Пламенная

1

Смотреть видео о романе

https://www.instagram.com/p/CafX4IkjteX/

Грозовые тучи нависли над городом, извещая о скором появлении дождя с молниями и грозами. Ричард ненавидел такую погоду. Она наводила на него тоску, а в последнее время еще и чувства ужасного одиночества. Оно поселилось в его душе, и он не мог его никак искоренить оттуда. Ему все казалось каким-то пресным, бесцветным и потерявшим краски жизни. У него ведь все уже было, он все уже испробовал и всего достиг, что только мог желать простой смертный. Возможно, именно это его приводило в уныние. У него было такое чувство, будто его уже ничего не ждет в этой жизни. Но только старики уже ничего не ждут от этого мира и повседневной суеты. А ведь ему недавно исполнилось только тридцать два. Он еще в самом соку, как сказал бы его дядюшка Берни, которому в его сорок пять лет еще хватало сил не только на вдовушек, но и на необдуманные, безумные поступки. Он был полон сил и жизни, которые так и исходили от него такой энергией, которой он мог бы зарядить еще дюжину молодцов. Иногда Ричарду казалось, что это он его дядюшка, а не наоборот. У него пропал даже интерес проникать тайно в спальни приличных дам, в то время как их супруги мирно похрапывали в другой комнате. А ведь именно это больше всего доставляло ему удовольствия. Это приятно щекотало его нервы, и возбуждало настолько, что он готов был лезть даже на третий и четвертый этажи только, чтобы достичь желаемой цели. Но он даже не помнит, когда именно это случилось и из-за чего также. Не то чтобы это случилось в какой-то именно день. Нет, это происходило постепенно, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем и вот уже более года длиться эта его меланхолия. Ничего его не радует. Ничего не заставляет трепетать от восторга. Ничего не наполняет его радостным предвкушением чего-то божественного, что ему предстоит пережить.

- Мистер, вы уже проснулись? – услышал он женский голосок откуда-то. – Я хотела было уйти, но вы мне не заплатили. Хотя с таким красавчиком я была б рада порезвится и бесплатно. Только у меня есть дети, сер, а их понимаете надо кормить, поить и одевать.

Ричард открыл глаза и увидел рядом с собой на постели женщину, совсем без одежды. Ее волосы были сильно спутаны и растрепаны, не напоминая ни о какой прическе. Даже казалось, что их уже давненько не касалась расческа. Его глаза скользнули вниз и остановились на женской груди. Она была такого огромного размера, что не поместилась бы не только в его ладонях, но и в двух еще таких. Соски были такого же красного цвета, как и ее щеки.

- И вижу правильно, что не ушла, - добавила женщина, медленно поднимаясь на кровати. Покрывало сползло к ее коленкам, открывая его взору все ее остальные прелести. – Мистеру хочется опять покувыркаться? – Она соблазнительно облизала губы и прикоснулась пальчиками к своей правой груди. – Вижу, у вас, мистер, еще не высохло молоко на губах. А я буду рада накормить вашего проголодавшегося малыша. – Женщина пристально взглянула на Ричарда. Она потянулась к нему и отбросила покрывало с его бедер. – Простите меня, дуру, мистер, за то, что назвала вашего гиганта малышом. Такого огромного я не видела еще в своей жизни. Я даже, проснувшись, думала, что мне это приснилось, но оказалось, что я ошиблась. Он действительно огромен! Позвольте, мистер, мне его облизать.

Ричард был настолько возбужден, что прикосновение ее прелестных губок заставят его излиться в нее. Ну, что ж, если ей так будет угодно, пусть, делает, что хочет!

- Позволяю, - резко ответил он, улыбнувшись такой неземной улыбкой, от которой у женщины сильнее забилось сердце. – Такой милочке, как ты, я позволяю делать все, что взбредет ее грешной головке.

- У вас такая улыбка, мистер, что заставляет трепетать не только моё лоно и коленки, но и моё сердечко, - сказала женщина, наклонившись над ним в позе, такой давней, как и этот грешный мир. – Я в вас влюбилась, мистер.

- Хватит, милочка, лести, - Ричард продолжал загадочно улыбаться. – Ты меня и так возбуждаешь. Оставь слова для тех, кого надо хорошенько подогреть прежде, чем у них что-то вздуется под брюками.

Женщина лизнула его мужское орудие любви розовым язычком. Потом медленно стала его заглатывать.

- Не думал, что ты сможешь меня всего целиком принять, - хрипло промолвил Ричард, притянув женщину за волосы к себе поближе. – Да у тебя гигантская глотка! – Он громко стал рычать, пока его сладкая подружка умело доводила его до оргазма. – Умница! Прелестница! – Ричард излил в ее нежный ротик семья, от чего женщина быстро отпрянула от него, жадно глотая воздух. – Прости меня, малышка!

- Я чуть не подавилась вашим семьям, мистер. – Женщина стала вытирать с лица липкую жидкость. - У вас его так много! Еще никогда не давилась от мужского удовольствия.

Ричарду почему-то показались ее слова такими пошлыми и гнусными, от чего у него совсем пропал к ней интерес, хотя его мужской инструмент по-прежнему торчал вверх, и он был полон еще сил на огромные свершения. Однако, его душа опустела, и сердце загрустило, отчего ему сделалось очень одиноко и грустно.

2

- Спасибо тебе, ты очень хорошая, - сказал он, встав быстро с постели. Найдя брюки, он их надел, что было очень непросто сделать так, как его восставшая плоть все еще не желала расставаться с лакомым кусочком, которого у него отобрали. – Вот, тебе деньги! Ты отлично потрудилась.

- Я думала, мистеру еще захочется побывать в моей теплой норке. - Женщина все еще облизывала губы от его семени. – Вот, как ваш дружочек просит добавки! – Она расставила широко ноги, открывая его глазам черную поросль между ее стройных ножек, в которых неприлично  торчали два розовых лепестка, напоминая сладкие губки. – Мистеру ведь хочется, я же вижу.

Надеть брюки ему-то удалось, но застегнуть, по-прежнему не удавалось.

- Черт бы тебя побрал! – выругался он на себя самого.

- Я жажду ваших поцелуев, мистер, - промурлыкала сладко женщина, откинувшись на постели. Ноги она свела в коленях, широко разведя в стороны. – Да и вы тоже. – Она коснулась пальчиками влажной пещерки, глубоко проникнув двумя из них внутрь. – Как горячо! Как сладко! – стонала женщина, извиваясь на постели. – Не хватает только ваших губ, мистер! Пожалуйста,  я буду хорошей девочкой! Сжальтесь надо мной, мистер! Приласкайте меня вот здесь. – Она подняла голову и заглянула в его глаза. – Мне так одиноко без вас.

Почему-то Ричарду показались ее слова такими жалобными, будто это маленький котенок мяукал, выпрашивая внимания и ласки у прохожего. Эта женщина ведь, наверное, также очень одинока, как и он. Ее никто не любит, никто не ждет, никому она не нужна. Ему захотелось ее утешить. Ведь, наверное, она правду говорила, что у нее такого хорошего мужчины еще никогда не было, да, наверное, и не будет уже больше никогда. Ему захотелось сделать и ей что-то приятное, чтобы заплатить за полученное им удовольствие.

- Раз ты так просишь, то ладно, - сказал он, при этом снимая брюки. – Я умею быть благодарным за доставленную мне радость, киска.

Он подошел к постели, на которой его ожидало сладкое угощение. Убрав женские пальчики, которые ласкали тело их владелицы, Ричард прикоснулся губами к горячему женскому лону, которое от одного его прикосновения затрепетало от предвкушения огромного пиршества. Его язык медленно делал круги, исследуя неизвестную местность. Женщина громко постанывала, облизывая свои губы и метая головой по подушке, от чего ее волосы разметались по всей постели. Ричард направил свое орудие в нужное место и одним быстрым рывком вошел в нее, наполняя ее всю внутри. Он был вчера пьян и слабо помнил прошлую ночь, поэтому он очень удивился, что полностью поместился в этой маленькой женщине. Обычно он не обращал внимания на женщин, которые ему еле доходили головой по плечи, потому что, делая так, он их просто раздирал внутри, так ему всегда казалось. Вспоминая такие моменты, ему сразу приходили на ум их крики и то, насколько они были узкими внутри. Ему казалось, что он имеет дело с девственницами. Хотя сам он никогда не имел невинную девушку, и он не знал, как это рвать девственную плеву, и что при этом чувствует бедолага. Но, по словам друзей, и по сплетням он знал, что чувствуют недотроги. Ну, хотя бы имел представление! Поэтому он, будучи еще юношей, решил, что с его-то размером ему дорога к девственницам закрыта, пусть сначала потрудятся другие джентльмены, а он уже после них по  протоптанной дорожке найдет к ним путь.

- Руки прочь от меня громила! – вспомнил Ричард слова одной девушки из таверны. – Ты меня просто разорвешь!

Это было лет пятнадцать назад. Они тогда с его дядюшкой нашли двух смазливых девушек в одной таверне. И решили все вместе предаться телесному греху.

- Да, малец, а ты оказывается еще тот боец! – рассмеялся дядя Берни. – Тебя не только надо прятать от девственниц, но вижу, что и от протоптанных курочек! Прочь руки от этой малышки, я сам с ней справлюсь. У меня как раз и размерчик тот, что надо!

- Иди ко мне, шаловливый парнишка! – услышал он тогда слова другой девушки, которая была почти его роста. – Я тебя приму всего целиком и обязуюсь визжать только от удовольствия, не то, что эта коротышка.

Вернувшись на землю от прошлых воспоминаний, Ричард увидел перед собой женщину, которая громко кричала от его безжалостных толчков.

- Тебе больно? Прости! – на миг испугался он, что разрывает беднягу на части. – Я уже выхожу.

- Нет! – выкрикнула еще громче женщина, обвивая его своими ногами, чтобы он не мог выйти из нее. – Пожалуйста, мистер, продолжайте! А то я умру от истомы!

- Но ты же визжишь, будто тебя раздирают на мелкие кусочки. Тебе больно?

- Нет, что вы, мистер! Какое там больно! Это я от сладкого томления кричу. Вы такой огромный! Вы меня всю полностью заполняете. Ни единого свободного дюйма не оставляете. Это так необычно!

- Ты правду говоришь? Не врешь? – спросил он, удивляясь. – Ведь за деньги и не такое можно соврать!

- Неужели, вы не чувствуете, мистер, как мнем хорошо? – вопросом на вопрос ответила женщина. – Разве можно разыграть такое, хотя бы и за деньги? 

Ричард внимательно посмотрел на лицо женщины, все еще тяжело дышавшей. Ее голубые глаза светились радостью, губы, приоткрытые и припухшие, издавали сладкий стон. Она вся светилась счастьем.

3

После того как они оделись и вышли из комнаты на улицу, женщина сказала на прощанье:

- Я вас никогда не забуду, мистер. Поверьте мне, я не вру. Можно, вас попросить о чем-то, мистер?

- Конечно, проси. Надеюсь, ты не попросишь моей руки! – пошутил он.

- Нет.

- Тогда проси.

- Скажите мне на прощанье свое имя, пожалуйста, мистер, - жалобно заглядывая в его глаза, будто пытаясь запомнить их навсегда. – Одинокими вечерами я буду вас вспоминать, называя по имени, будто возлюбленного, а не еще одного клиента.

- Ричард, - тихо ответил он, улыбнувшись той своей неповторимой улыбкой, от которой теряли голову все женщины, с которыми он встречался когда-либо.

- Ричард, львиное сердце! – промолвила женщина тихо, будто пробуя его имя на вкус.

- Прощай, маленькая мастерица-искусительница! – молвил напоследок Ричард, взобравшись на своего коня.

- Прощайте, мистер Ричард! – сказала она, вытерев одинокую слезу, скатившуюся по ее раскрасневшемуся личику.

Он развернул коня и поскакал по одинокой дороге.

- Вспоминайте меня иногда, мистер Ричард! – крикнула женщина ему вдогонку.

Она стояла и смотрела, как он исчезает из виду. Его долгие черные волосы развивались на ветру так же как и черная грива его скакуна. Это было поразительное зрелище.

- Прощайте, моя любовь, - тихо прошептала одинокая женщина, волосы, которой беспощадно развевал ветер. – Будьте счастливы хоть вы. Вы этого заслуживаете.

- Что ты тут стоишь? – услышала она грубый голос хозяина постоялой гостиницы. – Кто за тебя столы будет вытирать, шалава? То, что вчера на тебя обратил внимание этот господин, еще не значит, что ты не должна за собой убираться! Или думаешь, я буду тряпкой вместо тебя махать, негодная шлюха? Иди! – толкнул ее сильно в плечи мужик. – Еще завтрак надо приготовить для других постояльцев. Да к тому же твои сопляки уже проснулись и орут во все горло! Или ты уже забыла, что у тебя имеются уже два знатных отпрыска! Иди, иди!

Женщина, склонив голову, опустив плечи, побрела медленно в ненавистное ей место.

