Письма живых

Глава 1. Тринидад.

2 февраля 1942. Кирилл.

Лист исписанной бумаги в руках подпоручика Никифорова дрожал. Дувший в открытый иллюминатор ласковый морской бриз пытался вырвать письмо из рук. Кирилл Никифоров плакал и не стеснялся слез. Лист бумаги в руке. Четкий знакомый почерк. Строчки двоятся перед глазами. По щекам стекают соленые капли. Лицо офицера выражает смесь изумления и радости.

- Кирилл, ты что? – Арсений Ворожейкин подсаживается к соратнику. – С родными что-то случилось?

- Нет, спасибо. Все хорошо. Честно, все хорошо.

- У тебя слезы. Плохие вести?

- Наоборот, - Кирилл счастливо улыбается и смахивает слезы. Глаза щиплет, в носу щекотно. – Дядя пишет. Он мою сестру нашел!

- У тебя же брат.

- Сводный. И две родные сестры. Младшую считали погибшей, а вот дядя Ваня нашел. Живая, целая. Сейчас дядя с документами решает. Скоро поедет забирать ее домой.

- Где нашли? Почему плачешь? Радоваться же надо.

- В Германии. В приюте. Сейчас дядя через суд готовит репатриацию.

- Ну, вы Никифоровы даете! Как хоть девочку в Германию занесло?

- Долгая история, - несмотря на праздничный настрой, рассказывать Ворожейкину лишнее Кирилл не собирался.

Он вообще не любил распространяться о своей биографии и родных. Особенно друзьям старался не говорить лишнего. Цените за то, какой я есть, а не за тех, кто мне брат и сват. Если же честно, именно друзья и самые близкие могут сделать очень больно, задев не ту струну, сами того не желая наступив на оголенный нерв.

- Кирилл¸ не мое дело, извини, если лезу не туда. Почему сестрой занимается дядя, а не твои родители?

- Так получилось, - сухо и коротко.

Подпоручик аккуратно сложил письмо в конверт, убрал в планшет и поднялся. У двери каюты хлопнул по карману кителя. Сигареты, зажигалка на месте.

«Выборг» на рейде Тринидада. По календарю вроде зима, но в этих широтах не чувствуется. Погода как летом в южной Малороссии. Тепло, солнечно. Над волнами с криками носятся чайки, выхватывают из воды мелкую рыбку и всякую гадость из сбросов фановых магистралей кораблей и судов. Между авианосцем и берегом идет нефтяная баржа. За ней шлейфом тянется амбре мазута.

Кирилл присаживается на кнехт, закуривает и лезет в планшет за письмом. Арсений человек хороший, но есть вещи, которые на публику не выносят. Личное, свое, сокровенное.

Письмо от дяди Вани короткое. Все по делу. Юлию нашел. Ни с кем не посоветовавшись, сразу подал в суд на удочерение. Впрочем, так и надо. Будь Кирилл на его месте, все сделал бы так же, только формулировки другие.

Дядя, впрочем, здесь рядом. Письмо пришло с Сент-Китса. Вроде один из последних островов, отбитых за компанию прошлого года. Сейчас на фронте затишье. По косвенным намекам, командование пока больше ничего не планирует. Морская пехота на отдыхе в Британской Гвиане, десантно-штурмовые флотилии раскиданы по бухтам и заливам за пределами зоны действия вражеской тактической авиации.

Дядя рядом, да писать проще, чем встретиться. Что удивило, Иван Дмитриевич сумел выбить себе отпуск «на обустройство личных дел». Жаль, если и проедет через Тринидад, никто не даст гарантии, что в этот день «Выборг» останется на рейде.

Погасив сигарету в ящике с песком, подпоручик задумался. На театре военных действий затишье. «Выборг» уже дважды отряжали в дальнее прикрытие конвоев. Если бы Кирилл Никифоров мог переместиться бесплотным духом в виллу с колоннами на окраине Порт-оф-Спейна, занятую штабом Северного флота, он бы мог услышать крайне интересный разговор.

Вице-адмирал Владимир Потапьев, уперев кулаки в карту на столе нетерпящим возражений тоном, короткими рубленными фразами обрисовывал ситуацию. Перед командующим флотом выстроились его собственные командиры эскадр и дивизий. Адмиралу внимали командир недавно образованной 26-й армии генерал-полковник Семчевский и командующий 6-й воздушной армией генерал-лейтенант Крутень. Тот самый прославленный ас герой Второй Отечественной.

- Господа, стратегическая пауза. Зарываемся в землю, готовим противодесантную оборону, ощетиниваемся зенитками. Все. Вам Евграф Николаевич, - взгляд на командующего воздушной армией. – Рассредоточение, запасные аэродромы, посты оповещения и плотная жесткая оборона. Чтоб на каждый бомбардировщик янки взлетали два ваших перехватчика. Ясно?

- Мои люди работают, - с достоинством ответил генерал-лейтенант.

Далеко не старый, летавший и дравшийся на этажерках из полотна и проволоки Крутень сам инспектировал передовые аэродромы, знал многих своих офицеров и унтеров. Почему-то всегда под его рукой собирались самые бесшабашные летчики, при этом аварийность и потери наоборот одни из самых низких.

- Теперь вы, Владимир Дмитриевич, - командующий сделал два шага и приобнял за плечи командира авианосной дивизии эскадры. – Делай что хочешь. Вон, Вадим Степанович поможет. Мне нужно чтоб на каждый твой эскадренный авианосец приходилось по два полнокровных авиаотряда.

- Пока не получится при всем желании, - вице-адмирал Макаров заступился за подчиненного. - При всей перетряске береговых полков и, если не будет таких потерь, соберем три авиаотряда на два авианосца. С машинами легче, их потоком клепают. Людей подбирать и готовить сложнее. Не забываем, на Тихий океан тоже люди требуются, не одним нам.

Глава 2. Аляска.

22 апреля 1942. Алексей.

К морским путешествиям можно привыкнуть, во всем всегда можно найти свою положительную сторону. А вот полюбить уже может и не получиться. Свой первый в жизни переход через океан Рихард совершил в не самый лучший период жизни. Второе дальнее морское путешествие тоже весьма специфично в части маршрута, транспорта и компании.

- Капитан Бользен, отдыхаете? - к облокотившемуся на фальшборт меланхолично наблюдающему за бегом волн ротному приблизился майор Стинг.

Доброжелательный взмах руки как приветствие. Командир батальона остановился рядом с Бользеном и приложил ладонь ко лбу, вглядываясь в горы на горизонте.

- Изучаю район. Кстати, Эд, где мы находимся?

- В море близ Аляски, если вдруг наше командование не передумало.

- Даже не знаю, радоваться, или горевать.

- Лучше воспринимать как само собой идущее.

Майор Стинг быстро установил доверительные отношения со своими офицерами. Сам он кадровый военный, в свое время не поладивший с начальством. О причинах Эд предпочитал не распространяться. Однако, на службу майор вернулся, как только узнал про формирование добровольческой дивизии.

