Песнь Ворона

Глава первая

      Тучи начали собираться ещё с полудня. К вечеру же небо почернело и разразилось страшной грозой. Карн, Верховный жрец бога Мичи-и-Мано, владыки погоды и правителя Небесного дворца, поежился, плотнее кутаясь в шерстяной плащ. Странная погода была, странная. Вроде и жертвы принесли вовремя, вроде и Священный огонь Первой Грозы не затухал, но, кажется, этого было недостаточно. Жрец пригляделся получше к мрачным тучам. Они всё прибывали и прибывали, но, похоже, не сверху, как и положено, а с севера. Задули ветры, тоже северные. Проклятые ветры Актакана, Заброшенной земли. Карн нахмурился. Самые старые люди его селения рассказывали, что Актакан уже пять тысяч лет, как заперт, закрыт от остального мира. А ведь они это слышали ещё от своих прапрапрадедов, а те от самой Фины, богини судеб, когда та в последний раз спускалась к людям. Старик медленно пошёл обратно в святилище, на ходу бормоча: 

      - И был ещё один, Андаром зовущийся. И не желал он подчиниться воле старшего в роде своём. И создал он оружие, способное уничтожить всех богов. И был он за чёрный замысел свой низвергнут, а колдовской его меч уничтожен.
 

***

      Не только старый Карн испугался туч, но ещё кое-кто.

      То была Семери, богиня мёртвых. Она была одной из самых старших богинь, а потому волосы её были седыми. Носила Семери серое с чёрным поясом платье и чёрную шаль. Наряд её был расшит серебряными саламандрами и темно-синими, почти чёрными, опаловыми стрелами. В руках же богиня держала серебряный лук, а на плече её висел колчан с серебряными стрелами. Стрелами, что никогда не кончались. Стрелами, что обрывали человеческую жизнь.

      Семери впервые за всю свою долгую жизнь испугалась. Испугалась возвращения Андара и потери Ниты, будущей богини милосердия.

      Сзади зашелестели шаги. Мерно застучали счёты, послышался скрип перьев и уханье сов.

      Богиня оглянулась. То был мужчина средних тысячелетий, хоть и казался довольно юным. Возраст выдавали его глаза, вечно с мудрой хитростью глядящие на мир. Волосы его были небрежно собраны в хвост, а одет он был в старую ученическую сутану. В руках бог вечно носил счёты. Сопровождали его совы, держащие в лапах листы пергамента и перья, коими нещадно скрипели по листам, что-то подсчитывая, решая и конспектируя.

      — А, Вед, — кивнула Семери. — Доброго дня.

      — Доброго, Семери, сколько душ упокоилось сегодня? — поздоровался Вед.

      — Что ж, не много, но и не мало. В самый раз, — с улыбкой ответила богиня.

      — Во имя Солнца, Семери, ты хоть когда-нибудь расскажешь мне о данных своего царства? Твои подданные единственные, кто всё ещё не подсчитан, — Вед во всём любил порядок.

      — Смерть бесконечна, Вед. Её жертвы неисчислимы. Их не посчитать. Они не поддаются границам нами узнанного, — пояснила Семери.

      Вед кивнул и тоже поглядел вдаль, а затем кинул взгляд куда-то вниз, в сад Богов. Там, у озера, сидела Нита и разговаривала с полуптицами-полузмеями, посланниками Фины.

      — Как-то странно она ведёт себя последнее время. И подарки мои принимать перестала, а вчера вообще просила, чтоб я её забыл, — грустно поведал бог.

      — Боюсь я, Вед, боюсь. Уж если вдруг она узнала про брата, а ещё хуже, если брат её про неё вспомнил, то Богов ждут тяжелые времена, да и не только Богов, — заметила Семери.

      — Мы не можем этого допустить, — раздался сзади громовой голос.

      Вед и Семери обернулись и поклонились. Мичи-и-Мано, а это был именно он, медленно подошёл к говорившим.

      — Не можем допустить, — повторил он. — Если понадобится, мы сотрём Андара из любых источников и воспоминаний, но нельзя допустить второй Аккаллон. Нельзя. Второй раз мир может и не выдержать того, что земля под ногами на тысячу лет снова станет огненной.

      — Фина этого не дозволит, — задумчиво произнесла Семери.

      — Уж с собственной женой я как-нибудь договорюсь, — буркнул Мичи-и-Мано, направляясь в Святилище Судьбы. На небе медленно начинали образовываться облака.
Вед вздохнул.

      — Да простит меня Солнце за такие слова об отце, но пока он не научится контролировать свой характер, под небесной твердью будут вечно идти дожди, — заметил он.

