Первый маркграф

Пролог

С легкостью проделав все необходимые упражнения, Константин остановил «Слона».

- Неплохо справился, - скупо бросил мастер-наставник Раншил Толдокар, когда он выбрался из оруженосца. – Зачет сдан. Оценка «А».

Старый рыцарь был весьма сдержан на похвалы. И «неплохо» из его уст можно было смело приравнять к «великолепно» у какого-то другого мастера-наставника.

Константину следовало бы порадоваться. Если не оценке, то хотя бы похвале. Признанию, что за время каникул он не только не растерял все навыки, но и улучшил их.

Оно и не удивительно, после всех приключений, выпавших на долю их небольшого отряда в Вольной марке. Навыки как-то сами собой улучшаются, когда от этого твоя жизнь зависит.

Вольная марка…

Константин с трудом подавил тяжелый вздох.

После «Арбалетчиков» и «Стилетов», старенький «Слон» казался ему невероятно медлительным, неуклюжим. Первое поколение, оно первое поколение и есть. В те времена еще даже не существовало четкой градации паро-магических големов на оруженосцев и рыцарей. Были только оруженосцы, но считались рыцарями.

Хоть Константин и перешел на второй курс, но ломать более современные машины им не позволяли. А заслуженного ветерана, бывшего новым лишь во времена железного маркграфа, не жалко.

Да-а-а, «Арбалетчик» и «Стилет»…

Иногда Константин страстно жалел, что не остался тогда с Гарном в Вольной марке. Жалел и жутко завидовал другу.

Титул, статус…

Многие видят только это, и не понимают, что за все приходится платить. Принадлежность к влиятельному роду, это в первую очередь долг, который навешивают на тебя просто по факту рождения. Расплата за те самые громкие титулы, статус в обществе, привилегии и богатство.

Когда пришли новости о вторжении альвов, он чуть не плюнул на все, решив лететь в Степного Стража к Гарну. Но после разгрома, учиненного альвами воздушному флоту северян, дирижабли в Вольную марку перестали летать. И возникла закономерная проблема – как до этого самого Степного Стража вообще можно добраться?

«Плохой из меня вышел друг», - подумал Константин. Он отлично понимал, что вряд ли мог помочь, но все равно чувство горечи не отпускало.

Хорошо, что все хорошо закончилось, и Гарн в очередной раз стал героем.

Хотя тут Константин был готов признать, что не до конца искренен. Помимо сожаления о том, что не смог ничем помочь, была еще и легкая зависть.

Гарн вновь в центре внимания! Этот парень по-другому не умеет. Просто с каждым разом покоряет все новые и новые вершины. Чемпион Турнира Академий, гроза ликанов, бич наемников, а теперь еще и спаситель третьего принца.

Что дальше? Герцог? Первый рыцарь империи?

Конечно, не все так гладко. Газеты кричат о великой победе империи, но попробовали бы они кричать что-то иное под пристальным взглядом имперских цензоров. Но многие знают правду, и Константин входил в их число. У фольхов везде свои глаза и уши, а он все же фольх, не из последнего рода. Да и вращается в среде фольхов.

Великая победа больше походила на разгром. Только тот факт, что третьему принцу удалось вырваться из ловушки, позволил представить это как-то иначе. Если бы северяне погибли, то за победу это не смогли бы выдать при всем желании. А так… трусливый враг позорно бежал, а империя вновь всех героически превозмогла. Кому интересны прочие детали? Сколько потеряно дирижаблей? Людей? И почему альвы на самом деле спокойно ушли с земель империи?

Зачет закончился, как и учебный день. А впереди были заслуженные выходные. Что несколько скрашивало Константину неожиданно плохое для такого солнечного дня настроение.

Амита увела команду на очередную тренировку в тактическом ящике, устроенном Гарном в противопожарной «песочнице». Новичков с первого курса еще не набрали, но остальная команда тренировалась во всю, готовясь к новым свершениям. Даже Сагар, который покинул команду следом за Гарном, присоединился к тренировке. Хотя интересовался больше новым капитаном команды академии.

Константин против воли улыбнулся. Славные были времена. Хоть он в команде и не был, но возню в «песочнице» вспоминал с теплотой. Сейчас ощущения уже не те.

Немного понаблюдав за суетой у «песочницы», а число сторонних зрителей перевалило за десять человек, Константин решительно двинулся к выходу. Нет настроения наблюдать за тренировками, а тем более участвовать. Вот будь он в команде… был бы чемпионом.

Он в очередной раз вздохнул – еще одна упущенная возможность. А все дед – второй железный маркграф! Ладно, не совсем дед, Константин принадлежал к младшей вести рода, но он привык называть и считать этого вредного старика именно дедом. Да и других родственников после смерти родителей у него не осталось. Вернее, родственников-то полно - первый железный маркграф успел наделать потомков. Но по настоящему близок Константин был только с дедом, да парочкой троюродных братьев своего возраста. Которые тоже не совсем братья, если влезать в дебри генеалогического дерева рода Ранк.

То, что отдохнуть не выйдет, стало ясно, как только он увидел слугу в цветах рода Ранк, терпеливо дожидавшегося его возле входа в академию.

Мелькнула мысль скрыться, спрятаться, уйти в город через ипподром. Мелькнула и пропала. Бесполезно это. Мальчишество. Да и слуга его уже заметил, вон как смотрит. Остается надеяться, что это просто срочное письмо.

Глава 1 Случайная встреча

Нормально выспаться не удалось. Поначалу все шло неплохо. Третий принц сдал захваченного ночью повара-предателя вахте и отправился спать. Я последовал его примеру.