У офицеров батальона обращение по имени в неформальной обстановке не возбранялось. Этим по мнению Бользена поддерживающий такие порядки комбат выгодно отличался от своего собрата Янга. Однако, если хорошо подумать, не так все просто, как выглядит. Проклятье особенностей комплектации добровольческой дивизии. У Янга почти весь батальон мексиканцы, а у Стинга только одна рота. И офицеры все если не янки, то европейцы.

- Давно пора дойти до залива Кука. Рихард, ты раньше бывал на Аляске?

- Нет. Даже не думал, что придется побывать.

- Я тоже. В детстве зачитывался рассказами о золотодобытчиках, грезил притоками Юкона, ручьями и перекатами, скрытыми в тайге золотыми россыпями.

- Нас случаем не на Юкон ставят?

- Хорошо бы, но нет, - усмехнулся комбат.

- Противодесантная оборона побережья? - забросил камешек Бользен. Разумеется, до простого ротного капитана никто не доводил задачи не то что полка или всей дивизии, но и родного батальона. Когда надо будет, тогда и скажут.

- Вот в чем ты мне нравишься, Рихард. Извини, но ты неисправимый оптимист. Даже в аду заставишь чертей чесать тебе пятки и разжигать трубку. Ставлю выдержанный кубинский ром против кружки пива, нас бросят отбивать Алеутские острова.

- В Миссури все думали, что поплывем штурмовать Мартинику и Гваделупу.

Оба офицера смотрели на медленно приближающийся берег. Вроде бы это должен быть Кенайский полуостров. Наверное, если все идет по плану, а план не изменился. Никто не удивился бы объяви капитан транспорта по громкой связи:

"Дамы и господа, по правому борту вы можете наблюдать суровые арктические красоты острова Уналашка. Земля алеутов, русских и американских колонистов, один из форпостов цивилизации на краю света. Вон то серое бетонное сооружение – русский ДОТ. Пляжи пристреляны с той и той позиций.

Вскоре вы сполна сможете насладиться прелестями суровой природы Субарктики. В вашем распоряжении котиковые лежбища, полярная тундра, горы, ледники и птичьи базары. По всему побережью протяженные чистые пляжи, с которых можно любоваться видом на океан. Желающие могут купаться. Счастливый исход не гарантирован, фатальный страховкой не покрывается".

- Ничего не могу сказать, только знаешь, Рихард, - комбат хлопнул товарища по плечу. - На Карибских островах слишком жарко. Климат вреден для здоровья. Прямо смертельно.

- Я думал, ты тоже доброволец, - усмехнулся Рихард.

- Доброволец, - согласился Эд. - только я не идиот. И ты тоже не похож на фанатика из этих придурков антифашистов.

Рихард предпочёл промолчать. Приятно, когда о тебе хорошо думают. Сам давно не ребенок чтоб лезть в бутылку и доказывать всем и вся, как они ошибаются. Пусть майор Стинг и дальше пребывает в иллюзиях.

На палубе хорошо, воздух чистый, но слишком холодно. Ветер. Сырость. Вроде весна, но до сих пор чувствуется дыхание зимы, не сравнить с Алабамой или мягким теплым климатом Европы. Недаром русские цари продали эту землю, когда поняли, что удержать ее себе дороже обойдётся. Это даже не Сибирь, а все золото Аляски не стоит затрат на его добычу.

По левому борту от "Рейнира" держался военный корабль. Патрульный куттер или сторожевик сопровождал транспорт от самого Ванкувера. Разумеется, от крейсера эскорт не защитит, но с ним спокойнее. Впереди по курсу навстречу идут два корабля. На мостике транспорта суеты не наблюдается, значит это наши. Уже хорошо. Все спокойно. Чувствуется близость порта.

Перед отплытием, когда личный состав обитал в лагере близ Сиэтла, майор Блейд додумался подкреплять боевой дух красочными описаниями героической гибели кораблей и транспортов в этих водах. Да, это не Коминтерн, хотя с подачи коммунистов ввели в штат специального офицера по морально-психологической подготовке личного состава в дополнение к обычным полковым капелланам. Однако человека взяли явно по принципу, - воткнуть туда, где от него меньше вреда.

На Рихарда лекции Блэйда не действовали, он обычно их с чистой совестью пропускал. Человек неглупый знает, как работать со статистикой. Однако на солдат впечатление рассказы произвели. Очень даже подействовали. На свою беду, Джон Блейд очень хороший рассказчик.

Глава 3. Урал.

22 апреля 1942. Князь Дмитрий.

Совещание в разгаре. Уже во время пространного выступления профессора Хлопина князь Дмитрий дважды терял нить обсуждения. Нет, все в целом понятно, если в тексте встречаются непонятные слова, на суть они не влияют. Однако, чем дальше, тем сильнее портилось настроение. Радовало одно, ученые полностью погружены в свою атмосферу, на высокопоставленного и высокородного куратора внимания не обращают.

Когда разговор дошел до практических результатов ториевого проекта, наступило некоторое оживление.

- Вы верно подметили, Виталий Григорьевич, необходимо теоретическое обоснование, - поднялся с места профессор Курчатов. – Между тем, я до сих пор не могу получить внятный ответ, когда мы выйдем на реальное обогащение азовских черных песков?

Продолжение речи профессора Дмитрий пропустил мимо ушей, количество незнакомых терминов на единицу смысла превысило любые разумные пределы. А уж захватившая ученых мужей тема тория вообще вызывала у князя глухое раздражение. Нет, краткие выжимки по практическим экспериментам и научным расчетам он читал и даже научился переводить на доступный русский.

Сидевший напротив господин Шахов стоически терпел. Видом своим Аркадий Викторович напоминал жену Лота после бегства из Содома. Дмитрий постучал карандашом по столу привлекая внимание Шахова. Тот кивнул бровями. Короткий обмен взглядами, кивок в сторону двери.

- Ваше высочество, - попытка молча уйти не осталась незамеченной.

- Продолжайте, Виталий Григорьевич. Не буду мешать. Все равно во всей этой вашей эксцентричной физике полный профан.

В коридоре Дмитрий остановился, дождался администратора проекта. Затем молча кивнул на приемную Хлопина и первым открыл дверь. В помещении пусто и тихо. Только фикус у окна, шкаф с книгами, кресла и диванчик для посетителей. Секретарь отчаянно стенографирует совещание. Пост охраны на лестнице, по кабинетам они не ходят.

- Развели вы бардак, Аркадий Викторович, - князь плюхнулся в кресло у окна и закинул ногу на ногу. - Садитесь. В ногах правды нет.

- Виноват. Упустил момент, когда это все разрослось до неприличных размеров.

- Ваш доклад я изучил, но никому не показывал, - Дмитрий следил за выражением лица Шахова. - Молодец, что попросили о помощи. Плохо, что довели до такого бедлама.

