Писатель для дьявола

Шаткий мир

Нина покосилась на шефа, потом на время в правом нижнем углу монитора. Контент-план готов и сториз отсняты. Шеф почёсывал свою интеллектуальную козлиную бородку и косил в свою очередь на Нину, как будто хотел дать ей задание, но не знал какое. Наверное, попросит написать пост-баттл между Достоевским и Набоковым. Ловить минуту и бежать! – пульсировало в висках.

Ещё бы не бежать… Сегодня в обеденный перерыв Макс позвонил ей и поведал волнующе:

— У моих друзей, ну тех странных, которых ты дуриками называешь… Вечеринка в общем будет. Народ влиятельный, так что оденься получше. И… ничему не удивляйся. Ах, да, дресскод. Надень то красное платье с открытыми плечами. И каблуки. Можешь захватить аксессуар вроде вуали или чокера.

Давно Нина не была так взбудоражена. Она отпросилась у шефа, обещала прописать сценарий марафона для юных писателей в понедельник и забежала к Ленке, у которой мозг кипел от количества корректорской работы.

Ленка была подтянутой, как струнка мадам со строгим взглядом карих глаз из-под бархатных ресниц. В семидесяти процентах случаев носила пиджак. Идеальная подруга. Такая могла отогнать кавалеров ссанной тряпкой, строя из себя суховатую кикимору, а в баре преобразиться и вдоволь накачаться бёдрами и алкоголем.

— Профессор, я отправляюсь на остров разврата, — подмигнула Нина Ленке и нагло выудила из сумки подруги помаду. Та показала Нинке средний палец и продолжила вычитывать местных юных Пратчеттов.

— Ну слушай, Нин, как можно писать «и его настроение покрылось мурашками радости». Или вот: «глаза её метались по комнате, как сумасшедшие». А в целом то он неплох! Второй Пратчетт млин! Хотя я бы хотела больше эротической философии, ну да ладно… — проглотила подруга, хихикнув.

— Я советую тебе относится к этому философски, — развела руками Нина, — без лишних заёбов и эротики, ну и вообще у меня те самые мурашки на настроении, а ты не замечаешь. Слушай, у тебя есть вуаль там или ещё какой атрибут?

— Ты на порновечеринку собралась? — зевнула Ленка и потёрла глаза. Откинулась на стуле «а ля шеф слушает» и впилась в подругу глазами.

— Вполне возможно. Terra Incognita зовёт. Сказали одеться красиво и чуток, ну совсем чуточек, — Нинка щёлкнула пальцами и состряпала невинную рожицу, — развратно. Но ты же меня знаешь, я ни-ни.

— Оторвись там по полной. И за меня тоже. А то, сука, с этими буковками и циферками, как Бенджамин Батон, становлюсь девственницей и приобретаю деменцию. Если ты в обед взяла платье, то можешь поискать у меня в шкафчике какую-нибудь херотень вроде чокера или шарфа. Ну ты знаешь, я на работе ночую, распиваю вискарь и вообще живу.

Послав подруге воздушный поцелуй, Нина сгребла в охапку тени, пудру, винтажный чёрный чокер и побежала в туалет переодеваться. Через пятнадцать минут она неслась вдоль городской речки по нужному адресу, подворачивая каблуки. Двадцатипятиэтажный жилой комплекс, последний этаж, вид на речку и горы. Внутри пульсаром бьётся тревога. Вечеринка наверняка будет знатной, колоритные личности будут слать друг другу многозначительные взгляды, обсуждать последние веяния. Как говорил Макс на свидании — там тусовка от стритрейсеров до миллионерш пуританских нравов. В общем, ого-го. И тут она, девка в целом ладная, стройная, с ореховыми нежными глазами и фигурными ֫губами, но всё же нескладная, невпопадная, книжный червь, работающий в издательстве, которому для счастья надо погрызть суши, ногти, Фаулза с Ницше и опять ногти. Она не была хикки или хипстером, как величали некоторых горе-интеллектуалов в Лурке, но и душой компании, лёгкой на подъём тоже не была.

