Письма бойцов

Глава 1. Северная Африка.

28 июня 1940

Вы хотите отдохнуть на Средиземном море? Чтоб настоящая Африка, пальмы, верблюды, дюны, древние руины, улыбчивые аборигены и экзотика на каждом шагу? Все хотят. Я хочу! Но есть нюанс.

Побережье Алжира прекрасное местечко. Немного суховато для курорта, зато тепло весь год. Море…. О! Морские купания, великолепнейшие пляжи от горизонта до горизонта, чарующий шум прибоя. Шквалы добавляют перчинки чтоб совсем скучно не было. Неприятности только от дующих из пустыни ветров. Насыщенные песком и пылью суровые воздушные потоки создают совсем не курортную атмосферу. Но много ли тех самумов? Берберы и колонисты как-то научились с ними жить. А моряки и персонал военных баз быстро привыкали. Те, кто здесь застрял, естественно. Все же климат куда здоровее, чем в экваториальных колониях. И куда полезнее для здоровья чем на фронте, стоит уточнить.

У французских моряков, персонала Орана и недостроенной базы Мерс-эль-Кебир настрой превалировал отнюдь не солнечный. Несмотря на прекрасную погоду довлела атмосфера нуара. Над солнечным городом, голубым морем, желтыми песками, пляжами, причалами, кораблями в порту висела печать поражения. Разгром. Капитуляция. Все решили не сражения линкоров, не быстроходные, дерзкие и сильные крейсера, не стремительные опасные как змеи эсминцы, а фронтовая авиация и глубокие танковые прорывы.

Впрочем, на море тоже хорошего мало. Французы доминировали в своих зонах ответственности, но несгибаемым гордым правителям морей с туманного Альбиона досталось по полной программе. И если бы немцы! Все хуже, за океаны дралась нация ранее незамеченная в морских триумфах. Потерпев жесткий разгром у Кипра, русские отыгрались в Архипелаге, а затем у безжизненных скал Фарер отделали флот Метрополии, как Бог черепаху. Британская цитадель в восточном Средиземноморье Александрия опустела. В доках ремонтировался покалеченный русскими снарядами «Бархэм», да в гавани стояли «Уорспайт», пара крейсеров и несколько эсминцев. Над Египтом навис острый топор русских танковых дивизий.

На момент перемирия основные силы французского флота базировались в Тулоне. Новейший линкор «Ришелье» успел выскочить из Бреста и уйти в Касабланку. На корабле еще монтировалось оборудование, боекомплект успели принять на полтора часа боя. Однако, турбины крутили винты, на зенитные площадки поставили несколько автоматов и пулеметов, навигационные приборы работали. Люди вышли в море понимая, что назад им дороги нет.

Авианосец «Беарн» на Мартинике получал новейшие американские самолеты. Возвращаться ему уже некуда. Недостроенный «Жан Бар» захвачен немцами в Сен-Назере. Несколько кораблей застряли в британских портах. Их судьба неопределенна, одно ясно – британцы не выпустят из своих рук ценный приз. Сильная эскадра, включавшая четыре линкора, стояла на рейдах Орана и Меерс-эль-Кебира. Именно Африка рассматривалась флотским командованием как резервная база и плацдарм на случай отступления из метрополии.

Настроения на флоте в целом характеризовались непечатно. Тень поражения накрыла даже тех, кто был готов сражаться до конца. Матросы разбегались. Дисциплина хуже некуда. Среди офицеров царили упаднические настроения. Командование пребывало в растерянности. Последний приказ адмирала Дарлана немного улучшил обстановку, у людей на какое-то время появились цель и надежда. Увы. Не все и не везде озаботились его исполнением. А некоторых новые распоряжения командования прямо-таки шокировали.

Пятница 28 июня все изменила. Мертвая затхлость штиля сменилась яростным шквалом потрясений. Условия капитуляции Франции, конфиденциальные предложения Санкт-Петербурга не стали секретом для Британии. И без того сепаратный мир пробил серьезную брешь в позициях Морской Империи, а тут еще такое!

Французские корабли в британских портах захвачены силой. Не обошлось без инцидентов и «незначительных жертв». Под последними понимались проломленные морпехами черепа французов. Уже готовящиеся выйти из Александрии «Лоррэн» и эсминцы принуждены к переговорам под дулами орудий «Бархэма», французам повезло, адмиралу Каннингему не отказать в дипломатических способностях и редкой для англичанина способности уважать партнера, они смогли договориться.

Зато в Оране и Мерс-эль-Кебире все оказалось гораздо хуже. В этот день к заливу подошла эскадра адмирала Сомервилла. Выдвинутый англичанами ультиматум больше походил на условия капитуляции. Формально силы равны, под британским флагом три линкора, авианосец, два дивизиона эсминцев. Фактически боеспособность деморализованных французов не идет ни в какое сравнение с готовыми драться бритами.

- Никогда не доверял островитянам, - Адмирал Жансуль повернулся к офицерам эскадры: - надеюсь на всех нас. Объявить тревогу!

Французские корабли и так готовы сняться с якоря. Англичане пришли слишком рано. Уже через два дня эскадра и транспортный караван должны уйти в прорыв на Константинополь. Русские гарантировали французским морякам, членам их семей, колониальной администрации даже не сдачу на почетных условиях, а интернирование с возможностью выезда из России. Тулон заверял командиров эскадр в определенных договоренностях с бывшим противником. Это могло быть, увы, не стало. Англичане успели первыми.

Британские линкоры как серые гранитные скалы резали волны на дистанции эффективного огня. Оптика директоров приблизила силуэты целей. Башни довернуты, снаряды поданы.

- Я не хотел выполнять этот приказ, но нам придется это сделать, - сэр Джеймс нахмурился и скрестил руки на груди, выслушав рапорт воздушной разведки. - Нет времени радировать в Лондон! Приготовиться к бою! Пусть каждый исполнит свой долг.

Глава 2. Палестина

1 июля 1940. Иван Дмитриевич.

Когда утро начинается с воплей муэдзина это бодрит. Сразу хочется вскочить и поделиться зарядом энергии с ближними. Такое непотребство продолжалось трижды. По прошествии третьего дня нашлись мастера блеснули инициативой и смекалкой. Поблизости от расположения батальона бухнуло, громыхнуло, с улицы донеслись вопли. Затем новоиспеченный фельдфебель Генералов доложил, что подозрительный объект разминирован. По довольной физиономии ефрейтора Гитлера явственно читалось, что он принял в этом деле непосредственное участие.

- Мечеть разминировали полностью? - нахмурился капитан Чистяков. - Молодцы, но за тротил придётся отписываться.

- Только минарет завалили, ваше благородие. Три бутылки аммонала. Спишите на операционные нужды роты.

- Мулла и обыватели?

- Мы ж не звери, - Гитлер и без того красотой не отличался, а сейчас так оскалился, что детей пугать можно. - Всех аккуратно выгнали, ваше благородие. Муэдзина с минарета сняли. Мулле сделали внушение и спровадили.

- Как с ними быть? - отпустив людей ротный повернулся к Никифорову. - Стоит отвернуться, прям как дети малые, такое творят.

- Скажем, я сам уже собирался взять дежурное отделение и провести практические учения по сносу ветхих строений. Это уже уму непостижимо, как можно жить под такие вопли?!

- Аммонал спишем. Практические учения говорите, Иван Дмитриевич? Давайте протокол обучения писать.

Иерусалим удивительный город, целый уникальный мир. Иван Дмитриевич с другими офицерами при первой же возможности выбирался за ворота части насладиться прогулками по этому чудесному месту. Город в незапамятные времена построен евреями. Цивилизацию и городское хозяйство унаследовал от римлян. Впитал пылкий дух крестоносцев и сарацин. Местами получил отметины современности от англичан. Судьба Иерусалима еще не известна, война идет, непонятно, как проведут границы, как нарежут зоны интересов после подписания мира. Однако среди офицеров и нижних чинов распространились убеждение, дескать государь закрепит Святую Землю за Россией. Раз его отец забрал себе Константинополь с Румелией и азиатскими берегами Проливов, то Алексею Второму положено наложить руку на Гроб Господень вместе с храмами, святыми местами и Иорданом.

Сам Иван Дмитриевич при этих разговорах отмалчивался, свое мнение держал при себе. Но как старый подрядчик уже заранее прикидывал объёмы работ по реконструкции города, приведению его к требованиям российских положений и градостроительных уставов. Что ж, возможно и стоит после войны обратить внимание, если казна и частные застройщики заинтересуются, заработать можно. Здесь бери и застраивай заново целыми кварталами, как в Константинополе в 20-е годы.

Другой вопрос, кто будет жить в этом городе? После своего анабазиса по Палестине Иван Никифоров не был уверен, что эта земля привлечёт русских колонистов. Вот собратья-сородичи ефрейтора Гитлера поедут. Но что тогда здесь получится: пригород Варшавы в окружении колорита Жмеринки и Бухары? Увы без русских русской эта земля не станет, но тогда и смысла в присоединении нет.

Рано или поздно все хорошее заканчивается. Оперативная пауза, связанная с переформированием 12-й мехбригады, подошла к концу. Непонятно, о чем думало командование, там своя логика недоступная простым смертным, но понесшую страшные потери, разгромленную на Хаттинском поле легкую подвижную бригаду штаб фронта вдруг решил превратить в штурмовую часть. Благо, спасибо полковнику Манштейну сохранился костяк к которому цепляли свежие батальоны.

Так в Иерусалиме в штаб бригады явился молодцеватый капитан бронеходчик и сходу попросил помочь с разгрузкой эшелона танкового батальона. И не простого, а тяжёлого штурмового. Следом пришли два свежих батальона бронегренадеров. Петр Александрович грязно ругался, чесал в затылке, но спорить с начальством не каждому дано. Приходилось принимать все что ему спускали из далекого Багдада. Как уже говорилось, все искупало то, что мехбригада в процессе формирования стояла под Иерусалимом. В стремительном рывке к Синаю, форсировании Суэца участвовала моторизированная пехота усиленная танковыми и бронештурмовыми батальонами.

