Пленница Берга

Глава 1

Валентина.

Жарааа, жараааа, жаренное сооолнцеее...

В голове звучит назойливая мелодия, а яркое солнце ослепляет глаза. На ходу достаю из сумки солнцезащитные очки, надеваю их. Сворачиваю с оживлённой улицы в неприметный переулок, здесь хоть не солнечно, высокие деревья отбрасывают тень. Через несколько метров вижу вывеску своей любимой кофейни, именно сюда я спешу. Классное, уютное местечко, никогда не бывает многолюдно, работают отличные ребята, всегда на позитиве, с ними можно мило пообщаться.

И тут подают лучший кофе, который способен вдохнуть в меня жизнь.

Да, сейчас меня спасёт только кофе! Смена выдалась тяжёлой и нервной, настроение и силы на нуле. Уже под утро, в конце моей смены, в хирургическое отделение, где я работаю, доставили людей после автомобильной аварии. Пришлось задержаться. Да и сама ночка выдалась беспокойной, иногда получается вздремнуть, но не сегодня.

В общем, мне срочно нужен крепкий кофе. Я бы от десерта не отказалась, но нет времени сидеть в кафе за чашкой ароматного кофе с кусочком торта и наслаждаться видом из окна. Нужно возвращаться в отделение, я даже не переоделась, на мне медицинский костюм тёмно-синего цвета.

В кофейне, как обычно в этот час, почти никого. Работает кондиционер, на меня обрушивается порыв прохладного воздуха. Аромат свежезаваренного кофе, выпечки бодрит и освежает. Оазис в жаркий день.

— Добрый день! — меня приветствует Макс, владелец кофейни, у них семейный бизнес, жена управляющая, он сам часто стоит за стойкой, сын-студент по выходным работает бариста.

— Добрый!— Я поднимаю солнцезащитные очки на макушку. — Сегодня адская жара. Мне какой-нибудь безумно охлаждающий напиток! Кажется, в меню видела холодный кофе.

Я улыбаюсь Максу, но он смотрит в сторону от меня. Проследив за его взглядом, вижу двух мужчин, сидящих за столиком у окна. Они одеты в элегантные чёрные костюмы. Напоминают мне агентов ФБР, такими их изображают в кино. Как им не жарко? Волна жара накатывает на меня, когда я просто смотрю на них. Тот, кто покрупнее, пускает кольца дыма.

— Макс, всё в порядке? — интересуюсь я. В заведении запрещено курить, но Макс не делает замечание посетителю.

— Что? О, да, да, всё в порядке. Что ты хотела заказать сегодня? — Макс выпрямляется и смотрит на кассу перед собой.

— Айс-латте, — повторяю свой заказ.

— Кофе со льдом. Понял! — Он вводит цифры на экране дрожащим пальцем. Я оглядываюсь на двух мужчин, они внимательно за нами наблюдают. Подозрительные типы. Выглядят как бизнесмены, а взгляд как у бандитов.

Курильщик выпускает облако дыма, затем снова подносит сигарету к губам. От его движения пиджак задирается. На белоснежной рубашке виднеются пятна, напоминающие брызги крови. Я быстро отворачиваюсь.

— Элина сегодня отдыхает? — интересуюсь у Макса, стараясь сохранить безмятежный вид. Я здесь часто бываю, от работы близко, мы подружились, общаемся, разговариваем ни о чём.

Я прикладываю банковскую карту к терминалу. Взгляд Макса метнулся к кухонной двери, а затем снова ко мне. Он заставляет себя улыбнуться, но получается мучительная гримаса. У Макса заразительная и широкая улыбка, когда он улыбается, на щеках появляются ямочки. Но сегодня он сам на себя не похож. Выглядит странно, бледный, его руки дрожат, он постоянно бросает взгляд на мужчин за столом.

— Макс? Алло! — говорю я, когда он снова замер. — Э-э, можно мне кофе?

— Да, да, конечно! Минутку! — натянуто улыбнувшись, он разворачивается к кофе-машине.

Я отхожу в сторону, достаю телефон. Пока мой кофе готовится, проверяю социальные сети. Знаю, дурная привычка, я её ненавижу, но не могу избавиться.

Мой бывший придурок не заблокировал меня. А у меня не хватает силы воли удалить его из друзей и отправить в чёрный список. И тянет меня по несколько раз в день лазить по его страницам.

Если коротко, да, шпионю за ним. На экране смартфона появляется его новая фотография, на которой он обнимает свою девушку, с которой замутил, когда мы ещё были вместе. Когда я поймала его на измене, он вывернул ситуацию так, что виноватой оказалась я.

Кричал о том, что я ему мало времени уделяла, меня никогда не было дома, постоянные дежурства, да и в постели, я оказывается, «бревно». В общем, нашёл себе оправдание.

Я всегда много работала, дневные смены, ночные, суточные дежурства. Люблю свою работу, да, тяжело, напряжённо, но каждый день я помогаю людям.

Он сильно не напрягался, постоянно менял работы, то график не устраивает, то мало платят, то начальник козёл. Бывший просто мудак-обманщик, моя работа не имела никакого отношения к тому, что он не мог держать свой хрен в штанах. Умом я это всё понимаю, но моя грудь до сих пор сжимается, когда вспоминаю, как он уходил из квартиры, собрав свою сумку с вещами.

— Корицу сверху посыпать? — вопрос Макса отвлекает меня от воспоминаний.

— Нет... — Я подхожу к стойке, вместо айс –латте в стакане на вынос вижу чашку кофе с толстым слоем пены. Капучино.

— Я хотела... эээ, впрочем, неважно, всё в порядке. Корица не нужна!

— Извини, Валентина! — он морщится. Его внимание снова переключается на кухонную дверь. Ему не до меня.

Глава 2

Роберт Берг.

— Где он? — Я распахиваю дверь комнаты, где разместили Романа. Сигаретный дым, словно ядовитый смог, окутал пространство. Павел стоит у окна, попыхивая своей чертовой сигарой.

— Успокойся, Роберт, с ним всё в порядке! — Руслан протягивает руки, удерживая меня от того, чтобы я не бросился прямо к кровати, где лежит наш младший брат, раненный двумя выстрелами в грудь. Я отталкиваю Руслана с дороги, обхожу кровать. Роман спит.

— Он все ещё истекает кровью? — Кровь просочилась сквозь повязку на его плече.

— Нет, всё в порядке. Видимо, немного потревожили, когда несли его. Мы поменяем повязку, — отвечает Руслан с другой стороны огромной кровати.

— Паша, потуши эту чёртову сигару! — кричу я, размахивая руками.

— Извини, босс!— Он тушит окурок в пепельнице на краю стола.

— С ним точно всё будет в порядке? — вздыхаю я, указывая на бледного Романа, который едва дышит.

— Да. Сквозное ранение плеча. Похоже, пули не задели важных органов, — объясняет Руслан. — Но.... — замолкает на несколько секунд. — Семёну повезло меньше. Он не выжил, — мрачно говорит он.

