Пленница императора-дракона, или Его драгоценность

1. Новый мир в подарок

Я мчалась по вечерним улицам, сжимая в руке подарочную коробку с легкомысленным розовым бантом.

Пять минут до начала празднования дня рождения моей лучшей подруги, а я и близко не в ресторане! На ходу я прокручивала в голове список оправданий: работа допоздна, пробки, апокалипсис. Что-нибудь из этого должно сработать.

На улицах — куча народа, что характерно для вечера пятницы. Мелькали лица разной степени веселости или, наоборот, замученности. Слышались обрывки смеха, из кафе-пекарни доносился головокружительный запах булочек. Я не успела поесть после работы и сейчас сглатывала голодную слюну.

Попутно лавировала между людьми, почти не различая их лиц… Пока не увидела высокую стройную женщину, облаченную в белоснежный с золотым балахон.

Среди джинсов, черных косух и модных кроссовок она казалась инородным элементом. Лицо бледного и строгое, волосы цвета воронова крыла свободно ниспадают на плечи. На голове — сверкающая диадема.

Но больше всего взгляд притягивал жезл в ее руке — белый, но источающий золотистое сияние, заметное даже на расстоянии. Почему никто другой этого не видел?

Я застыла на мгновение. Разумеется, это лишь косплей, но уж больно реалистичный. А ее взгляд… Темный и бездонный, он был направлен прямо на меня. По спине пробежали мурашки. В ее глазах — не просто любопытство. Это… узнавание.

Незнакомка смотрела на меня так, будто я была ее целью.

Она стояла неподвижно, как скала в бурном потоке. Но тут какой-то детина в кепке заслонил ее собой. А когда он прошел дальше, на месте женщины в белом никого не было. Она просто исчезла.

“Ты сходишь с ума, Лана, — строго сказала я себе. — Это все от недостатка отдыха и нормального сна”.

Тряхнув головой, я продолжила путь. Свернула в знакомый грязноватый двор-колодец. Здесь пахло влажным бетоном и старой листвой. Я уже почти выбежала на противоположную улицу, где светились окна ресторана, когда она выросла прямо передо мной.

Вскрикнув от неожиданности, я отшатнувшись. Сердце колотилось где-то в горле. Незнакомка смотрела на меня в упор, на лице — маска холодного спокойствия.

Она вдруг ткнула жезлом в мое оголенное плечо. Могу поклясться, что на его навершии сама собой зажглась золотая искра и будто впилась в мою кожу. Я вскрикнула — не от боли, а от изумления. По моему плечу растекалась золотая вязь, складываясь в небольшой и совершенно незнакомый мне символ.

Словно татуировка из сверкающих чернил. Или выжженное на моей коже клеймо.

— Мне жаль, Лана, — совершенно равнодушно сказала незнакомка. — Но тебе придется пойти со мной.

Мне… что? И откуда она знает мое имя? И вот еще одна странность: движения ее губ не совпадали с произнесенными словами.

Но это последнее, о чем я должна сейчас думать. Меня хотели куда-то забрать.

Я попятилась. Наткнулась на что-то каблуком и едва не потеряла равновесие. Подарок для Кати вылетел из рук.

— Я никуда с вами не пойду, — отрезала я, готовясь звать на помощь.

Сама по себе незнакомка не выглядела сумасшедшей или откровенно опасной, но отчего-то пугала меня. Этот застывший змеиный взгляд, отрешенное лицо, холодные, чеканные слова…

Она проигнорировала мой протест и плавно вскинула свой сияющий жезл. На мгновение я невольно засмотрелась на него. Ослепительно белоснежный, словно выплавленный из лунного света, жезл был украшен узором из тончайших золотых нитей. Они пульсировали ярким светом, струясь по жезлу и сходясь у его навершия. Казалось, от него исходила едва сдерживаемая, готовая вырваться наружу сила.

Так, кажется, я уже брежу.

Впрочем, дальше стало только хуже.

Незнакомка резко опустила жезл, будто вонзая его в центр невидимого круга. Он вспыхнул невероятно ярким, слепящим белым светом. И на мгновение поглотил весь мир. Я зажмурилась, чувствуя, как вокруг меня нарастает напряжение, как воздух становится густым и тяжелым.

Внезапно в груди вспыхнула острая боль. Казалось, через сердце прошел электрический разряд. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Меня с головой захлестнуло ощущение падения в пропасть. Я стремительно теряла связь с реальностью. А в следующее мгновение рухнула на землю — ноги отказались меня держать.

Открыла глаза, отчаянно моргая. И ахнула.

Я стояла на коленях не на земле. А на холодном каменном полу в кругу, начертанном чем-то белым. Вокруг высились колонны из отполированного до зеркального блеска камня. Стены покрывали изящные золотые узоры, сплетающиеся в незнакомые мне символы. Воздух вокруг меня дрожал от невидимой мощи.

Сияющие знаки на стенах вдруг дрогнули и потухли. “Электричество кончилось?” — сквозь пелену шока пробилась ехидная мысль.

Передо мной, как и прежде, стояла незнакомка.

— Добро пожаловать в Фэйлан, — совершенно равнодушно сказала она. — Ты — избранная, Лана.

Пожаловать… куда? Я… что?!

— Тебе выпала великая честь. Твоя жизнь станет данью повелителю во имя благополучия всего нашего мира. — Голос незнакомки звучал бесстрастно, как заученная мантра, которую повторяли уже не раз.

— Подождите… Моя жизнь?!

Визуализация героинь

Дорогие читатели!

Я рада приветствовать вас в своей новой истории! Она открывает серию самостоятельных романов-однотомников про сильных, смелых, волевых героинь и эфирных драконов-правителей. А чем они отличаются от обычных драконов и какими особыми талантами обладают девушки, которых называют Истоками, вы узнаете очень скоро!

А пока предлагаю вам познакомиться с главной героиней нашей книги - Ланой!

А также с незнакомкой, которая сыграет в ее жизни ключевую роль.

2. Поцелуй истины

Никогда не думала, что услышу слова “дань”, “честь” и “избранная” в одном предложении. Что за чудовищная, абсурдная логика?! Как чужая жертва может быть честью? Как насилие над личностью может быть благом?

Какой-то циничный беспредел, приправленный красивыми словами.

— Прошу, давай обойдемся без истерик, — поморщилась незнакомка. — Как Верховная жрица Империи Инвиктус, я была обязана открыть для тебя проход в другой мир. И далось мне это непросто.

Истерик? У меня не было сил на истерику. Мой мозг лихорадочно обрабатывал происходящее.

Сон? Галлюцинация? Какой-то основательно спланированный розыгрыш?

Сделала бы ставку на последнее, будь сегодня мой день рождения. Да и мои друзья уже давно отошли от институтских розыгрышей. В нашей компании все плюс-минус одногодки. Я была самой младшей — летом мне исполнилось двадцать пять, Катя — самой старшей. Сегодня праздновала юбилей.

На который я, судя по всему, уже не попаду.

“Стоп, Лана. Ты же не веришь, что оказалась в другом мире? Правда ведь?”

Пока я пыталась понять, насколько далеко я готова зайти в собственной вере в сверхъестественное, Верховная жрица взяла меня под локоть и помогла подняться на ноги, не слишком твердо стоящие на каблуках.

А уж мое облегающее, словно вторая кожа, “маленькое черное платье” и вовсе смотрелось дико на фоне этих древних стен.

— Идем, — сухо сказала жрица.

— Куда? — все, что могла спросить я.

— Император-дракон захочет тебя видеть. Может, он и потерял надежду, но я такой роскоши лишена.

Она говорила так… своеобразно. Однако больше всего меня заинтересовала драконья часть.

Господи… Меня же не отдадут настоящему дракону? Как одну из этих бедолаг-принцесс из старинных поверий и сказок? Но для этого нужно, чтобы я очутилась в каком-нибудь магическом мире. Что, конечно же, совершенно абсурдно и невозможно в принципе.

Пожалуйста, пусть так и окажется.

Верховная жрица вела меня через лабиринт коридоров. Застывшим взглядом расширенных глаз я скользила по коврам и гобеленам, факелам в железных держателях и людям в старинных одеждах.

Меня привели к тяжелым дубовым дверям, по обеим сторонам от которых застыли стражники. На жрицу они смотрели с величайшим почтением, на меня — с тщательно скрываемым любопытством. Полагаю, отчасти в этом виновато мое платье.

Я оказалась в огромном зале, отделанном золотом и лазуритом. Высокие колонны, исписанные золотыми символами, уходили ввысь. По стенам тянулись уже знакомые мне золотые узоры.

В самом конце зала я увидела двух беседующих мужчин. Один из них стоял неподвижно, полубоком к нам. Немолодой, седовласый, он был одет с безупречной строгостью. На нем был длинный, темно-серый суконный кафтан без единой складки, с высоким воротником.

Другой мужчина, судя по всему, и являлся императором. К моему облегчению, настоящим чешуйчатым драконом он не был.

Высокий, с широкими плечами, узкой талией и осанкой, свойственной тем, кто привык командовать. Моложе, чем я ожидала — лет тридцати. Доходящие до середины шеи черные волосы, точеные скулы, волевой подбородок… На нем был темно-синий камзол, расшитый золотом, и плащ, небрежно отброшенный с одного плеча. На лбу сиял золотой обруч со сверкающим камнем в середине.

Я смотрела на императора, словно завороженная. Никогда в жизни не видела столь красивого мужчину. Но дело не только в этом. Вокруг него клубилась аура силы, от которой перехватывало дыхание.

Широким шагом он прохаживался вдоль постамента с троном, словно беспокойный зверь. Его движения были плавными, но в них чувствовалась сила, как у хищника, готового к прыжку.

— Врата ослабевают, — низким голосом бросил он. — Боюсь, угроза велика как никогда раньше. Пробуждение Мортиса почти неминуемо.

— Может, в этот раз все будет иначе? — сдержанно спросил седовласый.

— Флавий, ты правда веришь в то, то какая-то иномирянка сможет все изменить?

— Без попытки создать священный союз мы и вовсе обречены.

Император замер на мгновение.

— Священный союз, — поморщившись, повторил он. Его челюсть напряглась, на скулах заиграли желваки. — Несколько месяцев, проведенных с незнакомкой — меньшая жертва из всех, на которые я готов пойти ради спасения моего народа. Но что, если мы снова окажемся ни с чем?

— Нужно хотя бы попытаться, — настаивал Флавий.

— Знаю. Поэтому Корнелия сейчас создает очередной портал.

— К слову об этом… — пропела жрица, по-прежнему идущая рядом со мной.

Император резко развернулся и только теперь увидел нас.

— Корнелия.

— Ваше императорское величество.

Остановившись, она преклонила перед ним голову. Я не стала. Делать мне больше нечего! Если все происходящее — правда, а не какой-то очень странный сон, меня буквально выкрали из родного мира по приказу этого императора! И хотели использовать как…

Признаться, как именно, я пока не понимала.

— Кто вы такой? — вскинув подбородок, требовательно спросила я.

Многие, глядя на меня, видели типичную блондинку с невинными голубыми глазами. Хрупкую, слабую, неспособную постоять за себя. И обманывались.

В глазах цвета грозового неба зажегся интерес. Впрочем, ненадолго.

— Твой повелитель, — утомленно произнес император. Так, как будто все происходящее ему порядком надоело. Пронзительный взгляд скользнул по моему платью, задержался на растрепанных волосах, и на красивом лице мелькнуло что-то похожее на брезгливое разочарование. — А ты, полагаю, и есть мой подарок? Еще одна претендентка на сосуд Галатии?

— Я — не ваш…

Стоп. Еще одна?! И что еще за сосуд?

Договорить я не успела. Император шагнул ко мне плавным, текучим движением. Прежде чем я успела отшатнуться, его руки уже сомкнулись на моей талии, властно прижимая к себе.

Его поцелуй не был мягким, осторожным, ищущим. Это был жаркий, требовательный приказ. Губы императора сминали мои, обжигали, требовали большего. Весь мир сузился до этого огня, до железной хватки его рук, не оставлявших возможности для бегства.

3. В ловушке

— Ваше величество, не спешите делать выводы, — спокойно сказала Корделия. — Ее сила, возможно, еще не проявлена. Нужно время…

— А что, если времени у нас нет? — ледяным тоном поинтересовался император.

Мазнул рукой по лицу, лишь на миг проявив то ли усталость, то ли вовсе отчаяние. Но тут же выпрямился — бесстрастный, непоколебимый.

— Я займусь тем, что умею — усилением обороны, дипломатией, поиском новых союзников против Мортиса, — отчеканил он. — А ты, Корделия… Делай что должна.

Император отвернулся, тут же потеряв ко мне всяческий интерес. Советник Флавий тут же начал докладывать ему про политическую обстановку и каких-то “варваров”. Верховная жрица потянула меня за собой.

Все. После головокружительного поцелуя меня официально списали со счетов. Ох зря они так. Очень зря.

— И это все? — звонко выкрикнула я в императорскую спину.

Он обернулся и вперил в меня тяжелый, пронизывающий взгляд, полный превосходства и раздражения. Словно видел перед собой противную букашку или жука, которого следовало раздавить.

