Пленённая невеста

Пролог

— Зачем пришла? — задаёт вопрос, а меня напрягает, что я стою в свете уличных фонарей, и он может видеть все мои эмоции, когда мне даже его лица в темноте не разглядеть.

— Поговорить, — честно отвечаю.

Хорошо бы присесть, пока подкосившиеся ноги не подвели, но в поле зрения не нахожу никакой горизонтальной поверхности, кроме дивана, но там сидит он.

— Интересно, — говорит мужчина и, судя по короткому шороху, поднимается с дивана. — И о чём же? — вопрос сопровождается тяжёлыми шагами.

— А… — замолкаю, язык прилип к нёбу, губы пересохли, весь запал испарился, и я уже сомневаюсь, стоило ли спускаться, лучше бы подождала до завтра.

— Ну? — пока я продолжала взглядом прожигать пол под ногами, он подошёл слишком близко, я ощущаю его дыхание на своём виске.

— В другой раз, — лепечет мой язык, и я делаю шаг в сторону, собираясь трусливо сбежать отсюда.

— Нет, — Чернышев хватает меня за локоть и не только удерживает на месте, но и тянет на себя настолько резко, что я буквально впечатываюсь в его грудь.

Из лёгких выбивает весь воздух, сердце бьётся где-то в горле, а ноги будто ватные.

— Говори! — требовательно произносит, а я забыла не только зачем пришла, но и все буквы алфавита. — Арина? — впивается пальцами в моё лицо, заставляя посмотреть на него.

Боже, что происходит? Эти чувства не похожи на страх, я боюсь не его, а себя, своих непонятных ощущений, этих мурашек по позвоночнику и жара в солнечном сплетении. От него пахнет свежим воздухом, как после летнего дождя в лесу, вдыхаешь и будто оказываешься на поляне, где вокруг одни ели и зелёная трава.

— Я слушаю, — хриплый голос раздаётся у моего уха, кожу обдаёт горячим дыханием, и по телу проходит лёгкая дрожь.

— Я… хотела… — на языке вертятся какие-то глупости, но только не то, что было на уме, когда я сюда спускалась.

Господи, помоги мне, я, кажется, потерялась.

— Ты хотела?.. — Чернышев будто издевается надо мной.

Уверена, он всё видит: и мою растерянность, и реакцию на его близость; просто насмехается надо мной.

— Предложить… — говорю не своим севшим голосом.

— Себя? — спрашивает Дамир, и его вопрос меня отрезвляет.

— Нет! — восклицаю, впившись в его кисть, которой он продолжает держать моё лицо. — Нет, — добавляю, взглянув в глаза цвета грозовой тучи.

Сейчас в них отражаются блики уличных фонарей, отчего кажется, что в зрачках загорелся огонь. Они будто говорят, что их хозяин живой, что умеет чувствовать, что способен на эмоции. Теряюсь ещё больше, тону в серых омутах, выпадая из реальности, однако, через мгновение происходит то, что и вовсе выбивает почву из-под ног. Чернышев наклоняется и впивается в мои губы жадно, словно голодный зверь, добравшийся до лакомого куска мяса.

Повиснув безвольной куклой в его руках, я не предпринимаю никаких попыток отстраниться. Во-первых, вряд ли я бы смогла это остановить. Во-вторых, тело отказывается сопротивляться.

Мужчина убирает руку с моего лица, переместив её на талию, обвивает, словно клещами, и прижимает к себе настолько, что дышать невозможно. Второй рукой зарывается в волосы, зафиксировав голову, словно я могу сбежать. Разве это возможно? Нет, я не в силах что-либо сделать, потому что тело превращается в желе, мозги в кашу, а сердце так громко стучит, что, кажется, слышно на весь дом.

Каким-то чудом мне удаётся прервать поцелуй, стою вплотную к мужчине, мы смотрим друг на друга. Губы покалывает, дыхание сбито, сердце стучит о рёбра. Он не спешит отпускать меня, а я не смею вырваться, хотя стоило бы.

Уже собираюсь оттолкнуть мужчину, накинуться на него с кулаками, кричать и звать на помощь, как он сам меня отпускает.

— Уходи! — почти рыком бросает.

— Ч-что? — стою в недоумении, вся смесь злости и обиды испарилась за мгновение.

— Ушла в свою комнату, иначе разложу тебя на столе, — отвечает хриплым голосом, сделав шаг вперёд.

Я, видимо, выжила из ума, потому что продолжаю стоять, словно ноги цементом залили, и он уже застыл, не позволяя сдвинуться с места.

— Уходи, девочка! — если бы он не был передо мной, подумала бы, что дикий зверь выучил человеческий язык, настолько его голос походил на звериный. — Или ты этого и ждёшь? — цедит сквозь зубы мне в лицо.

«Ну, Арина, скажи что-нибудь, хотя бы головой помотай, чего стоишь истуканом?» — кричит голос в голове, но я словно онемела.

— Ясно, — кивает Дамир, хватает за талию, подняв над полом, и через секунду усаживает на ту самую тумбу, где я вчера нашла алкоголь. — Ноги раздвинь! — звучит приказ, но выполнения не ждут, Чернышев сам впивается до боли в мои бёдра и раздвигает ноги, чтобы вклиниться между ними. — А казалась умной девочкой, — бросает и развязывает пояс моего халата.

— Нет! — атрофированное тело просыпается моментально, когда пальцы мужчины проникают под ночное платье, обжигая кожу своим прикосновением.

— Нет? — останавливается, смотрит на меня, склонив голову к плечу. — Зачем ты сюда пришла, Арина? — снова задаёт вопрос, и меня вдруг прорывает.

С языка срывается всхлип, по щекам стекают слёзы, грудь ходуном ходит, а Дамир спокойно за мной наблюдает, будто только и ждал, когда я сдамся, покажу ему свою слабость.

— Не лезь к зверю, если не готова с ним справиться, девочка, — насмешливо шепчет, наклонившись к моему уху.

Это что? Он играет со мной? Всё, что произошло, было частью его игры? Решил проверить мою выносливость или… ничего не понимаю.

— Вы… вы просто… — голос дрожит, слова никак не идут.

— Я что? Тебе мало? С огнём играешь, разве мама не учила, что это опасно? — продолжает он, и мне почему-то кажется, что эти вопросы не ко мне, что он задаёт их самому себе.

— Чего вы от меня хотите? — прихожу в себя наконец. — Сами меня поцеловали, я поговорить пришла, — с вызовом бросаю и на мгновение вижу на его лице тень злости.

— Тебе не о чем со мной говорить, все вопросы через Костю, — проговаривает и отходит на пару шагов, чтобы вернуться на диван. — Уходи! — снова повторяет, сделав глоток из стакана, покоящегося до этого на подлокотнике.

Глава 1. Невеста

Арина

Дверь за спиной открывается, и я перестаю дышать, прислушиваясь и боясь повернуться. Тихие, но ровные, уверенные и тяжёлые шаги набатом отдаются в голове. В нос проникает запах хвои, дождя и сигаретного дыма, а на плечи так сильно давит, что можно подумать, груду камней на них повесили, но меня никто не трогает, к слову.

Мужчина проходит мимо меня и усаживается в кресло за рабочим столом. Подперев подбородок кулаком, осматривает меня с равнодушием, лениво и немного раздражённо, наверное, из-за того, что я испортила ему вечер.

Он сидит передо мной, и я не могу оторвать взгляд. Его тёмные, чуть взъерошенные волосы и густая борода придают ему небрежную, но совершенно притягательную брутальность. В его серых глазах что-то хищное, глубокое, как будто он знает все мои тайны и ждёт момента, чтобы их раскрыть. Он расслаблен, но в каждом движении чувствуется сила — сильные руки, слегка расслабленные, но готовые к действию в любую секунду. Чёрный пиджак и белая рубашка только подчёркивают его уверенность, словно он привык к власти и знает, как её использовать. Даже в этом непринуждённом образе от него веет опасностью и притягательной силой, которая не оставляет мне шансов на спокойствие.

Говорят, светлые тона помогают расслабиться, но, честно говоря, это всё чушь. Даже ультраудобный диван, на котором я сижу, дрожа всем телом, не даёт ни капли покоя. И что тут может помочь, когда ты понимаешь, что, возможно, этот день — твой последний?

Чёрт меня дёрнул выйти во двор прогуляться, вот что не сиделось мне в этом роскошном особняке? Ладно, поздно думать, сейчас надо перестать плакать, этим я себе не помогу, и поговорить с мужчиной.

— Боже, — срывается с губ вместо чего-то внятного.

Не плакать тоже не получается, мне теперь сцена во дворе всю жизнь будет сниться. Пф, какая жизнь, Арин? Ты умрёшь сегодня, спасибо Инге, которая обманом притащила меня на эту вечеринку. А ведь моё сердечко чувствовало, что не стоит сюда приходить. Лежала бы сейчас на своей кроватке в общежитии и горя бы не знала. Не была близка к сливкам общества и не стоило приближаться, ничего здесь хорошего нет.

Ладно, врать не буду, вечер был прекрасен, но ровно до того момента, когда я стала свидетелем убийства. Выстрел до сих пор в ушах звенит, а картинка падающего на зелёную траву мужчины с дыркой в голове вызывает тошноту.

Тишина убивает, время тянется, будто резина, напряжение сковало тело настолько, что дышать трудно. Ощущение, что на моей шее уже затянули ремешок, и с каждой секундой ожидания жизнь из меня утекает, как песок в часах.

— Как ты здесь оказалась? — от низкого баритона я вздрагиваю, вся подбираясь и сглатывая, чтобы прочистить пересохшее горло.

— С подругой приехала, — отвечаю и собственного голоса не узнаю.

То, что подруга уже бывшая, я решаю не обозначать, вряд ли ему это интересно.

— Из какого ты агентства? — следующий вопрос ставит меня в тупик.

Я понятия не имею, даже больше скажу — я знать не знала, что моя подруга подрабатывает в эскорте, и тем более, что притащит меня сюда в таком же амплуа.

— Не из какого, я не работаю… — замолкаю, язык не поворачивается сказать это вслух.

— Не время строить из себя святую простоту, — кривит уголок губ, показывая, что ему мой ответ не нравится.

— Я говорю правду, — громко восклицаю. — Инга сказала, что она просто достала приглашения на какую-то крутую вечеринку, а когда приехали…

— Замолчи, — прерывает мои оправдания, подняв руку, и сам встаёт на ноги, обходит стол и упирается поясницей о край с этой стороны, скрестив ноги.

— Что вы со мной сделаете? — спрашиваю дрожащим голосом.

Смотрю на этого высокого мужчину с холодным, уверенным выражением лица, а перед глазами тут же всплывает картинка, как он стреляет человеку в голову.

— Ты видела то, чего не должна была, — его низкий и вибрирующий голос лишь усиливает мой страх.

— Я никому ничего не скажу… — тут же вставляю, но меня перебивают.

— Свидетели долго не живут, девочка, — уверенность и холодность, с которой он это говорит, заставляют мои конечности заледенеть. — Самое время сказать, кто тебя послал, — добавляет, на что я только непонимающе хмурюсь.

— Никто, я ведь сказала…

— Говоришь много, но не по существу, — вздыхает, отрывается от стола и возвращается в кресло.

