Первая скрипка для злого доктора

Пролог

– Как же ты меня бесишь, дочь маминой подруги! – шипит он мне на ухо, прижимая к роялю, стоящему на сцене возле кулис, за опущенным занавесом.

– Это взаимно, сын коллеги по работе! – бью его по рукам, которые уже давно сползли с моей талии значительно ниже, чем положено правилами приличия. – Вот только я знаю, почему ты меня раздражаешь. А ты – нет!

– Чего я не знаю?! Что ты самое противное и занудное создание, которое мне встречалось в жизни? Скрипа-ачка! – тянет он издевательски.

– Ты так бесишься только из-за того, что я не рухнула к твоим ногам, сражённая твоим обаянием! – выпаливаю ему в лицо.

– Ты сейчас серьёзно? – он ошарашенно качает головой. – Ты что, и в самом деле полагаешь, что я могу…

– Ну, я же не дура, – на секунду перестав вырываться, наоборот, прижимаюсь к нему сильнее, и чувствую… Что и требовалось доказать!

Мужчина скрипит зубами, сдвигается, разворачиваясь боком.

– Это ничего не значит! Обычная физиология – не больше!

– Ну, тебе лучше знать, ты же у нас врач, Антошка, – поддеваю его, зная, как он ненавидит этот вариант своего имени. – Но факт остаётся фактом – твоя физиология рядом со мной шевелится как-то чересчур активно.

– Ах, ты… – он останавливается на секунду, а потом по его губам расплывается кривая язвительная усмешка. – У кого что болит, знаешь ли! Значит, и ты меня хочешь, раз тебе такое в голову пришло.

– Я?!

– Ну а кто ж ещё, Алёнушка, – он довольно изгибает бровь. – И есть простой способ это доказать!

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но ничего не успеваю сделать. Потому что меня сильнее прижимают к инструменту и впиваются мне в губы злым поцелуем. Возмущённо мычу, пытаясь высвободиться, слышу скрип колёсиков рояля… Чёрт подери, неужели их не закрепили?! А потом застываю от ужаса, практически перестав чувствовать моментально заледеневшие руки и ноги.

Потому что это скрипят не колёсики. Это поскрипывает механизм, который перед сегодняшним концертом должны были смазать, но, видно, забыли и не сделали.

Тот механизм, который в эту самую секунду поднимает занавес.

__

Дорогие мои, добро пожаловать в новинку!

Нас ждёт взрывная история, полная эмоций, страсти и любви!

Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять, и, пожалуйста, не забывайте ставить звёздочки! Вам это совсем не сложно, а автору очень приятно! 😊

Глава 1

Алёна

– Ну, Алёна Михайловна-а, – тянет Вовочка.

Не тот Вовочка, который известный персонаж анекдотов, а мой ученик. Хотя как минимум десяток тех анекдотов придуман точно про моего Вовочку.

– Вова! – терпение моё кончается, хотя вообще-то я человек очень терпеливый.

Все музыканты такие. Ну, хорошо, может и не все… но среди педагогов точно есть какой-то процент. Очень небольшой. Стремящийся к нулю.

– Знаешь, что происходит с мухой в автобусе, Вова? – спрашиваю ребёнка, и тот мотает лопоухой головой. – Она одновременно летит и едет! Как моя крыша от тебя в эту самую минуту! Не мучай свою скрипку и мои нервы, а? Иди домой уже!

– Меня бабушка отругает, – шмыгает носом мальчик. – Скажет, что я не занимался.

– Так ты и не занимался, – торопливо собираю разлетевшиеся по столу ноты оркестровой партитуры. – Солнце моё, ну не могу я тебя допустить к концерту! Две сводных репетиции оркестра осталось! Две! А ты партию свою не знаешь!

– Я выучу-у, – снова заводит свою песню Вовочка.

– Уф-ф! Вова!

– Ну, Алёна Миха-айловна-а! Можно я сейчас поучу, а вечером приду, и вы меня ещё послушаете?

Ну да, преподавателю же не надо отдыхать. Чем ещё заниматься-то вечером, кроме как являться в музыкальную школу на дополнительный урок, который никто не оплатит. Смотрю на наливающиеся слезами глаза ребёнка и давлю в себе печальный вздох.

– В восемь вечера приходи, – сдаюсь. Как всегда. – Полчаса дам тебе. Полчаса, не больше!

– Спасибо, АлёнМихална! – слёзы у Вовы тут же высыхают. – Я пошёл тогда!

– Опоздаешь хоть на пять минут – ждать не буду! – грожу пальцем юному скрипачу, уже бегущему к выходу.

– Не опоздаю! Чесслово, АлёнМихална!

Хлопает дверь кабинета, и у меня заламывает виски. Кидаю взгляд на часы и подрываюсь с места. У меня вообще-то тоже репетиция.

От музыкальной школы – точнее, школы искусств, как она недавно стала называться – до здания нашего Дворца культуры, который одновременно и концертный зал, и театр, и зал заседаний местного совета (а при необходимости – и свадебный, и даже ритуальный) можно добраться на трамвае. Который долго и нудно объезжает по периметру целый квартал и только потом спускается вниз, к широкой набережной.

Но дорога по прямой – это для слабаков. Зачем, если можно свернуть в одну подворотню, нырнуть в другую, пробежать мимо двух покосившихся, зияющих пустыми оконными проёмами деревянных домов, которые не торопятся сносить, проскочить «элитную» многоэтажку, которая возвышается среди прочих самых обычных «панелек», как клык вампира в нижнем ряду зубов, пересечь наискосок центральный городской сквер – и вот ты уже у служебного входа.

По высоченной ведущей наверх лестнице я взлетаю в последнюю минуту. Вахтёрша на входе приветливо кивает и тут же сообщает шёпотом:

– Алёнушка, Пал Петрович с Йосей Давыдычем снова ругаются!

– Ох! – меня аж передёргивает.

Споры между дирижёром и первой скрипкой оркестра – дело, в общем-то, житейское. Оба считают себя самыми главными. Но если учесть, что на двоих им уже давно перевалило за сто пятьдесят лет, можно представить, какие формы приобретает их противостояние.

Моя проблема в том, что я – помощник концертмейстера. То есть первой скрипки – того скрипача, с которым дирижёр в начале концерта здоровается за руку, даже если за пять минут до этого они собачились за сценой. А я сижу слева от него за пультом или пюпитром – так называется та хлипкая одноногая конструкция, на которую мы ставим ноты. Для молодой скрипачки всего три года как из консерватории – нехилая карьера, между прочим! Потому что именно я в случае чего заменяю первую скрипку! А ещё я ученица Иосифа Давидовича. Той самой первой скрипки. Или того самого? А Пал Петрович – наш дирижёр и тоже скрипач – преподавал у меня дирижирование в музыкальном училище.

И крайней в их спорах, если не успеваю вовремя сбежать, тоже всё время оказываюсь я!

Разговор на повышенных тонах доносится до меня уже на подходе к оркестровой яме.

– Ну чего там? – шёпотом спрашиваю у Толика, нашего гобоиста.

– Как всегда, – мученически вздыхает тот. – А мне ещё дочку из школы забрать надо!

