Пес

Глава 1

Это был ужасный сон, который напугал меня до потери голоса: в нём я снова и снова дёргала цепь, не веря в происходящее.

— Нет-нет, — зашептала беззвучно, в тихом отчаянии оглядываясь по сторонам.

Вероятнее всего, вчера я посмотрела фильм ужасов, и теперь моё испуганное подсознание сыграло со мной злую шутку.

Однако боль в ноге была настоящей.

Я снова закричала, стараясь унять дрожь в голосе:

— Эй! Кто-нибудь!

Но кругом тишина. И так темно, что я не видела абсолютное ничего. Лишь чувствовала холодную неровную стену позади себя: она была влажной.

Цепь, обмотанная вокруг моей лодыжки, уменьшала варианты произошедшего. Но я отказывалась в это верить.

Я не могла оказаться похищенной. Не могла. Такое случилось бы с кем угодно, но не со мной: я не разговаривала с незнакомцами, не вела разгульный образ жизни; я всегда вела себя скромно и по-доброму с окружающими; я работала волонтёром.

Глотая слёзы, поднялась на ноги и, прижавшись к стене, двинулась вперёд. Идти на ощупь — страшно, но сидеть в полной темноте ещё ужасней.

Я тихонько бормотала себе под нос.

«Один».

Главное — это занять своё перепуганное сознание.

«Два».

Цепь звенела, ударяясь о бетонный пол.

«Три».

Внезапно раздался громкий щелчок, и я замерла. Надо мной послышалась отчётливая возня. Кто-то сверху явно ходил и двигал мебель. Я закинула голову, силясь что-то увидеть, но и этого не смогла, лишь грязи закинула в глаза.

Я молча ожидаю, опасаясь неизвестности.

И тут яркое сияние от лампочки резко наполнило помещение, отчего я зажмурилась, закрыв лицо руками. Скрипнули петли, заскрипели ступени.

— Доброе утро, — раздался незнакомый голос. Я наконец, привыкнув к свету, раскрыла ладони.

Это погреб. Причём намного больше, чем у моей бабушки, но значительную часть помещения занимают полки с соленьями и мешки, наверняка наполненные картошкой или другими овощами. Я находилась в дальнем углу, а напротив — огромный штырь вбит в бетонный пол, и от него тянулась цепь метра три длиной.

Я заметила это быстро, украдкой оглянувшись, ведь всё моё внимание заострено на мужчине, спустившемуся по лестнице. Он был высок, широкоплеч и скрывал своё лицо. Чёрная балаклава полностью закрывала его, на ней виднелся только белый рисунок черепа. Я смотрела в его голубые глаза и старалась сдержаться от крика.

Что мне делать? Что я вообще могла сделать?

— Доброе утро, — недовольно повторил незнакомец, и теперь его голос звучал по-другому, чем в первый раз: злее.

— Д-д-доброе, — еле выдавила из себя. Слёзы наполнили глаза. Я была взаперти в чьем-то погребе, и здесь был неизвестный мне мужчина. Это явно было чем-то, о чём потом ведут криминальный подкаст.

Незнакомец кивнул, словно показывая, что он доволен мной, и поднялся на две ступеньки вверх, теперь его тело было наполовину скрыто. Я тихонько, стараясь не шуметь цепью, продвинулась вперёд, но мужчина спустился обратно. В его руках был какой-то большой свёрток. Матрас.

Меня затошнило. Я знала эти синие полоски, такие подстилки я встречала в больницах: тонкие и старые, сделанные из ваты, сотнями поставляемые в государственные учреждения.

— Пожалуйста, — невольно вырвалось из моего рта, и меня затрясло от страха.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

Незнакомец молчал и не обращал на меня внимания. Он спустился, неся матрас к дальнему углу, где был вбит штырь. Пройдя мимо меня, он кинул его на пол и развернул. Затем он обернулся.

Меня затошнило, и я упала на колени, пачкая штаны. Мои ноги стали мягкими и непослушными, меня затрясло, и я снова почувствовала тошноту, вероятно, от вчерашнего ужина.

— Чёрт! — выругался незнакомец. — Что за хрень, Алиса?

Я заскулила:

— Не надо, пожалуйста, не надо. Я хочу домой. Я…

Меня прервала пощёчина, такая сильная, что моя голова дёрнулась назад, зубы громко стукнулись друг о друга, а в глазах потемнело.

