Первым делом самолёты!

ГЛАВА 1. Первым делом учеба

— Я тебя люблю, Юль.

Ветрова неохотно оторвала взгляд от тарелки, по которой уныло возила гречку. Перед ней стоял мальчишка – по-другому и не скажешь. Стоял, сжимая в руках пачку конфет с красным бантом сверху и протягивал это добро Юльке. Точно ей, ведь рядом даже никого не было, да и столовая еще пустовала – основной наплыв здесь после третьей пары, а пока затишье.

Девушка хотела рассмеяться – ситуация со всех сторон комичная, но вдруг передумала. Что-то во взгляде этого явно первокурсника ее остановило. А взгляд у него был тот еще… серьезный такой, темный. И губы поджаты так сурово, и брови светлые сдвинуты! Если бы не это чересчур серьёзное выражение лица, он был бы симпатичным, даже красавчиком – весь такой голубоглазый блондин, высокий и плечистый. Хотя курсантская форма на нем все равно подвисала, как и на остальных первокурсниках.

— Головой ударился, мальчик? — спросила наконец Ветрова.

— Нет, — он положил перед ней конфеты. — Сегодня день Святого Валентина, вот я и… в общем, решил сказать.

Он совсем не смущался и смотрел так прямо и уверенно, что это неожиданно смутило саму Юльку. Она глянула на конфеты, потом на парня, а потом опять на конфеты. Как-то странно это все. Не сказать, что Юльке не признавались в любви – признавались, но чтобы вот так… ни разу. Хотя что с первокурсников взять? Странные персонажи, вечно готовые отколоть что-нибудь эдакое вроде танцевального номера в одних трусах.

— Это какой-то спор? — уточнила она. — Потому что если спор, лучше закончить его прямо здесь. За конфеты спасибо, это мои любимые, но начнешь доставать с глупостями – пожалеешь. Усек?

— Это не спор. На любовь спорят только дебилы.

— Не могу не согласиться.

— Можно я с тобой сяду? — вдруг спросил парень.

Юльке было тоскливо одной – это правда. Канули в лету те времена, когда они, хохоча без умолку, заваливались на обед с девчонками и садились за любимый стол вместе. Нет, с подругами Ветрова поддерживала связь и видела их каждый день, но пары у них теперь не совпадали, да и вообще… они-то уже третьекурсницы, а она болтается на втором. Опять. Потому что в голову ей взбрело перевестись на другую специальность, и с этим переводом свалилось на Ветрову столько трудностей, что она не смогла все разгрести и за полгода. А света белого не видела и вовсе почти год. Из ее жизни ушли увеселения, дружеские посиделки и глупости, осталась только мечта.

Летать.

— Прости, приятель, но нет, — вздохнула Ветрова и указала на разложенные по столу тетради. — Мне готовиться надо.

Раньше она бы не упустила шанс позабавиться над незадачливым первокурсником, просто потому что… ну кто так делает? Подкатывает с конфетами и сразу вдруг любовью и серьезными взглядами. Такие странные истории всегда забавно обсудить с подругами, тем они и ценны, но… ныне реальность у Юльки такова: все смешные (в основном не очень) истории связаны с учебой, хвостами, пересдачами и только.

— Готовиться к чему?

— К авиационному английскому.

— Хочешь, я помогу?

— Ты? — хмыкнула Ветрова.

— Я несколько лет жил в Остине, — сказал он так, словно в этом не было ничего особенного. А Юлька поняла, что ее смущало в его речи – то был акцент. Почти неуловимый, но неправильность все же ощущалась. — С мамой. Но она вышла замуж и отправила меня отцу, а он… в общем, отсюда.

— Ценная информация, но я, пожалуй, все равно откажусь.

— Как хочешь. Но если что – в открытке есть мой номер телефона. Запиши себе. Я приду на помощь в любое время. Хоть ночью! И все сделаю для тебя. Все, что захочешь!

Ветрова честно пыталась разглядеть в этих словах подтекст, но не смогла. Парень все так же стоял перед ней с серьезным видом и сдвинутыми бровями, и как будто готовился мир то ли завоевать, то ли уничтожить. Оба варианта подходили к такому серьезному лицу. Хотелось посмеяться, но не было сил. И куда только делась та веселая и беззаботная хохотушка, которая на спор забралась в общагу по пожарным лестницам? Потонула в авиационной терминологии, не иначе.

Странный первокурсник ушел, Юлька тотчас о нем забыла и вернулась к английскому. Самый ее невыносимый хвост… нет, она знала, конечно, что досдавать придется много предметов, но казалось, это будет проще. Но она тянула еще и предметы текущие, поэтому все осложнялось… и это не говоря о физкультуре, которая была в разы хуже любого английского! Ветрова никогда не была спортивной, но за последние полгода у нее появился пресс!

Пресс, блин! Долбанные кубики на животе!

Потому что физрук – мудак. Потому что оказаться в сугубо мужском коллективе, на мужской специальности – там, где девчонок никто не ждет и им не рады, нелегко. Надо быть во всем лучшей, чтобы тебя не считали вторым сортом. Даже в проклятой физкультуре! И жаловаться некому – она сама сделала этот выбор, сама добивалась перевода всеми правдами и неправдами, сама обивала пороги начальников и умоляла дать ей шанс, точно зная, что легко не будет. Поэтому… она выучит английский, доедая остывшую гречку, и отправится в спортзал – подтягиваться. Ведь мудак-физрук заявил, что нормативов для девушек не существуют и оценки он ставит всем одинаково. И никаких поблажек только из-за того, что Ветрова девочка! Это было бы нечестно по отношению к остальным, настоящим курсантам. Да, мудила-физрук так и говорил – настоящим. Как будто Юлька была подделкой. Не человеком, а бабой.

ГЛАВА 2. Первым делом… вечеринка?

— Ветрова, я тебя не узнаю! — причитала в трубку Тома. — Опять занята?!

Они дружили с первого курса и еще год назад вообще все свободное (и не очень) время проводили вместе. Потому что год назад Юлька тоже была безопасницей, а еще встречалась с Серегой, который по совместительству является лучшим другом Эдика – парня Томы. Такая банальная компашка из парочек у них была: две подруги, два друга… Но ничто не длится вечно, и пока некоторые парочки прирастают друг к другу прочнее некуда, другие распадаются. Юлька с Серегой вот распались, пока Тома и Эдик светились счастьем, съезжались и планировали свое радужное будущее.

После у Юли случился перевод на другую специальность, множество долгов по учебе, трудностей, да и компания Сереги поначалу слегка смущала, что неизбежно при любом расставании, даже самом дружеском и безобидном. Можно сколько угодно твердить про правильность решения, про желание двигаться дальше, но трудно оторвать себя от человека, с которым провела больше года. И это было потрясающее время! Правда. И обид на Серегу у Юльки не было. Он вообще отличный парень, просто… просто порой ужасно тяжело встречаться с кем-то «легким». Ветрова сама стала инициатором разрыва, после долго сомневалась в принятом решении и – чего греха таить – избегала Серегу, чтобы не вляпаться в эти отношения вновь. Потому что сам Сибиркин от расставания был в шоке и поначалу сопротивлялся. Да он до сих пор порой намекает на прошлое!

В этом плане завал с учебой очень даже помогал – не до любовных переживаний.

А теперь Тома звала ее на вечеринку, приуроченную ко дню всех влюбленных. И раньше Юлька бы уже одной ногой была на этой вечеринке, намалевав щеки яркими блесками, а кончики волос окрасив розовым шампунем – смывается легко, а образ классный и любимый! Но… совсем не хочется. Да и блески давно засохли, а новые Юля не купила.

— У меня в понедельник коллоквиум по метеорологии! — ответила она подруге.

— Сегодня суббота, Юль!

— И что?

— Завтра подготовишься.

— Завтра у меня…

— Еще миллион дел, знаю, — нетерпеливо перебила Тома. — Но ты пойдешь с нами, и точка! Даже Марина, и та согласилась пойти! А ты знаешь, как сильно она ненавидит вечеринки. Тем более, я не приглашаю тебя в клуб тусить до утра, а всего-то зову на университетскую вечеринку, которая до одиннадцати вечера продлится, и после тебе останется всего-то дойти двести метров до общаги. Ну же, Ветрова, соглашайся! Мне ужасно тебя не хватает, а тебе, я знаю, не хватает в жизни веселья. Ты в последнее время и улыбаться-то перестала! Так не пойдет…

Нехотя Юлька согласилась.

Так она оказалась в темном актовом зале в компании Томы и Марины – еще одной ее подруги из безопасниц. Позже должны подойти еще Дашка, Катя и Ритка – все бывшие одногруппницы. В прошлой группе с Юлькой училось девять девочек. Девять! Смешно вспоминать, но когда-то Ветровой казалось, что это мало, хотя это тридцать процентов! Толпа целая. Сейчас же Юлька была единственной на группу, а в потоке их было двое. Две девчонки на пять групп. С ума сойти просто. За полгода Ветрова так одичала, что забыла, каково это: обсудить во время пар новую тушь или запросто спросить у кого-нибудь прокладку. В нынешних условиях само слово «прокладка» было под запретом. Его произнесение каралось месячной нормой глупых шутеек, словно в прокладках и правда было что-то комичное.

Актовый зал превратили в подобие клуба, но очень сельского, с гирляндами, вырезанными из бумаги сердечками и диско-шаром под потолком. В общем, тот еще колхоз, как и любая другая вечеринка в стенах универа. Спасибо, хоть из колонок звучала современная мелодия, а не какой-нибудь Леонид Агутин.

Несмотря на некоторую колхозность, популярность таких университетских сборищ все равно не падала, возможно, из-за их эксклюзивности – все-таки всегда интересно собраться только «своими». Посмотреть на людей, которых обычно видишь только в форме, при других обстоятельствах, пообсуждать их всласть. Выгода для руководства тоже была – меньше курсантов болталось по городу во время больших праздников, а это в разы меньше проблем потом. Как говорится, и все счастливы.

Студентов со всех курсов уже собралось предостаточно, они сновали по залу и общались, словно это был светский раут. Все флиртовали и строили друг другу глазки – обычная игра полов. Правда, тут на одну игрунью приходилось по пяток игроков, но так даже веселее. Всем, кроме Юльки, которая своей унылостью словно готовилась погасить звезды на небе. Но что поделать? Она даже не хотела здесь быть.