Острая боль пронзает мою грудь. С Семёном мы вместе росли, бок о бок прошли огонь, воду и медные трубы. Мы вместе справлялись с нашими бедами, нас с ним было не победить. В детстве мы считали, что в небесной канцелярии ошиблись и отправили нас к разным родителям. Мой двоюродный брат по родственным связям, на ментальном уровне больше, чем родной брат. Брат по любви. Я проглатываю боль.

— Что, чёрт возьми, произошло? Это рядовая встреча. Простой обмен информацией! — Я сжимаю кулаки по бокам. Тот, кто это сделал, заплатит большую цену. Преступление не окажется безнаказанным.

— Не знаю! — Руслан растерянно проводит руками по волосам, понижает голос. — В назначенное время мы встретились с братьями Завьяловыми. Поговорили, я передал им документы. Мы уже собирались расходиться, как внезапно какой-то придурок врывается через служебную дверь со стороны переулка и стреляет. Роман получил два выстрела в плечо, а Семён... — его голос ломается, он моргает, смахивает слёзы с глаз, — один в голову. Его смерть была моментальной.

— А братья Завьяловы? — я продолжаю допрос.

— Один из них получил пулю в плечо. Тот, который поменьше, я никак не запомню его имя. Второй схватил его, они убежали, — докладывает Павел.

— Так кто был мишенью? Мы или Завьяловы?

— Не знаю, — Руслан разводит руками. — Было так много крови, Робби. Вся кофейня в крови. Я послал чистильщиков, чтобы убрали. Мы не оставляем после себя беспорядок. Макс, конечно, здорово струхнул. Имущество не пострадало, но всё-таки, беспорядок....

— Главное, что нет других пострадавших!Ущерб – это последнее, о чём нужно беспокоиться. Точно, из посетителей никто не пострадал? — уточняю я.

— Нет. В кафе было пусто. Жену он отправил за покупками, как только мы пришли.

— Хорошо. — Я потираю затылок и смотрю на своего младшего брата. Ему всего двадцать два год, и это мог быть его последний день на земле. Такова наша жизнь. Опасность подстерегает на каждом шагу, чёрт возьми, он так молод. Слава Богу, мамы здесь нет, она не видит своего любимчика, лежащего с двумя дырками в груди. Она бы мне голову оторвала. Я поклялся ей, что буду заботиться о Романе. Нельзя нарушать обещание, данное матери на смертном одре. У меня звонит телефон.

— Завьялов, — говорю я, проверяя экран, прежде чем принять звонок.

— Роберт! — начинает говорить раньше меня. — Мы не имеем никакого отношения к тому беспорядку в кофейне.

— Я знаю, — отвечаю спокойным тоном. — Мне сказали, твоего сына ранили? Как он?

— Савву. Да. С ним всё в порядке. До свадьбы заживёт! А твой брат? — спрашивает он нерешительно.

— Роман выкарабкается, а вот Семёну не так повезло. — Я сильнее прижимаю телефон к уху, мои пальцы болят, так крепко я его сжимаю. Физическая боль лучше, чем та, что грохочет в моей груди.

— Мне жаль это слышать. — Его слова искренние. Между нашими семьями нет вражды, наши интересы не пересекаются. Когда нам выгодно, мы работаем вместе. Потеря одного из нас не приносит пользы никому. — Семён был хорошим человеком. Есть идеи, кто это сделал?

Я сжимаю челюсть. Прямо сейчас я хочу докопаться до сути того, что, чёрт возьми, произошло сегодня днём. Я отправил своих братьев встретиться на нейтральной территории, чтобы обменяться информацией. Обычная деловая встреча. Никто не должен был уйти даже с порезом от бумаги, но в итоге у меня мёртвый кузен и раненный брат.

— Нет ни малейших предположений. Я только что вернулся домой. Я начну копать! — делаю паузу. — Если выясните раньше, кто это сделал, не действуйте без меня. Немедленно дайте знать.

Это не просьба. Убит мой брат. Я получаю право разобраться с убийцей лично.

— Само собой! — уверяет меня Завьялов. Он имел дело ещё с моим отцом. После того, как отец умер, я стал главой семьи. Его уважение к моему отцу перешло ко мне. Ему всё равно, что я ему в сыновья гожусь, я ему ровня. Закончив разговор, я бросаю телефон обратно в карман и смотрю на Роману.

— Повязку нужно сменить. Мне кажется, так много крови не должно быть. — Я тыкаю в окровавленный бинт. — Подожди! — останавливаю Руслана, который тянется в повязке. — Кто обработал его раны?

Глава 3

Валентина.

Я громко чихаю. В этой комнатёнке «метр на метр», куда меня заперли, пыль не вытирали годами. По крайней мере, здесь имеется кровать, так что мне не приходится сидеть на грязном, бетонном полу. Да я бы на полу посидела, это не проблема. Куда больше меня волнует то, что этой комнате, похожей на камеру, нет туалета. Кто знает, когда мои похитители вернуться. Я хочу в туалет по-маленькому. Срочно.

Я плотнее скрещиваю ноги, верчусь на кровати, пытаюсь найти лучшее положение, чтобы не давить на мочевой пузырь.

О, Боже, о чём я думаю? Меня похитили, а я боюсь описаться.

Я закрываю глаза. Какой кошмар! Это какая-то дикость!

Вот что значит оказаться не в то время, не в том месте! Как только я наложила повязку парню, собралась уйти, меня скрутили, заклеили рот скотчем, завязали руки и затолкли в машину. Всё произошло неожиданно и молниеносно, я даже пикнуть не успела. В салоне я отчаянно барахталась, мычала, слышала лишь кучу матерных слов, окриков, приказов заткнуться и лежать смирно!

Дверь скрипит, медленно открывается.

В дверном проёме появляется незнакомый мужчина. Не из той троицы в кафе, которые приволокли меня сюда. Этот выше и здоровее тех, кого я уже видела. Его крупное тело занимает почти всё тесное пространство камеры. Хорошо сшитый костюм, аккуратно уложенные чёрные волосы, блестящие, начищенные ботинки, гордая осанка подсказывают мне, что передо мной не простой человек.

А тот, кто имеет власть. Тот, кто принимает решения и отдаёт приказы.

Я резко поднимаюсь с кровати.

— Почему я здесь? — требовательно выкрикиваю. Во мне клокочет злость. Я помогла их товарищу, вместо благодарности они похитили меня. — Я требую ответа. Но сначала... Ээээ.... мне нужно в туалет.

— Тебе нужно в туалет? — переспрашивает он, поднимает свои тёмные брови, словно впервые слышит, что кто-то может хотеть в туалет.

— Да. Мне нужно в туалет, — говорю я, делая шаг к нему. — После вы мне объясните, почему я здесь. Он поднимает руку в предупреждающем жесте, словно молчаливо требует сменить тон. Но я терпела несколько часов. — Иначе я сделаю дела прямо здесь! — предупреждаю я его, указываю пальцем на середину комнаты. Конечно, я блефую. Кто знает, что он сделает со мной, если я устрою беспорядок в его камере. Я не знаю, кто он, но хорошо понимаю, с кем имею дело. Те люди, они не были мелкими преступниками. Эти люди опасны. Очень опасны.