Турникет, можжевельник, фонтаны, подземная автостоянка — тут недурно. От этого Нинке стало ещё хуже. Она перестукивала невысоким каблуком красных лаковых туфель у домофона, размышляя над тем, устарел ли фасон круглого носка и как ей зайти внутрь. К счастью, в этот момент, ей позвонил Макс и сказал, что он на подходе.

— Что-то не понимаю… Вечеринка будет в обычной квартире? — округлила глаза девушка, глядя на Макса, одетого с иголочки. Идеальная стрелка на брюках, бабочка, волосы хорошо уложенной волной. Желтоватые глаза сияют возбуждённо, как у кота, который давно не был на улице. Он всегда напоминал ей кота, тёплого, любопытного и разводящего на ласки.

Макс приобнял Нину за талию и отвёл в сторону, к скамейке. Они сели, и парень развернул Нину к себе, держа за плечо:

— То, что ты увидишь может тебя удивить. Помнишь, я говорил тебе про странности высшего общества? Мол, у них всякие ритуалы, причуды, фетиши. Это рилли масонская ложа. Только более весёлая и развратная. Ты сейчас увидишь наверху… магию. Можешь увидеть. Делай вид, что всё хорошо и так нужно.

Нина мотнула головой, пытаясь вытрясти из головы кусочки этой странной мозаики. Макс втирал ей уже что-то про магию в модной кофейне, что, мол, она существует, но Нина улыбалась, вспоминала Маркеса и магический реализм и говорила, что жизнь – театр или цирк грёз, и магия живёт в самых повседневных вещах типа старого фильма с Грейс Келли или мороженого советского образца в рожке.

— Это не метафора, — добавил Макс, психанул и наконец повёл Нину к домофону. Он был дёрганым, стремительным, язык его тела говорил: не упасть в грязь лицом. И он явно не являлся кардиналом на этой вечеринке. Об этом говорил его айкос, которым он то и дело дымил Нине в лицо, его влажные ладошки, какой-то уже не кошачий, а вороватый сорочий блеск глаз.

В лифте Нина старалась не смотреть в зеркало. Вдруг заметит выбившуюся прядь, крошку туши на веке или туповатый страх в глазах, неуместный в загадочном высшем обществе? Она заглянула в кошачьи глаза Макса и увидела в них своё отражение. Красное платье, обтягивающее, до колен, с открытыми плечами, распущенные светло-русые волосы, кокетливые стрелки на веках — перец, нейтрализованный её молочно-сливочным очарованием: белыми мягкими плечами, аккуратными, чуть припухшими от частых прикусываний губками, коричнево-сливочными веками, застенчивым нравом. Конечно, в зрачке не увидишь всего образа, но Нина додумывала и оценивала себя как бы со стороны и кусала накрашенную губу ещё сильнее, проклиная мысленно Анастейшу Грей и невольные сравнения с ней.

Романтика и тревога

— Я хочу искупить свою вину, — сказал Макс и взял Нину за руку. — Кофе, пунш, поцелуи под луной? Ты права. Я издёргался весь. Как эгоист.

Они шли по парку, мимо клумб с бархатцами и петуньями, мимо белых беседок с колоннами. Луна наполняла парк холодноватым очарованием, ветер разрушал идеальный мир и дьявольски злорадствовал. Под градусом ярости и алкоголя Нине казалось: возможно всё. Карета может превратиться в тыкву, а в этом совсем не Готэм-сити, возможно, есть свой Бэтмен и кот Бегемот сторожит за поворотом.

— Расскажи мне про тот мир подробнее. Меня нужно было подготовить, понимаешь? А то как лавина: вот тебе, солнце, рогатый озабоченный дядя, падкий на красные тряпки. Напиточки в воздухе звяк-звяк. А вот циничный Князь. Кстати, какую должность он занимает в этой корпорации дуриков?