Весь оркестр рассосался кто куда и не торопится внутрь – никому не хочется случайно оказаться виноватым в том, что переписчик, который пару сотен лет назад переписывал ноты композитора для печати, торопился и поставил какую-нибудь закорючку не там, где надо. Зато все двести лет первым скрипкам есть, чем заняться – например, до хрипоты спорить с дирижёрами, как именно эту закорючку следует играть.

– Вы, Иосиф Давидович, здравый смысл-то подключите!

– Здравый смысл, Павел Петрович, тут не работает – вы же за пультом стоите!

– Ну так вселенскую глупость тогда используйте! У вас запас наверняка найдётся!

– Не смею возражать вам, маэстро, вы в этом первый!

– Да я с вами уже дирижировать разучился… где оркестр? Оркестр где, я вас спрашиваю?! Репетиция давно, можно сказать, идёт, а яма пуста!

Глава 2

Антон

– Конечная через полчаса! Полчаса до конечной станции, – доносится до меня через дверь голос проводницы.

Слезаю со своей полки и выхожу в узкий проход купейного вагона. Опираюсь на поручень у окна, рассеянно глядя на суматоху, которая поднимается после слов проводницы. Никогда не понимал, и зачем люди так торопятся выйти? Что, боятся, что их увезут обратно? Или это просто желание поскорее оказаться там, куда ехали?

В груди опять противно сжимается. Я бы не отказался остаться в поезде – и пусть бы меня увезли обратно, откуда приехал.

– Милый, поможешь мне сумки-то спустить, а? – в коридор выходит бабка, ехавшая напротив, которая всю дорогу пыталась втянуть меня в разговор.

Давлю в себе раздражение. Она не виновата, что вся моя жизнь полетела к чёрту.

– Помогу, – киваю равнодушно и снова отворачиваюсь к окну.

– Дак подъезжаем же уже скоро!

– Не подъехали ведь ещё! – огрызаюсь невольно. – Вот как подъедем, так и помогу!

Поезд уже начинает заметно тормозить, хотя кажется, что до города ещё далеко. Вспоминаю, как в студенчестве один раз приезжал сюда с компанией друзей. Дело было зимой, и они здорово растерялись, когда поезд остановился, по их мнению, чуть не в чистом поле – хотя впечатление было обманчивым. Просто вокзал расположен на одной из городских окраин.

Помогаю бабке расправиться с её баулами – и куда она прёт столько вещей?! – и сам наконец спрыгиваю с высокой подножки вагона. Тут же в очередной раз накатывает глухое раздражение. Вот ведь, город крупный, практически региональный центр, но сделать нормальную платформу для поездов они не в состоянии!

– Ты сам как бабка, – ворчу себе под нос и, подхватив чемодан, иду в сторону привокзальной площади.

Можно было бы доехать до дома на трамвае… Но я ненавижу трамваи! С тоской вспоминается метро в столице. Заставляю себя выкинуть из головы поганые мысли и иду к стоянке такси.

Слава богу, водитель попадается молчаливый. Откидываюсь назад, чтобы не видеть города, по которому мы едем. Как же меня всё здесь раздражает! Эта мешанина из зданий, когда старые, до сих пор не снесённые бараки соседствуют с торговыми центрами, сверкающими стеклом и металлом. Это чёртово озеро с его чёртовой набережной… Улицы, перекрёстки, скверы, церкви, школы, больницы – каждый угол знаком, всё исхожено-перехожено.

Как я надеялся никогда сюда не возвращаться. И вот, пожалуйста. А ведь винить некого – сам во всём виноват.

Такси тормозит возле нужного подъезда. Выхожу, достаю чемодан из багажника и останавливаюсь, не дойдя до двери. Чёрт, мать же что-то говорила насчёт ключей…

– Тоха, ты что ль?!

Резко оборачиваюсь на мужской голос.

– Привет, Коль, – киваю и пожимаю протянутую руку.

– Ну офигеть, – тянет бывший одноклассник. – А я думаю: ты – не ты? К матери приехал что ли?

Неопределённо киваю. Рано или поздно все будут в курсе, что мне придётся здесь задержаться. Но лучше пусть это произойдёт попозже.

– Круто, – тянет Николай, чешет в затылке. – Ну, увидимся, что ли? Надо собраться, посидеть.

– Да, конечно, – снова киваю.

– Ага, – мужчина кивает в ответ. – Ну, бывай!

Достаю мобильный и звоню матери. Она говорила, что домофон у неё не работает. Гудки идут, но ничего не происходит. Да что за…

– У Жанны Вадимовны педсовет, – раздаётся за моей спиной ледяной голос. – Она просила встретить тебя и передать ключи.

Да ладно?! Этот день – просто рекордсмен на дерьмовые встречи!

Снова разворачиваюсь. Первое, за что цепляюсь глазами – глубокое узкое декольте, открывающее весьма неплохой вид. А она округлилась с тех пор, как мы виделись последний раз.

Антон, мать твою! Забудь вообще! Поднимаю взгляд и вижу презрительную гримасу на знакомом лице.

– А ты не изменился, – пренебрежительно кривит губы Алёна, складывая руки на груди и закрывая мне обзор.

– Да и ты тоже, – хмыкаю, чтобы её поддеть. Откровенно рассматриваю с ног до головы, заставляя девушку покраснеть от злости.

– Твои ключи, – она всовывает мне в ладонь связку и разворачивается, собираясь уходить.

– Что, даже не скажешь мне «с приездом»? – бросаю ей в спину.

– А что, ты рад приезду? – кидает она язвительно через плечо.

Втягиваю в себя воздух. Мелкая зараза! Права, как всегда – и от этого раздражает ещё сильнее.

– Конечно, рад, – говорю негромко, больше из желания оставить за собой последнее слово, но Алёна слышит.

– Ну-ну, – доносится до меня саркастическое.

Догнать её что ли и шлёпнуть по заду, как в детстве? По весьма аппетитному заду, надо сказать...

Алёна скрывается в своём подъезде, а я, вздохнув и подняв чемодан, иду к своему. Точнее, материному. Жить здесь я не собираюсь, этого ещё не хватало. Есть старая квартира отцовских родителей, устроюсь там. Но ключи от неё всё равно у мамы. Да и увидеться, конечно, нужно, хоть и не очень хочется.

Глава 3

Алёна

На очередную репетицию оркестра я опять прибегаю чуть не в последнюю минуту. Ну что поделаешь, если весна у нас – всегда самое горячее время. В музыкальной школе начинается активная подготовка к отчётным концертам, фестиваль опять же на носу, а есть ведь ещё музей… где я, вообще-то, как бы младший научный сотрудник. Очень условно, но всё же.

– О, Алён, привет, – здоровается со мной Толя на входе.

Вместе с ним внутрь заходит высокий симпатичный молодой мужчина. Смотрю на него с любопытством и ловлю ответный взгляд.

– Влад, знакомься, это Алёна, – кивает на меня Толик. – Она – та самая помощница концертмейстера, я говорил тебе. Алён, Влад гобоист, к нам пробоваться пришёл.

– Да ладно? – с восторгом хлопаю в ладоши. – Неужели?! Это замечательно! – искренне говорю мужчине, поворачиваясь к нему.

