Письмо Велари

Глава 01.

Солнце пекло адски.

— Полинка, намажь меня кремом, — попросила я и перевернулась на живот. Так было проще втыкать в ноут с открытой курсовой. И ещё я могла видеть симпатичного парня-экскурсовода.

— Ты чё, реально учить собралась? — хохотнула Полинка, и все же ее руки начали втирать солнцезащитный крем в мою спину. Класс.

Парень между тем чуть повернулся, и я заметила кубики на его животе. Всё же правильно говорят умные люди. Красота — это свет плюс расстояние.

Между тем мой краш собрал вокруг кучу туристов и громко объяснял:

— Дальше вы видите башню Джудиче. Это здание повелел построить благородный муж и достопочтенный консул Солдайи Паскуале Джудиче, в первый день августа 1392 года…

— Капец, — простонала я. — Он реально верит, что кто-то запоминает всю эту дурь?

— И не говори, — бросила Полинка. — Народ как бы отдыхать едет, а не на лекцию. Ещё и бабки же отваливают.

— А ещё он с википедии инфу тащит, — сообщила я, щелкая вкладку на ноуте.

— Да?

— Ага. — Я переключилась с курсовой на браузер, подумывая, не повязать ли на голову платок от солнца. За три дня я уже сгореть успела, а до конца каникул всего четыре осталось. Жесть, ну почему так мало?!

Решено — ещё два дня урву от сессии, а курсовик прямо на отдыхе и доделаю.

И тут мне в голову пришла шальная мысль. Я хихикнула, щелкнула по ссылке и начала редактировать статью в википедии.

— Ты чё делаешь? — спросила Полинка, и послышался скрип — она закручивала тюбик с кремом.

— Смотри, — сказала я. — Он всё по шпаргалке лепит. Ща…

Группа туристов почти не обращала внимания на экскурсовода, а тот, поглядывая в телефон, продолжал нести дурь, уже сам не понимая:

— Сам город Сугдея в генуэзское время состоял из четырех районов: основная часть города, расположенная между внутренней и внешней линиями обороны…

— Херня! — заорала я, и Полинка от неожиданности вздрогнула, скатившись с моей спины. — Какая тебе Сугдея при генуэзцах? Мальчик, ты здоров?!

Полинка заржала как лошадь. Собственно, при её внешности это было скорее уместно.

А экскурсовод, поняв свой косяк, покраснел как рак. И сразу потерял половину аудитории.

А я же потеряла к нему интерес и вернулась к курсовой.

— Карасубазарский трактат, — прочитала я вслух и почувствовала, как мне поплохело. — Полин, на кой это мне все надо, а?

— Во, умные вопросы задаёшь, — похвалила подруга, вытягиваясь рядом со мной на спину и подставляя стройный живот солнцу. — Мы девочки. Мы не хотим ничего решать.

— Полинка…

— Ладно, — вздохнула она. — Сама спросила, сама и отвечай. Ты честно собираешься стать историком?

— М-м. — Я помотала головой и принялась сонно втыкать в ютуб. Крымское солнце таки меня доконало.

— Тогда на фига? — не унималась она, надевая тёмные очки. — От родаков свалила давно. Парни табунами плавают.

— Косяками.

— Не душни.

— Не буду.

И впрямь, зачем мне это все? Какая курсовая? Какая учёба? Я не могу название трактата запомнить. Ну, затащу я эту несчастную курсовую. Стану несчастной сама. Курсовая забудется, а несчастье останется.

— У Даны Эксайтед новый ролик вышел, — сообщила я. — Про Кару Делевинь.

— Я так и не подписалась, — сонно протянула Полинка.

— Точно! — воскликнула я. — Придумала!

— Что придумала?

— Как название курсовой запомнить. Карасубазарский трактат… Кара Делевинь на «Субару» едет на базар.

— И че?

— Кара — «Субару» — базар, — пояснила я. — Сама догонишь?

— Аа, поняла, — заулыбалась Полинка. — Карасу…суб…субазарский трактор. Так?

Я уставилась на нее, и мы обе захохотали.

На нас упала неуверенная тень. Парень-экскурсовод стоял рядом. На этот раз солнце светило прямо на его пузо, и никакими кубиками там не пахло. Вот же блин. Как там пелось? Что наша жизнь? — Облом!

— Девушки, — обратился он. — Здесь нельзя загорать. Крепость — это памятник архитектуры.

— А мы русалки, — сообщила я. — Нам можно. Не нравится — оттащи нас за хвостики.

Полинка прыснула.

— У вас нет хвостиков, — тупо проговорил парень, и мне невыносимо захотелось, чтобы он замолчал. Все же не всем дано умение говорить. Мужчинам — в особенности.

— Значит, оттаскивать нас не за что, — сделала я вывод.

— Да, — вторила Полинка. — Не приставай.

Тень все еще нависала. Я со вздохом захлопнула крышку ноута и подняла глаза. Парень всё так же тупо пялился. Совсем плохой мальчик попался. Решил абузить гляделками с первой же минуты.

— Генуэзская крепость — не место для загара, — повторил он. — Для этого есть пляж внизу. Таковы правила…

Глава 02.

Соленая вода хлынула в нос. Я заорала и тут же захлебнулась.

Блин-блин-блин! Я что, реально улетела со скалы?!

Руки-ноги молотили по воде как бешеные. Я вынырнула, глотнула воздуха и снова ушла под воду. Вот это я попала! И где Полинка? Почему не орёт и не зовет спасателей?

— Помогите! — завопила я, когда в очередной раз вынырнула.

Вода была странно теплой. Я смутно помнила, как летела вниз. Башня, камень, нога соскользнула... Чёрт, а ноут! Мой ноут с недописанной курсовой! Вот попадос.

— На помощь! — снова заорала я, пытаясь держаться на плаву.

Вдалеке послышались крики. Я заметила какую-то лодку. Только что-то с ней было не так. Деревянная, с парусом... это что, декорация для туристов? Реконструкторы, блин, везде достанут.

— Эй! Сюда! — я замахала руками и снова ушла под воду.

Когда я вынырнула, лодка была уже ближе. В ней сидели какие-то смуглые мужики в странной одежде. Чувак в белой рубахе и тюрбане склонился над бортом, протягивая руку:

— Алла, алла! Йа кыз, вер элини! — крикнул он.

— Чё?! — я поперхнулась. — Какой еще кис?

Мужик в тюрбане перебросился парой фраз с другим, в красной феске, и снова протянул руку:

— Элини вер! Руку давай!

Я схватилась за его ладонь. Сильные руки втащили меня в лодку, и я плюхнулась на деревянное дно, отплевываясь и кашляя.

— Спасибо, — выдавила я. — Это было... вау.

Мужики уставились на меня как на инопланетянку. Их было четверо, все в каких-то старомодных прикидах. И что за фестиваль у них?

— Нереден дюштюн? — спросил тот, что в тюрбане.

И странно, я его поняла. Он спрашивал, откуда я упала. Что за фигня?

— С крепостной башни, — ответила я, и тут до меня дошло. — Эй, а почему я вас понимаю?

Мужики снова переглянулись.

— Кыз делирмиш, — сказал один из них, качая головой.

Девушка не в себе? Да надо ещё разобраться, кто тут не в себе?!

Я огляделась. Что-то было не так. Море — то же самое. Небо — то же. А вот берег... Я прищурилась. Где современные отели? Где набережная с кафешками? И крепость... Я сощурилась еще сильнее. Крепость выглядела какой-то слишком... новой? Башни сияли свежим камнем. И их было больше, чем я помнила.

— Что за...

Я машинально коснулась волос и замерла. Мои волосы были длиннее. Намного длиннее. И цвет... черные как смоль! Я в шоке уставилась на свои руки. Они были смуглее и изящнее. И ногти... не мои!

— Что происходит?! — я схватилась за лицо и поняла, что оно тоже другое — тоньше, с более высокими скулами.