История с мечетью успела забыться, нет русские местных не обижали, но взамен требовали уважения к своей культуре и цивилизационным нормам. В один прекрасный вечер только Иван Дмитриевич вознамерился сесть и написать пару писем, как в дверь его комнаты постучали. Посыльный сапер сообщил, что "господина штабс-капитана через пять минут ждет господин подполковник". А уже через полчаса верный " Жук" высадил троих старших офицеров батальона у особнячка, облюбованного штабом бригады. Совещание не затянулось, приказ получен, а как его выполнять, это уже и так всем давно известно.

Тяжелый танковый батальон грузили на железнодорожные платформы ночью. Новенькие штурмовые "Мастодонты" не отличались запредельным ресурсом. Завод гарантировал только марш в 500 километров. Дальше требуется текущий ремонт, обслуживание, желательна замена фильтров, проверка трансмиссии. Разумеется, в прифронтовой полосе это не то развлечение, которое жаждут люди. Да и свои ремонтные части, не полноценный полевой завод, как в мехкорпусе. Вот еще одна ошибка кабинетных теоретиков.

Была одна дополнительная проблема над которой Манштейн попросил саперов настоятельно подумать на марше - "Мастодонт" весит 46 тонн. Штатные понтонные парки рассчитаны на технику до 20 тонн массой. Вот и решайте господа военные инженера, как будете этих красавцев через Нил перекидывать. В нижнем течении, разумеется.

Глава 3. Царское Село.

1 июля 1940. Князь Дмитрий.

Знакомый кабинет на втором этаже Александровского дворца. Хозяин молча читает документы, делает быстрые пометки карандашом, резолюции пишет чернильной ручкой. Мундир гвардейского полковника сидит на человеке как влитый, видно молодому мужчине постоянно приходится носить форму. Наконец, Алексей распрямляется, закидывает руки за голову и с наслаждением потягивается.

- Извини, заставил ждать.

Сидящий напротив князь кивает в ответ.

- Завалили?

- Мобилизация проклятая. Вержбицкий прислал очередной прожект на шесть миллионов. Да еще предлагает формировать легкие дивизии из инородцев.

- Даже так? – бровь князя Дмитрия поднялась. – Куда нам столько?

- Верно мыслишь. Мобилизовать я могу хоть десять миллионов, но кто работать будет?

- Знаешь, все больше убеждаюсь, что ты правильно все решил. Хотя я сам поддерживал Вержбицкого. Кедров думает широко. А с рокировкой адмиралов, ты тогда всех удивил.

Оба тихо рассмеялись. Речь шла о назначении главкома Ставки верховного командования. Несмотря на первоначальные симпатии и опасения, Алексей Николаевич все же предложил пост начальнику МГШ. На его место забрал с Севера адмирала Новопашенного, а в Романов-на-Мурмане перевел с Тихого океана Владимира Алексеевича Потапьева. Все равно Тихоокеанский флот ныне серьезно ослабляется, контр-адмирал Ваксмут должен справиться с командованием.

Да, армейцы сию комбинацию восприняли без восторга, но царя вдруг поддержал военный министр. Генерал-лейтенант Верховский прекрасно знал: начальник сухопутного генштаба уже выше головы не прыгнет. Достиг дражайший Григорий Афанасьевич своего уровня компетентности. А вот адмирал Кедров оказался способен видеть не только свои родные океанские просторы, но и сухопутные театры. По крайней мере, командующие фронтами и округами восприняли его взлет без особого неприятия.

- Вот и мне Михаил Александрович сказал, что не представляет себе, что ему делать с шестью миллионами солдат. Это еще без Морского министерства, пограничной стражи и предполагаемых «Диких дивизий».

- Размах!

- К черту! Четыре миллиона до конца года предел для нашего Вержбицкого. В сорок первом поднимем до пяти миллионов, если мы глубоко завязли в британском дерьме.

- Не много? Все же заводчане людей с руками отрывают. С нашим казенным заказом, все в две смены работают.

- Решим. – Алексей резко выбросил вперед руки, затем развел плечи до хруста в спине. – Засиделся. Составишь компанию пройтись по парку?

Дмитрий поднялся на ноги. От прогулки грех отказываться, погоды стоят замечательные. Однако, не похоже, что его только ради этого срочно выдернули из Петербурга. В Парке Алексей молчал, они шли в тени избегая главных аллей, только у Ламских прудов царь остановился.

- Врачи настойчиво требуют, чтоб я как можно больше двигался. Не всегда получается.

- Может быть перенести кабинет в павильон?

- Думал об этом. Интересная идея, но не удобно. Отвлекает, - Алексей спустился к самой воде и скрестив руки на груди глядел на уток. В парковых прудах их всегда много, в городе тоже. А вот лебеди редкие гости, даже в царских резиденциях. Так и в жизни, так и с людьми.

- Ты очень хорошо провернул работу во Франции. Слышал о сражении Орана? – на лице Алексея мелькнуло довольное выражение. – Французы уже наши. К осени у нас будет еще одна полноценная эскадра.

- Я слышал, не все так просто с французскими кораблями. Мы не производим снаряды к их орудиям, есть проблемы с оборудованием и силовыми установками.

- Решаемо, - Алексей поморщился, – не сразу, но решим. Меня куда больше беспокоят корабли в Касабланке.

Легкий кивок в ответ. Дмитрий по долгу службы видел некоторые крайне интересные документы. Сейчас в колонии на севере Африке собралась французская эскадра. Ключевой момент – там новейший «Ришелье». Англичане получили по зубам у Орана, но корабли в Касабланке они обязаны если не захватить, то потопить.

Беда в том, что дерзкий рейд эскадры графа Гейдена не повторить. Сам Георгий Александрович заперт в Средиземноморье. Гибралтар, это не та пробка, которую вышибают одним молодецким ударом. А Макарову из Норвегии придется идти вокруг Британии. Да и линкоров у Вадима Степановича нет. Удали на пятерых хватит, а из тяжелых кораблей одна «Полтава» да авианосцы.

- У тебя контакт с Петэном. Верно?

- Сложный вопрос. Когда я от него уходил, маршал пребывал в состоянии нервном.

- Давай без поэзии. После твоего визита Дарлан получил хороший совет. Мне передали, что диктатор очень хочет союзный договор с нами и Берлином. После захвата французских кораблей в Британии, настроения сам знаешь какие.

- Боюсь, из Орлеана я не решу вопрос Касабланки. А два полка морской авиации в Марокко ты не перебросишь.

- Двух лишних полков у меня нет. Есть один родственник.

- Неделю отдохнул, можно опять в Европу, - князь заложил руку в карманы, особого желания лететь он не имел, и так Марину и детей видит редко, но есть такое слово «надо». Если работаешь с Алексеем, самолет твой дом родной, а крейсер как яхта.

Глава 4. Египет.

2 июля. Иван Дмитриевич.

Летняя ночь коротка. В пять утра прозвучал бодрый сигнал подъёма. Построение, молитва, завтрак - вскоре батальон снялся с места и попылил, нет не по дороге, по следам механизированного полка. Слева на расстоянии в полкилометра шли танки тяжелого батальона. Иван Дмитриевич поневоле засмотрелся на этот стальной поток. Штурмовые "Мастодонты" он раньше видел на платформах и мирно стоящими рядами под брезентом в расположении части. Никакого сравнения. Тогда они казались большими стальными коробками, несуразными железками, сейчас это идущие по следу хищники.

- С названием ошиблись.

- Мысли читаешь, Петр Алексеевич. - согласился Никифоров.

- Это тигры или медведи, не травоядные мастодонты.

- Не видели вы господа африканских слонов. Страшный зверь, не убежать и не отбиться. И не каждая винтовка его берет.

- Слышал, бельгийцы их приручают, как индусы.

- Может быть. Но известности в Африке одомашненные слоны не приобрели, страшный зверь. А мастодонт или наш сибирский мамонт должны быть еще больше и страшнее.

Иван Дмитриевич отвлекся от разговора, он во все глаза смотрел на вздымающие тучи песка и пыли тяжелые штурмовые машины. Широкий массивный корпус, большая башня из наклонных листов на трех человек, длинное мощное орудие. Непонятно, как в бою, а на марше бронеходчикам приходилось нелегко. Через бинокль видно - все люки открыты, торчат головы, из башни по пояс высунулся командир.

Вскоре саперы отвернули в сторону. Теперь они шли с батареей шестидюймовых гаубиц, а перед батальоном ехали лёгкие грузовики с противотанковыми "дыроколами" на буксире. В середину колонны вклинились три "Нижегородца" с зенитными автоматами.

Тогда в начале июня на излете рывка подвижных частей о штурме населенной, изрезанной водными потоками дельты или форсировании Нила речи не было. Хотя, горячие головы предлагали рискнуть, дескать, на плечах бегущего противника и в Александрию въедем. Не стали. Даже не пытались, будем честны.

Если же внимательно посмотреть на карту, хорошо видно - последний оплот англичан на Ближнем Востоке непростой орешек. Прежде всего Александрия укреплена, снабжается морем, в порту стоит целая эскадра. А даже поврежденные корабли прекрасно работают с якоря калибрами по наземным целям. Наша авиация на тот момент застряла черт знает где. Перетаскивать аэродромы вслед за бронеходчиками через пустыни не самое простое дело. А подгонять к Александрии авианосцы из которых два учебные, а один считается легким, риск несоразмерный. Само по себе форсирование Нила даже без противодействия противника дело сложное. А уж если на выдохшиеся подвижные части наседает свежая пехота с танками, если противник постоянно бомбит с воздуха, то вообще все закономерно закончится большим конфузом.