- Виноват, - короткий кивок. - Не уследил, больше работал над снабжением и обеспечением Проекта со стороны государства. Выбор направления работы и планирование оставил на руководителей проекта, профессуру.

- Проблему вы изложили. Уже радует. Что предлагаете, Аркадий Викторович?

- Не могу ничего придумать, а врать не хочу. Вам нужен человек отличающий торий от урана, а термостойкую сталь от химостойкой, понимающий, что ему докладывают.

- А вы? - Дмитрий наклонил голову бросив на собеседника ехидный взгляд.

- Готов подать в отставку прямо сейчас, - Шахов выпрямил спину и поднял подбородок. На лице светилась печать обреченности.

- Честно, но глупо. Знаете, дорогой Аркадий Викторович, у дворян нашего чересчур самостоятельного союзника в эпоху сегуната был один очень интересный обычай. Если что не так, что дворянину не по нраву, тут же шантажировал сюзерена угрозой самоубийства.

Лицо Шахова на секунду помертвело.

- Метод в духе японской культуры. Красивый обычай. Но только срабатывало не всегда. Сюзерен мог принять ультиматум, пойти навстречу, а мог кивнуть и попросить сдержать слово, да еще выделял помощников, чтоб человек не опозорился в нелегком деле публичного вспарывания живота. Я это к чему? Делая такие заявления стоит быть готовым, что рапорт молча подпишут.

- Понимаю, Дмитрий Александрович. Готов. Последствия вижу.

- Нет, не видите вы последствия. Ладно, - Дмитрий хлопнул по креслу. - Вам не повезло. Отставка не принимается.

- Благодарить не буду, - набычился администратор. - Исправиться постараюсь.

Этим в сей момент он и расположил к себе князя Дмитрия. Честно, без подобострастия и попытки выговорить снисхождение.

- Хлопина я однозначно снимаю с руководства. Ученый он сильный, дело знает, но лаборатория или завод, это его потолок. Кого лучше поставить руководить проектом?

Шахов прищурился, уставил взгляд в потолок. В задумчивости щелкнул пальцами. Кандидатуры у него были, но выбор зависел не только от гражданского надзирающего.

- Нужен сильный администратор. Человек способный концентрировать ресурсы на главном, - начал князь.

- Еще бы понять, что главное.

- Это тоже его задача.

- Можно сделать ставку на господина Курчатова. Есть результаты, неплохой организатор, но за спиной на него многие жалуются. Тянет одеяло на себя, есть конфликт с приоритетностью типов реактора. Замечен в переманивании специалистов, закулисные свары любит.

- Хорошо. Отметим. Но вы же не хотите его? Вижу, подаете так чтоб я не согласился.

- Верно. Его могут двигать со стороны Академии Наук и напрямую через императора.

Дмитрий громко хмыкнул. Такая постановка вопроса его развеселила. Не разозлила, а именно рассмешила. Все же ходят в народе легенды и мифы. Порой весьма занимательные. Грешным делом, Дмитрий сам приложил руку к мифотворчеству. Вот теперь его же шутки боком и выходят.

Глава 4. Балтика

23 апреля 1942. Кирилл.

Вот и все. Пролетело. За спиной остались Чернигов, дом на Воздвиженской улице. Отпуск закончился. За окном поезда провинциальная пастораль. На столе чай в стаканах с фирменными подстаканниками. Открытая коробка печенья. Рядом газета и книжка в мягкой обложке.

Кирилл задумчиво глядел на пейзажи за окном. Деревеньки, поля, перелески, аккуратные здания станций все знакомо все привычно.

Почему-то путешествие в поезде всегда навевает этакое меланхоличное настроение. Несущееся по рельсам огнедышащее чудовище с хвостом из вагонов воспринимается этаким мостом между мирами. Вчера Малороссия, сегодня Курская губерния, вечером Старая Столица. Вроде одна страна, но какая она разная! Каждая губерния как отдельная уникальная вселенная.

- Кирилл Алексеевич, вы обратили внимание как меняется застройка? - сосед по купе господин средних лет протер очки платочком.

- В пространстве или времени?

- Значит обратили внимание, - попутчик довольно кивнул и потянулся к печенью.

Угощение выставил Кирилл. Домашнее, мама и старшая сестренка в дорогу напекли.

С купе поручику повезло. Людей в вагоне мало. Четырехместный отсек на двоих. Попутчик интеллигентного вида банковский работник, в Москву едет по делам. Только не из Чернигова, а из Киева.

- Все меняется, - согласился из вежливости, разговаривать не хотелось. Меланхолия. Легкая светлая грусть.

- Я вот замечаю. Служба обязывает. Вы, как понимаю, больше на самолеты и аэродромы внимание обращаете, а у меня взгляд за сельские усадьбы цепляется. Извините, но само идет, работу оставить можно, а она тебя нет.

- Сергей Павлович, а какое отношение крестьянские дома имеют к вашей службе? Вы же в "Промышленно-крестьянском банке" трудитесь.

- Самое прямое. Мой отдел ведет кредитование закупок "Доброфлота". Это авансирование поставок зерна крестьянами под твердую цену, мукомольные производства, макаронные фабрики, картофель, лен, подсолнечник. Сахарная свекла тоже. Мы же поддерживаем встречные продажи топлива, техники, инструмента, стройматериалов. Вот и приходится ориентироваться, запоминать, внимание на все обращать. Как иначе я пойму, что людям нужно, если лошадиные шоры надену?

- Извините, а твердая цена и встречные поставки, это как? Я грешным делом думал, у нас рынок, цены круглый год скачут, - повернулся к собеседнику Кирилл, вопрос его неожиданно заинтересовал.

Сам Никифоров о сельском хозяйстве представления имел самые смутные, знал примерно тоже самое что остальные коренные горожане. То есть не отличал пшеницу от ржи, лен видел только в виде тканей, считал, что без трактора у крестьянина жизни нет.

- Очень интересное дело. Может знаете, оптовые цены на зерно в страду падают, картофель осенью дешевеет, а весной растёт в цене, хотя кушаем мы каждый год. Мясо зимой дешевле, но только не в Малороссии и южном Туркестане. Соляр же наоборот весной дорожает. Мы на заправках этого не видим, розничные сети сглаживают пульсацию, а вот по крестьянам оптовые скачки бьют очень сильно.

- Покупать топливо заранее, картофель придерживать. Слышал так испокон веков делают.

- Не все могут, - попутчик сплел пальцы перед собой и повернулся к Кириллу. - Крупные хозяйства заводят свои элеваторы, склады, даже холодильники ставят. А простому крестьянину с его дюжиной десятин не по карману. В складчину строить тоже не всегда получается. Приходится от перекупщиков зависеть, а они цены сбивают безбожно.

Вот еще перед Депрессией "Доброфлот" и нашел выход. Где скупили, где сами построили элеваторы, причалы, вывоз организовали. Оптовые склады поставили. А крестьянам предложили сдавать хлеб на корню, еще в поле по твердым ценам. Разумеется, кредит через наш банк открыли.