— Ты ждала чего-то другого? — вскинув брови, осведомился он.

— Да! Может, для вас совершенно нормально целовать незнакомых женщин, а потом делать вид, что их не существует, но я к такому обращению не привыкла!

Император сложил руки на груди, с ленивым интересом глядя на меня.

— Меня выдернули из родного мира каким-то варварским ритуалом и насильно притащили сюда… где бы я сейчас ни находилась.. Так извольте хотя бы объяснить, зачем вы это сделали!

— Корделия тебе объяснит.

Интерес в глазах императора потух так же стремительно, как появился. Верховная жрица снова потянула меня назад, но я вырвала локоть из ее руки. Мне абсолютно все равно, что они обо мне подумают. Я с места не сдвинусь, пока не получу ответы на свои вопросы.

А попытка императора переложить ответственность на Корделию добила меня окончательно. Я вздернула подбородок, с вызовом глядя в темно-серые глаза.

— Нет. Если приказ отдавали вы, то будьте так любезны объясниться сами. Или императоры вашего мира боятся нести ответственность за свои поступки? И предпочитают прятаться за спины своих подданных?

Тишина в тронном зале стала звенящей. Его лицо исказила гримаса чистейшей ярости.

— Никто. Не смеет. Называть. Меня. Трусом.

Голос императора рокотал, как гром. Воздух за спиной задрожал и подернулся темной дымкой, принявшей почти невероятные очертания. Тени сгустились, стали плотными, отчетливыми.

За спиной императора распахнулись самые настоящие драконьи крылья.

Черные, чешуйчатые, они отбрасывали на стены огромные тени. В остальном император остался человеком. Но достаточно ли этого, чтобы сохранить самообладание? Боюсь, что нет.

Я отшатнулась, задохнувшись от ужаса. Инстинкт кричал мне бежать, прятаться или хотя бы закрыть глаза. Ноги стали ватными. Но я впилась ногтями в ладони и заставила себя стоять прямо. Хотя где-то внутри зарождалась дрожь.

— Достаточно объяснений? — низким, опасным голосом произнес император.

Я сглотнула комок страха и с усилием разжала челюсть.

— Это не объяснение. Это запугивание и демонстрация силы.

Ярость на лице повелителя-дракона снова сменилась чем-то вроде холодного любопытства. Как же быстро менялись его эмоции… Злить такого по-настоящему — себе дороже.

Впрочем, кто в своем уме захочет злить дракона?

Он коротко усмехнулся. Склонил голову набок, изучая меня.

— А ты не так слаба, как кажешься. Но мое время дорого. Так что вот тебе короткая версия, иномирянка…

Иномирянка? Он даже не удосужился узнать имя той, которую похитил!

— Ты здесь, потому что Корделия сквозь призму миров разглядела в тебе искру магической силы. Особой, божественной силы. А она необходима мне, чтобы уничтожить моего заклятого врага — Мортиса, вестника темного бога Умбраала. Мортис стремится вырваться из клетки, в которую я его заточил. И если это произойдет, империя захлебнется в хаосе и крови. Ты можешь быть ключом к спасению.

Несмотря на столь громкие, величественные слова, я не чувствовала в голосе императора пылкой надежды. Он говорил ровно, холодно, как будто зачитывал доклад о поставках провизии для армии. Будто и сам в это все едва верил.

А еще в нем не было ни капли сомнения, ни тени сожаления о том, что ради возможной победы над его врагом кому-то сломали жизнь. Все потому, что он смотрел на меня не как на живого человека. Он видел во мне лишь функцию. Инструмент.

— Однако прежде Корделия уже ошибалась, — хлестко сказал император.

Жрица съежилась. Ее прежнее высокомерие померкло в тени еще более надменного и высокомерного повелителя. Ноздри на мгновение раздулись. Однако когда Корделия заговорила, ее тон был почти заискивающим.

— Я могу поклясться, что в других иномирянках были отголоски магии Фэйлана. В части из них магия и впрямь проявилась. Просто… не та, которая нам столь необходима.

Император на ее слова не обратил ни малейшего внимания. С тем же успехом она могла быть жужжащим над его ухом комаром.

Однако я лихорадочно переваривала услышанное. Как долго продолжается это безумие? Скольких девушек из моего мира похитила Корделия в дань императору-дракону?

— Но до той поры ты принадлежишь мне и Империи Инвиктус, — продолжал тот. — Даже не думай о том, чтобы обмануть нас или сбежать. Все равно не выйдет. Мы не можем лишиться даже шанса обрести божественный сосуд.

Волна ледяной ненависти без следа стерла мой страх.

— Я для вас — бездушное орудие, — процедила я. — Полезная вещь, которую нашли, принесли и собираются использовать. А если окажется бесполезным — просто выбросить в мусорное ведро. Вам даже в голову не приходит, что у этой “вещицы”, у вашего подарка, может быть жизнь, которую вы у нее отобрали. И — вот так сюрприз — чувства.

Император смотрел на меня, не моргая. Мой пропитанный ядовитой ненавистью пассаж оставил его совершенно равнодушным.

Визуализация. Император-дракон

Друзья, настало время познакомиться и с героем истории - императором-драконом. Как он вам? Стоит того, чтобы попасть в другой мир?)

4. Кусаться и жалить

Двери тронного зала закрылись за моей спиной. Должно быть, под воздействием магии. Однако чудеса меня сейчас не волновали.

— Почему нет? — хрипло спросила я Корделию. — Почему вы не можете вернуть меня домой?

Один из стражников у двери с жалостью взглянул на меня. Но мне не нужна жалость — ни его, ни кого-то еще. Мне нужны ответы.

Корделия развернулась ко мне со смесью раздражения и досады на лице. А как же пафосные речи про мою избранность? Почему уже через несколько минут в новом мире я чувствую себя так, будто я для всех, словно кость в горле? Ах да, вероятно, я не оправдала их ожидания.

Не знаю, правда, в чем они заключились. Я должна была, едва появившись, стереть этого Мортиса в порошок? Или по щелчку проявить в себе божественную сущность?

— Я — самая могущественная жрица в Империи Инвиктус, — царственным тоном сказала Корделия. — Моя сила невероятно важна для народа пяти королевств. И ты предполагаешь, что я буду просто расплескивать ее направо и налево?

— Вы открыли портал в мой мир. Так почему бы не сделать этого снова, раз вы так могущественны?

Верховная жрица сощурилась. И чем, интересно, она недовольна на этот раз? Я ведь лишь вернула ее собственные слова.

Корделия сделала мне знак отойти — подальше от навостривших уши стражников. Не дожидаясь меня, направилась вперед по коридору. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Жрица замерла у окна, из которого открывался чудесный вид на сад.

— Я не могу, — процедила она. С таким усилием, будто я вырвала у нее эти слова. — Один такой ритуал выпивает из меня все силы. Я становлюсь ничуть не лучше какой-нибудь начинающей магички в глуши. Это — моя жертва во имя империи.

Да поняла я, какие вы здесь все жертвенные! Вот только настоящую жертву приношу почему-то я. Притом против собственной воли.

— Мне требуется несколько месяцев, чтобы восстановиться, — неохотно призналась жрица.

Значит, эта ее фарфоровая бледность — следствие не ген и побега от солнца, а обряда, забросившего меня сюда? Я бы пожалела ее, но что-то не хочется.

— Затем я открываю новый портал для другой души, другой иномирянки, в которой чувствую отголосок божественной силы. Если повезет, в следующий раз он будет вести в твой мир. И если ты окажешься пустышкой, можешь шагнуть туда вместе со мной. Так и быть.

От снисходительности в голосе Корделии меня затрясло. Да меня вообще не должно здесь быть!

— Да вы хоть представляете себе, насколько огромна Земля? Я же могу оказаться в какой-нибудь Африке! И как прикажете добираться домой, не имея ничего?

Я оборвала саму себя. Полагаю, после всего пережитого мне простительная некая рассеянность. И то, что до меня лишь сейчас дошло сказанное жрицей в полной мере.

— Подождите. Других миров что, несколько?!

— А ты думала всего два? — усмехнулась Корделия.

Вообще-то, как и большинство землян, я всю свою жизнь верила, что мой мир единственный. Но этого я говорить ей не стала. Она и так, похоже, считала иномирян кем-то средним между дикарями и говорящими обезьянками.

От мысли, что мы все были лишь разменными монетами в их с императором игре, меня затошнило. Да, это касалось спасения чужих жизней. Но неужели наши не стоят ничего? Мы имели право выбора. Имели право знать, на какую участь нас обрекают.

— Я могу их найти?

— Кого?

— Других девушек, не прошедших эту вашу проверку на божественную сущность.

Слово “дурацкие” я с трудом проглотила. Пока Корделия, пусть и с явной неохотой, но все же отвечала на мои вопросы. Но если я с ней поссорюсь, где мне искать новый источник информации?

— Испытаний тоже несколько, — поправила меня жрица.

Ну конечно. Кто бы сомневался. А до той поры я буду вынуждена сидеть во дворце, словно в золотой клетке.

— Так что насчет других иномирянок?

Корделия наморщила нос.

— Они давно уже разлетелись по всему Фэйлану. Ты думаешь, я буду следить за тем, как они устроились?

— Было бы неплохо, — процедила я. — Если учесть, что по вашей вине они здесь и оказались.

Кажется, я доигралась — чаша терпения жрицы переполнилась. Она взяла меня под локоть и, ни слова не говоря, повела по лабиринту коридоров.

Много времени путь не занял. Вскоре жрица привела меня в комнату, больше похожую на будуар, где нас уже ждала миниатюрная блондинка в простом, но опрятном платье.

— Это Ирма, твоя камеристка. Пока можешь отдыхать, — бросила жрица.

Я прикусила язык, чтобы едкое “Спасибо за разрешение” не вырвалось наружу. Корделия удалилась, оставив меня наедине с улыбающейся девушкой.

— Моя госпожа! Такая честь прислуживать вам! — защебетала Ирма, хлопая пушистыми ресницами.

Хоть кто-то мне здесь рад. Правда, камеристка с ее широко распахнутыми голубыми глазами производила впечатление той, что обрадуется и пушистому кролику, и какой-нибудь блестящей безделушке.

— Когда мне сказали, что я стану камеристкой самОй избранной, я ушам поверить не могла! — продолжала тараторить Ирма. — Ну то есть я, конечно, слышала про избранных и про то, что их в Фэйлан приводит леди Корделия. Но я не думала, что когда-нибудь я стану прислуживать одной из них! Ох, вы, должно быть, так напуганы! Но не бойтесь, у нас тут чудесно! Ну, кроме смертельной угрозы и тварей Мортиса, но император Максимилиан все держат под контролем! Он — лучшее, что есть у империи. Ну то есть это понятно, он же император. Он главный. Самый сильный маг, да еще и дракон и… такой красивец. Ну то есть это неважно, конечно. То есть важно для его будущей жены, но…

От этой непрерывной болтовни и перескакивания с темы на тему у меня разболелась голова.

Я мысленно вздохнула. Вот именно из-за таких, как Ирма, к голубоглазым блондинкам не относились серьезно и считали их пустоголовыми куколками. Во всяком случае, в моем мире.

Если подобный стереотип в ходу и здесь… Что ж, я его разрушу.

Я позволила Ирме проводить меня в смежную купальню, где от большой мраморной ванны, наполненной до краев, шел парок. Пока я погружалась в ароматную воду, камеристка без умолку болтала о придворных сплетнях, любимом коте главного повара и о том, какие вкусные пироги он печет. Повар, не кот.

5. Дочь богини

Первый мой порыв — прикрыться руками и истерично крикнуть, чтобы император ушел. Но я подавила его.

Ведь вполне возможно, что именно этого император и добивался. Хотел в отместку вывести из себя ту, что прилюдно перечила ему, повелителю-дракону.

— Вас стучать не учили? — холодно спросила я. — А я-то думала, императору прежде всего известны правила этикета.

Ноздри императора чуть раздулись. Как Ирма назвала его? Ах да, Максимилиан.

Да уж, человека со столь величественным взглядом и надменным выражением лица, будто выточенного из камня, каким-нибудь Максом не назовешь. А вот подобное пафосное и трудно выговариваемое имя подходило ему идеально.

— Не твое дело, чему меня учили.

— Вы так почтительны…

— Ты ничего не перепутала? Император здесь я.

— А я, возможно, сосуд божественной силы, — парировала я, пожав плечами.

Обнаженными, как и мои ноги, которые Максимилиан сейчас беззастенчиво разглядывал. Гнев волной поднимался изнутри, плескался уже у самого горла. Проклятый избалованный деспот и доминант, считающий, что может безнаказанно делать все, что только захочет. Даже если это нарушает чужие границы.

Особенно если это нарушает границы тех, кто посмел сказать ему слово поперек.

— Возможно. Для этого нужно пройти проверку.

Я выпрямила спину и приподняла подбородок.

— Тогда будьте так любезны выйти и дождаться, пока я буду готова.

Рот у Ирмы приоткрылся от изумления.

Максимилиан сощурил глаза. В них зажегся опасный, предупреждающий огонек. А затем император шагнул назад.