Так, что без перегруппировки, подтягивания авиации, тылов, тяжелой артиллерии, свежих бронечастей лучше и не соваться. А чтоб противник не успел вскрыть оперативный замысел, укрепиться, сманеврировать войсками, бить решили с разбегу. Две пехотные дивизии подтянули заранее, а вот танковые части бросили в бой с марша. Уже потом, когда Отдельный Кексгольмский наводил порядок в гаванях Александрии, командиры батальона чесали в затылках перед задачей восстановления доков, стало известно, что замысел операции родился в голове командира третьего мехкорпуса генерал-лейтенанта Пепеляева. Сам мехкорпус разумеется тоже участвовал в сражении. Сейчас его батальоны выходили на рубежи в пустыне южнее 12-й бригады.

На этот раз Никифорову повезло. Саперы остановились рядом с разворачивающейся батареей гаубиц. Приказ: "всем покинуть машины и рассредоточиться!". Пока бригада выдвигалась, рано утром по противнику отработали фронтовые бомбардировщики и штурмовики. Вражеская авиация не мешалась. Вообще, еще с Палестины небо над головой чистое, в том смысле, что вражеских самолетов даже на горизонте не наблюдается. Зато кружат две пары наших "Дроздов".

Орудия рявкнули. На позициях все пришло в движение. Раздетые по пояс люди подносили снаряды и заряды, кто-то командовал у орудий, жестикулировал флажками. Частый бодрый огонь. Всего шесть гаубиц, но каждая выплевывала в минуту по четыре снаряда в полцентнера каждый. Ветер сносил облака пороховой гари, но все же позицию заволокло дымком. Даже до саперов доносился отчётливый запах сгоревшего кордита.

Раза два огонь прекращался, видимо ждали результатов от наблюдателей. Затем наводчики поправляли прицел, орудия взрыкивали, а подносчики превращались в натуральных негров на плантации. Таскать гаубичные снаряды не самое простое дело.

Вдруг все стихло. Артиллеристы принялись опускать стволы и сводить станины своих чудищ, на позиции выползли тягачи. Свернулась батарея быстро. Следом за пушкарями вперед двинулись саперы.

До обер-офицеров разумеется разведсводки и планы командования не доводили. На уровне слухов и оговорок брехали, дескать у противника около расчётной дивизии, может быть две. Может, больше. Сколько там реально солдат, наверное, в наших штабах даже не догадывались, но свои силы собрали с запасом. Участие в ударе целого мехкорпуса не самый выдающийся изыск тактической мысли. И вообще штурм в лоб на изготовившегося противника попахивает опытом генерала Брусилова еще той войны.

Куда перспективнее перебросить тот же 3-й механизированный морем в Ливию и бить вдоль побережья. С запада каких-либо серьезных препятствий на пути танков нет. Непонятно, почему в Багдаде и Константинополе отказались от такого решения. Флот вполне мог защитить транспорты. И у итальянцев морские силы куда серьезнее наших на Средиземке. Возможно проблема в том, что у союзников бардака еще больше чем даже у нас. Итальянцы почти месяц как вступили в войну, а до сих пор даже не попробовали на зуб британские колонии под боком. Из той же Ливии почему бы самим не рвануть к Нилу?

Глава 5. Средиземноморье.

9 июля 1940. Князь Дмитрий.

Тулон Дмитрию всегда нравился. Большой красивый приморский город со своей неповторимой атмосферой. А вот уныние в штабе Франсуа Дарлана, мрачные лица моряков, настороженное отношение обывателей на улицах, косые взгляды настроение отнюдь не улучшали. Переговоры шли с большим трудом, даже застывший на внутреннем рейде "Босфор" не способствовал проблеску мысли в головах оппонентов. Грубо говоря, французы не доверяли никому. Победителям особенно. Во всем искали подвох.

Да, Дарлан разослал приказы и рекомендации: в случае осложнений прорываться в русские порты. Англичане уже показали себя конченными подлецами, но даже бой при Мерс-эль-Кабире не всем открыл глаза. Как оказалось, многие предпочли не заметить разбитые при захвате «Сюркуфа» головы моряков, кровь на палубе «Дакара», разорванные бомбами тела женщин и детей. На юге Франции многим казалось, что ничего особо и не изменилось, так, мелкие неурядицы.

Дмитрий не давил. С людьми вообще работать тяжело, инерция штука страшная. Многим очень сложно взглянуть на ситуацию под новым ракурсом, понять и принять новые вещи, особенно если они противоречат убеждениям. Хуже всего, в условиях разгрома и капитуляции привычная иерархия не работала. Многие выжидали, не торопились исполнять приказы. Их можно было понять, не знаешь ведь, как все изменится, куда вырулит и сколько проживет нынешнее командование. Франсуа Дарлан это понимал, потому и сам проявлял осторожность. Все же Тулонский флот, это последнее что осталось от Франции.

Приглашение на борт "Босфора" не удивило. Дмитрий плотно работал с графом Гейденом. Оба переживали за успех дела и уже два раза успели друг другу пожаловаться на трусоватую осторожность нежданных вассалов. За прошедшие три дня князь успел договориться о перелете над французскими территориями, даже поговорил по телефону с комендантом Касабланки. По впечатлениям, в колониях смотрели на жизнь трезво, во всяком случае предупреждение о визите восприняли с плохо скрываемой радостью. Да и мелькавшие на горизонте британские корабли способствовали трезвому взгляду на жизнь.

Застывший на рейде линкор выделялся на фоне французских кораблей, огромный, подавляющий, увенчанный двумя массивными башнями перед носовой надстройкой. Корабль строился еще в конце 20-х по антикризисной программе, вобрал в себя все лучшее той эпохи. Однако, на сегодня он уже несколько устарел. Во всяком случае современные линкоры типа "Моонзунд", британские "Лайоны" и новые североамериканцы превосходили лучший корабль Средиземноморского флота по бронированию и массе залпа. Да и вооружение в четырех-орудийных башнях весьма спорное решение. Пусть даже это шестнадцатидюймовые орудия. Во всяком случае в русском флоте такое больше на повторялось. А что касается полюбивших эту схему французов…. Ну то французы!

У пристани ждал катер. Сопровождавший порученца капитан-лейтенант предупредительно подал руку. Увы, Дмитрий предпочел не заметить поддержку. Чай не старик и не дама.

Катер резво бежал по акватории. С воды все видится немного иначе. Вон два крейсера у причала сразу кажутся куда величественнее и грознее чем с берега. Старый линкор возвышается средневековым замком. Броня бортов как каменные стены. Башни, спонсоры, надстройки кажутся донжонами и машикулями твердыни.

С борта русского линкора спустили парадный трап. На палубе князя встретили контр-адмирал и командир линкора каперанг Максимов. Приветствие. Рапорт. Флот силен традициями. Даже рабочий визит члена императорской семьи должен начаться по регламенту. А вот дольше граф Гейден пригласил гостя в салон.

- Летите в Касабланку.

- Не скрывал этого.

- Жаль, не могу поддержать калибрами, - граф нервно стиснул кулаки.

От князя не укрылся этот жест, короткая прелюдия тоже говорила, что адмирал сильно нервничает.

- Французы гарантируют коридор. В Африке предупреждены, в колониях все проще и ближе к противнику, Георгий Александрович, - напомнил Дмитрий.

- Будут сложности. – Гейден прищурился. - Очень жаль, что база за Гибралтаром, а не перед.

- Тогда и мне не было бы смысла туда лететь. Вы сами все могли сделать.

Адмирал, заложив руки за спину, прохаживался по салону.

- Мне сегодня передали доклад агента. В Бресте на борт "Ришелье" грузили золото.

- Черт!

Дмитрий стиснул зубы, его лицо перекосило гримасой. Все оказалось очень и очень плохо. Секунда на всплеск эмоций. Порученец взял себя в руки.

- Много?

- Неизвестно. Даже приблизительно несколько тонн. Часть золотого запаса, либо оплата за поставки из Америки.

- Что знают двое, то знает свинья, - как нельзя к месту пришлась немецкая пословица. - Остальное французское золото вывезено?

- Черт его знает. Вам по должности положено больше знать.

- А вот не знаю. Давайте отправлю шифровку сюзерену. - Князь уже поднялся из-за стола, как на него снизошло просветление. - Стоп. Никаких радио. Доклад пересылаете обычным путем по адресу. Никому ничего не говорим. Работаем, как если бы мы ничего не знали.

Адмирал недоверчиво наклонил голову. Через несколько секунд и до него дошло.

- Верно. Утечки могут быть и у нас.

Глава 6. Мурманский порт.

10 июля 1940. Кирилл.

Полярную зиму пережил, теперь настало время наслаждаться полярным летом. Солнце не заходит, ночь как долгий светлый вечер, плавно переходящий в утро. У Заполярья своя прелесть. Сплошной ковер тундрового разнотравья, выходы гранитов, петли речушек и бесчисленные озера из кабины самолета кажутся сказочной страной.

Летали «апостолы» много. Два-три раза в неделю сразу после завтрака у ворот казармы людей ждали машины. Аэродром всего в получасе езды. Редкая непогода не мешала. Только шквальные ливни с нулевой видимостью могли служить поводом перенести полеты. Вот и сейчас звено Владимира Оффенберга отрабатывало групповое маневрирование на средних высотах. По новому расписанию «Сапсаны» работали парами.

Мощная машина рвется в звенящую высь. Над головой бездонное ослепительно голубое небо. Бросишь взгляд вниз – не веришь, что это все зеленое море с красными и темными гребнями скал картина сурового Кольского полуострова. На гребне между мелким озером и узкой речушкой движение, кажется, там неторопливо плывут шерстистые горы с молочно-белыми бивнями, покачиваются хоботы, а в зарослях березы проглядывает желтая шкура саблезубого тигра, дергается кисточка на кончике хвоста.