Берёт мою сумочку, которую он принёс с собой, и которую у меня отобрала охрана, когда схватили. Открывает её и, перевернув, высыпает содержимое на поверхность стола. В клатч много вещей не помещается, да мне и не нужно было ничего, кроме телефона и небольшой суммы денег на такси обратно.

— Пароль? — поднимает на меня взгляд серебряно-серых глаз.

— Это моя личная вещь…

— Не время и не место, девочка, — он говорит всё ещё холодно-спокойным тоном, но в голосе присутствуют пугающие нотки.

— Ноль, два, ноль, три, — проговариваю и судорожно вспоминаю, нет ли чего компрометирующего в моем телефоне.

Там куча фотографий крошечного Данечки, рефераты, книги и так далее, я до этого вечера была приличной девушкой. Мужчина, имени которого даже не знаю, изучает содержимое моего сотового долго. И, наверное, ещё дольше бы осматривал, если бы не короткий стук в дверь и зашедший, не дождавшись ответа, немолодой человек.

— В чём дело, Костя? — спрашивает, так и не подняв глаз от экрана моего старенького телефона.

— Гайдуков приехал, — коротко отвечает, и, судя по реакции хозяина этого особняка, они не ждали этого гостя.

Без слов поднимается на ноги, и они вместе покидают кабинет, оставив меня томиться от страха и незнания своего будущего.

Движимая непонятно чем, я встаю с дивана и подкрадываюсь к выходу, прижимая ухо к двери.

— Он что-нибудь сказал? — слышу голос этого каменного мужчины.

— Нет, я с ним не разговаривал, решил тебя предупредить сначала, — отвечает ему, судя по всему, Костя. — Что делать?

— Ничего, я выйду и поздороваюсь, — отвечает совершенно спокойно.

Глава 2. Жемчужины

Около трёх часов назад

Облачённая в длинное приталенное, с высоким разрезом тёмно-красное платье, я выхожу из такси у ворот огромного особняка. Моя соседка Инга собиралась сюда со своей коллегой, но та чем-то отравилась, и она уговорила меня поехать с ней. Весь день над головой жужжала, что, мол, когда ещё у меня будет шанс посетить подобное мероприятие, где одни сливки общества. На моё возражение, что даже надеть нечего, она достала это шикарное платье из своего шкафа. Откуда у неё явно дорогой наряд, Инга толком и не ответила, отмахнувшись от меня и сменив тему.

Высокие ворота, украшенные изысканными коваными узорами, будто приглашают в мир сказочной роскоши. Когда я вхожу во двор, меня сразу охватывает чувство волшебства. Я никогда не видела ничего подобного. Огромный трёхэтажный особняк передо мной поражает своими масштабами.

Двор безукоризненно ухожен. Передо мной раскинулся зелёный сад с идеальными лужайками и яркими цветами, которые сверкают в свете ночных фонарей. В центре сада стоит фонтан, вода в котором искрится под искусственным светом, создавая переливы теней и отблесков. Вокруг аккуратные дорожки из гладких плит, по которым я неспешно иду, любуясь каждой деталью. Многочисленные статуи и скульптуры добавляют этому месту старинного европейского очарования, гармонично сочетаясь с современным ландшафтом.

— Так откуда у тебя приглашение на эту вечеринку? — спрашиваю, пока мы направляемся по каменной дорожке к ступенькам.

С левой стороны от нас припаркованы две дюжины люксовых машин, а чуть поодаль в кругу стоят мужчины, одетые в чёрные костюмы и белые рубашки. Делаю вывод, что это водители особ из высшего общества. В доме горит свет, хотя назвать подобную крепость домом язык не поворачивается. Это скорее дворец, в каких должны жить цари со своими семьями и десятками слуг.

— Да неважно, пошли, — берёт меня под локоть, мы идём дальше и попадаем под навес, где, собственно, находится вход, рядом с которым стоят два амбала в чёрном и с наушниками в ушах.

— Ваши пригласительные, — обращается один из них к нам таким грубым тоном, что я невольно сжимаюсь.

— Мы из Нежного жемчуга, — говорит подруга вместо того, чтобы протянуть мужчине наши приглашения.

— Эскортницы, — бросает второй охранник, и у меня глаза едва из орбит не вылезают.

— Что вы себе позволяете? — возмущаюсь, но Инга дёргает за руку.

— Простите, — строит виноватое лицо и достаёт из сумки пластиковую карточку, напоминающую удостоверение личности, но какое-то другое. — Вот, — показывает мужчинам с улыбкой до ушей.

— Опаздываете, дамы, — бросает мужчина и открывает нам двери. — Проходите, — едва он это говорит, Инга чуть ли не силой толкает меня вперёд.

— Эскорт? — поворачиваюсь к ней, когда оказываемся в просторном холле.

— Да я это так, — снова отмахивается, смотря куда угодно, только не на меня.

— А ну дай, — говорю и вырываю из её рук чёртов пластик.

— Арина! — шипит, но я делаю пару шагов в сторону.

— Эскорт-агентство Нежный жемчуг, — читаю первую строку, а ниже надпись «Жемчужина нр.12», фотография Инги, год рождения и имя — Ирис Ванила. — Инга, что это? — смотрю на подругу.

— Ничего, — бурчит и гневно возвращает своё… удостоверение.

Уму непостижимо, удостоверение эскортницы!

— Ты ведь работаешь хостес в клубе…

— Да, я эскортница! — прерывает меня. — И что с того? Я просто сопровождаю важных шишек на всякие мероприятия, никакого секса.

— Да я не осуждаю, каждый вправе заниматься, чем душе угодно. Но зачем меня в это втягивать? Ты провела меня сюда как эскортницу, ты это понимаешь?

— Вот и радуйся, — выплёвывает, и я понимаю, что ничего о своей соседке по общежитию не знаю. — Ты в дорогущем платье, в месте, которое могло тебе только сниться, а вокруг одни состоятельные люди. Выпей шампанского ценой, как вся твоя деревня, и просто наслаждайся. Мы здесь для красоты, и нас никто не тронет.

— Нет уж, — поднимаю руку вверх, заставляя её помолчать. — Я на такое не подписывалась, — бросаю и, развернувшись, ухожу к выходу.

— Куда? — встаёт передо мной охранник.

— Домой, — отвечаю и делаю шаг вперёд, но мужчина и не думает отходить в сторону.

— Ты ещё не отработала, вернись, — сухо и холодно проговаривает, толкнув меня обратно и закрыв дверь перед носом.

— Арин, несколько часов, мы ничем не обязаны, от нас требуется только присутствие, — слышу за спиной и, прикрыв глаза, делаю несколько глубоких вдохов. — Меня уволят если я уйду, да и не позволят нам…

— Этот день, дорогая Ирис, отмечен, как конец нашей годовалой дружбы, — бросаю и, проходя мимо, иду в ту сторону, откуда доносится негромкая классическая музыка.

Когда говорят про вечеринки у богатых людей, почему-то на автомате представляешь себе много алкоголя, голых танцующих на мужских коленях девушек и горы белого порошка на столах. Но либо я ничего не знаю, либо эта вечеринка из другого разряда. Потому что, когда я вхожу в дом, моё внимание сразу захватывает его величие и стиль. Интерьер — это идеальное сочетание современности и итальянского шика. Просторный холл с высокими потолками и панорамными окнами, открывающими вид на сад, выглядит невероятно. Пол, выложенный мрамором, слегка звенит под моими шагами, как если бы я двигалась по сцене.

Зал огромен, потолки высокие, украшены лепниной и золотыми элементами. В центре холла расположена огромная лестница с резными перилами, ведущая на верхние этажи. По углам расставлены элегантные кресла и диваны, обитые дорогой тканью, на стенах висят картины, стоят скульптуры, которые создают атмосферу изысканности и вкуса. Вдоль стен расставлены длинные фуршетные столы, накрытые роскошными скатертями и усыпанные живыми цветами. Всё здесь выглядит так, будто каждая деталь была продумана до мелочей, начиная от изящных бокалов до идеально расставленных приборов. Гости выглядят так элегантно, что я чувствую себя, будто попала на съёмочную площадку фильма. Все одеты в вечерние платья и смокинги, атмосфера наполнена изысканностью и утончённостью.

Глава 3. Новая роль

Арина

Честно говоря, я очень надеялась, что смогу затеряться среди гостей, а там и до выхода недалеко, и иди ты к чёрту, Чернышев Дамир Маратович. Даже на сумочку с моим телефоном, которая осталась в том кабинете стало плевать. Бежать, не оглядываясь, и никогда не подходить к тем, у кого толстые карманы.

Но куда там, глыба льда и не думал отпускать мою руку. Но что меня удивило больше всего, это то, что минут через десять после того, как мы отошли от тех мужчин, к нам начали подходить другие гости и… поздравлять. Как такое возможно? Мы общались только с той компанией, как другие узнали?

— Я так понимаю, это мероприятие вовсе не по поводу вашего возвращения на родину, — проговаривает подошедший к нам мужчина в строгом костюме.

— Совместил, — сдержанно отвечает ему Дамир, никак не выдавая лжи.

— Неожиданно, — ведёт головой гость.

Что им всем эта новость так неожиданна? Чего такого в том, что человек решил обзавестись семьей?

— Если память мне не изменяет, ты всю жизнь твердил, что никогда не женишься, — продолжает мужчина, и я впервые ощущаю, как тело рядом со мной напрягается.

— Так и думал, но потом встретил её, — его ответ звучит без каких-либо эмоций, и меня удивляет его умение держаться.

Отвлекаюсь от диалога Дамира с гостем, заметив в нескольких шагах Ингу с бокалом шампанского в руке и максимально удивлённым взглядом.

— Я отойду на минуту, — шепчу и уже дёргаюсь в сторону, но мою кисть прижимают локтем, удерживая на месте. — Недалеко, — говорю, указывая головой на Ингу.

— Да не украдут твою суженую, Дамир, — смеётся мужчина, и, судя по скрипу зубов «моего жениха», я делаю вывод, что ему этот человек не особо приятен.

— В поле моего зрения, — бросает мне и отпускает мою руку.

Стараясь держать себя в руках, ровной походкой подхожу к своей уже бывшей подруге.

— Вижу, быстро освоилась, а истерики-то было, — фыркает Инга, делая глоток игристого. — Всегда была везучей, — хмыкает, а я понимаю по блеску глаз, что у неё это далеко не первый бокал.

— Ты бы притормозила, — киваю на хрустальную ёмкость на тонкой ножке.

— Сама разберусь, — отмахивается от меня. — Скажи лучше, как ты такого мужика подцепила? — спрашивает, наклонившись ко мне.

«Застала его за убийством», — мысленно отвечаю.

— Никак, — вздыхаю, посмотрев назад и убедившись, что я под надзором, и не только Дамира, но и стоящего неподалёку Кости. — Ты сможешь сказать на работе, что я приболела?

— О-о-о, что, намечается дефлорация? — хихикает моя соседка по комнате.

— Не неси чушь, — со злостью бросаю.

Мало того, что обманом притащила меня на эту вечеринку, выставила проституткой, ещё и позволяет себе подобные высказывания.

— Да ладно, давно пора, девятнадцать лет уже исполнилось, а всё монашкой ходишь, — проговаривает, попутно строя глазки кому-то за моей спиной.

