Плач феникса (том второй)

Глава 21

Старый Колодец встретил нас закрытыми воротами и угрюмыми лицами стражников. Слухи о том, что Фельс был в осаде, не настраивали жителей соседних поселений на приветливый лад. В каждом пришлом они видели или лазутчика или грязного колдуна, задумавшего сотворить с ними страшное. И если бы не моё знакомство с нынешним главой города, то внутрь бы нас не пустили. Или и вовсе прирезали бы на всякий случай, распихав наше добро по карманам. Здесь, на севере были свои представления о чести и совести, особенно, если они касались приехавших с юга имперцев.

А в город нам было нужно, так как только здесь можно было раздобыть информацию о текущем состоянии перевала и заручиться помощью местного проводника.

Хоть я и готовился к походу, по крупицам собирая информацию, о Пустошах мне по-прежнему было известно немногое. Раскинувшиеся за Северными горами просторы оставались необжитыми, но не совсем уж необитаемыми. За прошедший век коренные фельсцы сильнее прочих покорённых народов сопротивлялись навязанным им имперским законам и правилам. Некоторые из них открыто выступали против, устраивая бунты и требуя независимость. Другие пытались бороться за автономию и исключительные права мирным путём. Но были и те, кто всему этому предпочёл переселиться туда, где их попросту не достанут ни имперские легионы, ни имперские же бюрократы – в Пустоши, земли, продуваемые ветрами и омываемые холодными морями.

На обширные территории севера-запада Павелена одинаково претендовали и Трием и Сенехим, но фактически они не принадлежали никому. Часть этой земли лежала даже на более южной широте, чем столица Греша, но несмотря на это условия для жизни здесь были куда суровее. Высокий горный хребет отсекал воздушные массы, идущие с тёплых южных морей, из-за чего в Пустошах царила более холодная погода и практически круглый год не было осадков. Неподходящая для земледелия почва и короткое лето не давали возможности собирать нормальный урожай. В хвойных лесах близ гор была дичь, но в основном мелкая, и прокормить ею полноценные города было невозможно. Серые воды, которые не замерзали в заливе у Сенехима, в этих местах плавно переходили в Стылое море и половину года были скованы льдом. Даже для неприхотливых северных оленей, которых разводили вольные народы, обитающие восточнее от Греша, не хватало подножного корма. В общем, не самое приветливое место, а потому выпавшее из фокуса внимания двух крупных государств.

И всё-таки несколько постоянных поселений в Пустошах было, и связь с покинутым ими краем тамошние обитатели поддерживали. Это трудно было назвать полноценной торговлей, скорее натуральным обменом, ибо имперские монеты на той стороне не были в ходу. Какой прок от серебра и золота там, где нет ни рынков, ни купцов? А те, кто привозит всё необходимое, не ищут выгоды и не пытаются заработать, ведь путь слишком сложный, а товар для обмена ничем не отличается от того, которые можно добыть в окрестностях Старого колодца – шкурки, ягоды и прочие дары леса.

Как это ни странно, но именно со второй половины зимы и вплоть до начала таянья снегов открывался самый удобный маршрут через перевал – по замёрзшей реке, берущей своё начало где-то в здешних белоснежных пиках и ледяной змеёй бегущей через извилистое ущелье. Она-то и являлась условной границей, разделяющей Северные горы на имперские и грешские владения. Помимо зимней была ещё и летняя дорога, через перевал, но времени она занимала больше, а товара и припасов позволяла взять с собой меньше.

Знала обо всём этом и Полема. И именно она настояла на том, что без знающего своё дело проводника нам на ту сторону не добраться. Река коварна, и лёд не везде одинаково прочен. А найти такого человека можно было только здесь, в Старом Колодце. Вот только согласится ли он показывать нам дорогу, зная, что ещё не так давно я выполнял заказ для наместника Императора?

