Песнь Эльфийского серебра.

Песнь Эльфийского серебра.

19 год восхода Тейнерии, 2 эра. Третье демоническое вторжение.

Идя по полю, где трава была сожжена после битвы, я пытался найти выживших. Раны на моём теле ныли, но я не мог умереть здесь. Холодный снег падал на мой изогнутый шлем, покрывая всё вокруг белым ковром: - по-мо-ги… - Я слышал предсмертный шёпот моих товарищей, я никак не мог им помочь. Бедный Велглас погибал, его лишили ноги и глаза… Демоны обычно добивают сразу, но этот бой показал других демонов… Демонов, от которых воняло кровью и сталью, порохом и потом. Мы победили в этой битве, но я перестал видеть разницу между победившими и проигравшими, все платят одинаковую цену. Детям с детства вбивают, что есть хорошие и плохие, и такие как я перестают что либо понимать. Мы убиваем – потому что враги, это зло, а наш вождь – добро. Но на самом деле… Мы убиваем, потому что двое стариков что-то не поделили между собой. Мои братья погибли на этом поле, погибли ни за что.
Идя по полю, что было усеяно трупами и кровью, я увидел как мой товарищ пытался выбраться. Ему оторвало руку взрывом, а так-же во время битвы ему вырвали язык. Он не мог говорить, захлёбываясь кровью: - даже истинные демоны не так жестоки, брат. Я закончу твои мучения. – Обнажив серебряный клинок, я добил своего товарища, прекратив его страдания. Меня отправили сюда для разведки, я лишь недавно попал на фронт. Вокруг было тихо, лишь шелест листьев отрывал меня от всей этой картины.
Когда я только вступил в эльфийское войско, я попал в триста первый взвод. Там в основном обучали разведку и обычных вояк, не супер сильных воинов, просто обычных эльфов с мечами. Изнурительные тренировки сделали из меня хорошо подготовленного солдата, который знал своё дело. Нас было всего шестнадцать, но дружил я лишь с тремя эльфами: Велглас был самым старшим из нас, он был опытным и добрым эльфом, знал даже как за пару движений собрать палатку. Как самый умный из нас – он стал чем-то в роде посыльного. Он говорил от лица всего взвода с начальством. Он единственный умел писать.
Второй – Морис. Говорят, в детстве он порешил вора секирой, одним взмахом. Он самый яростный и “лучший” убийца, среди нашего взвода. Ему тогда было около ста пятнадцати лет. Самый молодой из нас. Он всегда рвался в бой.
Третий… Третья, да у нас принимали девушек. Её звали Ланра, она была моей первой любовью. Она была довольно сильной девушкой, и у нас даже всё получалось. Мы безумно любили друг друга, и я всегда говорил ей, что умрём мы вместе: - почему я жив? – Этим вопросом я задаюсь последнюю неделю. После того, как увидел её голову на людском копье. Тогда я убил пятьдесят человек… За один бой я оборвал пятьдесят жизней. Тогда меня прозвали Серебряным берсерком. Всё из-за моего клинка, лезвие которого было сделано из серебра, но твёрдого. Оно не гнулось и не ломалось, что меня устраивало.
Я сохранил кое-что от неё… Медальон, серебряная цепь, а посреди красный камень. Она говорит, что это гранат, найденный на горе Мальбор, там стоял наш лагерь. Он всё ещё висит на моей шее. Камень, что символизировал любовь, был облит её кровью… Она говорила, что он приносит удачу, но я перестал верить в чудо. Её мёртвый взгляд всё ещё снится мне в кошмарах.

Мы всегда были веселы друг с другом, постоянно шутили, а во время отдыха играли в карты. Я постоянно выигрывал, а играли мы на алкоголь или табак для трубок. Мы думали, что как только война закончится, мы будем жить лучшей и тихой жизнью. Построим таверну, я с Ланрой родим ребёнка, она хотела девочку. Я собирался быть лучшим мужем и отцом, но людской царь сломал всё. Я не лезу в политику, просто делаю то, что нужно.
Наш лагерь был довольно маленьким, а наш лейтенант был добр с нами. Он понимал, что мы ещё зелёные, и всегда старался поддержать нас. Я и Велглас были лучшими друзьями, и часто ходили на задания вместе. Лейтенант называл нас серебряными братьями. Хоть мы и были из разных семей, но были очень похожи друг на друга. Мы решили перед первым боем обменяться друг с другом некоторыми вещами. Морисон дал мне свою трубку, сказав: “после конца мы закурим с тобой на алом древе.”
Когда нас отправили в первый бой, я узнал о некоторых тактиках противника и даже проанализировал их, благодаря нашим с Велгласом стараниям мы одержали победу. Мы узнали их тактику, и сумели отбить нападение. На северном фронте стало всё хорошо, до момента, который я никогда не забуду. Они отправили в бой гигантских тварей, что отдалённо напоминали мне мамунтов. Их сильные бивни сносили наших пачками. Они выпустили всего трёх таких, но они смогли убить около ста наших за один заход. Лишь наш маг смог их остановить, вырастив шипы под их лапами. Мне и Велгласу с Ланрой чудом удалось выжить, Мориса тогда мы не нашли и думали, что он погиб.
Ночью, после этого ужаса я был в дозоре. И когда свет моего факела освещал окровавленные трупы, я услышал шелест травы. Подойдя к этому месту, я обнажил клинок, но то, что я увидел заставило меня ужаснуться. Живой Морисон тянул в мою сторону обрубок своей руки. Его нижняя челюсть лежала рядом с ним, и ему не хватало одного глаза. Его ноги были расплющены, будто его камнем придавило. Когда я это увидел, то в горле сразу же встал ком. Я не сдержался, и выблевал всё, что съел. Морисон умер у меня на руках.
Когда его хоронили, я видел слёзы Ланры. Мой отец всегда говорил, что мужчины не должны плакать. Судьба, мол, у нас такая, терять близких на войне. Но разве я не должен ничего чувствовать, смотря как сжигают тела моих товарищей?
Лейтенант тоже был безэмоциональным. Тогда у меня впервые возник вопрос: - а за что мы сражаемся? Лейтенант, вы можете мне ответить? – На утро я стоял в палате своего начальника. Тот явно был недоволен таким вопросом: - за правду. За нашего короля и нашу родину. – Я тогда замолчал, подумав, что раз это мой долг, то я должен его исполнить. Я должен откинуться под градом стрел? Так тому и быть.