Проследив за её взглядом, понимаю, что флиртует она с Дамиром. Вот она отлично бы справилась с ролью фальшивой невесты, Инга выбила бы себе отличные условия и чаевые в обмен на такую роль. Ну, по факту, я тоже получила очень выгодный обмен — жизнь. Мне платят моей же жизнью за роль невесты. Даже кажется, я выиграла куда больше, правда неизвестно, на сколько дней продлили моё существование. Не женится ведь он на самом деле, в один день Дамир перестанет нуждаться в невесте, и моя жизнь кончится.

Так, будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас у меня ещё есть надежда, что я вернусь в свой привычный мир, и мне не хочется после этого потерять работу и бюджетное место в хорошем институте.

— Инга? — дёргаю её за локоть. — Скажешь, что я заболела?

— Да скажу, — выдёргивает руку из моей хватки. — Если сама объявлюсь, — смеётся, допивая остатки шампанского.

— Тебе лучше уехать…

— Ты сцапала себе папочку, а мне домой с фигой? — перебивает, и на её лице появляется злоба. — Зачем было так выделываться, если через пару часов уже жмёшься к богатому дяде? Святая Мария, — фыркает и подносит бокал к губам, но выдыхает, поняв, что он уже пустой.

— Всё не так, как кажется, — почему-то оправдываюсь.

— Конечно, — кивает Инга. — Всё, иди и не мешай мне искать мужика, — подталкивает меня.

— Инга…

— Уйди, а, — слишком громко бросает, привлекая внимание стоящих неподалёку гостей.

Не желая становиться центром внимания, хотя и так взгляды прикованы ко мне и Дамиру, я возвращаюсь к мужчине.

— Позвольте вас сфотографировать, — доносится до меня, едва я подхожу к жениху, чёрт бы его побрал.

Не успеваю отреагировать, как Дамир обнимает за талию, прижав к себе, и в этот же момент слышу щелчок фотоаппарата. Даже повернуться не удалось, нас так и сняли — я прижата лицом к боку мужчины. Но это к лучшему, кто знает, куда эта фотография попадёт и кто такой этот Дамир. Не хватало ещё, чтобы снимок увидели мои родители.

— Пошли, — приказным тоном обращается ко мне жених, и ведёт в сторону лестницы.

Поднимаемся наверх, а Костя, как верный пёс, идёт за нами. Проходим мимо второго этажа выше, обратно в кабинет или куда? Что дальше? Это всё или… надеюсь, он не захочет воспользоваться случаем и моей безысходностью.

— Дамир, это что за чертовщина? — едва оказываемся в холле третьего этажа, раздаётся громкий и высокий голос. — Это кто? Что за новости, что ты женишься? И почему я об этом не знаю? — вставшая перед нами блондинка с крупными локонами в облегающем округлые изгибы изумрудном платье красная от злости.

— Сбавь тон, Альбина, — совершенно спокойно говорит Дамир.

— Кто это такая? Какая ещё невеста? — Альбина и не думала успокаиваться и, уперев руки в бока, уставилась на моего жениха.

— Уведи и запри в гостевой, — вместо ответа Дамир обращается к Косте, кивнув на меня.

Гостевая комната оказалась недалеко, и в просторной спальне, оформленной в нейтральных тонах, каждый элемент говорит о высоком качестве и элегантности. Стены окрашены в мягкий кремовый цвет, а центральное место занимает большая кровать с бархатистым изголовьем и шелковыми простынями. Мебель из светлого дерева, включая тумбочки с глянцевыми поверхностями и шкаф-купе с матовыми стеклянными дверями, гармонирует с мягкими шторами на больших окнах. В углу стоит удобное кресло с оттоманкой, а освещение включает хрустальную люстру и встроенные светильники. Небольшая ванная комната с мраморной отделкой и каскадным краном идеально дополняет это роскошное пространство.

Глава 4. Обстоятельства

Дамир

Возвращаюсь в свой кабинет, устало падая в рабочее кресло. Через минуту заходит Костя и, вынув наушник из уха, оставляет его болтаться на шее.

— Ну что? — спрашивает мужчина, бросив на стол увесистую папку. — Истерику не закатила?

— Нет, — сухо отвечаю. — Вопросов много задаёт, с Альбиной проще, — добавляю со вздохом.

— С тупыми всегда проще, — бросает Костя, удостоившись моим прищуренным взглядом. — Что? Глупые люди не замечают и не понимают многих вещей. Или, хочешь сказать, Альбина блещет умом? Хоть мало-мальским. У неё в голове салоны красоты и ЦУМ.

— Именно поэтому я не представил её Гайдукову, — устало вздыхаю. — Нужно от неё избавиться, пока проблем не доставила.

— Таиланд? — бросает на меня короткий взгляд, уже доставая телефон.

— Нет, рано, — расстёгиваю ещё две пуговицы на рубашке. — Верни её туда, откуда взяли.

— Понял, — кивает моя правая рука, даже больше.

Костя моё всё, на его плечах огромное количество обязанностей, он выполняет роль нескольких людей одновременно и отлично справляется со всем.

— Завтра найди кого-нибудь, чтобы одел эту… как её? — щёлкаю пальцами, пытаясь вспомнить.

— Арина, — приходит на помощь Костя. — Нужно запомнить, Дамир, она твоя невеста, и, учитывая твою славу холостяка, ты должен смотреть на неё, как на восьмое чудо света, иначе никто не поверит в искренность ваших отношений, — напутствует, и он прав.

Меня все знают, как человека, вечно твердившего, что брак для меня табу. Сам не верю, что ввязался в эту авантюру, но ради бизнеса на что только ни пойдёшь. Гайдуков — ценитель семейных уз, и дела ведёт исключительно с такими, как он. Я искал альтернативы, но в моём деле лучше него никого не найти. На сегодняшнем вечере его не должно было быть, и на мгновение у меня всё вышло из-под контроля. Не зря говорят, что всё, что ни делается, к лучшему. Приехал бы Гайдуков на десять минут позже, и не было бы, кого представить ему в роли невесты.

Я поднялся и заработал состояние, в частности, потому, что никогда не оставлял лишних свидетелей. Разное в жизни было, путь свой расчищал, никого не жалея, не знакомо мне это чувство. Я эгоист до мозга костей, и, по факту, меня не волнует чья-то жизнь, тем более, если это мешает или угрожает мне. А свидетели, как бы они ни твердили, что никому и ничего не скажут, обычно врут. Потому что люди не умеют держать в себе что-то из ряда вон выходящее, так или иначе изо рта вырывается то, что глубоко зарыто.

— Она студентка и наверняка захочет…

— Меня не волнует, что она хочет, — перебиваю его. — Быстро решим вопрос с Гайдуковым, и, как только подпишем контракт, она исчезнет.

— Куда? Вопросы ведь будут, — дело говорит Костя.

— На отдых улетит перед свадьбой, а там утонет, а я, убитый горем, потяну время ещё, — отмахиваюсь, не желая углубляться в подробности, не так уж и важно, каким образом эта девочка исчезнет из моей жизни.

— Ладно, я всё понял, — поднимается на ноги. — Альбину за МКАД, Арину привести в божеский вид, — резюмирует наш разговор и покидает мой кабинет.

Посидеть в тишине после насыщенного событиями дня мне не дают. Минут пять спустя дверь открывается, и без стука ко мне заходит Альбина.

— Можно? — глазами хлопает, очень умело играя смущение.

— Ты уже зашла, — холодно бросаю.

— Я… хотела извиниться, — понижает голос до шёпота, и я уже знаю, к чему это приведёт.

Грациозно, словно кошка, шаг за шагом приближается ко мне, виляя округлыми бёдрами. Я наблюдаю за ней и ощущаю странное чувство. Да, она красива… слишком красива. Идеальные скулы, безупречный нос, губы, словно с картинки. Кожа гладкая, глаза большие, с длинными фальшивыми ресницами. Всё слишком отточено, слишком искусственно, в её внешности нет жизни, только холодная точность.

Но это то, что ищут подобные мне. Когда ты на виду, о тебе пишут, ты часто выходишь в свет, рядом должна быть идеальная женщина, та, которая подходит твоему статусу. Правда Альбине ещё не приходилось бывать со мной под руку официально. В стране я не так давно, и она первая, кто попался на моём пути в одном из казино Гайдукова, пока я прощупывал почву. Не стал заморачиваться, решив, что на первое время подойдёт. Отправил Костю к ней, он озвучил условия, самые простые, — деньги, шмотки, отдых на островах — и девушка, конечно, согласилась. Так всё и работает, это нормальное явление в нашем мире, а такие, как она, для этого и существуют.

— Как мой господин хочет, чтобы я извинилась? — томным голосом спрашивает, развернув кресло, на котором я сижу, к себе и опустив руки с красным маникюром на мои бёдра.

— Ты знаешь как, — сухо отвечаю, не собираясь отказывать себе в удовольствии.

Девушка без лишних слов опускается на колени, подняв полы платья, чтобы не мешало и, схватившись за ремень брюк, принимается за свои прямые обязанности. Работает Альбина хорошо, знает своё дело на отлично, и вскоре я выкидываю из головы всё лишнее. Но внезапно перед глазами всплывает невинный образ девушки в красном платье из гостевой комнаты.

На утро Альбина решила продолжить работать над тем, чтобы оставаться обеспеченной, залезая ко мне в постель, чего ей категорически делать нельзя было, и о чём она прекрасно знала.

— Альбина, у тебя проблемы с памятью? — спрашиваю ещё хриплым ото сна голосом.

— Хотела сделать тебе приятно…

— Сделаешь, если покинешь этот дом без скандала, — перебиваю, не имея никакого желания её слушать.

— Но, Дамир…

— Я всё сказал вчера, — не даю и слова вставить, попутно убирая тонкие руки со своего тела. — Ты условия приняла, не зли меня, — добавляю, мысленно приказывая себе быть спокойным.

Не люблю, когда меня не слушают, не выполняют мои приказы и не держат слово. Особенно терпеть не могу, когда меня будят по утрам. Я всегда встаю рано, и если меня разбудили, значит, это было раньше, чем следовало.

— Дамир… — раздаётся всхлип в темноте комнаты.

Глава 5. Новый мир – новые правила

Арина

Что значит «пусть привыкают»? Этот человек сердце имеет вообще? Как он хочет, чтобы я играла счастливую невесту, если чуть ли не прямым текстом говорит мне, что мои дни сочтены. Поклялась себе больше не проронить ни одной слезы, но я не железная, с губ срывается всхлип, а по щеке стекает влажная дорожка.

Возвращаюсь в комнату и, упав на кровать, опускаю лицо в ладони, рыдая как не в себя. Разве так сложно быть нормальным? Думать о чувствах других? Да лучше бы убил сразу, чем давать мне какое-то время, но каждый день напоминать, что мне осталось не так долго. От печального занятия меня отвлекает стук в дверь и раздавшийся по ту сторону женский голос.

— Простите, можно войти? — спрашивают, и я отвечаю коротким «да», но так тихо, что не уверена, расслышали ли меня. — Ваш завтрак, — в комнату заходит девушка в форме горничной, а значит, либо ей мой ответ не требовался, либо всё же слух у неё отменный.

— Я не хочу, спасибо, — бросаю резким тоном, хоть и понимаю, что она ничего мне не сделала, но мозг воспринимает её как врага.

— Как скажете, — кивает и уходит с полным подносом, оставляя витать в воздухе аромат свежего кофе.

