Песнь Камня

***

За спиной с хлопками закрываются порталы. Я не оглядываюсь, но выжидаю пока схлопнутся все. Считаю про себя, отмечая каждый: один, два, три, четыре, пять. Шестой замирает. Вместо хлопка я слышу тишину. Он тоже ждет, пока я шагну в свой портал. Смотрит мне в затылок. Выжидает. Прощается.

И когда я уже выставляю ногу вперед, словно сдаюсь, за спиной схлопывается предпоследний портал. Все ушли. Тут только я и переливающаяся десятками оттенков белизна.

Я протягиваю ладонь. Трогаю эту белизну. Изучаю и отмечаю ее свойства: материя бесплотная, чуть прохладная на ощупь. Как очень густой туман, только обрамленный в рамку резного полированного дерева. Он клубится, перекручивается в витиеватые фигуры и тут же распадается. Манит меня к себе.

Я не оглядываюсь назад, потому что там уже никого нет. Делаю шаг в молочную белизну и проваливаюсь в нее, словно в сон.

***

Сначала был удар. Да такой сильный, что во мне что-то несколько раз хрустнуло. От неожиданности и боли не сразу получилось открыть глаза, а когда я это сделала, их тут же опалило нещадным белым светом.

Я снова закрыла глаза, рассматривая оранжевую пелену в мелкую венозную сеточку своих век. Пошевелила правой рукой, потом левой. Получалось плохо, будто они весили тонну. Ноги и вовсе не слушались. Неужели я что-то сломала и теперь останусь калекой?

Сознание подкидывало образы прошлого, и я понимала, что уже не связывала себя с тем, кем была раньше. Как такое возможно? И почему я сейчас другая? А я другая, это ясно как день, свет которого сейчас опаляет мою оголенную кожу рук и лица.

Подумать об этом я решаюсь позже. Сейчас главное понять, что со мной и где я оказалась.

Я напрягла слух. Вокруг был слышен только гул горячего как из печи ветра и тихое шуршание. Под ладонями что-то мелкое и сыпучее. И тоже горячее.

«Пустыня» мелькнуло в голове. Мелькнуло очень слабенько, медленно так и нехотя. Сонливость накатила мягкими волнами. Разгоряченная кожа сделалась мягкой, как и мышцы под ней.

Глаза открывать не хотелось, как и видеть то, что окружает меня. Хотелось зарыться в песок и забыться сладким сном без сновидений.

Во рту пересохло. Я провела языком по небу, по сухим губам. Но глаза так и не решилась открыть. Да и зачем? В чем смысл этого?

Дрема подобралась ко мне как ласковое животное. Свернулось вокруг калачиком и вот я уже тону, проваливаясь в сон как в перину.

Так хорошо. Так правильно. Так и должно быть.

***

— Да подохла уже небось. Чего время тратить?

Голос выдернул меня из сна. Я нехотя вынырнула из него, как из-под теплого одеяла в холодное зимнее утро. Только попала я из блаженной прохлады в нещадное пекло, которое с удвоенной силой начало обжигать, будто разозлившись за мою нечувствительность в слепом забытьи.

— И правда, что ли?

— Да не, вон, смотри – дышит вроде. Мелко так.

— Толкни ее, может очухается?

— Тебе надо, ты и толкай. Я не буду.

— Струсил как крыск перед пустынником?

— Ой да иди ты в яму!

— Да тихо вы! Вон глаза пытается открыть! Живая!

Я с усилием разлепила веки. Удивительно как это вообще получилось.

— Кажись ее морок взял. Но как она тут вообще оказалась?

— Эй, девка! – жесткие шлепки по моим обожженным щекам.

Я зашипела и распахнула глаза. Хотела было вскочить, но тело превратилось в горячее желе, едва сдерживаемое оболочкой кожи. Да и та держалась не очень хорошо. Будто из последних сил.

Надо мной склонились люди. Пересчитать их не получилось, потому что все перед глазами расплывалось в мутным пятном. Лица, прикрытые светлыми тканями. Капюшоны на головах. И свет за их спинами, который продолжал сжигать меня, размазывая по песку.

Я разомкнула губы и всхлипнула. Кожа так пересохла, что слепилась плотно и теперь надорвалась. Во рту стало солоно. Язык не ворочался.

— Вот так, попей, девочка. — в мой приоткрытый рот тонкой струйкой полилась прохладная вода.

Я жадно начала глотать ее, захлебываясь и мыча.

— Ты еще воду на нее переводить удумал?

— А что прикажешь ее оставлять умирать тут?

— Еще скажи, что с собой ее потащишь.

— Да успокойтесь вы. Пока вы тут спорите, девчонке совсем плохо становится.

— Давайте, ребята, поднимем ее аккуратно.

— Я в этом не участвую. Сами будете с ней возиться!

Зашуршали удаляющиеся шаги. Мои веки опять предательски начали слипаться. Силы, которые появились после воды, словно вытекли наружу и впитались в безжизненный песок под моей спиной.

Меня подхватили за руки и ноги. Я только смогла протестующе замычать, когда чьи-то грубые пальцы сомкнулись на моих обожженных конечностях.

— Да аккуратнее вы, бестолочи!