Пройдя около десятка боёв, я потерял какую-либо надежду на конец этого кошмара. Красная трубка всё ещё была со мной, чистая и будто новая. На ней даже царапин не было. Но когда я курил её, то табак горчил. Горчил будто это яд.
Я резал людей, убивал, отнимал у кого-то отцов и братьев. Матери так и не дождутся своих сыновей, а всё почему? Потому-что короли были жадными… Им нужна была земля, больше власти… А мы, обычные солдаты, должны дохнуть им на милость. Я никогда не понимал тех, кто гордится количеством убитых. А если бы его убили в этой схватке? У меня всегда появлялся этот вопрос.
- Джоссе. Я повышаю тебя до младшего сержанта. – Лейтенант дал мне звание за заслуги, но все так и называли меня Серебряным берсерком. Ланра очень радовалась этому: - нам ведь теперь выделят личный дом после войны! Мы будем счастливо жить в богатстве! – Она всегда радовалась за меня, даже до начала войны. Её тёплые руки могли утешить меня в трудную минуту, а когда меня отправили на фронт, то она пошла за мной следом: - Я не отдам тебя одного в лапы смерти! – Я помню её слова… Даже пред смертью она говорила, что любит меня, и всегда будет рядом: - почему выжил я? Почему они все погибли, а я выжил? – Я смотрел на труп Велгласа, задавая себе один и тот же вопрос.
Стоя на сгоревшей траве я смотрел на его труп. Я ничего не чувствовал кроме пустоты. Рядом со мной на корточках, обняв колени, сидел молодой солдат. В его глазах читался тот самый взгляд… Взгляд на тысячу ярдов. Вроде так он называется. Я принялся за работу, Велглас отдал мне перед боем маленький кинжал. Я назвал его “Клык серебряного дракона”, и смотря на кинжал, я думал о смерти. Если она меня окружает, то почему я всё ещё жив? Ланра, Велглас, Морисон. Все они погибли на моих глазах. А двое даже на моих руках. Такая у мужчин судьба? Смотреть как все близкие погибают? Видимо, отец был прав, и правда мужчины не плачут. Столько смертей просто лишают эмоций. От того мужчины и не плачут.
Наш король всегда говорил, что сожалеет о потерях, но никто не шёл на переговоры… Мои товарищи дохли как мухи, а людские солдаты со страхом в глазах смотрели на Серебряного берсерка. Я всегда сожалел о том, что убиваю чьих-то детей и отцов… Но ничего не мог с этим поделать. Я не хотел дезертировать, я не хотел становиться предателем. Я любил свой народ, и хотел вернуться к матери живым.

Она не хотела меня отдавать на фронт, но отец настоял на обратном: - он хоть мужчиной станет! – Он всегда говорил это, когда речь заходила об эльфийском войске. О войнах и прочем. Он сам прошёл две войны. Он назвал меня Наир Джоссе – что значит “Золотая судьба.” Может поэтому я жив?
Пока я убирал трупы, я вспоминал о игре в карты, о том, как все называли меня шулером. Как отдавали мне табак. У нас было любимое место для курения, на довольно крупном камне, что был расположен рядом с горой Мальбор. Он упал оттуда, когда мы проверяли работоспособность катапульт. После этого мы прозвали его “Небесным” камнем. Ланра была мастером в курительных трюках – создавала сердца, корабли, даже птиц из табачного дыма. Я умел только кольца, и всегда ей завидовал. Морисон всегда где-то доставал лучший табак и вино, не знаю откуда он брал вино, в этих краях больше любят пиво. И когда после его смерти я пил вино, оно сильно горчило. Ударяя в горло ножом. Наш любимый табак производили Ваекины, в славном городе Нерклос. Там были отличные листья, да благословят боги этих кошек.
Велглас всегда шутил в нашей кампании, говорил, что будет лучшим дядей для моих с Ланрой детей. Он подмечал, что у меня и у неё седые волосы, и что это красиво смотрится.

Собрав трупы в большую кучу, я в последний раз посмотрел на Велгласа: - покойся с миром, брат. – Мой факел коснулся соломы, и вся гора вспыхнула. Запах гари пробирал до дрожи, и я понимал, что остался один. Смотря на пламя, я вспоминал наши посиделки у костра. Ланра отлично играла на лютне, и у неё был очень красивый голос. Я как сейчас помню ту песню:
Тёмная заря над долиной,
Ветер шепчет имена.
Спят друзья мои под глиной,
Снегом шепчет тишина.