Пленница чувств

Пролог

Диане, Вете, Алисе и тому, кто вернул меня к жизни
Самым родным людям.

Знаете это чувство:
стоишь на краю обрыва,
и тянет прыгнуть вниз?..
У меня его нет.
Капитан Джек Воробей

Люди имеют свойство умирать и возрождаться. Когда человеку больно, когда его предают близкие люди или просто неудачи в жизни — он умирает. Если мы встречаем того, кто подарит нам все: любовь, веру, а главное поддержку — у него вырастают крылья и он летит к небу, преодолевая любые препятствия!

-------

Открываю глаза. В горле все пересохло, голова все еще болит. Честно я так и не могу понять, что произошло. Да и не хотелось бы мне этого вспоминать. Смотрю на свою ногу. В голове всплывает картина недавнего случая. Я все еще помню. Помню, что произошло. Слезы сразу нахлынули. Мне хочется кричать так, чтобы все слышали о моей боли, чтобы знали, как мне сейчас хреново.

Нет. Будет лучше если никто и никогда об этом не узнает.

Перевожу взгляд на окно, за которым уже светит солнце. Сколько сейчас время? Сколько я здесь уже лежу?

Дверь палаты открывается. Входит мужчина средних лет и в халате — видимо, врач. Он присаживается на стул, стоящий рядом с кроватью, доставая ручку из кармана.

— Здравствуй, Диана, — проговорил он, поправляя очки, — думаю, ты уже понимаешь свое положение? У меня нет привычки, пугать своих пациентов, поэтому скажу прямо.

— Можете не утруждаться, я все уже поняла, — я не узнала свой голос, он какой-то тихий, хриплый, без эмоций, — смотрела и читала, что бывает после таких падений.

Отворачиваюсь к окну, говорить больше не хочется. Я все знаю, понимаю, не такая я глупая, как думают другие.

Если судьба решила решить меня этого, то так тому и быть.

-------

Уверенной походкой иду на лед.

Сегодня самый важный день в моей жизни: решиться моя дальнейшая судьба.

— Не волнуйся, — успокаивает меня Вова.

Парень держит мою руку, которая тряслась так, как на ветру колышется флаг. Мне страшно. Мне еще никогда не было так страшно, как сейчас. Мне нельзя ошибаться.

Вдох.

Все сейчас зависит от меня.

Выдох.

Больше не будет такого шанса, как сейчас.

— На льду Диана Леонова и Владимир Тыщенко, — объявила женщина, когда мы выехали на лед.

 — Не волнуйся, — повторил партнер.

Хотелось бы верить, но ноги сами собой дрожали и, к сожалению, я не знаю, как с этим быть. Зная, что от этого номера зависит твое будущее.

Осмотрела трибуны, увидев Максима, рядом с родителями. Рядом с ним еще сидели его родители. За два года отношений, наши родители подружились и молятся на то, что мы подарим им внуков. Я не против.

Делаю глубокий вдох.

Слишком долго ждала этого дня. Мне страшно, но в тоже время — счастлива, как никогда.
Мы начали кружиться под нежную музыку из диснеевского мультфильма «Анастасия», Вова берет меня одной рукой за мою руку, вторая ложится мне на талию, обнимая так, чтобы можно поднять в воздух. Этот танец мы репетировали каждый день, на протяжении года, по нескольку часов.

Слышу, как нам аплодируют, зрителям нравится, как и нам.

С каждой секундой парень поднимает меня выше, пока… мы не теряем равновесие и не падаем.

-------

Острая боль отдавалась в ноге из-за чего я не могу ей пошевелить. На глазах уже наворачиваются слезы. А в голове только один вопрос — это же сон? Просто я не могу проснуться. Ничего страшного не произошло. Это сон. Сон…

Кое-как открываю глаза. Вова смотрит на меня испуганным взглядом, виня себя в происходящем.

— Диан, — его голос дрожит, как и руки.

