Песня прялки. Обмен на смерть

Пролог

Ктибор поверить не смел, что Адела родила ему такого уродца. Чем он прогневал бога, чтобы заслужить эту боль? Правитель Богемии снова посмотрел на малыша, которого по-прежнему протягивала ему повитуха. Ктибор не сдержал дрожь от омерзения: ноги и ручки новорожденного казались непомерно меньше в сравнении с крепеньким тельцем. Но самым жутким, что бросилось в глаза, было рассечение верхней губы. Заячья губа. У его наследника — уродство на лице. Адела молода и родит еще детей, но… наследником все равно будет старший ребенок.

Король сглотнул и отвернулся, отдавая распоряжения:

— Избавьтесь от ребенка. Скажите всем, что родился мертвым. Но дайте ему шанс выжить. Придумайте что-то.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — повитуха умело скрыла неприятие от поступка короля, женщина привыкла, что часто от детей отказываются, особенно от таких, как новорожденный в ее руках. Она оставила короля и отправилась улаживать дело. Взяв в помощницы надежную служанку, которая была немой с рождения и не смогла бы поведать никому о том, что видела и делала, повитуха запеленала младенца в одеялко, на котором он лежал. Затем она отправила служанку найти телегу с сеном. Когда та вернулась, запыхавшись от прилагаемых усилий, женщина уложила малыша на мягкое сено, и вдвоем с помощницей они откатили повозку к Холмам. Докатив тяжелую железную «колыбель» до верха холма, они обе так утомились, что не удержали ее. Под испуганный вскрик повитухи тележка с первенцем короля покатилась вниз, набирая скорость.

Служанка в немом вопросе взглянула на женщину, спрашивая, что теперь делать, догонять ли.

Повитуха вздохнула:

— Храни тебя бог и духи земли, малыш.

— Пойдем, — обратилась она к служанке, — нам тут делать больше нечего.

Повозка катилась по сырому склону, ею никто не управлял. Колеса легко скользили по влажной траве, которую прибило к земле недавно прошедшим дождем. Еще пара десятков метров, и огромная «колыбель», с младенцем внутри, рухнет с обрыва. Прямиком в объятия Скального Города.

Резкий порыв ветра качнул повозку, когда из-за деревьев появилась небольшая фигура ребенка. Обычный на первый взгляд, только без одежды. К коже кое-где прилипли комья грязи, лысая голова казалась чересчур большой для маленького тела. Человекоподобное существо втянуло носом воздух и причмокнуло от радости: еда близко. Даже охотиться не надо, все само катится в руки.

«Ребенок» выпрыгнул на дорогу, но тут же дико завизжал — высокая стройная женщина схватила его за шею одной рукой и без усилий приподняла над землей.

— Это не твоя добыча, мерзкий понтианак, — ласково, с нарочитым спокойствием, произнесла темноволосая красавица.

«Ребенок», изворачиваясь, плюнул ей под ноги. Женщина зашипела в ярости. Она впилась когтями в кожу существа, пустив ему кровь.

— Если ты не хочешь уступить дитя в повозке мне, то я начну с твоей шейки. Договорились?

Понтианак запищал что-то нечленораздельное, но по тону было понятно, что он возмущен.

— Отпусти его, биби.

Между ней, продолжающей цепко сжимать шею понтианака и добычей встал светлый альв. Немногим выше маленького людоеда, карлик источал ауру такой силы, которую обыкновенный вампир — биби не сможет ни высосать, ни обойти. Ей оставалось лишь отступить обратно во тьму влажного леса.

Она успела увидеть, что повозка стоит невредимая. Значит, за этим младенцем пришли сами альвы — духи земли и гор, охраняющие Скальный Город. Женщине стало любопытно, что особенного в том дитя, лежащем молчаливо среди одеял и сена, которое помогало сохранить тепло. Но карлик, который велел ей отпустить понтианака, в прошлом — ребенка, а в нынешнем — вампира, пожирающего других детей, продолжал хмуро смотреть, в ожидании, когда оба кровососущие существа уйдут. Биби хмыкнула и, показав карлику язык, шмыгнула в чащу, унося людоеда с собой.