Благо в городе был тот, кто многим мне был обязан, хоть не признал бы такого даже под пытками. Бывший стражник и предводитель ортодоксальных Сынов Фельса, ставший главой города вместо пойманного на сговоре с ковеном Идриса.

– Зачем ты идёшь в Пустоши, наёмник? – спросил меня Хоуг. – Там нет ничего ценного для тебя и твоих заказчиков.

Мы сидели в местной харчевне, где нам подали постную подгорелую кашу и похлёбку из прошлогодних овощей. Сначала я даже подумал, что так нам пытаются показать, что нам здесь не рады. Но в тарелке у нашего собеседника было тоже самое, а если так кормят главу города, то это что-то да значит.

– Я смотрю, дела у вас идут неважно, – вместо ответа заметил я, без энтузиазма ковыряясь в своей еде.

– Война остановила торговлю. Но это, может, и к лучшему. Отобьёт охоту у некоторых якшаться с южанами. Нам давно было нужно понять, что рассчитывать лучше всего на собственные силы.

– В одиночку вам не выжить, и тебе это известно. Но я здесь не для того, чтобы учить вас жизни. Ты поможешь с проводником?

– Ты не ответил на вопрос, Мазай. Зачем тебе нужно ну другую сторону?

– Это не касается твоего народа и даже дел Империи. Я кое-что ищу, запрятанное давным-давно в пустынных землях к северу от гор.

– И почему я должен тебе верить?

– А чего ты боишься, Хоуг? – удивился я. – Сам говоришь, что там нет ничего полезного для меня. Даже если ты или Сыны Фельса скрываете там какие-то свои тайны, то мне нет до них никакого дела. Мне просто нужно миновать ущелье, после чего мы двинемся дальше.

– Тайны? Хех. Скорее я просто не хочу, чтобы этот маршрут стал известен наместнику и его так желающим выслужиться прихлебателям. Большая война закончится, а в Империи появятся новые герои, которых нужно будет наградить титулом и землёй. И тогда их взоры вновь обратятся сюда, на север.

Глава 22

Джебус серой тенью пробирался сквозь палаточный лагерь, разбитый в горах. Для своего маршрута он выбрал ту его часть, где реяли голубые флаги с золотым солнцем, застывшем в своём зените – штандарты Золотого Дола. Высокий владетель, собирая своё карающее горцев войско, явно пожадничал и не отправил в поход ни одного сильного мага. Чего не скажешь о расположившемся рядом легионе. По имеющейся у Джебуса информации, на 5 тысяч солдат в его составе должно быть не менее пяти боевых магов 3-й ступени и несколько десятков рангом пониже. Даже с учетом понесённых потерь их количество всё равно должно быть внушительным. К тому же колдун привык доверять не только добытым кем-то знаниям, но и собственным наблюдениям. В имперском лагере был как минимум один одарённый не слабее него самого, и слуга ковена хотел бы избежать этой ненужной ему встречи.

Трижды он был близок к тому, чтобы попасться. Дважды он прерывал чью-то жизнь, чтобы этого не случилось. И всего один раз поколебался, когда перед самым входом в храм услышал обжигающую душу мысль:

– Входи, отродье мрака. Я знаю, что ты здесь.

Иного пути не оставалось. Оба лагеря вдруг пришли в движение, зазвучали сигнальные трубы, люди всполошились и схватились за оружие. Ещё немного, и он окажется один против 6 тысяч воинов, и тогда никакая поддержка Господина не поможет ему уцелеть.

Сжав в кулаке изящный кулон с пауком, висящим на собственной паутине, маг попросил у Отрёкшегося силы. И тот не заставил своего слугу долго ждать.

Все тревоги и страхи Джебуса, ещё недавно съедающие его изнутри, растворились словно утренний туман под лучами восходящего солнца. Откуда-то появившаяся решимость наполнила его разум, а сила заструилась нескончаемым потоком по телу. Переживёт ли он подобное ещё раз? Справится ли со своей задачей? Эти вопросы в раз стали незначимыми. Прямо здесь и сейчас он выполняет волю своего Господина и не может оступиться или проиграть.

