ваша машина? — спрашивает она у мужчины.

Эштон кивает в сторону припаркованного автомобиля, и Бриэль уже собирается пуститься в бег, чтобы побыстрее оказаться в тёплом салоне.

— Подожди, — внезапно Эштон хватает её за руку.

Бриэль оборачивается и замечает, как Эштон расстёгивает спортивную кофту. Он не говорит ни слова, просто делает шаг ближе и перекидывает ткань ей на плечи, будто это самое естественное движение в мире. Кофта пахнет дождём, машинным маслом и чем-то едва уловимым — его запахом. Тепло от ткани быстро пробирается сквозь её тонкую блузку.

Бриэль хочет поблагодарить, но голос застревает в горле. Она поднимает взгляд и на мгновение встречается с его глазами. В них нет ни тени улыбки, ни флирта — только спокойствие. Но почему-то от этого становится ещё труднее дышать.