Заиграл знаменитый медляк Металлики (опять диспетчер Славка Волков отвечал за музыку, а его репертуар неизменен вот уже третий год), из ниоткуда сразу вылез Эдик – парень Томы, и вытащил ее танцевать. Эти двое слепились в ту еще сладкую парочку… нет, Юлька вовсе не завидовала, она скорее поражалась. Разве современный мир не должен топтать всю искренность в людях и таких вот парочках? Разве проблемы не рушат все, даже то, чего не касаются? Кажется, не всегда. Некоторые все же находят способы их разрешения.

Остальных девчонок тоже разобрали парни, а Юлька танцевать наотрез отказалась. Взяла себе лимонад (официально на университетских вечеринках алкоголь запрещался, неофициально – разливался во всех подсобках) и встала в сторонке.

— Не хочешь танцевать? — рядом с ней встал парень. Тот самый первокурсник из столовой – Юлька его сразу узнала по едва уловимому акценту. Просто он говорил как-то… иначе. Правильно, не коверкая слова, не ошибаясь, расставляя верные ударения… иначе. Обычные люди так слова не произносят.

ГЛАВА 3. Первом делом бывший

Серега, Серега, Серега… Сибиркин.

Можно нагнать пафоса и сказать, что он был ее первой любовью, но это не совсем так. Он был чем-то большим. Человеком, которому жалкая Юля Ветрова впервые доверилась настолько, чтобы открыться и хотя бы попытаться организовать настоящие отношения. Симпатичный, веселый и задорный, очень неглупый, постоянно что-то выдумывающий… эдакий вечный двигатель. Он очаровал ее сразу, у них все быстро завертелось, но Юлька всегда держала в голове мысль, что это ненадолго. Только на лето. Они неизбежно расстанутся, потому что… потому что в парней вроде Сереги Сибиркина влюбляться нельзя. И серьезные отношения с ними тоже не построить. Это аксиома. Может, только лет через двадцать, когда все это безудержное веселье хоть немного в нем потухнет.

Но их отношения каким-то образом продержались дольше одного лета. Они понимали друг друга слишком хорошо и находились на одной волне, и в итоге не расстались. А зря. Теперь-то Ветрова видела это четко – стоило быть умнее и все обрубить, а она не смогла. Погрязла в этих отношениях. Спустя год или два расставаться куда сложнее, чем в самом начале, особенно, когда и причин-то особенных нет. Кроме одной – полное отсутствие поддержки.

Причину Юля для себя сформировала не так давно, анализируя прошлое уже с холодной головой. Сначала это были какие-то фантомные ощущения неправильности происходящего, хотя ничего неправильного вроде и не было. Как посмотреть. Не то, чтобы Ветрова ждала от своего парня особенных свершений, Луны с неба или поверженных драконов, но какой-то малости ей все же хотелось. Хотелось хоть вечерок побыть слабым котенком, которого греют сильные надежные руки.

Но все было… иначе.

Когда Юля рассказала Сереге о приставаниях отчима – ее самом страшном и жутком секрете, ее пожизненной травме, Серега потрепал ее по голове, заглянул в глаза и сказал, что все будет хорошо. И Юля ему поверила, ведь он так улыбался и, чтобы стереть ее горе, позвал кататься на сноубордах с друзьями. Было действительно весело и хорошо… а потом Серега об истории с отчимом забыл, словно ее и не было. Словно это не было важным моментом отношений, а так… проходной истерикой, которую легко успокоить веселой поездкой за город.

Дальше больше.

Когда Юля рассказала Сибиркину о ссорах с матерью, он сказал, что все будет хорошо: она сильная, она справится. Больше он о матери не спрашивал, потому что… скорее всего он выкинул эту историю из головы быстрее, чем девушка закончила изливать душу. Зачем голову забивать плохим? Когда она рассказала Сереге о проблемах с учебой, он сказал, что она… да, сильная и справится. И все будет хорошо, разумеется. Как иначе-то.

И таких историй просто тьма тьмущая, они похожи между собой, словно близнецы.

Поначалу Юля считала это нормой. Ну что ждать от другого человека? Что он побежит вместо нее учиться? Выслушал, и ладно. Но… черт побери, как это бесило каждый раз. В конце этих отношений ее просто разрывала безудержная ярость из-за тупых ответов Сибиркина и его вечного: «Ты справишься! Дерзай и удачи, ты у меня сильная, независимая! А если не справишься, мы вон к Томке с Эдом в гости завернем, как раз давно не были. Отдохнешь с ними душой и забудешь о проблемах…». Все еще совпало с ее переводом, когда от стресса, нервов и материнских криков в телефонную трубку она едва не сгрызла все ногти вместе с пальцами. Тогда-то она и поняла, что одной лучше. Проще справляться без этой глупой и неоправданной ярости, без каких-либо надежд. К черту весельчака-Серегу, его веселую жизнь и его легкость. Надоело до ужаса.

Юлька, конечно, понимала, откуда растут ноги – Сибиркин был из обеспеченной и очень хорошей семьи и бед не видел даже издалека, но все же… впрочем, какая теперь разница? Не Юльке разгребать эти проблемы.

— Ветрова! Эй, Ветерочек мой! — Сибиркин, легок на помине.

Юлька мысленно закатила глаза, в очередной раз пожалев, что заявилась на эту глупую вечеринку.

— Привет, любовь моя, — Серега чмокнул ее в щеку, обдав ароматом колы и рома, и разулыбался. На его лице плясали огни цветомузыки. — Получила мой подарок?

Цветы. Пятьдесят одну розу с сердечком в середине – очень пошло, но в духе ее бывшего. На широкие жесты он никогда не скупился, потому что это легко, когда нет проблем со средствами. Он и розы-то отправил просто так – а вдруг прокатит? В этом девушка не сомневалась – Серега часто поступал именно так. «А вдруг?» было его девизом, который невероятным образом работал чаще, чем кажется. И когда-то Юльке эта его черта нравилась – в отличие от многих, он хотя бы пытался, действовал. Но теперь это раздражало, что неизбежно после расставания.

А ведь многие говорили, что они с Серегой похожи. Два сапога пара, все дела… и когда-то сама Юля думала так же, но теперь уже нет. Отличий у них все же больше, чем общего. Потому что Юлька умела расслабляться и смеяться до упаду, умела демонстрировать внешнюю легкость и беззаботность, но в том и дело, что она только демонстрировала. А Серега нет. Беззаботность была его кредо.

— Получила, но не стоило. Друзьям таких подарков не дарят.

— Да я просто люблю тебя, — заявил он с широкой улыбкой на губах. И даже эти слова были ударом наугад, в любимое «а вдруг?».

Юльке стало смешно – вон оно как! Второе признание за несколько дней, что тянет на рекорд. И непонятно, какое из признаний смешнее – от незнакомого первака с серьезным взглядом, или от Сереги с его полупьяной ухмылкой.

ГЛАВА 4. Первым делом первокурсник

Как только они отошли на приличное расстояние от досугового центра, в котором располагался актовый зал, Юлька освободила руку и буркнула:

— Мне не нужна была помощь.

— Знаю. Но ты выглядела так, словно не хотела продолжать разговор.

Юлька покосилась на спутника. Путь до общаги лежал через тренировочное поле, и сейчас оно было ярко освещено. Свет фонарей попадал и на дорогу, и на сей раз девушке удалось разглядеть горе-поклонника получше. Права была Тома – парень-то симпатичный. Настолько, что его не портила даже шапка-ушанка, которая вообще на любом смотрится комично и по-дедковски. Потому что у конкретной ушанки нет ничего общего с теми модными шапками, что продавались в торговых центрах, это реально пыльный раритет. Как и бушлаты весом под тонну – как же хорошо, что девочкам такие не выдаются и можно щеголять в обычной куртке!

Шли они недолго, но ресницы парня уже покрылись инеем и стали до неприличия длинными. Брови тоже замерзли и теперь походили на кусты. Юлька едва смогла сдержать улыбку, хотя чему радоваться? С такими морозами эти брови с ресницами можно наблюдать ежедневно на каждом встречном. Но почему-то именно сейчас ей было забавно. Она разглядывала первокурсника, пользуясь тем, что он шел молча и смотрел перед собой, хотя наверняка чувствовал ее взгляд. Но позволял себя изучить. И даже этому не смущался – выглядел спокойным и расслабленным. Кроме длинных белых ресниц, Юлька успела рассмотреть и остальное: прямой нос, высокие скулы, пухлые губы и упрямый подбородок, как бы намекающий на характер его обладателя. Ветрова знать не знала этого парня, но чувствовала – он уперт.

— Как тебя хоть зовут? — спросила Юля.

— Руслан. Руслан Владимиров.

— И что это было в столовой, Руслан?

— Ты о чем? — он покосился на нее с удивлением.

— О том, что ты меня якобы любишь.

— Не якобы. Сказал, что думаю.

— И это было странно.

— Знаю, — он шумно вздохнул, выпустив горячее облако пара. Задрал голову к небу, собираясь с мыслями, а потом пояснил: — Я не хотел… так по-дурацки. Хотел что-нибудь придумать. Но ты в последнее время ходила такой грустной, и я решил хоть немного тебя взбодрить. Тем более был праздник, остальные девчонки щебетали и улыбались, а ты… нет.

Ветрова не выдержала и рассмеялась:

— После объяснения все выглядит еще более странно!

— И ты улыбаешься, значит, цель достигнута.

— С этим не поспорить, — они как раз добрались до общежития и остановились друг напротив друга. В форменном бушлате Руслан казался каким-то даже слишком большим и грузным, хотя без него просто был высоким и худым. Мех на его воротнике покрылся инеем, как и кромка шапки… зверский в этом году февраль. Но почему-то в общагу возвращаться все равно не хотелось.

И Юля спросила:

— Так какой у тебя план?

— Пойду к себе, поиграю с соседом в Фифу и лягу спать.

— Я не об этом плане.

— А о каком? — в его глазах мелькнуло понимание: — А-а, об этом плане. Ну… он еще как бы не сформировался. Я же сказал – все получилось спонтанно. Не исключаю, что я сам себе все испортил, но жалеть не о чем.

— Мне сейчас совсем не до каких-то игр, Руслан. Правда. Поэтому… думаю, лучше тебе подобрать какую-нибудь симпатичную первокурсницу и влюбиться в нее.

Он посмотрел на нее с едва заметным укором, словно Юля брякнула самую вопиющую нелепицу на свете:

— Но это так не работает. Не нужна мне никакая первокурсница.

— Любишь девушек постарше?

— Только тебя.

Из Юльки вырвался нервный смешок:

— Ты опять это повторил! И откуда ты только такой взялся на мою голову…

— Из третьей общаги, — в привычной серьезной манере ответил он и указал направление: — На третьем этаже живу. В триста пятнадцатой.

