Пламя Чёрной Звезды. Великий Отбор

Галерия персонажей

☀︎ Фелиция Латебат (Фел) – главная героиня, телепат, владеет рунной магией.

Фелиция – «счастливая», «благополучная». Латебат – это совмещение двух форм – Лютобор и Бат. Буквально фамилия значит: «Та, кто восстанавливает (или владеет) отцовским наследием».

☀︎ Ведана Латебат – бабушка Фелиции, знахарка.

Ведана – от «ведать», «знать», «сведущая». Латебат – это совмещение двух форм – Лютобор и Бат. Буквально фамилия значит: «Та, кто восстанавливает (или владеет) отцовским наследием».

☀︎ Ирия Латебат – мать Фелиции, алхимик.

Ирия – от «райская». Латебат – это совмещение двух форм – Лютобор и Бат. Буквально фамилия значит: «Та, кто восстанавливает (или владеет) отцовским наследием».

☀︎ Кредо Могущественный (раннее Лютобор) – отец Фелиции, мантикора, воин.

Кредо – «верю», «символ веры». Лютобор – «лютый» (свирепый) + «бор» (бороться), «свирепый борец».

☀︎ Целестин Фрэйгус – гвардеец, маг льда, сопровождает Фелицию.

Целестин – (латинское) «небесный». Фрэйгус – не настоящая, а вымышленная фамилия, придуманная самим Целестином в один из вечеров в баре. Это одна из немногих фамилий в книге не имеющая определённого значения, но при желании можно увидеть отсылку к сочетанию слов «Свободный Гусь».

☀︎ Мормагон Мокроусов – шут, маг воды, участник Великого Отбора.

Мормагон – «играющий со смертью». Мокроусов – «мокрый» + «ус», «мокрые усы». Ироничная фамилия, отражающая его связь с водой и шутовскую натуру.

☀︎ Ивар Белояр – бывший молодой человек Фелиции, маг земли.

Ивар – «лук воина». Белояр – «белый» + «яр» (яркий, сильный), «светлый и сильный».

☀︎ Злата Зарница – маг воздуха, участница Великого Отбора.

Злата – «золотая». Зарница – «молния», «вспышка».

☀︎ Юрена Завьюжникова – друид, участница Великого Отбора.

Юрена – «мужественная». Завьюжникова – от «завьюжить», «метель», «пурга».

☀︎ Оделия (Ода) Лютоцветова – эльф воительница, участница Великого Отбора.

Оделия – «богатая», «наследие». Лютоцветова – «лютый» (свирепый, яростный) + «цвет», «цветущая ярость».

☀︎ Целибор Верховод – целитель, участник Великого Отбора.

Целибор – «целить» + «бор» (бороться), «целитель-борец». Верховод – «верховодить», «главенствовать», указывает на лидерские качества или высокий статус.

☀︎ Астерия Полуночник – оборотень, участница Великого Отбора.

Астерия – (греческое) «звезда». Полуночник – говорящее имя, отражает связь с ночью, временем активности оборотней.

☀︎ Дана Белозерцева – оракул, участница Великого Отбора.

Дана – «данная» (судьбой, богами). Белозерцева – от «белое озеро», указывает на чистоту, ясность видений.

☀︎ Руда Чернобровенко – химера, не полностью овладела своей сущностью, участница Великого Отбора.

Руда – «красная» (цвет крови, силы). Чернобровенко – «черные брови», часто ассоциируются с силой, решительностью, но также и с загадочностью.

☀︎ Мстислав – вампир, загадочный спаситель Фелиции.

Мстислав – «мстить» + «слава», «прославленный мститель».

Пролог

Маленькие космические тела, начали сливаться воедино, создавая большую силу всасывания. Планета Земля, попав в зону поглощения светила, двигалась по спиральной орбите, приближаясь к собственной гибели. Поверхностные слои сгорали, планетарная атмосфера испарялась и летала везде. Земля сопротивлялась, но гравитация Солнца оказалась сильнее. Огромные массы грубого камня и металла начали таять в обжигающем пламени звезды, превращаясь в яркую пыль, которая взмывала в безграничное пространство космоса.

Последний огонек погас, и тишина вернулась во Вселенную. Яркий свет Солнца поглощает тьма, пробиваются лишь тонкие лучи. Бесконечные звезды сверкали на ночном небе, в безбрежных просторах зарождалась жизнь. Молчаливые космические облака вращались вокруг невидимой оси. Но кругом по-прежнему было неспокойно – гравитационные силы свирепо дергали частицы газа, призывая их к единению. Маленькие кристаллы льда и пыли постепенно росли, объединяясь с новыми частицами, создавая огромные скопления энергии в космическом пространстве.