– Ну надо же, – смеётся он, – впервые меня встречают с таким энтузиазмом. Я абсолютно точно должен постараться здесь задержаться. Рад знакомству, – подхватывает мою протянутую руку и оставляет поцелуй на запястье.

– Эй-эй, ты давай, не балуй, – Толя пихает его в плечо. – Ты у нас, конечно, гобой д’амур*, но…

– Серьёзно? – перевожу взгляд от одного к другому. – У вас в наличии инструмент?

– Да, – кивает Влад.

– Потрясающе, – шепчу, потому что у меня почти пропадает голос. – Это значит... значит, мы сможем сыграть «Болеро»*?! На фестивале?

– Надеюсь, – Влад улыбается мне.

– Где вы ходите? – шипит из ямы, куда мы уже зашли, арфистка. – Пал Петрович сегодня не в настроении, – суфлирует мне отдельно, еле шевеля губами, пока духовики идут к своим местам.

Киваю, благодаря за предупреждение. Ох, всем достанется…

Репетиция действительно проходит феерично. Пал Петрович просто в ударе. Не удаётся даже сделать первый прогон, когда он обрывает оркестр.

– Стоп! Стоп! Вы, да-да, вы, второй альт! Это что, ля бемоль? Вы мне тут что берёте? Вот чтоб вам жена давала, а вы взять не могли, как этот бемоль несчастный!

Прикусываю губу и утыкаюсь взглядом в пространство. В оркестре, когда на кого-то орут – а орут у нас регулярно – есть непреложное правило: не смотреть на того, кто в этот раз виноват. Потому что, во-первых, он может быть и не виноват. А во-вторых, представьте себе, как бы это выглядело – весь оркестр берёт и разом поворачивается на несчастного… У нас тогда играть было бы некому, все бы шли топиться после каждой репетиции – благо озеро как раз напротив дворца.

– А вы?! Вы и правда гобой д’амур?

О, вот и новенькому прилетело. А Пал Петрович продолжает:

– За такую любовь, которую вы нам тут сейчас сыграли, сажать должны как минимум года на три! С запретом приближаться к музыкальным инструментам! Мягче мне сделайте партию! Так, ещё раз, с четвёртой цифры…

После репетиции оркестр, отдуваясь, вываливается из оркестровой ямы с намерением поскорее сбежать. Уже в холле меня снова ловит Толя.

– Слушай, будь другом, а?..

– Ни за что! – из меня вырывается стон.

– Да ладно тебе, чего ты, – обижается гобоист.

– В прошлый раз после твоего «будь другом» я вывихнула лодыжку, присматривая за твоим младшеньким, а библиотекарь со мной до сих пор не здоровается! – подхватываю скрипку. – И потом, мне бежать надо!

– Алён, честно, в этот раз всё безопасно, – Толик заискивающе улыбается. – Просто, понимаешь, Влад недавно приехал, я ему обещал, что сегодня всё покажу в городе, а у меня тут халтура нарисовалась… Ну побудь ты с ним, а?

– Интересные дела. А Влад в курсе насчёт замены? – уточняю подозрительно. – Он уже явно большой мальчик, может и сам разобраться… И вообще, я в музей опаздываю!

– Я, конечно, разберусь, – раздаётся за нашими спинами глубокий голос.

Поворачиваюсь к мужчине. Чёрт, как неловко получилось…

– Но раз уж так вышло, – продолжает Влад, – был бы очень признателен, если бы вы позволили составить вам компанию.

В глазах у него пляшут смешинки, и я немного смущаюсь. Красивый, зараза!

– Я ещё не был в музее, – добавляет и улыбается мне обаятельной улыбкой.

– Это не просто музей, а самый натуральный музейный комплекс, с настоящим домом, где жила семья композитора, – объясняю Владу, – и довольно часто случаются забавные ситуации. Потому что обязательно какой-нибудь ребёнок на вопрос «где родился Пётр Ильич?» отвечает: «В музее!»

Влад откидывает голову и хохочет. Улыбаюсь его искренности. Мы медленно идём вдоль набережной – разумеется, я согласилась помочь человеку немножко освоиться. Время ещё есть, поэтому сама предложила пройтись до музея пешком, тем более что тут не так уж далеко: обогнуть озеро с одной стороны, пройти плотину, а там уже до нужного места рукой подать.

По дороге мужчина немного расспрашивает меня о городе, об оркестре и фестивале, я с удовольствием отвечаю. Мне нравится, что он не переходит на личные темы – не люблю, когда незнакомцы сразу пытаются нарушать границы. А Владу, похоже, действительно всё интересно, он то и дело фотографирует на телефон красивые виды. Надо сказать, что и день сегодня чудесный – ещё по-весеннему холодный ветер, но солнце уже немножко пригревает, и по небу несутся кучевые облака, которые отражаются в водной глади.

Глава 4

Алёна

– Сейчас, моя красавица, сейчас, моя хорошая... – приговариваю своей кошке Лире, пока достаю и выкладываю ей в миску паштет.

Серая мурлыка обвивается вокруг моих ног и поёт – да-да, ну а какая ещё может быть кошка у скрипачки, правда? Я подобрала Лиру котёнком, и почти сразу выяснила, что она не просто мяукает, а протяжно и напевно выводит своё «мур-мяу». Конечно, после этого у меня рука не поднялась кому-то её отдавать, хотя изначально я планировала найти для неё другого хозяина. А теперь не могу даже представить, как бы я жила без своей певицы.

Опускаю миску на специальную подставку, Лира начинает есть, а я иду к шкафу. Надо решить, что надеть на сегодняшнее свидание. У меня, конечно, немало концертных нарядов, но хочется чего-то чуть попроще и поудобнее. Да и на улице пока прохладно, а уж под ногами... Тротуары в городе старше меня лет на двадцать, а то и на все сорок. А новые у нас если и кладут, то «традиционно» – прямо перед первым снегом. Естественно, по весне тот снег сходит вместе с асфальтом.

Не знаю, кто в нашем городе отвечает за дороги, но фляга у этого товарища абсолютно точно слегка посвистывает. Всего пару лет назад произошла абсолютно анекдотичная история, когда перед приездом какого-то важного столичного чиновника в асфальт закатали рельсы на вполне себе действующем железнодорожном переезде. Видно, чтоб «высокое начальство» не растрясло.

В общем, дороги у нас – проблема, как и в основном по стране. Ну, и вторая известная проблема тоже присутствует. И с ней я сталкиваюсь практически так же часто, как и с отсутствующим тротуаром.

Вот и сейчас... С тоской смотрю на вибрирующий мобильный. Только начала одежду перебирать... Не буду отвечать! Не буду!

Уф-ф, экран телефона гаснет, но тут же загорается снова – начинают одно за другим приходить сообщения. Вытягиваю шею, читая начальные слова, высвечивающиеся в уведомлениях.

«Коллеги, напоминаю, сдать отчёты нужно до за...»

«Репетиция перенесена на утро, уведомите роди...»

«Кто не забрал сменную обувь?! Сообщите всем...»