— Ты живешь в третьей общаге? Разве она не для преподавателей и аспирантов?

— Ну да. Так вышло.

Теперь Ветрова пригляделась к парню получше. Ей стало интересно, как же он попал в эту общагу… нет, он не был каким-то уникальным студентом, впервые въехавшим туда, но скажем так – в третью общагу непросто пробиться. Надо как минимум намаслить множество людей, ответственных за расселение. Ведь если остальные жилые корпуса пестрили стандартными комнатушками с общим туалетом и душевой, то третья общага была современной, с отдельными квартирками и даже без назойливой вахтерши внизу. И с прямым выходом в город, ведь она считалась преподавательской.

В их университете было множество мажоров, сотни на каждом курсе. Отпрыски авиационных боссов, дети нефтяников, иностранцы… кому-то родители покупали квартиру в честь поступления, чтобы корзиночка жила в комфорте (Юлька не осуждала, при наличии возможностей она бы первой одарила своих детей всем, чем смогла); кто-то снимал жилье рядом с универом, как ее бывший Серега; а кто-то получал удовольствие от общажных трудностей и веселой компании, как Эдик Исаев – парень Томы. Правда, в этом году он тоже обзавелся собственным жильем, чтобы затащить туда любимую девушку и не выпрашивать ее каждый раз у родителей.

ГЛАВА 5. Первым делом физкультура

С физруком у нее не заладилось с самого начала.

Едва увидев среди остальных первокурсников Ветрову, он побагровел и долго выспрашивал, как же среди стройных рядом оказалась баба. Он так и сказа – баба! Юлька тогда едва не задохнулась от возмущения. Нет, она всякое слышала за первые недели учебы, порой авиационные старички – основная масса преподавателей – в выражениях не стеснялись, но бабой ее нарекли впервые, да еще с таким пренебрежением. И она бы, пожалуй, даже не обиделась, преподавай у них привычный старичок под девяносто – ясное дело, на таких глупо обижаться и доказывать, что женщины порой могут робко отходить от плиты и деторождения, занимаясь чем-то еще. Но физрук сам был вчерашним выпускником! Ему было двадцать три года! Двадцать три! Не сто двадцать три! Потому «баба» из его уст звучало особенно мерзко. Уж точно не гребаному физруку решать, кому место в авиации, а кому нет.

— Ветрова, все уже построились, а ты где ходишь? Опять месячные начались? — гадко ухмыльнулся Антон Викторович, наблюдая, как Юлька занимает место в цветастом ряду парней. Зимой они по часу бегали на лыжах, оттого все одевались в горнолыжные костюмы.

Юля промолчала – много чести, отвечать на этот идиотизм. Ха-ха, месячные!

По-хорошему на такое можно и жалобу написать, Тома советовала это сделать сотни раз. Даже порывалась поговорить с начальником кафедры – на правах спортивной гордости университета, Тома с Тимуром Рустамовичем была на короткой ноге и даже звала его Тимуром, чем вызывала ярость у ревнивого Эдика. Но Юлька не хотела жалоб и разбирательств, потому что… да, потому что она, блин, девочка. Среди кучи парней. И если она будет по каждому такому поводу бегать со своими слезливыми жалобами, так и останется долбанной девочкой с долбанными месячными. Бабой, которой в авиации не место. В общем, все это слишком сложная и тонкая материя. Шаг влево – ты дура и терпила, шаг вправо – истеричка с жалобами и ПМС. Нужен какой-то баланс, но как его достичь, Юлька еще не разобралась.

Впрочем, ситуацию частенько скрашивали ее одногруппники, которые, в отличие от Ветровой, бабскими комплексами и закидонами не страдали. И махровым сексизмом, как ни странно, тоже, по крайней мере, большинство.

Вот и сейчас Игорь Дюжев выдал:

— Плохо вы учились, Антон Викторович, на своем физкультурном. Месячные – они раз в месяц приходят, а вы на прошлой неделе уже про это шутили. Раз в месяц – легко запомнить… хотя это мне, я-то не на физкультурном.

Парни заржали, физрук побагровел и уставился на Ветрову. Само собой, в шутке Дюжева (кстати, довольно смешной) тоже виновата баба с месячными и никак иначе. Она вообще источник всех бед.

— Тишина! Тишина, я сказал! — рявкнул Антон Викторович.

— Какой-то вы нервный, неужели и у вас нелегкие дни? — со смешком заметил Олег Шмелев – рослый спортсмен, который на ряду с Томой считался легкоатлетической гордостью университета, оттого мог позволить себе любые замечания.

— Шмелев – на выход! Сегодня ставлю пропуск.

— На каких основаниях?

— Говоришь много.

— Я лишь обеспокоился вашими нелегкими днями. Это забота.

— Я сказал – пошел вон!

— Ладно, ладно! Не кипятитесь так, я же понимаю, дело нервное. Только мне Тимур Рустамович как раз разрешил не ходить на лыжи в день тренировок, поэтому не пропуск, а официальное освобождение поставьте, будьте любезны, — Олег ушел, напоследок весело подмигнув Юльке.

Она училась с этими парнями полгода, и кто бы знал, как часто ей хотелось придушить каждого! За их дурацкие шуточки, за манеру общения, за подкаты… за все хорошее! Но случились и такие вот моменты, когда от глупой благодарности впору прослезиться. К счастью, Юлька не отличалась особой сентиментальностью. А еще точно знала – это лишь начало.

В смысле, ненавистная физкультура только началась, и раздраконенный физрук еще отыграется за нанесенную обиду. И не на парнях, разумеется – тут каждому палец в рот не клади, а на Юльке. И нет ничего нового под солнцем…

Они вышли на улицу, проехали разминочные круги, Антон Викторович собрал всех возле елочек за первым корпусом и сообщил, что сегодня они поедут три километра на время. Время пойдет в зачет по итогам семестра.

— Ну что, Ветрова, тут твои защитники за тебя не проедут, придется все ножками, да ручками, — ухмыльнулся он, довольный собой. — Или попросишь кого-нибудь надеть парик и прокатиться вместо себя?

— Разве что вас, Антон Викторович, — ухмыльнулся Булат – двухметровая гора мышц. Обычно Булат помалкивал, но когда встревал, мало находилось желающих ему ответить. С такой горой не поспоришь. — Вы по росту больше всех подходите, в парике будете копией Ветровой!

Парни в очередной раз загоготали, а Юлька поняла – ей конец.

Зачет по физкультуре будет самым адским, что вообще глупо, учитывая наличие таких дисциплин как физика, электрооборудование самолета и высшая математика. Но там у нее настолько напряженных конфликтов не было. Пока.

— Авдеев – поедешь первым! — рявкнул физрук.

Его лицо было алым, и вряд ли виной всему февральский мороз. От мороза глаза не вращаются от бешенства и руки не путаются в лыжных палках (что парни в очередной раз дружно обсмеяли). Когда Антон Викторович наконец разобрался с палками и укатил на финиш засекать время, Ветрова повернулась к парням и сказала:

ГЛАВА 6. Первым делом последствия

Лекцию по физике прервал скрип двери – чеканя шаг, в поточную аудиторию прошел дежурный, подошел к преподавателю и что-то тихо сообщил. Взгляд Льва Яковлевича прошелся по рядам и остановился на Юльке.

— Ветрова – вас вызывают на разговор.

Юлька вздрогнула от неожиданности. В смысле ее вызывают? Кто, куда? Но не у физика же спрашивать, в самом деле… под заинтересованными взглядами целого потока она собрала вещи и спустилась вниз. Дежурный первокурсник открыл перед ней дверь и выпустил в коридор.

— Кто меня вызывает? — спросила она.

— Ректор.

— Что?! Зачем?!

Парень пожал плечами – ясное дело, ректор перед ним не отчитывался. А у Юльки все поджилки затряслись… что еще за вызов такой среди дня? Из-за ее хвостов? Но на каждый пропущенный из-за перевода зачет у нее назначена официальная дата защиты, как и на каждый экзамен. Она ничего не пропустила! Не налажала так, чтобы ее вызвал к себе сам ректор! Да кого вообще когда-либо вызывал ректор?! Для этого есть деканы, начальники курсов, главы кафедр… в общем, очень много людей, которым до курсантов больше дела, чем ректору.

Ветрова так задумалась, что не заметила – дежурный вел ее не к гардеробу, чтобы забрать куртку, а в сторону спортивной кафедры. Значит, ректор пожаловал сюда? В другой корпус?! Все даже еще хуже… перед Юлькой тут же пронеслись события недельной давности и той роковой физкультуры. Она до последнего надеялась, что все образуется и забудется, но кто-то из ее одногруппников все же слил те видео с язвительными замечаниями физрука в соцсети. И даже после этого Юлька надеялась, что видео никого не заинтересуют, в конце концов, что интересного в шутках про месячные? Ан нет – сам ректор аж до другого корпуса добрался!

Дежурный пропустил Юльку в кабинет заведующего кафедры. Внутри оказался самый пугающий состав, который Ветровой приходилось видеть, у нее даже колени подогнулись от нехорошего предчувствия. За столом сидел Тимур Рустамович – заведующий кафедры, рядом с ним – Сергей Валентинович Русаков. Ректор. По другую сторону красовался его первый заместитель, а также начальник по воспитательной работе, начальник курса и еще незнакомый Юльке мужчина лет шестидесяти. Можно не сомневаться – тоже какой-нибудь начальник, мать его.

Пока у Юльки подгибались колени, потели ладони и бешено стучало сердце, дверь позади нее распахнулась и вошел еще один человек:

— Тимур Рустамович, вызывали?.. — он осекся, тоже увидев состав участников будущего разговора. Ветрова даже оборачиваться не стала, потому что знала – это физрук. И сейчас им обоим придет конец.

— Антон, проходите. И дверь за собой прикройте, будьте так добры, — сурово сказал Тимур Рустамович. Выглядел он непривычно серьезно и даже угрожающе, хотя всегда казался Ветровой приятным человеком. Или так на нее повлияли рассказы Томы, которая с «Тимуром» практически дружила.

Физрук прошел вперед, сел на предложенный стул. И по дороге мазнул по Юльке таким ненавидящим взглядом, что она и устояла-то чудом. Просто у нее перестали подгибаться коленки и вместо этого застыло все тело. Она бы вряд ли сейчас смогла сесть, разве что с прямыми, как две палки, ногами.

— Думаю, все мы прекрасно понимаем причину собрания, — роль главного на себя взял все тот же Тимур Рустамович. Перед ним лежал телефон, и наверняка там были уже загружены все те видео. — Антон, вам есть, что сказать? Советую хорошо подумать перед ответом.