***

Ричард, герцог Эштон, маркиз Саустон, граф Колберри, виконт Невистон. Таковой был его полный титул. Он получил его, когда скончался его отец, узнав о смерти его старшего брата Энтони. Тот умер от потери крови. У него была царская болезнь, гемофилия, от которой невозможно было вылечить. Ею также болела первая жена маркиза, которая умерла при родах из-за потери крови, которую не сумели остановить. Герцог тогда чуть сума не сошел. Он очень сильно любил свою жену. К сожалению, у родившегося мальчика обнаружили ту самую страшную болезнь, что и у матери. Поэтому герцогу пришлось жениться во второй раз, чтобы в случае смерти первого сына было кому бы передать титул и богатства. Вторым сыном герцога Эштона стал он, Ричард. Хотя он и рос вместе со своим старшим братом и видел каждый день своего отца, но с самого детства он чувствовал себя ненужным и нелюбимым. Вся любовь и внимание предназначались только Энтони. Все только единственному и любимому Энтони. Как он его ненавидел, когда подрос и стал понимать происходящие вокруг него вещи. Как он его ненавидел! Нет! Он ненавидел их обоих! Старшего, любимого всеми брата и его, отца! Особенно отца! Иногда после очередной оплеухи отца он забирался на чердак и там плакал. Долго плакал, желая, чтобы Энтони поскорее умер от потери крови, и тогда все бы внимание, и вся бы любовь достались ему, как единственному наследнику герцога Эштона.

- Куда ты летишь, остолоп?! – услышал он, детский голос где-то издалека, выныривая из воспоминаний.

Ричард посмотрел вперед и увидел впереди овцу, к которой бежала девочка с воплями и проклятьями в его адрес.

- Стой, Сторми! – приказал Ричард коню, схватив его за удила. – Остановись, мальчик!

К счастью герцогу Эштону вовремя удалось остановить своего вороного жеребца, прямо в десяти сантиметрах от овцы и девочки, которая присела возле животного, защищая того в своих объятиях от мчащегося на них коня с седоком.

- Что ты делаешь, глупая?! – закричал маркиз, придя в себя. – Я тебя чуть не раздавил, девчонка! – Он слез с лошади и успокоил того:

- Ну, ну, мальчик! Все хорошо! Успокойся, красавец! – похлопывая коня по загривку и боку. – Это всего лишь овца!  Ты никого не задавил. Ну, ну, мой хороший!

- Всего лишь овца! Да! – услышал он шипящий голос девочки. – Может, и я еще овца?!

Он посмотрел на девчонку. Ее волосы были до неприличия в ужасном состоянии, еще похуже, чем в его недавней знакомой, все в грязи, от чего невозможно было определить их цвет.  Платье, также грязное до неприличия, на ней висело словно какой-то мешок или что-то в этом роде. И еще герцог заметил, что девочка была чуть старше, чем он сначала предположил. И вся перепачканная, особенно лицо.

4

- В таком одеянии ты очень на нее похожа! – ляпнул первое, что пришло на ум Ричард, даже не подумав, что этим он может обидеть девушку.

- А вы похожи на самого Сатану! – крикнула в ответ девчонка. – Черные как снаружи, так и внутри!

Ричард удивленно остановился и посмотрел внимательнее на глупышку. В ее глазах, то ли серых, то ли голубых, трудно было сказать с такого расстояния, он увидел страшную ненависть, переплетенную со страхом.

- Ты хоть иногда думаешь прежде, чем молоть чушь и обижать людей, грязнуля! – громко сказал Ричард, надвигаясь все ближе к девчонке.

- А где вы здесь видите людей, кроме меня, конечно? Вот, вижу черного жеребца, а возле него такого же черного, как он сам, Черта!

- А у тебя острый язычок, глупышка! – ответил спокойно маркиз, хотя внутри у него все возмущалось от оскорбления. Как это могло быть! Какая-то девчонка его оскорбила.  – Если бы ты была постарше, то я бы нашел ему применения лучше этого!

- То, что вы такой большой и страшный, еще не значит, что я вас испугаюсь, мистер Сатана! – смело рявкнула девчонка. – Вы чуть не сбили мою Тилли, наглая скотина! – Она нагнулась, чтобы погладить животное. – Я еле тебя не потеряла, моя девочка. – Засюсюкала она мило к овце.

- Так, Ричи, успокойся! – обратился герцог сам к себе, сжав кулаки. – Это всего лишь какая-то деревенская дурочка! Она не стоит твоего внимания! – Успокоив себя, он посмотрел на глупую девочку. Та по-прежнему обнимала овцу, сюсюкая с ней.

Ричард от этого еще больше рассердился. Она ведь даже не понимает, что он мог ее только-что убить из-за дурацкой овцы.  Он огромными шагами преодолел расстояние разделяющие их за секунду и, схватив девочку за руку, поднял ее на ноги, освобождая из объятий овцы. Ричард хорошенько ее встряхнул, удерживая за руки.

- Ты что не понимаешь, глупая! – заорал на нее он. В этот момент он был еще сильнее похож на самого Сатану. Его черные глаза метали молнии, из уст вырывался грохот грома, руки, как цепи, сковали беднягу, не давая и шанса улизнуть от него, если он того сам не пожелает. – Еще секунда и ты была бы мертва! И все из-за какой-то овцы! – Девочка испуганно смотрела на него своими огромными глазами. Сейчас Ричард мог четко видеть, что они у нее были зеленые. У краешка правого глаза он заметил одинокую слезу. Что это? Она плачет? Почему это? Он ничего ей такого грубого не сказал, только правду. – Чего ты ревешь?

- Я никогда не плачу, тем более не реву! – буркнула она смело, только глаза ее выказывали, она была перепугана до смерти. – У вас просто не руки, а клешни какие-то!

Она намекала на то, что он ее слишком сильно сжал в руках. Вот, лгунья! Не может этого быть! Он держит ее как пушинку. Но немного успокоившись, он заметил, как побелели костяшки у него на руках. Неужели он действительно ее слишком сильно сжал? У нее были сильно сжаты губы, как будто от боли. Так маленьким мальчиком он сжимал губы, когда его бил отец. Ричард мгновенно отпустил девушку из своих рук. Она стала разминать ушибленные места.

- Извини меня, девочка, - попросил извинения он. - Я просто не рассчитал силы.

- Что я вижу, мистер Сатана, извиняется! - съязвила она.

- Девчонка, я попрошу тебя более учтиво обращаться к взрослым людям. Разве тебя этого не учили?

- Как же! Учили! Но только меня еще учили, что иногда учтивость бывает лишней, когда речь заходит о сохранении своего достоинства или жизни.

- Признаю, что я еле не лишил вас жизни, но я попросил извинения, разве не так?

- Разве? Когда это? Что-то я этого не припомню, мистер Са...

- Хватит меня так называть! - рассердился Ричард. - Я же не называю тебя Замухрышкой. Каковой ты и являешься, кстати!

- Замухрышкой?! - Глаза девушки стали темно зелеными и метали молнии. - Меня еще никто в жизни так не называл!

- А меня кстати также никто еще не называл Сатаной!

- Они вам просто льстят, сер, или бояться, что вы их заберете с собой в ад!

- Ну, с меня этого хватит! Я вижу, что ты можешь препираться вечность.

Ричард подошел к своему коню и уселся удобно на его спине.

- Что уже убегаете? Так скоро? - съязвила девочка.

- Счастливо оставаться, Замухрышка! - кинул ей напоследок герцог и умчался так быстро, что за собой оставил тучи пыли.

5

Впереди показался огромный дом, принадлежавший семье Эштон уже больше двухсот лет и который передавался в наследство по мужской линии уже который год, а с ним передавался и титул герцога, и все его земли, и все его богатства в придачу. Ричард был уже шестым герцогом, который стал править этими землями в графстве Глостершир. Семейное поместье находилось в самом центре графства, поэтому к Лондону было не так уж далеко. Особняк и земли приносили очень большой доход, поэтому умереть в нищете не грозило потомкам этого семейства еще много лет.

Ричард хотя и вырос в этом месте, но всегда, возвращаясь сюда, он поражался красотой этого поместья, его постройками, садами и полями. Здесь он чувствовал себя дома. Однако так было не всегда. В детстве он ненавидел все, что было связано с отцом и братом, то есть каждая вещь принадлежавшая Эштонам, вызывала в нем жгучую ненависть. Также этот дом и его земли были ему ненавистны и неприятны. Только после того, как он унаследовал все это, стал его единственным владельцем, Ричард полюбил это место. Здесь ему было приятно проводить время, здесь он себя чувствовал умиротворенным. Почему так происходило, он не понимал. Может, со временем он все поймет.

- Милорд, с возвращением! – поприветствовал его Бекстед, дворецкий в этом поместье. – Мы вас не ожидали так скоро!

Этот вычурный старик с седыми волосами служил еще со времен его деда, четвертого герцога. Он видел, как родились не только он с братом, но и их отец.

- Я не планировал возвратиться так скоро, Бекстед, - ответил Ричард, отдавая Сторми конюху, смазливому юнцу лет пятнадцати. – Только привяжи и расседлай, - обратился он к тому. – Я минут за пять сам приду и его вытру. Можешь, еще дать ему что-то вкусненькое. Он это любит. Только не подноси лакомство собственной рукой, а то не хочу иметь слугу-калеку.

Парень так испугался, что выпучил смешно глаза вперед и замер на месте, очевидно размышляя над тем, как лучше подойти к черному вороному.

- Я шучу, парнишка! – рассмеялся Ричард, похлопав коня по боку. – Иди, не бойся. Сторми берет лакомства только с моей руки. На тебя он и не посмотрит.

Мальчик повел коня в сторону стойла, держась от того на приличном расстоянии, настолько насколько позволяли уздцы. Смотря на своего вороного, Ричард каждый раз раздувался как индюк. Гордость его переполняла всего. И действительно было от чего. Конь был таким черным, как темнейший уголь. Его глаза, казалось, злобно сверкали будто днем, будто ночью. Он являлся редчайшим экземпляром! Воплощением грации, статуры и изящества. Мужчины приходили от него в восторг, женщины и старики его пугались до смерти, особенно когда он начинал бить копытом и недовольно ржать. Некоторые дамы даже падали в обморок при этом. Ричард припомнил несколько таких ситуаций.

- Милорд, вы доверяете этому парню вашего коня? – учтиво спросил Бекстед, странно поглядывая в сторону уходившего слуги.

- Бекстед, не волнуйся, ничего не приключиться с парнем. Сторми только с виду такой смертельно грозный, а на самом деле он милашка.

Герцог снял плащ, такой же черный, как и его волосы, и отдал дворецкому.

- Отдай Гери, пусть почистит хорошенько, - попросил он старика.

Сам Ричард направился на конюшню, поздороваться  с другими лошадьми. У него их было много, потому что он занимался их разведением. У него покупали жеребцов, как для скачек, так и для личного пользования. Тренировкой к соревнованиям он, конечно, не занимался, этим занимались покупатели сами. Но много из его проданных коней выигрывали призовые места и делали их обладателей богаче.

- Милорд, с возвращением, - услышал он голос Карстона, управляющего его конюшнями. Тот был мужчиной в возрасте сорока лет, однако, уже с седыми волосами.

- Как тут делишки, Карстон? – спросил он слугу, пройдя в помещение. С двух сторон от него размещались лошади в своих стойбищах. Сразу бросалось в глаза чистота и порядок. Нигде не было видно ни единой лошадиной лепешки. И пахло здесь свежим сеном и овсом, а не навозом. Да и сами лошади были очень опрятны и чисты.

- Здравствуй, мой хороший, - сказал Ричард старому коню, к которому первым подошел. – Как ты тут мой мальчик? – спросил он коня, который заржал при виде его хозяина. Герцог погладил лошадь по морде. – Тебя тут не обижают? – Он взял у Карстона пакет с яблоками. Вытащив одно, самое большое, он поднес его к коню. Тот принял угощение  с радостью, нежно посматривая на своего любимого хозяина.

- Ты ведь помнишь, Карстон, какой он был молодцом в молодости, да? – спросил он управляющего.

- Да, милорд, помню, - ответил тот. – Он был лучшим  во всем Глостершире. Да что там, в Глостершире, даже в Лондоне такого было не сыскать!

- Да, Красавчик был великолепным! - гордо молвил герцог, нежно смотря на лошадь. – Даже сейчас еще в его годах видна его гордая статура.

- Помните, как покойный герцог его вам подарил, милорд? У него была великолепная расцветка.

- Да, помню, он был единственным в своем роде.