— Заткнись.

И я замолчала. Щеку жгло, сердце бешено стучало, отдаваясь гулким эхом в ушах. Синие глаза незнакомца словно смеялись надо мной. Он наклонился и протянул руку, его пальцы нежно коснулись моих волос.

Я вздрогнула.

— Ты жалкая, мерзкая сука, — сказал он, и каждое его слово было как удар. Я боялась пошевелиться. А потом он дёрнул меня вверх за волосы, и я закричала от боли.

Он кинул меня на матрас, и на миг я замолчала, удар вышиб из меня дух. Но эта секунда была лишь мгновением перед адом.

Я заорала и попыталась вскочить, только чтобы снова получить сильный удар по лицу. Незнакомец навалился на меня всем телом, придавливая к матрасу. Я была похожа на дикую кошку, старалась попасть ему в глаз, укусить за руки, которые рвали на мне одежду, пыталась пинаться. Но всё закончилось тем, что его ладонь обхватила мою шею. Чёрные круги заплясали перед глазами, лёгкие жгло, мне не хватало воздуха. А мой похититель был похож на скалу, я била его по рукам в жалкой попытке спастись. Он душил меня, и я ничего не могла сделать.

Темнота была спасением. Я приходила в себя, понимая, что в памяти пусто. Гул, наполняющий мою голову, позволил забыться. Но жгучая боль вернула воспоминания. Из моего рта вырвался какой-то нечеловеческий вопль, и я в ужасе закрыла глаза. На этот раз мои руки были связаны и подняты высоко над головой. Незнакомец придавил меня своим телом к матрасу, и каждое его движение походило на пытку. Мне никогда не было так больно, словно кто-то засунул внутрь меня раскалённый металл.

— Кричи, — хрипло простонал похититель, его дыхание обожгло моё лицо. — Давай же, кричи ещё.

Глава 2

Здесь не было крыс и мышей. В бабушкином погребе всегда были норы, и её большой серый кот часто возвращался оттуда, держа в зубах крупную мышь. Однажды он притащил крысу и положил её на мои тапочки, пока я спала. Но здесь не было ни следа этих мерзких грызунов.

Я сидела в густом мраке, тщетно прислушиваясь к любым звукам. Скрип половиц, движение наверху — ничего, только глухая тишина владела пространством. Это точно был погреб, встроенный в дом, но наверху не слышалось ни единого звука.

Могли ли мои похитители покинуть дом на время? Или, возможно, они держали меня в месте, где не жили?

Время тянулось медленно, будто капли воды из протекающего крана, и я могла лишь гадать, прошли ли дни или всего несколько часов.

Потом пришёл голод. Я знала, что недалеко, в паре метрах от меня, должны быть соленья, но добраться до них было невозможно. Когда мой рот пересох от жажды и губы начали трескаться, я начала их облизывать, надеясь на малейшее облегчение. А после нашла стену справа от себя — чуть влажную. Я жадно провела языком по холодному камню.

Когда дверь погреба вновь открылась, мой живот сводило от голода, сознание и тело были истощены. Передо мной предстал насильник — человек, скрывающий своё лицо под маской. Сегодня он был одет так, как одеваются военные: в грязно-болотную водолазку со светло-коричневыми вставками, на которых, там, где должны быть нашивки, было пусто.

В его руках была железная походная миска. От неё исходил аромат гречки с тушёнкой — ничто в моей жизни не пахло так привлекательно.

— Доброе утро, — поздоровался незнакомец, но моё внимание не отпускала миска в его руках. Я ничего не слышала. Он сел на ступени и принялся перекладывать гречку из миски в пустую банку.

— Доброе, блядь, утро, — зарычал насильник. В этот раз его голос добрался до моего сознания. Я тут же послушно повторила:

— Доброе утро!

Но половина миски уже была в банке.

— Где твои грёбаные манеры? Ты животное?

Я молчала, потому что всё, что имело значение, это миска в его руках.

Он бросил ложку в банку и подвинул ко мне миску. Не медля ни секунды, я схватилась за кашу руками, обжигая пальцы, язык и рот. Я ела, жмурясь от боли и наслаждения. Миска опустела слишком быстро, и я жадно осмотрела банку у его ног.