Не успела я возликовать, как он открыл дверь нараспашку и позвал:

— Аджай!

Замечательно. Теперь их будет двое.

Я внутренне подобралась. В этой битве я не победила. Но я не собираюсь проигрывать войну.

Не прошло и нескольких секунд, как на пороге комнаты появился мужчина лет тридцати пяти. Высокий, худощавый, с такой бледной кожей, что она казалась почти прозрачной в свете факелов, он был полной противоположностью Максимилиана.

Белесые, цвета выгоревшего льна волосы обрамляли лицо с тонкими чертами и глубоко посаженными глазами. Я даже не могла понять их оттенок — настолько светлыми они были.

Незнакомец двигался плавно и бесшумно, словно призрак — будто бы намеренно в противовес властной, хищной грации императора. Если Максимилиан излучал животную мощь и земную притягательность, Аджай казался воплощением интеллекта, мудрости и некой мистической силы.

Его одежда была нарочито скромной, но при этом изысканной и необычной: длинная, до щиколоток, рубаха из тончайшей белой ткани, почти прозрачная в ярком свете. Поверх нее — жилет из тонкой кожи, выкрашенный в глубокий синий цвет и расшитый сложным орнаментом из серебряных нитей.

Не знаю, почему я разглядывала Аджая так пристально. Было в нем что-то, притягивающее взгляд — но не так, как в случае с Максимилианом.

И если император, могу поклясться, мысленно отметил каждую деталь увиденного, то Аджай лишь скользнул по мне отстраненным взглядом. Без тени интереса или смущения. Будто смотрел на статую или… мебель.

Максимилиан небрежно прислонился к стене, скрестив руки и глядя на меня сверху вниз. Будто всем своим видом показывал, что никуда из этой комнаты не уйдет. Разумеется, он сделал ровно противоположное моей просьбе.

Хотел унизить меня? Или просто в очередной раз подчеркнуть, что дворец, чьей пленницей я стала, как и вся империя, принадлежит ему? И делать он будет все, что захочет, потому что его слово — закон?

Как бы то ни было, стыд и унижение — они не в чужой, а в твоей собственной голове. А чего мне стыдиться?

Я в прекрасной форме (о чем, кстати, говорил и жгучий взгляд императора-дракона). Давно слежу за питанием и не пропускаю тренировки. И с тем же успехом я могла сейчас стоять перед ними в купальнике.

Так что иди ты к черту, Максимилиан!

— Познакомься с нашей “избранной”, Аджай.

Клянусь, своей интонацией он заключил это слово в кавычки. Что такое, император? Не доверяете собственной жрице? Или же не верите в божественную помощь?

— Для меня честь познакомиться с вами, Деви-сута, — почтительно произнес беловолосый. — Я — придворный маг. Именно я буду проверять вас на божественную искру.

— Как вы меня назвали? — не поняла я.

Прежде некая магия позволяла мне понимать все, о чем говорили Корделия, Максимилиан и остальные. Но последнее выражение осталось “не переведенным”. Из чего я сделала вывод, что это или имя, или некий титул.

Уголок губ Аджая дрогнул в улыбке.

— С языка моего народа это значит “дочь богини”.

Я невольно улыбнулась в ответ. Почувствовала, как меня переполняет некое волнительное торжество. Что ни говори, а мне нравилась мысль о том, что я могу быть частью чего-то большего. Символом божественного промысла. Избранной.

— Не раздавай ей титулы раньше времени, — одернул его Максимилиан.

Тот невозмутимо пожал плечами.

— В каждой женщине, приведенной Корделией в наш мир, была частица божественной силы. А значит они, так или иначе, дети Галатии, богини магии.

— Развлекайся в словотворчестве, сколько тебе угодно, но о главной цели не забывай, — сухо сказал император. — Вверяю эту норовистую кобылку в твои руки.

Я прикрыла глаза, вонзая ногти в ладони. Интересно, можно ли ненавидеть этого проклятого полуящера еще сильней?

Максимилиан оттолкнулся от стены и покинул комнату, на прощание в очередной раз оглядев меня с ног до головы. Будто хотел запечатлеть этот образ в своем сознании.

Но мне до его желаний не было никакого дела. Я повернулась к Аджаю.

— Я надеюсь, вы более благовоспитанны, нежели ваш повелитель. Извольте выйти из комнаты и дать мне спокойно одеться.

Он задержал на мне отстраненный взгляд, затем просто кивнул и вышел, притворив за собой дверь.

Что ж, пусть крошечная, но победа.

— Ну вы даете, госпожа, — восхищенно зашептала Ирма. — Я бы со страху умерла так говорить с императором!

6. Темные времена

Коридоры дворца казались бесконечными.

Мраморные стены, украшенные барельефами с драконами, сливались в одну гипнотическую ленту. Мой проводник двигался бесшумно, и лишь шелест его одежд нарушал тишину.

В отличие от Аджая, который чувствовал себя в безмолвии, как рыба — в воде, я не могла молчать. Слишком многое мне еще нужно было узнать.

— Зачем я здесь, Аджай? Зачем императору понадобилась избранная, если у вас есть целая богиня?!

Он бросил на меня беглый взгляд и чуть замедлил шаг.

— Богиня в Фэйлане не одна. Но та, о которой ты говоришь, возможно, и вдохнула в тебя божественный дар.

Я невольно сглотнула. Одно дело — просто верить в существование высших сил, и совсем другое — знать, что они определили твою судьбу.

— Галатия — богиня света и магии. Ее имя звучит с почтением на устах жрецов, ее образы украшают священные храмы, ее сила движет реками времени.

Остановившись у испещренной золотыми символами колонны, Аджай медленно провел рукой по камню, словно в этих знаках был заключен голос самой богини.

— Если богиня Фэй создала наш мир, вылепив людей и существ из эфира, то Галатия наполнила его светом и…

— Магией, полагаю, — как старательная ученица, сказала я.

И снова этот дрогнувший уголок губ.

— Верно. С тех пор эфир и стал называться магией, а магия — эфиром. Вы же здесь потому, что война между Галатией и Умбраалом могла коснуться и вас.

— Война богов? — Я фыркнула, но тут же прикусила язык. Учитывая, как я сюда попала, не стоило насмехаться над тем, чего я не понимала. — Но как это возможно? Мне же всего двадцать пять! Не могла же битва между богами произойти настолько недавно.

Мир бы попросту не успел восстановиться от подобного божественного вмешательства. И вместо роскошного дворца я, скорее всего, видела бы руины.

— Нет. Конечно, нет. Просто время в нашем мире движется иначе. Ваш мир — Земля, верно? — куда стремительнее.

Может, этим объяснялось то, что мы достигли более впечатляющего технического прогресса? Впрочем, у фэйланцев была магия. Возможно, наука и технология для них не так и важна.

Вслед за этим меня пронзила леденящая мысль. Пока я ищу способ вернуться обратно в свой мир… Что, если там пройдут не недели и месяцы, а десятки лет?!

Увижу ли я родителей снова? А друзья? Что, если за время моего отсутствия они успеют состариться? Или и того хуже.

Голова закружилась, ноги стали ватными. Мне пришлось облокотиться о стену, борясь с желанием просто сползти по ней. Нет, я не доставлю такого удовольствия ни стражникам, ни слугам, ни придворным дамам, которые неспешно прогуливались по коридорам и залам дворца. Наверняка собирали свежие слухи.

Я заперла свой страх и назревающее внутри отчаяние, в железный ящик и заперла на замок. Только когда я останусь совершенно одна, дам волю своим эмоциям. Не раньше.

Не глядя на меня, Аджай продолжал свой рассказ.

— И все же несколько десятилетий для богов — миг. А для нас это живая история.

Он остановился у высокого витража, изображавшего сияющую женскую фигуру, поражающую темного исполина.

— Умбраал, бог смерти, войны и разрушения, бросил вызов Галатии. Он хотел забрать ее силы. Жаждал поглотить ее божественный свет, чтобы заполнить едкую пустоту внутри. Их битва потрясла Фэйлан и в какой-то момент они оба оказались на грани гибели.

На миг я забыла обо всем. Затаив дыхание, слушала придворного мага. Да, и в моем мире существовало немало мифов о богах и их кровопролитных сражениях. Но здесь, за гранью привычной реальности, среди гобеленов, витражей и колонн с сияющими символами, все это ощущалось совершенно иначе.

Потому что через Аджая, проводника и хранителя чужой истории, я видела истинное отражение прошлого.

— Но перед самым концом Умбраал использовал последнюю каплю своей тьмы, чтобы вдохнуть силу в избранного смертного. Им стал Мортис — жестокий завоеватель, пытающийся подмять под себя Империю Инвиктус. Человек с каменным сердцем и прогнившей, темной, чернее ночи, душой.

Тот самый Мортис, о котором говорил Максимилиан. Пленник, готовый в любое мгновение выбраться на свободу.

— Но даже в последней капле дара Умбраала тьмы оказалось так много, что она облаком накрыла поле битвы. То, на котором Максимилиан сражался за империю с Мортисом и его сторонниками.

— Максимилиан? Ваш император? Но он…

— Не выглядит так, будто ему несколько десятков лет? Да, это преимущество эфирной драконьей крови.

Я покачала головой. Вопросы множились, но я уже устала удивляться услышанному. Понимала лишь, что повелитель Империи Инвиктус хранит немало секретов.

— Значит, тьма Умбраала проникла и в него?

Считать императора эгоистичным деспотом — это одно. Но чудовищем…

Аджай с усилием кивнул.

— Поистине темные времена для империи. Когда это произошло, за спинами сражающихся раскрылись черные крылья. Тела покрылись чешуей, из пальцев выдвинулись острейшие когти. А души переполнила темная сила и нестерпимая жажда крови.

Приложив пальцы к губам, я представляла эту жуткую картину. Но ведь когда Максимилиан перевоплощался при мне, он сохранил человеческий облик. Во всем, кроме крыльев.

— Умбраал заговорил с ними. Сказал, что своей силой они обязаны ему. Приказал приказал своим детищам сеять смерть и страдание среди невинных, чтобы питаться чужой болью.

— Он превратил их в монстров?

— В нечто большее. Они стали орудиями разрушения. Разумеется, Галатия не могла не вмешаться. Однако она не стала их уничтожать. Лишь вдохнула в них, знающих лишь смерть, энергию жизни и магию света и нарекла их эфирными драконами. Она дала им выбор.

— Выбор? — эхом отозвалась я.

— Между светом и тьмой. Созиданием и разрушением. Магией жизни и смерти. Галатия не могла заставить их — это противоречит ее природе. Она лишь указала им возможные пути. И тогда они разделились на темных и светлых эфирных драконов.

Визуализация. Аджай и Ирма

Друзья, с небольшим запозданием, но познакомимся поближе с парочкой второстепенных героев истории!

Аджай, придворный маг и мудрец

А также Ирма, камеристка нашей Ланы

***

Друзья, начинаю знакомить вас с другими книгами нашего замечательного драконистого литмоба. И первая шикарная история - от Лисы Райс

Десятая Невеста. Драконья печать

16+

https://litnet.com/shrt/G1cr

7. Испытание

Аджай распахнул массивную дверь, и нас поглотила влажная, прохладная тишина.

Перешагнув порог, я оказалась в зале без окон, освещенном лишь тусклым, мерцающим светом голубоватых кристаллов, вмурованных в стены. В центре зала зияла чаша… бассейна. Пожалуй, это последнее, что я ожидала здесь увидеть.

Однако это точно не простая купальня. Вода в бассейне была темной и настолько неподвижной, что казалась не жидкостью, а полированным обсидианом. Воздух пах влажным камнем, древностью и чем-то неуловимо живым, будто мы спустились в самое сердце горы.

Негромкий голос Аджая нарушил звенящую тишину:

— Первое испытание, которое вам предстоит пройти — обряд Сестры Глубин.

Он подвел меня к краю бассейна. Я заглянула в черную гладь и увидела лишь свое бледное, искаженное отражение.

— И что мне нужно делать? Нырять?

— В некотором смысле.

— Это что, испытание “умею ли я плавать”?

Аджай не улыбнулся.

— Не совсем. Сестра Глубин — повелительница всего, что сокрыто: подземных рек, рудных жил, корней великих деревьев. А также потаенных мыслей и подавленных воспоминаний. Ее обряд — это путешествие к истокам, к самым основам бытия. И к глубинам собственной души.

Он подал знак, и из теней за бассейном вышли двое служителей в простых серых одеяниях. Один из них держал в руках чашу с дымящимся благовонием. Его сладковатый и тяжелый запах сразу же начал кружить мне голову.

— Вам нужно будет погрузиться в воду. И не бойтесь — она зачарована. Вам в ней не утонуть.

— Знаю, вы считаете, что я должна боготворить и восторгаться всему, что относится к магии, — сухо сказала я. — Вот только прежде она приносила мне лишь неприятности.

Например, привела меня сюда, в Фэйлан.

— Вы так думаете? — спокойно спросил Аджай. Указал на мою руку. — Я видел руну на вашем плече.

Ага. Когда я была почти раздета, а император с замашками вредного альфа-самца позвал его в комнату.