— Э… ты же смотрела «Адвоката дьявола»? — Макс взял руку Нины и зарулил к ларьку, где продавали кофе.

— Это тот фильм, где Киану забивает на свою жену, имеет пикантный интерес к сестре и всем заправляет типа сексапильный и обаятельный старикан, который в джакузе с наложницами пьёт шампанское?

— Знаешь, про наложниц я не помню. Это, что проверка? Но в целом ты права.

Нина остановилась, согнулась пополам и рассмеялась. Будто этим смехом пыталась себя обмануть. Бывает, улыбаешься зеркалу, чтобы день задался. Тут же нужно было рассмеяться, чтобы день не растоптал окончательно. Поймать комету смешливости за хвост. Вслед Нине обернулись пара мамаш с неугомонными детьми на самокатах. Люди всегда оглядывались на странное, как будто антисоциальное поведение и мысленно крутили рукой у виска. Так казалось Нине. И большинство людей она решила избегать, так как чувствовала, что внутри она экзотична, дика, своеобразна.

— Так вот, Князь — вроде наследника того сексапильного старикана. Он ещё не дьявол, но уж не легионер. — Макс извиняюще развёл руками и пошёл заказать кофе.

— Капучино! — бросила Нина и стала оглядываться. В тёмной траве работала поливалка. Нина улыбнулась в никуда, сбросила туфли и побежала на траву. Потом упала в неё, раскинула руки и подставила лицо брызгам. Пусть превращает миловидное личико в маску Джокера, а то стерильная внешность не согласуется с внутренним кавардаком. Зажмурившись, Нина прислушалась к звукам. Недалеко, за забором гудела дорога. Дети выпрашивали кофе и шипела поливалка. Нина вздохнула, и вдруг все звуки утихли. Девушка села и на миг прикрыла уши ладонями.

Ничего. Девушка соскочила и огляделась. Она была на огромном плато, и вокруг бушевала высокая трава. Вскрикнув, Нина зажмурилась. Открыла глаза и сделала несколько шагов по влажной траве. Плато обрывалось к облакам, в вакуум, пустоту. «Над пропастью во ржи, только без детей», — подумала Нина и вновь обнаружила себя на траве в парке. Над ней недоумённо склонился Макс.

— Что ты выпила на балу, мне интересно… Золотистый напиток, да? Это приворотное зелье. Но ты не пытаешься меня трахнуть или хотя бы обнять. Зато валяешься под поливалкой.

— Э-э… только выжала из себя Нина и позволила Максу помочь ей встать.

— Тут уже прохладно, дурёха, — сказал Макс и повёл её в сторону беседок. — На, держи мой пиджак, после поедем ко мне греться.

— Кто такие легионеры? — спросила Нина, когда они расположились в беседке и Макс стал трепетно перебирать её волосы.

— Это такая полиция тьмы, которая следит за тем, чтобы каждый ханжа получил по заслугам, — сказал Макс и приспустил её платье ещё ниже с плеча.

Нина поёжилась, но сняла пиджак, что висел на плечах, поддаваясь Максу. Она ощущала странную смесь вины и возбуждения.

— То есть вы типа развратных Дорианов Греев, которые провоцируют ханж?

— Без шуток. Я пытаюсь объяснить, — схватил Макс Нину за талию, перехватил под ногами и посадил себе на колени. — Да не визжи ты! Полиция нравов не приедет. Я лёгкая артиллерия нечистой силы. Тяжёлая — всякие существа жуткие. Моя работа — поддерживать баланс тьмы.

— И что же ты для этого делаешь? Что ты с несчастными ханжами творишь?

— Везу к себе домой в мокром платье и кидаю на диван, — защекотал своим дыхание парень Нинино ухо. — А если серьёзно, я пока больше по части документов всяких, статистики. Статистика преступлений и всё такое. Мы смотрим, насколько людишки охренели и что из этого получится.