Светлый альв проводил их коротким взглядом, после чего шагнул к повозке. Ему пришлось залезть внутрь, чтобы увидеть человеческое дитя. Мальчик сильно отличался от других младенцев: коротенькие ножки и ручки казались непропорционально маленькими и хрупкими в сравнении с тельцем. Довершала неприятный облик заячья губа, словно разделяющая верхнюю часть лица младенца пополам. Кроха внезапно улыбнулся и издал один из младенческих звуков. Карлик хмыкнул в ответ, его морщины на лбу разошлись, как недавние тучи на небе.

— Мы присмотрим за тобой, — альв погладил ребенка по головке и подхватил на руки. Затем аккуратно, придерживая дитя одной рукой, а второй опираясь на края повозки, слез на землю. Вдалеке сверкнули зарницы и глухо бухнул гром.

— Будет снова дождь, — вздохнул мужчина, — нужно скорее отнести тебя в твой новый дом. Он оглянулся, чтобы убедиться, что никакие голодные существа не следят за ним. Только после этого карлик пошел по дороге вверх, поднимаясь по склону, с которого люди столкнули повозку.

— Всем этим правителям на вашей земле подавай идеальную, по их мнению, внешность, — рассуждал альв, поглядывая на ношу, — не хотят разглядеть солнце за тучами, им обязательно надо, чтобы в лоб светило, да?

Малыш довольно быстро засопел, и карлик, радуясь, что этот ребенок не крикливый, продолжал молча нести его до знакомой хижины. Вблизи леса, на окраине княжества, стоит ветхий домишко. Но благодаря волнам магии, которые окутывают всю долину, он до сих пор не обвалился. Карлик знал, что в домике живет женщина, которая раньше служила в замке. Однажды, ее изгнали, дав денег на откуп: она забеременела от короля. Денег бы не хватило, чтобы вырастить и прокормить дитя, и она отнесла его к Холмам, попросив альвов позаботиться о ее ребенке. Должно быть, размышлял дух земли, теперь пришла ее очередь позаботиться о чьей-то жизни. Она, в отличие от молодого поколения, продолжала соблюдать традиции и носила дары на Священный Холм, желая почтить духов гор. И, конечно же, делала это с надеждой, что ее сына сберегли и продолжат заботиться.

Карлик прислушался: в хижине было тихо. Вероятно, хозяйка вышла. Мужчина положил ребенка на крыльцо, чтобы дать рукам отдохнуть. Ветер усиливался, и первые капли мягко стукнули по кончику широкого носа. В тот же миг он услышал шаги, повернулся в сторону леса, и увидел, что хозяйка возвращается, неся в руках корзину с ягодами и тюк из старой ткани, обвязанной вокруг сухих веток. Значит, ходила искать хворост для печи и ягоды. Совсем женщине стало нечего есть.

Глава 1 «Пиво — это наш хлеб»

Рехор спешился у ворот королевского замка. Маленький отряд из шести сопровождавших его воинов остановился следом. Князь задержался пару секунд на месте, выискивая блуждающим взглядом зеленых глаз сестру.

Но никто не вышел ему навстречу, как он ожидал. Князь нахмурился, но тут же отринул все подозрительные мысли и обернулся к младшей сестре. Эвалке уже помогли спуститься с лошади, и она подошла к брату. Одежды изумрудного оттенка удачно оттеняли рыжие волосы, заплетенные в две длинные косы. А латунные серьги золотистым блеском подчеркивали зеленые, как у брата, глаза.

— Франтиска нас не встречает. Как думаешь, она знает, что мы уже приехали? — Сестра сцепила руки в замок. Ее волнение выдавали жесты, а не мимика, как у Рехора. Он вздохнул.

— Если бы я знал, Эва.

Нахмурив лоб, Рехор кивнул королевскому слуге, чтобы их сопроводили в замок. Пока они шли, истирая кожаные подошвы о каменную кладку, князь пытался унять мечущиеся мысли. Почему Франтиска не выбежала навстречу родному брату, которого не видела уже больше полугода? Не случилось ли чего? Не заболела ли молодая королева? Отряд безмолвно шел следом.