Вокруг новорожденного Черного Солнца собралась материя, притягиваемая его жарким и ярким светом. Постепенно из нее формировались планеты, которые со временем становились все больше. Гравитационные силы, подобно божественным силам, подчиняли каждую частицу: от вихрей газа и пыли до образования облаков комет. Гравитация не просто оживила звездную систему, она породила новую. И только огромные кольца мертвых частиц, которые постоянно кружились вокруг, напоминали о былых временах.

Тогда, в глубинах бескрайнего космоса, возникла планета, схожая с поглощенной Землей. Над ней простирались густые леса, словно ковры из бархатных листьев, а под ними расстилались величественные хребты, чьи вершины, стремясь к небесам, погружались в пелены облаков. Горы были украшены водопадами, наполняя воздух дурманящей свежестью.

Безбрежные океаны властвовали вокруг, их воды казались бесконечными, а гладь была спокойная и умиротворяющая. Морские жители прыгали над волнами, сверкая в лучах солнца. Шустрые рыбы плавали в роях, их яркие окрасы и узоры на чешуе переливались сквозь тонкую пелену океана. Морские звезды, подобно светилам небесного свода, светились во мраке океанских глубин.

Из недр лесов медленно выходили фейри. Шаг за шагом их силуэты плавно проступали из-под темного лиственного покрывала. Птицы просыпались в гнездах, разгоняя сон и воспевая их первому дню, а птенцы, вылупляясь из яиц, окутывались мягкими перьями. Маленькие насекомые ползли по ветвям деревьев. Лес окутывал все невидимыми объятьями, его стволы и ветви переходили в арки и перекрестья, будто входы в другие миры. Густой покров листвы создавал занавес из зеленых оттенков, за которым таились тайны этого тихого нового мира.

По истечении нескольких веков, пройденных через смерть световых лет после зарождения таинственной планеты, на ее нетронутой поверхности зародились первые поселения человечества. Они прибыли на кораблях, созданных из забытых технологий исчезнувших эпох. Люди, осмелившиеся ступить на эту землю, погрузились в исследования, вступая в контакт с его обитателями. Жажда власти и безумие познания охватили их, заставляя погружаться в глубины темных тайн, которые так долго покоились в недрах планеты.

Никто не мог предвидеть, что лучи Черного Солнца, проникая сквозь плотную пелену облаков, превратят их в искаженных тварей, лишенных последних остатков человечности. Погружаясь в бездонные глубины, их руки, покрытые пылью и кровью, извлекали из чрева планеты запретные ресурсы. Сердца, полные злобы, помогали им создавать артефакты, пропитанные магией, чтобы временно скрыться от лучей Черного Солнца. Каждый шаг во взаимодействии с этим проклятым миром, лишь подтверждал, что их судьба была уже давно предрешена.

Для людей это стало новым началом эпохи, где великая тьма слепила глаза, а жизнь продолжала свой путь, выстланный зловещими тенями, в пространстве прекрасного Бладистана.

Около двадцати лет назад во мраке погруженного мира весь род человеческий преклонился перед первыми обращенными – вампирами. Реки крови пропитывали сухие земли, а острые клыки пожирали все, что было свято для людей. Скот страдал от загадочных болезней, а земля перестала отдавать свои плоды, словно оскудевший источник жизни. Со временем численность чистых людей стала таять, и вампиры начали искать иные пути добычи пищи. Они постепенно вводили в свой рацион проклятых созданий, обреченных Черным Солнцем – оборотней, киаск, месмеров и многих других, кто потерял человеческий облик. Так наступила эпоха сумерек, где человечество было вынуждено прислуживать владыкам тьмы. Все, что оставалось от их обеда, было сожжено в лучах Черного Солнца.

Первые маги, обладающие силой стихий, жившие в гармонии с природой, восполняли жизненные силы в «кожаном обеде» для вампиров. Сквозь окровавленную пелену времени и тьмы, почуяв угрозу, владеющие магией все же решили помочь, и призвали они дух дракона из глубин гор. Девятнадцать эонов прошло с момента, как вампиры в Бладистане установили свою кровавую власть. И вот, в Бладборне Могущественном, пробудился дух дракона, воссоединившись с плотью и костями, чтобы стать полноценным существом, погруженным в огненную ярость. Он взвился над землей, сжигая клыкастых священным пламенем. Вампиры, были свергнуты, их последний оплот – остров Жажды – стал местом их обитания на долгие эоны.