Обман зрения. Нет там мамонтов. Уже как десять тысяч лет нет их. На берегу озера стойбище лопарей. Три чума, олени, собаки. Крылатая машина проходит над стоянкой, Кирилл закручивает бочку и тянет ручку на себя. Самолет свечой уходит в небо. Ведомый еле успевает реагировать на маневры лидера.

В наушниках хрипит голос штабс-капитана:

- «Дюжина», не увлекайся.

- Есть. Возвращаюсь к стандартной программе.

- Атакую!

От солнца вдруг отделяются две темные точки и летят прямо на «Сапсан» Никифорова. Переворот через крыло, маневр на горизонтали, обратно на вертикаль. Два истребителя проходят мимо и пытаются зайти в хвост. Начинается старая добрая игра котят. Мотор уже не поет, а ревет, перегрузки вдавливают в кресло, в глазах темнеет.

- Отбой. Возвращаемся.

- Слушаюсь, - короткий вздох в микрофон.

На автомате оглядеться по сторонам. Пара комэска рядом. Ведомый четко держится справа и на два корпуса позади. Четко на север в небе танцуют пять истребителей. Контроль обстановки – одно из первых, что вбивают в голову истребителю. Ты должен видеть и чувствовать всё, все направления разом.

На аэродроме по заведенному порядку людей уже ждали полевые кухни с обедом. В больших палатках накрытые столы, нестроевые на раздаче наливают полные тарелки солянки с потрошками, накладывают картошку с котлетами.

- Оленина? – морщит нос Боря Сафонов.

- Никак нет, господин поручик, говядина со свининой.

Кирилл молча берет разнос с тарелками и идет к дальнему столу. К нему сразу подсаживается Антип Капитанский. Ведомый четко держит субординацию. Парень только осваивается, привыкает к весьма либеральным обыкновениям флотской авиационной элиты. На «Апостолов» из берегового полка его перевели в самом начале мая, аккурат перед Фарерским сражением.

После обеда по расписанию часовой отдых, затем строевые занятия и инструктажи по технической части. К последнему летчики относились со всей серьезностью. Мало того, что за несданный зачет можно улететь в береговой полк, так и для собственного выживание пользительно знать и понимать, как устроена твоя дюралевая лошадка, что можно и что нельзя делать с мотором над морем.

У пирсов Романова-на-Мурмане пусто. Только баржи и катера стоят. Сегодня утром Кирилл видел с эспланады только три старых эсминца, у угольного причала грузится сторожевик, да еще что-то похожее на вооруженный транспорт стоит на бочке. Костяк флота прописался в Норвегии, дивизия охраны водного района обжилась в Екатерининской гавани. Романовский порт превратился в снулую тыловую базу. В коммерческих портах разумеется лес мачт, кого не купили или реквизировали под нужды флота намертво встал у причалов. Торговле полный конец пришел. Только каботаж в Архангельск, да несколько караванов ушло с ледоколами по СевМорПути.

Порт уснул, зато в доки и к стенкам судоремонтных заводов очередь, работа кипит в три смены. По слухам, на Архангельской верфи не лучше. Англичане, это не китайцы или тунгусы, дерутся зло, в полную силу. Шапками их не закидаешь. За три месяца войны флот уже понес серьезные потери.

Вспомнился «Двенадцать Апостолов» в доке. Корабль в путах лесов, под кранами, со вскрытой летной палубой выглядел жутко. Как пациент на операционном столе. Всполохи сварки, медленно плывущий над кораблем стакан лифта, гора покореженных конструкций, гнутые рваные листы железа – страшная картина разрушений. Рядом с громадой авианосца пристроился эсминец с оторванным носом. Ждет, когда ему сварят новый трансплантат. Повезло ребятам что еще доползли до Кольского залива.

Пост на воротах казармы неожиданно радует.

- Никифоров, куда прешь! – рычит дежурный боцманмат. – Тебе письма. Пляши.

- Благодарствую, братишка!

Вот что хорошего в России, так это почтовые службы. Из далекой Палестины конверт от дяди Вани летел всего неделю. А пухлый конверт из столицы до Мурмана домчал за три дня. Причем есть подозрение, что из них два потрачено на сортировке и разборке.

Глава 7. Палестина.

14 июля 1940. Князь Дмитрий.

Над Африкой "Острог" взял правее пересекая Атласские горы. О том, что маршрут меняется знали всего несколько человек. Экипаж в том числе, само собой разумеется. Князь Дмитрий предпочел бы чтоб знали еще меньше, но это рискованно немного. Пришлось дать команду: срочно согласовать с итальянцами перелет через Ливию. Союзнические отношения у нас получались странными. Впрочем, по мнению командира воздушного корабля, высокопоставленный пассажир совершенно зря беспокоился. Поручик Леваневский искренне полагал, что над Ливией итальянцы "Острог" даже не заметят, а над самим Апеннинским Сапогом если случайно и обнаружат, то сбить не смогут и пытаться не будут.

В салон заглянул бортинженер и протянул князю ленточку радиограммы.

- Благодарю.

Короткий текст: "Всем свои государства. Протекторат наш".

Подписи не было, но ее и не требовалось. Дмитрий Романов сложил ленточку в конверт плотной бумаги и убрал в отдельный отсек портфеля.

- Вот и возвращается все на круги своя, - тихо прошептали губы.

Внезапно пришедшая в голову ветхозаветная цитата настроила Дмитрия на нужный лад. До этого момента он планировал после заправки и отдыха в Александрии гнать самолет прямиком в Багдад. Именно в столице вроде бы суверенного Ирака и располагалось командование фронтом, там же под боком армейцев разместилась гражданская администрация. Теперь Дмитрий понял, что ему обязательно надо провести пару дней в Иерусалиме, а то и больше. Разумеется, он будет не первым Романовым в Святом Городе после его освобождения, двое родственников с погонами пехотных офицеров сподобились проехать по Палестине в составе подвижных соединений. Брат Василий так вообще умудрился попасть в штурмовую часть.

Важен визит личного порученца Его Величества. Здесь возникают некоторые нюансы, которые еще надо хорошо продумать. И неофициальный, но соответственно оформленный визит дает массу преимуществ. Главное, все сделать правильно, не обещать лишнего, а слушать и видеть.

Решение родилось сразу после разговора с контр-адмиралом Гейденом. Дмитрий еще заглянул в штаб французского флота, перекинулся парой фраз с заместителем командующего, затем вернулся на "Босфор". Мощный передатчик линкора обеспечивал прямую связь со столицей.

Нет смысла лететь в Касабланку, или другие колонии на Атлантическом побережье, бесполезно и вредно подталкивать французов к определенному решению. Сами дозреют, а англичане им помогут. Более того, визит Дмитрия не спасет от набегов британского флота, наоборот может спровоцировать не только бомбардировку, но и высадку десанта в колонии. Нет, хорошая драка между старым врагом и новым недосоюзником дело правильное и полезное, но не стоит слишком дерзко вызывать огонь на себя.

К чести императора ответил он быстро. Решение одобрено. Французские дела не в приоритете. На первое место выходит любимая Дмитрием ближневосточная политика.

- Лучше бы я полетел в Касабланку, - протянул Дмитрий с глубоким тяжелым вздохом.

Князь покосился на мирно дремавших в креслах пластунов. Эх, хорошо быть простым солдатом или офицером, делаешь свое дело, лишнего не берешь, голова не болит. Ближневосточный котел и раньше напоминал огромный серпентарий из зоопарка на Кронверкском проспекте, а теперь еще это все перемешалось, забурлило и поползло. Хуже того в Петербурге сами еще не знают, что и как удастся защитить по условиям мира. Так что, пожалуй, император прав, его короткая рекомендация идеальна.

Всем свои формально независимые государства со всеми атрибутами и мишурой. За нами реальный контроль и управление. А вот как это организовать чтоб не в ущерб себе, чтоб не вскормить гадюшник у себя за пазухой, чтоб все это шумное хозяйство приносило прибыль, тут думать надо. До сих пор перед глазами пример недоброй памяти Привислинских губерний и Великого Княжества, которое пришлось долго приводить в чувство перед тем как окончательно упразднить.

Оба моряка конечно удивились, когда вдруг выяснилось, что цель их командировки несколько меняется, но виду не подали. Оба грамотные офицеры с кругозором и интеллектом выше среднего. Милейший Георгий Александрович обоих рекомендовал как исключительно полезных людей. Вот пусть вместо обороны Касабланки порты в Палестине, Ливане и Сирии обследуют, готовят независимое заключение, что именно нам необходимо удержать после войны под своим флагом, а что и так не убежит.

Перелет до Александрии занял целых семь часов. За это время Дмитрий успел поработать, почитать, вздремнуть немного. От перекуса он тоже не отказался. Вообще, из пассажиров этого рейса никто язвой не страдал, диеты не держал, к постам тоже относился философски. Так что вся погруженная на борт провизия очень даже пригодилась. А уж когда Дмитрий рассмеялся и махнул рукой при виде извлеченной хорунжим Михайловым на свет божий емкости с кальвадосом, все стало совсем хорошо. Разумеется, горючего пластуны взяли не одну бутылку. Моряки тоже не первый раз в дальнем перелете, отнеслись с пониманием, поучаствовали арманьяком.

Дорога сближает. Даже людям разных званий, родов войск, статуса и положения есть, о чем поговорить над облаками. Моряки под кальвадос попытались аккуратно выведать причину неожиданного изменения маршрута.

- Погода поменялась. Синоптики передали, что в Марокко аэродромы закрыты.

- Понятно, - капитан второго ранга сделал вид что поверил.