— А если я скажу, что это можно сделать прямо здесь? — в его голосе звучит любопытство. Я смотрю на него в упор. Если он хочет, чтобы я пописала прямо здесь, на пол, так пусть прямо говорит. Увы, я не в том положении, чтобы вступать с ним в словесную дуэль, но мой полный мочевой пузырь придает мне больше храбрости, чем у меня есть на самом деле.

— Мне нужно в туалет, — чуть ли не по слогам повторяю я. Какую бы игру он ни хотел сыграть, сейчас я не готова к этому.

— Вы врач? — Он прищуривается, осматривает меня цепким, оценивающим взглядом.

— Да. — Я киваю. — Но не нужно иметь медицинское образование, чтобы понимать, мочевой пузырь может удерживать только определенное количество жидкости, прежде чем она выйдет сама по себе.

Правый уголок его губ дергается.

— Вы врач, который помог моему брату, — продолжает он. Я готова пописать на его модные, дорогущие, до блеска начищенные ботинки, если он не проводит меня в туалет. Как бы эта идея меня не привлекала, я уверена, за такое действие последствия будут суровые. Я предпочитаю, чтобы все мои зубы были на месте.

— Да. ПОЖАЛУЙСТА. Мне нужно в туалет. — Я снова делаю шаг к нему. Он наклоняет голову набок.

— Ну, раз уж вспомнили «волшебное слово»! Вот сюда. — Он выходит из камеры, я следую за ним по коридору. Ускоряю шаг, чтобы не отставать от его широкого шага. Мы проходим мимо нескольких закрытых дверей. Неужели там тоже содержатся люди? Он показывает мне небольшую туалетную комнату, галантно открывает дверь. Я вбегаю внутрь и хватаюсь за дверную ручку, чтобы закрыть её, но он не отпускает с другой сторону.

— Делай свои дела! — кивает головой в сторону унитаза.

— Дай мне закрыть дверь. — Я сильнее дергаю дверь. Он смотрит на меня так, будто не слышал ни слова из того, что я сказал. Я вздыхаю.

— ПОЖАЛУЙСТА. Пожалуйста, дайте мне закрыть дверь!

Он кивает.

— Конечно, но не до конца! — Он снимает мою руку с ручки, жестом указывает, чтобы я вошла, прежде чем прикрыть дверь. Так близко. Он не увидит меня, но определенно всё услышит. Ну и пусть, говорю я себе, что естественно, то не стыдно.

Он хочет так показать свою власть. Ради бога, пусть тешит своё раздутое самолюбие. По крайней мере, я не писаю в брюки. Рядом с унитазом стоит небольшая раковина, в мыльнице кусок мыла. Сделав дело, тщательно мою руки. Конечно, полотенца нет. Я толкаю дверь ногой, вытираю руки о костюм.

— Сюда. — Он сгибает палец и машет мне рукой, чтобы я следовала за ним к лестнице в конце коридора. Он не ведёт меня обратно в пыльную камеру, что уже радует.

— Твои ребята забрали мою сумочку и вещи. Мне нужно их вернуть, — говорю я ему в спину, когда мы поднимаемся по лестнице на первый этаж дома. То немногое, что я успела заметить, когда меня тащили в подвал, выглядело ухоженным и элегантным. По сравнению с моей однокомнатной, скромной квартирой здесь просто роскошный дворец.

Глава 4

Валентина.

Я гордо задираю подбородок. Хочется быть выше, наравне с ним, но я едва достаю ему до плеч.

— Валентина.

— Валентина… ? — вопросительно тянет, рассматривает меня с высоты собственного роста словно я диковинная зверушка.

— Валентина Алексеевна Крайнова, — представляюсь я. Он никак не реагирует, услышав мою фамилию. С чего бы?

Я не важная персона, не популярная личность, не принадлежу к богатой и известной семье. Рядовой врач в государственной больнице, оказывающей хирургическую помощь. — А тебя?

Чем дольше он смотрит на меня, тем сильнее у меня трясутся колени и внутренности. Страх вызывает во мне смелость, удивляюсь сама себе, откуда силы берутся.

Или это безрассудное отчаяние?

— Роберт Берг, — произносит он.

Тишина.

Я замираю. Фамилия мне знакома, как и любому жителю нашего города. Она упоминается в газетах и новостях, о ней шепчутся люди.

Берг - одна из самых влиятельных семей, известная своей мощью и влиянием. Власть основана на страхе и уважении, они умело используют эти инструменты для укрепления своего положения. У них связи во всех сферах, прикормленные политики, депутаты, полицейские. Они тратят деньги на благотворительность, но как приумножают свои капиталы, покрыто мраком. Хищные, кровожадные акулы и крокодилы.

— Ты слышала обо мне. — Он засовывает руки в передние карманы брюк. Скорее всего, он никогда не встречал человека, который бы равнодушно отреагировал на его фамилию. Хотелось бы мне оказаться первой, но, увы, не получилось.

— Да, приходилось слышать, — подтверждаю я. — Понимаю, почему они не захотели твоего товарища...

— Брата, — прерывает он меня. — Мой младший брат Роман.

— Извини меня, — виновато прикладываю ладонь к груди, — я понимаю, почему твои товарищи не захотели отвезти в больницу твоего младшего брата Романа. Если бы я оказывала помощь в больнице, мне пришлось бы сообщить о его ранении в полицию! — я жестикулирую, говорю убедительно. — Но так как он дома, я этого не сделаю. Угрозы для его жизни нет. Теперь мне нужно идти. У меня сегодня дежурство! Меня ждут.

— Другой человек, тот, которого застрелили, был моим двоюродным братом, — говорит он, в его тоне слышится печаль. У меня впечатление, что моя пламенная речь прошла мимо его ушей.

— Мне жаль, — говорю я. — Когда меня затащили в подсобку, он уже был мёртв. Я всё равно ничем не смогла бы ему помочь.

— Семён был нашим семейным врачом, — объясняет он так, словно это что-то значит. — Я уверена, вы быстро найдёте профессионального доктора.

— В этом нет необходимости, — он небрежно пожимает плечами. — У меня уже имеется один.

У меня сжимается живот от того, каким опасным и зловещим тоном он произносит свои слова.

— Вы, — отвечает он, подтверждая мою догадку.

— Роберт, я не ваш семейный врач. Я работаю в государственной больнице, у меня мало опыта, — терпеливо объясняю я, разговаривая с ним, как с капризным пациентом. — Вам придётся найти другого врача.

Его губы плотно сжимаются.

— Вы не останетесь до полного выздоровления моего брата и не проконтролируете, чтобы лечение прошло без осложнений? — Он задает уточняющий вопрос, словно от моего ответа зависит гораздо больше, чем я понимаю.

— Верно. Я не останусь. Если вы настаиваете, я смогу приехать через несколько дней, осмотреть его. Но здесь я не останусь! — твёрдо произношу я, расправляю плечи. Хочется стать выше и сильнее, может, получится его отпугнуть. — Это исключено.