- Интересно. Получается и кредит висит, и платят дороже чем после сбора урожая. А где выгода?

- В объёмах выгода. Так они всех перекупщиков потеснили. Пусть зарабатывают с пуда меньше, но зато пудов не в пример больше. Во время депрессии, наверное, не помните, - добавил извиняющимся тоном, - "Доброфлот" весь вывоз хлеба за границу под себя подмял. Наши же оптовики сами себе цены сбивали лишь бы продать, а там трава не расти. Кризис, ни у кого денег нет, весь мир в панике, торговля стоит, хуже, чем во время войны. Цены на хлеб ниже некуда упали. Некоторые за бесценок готовы были скидывать. Так "Доброфлот" хлеб зажал, вывоз остановил. У нас в России цены не больно то и падали, а вот на импорте все очень плохо было.

Сергей Петрович отвлёкся, прихлебнул чаёк. Кирилл терпеливо ждал. Рассказ интересный. Не каждый ведь день тебе излагаю доселе неведомое, о чем и не думаешь. Попутчик не простой обыватель, разбирается.

- Так вот. Хлеб на элеваторах лежит спокойненько. Ничего ему не будет. Наши объявляют, дескать вообще продавать ничего не будем. «Нет, господа, вам русского хлеба». Мы лучше на водку перегоним, повеселимся перед Концом Света. А то на макароны пустим. Они долго могут лежать. Кризис кризисом, а кушать людям надо, так цены понемногу пошли вверх. Компания выждала, посчитала, стала суда с хлебом по одному из Дарданелл выпускать. Постепенно излишки продали, а там и новый урожай.

- Интересно, - Кирилл подпер голову кулаком. - А как смогли торговлю монополизировать? Думаю, драка была страшная. Это же большие деньги.

Глава 5. Санкт-Петербург.

27 апреля 1942. Князь Дмитрий.

- Дмитрий, добрый день! – прозвучало в трубке.

- Добрый день, Алексей.

- Тебе сейчас привезут пакет. Белановича не тереби, у него без того голова кругом идет, - спокойным тоном пояснил сюзерен. – Сам разберешься что к чему.

- Что я не знаю?

- Все очень плохо, - с этими словами Алексей Второй отключился.

День только начался. Увы, спокойно выпить утренний чай и пролистать газеты не дали. У императора свои представления о рабочем времени.

Через двадцать пять минут в кабинет вошел фельдъегерь. Получив расписку о вручении, бравый ефрейтор передал из рук в руки плотный конверт серой бумаги, отдал честь и молча повернулся к выходу. На письме грозные штампы флотской разведки и Третьего Отделения, красный оттиск: «Вручить лично в руки». Как только за фельдъегерем закрылась дверь, князь по селектору предупредил секретаря чтоб никого не пускал.

Печати срезаны канцелярским ножом. Конверт аккуратно вскрыт. Внутри лист бумаги с коротким машинописным текстом. «Операция в Боготе свернута. Выступление подавлено. Идет эвакуация».

- Конспираторы. Секретчики, - прошипел Дмитрий.

Князь не сразу понял, о чем идет речь. Затем негромко эмоционально выругался. Выждав минуту взялся за аппарат отдельной линии. На том конце трубку сняли после второго гудка.

- Прочитал? – осведомился император.

- Да. Кто отвечал за операцию?

- Это уже не важно и не интересно. Будь готов подключиться к работе в регионе.

- Политика или вторжение? – коротко и по делу. Оба давно сработались, понимали друг друга с полуслова.

- Одно от другого неотделимо. Пока изучай специфику и не надейся, само собой не рассосется.

- Понял.

Высказывать свое ценное мнение Дмитрий не спешил. Высказывать и предлагать нечего. Все что порученец и министр без портфеля знал, давно было известно императору. Делать какие-либо выводы после краткой записки смешно и глупо. Князь собрался было позвонить министру Иностранных Дел, но вспомнил о предупреждении сюзерена.

Очередное совещание в Александровском. На этот раз среди приглашенных Дмитрий узрел не только армейцев и моряков, у столика с бутербродами оживленно беседовали господин Игнатьев и Николай Вышеградский, возглавлявший министерство Торговли и Промышленности. Особь держались несколько господ в дорогих костюмах, кое-кого Дмитрий узнал, видел на заседаниях Кабинета Министров в расширенном составе. Прямо у дверей тактической комнаты встретился министр Финансов. За моряками затерялся Государственный Контролер.

Как всегда, на таких совещаниях князь не лез в первые роли. Прошел по кабинету поздоровался со всеми, перекинулся парой слов с хорошими друзьями и уселся в кресло у аппарата связи. Человека за пультом передатчика нет, но лампочки светятся, все работает. Увы насладиться одиночеством не удалось.

- Простите если потревожил, - рядом остановился военный министр.

- Не стоит, Александр Иванович. Вижу по глазам, вам есть что сказать.

- Разумеется, ваше высочество, - генерал-лейтенант Верховский пододвинул свободное кресло. - Императора ждем?

- Должен подойти. Пять минут до начала.

- Хорошо. Он редко опаздывает. Знаю, просить вас о поддержке пока сам все не расскажешь гиблое дело.

- Интересное начало, - Дмитрий подался вперед. - Выкладывайте. Знаю, зря говорить не будете.

- Дмитрий Александрович, - с глазу на глаз близким людям дозволялось такое обращение, - когда разговор дойдет до планов наступлений, не спешите поддерживать. Возьмите время на обдумывание, попросите своих людей перепроверить объемы поставок. Реальная картина не так хороша, как выглядит.

- Кажется, я понимаю, о чем идет речь. Дайте сам догадаюсь, - князь сложил пальцы перед собой. – Техническое отставание?

- Не совсем. Недостаточный темп запуска в серию новой техники.

- Хорошо, Александр Иванович, ваш вердикт?

- Рекомендую до конца года не спешить со стратегическими операциями, - Верховский пододвинулся к князю и наклонился еще ближе. – Дайте промышленникам развернуться, позвольте сначала получить перевес.

- Понял. Спасибо, Александр Иванович. Скажите, Владимир Иванович того же мнения придерживается? – вопрос касался морского министра.

- Близко к тому. Его моряки придерживают.

Дмитрий собирался уточнить один момент, но по комнате прокатился шум. Все задвигали стулья, зашелестели мундиры и костюмы.

- Добрый день, господа! – государь император встал за стулом во главе стола. – Прошу без церемоний.

На этот раз все места заранее расписаны, напротив каждого стула табличка с именем. Сделано это после того, как Алексею надоели бесконечные танцы вокруг стола и пересаживания. Справа от императора расположился граф Игнатьев. Слева сел князь Дмитрий. Гражданских одной группой разместили напротив императора.

Глава 6. Аляска.

28 апреля 1942. Алексей.