Стены замка, в котором расположился король Вацлав, сияли белизной. Каменная кладка — ровные ряды, так, что и глазу не зацепиться. Рехор не слишком обратил внимание на все великолепие башен и окон, когда был здесь первый раз, выдавая в жены королю свою сестру. Теперь же, пытаясь мыслями отвлечься от переживаний, заполонивших его изнутри, как сорняки в неухоженном саду, князь сосредоточился на том, чтобы сосчитать, сколько в замке окон. Но быстро сбился. Переключился на острые пики — навершия на кованых воротах: их оказалось по двенадцать с каждой стороны. Пройдя через них, оказались в небольшом дворике, где стоял дом управляющего, бургграфа, а также самое главное великолепие — королевский дворец. Готические арки переходов соединяли собой четыре замковых крыла. Непонятно почему Вацлав, любящий роскошь и тратить деньги, выбрал себе в качестве жилища не столь богатый размерами и украшениями дворец. Хотя, возможно именно поэтому: чтобы больше средств можно было тратить на пирушки и наряды, а также рыцарские турниры.

На каждой стене с внешней стороны, выходящей во дворик, было вылеплено по голове оленя, украшенной настоящими рогами, разной степени ветвистости. Король выставил напоказ трофеи со своей охоты. Рехор мрачно качнул головой, мысленно не одобряя подобные причуды, продиктованные честолюбием. Эвалка же в это время восхищенно осматривалась. Она впервые при королевском дворе в качестве гостьи, которой позволено пожить в замке какое-то время.

Слуга напомнил воинскому отряду, что их комнаты на первом этаже, а князя и его сестру повел на второй. Комнаты знатных гостей были в северном крыле, а король жил в западном.

Эвалке досталась комната в конце коридора, на женской половине. Внутри была высокая деревянная кровать с мягкими перинами. Окна, хоть и затянутые слюдой, пропускали достаточно света. Шкаф для одежды, небольшое зеркало: все, чтобы молодой девушке было комфортно.

Князю отвели небольшую, но уютно обустроенную комнату, чего ему вполне хватило. Впрочем, из-за переживаний он не заметил бы, если бы его разместили на первом этаже в крыле для слуг.

Сопровождающий склонил слегка голову:

— Пан Рехор, на столе для вас приготовили все, чтобы умыться с дороги, вы проделали долгий путь. И наверняка устали… Но Его Величество просил передать, что он встретит вас в Геральдическом зале перед обедом.

— Я буду готов к встрече с королем через пять минут, — Рехор понимающе кивнул слуге, после чего тот поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Князь устало вздохнул. Как же он ненавидел вынужденное притворство!

***

— Франтиска ждет меня? Почему сестра не вышла встретить своего родного брата по приезду?

Несмотря на то, что Рехор стоял перед королем Богемии, он обратился к нему без приевшегося «ваше величество». Но не для того, чтобы проявить неуважение, нет. Князь уже не мог сдерживать волнение. Люди в его землях продолжали исчезать, и до него дошли слухи, что во владениях Вацлава происходит то же самое. Рехору было необходимо как можно скорее увидеть сестру, чтобы выдохнуть тревогу вон из сердца.

— Не стоит быть таким нетерпеливым, мой друг! — Вацлав вздохнул, — Как никак, я надеялся, что встреча с королем должна порадовать тебя, пока Франтиска гостит у друзей в соседнем княжестве.

— У друзей?.. Но она не упоминала об этом в письмах, — Рехор нахмурился и потер переносицу.

Вацлав приподнял брови. Князь смеет сомневаться в словах своего короля? Рехор мигом уловил свой промах и поспешил исправиться.

— Впрочем, скорее всего, я невнимательно читал ее письма, или самое последнее разминулось со мной, когда я направлялся в Звиков.

— Да-да, скорее всего, так и случилось.

