Пират русалке не товарищ или возьми меня (на корабль).

Глава 1. Осталась всего неделя.

Ух, такого шторма я ждала три недели. Если мне и сейчас не подфартит, то все – пропаду на морском дне. Как пить дать, пропаду!

Ну же, миленький, давай волнуй море, закручивай, баламуть! Мне нужно кораблекрушение. Правда, на горизонте ни одного корабля, но я уверена, что хоть какое-нибудь захудалое суденышко тут все-таки есть, просто не видать его за стеной дождя.

С моего наблюдательного пункта, по правде сказать, вообще ничего не видно, одна сизая хмарь. Но я все еще надеюсь на чудо. Не долго мне осталось на него надеяться, до полнолуния, а это всего неделя. И я собираюсь потрепать кракену нервы в эти последние денечки. Уж будь уверен, монстрюга присосочный, я еще попью твоей голубой кровушки.

Харахорюсь, храбрюсь, угрожать даже пытаюсь, но все это в мыслях только. На деле я простая беспомощная русалка, а кракен, он… Повелитель морей, что б его на консервы уже пустил кто-нибудь!

Опаньки! Да надо же, удача?! Неужто корабль?!

Всматриваюсь вдаль, утирая лицо от дождя.

Ну же… ну… Есть!

Соскальзываю с камня в море и несусь стрелой к темной точке, которую углядела на горизонте.

Мотыляет ее, будьте нате, что не удивительно, кораблик-то крошечный – игрушечный считай. Тут и команда, наверное, малочисленная, спасать толком некого будет. Ну да ничего, мне, по сути, один бедолага и нужен. Желательно, капитанской наружности. Так оно верней. Вот только эти черти больно уж живучие. Ни одного супчика еще в мои руки не упало. Все поганцы на борту. Носятся, как оголтелые, и паруса спускают. Капитан же в треуголке залихватски так выкручивает штурвал и отдает приказания матросне.

Не спасет это тебя, голубчик. Море сегодня злое, голодное, жертвы просит. Уж поверь, я как никто знаю, что оно свое возьмет. Ни праведников, ни грешников не пожалеет. А я… а что я? Говорила же, простая русалка, бесправная, можно сказать. Но одного перчика у водной стихии я все же умыкну. В такой заварушке, она и не заметит, а мне это жизненно необходимо, потому как…

Ох, ох, понеслась раздача слонов! Повалили родненькие. Вон с мостика один полетел.

Плыву туда, подныриваю под днище корабля. Фу-у-у, как ракушками-то все заросло. Неопрятный, однако, капитан у суденышка. Продвигаюсь дальше, пока не замечаю добычу. Рвусь к ней, хватаю и волоку наверх, не сразу замечая, что за нами тянется кровавый след. Только вынырнув, понимаю, что бедолаге уже не помочь – черепушка вдребезги. Этот – добыча моря. Вот только отдавать его не хочется, на запах крови сейчас акулы налетят, и мне вообще ничего не достанется.

Ох ты ж, драные калоши, и как тут охотиться, когда кругом лютая конкуренция? Ношусь над водой с бесполезной ношей, не знаю, куда ее приткнуть. Саму ведь заливает, накрывает высокими волнам. Не видать ничего толком.

– Ладно, забирайте этого горемыку, – сокрушаюсь над участью моряка и отдаю его на волю стихии. Сама же высматриваю новую жертву.

Ха, высматриваю – это громко сказано. Такой ураган поднимается, что его завывания глушат людские крики и даже шум воды. Меня и саму сейчас так заболтает, что в рыбный фарш превращусь. Но я иду на риск и снова приближаюсь к судну. Фаршем можешь ты не стать, а быть прислужником обязан. А я прислуживать не хочу. Не по нраву мне такая участь, поэтому…

Ох, что б меня моллюски защипали! Как же больно! Это я об ракушечное дно приложилась. Не сама, конечно, волной прибило. А ракушечник, я вам скажу, штука опасная, об нее порезаться, раз плюнуть. И я, конечно, рассекаю кожу, пускаю в море струйку крови, что вот вообще нежелательно. Одно дело матросня, и совсем другое аппетитная русалка. На мою кровушку не то что акулы, сам кракен сейчас явится. И как увидит, чем я тут промышляю… В общем, разбушуется похлеще урагана. Не только этот корабль пострадает, все в радиусе трехсот миль на дно пойдут. А я, знаете ли, не кровожадное какое-то там чудовище. Я людям смерти не желаю. Обычно.

По-хорошему надо делать ноги, простите – хвост, пока он у меня еще есть. Но… я ж рисковая, как вы уже, наверное, поняли, поэтому выныриваю и стреляю глазками по сторонам. Рядом никто не барахтается, да и на корабле еще есть люди. Не всех упустила. Что ж, погодим. Главное, чтобы меня саму не пришлось спасать.

Эх, проклятье, молотилки вы зубастые, чтоб вас кариес замучил и пародонтоз в придачу! Приплыли, вечно голодающие. Кружат. На меня пока не нападают, дерут бедного мальчишку, который упал аккурат в их пасти. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных, да я и не смотрю, но жутко все равно. Учуют меня – не спасусь, даром что жива еще, в отличие от матросика.

По-хорошему пора мне убираться. За оставшуюся неделю может еще подфартить, а вот сейчас уже вряд ли. Не уйду я от акул, в особенности с ношей.

Эх, тяжело вздыхаю, направляя прощальный взгляд на капитана, которого швыряет из стороны в сторону. Управлять кораблем он уже не пытается, просто держится за штурвал. Ноги же от палубы оторваны и чудом еще при нем. Скорее всего, переломаны, так что… проку мне от него не будет.

Закусываю губу, утираю слезы и ныряю в воду с головой. Но уплыть далеко не успеваю, мне на пятую точку падает тот самый штурвал, который еще минуту назад спасал капитана.

Глава 2. Пиратский рай.

Башка гудит, в глотке саднит, кажется, я нахватался соленой воды. Да, черт, ну конечно! Я ж тонул.

Да что б меня, не только я, вся команда погибла. Видел же, как один за другим матросы падали в море, как их акулы драли и… еще кое-что видел, но это уже вряд ли было наяву. Хотя… место-то проклятое, а в проклятом месте кого только не водится. Тут и чудища морские, и не чудища. Хотя, последние только с виду лапочки, на деле те еще монстры.

М-мда, ну и угораздило меня. Хорошо еще, жив остался. Правда, тоже как посмотреть. Вот где я? И что с кораблем? Совсем вдребезги или, как и меня, прибило к острову? А остров ли это вообще?

Вопросов тьма, и чтобы найти на них ответы, нужно всего лишь открыть глаза. Но страшно, знаете ли. А вдруг я уже в пасти кракена. И тогда все, надежды нет никакой. А так лежишь в неведении. Мокро, холодно, но не так тоскливо.

Ладно, это все лирика. Надо выбираться из очередной задницы, в которую меня затолкал непроходимый авантюризм.

Приоткрываю один глаз. Осторожно так, только чтобы убедиться, что не в пасти кракена.

Убеждаюсь. Только вот уверенности в том, что я все еще жив, у меня уже нет. Я, знаете ли, такое вижу, что откровенно пугаюсь за свое бренное тело. Похоже, оно все-таки осталось в море, а колотит сейчас мою пиратскую душонку. В не менее пиратском раю, должен признаться.

Почему раю, спросите вы? Да потому, что прямо перед моими глазами восхитительные такие дамские титьки.

Очень я сомневаюсь, что меня прибило аккурат к борделю. Не слышу музыки и пьяного гомона. Воняет опять же не кислым пивом и сапогами, а тиной. Понятно почему, учитывая, что большую часть жизни я провел в море. Чем еще должно пахнуть в моем раю? Но запах я прощаю. Как и то, что подо мной мокро и жестко. Как не простить, когда в мое лицо тычутся аккуратные холмики в тугой упаковке корсета. Такой тугой, что я даже краешки малиновых сосочков вижу. Румяных таких, обворожительных.

Я не то что бы романтик, но вот когда после всех передряг тебя встречает такой вид… Накатывает, в общем.

Плотоядно облизываюсь и утыкаюсь в мягкие груди, тут же получая затрещину.

Странный рай. Но кто не рискует, тот… Тот сидит дома у теплого камина. Я же с шилом в заднице родился, который хирургическим путем не удалить, поэтому не у камина. У сисек, которые все еще здесь.

Попытка номер два. На этот раз я беру эти штучки на абордаж. Нахрапом, можно сказать. Наваливаюсь и, чуть надавливая на корсет, заставляю одну из титичек выскользнуть из укрытия.

Ага! Попалась рыбка?! Иди к Джо, он знает, что с тобой делать!

Засасываю розовый торчок и получаю вторую затрещину. Посерьезней первой.

– Ау! – вскрикиваю и, наконец, поднимаю голову. – В раю… – понимаю, встречая умопомрачительный взгляд настолько миловидной девочки, что теряю способность к словоблудию. Все, что могу – это мычать и разевать рот, как выброшенная на берег рыбина.

Девчонка же хохочет, видя мою реакцию. Заливисто так, звонко. Меня от ее голоса контузит. В хорошем смысле, я улетаю. И про крушение забываю, и про потери. Какое мне теперь дело до всего земного, раз я в раю?

Хотя, стоп! Кое-какое дело у меня все же есть. Вот конкретно к этой нимфе с… зелеными волосами? Странно. Ну, допустим. Неудачно покрасилась. Бывает. Но, в целом, ей идет, оттеняет голубые глаза. Сочетание, я вам скажу, эффектное, особенно если учесть, что краски ее лица дополняют пухленькие кремовые губки. Очень томные, как и вся девочка.

Тянуть к этим губам, прикрывая глаза, но вместо поцелуя получаю очередную затрещину.

Да что за рай-то такой?!

Ах, ну да – пиратский. Тут без монет до тела красотки не добраться. Роюсь в штанах. Нахожу завалявшуюся пиастру и пихаю между сисек нимфы. Улыбаюсь и снова тянусь к ней.

– М-мда, знатно тебя, однако приложило, – слышу ее голос, прежде чем успеваю коснуться губ. – Только об этом и можешь думать?

– Ну… – замираю около ее лица. – Обычно нет. Просто сейчас… Сейчас я могу думать только о твоих… э-э-э, восхитительных глазах. Такие они у тебя большие, знаешь… круглые, эм-м…

– О, да ты поэт? – снова хохочет девочка.

– Не, – мотаю головой, хотя, наверное, стоило бы соврать. Бабы любят сопливые ухаживания. – Немного…

– Прочти что-нибудь, – просит нимфа.

– Э-эм, В туманной хмари беспросветной, в пиратском сумрачном раю, готов остаться я на веки, раз сиськи манят по утру, – выдаю то, что думаю, а потом, наконец, осматриваюсь. – А сейчас вообще утро?

– А сам-то как думаешь?

– О чем я сейчас думаю, мы, кажется, уже выяснили.

– И все же, тебя интересует время суток, – вскидывает девчонка точеную бровь.

– Не особо, – машу рукой и наваливаюсь на нее.

Падаю аккурат на эти вот холмики. В песок ее голову вдавливаю и… засасываю. Я так-то не каннибал, но она такая аппетитная, такая манящая, просто колдовская. Даже рыбный дух меня не смущает. Пираты вообще товарищи не прихотливые. В портовых борделях чем только не несет. Но когда ты месяцами в море и кроме матросни никого не видел, какое-то там амбре – не помеха. Да и крошка эта не шалава портовая. Богиня. Афродита, не иначе. Из самой морской пены уродилась. Может, поэтому так тиной пахнет. Волосы ее тоже, если честно. Но в целом она чертовски хороша.

Наша русалочка

Глава 3. Вот же угораздило!

Вот же угораздило меня спасти пирата! Грязного, вонючего и похотливого. Да к тому же заросшего. Пока тащила его на остров, улепетывая от акул, думала, старик. Но потом пригляделась и поняла, что нет, молодой, просто неопрятный. Хотя, чего ждать от пирата? Он, поди, и женщины-то нормальной не видел ни разу, все по злачным местам ошивался, с продажными любовь крутил. Понимаю это, когда ловелас недоделанный пихает мне в декольте монету и тянется к губам.

Фу-у-у, с мочалкой я еще не лизалась. Больно надо. Помылся б ты, Дон Жуан.

Трескаю его по балде, хотя руки чешутся отвесить знатную такую оплеуху, да позвоньше. Но… я упорно тяну улыбку, когда недотепа хлопает зенками и пытается понять, что со мной не так, и почему я не желаю с ним лобзаться.

Вот что ему сказать, что плата не достойная? Или признаться, что ничего у него не выйдет, сколько бы не предлагал?

Нет, я не пуританка, вы поймите. Против пылких ласк ничего не имею, за них, собственно, меня за борт-то и вышвырнули. Вот только я красавцев ухоженных люблю, а этот, прости господи, мужчина… на пещерного человека похож. Его раздень, так вряд ли от бедуина отличишь. Лохматый, рожа солнцем выжжена. Глаза, правда, красивые. Но и хитрющие при этом. Лис, не иначе. Морской лис. Мелкий такой хищник.

Хотя… не такой уж и мелкий, понимаю я, когда эта зверюга набрасывается и заваливает меня на песок, а потом… Начинает откровенно пожирать мой рот.

Я пытаюсь дергаться, но получается с трудом. Хватка у этого питекантропа железная. Ручищи загребущие, так бесцеремонно лапают меня, что я прямо-таки теряюсь. Я, если честно, почти всегда в таких ситуациях теряюсь. Наверное поэтому меня и считали ветреной. Не умею я мужчинам отказывать. Вот совсем. Но сейчас… меня не вдохновляет колючая швабра, которой этот троглодит елозит по моему лицу.

Пытаюсь его укусить, чтобы отлип. Вот только сердцеед недоученный воспринимает мой отчаянный маневр, как игру, и вступает в следующую фазу возбуждения. В тут самую, которая предшествует кульминации. Тычется в мой хвост упругим таким довеском. Внушительным, должна признать. Но даже это достоинство не скрасит недостатков. Да и что мне с ним делать прикажете? У меня же хвост.

– Отли-и-пни-и-и, – мычу в его губы, а он думает, что стону от возбуждения.

Ага, уже растекаюсь прям. Морской водой. От твоего шарма ею только и брызгать.

Снова мычу, и он отшатывается. Но спасает, конечно, не мой протест – грязный распутник нащупал чешую, скорее всего, даже поранился. Стоит такой ошарашенный, палец обсасывает и зенки свои бесовские на меня таращит.

«Что вылупился, озабоченный?» – хочется спросить. Но я не могу. Ссориться с единственным на этом острове человеком мне не выгодно. А вот дружить, очень даже. Поэтому я улыбаюсь, кокетливо играясь хвостиком.

– Не нравлюсь? – смеюсь, когда он сглатывает и делает шаг ко мне, чтобы еще раз коснуться хвоста.

Глазам своим не доверяет, дурной. Думает, что чары на него наложила, морочу. Эх, если бы, если бы.

– Нет, нравишься, – не слишком уверенно лепечет пират, – просто… Как тебя это… ну, куда вставлять-то? Хотя, – закидывает он руку и с задумчивым видом чешет затылок. – Может, ты мне… – он вытягивает губы дудочкой и делает характерное такое движение, от которого у меня скулы сводит.

Ах ты, похабник вшивый! Ах ты голь корабельная! Чтобы я?! Тебе?! Вот это вот самое?! Да ни дождешься!

Я задыхаюсь от возмущения. Горю, даром что рыбина! А этот бесстыжий бородач падает передо мной на колени и ширинку расчехляет. Вы подумайте, какой нахал!

– Ах! – разеваю я рот от изумления.