— Ты ненасытная, — рассмеялся он. Мужчина наклонился ко мне и поморщился, почувствовав запах. Я оглянулась: в дальнем углу комнаты, на ощупь, я нашла пустое ведро, и теперь она служило мне туалетом.

— Боже, какая вонь! — Насильник поднял железную тару и ушёл. Спустя несколько минут пришёл второй похититель с чистым ведёрком и резким запахом хлорки.

— Спасибо, — прошептала я.

Незнакомец улыбнулся и отстегнул цепь. Моё сердце пропустило удар. Он указал пальцем наверх и кивнул, призывая меня идти. Я послушно поднялась, прикрывая наготу одеялом.

К моему удивлению, там было темно. Комната напоминала старое государственное учреждение: высокие потолки, потрескавшаяся краска на стенах, и окна с видом на лес. Дневной свет прожигал пыльный пол.

Я огляделась, позади меня был только один похититель. Его приятель исчез. Незнакомец показал блокнот с аккуратным почерком: «Пёс хочет, чтобы ты вымылась».

Пёс. Я шагнула назад, пытаясь увеличить дистанцию. Никого, кроме него, не было видно и слышно. В голове мелькнула сумасшедшая мысль о побеге, и я рванула вперёд.

Одеяло упало, тело наполнилось силой, и я побежала, врезавшись в деревянную дверь. Она с грохотом ударилась о стену. Я неслась по грязному полу, не чувствуя мусор. Но когда нога наступила на стекло, я упала.

— Нет-нет-нет, — захлебнулась я в истерике. Страх, паника и боль смешались в огромный ком. Я ползла вперёд, ладони упирались во влажный пол.

Чьи-то подняли меня. Началась жестокая борьба, в ходе которой мои конечности стянули стяжкой, меня перекинули через плечо и унесли прочь. Хруст разбитого стекла под ботинками похитителя резал слух. Я билась на его плече, но он продолжал уверенно идти вперёд, не обращая внимания на мою мышиную возню.

Мои силы иссякли, меня опустили на холодный кафель. Хотелось спать. Слабость овладевала телом.

Я осмотрелась. Это была ванная в каком-то санитарном помещении. Низкая, длинная ванна, блестела от чистоты. Похититель указал на неё. Сил сопротивляться не было.

Я шагнула вперёд и опустилась в воду. Колени и пальцы, порезанные стеклом, кровоточили.

Он присел вблизи, осмотрев мои раны. На стуле рядом я заметила бутылочки шампуней. Вода была тёплой, и я почувствовала опустошение. Откинув голову назад, на холодный кафель, я позволила слабости взять вверх — сон начал одолевать меня.

Минуты в забвении были раем. Сон отступил, и реальность ударила болью: тело ломило, лицо опухло от слёз. Похититель, уже завершив мытьё, наблюдал за мной. Стало стыдно. Я села, обхватив себя за колени. Его синие глаза следили за каждым моим движением.

«Прости» — долго выводил он одно-единственное слово.

— Развяжи меня, — я прошептала, разрезая мистическую тишину между нами.

Под первым «прости» появилось ещё одно.

— Пожалуйста.

«Пёс не любит ждать».

Пёс? Я нахмурилась, вспоминая. Пёс… В памяти всплыл запах пота, чужое тело, прижатое к моему… мерзкий голос. Наверняка, речь шла о нём.

Немой вывел ещё одно слово: «Лёша».

Он ткнул себя пальцем в грудь, улыбнулся и убрал мокрую прядь с моего лица.

Лёша донёс меня до подвала, укутанную в большое махровое полотенце. Многолетняя пыль кружилась в воздухе, подсвечиваемая лучами солнца. Я вцепилась в футболку Лёши и с ужасом уставилась на дырку в полу.

— Не надо, только не туда, пожалуйста, — слёз уже не было. Я исцарапанными пальцами цеплялась за ткань, прижималась к похитителю, стараясь обхватить его как можно крепче, надеясь, что это убережёт меня.

Но заскрипела деревянная лестница, и мы оказались внизу. Затхлый землистый воздух тут же стал душить, вызывая приступ кашля. Меня нежно и аккуратно опустили страшный матрас и застегнули цепь.