— Так вы тьма или всё-таки свет?

— Ты чего? Света вообще нет как явления. Мы разумная тьма, а Граалы — баланс. Канцелярские крысы, зануды. Если тьма потеряет нюх, то к ним на ковёр. Храмовики, торгаши, псевдоморалисты.

— Ох, хватит на сегодня, — обхватила голову руками Нина и поправила платье, которое Макс пытался задрать посильнее.

— Я вот чего не понимаю. Ты выпила приворотное зелье. В самом начале и перед самым уходом. Какого ты такая спокойная?

Нина потерянно захлопала глазами. Ощутила, что хочет домой, а на лице — усталая маска. Хочет домой разбираться с глюками, копаться в своей голове и думать о "лестнице Иакова". Вздрогнув, девушка пригляделась к соседней беседке. На миг ей показалось, что кто-то стоит, опираясь на колонну, кто-то в тёмном костюме, стройная нотка тьмы. Ан нет, только показалось.

Нетерпеливо вздохнув, Макс прижал Нину к себе, легко коснулся губами её груди и опять принялся задирать платье. Нина запрокинула голову и почувствовала себя отчаявшейся ведьмой, держащей метлу наготове. Плевать на внутреннего цензора, стянуть мокрую одежду и лететь к луне. Будь что будет, если любовь, острая, похотливая, как запах пота и духов, смешанная с неуверенностью и горечью, отвлечёт её от этого безумия — так тому и быть. Вот только сейчас ни в какую любовь она не верила и просто ощущала, как под исступлёнными руками Макса щекотало и жгло плоть.

— Поехали домой, — сказал Макс и подхватил её на руки.

Нина зажмурилась, как довольная кошка и припала к груди Макса. Но спокойствие продолжалось недолго. Ветер, до этого легко колышущий траву, сорвался с поводка. Завывал меж сосен, размётывал волосы и грозился свалить с ног. Возбуждение отхлынуло, Макс опустил Нину и они побежали к машине.

Все дороги ведут на крышу

— Я заипалась, подруга. Нет никаких сил! Людишки тупые! — вещала по телефону Ленка аки громкоговоритель.

— Так, всё, я поняла. Встречаемся в баре Snuff в 8 вечера. Приноси с собой всю свою ненависть. Будем выцеживать.

— А почему Snuff? Там какие-то чудики или как ты говоришь, дурики чилят.

— Поэтому и идём. Я тебе много интересного расскажу. Воспринимай этот бар просто как заповедник. А мы на экскурсии.

— Ладно, я прилечу, — застонала Ленка.

Назначив встречу с подругой, Нина довольно запрыгала по квартире. Всю субботу и воскресенье бешеный настрой сменялся подавленностью. Она перерыла закрома гугла, пытаясь найти информацию про легионеров и Князя. Что же, ноосфера тьмы явно существовала и чикала всю лишнюю инфу. Ну или Макс чего-то наврал, ну а может весь вечер пятницы был наркотическим мороком. Когда ей могли подсыпать порошок в напиток? Хотя нет, это газ галлюциногенный такой. Нинка вспоминала разноцветные клубы дыма, что плыли по помещению на балу.

Одно упоминание про легионеров и Князя она всё же нашла. На форуме, где обсуждали бары.

Если повезёт в Снаффе можно встретить самого Князя. Ну и легионеры там частенько бывают. Только в десять вечера всех так сказать маглов выставляют за дверь. Поспешите, пока не удалили это сообщение!

Вот Нинка и поспешила. Забегала по дому в поисках чёрного топика и тёмно-синих джинс. Повесила на шею огромный крест — насмешка для нечисти и Князя, если они существуют. Сидя на широком подоконнике и напевая «Smells like a teen spirit» делала себе смоки айс. Как кстати мама умотала к подруге, не надо объяснять своё преображение.