Не решите только, что я сдалась, увидев исполинскую стелу между ног извращенца. Вовсе нет, я просто… просто в шоке. Ну потеряла челюсть. Бывает, даже с благородными, а я всего лишь… русалка, в общем. Так что извиняйте, но… наводить на меня пушку совсем ни к чему. Стрелять тебе ею сегодня не придется, дружок. Разве что в холостую.

Вот только я зачем-то облизываю губы. М-м-м, пересохли просто. Да, именно поэтому.

Пират копирует мое движение и кивает на свой… снаряд. Тот, кажется, уже готов метать боеприпасы. Не хотелось бы ловить их, поэтому я отклоняюсь.

– Не в ту сторону, крошка, – ухмыляется пират и, хватая меня за шею, склоняет к своему паху.

Я дергаюсь, вскидываюсь и луплю его по роже со всего маху. Вот именно так, как хотела уже давно. Не щажу, всю злобу и возмущение на него вымещаю.

Он охает, отшатывается, пытается проморгаться.

– Такой себе рай, – пыхтит обижено и заправляет свою дубину в портки.

Она, конечно, туда не лезет. Но он пыхтит, а потом психует и вовсе сдирает с себя штаны. Следом на песок летит жилетка, за ней рубаха и вот передо мной… Ох, что б меня, Аполлон. Ну греческий бог воплоти. Башка только от сатира и пиратские татуировки по левой грудине. Неудачный коллаж, я вам скажу. Ну, какой есть.

Я снова разеваю рот и облизываю губы. Слава богу, пират моего идиотского вида не замечает, он делает несколько уверенных шагов и сигает в море. Ну как сигает, тут мелко, поэтому ему приходится пробежать чуток, а уж потом. Потом он уходит под воду с головой. И вот тут я пугаюсь.

Эй, мужик, я тебя не просто так спасала! Ты куда, зараза! Вернись! Тут акулы. И другие русалки, что еще опасней. Но это уже для меня.

Глава 4. Кому понравится целоваться с мочалкой?

Холодная вода не только освежает, но и приводит меня в чувства. Коварная русалочья магия спадает, и я, наконец, вынужден принять тот факт, что раем этот пустынный и малоприветливый берег вряд ли можно назвать. Зато эпитет «жопа мира» к нему подходит великолепно. Я, мать вашу, посреди моря. Куда ни глянь, девственно чистый горизонт. Вода и небо – лаконичный пейзаж. Ничего лишнего. А так бы хотелось увидеть хоть кромку суши вдали.

Но не это самое печальное. Моего коробя нигде поблизости нет. Даже обломков. Ни досочки, на которой я мог бы отправиться в рисковое плавание.

Эх, а я бы отправился. Ведь, знаете, лучше уж умереть в море, чем от одиночества и тоски на необитаемом острове.

Хотя, с чего я взял, что он необитаемый? Да наверное, с того, что он сплошь каменный. Тут всего-навсего пара чахлых деревьев, да песчаный пляж. В остальном безжизненная твердь, с торчащей посреди скальной пикой. Кто на такой выживет? Разве что русалки. Ну да, это, наверное, их логово. То самое, на котором они ютятся по ночам и поют свои серенады, заманивая корабли в шторм.

Не помню, чтобы я плыл сюда на чей-то зов. Я банально сбился с курса. Но вот надо ж было попасться в лапы именно этой селедки? Небось, она мой корабль и потопила, змеюка подводная. Чтоб у ней хвост отсох. Околдовала меня своими титьками… Одурачила, а потом…

Нет, ну я, конечно, тот еще джентльмен, к незнакомке с таким предложением полез. Но она ведь и сама хороша. Кто так наклоняется к спящему мужчине? Да еще и моряку, который эти вот формы несколько месяцев не видел.

Потешиться она надо мной хотела, зараза. Как пить дать. Ну ничего, я на тебе отыграюсь. Поймаю и засолю. А может, и так сожру. С голодухи, оно знаете, все амброзией кажется. А я изрядно оголодал. Да и пить хочется.

Нет, похоже, умру я не от тоски, а тупо от жажды. Надо пройтись по острову, может, тут родник есть, что вряд ли конечно.

Выбираюсь из моря, напяливаю мокрую одежу. Не всю, только штаны. Остальное неплохо бы просушить, благо день, чувствую, выдастся солнечный. Штаны на самом деле тоже хорошо бы проветрить, но бродить по острову нагишом нет желания. А все из-за настырной рыбины. Она ж не отстает. Сначала за мной плавала, а теперь сидит на берегу и таращится, ведьма проклятая. Загипнотизировать что ли хочет?

Не удостаиваю ее вниманием. Иду вглубь острова. Без сапог, поэтому ноги сбиваю довольно быстро, но зато нахожу родник. Это большая удача. Можно сказать, подарок морских богов. Или не морских, что в целом не важно.

Первым делом напиваюсь, потом умываюсь.

Хорошо. Свежо. Сразу жить хочется пуще прежнего. Я вообще жизнь люблю. Как бы меня не мотыляло, а на тот свет я не спешу. Да и кто в двадцать пять лет спешит? Еще не все моря исхожены, не во всех портах мне морду били, не все бордели, опять же, изучены. Да и кораблей тьма. Подумаешь, мой утоп. Такая себе посудина была, я вам скажу. Увел ее у одного незадачливого капитана, который ром любил больше, чем плавания. Не его первый, между прочим увел, и все еще надеюсь, что не последний.

Не знаю, правда, как выбираться буду. Но где мое не пропадало? Я вообще парень отчаянный и шальной маленько, так что… придумаю что-нибудь.

Возвращаюсь на берег и застаю очень неприятную картину. Чешуйчатая воришка обшманала карманы моего жилета и достала ту самую вещицу, из-за которой со мной и приключилась вся эта скверная история. Я сейчас не только о самом кораблекрушении. Оно – следствие. Беды начались раньше, когда я умыкнул карту сокровищ, набитую на клочке кожи. Несметных сокровищ, как сулила легенда.

Умыкнул, значит, у одного богатея, и отправился в путешествие. Знал, что острова Тесорос – это гиблое место. Знал, но… Короче, нормальные люди у камина сидят, помните, да? А у меня… в общем, шило. Оно-то мне покоя и не дает. Но теперь, кажется, упокоит. Вот на этом вот острове.

Почему я так думаю? Да потому, что понимаю, наконец, что русалка эта не просто так ко мне прицепилась. Либо она падалью питается и ждет, когда я здесь протухну. Либо спасла для какой-нибудь своей забавы, которая явно не сулит мне ничего хорошего.

Подхожу к нахалке и вырываю у нее из рук карту. Скручиваю и пихаю в карман штанов.

– Тебя водяной не учил, что брать чужое нехорошо? – наезжаю на девчонку.

– Неа, отец вообще мной мало занимался. Он предпочитал проводить время на дне пивной кружки, пока мамка коров доила.

– Коров? – вскидываю я бровь.

– Э-э-э, – теряется вдруг русалка. – Морских коров. Ну такие, типа морских коньков, только с рогами.

– И что, прям молоко дают? – недоверчиво спрашиваю, присаживаясь рядом с девчонкой.

– Ага, солененькое такое, – кивает она. – Морские же коровы.

– Ну да, ну да, – киваю в ответ, а сам думаю, что все странней, чем предполагал вначале.

Я, признаться, не большой знаток подводной нечисти. Раньше не доводилось встречать. Кто-то говорит, что русалками становятся утопленницы, кто-то считает, что они - порождение морских демонов. В целом, и те и друге сказки кажутся нелепицей. Кажутся, пока ты не сталкиваешься с ними наяву.

И вроде вот он шанс, узнать правду. Спроси у реальной представительницы редкого вида, откуда она такая взялась. Но я не решаюсь. Нет, не скромничаю, просто не хочу сближаться. А такие вот личные вопросы, они способствуют. И мне чуйка подсказывает, что хвостатой именно это и нужно. А раз так, значит я должен держать ухо востро. Не напарываться на очередные провокации и не попадаться в ее сети.

Глава 5. Человеческое тепло.

Вроде же нормально разговаривали. Почти по-дружески. Я так старалась быть милой. Но этот дикарь неожиданно сорвался с места и снова учесал вглубь острова. Тащиться за ним бесполезно. Не догоню. Куда я со своим хвостом? Да и руки переломаю по этим камням шалохаться. Не гладкий же остров. Посреди скала высокая.

Тяжело вздыхаю и ныряю в море. Не думала так уж утруждаться для этого мужлана, но, похоже, придется расстараться. Да и о выживании его позаботиться неплохо бы. Поэтому ухожу на самое дно, плыву к его кораблю, который потонул не так уж и далеко от острова. Там отыскиваю кампус в надежде раздобыть чего-то съестного.

М-мда, поживиться особо нечем, тут такой кавардак, что черт ногу сломит. Но я все же нахожу кусок строганины и флягу, а еще треуголку. Не знаю, как ее сюда зашвырнуло, но решаю, что она капитану дорога.

Забираю добро и возвращаюсь. Вот только своего аборигена я не обнаруживаю. К берегу идет какой-то писаный красавчик. Похоже, остров все-таки обитаемый. Неужто кто-то из девчонок тоже выловил себе мужичка и приютил на моем каменном пристанище?

Ах, нет! Это не чужая добыча. Моя! Только вот… без бороды.

Чем же это он ее? Ах, ну да, нож ведь на поясе висел, помню.

Вот это подвиг! Что ж, приятно. Ради меня ведь расстарался, шельма. Рассчитывает склонить к близости. Дурачок в самом деле, ну какой дурачок! Хвост же у меня. Хвост!

– Ты чего это? – спрашиваю немного напряженно, когда пират подходит ко мне и хмурится, глядя на свою шляпу. – Жарко что ли стало?

Вопрос двусмысленный, потому что мой дружок не только сверху «гол», но и снизу. Он без штанов!

– А тебе холодно? – глядя все так же хмуро, спрашивает он и сдергивает с моей головы треуголку. Напяливает на себя и выпрямляется.

Вид, я вам скажу, каламбурный. Голый мужик, ой простите, парень. Теперь язык не поворачивается называть его иначе. В общем, голый красавчик, каких мало, в мокрой пиратской шляпе. Но ему идет. Бесшабашный весельчак. Он без бороды вообще презентабельней выглядит. Моложе, но и благородней. Хотя, без штанов все красавчики равны, знатные, и не очень.

– Ты где шляпу мою нашла? – не меняя хмурого тона, осведомляется он.

– На дне моря, – отвечаю и протягиваю ему мясо и флягу.

Там что-то плещется. Надеюсь, это не ром. Потому что если так, то ночка у меня сегодня будет веселая. Одного ведь я его не оставлю – уведут. А торчать на острове с пьяным озабоченным, да еще и безбородым ловеласом, это… Чревато падением моих нравов.

– Потонул, значит, все-таки, – сокрушается парень и садится голым задом на песок.

– Угу, – с сожалением отвечаю и копирую его поникший вид.

– И команда? – уточняет он, наверняка и так уже зная ответ.

– И команда, – киваю и тяжело вздыхаю.

– А меня ты спасла?

– Я.

– Зачем?

Хотелось бы соврать, что понравился, но не поверит же. После претензии к бороде точно. А говорить правду… не готова еще. Рано. Узнает, что присела ему на хвост пропащая, да еще и… Ой, ну это даже про себя произносить опасно. В общем, поймет, что я нуждаюсь в нем больше, чем он во мне, начнет из меня веревки вить. А я девушка слабая, на таких вот супчиков и так больно падкая. Попользует он меня и усвистает в закат. А я опять ни с чем останусь. Поэтому я нагло вру.

– Жалко стало.

– Пирата? – прыскает он.

– А пираты что, не люди?

– Какое тебе дело до людей? Разве русалки не заманивают нас в свои пучины и не обгладывают потом кости?

– Фу, я не каннибал! Я вообще-то ветчину люблю, мясо по-французски и креветки с лимоном, – болтаю с мечтательным видом, позабыв о конспирации.

– Ого, какие познания о кулинарных изысках! – вскидывает он одну бровь. – Да ты что, на приеме у самого короля была? В качестве заливного?

Не знаю, как так получается, но я вдруг вспыхиваю и отвешиваю ему пощечину. Он же ловит мою руку, крепко сжимает запястье и дергает на себя. Лбом в мою переносицу упирается и рычит:

– Брось шутки шутить, хвостатая. Говори, как есть, зачем я тебе понадобился? А то я сейчас в каннибала превращусь.

Отшатываюсь, да только он снова меня хватает и притискивает к своему горячему телу. Обнаженному. М-м-м-м… оно у него, как у бога, помните же, да? Но будоражит меня даже не рельеф упругих мышц, а тепло. Простое человеческое тепло. Три недели не испытывала этой неги. Три долгих недели сплошной холод, мрак и морось.

Истосковалась, поэтому не вырываюсь. Только поэтому. А вот почему я вдруг всхлипываю и как-то совсем уж неожиданно начинаю рыдать, объяснить не могу.

Хотя… нервы. Нервы ни к черту. Какой бы я жизнерадостной вертихвосткой и хохотушкой не была раньше, а соленая вода выест даже природную оптимистичность. Все вытравит. До косточек тебя прополощет. Оставит один лишь гнет безысходности.

– Эй, ты чего? – размыкает руки пират и приподнимает мое лицо. В глаза смотрит.

Взгляд больше не тяжелый, скорее, тревожный. За меня что ли испугался? Неожиданно. Но дальше он и вовсе меня удивляет: ласково так вытирает с моих щек слезы, потом волосы за уши убирает и спрашивает совсем мягким, бархатным таким голосом.

Наш ухоженный пират.

Глава 6. Опасный воришка.

Не знаю, сколько мы так сидим, по моим ощущениям долго. Но пират не выпускает меня, пока я не успокаиваюсь. Его даже не смущает, что я сопливлю ему грудь. Его как будто вообще ничего не смущает. Он просто гладит меня по спине, перебирает волосы и тихонько баюкает.

Он точно пират?

– Тебя как звать-то, хвостатая? – спрашивает, когда я успокаиваюсь.

– Бести. – шмыгаю последний раз, а потом отстраняюсь и утираю лицо. – А тебя?

– Джо.

– Джо?! – взвизгиваю я. – Тот самый Лис Джо?!

Если бы не хвост, я б даже на ноги вскочила. Так я потрясена.

Он же в недоумении вскидывает брови и таращится на меня. И, знаете что, я начинаю верить всем сказочкам, которые про него сочиняют. И про то, что чародей в том числе. Конечно, чародей! Ведь как еще объяснить тот факт, что я совсем забываю о предосторожности и начинаю выбалтывать все свои тайны?

– О тебе во всех королевских портах судачат, что ты вор, проходимец и безбожный авантюрист!

– М-м-м, ты так далеко плавала? – щурит он свои лисьи зенки.

– Я жила раньше в Иметри, – продолжаю выдавать лишнее, пребывая в шоке.

– Ч-что? Так это же… это за сотни тысяч миль отсюда. Ты как тут вообще оказалась? Ты точно русалка?

– Теперь да, – сокрушаюсь, раскидывая хвостом прибрежную пену.

Вот тебе и богиня конспирации и вербовки, подловил хитрюга проклятый.

– А раньше, значит, человеком была? – продолжает допытываться Джо.

– Все русалки когда-то были людьми, – пытаюсь исправить положение.

– Значит, все-таки первая версия, – говорит он непонятное и закусывает ноготь. На пару минут уходит в свои мысли. Потом поднимает на меня взгляд и спрашивает, деловито так: – утопленница?

– Почему утопленница? Живая я! Разве не видишь?

– А другие русалки, что, мертвые? – прыскает он.

– Они холодные, и… ну… в общем, они, как рыбы.