- Отставить драку!

Рев ротного солдаты даже не услышали. Так же мутузили друг друга на утоптанной площадке за палатками. Вокруг собралась толпа. Несколько человек завидев офицера поспешили улизнуть тихой сапой. Остальные ждали чем закончится потеха. Рихард спокойно достал «кольт» и трижды выстрелил в воздух. Подействовало. Стоявшие опустили руки, те кто лежал поднялись на ноги.

- Отставить! - капитан держал драчунов на прицеле.

Зрители притихли.

- Смирна! - рев подействовал, солдаты вытянулись.

На звук выстрела прибежал наряд военной полиции.

- Этих под арест, - Рихард бросил короткий взгляд на сержанта полиции.

При этом капитан оружие не опускал. Все видели, рука не дрожит, палец на спуске. Офицер абсолютно спокоен, взгляд сосредоточенный.

- Так точно, сэр!

- Свидетелей опросить. После выполнения доложите мне и мистеру Стингу.

Рихард обвел толпу зрителей тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Только затем театральным жестом поднял оружие, поставил на предохранитель и убрал в кобуру.

Что ж, этого следовало ожидать. Это все зрело подспудно. Даже удивительно, что взорвалось только сейчас. Впрочем, так даже лучше. Бользена охватила хорошая деятельная злость. По пути он перехватил знакомого солдата из штабной секции батальона.

- Рядовой, майор Стинг у себя?

- Не могу знать, сэр мистер капитан сэр! Час назад был в штабе, сэр.

Звучало дико. Обращение резало слух. Человека извиняло только то что он поляк, да еще попавший в Штаты транзитом через Бразилию.

Майора Рихард встретил в курилке за штабной палаткой. Брезентовый навес, ведро с водой, деревянная скамейка - просто и дешево. Самое главное, оно есть. Даже соответствующая табличка с надписью и самодельной картиной мужественного солдата в форменной шляпе и с сигарой в зубах. Да, армия славна талантами.

Бользен давно подметил нездоровую страсть сержантов и унтеров, стремление поизмываться над любителями покурить в неположенном месте. Причем в действующей армии уровень давления снижался пропорционально возмужанию молодняка. Зато в учебных частях дело доходило до торжественных похорон найденного в неположенном месте окурка. В боевых частях не зверствовали, но привычка к порядку к этому времени вырабатывалась почти у всех.

- Хорошо, Рихард. Оставь их мне. Разберусь.

- Пятеро из моей роты. Я сам должен видеть разбор и выдать заслуженное.

- Хорошо, - улыбнулся комбат. - Если хочешь, сам вставишь зазубренный кол и провернешь.

- Что слышно о нашем положении? - именно этот вопрос больше всего волновал Рихарда сразу после проблемы дисциплины.

- Мы в заднице. Здоровенная глубокая вонючая задница негра. Русские плотно засели на Кадьяке. Наш флот черт знает где, отстаиваются на Гаваях, завязли на Самоа. В общем, против русских у моряков пара крейсеров и дюжина обломков Ковчега. На совещании в штабе обороны информировали, что видели корабли противника с поста Шелдон-Пойнт в дельте Юкона. У форта Сент-Майкл нехорошие движения.

- Угроза высадки?

- Черт его знает. У нас слишком мало людей, чтоб укрепиться везде. Впрочем, у русских тоже мало. Не думаю, что они притащили за тысячи миль пару дивизий. У них тоже все плохо, флот завяз в Карибском море. Надеюсь, ограничатся демонстрацией и обстрелами наблюдательных постов.

Разговор прервал первый лейтенант Сигаль. Офицер роты военной полиции доложил, что девять солдат арестованы по приказу капитана Бользена. Все помещены на гауптвахту.

- Тащи их сюда! - Майор потер руки. - Лейтенант, у нас карцер есть?

- Нет. Есть тюрьма в Анкоридже.

- Как думаешь, из-за чего подрались? - вопрос Рихарду. - Неужели местную индианку не поделили?

- Боюсь все хуже, - нахмурился ротный.

Не ошибся, все действительно оказалось хуже. Пятеро солдат пехотной роты Бользена выходцы из России и Канады. Сцепились с четырьмя поляками из второй роты. Началось с того, что кто-то вспомнил, как его дедушка пахал на дедушке сослуживца и любил его бабушку. Слово за слово, в ход пошли кулаки и солдатские ремни.

Драчуны предстали перед командованием в виде героическом: заплывшие рожи, синяки, разорванная форма, ссадины. Держались парни хорошо, оправдываться, юлить не пытались, молча бросали друг на друга злобные взгляды. Разбор полетов прошел быстро. Картина ясна. Девять красавцев перед глазами.

- Так, Сидорчук, Непейвода, Бунчук, Семенов, Шустерман, - Рихард Бользен упер кулаки в бока. - Повторять и грозить не буду. Мне такие солдаты не нужны. Если еще раз такое увижу, молча передам всех дивизионной контрразведке как царских диверсантов. Безопасникам расскажете, как и за сколько серебряников подрываете моральное состояние личного состава и разжигаете рознь. Все понятно?

Молчание. Люди потупили очи. Дэн Семенов тяжело вздохнул и повел плечами.

- Трое суток ареста. Неделя без фронтовых доплат, - последнее больнее всего. С момента высадки в Анкоридже часть считалась в действующей армии.

Глава 7. Гваделупа.

12 мая 1942. Иван Дмитриевич.

- Ваше благородие, цемент заканчивается, - самое первое что услышал Иван Дмитриевич на позиции тяжелой зенитной батареи.

- Сколько ещё нужно? Заявку подготовил?

- Три тонны. Вот заявка, - унтер Воронин протянул типографский бланк.

Капитан Никифоров не глядя бросил бумажку в сумку.

- Должно было хватить. Куда дели?

- Дополнительные перекрытия над блиндажами, траншеи наблюдателей, отмостки. Помните, ваше благородие, вы распорядились сместить на двадцать шагов пост управления огнем? Мы брустверы усиливаем.

- Хорошо. Арматура, балки, сетка есть? С лесом порядок?

- Пока хватает. Бетономешалку отремонтировали. Электрика перегорела, исправили, мотор перемотали. Доски сами пилим.

Пока взводный унтер-офицер докладывал, капитан Никифоров шел по стройке. Антип Воронин держался на шаг позади, при этом не сбивался с шага, успевал затормозить, когда помощник комбата вдруг резко останавливался.

Дело спорилось. Сразу видно, порядок есть, все аккуратно сложено, арматура под ногами не валяется, дорожки расчищены, даже ограждение местами поставили.

Людей на строительство батареи нагнали много. Вместе с саперами трудились сами зенитчики и пехота. Никто не отлынивал. На специальной площадке люди лопатами выгружали песок из кузова машины, чуть дальше вязали арматуру, работали автомобильные краны, молотил дизель-генератор. Из-за покатых перекрытий блиндажей доносился визг пилорамы.