Глава I. Коронование тьмы

Время меняет свой ход, звезды сливаются в небесном своде, а Луна поглощает сияние Солнца. Грани реальности и страха стираются, предзнаменуя перемены.

Я укуталась в тяжелую мантель и бесшумно ступаю к заброшенным цветочным полям. Последний день месяца солнечной скорби пробирает до костей. Ветер играет подолом, а в глазах поселилась тоска – крик души, раздираемой болью. Сегодня в лучах Черного карателя прахом стали уже пятеро детей. Но ничто не ранит глубже, чем утрата Ильмары и Бажена – их юность не вынесла священного пламени, в память о погибших сегодня взметнется пламя вознесения. А обеспеченные новообращенные попрощаются с родными и отправятся на Парящие острова для познания своей новой сути.

Еженедельно, как только ребенку исполняется десять эонов, его ведут к пьедесталу Черного Солнца. Если лучи не разрывают тело – проклятие сжигает душу, навсегда обрекая на мучительное существование в оковах магической расы. Если же священное светило признает покаяние чистым – плоть обращается в звездную пыль, а уставшая душа освобождается.

Сейчас мне приходится спешно обрывать жизни цветов, подобно нашему светилу, я собираю их жизни в плотный букет. Луговые ромашки символизируют чистоту и невинность, которые ушедшие несут с собой в вечность. Янтарный цвет лютиков отражает светлые воспоминания, оставшиеся в моем сердце. Белые цветы полевой ветреницы – в напоминание, что ушедшие дети освободились от земных оков и отправились в путешествие к звездам. В каждом лепестке я вижу отражение погибших, чей прах на рассвете развеял ветер.

Каждый шаг по протоптанным дорожкам дается с трудом. Кажется, еще вчера я заплетала белоснежные косы Ильмары и вязала для нее куклу, еще вчера мы играли с Баженом в салки, а сегодня – обряд вознесения…

В центре песчаного берега озера возвышается огромный костер. Его пламя, подобно языкам Великого Дракона, взмывает в небо, озаряя все вокруг ярким огненным сиянием. У основания – камень, место для поминовения усопших, высеченное из непроницаемого гранита. Оставив у скромного алтаря букет и наспех законченную игрушку, я присоединяюсь в круг, притупляя взгляд, полный слез, в землю.

Родители стоят, окаменев от горя. Весь день бабушка, исчерпав все священные заклинания и манну, пыталась унять их боль, но артефакты лишь слабо гасят бушующее пламя скорби.

Первые тени начинают окутывать Арборея, источник жизни и проклятий постепенно скрывается за темной пеленой Луны. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тучи, превращаются в пылающие огненные кольца, которые танцуют на небесном своде. Подошедший помощник Старейшины – Здебор, начинает церемонию прощания заученными словами, но в ответ все вокруг лишь молчат и хотят поскорее закончить.

– Приветствую с открытым сердцем, господа, – молвит помощник Старейшины.

– Пламенно приветствуем… – вяло отвечают прощающиеся.

– Сегодня мы прощаемся не просто с детьми, а с частичками нашей души. Каждый ребенок, каждая жизнь могли бы принести пользу нашему обществу. Они могли бы стать отважными воинами, защищающими наши земли, или трудолюбивыми фермерами, обеспечивающими нас продовольствием. – Откашлявшись, помощник старейшины хочет продолжить.

– Здебор, достаточно! – перебивает Карна – усталая мать, похоронившая троих малышей за последние несколько эонов. – У тебя же даже детей нет, как ты можешь понять нашу боль – мою боль?! Дайте желающим проститься, и мы с миром разойдемся.

Сделав шаг вперед из круга, каждый по очереди устремляет взгляд ввысь и произносит прощальные слова. Когда очередь доходит до Карны, она пустым взглядом окидывает окружающих, а затем устремляет взгляд в темное небо, словно что-то выискивая, ее губы беззвучно двигаются. Охваченная болью и отчаянием, осиротевшая мать прыгает в пылающий перед ней костер памяти.

Огонь, словно живое существо, приветствует смертоносное решение и безжалостно принимает ее в свои объятия. Пока все пытаются помочь, меня парализует знакомые чувствп. Страх? Боль? Смирение… Смотрю на огонь и не могу пошевелиться.

Время останавливается.

Пламя жадно обжигает каждый сантиметр тела женщины, словно голодный зверь, пожирающий свою добычу. Боль и агония проникают в самые глубины ее существа, заставляя кричать внутри, пронзая мой разум, принуждая преклонить колени, хотя с истерзанных губ не срывается ни звука.

Стоящий рядом Ивар берет меня на руки и быстрым шагом уходит все дальше, унося от оглушительного крика и запаха гари, въевшегося в мою одежду.