Глава 8. Лондон.

3 августа 1940. Алексей.

"Тебе плохо? - Займись делом." - когда-то так говорил отец. Школяр Алеша этого не понимал. Агента Коминтерна Рихарда Бользена вдруг всплывшая из глубин памяти максима спасла. Когда спина уже трещала под последней соломинкой, когда свет погас, впереди раскрылась бездна, смысл жизни остался там на дне Ла-Манша, вдруг вспомнились слова отца, словно веревка упала на дно колодца, в глубине пещеры мелькнул лучик света.

Лондон лета 1940 не самое лучше место на этой планете. Морская блокада, карточки, работа есть, но платят плохо, деньги дешевеют, все разговоры вертятся вокруг бомбежек и снабжения, цензура свирепствует, - все это вдвойне тяжелее мигранту, беженцу с немецким акцентом и временными документами. Коминтерн не забыл своих, всех эвакуированных интернационалистов пристраивали к делу, помогали с работой, жильем, поддерживали из партийной кассы. Рихард принял положенные партийные выплаты и сам нашел себе неплохую подработку. Оказалось, что уроки русского языка ныне весьма востребованы. Заработков хватало чтоб снимать достаточно приличное чистое жилье и не экономить на самом необходимом. Кроме этого Рихард безжалостно убивал время особыми поручениями Коминтерна.

Чем меньше свободного времени, чем больше устаешь, чем больше сил вкладываешь в дело, тем реже ночами приходит Ольга, тем реже вздрагиваешь от почудившегося голоса Джулии: "Папа, ты скоро вернешься домой?" Надежда теплится, но умом Рихард понимал - всех спасшихся с "Македонии" уже нашли. Кого получилось, опознали. Не он один потерял самых близких людей, на лайнере много было родных коминтерновцев. Вон, геноссе Вилли Флорин тоже погиб от переохлаждения в воде, хотя его пытались спасти сопровождавшие товарищи.

- Геноссе, - сидевший напротив камрад со стуком опустил кружку на стол.

Рихард молча полез за кошельком. Сегодня его очередь рассчитываться. Официант сразу подскочил к столику, протянул счет. Как и всегда Рихард оставил на чаевые десятую сверху, не более того, нечего роскошествовать, когда мир в огне.

Не назвать это заведение рестораном, но сравнительно чисто, от еды и пива понос не пробьет, цены разумные, контингент не с самого дна. На улице мужчины сели в машину. Эндрю за руль, Рихард на заднее сиденье. Через два квартала Эндрю тормознул у автобусной остановки, на переднее сиденье запрыгнул третий участник операции.

- Он точно там будет? - человек повернулся к Рихарду.

- Здравствуйте, Спенсер, - короткий вежливый кивок. Рихард отвернулся, давая понять, что в очередной раз обсуждать вопрос не намерен.

Спенсер Стенли молодой амбициозный журналист открыл окно и закурил. Он уже работал с этими ребятами. В прошлый раз ему помогли найти и подать такое, что его личная ставка в газете подскочила в три раза. Тиражи с горячим разоблачением разлетались моментально.

Благодаря войне машин стало меньше. Правда, на скорость это не повлияло, на улицах появились патрули, площади заняли зенитные батареи, регулировщики придирались к любителям разогнаться, автобусы пытались занять сразу две полосы. Так что Эндрю не торопился, ехал по правилам заранее перестраиваясь перед препятствиями или выбирая объезды.

Лондон не бомбили, видимо противнику известно, что столицу укутали плотным плащом из зениток, аэростатов, прожекторов, в окрестностях сеть аэродромов, на подходах цепочки радаров и постов ВНОС. Противник вообще больше бомбил порты и заводы, так русские и немцы две недели назад в пыль разнесли Ковентри с заводами "Роллс-Ройс", постоянно атаковали аэродромы и позиции береговой обороны. Налеты бомбардировщиков тревожили зону Южного командования. Столицу атаковали один или два раза. Ночью тяжелые бомбардировщики высыпали бомбы с большой высоты. Результат больше психологический, ибо точность такого бомбометания – плюс-минус два пледа.

Зато за городом водитель позволил себе притопить. Шоссе шло к северу мимо маленьких городков с историей чуть ли не времен королей Пендрагона и Вильгельма Завоевателя. Эндрю обгонял грузовики, трактора, автобусы. Попадались повозки с лошадьми. А вот легковушек встречалось гораздо меньше чем во времена последней поездки Рихарда в Англию. Минут десять машина шла вровень с поездом. Целая вереница вагонов с углем, дымящий паровоз, три платформы с какими-то конструкциями.

Да жизнь не стоит на месте, англичане не опускают руки, так же трудятся, как и их славные предки. Работают и готовятся воевать. Достойные люди, не сгибавшие шеи даже перед своими королями. Рихард подумал, что именно уважение к труду и есть основное отличие передовых наций. Это первый шаг к коммунизму, к обществу людей будущего.

Лето. Прекрасный долгий вечер. Дорога наконец то вывела к небольшому городку на полпути к Кембриджу. Машина остановилась у обшарпанного кирпичного дома на окраине. Район бедный. На узкой улочке пустынно. Только в отдалении бредет старая женщина, опирается на клюку.

Лестничная дверь открыта. Мужчины поднимаются пешком, лифтов здесь отродясь не бывало. Рихард перекинул через плечо ремень фотокамеры. Вокруг все кричит о нищете и запустении - вытертые подошвами ступеньки, отбитая штукатурка на стенах, облупившиеся двери. На лестничной площадке куча дерьма. Не утерпел кто-то. Зато в квартирке на четвертом этаже чисто. Скромная крохотная конура. Маленькая кухонька и комната, с тремя гостями здесь вдруг стало очень тесно.

Хозяйка женщина среднего возраста, некогда красивая, с ранними морщинами на лице, уложенными в тугой узел волосами вытянула перед собой худые руки. Платье некогда элегантное, но застиранное, видно, что ему много лет. Рядом на табуретке устроился мальчишка с волевым подбородком и живыми голубыми глазами.

Глава 9. Палестина

3 августа 1940. Князь Дмитрий.

У неофициальной дипломатии есть свои преимущества. Дмитрий понял, что все сделал правильно, когда ему передали просьбу о встрече от имени министра иностранных дел короля Египта Фарука. Естественно, князь отнесся к просьбе весьма благосклонно. Тем более, Россия официально не воевала с Египтом, наоборот, продвигалось мнение, что мы освободили Египет от англичан. Конечно самих освобожденных никто не спрашивал - такова жизнь, увы.

В Святом Городе князь Дмитрий повстречался кажется со всеми реальными лидерами и претендентами на лидерство региона. Формально ничейная Палестина, особый флер Иерусалима оказались идеальны для переговоров. Разумеется, в Петербург сразу же отправлялись пространные шифровки, Дмитрию даже пришлось гонять в столицу лайнер с пакетом для государя. Доклад о встрече с саудитами показался слишком секретным чтоб доверять его эфиру. Точнее говоря высшую степень секретности представлял сам факт встречи с вождями аравийских племен.

Организовывали эти переговоры по всем правилам конспирации. Никто в Иерусалим не приезжал. А вот Дмитрию вдруг приспичило скататься на железнодорожную станцию Газа, в окрестностях которой он полдня гостил у арабов, перемежая светские беседы с дегустацией изысков кухни бедуинов. Конечно разговоры исключительно о погоде, красотах природы, народных обычаях и искусстве, иного представить себе нельзя. А последствия этой беседы…. Какие последствия?! Все само собой произошло, естественно.

В Петербург князь со своей командой возвращались на пассажирском «Остроге». Самолет ждал на военном аэродроме, баки залиты под завязку, оборудование проверено, моторы работают как часы. Моряки Гейдена задержались, отчет они передадут через штаб флота. Пластуны отдельным самолетом сегодня же отправятся во Францию. Бригада базируется в Бретани. Тоже хорошие места, и девушки куда красивее и благосклоннее чем местные замотанные в тряпки уголешки. С точки зрения молодых парней – несомненный плюс.

Крылатая машина выкатилась на поле, разбег, отрыв, тяжелый стратег медленно набирает высоту и уходит на север. Его курс лежит вдоль Турции к русским владениям в Румелии, далее прямиком через Чернигов на Гатчинский аэродром.

Встретили Дмитрия прямо на летном поле. Казаки конвоя подогнали «Руссо-балт» с императорским штандартом к трапу. Сопровождающим отдельная машина, уже до города.

- Вижу, загорел, шевелюра выгорела, - поприветствовал сюзерен порученца в своем кабинете. – На Мертвом море купался?

- Не люблю плескаться в рассоле, глаза режет.

- А меня уже сестры замучили вопросами: когда это все закончится и можно будет слетать в Иерусалим?

- Так что мешает? – изумился князь. – Отделение казаков конвоя, на месте полевая жандармерия и армия обеспечат охрану. Быкадоров только рад будет показать и рассказать, проводить, подержаться за ручку.

- Сам знаешь. Невместно в такое время развлекательные круизы устраивать. Только если по линии Красного креста.

Дмитрий Александрович понимающе кивнул. Политика, одна сплошная политика. Чем больше власти, тем ценнее и недоступнее для тебя простое человеческое. Вдруг вспомнился берег Мертвого моря, солдаты, играющие на песке в футбол. Киоск с фруктами и водами, невозмутимо восседающий у прилавка абрек или черкес. Он может себе позволить хоть сутками плавать в Мертвом море, пить только святую воду, но он этого не ценит, слишком обыденно, без ауры чуда.

- Читал все твои отчеты. Спасибо. Хорошо поработал. А теперь расскажи, что сам думаешь о местных и ближайших перспективах?