6

Ричард отлично помнил тот день, когда в этом поместье появился этот конь. Карстон, может, и не все помнит или просто не хочет теребить прошлые раны и обиды. Красавчика отец подарил сначала Энтони. Конечно, все лучшее всегда отдавали его старшему брату. Лошадь тогда еще была только маленьким жеребцом, но уже тогда в нем чувствовалась особая порода. А ведь среди любителей этих животных ходит поверье, что настоящий конь сам выбирает себе хозяина. Так случилось и с Красавчиком. Ричард вспомнил глаза Энтони, когда тот увидел впервые коня. Они светились таким восторгом и счастьем, которого маленький девятилетний Ричи никогда не испытывал. Энтони тогда было одиннадцать. Но будучи слабеньким и худощавым мальчиком, он выглядел даже моложе самого Ричи. Или то Ричард выглядел старше своих лет. Одним словом, разницы в возрасте между ними не чувствовалось. Разве что чувствовалось физическое превосходство Ричарда над старшим братом. Энтони был голубоглазый блондин со смазливым личиком. Он был таким хорошим, воспитанным и добрым мальчиком, что его еще все называли Ангелочком. В то время как черноглазый Ричард с черными волосами, хотя также со смазливым лицом, навевал на всех странное чувство страха, при виде него. Он был бесшабашным, непоседливым, смелым,  вечно пачкающимся, мальчиком. Между собой слуги его называли ведьминым отродьем. Ричард тогда не понимал, за что его так называли и почему боялись. Только повзрослев, он это понял. Но тогда, будучи ребенком, понимание этого ему не было дано.

- Карстон, а ты помнишь, что Красавец мне достался только после того, как он ударил копытом Энтони? – спросил Ричард слугу, пригвоздив того своим тяжелым, испытующим взглядом. Тот опустил глаза вниз, переминаясь с ноги на ногу, молчал. – Помнишь, значит.

Будущий шестой герцог Эштон после удара копытом, свалился на траву в обмороке. Его отец тогда получил первые седые волосы. Он в ужасе подбежал к сыну, взяв того на руки.

- Врача! – вопил тот, неся  мальчика к дому. – Срочно пошлите за доктором Осткиным! А этого ублюдка пристрелите немедленно! – приказал он конюху, спешившему к жеребцу.

- Милорд, не надо! – закричал тогда Ричи, бросившись отцу в ноги и не давая тому прохода. – Умоляю вас, не убивайте его, милорд! Отдайте его мне, пожалуйста!

Герцог Эштон измерил второго сына грозным взглядом. Как он не бил и не издевался над парнишкой, но тот никогда еще не падал перед ним на колени, умоляя о пощаде. А тут вот такое зрелище! Герцог ликовал от радости. Наконец-то ему удалось усмирить этого наглого мальца, сбить с него спесь и гордость! Оттолкнув того ногой от себя, он двинулся дальше, но в нескольких шагах от дома, он остановился. Обернулся к нему и прокричал:

- Он твой! Может, когда этот изверг тебя покалечит, ты не будешь задирать нос перед Энтони, показывая свое превосходство перед ним, ты, ведьминое отродье!

Даже такой момент, как получение собственного вороного, был испорчен жестокими словами родного отца. Маленький Ричи тогда впервые пожелал брату, чтобы тот умер поскорей. И чтобы отец страдал, чувствуя невыносимую боль потери.

- Мальчик мой, крепись! – слышал он слова отца, предназначенные его братишке. – Мой дорогой малыш, не покидай меня, прошу тебя! Открой глазки, маленький!

И он их открыл. С Энтони тогда ничего страшного не произошло. Он просто сильно испугался. Ни единого синяка или царапины не оставил на нем Красавец. Разве что пожизненную ненависть и страх к лошадям.

Герцог обошел всех лошадей. Потом самолично вытер и почистил Сторми, потому что он никого не подпускал к себе, да и мало было смельчаков, чтобы перечить этому норовистому коню.

- Бекстед, а где Дерек? – спросил герцог дворецкого, войдя в дом.

- Граф Торнктон сейчас завтракает в своей постели, милорд, - ответил слуга.

- Завтракает? – удивился Ричард. – В такое время?

- Граф встает только после одиннадцати, милорд.

- Понятно, Бекстед.

- Вам еще что-нибудь нужно, милорд?

- Бекстед, хватит уже этого милорда! – рассердился герцог. – Называй меня Ричардом, как в детстве.

- Никак не смею, милорд, - ответил дворецкий.

Ричард махнул рукой и пошел по лестнице в спальню друга. Старого слугу не переубедишь. Он просто так воспитан. Да и за столько лет службы при герцогах, он уже просто нем сможет по-другому.

- Ну, ты и лентяй, дружище! – первое, чем встретил он графа, ворвавшись к тому в опочивальню.

- Я тоже рад тебя видеть, друг! – ответил приветствием на приветствие тот, сидя в постели, в чем мать родила. Только поднос прикрывал его гениталии.

- Что это тебя так распекло, что ты весь, в чем тебя твоя благонравственная матушка родила?! Не так уж и жарко на дворе!

- Да я тут … - начал Дерек, отрезая кусочек телятины ножом.

- Ты что это в моем доме устроил бордель?! – возмутился Ричард.

7

- Успокойся, она уже ушла, - ответил спокойно граф, проглатывая кусочек мяса. - Еще только первые петухи пели, а она уже убежала. Если ты так печешься за благонравствие служанок, то они ее не видели. Это я тебе гарантирую.

- Могу поспорить, что они сейчас обмывают тебе косточки на кухне, описывая во всех деталях внешность твоей подружки, и то сколько раз были слышны крики из твоей спальни.

- Они, наверное, сейчас сравнивают, у кого из нас двоих было слышно больше криков! – съязвил Дерек.

- Не смешно! – проговорил Ричард, усаживаясь на край кровати. – Совсем не смешно! Ты не умеешь шутить, братишка!

- Это у тебя нет чувства юмора, - ответил тот. Отставив поднос в сторону, он встал. Подойдя к окну, он открыл двери в лоджию.

- Эй, может, вы бы оделись, граф Торнктон! – засмеялся Ричард. – А то не дай Бог слуги еще что-то не то подумают, и тогда нам не унять сплетни. Весь Лондон уже через два дня будет нам мыть косточки. Недаром герцог Эштон и граф Торнктон друзья не разлей вода! А между ними-то, оказывается, не только дружеская любовь, но и плотская!

- Ха-ха-ха! – улыбнулся Дерек, отойдя от окна и направляясь в сторону друга. – Как мило! Кстати, друг, мне это не грозит!

- Почему это? Ты что ли женат и отец семерых детей?!

- Нет. Но скоро буду.

- Что? – удивился Ричард.

Он внимательно посмотрел в голубые глаза друга. На его лице застыла обворожительная улыбка, от которой таяли все женщины и девушки без исключения. Ричард подумал, что если бы он был барышней, то также бы не устоял перед очарованием Дерека, графа Торнктона. Его взгляд скользнул ниже его лица, и стал изучать все детали мужского тела. Мускулистые руки и грудь красиво дополняли стройные бедра и ноги. А между ними мирно почивала гордость любого экземпляра мужского рода, фаллос, укутанный наполовину или четвертину густой растительностью. Хотя у его друга был агрегат очень приличных размеров, и никакая женщина бы не стала жалеть, побывав в его постели, однако, в сравнении с ним этот малыш, казался детенышем.

     - Эй, ты,  что это делаешь! – возмутился Дерек. – Я же сказал, что не такой!

- Да и я не такой, братишка! Успокойся. Мне просто стало любопытно, что видят женщины, глядя на мужское тело.

- Ну, и что они видят? – полюбопытствовал граф, остановившись и поправив свои белокурые кудри.

- Ангелочка с белоснежными кудряшками и ангельской улыбкой! – ответил Ричард.

- Ну, и?!

- Что «ну и»? – не понял Ричард.

- Ну! Вот, это? – указав рукой на свои гениталии.

- А! Вот это! – улыбнулся герцог. – Ну, солидный багаж!

- И все?! – обиделся друг.

Вдруг в дверь постучали.

- Быстро под одеяло! – скомандовал Ричард.

Когда граф залез в постель и укрылся, тот сказал:

- Войдите.

Дверь открылась, и в комнату вошли дворецкий с камердинером.

- Ваша ванна прибыла, лорд Торнктон, - сказал камердинер герцога. – Вносить, милорд?

- Да, - ответил тот.

- Гери, ты, что меня бросил? – спросил обиженно герцог.

- Нет, милорд, - ответил слуга. – Просто вы сами не пожелали меня взять с собой. А в этом поместье я томлюсь без дела, всю себе заднюю часть отсидел от безделья. А когда прибыл ваш друг, граф Торнктон, без камердинера, то мы решили с Бекстедом, что будет лучше, если я займусь лордом, чем неделю искать хорошего камердинера. Мне и так было нечего делать!

- Ладно, Гери, я тебя прощаю. Сам ведь отпустил тебя в свободное плаванье. Но теперь я тебя забираю назад, в кандалы.

Слуги тем временем внесли ванну и заполняли ее ведрами теплой воды.

- А тебе что, Бекстед?

- Милорд, графу Торнктону пришло послание от мисс Бекетт, - ответил учтиво дворецкий.

- Как уже? Так скоро? – взволновался граф. – И где оно?

- Оно у меня, милорд.

- Давайте, сюда без промедления, - крикнул Дерек. – Наконец-то!

Дворецкий подошел к графу и вручил тому письмо.

8

- Можете, идти, спасибо, - велел герцог, закрывая за всеми двери.

Сделав это, он вернулся к другу, который пожирал глазами строчки письма, его руки дрожали, а щеки покрылись румянцем, что случалось с ним  крайне редко.

- Что это, Дерек? – поинтересовался он в друга. – Твой вердикт?! Жить тебе или умереть в страшных муках?! – Он улыбнулся. – Ну, хватит уже перечитывать! – обиделся герцог. – Неужели с первого раза все не понял? Меня всего распирает любопытство!

Граф счастливо выдохнул, приложив письмо к груди. Он сладко улыбнулся, закатив глаза в потолок.

- Слава тебе Боже! – заорал он, безумно вскочив с кровати. – Ура! Победа! Святые небеса! Я не могу в это поверить!

- Ну, что там такое? Говори немедленно, а то я сейчас отберу у тебя письмо и сам обо всем прочитаю.

- Она сказала «да»! Ричард! Да, да, да! Не могу в это поверить. Я самый счастливый человек на земле! – Граф Торнктон стал вальсировать по комнате в обнаженном виде, приложив лишь один листик бумаги к сердцу, крепко его обнимая.

- Друг, ты, что сошел сума?! Хватит так прижимать к себе эту бумажку! Понимаю, если бы это была женщина! Но лист бумаги? У тебя точно не все в порядке с головой.

- Да, да, я сошел сума от любви! – продолжая вальсировать по комнате. – Уже скоро, очень скоро! Очень, очень, очень скоро я буду держать в своих объятиях вместо этого письма ее! И возможно, обнаженной! – При последних словах он сладостно застонал, томно вздыхая. – Ее!

- Кого ее? Друг мой, да ты что собрался жениться? Это положительный ответ от какой-то дамы?! – удивился герцог. – Ты что, спятил?! Это ведь ты мне всегда твердил, что никогда бремя супружеского долга не ляжет на твои мужественные плечи! Как, ты меня предал?!

- Ричард, ты ее не видел! – ответил уже более спокойно граф, прекратив танцевать. При этом вид у него был, будто его вознесли на небеса. – Она Богиня! Царица! Венера! Самая, самая, самая лучшая из всех смертных девушек и женщин, которых я только встречал! Она неземное существо, посланное на эту грешную землю, чтобы испепелять одним только своим взглядом самые черствые и загрубелые мужские сердца! Ангел, сошедший с небес! Ее огненные волосы пылают огнем, а зеленые глаза обещают рай неземной, а спелые алые губки приводят в трепет мои мужские чресла при одном только взгляде на них!

- Я вижу,  в какой трепет приводят тебя ее сочные губки! – засмеялся герцог, уперев свой взгляд на друга. А именно в то место, из которого торчала его восставшая плоть. – Впечатляет!

Граф Торнктон покраснел, и быстро прикрыл то место листом бумаги, который только что обнимал.

- Это теперь таким прибором пишут ответ достопочтенные джентльмены своим обожаемым дамам?! – пошутил умело герцог, разразившись громким смехом.

- Смейся, сколько тебе будет угодно. Меня это не обижает. Я теперь самый счастливый мужчина во всем мире! И это самое главное.

- Боже! Кто она? Меня разбирает любопытство на нее взглянуть. Как выглядит женщина, которая полонила каменное сердце моего друга?! Которая сумела растопить этого ледышку?! Не могу поверить, что тебя окольцевали, друг мой дорогой?! – хлопнув в ладоши. – И когда свадьба?

- Не знаю еще, - ответил обеспокоенно граф.

- Еще не назначили, понятно. Она что хочет тебя свести в могилу от воздержания? Пойди, дружище, к той, которая тебя приласкает вместо нее. А то вижу, ты решил и пальцем к ней не прикасаться до первой свадебной ночи.

- Я уже был этой ночью и этой также пойду, - ответил неспокойно граф, продолжая прятать восставшую плоть за листиком бумаги.

- Надеюсь, ты меня позовешь на свадьбу? А!? – хлопнув того по плечу. Он собрался было уходить уже, но его друг удивленно спросил:

- Какая свадьба? Чья свадьба?