Но у меня такой ком в горле, что я точно не смогу ничего в себя запихнуть. И вообще, от переживаний тошнит с самого утра, даже если и получится что-то съесть, надолго в моём желудке ничего не задержится.

Не проходит и пяти минут, как дверь снова открывается, на этот раз без стука, и ко мне заходит Костя. Как и вчера, он в чёрном костюме и белой рубашке, в ухе у него наушник, а в руках планшет. Мужчина пару секунд смотрит на меня внимательным взглядом.

— Сними уже это платье, приведи себя в порядок, прими душ и спустись вниз, через полчаса придёт стилист, — приказывает и уходит, закрыв за собой дверь.

Я, как вышедшая из ума, пялюсь на место, где стоял Костя секунду назад, и с места шевельнуться не могу. Меньше суток я в новом амплуа, а всё кажется каким-то сном. Страшным кошмаром. И во мне всё ещё тлеет надежда, что я вот-вот проснусь в своей кроватке в общежитии и забуду всё это к чертям собачьим.

В очередной раз ущипнув себя и не получив ничего, кроме боли и намечающегося синяка, встаю с кровати и иду в ванную комнату. Платье самой хочется снять, не особо удобно столько времени в вечернем наряде. Горячий душ немного приводит меня в чувства, выдумываю себе, что тёплые струи снимают напряжение, и становится легче. Совсем немного, но и на том спасибо. Нужно держать себя в руках и держать данное самой себе слово больше не плакать. Ничем не помогу себе, если буду рыдать каждый раз, когда мне скажут то, что мне не понравится.

Раз мне отведено не так много дней, надо, наоборот, пользоваться моментом. Взять от оставшейся жизни всё, что можно. Судя по этой крепости, мой, чёрт бы его побрал, жених может себе позволить всё, что угодно.

— Арина, время! — стучат в дверь.

Я уже вышла из ванной и раскинулась на мегаудобной и мягкой кровати, мысленно давая себе указания. Поднявшись, потуже завязываю пояс халата и иду к двери.

— Мне нечего надеть, — говорю, едва дверь открываю.

— И не надо, — бросает Костя и, схватив меня за руку, направляется к лестнице.

— Но как, на мне… — замолкаю, стыдно сказать, что даже нижнего белья под халатом нет.

Своё я постирала, и то, одни трусики были, вчерашнее платье не требовало бюстгальтера. Слава богу, что в ванной висел на вешалке, как в гостиницах высшего класса, чистый халат.

Косте плевать на меня и мои слова, да я толком и не договорила, он продолжает спускаться вниз, отпустив мою руку. Выбор у меня вряд ли есть, так что иду за ним как бездомная собачка, которая прицепилась за тобой по дороге домой.

Мы заходим в гостиную, где ещё вчера была светская вечеринка, а сегодня уже никаких следов нет. Как интересно, я вообще не слышала шума работников, хотя даже во время мероприятия наверх не доносилось никаких звуков. Не зря спальни расположены на третьем этаже, таким образом, внизу можно устраивать целую дискотеку.

В просторном помещении, где стоят два широких дивана, встроенные в стену шкафчики типа открытой библиотеки, только нет ни одной книги. Какие-то фигурки, портреты, статуэтки и всякая мелочь. Здесь много натурального света благодаря панорамным окнам. Светлые тона стен и мебели не вяжутся с мрачной душой хозяина, ему больше подошёл бы дом в стиле Дракулы.

— Добрый день! — вырывает из мыслей женский голос.

Обратив внимание на стройную девушку в голубом костюме из широких брюк и пиджака-оверсайз, как все сейчас любят, замечаю рядом множество передвижных вешалок с одеждой в чехлах. Недалеко стоит белый круглый подиум, несколько бумажных пакетов с логотипами известных на весь мир брендов, включая нижнее бельё, и коробки с обувью.

«Как в кино», — проносится в голове, и сразу же вспоминается фильм «Красотка», связи нет, но мозг работает сам по себе.

— Здравствуйте, — сипло здороваюсь и прочищаю горло.

— Меня зовут Эльвира, — улыбчивая девушка протягивает мне свою руку.

— Арина, — киваю, пожав её тонкие пальцы с кольцами и аккуратным розовым маникюром.

— Очень приятно, Арина, встаньте сюда, — указывает на пьедестал, и, на секунду замявшись, я делаю пару шагов и вот уже на две головы выше неё. — Позвольте, — бросает и тянет руки к поясу халата.

— Нет! — кричу на всю гостиную, обняв себя.

— Простите, — бурчит, нахмурившись, и поворачивается к устроившемуся на диване Косте.

— Арина, давай без сцен, — говорит мужчина, и взгляда от экрана планшета не подняв.

— Я без белья, — шепчу девушке.

— А, ой, извините, — спешно произносит и наклоняется к одному из пакетов, чтобы без капли стеснения достать комплект белья на вешалке. — Пожалуйста, наденьте это, — протягивает мне бежевые кружевные трусики и такой же лиф.

Смотрю по сторонам, прикидывая, куда я могу спрятаться, чтобы надеть его, и вижу закрытую дверь. Взяв у Эльвиры вещи, спускаюсь с подиума и решительно направляюсь к той двери.

Глава 6. Золотая клетка

Арина

Уже четыре дня, как я живу в чужом доме и пытаюсь привыкнуть к новым правилам дорогой жизни. Правда не могу понять этих законов высокого общества. Ладно там, за воротами, ты должен держать лицо аристократа, но дома ведь можно расслабиться. Нет, в этом доме никто не знает, что значит отдыхать и сути домашнего уюта. Выходить из своей комнаты обязательно при параде, в элегантном наряде, с аккуратно собранными волосами. Никаких тебе тапочек, удобной одежды и свободы. Ужасно, на самом деле, если и дома ты в оковах.

— Арина Алексеевна, завтрак подан, — раздаётся за дверью после короткого стука.

— Я поняла, спасибо, — отвечаю на автомате.

Проснулась минут двадцать назад, но осталась сидеть на краю кровати в длинном ночном платье, в котором жутко неудобно спать. Вот уже третье утро я встаю, принимаю душ, собираю волосы в аккуратный элегантный пучок, надеваю платье, либо брюки с блузкой, украшения и туфли, только после этого спускаюсь на первый этаж к трапезе. Не жизнь, а кошмар какой-то, я пока всё это проделываю, весь аппетит пропадает. Но надзирательница Кира Андреевна, управляющая всеми работниками, строго и требовательно следит за мной.

Жениха, чтобы он провалился, я почти не вижу, как и Костю. За эти четыре дня три раза пересекались, и оба сделали вид, что меня нет. С одной стороны, и слава богу, но с другой… если я никому не нужна, то, может, меня отпустят? Размечталась, да, но можно хотя бы в мечтах видеть себя дома.

Есть один плюс во всём этом — перестала думать о нависающей надо мной угрозе. Просто столько всего нужно соблюдать, учитывать, запоминать, что мне некогда думать о таком далёком будущем. Возможно и не настолько далёком, но во мне теплится надежда, что меня эта участь все же обойдёт.

Завтракаю я всегда в одиночестве, в столовой за длинным столом. Рядом над душой стоит горничная, которая и кофе мне наливает, едва я к нему тянусь. На мои возражения она не обращает внимания, продолжая выполнять свою работу. Блюда очень вкусные и разные, хочется попробовать всё и сразу, но никогда не успеваю, потому что быстро наедаюсь.

Иногда думаю, что грех жаловаться, наверное, многие девушки мечтают о такой жизни, о крутящихся вокруг слугах и дорогом гардеробе. Но от скуки можно сойти с ума, даже чтение и прогулки по саду уже не спасают. Правда, гуляю я недалеко, перед глазами сразу всплывает картинка, как Дамир убивает того человека в этом самом прекрасном саду, и дальше, чем на пять шагов от ступенек, не ухожу.

— Опаздываешь, — раздаётся, едва я переступаю порог столовой.

От неожиданности вздрагиваю, чудом сдерживая испуганный вскрик. Я уже так привыкла к тишине огромного дома, что можно инфаркт заработать, услышав этот хриплый и низкий тон. Дамир Маратович сидит во главе стола с таким видом, словно меня только и ждал.

— Доброе утро! — выдавливаю из себя, прочистив горло, и остаюсь стоять в проёме, не зная, куда себя деть.

Я понятия не имею, можно ли мне сесть за стол, пока он там сидит. Может, мне накрыли завтрак на кухне? Никогда ведь не завтракали вместе. Переминаюсь с ноги на ногу, посмотрев по сторонам, ожидая, что сейчас появится Кира Андреевна и скажет, куда мне идти.

— Проходи, — бросает Дамир, и я неуверенно подхожу к столу, чтобы занять привычное место, по правую сторону от него.

Чего это он дома, выходной у него, что ли? Лучше бы уехал, мне некомфортно и непривычно в его компании. Кажется, есть и вовсе не смогу, от него таким холодом веет, что я даже поёжилась. Краем глаза смотрю на мужчину, отмечая, что он одет в белую рубашку. При параде, как и все в этом доме. Неужели ему удобно так ходить по дому?

— Ешь! — строгим тоном произносит, сам при этом сидит, откинувшись на спинку стула, и к еде не притрагивается.

— Аппетита нет, — бурчу, ни капли не соврав.

— Я не спрашивал, — отвечает, чем заставляет поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза.

И как такой привлекательный мужчина может быть таким жутким? Черты лица идеальны, словно над ним поработали лучшие скульпторы мира. Аккуратная короткая борода, волосы в симпатичном беспорядке, ровный подбородок, высокие скулы и глаза цвета неба перед дождём.

— Конечно, — на выдохе говорю и хватаюсь за чашку кофе, чтобы смочить пересохшее горло.

Напряжение скапливается вокруг меня, окутывая, словно коконом, но я стараюсь не подавать вида, и даже взяв вилку, не спеша цепляю кусочки свежего огурца.

Ну правда, чего не уехал, так спокойно было, а теперь меня изнутри трясёт. Что, если я уже выполнила свою роль, и «мои услуги» уже не нужны? Но я ведь ничего толком не сделала, кроме того злополучного вечера. Разве того хватило? Просто представить меня людям? Зачем тогда столько одежды мне покупать? Там ведь куча вечерних платьев, украшения явно безумно дорогие. Нет, что-то не складывается, лучше выкинуть мысли из головы и не мучать себя. Или спросить напрямую и перестать гадать.

— Я так и буду сидеть в этом доме? — задаю вопрос, а руки трясутся, как у алкоголика.

— Не терпится в могилу? — встречный вопрос вызывает холодок по позвоночнику.

— Хочу понять, в чём смысл, — отвечаю, не понимая, откуда смелость взялась.

Но правда, сколько можно сидеть без дела, ничего не знать и ждать непонятно чего? Ответа я так и не получаю, в столовую заходит Костя и садится за стол напротив меня.

— Вечером открытие ресторана Федотова, — проговаривает он, потянувшись к кофейнику и наливая себе порцию. — Будет пресса, блогеры и вся эта мишура.

— Хорошо, — коротко кивает Дамир, и обо мне забывают на добрые десять минут, обсуждая какие-то мероприятия, казино, и в разговоре упоминается фамилия Гайдуков несколько раз.