– А ты себя к ним не причисляешь?

– Пока нет, – гордо отвечаю я, не сразу сообразив, что раскрываю очередную тайну.

– Но хвост у тебя, знаешь, вполне русалочий. Так как ты оказалась так далеко от дома?

– Так же, как и ты, – отвечаю пространно.

– Плавала на корабле? – уточняет Джо и сам себе кивает. – А потом угодила за борт. Да?

– Было дело, – не отпираюсь, потому что бессмысленно. Да и как ему врать?

Нет, я так-то лгунишка та еще. Но вот когда на тебя смотрит такой молодой и красивый мужчина, да еще так участливо смотрит…

Эх, дура я непроходимая. Говорила мне мамка, что моя бабская сущность доведет до греха, а потом и до беды. И ведь права оказалась – довела. Но нет, чтобы усвоить урок, не польщаться на эти вот мужские уловочки, не обманываться и надежд не питать. Так нет же, я опять цепенею, глядя в плутовские глаза пирата.

– И как так получилось? – дружеским тоном осведомляется он. И даже вздыхает, тяжко так, будто его действительно беспокоит моя нелепая судьба.

– Жених сбросил, – решаюсь я на экстремальную откровенность.

Надеюсь, дурында, что он и правда может мне другом стать. Что его сердце затронет история глупой русалки, и он… поможет мне, что ли. Зря, конечно, потому что мой ответ вызывает в Джо совсем не ту реакцию, на которою я рассчитываю.

– Ого, так ты еще и помолвленная русалка! – хохочет он. – А я-то думаю, что меня в тебе так зацепило.

– Глаза? – вспоминаю его же комплимент.

– Нет, – продолжает он хохотать, – отсутствие обязательств.

Вот ума не проложу, как так все время получается? И что я такая несдержанная? Почему чуть он меня задевает, я луплю его по роже. Звон пощечины отрезвляет любителя легких отношений с несвободными дамами. Он прокашливается, но сказать ничего не успевает. Я перехватываю инициативу и перехожу к своему плану. Рублю с плеча.

– Ты спастись хочешь?!

– Хочу! – включается он молниеносно, тут же забывая про оплеуху.

– На острове есть лодка. На другом его берегу. Вон там, – указываю в противоположную сторону. – Найдешь ее, сможешь уплыть. Тут милях в ста бывает, корабли проходят. Если повезет, тебя заметят и подберут.

– Ты считать не умеешь? В каких ста милях? Открытое море же?

– Нет, – качаю головой. Там суша, – киваю вперед. – Ты не видишь, потому что человек. Это зачарованный остров. Он спрятан. Его не видно с моря, но и тем, кто на нем, не видно ничего, кроме моря.

– И ты меня лисом называла? – качает он головой. – Ах, ты, интриганка!

Он кидается на меня и хочет вцепиться в волосы, но я ухожу в воду. Барахтаюсь, но добираюсь до глубины. Уйти удается только потому, что хвост, за который хватает меня Джо, скользкий.

– Тебя все королевство так называет, – кричу издалека. – За тебя награда объявлена. Ты в курсе?

– В курсе, – хмуро отзывается он и снова падает на задницу, упирает локти в колени и так замирает.

Глава 7. Шпажонку прибери, не понадобится.

Чешуйчатая вертихвостка уплыла. Подлюка мелкая! Обманщица! Да еще и драчунья. Что за манера такая, чуть что, по роже бить?

Нет, я, признаться часто, оплеухи ловлю. Парень я не слишком сдержанный и, на свою беду, прямолинейный. Так что прилетает, не скрою. Но одно дело от себе подобных звездюля получать, и совсем другое - от рыбины.

Где это видано, чтобы нечисть так руки распускала?!

Ха, а где видано обратное?! Она ж на то и нечисть. Коварная, хитрющая и кровожадная.

Пусть не прикидывается милашкой. Больше не поверю. И в брехню про то, что ее жених за борт спихнул, тоже не стоило верить. Какой к демонам жених?! У нее ж волосы зеленые и лицо… Такие лица у баб вообще встречаются? Идеальное, настолько чарующее, что сразу понято – ведьма! Только морская.

Даже если не она мой корабль потопила, то явно караулила, сливки, так сказать, хотела снять. И сняла же. Выловила, точнее.

Вот только зачем я ей, непонятно. И ведь не скажет же подлюка. Или соврет, чтобы отстал. А узнаю я это только когда уже поздно будет. На дне морском узнаю, скорее всего.

Хотя… Зачем предлагать мне спастись, если хочешь утопить? Глупость, но с нечистью всегда так – непонятно, запутано и, как правило, абсурдно. Проклятая ж она. А проклятья, они каверзные, такие иногда условия на несчастных накладывают, что те вынуждены всякую дичь творить.

М-мда, влип я по самую ботву. Здесь без ста грамм не разобраться. И тут я вынужден сказать Бести спасибо – сто грамм у меня имеется, и даже закусон.

Не лучшая идея заливать мозги ромом, когда у тебя на хвосте проблемы. Но не выливать же его теперь? А мне фляга для воды пустая нужна.

– Эх, – откупориваю пробку и делаю хороший глоток. По телу тут же разливается живительное тепло, в голове туман благостный, в желудке… вот только там не очень хорошо. Закусываю. Чуть не половину мясного куска отгрызаю. Меланхолично пережевываю, глядя в горизонт.

Мне всегда нравился вот этот вид. Вода и небо. А знаете, почему? Он для меня символ свободы. На большой воде ветрам доступна неограниченная власть. Дуй, куда хочется, и с какой угодно силой. Люби матушку воду, качай ее, направляй в нужную тебе сторону. Будоражь. Не знаю, что видят другие, когда на море смотрят, а я древний ритуальный акт стихийного бракосочетания.

Вы сейчас скажете, что я просто озабоченный. Может и так, не скрою. А кто им не станет, если без баб по несколько месяцев приходится обходиться? Нет, ну меня никто не заставляет в море жить. Я сам стремлюсь. Вот только не к воде, как вы могли бы подумать. К ветру. Он, можно сказать, мое второе имя. Был бы мой папаша жителем гор, я бы с них и не спускался. Там тоже ветра бушуют знатные. Но он был пиратом, так что… Принял эстафету, так сказать. Опиратился еще в детстве.

Еще она причина, по которой я выбрал свой путь, это возможность побыть наедине со своими мыслями. Вот только она чревата низменным состоянием сознания. И я сейчас не о просветлении, я о банальном пьянстве.

Ром кончился. Не скажу, что его было много, но мне хватило. На голодный желудок, да еще после стресса. Короче, окривел я знатно. А уже темнеет. Надо добыть воды, пока еще что-то видно и, может, все-таки отыскать лодку.

Напяливаю просохшие портки. Подумав, и рубаху с жилетом. Шляпу и… черт с ними – сапоги. Они не до конца высохли, но сбивать ноги и дальше нет никакого желания.

В общем, в полной амуниции, со всем своим немногочисленным скрапом отправляюсь навстречу судьбе. Ну, так думаю я, пока не добираюсь до высокой скалы, где и бьет родник. Оттуда я вижу, как блестит в свете заходящего солнца изумрудный хвост русалки, и догадываюсь, что встречать меня будет мое личное проклятье. Сидит оно на чем-то похожем на камень, играется с морской пеной, баламутя ее тем самым хвостом.

– Вот же шь… – чертыхаюсь, понимая, что не отстанет от меня ведьма. Если только я не обживусь тут – на скале.

Да я, может, и обжился бы, да холодно, к тому же здесь даже улечься толком негде. Все в острых камнях, неустойчивых, того и гляди, обвалятся, и упаду я в какую-нибудь негостеприимную расщелину. А из нее меня кто спасать будет? Не удивлюсь, кончено, если и со дна постучат. В этом заколдованном месте уже ничему не приходится удивляться. Но я к расширению мифологической картины мира пока не готов, даром что кривой. Мне и того фольклора, что на башку свалился, хватает. Поэтому я набираю воды, освежаю лицо и прусь к русалке. Точнее, не к ней, а к лодке, на которой она сидит.

Понимаю, что это действительно искомое мной плавательное средство, когда спускаюсь со скалы. А еще понимаю, что просто так мне его не отдадут. Слезать со своего наблюдательного пункта русалка не собирается. Она демонстративно пялится на звезды, будто судьбу свою по ним прочитать пытается. Делает вид, что моего появления и не замечает. Насвистывает какую-то веселую оперетку. До зубного скрежета знакомую.

Напрягаю мозги, пытаюсь вспомнить, где слышал эту мелодию. И когда мне это удается, я сам присвистываю.

Вот черт, похоже Бести не врала, она и правда из Иметри. И, возможно, жених у нее тоже есть. Точнее, был. Или… короче, запутанная история. Позже разберусь, когда протрезвею. Сейчас же меня заботит другое, а именно – лодка.

Какой сказочный треп!

По правде сказать, меня все еще заботят сиськи русалки и ее губки. Зря я ради них брился что ли? Вы себе только представьте эту экзекуцию. Вода ледяная, а из подручных средств только нож. Острый, как опасная бритва, но все же. Поранился, между прочим, когда лоск наводил. А награду так и не получил. Ни одного поцелуйчика. Про остальное и говорить не приходится. Но думать-то никто не запрещает. И я, естественно, думаю, глядя, как Бести складывает дудочкой губки и высвистывает модную песенку.

Глава 8. По рукам?

– И как я, по-твоему, плыть на такой буду, чучундра? – спрашиваю у русалки, которая рискует приблизиться и усесться рядом со мной.

– Я тебе помогу. Толкать буду, – поясняет она, и я. признаться, теряюсь. А после и настораживаюсь.

Я конечно пьян, но не до такой степени, чтобы довериться морскому чудищу.

– А в чем твоя выгода? – складываю на груди руки и пытаюсь удержать равновесие. Хотя понимаю же, что делать вид, будто я трезв – бессмысленно.

– Хочу тебя соблазнить, а потом съесть! – с напускным трагизмом отвечает она. – Влюбленные дурачки вкусней. Особая такая приправа в крови образуется.

– Ага, гормон дурости.

– В точку!

– Да ты гурман, Бести. Вот только хрен тебе! Я никуда не поплыву. У меня есть вода, сухая одежда и немного строганины. Так что я пока позагораю.

– Под звездами? – хмыкает она. – Да у тебя, похоже, еще и ром есть, только вот не во фляге, а в башке. Много рому, раз ты так самоуверен, что рассчитываешь пережить эту ночь на острове.

– Что, съешь меня без приправы?

– Я - нет. Говорила же, ты не в моем вкусе.

– Бородатый, – киваю хмуро. – Но я, вроде, побрился.

– Нет, – кривится она, – ты не креветка в лимонном соку и даже не бекон.

– Ну, это меня как раз радует.

– А меня нет, – огорошивает ведьма, а потом и вовсе распоясывается и язык показывает.

– Тебе имя как погоняло что ли дали, Бестия? – рычу, падая на нее.

Хватаю стервозину за плечи. На себя дергаю и лбом в ее переносицу утыкаюсь. Дышу часто и рвано. Ромом, естественно, прямо в ее губы, будто хочу, чтобы и она со мной захмелела. Вот только русалка фыркает и отталкивает меня.

– Фу-у-у, – морщит носик. – Пьянчуга.

– Может и так, но я хотя бы о двух ногах, а ты вообще… Недоженщина! Вот ты кто. И стоило ради тебя бороду сбривать? – вырывается совсем уж лишнее.

– Тебе без нее лучше, – неожиданно признается Бести и, чтоб ее, опять краснеет.

Только по этой реакции и могу понять, что правду говорит. Нравлюсь я ей таким. Без бороды, в смысле. А нос воротит, потому что пьян. Понять можно, она ж не шалава гулящая. К другому привыкла. Жених у нее, небось, приличный был. Богатый. У бедняка денег на плавание не сыскалось бы. Хотя… эти тоже за воротник не дураки заливать.

Но не о нем сейчас. А о чем? Ах, да! О лодке. Она без весел. Русалка предлагает помощь. Но при этом грозится влюбить в себя и слопать. Такая себе перспектива. Но она же в шутку это сказала. Ведь в шутку же? Или нет?

Снова наваливаюсь на нее. Опять тычусь в ее переносицу лбом. Не выпускаю, несмотря на то, что дергается.

– Говори, ведьма, зачем я тебе понадобился? – хриплю злобно. – Правду говори, иначе я сам тебя приправой любви напичкаю, а потом съем.

Она замирает. Сглатывает. Вырываться уже не пытается, трясется только, и явно же не от холода. Спасибо, что хоть нюни не распускает. Не треплю бабских слез.

– Мне тоже нужен корабль, – признается она, наконец. Голос дрожит, как и губы.

– Зачем? – не меняю грубого тона. – Утопить? Скучно без компаньонок? Хочешь побольше русалок, чтобы в этом проливе обитало?

– Злой ты, – шмыгает она носиком. – Нужен, и все. Тебе какая разница? Ты спастись хочешь?

– Хочу. Только вот способ настораживает. Зачем тебе я, если нужен корабль?

Она прикрывает глаза, делает глубокий вдох и обреченно так шепчет:

– Мне не просто корабль нужен. Мне нужно, чтобы меня взяли на борт.

– Тебя – русалку?! Да ты в своем уме? Тебя даже в качестве заправки к ухе не возьмут! Сколько кораблей твое племя утопило? А скольких моряков на дно утащило.

– Я никого не утаскивала! – вспыхивает она и вырывается.

В этот момент я опасаюсь за свою физиономию. Взгляд Бести так полыхает, что я непроизвольно тянусь к щеке. Прикрыть пытаюсь. Но бить меня по роже она не спешит. Раскрывает наконец-то карты.

– Услуга за услугу. Я помогаю тебе отыскать корабль. Ты уговариваешь его капитана взять меня на борт.

И вот что ей на это сказать? Она совсем дурная?

– Я попробую, – роняю не слишком уверенно.

– Нет, не попробую, – настаивает Бести. – Уговоришь. Это важно!

– А сама ты попросить не можешь?

– Не могу, – опускает она голову.

– Почему? Зачем тебе такая сложная схема? Разве не проще заманить корабль в ловушку и выставить капитану условия? Уверен, если ему придется выбирать между экзотическим блюдом и жизнью, он выберет первое. Возьмет тебя на борт, а потом отдаст коку. Этого ты хочешь? Жить надоело?

Последние вопросы Бести опускает. Видимо, считает несущественными. Или рассчитывает соблазнить кока. Не знаю. Но она отвечает на главный.

– Я не могу сама за себя просить. Капитан должен предложить мне свое судно сам.

Глава 9. Джо на грани.

Мы дрейфуем четвертые сутки. Джо на пределе. Какую-никакую еду я ему добываю. Благо, он не привередливый, и даже сырую рыбу готов есть, лишь бы не окочуриться. Но вот с пресной водой проблемы. Фляга, в которую он набрал воды, опустела еще вчера. Есть вариант набрать ее по новой. Тут не так далеко остров. Но я не пускаю туда Джо. Понимаю же, что он бросит меня, как только ступит на сушу, да еще и такую приветливую, как тот клочок земли, где и вода, и фрукты имеются.

Он, естественно, протестует.

Когда я вывела Джо с территории призрачного острова, ром из его дурной башки выветрился. Поначалу я даже обрадовалась, надоели его скабрезные шуточки и попытки зализать меня. Что он только не делал, как не изгалялся, чтобы я приласкала. Но то по пьяной лавочке и в темноте. Когда же настало утро, и его взору открылись зеленые берега, я узнала другую его сторону – не самую лицеприятную, скажу я вам. Грубиян, хамло, даже. Ну, и отчаянный по самую тыковку. Рвался на сушу. Даже вплавь пытался до нее добраться. Чуть не потоп, дурачок. Спасать пришлось.