Когда она сбегАла по подъездной лестнице, на душе было страшно и сладко. Завтра она вернётся в издательство и её жизнь опять превратится в Boomerang. А сегодня гори оно всё адским пламенем! Копнёт так глубоко, как получится и заодно повеселится.

Snuff был типичным недорокерским баром. Скелет на люстре, стена из бутылок, подсвеченных красным, бармены в банданах. Но тут был один интересный аттракцион: «Русская рулетка». Заказываешь такой сет на столик. Потом каждый по очереди выпивает рюмку и своим видом не показывает, выпил настоечки или воды.

Когда Нина зашла в бар, Ленка уже сидела за барной стойкой.

— Насколько ты заипалась по десятибальной шкале? — сказала Нинка, как только приземлилась на стул, и поцеловала подругу в щёку.

— Эта кондиция называется «Русская рулетка».

— Русскую рулетку нам, бармен, — подмигнула Нина коренастому товарищу с суровой складкой на лбу. Этот был не похож на типичного бармена, который, как известно, психолог, маркетолог, шоумен в одном флаконе. Такому допрос с пристрастием не устроишь.

— И сет «Приморская дребедень», ну там где наггетсы, солёные огурцы и всё вот это вот.

— Всё вот это вот нам! — широко улыбнулась бармену Нина, а тот сухо кивнул.

Обычно она избегала смотреть людям в глаза и улыбалась скромнее. Но сегодня всё было иначе. Её нервная система пустилась в пляс. Если бы Нинка зажалась и продолжила думать, то взорвалась бы.

— Ты сегодня какая-то другая, — округлила Ленка свои ярко-красные губы, — колись. Влюбилась что ли опять?

— В смысле опять? — смутилась Нина, потупила глаза. — У меня же есть Макс.

— Любовь — штука иррациональная. Можно влюбиться и в день свадьбы. Жених надевает на палец кольцо, а ты видишь лицо в толпе. И вдруг допускаешь, что муж — только неплохая возможность, а есть полное попадание в цель, когда краткое замыкание и абсолютная катастрофа! — рассуждала Лена своим уверенным, чеканным голосом и Нина подумала, что ей редактором надо быть ну или вообще главой фирмы. Приезжает на красном кроссовере, в брючном костюме, волосы до плеч, ламинированные, идеально уложенные, выверенным движением включает сигнализацию в авто.

Нину всегда восхищали отточенные, строгие движения подруги.

— Ладно, я выложу всё как есть! Приходим мы значит на вечеринку. Там естественно всё по высшему разряду, бабы, прекрасные, как Эсмеральда, мужики все под стать Волки с Уолл стрит. Но мне там не понравилось. У них странные фетиши, а главный у Макса, ну шеф на их фирме вообще образцовый мерзавец. Глаза ледяные, весь такой колючий и гадости говорит.

Нина мысленно похвалила себя. Основную суть вечера передала и подругу в эту дрянь не втянула.

— Я поняла, ты в него влюбилась, — заключила Ленка, взмахнула рукой с красными когтями, поправляя каштановые волосы.

«Дьяволица, ты что несёшь?» — подумала Нина.

— Спасибо, менталист. Что за х я сейчас услышала?

— Тут не надо быть психологом. Тут нужно думать логически. Ты могла мне рассказать столько всего, а рассказала про вредного шефа. Сказала про его глаза и манеру общаться. Многие такого вообще не запоминают. Колись давай. Если не влюбилась, то впечатлилась конкретно. Ты же у меня нежная фиалка. Не спорь! А нежным фиалкам нравятся злые альфа-самцы с леденящим взглядом. Это аксиома.

Бармен принёс "Русскую рулетку" и Ленка отвлеклась. Но необъяснимая ярость ещё минут пятнадцать клокотала в Нине. Она с ходу выпила две рюмки. В обеих оказалась настойка.