- Ну, как чья?! – уставился на него герцог. - Твоя и твоей Богини!

- Да о свадьбе с ней мне еще мечтать и мечтать!

- А что это тогда было за «да»?

- А ты про письмо! Так это Кетрин согласилась завтра отобедать со мной!

- И всего-то?! – удивился герцог. – И из-за этого ты так выплясывал по всей комнате голышом с восставшей плотью?! Удивительно!

- Да ты знаешь, сколько месяцев я за ней ухаживаю! Точнее волочусь.

- Надеюсь, вы будете обедать наедине?

- Нет, ты что. Она порядочная леди. С ней будет ее тетка.

- Сума сойти! – расхохотался герцог. – Ты даже не сможешь ее взять за руку или хотя бы открыто пялиться на нее, поедая ее взглядом или говорить ей всякие непристойные словечка, вроде «какие у тебя сочные губки», «у тебя божественная грудь», «я мечтаю излиться в тебя, детка»!

- Что ты несешь? Что за глупости ты говоришь? – возмутился граф Торнктон. – Как можно говорить такие вещи такой девушке, как Кетрин? Я же хочу сделать ее своей женой, а не просто любовницей! Смейся, смейся, дружище! Вот, встретишь такую девушку, как Кетрин и тогда ты вспомнишь мои слова! Будешь также лезть на потолок, воя от возбуждения, и не смея прикасаться к желаемой цели! Будешь днями и ночами за ней волочиться, умоляя хотя бы об одном ее взгляде, одной ее улыбке!

9

Маргарет Невистон, незамужняя женщина, перешагнувшая за сорок, поправила свой чепец, который сдвинулся немного в сторону. Взяв поднос со стола, она пошла прямо по коридору, который покрывал давно уже выцветший и вытоптанный ковер. На тех местах, где когда-то красовались хоть какие-то картины, теперь виднелись только следы их прежнего пребывания. В этих местах краска казалась ярче, чем в других. Правду говоря, стены этого коридора казались такими уродливыми, потерявшими свой прежний вид еще лет десять назад. И запах здесь был очень удушливым и тяжелым. Можно, было с уверенностью сказать, что здесь пахло сыростью и плесенью, а не жизнью. Подойдя к облезлой двери, ручка которой еле держалась, женщина постучала. Оттуда послышался тяжелый кашель. Набрав воздуха в легкие побольше, она открыла двери и вошла. За столом посредине кабинета сидел седовласый старик. Его вид внушал какой-то благоговейный страх. Его лицо усеяли глубокие морщины, хотя тому было только пятьдесят четыре года. Он выглядел дряхлым старикашкой. Жизнь его изрядно потрепала, высосав из того все соки и силы.

- Чего тебе? – буркнул он сестре. – Не видишь, я занят делами!

- Я принесла тебе завтрак, Эдвард, - ответила несмело женщина. – Ты ведь так не зашел в столовую.

- У меня нет на это времени, сестра! – прикрикнул он на нее, вытащив изо рта сигару. – Если я что-либо не предприму в ближайшее время, то и эта лачуга нам больше не будет принадлежать, и нас всех выбросят отсюда, как котят!

Маргарет подошла ближе к столу, хотя вид озлобленного брата ее сильно пугал.

- Я оставлю еду, - робко молвила она. – Может, ты все-таки хоть что-то съешь. У тебя и так не важный вид, Эдвард. Ты выглядишь очень усталым.

- Усталым, - проговорил тихо он, будто обдумывая то, что сказал. – Я выгляжу, Мег, не усталым, а выжатым! – повысив голос от шепота к крику. – Эти банкиры и кредиторы выжали с меня все соки! Они меня раздавили, как букашку!

- Неужели все так плохо на самом деле, Эдвард? – тихо спросила Маргарет, положив поднос на край стола.

- Все не плохо, - смеясь, сказал старик, поднявшись из-за стола. – Все ужасно плохо! Я банкрот, Мегги! Я банкрот! – кричал он, подойдя ближе к сестре, стоявшей, словно приросшей к полу. – Эти кровососы и кровопийцы меня уничтожили! У меня всего несколько месяцев, чтобы погасить долги или иначе у нас все отберут!

У старика дрожали руки, и дрожал хриплый голос, прерываясь глубоким кашлем.

- Ты много куришь, Эдди, - упавшим голосом проговорила Маргарет. – Тебе надо меньше кури…

- Мне надо не меньше курить! - завопил старик так неожиданно, что бедная женщина отскочила от него, как ужаленная ядовитой змеей. – Мне надо себя пристрелить! Да, это будет хоть какой-то поступок!

- Эдвард, что ты говоришь? – женщина еле держалась на ногах, пребывая в ужасном смятении.

- Да,  это будет выход! – Старик подошел к столу и вытащил из того пистолет. Женщина ахнула, схватившись рукой за сердце. Мужчина приложил дуло пистолета к правому виску. – Вам без меня будет лучше, Мегги. Береги мою дочурку, - сказал он дрожащим голосом.

- Эдди, стой! – закричала Маргарет, подбежав ближе к брату. – Не делай этого, пожалуйста! Это не выход, дорогой! – жалостливым голосом бормотала она. – Ты этим ничего не изменишь. Кредиторы-то останутся! Ты только сделаешь больно нам и этим еще хуже усугубишь наше нелегкое положение. Твоя смерть не оплатит твои долги перед теми людьми. Ты это понимаешь? Нас все равно вышвырнут с девочкой на улицу.

Старик понимающе посмотрел в глаза младшей сестры, увидев в них слезы. От этого сердце его сжалось, и он опустил пистолет. Маргарет подошла к нему и обняла старика, поглаживая того по редеющим белым волосам. Из глаз старого мужчины хлынули слезы. Женщина забрала у брата оружие, спрятав то в складках своего поношенного  и бесцветного платья.

- Все обойдется как-то, - проговорила она, утешая бедолагу. – Тебе нужно поговорить с девочкой. Она уже не маленькая, ей уже двадцать исполнилось в прошлом месяце. Она очень умная и здравомыслящая молодая леди. Ты можешь на нее положиться. Уверенна, что она вытянет нас из этого ужасного положения.

- Моя малышка уже выросла? – удивился старик, сморкаясь в платок, предложенный его сестрой. – Когда? Она ведь вчера еще носила косички, которые ей заплетала Мери…

- Эдвард, милый, это было девять лет назад.

- Не может этого быть? – Старик выпучил глаза, отчего казалось, что они вот-вот выкатиться из своих орбит. – Я так долго отсутствовал.

- Да, очень долго.

- Моя девочка уже выросла и превратилась в леди.

10

- В красавицу! – гордо молвила Маргарет. – Наша малышка настоящая красавица, которую свет не видывал и это большой грех прятать ее в этих ужасных и убогих стенах! Ее надо показать миру. Она будет блестать! Ее божественная красота пленит весь лондонский свет! Она непременно сделает хорошую партию.

- Она похожа на Мери? – тихо спросил старик.

- Она полная ее копия, Эдвард. Только еще ярче и еще красивей!

Старик сел в кресло. Он задумался. Его воспоминания оживили в мыслях его прекрасную покойную жену. Он видел, будто перед собой ее улыбку, ее глаза.… И сразу же, как вихрем перед ним возникло видение.  Закрытые глаза Меры, лежавшей в гробу, ее бледные, почти синие губы, безмолвно сжатые навеки. Ее нежные, маленькие пальчики мирно покоились на ее груди. Она была мертва. Ее бездыханное тело сводило его сума. Она покинула его, бросила одного в этом жестоком мире. Только рыжие волосы казались живыми. Их пламенный цвет даже после смерти их хозяйки будто жил своей собственной жизнью. Он приказал служанкам не заплетать их, а оставить волнами спадать на ее плечи.

- Я пойду, Эдди, - проговорила Маргарет, увидев, что ее брат впал в такое же оцепенение, как девять лет тому назад, после похорон Мери Бекетт. – Постарайся что-нибудь поесть.

Женщина вышла из кабинета, оставив брата наедине с его печальными воспоминаниями. Поправив непослушный чепец, который снова сдвинулся ей на бок, она пошла в свою комнату. Только там она посмела вытащить пистолет и спрятать его в надежном месте. Затем она снова вышла из комнаты. Услышав странные шаги и шепот, она направилась в сторону комнаты своей племянницы.

- Опять девочка затевает какую-то шалость! -  молвила про себя женщина. – У нее точно шило в мягкой части ее тела!

Маргарет очень рассердилась на девушку. Та уже была слишком взрослой для такого поведения. Ей бы лучше было принимать знаки внимания от воздыхателей, а не шастать по полям и лесам в одиночку, словно сорванец.

- А ну, стой, негодница! – крикнула Маргарет, увидев, как девушка впихивает что-то тяжелое в свою комнату. – Что ты там прячешь?

- Ничего, тетушка Мег, - ответила сладким голоском девушка, заперев за спиной двери. Улыбаясь, как послушный ребенок, она стояла с высоко поднятой головой.

- Боже ты мой! – всплеснула женщина в ладоши, уставившись на племянницу. – Что у тебя за вид?! Ты словно только что из коровника вышла, вычистив там прежде все хорошенько до блеска!

- Ну, ты слишком преувеличиваешь все, тетя! – надула губки девушка. – Я просто упала в лужу.

- Ты упала не в лужу, а в лужище грязи! Дай на тебя посмотреть. – Маргарет стала крутить девушкой, чтобы хорошенько ее осмотреть. – А что это на тебе за страшный мешок надет?!

- Это не мешок, это платье, - спокойно сказала девушка, поправляя любовно свое одеяния.

- Да как тебе пришло в голову такие лохмотья надеть! – разозлилась женщина. – Ты же леди! Дочь барона Бекетта!

- Ну, в этом я не виновата! И это совсем не лохмотья, а очень даже приличное платья. Мне его одолжила Люся.

- Да она его надевает только когда идет чистить коровники, глупая девчонка! – не на шутку рассердилась Маргарет.

- Неправда.

- А где подевались платья твоей покойной матушки?

- Они в ее комнате, в шкафу.

- Но почему ты не в одном из них? Тебе ведь они еще вчера так нравились! Ты была так счастлива, что их носишь!

- Это было вчера, - грустно ответила девушка, потупив глаза в пол.

- Вчера. А что сегодня утром случилось?

- Они… они… - пыталась что-то придумать сносное в свое оправдания та. – Они мне стали… неудобными.

- Как неудобными? Ты же уже не растешь. Или ты? Нет, этого не может быть. Ты не могла поправиться настолько, чтобы не влезть в ни одно из них.

- Да, они мне жмут, - нашлась, что ответить девчонка.

- Где? Ты выглядишь такой же тощей, как и всегда.

- А вот здесь, в лифе, - ляпнула она первое, что пришло в голову. 

- Ты что смеешься надо мной, Кетрин?! – надулась Маргарет. – В твоем возрасте грудь уже не растет.

- А вот неправда! Вот, например, в Лестрид Куинси она так выросла, что ей пришлось менять весь свой гардероб. А она ведь старше от меня на четыре года! Ха! – гордо выпрямила спину девушка, ликуя победу. – Что ты на это скажешь, тетушка?!

- Скажу, что у нее грудь стала больше из-за молока.

- Правильно, я тоже пью много молока. Поэтому у меня и стала грудь большой!

- Какая же ты у меня все-таки глупая еще, девочка моя! – изумилась Маргарет непонятливости племянницы.

- Что?! – удивилась она, надув губки так сладко, что все бы мужчины пали к ее ногам, если бы ее только, что видели. Только глупышка этого еще не понимает! – Почему я глупая? Мне ведь уже двадцать. Я совсем не глупая.

- Ты не глупая, а неосведомленная.

- Неосведомленная в чем это? – заинтересовалась та.

- Неосведомленная в жизни, во взрослой жизни. Грудь может только увеличиться в беременной женщины, глупышка.

11

Кетрин вытаращила широко глаза, разинув от удивления рот.

- Да, у миссис Куинси будет ребенок. Так, что? Ты тоже ждешь ребенка?

- Нет, конечно, ты что, тетушка, - рассердилась девушка. – Я хоть и неосведомленная, как делаются дети, но думаю, что для этого все-таки нужен мужчина. А в нашем доме из мужчин только остался старик Перкинс, который годиться мне в прадедушки.

- Ладно, давай забудем об этом. Ты такая хитрая, как лисица. Этим дурацким разговором замылила мне все мозги. Вернемся к вопросу, который меня интересует больше, чем всякие там старики. Почему ты не носишь больше мамины платья?

- Я их больше не буду надевать! – зашипела Кетрин, злобно уставившись на тетку. – И ты меня не переубедишь в обратном! – Ее голос дрожал, готовый сорваться в любую секунду на слезные рыдания. – Никогда в жизни!

- Что такое случилось? – встревожилась сильно Маргарет состоянием племянницы, притянув ту к своей теплой груди. – Кто обидел, мою маленькую девочку? Ну, ка, расскажи все своей любящей тетушке Мег!