— Султан да сохранит твой разум, девушка, — произнес мужик в тюрбане на этом странном языке, который я почему-то понимала. — Ты упала с Дозорной башни. Мы видели.

— Какой еще Дозорной? — я нервно рассмеялась. — Там Девичья башня. И я не падала... в смысле, падала, но...

Я снова посмотрела на берег. Город выглядел совершенно иначе. Никаких современных зданий. Только какие-то невысокие постройки, минареты, деревянные причалы.

— Какой сейчас год? — спросила я дрожащим голосом.

— Год? — переспросил рыбак, явно не понимая.

— Ну да, год. 2025-й?

Мужики снова переглянулись и разразились хохотом.

— Девушка совсем сошла с ума, — сказал один. — Это 1186 год по хиджре.

Я похолодела.

— А по... нашему летоисчислению?

— 1772 год от рождества пророка Исы, если ты про христианский календарь, — ответил тюрбан, странно глядя на меня.

— Тысяча семьсот... — я почувствовала, как у меня закружилась голова. — Да вы прикалываетесь!

— Что?

— Вы все это подстроили, да? Это розыгрыш? Полинка вас наняла? — я озиралась по сторонам в поисках камеры.

— Девушка бредит, — сказал мужик в феске. — Наверно, ударилась головой при падении.

— Я не бреду! — заорала я. — И я не ваша девушка! Я студентка-историк! А где мой ноут? Где мой телефон? Где Полинка?!

Я в панике осмотрела свою одежду — длинное голубое платье, мокрое и прилипшее к телу. Не мои джинсовые шорты и топик, а какая-то старинная хрень. Хотя коленки вполне ничего, прям на зависть. А уж бёдра… Убила бы за такие. Это точно мои? Такая роскошь — и мне одной?

— Тихо, тихо, — мужик в тюрбане поднял руки. — Мы доставим тебя на берег, а там разберёмся. Ты точно не Айше, дочь купца?

— Какая еще Айше?! — я начала психовать. — Я русская студентка! Приехала на каникулы! Отдыхать!

— Смотри, — один из рыбаков протянул мне что-то блестящее.

Я взяла в руки маленькое бронзовое зеркальце и чуть не выронила его.

Из зеркала на меня смотрела красивая темноволосая девушка с идеальными чертами лица и большими зелёными глазами, инородно смотревшимися на нём. Она была похожа на восточную принцессу из сказки. И это была не я.

Глава 03.

Я чуть не навернулась, когда мои ноги коснулись твердой земли. Рыбак в тюрбане придержал меня за локоть — спасибо, конечно, но жест такой собственнический, будто я его личная находка. Отдернула руку. Не хватало еще, чтобы в этом типа 18-м веке меня кто-то лапал.

— Осторожнее, кыз, — сказал он, а я все не могла врубиться, почему понимаю этот странный язык. Действительно, на фиг заморачиваться, стоит ли перед тобой девочка или девушка, если можно тупо обратиться «кыз».

Пока мы шли по деревянному настилу причала, я хлопала глазами, как Леди Гага в последнем клипе. Сугдея 1772 года оказалась... громкой. И пахучей. И цветной. В учебниках такого не пишут, и на картинках не рисуют.

— Я сошла с ума, — пробормотала я. — Или это самый реалистичный сон в моей жизни.

Рыбак покосился на меня:

— Ты точно не Айше, дочь купца?

— Точно нет, — отрезала я. — И вообще, можешь перестать конвоировать меня? У меня всё норм.

— Норм? — он нахмурился. — Что такое норм?

— Всё хорошо, — перевела я. — Спасибо за спасение и всё такое, но дальше я сама.

Рыбак остановился, и его лицо стало таким озадаченным, что мне захотелось замутить с ним селфач. Вот только трубы у меня не было.

— Девушка не может ходить одна по городу, — сказал он так, будто объяснял таблицу умножения дошкольнице. — Особенно в мокрой одежде.

Я опустила взгляд. Мое голубое платье действительно неприлично облепило тело. В 2025-м на пляже я бы и внимания не обратила, но здесь... Судя по прохожим женщинам, которые кутались в какие-то балахоны и прятали лица, я выглядела как порнозвезда на съемках исторического фильма.

— Ладно, — нехотя согласилась я. — Проводи меня... куда-нибудь.

Мы двинулись по узкой улочке, ведущей от порта вверх к крепости. И вот тут меня накрыло. По-настоящему.

Всё было настоящим. Не декорациями, не реконструкцией — настоящим. Дома из желтоватого камня с плоскими крышами. Деревянные ставни на окнах. Выцветшие от солнца навесы над лавками. Пыльная дорога, по которой бродили тощие куры. Осёл, нагруженный какими-то тюками. И люди — в чалмах, в тюрбанах, в шароварах, в длинных платьях.

— Капец, — выдохнула я. — Я реально в прошлом.

— Что? — переспросил рыбак.

— Ничего, — отмахнулась я. — Слушай, а что здесь вообще происходит? В смысле... что нового в городе?

Рыбак пожал плечами:

— Ничего особенного. Корабль из Трапезунда пришел вчера с товарами. Новый налог ввели на шёлк. Этих ненормальных стало больше...

— Каких ненормальных? — я тут же насторожилась.

— Вон тех, — он махнул рукой в сторону небольшой группы людей в серых одеждах, стоявших на перекрестке. — Рахибы, последователи Велари. Блаженные. Говорят, что какая-то женщина триста лет назад могла предсказывать будущее, и они до сих пор живут по её заветам.

Я прищурилась. Люди в серых балахонах действительно выглядели странно. Их было человек десять, и у каждого на груди висел какой-то круглый медальон.

— Велари? — я напрягла свою историческую память. — Никогда о такой не слышала.

— И правильно, — фыркнул рыбак, который, похоже, ловил кайф, что можно вот так поболтать с горячей кызой, в то время как дома наверняка его ждёт сварливая старуха. — Бредни для слабоумных. Кади терпит их, потому что они никого не трогают, но люди обходят их стороной.

Я смотрела на странных культистов и пыталась вспомнить хоть что-то похожее из истории Крыма.

Никаких культов Велари в этот период не было. Вообще никаких. Во времена серьёзных религий не оставалось места мелкому язычеству. Были мусульмане, христиане, караимы — но не какие-то секты с пророчицами.

— Ты говоришь, они психи? — спросила я.

— Так говорят, — кивнул рыбак. — Идём дальше, не стоит на них смотреть.

Но как назло, один из культистов вдруг повернул голову в нашу сторону. Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Мужчина (или женщина — под балахоном не разберешь), короче, человек — вздрогнул и что-то сказал остальным. Все как по команде повернулись ко мне.

— Вот блин, — пробормотала я. — Только этого не хватало.

Рыбак занервничал:

— Пойдем быстрее, кыз.

Но было поздно. Культисты двинулись к нам, и в их движениях была какая-то жуткая синхронность, как в хоррор-фильме.

— Так-так-так, — протянула я. — Я смотрю, у меня появились фанаты.

— Что? — не понял рыбак.

— Забей, — отмахнулась я и сделала шаг назад. — Может, в другую сторону пойдем?

Но отступать было некуда — за нашими спинами уже собралась небольшая толпа зевак. Новости в таком городке, видимо, разносятся быстро. Девушка, упавшая с башни и выжившая — отличный повод поглазеть.

Культисты остановились в паре метров от нас. Вблизи они выглядели еще более странно.

— Айлин, — произнёс один из них, выступая вперед. — Наконец-то ты пришла.

Глава 04.

Солнце пекло так, что я уже мечтала о солнцезащитном креме. Железные прутья клетки накалились и обжигали кожу, стоило лишь прикоснуться.

А что до тела — так оно теперь вообще не моё. То есть моё, но не совсем. Я помню, как летела со скалы в Судаке, а очнулась уже здесь, в прошлом, в теле какой-то Айлин. Все думают, что я это она. Но я не она. Я — это я. И даже если у меня теперь тёмные волосы и карие глаза, я всё равно из 2025-го. У меня учёба, кредит на айфон, учётка на нетфлихе, и…

Мои размышления прервал резкий толчок в плечо.

