Пески Одержимости!

Глава 1 Жар одержимости и пески хаоса

Красное небо над Песками Хаоса было небом Бога, который отказался от Порядка и принял лишь свою волю. Оно горело, словно раскаленный медный купол, под которым не было воздуха, а лишь давящее, густое марево. Сквозь ядовито-оранжевые тучи раскаленного песка, поднятого вечным, злобным вихрем, пробивался лишь тусклый, нездоровый свет, окрашивая всё вокруг в оттенок старой, запекшейся крови. Это было не просто зной; это было давление, почти физическое, тяжесть Хаоса, впитавшего в себя всю энергию Порядка, что осмелился сюда проникнуть.
Невыносимая, обжигающая жара опаляла кожу Деметры, словно кислота. Ее легкое, струящееся платье олимпийского покроя — из тончайшего золотого шелка, предназначенного для цветущих полей Элизиума, — теперь было липким и мокрым, насмешкой над ее положением. Каждый вдох давался с трудом; в горле першило от пыли, а густые золотистые волосы спутались, отяжелев от пота и песка.
Она была здесь из-за катастрофической ошибки, граничащей с предательством. Ее личный, тщательно настроенный телепорт, который должен был скрытно доставить ее к Гере для тайного разговора в Высшем мире Олимпа, был сбит. Внезапное, мощное космическое возмущение — или, как подсказывал ей ледяной ужас, чья-то спланированная атака — вырвало ее из потока и бросило в самое сердце владений Сета.
Бредя сквозь бушующую бурю, Деметра видела не просто тени, а осязаемые, иссохшие силуэты, которые, по слухам, были душами заблудших путников. Они были призрачной армией Сета, обреченной на вечное служение. Они не приближались, но их беззвучное, выжидающее присутствие давило, как невидимые стены, заставляя ее идти дальше, вглубь ловушки.
Усталость была ядовитой, но гнев удерживал ее от падения. Она была Богиней Урожая, Жизни, и даже здесь, в царстве смерти, ее аура слабо мерцала зеленым светом — оскорбление для Бога Пустыни.
Вдали, сквозь пелену мглы, проступил аванпост. Это была не просто стоянка, а омерзительная, но устрашающе функциональная военная база. Потрепанные палатки из грубой кожи располагались вокруг доминанты: огромного, пульсирующего, багрового шатра. Он был соткан из плотной, тлеющей красной ткани, удерживаемой массивными, грубо обработанными столбами из черного, как ночь, обсидиана. Обсидиан, символ власти Сета, был минералом, рожденным из застывшего хаоса. Вокруг располагались устрашающие атрибуты его правления: клетки с пленниками, сложенные в пирамиды черепа, тускло мерцающие доспехи Легионов Хаоса.
Деметра ускорила шаг, заставляя себя переставлять ноги по раскаленному, обжигающему песку.
— Кого я вижу? Неужели сама Богиня Урожая и Зеленого Мира решила посетить мою скромную, лишенную зелени обитель? — раздался низкий, как рокот далекой бури, и бархатистый голос.
Деметра резко остановилась. Из тени, отброшенной одним из обсидиановых столбов, вышел Сет.
Он был великолепен и ужасен одновременно. Его тело, лишенное доспехов, было идеально сложенным, каждая мышца очерчена, как у хищника. Кожа имела оттенок темного янтаря, а на бедрах были лишь черные, свободные брюки, перехваченные широким кожаным поясом с церемониальным кривым кинжалом. Но пугало другое: его лицо, его алые, как тлеющие угли, глаза, смотревшие с нескрываемой, болезненной жаждой. Это был взгляд, который не обещал ни пощады, ни освобождения.
— Дорогая Деметра. Какая честь, — его улыбка была коварной. — Ты выглядишь так, словно тебя выплюнуло само Пространство, пытаясь избежать моей власти. Или, может быть, ты, наконец, пришла, чтобы принести мне то, что я желаю?
Деметра скрестила руки на груди, пытаясь скрыть дрожь, вызванную не жарой, а его близостью.
— Сет. Ты знаешь, что это была ошибка телепортации. Моя цель не здесь, и я требую немедленно предоставить мне проход обратно на Олимп.
Сет сделал медленный, нарочито расслабленный шаг. Он двигался с грацией, которая не оставляла сомнений: он был на своей территории. Она почувствовала его ауру: дым, обсидиан и что-то горькое, похожее на принуждение.