Они вошли в ее комнату. Маргарет усадила девушку на постели, сделав  то же самое, продолжая ее ласково обнимать.

- Ну, мой котенок! Что с тобой приключилось? Расскажи, тетушке.

Кетрин вытерла слезы рукавом, громко шмыгнув носом.

- Понимаешь… - попыталась она объяснить, но потеряла дар речи.

- Они разве тебе уже не нравятся? – спросила Маргарет.

- Не в этом дело.

- А в чем тогда?

- Просто когда я стала носить эти платья, на меня стали пялиться… - Кетрин закусила губу от стыда.

- Кто? Тебе кто-то сказал, что они тебе не идут, детка?

- Нет, наоборот. В один миг все мужчины стали на меня неприлично пялиться. И не просто пялиться на мое лицо или волосы, как это было прежде, когда я носила скромные платья. А пялиться на мою грудь!

- Не пялиться, а смотреть, милая. Следи за словами.

- Мне это не нравится, тетушка! – рассержено крикнула Кетрин. – По правилам приличия они нарушают этикет даже больше, чем я, выговаривая слово «пялиться»!

- Милая, ты должна этому наоборот радоваться, а не грустить и злиться из-за этого, - рассмеялась Маргарет. – Ты просто такая красивая, что мужчины не могут оторвать от тебя своих глаз! И это нормально!

- Что в этом может быть нормального?! – обозлилась Кетрин настолько, что встала с постели, меряя комнату шагами. – Мне от этого делается не по себе.

- Да, все-таки я упустила этот нюанс в твоем воспитании,  - грустно молвила Маргарет. – Я просто слишком долго видела в тебе маленькую девочку, не заметив, как ты повзрослела и похорошела. И я просто хотела, чтобы ты была подольше ребенком, о котором я могла бы заботиться. Мне не хотелось с тобой расставаться, милая, отпускать тебя от себя.

- Зачем нам расставаться, тетушка Мег? – взволновалась Кетрин. - Ты куда-то собралась без меня?

- Нет, это ты скоро уедешь, - грустно молвила женщина.

- Я? Ты что, тетя! Я тебе никогда не брошу.

- Когда ты выйдешь замуж однажды, то тебе придется меня покинуть. Твой муж увезет тебя в свой дом.

- Я никогда не выйду замуж, тетя! Ты что забыла? Что за глупости ты несешь?

- Да, многое я тебе позволяла и поэтому упустила самое главное в  воспитании.

- И еще я не хочу больше видеть в нашем доме этого негодяя, графа Торнктона! – выпалила Кетрин на одном дыхании.

- Графа Торнктона? – удивилась Маргарет. – Почему? Что случилось? Он ведь такой обаятельный молодой человек! У него ангельская улыбка, а глаза так и светятся любовью к тебе, дорогая!

- Мне не нужна его любовь, как и кого-либо другого! – закричала девушка, сжимая от злости ладоши в кулачки.

- Что тебе сделал граф?

- Он, неделю назад, когда посещал нас последний раз, осмелился в твое отсутствие все-таки зайти к нам в дом, хотя я ему объяснила, что ты ушла с Люси по делам. Так он посмел просить моей руки, умоляя на коленях меня принять его предложения стать его женой.

- Не может быть! Сам граф попросил твоей руки! – изумленно закатила Маргарет глаза, хлопнув в ладоши от счастья. – Надеюсь, ты не поспешила и не сказала ему «нет»?

12

- Конечно, да. Я именно так и сделала. А он, развратник, вместо того, чтобы уйти немедленно, схватил меня за руки и пытался меня поцеловать! Только ему это не удалось, я успела вовремя повернуть голову в сторону так, что его губы прошлись только по щеке. Но ему оказалось того мало, и он стал целовать мою шею. Ух, негодяй! Я требовала, чтобы он меня отпустил, но тот полез целовать мою грудь, которая была еле прикрыта лифом. Проклятое платье! И кто такие только придумал?!

- И что было дальше?

- Только его губы коснулись моей груди, я ему влепила пощечину. Вот, так негодяй! Будет знать, как компрометировать порядочных леди!

- Кети, солнышко! Ну, зачем ты это сделала? Надо было принять его предложение стать его женой и позволить ему себя немножко поцеловать.

- Ты что сума сошла, тетя!

- Ладно, Кетрин, я так устала от твоего препирательства. Пойду. – Маргарет встала с постели и тут же закричала. – Крыса, крыса! – Она мгновенно запрыгнула на постель племянницы.

- Это не крыса, тетя, - успокоила она женщину.

- А что тогда? – удивилась Маргарет, посмотрев вниз.

Там стояла овца.

- Что это животное делает в твоей комнате?

- Это Тилли, а не животное, тетушка, - объяснила девушка.

- Пусть хоть и Елизавета, но она все равно остается парнокопытным животным! Убери ее из комнаты и из дома. Это ее ты прятала в комнате, когда я тебя застукала?

- Я не могу. Она очень напугана. Ее только что еле не сбил всадник на лошади. Она нуждается в моей опеке. Она так перепугалась его. Он был похож на самого сатану. Весь черный и на черном коне.

Маргарет слезла с кровати, поправила свое платье и чепец, который опять слез ей на бок, и направилась к двери.

- Я тебя сильно люблю, Кети, - сказала она. – Не забывай это. И пусть все, что я буду делать в будущем, тебя не обижает. И чтобы ты не думала, что я тебя не люблю. Все, то будет ради твоего блага, детка.

Кетрин уставилась на тетю, и стала внимательно ту слушать.

- Во-первых, хорошенько вымойся. Тут одного ведра будет мало, милая, - оглядев ту с ног до головы. – Во-вторых, у меня для тебя две новости, и как я полагаю, они будут тебе неприятны. Но тебе придется смириться с этим. Завтра ты обедаешь с графом Торнктоном в поместье семьи Эштонов. Бедный молодой человек настолько в тебя влюблен, что просил твоей руки у твоего отца в Лондоне.

- Что? – удивилась Кетрин. – Да ведь мы только и беседовали с ним два раза! Из чего он решил, что я выйду за него? И барон Бекетт согласился?

-  Нет, конечно, он не согласился.  Но и не сказал нет.

Кетрин застыла на месте. Такое известие ее застало врасплох.

- Так это он написал положительный ответ графу Торнктону, на его письмо, в котором он просил с ним отобедать?

- И второе известие, - сказала Маргарет, не ответив на вопрос племянницы. - Рано утром приехал твой отец.

Услышав последние слова, Кетрин вдруг очутилась маленькой девочкой, бежавшей за экипажем. Ее глаза застилали горькие слезы, губы были сжаты от ужасной боли, которая вонзалась в сердце, словно клешни самого сатаны.

- Папа, не уезжай! – кричала тогда она. – Не бросай и ты меня! Папочка! Вернись, я тебя умоляю!

Только барон Бекетт, ее отец, не приказал остановить карету. Он просто уехал, сбежал из дома, бросив на произвол судьбы ее, маленькую девочку, потерявшую не только мать, но и отца. Она тогда долго стояла на дороге, смотря в даль, а из глаз градом катились соленые слезы утраты родителей. Она его не видела с тех пор ни разу. Он ее просто бросил. У нее было такое чувство, что он ее просто не хотел видеть. Только почему? Что она такого страшного сделала, что он от нее отказался? Только она была тогда слишком маленькой, чтобы хоть что-то понять. Правда, и теперь, повзрослев, она все еще ничего не понимала.

Оставшись одной в комнате, она села возле Тилли на полу, обняв овечку руками.

Когда  умерла мама, ее весь обычный мир рухнул в одну секунду. Все что она так любила и чем дорожила, исчезло в считаные минуты. Они ведь были такой счастливой и любящей семьей. Мама души не чаяла в отце, а папа до жути дорожил каждой секундой, проведенной с мамой. И они все любили друг друга очень сильно до того злосчастного дня, когда маму уложили в постель, и привели к ней врача. Ее не пускали к ней, а она сходила сума, рыдая в своей комнате, слыша ее крики, доносившиеся, казалось, со всех сторон, пока не наступила тишина. Ей тогда стало легче, она решила, что мама  поправилась и больше не страдает от боли. Поэтому она обрадовалась и выбежала из комнаты, чтобы повидать ее. Только в коридоре она увидела отца. Он был очень странным, не похожим на себя. Его волосы стали белыми, как молоко, в глаза ей показались какими-то пустыми, безжизненными. Он тогда смотрел на нее, не сказав ни слова. Поэтому она без преграды забежала в ту комнату, в которой спрятали маму от нее. Там она увидела доктора, который прятал в свой саквояж какие-то инструменты. Он взглянул на нее сочувственным взглядом и вышел, не промолвив ни слова. В сторонке стояла горничная, заламывая руки и причитая. А возле постели, где лежала мама, стояла тетка, закрывая ее своей спиной, которая дрожала от всхлипываний. Она обошла кровать с другой стороны и увидела на ней маму. Кетрин обрадовалась, наконец-то увидев ее. Только она лежала с закрытыми глазами, спала, тогда подумала Кетрин. Однако, увидев ее сжатые губы, и искривленную гримасу боли, застывшую на лице, она поняла, что что-то было не так. Почти все простыни были залиты кровью. А мама все никак не просыпалась!

13

Вот, наконец-то этот долгожданный день настал! Она его ждала долгих девять лет, проливая поначалу горькие слезы, но позже смирившись, она возненавидела отца и всех мужчин вместе, как сообщников, как людей той же стати. Ведь если ее любящий папочка превратился в жестокого человека, то рано или поздно все мужчины обречены на такое участие.

Кетрин постучала в двери кабинета, с замиранием сердца ожидая ответа. Она говорила себе, что волноваться не надо из-за него, он этого не заслужил. Однако, как бы она не мужалась, все равно ее сердечко выстукивало канонаду внутри ее тела.

- Войди, - услышала она голос, совсем не похожий на голос, который она запомнила в детстве.

Девушка вошла в комнату, закрыв за собой двери. За столом сидел какой-то старик, нервно покуривая сигару. В другой его руке Кетрин заметила стакан, наполненный темной жидкостью. Она поняла, что это был спиртной напиток.

- Простите, сер, - начала она. – Но я ожидала увидеть здесь своего родителя. Что вы тут делаете? И кто вы, собственно говоря, такой?

- Ты меня не узнала, - тихо ответил барон, сделав глоток со стакана. – Собственно говоря, а на что я рассчитывал?! – Последний вопрос он задал только самому себе.

Кетрин внимательнее вгляделась в человека в кресле. Голос не мог принадлежать ее отцу. Он был совсем другой. И он был слишком старым для ее отца. Ему ведь должно было исполниться  примерно пятьдесят пять лет. А этот старик походил на восьмидесятилетнего человека. Морщины избороздили все его лицо, старческие складки висели на шее, он был таким худеньким и дряхлым, что было страшно на него смотреть. Казалось, что вот-вот и он рассыплется на мелкие кусочки. Руки его дрожали так же, как и губы. Над правым глазом синяя жилка нервно подергивалась в такт биения ее собственного сердца. Глаза были мутными, как старое болото, поэтому их цвет было невозможным определить. Но все-таки Кетрин удалось уловить некоторое сходство в этих глазах.

- А я тебя узнал сразу, - нарушил неловкое молчание барон. – Ты… ты… похожа на нее.

- На кого, сер? – спросила холодно Кетрин, поняв все-таки, что перед ней сидел ее отец.

- Ты ее полная копия, - ответил старик, отложив сигару и стакан в сторону. – Такие же огненные рыжие волосы, такие же огромные зеленые глаза. Такая же осанка и рост. Передо мной будто ожила моя Мери! Но ты не она!

- Почему вы меня бросили, сер? – спросила громовым голосом Кетрин, сдерживая слезы, которые рвались наружу. Она внимательно смотрела на него, чтобы уловить момент, когда тот станет выкручиваться и лгать.

- Сейчас не время, дочка, об этом говорить, - тихо проговорил он.

- Я вам не дочка, сер! – закричала Кетрин, не удержавшись. - И не смейте меня так называть! Ваша дочь умерла  в тот день, когда вы ее бросили одну после смерти ее мамы! – Слезы хлынули с ее глаз. Она не сумела их удержать. Слишком было больно смотреть на него, ожидая его ответа. Кетрин не желала, чтобы человек, сидевший напротив нее, видел ее горе, поэтому она выбежала из кабинета, что было сил. В коридоре она наткнулась на тетю.

- Что случилось, милая? – задала она интересующий ее вопрос.

- Я его ненавижу! – закричала она в ответ и побежала дальше, оставив тетю в недоумении.

Кетрин бежала по длинному коридору, которому, казалось, не будет конца. В детстве она часто бегала по нему, представляя, что она в лабиринте, выход с которого ей надо было найти. Только сейчас она знала, где выход, однако, не знала, где выход из лабиринта ее собственных чувств, в которых она запуталась и не могла найти ответа на свой главный вопрос. Почему Бог однажды разрушил ее счастливый мир, в котором  она жила с родителями? Ненависть и обида глушили ее все эти годы, мало-помалу воздвигая муры около ее сердца. Достучаться до нее сквозь эту преграду было не под силу никому.

