Первый Волк Атиозеса

Глава 1. Первое полнолуние

До жителей деревушки на окраине небольшого городка Вердкорта стали доходить слухи о готовящейся войне.

Информация сильно разнилась. То приходила новость о том, что собирается напасть соседское княжество: якобы, некто из правящей верхушки обесчестил дочку тамошнего правителя и теперь отказывается жениться.

То пивнушке рассказывали, что в городе видели чёрта. Самого настоящего — с копытами и рогами. Он играл на свирели, развлекая девок и зевак в тавернах, и даже был приглашен во дворец. Разумеется, о чёрте и, как следствие, о приближающемся конце света, громче всего кричали местные священники Истрета. Деревенский староста, да и старики поговаривали, что в город всего-навсего зашёл любопытный сатир, коих хоть и не много, но все же водилось в бескрайних лесах Грика, которые произрастали, в общем то, не так уж далеко — всего три недели, если ехать на повозке не загоняя лошадь.

Доходили также слухи, что из болот и лесов полезла нечисть. Не то чтобы она никогда оттуда не лезла. Лезла, ещё как! Но обычно это случалось сезонно, иногда в связи с какими-то катаклизмами или капризами погоды. Да и сельский и городской люд уже давно привыкли к соседству с сильванами, сиренами, гидрами, грифонами и прочими отличающимися от людей существами. Если коротко — по волшебным местам не шастай, дураком не будь, сам не плошай, да и сведётся встреча к лёгкому испугу, а не к новой могилке из того, что после обеда трупоедов останется. Если кто-то обнаружит останки, конечно.

Затем уже стали доходить совсем уж небылицы. Будто возник из ниоткуда в лесах Грика целый дворец, да настолько прекрасно украшенный, что ни одна мастерица не сможет сплести кружево, столь изящное, как узоры, покрывающие фрески и двери этого дворца. А с другой стороны континента доходили слухи о настолько же внезапно появившейся крепости, но уже не прекрасной, а пугающей и ужасающей своим видом. Будто бы замок вгрызся в скалу, ни одну сотню лет на острове стоявшую, и, как паразит, оплел ее своей паутиной, как сплав двух металлов, став с той скалой цельным. Что призраки бродят по его коридорам, и одинокие волки поют свою печальную песнь под луной, сжирая неосторожных путников вместе с костями. Иногда рассказы дополнялись ярким заревом, светившим из-за горизонта несколько часов.

Собственно, слухи всегда очень быстро распространяются, будь то новость о том, что у кого-то загуляла жена, или что корова родила теленка с одним глазом. Мало кто в них верит. И даже чаще лучше, когда не верят — людям свойственно напраслину на неприятеля возводить. Но так сложилось, что в этот раз некоторые из россказней оказались правдой.

⋆☽ ◯ ☾⋆

— Аккуратней, больно же! — Олаф сидел на лавке с силой вцепившись в ее края, стараясь громко не шипеть.

— Ну прости, я стараюсь не задевать сильно. — Герда, супруга Олафа, пыталась в очередной раз обработать рваную рану на ноге. — Не понимаю, что такое?! И кровь не течет, и затягиваться толком не хочет. Запаха лишнего нет, может просто еще подождать, сама заживет?

— Ты уверена, что нигде чернеть не начало? А то это, вдруг ступню отнять придется — если упустим и пойдет по ноге вверх, еще хуже будет, — с беспокойством осматривал укус волка приятель семьи, Бран.

— Да типун тебе на язык! — хором воскликнули супруги, и все трое рассмеялись, стараясь весельем отогнать страшные воспоминания о завершенной битве.

Вердкорт был взят за пару дней. Надо признать, что тамошний правитель внял предупреждениям сатира и для начала набрал армию. Жителей близлежащих деревень эвакуировали под защиту замковых стен. А затем, когда поняли, что силы не равны, сдались захватчикам. Надо ли говорить, что переговоры тоже помог устроить этот рогатый лесной чёрт?

Днём стены замка непрерывно атаковались стрелами. Стоило кому-то выглянуть в бойницу или выйти на стену, как невезучий моментально получал стрелу, в большинстве случаев, со смертельным исходом. Стрелы летели из ближайшего лесочка. Нападающих видно не было. Отвечать той же монетой было совершенно бессмысленно — помимо того, что невозможно высунуться, обычные луки были неспособны добить на такое расстояние. Дружественных существ, способных приказывать ветру, который мог бы поддержать полет стрел, как-то в город не завозили...