Прикусываю губу. Вроде бы ничего срочного? Малодушно переворачиваю смартфон экраном вниз и, подхватив длинную юбку вместе с симпатичной свободной рубашкой, бегу переодеваться.

Покрутившись перед зеркалом, решаю, что выгляжу очень даже неплохо. Ещё накраситься – и вообще супер! Вот только к бабане надо забежать, сказать, что ухожу.

– Бабань? – спустившись к её квартире и открыв дверь, зову из коридора. – Это я!

– Алёнка, мы на кухне! – доносится голос бабушки.

Вдруг вспоминаю, что когда я уходила, с нами как раз поздоровался Антон, и меня передёргивает. Надеюсь, бабуля на приглашала его домой! А если и приглашала, то он уже ушёл! Вот чего мне хочется меньше всего – так это видеть его самодовольную физиономию.

Помедлив, всё-таки скидываю тапочки и прохожу вглубь квартиры.

– Ох, добрый вечер, Иосиф Давидович, – от неожиданности стопорюсь в дверном проёме, уставившись на своего учителя.

– Добрый вечер, Алёнушка, – кивает мне пожилой мужчина, улыбается. – Сбил я тебя таки с толку, да?

– Немного, – киваю и улыбаюсь в ответ.

Несмотря на сложные отношения, хитросплетения и интриги внутри оркестра, к своему профессору я испытываю только тёплые чувства и благодарность. Но давненько он вот так вот запросто не заходил к моей бабуле! Неужели случилось что-то?

– Да ты не волнуйся так, Алён, – качает головой профессор. – Все вы, молодые, так – лишь бы таки потрепыхаться. Спокойнее надо быть, «служенье муз не терпит суеты», помнишь?

– Помню, Иосиф Давидович, – невольно улыбаюсь.

Как он меня третировал... Игра на скрипке – это было ещё полдела. А обязательное прослушивание классической музыки? У него в кабинете стоял – да и до сих пор стоит – самый настоящий патефон. И огромное количество виниловых пластинок. К девятилетнему возрасту я уже на слух легко могла определить, кто на записи играет первую сонату Баха для скрипки – Давид Ойстрах или Иегуди Менухин. Просмотры опер, балетов, походы на все концерты, которые только давали у нас в городе... И чтение, конечно. Хотя за это больше отвечала моя бабаня, преподаватель русского языка и литературы.

Эти двое «спелись» на почве того, чтобы сделать из меня настоящего музыканта и дать мне образование. В подростковом возрасте я подозревала, что между моей бабулей, мужа которой не стало очень давно (деда я не помнила), и пожилым одиноким преподавателем было что-то типа романа, хоть никаких доказательств этому так и не нашла.

В детстве все мои непрекращающиеся занятия казались поначалу безумно скучными, но сейчас я была бесконечно благодарна своему учителю. Если бы не он, я никогда бы не добилась того, что имею сейчас. Музыка стала моей судьбой, частью моей жизни, и сделала меня по-настоящему счастливой. А ведь это так важно, когда ты с удовольствием делаешь свою работу.

Смотрю на бабулю, которая помешивает суп в кастрюльке на плите. Второй человек, которому я обязана многим... И самый любимый.

– Что-то тебя на философские мысли потянуло, я прямо по лицу твоему вижу, – усмехается Иосиф Давидович. – А между тем я таки по делу.

Глава 5

Антон

Я смотрю на удаляющуюся машину из окна своего подъезда и думаю о том, что есть какая-то причина моему абсолютно дурацкому поведению. И чего я так взъелся на соседку и на её глиста-ухажёра? Может, ностальгия по детству нахлынула? Хотя нет, с чего бы. Ненавидел школу. Из всех преподавателей любил только Анну Павловну, Алёнкину бабушку.

Невольно улыбаюсь. Она почти не изменилась. Возраст, конечно, сказывается, но выглядит бабаня такой же бодрой, как и в моём десятом классе, когда она объясняла нам поведение Обломова и Онегина эндокринными нарушениями и недостатком тестостерона. Помню, до хрипоты спорили всем классом, какие болячки могли быть у главных героев классических произведений, что они вели себя порой так по-дурацки. Именно на её уроках я укрепился в мысли, что хочу стать врачом. Хотя казалось бы – где литература, а где медицина.

Вздохнув, поднимаюсь в квартиру. Завтра меня представят коллективу больницы, а сегодня ещё встреча с матерью предстоит… До скольки у неё там будет этот её педсовет?

Стоит только подумать, как в замке слышится шорох ключа.

– Антоша? – зовёт мать из коридора, заставив поморщиться.

Знает ведь, что я терпеть не могу, когда меня так называют.

– Привет, мам! – выхожу в коридор.

– Ох, какой ты у меня! – расплывается в улыбке мать. – Как я рада, что ты приехал!

Покорно сношу объятия и поцелуи, отвечаю на все вопросы, помогаю разобрать сумки и думаю только о том, как объявить матери, что жить я буду не с ней, а в квартире отца, точнее, родителей по отцовской линии. Их хоть и нет в живых уже больше пятнадцати лет, как и папы, которого не стало десять лет назад, но мать всё равно коллекционирует обиды на свёкра со свекровью и продолжает вспоминать, как ей было с ними тяжело.

Говорю о своём решении сразу после ужина – чего оттягивать. И вполне закономерно получаю в ответ поджатые губы и обиду. Ну, к этому я был готов. Хорошо хоть, скандал не закатила. Заодно сразу объявляю, что нашёл работу.

– В Красной больнице?! – мама возмущённо и немного пренебрежительно кривится. – Зачем ты так поторопился? Я бы поговорила с главврачом ведомственной, у нас в лицее учится его племянница, он бы пошёл мне навстречу! Там и зарплата выше, и престиж…

– Мам, меня меньше всего волнует престиж, – решительно качаю головой.

Не хватало ещё, чтобы мне место по протекции матери давали! Совсем уже… Никакого самоуважения не останется!

– Антон, ты не понимаешь… – мать явно настроена на спор, но я перебиваю её.

– Мам, я не буду с тобой ругаться. Но и в ведомственной больнице работать не буду! Я уже выбрал место работы и устроился. Завтра первый рабочий день. Мне хочется спокойно отдохнуть, а не спорить.

– Ладно, сынок, извини, – она быстро идёт на попятный, но я свою родительницу знаю.

Наверняка ещё придётся отбрыкиваться от разных предложений.

Но сегодня мне дают передышку. Даже удаётся почти нормально выспаться – естественно, я не переезжаю сразу, остаюсь на ночь у матери. С утра торопливо подскакиваю, отказываюсь от обильного завтрака, вызвав очередной всплеск возмущения, что питаюсь как попало.

Вот не может она понять, что я давно вырос и привычки у меня свои. А от завтраков меня и в детстве тошнило. Никогда не мог есть по утрам.

Больница встречает привычными и приевшимися за столько лет работы запахами и звуками. Сразу иду к главврачу, тот уже на месте и ждёт.

– Антон Сергеевич, рад вас видеть! Идёмте! Утренние конференции у нас проходят наверху, под колокольней, – кивает мне главный, а я улыбаюсь про себя.

Значит, и сами врачи называют эту башенку колокольней. Надо же, забавно.