Колдун вошёл внутрь храма и уверенным шагом двинулся по длинному коридору.

Первый удар обрушился на него уже на середине пути, однако Джебус не стал его блокировать. Вместо этого, словно предчувствуя всё заранее, он сделал шаг в сторону, укрывшись в одной из боковых комнат. Шквал разрушительной энергии пронёсся мимо него, заставляя сам воздух дрожать и вибрировать. Не будь храм нерушимым, и даже для каменных стен такой натиск не прошёл бы бесследно.

Слуга Отрёкшегося продолжил свой путь, и вновь предвидение заставило его замереть перед очередным входом, чтобы уже через мгновение нырнуть в спасительное пространство. Очередная волна заряженной силы прокатилась по коридору, не задев колдуна. Зато сзади послышался оборвавшиеся на вдохе крики. Несколько магов из лагеря лишились жизни от атаки того, на помощь к кому они так спешили. Глупцы. У Троих нет союзников, лишь расходный материал, который им не жалко тратить. Даже их собственные слуги, готовые стать для них временным вместилищем, ничего для них не значат. Всего лишь слепые фанатики, подкормленные крупицами правды и целой горой лжи.

В отличии от этих самозванных богов Отрёкшийся не напускал на себя ореол праведника, а своих последователей одаривал за службу вполне понятными благами: богатствами, знаниями, артефактами и, конечно, силой. Но почему-то именно сейчас Джебусу всё это показалось незначимыми и ненужными. Через активированную связь с Повелителем он чувствовал, что является важной частью воплощения Его замысла, цель которого стоит выше всех смертных и бессмертных обитателей мира. Во что бы то ни стало он должен исполнить эту волю.

С этой мыслью он продолжал идти по коридору, пока наконец не вошёл в центральный проём.

Противник был не один. Двое одарённых выставили щиты, прикрывая ими того, кто стоял между ними – миниатюрную девочку лет двенадцати, которая едва доставала своим спутникам до груди. Голубое платье плотно облегало ещё несформировавшуюся девичью фигуру, черные блестящие локоны струились по нему до самых колен, а застывшая на лице улыбка была подобна озарению самой невинности.

Из всех возможных вариантов ему достался наихудший. Шаади – старая ведьма и вторая по силе после Фебрана слуга Троих. И пусть её личное возвышение остановилось примерно там же, что и у самого Джебуса, её связь со своим покровителем за многие годы служения стала необычайно прочной. Даже одного слоя активированной печати хватало, чтобы выдернуть это хрупкое на первый взгляд тело на иной уровень существования. Лишь о ней и о вестнике патриарх счёл необходимым дать отдельные пояснения. И если, говоря о последнем, он ограничился простым приказом «бежать», то по поводу прозванной им костлявой шлюхой Шаади он поведал немало полезной информации. Немудрено, ведь по слухам каких-то полсотни лет назад они были даже близки.

Липкие пальцы тревоги снова потянулись к сознанию колдуна, пытаясь породить сомнения и неуверенность. Но прямо сейчас он был под надёжной защитой. Кто бы не стоял перед ним, это не изменит будущего.

– Из всех провонявших проклятой силой выблядков я меньше всего ожидала увидеть кого-то вроде тебя, – грубые и наполненные желчью слова, произнесённые устами ребёнка, резали слух. – Я даже имени твоего не знаю, а значит, ты посвящён в круг недавно. Уж не место ли скользкого слизняка Хирузена ты занял?

Не говоря ни слова в ответ, маг ковена открылся для силы и стал её проводником. Первым же ударом он уничтожил обоих свидетелей их разговора, развоплотив выставленную ими защиту. А вторым атаковал столетнюю волшебницу, обменявшую своё служение на вечную молодость.