— Мошенница, мы не начали играть! — возмутилась Ленка.

— Мы сюда вообще-то твою ненависть выцеживать пришли, — хитро прищурилась Нина. — А грубые мужики мне не нравятся. Макс у меня очень обходительный, хоть иногда и истеричка. С ним можно поговорить о философии, о политике, о сломанном ногте, об эротике, обо всём на свете. Он как подружка, но с сильными руками. Я это ценю. А грубые самцы умеют только раз и на матрас. А в перерывах изрыгают цинизм. Нафиг такое счастье?

— Такое счастье тебе и нужно! — не унималась Ленка. — Счастье быть придавленной тяжёлой мужской волей. Ух! И румянец на твоих нежных щёчках. Вот видишь, смутила! — и бестия размашисто расхохоталась.

Нинка решила подыграть подруге, замяла разговор. Вдоволь посмеявшись, девушки стали играть в "Русскую рулетку". Лена называла писательский пёрл и они брали по рюмке и пили, не показывая виду, что им попалось: вода или настойка. Выпили уже, казалось, за все самые шёлковые глаза и стальные бицепсы на земле, и тут Нина вспомнила, что пришла сюда в том числе на разведку.

Сын Злобного Демиурга

Нина заметалась, не зная, куда себя деть. Ленка всё так же сидела за барной стойкой, а нечисть веселилась вовсю. Призраки играли в русскую рулетку, пытаясь застрелиться явно не в первый раз, сатиры хохотали и хлебали пойло из огромных деревянных кружек. Нина побежала в туалет, закрыла дверь на замок и без сил опустилась на кафель.

Что делать теперь? Как справиться с этим хаосом? Парень и лучшая подруга — грёбаные партизаны. Они ощущают в этом Чёрном мире себя вальяжно, шутят про Князя и чертячьи рога, приходят на стрелки и не оборачиваются на призраков. Макс-таки ввёл её в высшее общество, словно вывел покурить. Обухом по голове. Или головой на трамвайную линию. Это будет ясно позднее.

Теперь ещё этот дар. С одной стороны, она может с помощью него влиться в Воландово общество, просканировать обстановку, уловить расстановку сил. С другой, она не знает, кому доверять и стоит ли рассчитывать на покровительство Князя. С ним не разбежишься, используя свои суперспособности.

В голове у Нины поселился нервный эквилибрист. Он завис на канате, а внизу стояли Князь, Ленка, Макс, все смотрели на неё напряжённо и с подвохом. В отчаянии Нина затарабанила по кафельной стенке костяшками пальцев, а потом стала дуть на них.

— Эй там! Мы не люди, но тоже писаем! — раздался высокий голос за стенкой.

— Вы НЕлюди! — бросила Нинка и подняла себя с пола усилием воли. Придётся бороться. Пускать в ход дар в конце концов. Прямо сейчас, используя бушующую энергию злости, обиды, страсти. Она писатель, а уж писатели мастера хитрыми обводными каналами направлять нереализованную энергию. Откуда взялась страсть, кстати, Нина не знала. И к кому она была, Нина тоже не знала. Но внутри распирало от желания забыться с кем-то, вжаться в кого-то стремительно и сладко, временно забыть о том, что в этом мире ты изолирован и вынужден орать в собственной голове.

Вернувшись в бар, Нина было направилась в подруге. И споткнулась на полпути, внешне залившись краской, а внутренне негодованием. Ленка за барной стойкой мило беседовала с Князем. Нина постаралась взять себя в руки, села за другой конец барной стойки так, чтобы видеть беседующих и слышать обрывки их слов. Глупо было рассчитывать, что Князь её не заметит, так что Нинка решила заобщаться с кем-то и выудить максимум информации, а заодно с помощью дара эмпатии, как бы невзначай, хорошенько просканировать Князя и Ленку.