Император остановился около модели линкора, наклонился и сдул пыль с носовой надстройки и башен. Дмитрий потянулся за портсигаром собираясь с мыслями. Вопрос не так прост, как кажется. Сейчас любое слово произнесенное в этом кабинете может иметь самые неожиданные и долговременные последствия.

- Если мы говорим о Палестине, то все значимые персонажи на этой сцене, с кем я встречался, думают только об исполнении пророчеств, создании еврейского государства, некоторые пытаются призвать мессию. Нам они благодарны, но только пока мы им не мешаем.

- Даже так? Интересный поворот.

- Ничего удивительного, Алексей. Мы для них только средство, как только не оправдаем ожиданий, так превратимся во врагов и очередных злодеев.

- Ничего неожиданного. Знаешь, из твоих отчетов я сделал те же самые выводы, - царь отступил от модели «Цесаревича» любуясь очертаниями и деталировкой модели могучего и величественного корабля.

- Мой вывод – с этими людьми нельзя строить планы, на них нельзя рассчитывать, они только временные союзники. Очень скоро поднимутся голоса, что пора бы строить свое государство. Без нас.

- Это неплохо. Но ты верно подметил суть: строительство еврейского государства слишком серьезное дело чтоб поручать его евреям.

- Красиво сказано, - князь покачал головой. – Может, пока не спешить? Пусть сначала все уляжется, возможно оставить Палестину англичанам со всем местным гемороем.

- А я и не спешу. Но уже сейчас надо решать, что делать завтра. Иерусалим не отдам, подданные не поймут. Выход к морю, хороший порт тоже нужен.

- Тогда есть вариант колонии с прямым управлением.

Глава 10. Александрия.

12 августа 1940. Иван Дмитриевич.

Все же война дело неестественное. Люди по природе своей не любят умирать и убивать себе подобных. Особенно остро это ощущается в сравнительно мирные дни оперативной паузы. Как и предсказывал Григорий Петрович, саперный батальон вернули в состав родного мехкорпуса. Однако, в штабе Григорию Никитину в дружеском разговоре в курилке пояснили, решение временное. Фронт попал в мясорубку деятельной перетасовки и перетряски частей. Решения неокончательные. А как через месяц будет, сие только Бог ведает. И царь с высшим генералитетом немножечко.

Бойцов 12-й мехбригады, с которой пришлось пройти немало верст, в один прекрасный день погрузили на корабли. Куда они направляются не сказал даже полковник Манштейн, не забывший заглянуть попрощаться с офицерами Кексгольмского батальона. Оно и понятно, штурмовой бригаде в Египте делать больше нечего. Кстати за взятие Александрии Петр Александрович получил орден Александра Невского с мечами.

Щедрость командования не обошла и саперов. Так Никитин наконец-то избавился от приставки «под-» и стал именоваться просто полковником. Еремей Кравцов получил погоны капитана. В батальоне вдруг образовался избыток унтер-офицеров, да такой, что взводами командовали фельдфебели, хотя по штату хватало старшего унтера, а то и просто унтер-офицера.

Бои в северной Африке стихли. Русские подвижные части добивали отдельные разрозненные гарнизоны в дальних уголках. Пространные пустыни стали естественной преградой на пути армий. Как слышали офицеры, все идеи продвижения вдоль Нила остались в предварительных выкладках. Оно и верно, Африка - это не Европа, вместо дорог одни направления, а климат местами убивает вернее пулемета.

Русские войска стояли у крупных городов, занимали ключевые узлы. В батальоне уже пошли разговоры о возвращении в Россию. Хотя работы саперам в Александрии непочатый край. Одни взрывают, другие строят. Люди полковника Никитина расчищали завалы, ремонтировали пути, очень много работы нашлось в портах. Пусть подъемом затонувших судов занимались флотские специалисты, но и армейцам нашлась работа восстанавливать портовое оборудование. Да, в основном расчистка завалов. Все же бомбардировщики нанесли базе весьма немалый ущерб.

- Прошу извинить, - прозвучал за спиной незнакомый голос. - Господин штабс-капитан, напомните: где я вас видел?

К Никифорову обращался рыхловатый мужчина среднего возраста в форме с петлицами и погонами старшего военврача.

- Сергей Витальевич? Вас тоже занесло в Африку?

- Простите великодушно, фигуру и лицо помню, манеру держаться. А, вот где встречались не скажу. Вы у меня не лечились?

- Бог миловал. Мы с вами одно купе делили до Москвы. - Иван сразу вспомнил этого человека, тогда в поезде они имели долгую и интересную беседу на самые разные темы.

- Вот и удалось свидится. Даже не думал, что вас тоже к Нилу принесет. Полагал, завернете после Москвы на Киев и дальше в Константинополь. Мне рассказывали, на греческом фронте саперы хорошо поработали. Все наши атаки прошли стараниями военных инженеров.

- Нет, Отдельный Кексгольмский батальон. Третий мехкорпус.

- Соратники, значит. Только я при 3-й бронетанковой дивизии, - Лицо военврача Сыромятина расплылось в широкой радостной улыбке, уголки глаз блеснули огоньком.

- Вот здесь и встретились. Все дороги ведут в Африку! - последовал дружеский хлопок по плечу медика.

- Такое дело надо отметить.

Разговор происходил на улице недалеко от коммерческого порта. Иван Дмитриевич как раз возвращался с инспекции, наблюдал за работами. К его удовольствию врач отреагировал как надо. Все же с хорошим знакомым и просто приятным человеком не грех продолжить беседу в более располагающем месте.

- Если не спешите в часть, поблизости есть одно заведение. Помните, вы в дороге рассказывали, чем катык от ряженки отличается?

- Губернией и национальностью молочника, - машинально ответил Никифоров.

- Так вот, от полковых кашеваров и местных изысков полагаю вы уже устали. Мне коллеги показали настоящий европейский ресторан. У них повар из Рязани, потрясающе готовит верченое на углях и настоящие пироги!

Отказаться от такого решительно невозможно. По пути офицеры со знанием дела обсуждали чем отличается шашлык от верченого. Никифоров утверждал, что все дело в маринадах, а Сыромятин рассуждал о порционных кусках, вымачивании и режимах жарки. На пороге "Ройал Оук" оба пришли к выводу, что мясо на углях можно готовить самыми разными способами, маринадов в мире огромное множество, а вот жарить на углях из дров хвойных пород суть издевательство над едоками.

Заведение оказалось весьма популярным. Причем, как заметил Иван Дмитриевич, офицеры и унтера составляли только половину посетителей, в зале немало местных европейцев, и даже встречались белые хламиды и характерные физиономии аборигенов.

Зал почти полон, но метрдотель нашел свободный столик недалеко от входа. Да, достаточно чисто, обстановка располагающая. Есть даже живая музыка, два певца в широкополых шляпах и жилетках с бахромой задорно исполняли народное кантри.

- Надеюсь, меню не американское?

- Давайте проверим, Иван Дмитриевич, - врач машинально пригладил волосы и потянулся к винной карте.

Глава 11. Англия.

13 сентября 1940. Алексей.

Жизнь в статусе иностранца имеет свою темную сторону. Самое первое - социальные гарантии по карточкам тебе положены самый мизер. Цены на рынке растут с каждым днём. Увы подданные короля Георга Шестого хотя бы не думают о хлебе, правда и его все меньше и меньше.

Рихарда спасали подработки. Некоторые из товарищей записывались в территориальную оборону или нанимались в армию. Добровольческие формирования принимали всех. Другое дело, именно их первыми бросят в атаки на плацдармы, буде континенталы высадятся.

- Уезжаешь? Надеюсь, в Мексике тебе повезет больше, Мигель.

- Догоняй, амиго! - Перейра поднял стаканчик с виски.

Напиток дерьмовый, самое дешевое вонючее пойло, горлодер. Но и это уже хорошо в начале осени сорокового года. Правительство запретило переводить зерно на алкоголь. Дистиллят же шел сугубо на медицину. Официально, разумеется. Рихард прожил долгую и интересную жизнь чтоб знать реальность. Подпольное самогоноварение процветало, как и везде где есть запреты. Да и заводской спирт вполне можно было купить на черном рынке.

Старые камрады прощались в подвальчике на сравнительно чистой улочке близ рабочих кварталов Рединга. Одно из немногих мест где еще можно спокойно посидеть за разумную цену и получить к алкоголю мясное на закусь.

- Пока не могу. У меня дела в Англии.

- Ждешь вторжения? - Мигель Перейра наклонился к собеседнику и тихо произнес. - Все будет еще хуже, чем тогда. Мне хороший человек сказал, Центральный Комитет Интернационала уже эвакуировался за океан. Остались только несколько человек среднего уровня. Активы тоже выводят из Британии.

- Геноссе Ульмер остался. Я с ним вчера разговаривал.

- Вот видишь, его и бросили прикрывать Исход.

Сама по себе информация говорящая, для тех, кто готов услышать. С момента своего основания и много раньше Коммунистический Интернационал базировался на Лондон. Здесь проводились съезды, здесь жили и работали лидеры движения. Только старик Бронштейн разругавшись с половиной товарищей безвылазно работал на Кубе. Тоже достаточно либеральный режим не выдававший людей без особых на то оснований.

Впрочем, все правильно. Головы и мозги спасают в первую очередь. Мясо само нарастет, а такие люди как Тельман, Трилиссер, Готвальд, Рыков, Марти не в каждом поколении рождаются. Они могут вести за собой людей, рождать идеи, координировать многочисленные ячейки движения, направлять исторические процессы.

Разумеется, Англию фашистам не взять, десанты захлебнутся кровью. В тылу противника скоро вспыхнут восстания, и континенталам уже придется отвлекаться на Ливию, Эфиопию, Туркестан, Польшу. Об этом негласно информировали актив. Есть обнадеживающие новости из России – там много недовольных среди генералитета, попахивает заговором. Надо только немного подождать, порабощенные народы готовятся скинуть ярмо, над этим работает все прогрессивное человечество.