Я расслабляюсь и уже живее завтракаю, не особо вслушиваясь в диалог мужчин и думая, кто такой Костя. Он единственный в этом доме, кто ведёт себя свободно, с Дамиром общается неофициально, словно он не работает на него. Но Кира Андреевна подчиняется Косте, и, если правильно поняла, то и вся охрана. Так какую роль имеет этот человек?

Глава 7. Никаких шансов

Арина

Как оказалось, выходы в свет только начались, и после первого мы посещали ещё несколько мероприятий подобного рода, где меня представляли невестой. Честно говоря, я уже устала от всего этого и утешаюсь лишь тем, что это всё ради того, чтобы выжить. Те угрозы мне всё ещё кажутся сценой из какого-нибудь фильма, как, собственно, и всё, что происходит. Я будто сплю, и мне всё это снится, потому что такая жизнь мне чужда.

Надоели все эти правила, законы высшего общества и глупость всего того, что меня окружает. Именно поэтому я сегодня пропускаю утренние процедуры по наведению марафета. Всё, никаких отглаженных нарядов, строгой причёски и лёгкого макияжа. Пошли все к чёрту, я и так не покидаю ворота этой тюрьмы уже третью неделю. Эти выходы в свет я в расчёт не беру, потому что это больше смахивает на прогулки заключённых. Там, на этих чёртовых мероприятиях, я буду одеваться и вести себя так, как приказывают, но в стенах дома нет. Больше нет, хоть где-то я должна чувствовать себя свободнее.

— Это что? — едва я спускаюсь на первый этаж, на моём пути вырастает Кира Мегеровна.

— Это я, — бросаю и собираюсь обойти её, но женщина хватает меня за локоть.

— Немедленно переоденьтесь, это неприемлемо, — опускает взгляд на мой наряд.

Домашней одежды у меня нет, той, в которой ходят по дому обычные люди, не вот эти костюмы, строгие брюки, офисные блузки и скромные, но дорогие платья. Была бы хотя бы пижама из рубашки и штанов, но увы, так что я вышла из комнаты в ночной комбинации, выбрав комплект, у которого самый длинный шёлковый халат.

— Нет, — выплёвываю этой мымре в лицо и, вырвав свою руку из её цепкой хватки, продолжаю путь к столовой.

— Арина Алексеевна! — доносится мне в спину, но я и не думаю реагировать.

Она мне ничего не сделает, это поначалу я боялась каждого человека в этом доме, но теперь плевать. Не могу больше, пусть уже всё закончится, всё равно как, главное, чтобы меня перестали мучать.

Мой запал спадает, когда, потянув дверь на себя, я вижу во главе стола Чернышева. Опять он здесь. За всё время, что я тут живу, мы раза три от силы завтракали в одно и то же время. Но, глубоко вдохнув, я переступаю порог помещения. Пока я ему нужна, он ничего со мной не сделает, как бы ни хотел.

— Дамир Маратович, простите, она не слушается, — тараторит прибежавшая следом Кира.

— Свободна, — сухо бросает женщине, и та, кивнув виновато, покидает столовую.

А я прохожу к столу, стараясь не обращать внимание на Чернышева, который, кожей ощущаю, прожигает меня взглядом. Мысленно себе повторяю беспрерывно, что я здесь одна, и наливаю себе кофе. Кладу в тарелку кусочки колбасы, сыр, варёное яйцо и принимаюсь есть, как я привыкла с детства. Никаких ножей и вилок, намазала масло на хлеб и сотворила себе бутерброд. Правда пихаю в горло с трудом, сложно, когда на тебя смотрят.

«Плевать, Арина, на всё плевать, наберись смелости и смотри ему в глаза», — мысленно себе говорю и поднимаю взгляд на мужчину.

— Что-то не так? — спрашиваю и делаю глоток бодрящего напитка.

— Ты как себя ведёшь? — спрашивает уже привычным спокойно-пугающим тоном.

— Как ведут себя все люди дома, — отвечаю и отворачиваюсь, не в силах смотреть в его глаза.

В отличие от меня, Дамир одет, как всегда, с иголочки, в идеально отглаженной рубашке и чёрных брюках. Единственное, что отличает его от офисных планктонов, — это различные браслеты на запястьях и цепочки на шее с какими-то символами.

— Не понял, — щурится мужчина, оставив приборы и откинувшись на спинку стула.

— Не удивлена, — бормочу под нос. — Можно я позавтракаю в тишине и вернусь в свою башню? — смотрю на него с вызовом и нутром чую — аукнется мне мой бунт, как пить дать.

— Костя! — вдруг повышает голос, продолжая таранить меня мрачным взглядом.

Костя появляется спустя минуту через дверь, ведущую в его кабинет. Хотя я успела отметить, что мужчина чаще работает на закрытой террасе, вернее в «зимнем саду», как тут все называют это помещение.

— Слушаю, — бросает Костя, подойдя к столу.

— Это что? — Дамир кивает на меня.

— Видимо, бунт, — усмехается Костя, окинув меня взглядом.

Я щёлкаю пальцами вытянув указательный, намекая, что он угадал, и продолжаю есть.

— Разберись с этим и постарайся, чтобы это был первый и последний раз, когда мне портят утро, — проговаривает ровным тоном и, встав из-за стола, бросает салфетку и покидает столовую.

— М-да, — протягивает Костя и присаживается напротив. — Что случилось, Арина? — спрашивает, слегка наклонив голову набок.

— Ничего, я просто устала от этих дурацких правил, — пожимаю плечами и, не отдавая себе отчёта, поднимаю одну ногу на стул, согнув в колене.

— В этом доме все следуют правилам, — он продолжает говорить спокойно, и вообще, мне кажется, он единственный в этом доме, кто не желает мне зла.

— Мне их жаль, — отвечаю и смотрю на него в упор. — Вы правда меня убьёте, когда всё закончится? — вопрос срывается с языка, прежде чем я успеваю его обдумать.

На лице Кости ни один мускул не дрогнул, он продолжает смотреть на меня с привычной ему лёгкостью.

— Ты хочешь правду? — спрашивает, наклонив голову набок.

— К-конечно, — отвечаю, но уверенности ни капли.

— Ты видела то, что не должна была, и жива до сих пор, потому что так сложились обстоятельства. И к этому добавилась ещё эта фиктивная помолвка, нам не нужно, чтобы это всплыло через год и испортило нашу репутацию. Мы свидетелей не оставляем, — его голос настолько ровный, что я просто не могу связать его слова с этим спокойным выражением лица.

— Но я клянусь, что никому ничего не скажу, — тихо, на грани, говорю, сглатывая ком в горле.

— Люди не могут держать такие ноши в себе, — подаётся вперёд и наливает себе кофе. — Этот секрет будет висеть на твоих плечах, давить своей тяжестью и либо сведёт тебя с ума, либо ты выскажешься подруге, сестре или кому-то ещё. И, да, ты попросишь никому не говорить, но, по факту, ты перекинешь эту тяжесть на другие плечи, и протянется цепочка, чей конец выйдет нам боком в один прекрасный день, — он говорит, а по моим щекам стекают слёзы, потому что я понимаю — шансов ноль.

Глава 8. Тень стокгольмского синдрома

Арина

Безысходная ситуация, в которой я оказалась, вызывает во мне острое чувство страха, беспомощности, депрессию и, ко всему прочему, кажется, у меня начинает развиваться стокгольмский синдром. Иначе я не объясню, какого чёрта выходящий из бассейна полуголый Чернышев так и стоит перед моими глазами, куда бы я ни пошла.

Сцена, где я, как заворожённая, наблюдаю за его уверенными и в то же время расслабленными движениями, крутится в голове снова и снова. Висит над головой, словно назойливая муха, видение, как он в одних шортах-плавках шаг за шагом поднимается по ступенькам из воды, как на его загорелой коже блестят прозрачные капли. Как гармонично смотрелись на его шее те цепочки с непонятными мне символами, и как он закинул на шею полотенце, вытерев лишь лицо, после чего сел на один из лежаков и уткнулся в экран телефона. Я пялилась на его широкую спину с твёрдыми мышцами и чуть ли не слюни пускала.

— Хорош, да? — раздалось над головой, и я, не сдержав эмоции, вскрикнула, привлекая взгляд Чернышева к себе.

— Сад? Прекрасен, — быстро нашлась с ответом, но меня выдали горящие щёки, и Костя лишь усмехнулся, давая понять, что меня раскусили.

Чернышев тоже не оставил без внимания, повернув голову в нашу сторону и окинув меня безразличным взглядом, будто я какой-то куст, а не красивая и молодая девушка.

— Переоденься, — напомнил Костя и, пройдя мимо, направился к своему боссу, а я спешно пошла в свою комнату.

На следующий день я следила за фургоном, в котором привозят продукты, и поняла, что у меня есть шанс залезть в кузов незаметно, спрятаться там за коробками и выехать за ворота. Да только пока не могу решиться на это, мне откровенно страшно от того, что будет потом. Как сказал Костя, теперь я знаю куда больше, чем в первый день, и мне не позволят далеко уйти. Но и ждать смерти в этом роскошном месте я тоже не хочу. Это тюрьма, а я заключённый, которому не позволяют выйти из камеры без робы.

Ещё я выяснила, что, оказывается, Чернышев не ходит ни на какую работу. Он всегда дома, может выйти куда-то на два-три часа, но остальную часть дня он проводит в этом особняке. Правда, он такой огромный, что не удивительно, что мы не пересекаемся. Тут много комнат, в которых я не была, да я вообще, кроме своей спальни, гостиной и столовой, никуда не заходила. Ну и кабинета хозяина, в котором не посчастливилось побывать в тот самый вечер.

Чернышев плавает в бассейне каждый день в одном и том же часу. А что делает вышедшая из ума Арина? Стоит у окна холла на третьем этаже, откуда виден задний двор и, собственно, бассейн, и, что удивительно, именно в то же время.

Я всегда считала, что стокгольмский синдром — выдуманная вещь, чтобы оправдать девушек, которых тянет к плохишам. Не верила, что эмоциональная привязанность жертвы к своему захватчику может существовать на самом деле. Теперь я понимаю, о чём речь, но всё равно не хочу думать, что мой мозг таким образом решил включить защитную реакцию для выживания, как пишут в книжках.

И если так подумать, он меня не похищал, даже выбор предоставил и наверняка считает, что гуманно поступил. По факту, Чернышев не причинил мне ничего плохого, у меня своя комната размером как две в общежитии, личная ванная комната, где я, собственно, сейчас и плескаюсь, вдыхая исходящий аромат розовой пенки. Меня полностью одели, от А до Я, каждый приём пищи выглядит как в ресторане с оценкой Мишлен.

Что я делаю? Оправдываю его? Ищу ему положительные качества? Совсем с ума сошла, чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь.

Но Чернышев, чего греха таить, привлекательный мужчина, тело как у греческого бога, уверенные движения, и, в целом, он вызывает ощущение, что с таким будешь как за каменной стеной. Но это в том случае, если у него будут к тебе теплые чувства. Однако, за то время, что я здесь, поняла одно — Чернышев не знает о таких чувствах. Он – робот!

Мы с ним почти не видимся и, тем более, не разговариваем, иногда у меня ощущение, что я невеста Кости, а не Дамира. Все делается через него, мне кажется, что так называемый жених и имени моего не помнит. Сделала такие выводы на мероприятиях, которые мы посещали. Каждый раз, когда кто-то подходил и спрашивал, кто его спутница, он сжимал мою руку, намекая, чтобы сама представилась.