Хватит ночных приключений! Если на «Вершителе Судеб» есть другие предатели, то пусть ими занимаются люди третьего принца.

На мое желание стать маркграфом - а прошение лучших людей его не обмануло, сразу сообразил, чьи уши за ним торчат - Ронг Олн не отреагировал. Хмыкнул многозначительно и пошел себе спать, не удостоив ответом. Но идею сходу не отмел – уже хорошо. Главная проблема – как возможную поддержку со стороны третьего принца воспримет первый? Не начнет ли Сандор Олн ставить палки в колеса?

Как бы так половчее сыграть, чтобы оба принца стали заинтересованы в моем маркграфстве?

Но этот вопрос я решил обдумать завтра.

Стоило добраться до каюты, как сон меня не столько сморил, сколько сразил наповал. Достаточно было лечь на узкую койку, как словно разжалась какая-то пружина, отпустив сдерживаемую прежде усталость, и я провалился в темноту «маленькой смерти».

Не знаю, сколько прошло времени, но пробуждение вышло неприятным – я слетел с койки, больно ударившись локтем. Все пространство шаталось, словно я всю ночь не в засаде с третьим принцем сидел, а бражничал. Если бы мы были на морском корабле, то я бы сказал, что мы попали в жестокий шторм. Но дирижабль как-то менее склонен к подобной болтанке.

Впрочем, вскоре все как-то успокоилось. Похоже, «Вершитель Судеб» заложил какой-то слишком резкий манёвр. И предчувствие мне подсказывает, что это неспроста. Да и легкая вибрация корпуса говорит о том, что паровик работает во всю мощь.

Это мысль быстро выбила из меня остатки сна.

Первым делом оружие.

Несмотря на усталость и связанное с ней отупение и ослабление внимания, ремень с револьвером я все же снял, прежде чем завалиться на кровать. Хотя и совершенно не помню, когда успел это сделать. Тело само сработало, пока мозг заранее отключился, предвидя отдых.

Достав «Стража» по привычке проверяю барабан, хорошо ли сидят насаженные на затравочные трубки пистоны. Вроде бы все в порядке, да и пули вчера зачаровывал, прежде чем на ночную охоту идти.

Ну а тот факт, что если мне в воздухе понадобится револьвер, то дела совсем дрянь, можно опустить.

На мостик я не пошел. Да и кто меня туда пустит? Отправился в кают-компанию. Там точно есть кто-то из свитских, и они-то должны знать, что происходит.

В узких коридорах было пусто, но к отдаленному рокоту паровика, добавились звуки лязгающего металла. На орудийной палубе, что находилась чуть ниже, явно шла подготовка к бою. А иначе, зачем заряжать орудия?

Ответ уже привычно нашелся на подходе к кают-компании.

Почтенный Согер, приставленный к обслуживанию высокопоставленных пассажиров боцман, был необычайно собран и обзавелся тонким свистком. Прежде он его не носил. Да и на поясе боцмана висела кобура с длинным армейским «Вепрем», а раньше он ходил без оружия.

На «Вершителе» тревогу сыграли, раз арсенал открыт? А я и не заметил? Проснулся, только когда дирижабль начал резко маневрировать. Первый раз со мной такое. Что-что, а сигнал тревоги и мертвого на ноги поставит.

- Что случилось? – поинтересовался я у боцмана.

- Похоже, погоня, ласс, – он указал рукой в стену, словно я мог что-то увидеть через обшивку. – Нас преследуют четыре боевых дирижабля первого-второго ранга. И еще два-четыре непонятных вымпела заметили в стороне, спешат наперерез.

- Островитяне? – подобрался я, все еще не понимая, как мы умудрились так вляпаться.

- Да кто же их разберет, - пожал плечами почтенный Согер. – Все флаги сняты. А по внешнему виду не различишь. Они же с нас всё копируют: големов, броненосцы, дирижабли!

Насчет «всё» воздушник явно заблуждается, проекты броненосцев мы с них срисовываем, но сейчас не время затевать философские диспуты, чья инженерная школа лучше.

Но как островитяне нас нашли? Конечно, дирижабль в небе, это отнюдь не иголка, но и воздушное пространство над морем Мунмар далеко не стог сена. И все же нас как-то нашли!

Очередное предательство? Случайность?

- Оставайтесь в каюте, - посоветовал словоохотливый боцман. - Она у вас чуть ли не в самом защищенном месте «Вершителя Судеб», рядом с артиллерийским погребом.

Вдохновляющие наставление! А если в погреб «того» и он «того»? Да и сидеть в каюте, ожидая непонятно чего, не хочется. Пусть в воздушном бою от меня и мало толку, но предпочитаю быть в центре событий, а не покорно дожидаться их исхода. Тем более, куда я с воздушного корабля денусь? Путь ровно один – вниз. А он мне не подходит!

Вернувшись в каюту, я накинул на плечи подбитую мехом летную куртку с высоким, стоячим воротником, позаимствованную на время ночных бдений. Натянул на руки тонкие шерстяные перчатки. На стрелковой галерее не так холодно, как на продуваемой всеми ветрами верхней площадке, но и погоня может затянуться.

Стрелковая галерея, находившаяся в самой нижней части длинной гондолы дирижабля, сильно отличалась от своего собрата на «Буревестнике». На погибшем в Вольной марке «грузовозе» это была открытая со всех сторон площадка. А на флагмане воздушного флота империи это именно что довольно широкая галерея, опоясывающая гондолу под угрожающе выступающими из корпуса спонсонами пушек.