Однако, жизнь на осажденном острове имеет свои минусы - самое главное плохая связанность, удаленность от основных ресурсов мешает работе.

- Уехать трудно. Только если наняться матросом на транспорт.

Сам Рихард серьезно об отъезде не думал. У него были свои связи, возможность попасть на судно до Португалии, но это и опасно, и глупо. Особенно с учетом его приключений в Испании. Если ехать, то за океан. Если оставаться, то идти в армию. Интербригады в Британии не формируют.

- Есть один вариант. Только Ульмер тебя не отпустит. Вольдемар слишком многое помнит по боям во Франции. Все надо делать тихо, под видом спешки и бардака.

- Понимаю. - С точки зрения Рихарда его взяли на карандаш за попытку уйти в сторону после Вердена. Нормально, ничего страшного нет, у внутренней безопасности на него ничего нет, Рихард об этом позаботился, но некоторый дискомфорт ощущается.

- У меня есть лишние билеты. Свободна вакансия младшего командира по политической части. Если хочешь.

Последняя, фраза, повисла в воздухе. Рихард поднес зажигалку к папиросе, глубоко затянулся, выдохнул струю дыма в потолок. Можно отказаться. Здесь в Англии польза от Рихарда будет, несомненно. С другой стороны, есть понимание, что этим все не ограничится. Вон, японцы ввели войска в Индокитай. Формально по соглашению с компрадорским правительством Франции. Но США выкатили ультиматум, объявили эмбарго на торговлю с японцами. Островная империя критически зависит от импорта буквально всего. Сам Рихард был удивлен, ознакомившись с информационно-аналитической запиской по японской торговле. Он и не думал, как русский царь наживается на поставках риса, гаоляна, угля, стали, рыбы Японии. С европейскими колониями в юго-восточной Азии, Австралией, Америкой оборот еще больше.

Если янки наконец-то выступили против экспансии не на словах, а на деле - ожидаются серьезные дела. В самих Штатах и Латинской Америке растет влияние коммунистических движений, не только боевой марксистский Коминтерн, но и союзные умеренные группы. Те же самые сторонники Грамши и Маркузе спокойно исподволь набирают сторонников, ведут агитацию с капиталистических позиций, закладывают мины под троны эксплуататоров. Да и чисто по-человечески интересно - Рихард никогда на бывал в Америке. Даже в Китай в 20-е ездил по линии Партии через Формозу и Макао мимо Индии.

Глава 12. Норвежское море.

21 сентября 1940. Кирилл.

Жизнь на береговом аэродроме неплоха. Размещение комфортное, выматывающей качки нет, камбуз работает великолепно. Боевые вылеты случаются редко. За все время пребывания в Норвегии, истребителей только дважды поднимали на перехват воздушных бандитов. Штурмовикам и бомбардировщикам боевые задания доставались и того реже. То есть, патрулирование максимум.

Да, все рано или поздно заканчивается. Прелесть суровых скал, фьордов, красота местных девушек, всему свое время. В Берген пришел "Двенадцать Апостолов". Утреннее построение сразу после завтрака, подполковник Черепов выслушал рапорты комэсков, начальника технической части.

- Мы возвращаемся домой, на палубу. Капитан-лейтенанту Покрышеву с техниками и оружейниками отправить имущество в порт на пятый причал. Самолеты перелетают своим ходом. Маршруты, приказы, полетные задания получите у моего помощника.

Ответом прозвучало громкое "Ура!"

- Не спешите, вылет во второй половине дня. Авианосец топливо еще не принял. До обеда увольнения вне очереди, чтоб успели проститься.

С кем именно Константин Александрович не уточнял, по глазам летчиков и так все было ясно. Жизнь на заграничных базах у русских офицеров и унтеров не обходится без приключений. Крепкие здоровые мужчины с деньгами чего греха таить приключения не ищут, их приключения сами находят в лице прекрасных и милых местных обывательниц. Се ля ви. Не обязательно юных, но всегда страстных и любящих.

Все же моряк даже с армейскими погонами, это судьба. К тесноте кубрика, безграничному простору вокруг, просоленному воздуху, шуму волн привыкаешь один раз, дальше это становится частью самого тебя. Опоздавших из увольнения не было. Хотя, у некоторых ребят явно что-то осталось на этих суровых берегах Норвегии. Кирилл не исключение. Дело житейское. Очень тяжело сохранять невозмутимость и держать аскезу когда на тебя с восхищением смотрят такие девушки! Что ж, в память о Берген-фьорде в планшет ложатся фотография и засушенный цветок в целлулоиде. Уже хорошо, некоторым достаются только воспоминания.

Авианосец не задержался во фьорде дольше необходимого. Приняли топливо, авиационное имущество. С флотского транспорта догрузили снаряды, бомбы и торпеды. Самолеты садились на палубу, когда корабль шел по фарватеру полным ходом. Рядом с авианосцем держалась дружная компания эсминцев, впереди бежал крейсер эскадренной службы. «Кикимора» пришла с Балтики, ее сразу включили в состав авианесущей бригады.

Можно поручиться, к возвращению в строй "Апостолов" вице-адмирал Макаров приурочил очередную гадость. Это даже не вопрос. Уже в море корабль пристроился в кильватер к знакомой стальной громаде "Наварина", в отдалении на фоне закатного солнца выделялись силуэты тихоокеанцев "Чесмы" и "Синопа". Разумеется, летчики не могли знать, кто это именно конкретно, но два почти неотличимых от "Апостолов" корабля не могли быть кем-то другим.

Вернувшийся из разведывательного полета экипаж "Рижанина" рассказал, что видели на зюйд-весте наши линкоры. Хорошо всем знакомые северяне и пара новейших "Слава" и "Цесаревич". Сила идет. Сами по себе четверка линкоров и четыре эскадренных авианосца со сворами эсминцев, двумя бригадами крейсеров могут навести шороху. В октябре сорокового в Европе уже почти никто не способен вывести в море сравнимую эскадру. А ведь где-то еще болтается адская гончая "Полтава" и "Воротынского" не видно. Явно из баз вышли и немцы.

В газетах пишут только общие красивые слова о всем хорошем, но моряки прекрасно знали, союзники наконец-то ввели в строй свой первый полноценный линкор. В переводах немецкой прессы комментарии восторженные, в самих немецких "Народном обозревателе" и "Империи" только превосходная степень и пафос. Дескать, сильнейший корабль Атлантики. Достижение германской инженерной мысли, непобедимый стальной гигант.

Статья в "Морском сборнике" о новом немецком линкоре и его достраивающемся близнеце куда более сдержана. Господин Александр Шершов писал, что "Бисмарк" если и превосходит в чем-то "Цесаревича", то только водоизмещением и должен быть немного быстрее. Двухорудийные башни главного калибра решение спорное, может быть они и позволяют немного повысить скорострельность, облегчить работу башенных команд, но на деле забирают на себя лишнее водоизмещение, удлиняют цитадель. Традиционное немецкое гипертрофированное внимание к защите тоже палка о двух концах. И на паре высоких параметров немцы уже обожглись, но до сих пор ставят «сырые» котельные агрегаты. Не сбалансированный корабль получился.

- Что скажете, Николай Адамович? - командующий эскадрой протянул начальнику штаба карточку шифровки.

- Все по плану, Вадим Степанович. Как и в прошлый раз Лютьенс разыгрывает прорыв тяжелой эскадры. Только теперь англичане обязаны увязаться именно за немцами, а не вылететь нам в лоб.

- Они знают, что они обязаны?

Вице-адмирал повернулся к расстеленной на столе карте, его глаза в очередной раз впились в фигурки обозначавшие отдельные соединения и отряды. Все уже сто раз просчитано и пересчитано, все варианты разобраны на штабных играх. Все равно момент неопределенности способен отправить всю Игру насмарку. Море само по себе независимый Игрок. Многие это забывают и закономерно проигрывают. Море разыгрывает свою партию, внезапно налетевший шквал, полоса тумана, зона хорошей погоды там, где ее не ждали могут помочь одним и погубить других. И ведь не предугадаешь заранее. Метеорологи не святые, их прогнозы изначально идут с невидимой, но хорошо читаемой пометкой "а черт его знает".

Глава 13. Царское село

22 сентября 1940. Князь Дмитрий.

Очередное совещание в Александровском дворце. Повестку прислали фельдегерьской почтой в запечатанном конверте со штампом секретности. Накануне позвонил сюзерен и попросил прибыть с утра пораньше, судя по тону Алексея, планируется серьезный разговор. Так что в Царское Село князь выехал прямо из дома, не заезжая на работу.

Господина Ястржембского и своего нового помощника князь предупредил с вечера. Впрочем, серьезный молодой человек взваливший на себя львиную долю работы носил фамилию Романов и в дополнительных пояснениях не нуждался. Весьма распространенная в России фамилия, надо сказать. Сам Дмитрий относился к этому факту с изрядной долей юмора. Все же многочисленных отпрысков правящего дома надо пристраивать к делу. Лучше так, чем нашумевшая история с великим князем Кириллом, до сих пор пребывающем в опале, стоит добавить.

Служебное авто удобная штука. Водитель не отвлекается на разговоры, едет быстро используя все немалые возможности мощного мотора. Широкое шоссе позволяет разогнаться. Наблюдая за проносящимися мимо пейзажами отдыхаешь и настраиваешься на нужный лад. Подумать тоже есть, о чем.

Именно в эти дни в Москве идут серьезные международные переговоры. С нашей стороны председатель Совета Министров граф Игнатьев, с ним МИД в лице Белановича. От германцев приехали вождь немецкого рабочего класса Отто Штрассер и министр экономики Альберт Шеер. Плюс японская делегация. Итальянцы пожаловали, куда без них? Самый крикливый и безалаберный союзник, истинные южане.