— Руки! — требовательно рявкнул какой-то бородач.

Я протянула руки, и он защёлкнул на моих запястьях тяжёлые железные кандалы. Блин, они ж натрут кожу до мозолей! А у меня нет даже крема...

— Давай, красавица, покажись людям, — стражник потянул за цепь, вынуждая меня выйти на открытую площадку, посыпанную жёлтым песком.

Только сейчас я смогла как следует осмотреться. Вокруг меня расстилался рынок — не тот туристический базарчик, который я видела в своём времени, а настоящий, живой, средневековый... то есть, не средневековый, конечно, восемнадцатый век — это уже новое время. Но всё равно древний.

— Смотрите, какой товар! — заорал стражник, дёргая меня за цепь как собачку на поводке. — Редкая красавица! Молодая, здоровая!

— Да, и необычная, — поддакнул второй, с противной улыбкой оглядывая меня с ног до головы. — Взгляните на эти глаза! На этот профиль! Такая не будет стоять в стороне даже в султанском гареме!

Я скрипнула зубами. Меня прямо сейчас продавали как вещь, как товар. В двадцать первом веке за такое уже давно сажают, а здесь это в порядке вещей. Сюр какой-то!

— Эй, вы в курсе, что работорговля давно запрещена всеми международными конвенциями? — крикнула я, но стражник дёрнул цепь, и я чуть не упала.

— Молчи, женщина!

— Сам молчи, бородатый! — я не собиралась сдаваться. — Думаешь, раз у тебя борода размером с куст, то можешь мной командовать?

Бородатыми тут, конечно, были решительно все мужчины, но мой конвоир отличался воистину длиннющей бородой. Хагрид бы позавидовал.

Толпа зевак вокруг загудела. Кто-то рассмеялся, кто-то возмущённо покачал головой. Стражник побагровел и занёс руку для удара, но тут произошло нечто странное.

Один из охранников рынка, невысокий мужик с кривым носом, внезапно вытаращил глаза, глядя на меня. Потом что-то быстро сказал своему товарищу и, не теряя времени, бросился к привязанной неподалёку лошади. Вскочив в седло, он пришпорил коня и помчался прочь.

— Эй, ты куда?! — крикнул ему вслед мой бородатый стражник, но всадник уже скрылся в клубах пыли.

Я проследила, куда он направился. Всадник мчался к огромным каменным воротам на холме — к Генуэзской крепости.

Хотя нет, не генуэзской. В 1772-м она уже принадлежала туркам. Но построили её действительно генуэзцы в XIV-XV веках. Я это точно помню из курсовой, которую писала в своём времени. Вот тогда город и назывался Солдайей, про которую чесал тот чел-экскурсовод. В текущем же времени это вообще Сугдея, хотя некоторые историки спорят. И ещё помню, что крепость — это сердце Сугдеи, там живут самые богатые и важные чуваки.

Интересно, почему тот хмырь с кривым носом так на меня отреагировал? Может, узнал? Но как он мог узнать меня, если я сама себя в зеркале не узнаю?

Наверное, эта Айлин — какая-то гламурная фифа. Что если я наложница султана? Не, реально, ноги у меня теперь такие, что у мёртвого встать должен.

— Что замерла? — бородач снова дёрнул цепь. — Иди сюда, к помосту!

Я поднялась на деревянный помост, с которого, видимо, было удобнее демонстрировать «товар». Стражник начал снова расхваливать меня на все лады, но я уже не слушала. Чтобы отвлечься от происходящего кошмара, я принялась разглядывать рынок.

Это было феерическое зрелище! Настоящий восточный базар, каким его показывают в исторических фильмах. Торговые ряды, под тентами из выгоревшей на солнце ткани. Горы специй всех цветов радуги — красный перец, жёлтая куркума, коричная корица. Ароматы просто крышесносные — пряности, жареное мясо, сладости, пот, лошади... Звуки тоже — крики торговцев, блеяние овец, смех, ругань.

В одном ряду продавали ткани — шёлк, парча, хлопок всех мыслимых расцветок. В другом — серебряные украшения и посуду. В третьем — свежие фрукты: инжир, гранаты, виноград.

И везде, абсолютно везде — люди в безумно колоритных одеждах. Мужчины в шароварах и чалмах, женщины в длинных платьях и с покрывалами на головах. Я как будто попала на съёмочную площадку «Великолепного века», только это всё настоящее.

А потом я увидела их — других рабов. Чуть поодаль от меня стояла ещё одна клетка, где сидели несколько молодых девушек и парней. У всех на шее были металлические ошейники с цепями. Они сидели, понурив головы, и выглядели совершенно измученными.

Это ударило меня как обухом по голове. Я-то думала, что это всё какой-то дурацкий розыгрыш или сон, или я просто брежу в коме после падения со скалы. Но нет — это реальность. Здесь людей продают, как вещи. И меня собираются продать.

— Начинаем торги! — объявил бородатый стражник. — Смотрите, какая красавица! Стройная, с тонкой талией и прекрасными волосами! Умеет петь и танцевать! Подойдёт для гарема или домашних услуг! Начальная цена — двести золотых!

Глава 05.

Солнце жарило так, что мозги плавились. Я стояла посреди невольничьего рынка Сугдеи и чувствовала себя как на сковородке. Толпа вокруг галдела на своём тарабарском языке, который я каким-то магическим образом понимала. И за меня спорили двое посторонних мужиков.

Я всё ещё не верила во всё это. Серьёзно, кто бы поверил? Упасть со скалы в 2025-м и очнуться в 1772-м — это какой-то трешак из дешёвого фэнтези.

— Пятьсот акче! — заорал бородач, поднимая руку. — Ты, Ахмед-ага, правая рука самого хана Сахиб-Герая, способен заплатить пятьсот акче за эту рабыню!

Мой эмин напротив него скривился так, будто лимон сожрал.

— Цена неприемлема, — процедил он.

— Согласен! — орал бородач. — Айлин — жемчужина, ей цена не меньше восьмисот акче!

Я во все глаза таращилась на них. Реально торгуются! Из-за живого человека! И этот Ахмед, типа главный босс города, даже не мог просто сказать «я так хочу» и забрать эту Айлин с собой? Капец, даже тут рыночная экономика правит.

— Не смеши меня, Юсуф, — сказал Ахмед насмешливо. — Посмотри на неё! Тощая, как палка! И где гарантия, что она девственна?

Да ты охренел, гад?! Мне, значит, в глаза комплиманы сыплёшь, а теперь как нищук цену скидываешь?!

Меня передёрнуло. Ноги свело, словно перед прыжком. Должно быть, Айлин на моём месте уже свалила. Моё новое тело казалась довольно спортивным. Но куда бежать, если ты в восемнадцатом веке, хрен знает где?

— Фу, блин, мерзость какая, — пробормотала я, и стоявший рядом охранник странно глянул на меня.

— Двести акче, и ни монетой больше! — рявкнул эмин, сверкнув глазами.

— Пятьсот! — не унимался бородач.

Народ вокруг притих. Я разглядывала площадь, пытаясь запомнить всё для... для чего? Для курсовой, которую я теперь вряд ли напишу? Ха, зато материал из первых рук. «Особенности рыночной торговли людьми в Крыму под властью Османской империи» — тема огонь, только некому теперь её читать.

— Послушай, Юсуф, — Ахмед понизил голос, но я стояла достаточно близко, чтобы услышать. — Ты же знаешь, что я могу просто конфисковать её. Назвать военной необходимостью.

О, да! Наконец! Наконец ты яйца отрастил!

— О великий эмин, — елейным голосом ответил бородач, — даже твоя безграничная власть не распространяется на законы рынка. Если ты конфискуешь мой товар, купцы перестанут привозить свои лучшие... образцы в Сугдею. А рыбаки — перестанут приносить улов. Ты же не хочешь разорить город?

