Пир Мабона. Переплетчица Душ

Пир Мабона. Переплетчица Душ

Вечерний туман струился по улочкам Золотого города, робко цепляясь за каменную кладку и кружевные вывески лавок. Город готовился к Пиру Мабона — празднику равновесия, когда день и ночь, свет и тьма обмениваются краткими, почти учтивыми поклонами, прежде чем тьма возьмет свое годовое первенство. В воздухе витали ароматы печеной тыквы, горячего грушевого сидра и горькой полыни — запахи, провожающие уходящее лето.
Лира стояла на узком балконе своей башни — не Чародейской, а башни Переплетчиков. Ее руки, исчерченные тонкими серебристыми шрамами от бумажных порезов, сжимали холодный мраморный парапет. Она смотрела, как внизу зажигаются фонари — магические свечи в стеклянных колпаках, чьи отсветы танцевали джангу с тенями на стенах. Лире всегда казалось, что каждый год в этот вечер тени живут какой-то особенной жизнью.
Дверь в мастерскую скрипнула, и Лира обернулась. Вошел Кайл. Когда-то он мечтал стать заклинателем стихий или воином, но в итоге стал Торговцем Чудес. И это его не огорчило: по крайней мере, его пальцы были испачканы не кровью, а лишь вековой пылью и чернилами. В руках у Кайла сегодня был тяжелый, переплетенный в потрескавшуюся кожу том.
— Привет! Смотри, что нашел в «Глухом углу» у старика Генри, — сказал он; его голос был тих, как шелест страниц. — Думаю, тебе понравится.
Кайл всегда приносил лучшие экземпляры ей, а не другим переплетчикам.
Торговец Чудесами осторожно положил книгу на стол, заваленный кипами бумаги, перьями и баночками с цветными чернилами. На обложке, стершейся до бледно-золотого, угадывалось тиснение: «Связанные души».
Лира подошла к столу и провела ладонью по переплету. Неожиданно она почувствовала легкую, едва уловимую пульсацию, словно под ее пальцами оказался сонный зверь.
— Это не просто книга, Кайл. Это… двойник. Запись жизни, законченной и неоконченной одновременно. Как моя.
Лира была Переплетчицей Душ. Редкий дар, вызывающий больше опаски, чем восхищения. Она не могла летать или призывать молнии, но читала истории вещей, людей, мест. Каждая душа, по ее ощущению, была уникальным манускриптом, полным прекрасных глав, скучных страниц и болезненных помарок. Работа Лиры — видеть и оформлять эти книги правильно. Историю собственной души же Лира видела обрывающейся на середине предложения десять лет назад, в тот день, когда исчезла ее семья. С тех пор, как Лира пришла в Золотой город, она не выходила из башни Переплетчиков и не писала свою историю — лишь переплетала чужие, придавая им завершенность.
— Сегодня Мабон, Лира, — мягко сказал Кайл. — Говорят, в такие дни все старается найти равновесие.
Он помолчал и добавил тише:
— Может, и тебе пора… не только чужие истории собирать? Попробовать написать хоть одну страницу в свою.
Он ушел, оставив ее наедине с древним томом и весельем готовящегося праздника за окном. Лира открыла «Связанные души». Страницы были пусты, лишь на первой — едва видная надпись: «Королевство Тени не там, куда садится солнце. Оно в промежутке между строк».
И тут она поняла: это не книга о ком-то, а книга для кого-то — для нее. Чистый лист. Новая возможность.
Дрожащей рукой она окунула перо в чернила — те, что делала из серебристой полыни и собственных слез, чернила для записей, которые никогда не кончаются, — и начала писать.
Не о прошлом, которое знала наизусть, а о настоящем. О запахе сидра, плывущем в окно. О тепле, оставшемся на обложке книги от ладоней Кайла. О смехе детей с улицы, запускающих в небо бумажных драконов. Первые строки дались тяжело — чернила поплыли, перо показалось неудобным. Но слово за словом, буква за буквой Лира продолжила заполнять пустоту. И по мере того как чернила ложились на бумагу, что-то менялось внутри. Острая, ледяная глыба, десять лет сидевшая у нее в груди, начинала таять, превращаясь в строки, в ритм, в историю.
На улице начался сам Пир Мабона. Люди выносили на площади дары осени, благодарили уходящий свет и приветствовали грядущую тьму — не как врага, но как часть целого. Лира дописала последнее предложение на первой странице: «И в тот миг, когда тьма сравнялась со светом, она перестала бояться собственной тени, ибо увидела в ней не отсутствие, а иную сторону жизни».
Закрыв книгу, Лира переоделась и вышла на площадь. Кайл стоял у стола, ломящегося от яств. Он улыбнулся, протянул ей чашу горячего пряного сидра, и их пальцы соприкоснулись. И в этот миг Лира увидела не историю его души, а его самого: улыбку в глазах, заботу в жесте, прочную нить, что Кайл протягивал к ней все эти годы, — и свою собственную историю, в которой начиналась новая глава.
Они сидели вместе, слушая песни и наблюдая, как длинные тени от костров сливаются в единый, бесконечный узор. И Лира поняла ту простую мысль, что и была сутью Мабона, сутью баланса: цель жизни — не в бегстве от тьмы или в погоне за светом, а в искусстве видеть картину целиком. И тень, и свет — необходимые для шедевра краски.
Пальцы Кайла робко коснулись холодной ладони Лиры.
А самая прочная связь между душами рождается не в сиянии безупречного дня, а в умении вместе читать между строк наступающих сумерек, создавая общую, неповторимую книгу.

***

На столе в башне Переплетчиков том «Связанных душ» распахнулся на чистой странице. На желтоватой бумаге проступили первые слова следующей главы, написанные уже иной, уверенной рукой: «В Королевстве Тени она наконец-то увидела свой свет…»

Рассказ написан специально для челленджа Телеграм-канала Bookнутая :)

В рассказе были использованы названия книг:
"Заклинатели"
"Джанга с тенями"
"Пир Мабона"
"Связанные души"
"Королевство тени"