— Эта руна и позволяет вам, дочери иного мира, понимать нашу речь.

Значит, мне не показалось, что движения губ обитателей дворца не совпадали с произнесенными словами.

— Ладно, это и впрямь полезно, — неохотно признала я.

— Полагаю, как и зачарованная, пропитанная божественной силой вода, не позволяющая вам утонуть, — без тени улыбки продолжил Аджай.

Что ж, поспорить с этим трудно.

— Очутившись в воде, вы должны будете внимательно слушать.

— Слушать что?

— Окружающий мир. Но, если быть точнее, саму себя. Ведь сила Сестры Глубин позволяет заглянуть в собственную душу.

Служители продолжали окуривать комнату благовониями. Мое тело становилось все легче и невесомее с каждым мгновением. Судя по их каменным лицам, они ничего подобного не ощущали. Как и Аджай, с непоколебимостью скалы застывший напротив меня.

— Если ваша связь с этим миром сильна, вы услышите шепот его корней, песнь подземных рек и голоса ваших предков. В этом древнем хоре вы должны найти единственный звук, который принадлежит только вам. Отголосок той силы, что дремлет в вас. Ваш уникальный голос.

— А если я его не услышу?

— Тогда вы, возможно, не та, кого мы ищем, — мягко сказал Аджай. — Впрочем, что-то вы обязательно услышите. Каждая девушка, призванная Корделией в Фэйлан, обладала магической искрой. Иначе взор Верховной жрицы не пал бы на них. А вот какой именно магией вы обладаете, Деви-сута, нам еще предстоит выяснить. Это лишь первое испытание вашего дара. Первый обряд.

Слова придворного мага, наверное, должны были меня успокоить. Но я все равно чувствовала необычайное волнение. Сердце колотилось где-то в животе, пуская нервную дрожь по всему телу.

Прежде чем я успела что-то сказать, служитель поднес чашу с благовонием совсем близко к моему лицу. Сладкий дым заполнил легкие. Голоса вокруг стали приглушенными, будто кто-то накрыл меня стеклянным колпаком. Я почувствовала, как сознание начинает отделяться от тела, уплывать, как щепка по течению.

— Держитесь, Деви-сута. Вам еще нужно войти в бассейн.

— В платье? — слабо возмутилась я.

— Ирма должна была объяснить вам, какого рода ритуал вам предстоит. Но она новенькая — лишь недавно заменила прежнюю камеристку. Думаю, она не знала, что именно вас ждет. Иначе предложила бы вам другую одежду.

Например, халат, который можно просто скинуть перед бассейном или легкий наряд для купания.

Итак, у меня был выбор — или мочить в неизвестной жидкости прекрасное платье, а потом ходить в образе мокрой собаки или раздеться перед Аджаем. Снова.

— Отвернитесь, пока я не войду в воду, — потребовала я. — Все трое.

Служители переглянулись — кажется, не привыкли, чтобы всякие бесправные иномирянки ими командовали. Что я могу сказать? Пусть привыкают.

Если я и впрямь сосуд Галатии, богини света и магии, им еще не такое придется услышать. За то, что меня лишили родного мира, свободы выбора и просто свободы, я извлеку из ситуацию максимальную выгоду.

Аджай кивнул служителям, и они отвернулись. Успокоенная этим, я сняла с себя платье. Прическу Ирма тоже заплетала мне зря. Ну да ладно. Не о прическе мне сейчас нужно волноваться.

Поднявшись по каменным ступенькам, я вошла в ложе бассейна. Вода в нем не была ни теплой, ни холодной. Я вообще едва ее ощущала. И самое странное — она даже не всколыхнулась. Просто разошлась под моими ногами, впуская меня.

Как зыбучие пески.

От этой мысли стало еще неуютнее. Глубоко вздохнув, я прошла вперед по каменному дну. Развернулась лицом к Аджаю и служителям, которые, в свою очередь, стояли ко мне спиной. Начала аккуратно погружаться в зачарованную воду, пока она не сомкнулась надо мной.

“Просто услышать”, — последней внятной мыслью пронеслось в моей голове.

И все исчезло.

Я парила в абсолютной, всепоглощающей темноте. Не было ни верха, ни низа. Не было ничего.

А затем на меня обрушился оглушительный, одуряющий шум.

Это не было слаженным хором чужих голосов. Это был адский гвалт, льющийся на меня со всех сторон. Бессвязные крики на незнакомых языках. Истерический смех. Шепотки, полные злобы и зависти. Рыдания, полные такого отчаяния, что хотелось зажать ладоням уши.

8. Выжить

Я сидела на краю бассейна, чувствуя холод камня сквозь тонкое одеяло. Руки еще предательски дрожали, а в ушах стоял оглушительный звон.

Но куда хуже была подкатывающая к горлу едкая горечь. Я что, правда успела поверить, что могу быть “дочерью”, сосудом самой богини? Вероятно, да. Иначе бы не испытывала сейчас столь сильного разочарования.

Спустя несколько минут после того, как Аджай вышел из ритуальной комнаты, туда примчалась Ирма. С глазами, полными слез, она суетилась вокруг меня. Причитая, впихивала мне какой-то терпкий травяной отвар.

— О, госпожа, вы так побледнели! Господин придворный маг сказал, что случилось! Я так испугалась! Вы, должно быть, чуть не погибли!

— Все в порядке, Ирма, — мягко сказала я. — Мне ничего не угрожало. Мое сознание, вероятно, просто не смогло найти опоры. Это не боль, скорее… пустота.

Точное описанием того, что творилось сейчас у меня внутри.

Ирма все-таки заставила меня выпить отвар, после которого мне и впрямь чуть полегчало. Накинула на мои плечи мягкий плащ — вероятно, Аджай попросил принести. Кутаясь в него, я вышла из ритуального зала.

В коридоре царило оживление, и оно ничуть меня не порадовало. Кроме придворного мага и советника здесь была Верховная жрица и… император.

Последнего видеть сейчас, после своего сокрушительного провала, я хотела меньше всего.

— Проклятье, я всей своей душой предан Галатии! — гремел Максимилиан. За спиной, как отражение бури в его душе, темнели драконьи крылья. — Она вернула мне человеческий облик после жуткой метаморфозы Умбраала. Благодаря ей я смог одолеть Мортиса. Ее дар в моей крови позволил мне управлять величайшей империей. Я готов сражаться за Галатию до последнего вздоха, до последней капли крови! Но вся эта бредовая охота за мифической душой, которую никто никогда даже не видел…

— Мифической? — побледнев, выдавила Корделия. — Ваше величество, вы же это не всерьез?

Максимилиан сделал шаг вперед и теперь нависал над жрицей. Представляю, какого труда ей стоило не отшатнуться и сохранить маску спокойствия на лице.

— Похоже, чтобы я шутил? — процедил он. — Все это время мы тратили твои силы невесть на что… Мы потратили десятилетия впустую!

Теперь, зная правду, я пыталась увидеть в Максимилиане того, кто выбрал свет вместо разрушительной тьмы. Разглядеть в нем нечто новое — светлое, доброе, чистое. Но видела лишь разъяренного дракона, готового разнести весь дворец.

Бледная, но непоколебимая Корделия пыталась стоять на своем:

— Ваше величество, ритуал переноса точен!

— О, в этом я не сомневаюсь — я же видел его результат. — Глаза императора опасно сузились. — Десятки никчемных девиц, наводнивших Фэйлан!

Я задохнулась от возмущения. Этакий гневный аналог знаменитого “Понаехали тут!” Вот только…

— Ни одна из нас не выбирала такой судьбы, — вырвалось у меня звенящее, яростное. — И эти “никчемные девицы” не просто оказались в чужой стране. Они были вынуждены выживать в ином мире! Хоть кто-нибудь из вас вообще справился о них после того, как их вышвырнули из дворца?

Максимилиан резко повернулся. Вперил в меня взгляд, в котором не было ничего, кроме ледяного, обжигающего презрения.

— А вот и главная из никчемных девиц. Прямо-таки королева пустышек. Так эпично и с таким размахом обряд еще никто не проваливал.

Мои щеки запылали. Слова императора были как пощечина и ударили большее, чем сам провал.

— Уберите ее с моих глаз. Сейчас же. Отправьте ее куда-нибудь. Как можно дальше отсюда.

Вот и все. Я уже даже не пленница в чужом мире и в чужом дворце. Я никто. Неудачный эксперимент, на который император больше не желал тратить ни время своих людей, ни драгоценные ресурсы.

Советник Флавий сделал шаг по направлению ко мне. Я внутренне сжалась. Бороться с ним бесполезно — рядом Максимилиан и стражники. Меня скрутят, я и пискнуть не успею.

Но неужели так все и кончится?!

И в миг наивысшего отчаяния вперед выступил Аджай.

— Ваше величество, прошу, не спешите ее отсылать, — негромко, но твердо сказал он. — Один обряд — еще не приговор. К тому же его исход был слишком… необычен. Деви… Лана не услышала голос глубин Фэйлана или собственный голос, но она определенно что-то слышала. Возможно, эхо чужих душ. Это может означать, что в ней все же есть… что-то.

— Что-то?! — Крылья Максимилиана резко дрогнули, будто он собирался взлететь. Или взбить ими воздух и поднять такую бурю, которая сметет каждого из нас. — Мне не нужно “что-то”! Мне нужен сосуд божественной силы! Мне нужен Исток!

— Просто дайте ей время, — не дрогнув, сказал Аджай.

Император шумно фыркнул, смерив придворного мага уничижительным взглядом.

— Ты всегда был сентиментален, Аджай. — Долгая, долгая пауза, которая показалась мне вечностью. — Хорошо. Еще одно испытание. Только одно. Но если она не оправдает моих ожиданий…

Продолжать он не стал — и без того все ясно. Резко развернулся и направился прочь. Корделия стояла в своем прекрасном бело-золотом одеянии, понуро опустив голову.

Я встретилась взглядом с Аджаем. Он и впрямь видел во мне что-то? Или его слова — лишь уловка, чтобы выиграть для меня время?

Главное, в этом царстве безразличия к судьбам иномирянок слова придворного мага стали для меня крошечным островком надежды. Я едва заметно кивнула ему, пытаясь взглядом передать всю свою благодарность.

Флавий поравнялся со мной.

— Госпожа Лана, я так и не поприветствовал вас, как должно. Я — советник Флавий. Позвольте я отведу вас в ваши покои.

Я, конечно, позволила. И даже смогла выдавить из себя вежливую улыбку, понимая, что он — не последний человек во дворце. Но я хорошо помнила, с какой готовностью Флавий собирался вышвырнуть меня отсюда. По одному лишь слову Максимилиана.

В чужом мире я не могла позволить себе такую роскошь, как забывчивость, неразборчивость, легкомысленность. Я должна четко понимать, кто мне друг, а кто — враг. Что ж, друзей здесь у меня пока не было. Список врагов (или просто недружелюбно настроенных ко мне) возглавлял Максимилиан.

9. Разговор на равных

Я собрала себя, разбитую, по кусочкам и поднялась с пола.

После минут отчаяния в душе кипела такая решимость… Но порыв пришлось отложить. Хоть отвар и помог немного, я все же чувствовала сильную слабость.

А на дворец тем временем плавно опускалась ночь.

Я приняла приготовленную Ирмой ванну и растянулась на своей огромной кровати под балдахином. Признаться, спалось на ней хорошо. И крепко. Что на самом деле удивительно, ведь засыпала я не просто в чужой стране. В чужом мире.

Проснулась рано. Умывшись, наспех заплела волосы и тут же ринулась к гардеробу. Долго выбирать новый наряд не стала. Надела простое, темное платье, не привлекающее внимания и вышла из покоев.

Ирме, вероятно, разъясняли правила прислуживания потенциальной Деви-сута… или Истоку, как сосуд божественной силы назвал император. “Дочь богини”, пожалуй, нравилась мне больше, но “Исток” звучал понятнее и родней.

Главное — не думать о том, что ни один, ни другой титул я не оправдала.

За неимением камеристки рядом дорогу пришлось спрашивать у стражников. И все равно я едва не заплутала в лабиринте коридоров, пока добралась до библиотеки дворца.

Стоило только перешагнуть порог, в меня тут же впились взгляды придворных. Я сделала мысленную заметку: части из них уже определенно известно о том, что произошло на испытании. Об этом говорили едкие усмешки, презрительные взгляды и шепотки.

Другие же, менее осведомленные или более набожные и преданные Галатии, смотрели на меня почти с благоговением. К такой группе придворных дам я, сверкая самой располагающей улыбкой, и подошла. Простодушные и говорливые, они напоминали мне Ирму. Я мило побеседовала с ними. Освоившись, мягко порасспрашивала про тех немногих, кого знала во дворце — про Флавия, Корделию и Аджая.

Об императоре даже заикаться не стала. И без того ясно, что услышу о нем лишь самое хорошее. И неважно, из-за искреннего поклонения ему, уважения и признания его заслуг или же из страха. В любом случая, ясную картину я не получу.