Столько проклятий я в свой адрес услышала, да еще и заковыристых, весьма крепких выражений, пока обратно в лодку затаскивала. Но я не в обиде. Понимаю его возмущение. Как не понять? Договор же мы заключали, когда он еще не знал, что в уютном проливе очутится. Думал, в отрытом море застрял, а оказалось, что для него все не так и печально.

Было бы не так печально, окажись я доверчивой дурехой и поверь ему на слово. Но я связала нас клятвой, к тому же имею больше власти на воде, чем он. Но это пока… Точнее, даже не так, мое влияние на этого горемыку скоро усилится в разы. Да и не только на него – на всех моряков. Но я этого не хочу. Не нужно мне такое сомнительное преимущество. Я другого желаю, вот только… у меня осталось всего два дня, а корабля все нет и нет. Да и Джо выдыхается.

– Я не протяну до завтрашнего утра, Бести, – вздыхает он, глядя вдаль уже без надежды, а скорее меланхолично. – Ты действительно позволишь мне сохнуть от жажды?

Отмалчиваюсь. Не знаю, что ответить. Я и сама еще не решила, но, наверное, не позволю. Я ж не изверг.

– Что ты молчишь, зараза?! – вопит он, раскачивая лодку.

– Подождем еще чуть-чуть, – прошу, опуская ресницы.

Не могу смотреть на его впалые глаза. Там за ними битое стекло, крошево из надежд. А мне и своих осколков хватает. Тоже ведь вся изранилась уже ими. Такая же покалеченная. Даже больше. Но он не хочет замечать моей боли, своя глаза застилает.

– Ну и тварь же ты, Бестия! – продолжает он яриться от бессилия. – Недаром про ваше племя дичь всякую рассказывают. Раньше-то думал, что все это сказочки, чтобы матросню пугать, но теперь понимаю – правда все. Крушите, убиваете, издеваетесь!

– Я никого не убивала. Я только спасала. Тебя вот, например, – напоминаю ему. – И вообще, я сама жертва проклятья! – кричу в сердцах. – Я, между прочим, такой же человек, как и ты!

– Ага, только с хвостом! – плюет он.

– Подумаешь, маленький нюанс, – пожимаю плечами. – Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки.

– У тебя одни только недостатки! – бросает он, наклоняясь к воде, из которой только голова моя и торчит. – Даже личина твоя смазливая, и та – грех! Что с ней делать, если она призвана только дразнить? М?

Сглатываю, понимая, что несмотря на голод и жажду, он все еще мучается и другими потребностями. Ненавидит меня, презирает, убить даже пытался, но и хочет… Несмотря на хвост. На губы мои постоянно смотрит. Сейчас особенно пристально. Облизывается, да так платонично, что я смущаюсь.

Целовать его нет особого желания, ведь за четыре дня он снова зарос. Не так основательно, как раньше, но все же. Да и смысл? Что дальше то? Прелюдия без кульминации, знаете ли, не делает мужчин благодушными. Скорее, наоборот. Но это делает ром. А его на дне моря больше, чем вам может показаться. Конечно, это не та жидкость, которая нужна его организму, но… она не так губительна, как соленая вода.

Тяжело вздыхаю и ухожу на дно. Рискую, конечно, оставляя его одного. Но есть надежда, что без весел он не успеет догрести до берега, пока я рыщу по дну в поисках затонувшего корабля и чьей-нибудь фляги.

Когда я выныриваю на поверхность воды с бутылью вина, понимаю, что недооценила своего компаньона. Он оказался на редкость выносливый и предприимчивый. Занял мое место и сам стал толкать лодку к берегу. Понял, что лишаться возможности передохнуть – плохая идея, и с плавательным средством решил не расставаться. Но это его не спасло. Я быстрее, да и остров еще далеко. Для него далеко.

Догоняю беглеца, закидываю бутыль в лодку и толкаю ее назад. Джо сопротивляется, и наше противостояние переходит в настоящею драку. Помню, что у него на поясе висит нож. Очень хорошо помню. Однажды он уже пытался пустить его в дело. Только поэтому я меняю тактику и вместо тычков и укусов делаю то, что не планировала. Я налетаю на пирата и впечатываюсь в его губы своими.

Первая реакция – ступор. Но она довольно кратковременная. Стоит мне втянуть в себя его нижнюю губу, а потом и запустить язык в его рот, как Джо теряет контроль. Сгребает меня в охапку и начинает буйствовать.

Глава 10. Я тебя расколдую.

Джо сходит с ума, откровенно пожирая мои губы. Мы тут же уходим под воду. Всасываемся друг в друга, кусаем, рычим, как дикари. Да мы, собственно, и есть одичалые. Обреченные. Я, можно сказать, последние дни человек, он… тоже почти простился с жизнью. Все, что можем у нее урвать напоследок – это сладкий миг сумасшедшей эйфории.

Странно, но даже будучи русалкой, я ощущаю знакомый прилив энергии внизу живота. В меня будто скат вселился. По позвоночнику бегут импульсы, стекают вниз и там искрят. Того и гляди, светиться начну. Пират же и вовсе дуреет, вытягивая из меня остатки кислорода. Он шарит руками по моей спине, путается в волосах. Так плотно прижимается к моей груди, что она выпрыгивает из корсета. Ощущаю твердость его тела своими сосками. Через ткань рубашки, но мне достаточно и этого, чтобы застонать.

Джо мычит в ответ. Вокруг нас образуются мелкие пузырьки. Это выходит из нас сама жизнь. Но мы настолько ошалели друг от друга, или может от той невероятной силы, которая зовется страстью, что не замечаем этого. Ну, я так точно не замечаю, у меня же открываются жабры, а вот Джо… он задыхается, но продолжает истязать мой рот.

Отдаю ему живительную силу вместе с поцелуем. Со мной ты не погибнешь в воде, милый. Я не позволю. И не потому, что ты мой билет в прошлое. Нет, просто… просто сладко мне сейчас. Так приторно и волнительно, что не хочу останавливаться. Жажду большего, вот только… Ты одет и это однозначно проблема, потому что я до одури хочу коснуться тебя. Сама хочу, без упрашиваний. Именно поэтому я лезу к его поясу и безжалостно потрошу завязки, а потом…

Ох, какой же он огромный! Нет, это не шпажонка – дубина. Таран! Таким крепостные ворота брали. И он же берет. Двери моей личной крепости сшибает, когда надрывно стонет в меня от удовольствия, а после отлипает от моих губ и набрасывается на сосок.

– Ах! – вырывается из меня стон вместе с мириадами пузырьков.

О боги, как же это прекрасно! Плут знает свое дело, даром, что редко практикуется. Ох, не выдержу, умру от переизбытка чувств и ощущений. А еще от желания. Но как удовлетворить его, будучи в теле русалки, не знаю. Зато догадываюсь, как задобрить Джо.

Плотнее сжимаю его ствол в своей руке и начинаю исступленно наяривать по нему. Скольжу ладошкой туда-сюда. Наслаждаюсь стонами пирата, пока он не начинает захлебываться.

Устремляюсь ввысь. Поднимаю нас над водой. Джо отчаянно и жадно хватает воздух. С шумом таскает его в легкие, откашливается, а потом… Смотрит мне в глаза.

Не знаю, что видит он, я – одержимость. Он дикий, распутный, бесстыдный и чертовски притягательный в эту минуту. Грубая щетина меня не смущает. Уже нет. Та откровенность, с которой он смотрит на меня, сносит все условности. Ни один напомаженный франт не доводил меня до такой степени распутства, как этот неотесанный грубиян и лгун. Но конкретно сейчас он не обманывает. Его тело, по крайней мере, точно. Знаю это наверняка, ведь в моей руке все еще пульсирует тот самый таран, который сшиб мои границы. Он горячий, упругий, и он жаждет разрядки. Понимаю, что она близка, когда Джо начинает стонать, сквозь стиснутые зубы.

– Бе-ес-сти-ия-я, – рычит он и вгрызается в мои губы.

Отвечаю. Стону и позволяю засасывать себя, зализывать и хозяйничать в моем рту языком. Пусть делает, что хочет, лишь бы унял тот нестерпимый зуд, что донимает меня. Вот только он лишь распаляет. Выхода этой стихийной магии нет. Проклятый хвост, что б его!

В попытке унять внутренний пожар, трусь о его грудь сосками, мычу от удовольствия, но не могу ослабить все нарастающую пульсацию в теле. Оно того и гляди взорвется, так и не получив долгожданной отдушины.

Понятия не имею, как у русалок происходит сближение. Скорее всего, никак, ведь я не видела среди прислужниц кракена мужчин. А это значит, что все они когда-то были женщинами, как и я. Но теперь… вынуждены служить лишь приманкой, неспособной на банальное женское счастье. Даже на полноценную близость неспособной.

– М-м-м, – стону задушено, когда Джо оставляет мои губы, чтобы снова приникнуть к груди. Ха, приникнуть – это слишком прилично. Мы же сейчас вовсе не милая лобызающаяся парочка, мы два свихнувшихся чудовища. Только я натурное, а пират… он звереет от агонии, которую я вызываю в нем.

– Бести… Бести… Черт! М-м-м-м… – стонет он, извергаясь удовольствием. Бурно и яростно. С хрипом и даже ругательствами, он заливает мою руку горячим и липким. Роняет голову на мою грудь и дышит в нее. Дышит, дышит, не в силах заместить кислородом ту потребность, что все еще бурлит в нем.

Он хочет большего. Понимаю это, когда его рука с силой шлепает по моему чешуйчатому заду. Он ранится, но продолжат неистово прижимать меня к себе. Стонать и зацеловывать мою шею, щеки, губы…

– Бести… А ты? М-м-м… Тебе не было хорошо? – мучительно вопрошает он, не решаясь посмотреть мне в глаза.

– Было, – признаюсь ему. – И сейчас хорошо, но… Я ж недоженщина.

– Нет! – вскидывает он голову. – Ты… лучше. Ты сказочная женщина, просто… Заколдованная, да?

– Проклятая, – напоминаю ему.

– Заколдованная, – настаивает Джо. – Но… я тебя расколдую!

Глава 11. Неверная жена.

Лежим в лодке, притихшие, контуженые случившимся. Хотя, как там Бести, не знаю, я точно шандарахнут ее внезапной пылкостью.

И не говорите, что рыбы хладнокровные. Рыба моей мечты точно не такая. Хотя… снизу да, холодная, скользкая и опасная. Опять руки все изранил, лапая ее чешуйчатую задницу. Все надеялся заветную скважину отыскать. Но… отмычка моя, увы, под нее не подходит. Крупновата. Как с этой нимфой икру метать, ума не приложу. Но страсть, как хочется. Несмотря на разрядку. Ее ублажить хочется, но, похоже… я только доставляю ей лишние страдания. Лежит такая вся задумчивая, в небо смотрит. Хмурится.

Не могу видеть ее грустной. Хотя недавно хотел убить. А сейчас… я снова пьян. Не сильно, всего пару глотков вина сделал, просто жажду утолил. Но размазало меня похлеще, чем от рома. Правда, я не уверен, что причина тому вино. Русалка колдует, не иначе. Волшебная же она. Зачарованная. Вот только кем? Неужто подлюкой женихом, который ее за борт отправил?

– Как так получилось, что ты стала русалкой? – спрашиваю, перебирая ее волосы.

– Ну, – вытягивает она дудочкой губы и с задумчивым видом смотрит на остров, который, признаться, все еще манит меня. Но пока есть вино, я не настаиваю. – Меня жених проклял. Точнее, не так даже, само проклятье наложил не он, а кракен. А жених отдал меня ему, чтобы тот корабль наш не потопил.

– За что?!

– За что кракен корабли топит? – удивляется она вопросу.

– Да нет, с кракеном все понятно. Жених так с тобой за что?

Бести кусает губки. Соблазнительно так, хотя личико все еще морщит. Видимо, неприятно вспоминать гнусную историю.

– За то, что играла с капитаном корабля в шахматы, – неохотно признается она и краснеет.

– За шахматы?! – возмущаюсь я. Даже привстаю, опираюсь на локоть и нависаю над ней.

Она снова закусывает губу и поясняет:

– Ну-у-у… мы на раздевание играли.

Стоило догадаться. Тяжело вздыхаю и ложусь обратно на спину. Не удивлен, что мне приглянулась вертихвостка. Разве же такому пройдохе, как я, могла понравиться нормальная женщина?

– И сколько раз ты ему продула?

– Десять, – вздыхает Бести, а потом сама вскидывается и склоняется надо мной. – Но в свое оправдание могу сказать, что я не знаю правил этой игры, так что…

– Зачем же ты тогда согласилась в нее играть?!

– Ну и вопросы ты, однако, задаешь! Он капитан, а я… – и опять эти белые зубки мнут нижнюю губу.

Ну, вот как она так соблазнительно это делает?

– Неверная, – заканчиваю за нее.

– Нет, я же только наряда лишилась, а не… Ой, смотри! – вскрикивает вдруг Бести и тычет пальчиком куда-то в даль.

Поворачиваюсь, и вижу… Корабль! Плывет, родненький. Пока не слишком хорошо просматривается, но это точно он.

Бести сигает в море и тут же начинает толкать лодку на встречу кораблю. Я загребаю руками и натужно пыхчу. Мы должны успеть. Просто обязаны, пока эта посудина не причалила к берегу. Не знаю, зачем Бести понадобилось приглашение на корабль, возможно она собирается откупиться им от кракена, а может… Ох, не важно, у меня все равно нет выбора. Я должен спастись, и раз иного пути нет, помогу русалке, а там, будь что будет. Я, в конце концов, везучий, может, пронесет или выкручусь как-то.

Корабль надежды

Глава 12. Человек за бортом.

– Эй! Эй, вы там, на корабле! – ору, не жалея связок, когда мы подходим достаточно близко. – Помогите! Эй! Караул!

Матросня не слышит, но есть надежда, что заметит, несмотря на сумерки. В «вороньем гнезде» сидит вдальсмотрящий. Вижу шевеление. Уж он-то должен приметить лодку. Не могу сказать, что мое положение выглядит со стороны очень уж бедственным, все же берег не так, чтобы далеко. Примерно в тридцати милях. Но я рассчитываю на негласный морской закон, который не позволяет оставлять за бортом живых людей. В конце концов, они не знают, ранен ли я.

– Эй, на борту! – рву связки и удостаиваюсь наконец чести.

– Человек за бортом! – кричит смотрящий, свешиваясь с корзины, что прикреплена к матче. – Лодка по правому борту.

На палубе начинается суматоха. Парни повисают на леерах, всматриваются вдаль. На мостик поднимается еще одна фигура. Судя по треуголке – капитан. Смотрит в подзорную трубу, длинную, последней модели. Корабль небольшой, торговый. Я такие всегда любил. Легкая добыча. Вот только сейчас мне не взять его на абордаж. Шлюпка маловата, и команда сомнительная. Настолько сомнительная, что я предпочитаю не афишировать ее наличие.

– Не высовывайся пока, – шиплю русалке, которая притаилась под лодкой. – И не раскачивай меня. Заподозрят, что я тут не один.

В начале-то хотел именно с ее помощью на корабль попасть. Даже в лодку ее затащил и рубаху снял, надеясь прикрыть хвост. Не заметил бы его капитан, сам бы предложил взойти на борт, без моей протекции. Вот только хвостяра у моей зазнобы настолько огромный оказался, что скрыть его никак не получилось. Пришлось прятать всю русалку. А еще грести до судна самостоятельно. А это выходило крайне медленно.