– Ты как, уголек? – с тревогой в голосе спрашивает Ивар, заглядывая мне в глаза.

– Уже легче, спасибо... Тери, – запыхавшись, перевожу дыхание и запускаю руки в желтеющую траву у реки.

– Я знаю, что провинился перед тобой, уголек, многое наговорил с горяча... но, может, попробуем начать все сначала? – почесал затылок, парень кладет свою руку поверх моей и выжидает реакции.

– Ты серьезно считаешь, что выбрал подходящее время и место для подобных вопросов? – спрашиваю с багровым, от напряжения, лицом, из рта стекает паутинка слюны, которую я не могу даже вытереть. – Спасибо тебе за помощь, но... Оставь меня. Пожалуйста.

Глава II. В тени Великого Отбора

Это лишь начало пути, но еще предстоит пройти через тьму, чтобы отыскать свет и спасение.

Подобно жертве в паутине, пытаюсь выбраться из лабиринта грез. Запах разложений плотно впитался в порванное платье. Оглядываюсь, вновь и вновь встречаюсь с пленяющей красотою синего глаза рептилии, он преследует меня, жжет, терзает. Поворот, и еще один, и еще… Я пленница своего же сознания и, по ощущениям, тут целую вечность. С каждым шагом сердце бьется все быстрее, пытаясь вырваться сквозь пылающие легкие и раздаваясь гулким эхом в ушах. Холодные руки тревоги все сильнее сжимают горло, не давая сделать глубокий вдох. Сквозь растрепанные волосы стекает пот, покрывая и без того липкую кожу. Мышцы сжимает в спазмах, каждый сустав жалобно ноет, спина под бременем боли все больше напрягается, а из-под трясущихся ног уходит земля.

Синее око сверкает передо мной, словно огонь, который пожирает все на своем пути. Его пронзительный взгляд проникает все глубже в сознание. Я знаю только одно – этот глаз принадлежит существу, которое пытается меня поглотить, пленить мою душу. Новые искры попадают все в рану, незаживающую очень долгое время. Прерывистое дыхание не дает возможности закричать. Не в силах больше бежать падаю на колени. Страх парализует. Закрываю глаза всего на мгновение и... открываю их вновь. Я нахожусь в своей комнате, на мокрой от пота кровати, и лишь боль в лопатке напоминает о кошмаре.

«Это сон, просто сон…» – пытаюсь себя убедить, но сознание разрывает эхо.

«Отбор… Отбор… Грядет Великий Отбор!» – голос Банши разносится в голове, погружая в приступ безумства. – «Отбор! Отбор! Отбор…».

– Хватит! Прошу! – срываюсь в истеричном крике, голова невыносимо раскалывается. Закрываю уши руками, падаю на пол и шатаюсь из стороны в сторону, подобно полоумным.

– Фелиция, открой рот! – бабушка пытается пробиться сквозь крики. – Все хорошо, милая, все будет хорошо.

Тихо плача, сжимаюсь в клубок на руках бабушки. В голове много вопросов, но все они несут одну суть – за что мне эти испытания? Почему Черное Солнце избрало именно такой путь для меня? Не успела я достигнуть и десяти лет, как Госпожа Скорбь прибыла утешать мою боль от потери: мой первый друг умер от рук жестоких киаск.

***

Холодный ливень защитного покрова барабанит по оконному стеклу, вторя буре внутри. В комнате темно, хоть глаз выколи. Страх сковывает тело, ледяными пальцами сжимая горло. Задвигаю стул под ручку двери. Бесполезно. Они все равно прорвутся. Искусанные губы кровоточат, пальцы немеют. Сердце бьется о ребра, как птица в клетке. Слезы застилают взгляд. Нельзя. Нельзя поддаваться и пусть бездна так притягивает.

Дыхание срывается, становится хриплым и неровным, словно за мной гонится невидимый преследователь, а в голове раздаются голоса, чужие, злобные, переплетающиеся в какофонию шепота, смеха и проклятий, заглушая мои собственные мысли, растворяя их в этом хаотичном потоке сознания. Чувствую себя загнанной в лабиринт, где каждый поворот ведет в тупик, где нет выхода, нет спасения от надвигающейся тьмы, и с каждым шагом надежда угасает, оставляя лишь леденящий ужас.

Из кромешной темноты появляется она – рептилия с чешуйчатой кожей, мерцающей в призрачных остатках света, с горящими синими глазами, полными невыразимой злобы. Секунда замирает, растягиваясь в вечность, а затем раздается резкий хлопок, и спину пронзает огненная боль, выжигающая каждую клетку, каждый нерв, словно раскаленным клеймом выжигают клеймо вечного страха и бессилия.