Глава вторая

Предупреждения:

Смерть второстепенного персонажа

Размер:

планируется Макси, написано 9 страниц, 4 части

Статус:

в процессе

Награды от читателей:

       Фина перелистывала свои летописи, поглядывая на паутины. Пауки и паучиха мерно плели их, а мухи и прочие насекомые вовремя садились на определенные клетки, тем самым руководя разными судьбами. Было тихо, и слышалось лишь спокойное клацанье тысяч маленьких челюстей. Вдруг покой в этом уютном мирке был нарушен звоном сотен ракушек, подвешенных на длинные тонкие нити у двери. Фина захлопнула летопись и повернулась к вошедшему.

      — Владыка, какими судьбами? — она не глядела на мужа.

      — Не надо церемоний, — пробасил Мичи-и-Мано. — Мы всё ещё муж и жена.

      — Верно. До праздника Солнца, — богиня убрала летопись и полезла за какой-то другой.

      — Ты хочешь прилюдно уличить меня в измене и попросить Солнце о расторжении брачных уз? — прищурившись спросил владыка.

      — Именно, — безразлично отозвалась женщина.

      — Фина, я ошибся, забылся, — Мичи-и-Мано опустил взгляд. — Я…

      — Ну довольно лжи, — Фина поморщилась. — Ну ведь ты прекрасно знаешь, что в летописи всё вполне чётко и понятно написано. Достаточно, я устала слушать твои отговорки.

      — Ты любила меня! — это был его последний аргумент.

      — Ключевое здесь прошедшее время, — богиня наконец нашла нужные свитки. — Свободен.

      — Но… — попытался возразить бог.

      — Вон, — Фина обернулась на мужа. — Разговор окончен.

      Когда он ушёл, женщина облегченно вздохнула и развернула один из свитков. Вскинула брови, затем нахмурилась и перечитала написанное.

      — Мальчик с разными глазами… — пробормотала она. — Что-то в этом определённо есть.

***

      Инейр мало что о себе помнил и знал. По его расчётам и записи в книги местного лекаря ему было не больше двадцати. Родители у него, кажется, померли, тётка колдовала черти где, а старший брат служил при короле. Вот, пожалуй, и всё. Оставшийся ему в наследство домик покрылся мхом и змеиным плющом, поле не плодоносило уже третий год. Сам Инейр занимался тем, что вырезал диковинных драконов на продажу и веселил детей смешными бабочками, которых с легкостью умел наколдовать всякий раз, когда его о том попросят. Ребятня часто играла возле его избушки в надежде, что сегодня рыжий нелюдимый парень с исключительно золотыми руками окажется в настроении и выпустит из ладоней рой ярких насекомых. Или даст поиграться каким-нибудь драконом — это уж как повезёт. А вот взрослая часть деревни его не любила. Они сторонились странного юноши с разными глазами и копной огненно-рыжих волос. Поговаривали, что он ведьмак. Рассказы детишек только подкрепляли эти слухи.

      В первый день лета пареньку окончательно надоели косые взгляды и перешептывания за спиной. Инейр подумал, подумал и решил: он едет в Столицу, ведь там на магов, наверное, никто не смотрит презрительно и не сторонится их. Когда-то Инейр слышал, что там есть даже университет, в котором учат колдовать, и решил попробовать свои силы на этом поприще. 

      Он собрал свои нехитрые пожитки, написал брату коротенькое письмо о своих планах, выгреб из сундучка в подполе сбережения и отправился в гавань Золотой Луны.

      В гавани было людно. Приходили купеческие корабли с Юга и Запада. Юноша вглядывался в гербы на парусах, пытаясь понять, какому роду они принадлежат.

      — Эй, парень с рыжими вихрами, поди-ка сюда! — окликнули его.

      — Я причесывался! — обиделся Инейр, но подойти подошёл.

      — Несколько лет назад я видел точно такого же парня, только глаза у него были одинаковые, — человек, позвавший его, оказался хозяином небольшой баржи на краю пристани. — Он направлялся в столицу и попросил меня перевести его на ту сторону залива Трёх Звёзд. Он назвался мне Коннором. Ты знаешь его?

      — Мой брат, — кивнул парень. — Советник при каком-то министре.

      — А ты зачем туда путь держишь? — поинтересовался старик.

      — Я хочу учиться в Первом Магическом Университете, — поведал Инейр. — Я немного колдую.

      — Вот как, — мужчина кивнул. — Что ж, скоро время переправы. Подтянется люд, и поплывём. Три медных, волшебник.

      Юноша молча отсчитал три металлических квадратика и сел на край причала, свесив ноги в воду. Теперь его ждала новая жизнь.