- Это что? - палец капитана показывал на выложенные прямо на земле рядком унитары.

Никифоров остановился и упер тяжелый взгляд во взводного унтер-офицера. Метрах в десяти солдаты на каменной площадке разворачивали тяжелый четырехдюймовый полуавтомат. Тут же полуголый бойцы сооружали стенку из камня на растворе. И прямо на земле снаряды валяются.

- Не успели убрать в ровики. Виноват. Срочно просили машину отпустить.

- Антип, ставь людей, - злобно прошипел Никифоров.

Капитан враз потерял интерес к нарушению, повернулся к каменщикам уперев руки в боки. Работа шла как положено. Двое саперов укладывали колотый булыжник в стенку, солдаты тут же мешали и подавали раствор на лопатах и в бадьях, ставили опалубку где нужно, подносили материал.

- Обваловку не забыли?

- Никак нет. Два дня выдержим чтоб раствор прочность набрал и засыплем.

- Времени нет. Сутки. На портландцементе замешиваете? Прочность наберет, ничего с ним под грунтом не случится.

- Витя, бегом сюда! - унтер махнул загорелому как негр саперу в соломенной шляпе и выгоревших заляпанных раствором штанах. - Дуй на вторую позицию, снимай четверых землекопов и галопом переносите это под навес.

- В ровики, я сказал, - насупился капитан.

- Под навесом у нас арсенал. Канавы, они же и есть ровики, рядом цистерна с водой. Все как положено.

Иван Дмитриевич кивнул. Работа ему нравилась. Последние месяцы батальон занимался именно тем, что инженер Никифоров любил, чем зарабатывал себе на хлеб, к чему стремился всю жизнь. Он строил, творил, создавал. Пусть не школы и заводы, но тоже хорошо. Работа из той категории, что жизнь спасает.

На Гваделупу каждый день приходили транспорты с людьми и грузами. Саперы и солдаты обустраивали лагеря, позиции артиллерии, строили и расширяли аэродромы, склады, разворачивали госпитали, прокладывали дороги. Остров насыщался войсками и зенитными батареями.

Последнее горькая необходимость. Янки тоже не строили из себя овечек на заклание. Над и вокруг островов шло непрекращающееся сражение. Как его охарактеризовать? Очень кратко – Никифорову хороший знакомый в штабе бригады шепнул: расход зенитных снарядов уже в два раза выше расчетного. Вот и считайте сами.

Накаркал. Рев сирены заставил сначала бросить взгляд на небо, затем унтер-офицер дернул капитана за рукав и потащил к укрытиям.

- Не успели. Опять пожаловали скоты недоношенные, - выходец из простой рабочей семьи добавил многосложную образную фразу, от которой бумага дымится.

Люди на стройплощадке побросали инструмент и разбежались. Зенитчики наоборот бросились к своим орудиям. Считанные минуты, никого лишнего, батарея готовится принять бой.

Иван Дмитриевич, высунувшись из щели, наблюдал как солдаты крутят маховики приводов здоровенной пушки, тонкий длинный ствол поднимается к небу, на подаче снарядов выстроилась цепочка. Все успели надеть каски. Командир орудия с биноклем застыл за бревенчатым укрытием.

Самолеты заходили с севера. Погода солнечная, небо ясное, хорошо видны тройки двухмоторных бомбардировщиков. Словно большие птицы летят с распростертыми крыльями. У каждой в брюхе больше тонны подарков. Наши не зевают. В стороне и выше собачья свалка драка перехватчиков с истребителями сопровождения.

- Чтоб им пусто было, - в сердцах выругался Никифоров.

Противник умеет учиться, чертовы янки ничем не хуже русских. Вон, как только по курсу бомбардировщиков вспухли первые разрывы зенитных гранат, янки четко разорвали строй. Самолеты держат курс, никто не шарахается из стороны в сторону.

Глава 8. Атлантика

23 мая 1942 Кирилл.

- Кирилл, ты везучий человек, - громко провозгласил фельдфебель Марченко. – В отряде любят. Плечи офицерскими погонами обросли. Орден обмывали. Сестру нашел.

При этих словах собравшаяся во дворике Крюковых казарм компания притихла. Сам поручик Никифоров спокойно созерцал кусочек неба над головой. К несколько бесцеремонной манере Антона Марченко все давно привыкли.

- Поручик, держите себя в руках! – Арсений Ворожейкин сделал серьезное лицо. – Вас позавчера на Сенатской площади видели. Доложите по уставу: когда свадьба?

- Ты лучше скажи, друг поручик, когда «Выборг» в море уходит?

Над двориком пронесся громкий вздох.

- Вот тебе и ответ, - продолжил Кирилл. – Какая может быть свадьба, если я не знаю, вернемся ли в этом году домой?

- Извини, Кирилл Алексеевич, если задел. Действительно видели тебя с барышней. Завидую, если честно. По-хорошему завидую.

- Дурацкая шутка, господа, - тряхнул головой поручик Сергей Оболенский. - И вообще, забываете, что по Морскому министерству проходим. Офицер званием ниже капитан-лейтенанта или штабс-капитана жениться может только с разрешения командования. Правила знать надо. Унтерам легче, рапорт писать не нужно.

Кирилл бросил на Оболенского короткий взгляд, кивнул ресницами благодаря за своевременное вмешательство. О свадьбе он не думал, хотя был уверен на все сто, предложение сделает. Есть только один маленький вопросец. Вру, не маленький и не один. Не время в общем.

В казарме банально скучно. Полковник Черепов со своими комэсками намеренно дал слабину, чтоб люди отдохнули, на какое-то время забыли ужасы войны. Увы, даже отдыха бывает много. Нельзя бесконечно спать, читать, работать с тренажерами и штангами, трепаться в курилке. Спасали увольнения. Пройтись по улицам в отутюженной форме с нашивками и крестами, свернуть на форсаже в ресторан, поглазеть на барышень, а то и найти повод для знакомства – как мало надо человеку. После таких вылазок летчики и техники возвращались посвежевшими, с огоньком в глазах. Разговоры крутились вокруг известной со времен Адама темы.

О посещениях известных злачных заведений с доступными барышнями тоже трепались. Когда еще грешить как не в молодости? Денежное содержание, накопившиеся боевые и премиальные позволяли гусарствовать.

Поздно вечером через два дня после разговора с намеками Кирилл вернулся в казарму из очередного увольнения. За бесконечный весенний день он успел почти все. С утра поехал на метро в Сосновку. Не забыл заскочить в лавку за набором конфет. Большая коробка с шоколадными и марципановыми шедеврами обошлась в круглую сумму, но оно того стоило. Украшенная фольгой и цветной бумагой, со штампованными фигурками коробка скрывала целое богатство.

- Молодежь, это на всех! – провозгласил молодой Никифоров водружая подарок на стол.

Первой к конфетам потянулись близнецы Евстафий и Валя.