Утро встречает размытым светом. Мое ослабленное тело лежит на полу вздрагивая. Сознание проясняется, но кошмар не отпускает. Телепатия просыпается вместе со мной. Голоса не стихают, но приходит бабушка. Она подносит к пересохшим губам отвар, стылость металла. Горькое послевкусие обволакивает горло. Голоса притихают, но боль остается.

***

Все в точности как сейчас. Каждый раз. Ступор. Бессилие. И страх, от которого уже много эонов прячусь за привычными эликсирами, я понимаю, что мое злоупотребление ими опасно, но ничего поделать не могу.

За дверью слышатся шаги. Тяжелые, раздраженные. Дверь открывается. В комнату врывается свет. Мать стоит на пороге. Лицо искажено гримасой недовольства.

– Что здесь происходит? – спрашивает она. Голос резкий, холодный. – Опять ты устроила этот цирк?

Молчу. Не могу говорить. Боль все еще парализует.

– Вечно ты создаешь проблемы, – продолжает мать. – У тебя совсем нет жалости к другим.

Слова падают, как камни. Каждое слово – удар.

– Тебе бы только о себе думать, эгоистка. – добавляет матушка и уходит, гулко захлопнув за собой дверь.

И вот я снова остаюсь одна. С болью, со страхом, с осознанием собственной никчемности. Холодность матери – не новость. За столько Солнцестояний привыкла к ней. Но каждый раз она ранит заново. Я понимаю, что ее безразличие сломало что-то важное во мне. Научило не доверять, не надеяться, не ждать помощи.

Глава III. Кружева искушения от Госпожи

Сколько не убегай, всегда вернешься в исходную точку, лучше загляни страху в глаза.

Свет от свечей переливается в маленьком камушке, одиноко лежащем на полу. Отстранившись от гвардейца, пытаюсь доползти до амулета. Кажется, если я его надену сейчас, все будет в порядке и вернется на прежние места. Хватаю свое иллюзионное спасение, трясущимися руками пытаюсь завязать на шее, позабыв о незастегнутом наряде и том, что буквально показала свой внутренний мир мгновение назад. Все ерунда по сравнению с амулетом... Поднявшись, Целестин отряхивает строгие черные брюки и медленно подходит, не выражая никаких эмоций.

– Больше нельзя терять время, – он протягивает руку, в глазах сопровождающего остается отвращение. – У меня свои причины сохранить твою… тайну.

Все же решаю принять его помощь, исход помощи от матери даже рассматривать не стану. Оперевшись на кисть гвардейца, пытаюсь встать. Темнота на секунду поглощает глаза, а голова кружится, но Целестин помогает удержать равновесие. Из-за разницы в росте сейчас я смотрю на его сухие губы и скулы, которые становятся острее под напором желваков. Подойдя сзади, гвардеец убирает мои волосы в сторону, ледяные руки касаются спины в процессе застегивания платья. Сотни мурашек, подобно ручью, растекаются вслед за прикосновениями.

– Никогда не лги мне, – говорит он хриплым голосом около уха. – Не забывай, от меня зависит твоя безопасность и жизнь.

Маленький, остывший от моего тепла, камушек в серебряной оправе вновь оказывается на моей шее. Откинув копну волос назад, я поворачиваюсь уже в своем привычном облике и смотрю в глаза Целестина. Смелости не хватает его обнять, впервые за шестнадцать эонов приступ прошел без помощи эликсиров и настоек, пусть и таким, достаточно мерзким способом.

– Спасибо, – мямлю, не зная, как обернуть ситуацию вспять.

– Твоя лучшая благодарность – не встревать в неприятности, – направляясь к двери, отвечает гвардеец. – И почистить зубы. Дважды.

Оставаясь на месте, все еще пытаюсь понять, что произошло. Похрамывая иду в ванную комнату, расчесываю волосы и прокручиваю произошедшее снова и снова. Засунув щетку с зубным порошком задумываюсь, что же это за выгода такая и связана ли она с клятвенной сферой?

Расправляю новый наряд и прихватив сумку, берусь за дверную ручку. Лишь одно движение отделяет меня от новой жизни. Кажется, что Госпожа Судьба меня поджидает снаружи, нельзя ведь заставлять ждать.

– Милая, какая ты красивая, – восхищается бабушка, заставшая меня на лестнице. – Это платье тебе очень идет.

«Дураку все к лицу.» – звучит голос матери в голове.

– Бабуля, а ты случайно не знаешь, где матушка? – подойдя ближе, шепчу на ухо.