— Требуешь? У меня? Ты стоишь в моем доме, Деметра. Ты — Порядок, захваченный Хаосом. Ты, светлая Богиня Жизни, по колено в пепле и зное. И ты требуешь? — Его гортанный смех был сухим и резким. — Не утруждай себя. Я бы мог взять то, что хочу, прямо сейчас, не прилагая усилий. Твоя аура кричит о твоей уязвимости. Но я люблю игру, Богиня.
Он обошел ее, остановившись за спиной. Деметра напряглась, чувствуя его жгучее присутствие.
— Слишком тяжело мне было тебя затянуть в пустыню, из которой ты не сможешь вырваться, — его низкий голос прошептал прямо в золотистые волосы, и она почувствовала, как его пальцы легко, почти ласково, взяли прядь ее волос.
Это было влечение, усиленное одержимостью.
— Твои волосы пахнут весной, Деметра. Как трава, которая осмелилась вырасти посреди пепла. — Он медленно поглаживал прядь, и это прикосновение было более пугающим, чем удар. — Я хочу, чтобы этот запах принадлежал мне. Только мне.
Деметра резко повернулась, вырвав прядь.
— Ты не посмеешь! Я богиня, и меня удерживать нельзя! Твоя странная одержимость не имеет ко мне никакого отношения.
Улыбка скользнула по его лицу, и от нее становилось жутко. Он не сдвинулся, просто поднял руку, чтобы схватить ее подбородок. Его пальцы были горячими и твердыми, как гранит, заставляя ее поднять лицо и смотреть прямо в его алые глаза.
— Я знал, что ты чувствовала меня, — прошептал он. — После того злополучного праздника, когда твоя сила коснулась моей…
Он резко нагнулся, не давая ей шанса ответить, и яростно поцеловал. Это был обжигающий, властный поцелуй, не просьба, а поглощение. Деметра вскрикнула, ее руки отчаянно уперлись ему в грудь, но он был недвижимым, как скала. Вкус дыма, обсидиана и чего-то дикого, чистого Хаоса заполнил ее. Она боролась, пытаясь вырваться, а он лишь крепче прижимал ее, желая поглотить целиком, впечатать ее Порядок в свой Хаос.
Внезапно, как по команде, Сет отпустил ее, отступив на шаг. Деметра, тяжело дыша, пошатнулась.
— Заходи, — его голос стал чуть хриплым. — Внутри прохладнее. И я расскажу тебе, почему ты не уйдешь отсюда. Я не разрешу тебе покинуть меня.
Он прошел в красный шатер, его движения были грациозными, как у ягуара. Деметра, чувствуя, как горит ее рот и кружится голова, колебалась. Но оставаться на открытом песке, где призраки Сета выжидающе замерли, было хуже, чем следовать за ним в логово.
Внутри шатер был оазисом прохлады, но не покоя, а утонченной жестокости. Стены были задрапированы гобеленами из черного и алого шелка, на которых были вышиты сцены не побед, а абсолютного доминирования — покоренные миры, скорбящие Боги. Пол был устлан толстым, мягким ковром из меха какого-то пустынного зверя, который поглощал звук шагов, создавая атмосферу гробовой тишины.
В центре стоял низкий стол, высеченный из единого, массивного куска черного, отполированного до зеркального блеска, обсидиана. Вокруг — массивные кресла, вырезанные из слоновой кости и обитые темным, почти черным бархатом.
Сет уже сидел, наливая густую, темную жидкость в две чаши из черного нефрита.
Но взгляд Деметры приковала дальняя стена. На резной подставке из почерневшего дерева, под лучом тусклого, неестественного света, сиял артефакт.
— Камень Забвения, — выдохнула Деметра, наконец-то назвав свой кошмар.
Это был темно-фиолетовый, многогранный кристалл. Он не просто сиял — он пульсировал тяжелой, усыпляющей энергией. Рядом с ним лежала старая, изъеденная ядом, перчатка, сотканная из мертвой паутины.
Сет усмехнулся.
— Да. Символ силы, которая может стереть не только память, но и целые личности. Присаживайся, — он указал на кресло напротив. — Ты, должно быть, чувствуешь? Аура Нефтиды до сих пор цепляется за него, как пустынный скорпион, а за перчаткой, — он кивнул на нее, — лежит ее тень.
Деметра села, чувствуя, как в ее крови закипает гнев при упоминании имени сестры и его жены.