— Эй, красавица, — подсел к ней кудрявый блондин со змеиными зрачками. — Не скучаешь?

— Очень скучаю, — томно вздохнула Нина, — округлила так кстати полные слёз глаза. — Хочется классной истории. Желательно про присутствующих. Взамен проведу экскурсию по другому измерению.

— Да ладно! — аж подался назад змеиноглазый. — Ты новенькая и с классным даром! Пожалуй, я в деле. Очень вкусненько.

И тут он высунул язык. Змеиный, раздвоенный. Нина сглотнула и отвернулась. Мда, ей ещё тренировать и тренировать самоконтроль.

— Для начала расскажи про себя, — взяла себя в руки Нина, — ты какой э-э… расы?

— Мда, расой меня ещё никто не называл. Слышала легенду про змея искусителя? Там всё было несколько по-другому на самом деле. Ева соблазнила змея-искусителя, а потом его сделали крайним, но да ладно, не суть… И вовсе он не змеёй был, а симпатичным парнем. Даже Аполллоном. А потом в наказание его сделали змеёй. Но это не точно. Это далёкие предки были.

— Э-э… — универсально отреагировала на откровение Нина. Она думала, что змей искуситель должен вести себя как лорд из Дориана Грея, но никак не как болтливый мальчишка.

— Ну так вот. Есть у таких как я дар. Чувствовать всякие амурные беды. Ну там если человек источает ревность, ненависть, любовную помешанность, похоть, я умею подтолкнуть этого человека и дальше к пропасти. Но я существо миролюбивое, так что использую свой дар на всяких ток-шоу. Довожу людей до кондиции, и они идут друг друга за волосы рвать, делая программе рейтинги.

— Очень по-джентельменски, — закивала Нина, а сама впилась глазами в Ленку, пытаясь понять, что она чувствует.

Ленка была напряжена как струна. Старалась держать лицо и фиксировать взгляд, но внутри неё двигались шестерёнки подозрительности. Подруга Нины сидела как на совещании, сухо кивала головой. Вдруг князь перехватил Нинкин взгляд, и та попыталась сделать вид, что безумно удивлена видом призрака, стенающего за спиной у Князя.

— Расскажешь мне про Князя? — придвинулась ближе к Искусителю Нина, положила ногу на ногу, постаралась расслабиться.

— Э-э… за это экскурсией не отделаешься!

— Каковы ставки? Он, что, так опасен?

— А кто любит стукачей? — втянул всё своё змеиное очарование блондин, задёргался на стуле.

— Да не, ты что. Просто общие факты. Я новенькая в этом мире.

— Три пикантных, необщих факта с меня, а с тебя экскурсия и участие в моём ток-шоу.

— Я не интересная личность, — начала раздражаться Нина.

— Ага, шашни с Тёмным Властелином, проблемы с Граалами, а ещё архитектор измерений…

— Так, какого лешего?

— Наша жёлтая пресса следит не за настоящим, а за будущим. Есть у нас связи в Отделе Грядущего. Конечно, наше будущее зависит от наших же решений, но общие тенденции есть.

Нине хотелось взреветь. Намотать язык Искусителя на кулак. Пойти и плеснуть Тёмному Властелину в самоуверенную его морду чем покрепче. Вместо этого она хитро улыбнулась и сказала:

— Идёт. Только я не буду участвовать в шоу под своим именем. И ничего не будет про Тёмного Властелина и Граалов. Лучше я проведу экскурсию вам в прямом эфире. Или поработаю телепатом. А если у вас есть портал нечисти какой либеральный, могу дать интервью, сказать про Властелина пару лестных слов, чтобы у всех раз и навсегда отпало желание кидать мне грязные намёки.

— Идёт, — кивнул Искуситель, озадаченный, но в целом довольный, и они с Ниной отправились на крышу.

Нина провела ему демо-версию экскурсии по плато, висящему в Небытии. Она не знала, получится ли затащить в другое измерение кого-то ещё, но шалость удалась.