О представителях мелких союзников и сторонников говорить нечего, полный набор со всей Европы. Интерес представляли французы. Бывший противник на полном серьезе решил обратить свое поражение в победу. Судя по здравому подходу к делу у Орлеанского правительства есть хороший шанс.

Князя Дмитрия судьба и сюзерен избавили от участия в этом великом толковище. Алексей сам держал руку на пульсе мероприятия, никого лишнего не подключал. Впрочем, порученца при необходимости информировали о ключевых моментах, видимо, чтоб не расслаблялся и мог перехватить руль в нужный момент.

Царская резиденция встретила министра обычной деловой суетой. На площади у входа десяток машин, здесь же пристроились два бронетранспортера, подъезжали курьеры на мотоциклах. Охрана заранее срисовала машину с флажком на капоте и правильным номером. Препятствий не чинили, пропуск не спрашивали, но чувствовалось, из поля зрения не выпускают. На входе Дмитрия Александровича встретили и препроводили в приемную. При этом казак сразу поднял трубку и доложил о прибытии. Чувствуется, служба поставлена как надо.

- Ты вовремя! Рад! – Алексей поднялся навстречу визитеру.

- Добрый день!

- Кофе, папиросы, завтрак?

- Первое непременно, от второго не откажусь, третье добавить к обеду.

Алексей заказал по телефону кофе и чай. Как знал Дмитрий, предпочитал император чай по-русски, то есть с сахаром и лимоном. Хотя, иногда у него бывало настроение заменить ломтик лимона на половинку лайма. Фрукты вроде похоже, но вкус и кислотность отличаются.

Император сразу перешел к делу:

- Дмитрий мне нужен совет. Твой собственный взгляд: что делать с американцами?

- Умеешь ты задать вопрос. – Князь задумчиво подпер щеку кулаком и закинул ногу на ногу.

Вопрос архи-интереснейший. Особенно в ракурсе восточной политики.

- Я же царь. Приходится искать ответы на такие вопросы.

- Меня Господь от такой судьбы миловал.

За дружеской пикировкой князь прокручивал в голове основные моменты нашего весьма непростого времени. Вопрос действительно не так прост, Алексей редко когда консультируется по внешней политике, тем более в плане стратегии. Объяснение простое – император не делился ответственностью за серьезные решения с долговременными последствиями. Хорошо это или плохо – не важно. Это факт.

Между тем несмотря на кажущиеся успехи, в реальности все не так уж и радостно. Конфликт неуклонно катился под магистрали: «От плохого к худшему, от мелочи, до весь мир в тартары». Началось все со спора за транспортный коридор, усугубилось подрывом немецкого броненосца. Затем дурость с эмбарго и агрессия Британии против Норвегии закономерно расширили войну на всю Европу и Ближний Восток. Теперь европейская война грозила вылиться в мировую. Политика Штатов не оставляла вероятности на оптимистичный исход. Жесткая линия Вашингтона в отношении Токио, это вызов, непрямая, но явная агрессия.

Дмитрий, будучи человеком разумным, признавал: расширение конфликта, вступление в войну американцам выгодно. Война это лучший и самый простой способ взлома национальных рынков, обнуления таможенных барьеров, вскрытия чужих зон интересов. Это прекрасный способ ослабления конкурентов.

К этому стоит добавить, янки ребята хорошие, всегда за правильную сторону и справедливость. Именно на тему выбора стороны их в последние годы сильно накручивала пропаганда. Она же решала: какая сторона правильная. С момента прихода к власти команды Рузвельта в штатах неуклонно градус накала массовой аудитории и промывания мозгов в нужную строну. При массовом воздействии и правильном подходе это имеет эффект, увы. Плотный контакт с медиамагнатами фирменная фишка команды Рузвельта, это проявилось еще на президентских выборах, дальше контакт президента с прессой только улучшался.

Глава 14. Фареры.

22 сентября 1940. Русская эскадра.

Морская война, это уравнение со многими неизвестными. Лютьенс умно засветился у Норвегии с новейшим линкором. Британская летающая лодка видела на переходе «Шарнхорст» и «Цепелин». За кадром остался тот факт, что истребительный патруль немецкого авианосца умело «прохлопал ушами» разведчика. Уже вчера вечером англичане знали о выходе немцев в рейд. Флот Метрополии приведен в полную боеготовность. А вот русскую эскадру британцы прозевали.

Появление авианосцев у Бергена сочли за повседневную боевую деятельность или маневр отвлечения. Хуже того, в Адмиралтействе считали, что "Двенадцать апостолов" все еще стоит в доке, а тихоокеанцы восстанавливаются после тяжелого перехода. Сработала деза русской разведки, некоторое время велась оживленная переписка на счет ремонта "Осляби" и "Чесмы" в Архангельске. Причем, верфь запустила конкурс на срочную поставку котельного оборудования и специальной бронзы для корабельных винтов. Кому нужно это узнали и доложили кураторам. Те приняли к сведению и включили в свои аналитические отчеты.

Утром патрульный самолет обнаружил немецкую эскадру к северу от Шетландских островов. Здесь уже сомнений быть не могло – гансы прорываются. Адмирал Чарльз Форбс сам повел быстроходные линкоры на перехват обнаглевших «колбасников». "Герой" первого сражения за Фареры Эдвард-Коллинз довольствовался ролью младшего флагмана. Общественное мнение требовало крови, но в Адмиралтействе сумели защитить адмирала. Многие моряки прекрасно понимали, в сложившихся обстоятельствах мало кто мог бы выкрутится с меньшими потерями. Это клерки в Сити и седовласые ископаемые из палаты Лордов могли потрясать кулаками и гневно требовать: "Надо было добить "Бородино"!

С мостика "Лайона" все выглядело совсем в другом свете, опасались, как бы их самих не добили русские. Обоснованно опасались. Линкор после боя пришлось ставить в док. Если бы не подвиг рабочих верфи, работавших в три смены круглосуточно, не вышел бы корабль в море так быстро.

Британская промышленность одна из мощнейших в Европе. Верфи квалификацию за голодные годы не потеряли, а сейчас на военных бюджетах только наращивали обороты. Русские и немцы долго гадали: сколько линкоров выйдет из Скапа-Флоу? Адмирал Форбс вел четыре тяжелых корабля быстроходной эскадры. С ними легкобронированный, но опасный "Рипалс".

Ветеран прошлого сражения "Лайон" полностью залатан, пробоины заварены, разбитые башни заменены. Боевая мощь стального титана не умалилась. За ним рубят волны только что вошедшие в строй "Король Георг Пятый" и «Принц Уэльский". На борту последнего прямо в море еще работают заводские бригады. Впрочем, для устранения недоделок в башнях требуются считанные часы. Командир корабля Луис Генри Гамильтон взял рабочих на крайний случай. Все может быть, все возможно, лучше перебдеть, чем утонуть из-за заклинивших приводов и сбоев системы управления огнем.

Флаг адмирал держал на красавце "Худе". Пусть корабль старый, но в мореходности выигрывал у новых утюгов и скорость выше на пару узлов. Как и «Лайон» могучий линкор-крейсер прошел полный доковый ремонт, избавивший корабль от последствий встречи с русскими ударными самолетами. К этому, на заводе усилили зенитное вооружение крепкого старичка, поставили дополнительные четырехдюймовки, нашли место для «пом-помов» и пулеметов.

Топливо англичане не экономили. Шли полным ходом. Легкое волнение не мешало. Даже команды эсминцев чувствовали себя вполне сносно, площадки и баки не заливало. Всего через десять часов после выхода из базы на Оркнейских островах с мостиков флагмана наблюдали горы острова Мичинес.

Вспомогательные крейсера Северного патруля британцы отозвали. В дозоре остались только "Шеффилд" и "Норфолк". Оба получили недвусмысленный приказ, в бой не лезть, держать дистанцию, при необходимости отходить к главным силам. Все же скармливать Лютьенсу гамбитные пешки адмирал посчитал излишним.

Авианосная эскадра отстала от главных сил на 40 миль. Вместе с новыми бронированными "Илластриесом" и "Формидейблом" шли "Арк Ройал", "Фьюриес" и американец "Уосп". Почти готовый уже принятый флотом "Викториес" остался на базе. Как вдруг выяснилось, для авианосца еще нет самолетов. Палубные машины строились малыми сериями, все резервы выгребли на восполнение потерь и того было мало. Уже сейчас королевский флот покупал торпедоносцы и пикировщики в США. И как всегда возникли неожиданные проблемы с размещением самолетов в ангарах и обслуживанием. У каждого свои стандарты, в каждой избушке свои погремушки, и не всегда они лезут одна в другую.

Немецкая эскадра приняла топливо в Ставангер-фьорде. Адмирал Лютьенс прекрасно знал с какой скоростью пустеют танки в бою. На форсаже мазут хлещет в топки Ниагарами. Погода не радовала, облака редкие, волнение три балла. Ветер умеренный с порывами. Пожалуй, командующего больше устроил бы шторм, чтоб с дождем, цепляющими гребни волн облаками, или туман. Проклятые самолеты сильно изменили войну. Теперь приходится постоянно с опаской подглядывать на небо.

Впрочем, для предстоящей задачи хорошая погода подходит куда больше, как ни странно. Ночью эскадра шла курсом норд-вест. Радарами раза три обнаруживали самолеты. Об их принадлежности можно было только гадать на папиросных окурках. И свои, и русские усилили патрулирование, и англичане не сидели сложа руки.

Фортуна девица с большой фантазией и в 11 часов 22 сентября Гюнтер Лютьенс был в полушаге от чистого прорыва в Атлантику. Его корабли обходили Фареры с оста. Достаточно дать на три часа полный ход и эскадра растворится на океанских просторах.