Король, хоть и был на два года младше своего шурина, держался столь самоуверенно и спокойно, что князь чувствовал себя в беседах с ним тягостно-неловко. И лишь, когда он не видел мужа сестры, мог позволить себе посмеиваться над его вкусами или решениями. Король взошел на трон достаточно юным, ходили слухи, что у него есть старший брат, но их очень жестко пресекали, настаивая на том, что мальчик умер во время родов. Отец передал правление младшему, Вацлаву. И многие подданные Богемии считали, что ничего хорошего страну не ждет. Новый король раздаривал замки и земли направо и налево, зачастую неразумно. Деньги из казны с легкостью улетали на дорогие наряды и пиры. Король не стеснялся носить одежды из желтых тканей, ему нравилось все, что стоит дорого. И не обращал внимания, когда священники упрекали его в расточительности. Его сюрко все без исключения оторачивались мехом по пройме и подолу, а плащи подбивались шкурами лис целиком. Вацлав будто стремился максимально возможно продемонстрировать всем свой королевский статус. Стоило какому-нибудь советнику заикнуться о состоянии казны, и серые глаза Вацлава насмешливым взглядом склоняли того в глубоком поклоне. Корона на золотистых, слегка вьющихся волосах сидела прочно, и ничье мнение не могло этого изменить. Но больше всего гул недовольства рос по мере увлечения молодого короля германскими традициями и культурой. Он восторгался рыцарскими турнирами, приглашал в замок на праздники странствующих менестрелей и жонглеров, разумеется, весьма щедро их одаривал за таланты. Король делал то, что ему нравилось. А то, что не нравилось, он стремился быстрее прекратить. Даже, если того требовали приличия. Поэтому аудиенция не затянулась, Вацлаву явно было скучно успокаивать гостя, и он дал знак идти к обеденному столу.

Глава 2 “Die Furcht hat tausend Augen”

За три дня Рехор так и не смог получить аудиенцию у короля. Вацлав постоянно находился в гуще гостей и своей свиты. Чтобы никто не заскучал в ожидании главного события, по распоряжению короля взор и слух услаждали то спектакль под открытым небом, то шутливый “турнир” по стрельбе в мишени, то бал-маскарад, ориентированный в основном на женщин. Пока знать наслаждалась предоставленными развлечениями, Охотничий со своими людьми готовили все необходимое для королевской охоты. На пятый день с момента прибытия, Рехор и Эвалка находились ранним утром во дворе замка. Весь двор и немецкие гости лениво переговаривались, зевая время от времени, и желали друг другу отличной охоты.

Наконец, Вацлав тоже спустился, при его появлении сон у большинства как рукой сняло, многие повеселели в предвкушении. Расточительный дух короля был не по вкусу лишь его советникам, да крестьянам. Остальные же стремились находиться подле Вацлава, дабы и им перепали крохи удовольствий. Все расселись по коням, королевская лошадь сверкала дорогой и безупречно красивой упряжкой, сделанной специально для охоты на заказ из лучших материалов.

— Знатная это будет охота! — Вацлав дал знак выдвигаться, взмахнув рукой в сторону Королевского леса. Разумеется, это не было настоящим названием, но правитель Богемии любил там поохотиться, потому, стараниями льстивых придворных лес обрёл второе имя. Вацлав нисколько не возражал. Полы подпоясанного сюрко, вызывающе жёлтого оттенка хлопали коня по округлым бокам.

Легкий ветер перестал ощущаться, когда всадники вступили в пределы леса. Поначалу Рехор различил стрекотание кузнечиков в высокой траве и трели птиц, перелетающих с одного дерева на другое, будто следуя за людьми. Но практически в следующее мгновение всю эту прелесть природных звуков заглушил новый всплеск разговоров среди придворных.

— Нам не терпится увидеть Вашу победу на этой охоте, сир!

Рехор изо всех сил перевел свое внимание на звуки лесной живности.

— Цок-цок-тррриии. — Какая-то особо певучая птаха возникла справа от тропы.

