Песнь расколотого мира

Глава 1.

Вертолёт качнуло на посадке, и Елена впервые за много часов ощутила твердую поверхность под ногами. Только лёд и ветер, режущий лицо до боли. Бескрайняя снежная равнина уходила в горизонт, и казалось, что этот пейзаж был стёрт до белого фона нарочно, без красок, без жизни, без единой лишней детали.

Она спустилась по трапу, поправила сползающие очки и в который раз пожалела, что не успела купить новые. Волосы, как обычно, были усмирены и спрятаны под шапку, а пуховик, выданный экспедицией, одинаковый для всех, мешковатый, но практичный, делал ее такой же безликой, как и всех остальных.

— Добро пожаловать в край, где всё ломается, Адлер! — крикнул, перекрывая вой ветра, бородатый техник, встречавший группу. — Особенно нервы!

Елена коротко кивнула, выдавив подобие улыбки. В голове мгновенно пронеслось с десяток остроумных ответов, но вслух не вырвалось ни одного. «Надо было что-то сказать… пошутить как-нибудь», — упрекнула она себя, идя за остальными. Но слова, как всегда, застряли где-то в горле.

Внутри, за тяжелой металлической дверью станции, пахло дизелем, сухим деревом и старыми книгами. Она не знала, почему книги пахнут именно так, но запах был родным. Пока другие громко приветствовали зимовщиков и разбирали ящики, она нашла глазами свой угол. Свет над столом на мгновение мигнул и снова загорелся ровным светом. «Скачки напряжения», — равнодушно подумала она, хотя знала, что последние пару дней это происходило подозрительно часто.

Она достала диктофон. Нажала кнопку.

— Запись один. Прибытие на станцию «Восток-7». Температура минус тридцать два. Ветер стабильный. Чувствую себя как в холодильнике с гигантской вентиляцией. Аномалия в секторе С-12 стабильна, завтра выезд на точку.

Она убрала прибор в карман и присела на койку. Металл пружинил под тонким матрасом. Всё вокруг было предельно утилитарным. И всё же она чувствовала странное волнение, похожее на предвкушение.

Где-то за стеной гудел генератор. За окном выл ветер. Спустя час резкий сигнал внутреннего оповещения вырвал Елену из изучения предварительных данных. "Всем сотрудникам. Общий сбор в кают-компании через пять минут. Повторяю, общий сбор".

Мысль о необходимости социального взаимодействия была неприятнее, чем перспектива провести ночь в палатке при минус пятидесяти. Но протокол есть протокол. Заправив выбившуюся рыжую прядь обратно под бандану, она направилась в единственное по-настоящему живое место на станции.

Кают-компания была средоточием тепла и света. Длинный деревянный стол, несколько стеллажей с книгами и журналами, потрепанные кресла в углу и большой иллюминатор, за которым теперь была лишь непроглядная полярная ночь. Здесь собралось около дюжины человек, зимовщики и члены их новой группы.

Во главе стола стоял Арис Торн, руководитель экспедиции. Мужчина лет пятидесяти, с выдубленной ветрами кожей и сединой в бороде, он обладал аурой спокойной уверенности, свойственной людям, которые провели полжизни в экстремальных условиях. Его взгляд был острым, как осколок льда.

— Рад видеть всех в сборе, — его голос был низким и ровным, без труда перекрывая гул вентиляции. — Завтра в шесть ноль-ноль выдвигается первая группа. Адлер, — он кивнул в ее сторону, и Елена почувствовала, как на нее устремились все взгляды. — Вы и ваша аномалия, наш главный приоритет.

Рядом с Торном сидел доктор Кенджи Танака, ведущий геофизик. Он сцепил тонкие пальцы в замок и с вежливой улыбкой посмотрел на Елену.

— Арис, мы все еще называем это аномалией? Мои сейсмографы молчат как партизаны. Никакой тектонической активности. Возможно, это просто уникальное электромагнитное искажение. Помехи.

Кенджи всегда был скептиком. Аккуратный, педантичный, он верил только в те данные, которые мог объяснить тремя разными способами. Идея Елены о "чужеродном сигнале" казалась ему ненаучной фантастикой.

— Мы едем туда, чтобы это выяснить, Кенджи, — мягко, но непреклонно ответил Торн.

С другого конца стола Елене ободряюще улыбнулась Лена Петрова, молодой техник-гляциолог. Веселая девушка с двумя светлыми косичками, она была одной из немногих, кто пытался завязать с Еленой разговор не о работе.

— Не слушай его, — прошептала она, когда Торн отвернулся к картам. — Он просто завидует, что самое интересное досталось тебе. Готова завтра войти в историю?

— Я готова получить точные данные, — тихо ответила Елена, хотя в голове уже прокручивала, как могла бы отшутиться. Но вслух прозвучал лишь сухой, почти протокольный ответ.

Она опустила глаза в свою пустую кружку. Собрание продолжалось, обсуждали маршрут, погоду, технику безопасности. Елена слушала вполуха, чувствуя себя наблюдателем за чужой, хорошо отрепетированной пьесой. Эти люди были командой. Она же пока была лишь функцией, приглашенным специалистом с диковинной теорией.

Когда сбор закончился и люди разбились на небольшие группы, смеясь и обсуждая что-то свое, Елена незаметно выскользнула из кают-компании. В тишине своего крошечного отсека она легла на койку, глядя в потолок. Снова и снова она прокручивала в голове короткий разговор с Леной. «Нужно было улыбнуться шире. Сказать что-то легкое. Почему так сложно?» Эта мысль все еще крутилась у нее в голове, когда станцию сотряс первый толчок, а за окном полыхнул свет, который не был похож ни на что, виденное ею на Земле.

Утро встретило станцию гулкой, нервной тишиной. Ночной инцидент, яркая вспышка и серия подземных толчков, заставивших задребезжать инструменты в лабораториях, стал темой номер один. За завтраком в кают-компании только и было разговоров, что об этом.

— Солнечная вспышка, говорю вам, — авторитетно заявил один из зимовщиков, намазывая масло на хлеб. — Редкое явление для полярной ночи, но бывает. Вызывает полярное сияние и сбои в электронике.

— А толчки? — не унималась Лена, подливая себе кофе. — Сейсмографы Кенджи опять проспали вечеринку?

Кенджи сидевший напротив, лишь неодобрительно поджал губы.