— Хватит о нём думать! — говорю сама себе и вылезаю из ванны.

Неспешно вытираюсь пушистым полотенцем, одно намотав на мокрую голову, накидываю на себя халат и выхожу из комнаты. Тут же вскрикиваю от испуга, когда вижу широкую спину Чернышева. Он стоит у стены со спрятанными в карманы брюк руками и смотрит на пустое место, где висел портрет мёртвой Офелии.

— Где картина? — спрашивает, даже не повернувшись ко мне.

— В холле в комоде, — отвечаю севшим голосом.

— Почему? — всё же разворачивается и лениво окидывает меня взглядом с головы до ног.

Поймала себя на мысли, что начинает раздражать это его безразличие. Во что бы я ни была одета, насколько шикарно ни выглядела, реакция всегда одна и та же — безразличие. Я ведь девочка, и вроде красивая, фигура тоже ничего, обидно бывает, когда на тебя смотрят, как на пустую стену.

— Она меня пугает, — признаюсь и губы поджимаю.

Что он вообще здесь делает в такое время?

Едва вопрос возникает в голове, мужчина делает шаг ко мне, и я на инстинктах подаюсь назад. Я в одном халате, а под ним ничего, и мне не забыть, что мастера приходят каждую неделю, чтобы поддерживать меня в форме. Для чего? Ему ничего не стоит принудить меня к… тому самому, всё равно избавится от меня, когда всё закончится, чего бы не попользоваться.

— Вы хотите со мной спать? — срывается с языка, и я сама себе удивляюсь.

Мужчина напротив никак не реагирует, лишь в очередной раз осматривает меня. Мысленно даю себе несколько подзатыльников, чтобы впредь следила за языком, который явно живёт отдельно от мозга.

Он делает ещё шаг в мою сторону, и я пячусь назад, дрожа всем телом, но дальше стена — бежать некуда. Боже, я не хочу! Я не готова к такому!

Глава 9. Опьянённые эмоции

Арина

Не знаю, как успела столь быстро опьянеть от одного глотка, но я даже не испугалась, и тем более не собираюсь сбегать. Алкоголь обжёг горло, но разлил тепло и расслабление по всему телу. Да, вкус у него не очень, не понимаю, как его можно пить, не разбавляя каким-нибудь соком или чем-то ещё, но я делаю ещё один глоток, откинув голову на стену.

— Мне осталось не так долго жить, а я почти ничего в этой жизни не попробовала, — отвечаю и отворачиваюсь к окну, где в свете луны и ночных фонарей сад кажется каким-то сказочным. — Давно там сидите? — спрашиваю, обняв одной рукой колени.

— Ты видела, чтобы я заходил? — его голос, как всегда, спокойный, ровный, без единой эмоции.

— Нет, — мотаю головой и, задержав дыхание, опрокидываю в себя остатки выпивки.

Тело встряхивает, нос морщится, но минуту спустя обмякаю, чувствуя лёгкость, которой я не испытывала уже очень давно. Тишину прерывает звук льющейся воды, это Чернышев, видимо, наливает себе новую порцию. Я бы тоже не отказалась от добавки, но не смогу сдвинуться с места теперь, когда знаю, что он наблюдает за мной. Однако слышу шуршание, затем тихие шаги, и вот он встаёт рядом, и сам наливает мне алкоголь. А через секунду удивляет и пугает не на шутку, когда опускается на пол, прислонившись к противоположной стене.

— Как часто у тебя ночные попойки? — спрашивает, поставив полупустую бутылку рядом с собой.

— Первый раз, но точно не последний, — проговариваю и, сделав глоток из своего стакана, начинаю кашлять.

Этот явно намного крепче, чем тот, который я сама себе налила, даже дыхание перехватило. Вытерев подступившие слёзы, я гордо вздёргиваю подбородок, сделав вид, что всё нормально, хоть и понимаю, как глупо это выглядит со стороны.

— Берёшь на себя больше, чем можешь нести, — бросает и, в отличие от меня, выпивает даже на поморщившись.

— Ну извините, не все такие, как вы, — дёргаю плечами и опускаю взгляд на ёмкость в руке.

Цвет красивый, янтарный, и лунный свет, проникающий в окно, отражается, словно в зеркале.

— Сколько девушек погубили только потому, что они оказались не в том месте и не в то время? — язык, который даже в трезвом уме живёт своей жизнью, развязался, но я и сама осмелела, благодаря алкоголю.

— Ты слишком много вопросов задаёшь, — отвечает, всё тем же холодным тоном.

— Ну, да, всё забываю, что прав у меня в этом доме нет, — горько усмехаюсь и отмечаю, что выпивка уже не кажется такой противной.

— Стоило сидеть дома и не ходить по местам, не предназначающимся для таких, как ты, — говорит и продолжает удивлять.

Обычно он пару слов бросит, остальное всё через Костю, что сегодня случилось? Или ему алкоголь тоже язык развязывает? Но вот именно в данный момент мне совершенно не хочется с ним общаться. В другой ситуации я бы задала много вопросов. Наверное. На волнующие ответил Костя, и лучше бы не делал этого. Иногда проще не знать правды и просто жить.

— Знала бы, как всё обернётся, точно бы не выходила никуда, — вздыхаю, наклонив голову и прижав её к окну. — Почему вы такой? — перевожу взгляд на него, и на миг дыхание сбивается, когда замечаю, что он смотрит исключительно на меня.

Почему-то стало неловко, понимаю, знаю, что сидит прямо напротив, но не думала, что следит за каждым моим движением. Быстро беру себя в руки. Ну смотрит, и что? Пусть запоминает моё лицо, надеюсь, буду ему сниться по ночам в кошмарах после того, как он меня… убьёт.

— Какой? — вопросительно выгибает бровь.

— Плохой, — буквально выдыхаю это слово. — Мне только девятнадцать лет, я не успела толком пожить, а вы забираете у меня жизнь, — ну всё, кажется, я больше не контролирую себя, но и плевать, всё равно не жить.

— На жалость давишь? — задаёт вопрос, чем оскорбляет меня.

— Нет, в этом ведь нет смысла, — веду плечом и допиваю остатки янтарной жидкости.

— Верно, нет смысла, — соглашается со мной, но я и не ожидала другого.

— В вас нет ни капли гуманности, — хмыкаю, отвернувшись и уставившись в пустоту. — Могли бы соврать, чтобы я жила спокойно последние деньки и не сходила с ума от безысходности.

— Враньё не входит в мои функции, — отвечает, заставляя снова хмыкнуть.

— Функции, — повторяю. — Так и знала, что вы робот, — усмехаюсь и тянусь к бутылке.

Перед глазами уже начинает плыть, но мне всё равно. Так хорошо стало, спокойно, в груди не болит. Теперь понимаю, почему люди лечат душевные раны алкоголем.

— Робот? — вопросительно произносит и не останавливает, когда я наливаю себе.

Ну и правда, зачем это делать, какая ему разница, что я делаю со своим здоровьем, в любом случае, я уже труп. Да, очень драматично и пессимистично, но уж как есть, нет резона самой себе лгать.

— Робот! — восклицаю. — Программированный на действия андроид, — добавляю, и… кажется, алкоголь играет со мной, потому что глаза видят улыбку на красивом лице мужчины.

Красивом… тьфу на тебя, Арина! Ну, он и в самом деле красивый, стоит это признать.

— А сколько вам лет? — уже забываю про роботов.

— Тридцать пять, — отвечает и, видимо, забавляется всей этой ситуацией.

— А чего не женились до сих пор? — в глазах начинает двоиться, и мне приходится прищуриваться, чтобы ясно видеть.

— Если бы я был женат, тебе бы не пришлось играть роль невесты, — уклончиво ушёл от ответа и заодно намекнул, что я была бы уже мертва.

— Всё, что ни делается, к лучшему, — усмехаюсь, а в голове голос шепчет, что надо остановиться. — А чем вы занимаетесь? Нужно много денег, чтобы иметь такие хоромы.

— Я бизнесмен, — бросает, на что я громко фыркаю.

— Ну ясно, что не офисный планктон, — срывается с языка. — Чем конкретно? — не сдаюсь я, и мужчина несколько долгих секунд смотрит на меня, наверняка, решая, стоит ли отвечать или всё же нет.

— Букмекерство, — решил-таки.

— О! Игрок? — округляю глаза.

— Нет, девочка, я принимаю ставки. Не забивай свою красивую голову ненужной информацией, — проговаривает, а я как идиотка повторяю про себя «свою красивую голову».

Глава 10. Что-то изменилось

Дамир

В большом конференц-зале за круглым столом сидят финансовые консультанты, юристы и мы с Гайдуковым. Перед всеми присутствующими лежат документы, готовые к подписанию. Атмосфера серьёзная, но спокойная, так как все основные вопросы уже обсуждены ранее.

— Ну что, Дамир, вот мы и дошли до финальных штрихов, — Семён Павлович, взяв ручку, рассматривает документы. — Всё готово, юристы проверили, но я хотел бы ещё раз обсудить несколько моментов, перед тем как поставить подпись.

— Конечно, Семён Павлович, — киваю, сидя напротив него. — Я понимаю, что каждая деталь важна. О чём конкретно идёт речь?

— В первую очередь, хотелось бы прояснить разделение обязанностей, — отвечает Семён Павлович, взглянув на своего юриста. — Согласно контракту, я беру на себя полное операционное управление казино, а ты будешь курировать стратегические вопросы, включая взаимодействие с инвесторами и развитие новых направлений. Тебя это устраивает?

Нет, конечно, но меня уже достала эта возня и пустое сотрясание воздуха. Слишком долго он тянет, слишком много требует, десятки откровенно глупых правил, одно из которых — наличие жены или невесты. Но выбора у меня нет, человек я здесь новый, несмотря на все мои заслуги, славу и нули на счетах, никому не хочется иметь конкурентов. Меня предупредили ещё полгода назад, кто этим миром правит, и, если не хочу сгореть в первый же месяц, в буквальном смысле слова, нужно сотрудничать. Держать врагов ближе, как говорится.

— Устраивает, — отвечаю, посмотрев на своего юриста. — Это соответствует нашим изначальным договорённостям, — возвращаю взгляд на него. — Моя задача — обеспечить приток инвестиций и стратегическое развитие. У тебя — весь операционный контроль. Как ты и хотел, — развожу руками, напоминая нашу первую встречу.

— Мы также уточнили, что любые крупные финансовые решения должны приниматься совместно, включая новые инвестиции и распределение прибыли, — вставляет юрист Гайдукова. — Всё это зафиксировано в договоре, и здесь важна ваша общая прозрачность в финансовых вопросах.

— Полностью согласен. Никаких вопросов здесь нет. Для меня важно, чтобы у нас была прозрачная финансовая система. Все наши шаги будут открыты и доступны для проверки, — уверяю мужиков, не показывая, как это всё выводит из себя.

— Со своей стороны мы обеспечим постоянный аудит и полную отчётность, — проговаривает мой юрист. — Это поможет избежать любых недоразумений.

— Хорошо, с этим всё понятно. Теперь о нашем маркетинге, — немного задумчиво бросает Гайдуков. — Ты упоминал программу лояльности для постоянных клиентов. Как скоро она будет запущена?