– Она работает, тебе не стоит ее беспокоить. – Ведана суетится из кухни в столовую, продолжая усердно накрывать на стол.

– Ба, для чего такой пир устраивать, у нас будут гости? – интересуюсь, искренне не понимая, для чего все эти пиршества. В нашей семье запрещено поднимать тему об Отборе, и я совсем не знаю, что же подстерегает на первом рубеже.

– По правилам, к нам должен заглянуть твой покровитель с гвардейцем. Но все зависит от того, в какой рубеж ты пройдешь и сколько времени понадобится. Ты уж постарайся побыстрее, все стынет.

Помогаю бабушке раскладывать еду в красивую посуду, впервые узнаю, что мне предстоит пройти:

– Всего будет три рубежа: на первом отбираются сиделки и, как ты любишь называть, ужин. На втором рубеже отбираются невесты для лордов, генералов и прочих высших чинов, а вот на третьем рубеже отбираются невесты для принцев и наложницы для овдовевших Старейшин, чтобы те наверняка смогли продолжить свой род.

– А каких девушек не допустят на второй и третий рубежы?

– Тех, кто просто не вышел мордашкой, отправят в таверны.

«Ага, на ужин» – проносится у меня в голове.

– Или в служанки. Те, кто еще что-то умеет, будут сиделками, а вот если и внешность хороша, и навыков много, пропускают на второй рубеж. С третьим рубежом все сложнее, там важны магические силы, родословная, манеры.

Впервые бабушка рассказывает так много о Великом Отборе. Чувства смешанные, но любопытство пересиливает.

– А что лучше не делать на Отборе? Быть тихой и не показывать свои силы, матушка говорила, что еще?

– Я не поддерживаю решение твоей матери, – переходя на шепот, бабуля продолжает: – Покажи себя как можно лучше, вдруг тебе повезет больше, чем Ирие. – Договорив, она глубоко вздыхает, мне даже кажется, что во взгляде бабушки метнулась тень сожаления.

– В каком смысле больше?

– Ты должна знать одну вещь, твоя... – Ведану перебивает резкий звук, будто открывающийся шлюз. – Время, милая, все расставит на свои места. Да прибудут с тобой силы Дракона.

– Нам пора, уже почти рассвет и лучше прийти раньше, – безэмоционально произносит подошедший Целестин, чей вид максимально серьезен, его рука лежит на мече в ножнах.

Глава IV. Первое испытание: к свободе через правду

Исцеляет душевную боль не травяные настойки или дурманящие рассудок травы, а любовь к себе.

– Будьте здоровы, юная госпожа. – Выйдя из-под заваленного стола, Архивариус кланяется. – Осмелюсь попросить вас представиться.

– Приветствую с открытым сердцем, господин, – поклонившись, продолжаю: – Фелиция Латебат из Арборея.

– Пламенно приветствую вас. Так, посмотрим. – Поправив очки на носу, Архивариус открывает огромную книгу. – Латебат, что-то знакомое... Подождите-ка тут, юная госпожа. Боюсь, здесь могла вкрасться досадная ошибка.

Архивариус поднимает брови, выражая легкое замешательство. Шаркая ногами, седовласый мужчина, поспешно похрамывая, уходит. Целестин молча стоит в стороне, не обращая внимания на окружающую красоту. Тишина залы поражает, впервые спокойствие так рядом, но и так далеко одновременно, ведь неизвестно, что ждет впереди. Темные серые стены украшает огромное количество стеллажей, заполненных книгами, они манят ароматом не хуже еды. Рядом стоят высокие стремянки с вытоптанным ступеньками. А в воздухе кружит запах пожелтевших страниц и пыли, из-за чего я непроизвольно чихаю, раздаваясь эхом в огромной зале.

В проходе появляется слегка запыхавшийся Архи.

– Прошу прощения за вынужденное ожидание. Осмелюсь признаться, я было предположил, что произошла какая-то досадная оплошность, но, как выяснилось, все в порядке.

Меня распирает любопытство. Что за заминка?

– Простите мое неуместное любопытство, наиумнейший господин, но в чем же заключалась упомянутая ошибка? – тихо спрашиваю я, подходя ближе. Лесть – отличный способ выудить информацию.

Архивариус задумчиво хмурится.

– От вашей фамильной ветви выдвигалась участница на Великий отбор, – отвечает мужчина. – Однако, по заверениям достопочтенного помощника Его Старейшинства Бальтазара, никакой ошибки здесь нет. Служба осталась незавершенной, а посему и срок был благополучно аннулирован. Примите мои искренние извинения за ложную надежду.