Физрук тяжело сглотнул.

— Эти случаи вырваны из контекста, чтобы представить все в неправильном свете. Все, что я могу сказать – для меня все курсанты равны, особого отношения я не проявлял. Записи искажают реальность.

— Вы тоже так считаете, курсант Ветрова? — взгляд Тимура Рустамовича упал на Юльку, которая за последний минуты перешла от мелкой дрожи к абсолютному спокойствию. Первый шок прошел, пора встречать реальность.

— Я не видела записи, — ответила она.

— И не загружали их в сеть?

— И даже не снимала.

— Тогда спрошу напрямик, — он быстро посмотрел на экран телефона и процитировал: — «Девушка подвергается систематическим издевательствам и унижениям, и все с попустительства администрации университета» – это правда? Вам действительно настолько сложно у нас учиться?

— Неправда.

— А это, между прочим, заголовок целой статьи.

— Это неправда, — упрямо повторила Юля. — Статью я тоже не писала.

— С вами все ясно, — кивнул Тимур Рустамович и вновь вернулся к подчиненному: — А вы, Антон, объясните, как можно вырвать из контекста фразы вроде «бешенство матки», «опять месячные» и «бегаешь хуже обезглавленной курицы». И я правильно понял – вы обращаетесь так со всеми курсантами без исключения, и только на видео нам попались случаи с Ветровой?

Физрук промолчал, и лишь алые уши выдавали его состояние.

— Пока вы можете идти, — все с тем же олимпийским спокойствием выдал Тимур Рустамович. — Мы пообщаемся с вами позже, но я полагаю, вам понятно, что это будет за разговор. А пока свободны – у вас по расписанию группа, займитесь ею.

Хлопнула дверь, Ветрова осталась перед начальством одна.

Ее положение, и без того шаткое, в очередной раз пошатнулось. Она стояла и смотрела на всех этих начальников и умирала в душе. Она боялась до чертиков, потому что… потому что из тех жалких девичьих единиц, что умудрялись поступить или перевестись на пилотов, до конца доучивались… да почти никто! И Юльку кто только об этом не предупреждал… что будет так. Всегда сложно, всегда с борьбой и диким стрессом. Постоянно. Без исключений. И она думала, что справится со всем, всегда же справлялась… но как страшно! Ее прямо сейчас могут выставить прочь просто из-за скандала. И конец большой мечте.

ГЛАВА 7. Первым делом чувство вины

Она так и стояла в закутке неподалеку от спортзала, собираясь с мыслями. Возвращаться на физику до звонка все равно нет смысла – она уже пропустила большую часть лекции, а остальное вряд ли способна воспринять. Кто там обычно записывает лекции? Славик Евсеев, у него и почерк приличный, можно будет нафоткать материал и записать все дома.

Дверь спортзала вдруг открылась, оттуда вывернул кто-то.

Но не прошел мимо, как Юлька надеялась, а остановился, вглядываясь в тупик и стоящую в тени девушку. Юля бросила в коридор гневный взгляд, как бы говоря – иди уже, куда шел! Но эффект получился обратным – парень свернул в ее сторону, и вскоре выяснилась причина – то был назойливый первокурсник. Руслан, кажется… в этот раз не в грузном бушлате и даже не в плохо сидящей форме, а в шортах и футболке. И с влажными от пота светлыми волосами.

— Все хорошо? — спросил он. В его голубых глазах читалось неподдельное беспокойство, такое, что нестерпимо захотелось его стукнуть.

— Нормально. Иди, куда шел.

Но Руслан, само собой, и не подумал последовать этому совету. Вместо этого подошел ближе и встал напротив Юльки, пытаясь поймать ее взгляд. Она упорно смотрела в сторону, кусая от напряжения губы – эмоции до сих пор не улеглись.

— Не нормально, — сделал он уверенный вывод. — Почему ты не на паре?

— Тебе какая разница?! — взорвалась Ветрова, она и так держалась из последних сил. — Я же сказала – иди, куда шел! И меня не трогай! Отвали – так понятнее? Проваливай, блин!

— Но…

— Оставь. Меня. В покое!

Она отвернулась, но все равно заметила, как он вздрогнул и попятился назад. Сначала медленно, а потом развернулся и молча ушел. Ветрова успела увидеть лишь его спину и поникшие плечи. И ей сразу стало стыдно за свою вспышку, потому что первокурсник Руслан Владимиров уж точно не виноват в ее многочисленных проблемах.

Поэтому днем спустя она надумала подойти к нему сама, увидев в столовой во время большого перерыва. Самое людное время, в такое и знакомых-то не всегда в толпе разглядишь, но Руслан как-то сразу попался ей на глаза, когда она уныло ковыряла рыбу и рис. Он ни разу на нее не посмотрел, а Ветрова вся извелась от чувства вины и все пыталась поймать его взгляд, чтобы понять, прощена она или нет. Хотя какое ей дело, спрашивается? Но дело было, вина тоже присутствовала. И она, честно говоря, устала это анализировать.

— Я сейчас вернусь, — шепнула она Томе и отправилась в сторону Руслана.

Он заметил ее, когда она почти подошла. Разговор за его столом быстро стих, словно к парням подошла строгая училка и при ней ни-ни, на Ветрову уставилось сразу пять пар любопытных глаз. А она отметила, что друзья у Руслана такие… сильно ему уступающие. На вид – типичные затюканные ботаны, один даже комично прыщавый и очкастый, этакий эталон клише. Зачем ему вообще очки, у пилотов же стопроцентное зрение?!

— Мы можем поговорить? — спросила она.

— Да, конечно, — Руслан встал и следом за Юлькой отошел к панорамному окну столовой. Сейчас оно полностью покрылось кружевными морозными узорами, а обычно за окном можно разглядеть голубые елочки и задний двор университета. Летом там часто зажимались парочки, думая, что за елками их не заметно…

— Я не… прости, что накричала тогда.

— Накричала и накричала, — пожал он плечами.

— Нет. Не стоило так делать… мне жаль.

Он кивнул, да так серьезно, словно они логико-философский трактат обсуждали.

А Юлька вдруг осознала, что совсем не понимает этого первокурсника. Не понимает, что у него в голове. Обычно не так уж и сложно угадать, о чем думает парень и что сделает дальше. Особенно, когда учишься в месте, наполненном тестостероном. Скажем так – здесь флиртовать и бревно бы научилось, потому что это ежедневная рутина. Общаться на языке заигрываний, флирта, предугадывать дальнейшие события, даже читать людей… уж за три года эту науку постичь несложно. Но в конкретном случае Юля уперлась в тупик.

— Я просто подумал, ты пришла ко мне, — сказал вдруг Руслан.

— К тебе?

— Ну да. Посмотрела расписание и пришла.

— Я даже не знаю, в какой ты группе.

— В пятой. П-5.

— Зачем бы мне приходить? Ни за что бы так не сделала.

— Я просто подумал… неважно, — отмахнулся он. Но под вопросительным взглядом Ветровой пояснил: — Я же видел те видео из анонимного паблика. Подумал, вдруг тебе понадобилась помощь, а номер мой ты потеряла?

— И ты бы смог помочь? — хмыкнула Юлька. — И как, интересно?

— Придумал бы что-нибудь.

— Смотрю, это твой любимый план – придумать что-нибудь, — она уже откровенно веселилась, глядя на его серьезный вид. Опять. Просто безумие какое-то, не иначе.

Буквально все, что связано с этим парнем, было так странно. Даже ее желание извиниться – да с чего бы вдруг! Не в первый раз она на кого-то накричала, в конце концов. Ситуация всякие были… вспомнить хотя бы Даню Рылова, бывшего одногруппника. Да они ежедневно цапались! Точнее, Даня цеплял Юльку, а она слала его в самых красочных выражениях, таких исконно магаданских, и ни разу – ни разу! – не подумала за это извиниться. И угрызений совести у нее не случалось. А тут из-за какой-то ерунды места себе не находила… неужели все из-за его глупого признания?

ГЛАВА 8. Первым делом спонтанность

Суббота нагрянула неожиданно, после пар Юля до самого вечера занималась физикой, чтобы освободить время. На следующей неделе у них коллоквиум, который ну никак нельзя завалить. Хотя физик у них приходящий, основная его работа вообще в другом университете, и поэтому он был одним из немногих, кто Юльку вообще жалел. И тянул изо всех сил как «единственную девочку». Из крайности в крайность, как говорится. И оба края как-то так себе, если честно.

Тома позвонила, когда Юлька была уже одной ногой на улице.

— Прости, — зачастила она, забыв даже поздороваться. — Но Эдик позвал сегодня Серегу. Хотя я говорила ему этого не делать! — ее голос стал строгим – явно выговаривала стоящему рядом Эдику. И он что-то там бубнил в ответ.

— Я тогда…

— Не смей оставаться дома! Вот не смей!

— Том, ты же понимаешь…

— Вообще-то, не совсем! Точнее, совсем не понимаю! Вы же с ним оба такие классные, веселые и адекватные! Так какого черта ведете себя, точно в детском саду?! Ну расстались, с кем не бывает! Теперь что, я не могу видеть свою подругу в одной комнате с Серегой? И долго это будет продолжаться?

— Меня просто бесит, что вы все сводничаете, стоит нам оказаться в одной комнате! Сил нет это терпеть. Как только перестанете, все образуется.

— Так не терпи! Возьми, да наори! Эдика можешь даже стукнуть – разрешаю! — следом за «разрешением» раздался возмущенный бубнеж самого Эдика, который не собирался становиться грушей для битья. — А нечего шутки свои шутить, — шикнула на него Тома и вернулась в разговор: — В общем, я тебя жду, Ветрова! И не хочу слышать твоих оправданий – ты обещала испечь торт! Мы все купили, ждем тебя.

Стоянова, нахалка, знала, чем зацепить. Кулинарией – тайной Юлькиной страстью. Точнее, всякими кондитерскими штучками. Это началось еще в школе – в моменты стресса Юлька закрывалась на кухне и что-нибудь пекла. Обычно это были печенья. Сотнями. Потом уже всякое другое, более сложное… как оказалось, не всегда достаточно просто смешать тесто, это практически наука! Реакция соды и уксуса, температура крема… порой нужно учесть так много всего, что о проблемах и думать-то некогда. Это расслабляет лучше любой терапии. Но Юлька жила в общаге, и на местной плите готовить ее не тянуло. Возможно, после того случая, когда на первом курсе она увидела, как парень жарит в сковородке носки.