— Мы уже работаем с командой маркетологов. Программа лояльности начнёт функционировать в течение месяца после открытия, — отвечаю, даже едва губы в улыбке растягиваю. — Это один из ключевых факторов для привлечения и удержания клиентов, и мы хотим, чтобы всё было идеально, — держусь ровно, знал, что вопросов будет до хреновой тучи, Гайдуков очень щепетилен.

— Мы проработали финансовую модель, и предполагаемая прибыль в первый год соответствует нашим ожиданиям, если все планы будут реализованы. Однако важно помнить, что окупаемость может занять больше времени в зависимости от ситуации на рынке, — тараторит его финансовый консультант, просматривая документы.

— Я готов к этому. Мы вкладываемся в долгосрочный проект, и моя цель — построить не просто казино, а целую сеть развлечений, которая будет привлекать не только игроков, но и тех, кто ищет премиум-досуг, — спокойным тоном проговариваю.

— Что ж, Дамир, вижу, что ты всё продумал. Остаётся только одно — завизировать контракт и двигаться вперёд, — Гайдуков наконец оставляет свою подпись.

Мы подписываем документы, и наши юристы заверяют сделку.

— Жду приглашения на свадьбу, — вдруг бросает Гайдуков.

— Обязательно, Семён Павлович, — киваю уверенно.

— Надеюсь, ждать придётся недолго? — вопросительно на меня смотрит.

Ну что тебе неймётся? Нахрен тебе сдалась эта свадьба?

— Уже в работе, — отвечаю вопреки мыслям.

— Рад слышать, — произносит, и по глазам вижу, чует подвох. — А пока, предлагаю отметить подписание договора в скромной компании наших дам, — ну вот, хочет что-то унюхать.

— Конечно, с удовольствием, — говорю и встаю на ноги.

— Отлично! — довольно восклицает. — В таком случае ждём вас к нам на ужин, — лыбится во весь рот, а я лишь коротко киваю и жму его руку, после чего вместе со своей армией покидаю зал.

Наконец это дело сдвинулось с мёртвой точки, и уже можно начать операцию по исчезновению моей молодой невесты, пока… пока я не потерял голову.

«Ненавижу тебя, Чернышев» — так и звучит в голове со вчерашнего вечера. По факту, меня это не должно волновать. И не волнует, но что-то изменилось.

Ночные разговоры на полу, искрение, свободные, без притворства. Она просто говорила о своих ощущениях, переживаниях и в самом деле не пыталась надавить, пробудить во мне жалость.

Жалость? Мне не знакомо это чувство, я рос в детском доме с пяти лет, я собственными глазами видел, как моего отца убивает мой старший брат. О какой жалости может идти речь? Я жил с жаждой мести до восемнадцати лет, копил в себе гнев, злобу и ненависть. Сегодня психологи сказали бы, что я травмированный человек, что мою психику сломали в детстве, и возможно это так. Но я выработал в себе только холодную расчётливость, ценность для меня имеют только деньги, а семья — это фуфло на палке.

Моя мать покончила с собой, брат убил отца — вот тебе и семья.

Я не умею любить, даже значение этого слова мне непонятно, мне не показывали и не рассказывали, что это такое и с чем его едят. Чувств у меня ни к кому нет, даже ненависть к старшему братцу испарилась после неудачной попытки отомстить ему. Всё, на что я способен — это забота, и направлена она на одного единственного человека — младшего из этой неблагополучной семьи. Я боролся за него в детском доме, делал всё, что мог, лишь бы его не усыновляли, а когда выпустился, забрал его с собой.

Глава 11. Чужой план

Арина

Лежу у бассейна в надежде, что свежий воздух и лёгкий ветер заберут у меня это жуткое состояние раздавленности. И так жизнь у меня несладкая, а я превратила её в ад своей выходкой. Избавилась от головной боли, называется… Так вылечилась, что сегодня болит всё от кончиков волос до пальцев на ногах. Не понимаю, как люди пьют, если на второй день так мучаешься. Ощущение, что я при смерти. В принципе, я и так почти мёртвая, но на данный момент я бы предпочла, чтобы это произошло быстро и максимально безболезненно.

Иногда я погружаюсь в дремоту, и становится немного легче, но подолгу спать не получается. Ничего сегодня не ела, потому что желудок протестует, одну воду принимает и сладкий зелёный чай.

В какой-то момент ветер доносит голоса, разобрать хоть слово не получается, и, сделав над собой усилие, приоткрываю глаза и, прищурившись от солнца, смотрю по сторонам. Вижу с левой от меня стороны в нескольких шагах Дамира и Костю, они что-то спокойно обсуждают. Костя, как всегда, с улыбкой на лице, только на этот раз она у него какая-то хитрая, а вот Чернышев хмурится, что уже удивительно, обычно на его лице ноль эмоций, а тут хоть что-то.

По голове словно булыжником огрели, и перед глазами всплывают обрывки вчерашнего вечера. Я позволила себе многое, говорила то, что не стоило бы, и, возможно, мне придётся за это ответить. Однако это не так волнует, как тот факт, что меня отнесли в комнату на руках, и никто иной, а сама эта глыба льда.

— Нас раскрыли, — каким-то чудом улавливаю слова Кости и его взгляд на себе.

Дамир резко поворачивает голову в мою сторону и от его взгляда, кажется, всё мрачнеет вокруг. Даже солнце в этот момент скрылось за облаком, затемняя всё вокруг.

Как давно они там стоят? Зачем пришли? Вряд ли решили по саду погулять, может, время пришло от меня избавиться? А что, очень удобно будет, вчера я напилась, а сегодня утонула в бассейне. И они чисты, и я умираю с позором.

Чернышев что-то коротко бросает Косте, разворачивается и спешно уходит в дом. Проводив его насмешливым взглядом, Костя подходит ко мне и присаживается на соседний лежак.

— Ну что, бунтарка, плохо тебе? — спрашивает, не сдерживая издевательской улыбки.

— Хотите сделать ещё хуже? — мой голос ровный, потому что моё состояние оставляет желать лучшего, и мне сейчас плевать на всё.

— Да нет, — отвечает и откладывает планшет, с которым никогда не расстаётся, на лежак рядом с собой. — Наоборот, врача вызвал, сейчас тебе капельницу поставят, организм очистят, и будешь свежа, как новорождённая, — проговаривает, и я чую какой-то подвох.

— Что за аттракцион неведомой щедрости? — без раздумий задаю вопрос.

— Вечером ужин у Гайдуковых, и ты обязана выглядеть бодрой и, что немаловажно, счастливой, — его ответ не радует вот совсем.

— Почему сегодня?! — спрашиваю в пустоту, едва слышно застонав.

— Так надо, — бросает Костя и, опершись локтями в колени, подаётся вперёд. — Правила немного меняются на сегодняшний вечер, — говорит тихо, словно не хочет, чтобы нас слышали, но с чего бы, наверное, это мой атрофированный мозг просто выдумывает.

— И какие правила на сегодня? — стараюсь сдержать в себе стон отчаяния.

У меня сегодня нет ни сил, ни желания играть роль, я предпочитаю не сдвигаться с этого места до самой ночи, а когда на улице стемнеет, сменить лежак на кровать. Но у меня нет права выбора, моё слово пустое в этом доме, я никто и звать меня никак.

— Гайдуков с подозрением относится к этой истории с помолвкой, при нём старайся выглядеть не просто счастливой, а безумно влюблённой невестой, — проговаривает чуть ли не шёпотом. — Проявляй больше внимания, смотри на Дамира, как на любимого мужчину, будь ласковой, тактильной и нежной. Поняла? — я только неуверенно киваю.

Не понимаю, как можно проявить больше эмоций к куску заледеневшего камня, но выбора у меня нет, я всё же греюсь мыслью, что мне удастся избежать фатального исхода. Если придётся, я буду ласковой кошкой, лишь бы от этого был нужный мне результат.

— Пошли, — бросает, после того как прижал наушник к уху. — Врач приехал, — поднимается и, подав мне руку, помогает встать.

Тело ноет, будто по мне катком проехались, трясусь вся, как наш деревенский алкаш, и мысленно даю себе обещание не прикасаться к спиртному никогда в жизни.

Честно, не верила, что меня можно спасти и избавить от этих мук, но, пролежав час под капельницей, я встала с кровати совсем другим человеком. Словно ничего и не было, не мучилась весь день от похмелья.

— Ну как? — интересуется Костя, когда я спускаюсь в гостиную.

— Всё хорошо, — киваю и, немного подумав, добавляю. — Спасибо, — смущённо произношу.

— Обращайся, — усмехается, явно забавляясь всей этой ситуацией. — Визажист уже ждёт тебя, иди, времени мало, — указывает на одну из гостевых комнат, и я обречённо направляюсь в ту сторону.

Два часа спустя я в чёрном приталенном платье до колен со скромным декольте и с прозрачными рукавами стою внизу и жду «жениха» на высоких каблуках чёрных лодочек. Волосы мне собрали в высокий хвост, нанесли лёгкий макияж, подчеркнув губы красной помадой, и дополнили образ такого же цвета клатчем.

Чернышев наконец спускается, как и всегда, осматривает меня с головы до ног безразличным взглядом и без единого слова проходит мимо к выходу. Иду за ним, как прирученная собачонка. Ничего не меняется и по дороге, каждый сидит на своём месте, и мы никак не контактируем. С одним исключением — запах его одеколона кружит мне голову.

Сложно описать его аромат, я не сильна в этом, могу лишь сказать, что пахнет властью, силой, мужественностью и… хочется прижаться к нему.

Мотаю головой в попытке развеять глупые мысли и одними губами шепчу благодарности, что приехали и я не поддалась идиотскому порыву.

Дамир сегодня тоже добавил изменений в свою игру, сам открыв мне дверь и помогая выйти из машины. Скорее всего из-за того, что хозяева дома встречают нас на ступеньках внимательными взглядами и широкими улыбками.

Глава 12. Соблазн, волнение и подчинение

Арина

Я весь остаток вечера думала, что это за игры. Разве в этом доме делается что-то без разрешения Чернышева? Как это он ничего не велел? А кто тогда? У кого хватает смелости идти в обход барина?

Есть один, который не дрожит перед Дамиром — Костя. Хм, в таком случае все вопросы отпадают. Костя многое здесь решает: начиная с моих нарядов на мероприятиях и заканчивая сценариями и репликами моей роли.

Сон не идёт, и не потому, что мысли не дают спать, а потому что велик соблазн спуститься вниз, прислониться к панорамному окну и… вести беседы с Чернышевым. Да, я медленно схожу с ума, но уже не удивляюсь этому. И вообще, считаю, что я ещё стойко держусь, была бы другая, возможно, давно бы вышла из себя. Ну, или, наоборот… например, Инга, она бы пользовалась всеми благами в этом доме, и ей точно всё было бы в удовольствие.

Но мне не даёт покоя кое-что другое. Я вспомнила один роман, который я читала давно, история была о фиктивном браке, где герои подписали договор о неразглашении. Что, если я предложу Дамиру подобное? В любом случае, не собиралась кому-либо рассказывать, свидетелем чего я стала, и тем более разглашать детали наших недоотношений, но моё слово не имеет никакого веса, а вот договор… есть малюсенький шанс, что я всё же выйду из этого дома на своих двоих.