Я чуть не расхохоталась. Вот это поворот! Эмин, глава города, не мог просто так отжать то, что хотел. Даже в этом веке боялись распугать инвесторов. Пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не заржать в голос.

— Триста пятьдесят, — процедил Ахмед сквозь зубы. — И учти мою милость.

Святые мухоморы, да у него что, бюджет треснет?!

Бородач уже открыл рот, чтобы ответить, когда на площади вдруг стало тихо. Толпа расступилась, пропуская нового персонажа.

Это был высокий мужик в богатой одежде — тёмно-синий кафтан с серебряной вышивкой, белоснежный тюрбан с драгоценным камнем. За ним следовали трое слуг.

— Ого, вип-клиент нарисовался, — прошептала я. Охранник снова покосился на меня, но промолчал.

— Мехмед-эфенди, — Ахмед чуть склонил голову в знак приветствия. — Что привело уважаемого купца на наш скромный рынок?

Так, это явно местный олигарх. И судя по тому, как напрягся эмин, они не особо дружили.

Мехмед обвёл взглядом площадь и вдруг уставился прямо на меня. Я поёжилась. Его глаза, тёмные и пронзительные, будто видели меня насквозь.

— Я прибыл за ней, — произнёс он, указывая на меня.

Что? За мной?!

— За кем? — Ахмед проследил за его взглядом и нахмурился. — За девчонкой из воды? Зачем она тебе?

— У меня есть причины, — ответил Мехмед, не сводя с меня глаз.

По моей спине пробежал холодок. Что-то здесь не так. Почему он смотрит на меня, как будто знает, кто я на самом деле?

— Велари написала ей письмо, — тихо произнёс купец.

— Велари? — переспросил эмин, и его лицо как-то странно дёрнулось. — Ты смеешь упоминать эту ложь на площади?!

А вот это уже интересно! Я подалась вперёд. Да кто эта Велари? И почему эмин так дёргается?

— Я покупаю эту девушку, — заявил Мехмед, доставая кошель. — Назови цену, Юсуф.

— Тысяча! — заорал бородач.

Эмин побагровел:

— Она не продаётся.

— Всё продаётся, — усмехнулся купец. — Особенно в Сугдее.

Толпа загудела. Я переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит.

— Согласен на тысячу акче, — медленно повторил купец, глядя с вызовом. — Тысяча, за Айлин. Сейчас же.

Бородач Юсуф выпучил глаза. Видимо, такая цена была заоблачной даже для самой упитанной рабыни.

— Тысяча двести, — внезапно спокойно парировал эмин, не моргнув глазом.

Глава 06.

Повозка подпрыгнула на очередной кочке, и я чуть не прикусила язык. Комфорт в 18 веке — это когда у тебя есть подушка под задницей, а не голые доски. Но вообще-то грех жаловаться: вместо деревянной клетки я ехала в шикарной карете, достойной султана. Ну или местного бизнесмена.

— Так всё-таки, кто такая Велари? — спросила я, прерывая затянувшееся молчание. — И почему вы купили меня?

Мехмед сидел напротив, держа в руках свиток. В лучах солнца, пробивающихся сквозь занавески, его лицо казалось высеченным из камня — резкие черты, орлиный нос, проницательные глаза.

— Потому что ты и есть та самая Айлин, — сказал он спокойно. — Та, о ком говорила Велари.

Я лишь фыркнула, выглядывая в окошко повозки.

Сугдея 1772 года оказалась намного теснее Судака будущего. Узкие улочки петляли между глинобитными домами, над которыми возвышались минареты мечетей. Женщины в закрытых одеждах несли на головах кувшины с водой, дети гоняли тощих кур. Торговцы, видимо, промышлявшие вне рынка и соответствующих разрешений, громко расхваливали свой товар.

— Почему вы заплатили за меня две тысячи... как их?

— Акче, — подсказал купец. — Турецкая серебряная монета.

— А ты что, не турок? — прищурилась я.

— Мои предки ими не были, — спокойно сказал Мехмед. — А я — лишь жалкий потомок своих предков. Пусть и знатного рода, спасённого самой Велари.

— Ладно. Так зачем платить такие деньжищи за рабыню?

Мехмед усмехнулся:

— Ты не рабыня, Айлин. Я выкупил тебя, чтобы освободить.

— Прям филантроп, — я закатила глаза. — И что, типа, я теперь свободна? Могу выйти из повозки и свалить куда захочу?

— Можешь, — он развёл руками. — Но едва ли у тебя получится уйти далеко. Женщина без сопровождения мужчины быстро окажется снова на невольничьем рынке. Или ещё хуже.

Я вздохнула. Купец явно выдавал базу. В этом веке у женщины было примерно ноль прав. Особенно у одинокой женщины без документов, денег и связей.

Повозка выехала за пределы тесных городских улочек, и передо мной открылся вид на гавань. Десятки кораблей разных размеров покачивались на волнах. От лодок рыбаков до внушительных торговых судов с высокими мачтами. Вдалеке блестело синее море, такое же, как и в моём времени, только без катеров, яхт и круизных лайнеров.

И кто бы знал, что бухта настолько великолепна без уродливых построек судакской мэрии будущего? И без клоповников от Тавриды-арт?

— Круто, — пробормотала я. — Всё как на иллюстрациях в учебнике, только по-настоящему.

— Ты говоришь странно, — заметил Мехмед.

— Знаю, — я пожала плечами. — Итак, кто такая Велари? Эмин прям психанул, когда ты её упомянул.

Купец погладил свиток, словно это была драгоценная реликвия. Собственно, так оно и было.

— Велари жила здесь в 1495 году, когда город ещё назывался Солдайя и принадлежал генуэзцам. Она была... особенной.

— В каком смысле?

— Она знала то, чего не могла знать, — Мехмед понизил голос. — Предсказывала события. Знала имена людей, которых никогда не встречала. Говорила на языках, которых не учила.

— Местная Ванга, значит, — хмыкнула я. — Продолжай.

— Кто? — купец нахмурился.

— Неважно. Рассказывай дальше.

Повозка снова медленно выехала на узкую улочку, поднимающуюся в гору. Я заметила, что нас сопровождают несколько человек в серых одеждах — те самые культисты с рынка.

— В 1475 году османский флот под командованием Гедик Ахмед-паши прибыл к стенам Солдайи, — продолжил Мехмед. — Город оборонялся отчаянно. Консул Христофоро ди Негро собрал все силы, но генуэзцы были обречены.

— Знаю, — кивнула я. — Это был конец генуэзских колоний в Крыму.

Мехмед удивлённо посмотрел на меня:

— Знаешь?

Блин, я чуть не спалилась. Надо быть аккуратнее с историческими познаниями.

— Э-э... слышала от людей, — неуклюже соврала я.

— Странно, — протянул купец. — Об этом не принято говорить в османских землях. Особенно женщинам.

— Ну, я... любознательная, — я поспешила сменить тему. — Так что там с Велари?

Мехмед окинул меня подозрительным взглядом, но продолжил:

— Когда начался штурм, Велари появилась словно ниоткуда. Она спасала людей — и генуэзцев, и греков, и татар. Она знала, куда упадут ядра, где прорвут оборону, где можно спрятаться.

— Типа, реально предсказывала?

— Именно, — кивнул купец. — Консул пал в битве, его сын Диего тоже. Дочь консула Феодора пыталась возглавить оборону, но тщетно. Отважная девушка Маликат помогла провести эвакуацию детей через подземные ходы. Шпион Солан пытался убить купцов, но был схвачен генуэзцами.

Я лихорадочно соображала. Никаких Маликат, Феодор и Соланов в истории падения Солдайи не было. По крайней мере, в тех источниках, что я изучала. Либо этот Мехмед заливает, либо…

Глава 07.

Я лежала на каких-то вонючих тюках, пытаясь отдышаться. Позади остались дом купца, погоня и куча адреналина, который теперь схлынул, оставив меня вялой и голодной. Вот тебе и попаданка в прошлое. Никакой магии, никаких суперспособностей — только усталость, ободранные колени и урчащий желудок.