– Коллеги, в нашем полку пополнение! – объявляет главврач сразу, как только шум в зале, куда мы пришли, затихает. – Позвольте представить, Антон Сергеевич Сердцев, наш новый кардиолог! Прямиком из Москвы, великолепный специалист! Прошу любить и жаловать.

Я киваю всем и торопливо сажусь на ближайшее свободное место. Чувствую, что на меня направлены все взгляды, и от этого под ложечкой противно посасывает.

Успокойся уже, говорю сам себе. Никто не может знать, почему ты здесь. Да, столичные врачи редко вот так меняют место работы. Но мало ли, какие могут быть причины.

Главный тем временем выслушивает доклады от ответственных дежурных, медсестёр отделений и прочих, в порядке очереди. Кризисов не было, внеплановых ситуаций не случалось, так что всё в пределах нормы. После окончания снова берёт слово. Я уже напрягаюсь, думая, что речь опять пойдёт обо мне, но дело оказывается в другом.

– Коллеги, как вы знаете, этот год в нашем городе юбилейный! – начинает главврач. – У нашего великого земляка, всемирно известного композитора, круглая дата – сто восемьдесят лет! По этому поводу руководство ежегодного фестиваля собирает расширенный общественный совет, и нам необходимо решить…

Всё это меня не касается, а музыка «нашего великого композитора» всегда вгоняла меня в тоску и сон, поэтому отключаюсь от слов врача, рассеянно ведя взглядом по окнам и стенам.

– …думаю, Антон Сергеевич, как молодой перспективный специалист из столицы, будет рад взять это на себя! – «включается» у меня в ушах голос главного, заставив застыть на месте.

Глава 6

Алёна

Нет, ну надо же! Этого, прости господи, идиота выбрали в общественный совет, который будет решать все вопросы, связанные с фестивалем! Сил моих просто нет…

Мы садимся за небольшой столик. Антон со слегка презрительным выражением берёт меню. Ну да, не столичные рестораны. Но здесь очень мило! Хозяйка этого места любит травы, специально ездит загород их собирать, и на каждом столе, покрытом красно-белой в мелкую клетку скатертью, стоят небольшие пучки сухостоя. И с балок тоже свисают ароматные сборы.

– Что вам подать, мои хорошие? Здравствуй, Алёнушка! – к нам подходит сама хозяйка, женщина средних лет, с любопытством и одобрением смотрит на Антона.

Чуть не фыркаю. Это пока она его не знает. И тут же вздыхаю. Стоит признать, что в школе по нему половина девчонок сохла. А вторая половина отсыхала после расставания.

– Здравствуйте, Елена Аркадьевна, – улыбаюсь женщине. – Мне, пожалуйста, порцию ваших домашних со сметаной.

– Хорошо, милая, – она поворачивается к мужчине. – А вам?

– То же, что и ей, но порцию двойную, – Антон улыбается во все зубы, и я закатываю глаза.

Елена Аркадьевна довольно кивает и уходит, а я кидаю на Сердцева взгляд исподлобья.

– Алён, – вдруг обращается ко мне кардиолог, – может, зароем топор войны?

– В лесу сдохло что-то большое и вонючее, – неверяще смотрю на мужчину. – С чего бы вдруг? Ты меня всё так же раздражаешь, как и я тебя.

– Мне казалось, мы повзрослели, – хмыкает Антон, а потом вдруг устало качает головой. – Слушай, я серьёзно. Просто давай… сделаем вид, что всё нормально. Хотя бы сейчас.

Пожимаю плечами, глядя на него. Он действительно выглядит измотанным. И как бы я к нему ни относилась, он ведь… и правда неплохой врач. Плохой не работал бы в одной из лучших клиник столицы. Жанна Вадимовна бабушке все уши на эту тему прожужжала, ну и я в курсе, само собой. Почему же он вернулся?..

– Ладно, – протягиваю ему руку через стол. – Мирное соглашение между нами невозможно, но можно заключить пакт о ненападении.

– Отличная идея, – Антон пожимает мне ладонь и ухмыляется.

Нам приносят пельмени, и мужчина, накалывая первый на вилку, спрашивает:

– Можешь всё-таки рассказать, что это за общественный совет и что мне придётся там делать?

– Это совет, который собирают из специалистов разных направлений, чтобы организовать фестиваль, – неопределённо помахиваю рукой, – ну… расписание, все площадки, на которых устраиваются концерты и мероприятия, кого приглашать, как расселять приезжих артистов, много всего. Но ты врач. Кстати, не припомню, чтоб раньше у нас были врачи, – задумываюсь, потом пожимаю плечами, – ну да ладно. На каждом массовом мероприятии должны обязательно дежурить врачи скорой, скорее всего, ты займёшься этим – будешь утряхивать расписание, отслеживать, как и что. Займёшься организацией безопасности всего этого процесса с медицинской точки зрения. Ну и ещё чем-нибудь.

– А поточнее нельзя? – страдальчески уточняет Антон.

– Ну, ещё тебе нужно будет присутствовать на всех-всех концертах, которые будут проходить во дворце и в музее, – сообщаю ему, мстительно улыбаясь.

Мужчина стонет и роняет голову на стол.

– Да вы издеваетесь?!

– Не забудь высыпаться перед каждым, – хмыкаю, складывая руки на груди. – Будешь сидеть в первых рядах. Не думаю, что мэру и всем прочим руководителям будет приятно слушать твой храп!

– За что мне это мучение? – он запускает пальцы себе в волосы.

– За грехи, – язвительно улыбаюсь.

– Я до конца жизни столько не нагрешу, – фыркает Антон.

– Ничего, жизнь длинная, – вздыхаю. – Уверена, в аду для тебя приготовят местечко с круглосуточным прослушиванием классической музыки.

– А ты, я гляжу, счастлива от этой перспективы, – мужчина хмуро смотрит на меня.

– Люблю приобщать девственных в смысле культуры людей к высокому искусству, – отправляю в рот последний пельмень.

– С девственностью я давно расстался, – кривится Антон, чуть не заставив меня подавиться. – То, о чём ты говоришь – это извращение. А у меня классические вкусы.

– Я бы прекрасно прожила и без этого знания, – качаю головой и поднимаюсь.

– Ну вот, только разговор стал интересным, как ты сбегаешь, – мужчина откидывается на спинку стула. – А как твоё свидание, кстати? Как раз твой кавалер показался мне слегка нетрадиционным парнем. Не боишься, что он практикует какое-нибудь БДСМ?

– А ты у нас в этом деле большой специалист? – медленно, но верно начинаю закипать. – Ай-яй-яй, какой плохой мальчик!

Антон давится и закашливается. Удовлетворённо киваю головой. Вот так-то, знай наших!

– Ну ты даёшь, пончик! – отдышавшись, мужчина смотрит на меня весело, а я стискиваю зубы, услышав ненавистное прозвище. – Я прямо представил тебя, всю такую… в латексе, на шпильках и в маске. И привязанного мужика!

– Ах ты… – сжимаю кулаки.

Глава 7

Алёна

До дома мы доходим быстро, почти не разговариваем по пути. Почему молчит Антон – я не знаю, а мне немного неловко. Если бы я не начала строить из себя самостоятельную недотрогу, он бы пошёл меня провожать и тогда, может быть, ничего бы не случилось.