Успех моего мероприятия сейчас целиком и полностью зависел от сердобольности капитана и расторопности его людей. А еще от личной звезды. Она у меня, может, и не яркая, но везучая. Вот и на этот раз подфартило – морской волк сжалился над одиноким бедолагой и велел скинуть мне веревку.

Матросы привязали к концу груз и стали метать его в меня. Я, признаться, опасался, что они мне череп проломят, или дно лодки, а потому предпочел банально сигануть в воду и доплыть до корабля своим ходом. Выдохся и чуть было не потонул. Спасла Бести, она плыла внизу и поддерживала. Рискованно это было, ведь могли увидеть ее сверху. Но не увидели, уберегла мелкая рябь на воде.

И вот я уже держу в руках спасательный канат. Поднимаюсь по нему, упираясь ногами в корабельный борт. Матерюсь и одновременно воздаю хвалу морским богам. Да, да, невзирая на беспардонную натуру, я человек верующий. Среди моряков вообще атеистов не бывает. Вы попробуйте закалиться в штормах и портовых драках, ни единожды не воззвав к высшей силе.

– Тащите его, парни, тащите! – прикрикивает боцман, и парни рвут жилы, тянут на себя канат.

Перемахиваю через леера. Падаю мокрой тушей на палубу, откашливаюсь. Шатаясь, поднимаюсь на ноги, и мило так улыбаюсь боцману и матросам.

Все причиндалы, которые могли выдать во мне пирата, я оставил в лодке. Снял браслеты, печатку, кулоны с шеи. Даже любимую треуголку, и ту завернул в жилетку и приткнул под сидушкой. Не уверен, что смогу забрать свое добро, но оно не так ценно, как шкура, которая, судя про пристальным взглядам корабельной команды, все еще в опасности. Хотя вроде не заслужил такого уж скептического досмотра. Я выгляжу как обычный такой любитель плавания. Слегка потертые портки, несвежая белая рубаха, в каких ходят чуть ли не все корабельные средней руки, и сапоги, просящие каши. Вроде, ничего подозрительно, ну, кроме рожи, конечно, и висящего на поясе ножа. С ним не смог расстаться. Банальные меры предосторожности. Как без ножа в нашем гуманном обществе?

– Кем будешь? Как так далеко от берега в лодке оказался? – не скрывая пренебрежения, спрашивает боцман.

– Штурманом был на торговом корабле ее величества. Чай из теплых краев везли. Попали в шторм четыре дня назад. Все потонули. А кто не потонул, сдох от жажды.

– А ты, стало быть, выжил? – щурит боцман глаза. Маленькие такие, шустрые. Неприятные, как у всех боцманов.

– Живучий, – развожу руками и снова тяну лыбу.

Тот кивает и поворачивается к низкорослому мужику лет сорока. Вот у того взгляд еще более отвратный. Но оно и понятно – капитан торгового судна и, судя по наколкам, капер. А каперы - народ подозрительный. Везде они чужие, пираты призирают за то, что власти продались, а власть не доверяет наемникам. В общем, должность капера незавидная. Да и вообще в открытом море ходить – это вам не гимназисток по каналам катать. Тут строгость нужна и способность распознавать опасность. Но и я не лыком шит, даром что ли меня Лисом зовут?

Глава 13. Помни о клятве.

Уже не рассчитывала не удачу, но надо же, повезло. Впрочем, пока только Джо. Он на корабле. Что-то говорит капитану. Воодушевленно так, наверное, сочиняет байки про свое сказочное спасение. Картинно жестикулирует, и смеется. Не могу понять, как настроена к нему команда, лиц толком не разобрать, ведь я боюсь вынырнуть из воды. Наблюдаю за всем происходящим издалека и не высовываясь. Ну, почти, нос чуть торчит, хотя могла бы и осмелеть, меня вряд ли сейчас кто-то заметит. Джо так увлек команду, что все они только на него и смотрят. Боцман кивает, что-то говорит ему. Пират отвечает, и матросня заходится хохотом. Правда, только она, капитан все еще молчалив, как и его помощники.

– Ну же, миленький, не подведи, уговори их взять меня на борт.

Но Джо, похоже, слишком расслабился. Почуял запах свободы. Вижу, как его уводят. Он не сопротивляется, продолжает травить шуточки и веселить команду. Теперь смеется и боцман.

– Нет, нет, нет! Прошу, не забывай о клятве, ведь если забудешь, перечеркнешь все мои старания.

Ах, плевать ему на уговор. Даже с меткой на руке он остается наглым вруном. Проклятый Лис позволяет увести себя в кубрик. На палубе только матросы и остаются.

Впору топиться от горя, вот только я уже утопла в отчаянии. Похоже, никогда мне не вернуться на сушу. Да еще и груз ответственности на себя взять придется. Пират ведь клятву не выполнил, значит, корабль, на котором он плывет, постигнет незавидная участь.

Надо было показаться людям, пока еще была такая возможность. На самом деле она и сейчас есть, вот только какой смысл? Нет, я, конечно, могу притвориться человеком и разжалобить мужчин. Вот только меня пристрелят, как только начнут тащить из воды и увидят хвост.

Без поручительства Джо нет ни единого шанса спастись. Остается ждать крушения, но и тогда надежды на благополучный исход не будет. Даже если я выловлю одного горемыку, то не успею отыскать новое судно. За один оставшийся день не успею.

Все, это провал. Завтра, как только на небе взойдет полная луна, за мной явится кракен. Он поставит на мне свою метку собственности, очернит душу и сделает своей прислужницей. Холодной, безжалостной хищницей, заманивающей корабли в его логово. Буду сидеть на скалах, как и прочие сирены, петь заунывные песни, очаровывать капитанов, а потом убивать.

Знаю, что золото и прочее добро кракен забирает себе, как и души особенно приглянувшихся ему людей, русалкам же достаются сердца пострадавших. Такой уж они народ, питаются исключительно этим деликатесом. И даже если бы отказались служить кракену, свой черный промысел все равно бы не оставили. Кушать-то хочется. Я пока еще не слишком хорошо знакома с истинным голодом, слишком мало времени провела под водой, да и откормили меня знатно, когда обращали в рыбину. Но в желудке все же урчит. Особенно по ночам. С трудом не сожрала Джо. Из последних сил держалась. Волю в канат скрутила, чтобы жизнь ему сохранить, а он…

Ну, ничего, малыш, если ты мне не поможешь, твое сердце я отведаю первым, а уж потом…

Ах, Джо и капитан возвращаются. Идут на мостик. Вижу, как пират высматривает меня. Выныриваю, захлебываясь надеждой. Так она меня распирает, что мыльным пузырем себя ощущаю. Радужным, переливчатым, готовым лопнуть от переполняющих чувств. Свечусь, как лампа, подплывая к кораблю. Улыбаюсь.

А вот капитан нет. Его взгляд говорит вовсе не о расположенности. В нем застыл мистический ужас. И это он еще хвост мой не видел. Подозреваю, что он сейчас активно сжимает не только свою трясущуюся челюсть, но и пятую точку. Не присутствуй на палубе столько народу, точно обделался бы. А так просто таращится и крошит зубы в пыль, пока Джо ему что-то втолковывает.

Хочется кричать, – «помогите! Спасите, пока есть такая возможность! Я такой же человек, как и вы. Зачарованная просто, но еще живая. Моя душа, как и сердце, пока при мне. Не отданы кракену».

Но я не решаюсь подать голос, в оговоре моего проклятья есть недвусмысленное условие, которое запрещает использовать любые русалочьи чары.

По правде сказать, мне вообще не дозволяется разговаривать с людьми на корабле. По условию, которое выставил кракен, я должна сидеть клушей и ждать, когда какой-нибудь особенно добрый (читай, полоумный) капитан, сам пригласит составить ему компанию.

Формально я не нарушаю договор. Сама у капитана ничего не прошу. В диалог с командой не вступаю. Да, за меня молит Джо, но ведь я с ним заранее договорилась. До того, как он взошел на борт этого судна.

Естественно, этот обходной маневр может испортить чистоту выполненных требований. Но иного варианта я вообще не видела. Ведь сколько бы я не сидела на камне и не привлекала внимание капитанов, ни один не поманил меня пальчиком. Все они разворачивали корабли и улепетывали подальше. Так что надежда была только на мой не слишком изящный план. Но, похоже, что слишком призрачная.

Джо не уговорит капитана. Понимаю это, когда тот поворачивается к спасенному пирату, рычит что-то нечленораздельное и крутит у виска. Лис багровеет, ударяет по леерам кулаком и тоже рычит в ответ. Смело, учитывая, что он на корабле «никто». Но капитан отчего-то игнорирует его выпад, снова смотрит на меня. Все с тем же ужасом, но теперь к нему примешивается и любопытство. Вот только оно меня не спасает. Мужик кривит свою неприятную физиономию и смачно так плюет. Прямо мне в лицо.

Глава 14. Страшнее человека – зверя нет.

И после такого приема, они рассчитывают, что морские воды будут к ним благосклонны?! Да я лично утащу тебя к своему господину. Еще до того, как он вырвет мое сердце и положит в свой ларчик с сокровищами! Я сама привяжу тебя к одному из затонувших кораблей и заставлю смотреть, как мои сестры пируют. Как они рвут матросов и потрошат. Поглядим, как ты тогда будешь плеваться и чем, желчью или отчаянием.

Ухожу под воду, несусь к самому дну, крушу там коралловые рифы и рву водоросли, распугиваю косяки мелких рыбешек. Так беснуюсь, будто в меня сам ураган вселился. Развинчивает меня злоба и бессильная ярость. Разматывает нервы. В фурию обращаюсь, в проклятье. Так зашкаливает градус моей ненависти, что и кракена призывать не нужно. И ждать, когда сработает метка, тоже. Чую, возмездие неизбежно, и станет им вовсе не пресловутая магия кровной клятвы – я стану. Так раскачаю море, что не устоит на его поверхности ни одно судно: и лодку на дно утащу вместе с жалкими пиратскими пожитками, и корабль. Я бы и остров потопила, если б могла. Хотя, кто сказал, что не могу?

– Сестры! – кричу в бешенстве, распаляясь от пульсирующей обиды. – Плывите сюда! Здесь есть чем поживиться!

На мой клич является с десяток русалок. Не все они бездушные монстры. Есть парочка таких же отчаянных, как и я – проданных кракену за милость. На них тоже заклятие. С таким же условием, как и у меня – за месяц вернуться к людям.

Кракен хитер, знает, что человеческая натура боязливая, если не сказать хуже. Но и справедлив по-своему. Есть в его жесте некое благородство. Жалостлив он к таким вот разменным монеткам, каковыми, в сущности, и являются красивые девушки, которых скидывают за борт, чтобы умилостивить морское чудище. Не давай он шанса быть принятой в лоно человеческой расы, его свита была бы обширней. Но он дает. А мы ищем способ вернуться на сушу. А когда не находим и понимаем, что все попытки бесполезны – дичаем.

Вот он истинный миг преображения. Вот она - магия зверства в действии. Никакое древнее страшилище не сотворит того, что может человек, потерявший надежду.

– На этом корабле много вкуснятины, девочки, – шиплю я. – Раскачаем же море. Пусть эта лохань идет ко дну.

– Ш-ш-ш-ш-ш… – отзываются подружки и скалят острые зубки.

Вид у них жуткий, устрашающий, вовсе не соблазнительный. Лишь трое из нас по-прежнему выглядят, как земные женщины. Если не считать цветных волос и жабр, которые раскрываются за ушами. Русалки же покрыты переливчатой кожей, все в плавниковых наростах, острых, колких. Их тела созданы убивать. Даже когти заостряются, превращаясь в длиннющие пинцеты. Это для того, чтобы выдирать еще бьющиеся сердца. Такое уж особое удовольствие, поглощать яство, пока оно еще трепещет. Не удивляйтесь, девочкам хочется не столько крови, сколько тепла, поэтому они и поедают горячую плоть – о жизни тоскуют, о том, чего у них самих больше нет.

– Забирайте всех, но чернявого парня с длинными волосами и капитана мне оставьте.

– Понр-р-а-ави-илис-с-сь-ь? – ехидно посмеиваясь, шипят они.

Не надо мной потешаются, над несчастными. Понимают, что прежде чем я их съем, вдоволь наиграюсь. Заставлю гонять по морю, захлебываться соленой водой, молить о пощаде… Понимают, и предвкушают представление.

Вот только я не намерена играться с Лисом. Все, натешились. Довольно слюней. А вот над капитаном, как уже говорила, поизмываюсь всласть.

Потираю ладошки и, скалясь, начинаю нарезать круги вокруг корабля.

Глава 15. Гнев обиженной женщины.

Не думал, что проклятье настигнет нас так скоро. Впрочем, вряд ли это оно. Скорее, банальная бабская месть. Вижу, как кружит моя Бестия. Отчаянная девочка. Такая грозная, свирепая даже. Страшно мне. Жуть, как страшно, но, и… черт возьми, возбуждает. Не думал, что миловидная Бести может обратиться в настоящее чудовище. Но такие уж они – женщины. Существа коварные и опасные. Злить их все равно, что стучать в бубен, вызывая смерч, просто чтобы полюбоваться.

– Эй, капитан Тампс, вам жить не надоело? – кричу твердолобому мужику, забегая на мостик.

– Нет, – цедит он сквозь зубы, цепляясь за штурвал.

Догадывается, конечно, что это ему не поможет, но все еще на что-то надеется. Впрочем, если он не встречался прежде с русалками, то понять его можно. Это я знаю, что на воде у этих хвостатых власти больше. А то, что хрупкие с виду, так это обман.

Хотя, на счет хрупкости, я, кажись, погорячился. Это Бести и еще парочка сирен олицетворяют собой сказочную красоту, прочие рыбины отнюдь не милашки. Ох ты мать моя женщина, да они же натурно страшилища! Жабры, чешуя по всему телу, волосы змеятся, будто живые. А когти-то, когти, когти! Такими дичь потрошить. Кинжалы обоюдоострые.

– Сожрут нас, капитан, – предрекаю без тени юмора. – Но сначала потопят.

– Мое судно крепкое и устойчивое, – пыхтит капитан, пытаясь выровнять крен. – Три лютых шторма пережило. Нашествие нечисти и подавно сдюжит.

Самоуверенно. Вот только полагаю, что необоснованно. Шторм – это явление стихийное, а то, что сейчас происходит – магическое. А ему противиться может лишь более сильная ворожба. И что-то мне подсказывает, что колдунов на корабле нет. А есть обосравшиеся от страха матросы, дерущий глотку боцман и обезумевший кок, который швыряется в русалок провизией. Думает, что они голодные что ли, кретин?

На самом деле да, жрать эти чертовки хотят, это очевидно. Вот только свиной окорок, который кок опрометчиво отправил на дно, им не по вкусу. Лично моей рыбке креветки в лимонном соку подавай, а вот остальным, наверное, хочется отведать нашей печени. А еще насладиться паникой. Ведь не просто же так они скалятся и зловеще шипят, медленно раскручивая морские воды? Уверен, эти крошки могут развить более внушительную скорость и создать такую воронку, какая и природе не под силу. Но они медлят. Хотят, чтобы мы промариновались в забористых ощущениях, чтобы кровушка сдобрилась адреналином, а сердце зашлось в рваном шальном ритме.

Что там Бести про особую такую приправу-то говорила? Ах, да, гормон страсти. Ну это тогда ей хотелось любви, а сейчас она во власти обиды и жаждет иного. М-мда, русалка моя – гурман, нечего сказать.

Ну я и простофиля. Мало того, что позволил заклеймить себя, так еще и опростоволосился – не выполнил обещание. Но с другой стороны, как выполнить его? Где это видано, чтобы капитан корабля русалку на борт пригласил? Сразу же было понятно, что авантюра гнилая. Вот только выбора у меня не было тогда. И сейчас нет.