Он делает последние два шага, разделяя нас. Мне приходится запрокинуть голову назад, чтобы продолжать смотреть в его тёмно-карие глаза, но я отказываюсь делать шаг назад. Я не собираюсь отступать.

— Ты уверена, что не хочешь изменить свой ответ?— Его голос становится тише, мягче. Он пронзает меня дрожью, вызывает панический страх.

— Нет, не хочу, — отвечаю я, скрещивая руки на груди. Я касаюсь его груди, когда делает ещё шаг, слишком близко, он заполнил моё личное пространство.

— Ладно. Только потом не говори, что я не давал тебе шанса.

Он отступает на шаг от меня. Как раз, когда я думаю, что добилась своего и собираюсь повернуть к выходу из этого дома, он резко наклоняется, подхватывает меня и забрасывает себе на плечо. Мой живот сжимается, голова кружится. Прежде чем я успеваю осознать, он уже идёт быстрым шагом.

— Отпусти! — кричу я, пытаясь слезть с его плеча. — Отпусти меня! — продолжаю голосить и бью его руками по заднице. Он не сбивается с шага. Сжимаю руки в кулаки, начинаю его колотить, одновременно перекатываю вес из стороны в сторону.

— Прекрати! — командует он.

— Нет! Отпусти меня! — кричу в ответ, усиливая попытки освободиться. Резкий шлепок по заднице заставляет меня вскрикнуть.

— Перестань дёргаться и кричать, — приказывает он и снова опускает руку мне на задницу. Тонкая ткань нисколько и не защищает. Я снова дергаюсь, но уже по другой причине. Огонь вспыхивает на моих ягодицах. Не останавливаясь, он поднимается по лестнице, шлёпая меня по ходу.

Глава 5

Роберт Берг.

— Рома. — Я направляюсь прямо к его кровати. Павел поспешно тушит сигару, когда ловит мой мрачный взгляд. Интересно, когда он спит, выпускает сигару из зубов?

— Роберт, я в порядке. Я в порядке! — успокаивает меня младший брат, как только я появляюсь в комнате. — Расслабься!

— Расслабиться? — спрашиваю я с полуулыбкой. Рома твердит мне это постоянно. Тебе нужно успокоиться! Не переживай! Возьми отпуск! Не парься! Отдохни! Он предупреждает меня о надвигающемся сердечном приступе, если я не сбавлю скорость. — Тебя, бля, подстрелили. Сейчас не время расслабляться, — ворчу я. — Нет, нет. Не поднимайся.

Он отмахивается от моего предупреждения и опираясь на здоровую руку, приподнимается на подушку. От этого простого движения его лицо кривится от боли.

— Ему требуется обезболивающие таблетки. — Я смотрю на Руслана.

— Она может подсказать, какие именно?

— Кто? — спрашивает Роман, переводя взгляд с Руслана на меня.

— Девушка, которую он только что приволок на своих широких плечах в гостевую комнату напротив своей,— с насмешкой отвечает Руслан.

— Эта свободная комната, — парирую я.

— Большинство комнат в этом огромном доме свободны! — Он смеётся.

— Так я смогу за ней присматривать, — объясняю я. Не то, что мне нужно оправдываться перед ним, но если он продолжит в таком тоне, мне придётся кулаком стереть с его лица идиотскую ухмылку.

— Конечно, конечно! — Руслан преувеличенно кивает мне.

— Эта девушка — та, которая меня зашила? — Роман выставляет руку между нами, призывая успокоиться.

— Да, — отвечаю я, отбрасывая своё раздражение в сторону. — Валентина нужна, чтобы контролировать твоё выздоровление, Роман. Она твой лечащий врач. Вот и всё. Сейчас на повестке другой вопрос. Ты видел парня, который вошел через заднюю дверь? Я начинаю расследование. Нам нужно выяснить, кто пытается нас свалить. Кто пошёл войной на семью Берг.

— Да, я видел его, — говорит Роман, морщась от боли, пытаясь занять удобное положение на подушке.

— Не двигайся, — отчитывает его Руслан. — У Семёна в комнате должна быть аптечка. Я принесу. Паша, идём со мной!

— Давай, рассказывай, — говорю я брату, когда мы остаёмся одни.

— Я не знаю, кто он. Я запомнил его глаза, — заявляет Роман. — Блин, так жжёт. Он слегка касается повязку на плече.

— Терпи. Сейчас мы дадим тебе что-нибудь от боли, — напоминаю я ему. — Ты узнаешь его, если снова увидишь?

— Да, узнаю. Этот ублюдок застрелил Семёна! — Его голос надламывается.

— Он не избежит наказания, но нам нужно собрать больше информации. Завьялов тоже этим занимается. Его сын получил пулю.

— Савва, да. Я видел, как раз перед тем, как меня ранили. — Роман кивнул и устало откинул голову на подушки.

— Тебе следует немного отдохнуть. Позже я приведу врача, она тебя осмотрит. Следует убедиться, что всё идёт как надо. Такое ранение нельзя пускать на самотёк.

— Что ты с ней сделаешь? — Роман смотрит на меня долгим взглядом. — С врачом?

Из нас, троих братьев, он самыё мягкий и добродушный человек. Так бывает, когда ты маменькин сыночек и любимчик семьи, тебя слишком долго лелеют и опекают.

— Не беспокойся, оставь это мне!

— Милана знает что произошло? — спрашивает он о своей девушке. Они встречаются уже почти три года. Он готов сделать ей предложение, но она еще не принята в семью. Его ранение будет трудно объяснить.

— Нет.

— Я должен рассказать ей, Роберт. — Он хмурится. — Я больше не могу ничего от неё скрывать.

— А если правда заставит её сбежать? Что тогда, Рома? Она знает о нашей семье то, что может быть использовано против нас? — пристально смотрю на него.

— Нет. Пока нет. Но Мария же в курсе, — спорит он со мной, имея в виду жену Руслана.

— Мария – это другое. Ты же знаешь, — напоминаю я ему.

— Как мне это объяснить Милане? — Он указывает на своё перебинтованное тело.

— Не надо ничего объяснять! — Я потираю подбородок. — Скажешь ей, что тебя отправляют на неделю в командировку. Срочное дело. Вопрос с поездкой решился в последнюю минуту, так что ты не смог увидеть её перед отъездом. И звонишь из аэропорта.

— Я не хочу ей лгать, — упрямится он. — А как насчет Семёна? Как объяснить его смерть?

— Ты прав. — Меня охватывает боль, но я отмахиваюсь от неё. Сейчас не время раскисать. — Мы что-нибудь придумаем.

— Милана не глупая, Робби. Знает, чем занимается наша семья, или, по крайней мере, догадывается. Если я продолжу её обманывать, она меня бросит.

— Тогда советую как можно быстрее надеть ей кольцо на палец. Тогда ты можешь быть с ней откровенным, — предлагаю я вариант.

— Тут целый ящик лекарств, — в комнате появляется Руслан.

— Хорошо. Он становится слишком капризным, — говорю я. — Поспи немного. Я приведу Валентину позже.

Глава 6

Роберт Берг.