Рехор мотнул головой, в попытке разглядеть невидимую красавицу. Он почему-то был уверен, что, имея подобный талант к разнообразному исполнению трелей, птица не может не быть красивой. Но малышка то ли сразу улетела, то ли притаилась, не издав больше ни звука, что опечалило князя. Он глубоко вздохнул, но вернул свое внимание на дорогу и разговоры.

— День просто чудесный, яркое солнце позволит нам задержаться в лесу. Если оленя найдем скоро, то успеем устроить привал и перекус.

Какой-то немецкий гость в забавной шапочке с перьями выразил невнятные опасения. Его сосед по тропе засмеялся и ответил:

— Die Furcht hat tausend Augen!*

— Не стоит переживать, никто не заночует под открытым небом, — Вацлав снисходительно улыбнулся говорившим, — слуги приготовили на всякий случай шатры, но, если все пойдет по плану, мы успеем добраться затемно до охотничьего домика, места в нем хватит для каждого. Конечно, его размеры уступают моему дворцу…

Дальше Рехор потерял вновь интерес к говорившим. Князь обернулся, ища взглядом Эвалку, сестра покачивалась в седле, но не заметила, что брат на нее смотрит. Рехор с горечью подметил, что внимание Эвалки сосредоточено на короле. Она прислушивалась к его речам и явно была бы не прочь принять участие в беседах, но все-таки робела, потому ограничивалась едва заметными улыбками, пряча которые опускала голову. Косы опускались ниже, задевая за стремя. Рехор хотел было поравняться с ней, чтобы напомнить о Франтиске, но не успел. Вацлав обернулся и махнул рукой:

— Рехор! Что ты там плетешься в самом хвосте, хочу, чтобы ты, мой друг, ехал бок о бок со мной!

Рехор невольно улыбнулся, польстившись вниманием короля, и пришпорил коня, вырываясь вперед. Тут же потянул поводья, как только оказался на пару шагов позади Вацлава.

— Мой король, — Рехор почтительно склонил голову.

— Брось эти церемонии, — Вацлав выглядел раздосадованным, а Рехор не мог понять, из-за чего именно, — Расскажи, все ли в твоем княжестве благополучно?

Рехор помедлил, прежде чем дать ответ:

— Королю должно быть известно, что люди исчезают в лесах и за пределами городов.

— Ты прав, я об этом знаю. Меры уже приняты, я уверен, скоро мы поймаем преступников, промышляющих похищениями. Ну, а пока стоит насладиться чудесным днем охоты!

Рехор молча кивнул. Князь раздумывал, стоит ли воспользоваться моментом и спросить о королеве. Волнение за сестру не исчезло, а спокойствие Вацлава, напротив, лишь добавляло сомнений.

— Ваше Величество…

— М? — Вацлав смотрел прямо перед собой, на тропу, по которой ступали кони.

— Надолго ли уехала королева?

Рехор сжал челюсти, как делал всегда в напряженные моменты. Он даже не замечал эту свою привычку. Вспоминал о ней после того, как зубы начинали болеть.

— Должна вернуться до полной луны, — король внимательно взглянул на князя.

— Значит, со дня на день, — вполголоса пробормотал Рехор, задумавшись.

— Да, мой друг, — Вацлав улыбнулся, тряхнув головой, чтобы отбросить с глаз волосы.

— О! А вот и Джакуб!

Восклицание короля вынудило Рехора обратить внимание на человека, который приблизился к ним верхом на красивом скакуне. Его лошадь выглядела изящнее и одновременно выносливее самых лучших лошадей из королевской конюшни. Седок был ей под стать. Немного резкие, но привлекательные черты лица выдавали в нем что-то отличное от чехов и немцев. Светлые, невероятно светло-серые, слегка раскосые глаза смотрели на князя настороженно. А хитрая усмешка сбивала с толку. Пшеничного оттенка волосы лежали на плечах, и кончики их загибались в таком положении кверху.

Внимательно рассмотрев этого человека, которого увидел впервые, князь вспомнил слова придворных об альве, которого приблизил к себе король.