Когда наступила темнота, пришла новая напасть. Поток стрел прекратился. Теперь стражей города атаковали с воздуха неведомые существа. Поначалу Олаф, широкоплечий детина — сын местного лесника, думал, что это ожили горгульи, своими каменными изваяниями украшающие городской замок и ближайшие поместья, но статуи были на своих законных местах. Кто-то из новобранцев предполагал, что это были гарпии, но вроде перьев на крыльях не видели, да и гнездовались они очень далеко от этих мест. Вот поди — разбери что-либо в такой темноте, тем более находясь внизу, охраняя ворота.

В первую ночь таранить врата никто не спешил. Люди-птицы растворились в темноте так же быстро, как и появились. Кто-то из новобранцев рассказывал, что на его соседа по строю напал юноша с крыльями как у летучей мыши. Прогрыз горло, скинул несчастного со стены. Затем поднялся взмахом крыльев в воздух, и раскидав ветром от своего рывка стоящих неподалеку защитников. И только после этого кинулся в бой с мечом, зарубив нескольких, прежде чем вновь исчезнуть.

Наутро выйти за стены и забрать трупы вновь не дали стрелы. Не успели ни земле, ни огню предать тела убитых, оказавшихся внутри стен — оттащили только, сложили в одну кучу, а зря. На следующую ночь мертвецы ожили. Неспеша поднялись, распугивая народ, побрели к воротам, стали открывать. Мечи, копья, топоры, вилы — ничего не брало. Видать, мертвеца по второму разу убить не получится, даже если вогнать ему железо в грудь по рукоятку.

Глава 2. Братья

Олаф очнулся от того, что его потихоньку, но довольно настойчиво, тарабанит по лбу чей-то палец, легонько цепляя кожу когтем. "Когтем?" — лесник встрепенулся от этой мысли, открыл глаза и перекатился по земле на небольшое расстояние, случайно скинув с себя длинную куртку.

— Проснулся, приятель? Давай, приходи в себя, солнце уже высоко.

Рядом с Олафом на земле сидел болезненного вида юноша. Лицом был из чужих краев. Через тонкую белую кожу сероватого цвета, просвечивали синие жилы. Волосы были короткими, серебристыми, с несколькими черными прядями, будто бы парень вдруг резко поседел, и пролил на себя пузырек чернил. Рубахи на юноше не было, и Олафу сразу бросились в глаза знаки, полукругом покрывающие его грудную клетку. Парень дотянулся до уроненной лесником куртки, встал, встряхнул ее и начал надевать, находясь полубоком к Олафу, так что тот увидел прорези на спине у этого изделия. У лесника сразу возникла мысль: "не тот ли это крылатый, что ребенка сбросить тогда грозился?", — чувствуя гадкую неприязнь и вновь подступающий страх, подумал Олаф, но решил, что расспрашивать об этом своих пленителей не стоит.

— Сет, время есть: в деревне все по домам попрятались, носа за двери не кажут. Только отправили баб скотину кормить, — раздалось откуда-то сверху. Чувствовалось, что язык незнакомцам был не родным.

Олаф поднял глаза. На верхушке высокой сосны, стоя одной ногой на суку, а другой придерживаясь за ствол, вглядывался в сторону деревни мужчина. Пользуясь тем, что юноша отвернулся, Олаф просунул пальцы между кожей и цепью и попытался ослабить петлю.

— Конечно есть, они в лес ближайшие пару дней не сунутся, я тебе гарантирую, — хмыкнул Сет. — Спускайся уже, бессмысленно сейчас на стреме стоять.

Мужчина послушно сиганул вниз, легко приземлившись на землю, будто бы спрыгнул с невысокой табуретки, а не столетнего дерева. Олаф сразу одернул руки вниз, надеясь, что случай выбраться еще предоставится и внутренне напрягся. «Обычный человек бы расшибся насмерть» — от этой мысли у Олафа нехорошо засосало под ложечкой.

Спрыгнувший же бодрым шагом подошел к Олафу поближе, присел на корточки, заглянул к нему в глаза.

— Я Аэлдулин, — начал говорить он, выглядя вполне дружелюбно, насколько дружелюбно может выглядеть мужчина с грубыми длинными шрамами, пересекающими половину лица: четыре борозды брали свое начало на лбу, рассекали бровь и щеку, неравномерно заканчиваясь ближе к подбородку. Но глаз при этом был цел. — А этот, — незнакомец кивнул в сторону Сета, — мой младший брат.