Встреча с добрым доктором откладывается. Когда я выхожу из комнаты Романа, мне сообщают, что приехал опер. Видимо, хочет поставить меня в известность о том, что нашли труп Семёна. Ребята вывезли его из кофейни, оставили в укромном месте. Иначе их всех бы «затаскали» по следователям, начали выбивать показания. Это не в наших интересах. Услышав новость, мне придется сыграть потрясение, скорбь.

— Я сочувствую вашей утрате! — Андрей Усов, оперативник отдела по расследованию тяжких преступлений, стоит перед моим столом, постукивает ручкой по блокноту.

— Спасибо, — говорю я, наливаю себе коньяк и предлагаю ему. Он, конечно, отказывается. Как-никак, на службе. Это не первая наша встреча. Усов все эти годы достаёт меня по разным поводам. Пытается «копать» под меня. Безрезультатно, он так и не нашел ничего противозаконного в моей деятельности. И не найдёт.

— Предполагаю, ты знаешь, кто может быть в этом замешан? — спрашивает он, смерив меня своим высокомерным взглядом. Между нами взаимная неприязнь.

— Нет, абсолютно никаких идей, — Я опускаюсь в кресло, подношу стакан к губам. Делаю глоток, обжигающий вкус спиртного, скользящего по моему горлу, на мгновение убирает боль в груди. — Где, ты сказал, его обнаружили? — спрашиваю я, ставя стакан на колено.

— На пустыре, за парком, — говорит он, проверив свой блокнот. Я смотрю на него, позволяя тишине затянуться. Он хочет меня запугать, но раньше это никогда не срабатывало. И теперь точно не сработает.

— Ты уже был у моей тети? — спрашиваю я. — Или прибежал прямо сюда?

— Мои коллеги поехали к ней.

— А ты, значит, решил приехать ко мне лично.

— Пустырь — это не место смерти! — продолжает он, игнорируя мою реплику. — После того, как его застрелили, тело переместили. Пытались создать видимость разбойного нападения, забрали телефон, деньги.

— Кто мог такое сделать? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть свой интерес. У Усова не будет подозреваемого. Официально убийство останется нераскрытым.

Глухарь. Не будет следствия и суда. Убийца не получит минимальный срок и не выйдет через несколько лет по УДО и начнёт дальше радоваться жизни. Когда я найду ублюдка, который застрелил Семёна, а я это сделаю, то разберусь с ним сам. Это будет суровая казнь. Смертный приговор я уже подписал.

— Я надеялся, что у тебя будет для меня какая-то информация! — вздыхает Усов. — Были ли у Семёна враги? Может, партнеры по бизнесу, которым выгодна его смерть? Нужно выяснить, личные или деловые мотивы послужили причиной убийства.

— Хотел бы я знать. — Я переставляю стакан с колена на стол. — Я хочу найти убийцу своего кузена так же, как и ты. — Я встаю со стула. — Разве нет записей с камер видеонаблюдения? Сейчас по всему городу расставлены камеры. Может, на них что-то есть?

— Нет, пока ничего нет. С учётом того, что тело переместили, найти место совершения убийства будет сложно. — Он засовывает свой блокнот во внутренний карман пиджака. — Трудно, но не невозможно, — твердо добавляет он.

— Тогда это хорошие новости, — говорю я, указывая на дверь своего кабинета. Время нашего общения истекло.

— Если что-то вспомнишь, звони мне напрямую. — Он протягивает мне свою визитку.

— Конечно. — Я киваю и беру карточку. — Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе расследования.

— Поделюсь всем, чем смогу.

— Моя тетя захочет узнать, когда возможно похоронить Семёна, — сжимаю челюсти от жгучей боли в груди. Я не говорю о каком-то жулике, пострадавшем в бандитских разборках. Мы обсуждаем похороны моего брата. Жесть.

— Как только вскрытие будет закончено, мы сможем передать тело ближайшему родственнику, — говорит он мне по пути к входной двери. — Обычно это занимает несколько дней.

— Я обязательно дам ей знать, — говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Ему нужно уйти, чтобы я мог оставить это позади себя. Если я буду барахтаться в этом, это ничего мне не даст, я только впаду в депрессию. А меня есть дела.

— Роберт, я буду признателен, если вы поделитесь информацией, которую обнаружите. Мне бы не хотелось продолжать тратить деньги налогоплательщиков на дела такого рода. Бандитские разборки, междоусобчики, раздел сфер влияния. Ты понимаешь, о чём я. Есть граждане, которые действительно нуждаются в моей помощи.

— Каждый должен выполнять свою работу, — возражаю я. — Вы считаете, что поиск убийцы моего брата не стоит вашего времени? — спрашиваю я его, открывая входную дверь.

— О, это стоит моего времени. — Он наклоняется ко мне. — Хотел бы я собрать как можно больше информации о вас и вашей хорошо защищённой группировке.

Я не клюю на приманку.

— Доброго дня, майор! — Я показываю на открытую дверь.

— И вам, господин Берг! — лёгкий кивок головы и он уходит.

— Он что-нибудь «накопал»? — задаёт вопрос появившейся в холле Руслан.

— Нет, они только начали расследование! Знаешь, я почти готов позволить ему разобраться с этим за нас! — бровь Руслана удивленно взлетает. — Я сказал, что почти готов. Успокойся. — Я похлопываю его по плечу, проходя мимо него по ступенькам. — Мы найдем этого ублюдка и сами с ним разберёмся.

Глава 7

Валентина.

Окна в комнате открыты, но когда я смотрю вниз, стон срывается с моих губ. Прыгать со второго этажа так себе перспектива. Никаких деревьев, по которым можно спуститься, ни кустов, которые способны смягчить падение. Я могу сломать ногу или руку. Если это будет рука, я смогу бежать. Но если нога? Со сломанной ногой далеко не убежишь. Меня поймают, я сомневаюсь, что он легко простит побег.

— Когда мы учились в школе, один из друзей Романа выпрыгнул из этого окна. Сломал ногу в двух местах и ​ ключицу.

Глубокий голос Роберта Берга вторгается в моё уединение. Я отворачиваюсь от окна, оставляя его открытым.

— Зачем другу прыгать из окна? — интересуюсь я. Он переоделся. Вместо делового костюма на нём черная водолазка, аккуратно заправленная в джинсы. Вокруг талии — черный кожаный ремень. Он закатал рукава до локтя. Мне сложнее сдерживать нервы, когда он одет так небрежно.

— Они играли в какую-то глупую игру, он не хотел, чтобы его поймали, — пожимает он плечами. — Наверное, он думал, что тут не так уж высоко. Он наклоняется ко мне. — Ошибся.

— Тогда, полагаю, хорошо, что я просто хотела подышать свежим воздухом, — говорю я, засовываю руки в карманы своих медицинских брюк и сжимаю кулаки, готовая защищаться. Он подходит ко мне ближе.

— Лгунишка из тебя плохая, Валентина Алексеевна Крайнова, — говорит насмешливо.

— У меня было мало практики! — я гордо задираю голову.