Вацлав представил их друг другу, Джакуб коротко кивнул, мгновенно отвернувшись от князя. Альв переключил свое внимание на короля и зашептал ему что-то на ухо. Довольный Вацлав хлопнул того по плечу, после чего поднял вверх руку в перчатке. По его сигналу затрубили в рог — всех оповестили, что дичь выследили. Настало время немного расслабиться. Большая компания, состоящая в основном из рыцарей и дам, выехала в скором времени на подготовленную заранее поляну. Лошадей привязали к деревьям, а охотники и охотницы во главе с королем разбились на группки. Кто-то решил поискать ручей, чтобы набрать воды. Некоторые устроили игры: как подвижные, так и для тренировки ума. Рехор наблюдал понемногу за всеми, не чувствуя желания ни играть в мяч, ни сидеть на покрывале, уткнувшись в шахматы. Князь огляделся в поисках сестры, Эвалка завела беседу со знакомыми из соседнего княжества. Рехор обрадовался — чету Дворжак он знал давно, достойные люди. В их внешности ничего не поменялось за тот год, что они не виделись. Оба высокие, с каштановыми волосами, в ярких сюрко, под цвет их герба: зеленый с желтым.

Глава 3 “Все альвы любят загадки”

Эвалка осталась на поляне среди небольшого количества пани и слуг, которым надлежало оберегать женщин в отсутствие мужчин. Ханна приняла активное участие в охоте, поэтому поговорить Эвалка ни с кем не могла. Остальных она и не знала, а они не обращали на панну никакого внимания.

Заскучав, Эвалка решила погулять по тропинкам среди деревьев. Один слуга вознамерился сопровождать ее, и девушка молча кивнула, тряхнув длинными рыжими косами.

Никто не обратил внимания, что младшая сестра князя Рехора куда-то собралась. Пани были увлечены разговорами и свежими, ароматными фруктами — ягодами.

Эвалка пошла вперед, молодой слуга держался на два шага позади. То ли от скуки, то ли от иных чувств Эвалка обратилась к юноше.

— Давно твоя служба королю началась? — Девушка отодвинула ладонью ветку, чтобы не оцарапать лицо.

— Уже два года, панна, — юноша перехватил ветку, отпустил, когда прошел следом. Веточка закачалась.

— А как звать тебя? — Полюбопытствовала Эвалка, осматривая небольшой пригорок, на который они вышли. Здесь почти не были слышны звуки рогов, охоты. Но это даже оказалось ей по душе, потому что она не любила шум и радость от убийства животного. Особенного такого красивого и благородного, как олень — он был королем этого леса. Но — Эвалка мысленно печально усмехнулась — Вацлав не потерпит рядом другого короля, даже среди животного мира. Панна знала, какой характер у Вацлава, благодаря развернутым описаниям брата. Хотя, когда она впервые увидела своего короля, то признаться, очаровалась его внешностью. Стать и уверенность в себе, смелый взгляд — эти качества покоряют с первой же секунды. И требуется гораздо больше времени, чтобы освободиться от таких чар. И, судя по всему, действовали они даже на расстоянии, потому что задумавшись, панна потеряла счет времени. А, когда вспомнила, что слуга не ответил на ее вопрос, обернулась.

Рядом никого не оказалось.

— Хей! — Испуганно позвала Эвалка, но слуга как в воду канул. Она осторожно осмотрелась кругом, птицы щебечут, легкий ветерок еле колышет самые тонкие веточки деревьев. Девушка ощутила, как под одеждой взмокла кожа от тревоги. Ясный, погожий день, проникающий даже сквозь листву вместе с солнечными лучами, не успокаивал взбудораженный разум. Что происходит? Куда исчез слуга? Оба вопроса водили хоровод в голове Эвалки, и она никак не могла сосредоточиться на том, какое решение принять. Следовало бы вернуться на поляну, к остальным. И, если юноши там нет, нужно рассказать кому-нибудь о его исчезновении.

Эвалка попятилась, под мягкой подошвой в ногу почти впился острый камешек. Зашипев от боли Эвалка остановилась и нагнулась, чтобы потереть ступню, которая слегка побаливала.

— Бедная моя девочка!