Младший брат при этих словах зарычал, оскалился, обнажая клыки:

— Тебе давно уже пора забыть свое имя, как это сделал я. Чем чаще будешь вспоминать про эльфийскую жизнь, тем для тебя же хуже. Да и ни к чему этому рыжему, с нами знакомиться. Все равно он наверняка вздернется к вечеру.

Олаф пока молчал, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Братья были сильно похожи. Если бы не черные пряди младшего и не шрамы старшего, сошли бы за двойняшек, но разница в летах чувствовалась. Да и старший выглядел немного здоровее. Во всяком случае, кожа хоть и была бледна, но все же была ближе к человеческой, даже сохранила еле заметный загар. Старший сжал губы, немного поклонился и произнес нарочито смиренным бесцветным голосом.

— Мой господин, прошу простить мою ошибку.

Олаф, пользуясь тем, что пленители сконцентрировались друг на друге, стал тянуть цепь, стремясь освободиться.

Младший дернулся как от пощечины, поднес ладони к лицу, потер кончиками пальцев глаза возле переносицы:

— О Боги, только не ты! Джастин, прости! — парень открыл руки в примиряющем жесте. — Я сам не свой последнее время, нервы ни к черту, — взгляд юноши сильно смягчился и стал виноватым.

— Забудь, — старший печально улыбнулся. Видно было, что тема была достаточно болезненна для обоих.

Сет вновь обернулся к Олафу, когда тот еще не успел убрать от шеи руки. Он был уверен, что клыкастый заметил его попытки выбраться, и замер, ожидая нападения. Но юноша совершенно спокойно подошел и начал развязывать озадаченному Олафу руки, пока тот недоверчиво на него косился.

— Ответишь на вопросы, с шеи петлю тоже сниму, — продолжил Сет. — Можешь не рыпаться — цепь зачарованная, кроме владельца никому ее не снять.

— А если владельца задушить, к примеру? — буркнул Олаф.

— Можешь попробовать, — хохотнул Джастин. — Нам воздух нужен, только чтобы говорить. Спорим, надоест тебе это занятие быстрее, чем устанут руки?

— Не спорим. Верю на слово, — проворчал Олаф, оценивая сероватую кожу с синими венами у обоих братьев и почти не мигающие взгляды. Немного промолчал, обдумывая положение, представился, и согласился отвечать.

— Ты, как обернулся, кого-то укусить или когтями подрать успел? Так, чтобы не насмерть?

Олаф закрыл ладонями лицо, вспоминая события прошедшей ночи. Ярким пятном в памяти всплыл сверкающий пятками Бран и окаменевшая от испуга супруга.

— Герда... Герда! — в памяти Олафа, отдавая болью в висках вспыхнули воспоминая о прошедшей ночи. В нарастающей панике начало приходить осознание произошедшего. — Герда! Пустите! Я должен... — Олаф решительно вскочил на ноги и дернулся, стремясь как можно скорее рвануть бегом в сторону дома, но совершенно забыл о цепи. Та, перехватив его горло от рывка, с силой вонзилась в глотку, выбивая воздух, не давая закончить фразу.

Глава 3. Гордвал

Через половину дня путники добрались до реки, отделяющей восточную часть материка от западной. Около берега рядом с походными сумками лежал огромный пес с торчащими вверх, почти как у летучей мыши ушами и раскрасом камышового кота. Едва завидев путников, вскочил на лапы и начал бешено молотить себе по бокам хвостом, повизгивая от радости как щенок.

Сет тихо свистнул, и пес сорвался с места, кинувшись встречать Хозяина. При приближении начал напрыгивать на младшего, пытаясь достать языком до лица. Сохраняющий все это время весьма хмурый вид юноша оттаял, разулыбался и привстал на колени, чтобы приласкать своего питомца. Герда с Олафом остались на почтительном расстоянии. Размеры и необычный вид пса внушали опасения и трепет. Джастин подбадривающе улыбнулся, видя их замешательство, тоже потрепав пса за ухом.

— Свои! — коротко сказал он псу. — Иди, знакомься, только с женщиной осторожнее, не урони.

Олаф наклонился и дал псу обнюхать свою ладонь. Герда проделала то же самое. Пес, в начале знакомства явно пытался вести себя серьезно и деловито, после официальной части подпрыгнул, встал в приглашающую к игре позу: приник передними лапами к земле, высунул язык и снова начал молотить себя по бокам высоко поднятым хвостом перед Гердой.