А у Томы и Эдика современная кухня и крутая техника, там можно творить шедевры. Юлька надеялась, что когда-нибудь и она заработает на похожую кухню, ее собственную, и ей не придется больше побираться у друзей.

— Я приду, — пообещала она и вышла из общаги.

Друзья жили в десяти минутах ходьбы от универа. В высокой новостройке-свечке рядом с рекой и парком. Красивое место, даже зимой. И вид… с двадцать второго этажа проглядывалась и вся река, и городские огни, и даже огни аэропорта с постоянно взлетающими или садящимися самолетами.

В крайнем случае Юля засядет на кухне и будет считать самолеты – все лучше, чем киснуть в общаге. Да и Тома права – хватит уже игр в прятки, взрослые же люди. И расстались вроде как друзьями… и стоило бы сосредоточиться на этой мысли, на той самой «взрослости», о которой она рассуждала, но все последующие действия взрослыми назвать ну никак нельзя.

Просто Юлька увидела знакомую плечистую фигуру, бредущую из ближайшего супермаркета к третьей общаге, просто махнула рукой, привлекая внимание и просто… предложила пойти с ней на этот игровой вечер. И была в шаге от банальности вроде: «Притворись еще моим парнем, ха-ха!».

— Я с тобой? К твоим друзьям? — уточнил Руслан. Разумеется, с предельной серьезностью, словно Юлька тусовалась среди нобелевских лауреатов и он мысленно планировал, какие уравнения ему стоит изучить, чтобы не затеряться.

— Ну да. У тебя планы?

— Нет. Занесем продукты только, хорошо? И я переоденусь.

— Подожду тебя на улице.

— Не глупи, сейчас минус больше тридцати. Идем.

Они поднялись на третий этаж в триста пятнадцатую – она запомнила! Руслан отпер дверь и пропустил ее вперед. Зашел следом, включил свет, пошарив где-то над ее головой. Юля почувствовала, что от него пахнет мятой… должно быть, дело в жвачке. Она отвернулась, пока он не засек ее за обнюхиванием. А то поймет все неправильно, начнет на что-то надеяться… а у них и так уже перебор с количеством общения.

— Ты пока осматривайся, я скоро, — сказал он и скрылся за ближайшей дверью.

А Юлька уже с любопытством глазела по сторонам. Ей еще не приходилось посещать третью общагу, но она слышала, что здесь прикольно. И правда… все было новеньким, чистеньким. Коридор соединялся с гостиной и кухней, справа дверь, судя по всему, в ванную. Слева спальня, в ней-то и скрылся Руслан. Большие окна, небольшой балкончик… окна выходили на университетскую медсанчасть. Забавно. Все компактное, но для одного человека просто хоромы. Словно в каком-нибудь глянцевом сериале о жизни студентов. Особенно если сравнить с реальными студенческими клетушками. И это в минуте от универа!

— Я готов, — Руслан вышел из спальни.

Юлька не успела разглядеть, в чем он был до этого, но теперь выбрал синие джинсы и синюю водолазку, которую с такими глазами носить попросту преступно. Они и так у него слишком синие. Вся его одежда была дорогой и качественной, и вряд ли купленной в провинциальном городе, что только подтверждало некоторые подозрения Юльки на его счет. Непрост мальчишка. Но ужасно хорош собой. Еще и блондин… черт, хватит уже его разглядывать и оценивать! Все равно не ее поля ягода – таких она уже наелась.

ГЛАВА 9. Первым делом чизкейк

Тома открыла дверь в шапке и теплой куртке.

— Я должна найти где-то пластилин! — сообщила она. — Для настолки… Эдик тоже в магазине ищет свекольные чипсы. Кухня в вашем распоряжении. Пока-пока, — и убежала, закрыв за собой дверь.

Правда, пока Юлька и Руслан переглядывались, Тома заглянула в квартиру:

— Кстати, приятно познакомиться! — и опять исчезла.

На кухне друзей Юля ориентировалась отлично, все-таки не раз здесь бывала. Пока Руслан мыл руки, она вытащила необходимые продукты из холодильника, достала посуду и прошерстила все шкафчики в поисках печенья.

— Тебе помочь? — Руслан появился в дверном проеме. Весь такой красавчик в этой своей водолазке… боже, и о чем она только думает? Точнее, в какой момент она начала думать о нем так? Вместо странного первака вдруг красавчик нарисовался! Это все из-за отсутствия личной жизни, не иначе.

— Можешь посидеть рядом, — Юлька указала в угол, где находился небольшой столик с тремя стульями вокруг.

— Но я бы лучше помог.

— Я собираюсь готовить чизкейк Орео. Это быстро и просто.

— Не хочу сидеть, когда ты занята.

— Ладно, Супермен, — засмеялась Юлька и кинула Руслану пачку печенья: — Половину нарежь, а вторую половину накроши в пыль.

— Это как?

— Положи в пакет и покатай скалкой.

Он посмотрел на Юльку с подозрением, словно ожидал, что сказанное – глупая шутка. Но Юлька вообще-то не шутила… но ей все равно было смешно. Дурацкий этот Руслан, и откуда взялся на ее голову? Весь такой серьезный, но при этом рядом с ним улыбка так и лезла на лицо.

Пока бедолага неловко справлялся с печеньем и пакетом (Ветрова следила за этим зрелищем как ястреб, боясь упустить самые забавные моменты неравной борьбы), Юлька растопила масло и подготовила форму. Смешала крошки печенья с маслом и выложила на дно.

— Теперь ты займешься сливками, — сообщила она горе-кулинару. Выдала ему венчик, налила сливки в миску и сказала: — Взбивай. Они должны стать пышными и увеличиться в объеме.

— Но они же жидкие, — Руслан покачал миску в доказательство.

— Я в тебя верю.

Сама она быстро растопила белую шоколадку, смешала ее с творожным сыром и желатином. Руслан тем временем воевал с венчиком и сливками, брызгая ими направо и налево. Вид у него был сосредоточенным, словно он мир покорял, не меньше. А по щеке стекали сливки… и на синей водолазке расползлось пятно.

— Хватит уже, помощничек, — не удержалась Юлька.

Руслан ее не услышал, поэтому она подошла и остановила его, забрав венчик. Сливки были измучены криворукостью, но вполне готовы для чизкейка. Рецепт много раз проверенный и беспроигрышный, такой ничем не испортить, даже таким горе-помощником.

— У тебя тут сливки, — она потянулась к лицу Руслана и вытерла его щеку.

Не подумала… получилось как-то само собой. Простой ведь жест, естественный… они готовили вместе, смеялись… или Юлька смеялась, а он выполнял невыполнимую миссию и, возможно, покорял мир. Но щеки Руслана вдруг покраснели, а сам он тяжело выдохнул, глядя на Юльку сверху вниз горящими и немного безумными глазами. Словно она не тронула его едва заметно, а совершила что-то из ряда вон.

— Всего лишь сливки, расслабься, — весело повторила она и облизала палец.

После этого Руслан совсем застыл, его взгляд потемнел. В какой-то момент он перестал выглядеть забавным и нелепым первокурсником, и Юля почувствовала, как у нее самой уже загораются щеки. На кухне вдруг стало не хватать воздуха и слишком пахло сладким чизкейком.

Пока Ветрова размышляла, что же такое с ней творится, Руслан шагнул ближе. Все еще с тем самым темным взглядом. Юлька застыла на месте вместо того, чтобы рассмеяться и его оттолкнуть. Надо было это сделать, но она отчего-то не смогла, так и смотрела на него снизу вверх, выжидая и думая, какой же он высокий. И как близко его губы – красивые губы, между прочим. Такие пухлые, хорошо очерченные и напрашивающиеся на поцелуй.

— Юль, я… — прошептал Руслан едва слышно, но она все же услышала.

Вздрогнула и отшатнулась назад. Потому что… она что, только что собиралась целоваться с этим Русланом? Конечно, она собиралась, ведь думала о его таких красивых губах!

— Надо открыть форточку, — пробормотала Ветрова, огибая Руслана. Ей определенно нужен воздух, такой февральский и морозный, чтобы прийти в себя. Сколько там за окном? Больше тридцати со знаком минус? И воет ветер. Отлично, отлично, как раз погодка для срочной реабилитации.

Как назло, форточка отказывалась открываться, ручка не поворачивалась или Юльке просто не хватало роста, чтобы надавить на нее как следует. Руслан подошел и ей помог. Молча и стараясь не касаться.

— Надо срочно смешать сливки, пока они не осели, иначе чизкейк не получится, — боже, что она несет? Конечно, он получится, потому что это тот самый беспроигрышный вариант для незадачливых кулинаров. — И там еще шоколад. Застынет, — нет, он не застынет, он уже в сыре! Юлька мельком глянула на Руслана – он смотрел на нее как всегда внимательно, словно понимал все на свете и не возражал. И почему-то сейчас это не веселило, а скорее бесило. Почему она вдруг нервничает, а он такой весь уверенный и непробиваемый?!

ГЛАВА 10. Первым делом экивоки

Вернулись Тома и Эд, а за ними подтянулись остальные – Колян с девушкой, Серега и еще две его приятелей, а позже подошла и Марина. До последнего она думала, что не успеет, но смогла отпроситься с работы на полчаса и приехать.

Все дружно познакомились с Русланом – единственным новичком в компании. Знакомство получилось неловким из-за истории Юльки и Сереги, а еще из-за присутствия этого самого Сереги. Остальные парни в знак солидарности Руслану даже не улыбнулись и поглядывали на него свысока, резко вспомнив, что все присутствующие здесь – скорые выпускники, а Руслан… а что Руслан? Не летал еще даже, авиационного топлива не нюхал, а потому зелен.

И только Марина приветливо сказала:

— Всегда рада новым лицам.

Вскоре приехала пицца и другие закуски, все собрались в гостиной и загалдели про полеты и трудоустройство. Тома притащила бокалы и стаканы на выбор – напитков у Исаевых, как все уже давно звали эту парочку, всегда было много. Отец Эдика летал по всему миру и чего только не привозил, а сын все это тащил потом в универ приятелей угощать. В Эдике была хороша его щедрость к друзьям.

— Что будешь? — спросила Тома у Юльки.

— Я сделала горячий шоколад, буду его. Мне завтра готовиться к зачету.

— Поняла. А Руслан что будет? — Тома повысила голос, обращаясь к парню. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и выглядел равнодушным. Но пока остальные парни, перекрикивая друг друга, говорили о полетах и авиакомпаниях, он вынужден был стоять рядом с девчонками.

Зря Юлька его притащила, зря.

— Я не пью алкоголь, — сказал он.