Выбежав из дома, в котором каждая вещь напоминала покойную мать, потому что с тех пор тут ничего не менялось, разве, что только стало с годами выцветать и рушиться. Барон Бекетт не прислал ни единого пенни, уехав в Лондон. Они жили на небольшую часть денег, что ежегодно получала Маргарет, что причитались ей, как незамужней сестре барона. На долгих девять лет он забыл о них. Забыл, что у него росла и взрослела дочка, которой нужны были его любовь и поддержка. А теперь он вернулся и смеет называть ее своим ребенком! Ему было не до нее все эти годы, так теперь ей не до него. Пусть убирается прочь! Пусть уезжает, откуда приехал!

- Что ты ревешь, Лиса? – услышала она голос единственного мужчины в доме, которого видела все эти годы.

- Зачем он приехал? – спросила она больше себя, чем старика, разрешая ему ее обнять. – Густав, почему он здесь?

Этот старый француз так же, как и Люси, остался в доме Бекеттов после того, как все другие слуги разбежались в лучшие места. Ведь кому охота работать бесплатно! Да Маргарет бы и не позволила такому случиться!

- Лисичка, ты убежала от него? – задал вопрос старик, поглаживая девушку по волосам, которые были аккуратно уложены в прическу. Та кивнула головой, продолжая рыдать. – Девочка, ты его видела? Видела, каким стариком он стал? – Она снова кивнула головой. – Думаешь, он не страдал все эти годы? В его затуманенных глазах залегли тоска и одиночество, боль утраты и боль разлуки, которые его поедают каждую секунду его никчемного существования. Они высосали из него молодость и все жизненные соки. Он страшно несчастный человек и он твой отец, который тебя любит, невзирая на твое отношения к нему.

14

Кетрин разозлилась так сильно, что побежала в дом, что было сил. На пороге еле не сбив тетку, она оставила ту с разинутым ртом, стоять в недоумении. Сама она побежала дальше. Открыв дверь кабинета без стука, Кетрин влетела в него, как фурия. Она предстала перед отцом в ужасном состоянии. Раскрасневшиеся щеки пылали, а глаза метали молнии.

- Так вы только приехали, чтобы навязать мне графа Торнктона, мой любимый родитель? – задала она вопрос таким голосом, который не терпел препирательств. – Вот, когда вы вспомнили, что у вас есть дочь?! Так знайте, сер, что вы не заставите меня жениться! Вы не имеете на это право. Вы мне не отец!

- Он тебе не нравиться? – спросил спокойно барон.

Он видел, что девочка в бешенстве, поэтому ее лучше было не злить. Она сейчас так напоминала ему Мери. У нее оказался даже такой же характер! Она была ее полной копией. Как такое могло произойти? Хотя он подозревал, что так и будет. Кетрин уже в одиннадцать лет была страшно схожа с матерью, поэтому он сбежал из дому, он не мог видеть ее, зная, что Мери больше не было в живых. Созерцание маленькой копии его покойной жены, просто бы его убило.

- Да, он мне не нравиться, сер! – продолжала Кетрин безумно кричать. - Мне никто не нравиться и не понравиться, потому что я ненавижу всех вас, мужчин! Вы эгоисты, собственники, негодяи! А вы, сер, самый худший из всех живущих на этой земле мужчин! Вы меня бросили, когда были нужны мне больше всего на свете! – при этих словах слезы хлынули рекой.

Барон вышел из-за стола и подошел к девушке.

- Знаю, мне нет прощения. Я этого не жду от тебя. Я приехал…. Зачем я приехал? Разве я помню, зачем приехал. – Он замолчал. – Ах, нет, помню! Несколько дней назад мне пришло письмо, и я его прочитал. Хотя уже давно ничего не читаю. Что-то заставило меня это сделать. Так в нем граф Торнктон просил твоей руки. Как он мог просить твоей руки? Подумал я. Ты же еще маленькая. Тебе недавно исполнилось одиннадцать. Что за ужасная шутка? Найду подлеца – сам застрелю! – Он замолчал, потому что ему не хватило дыхания.

Кетрин смотрела на него, и не понимала, бредил ли он. Но молчала, не хотела его перебивать. Боялась, что он забудет то, что хотел сказать. А она чувствовала, что это было очень важным.

- Но вдруг посмотрел на дату, указанную в письме и… замер. Посчитав сколько лет прошло, я схватился за голову. Я понял, что ты уже стала совсем взрослой. Как такое могло быть? Где я был все эти годы? Спрашивал я сам себя и не находил ответа. Потом вспомнил. Я пьянствовал беспробудно. Мой разум все это время перебывал под воздействием то ли бренди, то ли еще чего-то сильнее.

Девушка в один миг все поняла. Ей так захотелось его обнять, как когда-то в детстве. Она приходила к отцу вся зареванная и искала в нем поддержки. Он ее обнимал и шептал успокаивающие слова. И ей становилось так хорошо и спокойно, что ничто ее больше не могло обидеть.

- Я убежал тогда, потому что не мог больше видеть тебя. Ты была полной копией Мери уже тогда. Меня это разрывало на части. Хотелось лесть на потолок от боли и выть, словно волк-оборотень на луну. Даже сейчас мне больно смотреть на тебя. Видишь Мери, какая у нас выросла дочка, - обратился барон к покойной жене, будто она была с ним рядом. – Она красавица! Ты ей гордишься, любимая, правда? И я тоже ей горжусь, потому что так же, как и ты ее люблю.

Кетрин так больно ранили слова отца, что она не выдержала и повисла у него на плечах, зарывая лицо в пиджак, пряча свои горькие слезы. Барон положил руки ей на плечи и крепко сжал, будто в последний раз.

- Я тебя люблю, папочка, - шептала девушка, давясь слезами. – Я тебя прощаю, слышишь? Больше никогда меня не бросай. Никогда!

***

- Я пойду уже спать, мисс, - сказала женщина, которая служила в Бекеттов всю жизнь. – Слишком волнительным был этот день для моих старых нервов.

- Иди, Люси, иди, - позволила Маргарет. – Мы сами все потом уберем. Отдыхай, старушка.

Старая служанка медленно вышла из гостиной.

- Ты был все это время в Шотландии? – продолжала расспрос Кетрин, сидя на диване рядом с отцом. – У нас там есть поместье? Огромное?

- Как тебе сказать, Кети, - ответил барон, накрыв холодную ладонь девушки своей теплой рукой. – Это было семейное гнездо моих родственников, которое мне досталось вместе с титулом в наследство. Я был последним мужчиной рода Бекеттов. Покойный барон приходился мне троюродным дедушкой. Но это долгая история, я тебе как-нибудь потом о ней расскажу. Хорошо, милая?

- Хорошо, папочка. Ты очень устал? Может, тебе лучше пойти отдыхать.

- Нет, я не очень устал. Да и мои старые кости все время шалят! Я на это не обращаю внимания. К тому же за столько лет я чувствую себя необычайно счастливым. Я не хочу тебя отпускать от себя, дочка.

15

- Хочешь, тогда я пойду с тобой спать, папуля?

- Кетрин! – окликнула ее резко Маргарет. – Тебе уже не десять лет! Это непозволительно неприлично!

- Тетушка, а что тут такого плохого?! – возмутилась Кетрин. – Я же не лезу в постель к чужому джентльмену. Он мой отец!

- Тихо, тихо, девочка, - попытался успокоить дочку барон. – Маргарет права. Ты слишком взрослая, милая. И можешь находиться рядом с моей постелью разве, что когда я буду болеть или умирать.

- Что ты такое говоришь, папа?! Ты ведь не собираешься умирать, правда?

- Ну, в ближайшее время нет, милая! – он улыбнулся ей, а она улыбнулась ему в ответ. – Я еще хочу насмотреться на тебя столько, чтобы на том свете было, что вспоминать. Хочу увидеть твой первый выход в свет, увидеть твой триумф на балах, твоих первых кавалеров…

- Папа, что ты такое говоришь, - застеснялась девушка, покраснев.

- Я уверен, что все мужчины падут к твоим ножкам. Только ты должна выбрать лучшего мужчину себе в мужья, того кто покорит твое маленькое, доброе сердечко.

- Папа, хватит меня смущать.

- Хочу увидеть твою свадьбу, увидеть, как ты улыбаешься мужу и светишься счастьем.

- Папа, прекрати немедленно…

- Хочу взять на руки первого внука…

- Или внучку, -  выправила брата Маргарет.

- Хватит! Вы что все сговорились? – надула губки Кетрин.

- Ах, да, Едвард, я забыла тебя предупредить, что, может, у тебя и не будет внуков!

- Как не будет?!

- Потому что Кетрин не хочет выходит замуж из-за своей ненависти к ним!

 - Что ты меня пугаешь? – Барон схватился за сердце, раскашлявшись.

- Папочка, тебе плохо? – испугалась Кетрин, взяв старика за руку и внимательно уперев на него свои огромные глаза.

- Как не будет? Ты что, Кети, действительно ненавидишь всех мужчин? – спросил он дочку. – А я так мечтал подержать на руках внука! У меня ведь так и не было сына. Он умер, так и не родившись. – Барон загрустил.

- Нет, папочка, я уже не ненавижу их, - попыталась утешить отца девушка. – Я рожу тебе внука, и не одного, обещаю. Только ты не думай о плохом, это ухудшает твое здоровье. Хорошо?

- Хорошо, деточка. Но я еще хочу внучку.

- Будет тебе и внучка, - согласилась девушка.

- Похожую на тебя, как ты на маму. Мери будет рада видеть еще одного рыжего ангелочка.

- Да, папочка, так оно и будет, я тебе обещаю.

- Кстати, о мужчинах! – перебила Маргарет племянницу. – Ты же помнишь, что завтра обедаешь с графом Торнктоном?

- Помню, - спокойно ответила Кетрин. – Только не я одна с ним обедаю, а мы вместе.

- Я только приложение к тебе. Он на меня и не обратит внимание. Все его внимание будет приковано к тебе, милая. Оденешь то зеленое платье, которое было самым любимым у твоей мамы. Этот цвет как нельзя лучше подчеркнет твои глаза и сделает волосы еще более огненными.

- Но в нем такой огромное декольте, что все мои… - Кетрин вовремя вспомнила, что рядом сидит отец, поэтому прикусила язык.

Но посмотрев на отца, она поняла, что тот спокойно спит и не слышит их с тетушкой разговор.

- Так и должно быть, милая! Привыкай к таким платьям, если ты хочешь в скором времени потешить отца внуком или внучкой.

- А что без этого никак нельзя обойтись?

- Нет, нельзя. Твоя мама ведь носила такие платья и поэтому нашла такого хорошего мужа, как твой отец.

- Ах, если бы мне встретился такой мужчина, как папа! – мечтательно закатила глаза девушка, сладко вздохнув. – Я бы сразу побежала с ним под венец. Помню, что когда-то папа был очень красивым.

- Между прочим, Кетрин, он был жгучим блондином с голубыми глазами, как и граф Торнктон. Помнишь или нет?

- Кажется, припоминаю. Да, у него были голубые глаза, это я точно помню. А вот цвет волос не очень помню.

- Только граф будет на полголовы выше него. Так что девочка, чем тебе граф Торнктон не копия твоего любимого папочки! – улыбнулась Маргарет племяннице заигрывающей улыбкой.

- Не знаю, - неуверенно ответила девушка, посмотрев на спящего барона.  – Сейчас папа не очень-то похож на графа.

- Я тебе как-то покажу их с мамой портрет, нарисованный после их свадьбы. Сама убедишься, что я тебя не обманываю. Кстати, тебе нравиться хоть чуть-чуть обворожительный граф?

- Если честно, тетя, то нет.

- Но почему?

- Он мне нравиться не чуть-чуть, а очень, - стыдливо сказала Кетрин, краснея.

- Как ты меня испугала, негодная девчонка! – вздохнула Маргарет. – Не делай больше так.

- У него такие красивые глаза, цвета голубого неба! – мечтательно стала описывать Кетрин назойливого кавалера. – А волосы такие белые и вьющиеся, как у Купидона на картинах! И от него веет такой мужественностью и теплотой, что хочется упереться ему в его надежное плечо.

16

Солнце было уже высоко, как герцог Эштон проснулся. Последние два года он не видел рассвета. Его вечерние игры и вечеринки загоняли его в постель как раз перед самим рассветом. Поэтому встать через час или два, в зависимости от времени года, чтобы увидеть восходящее солнце, было невозможным для него.

Герцог встал и вышел на балкон. Его взору открылся прекрасный вид на сад и фонтан в самом центре. Он подумал, что попал в рай. Почему он этого раньше не замечал, когда был мальчиком? Разве в их саду был когда-то фонтан? Герцог был в недоумении. Может, и фонтана не было. Но то, что на этом месте был сад, он помнил хорошо. Однако он был ничем не примечательным. А сейчас он выглядел волшебным, райским! Ну, возможно в детстве он просто не замечал такие вещи. Но почему он не заметил эти изменения, когда приехал сюда впервые после долгого отсутствия, когда узнал о смерти брата и отца? Может, быть, снизу этого не видно, и открывается такой красивый пейзаж только из комнаты его покойного отца? Ведь он только вчера решился сюда перебраться. Все пять лет, как он стал герцогом, у него не возникало желания даже сюда заглядывать, не то, что сделать ее своей комнатой.