Теперь проблем больше, чем подписчиков у Кайли Дженнер.

Со своего укрытия я осмотрелась. Я оказалась в каком-то складском районе — вокруг были тюки с товарами, деревянные ящики и бочки. Пахло солью, рыбой и ещё чем-то непонятным. Солнце уже перевалило за полдень, но всё ещё пекло немилосердно.

— Так, соберись, — прошептала я себе. — Ты в 18 веке, в чужом теле, в чужом городе, и за тобой охотится местный главный злодей. Что делать?

Первым делом — найти еду и воду. Потом — безопасное место.

Я осторожно выглянула из-за тюков. Никаких стражников поблизости. Только грузчики и какие-то типа матросы, которые сновали туда-сюда, перетаскивая товары. Все были заняты своими делами и не обращали внимания на тощую девчонку в мятом платье.

Я выскользнула из укрытия и, стараясь не привлекать внимания, двинулась в сторону рыночной площади. Там должна быть еда, а в толпе легче затеряться.

Сугдея кипела жизнью. Стихийные торговцы зазывали покупателей, женщины торговались, дети носились между прилавками, а бродячие собаки выискивали объедки. Я старалась держаться в тени, чтобы меня не заметили стражники, которые патрулировали рынок.

Живот скрутило от голода, когда я увидела лотки с едой. Лепёшки, фрукты, орехи, какие-то мясные пироги — всё выглядело безумно аппетитно. Но у меня не было ни копейки.

— Придётся вспомнить навыки Аладдина, — пробормотала я, приглядываясь к ближайшему прилавку с хлебом.

Торговец — толстый мужик с усами как у Сальвадора Дали — как раз отвернулся, чтобы поговорить с покупателем. Я подкралась сбоку и, когда никто не смотрел, цапнула лепёшку с края прилавка.

Сердце колотилось как бешеное, когда я быстрым шагом (бежать было бы подозрительно) отходила от лотка. Вот я и стала воровкой. Мама бы гордилась. Ха-ха, нет.

Я спряталась за каким-то навесом и жадно впилась зубами в лепёшку. Она была ещё тёплой и невероятно вкусной. Или это просто голод так обострил вкусовые рецепторы?

— Эй! — раздался вдруг детский голос. — Ты тоже воруешь еду?

Я чуть не подавилась. Рядом со мной стоял мальчишка лет четырнадцати — тощий, загорелый, с хитрыми глазами и всклокоченными тёмными волосами.

— Ты кто? — спросила я, готовая в любой момент рвануть с места.

— Гамар, — просто ответил он, разглядывая меня с интересом. — А ты новенькая? Не видел тебя раньше.

— Я... эм... Айлин, — ответила я, решив использовать имя, которым меня тут все называли. — И я не ворую. Это моя лепёшка.

Гамар рассмеялся:

— Ага, а я — сын султана. Не парься, я никому не скажу. Я сам иногда беру то, что плохо лежит.

Он достал из-за пазухи яблоко и с хрустом откусил.

— Ты местный? — спросила я, немного расслабившись.

— Угу, — кивнул он. — Живу с дедушкой на окраине. А ты? Откуда такая взялась? И почему прячешься?

— С чего ты взял, что я прячусь?

Гамар закатил глаза:

— Да ладно. Ты оглядываешься каждые два вздоха, сидишь в самом тёмном углу и вздрагиваешь, когда проходят стражники. Либо ты что-то украла, либо от кого-то сбежала.

— Умный, да? — хмыкнула я.

— Не без этого, — скромно ответил мальчишка и протянул мне яблоко. — Будешь?

Я взяла яблоко и откусила. Кисло-сладкий сок потёк по подбородку.

— Спасибо, — я вытерла рот тыльной стороной ладони. — И да, я прячусь. От эмина и его людей.

Гамар присвистнул:

— Ого! Ты что, важная персона? Или просто успела насолить самому Ахмеду?

— Скажем так, у него на меня планы, с которыми я не согласна.

— Он хочет взять тебя в гарем? — прямо спросил мальчишка.

Я поперхнулась яблоком:

— Что? Нет! То есть... может быть. Не знаю. Это сложно.

— Сложно — это когда пытаешься украсть апельсин у слепого торговца, который на самом деле всё видит, — философски заметил Гамар. — А твоё положение, похоже, просто опасное.

Я невольно улыбнулась. Пацан был забавный.

— Тебе нужно место, где переждать? — спросил он, когда я доела яблоко. — Я знаю все укромные уголки в городе.

— Было бы неплохо, — призналась я. — Но учти, что связываться со мной опасно. Эмин очень хочет меня найти.

— Пфф, эмин, — фыркнул Гамар с таким пренебрежением, что я чуть не рассмеялась. — Он даже своих рабынь найти не может, когда они от него прячутся в банях.

— Откуда ты знаешь?

— У меня уши везде, — подмигнул мальчишка. — Пойдём, покажу одно место. Там тебя точно не найдут.

Я колебалась. Можно ли доверять какому-то мальчишке? С другой стороны, что мне терять?

Глава 08.

К вечеру я умирала от скуки. В заброшенном доме не было ни вайфая, ни даже захудалой книжки. Гамар ушёл «на промысел», как он выразился, и обещал вернуться с едой. Я же осталась одна, мерить шагами пыльный пол и размышлять о своей странной судьбе.

— Господи, как же скучно быть попаданкой, — простонала я, в сотый раз обходя фонтан. — В книжках всё веселее. То дракон нападёт, то принц влюбится, то магия откроется. А у меня что? Сижу как крыса в норе…

Я подошла к дыре в куполе и выглянула наружу. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оранжево-розовые тона. Где-то вдалеке слышался крик муэдзина, созывающего на вечернюю молитву.

Интересно, ищут ли меня в моём времени? Заметила ли Полинка, что я исчезла? Может, моё настоящее тело лежит в коме в какой-нибудь больнице, а родители сидят рядом и плачут?

От этих мыслей стало совсем тоскливо. Я сползла по стене и обхватила колени руками.

— Да что я за нытик такой, — пробормотала я. — Жива ведь. Не в рабстве. Даже помощника нашла. Прорвёмся!

В этот момент послышался шорох, и в лаз протиснулся Гамар. Он был нагружен какими-то свёртками и выглядел довольным, как кот, объевшийся сметаны.

— Ужин прибыл! — объявил он, плюхаясь рядом со мной. — Смотри, что я раздобыл!

Он развернул тряпицу, и я увидела лепёшки, какой-то сыр, оливки и даже гроздь винограда.

— Вау! — я не смогла сдержать восхищения. — Ты это украл?

— Часть купил, часть... позаимствовал, — хитро подмигнул Гамар. — Ещё принёс воды в бурдюке. Чистой, из источника.

— Ты настоящий добытчик, — похвалила я, набрасываясь на еду. — Я умираю с голоду.

Мы ели в дружеском молчании, наслаждаясь простой, но вкусной пищей. Потом Гамар достал из-за пазухи маленький свёрток.

— А это десерт, — гордо сказал он. — Рахат-лукум! Я знаю, девушки его любят.

— Спасибо, — я была тронута. — Ты очень добрый.

Гамар смутился:

— Да ладно. Просто ты мне напомнила сестру. Она умерла три года назад от лихорадки.

— Мне жаль, — я положила руку ему на плечо.

— Бывает, — пожал плечами мальчишка, но я видела, что ему до сих пор больно. — Так что, расскажешь всё-таки, от кого ты бежишь?

Я вздохнула:

— Это долгая история. Я и сама не знаю ничего. Мне должна были передать письмо какой-то Велари.

Гамар вытаращил глаза:

— Велари?! Та самая?

— Ты о ней слышал? — Я подалась вперёд.

— Конечно! — воскликнул он. — Все дети знают истории о Велари! Она была пророчицей, которая спасла многих во время падения Солдайи. Потом она исчезла, но перед этим оставила письмо, которое может прочесть только избранная девушка.