- Ой! Дядя Кирилл! – девочка восхищенно глядела на шоколадный самолет.

- Брат, ты с таким летает? – глаза Юли широко раскрылись.

За последние дни девочка полностью акклиматизировалась. Как тихонько шепнула тетя Лена, на ребенка повлияло появление родного взрослого брата. Родная кровь творит чудеса. Юля уже не стеснялась, с радостью и задором участвовала в играх с кузенами, сама просила взрослых почитать книжку.

После обеда встреча с Ингой. На этот раз Кирилл ждал девушку в Александровском саду у фонтана в створе с Вознесенским проспектом.

- Спасибо! – девушка чуть не задохнулась от восторга принимая огромный букет нежно-розовых роз.

- Это тебе. Оттеняет твою красоту.

- Кирилл, ты знаешь, что неприлично дарить красные розы девушкам?

- Розовые можно, - тихим голосом.

Кирилл взял девичью руку и нежно коснулся губами. Поднял голову и замер. Столько чувства в этих синих глазищах! Сердце стучит, как перед взлетом. Ноздри расширяются, уловив аромат духов.

- Инга, я боюсь это сказать. Не имею права обещать, - глубокий вздох. – Боюсь посеять надежду.

- Ну, Кирилл.

- Инга, милая Инга, прошу тебя, дождись пока не закончится война.

- Глупый мой мальчик, - девушка провела пальчиками по щеке мужчины. – Я жду. Буду ждать.

- Я люблю тебя, Инга.

Этот вечер. Эта девушка с выбивающимися из-под шляпки рыжими локонами. Это чудо с букетом цветов намертво впечаталось в память. Увы, поцеловать в губы Кирилл так и не осмелился, хотя раньше, в той же Норвегии вел себя куда смелее.

Эта встреча оказалась последней. На утреннем построении всех предупредили – увольнения отменяются. Летчиков организованно вывезли на военный аэродром под Гатчиной. Учебные полеты. Машины чужие, но чтоб вспомнить навыки, заново почувствовать небо вокруг себя, слиться с мощной стремительной машиной достаточно.

Вечером общий сбор. Вещи с собой. У ворот ждали автобусы. «Выборг» собирал своих людей. Из труб авианосца вырывался дымок, на палубе горели огни. Поздно ночью корабль покинул гавань, у Кронштадта к нему присоединились эсминцы.

Глава 9. Санкт-Петербург.

8 июля 1942. Князь Дмитрий.

Сюзерен иногда пугает. Предел его желаниям и устремлениям теряется в бесконечности.

- Дмитрий, мне нужна Швейцария, - сказано таким безапелляционным тоном, как будто требовалось срочно повторить Суворовский поход и взять Цюрих к Яблочному спасу.

- Готовься к поездке, - император показал на толстую папку на краю стола. – Это материалы и наработки.

- Хорошо. Моя задача?

- Переговоры. Моим финансистам и разведкам нужен доступ к истории банковских проводок, доступ к заблокированным санкционным счетам. Нужны вложения швейцарцев в нашу будущую победу. Думаю, сейчас самое лучшее время. У Швейцарии и ее банков самая плохая в истории переговорная позиция.

- Может быть проще позвонить немцам и совместно ввести войска? – лицо князя сохраняло невозмутимое выражение.

Дмитрий отодвинул кресло от стола и закинул ногу на ногу. Нет само поручение его совершенно не удивило, только несколько пугало. Все же, баланс мировой финансовой системы штука тонкая, зиждется всего не нескольких незыблемых камнях. Тайна банковских вкладов и движения средств на счетах в том числе. И даже предположить нельзя, куда все улетит, если сдвинуть одну из опор.

- Самое худшее решение. Но ты можешь использовать это в качестве аргумента.

- Понятно.

- Летишь в качестве туриста. Официально никто переговоров не ведет. Ты частное лицо, отдыхаешь на курортах, между делом встречаешься с нужными людьми. Нет, летишь один, - сюзерен парировал готовый сорваться с уст князя вопрос.

Вместо ответа Дмитрий подошел к столу и взял в руки папку. Тяжелая. На тисненной коже бумажная ленточка с грозным штампом.

- Совершенно верно. Хранить в личном сейфе, читать в одиночестве. Из кабинета не выносить. Извини, Дмитрий, иногда приходится повторять очевидные вещи.

- Так все серьезно?

- Очень. Ты не должен испортить репутацию. Ни мою, ни банкиров.

- Хорошо. С кем веду переговоры? Если не запамятовал, у горных гномов парламентская республика, все решения принимаются коллегиально, президент сменяется каждый год.

- Здесь несколько персоналий. Со всеми тебя познакомят. Не бойся, вламываться с казаками не придется, дипломаты и разведка все организуют.

По поводу секретности император не шутил, до рабочего кабинета в здании МИДа князя сопровождали казаки личного конвоя. Когда князь ближе к вечеру закрыл дверь кабинета, достал папку из сейфа и погрузился в чтение, все стало понятно. Подробнейшие досье на ключевых политиков Страны Шоколада, Механиков и Гномов. Отчеты о деятельности ведущих банков страны. Аналитика по экономике, товарообороту, торговле. Здесь же списки господ и компаний, чью финансовую историю жаждут получить наши спецслужбы.

Император не торопил. Дмитрию дали возможность подготовиться, спокойно передать дела помощникам, как бы невзначай, проболтаться о негаданном отпуске. Как подозревал князь, в это же самое время наши люди в Швейцарии ищут подходы к нужным людям, готовят почву, размягчают оборону перед выходом на сцену главного калибра.

Впервые за многие месяцы князь Дмитрий летел куда-то обычным пассажирским рейсом. Многомоторный лайнер "Небохода" доставил туриста в Мюнхен. А уже из столицы Баварии самолетом авиакомпании "Юнкерса" Дмитрий долетел до Цюриха.

Разумеется, никто князя не встречал. Турист, обычный отдыхающий решивший потратить честно заработанные рубли на альпийских курортах. А что до фамилии, так никого в Швейцарии этим не удивить. В местных кафе и горных шале можно встретить людей куда более известных и влиятельных.

Да, страна гномов и шоколада изменилась. Пансионат близ Лозаны на берегу всемирно известного озера приятно удивил низкими ценами и пустующими апартаментами. Зато персонал обрадовался постояльцу. По некоторым намекам, пансионат переживает не лучшие дни.

Пусть война ушла с европейского континента, но ее дыхание чувствовалось даже в Швейцарии. Слишком много военных. Наметанный глаз замечал новые укрепления, позиции, везде много патрулей, у мостов, переездов, на перевалах и ключевых развилках усиленная охрана. Солдаты службу несут справно, обычной для тыловых гарнизонов расхлябанности не заметно.

Из разговоров с местными князь понял, что страна реально опасается вторжения. Что ж, на переговорах это можно использовать. Акцент на внешней угрозе, это всегда слабость, уязвимость, болевая точка. Впрочем, тоже самое писалось в документах из пачки. После демаршей Штрассера, попытки взять швейцарцев нахрапом, местные ввели в действие план обороны.