– Капитан, нужно взять одну из них на борт, и они от нас отстанут.

– Свихнулся, припадочный?! – гаркает он. – Да она ж всю команду мне закошмарит.

– Она, рыбина?! Да бросьте вы. Девчонка с хвостом. Неповоротливая на суше. К тому ж красивая. Вы ж видели ее.

– Видел, и что? – рычит Тампс.

– А то, что не из этих вон она, не из чудищ, – тычу пальцем на подружек моей рыбки. – Вы присмотритесь к остальным. Они же страшилища. А та, за которую я вас просил – другая.

– Да она еще страшнее. Как ты понять не можешь, парень?! Такие вот лапочки как раз и опасны.

– Только в гневе. Но обидели ее вы, поэтому…

– Ах ты, гнида! Попрекать меня вздумал?! Я тебя спас, а ты… – А-а-а-а-а! – вопит Тампс, теряя управление.

Корабль накреняет и откровенно начинает размазывать по водной толще, которая расступается, образуя дырень в преисподнюю, не иначе. Я хватаю капитана за шкирятник, сам цепляюсь за леера. Не знаю, сколько мне удастся так продержаться, но я должен успеть закончить переговоры в свою пользу.

– Сдохнем, Тампс. Если не сейчас, так потом. Я кровную клятву этой рыбе дал. Не выполню обещание, погибнем.

– Тогда мне проще тебя в море выкинуть, – подтягиваясь к леерам, хрипит капитан, и начинает выпихивать меня за борт.

– Не по-человечески как-то, – возмущаюсь я.

– Да мне плевать! – вызверяется он, и надо же, я его в эту минуту понимаю.

Нас так мотыляет, что мачта уже опасно скрипит, а паруса полощет, как не пристёгнутое белье на ветру.

– А на золото не плевать? – достаю я последний козырь из-за пояса штанов. – Я знаю, где спрятано сокровище, – трясу перед капером кожаным свертком, и хватаю за шею. Притягиваю к себе.

– Брешишь! – выпаливает упертый баран.

Как это не прискорбно – нет. Я – обманщик всея королевства и в кое-то веки говорю правду. Так ли сильно я хочу жить? Да, несомненно! А еще Бести помочь хочется.

– Карта настоящая. Остров в пятистах милях отсюда. Я отдам ее вам, если возьмете на борт Бести.

Тампс ухмыляется и, пользуясь тем, что я держусь исключительно за него, мотает башкой и скидывает мою руку. Я отлетаю назад. Ударяюсь о борт. Чудом не отключаюсь. Меня подкидывает, потому что корабль уходит глубже в воронку и накреняется еще больше.

Визуализация

Глава 16. Русалок так просто не уймешь.

Неужели дождалась?! Да не может быть? Не верю!

Но приходится, капитан голосит так, что его слышат все мои сестры. И, естественно, шипят мегерами.

Они не собираются отступать, но есть правило. Оно негласное, но все же. Даже не правило, а морской этикет. Он предписывает быть снисходительней к тем, кто выказывает гостеприимство чудищу. Люди воспринимают эту традицию в своей извращенной манере, потому что не понимают силы, с которой сталкиваются в море. Они думают, что все чудища кровожадны и приносят им человеческие жертвы.

Не спорю, конкретно русалки покушать любят, но иногда достаточно и ласкового обращения, уважения там и, что уж, банальной скромности. Но нет, люди провозгласили себя хозяевами морей, как только построили корабли, и думают, что могут бесчинствовать.

Хренушки вам. Кракен свою плату возьмет. За каждого убитого кита, за разорение и загаживание его королевства. Он и сам силен, и армия его велика. Но и справедлив, как я уже говорила. Жалует тех, кто, не убоясь самых жутких его подданных, проявляет понимание.

Вот только поздно капитан о чести вспомнил. Сестер мне уже не остановить. Плевали они на этикет. Да и вы бы плевали, если б голодали, а у вас надкушенный бутерброд изо рта вырвали.

– Сестры, уймитесь! – кричу им. – Сжальтесь! Пустите на корабль.

– Да какие мы тебе сестры, подстилка человечья?! – шипят они.

– Не нашенская ты, раз от кракена сбежать хочешь!

– Предательница!

– И мы ее еще кормили, когда она в русалку обернулась.

– Неблагодарная!

Ну, кормили вы меня, допустим, не по доброте душевной, а чтоб не загнулась. Понимали же, что господин с вас чешую-то сдерет, если его потенциальная служанка преставится раньше времени. Но я вас, конечно, понять могу. А вот вы меня уже вряд ли. Слишком долго в море прожили. Слишком много крови людям пустили, а свою так и не разогрели. Очерствели.

Такая работа, что поделать. Кто-то же должен на страже морских интересов стоять. Но я сама предпочитаю походить в другой должности. Не знаю там, любовницы, служанки, в конце концов, да даже подавальщицы в трактире, что уж там. Лишь бы на двух ногах и по твердой поверхности.

Именно поэтому я иду на крайние меры. Я всегда так делаю, когда мне нечего терять.

– Кракен! – призываю я высшую инстанцию, чтобы разрешить спор.

Не уверена, что морской дьявол окажется на моей стороне. Но рассчитываю, что он примет свои же правила.

– Ах ты, стерва! – впадают в бешенство хвостатые и кидаются на меня.

Такая заварушка начинается, что нам уже не до потопления корабля. Я откровенно удираю. Оставшиеся недообращенные тоже, но совсем в другую сторону. А вот семь фурий мчатся именно за мной. Но тут происходит нечто совсем уж странное, такое, чего я никак не ожидала. Все еще барахтающиеся матросы хватают одного их своих, и с воплем, – жертва! – кидают за борт.

Тот не сильно и сопротивляется. Стар. Очень стар, если по-честному. Вполне возможно, он добровольно согласился на эту незавидную участь, надеялся спасти команду. И спас же. Да не только ее, но и меня.

Почуявшие запах человеческой плоти русалки забывают о погоне и мчатся обратно к кораблю. Ловят не успевшего захлебнуться дедка, и набрасываются на него, как воронье. Вода тут же окрашивается алым. Меня мутит. Но я стискиваю зубы и спешу к носу корабля. Оттуда мне уже кидают веревку.

Как команда умудрилась остаться на палубе, ума не приложу. И уж тем более не понимаю, как они организовали спасательную операцию. Нет, скорость кружения, конечно, сбавилась, и значительно, как только русалки перестали волновать море. Но все же мотало корабль будьте-нате. Другой уже давно бы лежал на дне, а этот все еще остается на поверхности. Заговоренный он, что ли?

Ох, не хватало мне из огня, да в полымя попасть. Но об этом я подумаю позже, когда сброшу проклятый хвост. Вот только забраться бы на палубу.

Ловлю вертлявый хвост каната. Чуть ли не зубами в него вцепляюсь и пытаюсь подтянуться. Куда там. Я слишком слаба для подобных акробатических трюков. Даже хвост, которым овиваю веревку, не помогает. Одна надежда на моряков и Джо, который стоит первым у носа и, рискуя свалиться за борт, тащит на себя канат.

– Э-эх! Э-э-эх! – хором гудят мужики, поднимая меня наверх.

Болтаюсь безвольной селедкой. Все вниз смотрю, страшно мне, что русалки вернутся и стащат обратно. Но они пока заняты матросом. Да и парни на борту работают слаженно.

– Поднажми! – покрикивает Джо, и мычит от натуги.

Не такая уж я и тяжелая, просто им самим не удержаться на ногах. Воронка-то все еще закручивается, и я лечу, как на карусели, немного в стороне, пока корабль тащит вбок. Голова у меня, если честно, от этого аттракциона уже кругом идет, да и желудок грозится опозорить. Но я держусь. Держусь из последних сил. И не зря. Парням все же удается подтянуть меня на самый верх.

Хватаюсь за леера. Потом за руки Джо. Он один и рискует ко мне прикасаться, прочая матросня в рассыпную отваливает от края. Матерится и осеняет себя знамениями. А меня, естественно, проклинает. Но Джо не обращает на них внимания, тянет меня на палубу и затаскивает же, молодчина. А я его съесть хотела, дуреха.

Глава 17. О, эта музыка!

Когда в Бести начали метать ножи, я пытался загородить ее собой. Нелепость. Никогда прежде такого не делал. Я ж пройдоха и самовлюбленный эгоист. Только о свой шкуре и думаю. Хотя, если разобраться, то даже в этом джентельменском подвиге есть корысть. Сроднились мы с Бести за эти дни. И вообще, зря ее спасал что ли? Я вообще-то рассчитываю на награду. Губки ее все еще манят ведь.

– Вы, черти, озверели что ли? – рычу, когда один из брошенных в русалку ножей проходит по касательной и рассекает мне брючину, оставляя кровавый след. – Она ж живая еще!

– Надолго ли? – хмыкает подоспевший кок. – Вон как ее забирает.

– Тогда может ну ее? Сама без воды сдохнет, – кидает робкое предложение юнга. Неочерствевшая еще душа, необветренная.

– Или проклятье на нас нашлет, – рычит боцман.

– Отставить панику! – приказывает капитан. Понимает бывший пират, что я могу и заартачиться – обещанный ключ от сокровищ не выдать, если русалку, за которую я так отчаянно просил, укокошат. – Что с ней? – кривится он, подходя к бедной девушке.

– Не знаю, – развожу руками и вскрываю все карты. – Она меня из шторма спасла. Выходила. А за услугу просила на корабль пристроить. Сказала, что это вопрос жизни и смерти.

– Похоже, все-таки смерти, – констатирует капитан, присаживаясь на корточки рядом с поникшей Бести.

Пока я отстаивал ее право находиться на корабле, беднягу лихорадило. Хотя, это слабое слово. С ней творилось что-то дикое и явно колдовское. Такое, чему я не мог противостоять. И, видимо, это что-то ее все-таки доконало. Лежит она без чувств, лицом в пол, в комок вся сжалась. И даже не дрожит больше. И не стонет. Страшно так молчит, загробно. Меня мороз пробирает от ее молчания и неподвижности.

Падаю рядом с ней на колени, сажусь задницей на пятки и тяну к ее голове дрожащую руку.

– Эй, Бести, – зову несмело, и чуть приподнимаю ее. Перекладываю к себе на колени. – Эй, хвостатая, отзовись.

Бести молчит. Не реагирует на меня никак. Запускаю пальцы в ее волосы и, закусив губу, бездумно перебираю их. Стараюсь не распускать нюни, быть мужественным, хотя, признаться, это не мое амплуа. Я, скорее, просто вертлявый такой хрен, ворюга и проходимец. Но с ней впервые в жизни что-то хорошее сделать пытался. А ведь мог бы и обдурить. Что, первая клятва что ли? Но нет же, я ее спасал, жизнью рисковал, а она…

Твою ж мать, что за чертовщина?! Ее волосы! Они… они светлеют! Из насыщено-зеленых становятся… э-э-э бирюзовыми, почти белыми. А кожа… напротив – розовеет. Была-то мертвенно бледная, но теперь приобретает румяный оттенок.

– Колдовство! – сипит кто-то задушенным шепотом.

Не иначе. Вот только что за колдовство?

– Эй, Бести! Бести, ты жива?

Подтаскиваю ее ближе к себе, приникаю ухом к груди и вздрагиваю, когда слышу едва различимую пульсацию.

О, это лучшая мелодия в моей жизни! Самый древний музыкальный ритм из возможных. Самый первый сигнал живых этому миру – стук сердца.

Жива она! Жива моя хвостатая!

Ох, ты ж ядрена вошь, а хвостатая ли?!

Смотрю на ее конечность и понимаю, что преображения продолжаются. Помимо волос и кожи меняется и чешуя на хвосте. Точнее не так, она не меняется, просто опадает. Чешуйка за чешуйкой осыпается с ее тела, открывая, что б меня, человеческие ноги! Голые! Ох, блин, и не только ноги! Сверху-то у нее корсет, а вот ниже пояса – ни-че-го. И это видит вся команда.

Я ошарашенно моргаю, теряю челюсть, а потом меня атакует икота. Другие парни тоже выглядят недоуменными. Да что там, все мы в полном ахренении от происходящего. Хотя, я-то, казалось, должен был предвидеть нечто подобное. Говорила же Бести, что она тоже человек. Проклятый только. Я тогда еще настаивал на том, что зачарована она, и я ее расколдую.

– Расколдовал, – бормочу, загребая с пола горсть чешуек.

– Эй, не трожь! – грозит мне пальцем капитан, елозя руками по разбросанным кругляшам. – Это мое! Понял?

– Да подавись! – плюю, забывая о вежливости.

Понимаю, почему Тампс скупердяйничает, чешуя-то перламутровая. Что ни пластинка, то драгоценность. А хвост у моей Бестии был большой, так что нападало с нее не мало. И продолжает падать, сверкая в лунном свете.

Стягиваю с себя рубаху и поспешно прикрываю бедра практически обнаженной девушки.

– Колдовство! – снова раздается сзади.

Поднимаю голову и обвожу взглядом всю команду, пока капитан рассовывает по карманам чешуйки.

– А вы убить ее хотели, черти.

– Мы и сейчас не против, – пугает меня боцман. – А заодно и тебя, – хмурит он брови. – Говорил, что чай возил, а метки на тебе пиратские.

– Можно подумать, на вашем капитане другие. Я, может, тоже капером был. Что, пристрелите за это?

– Подумаем еще, – клацает зубами помощник капитана.

– Думаю здесь пока я, – поднимает голову Тампс. Он обводит всю команду свирепым взглядом. – И конкретно сейчас о том, что этот парень мне еще нужен. Ясно? – спрашивает он предостерегающе.

– Ясно, – отвечают старшие из подчиненных.

Глава 18. Я не сэр, но для тебя готов сыграть в благородного.

Не знаю, как долго я пролежала без чувств, но пролежала в сухой койке. По-спартански жесткой, зато заправленной бельем. Несвежим, если на чистоту. Но это мелочи, учитывая, что я боялась уже никогда не испытать той неги, которая радует в теплой постельке.

– М-м-м, – потягиваюсь и открываю глаза.

Не знаю, чего бы я хотела увидеть, но совершенно точно не красную, обветренную рожу, которая нависает надо мной.

– А-а-а! – вскрикиваю, не признав капитана.

Натягиваю на голову плед, а ноги поджимаю к груди.

Стоп!

Ноги?! Все таки ноги?!

Да, неужели!? Свершилось!

Приподнимаю плед и проверяю свои ощущения. Правда, тут же тушуюсь. Заливаюсь краской, аж щеки горят. Из одежды на мне лишь корсет и… какая-то белая тряпка, обмотанная вокруг бедер. Не уверена, что она сильно спасала меня, когда капитан нес к себе в каюту. А это, несомненно, его каюта. Понимаю по обстановке. Подозреваю, что я отсверкала голым задом для всей команды, прежде чем меня накрыли.

Ох, мамочки, и как же теперь в глаза людям смотреть? Я хоть и ветреная, но не шлюха же. Подобные ситуации меня конфузят, как и любую приличную девушку. Хотя, о чем я вообще, приличные девушки в рыбин не превращаются.

Ладно, надо брать себя в руки. Не зря же я прошла через жуткий ад. Теперь я снова человек, правда, слабый, в окружении десятков мужчин, на чужом корабле и без защиты.

Почему я думаю, что беззащитна? Да потому, что вместо ожидаемого Лиса, вижу, как уже говорила, мерзкую рожу капитана. Ну ладно, не такую уж и мерзкую. Мужественную даже. Но морщинистую и грубую. Не рожу даже, а поношенный сапог. Тфу.