— И что в этом письме, по легенде?

— Никто не может прочесть, — прошептал Гамар с горящими глазами. — Хотя уже много поколений его никому не показывают. Некоторые считают, что там карта сокровищ. Или тайны мироздания. Никто не знает наверняка.

Я переваривала услышанное. Значит, про Велари знают даже дети. Это не какая-то выдумка местных культистов. Но почему же тогда имя Велари — табу среди властей?

— И ты веришь в эти истории? — спросила я.

— Не знаю, — честно ответил Гамар. — Дедушка говорит, что это всё сказки. Но он также говорит, что земля плоская, и что от купания в море можно заболеть. Так что я не всегда ему верю.

Я улыбнулась. Пацан был не промах.

А затем я потёрла глаза и сказала:

— Я слишком устала, чтобы думать об этом. И мне нужно где-то переночевать.

— Можешь остаться здесь, — предложил мальчишка. — Я принесу тебе одеял.

— А ты?

— Я вернусь к дедушке, — сказал Гамар. — Он, наверное, уже протрезвел и волнуется. Хотя вряд ли. Но лучше показаться.

Я кивнула, но мысль о ночёвке в полуразрушенном доме меня не радовала. Тем более одной.

— Слушай, а может... — начала я неуверенно.

— Хочешь пойти со мной? — догадался Гамар. — Дедушка не будет против. Он любит гостей, особенно симпатичных девушек.

— Твой дедушка не опасен? — уточнила я.

— Дедушка Эвлия? — рассмеялся мальчишка. — Да он безобиднее курицы! Просто много болтает и иногда бывает резким на язык. Но он добрый.

Я взвесила варианты. Ночевать в развалинах одной или пойти в нормальный дом, рискуя быть узнанной?

— А твой дом далеко от центра? — спросила я.

— На самой окраине, — заверил Гамар. — Туда стражники редко заходят. И дедушка не любит власти, так что не выдаст тебя, даже если узнает, что ты в розыске.

— Хорошо, — решилась я. — Веди к своему дедушке.

Гамар просиял:

— Отлично! Только подождём, пока стемнеет. Так безопаснее.

Мы доели рахат-лукум, запили водой из бурдюка и стали ждать наступления темноты. Я рассказывала Гамару выдуманные истории о далёких странах, откуда якобы приехала. Он слушал с открытым ртом, иногда задавая такие наивные вопросы, что я еле сдерживала смех.

Глава 09.

Плов получился просто бесподобным.

Эвлия разлил ещё чаю по пиалам.

— Это было, когда я служил при дворе султана Мурада Четвёртого, — заводил он двадцатую историю за вечер. — Султан был известен своим суровым нравом и непредсказуемым характером...

Я слушала, затаив дыхание. Эвлия рассказывал о том, как султан однажды ночью, переодевшись простолюдином, отправился проверять, как соблюдается его запрет на алкоголь и табак в Стамбуле. Эвлия сопровождал его, не зная, что ночная прогулка обернётся настоящим приключением.

— ...и тогда султан выхватил саблю и отрубил голову нарушителю одним ударом! — Эвлия сделал резкое движение рукой, и Гамар ахнул, хотя наверняка слышал эту историю много раз.

— Прямо там, на улице? — я была шокирована.

— Именно так, — кивнул Эвлия. — Султан Мурад не терпел неповиновения. На следующее утро весь город узнал, что сам падишах ходит по ночам и карает нарушителей. Никто больше не осмеливался пить или курить открыто.

— Жестоко, — пробормотала я.

— Иные времена, иные правила, — философски заметил Эвлия. — В моих путешествиях я видел много разных обычаев и законов. Что кажется жестоким одному народу, для другого — норма.

Он отпил чай и продолжил:

— А однажды, в горах Анатолии, я встретил странного дервиша, который утверждал, что может видеть будущее...

И Эвлия рассказал ещё одну историю. Затем ещё одну. Каждый его рассказ был живым, наполненным деталями и, что самое потрясающее, историческими фактами. Некоторые я даже помнила из учебников.

Гамар слушал с открытым ртом, хотя было видно, что некоторые истории он знает наизусть — иногда он даже шевелил губами, проговаривая слова вместе с Эвлией.

Я сидела на низких подушках, скрестив ноги по-турецки (что теперь казалось очень уместным), и наблюдала, как Эвлия с невероятной торжественностью заваривает чай. Серьёзно, даже моя бабушка с её ритуалом «правильной» заварки нервно курит в сторонке. Старик священнодействовал: маленькие чашки без ручек, замысловатый медный чайник, какие-то специи и травы — всё это превращало простое чаепитие в какое-то мистическое действо.

Мой желудок до сих пор переваривал плов, которым нас угостил хозяин дома. Господи, никогда не думала, что буду так фанатеть от еды. В 21 веке я могла пропустить обед, залипая в инсту, а тут каждый приём пищи — как праздник. Особенно когда до этого голодала сутки…

— Эй, не спи, — толкнул меня в бок Гамар, сидевший рядом. — Сейчас самое интересное начнётся.

— Что именно? — шёпотом спросила я.

— Эвлия-эфенди всегда рассказывает истории за чаем, — так же тихо ответил мальчишка. — Он везде был! Даже в землях франков и московитов!

Я с интересом посмотрела на старика. Сколько ему лет? Под семьдесят? Может, больше? Седая борода, морщинистое лицо, потрёпанный, но чистый халат. И эти глаза — живые, умные, пронзительные. Он совсем не выглядел дряхлым, в его движениях была та особая размеренность, которая появляется только с опытом.

— Чай — это беседа, — произнёс Эвлия, разливая ароматный напиток по чашкам. — А беседа — это путешествие души. Выпьем же вместе, и я расскажу вам, где побывала моя душа.

Он протянул мне чашку, и я приняла её, стараясь выглядеть так же церемонно, как он. Интересно, есть ли здесь какой-то этикет питья чая? Вдруг я сделаю что-то не так и оскорблю хозяина? Я незаметно глянула на Гамара. Тот просто взял чашку обеими руками и сделал глоток, прикрыв глаза от удовольствия. Я последовала его примеру.

Чай оказался невероятным. Крепкий, сладкий, с какими-то пряностями и привкусом мяты. Не то чтобы я была большой фанаткой чая — в моём времени я больше предпочитала кофе с кучей сиропов из «шокодульницы». Но этот напиток... это было что-то особенное.

— Вкусно, — искренне похвалила я. — Что вы туда добавили?

— Секреты востока, — подмигнул мне Эвлия. — Мята, кардамон, щепотка корицы и немного любви к жизни.

Я улыбнулась. Старик мне нравился. Когда Гамар предложил отвести меня к «мудрому другу», я представляла какого-нибудь сурового дервиша, который будет читать мне нотации о скромности и приличиях. Но Эвлия оказался совсем другим. Добродушным, с искоркой юмора в глазах и какой-то... внутренней свободой, что ли.

— Айлин прибыла издалека, — сказал Гамар, прихлёбывая чай. — Расскажи ей о своих путешествиях, Эвлия-эфенди! О дальних странах!

Старик погладил бороду, задумчиво глядя на меня:

— Ты действительно пришла издалека, дитя. Дальше, чем можно представить. Я вижу это в твоих глазах.

У меня по спине пробежали мурашки. Откуда он...? Нет, вряд ли он действительно что-то знает. Просто опытный старик, повидавший много разных людей.

— Да, я... не местная, — осторожно ответила я.

— Каждый из нас — путник в этом мире, — философски заметил Эвлия. — Но некоторые путешествуют дальше других.

Он отпил ещё чая и продолжил:

— Когда я был молод, немногим старше Гамара, я увидел дервиша, который танцевал на площади Стамбула. Он кружился так, что его одежды развевались как крылья, а лицо светилось неземным светом. И тогда я понял, что хочу увидеть все чудеса этого мира.

Глава 10.