Несмотря на ворох старых сплетней и пустых догадок, кое-что интересное мне все же довелось услышать. Однако о мире за пределами дворца я предпочла узнавать из более надежных источников. Из книг.

На первое время я отобрала несколько фолиантов из огромного архива. Так сказать, “стартовый набор попаданки”. Космогония, теология и история Фэйлана, история, география, флора и фауна Империи Инвиктус, энциклопедия общей магии… Каждая книга была крошечным кирпичиком в монолитной стене — моем выживании в этом мире. Моей способности защитить себя без протекции императора.

В коридорах дворца я поймала слугу, отдала ему все стопку и велела отнести в покои избранной. Да, именно так я и сказала. Надо пользоваться данным мне титулом, пока его окончательно не отобрали.

Слуга — совсем юный мальчишка — вытаращил глаза и помчался исполнять приказ. Вот бы Максимилиан был таким впечатлительным и послушным зайкой! Проблема в том, что этот самоуверенный индюк носил на себе божественную печать, являлся драконом, императором и бог знает кем еще. А еще был старше мальчишки-слуги раз так в десять.

Впрочем, я и сама не хотела искать подход к Максимилиану. Даже если от этого зависела моя жизнь. Ненависть к нему и собственная гордость навеки выстроили между нами несокрушимую, незыблемую стену.

Я окинула библиотеку задумчивым взглядом и покинула ее. Но только пока. Мало-помалу в моей голове начал выстраиваться план. Следуя ему, я отыскала Корделию в ее святилище. Это была круглая комната в самом центре одного из этажей, с многочисленными полками, доверху забитыми свитками, и необычными сферами и приборами на столе. Не через них ли Верховная жрица заглядывала в иные миры?

Однако праздное любопытство я удовлетворю как-нибудь потом. Сейчас меня интересовали куда более важные вопросы.

Сидя за столом из крашеного в белый дерева, Корделия изучала какую-то книгу. Едва я перешагнула порог комнаты, подняла на меня глаза. Под ними залегли темные круги.

— Чего тебе? — утомленно спросила она.

Помню, что ритуал, по словам жрицы, выпивал из нее едва ли не все силы. Но такой опустошенной Корделия раньше не была. Маска высокомерия не ослабевала ни на миг. Но теперь она как будто устала держать лицо.

Это ссора с Максимилианом так ее подкосила? Лишила прежней уверенности в себе? Что-что, а подавлять император умел. На миг мне даже стало жаль Корделию.

Но потом я вспомнила, что в эту передрягу угодила именно по ее вине.

— Руна на моем плече… Она позволяет мне понимать язык этого мира, верно?

— Не мира, — поморщилась Корделия, откладывая перо. — Империи Инвиктус. Даневийский язык.

— Какие руны еще существуют?

— Их великое множество. Что именно тебя интересует?

Задумчиво покусывая губы, я прохаживалась вперед-назад перед столом жрицы. Чем, кажется, еще больше раздражала ее. Ничего, потерпит. Испытания закаляют дух.

— Есть ли руна, способная… не знаю, защитить меня от физической угрозы?

Все же Фэйлан наверняка не так цивилизован, как привычный мне мир. И определенно опасен для девушки, лишенной защитника и не умеющей постоять за себя.

— Есть.

— Вы можете наложить такую? — оживилась я.

Корделия коротко хохотнула.

— Ты не понимаешь, о чем просишь. Для поддержания действия любой руны маг должен постоянно платить своей силой. И чем могущественнее руна, тем больше магии придется отдать.

— То есть прямо сейчас вы отдаете часть своей силы, чтобы я понимала здешний язык?

— Да, но не обольщайся. Если ты в самом деле окажется пустышкой, я сотру руну. — Верховная жрица выпрямилась. Диадема на ее голове замерцала в свете ламп, словно корона. — Моя сила очень важна для всей империи. Я не могу растрачивать ее понапрасну. Как только ты покинешь дворец, тебе придется изучать язык самостоятельно.

— Понапрасну? — прошипела я. — Помочь мне выжить вы считаете потраченным впустую временем?

10. Вестница Дочери Звезд

— Ты — последовательница Дочери Звезд, верно? Это ведь ее сила течет в твоей крови? Та самая сила, что позволяет тебе прокладывать пути между мирами…

Откинувшись на спинку стула, Корделия сложила руки на груди.

— Смотрю, даром времени ты не теряла. Про всех успела разнюхать?

— Фу, как грубо, — наморщила я нос. — От Верховной жрицы, приближенной самого императора и вестницы богини, я ждала более изящного подбора слов.

Однако несдержанность Корделии о многом говорила. Она нервничала. Вряд ли нервничать ее заставила я. Но это уже что-то.

— Кстати о вестницах богини… Пользуясь силой Дочери Звезд, ты вмешалась в мою жизнь. А теперь отказываешься помогать мне, боясь, что я не оправдаю ваших с императором ожиданий. Но разве это не противоречит постулатам Дочери Звезд? Разве ты не должна быть ответственна за то, что случится со мной и другими иномирянками? Не боишься, что твоя богиня разгневается на тебя?

— С чего бы ей гневаться? — расплетая руки, выдавила Корделия.

Я пожала плечами.

— Например за то, что ты бросила нас на произвол судьбы, которую сама же и изменила? Разве это не пренебрежение даром, которым тебя наградили?

Жрица побледнела. Ее пальцы судорожно сжали край стола. Маска хладнокровной надменности дала трещину.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь…

— О, я понимаю. — Я наклонилась к ней через стол, понизив голос до угрожающего шепота. — Возможно, даже больше тебя. Ты ведь уже чувствовала это, правда? Что с каждым открытым порталом, с каждой новой “пустышкой”, твоих сил становится чуть меньше? Что дар Дочери Звезд по капле утекает сквозь пальцы?

Именно об этом, помимо поклонения Корделии Дочери Звезд, нашептали мне придворные дамы. “Наша Верховная жрица уже не та, что раньше”, — с тщательно скрываемым злорадством говорила одна. “Эта обязанность ее не щадит”, — притворно вздохнула другая.

Кажется, Корделию во дворце мало кто любил. Могу их понять.

— Так может, все из-за того, что ты растрачиваешь божественный дар, не неся ответственности за свои действия? Как думаешь, что произойдет, если Дочь Звезд сочтет тебя недостойной ее силы?

Силы, которой Верховная жрица так любила бравировать?

Это был выстрел в упор. Корделия отшатнулась, будто я ударила ее. В глазах вспыхнул настоящий, животный ужас. Не передо мной — перед перспективой потерять все, что определяло ее сущность. Ее величие, ее статус, ее силу.

Она была готова смириться с собственной ошибкой, с провалом своей “миссии”, но не с божественной немилостью.

— Молчи… — прошипела жрица.

Но в ее голосе уже не было силы, лишь паническая мольба.

— Нет. — Я выпрямилась, оттолкнувшись ладонями от стола. Инициатива перешла ко мне, я чувствовала это. — Я буду говорить, а ты — слушать. Ты поможешь мне. Вне зависимости от того, избранная ли я. Ты поможешь мне прямо сейчас… Если не хочешь накликать на себя еще большее неудовольствие Дочери Звезд.

В глазах Корделии я видела застывший вопрос: “А что, если?..”

Что, если я права насчет божественной немилости? Что, если я в конце концов все же окажусь Истоком? Избранной, которой она отказала в помощи?

Корделия сглотнула, ее плечи ссутулились. Маска разбилась на куски. Передо мной сидела не всемогущая жрица, а напуганная женщина.

— Чего ты хочешь? — сдавленным шепотом спросила она.

У меня было время обдумать это.

— Защиты. Мне нужен рунический знак, который уберег бы меня от любой угрозы. От клинка, от магии, от всего.

Корделия покачала головой, и в этом жесте сквозила искренняя горечь.

— Серьезно? Тебе жаль поделиться со мной своей силой?

— Дело не в этом. Руна Хранителя отличается от других. Она вечная. Ее нельзя разрушить, нельзя стереть. От участи Хранителя нельзя отказаться. И… такая руна требует огромного количества сил. Их у меня сейчас попросту нет.

Я в досаде закусила губу. Ну что ж, раз нельзя защитить тело, нужно укрепить разум.

Мне предстояло узнать многое за короткий отрезок времени — до следующего испытания силы, которое я, как и первое, могу провалить.

Как мне защитить себя? Какие здесь законы? Кого следует опасаться? Где можно укрыться? Какие твари водятся в окрестных лесах? Чем я, иномирянка, могу заняться, чтобы не умереть с голоду? Какой магии я могу обучиться?

И еще с десяток вопросов различной степени масштабности.

— Хорошо, тогда мне нужна руна, которая позволит запоминать все прочитанное. С первого взгляда и навсегда.

Если здесь есть руна, позволяющая с легкостью понимать чужую речь, должна быть и такая.

Корделия замерла, оценивая мою просьбу. Такая руна определенно была куда проще. Безопаснее для нее. И, что важнее, не требовала титанических усилий, которые жрица уже не могла применить.

Она молча кивнула. Сняла со специальной подставки хорошо знакомый мне жезл.

— Закатай рукав.

Когда я сделала требуемое, Корделия подошла ко мне. Кончиком жезла, пульсирующим тусклым светом, коснулась предплечья — чуть ниже предыдущей руны.

Навершие жезла засияло. Боль была острой и быстрой, как укол раскаленной иглой. На коже вспыхнул и начал медленно угасать сложный золотой знак, похожий на стилизованное око с исходящими от него лучами.

— Руна памяти, — сухо сказала Корделия, убирая жезл. — Она поможет тебе. А теперь оставь меня.

Я опустила рукав, ощущая под кожей едва заметное тепло. Я не получила щита, не стала неуязвимой. Но никто не обещал, что будет легко.

Не получила я и нового союзника. Возможно, и вовсе только что нажила себе врага. Но взамен…

Я сделала первый шаг к тому, чтобы перестать быть безвольной пешкой в навязанной мне игре.

***
Друзья, рада познакомить вас с еще одной интригующей историей нашего литмоба!

Тоня Рождественская

"Искушение Драконьего престола"

11. Еще больше драконов!

Я вернулась в свои покои, рассеянно потирая плечо, где под кожей тлел золотой знак.

Все еще не верилось, что я позволила себе так напирать на Верховную жрицу. Однако буря эмоций от недавнего разговора в душе уже улеглась. Внутри меня наступила сосредоточенная тишина. Я настраивалась на то, чтобы немедля проверить руну Корделии. И свои новые способности заодно.

Однако с этим пришлось повременить.

Ирма, моя неугомонная тень, уже хлопотала у столика у окна. Увидев меня, всплеснула руками.

— Госпожа, я вас обыскалась! Вы умчались, даже не позавтракав!

— Дела, — лаконично отозвалась я.

— Какие дела могут быть на голодный желудок? — причитала камеристка.

На столике стояли несколько изящных фарфоровых блюд. Аромат от них исходил просто божественный!

Я увидела воздушные оладьи, политые густым ягодным соусом и небольшую пиалу с кремовым супом-пюре и хрустящими гренками. Рядом стояло блюдо с нарезанными незнакомыми фруктами — сиреневыми, с серебристой кожурой, идущей спиралью, и оранжевыми, пупырчатыми, источающими сладкий, тропический запах. Довершал картину запотевший кувшин с напитком, пахнущим мятой и медом.

Мой желудок предательски заурчал. Я и не осознавала, насколько голодна. И только сейчас поняла, что за невероятно долгий вчерашний день даже не успела поесть. Не до того было.

Что ж, учеба немного подождет.

Под довольным взглядом Ирмы я набросилась на еду. Оладьи таяли во рту, суп был нежным и сытным, а фрукты взрывались на языке сладостью и легкой кислинкой.

Пока я ела, камеристка с любопытством разглядывала книги, которые мальчишка-слуга принес из библиотеки.

— Ты умеешь читать? — осторожно спросила я.

Кто знает, как у них тут с образованием. До этого я еще не дошла.

— Да, но такие сложные книги я никогда не читала, — забавно наморщила носик Ирма.

Я улыбнулась от мысли, что в моей реальности с такой кукольной внешностью она идеально подошла бы на роль хорошенькой, но глупенькой женой какого-нибудь олигарха. Увы, в Фэйлане ей повезло меньше — прислуживать “избранной”, а то и вовсе какой-то самозванке.

Так, от последней мысли стоило избавиться как можно скорей.

— Завтрак был просто восхитителен, — искренне сказала я, отодвигая пустую тарелку. — Теперь ты мне не понадобишься до самого обеда. Отдохни.

Ирма, поклонившись, ретировалась.

Оставшись одна, я оглядела стопку толстенных фолиантов. И это ведь только самое начало моего обучения. Но я осилю все, лишь бы не оказаться беспомощной и брошенной на произвол судьбы.

Я выбрала самый увесистый том — “Хроники Фэйлана”. Начинался он, ожидаемо, с главы о сотворении мира. Я начала читать, стараясь сильно не вдумываться, а просто скользить глазами по строчкам, чтобы лучше проверить действие руны.