Первые три дня князь банально отдыхал, всеми силами поддерживал легенду. За него работали другие люди. Несмотря на мрачные настроения в правительстве, простые люди вокруг оставались такими же, как и раньше. Приятные, отзывчивые, немного себе на уме - почти как большинство нормальных северян. Плюс вокруг великолепнейшая уникальная природа, почти как наши Кавказ или Урал, но более благоустроены.

Дмитрий успел сдружиться с одним интересным господином. Гер Штайнер жил в деревне с еще довоенных времен, явно не под своим настоящим именем, явно промышлял специфическими заработками, однако в общении человеком он был на редкость приятным, каждое утро начинал с моциона по окрестностям, держал свою лодку, за время эмиграции успел свести знакомства с половиной местных. Дмитрий сразу заметил сдержанный интерес гера Штайнера к своей персоне. Что ж, нормальное дело, человек с фамилией Романов в наше дурное время всегда привлекает внимание.

Глава 10. Тихий океан.

21 августа 1942.

С мостика "Моонзунда" открывался великолепный вид на эскадру. По левому борту два авианосца, за громадой коробки "Трех святителей" виднеется колоссальная пирамида мостиков, рубок и постов "Босфора". Вокруг кольцом выстроились крейсера и эсминцы. В небе патрульные самолеты.

- Не нравится мне это, - граф Гейден опустил бинокль.

Эскадра держала полный ход, подстраиваясь под свои авианосцы. Сейчас со "Святителей" взлетала эскадрилья ударных "Поморников" с бомбами. На "Варяг" с кормы заходили штурмовики. Характерный силуэт "Бакланов" трудно с кем-то спутать.

- Доклад об оживлении противника у острова Чичагова. С подлодки заметили авианосец.

- Вот видите, Николай Антонович, - командующий эскадрой повернулся к своему начальнику штаба. - Все названия наши русские.

- Анкоридж, сэр.

- Ну тебя! Ты сам не русский, фон Эссен, - возмутился Гейден. - Лучше запроси обстановку у Рыбалтовского. Не нравится мне эта тишина.

- Курляндец, как и вы. Русский не по крови, а по духу, - ответствовал начальник штаба.

- Умыли, Николай Антонович. Все же запросите «Бархэм». Не нравится мне это затишье. Мне сегодня все не нравится.

Основания для беспокойства у графа были. Эскадра втянулась в сражение за залив Кука. Оба авианосца работали в интересах пехоты на берегу. Операцию поддерживала авиация с Кадьяка и Уналашки. Но подавляющего превосходства создать не удалось.

Разумеется, потери. Разумеется, накапливается усталость. Разумеется, резервы уже задействованы. Разумеется, противник огрызается, янки дерутся зло, в полную силу, они на своей земле. Постоянные ответные налеты пока терпимы, но рано или поздно Фортуна может улыбнуться противнику.

Соединение контр-адмирала Рыбалтовского действует в заливе, отвлекает на себя береговую авиацию противника. Увы, это опять риск, это прорвавшиеся сквозь истребительные заслоны и зенитный огонь бомбардировщики, это горящие, тонущие корабли.

Два дня назад пылающая от носа до кормы "Тюмень" выбросилась на берег. Безбронный эрзац-авианосец не сдержал удар. Гибли сторожевики и эсминцы, корабли огневой поддержки, транспорты. Герой сражения за Кадьяк могучий "Бархэм" магнитом притягивал к себе самолеты. Пусть линкор прикрывали старый крейсер ПВО и эсминцы, но избежать попаданий бомб не удалось.

Приходится терпеть. Без огневой поддержки без постоянного давления на противника войскам на плацдармах становится очень плохо. И еще нужно снабжение. Это прорывающиеся под огнем и бомбами десантные суда и баржи, это дурная работа с перевалкой грузов в заливах Кадьяка, это опять потери, горящие суда, тела на пляжах, выбывшие из строя люди.

Командующий эскадрой скрипнул зубами и сжал кулаки. Ему очень не нравились донесения с патрульных кораблей и самолетов.

- Через два часа меняем район маневрирования, - напомнил начальник штаба.

- Быстрее можем?

- Будут сложности с возвращением самолетов. Да успокойтесь вы, Георгий Александрович, - контр-адмирал Эссен открыл портсигар и протянул командующему. - Мы первые кто додумался использовать линкоры в обороне авианосцев. Через такой зонтик не прорвутся.

- Не первые, - Гейден вытащил папиросу и размял ее пальцами. - Янки раньше применили и отработали этот фокус. Давайте сделаем так, оставляем реперный эсминец с кодами авиационной волны, даем на "Святители" радио, пусть отработают смену точки возвращения. Сами уходим на ост. Николай Антонович, мне очень нравится залив Принс-Уильям.

- Не зажмут нас там?

- Не зажмут. Зато от торпедоносцев легче за островами укрываться. Не вы ли утром докладывали, дескать разведка заметила суда в заливчиках? Как раз эсминцам развлечение.

- Не я, нам докладывали. - поправил начальник штаба.

Под пристальным тяжелым взглядом Гейдена Эссен поспешил в рубку готовить приказы и отдавать распоряжения. Предчувствия командующий эскадрой не обманули, но с маневром русские не успели. Не стоит в этом винить Георгия Александровича.

Русские и немецкие удары по Панаме сильно повредили американцам. Однако связь между океанами затруднилась, но не нарушилась. Янки сумели в темпе аврала восстановить шлюзы и наладить судоходство. Не без проблем конечно. Во время последующих визитов европейских самолетов механизмы шлюзов избежали тесного контакта с бомбами, повреждения гидротехнических сооружений устранялись. Правда, озеро Гатун и подходы к каналу превратились в корабельное кладбище. Но это все издержки военного времени.

Оборона перешейка усиливалась. Панама насыщалась войсками и авиацией, подрядчики расширяли шоссе вдоль тихоокеанского побережья от Никарагуа до Мехико. Строители прорубали через джунгли трассу на Панаму. Вместе с тем подходы к каналу и транспортные линии в Карибском море защищала сильная крейсерская эскадра. Действуя под зонтиком береговой авиации, она вполне успешно противостояла более сильным флотам европейцев. Скажем так, после первых рейдов адмиралы Макаров и Маршалл решили не повторять печальный британский опыт в Греческом архипелаге.

Между тем многочисленные верфи восточного побережья работали как часы, индустрия великой страны разогналась как магистральный паровоз. Корабли сходили со стапелей один за другим, причем темпы, строительства только росли. Американцам удалось резко сдвинуть влево сроки ввода в строй новых тяжелых авианосцев. От закладки до выхода в море головного "Эссекса" прошли всего полтора года. Небывалый рекорд! Штаты в очередной раз наглядно продемонстрировали свои возможности.