— Меня... научил отец, — соврала я. — Он считал, что знания важны для всех.

— Мудрый человек, твой отец, — кивнул Эвлия. — Знания — это сокровище, которое всегда с тобой.

В комнате повисла уютная тишина. Я грела руки о чашку с чаем и разглядывала обстановку. Дом Эвлии был скромным, но чистым и каким-то... гармоничным? Я подмечала в нём всё больше деталей. Низкий столик, подушки для сидения, несколько сундуков, полки с книгами и свитками. На стенах висели какие-то карты и каллиграфические надписи. В углу стояла подставка с письменными принадлежностями — перьями, чернильницами и свитками бумаги.

— У вас много книг, — заметила я.

— Книги — мои верные спутники, — ответил Эвлия. — В них мудрость веков. Когда не можешь путешествовать телом, путешествуй разумом.

— А вы можете читать на разных языках? — полюбопытствовала я.

— На шести, — с гордостью ответил старик. — Арабский, турецкий, персидский, греческий, итальянский и язык франков.

Я присвистнула от восхищения. Серьёзно, это впечатляло даже по меркам моего времени. А для 18 века — просто нереально круто.

— А вы пишете книги? — спросил я, заметив листы с записями на столике у стены.

Эвлия улыбнулся:

— Я записываю свои путешествия. Возможно, когда-нибудь кто-то прочтёт их и отправится по моим следам.

— Уверена, так и будет, — сказала я, мысленно делая заметку погуглить об Эвлии Челеби, когда вернусь в своё время. Если вернусь.

Эта мысль кольнула сердце. Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой? К маме, папе, моей комнате с постерами Лорде и пицце с доставкой? К горячему душу и чистым джинсам? К новым роликам Даны Эксайтед?

— Ты грустишь о доме, — тихо сказал Эвлия, внимательно глядя на меня.

Я вздрогнула:

— Почему вы так решили?

— Твои глаза, — просто ответил он. — Они смотрят вдаль, туда, где осталось твоё сердце.

Чёрт, этот дед был каким-то экстрасенсом. Или просто очень наблюдательным.

— Да, я... скучаю по дому, — признала я. — Всё здесь такое... другое.

— Но разве не в этом прелесть путешествий? — мягко спросил Эвлия. — Видеть новое, учиться, меняться? Каждое место оставляет свой след в душе путника. И ты уже не тот, кем был прежде.

— Наверное, — я задумчиво посмотрела в окно, где за деревянными ставнями темнело вечернее небо. — Просто иногда становится страшно, что я никогда не вернусь домой.

— Дом — это не стены, а чувство принадлежности, — философски заметил старик. — Я был дома и в шатрах бедуинов, и во дворцах визирей. Дом там, где твоё сердце находит покой.

Гамар, который до этого с интересом следил за нашим разговором, вдруг встрепенулся:

— А расскажи про битву с пиратами! Ту, где ты сражался на корабле!

Эвлия рассмеялся:

— Ах, эта история! Что ж, слушайте...

И он начал новый рассказ — о том, как их корабль атаковали пираты возле берегов Кипра, как они отбивались абордажными крюками и саблями, как капитан их судна — огромный египтянин с голосом как гром — сражался с предводителем пиратов на палубе.

Я слушала, и мне казалось, что я вижу всё это перед собой: синее море, белые паруса, сверкающие клинки... Может, Эвлия приукрашивал свои истории, но рассказчиком он был отменным.

Незаметно для себя я расслабилась. Тепло очага, вкусный чай, увлекательные истории — всё это создавало какое-то особое уютное чувство. Гамар притих рядом, подперев щёку рукой и восторженно глядя на старика. Сквозь маленькое окошко под потолком виднелись звёзды — яркие, близкие, совсем не такие тусклые, как в моём загазованном мегаполисе.

И вдруг меня поразила мысль: а ведь мне почти нравится здесь. В этом странном времени, в этом городе на берегу моря. Без смартфона, без интернета, без всех привычных удобств. Какая ирония! Я, которая не могла прожить и часа без проверки почты, сижу в доме старика в 18 веке и чувствую себя... спокойно? Даже хорошо?

— О чём ты улыбаешься, Айлин? — спросил Эвлия, закончив свою историю.

— Я подумала, что Сугдея... красивый город, — ответила я. — И люди здесь интересные.

— О, этот город стоит на перекрёстке миров, — кивнул старик. — Через него прошли сотни народов. Греки, генуэзцы, татары, турки... Каждый оставил свой след. В камнях, в лицах людей, в обычаях. Здесь можно встретить весь мир, не покидая городских стен.

— Особенно на рынке! — вставил Гамар. — Там есть торговцы даже из Китая и Индии!

— Правда? — удивилась я. — А что они продают?

— Шёлк, специи, украшения, — перечислил мальчишка. — Однажды я видел, как индиец показывал всем огромный зуб слона! Клянусь!

— Верю-верю, — я потрепала его по волосам. За эти часы я привязалась к Гамару. Он был как младший брат, которого у меня никогда не было.

— Мир полон чудес, — сказал Эвлия, разливая остатки чая. — И самое большое чудо — это люди. Их истории, их судьбы. Каждый человек — целая вселенная.

Глава 11.

Первые лучи солнца пробились сквозь неплотно закрытые ставни и ударили прямо в глаза. Я застонала и перевернулась на другой бок. Матрас подо мной был набит чем-то жёстким — не то соломой, не то сеном — и неприятно колол даже сквозь тонкую простыню.

— Доброе утро, попаданка, — пробормотала я себе под нос. — Добро пожаловать в новый день твоего восемнадцативекового дурдома.

Я села, потирая глаза, и огляделась. Комнатка была крошечной: кровать, низкий столик, сундук и небольшой коврик на полу — вот и вся обстановка. Никаких розеток, никакого намёка на ванную комнату. Привет, Новое время!

Платье, в котором я вчера удирала от стражников, висело на гвозде, вбитом в стену. Эвлия дал мне какую-то чистую рубаху для сна — длинную, простую, но сухую и без дыр.

— Так, страдалица, думай, — сказала я сама себе. — Что дальше?

Ответа, конечно, не было. Но я знала, с чего начать — нужно найти то письмо. Свиток Велари, который я бросила во дворе дома Мехмеда, когда убегала от стражников. Не то чтобы я ожидала прочесть что-то важное от местных культистов, но это был мой шанс хоть на какой-то статус в этом мире, помимо участи рабыни секса.

Я быстро оделась, сложила рубаху и вышла из комнаты. Дом Эвлии оказался больше, чем казался вчера. Книжные полки занимали всё свободное пространство, а в центре комнаты находился большой стол, заваленный свитками, книгами и какими-то картами.

— Наша гостья проснулась? — Эвлия сидел за столом, что-то записывая в толстую книгу. — Как спалось, кыз?

— Сойдёт, — пожала я плечами. — Спасибо, что приютили.

— Любой путник может найти в моём доме пристанище, — ответил старик. — А судя по твоим глазам, ты проделала путь гораздо длиннее, чем большинство других путешественников.

Я напряглась. Что он имеет в виду?

— Не бойся, — улыбнулся Эвлия, заметив моё замешательство. — Я давно живу на свете и видел многое. Гамар рассказал, что тебя ищет сам эмин. Это большая честь — и большая опасность.

— Гамар? — спросила я, оглядываясь. — А где он сам?

— Убежал ещё до рассвета, — ответил старик. — Сказал, что пойдёт, поищет твоё письмо. Очень энергичный мальчик.

— Он пошёл к дому Мехмеда! — я всплеснула руками. — Там же стража!

— Не волнуйся, — спокойно произнёс Эвлия. — Гамар знает этот город как свои пять пальцев. Его не поймают.

Я нервно ходила взад-вперёд по комнате, разглядывая книги на полках. Многие названия были на арабском или турецком, но попадались и на других языках, которых я не знала. Некоторые выглядели очень старыми.

— Вы точно путешественник, — невольно обронила я, заметив среди книг что-то похожее на дневники.