- Я должен это выяснить! – сказал он вслух самому себе.

После того, как он оделся, Ричард спустился вниз. Увидев дворецкого, он спросил того:

- Бекстед, а где наш садовник?

- Он возле фонтана, ухаживает за розами, милорд, - ответил старик.

- А как его зовут и сколько он у нас работает?

- Жульен, милорд. Он родом из Франции. Когда-то работал при королевском дворе. А у нас он работает уже давно, милорд. Его привез с собой из Парижа покойный герцог Эштон всего несколько лет до своей смерти.

- Еще один вопрос, Бекстед. А когда у нас появился фонтан?

- Фонтан, милорд? – задумался тот, насупив брови. – А, фонтан! Так почти сразу после его появления в поместье.

- Понятно. Спасибо, Бекстед. Я пойду. Надо поговорить с этим французом.

Герцог вышел из дома через задние двери, потому что этот сад находился сзади дома. Ричарду стало понятно, почему он раньше не видел этого маленького рая. В этой части дома он не был с того момента, как отец отправил его учиться. Ему тогда было около четырнадцати лет. Но почему последние пять лет он этого не замечал? Ведь все эти божественные кусты и цветы не выросли за одну ночь.

Вдруг он вспомнил, что здесь должны были быть кусты. И они стояли живой изгородью, аж, к конюшням. Герцог никогда не задумывался, что было за ней. Он не раз сюда ходил. Но сейчас этой преграды здесь не было, а вместо нее живой лабиринт из кустов и цветов. Ричард понял, что кто-то очень долго прятал эти красоты от самого владельца поместья, него, живой изгородью, которая сейчас была уменьшена к меньшим кустикам, аккуратно подстриженным в форме разных животных.

Герцог Эштон вошел в лабиринт, медленно рассматривая все вокруг. Дорожка была сделана из больших камней. В нескольких местах он заметил скамейки, вытесанные из дерева. Здесь было столько разных сортов цветов, что лишь опытный ботаник мог точно определить, сколько и какие именно.

- А вот и фонтан! – воскликнул Ричард. – Какой прелестный!

- Ваша светлость, добро пожаловать в Эдем! – услышал он мужской голос.

Ричард повернулся и увидел странного человека. Тот галантно поклонился ему, приветствуя хозяина. У француза был белый парик, одет он был  в слишком нарядную одежду, как на садовника.

- Спасибо, Жульен, - поблагодарил его герцог.

- Вашей светлости нравиться фонтан? – спросил тот.

- Конечно. Я в восторге от этого места! Только скажи мне, Жульен, как ты мог прятать от меня такой рай?

- Я не прятал от вас его, ваша светлость. Я бы не посмел такое сделать.

- Так почему я все это не видел раньше?

- Не могу знать, ваша светлость. – Было видно по лицу садовника, что тот пребывал в ужасе, размышляя, как такое могло случиться.

- Я помню, что вокруг этого места была высокая изгородь  из кустов, не так ли?

- Да, герцог Эштон, была. Я ее вчера подстриг. Теперь  сад окружен кустами в виде разных животных. Конечно, без моих помощников я бы не справился так скоро, милорд.

- Но зачем вы прятали этой изгородью сад от меня?

- Эта изгородь предназначалась только, чтобы спрятать сад от посторонних глаз до поры до времени, пока все здесь приводилось в тот вид, что он сейчас имеет, милорд. Разве ваша светлость не видела Эдем из окон спальни? – удивился садовник.

- В комнату покойного герцога я въехал только вчера вечером. И сегодня утром я только вышел на балкон, увидев такую красоту.

Садовник внимательно слушал хозяина, пытаясь понять смысл его слов.

- Жульен, ты и твои помощники сделали чудо! Я щедро вас за это награжу. Теперь поместье Эштонов будет у всех на слуху. Я уверен, слава о нем дойдет до самой королевы Виктории. И она непременно приедет сюда, чтобы лично удостовериться в слухах.

- Рад бы стараться, ваша светлость, - сказал садовник, низко кланяясь герцогу Эштону.

Ричард оставил Жульена в его Эдеме и направился обратно в дом.

17

- Дерек уже проснулся, Бекстед? – спросил он дворецкого, очутившись в холле.

- Да, милорд, - ответил старик. -  Еще два часа назад. Сейчас граф Торнктон ожидает вас в библиотеке, герцог Эштон.

- Спасибо, Бекстед.

В библиотеке Ричард застал друга развалившимся на диванчике с книгой в руке.

- Ты и книги? – удивился герцог. – Быть того не может! – он засмеялся.

- Только завистники могут смеяться над влюбленными! – сказал тот, продолжая внимательно изучать содержимое книги.

Герцог подошел к другу и заглянул тому через плечо.

- Шекспир? – удивился он.

- Я ищу что-то такое, чтобы словами поэта описать красоту мисс Бекетт.

- Ты бы лучше прижал ее где-то в укромном местечке и своими губами, и руками рассказал, что ты думаешь о ее красоте! Дерек, да, что мне тебя учить, как покорить женщину!

- С такой, как мисс Бекетт это не получиться. Я уже пытался.

- Да? И что? Она тебя укусила, этакая шалунья?!

- Нет, она мне влепила пощечину и послала меня на все три стороны с моим предложением.

- Ты ей делал предложение? – удивился Ричард.

- Да, неделю назад. Я застал ее одну дома и не удержался. Только она мне отказала.

- Так надо было ее своими горячими поцелуями вынудить сказать «да»! Она именно из таких девушек, что любят подразнить джентльменов.

- Я и попытался ее поцеловать, но она моментально среагировала и повернула голову в сторону. Мои губы коснулись лишь ее щеки. И еще я себе позволил прикоснуться губами к ее прекрасной груди.

- И тогда она влепила тебе затрещину?

- Да. Боже, Ричи, какая у нее красивая и манящая грудь! – закатил глаза граф от томных воспоминаний. – Представляю себе, какая она будет во всей своей красе! Как два спелых яблочка с розовыми сосками в виде нераспустившихся бутонов роз! И мой язык пробует их на вкус, и они раскрываются мне на встречу.

- Дерек, прекрати себя истязать! Ты же взрослый, зрелый мужчина, ловелас с большой буквы. Тебе ли не знать, как покорить эту девчонку! Ты это из-за нее попросил у меня разрешения пожить в родовом поместье Эштонов? Она живет где-то неподалеку? Но, насколько мне известно, в этой округе есть только один дом. В нем живет барон Бекетт.

- Это ее отец.

- Я от кого-то слышал, что барон разорился. Его партнер бросил со всеми долгами, а сам сбежал из Англии.

- Нет, я такого не слышал, - удивился граф. – Но я был в доме Бекеттов. И скажу тебя, что тот нуждается в хорошеньком ремонте. С виду он еще ничего, а вот внутри полная обветшалость и уныние.

- Так если это правда, то мисс Бекетт должна визжать от восторга, получив от тебя предложение руки и сердца!

- Она не охотница за приданым и высоким титулом.

- Или может, твой титул ей слишком мал? Она, наверное, метит в птицу высшего полета?

- Нет, Ричи, она не такая. Ты ее просто не знаешь. Она похожа на девочку, которая еще не осознает, какую власть она имеет над мужчинами. Она так мило краснеет от моих пристальных взглядов! Ты бы видел! Просто ангел! Хотя видно, что она немного не в курсе нынешней моды. Носит платья старого фасона, такие еще носила моя матушка. Да и не знает, что нельзя носить весь день платья с глубоким декольте, а только по вечерам. Она их носит все дни напролет! – Граф улыбнулся.

- Это она, наверное, делает специально, чтобы тебя заманить в свои сети.

- Если бы это было так, то она бы приняла мое предложение.

- Не волнуйся, она его еще примет. Просто ей нравиться издеваться над тобой. Она умело тобой манипулирует. Будь осторожен, друг, а то после свадьбы она будет вить из тебя веревочки!

18

- Ричард, она не такая! – обиделся граф. – Она даже еще до сих пор носиться с любимыми животными. У нее есть такая смешная овца. Она меня с ней знакомила. Зовут ту Тилли.

- Тилли? Овца? – уставился Ричард в недоумении на друга.

- Да, Тилли. Она за ней ухаживает с самого ее рождения. Та родилась очень слабенькой. И шансов выжить у той не было. Но Кетрин ее выходила, поэтому она так к ней привязана. Это так мило! Это свидетельствует о ее добром сердце.

Герцог вдруг вспомнил случай на дороге день назад, когда он чуть не сбил овцу с Замарашкой, и прыснул от приступа безумного смеха. 

- Видел я твою Кетрин, дружище! Она просто маленькая Замухрышка без единого следа той красоты, что ты тут описывал. Не пойму, что ты в ней нашел?! – герцог продолжал давиться от смеха. – Ну, может, если ее вымыть хорошенько и причесать, то она будет походить на приличную молодую леди, но никак не на Богиню!

- Что ты несешь, Ричард? – возмутился граф, встав с дивана и закрыв книгу. – Какое ты имеешь право так смеяться над моей будущей женой?! Я думал ты, мне друг! А ты напыщенный болван, который завидует счастью его лучшего друга! Сам, наверное, хотел бы очутится на моем месте!

- Кто я?! Да, ты сума сошел, Дерек! Ни за что бы не связал свою жизнь с этой Замухрышкой! Даже если бы брак был только фиктивным! Я бы даже не возбудился, будь она последней женщиной на планете!

Граф Торнктон достаточно наслушался насмешек от герцога в адрес его возлюбленной. У него лопнуло терпение, и он запустил в друга книгой, которая пролетела в нескольких дюймах от его головы. Дерек вылетел из библиотеки, хлопнув за собой так громко дверью, что в помещении зазвенели стекла окон.

Ричард не мог понять поведения друга. Тот сев на лошадь, уехал в неизвестном направлении, не потрудившись сообщить никому, куда он отправился. Герцог махнул на него рукой, решил сегодня целый день провести на конюшне.

Сначала он размял старые косточки Красавчика, прокатившись на том не менее получаса, потом объездил свои владения на Сторми. Когда он возвратился, то отпустил служащих конюшен пообедать и передохнуть. Сам он вытер насухо своего коня. Потом решил отдохнуть. Он сел на кучке сена в самом дальнем углу стойбища. Отсюда ему было все видно, только он никому не впадал в глаз. Ричард прислонился спиной к стене и не заметил того, как сам уснул. Проснулся он из-за какого-то шума. Ему показалось, что он слышал женские каблучки, а еще женский смех. Герцог открыл глаза и увидел, что в конюшне находиться какая-то барышня. Она радостно бегала от одной лошади к другой, что-то им рассказывая. Наверное, эта леди немало выпила, подумал Ричард, если она радуется, словно шаловливый ребенок. Герцог Эштон уже хотел выйти из своего убежища и дать понять даме о своем присутствии, но передумал. Изящная леди подошла к его коню, держа в руке яблоко. Она решила покормить с руки Сторми? Вот, ждет ее разочарование! Это надо было  непременно посмотреть. Решил Ричард. Он не только не возьмет яблоко с элегантной ручки мисс, но и напугает бедняжку до полуобморочного состояния, громко заржав и выстукивая копытами. Герцог приготовился к представлению.

- Что это? – удивился он, вытаращив глаза.

Его любимая лошадь взяла послушно и с удовольствием яблоко из руки девушки.

- Ах ты, красавчик такой! – услышал герцог сюсюканье девушки. – Хороший мальчик! Вот, так, не бойся меня, малыш! Позволь мне к тебе прикоснуться!

Сторми, словно, влюбленный осел, приблизил голову к девушке. Та спокойно положила белую ручку ему на морду, начав того гладить.

- Умница! Ты, наверное, гордость своего хозяина!

Конь продолжал наслаждаться прикосновениями и ласковым поглаживанием леди, тихо фыркая от удовольствия.

- Вот предатель! – рассердился герцог на любимого вороного.

Когда прошла его обида на коня, то Ричард стал восхищаться смелостью девушки, которая не побоялась прикоснуться к такому устрашающему коню, каким был Сторми. Она была единственной персоной, не только женского пола, но и мужского, которой удалось это сделать. Ведь его лошадь никому, кроме него не позволяла это делать. Герцог пребывал на грани шока.

- Ну, ладно, мальчик, я пойду! – сказала на прощание незнакомая леди, направившись к выходу.