— Это Флаум. Без команды не укусит, — представил питомца Сет, глядя на пса с долей иронии и нежностью. Немного подумав, со вздохом добавил, — И пока не наиграется, не отстанет.

Флаум, будто в подтверждение его слов, сорвался с места, покрутился рядом с Гердой и Олафом, схватил первую попавшуюся толстую палку и начал подсовывать Герде в руки.

Она не удержалась и искренне рассмеялась, внутренне чувствуя диссонанс. Поверье, что пес часто похож на хозяина ходило в быту, но на Сета эта жизнерадостная махина похожей не казалось. Герда приняла палку, и швырнула ее посильнее. Пёс вприпрыжку, почти как заяц, кинулся за ней. Скорость движения казалась быстрее, чем у обычной собаки. Палку он успел схватить до того, как та коснулась земли, хоть Герда и смогла закинуть достаточно далеко. Пёс уже несся обратно, победно сияя, желая продолжить игру.

— Ты это... Поосторожней такие движения резкие делай что-ли, — проворчал Сет. — До города не близко, на повивальную бабку ни я, ни Джастин не тянем.

Флаум, вновь поняв Хозяина, ткнулся макушкой в бедро Герды, будто извиняясь за прерванное веселье, отошел и робко предложил палку Сету. Тот нарочито осуждающе на него посмотрел, но палку принял и швырнул в сторону реки. Пес радостно кинулся следом. Палка, рассекая воздух с гулким свистом, полетела к середине весьма широкой и бурной реки, так что Олаф одобрительно присвистнул, продолжая наблюдать за чудо-псом. Потом он мог поклясться, что несколько шагов пес пробежал лапами по поверхности воды, и лишь потом погрузился в воду и поплыл.

— Устроим привал. Твоей супруге надо отдохнуть, — коротко бросил Сет, снял обувь со штанами и сам занырнул в реку. У берега спуск оказался далеко не пологим. Герда округлила глаза осознав, что пес действительно пробежался по поверхности как какая-то водомерка.

— Он всегда такой хмурый? — обратился Олаф к Джастину.

Джастин начал собирать ветки, чтобы смастерить костерок. С ответом медлил, подбирая слова. Флаум и Сет уже плескались в воде, утроив настоящую детскую возню. Для Олафа и Герды было загадкой, каким образом их не уносит течением.

— На него слишком много всего навалилось за последние годы. И, признаться, вы оба в наши планы совершенно не входили, — наконец смог выдавить из себя Джастин.

— Может нам все-таки уйти своей дорогой? — буркнул Олаф.

— Сами решайте, — пожал плечами Джастин.

Сет и Флаум из реки вернулись с добычей. Двумя огромными рыбинами, которых тут же разделали и стали жарить их на костре.

Разговор не клеился. Сет становился все более нервным и раздраженным. Видимых причин на это не находилось. Джастин же представлял собой оплот спокойствия и невозмутимости. Флаум в какой-то момент начал поскуливать и ластиться к Хозяину. Сет почти вымученно его погладил.

— Можно спросить, что происходит? — решилась подать голос Герда. Малыш внутри беспокойно пинался, и игнорировать напряжение больше не было сил.

Сет, со стоном, будто бы его мучила боль, улёгся на траву. Флаум сразу забрался на него сверху и положил морду ему на грудь.

— Итернитас опять проснулся? — предположил Джастин.

Сет тихо ругнулся на незнакомом супругам языке.

— Да будет тебе! Считаю, что они должны знать, куда именно идут, — назидательным тоном пробурчал Джастин.

— Их должно волновать только то, как уберечь мать и ребенка, — с рычанием огрызнулся Сет. — Может и правда лучше будет рискнуть и осесть в ближайшем городе. Или за море вообще уплыть — не думаю, что отцу захочется захватить настолько много территории.

— Меня только это и волнует! Как уберечь. Но не я виноват в том что происходит! — повысил голос Олаф.

Сет привстал на локте, собираясь ответить, но вдруг его глаза остекленели, взгляд застыл, став неживым. Супругам показалось, что потемнела область вокруг глаз, но через пару мгновений иллюзия исчезла. Сет со страдальческим выражением лица посмотрел на взгрустнувшего брата.

— Что приказал? — стараясь говорить будничным тоном поинтересовался Джастин.