Эта боль не подается описанию простых слов. Я не могу пошевелить пальцами. А если и получается, то новая волна боли накатывает с невероятной силой.

К нам подбегают врачи с носилками, аккуратно беря меня, ложат и уносят. Испуганные глаза мамы, рвущейся ко мне Макс, все происходит быстро, мимо меня. Одна боль остается со мной.

-------

Меня привезли в больницу с мигалками, с орущим на всю улицу звуком, говорящим о том, что мы на дороге главные.

Закрываю глаза, чтобы забыть об этом, только боль все еще напоминает о случившимся. Сразу, как только мы приехали в больницу, меня отвезли на рентген.

Меня отвезли в палату, где ждала меня мама, вся в слезах. А у меня уже не осталось слез. Я все выплакала там, на льду, в машине.

Врач заходит через полчаса, где я уже убедила себя в том, что все это страшный сон, просто не могу проснуться.

— Юлия Владимировна, Диана Евгеньевна, — голос врача доходил до меня эхом, мне не хотелось его слушать, желая, что все это сон.

Да, это сон.

Сон.

Просто страшный сон.

— У меня плохие новости.

Этого боялась я не меньше матери, которую уже накатила истерика. А я лежу, будто все это происходит не со мной. Смотрю сон, где геранью зовут, так же как и меня.

— Повреждена ладьевидная и медиальная клиновидная кости.

— Это серьезно? — голос матери дрожал, еще немного и вторая волна истерики накатывает бедную женщину.

— Два месяца в гипсе, сейчас поедим и наложим.

— Скажите, а на лед, — секундная пауза, — на лед моя девочка встанет?

— Трудно сказать, — мужчина задумался, кстати, он мой теперь лечащий врач, который будет наблюдать меня, — скорее всего, нет.

Странное чувство возникло внутри меня. Я ущипнула себя, только это не помогло. Немного стало больно, только более всего — это то, что нет шанса, встань на ноги.

Слезы вновь полились из моих глаз, холодные, от чего по коже пробежали мурашки. Я думала, что слез уже не осталось, только ошиблась немного.

— Я правильно понимаю, что больше не смогу кататься? Не смогу больше участвовать в соревнованиях и не смогу стать фигуристкой?

Я чувствую, как ко мне подкатывает цунами-истерика. Сейчас я вот-вот и утону, захлебнусь и не вынырну. Волна уже близко, еще чуть-чуть и меня не станет. Совсем. Город внутри меня уже разрушился от сильного землетрясения, а оболочка вот-вот и скроется в сселенных водах.

— Диана, это еще все не точно, может у тебя получится. Нужно только время. Много времени.

Еще немного и я точно умру от пере дозы боли.

Уже чувствую, как медленно умираю. Тело уже не слушается.

Неожиданно даже для самой себя, я начала орать, так, будто меня начали резать. Громко. От чего у меня начало закладывать уши. Врач, мама в шоке от происходящего. Пытаются успокоить, только бесполезно все это. Тело больше не принадлежит мне. Меня больше нет.

------

Неделя в больнице. Я перестала с кем-либо общаться, обращаться на что-то внимание. Вова зашел на следующий день после трагедии. Извинялся и попрощался, сказав, что уезжает в Москву.

Эта новость только добила меня окончательно.

Макс заходит каждый день.

— Ты знаешь, какая ты красивая, — он это говорил, лишь бы я не думала о плохом. О том, что в Москву я еще не скоро попаду.

— Спасибо, — с ним я чувствовала себя лучше. Маму это не примерно радовало. Да и меня.

Только… долго это будет продолжаться? Рано или поздно ему придется уехать. И хочется ему или нет, но придется оставить меня здесь.

От одной мысли хочется плакать.

— Малыш, — этот тон я узнаю из тысячи, — я уезжаю. Они не могут держать мое место так долго. Или сейчас или — никогда. Прости.

 — Если ты не уедешь, то будешь полным идиотом. Макс, ты не должен ломать свою жизнь из-за такой, как я.