Герцог быстро поднялся с сена и тихими шагами последовал за дамой. Он видел, как она нервно поглядывала по сторонам. Спрятавшись за стеной, он незаметно поглядывал на леди. У той были огненные рыжие волосы, аккуратно уложенные в прическу. Только несколько локонов обрамляли ее белое личико. Девушка оказалась красавицей. Такую еще надо было поискать даже в самом Лондоне. Ему на ум пришло слово «Богиня». Черты ее лица были такими правильными, что в ней не было изъяна. Маленький ровный носик, большие светлые глаза и пухлые губки. Любая английская леди посчитала бы их вульгарными, потому что в моде были тонкие, небольшие губы. Однако каждый мужчина назвал бы их соблазнительными, даже грешными, потому что они настойчиво зазывали самого порядочного джентльмена к ним прикоснуться. И он был не исключением!

19

Платья девушки немного сползло в плечах, и герцог увидел широкие белые плечи, бесстыдно открыты его взору. Большое декольте не скрывало прелестной груди незнакомки. Казалось, что если леди пошевелиться, то ее розовые соски предстанут перед ним во всей своей неземной красоте. Ричард закрыл рот, который у него был открыт все это время. Тяжело выдохнув, он продолжил следить за барышней.

- Чертовое платье! – злобно воскликнула леди, пытаясь поправить маленькие рукавчики.

Поправив перчатки, доходившие ей до локтей, она взялась подтягивать лиф платья. Только тот не хотел ее слушаться. Вместо этого ее сладкие груди зазывно поднимались то вверх, то вниз. Из-за одного неосторожного движения один розовый сосок показался перед его глазами. Он тяжело вздохнул, и почувствовал, как его собственная плоть стала больно реагировать на горячее тело незнакомки, которая быстро спрятала сосок под лифом.

- Ненавижу! – возмутилась девушка, топнув ножкой, соблазнительно надув губки.

Какая она сладкая! Какая непозволительно-соблазнительная! Такими не могут быть приличные леди. Такое позволяется только женщинам легкого поведения.

Девушка повернулась к нему спиной, и он загрустил. Однако уже через минуту он был вознагражден таким зрелищем, от которого его бросило в дрожь. Леди нагнулась и быстро подняла нижние юбки так высоко, что у Ричарда перестало стучаться сердце. Под ее платьем не было панталон. Только разгульные женщины не носили нижнего белья, чтобы клиентам было легче добраться до самого сладкого места женского тела.

Ее правый чулок сполз, и девушка пыталась его привести в порядок. Дрожащими пальчиками она неловко натягивала его по ноге. Кожа под чулком была белоснежно-белой. Когда девушке, наконец, удалось добраться до повязок, герцог громко зарычал, выйдя из укрытия. Девушка опустила мгновенно юбки, которые опустились к полу. Она повернулась в сторону, откуда услышала рычание и вскрикнула. В дверном проеме стоял мужчина, загородив собой весь проход.

Герцог решил, что эту женщину тайно привез с собой Дерек из Лондона, чтобы та грела его одинокими ночами, пока он ухаживал за недотрогой мисс Бекетт. Это было похоже на его друга. И он был ему за это очень благодарен. Ведь, он решил также испить сладость этой рыжеволосой Богини. Он себе представил, как входит в нее, а она обнимает его тонкими ножками, с радостью принимая его восставшую плоть. Он снова громко зарычал от ужасной боли, что исходила из брюк, принуждая его к немедленному действию.

Девушка также закричала, рванувшись к другому выходу. Только не успела, потому что дорогу ей преградил герцог. Он посмотрел на незнакомку и заметил, что глаза у нее были зеленые так же, как и ее платье. Ричард не стал дожидаться приветствие из уст прелестной куртизанки, вместо этого он набросился на бедняжку, словно дикий зверь. Его руки крепко обвили ее тело, словно цепи, а губы нашли ее сладкие губки, терзая длинным поцелуем. Ему не хватало воздуха, но он продолжал ее целовать, проникнув языком в ее ротик. Его язык встретился с язычком ее владелицы, описывая жаркие круги. В то время как его губы целовали девушку, руки его блуждали по ее спине и голым плечам. Он чувствовал, что куртизанка противиться ему. Ее маленькие кулачки уперлись ему в грудь, пытаясь его оттолкнуть, только это было бессмысленно. Он был неподвижен, словно каменная стена. На несколько секунд он отстранил губы, чтобы набрать опять воздуха. Девушка хотела что-то сказать, только не смогла. Ей не хватило также воздуха, поэтому она стала тяжело дышать, хватая ртом жизненно-необходимый кислород. Герцог томно смотрел в ее жгучие глаза, восстанавливая дыхание. Его правая рука в это время, приподняв женские юбки, прикоснулась к теплому бедру. Девушка вскрикнула и попыталась вымолвить словесный протест, только он был заглушен ртом Ричарда. Его губы жестоко терзали ее нежные губки, в то время как его рука поглаживала ее бедра. Герцог сильнее прижал куртизанку к своему разгоряченному телу так, как та попыталась вырваться из его стальных объятий. Когда его ладонь легла на секретное женское местечко, девушка укусила его за нижнюю губу, заставив герцога прекратить ее целовать.

- Отпустите меня! – закричала она.

 Но Ричарда это только рассердило, и он опять накрыл ее рот своими губами, языком исследуя ее глубины. Его рука продолжала гладить горячее потайное местечко куртизанки, доведя себя до предела. Ему нужно было немедленно в нее войти, иначе он бы излился в собственные брюки. Герцог потащил девушку к стогу сена и со всей силой упал с ней туда. Она была такая маленькая и хрупкая. Но об этом он уже не думал. Что-то другое управляло теперь его разумом, и оно настойчиво рвалось наружу.

- Хватит! – запротестовала девушка, в то время как герцог выпускал на свободу свою разгоряченную и восставшую плоть. – Отпустите меня! Вы мне омерзительны!

20

Ричард уже не слушал слов девушки, он подтягивал тогда женские юбки повыше, чтобы свободно войти в нее. Его палец, наконец, попал в теплую пещерку женского тела. Только вместо того, чтобы быть влажной и глубокой, она была страшно узкой, словно лоно девственницы. Но эта мысль быстро прошла так, как это была куртизанка. Его плоть уперлась о сжатые ноги девушки.

- Ну, что ты брыкаешься, малышка! – шептал он ей на ухо хриплым голосом. – Ведь нам сейчас будет так хорошо! Раздвинь ножки, сладкая!

       Она не только не сделала этого, но еще сильнее сжала их, препятствуя его вторжению. Герцог снова нашел ее губы, закрывая ее словесные протесты. Тем временем он коленями раздвинул ее ноги против ее воли, придвинувшись вплотную к ее лону. Его плоть находилась у самой цели. И он приготовился одним быстрым рывком войти в ее тело, как вдруг он услышал горькие рыдания. Неужели они исходили от куртизанки? Он посмотрел на лицо девушки. Из ее глаз текли слезы, а губы были сжаты до посинения. Зачем это опытной продажной женщине плакать в объятиях такого мужчины, как он? И тут его осенило. Он вздрогнул от ужаса происходящего. Он только что чуть не опозорил невинную девушку.

- Ты не куртизанка? – спросил он.

Ответа не последовало так, как девушка не могла уже и слова вымолвить, пребывая в истерическом состоянии. Ее плечи вздрагивали от громких рыданий, а глаза стали красными. Герцог отстранился от нее, давая ей возможность вылезти из-под него, что та и сделала незамедлительно. Заправив юбки, она поднялась на ноги и побежала от него прочь, не смотря ему в след. Он же не спешил встать, наоборот уткнулся лицом в сено. Его не насытившаяся плоть бунтовала против разума. Он страдал, прижимаясь бедрами в сено. Но от этого ему легче не становилось, поэтому он решил пойти остудиться холодной водой.

Ему повезло, что слуги все еще отдыхали, а то иначе предстал бы перед ними болваном. Вот, бы было потешно лондонским сплетникам! Герцог Эштон бегает по двору с раздувшимися до неприличия штанами!

- Ну, и денек! – сказал он сам себе, шагая мокрым к дому.

Возле крыльца он увидел дворецкого, беседовавшего с пожилой дамой. Он спрятался за угол, внимательно вслушиваясь в их беседу.

- Чем могу помочь, леди? – спрашивал Бекстед.

- Я ищу свою племянницу, - ответила женщина. – Мы приехали вместе к графу Торнктону.  Но она где-то запропастилась, негодная девчонка.

- А мисс Бекетт! – догадался дворецкий. – А как она выглядит, мисс Невистон?

- О, вы бы ее точно не забыли! Ее трудно не заметить. У нее рыжие волосы и зеленые глаза. Одним словом, красавица!

Герцог был ошеломлен. Он больше не вслушивался в их разговор, а медленно зашел в дом с другой стороны. Он чуть не изнасиловал возлюбленную его друга.

21

Лондон встретил Кетрин дождями, хотя в это время года они были редкостью. Девушка смотрела в окно, почти ничего не замечая вокруг. Ее мысли были очень далеко. Она страшилась этого города, здешних жителей и того, что ожидало ее в будущем. Понравиться ли она королеве, примет ли ее высшее общество, будет ли ее будущий муж хорошим и любящим. Особенно, ее беспокоил вопрос, относившийся человека, который станет ее второй половиной на всю оставшуюся жизнь. Ее страшили отношения с будущими родителями мужа. Понравиться ли она им? Будут ли хорошо к ней относиться? Каким будет дом ее мужа? Где она будет спать? Будет ли хорошей хозяйкой на новом месте? А особенно ее волновала и страшила другая сторона брака, которая была запретной темой для разговоров. Поэтому что-либо уместное узнать ей пока не приходилось.

- Милая, мы уже приехали, - услышала она голос тетки как будто откуда-то издалека.

Девушка отвернулась от окна, что сразу ее вернуло к реальности. Маргарет медленно выходила из кареты. Девушка поспешила сделать то же самое.

- Спасибо, - сказала она слуге, который помог ей спуститься из кареты.

Сделав это, она очутилась перед огромным двухэтажным домом, который по размерам и по красоте намного превосходил их поместье в Глостершире. Девушка вспомнила, как маленькой девочкой она здесь бывала. Ей очень нравилось бегать темными коридорами и пугать служанок, выныривая из какого-то тайного угла. Девушки громко визжали, но ее родителям не рассказывали о шалостях их любимого ангелочка.

- Здесь ничего не поменялось, - сказала она отцу, когда они прошли в гостиную. – Разве что стало намного красивей!

- Нет, Кети, - ответил барон, усаживаясь в кресло возле камина. – Здесь действительно ничего не поменялось. Разве что поставили новый ковер на пол.

- Но тут так красиво! – восхищалась девушка, рассматривая каждую вещицу в комнате. – В нашем поместье очень уныло и сыро. А здесь прям дворец!

- Тебе так кажется, милая. Конечно, здесь намного лучше и уютнее, чем в Глостершире, но это совсем не дворец! Ты еще просто не видела настоящей красоты.

- Да, здесь ничего не поменялось, - добавила Маргарет, также усаживаясь возле камина.

- Но почему этот дом лучше нашего поместье? – спросила девушка, поглаживая пальчиками крышку фортепиано.

- Милая, поместье очень старое и его не обновляли уже более двадцати лет, - ответил барон, выпустив сигару изо рта. – А этот лондонский дом был полностью омеблирован только десять лет назад. Поэтому такая разница.

Барон Бекетт смотрел, как горели поленья в камине, согреваясь от его тепла. Сырая, дождливая погода приводила его в уныние. Он очень мерз, особенно кисти рук и ног. Кетрин заметив, что отец закрыл глаза, тихо посапывая, подошла к нему и укрыла его пледом.

- Пусть поспит, бедненький, - сказала Маргарет, поднимаясь с мягкого кресла. – Идем, милая, посмотришь свою комнату.

Они вышли из гостиной, закрыв двери за собой. Милая служанка по имени Долли проводила Кетрин в ее комнату. Она была приставлена к мисс Бекетт, как личной горничной.

- Вот, это комната! – воскликнула Кетрин, начав кружиться вокруг, рассматривая комнату  и упиваясь радостью.

- У мисс никогда не было такой красивой комнаты прежде? – спросила горничная, набравшись храбрости. Вид радостной хозяйки сделал ее более храброй.

- Нет, никогда.

- Может, мисс желает принять горячую ванну после долгой дороги? Вы, наверное, продрогли после холода.

- Да, это было бы замечательно!

Служанка вышла, а Кетрин упала устало на огромную и мягкую постель. В ее комнате также горел камин. Слуги успели и это сделать. Как же хорошо иметь столько слуг! Томно вздыхала девушка. Ей теперь ничего не надо делать. Разве, что готовиться к  поиску будущего мужа!

В комнату постучали. Это была Маргарет. Кетрин разрешила горничной ее впустить.

- Ты можешь пока идти, Долли, - велела она девушке.

- Ты уже моешься? – спросила Маргарет, приблизившись к мраморной ванне, в которой лежала ее племянница, наслаждаясь процессом.

- Да, тетушка, - ответила Кетрин. – Это великолепно! Я чувствую себя Богиней!

- Да, я вижу. Мою ванну сейчас наполняют слуги. Через несколько минут я также смогу наслаждаться.

- В Глостершире мы не могли себе такого позволить.