“Фэй, Мать Всего Сущего, не строила и не возводила мир. Она вылепила его из первозданного эфира — бесконечного океана чистейшей магии. Ее дыхание было тем вихрем, что придал эфиру форму, ее воля — тем резцом, что высек из него очертания гор, русла рек и кроны будущих лесов. Из самых светлых и легких его струй она соткала души первых созданий и вдохнула в них искру собственного сознания. Из струй крепких и устойчивых вылепила прочную твердь земли, а из игривых и переменчивых соткала диких животных. Ничто здесь не было лишено ее дара — камень хранил ее тихую мощь, вода — ее изменчивую мудрость, а в каждом живом существе гнездился крошечный отголосок той божественной магии, что когда-то дала всему начало”.

Я закрыла книгу, чувствуя пульсацию в плече. А затем… повторила весь этот абзац. Слово в слово.

С ума сойти можно! И где была эта магия, когда я сдавала экзамены?

“…первыми обитателями этого мира стали дети Фэй — фэйцы, народ неземной красоты и мудрости. Высокие, стройные, с кожей, отливающей перламутром, и глазами, цветом напоминающими весеннюю листву или глубину океана. Они говорили на языке ветра и воды. Их магия была отражением силы самой земли. Фэйцы могли повелевать стихиями, растительностью, говорить с духами природы. Они не строили городов, ибо их чертоги скрывались в сердцевинах древних деревьев или под сенью водопадов. Высокомерные и замкнутые, они смотрели на позднейшие народы как на мимолетных, неразумных детей. Ныне фэйцы отступили в иной план бытия. И лишь изредка их тени мелькают в глухих лесах…”

Полагаю, фэйцы в этом мире — нечто вроде сидхе с легендарного острова Тир-на-Ног у кельтов? Древний и наверняка невероятно мудрый и могущественный народ, который в какой-то момент словно отсоединился от мира людей.

Но самое главное — я помнила. Не общий смысл сказанного, а дословно весь абзац, всю главу. “Отражение силы самой земли… чертоги в сердцевинах деревьев… иной план бытия…”

Сердце забилось чаще от восторга и предвкушения. Я торопливо перелистнула несколько страниц.

“…на востоке простирается Велигорская Империя, земля молодых самоцветных драконов, чья чешуя переливается светом рубинов, сапфиров и изумрудов… На юге лежит Карн-Игни, царство пепельных пустынь, вулканов и лавовых рек, где правят огненные драконы. Суровые северные фьорды Бригантии принадлежат ледяным драконам, чье дыхание способно заморозить даже душу…”

Еще больше драконов, прекрасно. Значит, эфирными, к которым принадлежал Максимилиан, этот мир не ограничивался...

***

И еще чуть больше драконов ждет вас в новинке нашего литмоба

Алекса Корр

Танец С Врагом. Эхо потерянных воспоминаний

https://litnet.com/shrt/uWfF

12. Трещина

Я откинулась на спинку кресла, беззвучно шевеля губами и повторяя про себя: “Велигорская империя — самоцветные драконы. Карн-Игни — огненные. Бригантия — ледяные”. Запомнить все это было так же просто, как дышать.

Я открыла следующую книгу. Добралась до раздела “Вехи Магического Искусства” и пробежалась глазами по списку имен, нарочно выбирая самые сложные.

“…великий Архимаг Кселандор из Алогории, создавший теорию преобразования материи… Алтея Среброглазая, укротительница штормов Эбеновой Ривьеры… Морвиус Теневой, первый, кто составил карту Пограничья… Элдарион Солнечный, основатель ордена Старой Крови…”

Я закрыла книгу. Сделала глубокий вдох. И начала перечислять, глядя в потолок:

— Кселандор из Алогории. Теория преобразования материи. Алтея Среброглазая. Укротительница штормов. Морвиус Теневой. Карта Пограничья. Элдарион Солнечный. Орден Старой Крови.

Ни одной ошибки. Ни единой заминки. Имена, понятия — все отскакивало от зубов.

Меня охватил чистейший восторг, и я громко, счастливо рассмеялась. Это же настоящее чудо! Истинный дар в виде абсолютного знания. Ладно, не абсолютного… но и это я могла исправить.

С жадным рвением потянулась к следующей книге. Нет времени на отдых. Благодаря руне я могла объять необъятное и была намерена это сделать.

Но едва я погрузилась в чтение, как дверь распахнулась без стука.

В проеме стоял император. Его осанка была по-прежнему прямой, но в глазах бушевала буря, едва сдерживаемая силой воли.

— Корделия считает, что между нами нет связи, — начал он без предисловий. — И что твое упрямство и обида на меня может заглушать ту искру, которая зажжет в тебе силу Истока. Что ты отгораживаешься от меня, неосознанно или осознанно подавляя свой дар.

Упрямство?! Как мило. Однако насчет отгораживания жрица очень даже права. Я не хотела иметь с Максимилианом ничего общего. Но не могу же я сказать ему это в лицо! Во всяком случае, пока так сильно завишу от его решения.

Но… значат ли его слова, что меня еще не списали со счетов?

Я не позволила облегчению отразиться на лице. Неторопливо отложила в сторону книгу и подняла на императора холодный, отстраненный взгляд.

— И что вы предлагаете? Пройти психологические игры на сближение? Взяться за руки и сказать, что нам нравится друг в друге? — ядовито спросила я.

Максимилиан взглянул на меня так, будто я вдруг заговорила на другом языке. Но ничего не ответил. Вместо этого широким, стремительным шагом пересек комнату. Остановившись перед моим стулом, одним движением развернул к себе. Взял меня за подбородок и чуть приподнял его.

И уже в следующее мгновение губы императора накрыли мои.

Этот поцелуй не имел ничего общего с тем первым, испытующим. Он был повелительным и… вынужденным. Поначалу. Но вскоре в Максимилиане проснулось что-то еще. Какая-то яростная, неистовая страсть, смешанная со злостью. Он целовал меня, как будто пытался вырвать силой некий ответ, выжечь его на моих губах.

Будто я сама была его ответом. Его надеждой. Его ключом.

Первым моим порывом было оттолкнуть его. Но… Проклятье, почему император целовался так хорошо? Почему мне приходилось бороться с собой вместо того, чтобы дать волю своей ненависти?

Я почти собралась с силами, чтобы вырваться из этой сладкой и мучительной хватки. Но внезапно почувствовала нечто странное.

Где-то глубоко внутри, в самой сердцевине моего существа, что-то дрогнуло. Я почти воочию видела ее, эту образовавшуюся во мне крошечную трещину. Сквозь нее хлынуло ощущение, которого я прежде не знала. Не тепло и не холод, а некая… энергия. А потом все прекратилась.

Ошеломленная произошедшим, я все-таки оттолкнула Максимилиана от себя. Его дыхание было сбившимся, рваным. В темно-серых глазах застыло странное выражение. Он тоже что-то почувствовал?

А во мне проснулось запоздалое возмущение.

— Так вы решили изменить ситуацию? Насильно целуя меня? Вторгаясь в мое личное пространство без спроса?

Если я надеялась смутить Максимилиана, воззвать к его совести, то совершенно напрасно. Он пожал плечами.

— Что-то я не заметил, чтобы ты была против. Ты весьма охотно отвечала на мой поцелуй.

Я вскочила со стула. Увы, я все равно доставала ему макушкой лишь до плеча. И смотрела на него снизу вверх!

— Не была против?! А ты пробовал сопротивляться тому, кто физически сильнее тебя? В чьих руках — абсолютную власть над твоей жизнью? — Да, я немного лукавила. Но лишь отчасти. — Ты просто взял то, чего хотел! В очередной раз! Потому что привык, что все вокруг должны подчиняться твоей воле! Потому что тебе плевать на чувства других, плевать на то, чего я могу желать или не желать!

Я видела, как в глазах Максимилиана зажигается ответная ярость, но остановиться уже не могла. Напряжение последних двух дней выплеснулось наружу.

— Ты несносный, эгоцентричный тиран! И самое ужасное, что этот поцелуй… Он лишь доказал мне это в очередной раз!

Хотел сблизиться насильно? Получай!

Император смотрел на меня с высоты своего роста, поигрывая желваками на скулах. Я отчетливо понимала, что мои слова до него не доходят. Они разбиваются о броню его собственного величия. Максимилиан не чувствовал моей боли и ненависти. Он лишь слышал оскорбление и протест.

Или просто не готов был поверить, что кто-то по доброй воле может отказать такому, как он.

— Разыгрываешь недотрогу, чтобы набить себе цену? — ледяным, полный презрения тоном сказал он. — Жалкая попытка.

Развернувшись, император ушел. Дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что вздрогнули стены.

***

Друзья, приглашаю вас в новинку нашего литмоба!

Натали Берд

"Преданная. Дар Дракону"

13. Второй шанс

Сердце неистово колотилось, угрожая в любое мгновение вырваться из груди.

Я стояла перед уже знакомым черным бассейном. Прохладный, влажный воздух святилища казался удушающим.

Мой второй шанс и он же — последний. Последнее испытание. Если я провалю его снова, все пережитое и все мои попытки бороться окажутся напрасными. Если я провалюсь, мне больше никогда не увидеть родного дома.

Аджай стоял рядом. Его лицо, как всегда, было невозмутимым, но в глазах я прочла напряженное ожидание — отражение моего собственного. Служители с дымящимися чашами уже приближались ко мне.

— Этот обряд иной, — негромко сказал Аджай. — Он посвящен Сестре Памяти.

Еще одной богини, близнеца Сестры Забвения. Надеюсь, обряд той проходить мне никогда не придется. А вот память о моей принадлежности к Истоку и близости к богине Галатии пришлась бы весьма кстати.

Такими мыслями я пыталась подбодрить себя. Но помогало, кажется, не очень. Голова кружилась, а ноги снова стали ватными и едва меня держали.

Я заставила себя сосредоточиться на спокойном голосе Аджая. Надеялась, что он вселит в меня толику уверенности.

— Вы окажетесь в месте, где хранится эхо памяти всех живущих или когда-то живших на этом свете людей. Каждая мысль, каждое чувство, каждое воспоминание оставило там свой след. Ваша задача — найти среди этого бесконечного множества нить собственной судьбы. Отголосок памяти о вашем рождении. И тем самым доказать, что ваша жизнь — не случайность, а часть великого полотна этого мира.

Я с усилием кивнула. Сладкий, дурманящий дым снова окутал меня. Я скинула шелковый халат, оставшись в одной сорочке. Шагнула на каменные ступени, а после — в воду. И снова не почувствовала от нее ни холода, ни тепла.

И вот оно — знакомое ощущение отрыва от реальности, долгого, но лишенного страха падения в никуда…

…и я очнулась в лабиринте.

Окружающие меня стены были гладкими, словно отполированное черное стекло, и уходили в бесконечно высокую темноту. В руке я сжимала тонкую, сверкающую серебряную нить.

Невольно вспомнив нить Ариадны, я даже позволила себе улыбнуться. Направилась вперед, позволяя нити меня вести. Но едва я завернула за угол коридора… стены ожили.

В них, словно в странном зеркале из обсидиана, проявились видения. Отголоски чужих жизней, отражение чужой памяти.

Вот старый воин с лицом, иссеченным шрамами, падает на колени, пронзенный копьем. Чувство, переполняющее его — не страх смерти, а горькая досада из-за невыполненного долга. Разочарование в самом себе — не смог, подвел. Его боль обожгла меня, словно раскаленное железо.

Вот молодая женщина в простом платье рыдает над пустой колыбелью. Ее бездонное горе затопило меня, заставило остановиться и сморгнуть слезы, из-за которых все вокруг расплылось.

Вот юноша с горящими глазами признается в любви, а его возлюбленная смеется ему в лицо. Укол жестокого унижения, острое, жгучее предательство.

Не просто шум, как в прошлый раз. Не просто неразборчивая какофония.

Это были законченные, яркие сцены. Нет — фрагменты пережитого. Я чувствовала боль, отчаяние, ярость и страсть, как свои собственные. Я шла вперед, отчаянно цепляясь за серебряную нить, но чужие воспоминания наполняли меня, словно пустой сосуд, вытесняя мои собственные.

Я лихорадочно бормотала: “Это не я, это не я”. Закрывала глаза, чтобы прогнать видения, но они упрямо возникали в моем сознании.

Не знаю, сколько вечностей я бродила по лабиринту. Моя собственная личность неизбежно начала расплываться. Кто я? Девушка с Земли? Или та воительница? Та мать? Тот отвергнутый юноша? Я забыла, кто я и зачем я здесь. Осталось только одно желание — сжаться в комок, спрятаться, убежать. Защититься от этого оглушающего водоворота чужих судеб.

Я мчалась вперед, не разбирая дороги, пока не выбежала на площадку.

Нить в моей руке дрогнула и начала чернеть с того края, что терялся где-то в глубине лабиринта. Ее серебряный свет померк. Она стала грубой и колючей, как раскаленная проволока, и обожгла мне пальцы. Я с криком отпустила ее.

И, подняв голову, увидела… нечто.

В середине площадки, в центре бури из чужих воспоминаний, появилось странное, жуткое существо. Человек с могучей драконьей головой, с телом, покрытым темной чешуей, с огромными черными крыльями. От него исходила такая густая, всепоглощающая тьма и боль… Мне будто полоснули клинком по сердцу.