— Какие вы серьезные, — посмеялась Тома и ушла дальше.

— Посидим часок и уйдем, хорошо? — Ветрова чувствовала свою вину за этот вечер. За парней, которые словно нарочно вычеркивали Руслана из общей беседы, на Серегу, который зыркал с намеком на победу, что даже не имело смысла. Какую еще победу? Почему расставание, даже самое на первый взгляд дружеское, все равно ни черта не дружеское?

Руслан посмотрел на Юльку своим фирменным внимательным взглядом:

— Зачем так торопиться? Мне все нравится.

— Нравится?

— Конечно.

— Ну раз нравится…

Тома достала настолку – в этот раз экивоки. Не менее получала все спорили о том, как же играть – только за себя или в командах. Если в командах, то сколько человек должно быть в каждой. А потом как делиться. Ничего нового, каждый игровой вечер начинался с бурных споров, но без неловкости не обошлось – Юльку упорно толкали в команду к Сереге, снабжая все это шутками. Не обидными, а вполне себе приятельскими, но все равно напрягающими – сколько можно? Хотя Ветрова уже знала ответ – эта пластинка заела как минимум до выпуска Сибиркина.

В итоге они все же разделились и разыгрались. Юля постепенно начала радоваться, что пришла, а ведь могла сейчас в общаге разглядывать учебники и опять унывать. А эти экивоки здорово отвлекали и заставляли смеяться до упаду, глядя, как Колян пытается изобразить словосочетание «салатовая уховертка», а Марина объясняет, что такое галиматья, но никто не может это отгадать. Этот простой вечер был так нужен Юльке, которая в последнее время стала даже слишком сложной и грузной. Она и сама это понимала, но любые радости упорно откладывала на потом: потом после перевода, потом после экзаменов, потом после сдачи хвостов…

А смешнее всех, вместе взятых, оказался такой серьезный Руслан Владимиров. Он что-то показывал, стоя в центре комнаты, но Юлька вообще не могла осознать, что именно. Просто завороженно смотрела. На него, на пятно от сливок на его водолазке, на сурово сведенные светлые брови и взгляд голубых глаз. Каждый раз Руслан смотрел только на нее так, словно остальные не имели значения. Юлька вдруг вспомнила момент на кухне, посмотрела на его губы и пунцово покраснела, будто выпила бокал вина.

— Это «Любовь и голуби»! — крикнул кто-то.

Руслан кивнул и сел рядом с Юлькой. От него приятно пахло шоколадом – он тоже его пил. А Ветрова, похоже, слишком расслабилась, потому что позволила себе сидеть так близко и даже не подумала отодвинуться. Опять эти неверные сигналы… или, быть может, очень верные? И Юля расслабилась настолько, что ей подумалось, что… Руслан же ей нравился, глупо это отрицать. И нравился сильно. Да, он первокурсник и какой-то даже слишком серьезный, да еще не без странностей – чего стоит его признание в любви в столовой… нет-нет, самолеты все еще первым делом, но ведь можно попробовать? Не нырять в отношения, разумеется, а просто дать шанс кому-то новому. Может, именно это и было ей нужно все время.

Юлька мысленно усмехнулась, вспомнив, как звала себя переваренной рыбой и думала, что ни на что уже не способна, запала не хватает. А тут вон оно что – приободрилась! Да так быстро, что даже смешно.

Первая партия оказалась за командой соперников, было решено сделать перерыв. Все разбрелись по квартире, курильщики ушли на площадку. Юлька помогала Томе отнести посуду на кухню и в какой-то момент вместо Томы с грязными тарелками в руках возник Серега.

— Ты его специально привела, да? Этого мальчика, — спросил он на первый взгляд с добродушной насмешкой, этакая дружеская подколка, но Ветрова напряглась. Потому что ничего дружеского у них с Серегой не осталось.

— Специально? Ты о чем?

ГЛАВА 11. Первым делом поговорить

Поездка в лифте была пыткой – Руслан всю дорогу смотрел на нее так серьезно и молчал. Слишком яркий свет подчеркивал темноту его глаз, а вот волосы казались совсем светлыми и мягкими на ощупь, и Юле так хотелось запустить в них руку, потрогать. Быстро же она разогналась, ничего не скажешь… но в какой-то момент она и правда отпустила себя. А он, может, почувствовал какие-то изменения, или просто был настойчив по природе своей, потому что опять шагнул к ней.

Юля затаила дыхание, но… в этот момент двери лифта распахнулись. Она выпорхнула на площадку, а потом и на улицу. Руслан вышел следом, на ходу натягивая шапку.

Где-то по пути Ветрова остановилась и резко к нему повернулась:

— Ты должен знать – я не оправдаю твоих ожиданий. Собственно, я не буду даже пытаться. На первом месте у меня учеба, она на пьедестале. Я не смогу видеться с тобой так часто, как тебе захочется, возможно, буду игнорировать сообщения и забывать о назначенных встречах. У меня примерно миллион проблем, и я не та девушка, с которой… просто. Так может казаться на первый взгляд, но я не такая. Не забавная и раскрепощенная старшекурсница, или что ты там обо мне думаешь… я ходячая проблема и сложность.

— Мне все нравится, — ответил Руслан.

— И это меня тоже беспокоит, — Юля неловко хохотнула и потопталась на месте, глядя, как под ногами утрамбовывается искрящийся под фонарем снег. — Что за прикол с любовью? Я его не совсем поняла. Это был оригинальный способ познакомиться или как? Только начистоту.

— Или как. По-твоему, в тебя нельзя влюбиться?

— С первого взгляда? Прости, но я большая девочка и в такое не верю.

Он кивнул, хотя как это толковать неясно.

— Руслан, — надавила Юля, глядя на него со всей серьезностью, хотя на губы в очередной раз просилась глупая улыбка. — Я сейчас о том, что… возможно, мы с тобой сходим в кино. Или на каток. Или… без разницы, суть ты понял. Но мне хотелось бы знать подробности.

— А ты любишь все препарировать и обсудить, да?

— Да, люблю. И искренне считаю, что диалог – хороший способ понять друг друга.

— Ты правда мне понравилась сразу, но встречались мы не один раз, просто ты меня не замечала. Для тебя я нескладный первокурсник, а сколько таких вокруг… но я замечал. И понял, какая ты.

— Понял как? По тому, как я жевала котлету в столовой?

— Мы виделись не в столовой, хотя и там тоже.

— А где?

Судя по всему, рассказывать ему не очень-то хотелось. Его и без того серьезный вид превратился в суровый – брови сдвинуты, губы поджаты. Только поглядите! Как в любви признаваться, так сама уверенность, а как что-то объяснить – в кусты!

— У ректора, ты тогда переводилась. И я тоже оформлял документы, потому что приехал позже, чем следовало. Зашел подписать бланк, секретарь меня пропустила, а внутри была ты.

Ах, та самая встреча, когда принималось решение о ее переводе! Юля тогда для себя решила – не уйдет, пока не получит положительный ответ. Если бы понадобилось, она бы привязала себя к столу или какой другой мебели в знак протеста. Помнится, она тогда столько говорила, умоляла и даже угрожала, что сейчас страшно вспоминать весь этот поток сознания. И вот это понравилось Руслану Владимирову? Да он точно псих!

— Еще был случай с Редисом, — продолжил Руслан.

— Каким еще редисом? Я вообще редис не люблю.

— Нет, Редис – это человек. Коля Калашников. Он так-то умный, все экзамены сдал на высшие баллы, но со странностями, за это над ним издеваются. Это его привязали к лопастям в сентябре.

Ах, тот Редис.

Парнишку привязали не к лопастям работающего самолета – пугаться не стоит, а всего-то к памятнику на территории университета. Юля тогда торопилась на пары, но заметила первокурсника в слезах и отвязала его. А потом… в общем, был у нее пунктик на издевательства, ну не могла она с таким мириться, хотя и убеждала себя думать о собственных проблемах, коих выше крыши, а не о чужих. Но когда ты сама была жертвой отчима… мимо уже не пройти.

Ветрова нашла обидчиков (было не сложно, они гордились сделанным) и пообещала полный завал на зачете по начертательной геометрии, если удумают повторить свой «подвиг». А потом показательно заявилась на эту самую геометрию и долго хихикала над шутками преподавателя, который вообще-то считался суровой грозой всех первокурсников, о нем без малого легенды слагали. Но Юлька в свое время нашла к нему подход. Не настолько, чтобы Герман Львович кого-нибудь завалил по одному ее слову, но небольшого показательного выступления с его искренней улыбкой при обычной суровости хватило, чтобы напугать глупых перваков.

Кто же знал, что за ней все это время кто-то наблюдал.

— Этот Редис – твой друг, что ли?

— Нет, но мы в одной группе.

— Ясно.

— Был еще случай…

— Хватит! — напугалась Юлька. — Пока достаточно, а то я решу, что ты за мной намеренно следил.

Руслан кивнул. Пока они стояли и разговаривали, его щеки успели покраснеть от мороза, а брови и ресницы начали покрываться инеем. У Юльки, должно быть, похожая картина… беда с этими морозами. Но почему-то прямо сейчас холодно не было.

ГЛАВА 12. Первым делом поцелуй

Из общежития вышла толпа девчонок, едва не сбив Юльку и Руслана с ног. Он поймал ее за плечи и так взглянул, что у Ветровой опять закружилась голова. Странный получился вечер… она разглядывала его лицо, его губы… кажется, ни разу еще она столь пристально не разглядывала чьи-то губы! Ей и в голову не приходило, что мужские губы могут быть такими красивыми, такими притягательными, особенно, если их обладатель при этом умеет так серьезно смотреть.

Ветрова уже поняла кое-что об этом первокурснике – он на редкость нахален. Кто, если не последний нахал, подошел бы к ней в столовой и у всех на виду признался в любви? Да Юля могла отреагировать как угодно, да хоть на смех его поднять! Это был риск, и еще какой! Но он подошел и даже тогда выглядел упрямым безумцем, которого не сдвинуть с места, пока он того не захочет. И сегодня, с ее друзьями… всю дорогу он был невозмутим, словно не замечал злых взглядов Сереги (а их было немало), словно куча незнакомцев не могла его смутить.

Вот и сейчас – он уверенно наклонился к Юле и поцеловал ее, сначала придерживая за плечи, а потом – за голову и талию одновременно. И опять: обычно такая уверенная и легко умеющая поставить на место Юля поплыла от этого поначалу совсем неумелого поцелуя. Может, Руслан Владимиров все-таки умеет смущаться? Потому что целовался он совсем не как тот нахал, которого она уже успела нафантазировать. Он действовал… словно наугад и впервые, но с легкой сумасшедшинкой, которая передалась и Юле.