– Все в порядке, я вам очень признательна, господин, – отвечаю, слегка склонив голову.

Затем возвращаюсь на свое место, пытаясь скрыть разочарование. Выходит моя семья, скорее всего матушка, уже участвовала в Великом Отборе? Но когда? Нужно обязательно узнать об этом подробнее.

– Итак, Фелиция, чтобы соблюсти все необходимые формальности, вам нужно ответить на ряд вопросов, – произносит Архивариус, и в его голосе слышится серьезность. – Позвольте мне прежде уведомить вас о том, что на вас наложена магическая печать, которая исключает возможность предоставления ложных сведений.

Архивариус понижает голос до полушепота, словно опасаясь, что нас подслушают:

– Клеймо, украшающее вашу нежную шею, не оградит вас от грядущих испытаний. Рекомендую вам принять свой истинный облик, пока кто-нибудь из Высших не заметил столь дерзкий обман. Ибо последствия могут быть непредсказуемыми.

Сердце пропускает удар... Я не ожидала, что моя маленькая тайна так скоро станет явной. Впрочем, чему удивляться? Скрыть магическое влияние подобного артефакта от такого проницательного ума, как у расы Архивариуса, просто невозможно. Я киваю в знак согласия, и мужчина продолжает:

– Итак, Фелиция, перейдем к следующему рубежу. Какими навыками, полезными для процветания общества Бладистана, вы обладаете?

– Я быстро читаю и владею элементами художественной магии. Кроме того, у меня есть определенные познания в траволечении и алхимии, хотя и не такие глубокие, как хотелось бы, – отвечаю после недолгого раздумья.

– К какой расе вы себя относите? – спрашивает мужчина, не отрываясь от своих записей.

– Скорее к людям, господин. Мною владеет телепатия.

– Вами? Обычно даром обладает личность, а не наоборот, – удивляется Архивариус, приподнимая бровь.

– Боюсь, этим даром, если его можно так назвать, невозможно овладеть в полной мере. Хотя я искренне благодарна судьбе за то, что до сих пор сохраняю здравый, насколько это возможно, рассудок. Но не подумайте, я не жалуюсь. Прощу прощения… меня слегка занесло, – произношу, сильнее склонив голову и чувствуя, как предательски краснеют щеки.

– Хорошо. Какие физические и эстетические недостатки вы могли бы отметить? – спрашивает мужчина, а затем едва слышно шепотом добавляет: – В вашем истинном обличье.

– Прошу прощения за мое возможное невежество, господин, но мне было бы неловко обсуждать столь деликатные вопросы в присутствии постороннего мужчины, – тонко намекаю на Целестина.

Большего и не требуется. В ту же секунду на ушную раковину сопровождающего опускаются две крошечные феи, их полупрозрачные крылышки часто-часто трепещут, заглушая все посторонние звуки.

– Все в порядке, он вас не слышит, – уверяет меня Архивариус.

– На моей левой лопатке зияет незаживающая рана. Мне сказали, что это так называемое Сонное проклятие. Бледная кожа, худощавое телосложение, но не болезненное. Мозоли на ногах и руках от постоянной работы. Несколько шрамов. Зависимость от зелья, подавляющего голоса, – почти шепчу я, подходя совсем близко к Архивариусу и заливаясь краской. – И... Маленькая грудь.

Глава V. Второе испытание: как погибнуть от рук страха

Ибо каждый из нас – поле битвы, где чудовища и герои ведут свой вечный спор. И выбор, на чью сторону встать, определяет, кем ты станешь в конце.

Выглядывая из-за спины Целестина, наблюдаю за баталиями видимо давних знакомых.

– А с каких пор такие важные люди, как ты, сопровождающие? – с неприязнью говорит хамоватый парень.

– Фелиция, нам надо идти. – Проигнорировав грубияна, Сти берет меня за руку и тянет в сторону густого леса.

– Мы не закончили, Фелиция, – в голове отчетливо звучит голос Данияра, оборачиваюсь и встречаюсь с пугающей коварной улыбкой. И лишь на секунду мне кажется, что в его глазах мечется огонек.

– Кто это был? – Когда мы отходим подальше, я смотрю только на Целестина и выжидающе жду ответа.

– Это Дитя Дикого Огня, держись от него подальше. – Договорив, гвардеец идет быстрее прежнего.

– Я думала, это выдумки, чтобы детей пугать.... Ты можешь идти медленнее, в платье не так уж удобно бегать? – буквально взмолившись, почти бегу по влажной почве в туфлях, небольшой каблучок входит глубоко в землю, вызывая табун мурашек. Не люблю грязь.