А ещё… меня напугал его взгляд. Тёмный, немного безумный, когда мужчина потерял над собой контроль. И мне не удаётся выкинуть из головы мысль: а насколько хорошо я его вообще знаю? Что с ним произошло за последние годы? Или даже не годы, а месяцы?

– Слушай, я… может, всё-таки домой пойду, – неуверенно говорит Антон, когда мы оказываемся у моего подъезда. – Мать не хочется нервировать.

– Как хочешь, – качаю головой, вытягиваю шею, смотрю на окна его квартиры. – Она, кажется, ещё не спит.

– Чёрт, – вполголоса ругается мужчина, сдвинувшись и тоже увидев, что на кухне его квартиры горит свет.

– Ну напиши ей, что тебя попросили остаться подежурить, – пожимаю плечами. – Поднимешься ко мне, я тебе руку обработаю, подождёшь, пока она заснёт и вернёшься домой.

– Слушай, ёжик, а ты, оказывается, не такая уж правильная девочка, – вдруг фыркает Антон. – Так быстро оправдания придумать…

Закатываю глаза. У меня вообще-то есть опыт, только о нём никто не знает.

– Только не надо думать, что я так уж хочу затащить тебя к себе, – поджимаю губы. – Решай сам, на какую тему твоя мать будет скандалить больше – из-за разбитой руки или из-за того, что не пришёл вовремя.

– Я от неё перееду в ближайшее время, – зачем-то сообщает мне мужчина.

– Я, знаешь ли, не удивлена, – пожимаю плечами. – Ну так что, ты идёшь? А то я замёрзла стоять.

– Да, пойдём. Спасибо, кстати, – добавляет Антон, спохватившись.

Отмахиваюсь и иду к подъезду.

– Привет, моё солнышко! – зайдя в квартире, подхватываю на руки мяукающую Лиру. – Проходи, – киваю мужчине и со вздохом облегчения скидываю обувь. – Сейчас я Лиру покормлю и помогу тебе.

– Если аптечку дашь, я сам обработаю, – говорит мне вслед Антон.

– Как хочешь, – пожимаю плечами, отпускаю кошку и достаю из шкафчика коробку со всякими лекарствами.

Пока выкладываю Лире паштет, кардиолог достаёт перекись водорода и вату и начинает, морщась, промывать ссадины.

– Давай сюда, – помыв руки, отбираю у него пузырёк. – Приподними руку, у тебя вот здесь сбоку ещё осталось.

– Спасибо, – выдыхает Антон и тут же снова шипит. – Ай, чёрт, щиплет!

– Чуть-чуть осталось. Вот и всё, – выбрасываю использованную ватку, дую на болячку и тут же смущаюсь. – Извини, привычка, с детьми работаю, а у них вечно то ссадины, то царапки…

– Да ничего, – мужчина бросает на меня взгляд искоса и откидывается на стену.

Мы молчим некоторое время, а потом он спрашивает:

– Ты как?

– Я? – обхватываю себя руками и только сейчас понимаю, что меня начинает отпускать. Колени слабеют, опускаюсь на стул. – Н-нормально… вроде бы…

На секунду возвращается тот ужас, который я пережила совсем недавно. Если бы не Антон… Господи, со мной ведь могло произойти…

– Эй, всё, всё, – слышу мягкий голос. – Всё хорошо. Всё в порядке.

Киваю, продолжая слегка стучать зубами. Непослушными руками натягиваю на плечи небольшой плед, который лежит тут же.

– Обычно я такого не рекомендую, но, похоже, тебе надо выпить.

– Что? – поднимаю взгляд на мужчину.

– Выпить, – повторяет Антон. – И, честно сказать, я бы тоже выпил. Есть что-нибудь? Коньяк? Настойка?

– Д-да, – встаю, чуть не запутавшись в ногах, и достаю из шкафа непочатую бутылку коньяка. Кто-то мне её подарил, уже не помню…

Антон разливает напиток по бокалам, а потом время начинает течь как-то по-другому. Мужчина что-то мне рассказывает, я что-то рассказываю ему, мы вместе смеёмся, расслабляясь после случившегося, и… и… дальше всё теряется.

Просыпаюсь я на рассвете. Во рту пустыня и гадостный привкус, голова раскалывается на части, в груди дико давит…

– Ой, мамочки… – тяну хрипло, разлепляю глаза, с трудом поворачиваю голову и тут же зажмуриваюсь обратно.

– Нет! – шепчу в панике. – Нет! Мне почудилось! Я допилась до зелёных чертей!

Осторожно приоткрываю один глаз.

Это не чёрт! Это… чёртов Антон!!!

Кардиолог спит рядом со мной, закинув руку мне на грудь. Вот что там давит!

– Господи-господи-господи… – повторяю еле слышно дрожащим голосом. – Пожалуйста, только не говорите, что мы с ним…

Может, ничего не было?! Может, я сплю одетой?

Закусив губу, приподнимаю на себе одеяло.

– Вот же чёрт! – шепчу отчаянно.

Лифчика на мне нет!

Сую руку вниз и на секунду выдыхаю. А вот трусы на месте. И думай теперь, Алёна, что хочешь!

Глава 8

Алёна

Скриплю зубами, но достаю мобильный. И тут же соображаю, что у меня и номера его нет! Да вашу ж… музыкальную дивизию!

Подумав, набираю Жанну Вадимовну, мать Антона. После нескольких гудков слышу раздражённый голос:

– Да! Слушаю!

– Жанна Вадимовна, добрый день, – начинаю торопливо, – это Алёна, я…

– Куда ты собрался?!

Вопль явно предназначается не мне, и я отчётливо слышу издалека усталый голос:

– Мам, позволь тебе напомнить, что мне уже давно не пять лет, и я не обязан перед тобой отчитываться!

Закатываю глаза, продолжая сжимать трубку. Ну с ней же нельзя так, она ведь завуч в школе, у неё профессиональный перекос!

«В голове», – добавляю мрачно про себя.

Сейчас заведётся до такой степени, что все мозги ему проест!

– Жанна Вадимовна! – повышаю голос, стремясь, чтобы женщина меня услышала. – Это он ко мне! Ко мне! Антону в общественный совет надо, я совсем забыла вам сказать! Простите ради бога…

– Какой ещё совет? – в её голосе слышна растерянность, и пока она сбита с толку, я продолжаю:

– Жанна Вадимовна, вы простите, это я виновата! Надо было вас предупредить, да я замоталась и совсем забыла! Антона вчера выбрали в общественный совет к фестивалю! А он ещё на дежурстве чуть не всю ночь просидел, – вру, отчаянно надеясь, что кардиолог использовал для отмазки именно ту причину, которую я предлагала ему вечером.

– Какое дежурство, если от него несёт коньяком?! – с сомнением спрашивает женщина, но я чувствую, что она уже почти поверила. – Он что, на дежурстве пил?