— Уверена?

Кивнула.

Для него это шанс, который упустить будет стоить дорого. Не каждому это дано. А я искренне рада за него. Ведь я знаю его, если не поедет, то будет винить меня. Да, у него сложный характер, но люблю я его из-за этого не меньше.

А на следующий день… он уехал, не попрощавшись. 

И тогда я поняла, что сломалась окончательно. Перестала есть, пить, выходить из палаты. Просто лежу, повернувшись к стене и ни с кем не разговариваю. Подруга еще приходила ко мне, но я стала эгоисткой. 

Я благодарила ее лишь за то, что она не обиделась, как сделали бы это другие. Она одна из той поддержки, которая сопровождает нас на протяжении всей жизни. А таких людей мало, к большому сожалению.

Глава 1

У меня чувство, что я что-то потеряла и это явно не голова или что-то связанное с телом. Я потеряла себя. Не испытываю чувств, ни одного.

Знаете такое состояние, когда ничего не хочется? Совсем ничего: ни улыбаться, ни есть, даже жить. Рука болела. Я даже знаю почему.

Тяжело вздыхаю. Поднимаю руку и смотрю на нее. Белый бинт, или почти белый. Уже начинает впитывать кровь, которая медленно вытекает из руки.
Дура…

Какая я дура…

Хочется заплакать, взвыть.

Слез уже нет. Внутри мир разрешен. Я потеряна.

Дверь открывается, на пороге стоит мама, а рядом врач.

— Завтра можем забрать тебя домой, родная, — голос мамы не узнаю, он дрожит, как никогда.

Врач подходит, садиться на край кровати, и начинает осматривать ногу. На ней уже гипс, который я начинаю ненавидеть. Я все начинаю ненавидеть. Пусть оно катится куда подальше.

Хочется крушить и ломать, но чувств не испытываю, я как пустая кукла, без ничего. Внутри меня ничего нет, разве что органы. Только что мне это даст?

На следующий день за мной приехали. Пока папа собирал вещи, мама подписывала документы.

— Увидимся, когда твоя нога восстановится. Снимем гипс и будешь бегать быстрее прежнего, — говорит врач, а я даже не улавливаю его слов. Слышу, как он говорит, но не слышу что именно.

На костылях добралась до машины, села. Не привычно.

До дома ехать час. Мне ничего не хочется, будто вырвали меня из тела. Сейчас, я не я, ведь я не улыбаюсь, как раньше.

Отец включил музыку, дабы разбавить повисшую тишину. Так лучше, наверное.

Поворачиваю голову на другую сторону дороги и вижу до боли знакомый дом. Здесь жил Макс. Сейчас он в другом городе, учится. С последней нашей встречи он так и не написал, не поинтересовался как я, словно теперь я ему чужой человек.

Возле дома меня встретили друзья, если их так можно назвать, честно сейчас я не уверена, есть ли у меня друзья.

— Дианка, наконец-то приехала! — завопила радостно Варя.

— Вот и чудно, девочки побудут с тобой, а мы пока съездим в магазин.

— Разумеется Юлия Владимировна!

Родители мило улыбнулись, радуясь тому, что у меня есть такие друзья, как Варя и Рита. Про Риту я многого не скажу, ведь мы познакомились, когда она только-только родила. В свои девятнадцать или двадцать у нее уже двое детей и, честно, второй не совсем ей родной. Знаю, что около года назад она потеряла мужа. Да уж.

— Пошлите уже в дом, маленьким нельзя столько гулять на холодном воздухе, — Варя забухтела, как старушка, а нам осталось лишь кивнуть.

Данил уже такой взрослый, хотя ему не так много. Мальчик заставлял улыбаться всех, даже меня.

— Есть предложение посмотреть фильм, но думаю можно комедию.

Уселась на диван, вздыхая от усталости, теперь вторая нога заныла. Одна ноет от того, что стала пленницей гипса, а вторая от того, что теперь она одна будет пахать, как лошадь.