— Был им большую часть своей жизни, — кивнул Эвлия. — Объездил многие страны, видел разные народы, говорил с королями и нищими. Теперь я записываю всё, что видел и слышал. Так что вчера ты слышала не только бредни полоумного старика, хе-хе.

— Круто, — вырвалось у меня, хотя я вся покраснела. — В смысле, это достойное занятие.

Эвлия усмехнулся:

— Я рад, что ты так считаешь. Но, может быть, ты расскажешь о себе чуть больше?

— Я Айлин из моря, — ответила я, решив не усложнять. — Я... я тоже своего рода путешественница.

— И откуда же ты прибыла? — спросил старик, внимательно глядя на меня.

— Из далёкой страны, — уклончиво ответила я. — Очень далёкой… Слушайте, вы знаете что-то про орден Велари?

Лицо Эвлии стало серьёзным:

— Велари... Это имя я не слышал многие годы. Существует легенда о женщине, которая знала будущее. Она жила во времена падения Солдайи, когда мои братья-османы захватили город.

— И что с ней случилось?

— Никто не знает, — пожал плечами старик. — Сохранены лишь знания о её подвигах. Мир полон загадок, дитя. За свою жизнь я видел вещи, которые не могу объяснить. Так что я предпочитаю не отвергать ничего сразу.

Тут моё внимание привлекло окно. Оно выходило на побережье, и отсюда открывался потрясающий вид на бухту и возвышающуюся над ней крепость.

— Можно? — я кивнула на дверь, ведущую, похоже, во двор.

— Конечно, — кивнул Эвлия. — Только будь осторожна. Люди эмина всё ещё могут искать тебя.

Я вышла во двор, щурясь от яркого солнца. Дом Эвлии стоял на небольшом холме, откуда открывался вид на весь город и море. Да уж — в моё время такую недвижимость бы мигом отжали активисты Тавриды-арт. Наверное, у Эвлии есть крыша — возможно даже ханская.

Я могла видеть рыночную площадь, гавань с кораблями и, конечно, крепость — величественную, массивную, как будто вырастающую из самой скалы.

Крепость... Именно оттуда я и «выпала» в этот мир. Точнее, тело этой Айлин упало со скалы, а моё сознание каким-то образом переместилось в него. И теперь все принимают меня за местную девушку.

— Эвлия, — я вернулась в дом. — Что вы знаете об эмине Ахмеде-аге?

Старик отложил перо, которым писал:

— Ахмед — жестокий и непростой человек. Он управляет Сугдеей от имени хана. Ему подчиняется стража, он собирает налоги и вершит суд. Многие боятся его.

Глава 12.

Пробираться по улицам Сугдеи в полуденный зной было той ещё задачкой. Солнце палило как сумасшедшее, воздух дрожал от жары, а пыль забивалась в нос и рот. Я натянула платок пониже на глаза и старалась сливаться с толпой местных женщин. Улочки Сугдеи петляли между глинобитными домами как обкуренные змеи. Без яндех-карт тут было легко заблудиться.

— Осторожно, женщина! — какой-то мужик с ослом чуть не сбил меня с ног.

Я отскочила в сторону, едва не врезавшись в лоток с фруктами. Торговец смерил меня недовольным взглядом, но ничего не сказал. Спасибо платку — в нём я выглядела как обычная местная женщина, а не как гостья из будущего с тараканами в голове.

— ...схватили Мехмеда, — донеслось до меня из толпы зевак.

О, сплетни! Способ узнавать правду, и вполне надёжный! Лишь бы не как швейцарские часы.

Я прислушалась.

— Говорят, он колдун, — прошептала какая-то женщина. — Якшался с джиннами.

— Ерунда, — фыркнул пожилой мужчина. — Просто перешёл дорогу эмину. Мехмед из уважаемой семьи, у него связи по всему побережью.

— Тише ты, — зашикал на него сосед. — Услышат!

Я прислушалась к разговорам в толпе по соседству.

— ...бежал через сады, — говорил кто-то совсем рядом со мной. — Мой брат видел, как он пробирался мимо Балык-базара.

— И куда теперь?

— Где прячутся все богатые купцы, когда на них охотятся? В караван-сарае Стефана, конечно. Туда даже эмин так просто не сунется.

Караван-сарай? Я напрягла память. Кажется, на курсе по истории Крыма упоминали что-то подобное. Если не ошибаюсь, это был большой постоялый двор, принадлежавший гильдии купцов. Что-то вроде средневекового пятизвёздочного отеля с охраной и иммунитетом от местных властей.

— А где этот караван-сарай? — спросила я у говоривших, стараясь имитировать местный акцент.

Мужчины оглянулись на меня с подозрением.

— Тебе зачем, женщина? — нахмурился один.

— Моя госпожа послала узнать о муже её сестры, — быстро соврала я. — Он ведёт дела с купцом Мехмедом.

— А, — кивнул второй мужчина. — Ищи за рыбным рынком, возле армянских складов. Такое здание с зелёным куполом и странными окнами. Не перепутаешь.

— Благодарю, — я склонила голову и поспешила прочь.

Значит, купец сбежал и, возможно, скрывается в этом караван-сарае. А что насчёт Гамара? И письма? Тысяча вопросов крутилась в голове, пока я пробиралась через город к рыбному рынку.

Вонь стояла адская. Рыба на жаре быстро портилась, и запах гниющих потрохов смешивался с запахом свежего улова. Я зажала нос рукой, пробираясь между рядами прилавков с серебристыми тушками.

— Свежая кефаль! Только что из моря! — орал продавец справа от меня.

— Лучшие устрицы! Для мужской силы! — вторил ему другой слева.

Я ускорила шаг. Армянские склады должны быть где-то... Ага, вот они! Массивные каменные здания с маленькими окнами-бойницами и крепкими дверями. А дальше...

— Ого, — вырвалось у меня.

Караван-сарай действительно было невозможно не заметить. Передо мной раскинулось трёхэтажное здание квадратной формы с внутренним двором. Над ним возвышался зелёный купол, а по углам стояли небольшие башенки. Но самым странным были окна — большие, сводчатые, с разноцветными стёклами. Они совершенно не вписывались в местную архитектуру, больше напоминая европейские соборы.

А это ещё что??? Да это же пушки! Обалдеть!

На крыше здания торчали стволы настоящих пушек, направленных на соседние улицы. Я натурально опешила. Это был не просто постоялый двор, а целая крепость посреди города.

— Проход только по рекомендациям, — сказал мне хмурый охранник у ворот, когда я попыталась войти. — Кто направил тебя?

— Я... — я запнулась. Блин, надо было продумать легенду заранее. — Я ищу работу. Умею готовить, убирать, стирать.

Охранник смерил меня оценивающим взглядом:

— Служанок нанимает хозяин. Но сейчас он занят.

— Пожалуйста, — я постаралась сделать жалобное лицо. — Я целый день хожу по городу. Все отказывают. А мне нужно кормить младших братьев.

Охранник колебался. Я мысленно пыталась придумать ещё что-нибудь убедительное, когда ворота вдруг распахнулись, и оттуда вышел толстый мужчина в дорогих одеждах.

— ...и передай ему, что товар будет через три дня, не раньше! — кричал он кому-то внутри. — Эти проклятые таможенники в Кафе совсем обнаглели!

Он был так занят своим разговором, что едва не сбил меня с ног. Я пошатнулась, и охранник машинально подхватил меня под локоть.

— Осторожнее, господин, — сказал он толстяку. — Вы чуть не сбили девушку.

— А? — толстяк рассеянно посмотрел на меня. — А, да. Прошу прощения.

И пошёл дальше, всё ещё бормоча что-то о таможенниках.

А я охренела снова. В этом месте что, уважают слабый пол?

— Эти купцы, — вздохнул охранник. — Вечно спешат куда-то. Ладно, девушка, иди внутрь. Стефан как раз искал новую служанку для третьего этажа. Спроси его у стойки.