Человекоподобный дракон сражался с кем-то, кого я никак не могла разглядеть. Тот, второй, был окружен невероятно ярким, сияющим ослепительным серебристым светом, от которого слезились глаза. Но даже сквозь это сияние я видела очертания крыльев, раскинувшихся за его спиной.

Неужели я собственными глазами наблюдала ту самую битву эфирных драконов? Тех, что разделились на два лагеря, один из которых выбрал свет, а другой — тьму? Но как бы невероятно это ни было… От меня ждали иного.

Получеловек-полудракон внезапно замер. Драконья голова медленно повернулась ко мне. Полные тьмы глазницы уставились прямо на меня. Казалось, он заглядывал в самую душу.

А затем низко, по-звериному, рыкнул и бросился вперед. Не на своего противника. На меня.

Глядя в лицо собственной смерти, я в ужасе закричала и…

…вынырнула из глубины бассейна. Я задыхалась, давилась паникой, пока в моей голове звенел мой собственный крик. Служители помогли мне выбраться. Мокрая сорочка прилипла к телу, но беспокоила меня сейчас не она. Обряд снова пошел не по плану.

Я провалила испытание. Впустую потратила подаренный мне шанс.

Обычно невозмутимое лицо Аджая было окаменевшим, мрачным. Мой затуманенный взгляд скользнул чуть правее.

За спиной Аджая, в тени арочного проема, стоял Максимилиан. Он не смотрел на меня с презрением или гневом. В его взгляде, прикованном ко мне, читалось нечто неуловимое — не то ужас, не то узнавание. А может, и то, и другое вместе. Будто он видел сейчас не меня, а жуткое чудовище из своих кошмаров.

14. Магистр

Император медлил.

Хотел помучить меня перед тем, как прогнать? Вдоволь насладиться моим страхом и страданиями? Решение тогда назревало простое — перестать бояться и страдать.

Я открыла глаза и подняла голову. Расправив плечи, гордо смотрела на Максимилиана. Несмотря на проваленный ритуал, мокрое платье и размазавшуюся краску под глазами. И в общем наверняка потрепанный вид.

Какой бы вердикт сейчас император ни озвучил, я приму его, не склонив головы и не показав своей слабости. А с последствиями буду разбираться потом.

Император все еще молчал. Неужели… колебался? По его лицу, словно вырезанному из камню, я ничего не могла понять. Но каждое мгновение промедление давало мне надежду.

Могу ли я еще “отыграться”? Может, я все-таки увидела что-то, заставившее его задуматься о моем происхождении и даре? Но стоп. Он-то откуда об этом знал?

— Там, в лабиринте… — начала я.

— Нет нужды объяснять, — мягко прервал меня Аджай. — Мы видели все в отражении.

То есть пока я находилась под водой, на поверхности зачарованного бассейна мелькали кадры того, что я увидела в лабиринте? А может, это и не вода вовсе? Недаром она казалась мне такой странной. Да и не высыхала даже, а словно испарялась, оставляя меня полностью сухой.

Я отмахнулась от несвоевременных мыслей. Не об этом сейчас нужно думать.

Аджай перевел взгляд с меня на Максимилиана, так глубоко погруженного в себя, что казался живой статуей.

— Ваше Величество… Вы должны признать — то, что происходит с Ланой, как минимум необычно. Думаю, нам стоит разобраться, почему ее обряды так сильно отличаются от остальных иномирянок. И тех, в ком оказалась магическая сила, и тех, в ком ее не было.

Император молчал еще несколько томительных секунд. Тяжелый взгляд был прикован ко мне, будто Максимилиан пытался разгадать надпись на неизвестном языке.

— Я согласен.

— Вы… что? — опешила я.

Показалось, что в глубине темно-серых глаз вспыхнули насмешливые огоньки. Как будто императора позабавила моя реакция. Нет, точно показалось.

Он пожал широкими плечами.

— Аджай прав. — Даже в его голосе не было привычных властных ноток. — Прежде с иномирянками ничего подобного не случалось. Мы должны понять, с чем имеем дело.

Я даже не знала, что сказать. Поблагодарить или засыпать его вопросами?

Не дав мне вымолвить и слова, Максимилиан резко развернулся и ушел, не оглядываясь.

— Вы что-нибудь понимаете? — растерянно произнесла я.

— Не совсем, — проговорил Аджай, задумчиво глядя императору вслед.

Хорошенько обдумав произошедшее, я пришла к выводу, что решение оставить меня во дворце было не милостью со стороны Максимилиана, а холодным, расчетливым интересом. Я была аномалией, которую нужно изучить, прежде чем сдать в утиль.

Ну и черт с ним. Главное — я выиграла немного времени. Понятия не имею, как именно я это сделала, но терять такой шанс не стану. Это значит, что в ближайшее время нас с руной памяти ждет много работы.

Аджай галантно накинул мне на плечи халат и предложил проводить до покоев. Я совсем не была против. В его присутствии мне становилось по-особенному спокойно. А после всего увиденного и пережитого толика спокойствия мне бы не помешала.

Мы вышли в прохладный полумрак коридора. Не успели сделать и нескольких шагов, как из тени вышла очень высокая, худая фигура.

Старик был костлявым, словно высушенная на солнце ветка, обтянутая бледной кожей. Длинные узловатые пальцы были сложены перед собой, как у молящегося.

На нем была багряного цвета ряса из плотной ткани, расшитый по подолу и рукавам серебряными нитями, изображающими спирали и сложные узлы. На шее висел амулет — стеклянный флакон на простом шнурке. Внутри переливалось что-то красное. Неужели… кровь?

Старик смерил меня с ног до головы взглядом запавших белесых глаз. Меня окатило волной иррациональной неприязни. Еще один из тех, кто смотрит с презрением и превосходством. Что называется, становитесь в очередь. Вас таких здесь много.

— Магистр Корр, — произнес Аджай. В его тоне мне почудилась легкая, едва уловимая струнка напряжения. — Вас нечасто встретишь за пределами вашей кельи. Чем обязаны такой честью?

— Праздное любопытство, не более. — Голос магистра был сухим шелестом опавших листьев. На Аджая он не смотрел. Только на меня. — Так это и есть ваша хваленая избранная, новая надежда империи? Что-то хлипковата.

Я вскинула подбородок выше, но промолчала. Ссориться с незнакомцем с впечатляющим титулом “магистр” было верхом глупости. А я могла позволить себе только одну глупость — регулярные ссоры с императором. Воздержаться от этого просто было выше моих сил.

— Проявите уважение, магистр Корр, — негромко, но веско проговорил Аджай.

Тот притворно округлил глаза.

— Разве я был не вежлив?

Магистр фыркнул и, не удостоив меня больше вниманием, удалился.

— Кто это? — нахмурилась я, когда он скрылся из виду.

— Глава Ордена Древней Крови. Не бери его пренебрежение на свой счет. Они попросту не признают существование Деви-сута… Истока. Считают, что подобная вера — опасное заблуждение. А поиски избранной Галатией — напрасная трата времени и сил.

— Вот как, — напряженно проговорила я.

— Они убеждены, что спасение империи от Мортиса — не в какой-то мифической душе из иного мира, а в нас самих. Точнее, в нашей крови. В крови предков, которая течет в жилах истинных сынов и дочерей Фэйлана. Члены ордена поклоняются не богам, а силе, что заключена в самой плоти, в жертве и памяти рода.

— И в чем заключается их магия? — спросила я, примерно догадываясь, каким будет ответ.

— В жертвенной крови. Они проводят ритуалы, которые позволяют им усиливать защиту земли, крепостные стены, оружие воинов… Но для этого они проливают кровь — как свою, так и чужую. Они верят, что страх и боль, высвобожденные вместе с кровью, — самая мощная сила против такого создания, как Мортис. Или его повелитель Умбраал.

15. Охота на иномирянку

Меня словно заперли в золотой клетке, кишащей хищниками.

Осознание, что любой неверный шаг мог окончиться трагично, подстегивало меня. Страх стал моим топливом. Я заперлась в своих покоях и погрузилась в книги с таким исступлением, что окружающий мир перестал существовать. Впитывала факты истории, магические теории, географию и политику с жадностью утопающего.

Любопытство к этому новому, невероятному миру и желание исследовать его я тщательно запирала внутри. Точнее, я просто изучала его иначе — посредством исписанных кем-то страниц. В отличие от придворных дам, я не могла позволить себе насладиться великолепием дворца и его окрестностей и как следует их изучить. Мне нужны были знания о том, что лежало за пределами дворцовых стен.

И даже за пределами Империи Инвиктус, если я настолько разгневаю его повелителя, что здесь мне места не найдется.

Я забывала о еде. Могла не есть часами, пока Ирма не появлялась с подносом и не умоляла: “Проглотите хотя бы кусочек, госпожа, а то вы так исхудали, что скоро исчезнете!” Долгий сон был еще одной роскошью, которую я не могла себе позволить.

Меня преследовало чувство, что надо мной нависли гигантские часы, неумолимо отсчитывающие время до момента, когда император изменит свое решение в очередной раз.

Характер Максимилиана был переменчивым, как весенний ветер. Сегодня он мог кипеть яростью, а завтра смотреть на меня с холодным, почти научным любопытством. То он мечтал избавиться от меня, то оставлял во дворце, несмотря на проваленное испытание, чтобы “разобраться”.

С первого дня, как я оказалась здесь, император подчеркнуто держался от меня на расстоянии. А теперь…

К моему изумлению, он стал появляться в поле моего зрения с подозрительной частотой. Если бы я не знала Максимилиана даже поверхностно и не помнила его ледяного презрения, могла бы решить, что он и впрямь пытается “наладить контакт”. Как того советовала Корделия.

Вот только делал он это с топорной неловкостью мужчины, который привык, что барышни падают к его ногам по первому требованию. Действия Максимилиана порой напоминали мне брачные танцы какой-нибудь крикливой птицы с ярким оперением — много шума, демонстрации силы и полное отсутствие понимания, что нужно объекту ухаживаний.

Однажды он вошел в мои покои без стука и бросил на стол передо мной бархатный футляр. Я взглянула на императора, но он лишь коротко обронил: “Открой”. Пожав плечами, я откинула крышку футляра. Внутри лежало ожерелье из рубинов — крупных и идеально ограненных, в оправе из черненого серебра или какого-то неизвестного мне темного металла. Такая красота определенно стоила целое состояние.

— М-м-м, спасибо, — равнодушно сказала я.

Отодвинула футляр в сторону и вернулась к чтению трактата о рунических знаках. Лучше бы Максимилиан подарил мне парочку-другую рун. Вот они точно стали бы моим преимуществом, если магическая сила во мне так и не найдется.

Впрочем, драгоценности можно продать… Если, конечно, мне позволят их забрать.

Боковым зрением видела императора по правую руку от себя. Он замер, явно ожидая чего-то другого. Пылкого восторга? Неистовой благодарности? Или я должна чувствовать себя невероятно польщенной оттого, что его императорское величество сделал мне столь роскошный подарок?

Судя по всему, да.

— Ты даже не наденешь его? — с неподдельным изумлением спросил Максимилиан.

— Зачем? На мне оно будет выглядеть ровно так же, как и в футляре, ни хуже и не лучше. И куда мне прикажете его надевать?

Я добровольно заперла себя в четырех стенах, о чем ему, благодаря слугам, стражникам и шпионам, должно быть хорошо известно.

— На балы и променады, — пожал плечами император.

Вероятно, даже затянувшаяся война с посланником темного бога — не повод отменять праздники, званые вечера и увеселительные мероприятия.

Не буду отрицать — я бы многое отдала, чтобы попасть на самый настоящий бал. Но не в текущей ситуации.

— У меня нет на них времени. Если вы забыли, я — иномирянка, по вашему приказу заброшенная в чужой и совершенно незнакомый мир.

— Как тут забудешь, когда ты постоянно об этом напоминаешь, — сухо сказал он.

Постоянно?! Да мы до недавнего времени практически не разговаривали!

Усилием воли я подавила вспышку гнева. Не отрываясь от книги, бесстрастно обронила:

— Вот и прекрасно. А теперь, если вы не против, могу я вернуться к учебе?

Максимилиан фыркнул, словно рассерженный зверь, и наконец оставил меня в покое. Ожерелье так и пролежало в футляре, присоединившись к растущей коллекции ненужных драгоценностей.

Даже после моего весьма доходчивого объяснения поток предметов роскоши не иссяк. Просто, скажем так, поменял направление.

Теперь император пытался показать, как хорошо знает меня, мои интересы и желания. Потому в подарок я получила золотое перо и изящную чернильницу. Чуть погодя — невероятно роскошную “Историю Фэйлана”, которую Максимилиан, должно быть, заметил на моем столе. Этот, наверняка редчайший, экземпляр был обернут в листовое золото вместо кожаного переплета и инкрустирован драгоценностями.

Вот только мне вполне было достаточно обычного пера и чернильницы для своих заметок — какую книгу взять в библиотеке следующей, какую информацию уточнить и о чем разузнать подробнее в других книгах.