— Зато острый язычок и сарказм отточила на отлично! — он меняет тон. — Роман проснулся. Мы дали ему что-то из болеутоляющего, но я хочу, чтобы ты его осмотрела и сменила повязки.

— Я осмотрю его, сменю повязку и даже выпишу рекомендации. Но потом ты меня отпустишь! — мой голос звучит требовательно.

Я сжимаю руки, впиваюсь ногтями в ладони. Небольшая боль помогает мне сосредоточиться, не дает развалиться на части. Потому что, когда губы Роберта плотно сжимаются, а глаза темнеют, в моей груди начинает подниматься паника.

Он не тот человек, который выполняет приказы. Этот человек их отдает и ожидает, что им будут следовать. Он подходит ко мне, не сводит с меня пристального взгляда. Когда он достаточно близко, хватает мое лицо руками, вжимая мои щеки внутрь. Я впиваюсь ногтями глубже.

— Давай проясним одну вещь. Я отдаю тебе приказы, а не наоборот. Делай, что тебе говорят. Ты не уйдешь отсюда, Валентина, пока я не закончу с тобой. — Он приближается ко мне, его нос слегка касается кончика моего. — И я не закончил с тобой. Даже не начинал.

Я подавляю стон, когда его пальцы сжимают мои щеки.

— Я понятно выразился? — спрашивает он, понизив голос.

Я ненавижу это. Я невиновна. Я не сделала ничего плохого, но я в плену у этого человека, который может легко сломать мне шею в случае неподчинения.

— Да, — шепелявлю как могу, сквозь сплющенные щеки. Он опускает голову, поворачивается так, чтобы его ухо оказалось около моих губ.

— Что ты сказала?— спрашивает он, ослабив давление на моё лицо. — По-моему, ты пыталась сказать: «Да, господин Берг»!

Я сжимаю губы. Я этого не произнесу. Не дождётся!

Свободной рукой он хватает меня за переднюю часть моих штанов, дергает их вверх, пока промежность не начинает болезненно тереться о мою киску. Он тянет ещё сильнее. Мне приходится приподняться на цыпочки, чтобы уменьшить боль.

— Я жду, — говорит он, натягивая мои штаны. Они порвутся, если он продолжит в том же духе. Материал касается моего клитора, стон вырывается из губ.

— Да, господин Берг. — Я произношу слова сквозь стиснутые зубы, но говорю их. Он отпускает мои штаны, я снова опускаюсь на всю стопу.

— Отлично. — Он отпускает мои щеки. — Не так уж и плохо, правда? Быть хорошей девочкой для меня?

Ему нужно перестать использовать эту фразу. «Хорошая девочка» подразумевает, что я хочу быть рядом с ним, хочу радовать его, доставлять удовольствие. Все, чего я хочу в этот момент, это убраться из его дома. Подальше от него и всей опасности, исходящей от его ауры. Я хочу вернуться домой, а затем заснуть мёртвым сном в своей собственной кровати. Одна.

—Я не твоя девушка, — поправляю я его, увеличивая расстояние между нами. Он усмехается.

— Давай пока не будем беспокоиться о статусах, — указывает на дверь. — Сюда.

Я выхожу в коридор. Он легко проходит мимо меня, я снова иду за ним. Он ведет меня в комнату, расположенную недалеко от лестницы. Я бросаю быстрый взгляд, прикидываю расстояние. Входная дверь находится внизу этой лестницы. Я видела её, когда он тащил меня сюда. Если я смогу уйти от него и сбежать по этой лестнице, у меня может быть шанс. Из того, что я видела в окно, на улицу ведет длинная подъездная дорожка. Никаких охранников у ворот. Если я не смогу открыть ворота, вероятно, смогу перелезть через забор.

— Он здесь. — Роберт открывает дверь и втягивает меня внутрь вместе с собой. Комната обставлена как стандартный гостиничный номер в хорошем отеле. Нет никакой индивидуальности. Это не настоящая спальня Романа, понимаю я, скорее, ещё одна гостевая комната.

— Это врач? — спрашивает Роман с широкой улыбкой на губах. Он выглядит намного лучше, чем в последний раз, когда я его видела. Цвет вернулся к его щекам. Более молодая версия Роберта, но более худая. Роман весь из поджарых мышц, тогда как Роберт более массивный и широкий в плечах.

Глава 8

Валентина.

— Какого хрена ты голый? — рявкает Роберт, дёргает простыню, когда замечает, как мой взгляд скользит по спине Романа.

— Я проснулся таким, — усмехается Роман. — Она врач, наверняка видела голые задницы.

— Всё в порядке, — говорю я, обращаясь к Роберту. — Мне нужно два тазика, один с мыльной водой, другой с чистой водой. Он изучает меня мгновение, затем кивает, уходит в смежную ванную комнату.

— Роман. — Я наклоняюсь к нему и шепчу на ухо, пока Роберт занят. — Мне нужно, чтобы ты мне помог. Мне нужно выбраться отсюда.

Я умоляю его, сама испуганно смотрю на дверь ванной комнаты. Роман слегка приподнимается, морщась от боли, которую вызывает это движение, затем окидывает меня суровым взглядом. Не таким страшным, как у его старшего брата, более искренним и сочувствующим.

— Не пытайся убежать, Валентина. Он поймает тебя. Я не могу тебе помочь. Тебе следует подождать. Вот увидишь, всё будет хорошо.

В его тоне звучит надежда, он пытается меня ободрить, но кажется, сам не верит своим словам.

— Вот. Роберт возвращается в комнату со всем, что мне нужно. Он ставит один тазик на тумбочку, для второго двигает стул, затем берёт стакан, выпивает напиток одним глотком.

— Эй! — протестует Роман. — Это мой ликёр!

— Начинай! – приказывает мне.

Я делаю всё возможное, чтобы забыть о присутствии Берга и полностью сосредотачиваюсь на работе. Швы держатся хорошо, но рана выглядит отвратительно. Если распространится инфекция, я не смогу лечить его здесь, в домашних условиях. Очистив рану, наношу тонкий слой антисептика, прижимаю к ней чистую марлевую повязку и закрепляю.

— Теперь перевернись на спину, будет немного больно. Но скоро полегчает! — Я помогаю ему перевернуться на спину и сдерживаю улыбку, когда Роберт наклоняется вперед, чтобы схватить простыню и поспешно накрыть интимную зону брата.

— Я голоден, — жалуется Роман, когда я закрепляю повязку на его груди.

— Ему нужны антибиотики для внутривенного введения. Их в аптеке не купить. По хорошему, Рома должен быть в больнице! — Я обращаюсь к Роберту. Он держит в руках телефон и набирает сообщение. — Я не вернулась на работу. Меня потеряют. Станут искать! Заявят в полицию, — продолжаю я.

— Что тебе потребуется? — спрашивает он, игнорируя мои слова, его большие пальцы замирают над экраном смартфона.

— Ну, кроме лекарств, есть еще и принадлежности для внутривенного введения, — говорю я с тяжелым вздохом. Он просто не понимает. Не слышит. Куда проще просто отпустить меня.

— Какое лекарство?

Я перечисляю названия, он записывает, отправляет сообщение.