— А помните, как мы познакомились?

— Такое не забыть, — отозвалась Рита, с чем я согласилась.

Год назад

Сегодня очередное выступление, иногда начинает казаться, что я то и дело что выступаю. Уже не помню когда отдыхала от всего этого, но оно и понятно через полгода важное мероприятие, а после я могу уехать в Москву.

Макс держит меня за руку, так хорошо мне никогда не бывало. Он дарил тепло, любовь. Кажется, что я живу в сказке.

— У тебя телефон.

— Ой, это ж Варька, — быстро достала телефон, и правда она. Мы договаривались сегодня о встречи. Говорила, что придет не одна.

Мы договорились встретиться у входа. Осталось дойти совсем чуть-чуть.

— Если она собралась вывести тебя на улицу, то скажи, что у тебя выступление.

— Она это знает. Попросила билет.

— Понятно.

Дальше мы шли молча, ведь уже виднеется крыльцо.

Варя стояла с девушкой, может та самая про которую она вчера рассказывала.

Заранее предупредила, что Риту недавно выписали из больницы, в подробности я не вдавалась, понимая, что там что-то серьезное.

— Привет, — поздоровалась я с девчонками.

— Привет, чемпионка. Привет, нудила, — проговорила Варя, — Это Рита, прошу любить и не жаловаться.

— Хватит меня так называть.

—Ну, это же ты виноват, сам заслужил такую кличку, — показывает язык, а Макс еще сильнее злиться, если бы не знала их, думала, что они парочка.

— Да ладно тебе, — прижимаюсь к своему любимому, — просто смирись. Если Варя дала кличку, значит, так оно и будет. 

— Только ради тебя, — проговаривает он, а потом целует в щечку. А я уже надеялась на что-то большее! Вот же зараза. Но такая любимая.

— Так. Все. Нам нужно идти, а мне еще переодеться.

Глава 2

После выступления мы решили прогуляться. Рита все еще грустная, молчаливая.

— Пс, — отвела Варю в сторонку, — может ты все-таки скажешь про Риту, хоть что-нибудь? А то я даже не знаю о чем с ней говорить.

— Сейчас это вряд ли получится. Со временем сама все узнаешь, — улыбается.

Отчасти стало спокойно, но внутри меня все же что-то беспокоит и не дает покоя. Девушка странная. Даже сейчас она молчит, когда все стали обсуждать мой прыжок, который, кстати, я тренировала очень долго.

***

Домой пришли поздно.

— Знаешь, ты сегодня была превосходна, — говорит Макс, целуя шею.

Зная его, не трудно догадаться, что он сейчас задумывает.

— Ты это уже говорил.

— Правда?

— Да.

Разворачиваюсь, смотря ему в глаза, на его улыбку. Секунда и целует в губы так нежно, так тепло. Показывает, как я ему дорога. Он тоже дорог мне. Настолько, что я готова на все.

Утром проснулась раньше обычного. Одеяло укрывало только нижнюю часть Макса, но в голове произносится одно: «почему не наоборот?»

Мысль о том, что сейчас придется готовить, не люблю это дело, но мысль о том, что еда нравится Максу, добавляет мне смелости готовить. Почему бы не готовить для любимого?

***

Открываю глаза и понимаю, что сижу не на кухне, а в своей комнате, подруги уже ушли, а на душе стало паршиво одиноко. 

Я потеряла шанс учиться в Москве, потеряла человека, который любил меня, а сейчас возникает чувство, что теряю себя.

Первая стадия полной ненужности возникает в первое время, когда делать ничего не хочется, когда вроде бы все потерял.

Телефон завибрировал, экран загорелся. Смс. 

Максимочка ❤
Ди, прости. Может попробуем все сначала. Я решил не уезжать, понял, что не смогу без тебя. Увидел тебя сегодня.

Эмоций ноль. Никаких чувств к нему уже не испытываю, даже ненависти.