— Терять нечего, — говорю вслух. Встав с кровати, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.

Дом в это время погружён в мёртвую тишину, всё так же местами горит тусклый свет, чтобы никто не сломал себе ноги, если решит прогуляться. Хотя, уверена, таких здесь нет, кроме меня. Перед тем, как переступить порог гостиной, я глубоко вдыхаю, чётко ощущая, что моя смелость осталась наверху. Но пути назад нет, мне нужно попробовать, не сидеть же сложа руки и ждать дня Х.

Аккуратно захожу, слыша бешеный стук сердца в ушах, и взгляд падает на пол, где вчера ночью я сидела и травилась горьким алкоголем. Щёки опалило жаром, стоило вспомнить, как меня взяли на руки и унесли в комнату, чтобы уложить в кровать.

— Понравилось? — раздаётся в темноте, и от испуга едва сдерживаю крик.

— Ч-что? — спрашиваю, повернув голову и увидев мужской силуэт на том же месте, что и вчера.

— Похмелье, — одно слово, но смысл его вопроса я понимаю сразу.

— Нет, — сухо отвечаю, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда деваться и с чего начать.

— Хорошо, — бросает, и я слышу, как звякают кубики льда в стакане. — Зачем пришла? — задаёт вопрос, а меня напрягает, что я стою в свете уличных фонарей, и он может видеть все мои эмоции, когда мне даже его лица в темноте не разглядеть.

— Поговорить, — честно отвечаю.

Хорошо бы присесть, пока подкосившиеся ноги не подвели, но в поле зрения не нахожу никакой горизонтальной поверхности, кроме дивана, но там сидит он.

— Интересно, — говорит мужчина и, судя по короткому шороху, поднимается с дивана. — И о чём же? — вопрос сопровождается тяжёлыми шагами.

— А… — замолкаю, язык прилип к нёбу, губы пересохли, весь запал испарился, и я уже сомневаюсь, стоило ли спускаться, лучше бы подождала до завтра.

— Ну? — пока я продолжала взглядом прожигать пол под ногами, он подошёл слишком близко, я ощущаю его дыхание на своём виске.

— В другой раз, — лепечет мой язык, и я делаю шаг в сторону, собираясь трусливо сбежать отсюда.

— Нет, — Чернышев хватает меня за локоть и не только удерживает на месте, но и тянет на себя настолько резко, что я буквально впечатываюсь в его грудь.

Из лёгких выбивает весь воздух, сердце бьётся где-то в горле, а ноги будто ватные.

— Говори! — требовательно произносит, а я забыла не только зачем пришла, но и все буквы алфавита. — Арина? — впивается пальцами в моё лицо, заставляя посмотреть на него.

Боже, что происходит? Эти чувства не похожи на страх, я боюсь не его, а себя, своих непонятных ощущений, этих мурашек по позвоночнику и жара в солнечном сплетении. От него пахнет свежим воздухом, как после летнего дождя в лесу, вдыхаешь и будто оказываешься на поляне, где вокруг одни ели и зелёная трава.

— Я слушаю, — хриплый голос раздаётся у моего уха, кожу обдаёт горячим дыханием, и по телу проходит лёгкая дрожь.

— Я… хотела… — на языке вертятся какие-то глупости, но только не то, что было на уме, когда я сюда спускалась.

Господи, помоги мне, я, кажется, потерялась.

— Ты хотела?.. — Чернышев будто издевается надо мной.

Уверена, он всё видит: и мою растерянность, и реакцию на его близость; просто насмехается надо мной.

— Предложить… — говорю не своим севшим голосом.

— Себя? — спрашивает Дамир, и его вопрос меня отрезвляет.

— Нет! — восклицаю, впившись в его кисть, которой он продолжает держать моё лицо. — Нет, — добавляю, взглянув в глаза цвета грозовой тучи.

Сейчас в них отражаются блики уличных фонарей, отчего кажется, что в зрачках загорелся огонь. Они будто говорят, что их хозяин живой, что умеет чувствовать, что способен на эмоции. Теряюсь ещё больше, тону в серых омутах, выпадая из реальности, однако, через мгновение происходит то, что и вовсе выбивает почву из-под ног. Чернышев наклоняется и впивается в мои губы жадно, словно голодный зверь, добравшийся до лакомого куска мяса.

Конечно я целовалась и раньше, но то, что происходит сейчас, сложно описать словами. Это не поцелуй, меня будто наказывают, пытаются съесть, подавить. Властный, уверенный, он просто берёт то, что ему хочется. Чернышев привык командовать, и сейчас я чувствую это каждой клеткой своего тела.

Повиснув безвольной куклой в его руках, я не предпринимаю никаких попыток отстраниться. Во-первых, вряд ли я бы смогла это остановить. Во-вторых, тело отказывается сопротивляться.

Мужчина убирает руку с моего лица, переместив её на талию, обвивает, словно клещами, и прижимает к себе настолько, что дышать невозможно. Второй рукой зарывается в волосы, зафиксировав голову, словно я могу сбежать. Разве это возможно? Нет, я не в силах что-либо сделать, потому что тело превращается в желе, мозги в кашу, а сердце так громко стучит, что, кажется, слышно на весь дом.

Глава 13. Пора начать беспокоиться

Дамир

Я взрослый мужик, всегда умеющий контролировать себя. Не могу сказать, что член встаёт, едва на горизонте появляется красивая девушка, это удел пацанов до двадцати пяти лет. Не скажу, что хочу девочку Арину до изнеможения, что не смог удержаться, потому что самобытные инстинкты взяли верх надо мной. Не верю и не понимаю мужчин, которые смотрят на женщину и болтают без умолку, как бы они развлекались и в каких позах. Мало бросить взгляд на округлую задницу, упругие полушария и пухлые губы, чтобы захотеть женщину. И, нет, у меня нет никаких проблем, я всего лишь требую большего.

Что же произошло пять минут назад?

Арина уже показала, что у неё есть мозги, девочка смышлёная, умеет отвечать на неловкие вопросы. Гордая, умная, красивая, наивная и невинная, судя по медкарте. Все эти факторы определённо привлекают, но не настолько, чтобы потерять контроль и наброситься на неё.

Возможно, я ошибаюсь, что маловероятно, однако я вижу, как девушка иногда на меня смотрит. Может быть, она и сама не понимает, что тянется ко мне. Этот поцелуй подтвердил мои догадки, ведь она ответила на него и, мало того, стонала от удовольствия.

Не буду врать, у меня появилась мысль отпустить девчонку на все четыре стороны. Её слишком хорошо напугали, и она не станет рисковать, рассказывая хоть одной живой душе о том, что было в этом доме. Но если у неё появились чувства, это меняет дело. Женщины непредсказуемые существа, и меньше всего мне хотелось бы, чтобы она искала встречи со мной, когда всё закончится.

Так же не буду лукавить и говорить, что не было в этом поцелуе кое-чего странного, ранее мне незнакомого. Стоило прикоснуться к мягким губам, как в груди кольнуло, на миг дыхание перехватило, но я списываю это на долгое воздержание. Завтра же исправлю эту оплошность.

Опустошив бокал, поднимаюсь наверх и ложусь спать, а просыпаюсь в привычное время. В моей жизни всё по графику, с самого пробуждения и до ночи. Исключением был лишь тот вечер, когда моя фальшивая невеста решила напиться. Час в спортзале, прохладный душ, чистая отглаженная рубашка и завтрак — всё по минутам.

— Доброе утро, — в столовую заходит Костя и садится по правую сторону от меня.

— Доброе, — сухо отзываюсь, сделав глоток горячего кофе. — Организуй мне сегодня девушку, — добавляю, и мой помощник кивает без лишних вопросов.

— Пришли приглашения на благотворительный вечер, — переходит к делам. — Грозный вышел на нас через пятых лиц, — бросает, и на долю секунды я замираю.

— Зачем? — интересуюсь коротко.

— Хочет сына своего к нашему бизнесу приобщить, — отвечает, и я на минуту задумываюсь.

— Хорошо, — киваю по итогу. — Это даже интересно, — кривлю губы.

Минут десять ещё Костя озвучивает наши дела и расписание на весь день, пока я трапезничаю и неосознанно поглядываю на пустое место слева, где накрыто на ещё одного человека.

— Она где? — прерываю помощника, и он бросает взгляд на пустующий стул.

— Отказалась завтракать, — произносит, и мне кажется, я слышу в его голосе насмешливые нотки.

— Вчера что было? — спрашиваю, и Костя моментально понимает, о чём речь.

— Ничего особенного, Гайдуков бдителен, перед ним нужно было играть более правдиво, — проговаривает без запинки, но я слишком хорошо его знаю.

— Ты ведёшь свою игру, — констатирую. — Зря тратишь время, — добавляю, на что он только плечами пожимает.

После завтрака я уезжаю на объект, решив лично проверить, как идут работы в здании будущего казино. По дороге изучаю отчёты компании и доходы. Я считаю, что вершина бизнеса — это когда он работает на тебя. Начинаешь в одиночку, пашешь днём и ночью, чтобы в один день собрать плоды. На меня работает много людей, много тех, кто всё делает за меня.

Италия славится высоким рейтингом на тотализаторах, нет, они не в первых рядах, и не всегда дело в деньгах. Азарт и вкус победы стоят впереди выигрыша. Стало чем-то вроде традиции вечерами выходить с мужиками, ставить какие-то деньги и болеть всю игру, пока не объявят победителя. Я это просёк спустя несколько лет моего пребывания в этой стране и воспользовался мозгами. Правда не ожидал такого успеха, но сегодня я горд собой.

Провел около часа на объекте, посмотрев чертежи и пообщавшись с архитектором. После чего направился по адресу, который мне прислал Костя, чтобы сбросить напряжение. Квартира в элитной многоэтажке снята на сутки специально для этого. Ключи получаю у консьержа, который ставит меня в известность, что меня уже ждут. Поднимаюсь на нужный этаж, нахожу дверь, открываю и захожу внутрь.

— Привет, — девушка встречает в одном коротком халате, и, по факту, ничего необычного, если бы не одно «но» — она вылитая Арина.

Тот же рост, та же комплекция, цвет и длина волос одинаковые, глаза, губы и смущение на лице. Кто-то сыграл со мной злую шутку.

Домой я возвращаюсь неудовлетворённым, встреча с эскортницей не принесла должного удовольствия. Её схожесть с девушкой, живущей в моём доме, только усугубила ситуацию. Разрядку я получил, но она была какая-то горькая, с неприятным привкусом, и меня это настораживает.

Кажется, крепкий панцирь, построенный вокруг, дал трещину. Выработанный годами контроль начинает теряться в странных ощущениях. Всё это выбивает меня из колеи, рушит стены моей крепости и ломает выстроенные преграды.

Сегодняшняя встреча должна была расставить всё по местам, привести меня в норму, но добился лишь обратного эффекта. Я не могу позволить этому случиться. Мне не свойственно такое поведение, кавардак в голове и путаница в моём графике жизни.

Доехав до дома, я неспешно поднимаюсь по ступенькам с настроем поговорить с одним шутником, который явно задался какой-то целью. Костя сидит в гостиной и смотрит через панорамное окно на задний двор. Услышав мои шаги, он повернулся и расплылся в улыбке, словно ничего из ряда вон не произошло.

— Объясни, — сухо требую, присев рядом, и мужчина только губы поджимает.