– Ох, господи, да вы что, Жанна Вадимовна, – зажмуриваюсь и скрещиваю пальцы за спиной. – Это я вечером прибежала в больницу после работы, так замёрзла, а там как раз Павел Юрьевич был, главврач, а я же его знаю, мы все вместе обсуждали фестиваль, и он меня и Антона угостил по глоточку, неудобно было отказываться, вы же понимаете…

– Ну, Алёна, – укоризненно говорит завуч, – не ожидала.

– Да я и сама не хотела, Жанна Вадимовна, но что ж делать было… Мы с Антоном тогда обсудили некоторые детали по поводу работы в совете, а сегодня встреча с директором завода! В музее! А у меня совсем из головы вылетело! Я должна была его предупредить!

– С директором, говоришь?

Ну вот, уже и интерес в голосе появился. Да, завуч самой пафосной городской школы любит вращаться в, так сказать, «элитных» кругах. А глава металлургического завода – одна из первых фигур в городе.

– Вот я и позвонила вам, чтобы извиниться и попросить передать Антону! Он ещё успеет, если прямо сейчас подъедет!

– Ладно уж, – женщина говорит укоризненно, но я понимаю – пронесло! – Но, Алёна, надо как-то поответственнее относиться к своим обязанностям!

– Да, Жанна Вадимовна, конечно! Вы абсолютно правы! Постараюсь! Вы скажете Антону, что я жду его у центрального входа в музей?

Она соглашается, я прощаюсь и, выдохнув, отключаю мобильник.

Надеюсь, у Антона хватит мозгов не спорить сейчас с матерью, а просто приехать побыстрее!

К счастью, хватает.

Спустя пятнадцать минут, за пять минут до начала встречи возле музея тормозит такси, из которого вылезает кардиолог. Оглядывается, видит меня и идёт в мою сторону.

Отчаянно пытаюсь придать своему лицу равнодушное выражение, но трудно вот так вот смотреть на человека, которого ты ещё несколько часов назад видела голым, да к тому же не помнишь, был у вас секс или нет.

Антон подходит и молча смотрит на меня. Я уже открываю рот, чтобы сказать, что нам пора, когда он начинает первым:

– Спасибо. Я… не ожидал.

– Чего? – растерянно хмурюсь.

Мужчина усмехается.

– Прикрыла мою задницу перед матерью.

– Такую задницу грех не прикрыть, – выдаю неожиданно даже для себя и чувствую, что краснею.

А Антон фыркает, причём совершенно не язвительно.

– Так и знал, что тебе понравится, – весело смотрит на меня.

– Почему бы и нет, – стараюсь безразлично пожать плечами. – С чисто эстетической точки зрения у тебя всё в порядке.

– А как насчёт чисто женской точки зрения? – он вдруг делает широкий шаг ко мне, оказываясь значительно ближе, чем позволено правилами приличия.

– Э-э-э, с женской точки зрения я на тебя не смотрела, – пячусь назад. – И потом там надо смотреть спереди.

Антон запрокидывает голову назад и хохочет, а я, поняв, что ляпнула, роняю лицо в ладони.

– Идём, ёжик, – отсмеявшись, мужчина берёт меня под руку. – Пошли обсуждать, что там в этом году с вашим фестивалем!

– Он не наш, он городской, – слабо спорю. – Вот неужели ты не гордишься, что в твоём родном городе родился известный на весь мир композитор?!

– Не-а, – кардиолог пренебрежительно пожимает плечами. – Ну родился, и что из того? Тут ежегодно сотни детей рождались и до, и после него. Я с большим уважением к акушерам-гинекологам отношусь, которые тех детей принимали.

Глава 9

Антон

Бесит! Как же меня всё бесит!

Выхожу из центральных ворот музея и быстрым шагом иду к набережной. Лучше уж пройтись, чем трястись в трамвае, да ещё с похмелья, которое всё равно до конца не выветрилось.

Как я мог так облажаться?!

Проснуться голым в постели с соседкой, бывшей одноклассницей, внучкой любимой учительницы, девушкой, которая меня терпеть не может… Блин, четыре в одном. Хотя можно и дальше продолжить перечислять.

Но главное не это. А то, что… чёрт, те мысли, которые роятся теперь у меня в голове! А ещё полное отсутствие воспоминаний о завершении ночи, которое конкретно так напрягает!

И свидание!

Моё с Авророй, на которое я согласился с какого-то перепугу, только заметив, как Алёна прислушивается к нашему разговору. И Алёнино. С этим грёбаным музыкантом из её оркестра! Которое она, не стесняясь, назначила только что, глядя мне прямо в глаза!

И это после всего, что между нами было!

Тьфу, дьявол, я какую-то мелодраму развёл. Но… ведь правда было? Мы знаем друг друга с самого детства. Я вытащил её из неприятностей, в которые она чуть было не угодила вчера вечером. Она прикрыла меня перед матерью, которая с утра пораньше закатила скандал в своих лучших традициях. Нам работать вместе, в конце-то концов! И вместо того, чтобы пойти пообедать… или поужинать вдвоём и нормально поговорить, мы каждый встречаемся с какими-то, простигосподи, идиотами!

Очень хочется кого-то или что-то попинать, но вместо этого я несусь вдоль озера, как сумасшедший, чуть ли не бегом. Замедляю шаг, только когда прохожу почти половину набережной. А она длиной, между прочим, без малого четыре с лишним километра.

Торможу напротив дворца, в котором будет проходить большая часть фестивальных концертов. Тут же автоматически отмечаю, что скорую для дежурств нужно будет подгонять сзади, к служебному выходу. Пусть стоит между зданием и разбитым рядом с ним сквером. Потому что случись непредвиденное – и тащить человека на носилках вниз по трём десяткам ступеней к автомобильной стоянке будет не самой удачной идеей.

Вздыхаю и отворачиваюсь к озеру. Опираюсь на перила, глубоко дыша и прогоняя из головы остатки коньячной мути. Замечаю вдалеке крошечный парусник. За ним один, другой… да их там штук десять! Ничего себе! Невольно улыбаюсь, вспомнив, как однажды мы с пацанами ходили на лодке в тихую заводь в нескольких километрах от города, чтобы ловить рыбу. На какое-то мгновение мне даже чуть меньше хочется ненавидеть окружающую действительность.

Правда, хорошее настроение не задерживается надолго. В кармане вибрирует мобильный, и я вижу на экране номер главврача, который внёс ещё вчера.

– Слушаю, Павел Юрьевич, – отвечаю на звонок.

– Антон Сергеевич, добрый день, – главный сразу переходит к делу. – У меня к вам настоятельная просьба. Вы ведь в курсе, что при больнице действует выездная врачебная бригада?

– М-м-м, да, конечно! – я вообще не в курсе, но теперь знаю.

– Да, действует, мы центральная районная больница, поэтому одна машина у нас имеется, – поясняет главврач. – Сможете ли вы заменить во второй половине дня врача, который сегодня дежурит?

– Да, смогу! – просто отлично, без шуток! Прекрасный повод перенести, а то и вовсе отменить встречу с Авророй. Она щебетала как раз про сегодня, а у меня не было повода отказаться. Сам виноват, нечего было выпендриваться перед Алёной.

– Отлично! – Павел Юрьевич явно доволен. – Тогда через час ждём вас!

– Буду! – отключаюсь и вызываю такси.