Что до “Истории Фэйлана”, я ее открыла лишь однажды, чтобы полюбоваться на изящный почерк, вдохнуть запах страниц и чернил. И закрыть. Потому что предыдущую, более скромную версию этой книги, я уже изучила от корки. И благодаря руне памяти, теперь знала ее наизусть.

Так что нет, Максимилиан. Ты в очередной раз просчитался.

Однако, как и меня, императора отличало невиданное упрямство — и упорство в достижении поставленных целей.

Потому, как оказалось, его охота на строптивую иномирянку только началась.

***
Друзья, представляю вашему вниманию еще одну историю литмоба

16. Наваждение

Вероятно, кто-то из умных людей в окружении Максимилиана (полагаю, это был Аджай) объяснил ему, что порядочных девушек не подкупают, а сближаются с ними иными способами. Например, с помощью разговоров, узнавания и проведенного вместе времени.

Император, на удивление, послушался. Однако я даже не знаю, что более неловко — попытка умаслить меня дорогими подарками или расположить к себе задушевными беседами.

Как-то раз Максимилиан застал меня в библиотеке за выбором книг. Находящиеся там придворные девицы были близки к обмороку от такой близости его императорского величества. Однако он, не обращая на них внимания, встал рядом со мной. Заложил руки за спину, что подчеркнуло его военную выправку, и начал неловкий, вымученный разговор.

— Ты знала, что в Империю Инвиктус входит пять королевств?

Да, благодаря книгам, знала. Могла не просто назвать их, а описать все города, входящие в их состав и династию их правителей до пятого колена.

— Империя простирается на сотни тысяч миль. И все это принадлежит мне. А еще у меня лучшая армия во всем Фэйлане. В прошлом году мы разгромили один из кланов варваров-элькхе. Я лично возглавил атаку.

Повернувшись, я изумленно смотрела на Максимилиана. Это, по его мнению, флирт?! Нет, ну он точь-в-точь самец на токовище, где те самые птицы устраивают целые турниры, принимают “соблазнительные” позы, хвастаются громкими голосами и ярким оперением, чтобы привлечь самок!

Только император предпочел ткнуть мне в нос своими владениями и военными подвигами! Это было так по-мальчишески несуразно и прямолинейно, что я даже разозлиться как следует не могла!

— Это очень… впечатляюще, — отозвалась я, с трудом сдерживая смех.

Однако что-то в моих глазах выдало меня с потрохами.

Императоры-драконы не краснеют от ярости и стыда. Вместо этого Максимилиан побелел. Мне даже показалось, что его зрачок на миг начал вытягиваться, принимая узкую вертикальную форму. Как у ядовитой змеи.

Я поморгала, и наваждение схлынуло. Но что-то подсказывало мне: это унижение император мне не простит.

А я, кажется, в прошлой жизни была факиром и заклинателем змей. Потому что последовавшее вскоре предложение прогуляться по саду отклонила лаконичным “Нет, спасибо”. Максимилиан буквально остолбенел от шока. Казалось, он решительно не мог понять, почему его чары не действуют на меня.

Но что бы он ни делал и какие планы ни строил, я не планировала с ним сближаться.

Да, возможно, с моей стороны это лишь глупая гордость и недальновидное упрямство. Мне жилось бы куда проще, стань я, например, фавориткой императора. Но от одной мысли об этом меня трясло. Я не могла простить ему того, в какую ловушку он меня загнал и с каким нахальством распоряжался моей судьбой.

Однако в это самое мгновение я думала не о нем.

Аджай едва ли не насильно вытянул меня на прогулку по саду. Сказал, что я уже похожа на свою бледную тень и мне просто необходим свежий воздух.

По моему собственному мнению, я к этому времени походила на ходячую энциклопедию. Сведения о мире толпились в моей голове и, кажется, грозили ее переполнить, вытеснив оттуда что-то “ненужное”. Например, мое собственное имя. Так что я решила, что небольшая передышка и впрямь мне не повредит.

Для прогулки я выбрала роскошное красное платье с красиво оформленным лифом, открытыми плечами и пышной юбкой.

— Госпожа, как оно вам идет! — восхищенно щебетала Ирма, кружа вокруг меня и умело заплетая мне волосы.

Я и сама, признаться, любовалась своим отражением. И старательно отгоняла мысли о том, что наряжаюсь, пытаясь понравиться Аджаю. Вовсе нет! Просто я так давно не покидала покоев… И вела себя как истинная затворница, пленница.

И теперь мне хотелось ненадолго примерить на себя другую роль. Придворной дамы. Привлекательной молодой женщины. Но главное — хозяйки своей судьбы.

Утвердившись в этой мысли, я шагнула к бархатному футляру и вынула оттуда рубиновое колье. Ну а что? Я ведь как раз собиралась на променад!

Прежде чем покинуть комнату, я лукаво подмигнула собственному отражению.

Мимолетное восхищение на лице Аджая стало моей наградой за все приложенные старания. Впрочем, не единственной. Еще была приятная беседа с интересным человеком, который, к тому же, уважал и симпатизировал мне. В отличие от большинства обитателей дворца.

— Оказывается, вы очень жестокая девушка, Деви-сута, — с мягким укором и смешинками в глазах сказал Аджай. — Вы измучили нашего императора. Никогда не видел его таким… обескураженным. Из всех загадок нашей необъятной и пропитанной магией вселенной главная для него — это вы.

Не удержавшись, я рассмеялась.

— Я не издеваюсь над ним. И даже не мщу.

Аджай, идущий по правую руку от меня по мощеной дорожке сада, чуть склонил голову. Под его внимательным взглядом я сдалась.

— Ну хорошо, может, совсем немного. Но у нас с императором не может быть ничего общего. Поэтому его попытки вызвать во мне симпатию тщетны.

— Помните мою просьбу узнать его получше?

Из моей груди вырвался протестующий стон.

— Я знаю, что порой люди раскрываются с неожиданной стороны… Но с какой стороны может раскрыться властолюбивый, самоуверенный…

Я благоразумно решила не продолжать. Не хотела ставить Аджая в неловкое положение и заставлять выбирать между симпатией ко мне и к своему повелителю.

— Как насчет того, чтобы просто попробовать? — предложил он.

— Но я даже не представляю, о чем можно говорить с таким человеком, как он! С императором! Я не умею вести эти праздные дворцовые беседы…

— Вы же беседуете со мной.

— Вы — совсем другое дело. С вами очень легко говорить.

— Как и мне с вами, — с мягкой улыбкой признался Аджай.

Остановившись, я радостно хлопнула в ладоши.

— Что я вижу, господин придворный маг? А вы, оказывается, умеете улыбаться!

Аджай не рассмеялся, но смешинки в его глазах стали отчетливее. А вот моя собственная улыбка застыла. Потому что, повернувшись к центру сада, я увидела стоящего там Максимилиана. С очень нехорошим выражением лица.

17. Мышка среди голодных котов

Я бродила по бесконечным коридорам дворца незаметной тенью. Или стараясь быть таковой.

Прочитанные книги подарили мне поистине бесценные знания, но кое-что узнать из них я не могла. Например, какие профессии ценились сейчас в империи больше всего. И кем могла стать молодая женщина, не обладающая магией.

Потому я старательно прислушивалась к обрывкам разговоров слуг, придворных и торговцев, допущенных во дворец.

— …кузнецы-оружейники сейчас на вес золота, армия требует все больше…

— …у знакомой моей, лекарки, золотые руки! Те, кто от Мортисовой силы пострадал, к ней только и идут…

— …мой шурин кожей торгует, на доспехи, говорит, заказы расписаны на полгода вперед…

— …девчонке этой без рода-племени? Да в швеи, в лучшем случае. Или в прачки. Если повезет, попадет в служанки к какой-нибудь старой графине, которая не бьет сильно…

Картина вырисовывалась безрадостная. Империя жила в состоянии перманентной войны, и ценились в ней в основном те, кто мог воевать или лечить раны. У меня не было ни знатного рода, ни практических навыков, полезных в Фэйлане. Если во мне не окажется и магии… В случае изгнания мои перспективы сводились к тяжелому физическому труду в какой-нибудь глуши.

Можно, конечно, попробовать применить знания типичного представителя двадцать первого века в мире, отстающем от земного научно-технического прогресса. Однако я не инженер и не ученый, а значит, нужно было внедрять в Фэйлан нечто простое, но практичное.

И все бы хорошо, но мои мысли упрямо уплывали в сторону от рациональных расчетов. Руна памяти, проклятая и благословенная, снова и снова прокручивала в моей голове вчерашнюю ночь. Ярко, живо, до мельчайших деталей и ощущений.

Жар прижатого ко мне тела. Пальцы, запутавшиеся в моих волосах. Безудержная страсть с оттенком ненависти. Отчаянный, почти болезненный поцелуй. И тот ослепительный, краткий всплеск силы внутри меня, который Максимилиан, казалось, вызвал своим прикосновением.

Меня бросало то в жар, то в холод. Это смущало, волновало, но больше всего — злило. Император вел себя как последний собственник, уверенный, что может брать то, что хочет, а если встречает сопротивление — пытается подчинить или… купить. И, похоже, мое неповиновение лишь разжигало в нем какую-то нездоровую одержимость.

И, будто желая отомстить мне за это, Максимилиан пытался уколоть меня побольнее.

Ну вот зачем я снова о нем подумала?! К счастью, от этих мыслей меня отвлекли. К несчастью, сделала это Корделия.

Жрица появилась передо мной в своем сияющем бело-золотом одеянии. Ее лицо было мрачным и напряженным, губы сжаты в тонкую бледную линию.

— Тебя-то я и искала, — прошипела она. Схватила меня за локоть и оттащила в нишу за колонной. — Ты хоть знаешь, какие слухи ходят по дворцу?!

— Нет, но ты явно сейчас меня просветишь, — сухо сказала я, стряхивая ее руку.

— Говорят, ты отвергаешь императора, — процедила Корделия. Резко, с нажимом велела: — Прекрати эти игры! Тебе необходимо укрепить связь с ним, а не отталкивать его!

Связь… В памяти снова ожил странный огонь, пробудившийся от поцелуя императора. Но одновременно с этим внутри всколыхнулся протест. Никому не позволю так с собой говорить.

— Может, этой связи между нами и нет? — с вызовом сказала я. — А даже если и есть… Мне плевать на проблемы моих похитителей.

На бледных щеках расцвели пятна лихорадочного румянца. Пальцы жрицы впились в мою руку с неожиданной силой. Я зашипела и попыталась вырваться, но она держала меня железной хваткой.

Да что за черт? Как бы император ни выводил меня из себя, его прикосновения хотя бы были приятны. Чего не скажешь о Корделии.

А та шагнула ко мне и громким, злым шепотом произнесла:

— Думай, что говоришь, глупая девчонка. Это я уговорил императора отложить следующие испытания. Которые, напомню, ты проваливаешь один за другим. Убедила, что любое давление может нарушить хрупкий баланс твоей пробуждающейся силы.

Вот только ни о какой пробуждающейся силе Корделия знать не могла. Выстрел вслепую? Отчаянная попытка выторговать время, чтобы доказать свою правоту?

— Так что ты должна быть мне благодарна.

— Правда? — усмехнулась я. — И твои действия, разумеется, чистая благотворительность и проявление наивысшего милосердия. И они никак не связаны с твоими собственными побуждениями.

Корделия сглотнула.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Исходя из моего опыта, полученного посредством фильмов и книг, так всегда говорили те, кто очень даже хорошо все понимал.

— Я говорю о том, что терпение императора на исходе. Ты боишься, что еще один мой провал, еще одна твоя ошибка, — и он не просто вышвырнет меня. Он отнимет у тебя титул Верховной жрицы, которым ты так дорожишь.

Разумеется, Корделия защищала не меня, а свою власть и свое положение.

— Это все, что у меня есть, — выдавила она.

Ее хватка ослабла, а лицо снова исказила гримаса.

— Для нас обеих будет лучше, если ты сделаешь все, чтобы убедить его в том, что никакой ошибки нет! Слышишь меня? — прошипела жрица. — Все, что угодно! Иначе ты наживешь врага, по сравнению с которым сам император покажется тебе милым беззубым щенком!

Я качала головой, провожая взглядом ее удаляющуюся фигуру. Обернувшись, замерла.

Из глубокой тени под аркой на меня смотрел магистр Корр. Его костлявое, аскетичное лицо было непроницаемо, но что-то подсказывало, что он жадно впитывал каждый наш с Корделией шепоток.

И как много же он слышал?

Я еще немного побродила по дворцу и по саду, где вчера гуляла с Аджаем. Однако мои мысли напоминали разбуженных пчел. Метались из стороны в сторону. Как бы стойко я ни пыталась противиться своим недругам, порой я чувствовала себя мышью, за которой наблюдает стая голодных котов.

Вопреки странной тревоге, неотступно преследующей меня, два дня прошли совершенно спокойно. Новых врагов у меня не появилось, что тоже плюс. Я читала и запоминала, блуждала по окрестностям дворца и внимательно слушала. Перенимала чужой опыт и из чужих разговоров чуть лучше узнавала столицу империи — Солиум.