– Не нравлюсь? – хмыкает капитан, видя отвращение на моем лице.

И вот что ему сказать? Он сам-то не понимает разве, что антиквариат хорош, лишь когда дело касается неодушевленных предметов?

Тяжело вздыхаю. Пытаюсь улыбнуться. «Вежливость – лучшее оружие слабой женщины», – говорила мать. Похоже, в данный момент она все, что у меня осталось.

– Что молчим, – с нажимом давит капитан, склоняясь настолько близко, что я чувствую запах чеснока. Спасибо, что хоть не гнилых зубов.

– Благодарю, что пригласили на свой корабль, – икнув, пищу я, а подумав, добавляю, – сер.

– Я не сер, но для тебя готов сыграть в благородного, – ухмыляется он. И надо же, лезет, сволочь, своими ручищами под плед, стискивает мое бедро, а потом рвет на себя.

Падаю на спину, заходясь паникой, потому что капитан накрывает меня собой и впечатывается в мои губы.

И это он называет благородством?!

Мычу и дубашу его по спине кулаками. Пытаюсь вырваться. Но тот не отлипает. Потрошит зараза мои губы, будто не жрал неделю.

«Я не съедобная, сукин ты сын! Слезь с меня», – хочется орать, что есть мочи. Но я не могу. Зато могу кусаться и кусаюсь. Только тогда похабник отшатывается.

– Ах ты, стерва неблагодарная! – лупит он по моей щеке, и вытирает с губы кровь.

– Неправда, я благодарная, – прикрываю пылающую щеку ладонью. – Очень даже, но…

– Ноги раздвигать не будешь, да? – вставая с кровати и поправляя штаны, басит нахал.

– Пожалейте, капитан, – подрываюсь и даже руки складываю в молитвенном жесте. – Какие ноги?

– Вот эти, – тычет он пальцем совсем не на них, а на курчавый треугольничек между.

Вот черт, про наготу-то я забыла. Рубашка спала, когда я встала перед грубияном на колени, и его масляному, и без того похотливому взгляду открылось то, что показывать не следовало. Теперь точно не отвертеться.

– Я девственница! – пищу не слишком убедительно и прикрываюсь тряпкой, которая оказывается рубашкой. Уж больно знакомой, той самой, в которой ходил Джо.

К горлу подступает спазм. Он встает там морским ежом. Живот скручивает от одной только мысли, что моего пирата постигла беда. Что эта рубашка все, что мне от него осталось.

Хочется спросить, что с Лисом, но капитан не дает мне этого сделать. Он снова приближается, хватает меня за волосы и притягивает к себе.

– Девственница?!

– Угу, – киваю, и тут же вздрагиваю, потому что старикан глумливо улыбается.

– Это дело поправимое, – облизывает он пересохшие губы и снова заваливает меня на кровать.

Ставит на нее одно колено и тянется к ширинке. Расчехляет ее и достает свой нехитрый агрегат.

И этим он собрался лишать меня девственности?! При виде его фаллического отростка, который больше похож на спаржу, мне с трудом удается сдержать смешок. Останавливает осознание, что он пустит его в дело. Даже моя наглая ложь про девственность не умаляет гадкого положения. Быть подстилкой старого мужлана – это последнее, о чем я мечтала. Даже участь бездушной русалки не так пугала.

– Не надо, умоляю, – стону, поливая слезами щеки.

– Не бойся, – падает он на меня, в последний момент выставляя руку. – Больно будет только в первый раз. Потом тебе понравится. Уж, поверь, папаша Тампс знает свое дело.

Глава 19. Ревную.

Весь день драю поганую палубу. На третий круг уже зашел. Не жалуюсь. Это помогает отвлечься от гнусных мыслей. Правда, не сильно. То и дело ловлю себя на том, что воображаю мясистый зад капитана между стройных ножек Бести.

Черт подери, ножек! Длинных. От ушей, можно сказать. Я бы между ними себя очень хорошо чувствовал. Вот только нацелился туда капитан. Тоже маялся, пока она спала. У штурвала стоял, а сам все помощника спрашивал, который по совместительству еще и лекарем оказался, как там его добыча. Но когда день подошел к концу, а Бести так и не очнулась, он психанул и, бросив штурвал, скрылся за дубовой дверью.

Полчаса назад скрылся. И вот с этого времени я свои нервы на лоскуты и рву. Все думаю, как они там? Уже милуются? Сама она ему дала или принудил?

М-м-м-м… Крошу зубы, представляя, как этот гнусный недорослик заламывает Бести руки, как мнет ее груди, как хозяйничает в шелковистом гнездышке. Стоны ее слышу, как наяву, и его утробный рык.

Гадство! Давлю внутри себя ураган эмоций, но не справляюсь с этой стихией. Накрывает меня, когда в очередной раз к мостику приближаюсь вместе со своим нехитрым инвентарем. То же мне, половых дел мастер. Только и годен на то, чтобы тряпкой по палубе елозить. Тфу.

Поначалу-то я был лучшего о себе мнения. Драться пытался, убеждать и даже торговаться. Но каждая моя попытка прорваться в капитанскую каюту заканчивалось одинаково – я получал по печени, почкам, а то и в глаз. В итоге разукрасился так, что вряд ли теперь могу рассчитывать на симпатию Бести. Да и не позволят мне к ней подступиться теперь.

И что ж ей так на капитанов везет? Один раздел, чуть ли не догола и обрек на участь русалки. Другой в лицо плюнул, а потом…

– Сволочь, – рычу сквозь зубы и, не соображая, что творю, снова порываюсь забраться в капитанскую каюту.

Отдула доносятся голоса. Слов мне не разобрать, но, кажется, Бести молит о снисхождении. Ох, малышка, наш мир девственников не терпит. Если ему кажется, что он поимел тебя недостаточно, то будь уверена, получишь добавки. По себе знаю. Это только с виду я краснобай и баламут, на деле обычный такой иллюзионист, морочу людям голову, прикидываясь шутом. Так проще выжить. Ну, лично мне. Точнее, было проще, ведь до встречи с тобой я думал лишь о себе. А вот теперь … Мою же мачту, теперь еще и о тебе думаю.

Не подозревал, что способен на геройства, но иначе сейчас не могу, поэтому подрываюсь и прусь к каюте. Тряпки не выпускаю, рассчитываю натереть ею гнусную рожу капитана. Мало ему карты сокровищ, так он и рыбу моей мечты решил к рукам прибрать, гнида красномордая.

Шагаю уверенно, как будто на своем корабле, но не далеко. Не успеваю и до ручки дверной коснуться, как мне на плечо прилетает тяжеленная лапища боцмана. Вот кого мать природа габаритами не обделила. Он-то и мутузил меня, каждый раз, когда гонор из меня пер.

– Все не уймешься, Джо? Тебе второй глаз подрихтовать, для симметрии?

– А ты б унялся, если бы твою подругу кто-то другой лапал? – рычу на нервах.

– О-о-о, да вы с хвостатой и подружиться успели? – гогочет он. – И в какое ж это место ты ее дружил, стесняюсь спросить?

– Стесняешься – не спрашивай.

– Твоего разрешения забыл дождаться, – басит он агрессивно. – Ты тут никто, не забывай, Джо. А вот на суше, – складывает он руки на груди и довольно причмокивая, добавляет, – на суше ты станешь отменным товаром. За тебя хороший выкуп предлагают. И, поверь, капитан воспользуется случаем заработать.

– Не сомневаюсь, – цежу сквозь зубы и стараюсь делать вид, что мне вовсе не больно, хотя здоровяк сжимает мое плечо так, будто кости раздробить хочет.

Я не хлюпик, и за себя постоять могу. Но какой смысл нарываться на инвалидность? Я один, а за боцманом толпа матросов. Снова отметелят меня по первому разряду. И уж тогда я Бести ничем уже не помогу. А я все еще надеюсь. Если не конкретно сейчас, то в будущем.

– Руки убери, – дергаю плечом и, надо же, боцман отпускает.

– Смотри у меня, Лис, – грозит он пальцем.

Да смотрю я, смотрю, и слушаю, хотя не очень бы хотелось. Но как иначе? Стою ведь рядом с дверью уже, а оттуда доносятся недвусмысленные мольбы.

– И нахрен ты мне тогда сдалась?! – орет капитан.

Бести не успевает ему ничего ответить, в борт корабля прилетает что-то увесистое. Настолько я вам скажу громадное, что судно накреняется. Мы с боцманом падаем и катимся в сторону, пока не врезаемся в противоположный борт.

На мостике штурман. Он с трудом справляется со штурвалом. А когда нас атакуют повторно, уже в другую бочину, то и его откидывает. Он катится вниз, просчитывая ребрами ступени и орет благим матом, хватаясь за ногу.

Некогда думать, что происходит. Нужно действовать. Именно поэтому я вскакиваю и стремглав несусь к брошенному штурвалу. Хватаюсь за него и всем своим не слишком внушительным весом наваливаюсь, чтобы провернуть.

Глава 20. Что за чертовщина?

– Что за чертовщина?! – вопит Тампс, вскакивая из каюты и видя своего помощника на нижней палубе.

– У-у-у-у, – мычит в ответ штурман, который, похоже, сломал если не ноги, то ребра точно.

– Кракен, это, капитан! – сипит боцман и на каюту зыркает. – Как пить дать. Ведьма эта хвостатая наслала. Ага.

– Сам ты кракен?! – брызжет слюной Тампс. – Кит это. Или…

Договорить он не успевает, нас снова атакует неизвестная тварь. Я пыхчу, обливаясь потом, выкручиваю штурвал, не давая судну крениться слишком сильно. Матерюсь, естественно. Как без волшебного слова? Без него ни одна работа не спориться. Особенно по спасению из задницы.

И надо же, мои нехитрые заклинания выручают. Мне удается извернуться. Да и непонятная тварь отступает. Хотя, возможно, прогнал ее вовсе не я и даже не матросы, которые прощупывали море длиннющими пиками. Все дело в том, что на палубу выбежала Бести. Как была в корсете, только теперь ее наряд дополнен еще и длинной белой простыней, которую она обмотала вокруг своих восхитительных бедер, скрыв не менее прекрасные ноги.

– Что вы творите?! Остановитесь! – кричит она. – Разгневаете каркена. За морского пса он вас точно потопит!

– Да это я тебя сейчас потоплю! – орет Тампс и летит на Бести.

– А-а-а-а! – кричит она в ужасе и несется не куда-нибудь, а на мостик.

Уж не знаю, меня ли она увидела и надеется на защиту или летит, куда глаза глядят.

Похоже все-таки первый вариант. Бести прячется у меня за спиной и цепляется за пояс штанов. Прижимается к моей обнаженной спине и дрожит как парус на ветру. Я же просто столбенею. По телу полощут ее развивающиеся волосы, которые так и остались светло-голубыми, а за ребрами, все будто петардами разрывает. Смешанные чувства. И сладко мне от ее близости и жутко.

Нет, не каких-то там волшебностей испугался, а банального гнева Тампса. Он несется на нас пушечным ядром, руками машет и вопит, что-то нечленораздельное. Хотя, нет, постойте, кое-что я все таки разобрать могу.

– Тебя кто на мое место пустил, паскуда?!

– Обстоятельства, – предъявляю я разрешение высшей инстанции и киваю на катающегося по нижней палубе штурмана.

Моя реплика припечатывает Тампса, как мухобойка насекомое. Но я все равно жалею, что потерял мокрую тряпку. Вот бы добить заразу.

– Проигрался и хватит, – лупит он безапелляционно. – Твое дело – гальюн драить. Понял?

– Зачем же гальюн? – пищит из-за моей спины Бести. – Он ведь отличный моряк. Хорошо управляется со штурвалом. А вы без помощника остались. Далеко уплывете, без него?

– Ты вообще молчи, – трясясь, мычит капитан и отпихивает меня от штурвала. – Тоже мне невеста кракена. Учти, если это твои штучки и нас действительно потопит этот его пес, я тебя на дне морском достану.

– Это вряд ли, – выдвигаю тихо, но твердо и прижимаю к себе Бести. – Она там своя, а вот вы… Боюсь не во вкусе кракена.

– Да! – осмелев, кивает и Бести.

– Поговори мне еще, нахалка неблагодарная.

– Чего это она не благодарная? – хмыкаю, вспоминая, как щедро русалка заплатила за вход на корабль. – А перламутр, который вы себе присвоили, разве не в счет?

– Какой перламутр?! – вскидывается Бести.

– Чешуя с твоего хвоста перламутром осыпалась. Так что считай, расплатилась ты с Тампсом. Да, капитан? – наглею, вопросительно глядя на хапугу.

– Не зарывайся, щенок, – цедит он сквозь зубы и наклоняется к нам, ложась на штурвал грудью. – Тебя не выкину за борт только потому, что ты еще полезен. А ее… хм, – тянет он скабрезную ухмылочку, – если будет полезна. Не верю я в твою связь с кракеном. Да и не страшен он мне. У меня корабль заговоренный. Так что не кошмарь, плутовка, почем зря. Не поведусь. А вот если строптивиться будешь… – он грозит Бести пальцем, и она снова прячется у меня за спиной.

Не знаю, что ему наплела русалка, но решаю воспользоваться случаем.

– Что же это тогда за зверюга был, если не посланник кракена, а капитан? Внезапно напал и так же внезапно отступил, как только вы оставили Бести в покое. Совпадение? – хмурюсь и качаю головой. – Не думаю.

– Точно не совпадение, – снова выглядывая из-за моей спины, говорит Бести. – Пес это. Верный цепной зверюга кракена. Он его первого посылает, когда кто-то оскорбляет морских созданий. Как предупреждение. Вот! – чеканит она напоследок, уже уверенней.

Смелая девочка и отвязная. А еще горячая. Какая же она горячая. Так и хочется прижаться к ней грудью, а не боком и…

– Все сказала? – прерывает ход моих романтических мыслей Тампс. – А теперь дуй в каюту. И чтобы носа от туда без моего ведома не высовывала. – Ба-а-ас! – зовет капитан боцмана.

Тот появляется довольно быстро.

– Отведи ее в каюту. И придумай что-то из одежды. Что она так и будет в моей простыне ходить?

– Что я ей придумаю? – пожимает он плечами.

– Что хочешь, но ноги закрой, – сглатывает Тампс, и я опускаю взгляд ниже.

М-мда, вид для изголодавшихся по женскому телу мужчин, скажу я вам, умопомрачительный. Тряпка-то на одном запахе и держится. А ветер ее треплет, подымает и раскрывает с одной стороны белую ножку Бести. Гладкую такую, стройную. Слюни аж текут от этого зрелища.

Глава 21. Право на женское счастье.

Стою на мостике, люблюсь звездами. Точнее делаю вид, что звездами, сама украдкой наблюдаю за Джо. Он возиться с такелажем. Приятно наблюдать его за работой. Уверенный такой, резкий. Знает моряк свое дело. Не только штурвал его слушается, но и канаты. Матросня долго не могла справиться с парусами, потому что задул сильный встречный ветер, а вот Джо спустил их на раз-два. И все это с шутками, да прибаутками. Не знаю, каким он был капитаном, на своем корабле, но здесь смотрится органично. Поэффектней большинства присутствующих. Хотя, скорее всего, я предвзята.

Ох, конечно предвзята, Джо ведь по пояс обнажен. Сверкает в свете зарождающей луны своим идеальным торсом. Не уверена, что он благоухает, но мне сейчас признаться все равно. Хочется подойти, обнять его, приласкать… Но я не могу. Опасаюсь здоровяка Баса. Меня он бить не решится, все-таки порча капитанского имущества – дело наказуемое (мне здесь именно такой ярлык и повесили). А вот отыграться на бесправном пирате, которого собираешься продать на суше – это святое.