Успею доехать до дома, переодеться, а потом уйти в больницу. И Авроре как раз напишу!

Аврора предсказуемо реагирует так себе. Она всегда была донельзя избалована, ей даже в голову не приходит, что её ради какой-то там работы могут задвинуть на второе место.

Но, видимо, мозгов за последние годы всё-таки прибавилось, потому что следом за первым сообщением тут же приходит второе, в котором она, наоборот, радуется, что всё вышло так удачно, встреча в другой день будет даже удобнее.

Чуть не плюнув с досады, договариваюсь с ней о другом времени и раздражённо сую мобильный в карман. Такси подъезжает быстро, матери дома, к счастью, не оказывается, так что спустя сорок минут я уже захожу в приёмный покой.

– Антон Сергеевич, добрый день, – кивает мне смутно знакомый врач, к которому меня направляет дежурный. – Спасибо, что приехали, у напарника форс-мажор случился. А с заменой у нас, сами понимаете, плоховато.

– Выездная врачебка – это ведь, собственно, скорая при больнице? – уточняю у коллеги, потому что в столице с таким явлением не сталкивался. – Просто с узкими специалистами, которых на обычной скорой днём с огнём не сыщешь?

– У нас их вообще не сыщешь, – вздыхает врач. – Но да, так и есть. Хотя я вот врач общего профиля. Дмитрий Вадимович, кстати, – усмехается, – не переживайте, я когда только пришёл, тоже не всех с первого раза запомнил.

Тепло киваю, пожимаю протянутую руку и сажусь на продавленный диван.

– Если повезёт, нас и не сдёрнут, – пожимает плечами Дмитрий. – А то трястись по нашим гребеням – так себе удовольствие. Хотите чаю?

Глава 10

Алёна

– Спасибо тебе, что ты меня вытащил, – с благодарностью смотрю на Влада. – Я так замоталась со всей этой подготовкой к фестивалю… Да ещё ученики мои по весне цепляют всякую гадость – у кого вирус, у кого насморк, вся скрипка в соплях…

Гобоист смеётся, и я тоже невольно улыбаюсь.

– Тебе весело, а у детей стресс! У них же завтра концерт! Знаешь, как все нервничают?

– Я понимаю, Алён, честное слово, – Влад сочувственно улыбается.

Последние дни мы все стоим на ушах. С памятной встречи в музее прошло почти две недели, а у меня такое ощущение, что не меньше месяца! Нам с Владом дважды пришлось переносить свидание!

Я и сегодня планировала задержаться – заполнить наконец журналы и прочую документацию, над которой все мы, преподаватели-индивидуальники, сидим в конце учебного года. Но Влад явился за мной прямо в школу и почти ультимативным тоном заявил, что мне нужно отдохнуть перед завтрашним концертом и что он уже заказал стол в «Мелодии» – том ресторане на берегу озера, в котором мы уже ужинали как-то раз, правда, очень быстро.

– Чего бы тебе хотелось? – мужчина перелистывает красочное меню.

– Даже не знаю, – задумчиво смотрю на страницы. – Креветки, наверное! И какой-нибудь салат…

– Алён, ты скоро прозрачная станешь, – Влад укоризненно качает головой. – Давай хоть мясное что-нибудь ещё?

– Ладно, тогда закажи дополнительно на свой вкус, – улыбаюсь ему, перевожу взгляд – я сижу лицом ко входу – и еле сдерживаю ругательство!

Там Антон с Авророй! Блин! Ну это ж надо было так совпасть!

Поджимаю губы и снова утыкаюсь в меню. Интересно, у них это которое по счёту свидание? За две недели наверняка уж не меньше трёх раз встретились! И не только… Фу!

Краем глаза слежу за парочкой.

Нет! Нет-нет-нет… Ну зачем ты сюда их ведёшь?!

Официант указывает Сердцеву с его «дамой сердца» на соседний столик. С Авророй мы пересекаемся взглядом, и она сначала пренебрежительно мне кивает, а потом с интересом смотрит на Влада.

– Привет, Алёна! – здоровается уже вслух. – Не ожидала тебя здесь встретить!

Антон резко оборачивается в нашу сторону. Неужели только сейчас заметил? Приглядываюсь и вижу, что он… похоже, вымотан ещё больше, чем я.

На какую-то долю минуты во мне просыпается сочувствие. Мы с ним не общались последние дни, но я знаю, что он серьёзно отслеживал всё то, что касалось его непосредственных обязанностей. Да и работу ведь никто не отменял.

Вспоминаю, как мой Вовочка рассказывал, что врачи, приехавшие к его бабушке, помогли натаскать воды. И что Антон – Антон же, кто это ещё мог быть? – говорил мальчику о том, что у него есть знакомая скрипачка.

– И что вы очень-очень хорошая! – Вова чуть не подпрыгивает на последних занятиях от энтузиазма.

Это было настолько неожиданно и приятно, что я с тех пор волей-неволей думаю о кардиологе значительно чаще, чем хотелось бы!

– Ох, правда? А вы играете на гобое? – Аврора уже о чём-то разговаривает с Владом. – Это же медные духовые?

– Нет, деревянные, – гобоист качает головой, пряча улыбку.

– Ах, ну да, конечно, – бывшая одноклассница фальшиво смеётся, – я так измотана всей этой подготовкой, что элементарные вещи путаю! На мне столько всего держится, вы просто не представляете! Совершенно не знаю, как всё успеть!

– Привет, – слышу негромкое и вижу, что Антон сидит вполоборота ко мне.

– Добрый вечер, – киваю ему, не желая разговаривать.

Пусть вон со своей спутницей разговаривает! На которой всё держится!

Но столы стоят так близко, что мы волей-неволей оказываемся вовлечены в один разговор. Да ещё и общая тема для всех – фестиваль.

– Какой кошмар, креветки у них просто резиновые! – возмущается Аврора, когда ей приносят заказ.

– А по-моему, очень вкусно, – пожимаю плечами, продолжая есть свои.

– Ну, если есть их раз в год, тогда конечно, – она поводит плечиком, бросает недовольный взгляд на врача.

Мы с Владом обмениваемся улыбками. Мужчина, похоже, тоже уже понял, что спутнице Антона вечно всё не то и не так. Как же, королеву надо обслуживать по высшему разряду!

Сердцев, между прочим, почти всё время молчит. И я не могу понять, что с ним такое. Просто устал? Или чем-то раздражён?

Немаловажный вопрос – почему я вообще об этом думаю?!

Сегодня суббота – и спустя полчаса в ресторане начинает играть живая музыка. Я с удовольствием слушаю певицу – на удивление, неплохо поёт! По крайней мере, не фальшивит, что уже немаловажно. Кто-то из посетителей даже выходит на небольшую площадку для танцев.

– Влад, а давайте потанцуем? – внезапно предлагает мужчине Аврора, когда все её намёки Антону пропадают безрезультатно.

Гобоист явно теряется на секунду, кидает взгляд на меня, но я слегка улыбаюсь ему, надеясь, что он поймёт правильно. Смысл возражать? Эта пиявка же всё равно не отстанет! Да и невежливо… И дело даже не в том, что она дочь директора завода.