— Всё, что тебе нужно, будет здесь через час.

— Мне будут ставить уколы? — спрашивает потрясённый Роман, в его глазах ужас.

— В тебя стреляли из пистолета, а ты боишься уколов? — с недоумением смотрю на него.

— Я не боюсь, — защищается он, затем здоровой рукой натягивает одеяло на грудь. — С детства их не переношу.

— С ним всё будет в порядке. Пока лекарства не доставили, ты можешь подождать в своей комнате. Я принесу тебе ужин!

Роберт хватает меня за руку.

— Не нужно меня таскать, я способна ходить без поддержки! — Я резко высвобождаюсь.

Он приподнимает бровь, но больше не трогает меня.

— Твое поведение принесет тебе много неприятностей, — предупреждает он меня. Фыркнув, я направляюсь к двери.

— Мы вернемся, как только привезут лекарства, — говорит он Роману, следуя за мной к двери. Когда я оказываюсь в коридоре, то пропускаю его, чтобы он шёл впереди меня. Роберт бросает на меня любопытный взгляд, идёт по коридору в сторону комнаты, ожидая, что я последую за ним. Но он ошибается. Это мой единственный шанс.

Резко развернувшись, я мчусь в сторону лестницы.

— Валентина — слышу я его рёв позади, но мои ноги несут меня на всей скорости. Когда я спрыгиваю с последних трех ступенек на площадку, боль пронзает мою ступню. Не обращаю на нё внимания, вижу входную дверь и бегу к ней. Моё прерывистое дыхание, топот ног, паническое сердцебиение в ушах, заглушает движения Роберта, я его не слышу. Я хватаюсь за ручку двери, поворачиваю её, резко тяну на себя.

Свобода прямо здесь, в пределах моей досягаемости. Но в этот самый момент меня дёргают назад, сильная рука обхватывает меня за талию. Я кричу, когда меня отрывают от земли и заключают в медвежьи объятия. Их них не вырваться. Я истерично ору, верчусь, дрыгаю ногами и руками. Отчаянно борюсь за свою свободу.

— У тебя и так достаточно проблем, прекрати. Опасный тон Роберта Берга подпитывает мою панику. Удар ногой, резкий стук, дверь захлопывается.

— Всё, хватит! — Он швыряет меня на пол. Моя задница ударяется о мраморный пол, я отползаю назад. Может быть, я еще смогу убежать, теплится глупая надежда. Но тут он хватает мои волосы и рывком поднимает меня на ноги. Я царапаю его за руку, пытаясь освободиться от болезненной хватки, но он только крепче сжимает её. — Я сказал, ХВАТИТ.

Его глаза расширились от ярости, но именно его голос заставляет меня дрожать от страха, проходящего по моему позвоночнику.

Глава 9

Роберт Берг.

Валентина не смотрит на меня, старательно избегает зрительного контакта. Ведёт себя тихо и смирно. Теперь, когда она поняла, что её ждет, я ожидаю некоторого повиновения.

Я не собирался держать её в клетке. Когда мы вышли из комнаты Романа, я всё еще не знал, что с ней делать. Но когда она попыталась убежать, то подписала себе приговор. Её участь была решена. Я не позволю ей сбежать. И не собираюсь терпеть никакого непослушания, пока она находится в моём доме. Здесь один хозяин – я.

— Видишь, не так уж и страшно! — Мягкий голос Валентины доносится до меня. Я стою у окна, наблюдаю за манипуляциями, которые она делает Роману.

— Я больше боялся, — отвечает Роман, снова бросая любопытный взгляд в мою сторону. Когда я вновь привёл Валентину в комнату брата, он заметил, как изменилось её поведение. Роман хорошо знает меня, умеет держит свои вопросы при себе. Впрочем, я всё равно не собираюсь ему отвечать.

Валентина убирает флаконы с тумбочки, выбрасывает пустые контейнеры в мусорное ведро, стоящее рядом с кроватью.

— Почти закончила, — говорит она, проверяя капельницу. Она была удивлена, когда увидела всё необходимое оборудование, уже готовое к использованию. Я понятия не имел, что требуется так много всего. Но если имеешь деньги и связи, то можно получить всё. Один звонок нужным людям и через час всё доставлено.

— Я засыпаю. Это, наверное, лекарство действует! — Рома откидывается на подушки и закрывает глаза.

— Сегодня ночью ты должен спать спокойно. Я тебя не потревожу, за исключением случая, когда нужно будет принять таблетку. А с уколами всё достаточно просто, ничего сложного. На самом деле, многие пациенты делают дома сами себе или родственникам. Это легко. Я могу показать тебе...

— Как часто нужны уколы? — интересуюсь я. Я не мешаю ей, пусть делает свою работу, но как только закончит, она вся моя.

— Два раза в течение семи дней, — говорит она, не глядя в мою сторону. Она проверяет под его повязкой, нахмурившись. — У него небольшая температура, но к завтрашнему дню она спадёт благодаря антибиотиком. Я откидываюсь на стул. — Все готово, — заявляет она и снимает перчатки.

— Рад, что ты будешь рядом, по крайней мере неделю, — Роман улыбается.

— Посмотрим. — Валентина напрягается, легко похлопывает его по плечу. Взгляд Романа метнулся вновь ко мне, но я не реагирую. Мой разум уже прорабатывает детали её наказания. Ей это точно не понравится, но главное, понравится мне. Мой член твердеет как сталь просто от мысли о том, как мой ремень хлещет её по упругой заднице.

— Пора идти. Пусть он отдыхает! — Я встаю со стула и открываю дверь. На этот раз она не будет пытаться бежать к двери. Она поняла, что это невозможно. Роман бросает на меня суровый взгляд. Словно пытается мне сказать, будь с ней помягче.

Но я не собираюсь быть снисходительным и делать послабления. Она не заслужила.

Когда мы выходим в коридор, я беру со столика ошейник с поводком, которые снял с неё, прежде чем зайти в комнату Романа.

— Тебе действительно это нужно? — спрашивает она, глядя на кожаный ошейник. Она не сопротивлялась, когда я надел его, чтобы вытащить из клетки. Вероятно потому, что согласилась бы на всё, лишь бы её выпустили. Я подношу руки к её горлу. Она покорно поднимает волосы.

— Да, нужно, — отвечаю я, закрепляю ошейник и пристёгиваю поводок, он не короткий, но и не дает ей возможности уйти слишком далеко от меня. Я защелкиваю его. — Собачки ходят не поводке. Сама идёшь или...?

— Я пойду, — тихо говорит она. В этот момент я не принимаю её покорность за победу. Она не сломлена. Её воля все ещё сильна, она снова будет со мной бороться. Она умная и хитрая, пока затаилась, ждёт удобного момента. Меня это устраивает. Тем интереснее дрессировка.

— Хороший выбор, — говорю я с улыбкой, наматываю поводок на кулак и веду её по коридору обратно в свою комнату. Когда мы возвращаемся, я запираю дверь и распутываю поводок.