Шёлковый морок

Нина лежала на струящейся шёлковой простыне, растянутой на целое измерение. Под простыней была мягкая перина. Девушка проваливалась в шёлк, гладила его исступлённо, мечтая забыться, просто чувствовать, как сквозь пальцы струится лёгкая ткань. Над ней было звёздное небо, а простыня легко светилась. В этом сне она была не одна, и этот факт девушка приняла как должное, ведь сон штука неконтролируемая. Кто-то подбрасывает тебе исходные данные, и остаётся только смириться.

Этот кто-то, присутствующий в её сне, неровно, рвано дышал совсем рядом, а потом его тень закрыла звёзды. Он коснулся шеи Нины, сжал её легко под самым подбородком, а затем провёл рукой от шеи и через ключицы до её груди. Нине хотелось отозваться на этот зов, выгнуться всем телом, простонать «не отпускай меня» и быть притянутой этим мужчиной, обладающим дикой гравитацией. Как будто она была уставшим, желчным солнцем, которое хотело быть поглощённым более мощной звездой.

Словно ощутив её зов, мужчина провёл рукой по груди девушки, затем по животу, скомкал топик над пупком, и Нина затрепетала, словно бабочка. Жадное любопытство, и вот она уже всматривается в лицо такого знакомого незнакомца. Как же хотелось испытать на себе всю его грубость! Как хотелось, чтобы эти глаза жгли её своим льдом и дальше, а дорожки щекочущей воды возбуждения стекали по телу.

Князь наклонился к Нине ещё ближе, коснулся губами её шеи, а потом вдруг собрал её размётанные по простыне волосы и больно сгрёб в одну охапку, потянув.

— Если ты думаешь, что усыпишь моё внимание...

И всё… морок развеялся. Нина в ужасе ухватилась за сознание, сжала до побелевших костяшек простыню, чтобы понять — сон слишком осязаемый и последовательный. Он больше похож на прогулку в другое измерение.

— Отпусти! — застонала девушка.

Князь отпустил её волосы, но крепко ухватился за обе руки девушки, всё ещё зависая над ней.

— Возвращай нас, ведьма, — сказал он, и реальность поменялась.

Теперь они лежали на огромной кровати в тёмной комнате. Нина вскрикнула, попыталась лягнуть мужчину, замотала головой, не желая верить в происходящее. Как только Князь ослабил хватку, Нина влепила ему пощёчину и юрким зверьком забилась к спинке кровати.

— Ты напоил меня какой-то дрянью! Ты дал мне приворотное зелье!

— Ну уж нет. Это ты нас сюда затащила, на шёлковую-то простыню. В другое измерение. Да свои чары распустила, манипулировать моими прихотями вздумала.

— А какого чёрта я у тебя в постели? Я же была без сознания.

Казалось, стыд пульсировал в солнечном сплетении. Нина сама была стыдом, она источала его, как солнце источает радиацию. Неужто и правда она перенесла их туда, по собственному смутному, но желанию? А как же Макс?

— Ну или симулировала. Я, дурак, тебя к себе во дворец принёс, кровать выделил, проверить хотел, дышишь ли ты вообще. А в благодарность получаю путешествие в твой пошлый мирок, манипуляцию чувствами и пощёчину. Плачет по тебе карцер и пятьдесят ударов плетью! Но я сегодня добрый, так что отделаешься арестом. Ты арестована за распространение клеветы. И за манипуляции с чужим сознанием. И приговорена к ста годам служения мне, — холодно, с нажимом зачитал свой приговор Князь и выскользнул из комнаты. 

Издевательские нотки в этом голосе походили на удары плетью. Удары по самоуважению. И пусть она не видела Князя в темноте комнаты, зато чувствовала его неприязнь и высокомерие каждой клеточкой.

Нина бросилась на подушку и разрыдалась.