В какой-то момент она вцепилась в его куртку и перехватила инициативу, показывая, как надо. С удовольствием прошлась языком по его полной нижней губе, почувствовав, как Руслан напрягся всем телом, позволила углубить поцелуй. И опять – он был в этом неумел, это легко считывалось. Но почему-то Ветровой все равно казалось, что этот поцелуй – лучший в ее жизни. Из-за его взгляда – такого глубокого и искренне-восторженного, что у нее самой от этого подгибались колени. Из-за его хватки – а он держал ее так, словно разжать руки было выше его сил.

Руслан что-то понял, но подул колючий февральский ветер, и Юля не без труда смогла оторвать себя от парня. Не хотелось бы заполучить простуду после всех этих поцелуев на морозе. Хотя было так жарко, что вероятность получить тепловой удар была куда как выше.

— Тебе не понравилось? — спросил он так серьезно, что Юле пришлось прикусить губу, чтобы не заулыбаться во все тридцать два.

— Понравилось, — ответила она честно.

— Я смогу лучше.

— Не сомневаюсь.

Он посмотрел на нее так, словно собрался показывать прямо сейчас, не сходя с места. Его щеки раскраснелись то ли от мороза, то ли от энтузиазма, и Ветрова почему-то ставила на последнее. И как ей хотелось слететь с катушек с этим странным, серьезным, но при этом таким забавным и классным Русланом! Буквально один вечер с ним перевернул для нее многое, так быстро этот парень смог подобраться к ней… и об этом стоило подумать. С холодной головой, все дела. Юля Ветрова – это прежде всего трезвая голова, так было всегда.

— Я… — она шагнула назад, не позволяя Руслану опять наброситься на нее с такими неумелыми, но горячими поцелуями. — Мне пора. Не будем торопить события, хорошо? — увидев на его лице тень, она поспешила добавить: — Это не из-за поцелуя, мне правда все понравилось.

Он кивнул.

— Кино в силе?

— Да. Думаю, да. Я… сама напишу, хорошо? У меня на этой неделе зачет, надо подготовиться и вычеркнуть уже хоть один пункт из списка моих забот. А потом можно и в кино.

— Что за зачет?

— Гидравлика.

— За первый курс?

— Да.

— У меня сейчас гидравлика, я уже сдал курсовую. Могу помочь с подготовкой. Заодно и сам подготовлюсь.

Ветрова засмеялась:

— Насколько я знаю, тем, кто так рано сдал курсовую, Валерий Ильич ставил автоматы. Тебе нет нужны готовиться к этому зачету. Ко всему прочему, тебе эту гидравлику сдавать в начале лета, зачем тратить на нее время в феврале?

Руслан посмотрел на нее с укором:

— Уже почти март. И если мы будем готовиться вместе, какая это трата времени?

— Даже если не будет поцелуев?

— Даже если так. И их не будет, ты же сказала – надо готовиться. Я понятливый.

А еще он чокнутый, но об этом Юля умолчала, в очередной раз с трудом подавив улыбку. Рядом с этим парнем она впадала в какую-то смешливую эйфорию, чем бы это ни было.

— Не будем тебя испытывать – встретимся, когда я все сдам, — это решение Ветровой далось с трудом. Потому что мозг к концу вечера, да еще после поцелуя, совсем разбушевался и начал подкидывать картины совместного обучения. И так выходило, что стремящаяся к знаниям Юля в них совсем не училась, даже наоборот – донимала вечно серьезного и сосредоточенного Руслана Владимирова. Его светлая челка падала на хмурый лоб, и он постоянно повторял, что они встретились не ради развлечений…

От фантазий Ветрову оторвал невесомый поцелуй в краешек губ:

— Если что – я рядом, — и он ушел в направлении третьей общаги.

Опять подул морозный вечер, поднимая с дороги сухие снежинки, а я Юля все смотрела и смотрела вслед Руслану. Его красная куртка быстро (непозволительно быстро!) исчезла за поворотом, а девушке вдруг стало холодно. Наконец-то лютый мороз дал о себе знать.

ГЛАВА 13. Первым делом восьмое марта

— Зачет, — с кислым видом объявил Валерий Ильич – гидравлик.

Юля подала ему зачетку, гордясь собой немерено – в последнюю неделю она и правда неплохо поработала. И пусть ее одногруппники почти все получили по предмету автомат, потому что на самом деле никому эта гидравлика не нужна и, скорее всего, к пятому курсу полностью выветрится из головы, Юле все равно нравилось делать эти шаги вперед и что-то изучать.

Валерий Ильич расписался, натянуто улыбнулся и протянул зачетку обратно:

— Держите, Ветрова. Не скажу, что заслужили, но как же не пойти вам навстречу.

— Что вы имеете ввиду? — не поняла девушка.

Гидравлик пожал плечами:

— Говорят, из-за вас преподавателей увольняют. Такие нынче времена.

Не сказать, что эта тема обсуждалась так уж ярко, но физрука и правда уволили, что после скандала с утекшими видеозаписями неудивительно. Увольнение ему прочили сразу, но руководство делало вид, что разбирается в вопросе и не рубит с плеча. Говорилось о разбирательствах… но были ли они на самом деле, неясно. По крайней мере, с Юлей никто больше пообщаться не пожелал. Хотя ничего нового она сказать не могла – все необходимое есть на видео.

— Преподавателя уволили не из-за меня, — пряча зачетку в сумку, пробормотала Ветрова. У нее горели щеки, и вовсе не из-за намеков на чье-то увольнение, а… просто бесило, что она якобы не заслужила зачет. По гидравлике, мать ее! По гидравлике, над которой все ее одногруппники ржали, как кони, потому что в прошлом году этот самый Валерий Ильич пришел на зачет, молча собрал зачетки и всем проставил «автоматы». Даже злостным прогульщикам, даже Никите Лошкареву, который разговаривал сам с собой и ловил по коридору тараканов (к счастью, его все же отчислили, потому что пилот из него… ну такой). Но Никита Лошкарев заслужил, а Юля Ветрова – нет, хотя выучила все лекции и сдала курсовую.

— А из-за кого же? — не унимался гидравлик.

— Из-за его поведения.

— Такое дело, Ветрова: никто не уволил бы человека, не будь в группе пилотов вас. Не думайте, что я как-то вас притесняю, но Юленька, подумайте головой: вам детей рожать. А на пилотов воздействует радиация, и летать вы будете ежедневно. Это я вам говорю как отец пилота. Ему сейчас тридцать, а у него полно проблем со здоровьем. Но он мужик, а вы…

— А мне рожать, — подсказала Юля.

— Именно так. Понимаю, что сейчас среди молодежи модно лезть туда, куда не следует, но логику-то никто не отменял. Женщины не работают грузчицами – почему? Или шахтерами. Потому что есть сугубо мужские профессии, в которым женщинам не место. Но когда они лезут, получается… бардак.

— Все еще не понимаю, как моя принадлежность к женскому полу связана с увольнением Антона Викторовича. Он обращался со студентами, как с мусором, такие люди не должны преподавать.

— Ох, Юленька, не представляю, что бы с вами было в армии, — препод покачал головой, приняв вид добродушного дядечки, который все подскажет, все разъяснит. Даже если его никто не спрашивал.

Ветрова подхватила куртку, сумку и отправилась к выходу, решив, что говорить больше не о чем. Потому что таких разговоров за время перевода у нее случилось… возможно, тысяча? Буквально с каждым встречным-поперечным, и вовсе необязательно мужского пола – в секретариате добродушные дамы тоже любили вставить словечко. И все с непременным намеком на роды, детей и место женщины в этом мире. А между тем, ее фотографии размещены на официальном сайте университета с лозунгом: «Ты можешь быть кем угодно! Юлия Ветрова, будущий пилот». Вот так: в рекламе женщина-авиатор – это красиво, это притягивает взгляд, а в жизни никому не надо, даже вон гидравлику.

— Юленька, не обижайтесь на правду, — сказал мужчина вслед. — Но в мужском мире все правда иначе, понимаете? А Антон Викторович просто не понял, что стоит разделять вас и остальных ребят, он пытался с вами на равных. Как с парнями. А вы немного недопоняли друг друга… но это как в армии, парней нужно гонять и муштровать, чтобы из них вышел толк.

— Спасибо за зачет, — сказала Юля и ушла.

Радость от поставленной напротив одного из предметов галочки оказалась с душком. Впрочем… Юля же уже привыкла. Осталось только в этом себя убедить и не дергаться каждый раз при словах «дети» и «рожать». Можно подумать, это единственное, к чему должна стремиться женщина. Можно подумать, в полетах радиация настолько лютая, что Чернобыль отдыхает. Но вот в чем дело: женщины-пилоты есть, и они летают. И да, рожают. И даже – сюрприз – после тридцати, а то и после сорока лет! Потому что мир изменился, самолеты тоже другие. Не трясущиеся в небе кукурузники. Но объяснять это мужчинам вроде Валерия Ильича – напрасная трата времени.

В таком совершенно упадническом настроении Ветрова поплелась на пары – она еще успевала на лекцию в поточной аудитории. Ей даже написал старшина, интересуясь, как прошел зачет и явится ли она. Юлька ответила, что уже бежит, немного недоумевая – с чего бы Егору так волноваться о ее зачете?

Но причина выяснилась, когда Юля бежала по опустевшему коридору – звонок уже прозвенел, курсанты разошлись по аудиториям. А поточки, как назло, в самом дальнем углу здания… и где-то на пути ей встретился Дима Малышкин – одногруппник. В руках он держал розу, такую большую, что она казалась ненастоящей и практически закрывала собой всего Димку. Улыбаясь, он протянул цветок Юле.

ГЛАВА 14. Первым делом подруга

Марина громко ахнула, увидев стоящий в углу букет:

— Вот это размер! Неужели от первокурсника?

— Нет, от ребят, — Юля тоже покосилась на букет, вспомнив, какими усилиями его тащила до общаги (после метеорологии парни вприпрыжку побежали в столовую, разом позабыв о джентльменстве), а потом искала тару побольше, чтобы туда уместились все цветы. Подошло только ведро, позаимствованное в кладовой. Но в нем столь внушительный букет устоять не мог, пришлось облокотить его на стену. Ветрова весь вечер потом разглядывала эти гигантские розы и глупо улыбалась.

— Как мило, — оценила подруга. — Запечатлели момент?

— Конечно.

— Хвались!