— Нам нужно поговорить, Валентина, — говорю я, отстегиваю поводок, оставляя ошейник на ней. — Лучше всего, если ты поймешь, чего от тебя ждут. Так ты сможешь попытаться быть хорошей девочкой и не нарушать правила. А если ты ослушаешься, тебе некого будет винить, кроме себя, когда ты почувствуешь жжение моего ремня на своей заднице. Она делает небольшой шаг назад от меня.

— Тебе негде спрятаться здесь. Ты не выйдешь за территорию дома, так как она охраняется. Если ты каким-то образом убежишь от меня, и охрана тебя поймает, а она тебя поймает, им будет разрешено наблюдать за твоим наказанием!

Это отчасти пустая угроза. Мне не нравится мысль о том, что кто-то увидит её голое тело, но она не должна этого знать.

— Я сказала, что помогу твоему брату. И я помогу. Ему нужно семь дней принимать лекарства, делать уколы, перевязки. Рана заживёт, я больше не буду нужна. — Она делает паузу. — Я даже не нужна сейчас.

Я смотрю на неё. Ее волосы растрепались вокруг лица. Макияж, который она нанесла утром, исчез, тушь размазалась вокруг глаз. Для неё это был долгий день.

— Я не переживаю за Романа. Я уверен, он идёт на поправку. Меня беспокоит то, как ты будешь себя вести, ухаживая за ним. Ты уже показала, что тебе нельзя доверять. Поэтому по дому ты ходишь в моём сопровождении.

Глава 10

Роберт Берг.

— Ты... Нет, ты не можешь. — Она указывает на кожаный ремень, свисающий с моего кулака. Пряжку крепко держит моя ладонь. Я не хочу причинять ей вред, но боль она испытает.

— Поверь, я смогу. — Я улыбаюсь. В её глазах уже нарастает страх, нижняя губа слегка дрожит. Мне это нравится.

— Роберт! Не делай этого, — умоляет она меня, когда я тянусь к ней. — Пожалуйста!

— Каждый удар ремнём, который получишь, ты заслужила. Я говорил, что тебе не понравится то, что случится, если ты попытаешься убежать. Я же предупреждал тебя, не так ли?

— Ну, да, я попыталась. Но это вовсе не значит, что ты должен это делать! — широко раскрытыми глазами она смотрит на ремень. Она ищет способ избежать то, что ей предстоит. Это не сработает, она ещё не в курсе, насколько я верен своему слову. Сказал – сделал. Моё слово – закон.

— Если я не накажу тебя, как ты научишься выполнять мои команды с первого раза? — спрашиваю я, с любопытством ожидая её ответа. Если она закончила медицинский институт, значит, умная, дисциплинированная, старательная, ответственная.

— Я больше не буду пытаться сбежать. Клянусь! — обещает она, но это не ответ.У неё нет ответа.

— Дело не только в том, чтобы помешать тебе сделать это снова. Ты должна научиться принимать последствия за свои действия. Тебе сказали: «не вздумай, иначе будет плохо». Ты не прислушалась, решила сделать по – своему. Теперь ты платишь за своё непослушание. Всё просто как дважды два.

Я просовываю средний палец в петлю на ошейнике и притягиваю её ближе к себе.

— Если я пообещаю тебе награду за хорошее поведение, а ты не получишь её, тогда ты сможешь мне не верить. А пока у тебя нет оснований не верить моим словам. Так?

Она изучает моё лица, возможно, пытается найти малейший проблеск нерешительности или сомнений.

— Да, — отвечает она тихим вздохом, почти неслышно, когда приходит к пониманию, что нет способа избежать наказания.

— Хорошо. — Я глубоко вдыхаю её сладкий аромат. Не цветочный, прикрытый приторным парфюмом. Нет, моя девочка полностью натуральная. — Тебе не нужна твоя одежда. Сними её.

Я отпускаю ошейник и иду к кровати, прислоняясь к одному из толстых столбиков. Но она не двигается. Застыла от нерешительности.

— Ты должна показать мне, что можешь и будешь подчиняться. Если ты сейчас начнёшь сопротивляться, мне ничего другого не останется, как ужесточить твоё наказание, — я говорю максимально спокойным тоном. Мой член сильно прижимается к молнии моих брюк, но освобождения не наступит, пока работа не будет сделана. Только тогда я смогу удовлетворить свою похоть, оставить её тонуть в своей собственной. Она открывает рот, как будто собирается заговорить, но тут же захлопывает его.

Умная девочка. Как я и думал. Без лишних слов она снимает с себя блузку, кладет её на комод. Затем стаскивает брюки вместе с трусиками. На ней остаётся лифчик. Не отводя от меня глаз, она тянет руки за себя и расстёгивает застежки, стягивает лифчик и бросает на кучу одежды. Её стоячие груди заполнят мои ладони. Идеально.

Раздевшись, она сжимает руки в кулаки на бедрах и поднимает свой взгляд на меня. Ни капли неловкости. Она не пытается прикрыть свои груди или киску, она не ищет моего одобрения.

Её взгляд суровый, скорее, она бросает мне вызов, показывает, смотри, ты меня не запугаешь. Мой член становится твёрже. Я прочищаю горло, чтобы не зарычать, и указываю на кровать.

— Встань здесь и схватись за столб. Я не буду привязывать тебя, пока ты будешь оставаться в этой позиции. Если ты отодвинешься или уклонишься, я привяжу тебя к нему и удвою счет. — Я щелкаю пальцем и указываю туда, где хочу её видеть. Она опускает руки с бедер и неторопливо идет ко мне. Я позволяю ей добраться до меня, прежде чем качаю головой.

— Валентина, ты действительно думаешь, что именно так собачка должен подходить к своему хозяину?

Её глаза расширяются, а на щеках появляется лёгкий розовый румянец.

— Я не твоя собачка, — говорит она резким тоном.

— О, нет, ты моя собачка!— Я указываю на то место, где она стояла. — Вернись и попробуй еще раз.

— Роберт...— Я грубо хватаю её за ошейник, не позволяю сделать что-либо, кроме как последовать за мной. Возле комода я ставлю её в исходное положение и толкаю на пол. Она сползает на колени. — Я могу принести поводок, если тебе нужна помощь, — говорю я. Она падает вперед на руки.

— Нет, — говорит она, но это больше похоже на мольбу. Оставив её там, я возвращаюсь к кровати.

— Иди ко мне! Ко мне, Валюша! — Я похлопываю себя по ноге. — Хорошая собачка. —На мгновение её взгляд наполняется убийственным гневом, но она ползет ко мне по полу. Её груди изящно свисают. Маленькие серебряные колокольчики, свисающие с каждого соска, дополнили бы картину. В другой раз, обещаю я себе. Когда она подходит ко мне, я протягиваю руку, хватаю её за волосы, чтобы она не поднялась на ноги. Она морщится, но держит все жалобы при себе, когда я оттягиваю её голову назад, заставляя посмотреть на меня.

— Хорошая собачка, — говорю я, отпуская свою хватку и приглаживаю волосы. Её челюсть крепко сжимается, но в глазах виден проблеск возбуждения. — Встань и возьми столб, как я тебе сказал.