Эвалка резко вскинула голову.

— Не может быть… Но…

— Неужто не подойдешь к матери, дитя?

Эвалка, не в силах справиться с трепещущим сердцем, во все глаза смотрела на женщину, стоящую прямо перед ней. Она не видела мать уже три года, ровно с того дня, когда им сообщили о гибели княгини. Но тело женщины было так изуродовано, что они с трудом опознали родные черты. И тем не менее, Эвалка была твердо уверена, что их мать погибла от зубов и когтей животных. Три года назад. Однако, глаза не врут — в эту минуту княгиня стоит перед дочерью. Улыбка нежно обволакивает разбитое сердце, а взгляд умоляет подойти и обнять. Не в силах сопротивляться нахлынувшему счастью от обретения навсегда, казалось бы, потерянной родительницы, Эвалка, спотыкаясь, подбежала к матери.

— Матушка! — Девушка, горько зарыдав, стиснула ее в объятиях.

— Тише, дитя, тише, — княгиня гладит дочь по голове, по рыжим волосам, заплетенным в две косы. Целует дочь в макушку. Успокаивает. Обещает, что теперь все будет, как прежде. Эвалка дрожит мелкой дрожью, сглатывает рыдания, слезы впитываются в одежду княгини. Эвалка не замечает, как та кривится от недовольства. И не успевает сделать очередной вдох — ее длинные косы оборачиваются вокруг девичьей шеи, и руки матери тянут концы кос в разные стороны с такой силой, что шейные позвонки ломаются. “Щёлк!” Тело девушки обмякает, княгиня мягко опускает его на землю.

— Нужно снова тренироваться терпению, — мрачно морщится женщина. Ее эмоции сменяются так быстро, словно мелькает молния на ясном небе. И вот она уже довольно улыбается. Пока что все идет точно по плану.

***

Возвращаясь, Рехор задумчиво поглаживал шею кобылки и хмурился. Сведенные к переносице брови придавали князю суровый и неприступный вид. Мало кто знал, что это всего лишь задумчивое выражение его лица. Князь размышлял, действительно ли король дал приказ избавиться от него. И неужели из-за настойчивых вопросов о Франтиске? Если так, то выходит, сестра не гостит у друзей, а с ней приключилась беда. Но зачем Вацлаву умалчивать о таком? Чтобы не тревожить князя? Что, если сестра пропала, как другие люди? Может ли король пытаться выяснить все тихо, не привлекая внимания? Рехор почувствовал сильную боль от того, что снова сжал челюсти. Приказ убить князя трудно соединить в мыслях с образом заботливого короля.

А если Вацлав не при чем вовсе?

Рехор на мгновение вспомнил раскосые глаза альва, который якобы на стороне людей, поэтому служит Вацлаву и повсюду его сопровождает. Мог ли он проследить за князем и попытаться его убить? Связан ли он с “отъездом” королевы? Если да, то… Он может быть связан и с остальными исчезновениями?

Из размышлений Рехор вынырнул, когда лошадь учуяла других скакунов и остановилась, фыркнув. Князь мгновенно очнулся и потрепал ее по холке. Затем посмотрел вперед. Некоторые охотники и охотницы сидели на лошадях, негромко переговариваясь. Часть придворных и Вацлав среди них стояли полукругом. Рехор подумал, что они любуются добычей — королевским оленем. Но было странно, что никто не восклицает радостно и не произносит поздравления тому охотнику, который выследил и убил дичь.

Среди прочих Рехор заметил Матея, тот стоял неподалеку от Вацлава и пары незнакомых германских гостей. Матей озабоченно потирал бороду и хмурился. На скулах ходили желваки, а руки были напряжены, сжимая ладони в кулаки. Матей поднял голову и встретил растерянный взгляд Рехора. На лице друга отразилась скорбь, боль, сожаление и еще целая палитра разнообразных эмоций. Дворжак покачал головой, пряча взгляд. Рехор спустился с лошади, шум привлек внимание остальных. Вацлав, заметив князя, подошел к нему быстрым шагом и преградил путь.