Уверена, про падение мне Джо наплел, его Бас разукрасил. Причем вместе с командой. Пират не позволил бы засадить себе в глаз, чтобы подставить потом второй. Не про него это. Смирение вряд ли входит в число его добродетелей. Как, впрочем, и в мое. У меня вообще не так их и много, если уж разобраться. По религиозным меркам так я вообще пропащая. Но я не отчаиваюсь. Мне и на земле радостей хватит, в рай не стремлюсь.

И вот конкретно сейчас одна простая такая исключительно земная радость и не дает мне покоя. Точнее, ее отсутствие. Страсть как хочется закончить начатое в лодке.

Ума не приложу, где здесь можно осуществить настолько смелый план, но очень рассчитываю, что Джо что-нибудь придумает. Вижу, что и он грезае о том же. Все время поглядывает на меня. То и дело бросает лукавую улыбку.

Какой же он очаровательный лис, когда вот так озорно улыбается. Даже фингал его не портит. Нет, жутковато конечно, но моего желания это дополнение не умаляет. Я признаться извелась уже вся, пока по палубе взад-вперед ходила.

Ох, если бы я одна. Похоже, всех сегодня настиг проклятый шалун Эрос. Матросы тоже украдкой смотрят в мою сторону, преимущественно из подлобья. Злятся, хотя я стараюсь их не дразнись. Даже согласилась напялить бесформенные портки, юнги, чтобы прикрыть срамоту. Вот только корсет мой совсем не скромный. Вся грудь навыкате. Изголодавшимся парням этого с лихвой хватает. Даже Бас и тот нет-нет да облизывает свои мясистые губешки и почесывает в паху.

Боцман пытался упрятать меня обратно в каюту. Но я заартачилась. Выспалась за ночь и половину дня. Да и что мне там делать, сторожить сон капитана? Или может бочек его греть? Ну уж нет, теперь, когда я знаю, что он забрал неожиданный подарок кракена, не чувствую себя должной. Пусть сам себя ублажает, я ему не шалава. Я хоть и простая девушка, не из благородных, но цену себе знаю. С кем попало миловаться не привыкла. Именно поэтому я зашумела и даже пнула Баса, когда он волоком притащил меня к дверям каюты.

– Че орешь? Капитана разбудишь! Он знаешь какой злой, когда не выспится? – пытался он припугнуть.

– Вот и отпусти, если не хочешь злить, – шикнула на него.

И он отпустил, обругав последними словами напоследок. Не могу сказать, что стала чувствовать себя свободной, но приятно греет мысль, что отстояла право погулять по палубе в сумерках. Еще бы вырвать у судьбы право на женское счастье и считай, сорвала выигрыш.

Дожидаюсь, когда Джо справиться с веревками, даст какие-то наставления матросам, а после направляюсь к нему под предлогом отдать рубашку. Боцман предупреждающе рычит на меня, видя, как я приближаюсь. Но я показываю ему язык и подхожу к Джо, который, с задумчивым видом смотрит вдаль, облокотившись на леера.

– Не нравиться мне этот экипаж, – бормочу, передавая ему рубашку.

– Мне тоже, – хмуро отзывается он, надевая ее через голову. – Зато корабль отменный.

– Тебе бы он больше подошел, – шепчу заговорщически.

Джо хмыкает, пристально глядит мне в глаза и щурится, будто шифр какой-то прочесть во мне пытается.

– Я тоже так подумал, – подмигивает он и снова припадает грудью на край борта.

Копирую его движение, гляжу в небо, запрокинув голову. Всем своим видом изображаю отстраненность, а сама продолжаю шептать.

– Уведешь?

– Постараюсь, – так же тихо отвечает Джо, тоже любуясь звездами.

– И куда поплывешь?

– А куда бы ты хотела? – огорошивает он, поворачивая ко мне голову.

О, эта его лукавая улыбка. Шаманский прием, не иначе. В ней сила тысячи заклинаний и все они направлены на одну цель – похитить мое сердце.

Проклятый ворюга! Но какой же очаровательный. И почему все подлецы такие душки. Или это моя личная карма – влюбляться в отъявленных негодяев. Жених один чего стоил. Правда, сейчас я начинаю думать, что о свадьбе он мне наплел. Наобещал с три короба, чтобы на корабль заманить. Знал, что надо будет проплывать опасный участок, и в качестве жертвы заготовил, скотина. А еще как развлечение. У нас ведь своя каюта была, так что куролесили мы целыми днями от нечего делать. Так его веселила, что признаться утомилась даже. А он, паскуда…

Ну да ладно, этот предатель в прошлом. У меня теперь новое испытание и соблазн.

Глава 22. Так что там кракен? Правда ревнивый?

– Джо, нам нельзя на Тесорос, – мотаю я головой. – Не-ль-зя…

– Почему? – настораживается он.

– Это ж кладовая кракена. Он там часть своих сокровищ хранит. Я, даже будучи русалкой опасалась близко подплывать. Там сторож лютый, похлещи пса, который на корабль напал.

– Так пес настоящий? – удивляется Джо. – У тебя действительно связь с каркеном и он… ну это… ревнивый?

Видел бы Джо свое лицо. Лис, которого облапошил другой лис. К тому же перепуганный. Вот только вовсе не того он опасается.

– Да, кракен ревнивый. Но пес сторожит вовсе не меня. Так совпало, а я воспользовалась случаем и припугнула Тампса. Пес – это первый рубеж. Он безобидный. Только и может, что матросов пугать. Серьезного ущерба кораблю он не нанесет. А вот чудище, что обитает близ самого острова, очень даже может, так что нам с тобой нужно бежать.

– На чем? На спасательной шлюпке? – вскидывает он бровь. – Ты без хвоста. Провианта мало. Дурень кок повыбрасывал добрую часть, когда ты с русалками атаковала корабль. Так что теперь его весь держат в кампусе, да еще и под замком. Много воды мы с тобой тоже не утащим, а из ближайших островов только Тесорос. До других трое суток ходу и то при хорошей погоде. Нет, Бести, нам с корабля пока не сойти.

– Так и на острове мы не высадимся, – пытаюсь его вразумить. – Не подплывем просто. Не дадут нам.

– Тампс сказал, что корабль зачарованный.

– И ты думаешь, нас это спасет?! – кричу громче нужного.

Джо резко притягивает меня к себе и сипит на ухо.

– Не кричи ты так. И вообще не подавай виду, что ты что-то знаешь про этот остров.

– Почему?

– Да потому что он и был нашем билетом на этот корабль. Да и не отступиться уже капитан. Он же пират.

– Капер, – поправляет Бести.

– Пиратов бывших не бывает. Как ты его не назови, а суть не меняется.

– А пираты стирать как любят острова с сокровищами. И конечно, их не особо волную препятствия, – киваю я.

– В точку, – зеркалит он мой жест и спускает руку с талии чуть ниже. – Так что там насчет твоей связи с кракеном? Он действительно ревнивый? – поигрывая бровями, осведомляется Джо.

Вот неугомонный! У нас серьезная проблема назревает. Мы может, вообще последний день живем, а его плотские игры волнуют! Нет, меня тоже. Сейчас, когда он так откровенно стискивает мой зад, очень даже волнуют. Но страх за жизнь все же преобладает. Джо чувствует, что мое настроение сменило окрас и пытается утешить.

– Эй, рыба моя, ну не зажимайся. Мы с тобой как-нибудь выкрутимся. Ты участи морской прислужницы избежала, я гибели. А ведь мы тогда не были настоящими друзьями. Но теперь-то мы вместе, – склоняется он к моему лицу. – Вместе же? – дышит он прямо в мои губы.

– Вместе, – чувствуя, как предательски дрожат колени, бормочу я.

– Ты – отчаянная, я – хитрюга. Не пропадем, – толкает он уверенно и снова стискивает мою попку.

Она определенно ему нравится, а мне приятен его недвусмысленный интерес. Настолько, что страх все же отступает. Проказник знает, как отвлечь девушку. Он упирается в мою грудь своей и стучи взволнованным сердцем. Тук-тук, отройся. Тук-тук, отдайся. Ничего не бойся и не стесняйся. И я действительно будто рассудок теряю, перестаю думать об элементарной осторожности. Запрокидываю голову и приоткрываю губы в ожидании поцелуя.

Миг, другой, третий. Ничего не происходит.

Я открываю один глаз и вижу, что Джо хоть и продолжает обнимать, смотрит вовсе не на меня. Он обводит тяжелым взглядом матросов, которые делают вид, будто заняты работой. Их на палубе не много. Стемнело ведь уже, и часть команды отправилась в кубрик. Даже боцман и тот ушел, оставив за старшего одного из пожилых. На мое счастье его не особо волнуют дамские прелести. Он сидит на катушке с канатом и раскуривает трубку. Мычит какую-то песенку и любуется звездами. А вот матросня нет-нет, да поглядывает на нас с Джо. Единственный, кто вообще не обращает на нас внимания, это старший помощник капитана. Он за штурвалом. И хоть сейчас штиль, вцепляется в него так, будто боится, что отнимут.

– Не будем провоцировать команду, – поясняет свое промедление Лис и к моему величайшему сожалению роняет руку, которая хозяйничала на моих бедрах. Снова облокачивается о борт и начинает насвистывать себе под нос.

И вот что это сейчас такое было?! Сжимаю кулаки с явным намерением отметелить гнусного провокатора, но не успеваю привести свой план в действие. Между свистами Джо бросает мне реплику.

– В трюме сейчас должно быть тихо, – снова свистит. – Спускайся туда. Я найду тебя, чуть позже.

Гордо вскидываю голову, а потом луплю Джо по физиономии. Он вскидывается и ошарашено смотрит на меня. Я же подмигиваю, и пока никто не видит, посылаю ему воздушный чмок, а потом разворачиваю и гордо удаляюсь. Слышу глумливые смешки матросов и улыбаюсь.

Надеюсь, представление было убедительным и в него поверили все, кроме Джо.

Глава 23. Снимай свои шмотки!

Оплеуха явно была лишней. Чего не могу сказать о воздушном поцелуе.

Вот же чертовка! Вертихвостка! Ну погоди, я до тебя доберусь. Вот только дам команде насмеется вдоволь. Пусть думают, что мы с Бести в соре. Не хватало еще, чтобы они доложили боцману о наших шашнях.

– Эй, ловелас, че притих, тебе ведьма мозги вышибла? – гогочут они.

– То-то же, не зарься на чужое, – злорадствуют черти.

– Да пошли вы! – бросаю раздраженно и направляюсь к лестнице, которая ведет в кубрик.

Надеюсь, мой разгневанный вид достаточно красноречив и не вызывает сомнений. Мне признаться, и играть не приходится. Так взбесила последняя реплика, что скулы свело. Это я-то на чужое позарился?! Я?! А ничего что нас с Бести еще до попадания на корабль, кое-что связывало? А вот гнида Тампс ее и знать не знал. Да и помогать не хотел. А теперь он, видите ли, собственник.

Рабовладельческий строй в нашем королевстве отменили десять лет назад, товарищи моряки. Что за дикие нравы? Впрочем, когда глава корабля капер, о гуманизме говорить не приходиться. Я и сам не был душкой. Но женщин не неволил. Никогда. Хотя, в случае с Бести, готов послать в задницу свои принципы. Если она начнет ломаться, я, пожалуй, рассвирепею.

Так меня накрывает из-за этой девчонки, что впору звать экзарцистов. Демон вселился не иначе. Демон похоти и безрассудства. Понимаю, что опасно жаться с ней по углам на корабле, где оба мы не самые долгожданные гости, но… Фляга свистит о безудержной потребности завершить начатое в лодке. И усиливает громкость этой назойливой песни тот факт, что жить нам с ней осталось недолго.

Это перед Бести я харахорился и обещал вырулить с опасного жизненного маршрута. На деле же я ума не приложу, что делать. Если остров Тесорос действительно настолько опасен, как говорит Бести, то шансов на спасение мало. Но и сходить с корабля не вариант. Тоже погибнем, только смерть будет медленной и мучительной. А так есть надежда, что как-то выкрутимся.

Но об этом позже. Думать о будущем – страдать заранее. А сейчас я страдать не хочу. Я мечтаю осуществить дикую фантазию и крутануть на пике своего возбуждения настоящую русалку. Пика я вам скажу, уже готова к действиям. От одних только фантазий восстает флаштогом. Так и маячит в штанах недвусмысленны признанием в симпатии. Уже предвкушаю, как затолкаю ее в вязкие и теплые глубины женского тела, как… Э-э-э… и где эту ведьму искать?

В трюме темень непроглядная. Ни одного дежурного фонаря. Помню расположение бочек и сундуков, но не так чтобы очень хорошо. Спускался сюда всего пару раз.

Нет, ну с одной стороны это даже на руку. Под покровом такой непроницаемости, нам легче будет спрятаться. Главное не наделать шуму. Но это проблематично, учитывая темперамент моей рыбки. Она девка горячая, вряд ли сможет отмалчиваться, когда я пущу в дело свой увесистый агрегат.

– Эй, Бести, – зову я тихо и делаю шаг вперед, тут же натыкаясь на ведра, которые падают и естественно громогласно оповещают о моем появлении.

– Тихо ты! – доноситься откуда-то сзади ее шепот.

Я замираю, когда слышу легкие шаги за спиной. Позволяю ей приблизиться. Она кладет руку на мое плечо, и я оборачиваюсь. Лица мне не видать, но я чувствую ее дыхание. Оно горячие и сбивчивое. Нервничает моя девочка. Вот только не пойму, что ее больше заводит моя близость или опасность. Не удивлюсь, если второй вариант. Она та еще оторва. Под стать мне если уж на то пошло. Мы были бы идеальной парой, если б я хотел ею обзавестись. Но пока я не думаю о будущем. Я вообще, если вы заметили, не стою далеко идущих планов. Не пиратское это дело.

– Бести, ты проказница, – журю ее, притягивая к себе. – Бить меня было совершенно не обязательно. Мне придется взять с тебя компенсацию, – угрожаю, крепче прижимая ее к себе.

– И как дорого ты оцениваешь ущерб? – бормочет она, обдавая мое лицо дыханием.

Только благодаря этому теплому потоку понимаю, что ее голова запрокинута, а значит можно атаковать. Склоняюсь и, промазывая совсем чуть-чуть, впечатываюсь в ее щеку. Спускаюсь ниже и нагло завладеваю ее губами. Всасываю их, а после бесцеремонно развожу и лезу языком в распахнутый рот.

– М-м-м… – мычит она сдавленно.

Пытается отражать мои движения, но я перехватываю инициативу. Господствую в ее рту. Все там вылизываю, а после снова на губы переключаюсь. Посасываю их, прикусываю. Какие же они сочные. Пухлые и мягкие. Будто какой-то диковинный фрукт, который так и хочется сожрать в один присест. Вот только у губ Бести есть один несомненный плюс – сладость ее деликатеса не кончается. Ею можно наслаждаться бесконечно. Грызи и зализывай нежную плоть – она не исчезнет, только мягче станет, податливей.

Чувствую, как Бести слабеет. На ногах сама не стоит. Подгибаются ее колени. Мондражируют. Стучат о мои ноги, передавая этой морзянкой признание в ответном желании.

Сломил-таки барьер, достучался до ее внутренних сущностей, которые такие же, как и мои – жадные до удовольствий.

Подозреваю, что эта молоденькая красотка уже не девственница. Немного расстраиваюсь, но не настолько, чтобы остановиться.

– Хочу тебя, Бестия, – сиплю прямо в истерзанный мною рот. – Давай закончим начатое.

– Ах! – вскрикивает она, кода моя рука опускается на ее аппетитный зад и стискивает его.