– Вот зачем, скажи мне, зачем ты с ним заговорила вообще? Мама не рассказывала, что незнакомые дяди могут сожрать тебя и глазом не моргнув? О чем ты думала вообще, заговорив с ним? – Целестин злится, в очередной раз отчитывая меня, и яростно жестикулирует, острое ощущение взгляда на себе не дает покоя, я же смотрю в пол. – Это нужно уметь, за один день вляпаться в такое количество историй! Лучше бы ты с ним так молчала!

– Все же закончилось хорошо. Была не права, извини меня, пожалуйста. – Как хитрая лиса, я сокращаю расстояние между нами, едва упираясь, поглаживая плечо, тихонько произношу: – В дальнейшем буду аккуратнее и сдержаннее.

– Кхм… Нам нужно спешить, – откашлявшись, Целестин снова берет меня за руку, но идет значительно медленнее.

Мы выходим из густого душного леса, поднимаемся по небольшому холму. Легкий ветерок касается моих волос, даря долгожданную прохладу. Казавшись совсем маленькими, стая птиц летают под пушистыми облаками. Тихая листва шепчет сказки, а цветы сияют от нерастраченной пыльцы. Тут время идет иначе, и Черное Солнце стоит прямо над нами. Мне не нравилось ходить под ним даже раньше, но сейчас в мое сердце все больше врастает тревога. Чем ближе мы подходим к развалинам замка, тем мои шаги становятся все медленнее.

– Мне тут не нравится, – тихо говорю рядом идущему гвардейцу, но повернувшись, обнаруживаю, что одна.

Внезапно мягкие облака сгущаются, погружая холм в туман. Ноги сами идут к разрушенному лабиринту, и как бы я не пытаюсь остановиться, ничего не выходит. Постепенно густая грязь переходит в разбитую плитку, от чего идти становится легче. Полуразрушенные стены сдерживает ядовитый плющ, но мрак и холод проникают сквозь густые вьюны.

Сердце бьется с прерывистым ритмом, прислушиваюсь к окружающей обстановке, страх охватывает с каждым вздохом. Подобрав из-под ног дрожащими руками камень, острую часть приставляю к ладони. Алая кровь вытесняется с сопутствующим теплом, и я вырисовываю одну за другой линию, образуя руну. Боль разливается вдоль кисти, сдерживая стон, прикусываю нижнюю губу. Остается произнести заклинание, но позади раздается громкий рев. Обернувшись, вижу черное существо, несущееся прямо на меня. На разглядывание времени не остается, сжав камень в руке, бегу изо всех сил, насколько это возможно. Прячусь за колонну, легкие обжигает каждый глоток воздуха. Наконец-то сняв эти проклятые туфли, пытаюсь восстановить дыхание. Священный знак на ладони перестает кровоточить. Небеса темнеют под напором густых грозовых туч, сдавливая пространство в темноте. Кажется, время на исходе. Поддеваю тонкую корочку, вставив острую часть ногтя поглубже, и освежаю руну. На лбу выступает пот то ли от непривычных физических нагрузок, от которых я всегда была далека, то ли от напряжения во всем теле от заражения крови.

– Мертвым кровь не нужна, – говорит возникшее рядом со мной существо, напоминающее гоблина.

– Привет… – не успеваю договорить, как с удивленными, неестественно распахнутыми глазами существо запрыгивает на меня, заставляя осесть на холодные камни, и приставляет мерзкий, костлявый палец к моим губам.

– Тс-с, тише ты, тише, а то крылатая скотина сожрет нас обоих, – шипит он, поправляя красную шапку, лихо съехавшую на лоб. Существо улыбается, обнажая заточенные, желтоватые зубы с кровоточащими деснами. От этой улыбки мороз дерет по коже.

– Может договоримся? – произношу как можно тише, стараясь улыбнуться, но получается жалкая гримаса, как у сердечнобольного Фейри.

– Зачем мне договариваться, дорогуша, если я могу взять все, что захочу, и так? – он рассматривает меня своими маленькими, буравящими глазками. Его кожа источает зловонный запашок падали и испачкана в чем-то коричневом. Надеюсь, все же, земле. Исхудалые руки помогают ему держать равновесие, а длинный, покрытый бородавками нос подозрительно обнюхивает меня. – Кровь чувствую… Свежую…

– Потому что я знаю, кто вы, – быстро перебираю в голове страницы сотни гриммуаров с темными фейри, и под описание подходит всего один.

– А я могу позвать крылатую. И кто тогда в большем выигрыше окажется, а, милая? – промурлыкал он, коварно прищурившись.