Смеясь, Юлька продемонстрировала Марине кучу снимков, которые на самом деле получились эффектными: во-первых, все парни неожиданно пришли в форме, как будто готовились к фотосессии, во-вторых, их лица были по-настоящему радостными, а не как это часто бывает на общих снимках. Ну и Юлька среди них, да еще с этими цветами, совсем на себя не походила.

— Как будто кадры из фильма, — Марина вернула Юле телефон.

— Да уж.

Был уже вечер, праздник – восьмое марта. Но так уж вышло, что развеселая раньше Ветрова теперь заделалась в зубрилки-домоседки, а Марина никогда не любила вечеринки, а в последнее время работала на двух работах и вечер в общаге был для нее сказкой. Все местные девчонки разбежались по клубам (в одном предлагалось бесплатное шампанское – говорят, очередь выстроилась до городских окраин), Тому наглым образом украл Эдик и увез ее на горнолыжный курорт. Поэтому праздник получился тихим, общажным, с бутылочкой вина и свертком из всякого крутого швейцарского сыра – Марине на работе подогнали.

— Тет-де-муан, — прочитала Юля, беря в руки замысловатый кружавчик. — Вкусно! Как будто пармезан, но кружевной и немного ореховый… или я фантазирую, потому что на вкус как сыр.

Марина засмеялась и тоже попробовала.

Несмотря на их общажное восьмое марта, выглядела она как всегда впечатляюще: узкие брюки с высокой талией на длинных ногах, обтягивающая темная водолазка и рыжие волосы, собранные в высокий хвост. В общем, что-то среднее между киношной секси-шпионкой и строгой учительницей. Юлька же кое-как собрала светлые волосы на макушке и облачилась в теплую домашнюю пижаму. Ну а что? Комфорт важнее… наверное.

Порой, глядя на Марину, Юля начинала думать, что можно обойтись и без комфорта, если выглядеть так. Но лень раз за разом брала свое. С этим переводом она и краситься-то перестала: какой смысл, если парни все равно не отличают, есть ли на ее ресницах тушь? Вот девчонки всегда могли разглядеть и даже заметить вслух что-нибудь эдакое… и иногда Юля скучала по этому чувству, по девчонкам, по их подколкам и обществу. Редких встреч по выходным откровенно не хватало, но с подругами они хотя бы были… а вот с прежними одногруппницами – уже нет. И Юля – кто бы мог подумать! – соскучилась по Вале Сорокиной! По Вале, которая высмеивала остальных за не слишком аккуратный маникюр, блин! Как по такому вообще можно скучать? Но Юля вот скучала.

— А как там твой… Руслан, кажется? Прости, в музее такая запара, что я свое имя иногда забываю, что уж говорить об остальных, — Марина засмеялась и взяла еще сыр, но поглядывала на Юльку в ожидании ответа.

— Договорились встретиться завтра. Сказал, готовит сюрприз.

— Почему не сегодня?

— Потому что сегодня я с тобой и только с тобой, — Ветрова крепко обняла подругу и подлила им обеим еще вина. В комнате так пахло розами, что голова кружилась… а может, вино оказалось чересчур крепким.

Марина сделала внушительный глоток и спросила:

— Звонила матери?

— Да. А ты?

— Да.

— И как?

— Плохо, конечно, как иначе?

— И у меня, — вздохнула Юля.

В последнее время ужасные внутрисемейные отношения стали их главной темой.

С Мариной все давно было ясно: мать-тиран, побег из дома в общагу и выживание всеми силами. Падение успеваемости из-за необходимости работать, совершенно ужасный первый год самостоятельной жизни, за которым последовал период небольшого, но подъема. Марина справилась, привыкла. Но с ее внутренним стержнем это не было чем-то удивительным, кажется, от Марины иного никто и не ждал.

У Юли все сложнее: отношения всегда были ужасными с отчимом и только с ним. Но после этого перевода, когда выяснилось, что учиться придется на год больше (хотя за ее учебу никто не платил – Юля поступила на бюджет и перевелась тоже на бюджет), отчим накрутил и мать. И теперь каждый разговор с ней превращался в пытку: мало того, что она говорила словами мерзкого упыря Анатоля, так еще и… кажется, сама поверила в то, что он нес, а именно: Юля – взрослая баба и должна содержать семью, тех, кто ее растил и воспитывал. И все в таком же диком духе. И перевод этот отсрочил начало больших заработков, которые так ждал Анатоль. Ну не дичь ли? Юля скорее бы сдохла, чем отдала ему хоть копейку!

Само собой, в свете таких семейных умозаключений каждый звонок домой теперь был пыткой. Вот и сегодня – с банальных поздравлений матери дочерью они быстро съехали на Юлины долги и ее же бесполезные мечты. Все крутилось вокруг той же заезженной пластинки: Анатоль тоже считал, что из бабы пилота не выйдет и все это дурь в башке, розовые мечты глупой принцессы. Хотя поступление в другой город он тоже считал дурью, ведь работать можно сразу после школы. Мерзкий, мерзкий Анатоль… его бы вообще никогда не вспоминать, и уж тем более в праздник.

ГЛАВА 15. Первым делом экстрим

Руслан написал утром, попросив прийти в спортивном костюме. Зимнем, горнолыжном, само собой. У Ветровой такого не было, пришлось одолжить у Томы. К счастью, выбирая себе костюм, Тома руководствовалась удобством в движении, что позволило Юльке упаковать грудь в чужую куртку. А вот штаны пришлось подвернуть – у Томы и рост какой-то совсем не девчачий, да еще и ноги от ушей. В общем, фигуры у них совсем разные, но зимняя одежда на то и зимняя – всем пойдет. Если не приглядываться к подворотам на ногах.

С Русланом они встретились возле третьей общаги – он вышел с высокой сумкой, в которую обычно пакуют горнолыжное оборудование. Юлька уже видела такую – у Томы, поэтому направление их свидания поняла сразу. И немного скисла.

Словно почувствовав это, Руслан сказал:

— Мне показалось, что кино – слишком скучно. Да и нет сейчас фильма, который тебе бы понравился.

— Откуда ты…

— Когда мы играли в эти ваши экивоки, твоя подруга сказала, что ты любишь всякие триллеры и ужастики. Я посмотрел расписание: с самого февраля крутят одни комедии и романтику.

Юля почувствовала, что у нее горят щеки. И даже не от мороза – в последние дни стало почти тепло, всего-то минус десять градусов. По меркам прошедшей зимы просто тропики. А в краску ее опять вогнал этот Руслан – ну кто, вот кто способен не только расслышать в потоке чьих-то шуток информацию о предпочтениях девушки, но еще и подойти к банальному походу в кино вот так? Может, это Юльке просто не везло раньше, но… кажется, ни разу еще парни не смотрели расписание, не интересовались ее вкусами. Кино – это просто кино: пошли, посмотрели, пообщались. Ветрова всерьез считала, что парни просто по природе такие – не заморачиваются.

Но не Руслан Владимиров, очевидно.

Он сегодня опять выглядел сногсшибательно: в синем комбинезоне он казался еще выше и внушительнее, чем раньше, из-за яркого солнца и снега глаза его превратились в неестественно-голубые, такие, какие девчонки часто фотошопят себе в соцсетях, не зная меры. Ветрова часто посмеивалась над таким цветом – ну не бывает настолько голубых глаз у людей, но вот перед ней вдруг очутилось доказательство.

Из-за всего этого взгляд Юли то и дело сползал на собственные нелепые подвороты на ногах – по-дурацки они смотрелись. Еще и куртка высокой Томы оказалась длинной, почти до колен, в итоге выглядела Юля совсем не сногсшибательно. Не так, как ей внезапно захотелось.

— И я знаю, что ты ненавидишь лыжи, — невозмутимо продолжил Руслан, — но все твои друзья обожают кататься. И я подумал, что… тебя просто никто не научил. Любовь же не всегда случается с первого взгляда, — он стрельнул в нее быстрым взглядом, в котором Юле почудилась ирония.

Она уже поняла, что Руслан Владимиров умел шутить, просто делал это совсем не как остальные люди. Впрочем, это относилось и ко всему остальному – даже вон к свиданию подошел по-своему.

— Решил научить меня кататься ради друзей?

Он пожал плечами:

— Друзья – это важно, а ты явно своих любишь. Логично разделить их интересы, тем более… я почти уверен, что любовь у тебя все же случится. И не к лыжам – я взял для тебя доску, а это совсем, совсем другое. Для тебя это будет как летать, наверное. Я на это надеюсь.

— Как-то я пыталась встать на сноуборд, но…

— Но ты не делала этого со мной.

Ветрова рассмеялась, и опять из-за серьезности его тона. Если бы эту фразочку произнес кто-то другой, она звучала бы пошло или пафосно, но Руслан каким-то образом выдал это естественно, да еще с таким взглядом, что у Юли мурашки по спине побежали. И думала она совсем не о каких-то там сноубордах.

Горнолыжку они выбрали ту, что в центре. Спуск там был небольшим, но и далеко добираться не пришлось, что уже хорошо. По дороге Юля успела выяснить, откуда у Руслана взялась любовь к катанию – как оказалось, в Америке он этим серьезно занимался.

— Что, и сальто умеешь делать?

— Умею, — с полуулыбкой ответил он, да так, что сразу становилось понятно: сальто – это так, ерунда для детишек, и умеет он намного больше.

— И тебе нравилось?

— Больше всего на свете… я так думал.

— Почему тогда бросил?

— Сильно и неудачно поломался, выпал из тренировок на целый год. И за этот год вырос так, что для возвращения пришлось бы многому учиться заново, что не проблема, но вряд ли мои усилия имели бы смысл. Великоват я стал для пируэтов, а в некоторых видах спорта это практически приговор, конец карьеры, — он рассказывал спокойно, обстоятельно, но Юля все равно почувствовала, что ему до сих пор обидно, что не зря он говорил о катании в контексте первой любви. У Руслана Владимирова она была такой – совсем не к девушке.

— Мне кажется, у тебя замечательный рост, — тихо сказала она.

Руслан внимательно посмотрел на Юлю… и кивнул! Просто кивнул, как будто признал очевидное. Вот кто, кто так реагирует на комплименты? А Ветрова так надеялась его хотя бы смутить, развеселить…

Народу на горнолыжке почти не было – обеденное время, еще никто не проснулся, не собрался. Каталось всего человека три, еще трое сидели на подъемнике. Оказалось, что Руслан заранее купил ски-пассы, чтобы не терять время, один сразу отдал Юле и показал, куда его спрятать – в куртке Томы для этого был специальный карман. А Ветрова думала, что это для мобильника или банковской карты, даже решила, что расплачиваться так очень даже удобно.