Пленники зари

Часть 1. Глава 1.1

Кровью пахло аж на улице. Возможно, потому что полицейские распахнули в доме все окна, выпуская запах наружу... Возможно, вместе с уликами. Михаэль и Дамьен переглянулись и одновременно поморщились.

Дилетанты.

— Кто здесь главный? — негромко позвал Дамьен, но так, что все тут же вытянулись в струнку. Тем временем Михаэль огляделся.

На узкой кривой улочке было пусто, не смотря на дневное время. Не бегали дети, не ходили прачки с корзинами белья, никто не покуривал, прислонившись к стене. Люди боялись. И правильно. Пусть боятся.

— Капитан в доме, месье... — с вопросительной интонацией ответил молодой полицейский, нервно поправляя форму: не понял, кто перед ним, но на всякий случай...

У Михаэля с Дани формы не было — только похожие тёмные камзолы, шляпы без перьев и маленькие значки: распахнутая ладонь, в которой лежит крест.

Её-то и увидел молодой полицейский, и сразу стал вежливым и сговорчивым, а не послал любопытствующих "прохожих" куда подальше.

— Дамьен Фавре, Михаэль де Флоран, — сказал над ухом голос Дамьена. — Проводите нас к вашему капитану.

Михаэль перестал глазеть по сторонам и проследовал за напарником в дом.

По тесной лесенке они поднялись на третий этаж — не много и не мало; не первый класс, но и не трущобы какие. На верхней лестничной площадке полицейский пропустил их в дверь крайней левой квартиры. За порогом Михаэль сразу понял, почему были открыты окна — здесь попросту нечего было беречь. С улицы этого не было видно, но в квартире полностью обрушился потолок, подставляя внутренности квартиры весеннему ветру.

— Кого здесь... — бородатый мужчина в высокой чёрной шляпе был, наверное, капитаном полиции; разглядев их значки, он нисколько не подобрел и не струсил. — А, вы. Всё-таки явились! Я уж думал, за вами как за смертью посылать.

— С кем имею честь? — невозмутимо спросил Дамьен; из них с Михаэлем именно он обычно вёл переговоры, потому что мог вот с таким спокойствием говорить с кем угодно и в любой обстановке.

— Капитан Фуше, — ответил полицейский. — Надеюсь, вы что-нибудь проясните, иначе пользы от вас этим утром столько же, сколько от собак.

— Значит, собак уже приводили? — уловил главное и пропустил ритуал вежливости Михаэль.

— Конечно! Первым делом. Да только толку никакого: они хвосты поджали и скулили, как отлучённые от мамки щенки.

Это интересно.

— Кто погибший?

— Жан Козье, 52 года. Уже поспрашивали соседей — заселился пять лет назад, жил один. Тихий, не пил...

Оставив Дамьена задавать вопросы, Михаэль осторожно двинулся по квартире.

Тут была одна большая комната, стена которой обрушилась в коридор. На обломках стоял полицейский, с любопытством глядя на них. Балансируя на кирпичах, Михаэль прошёл мимо него.

Здесь запах подпревшей крови стал совсем нестерпимо-сильным и смешался с запахом гари — сильным, хотя дыма нигде не было видно. Зато откуда кровь, было понятно сразу: в углу рядом со входом на камнях лежал человек, раздавленный посередине. Простая серая одежда пропиталась тёмным; на лице седого мужчины каменная крошка и грязь. Глаза на чуть съехавшими очками слепо смотрят вверх с ужасом.

Склонившись над ним, Михаэль заметил также, что одна рука у погибшего обожжена, а вторая испачкана мелом. Занятно.

Обстановку комнаты разглядеть было довольно сложно: всё было в обломках упавшей кровли. Стена, ведущая на соседнюю улицу, тоже была разворочена; Михаэль выглянул наружу, но ничего, кроме кирпичей и штукатурки, не увидел. Тогда он направился к двум полицейским, деловито раскапывавшим завал в углу.

— ...не считайте нас глупее себя! — прозвучал сзади голос капитана Фуше. — Мы и сами догадались, что, раз он лежит сверху, то умер уже после взрыва! Кроме того... Посмотрите-ка.

Полицейские расступились, и Михаэль понял, ради чего они убирали обломки и черепицу. В этом месте на полу видна была часть сделанного мелом рисунка; линии были жирные, прочерченные много раз.

— Когда мы это увидели, сразу отправили за вами. Забирайте это дело, и я отпущу ребят.

— Да, дело наше, — после небольшой паузы ответил Дамьен. — Но ваших подчинённых мы отпустить не можем.

— Почему это?!

— Нужно расчистить комнату. У нас для этого людей нет.

— Да вы издеваетесь!..

— Ничуть. Полиции предписано помогать ордену по мере надобности. Мы вернёмся вечером, чтобы ещё раз проверить комнату и посмотреть рисунок...

Пока они с капитаном переругивались — то есть вели дельную беседу — Михаэль попытался что-то прочитать из написанных на рисунке слов. Разобрал только слово "ОЛЬСЕН" — "огонь" на древнезаинском. Язык магии… И алхимии.

— ...мы придём вечером, — твёрдо сказал Дамьен. — Всего доброго.

Михаэль встал, отряхнул запачкавшуюся штанину. Мимо кипящего от ярости капитана Фуше он прошёл, не глядя и не прощаясь.

Напарники вышли на улицу и медленно пошли в сторону центра, к Фонтанам. Чем дальше от места убийства, тем оживлённее становилась Севилья, а через две улицы столица уже жила как ни в чём не бывало. Вспомнит ли вообще хоть кто-то об этой смерти?

— Куда пойдём?

— Давай в "Желтопёрика", он ближе, — рассудил Дамьен. — Что думаешь?

Не про "Желтопёрика", понятное дело.

— Думаю, вопрос в том, алхимик он был или чернокнижник, — сказал Михаэль.

— Если соседи говорят, что тихий, то вряд ли алхимик: там без взрывов не обойдёшься...

— Или просто очень опытный.

— Тогда что ж он, такой опытный, сегодня ночью учудил? Нет, я ставлю на чернокнижника.

Впереди показались Фонтаны — сверкающий витринами пассаж, знаменитый своим внутренним крытым двором с, конечно же, фонтанами. У "Желтопёрика", известнейшего ресторана, здесь был отдельный вход. На вывеске над ним была нарисована рыба в залихватски сдвинутой шляпе с перьями. Предвкушая завтрак, Михаэль повеселел.

О расследовании он не беспокоился. Раз они с Дамьеном взялись за дело — оно, считай, решено. Нужно только дождаться разбора завала... И поесть.

Глава 1.2

Ночью Севилья не затихала, а наполнялась другой, тихой и настойчивой жизнью. На набережной хватало людей: бредущие куда-то мужчины сомнительной наружности, хихикающие парочки, шумные компании... В такой компании и шёл Михаэль. За его левую руку держалась Вивиан, за правую постоянно хихикающая девица, которую притащил Габ и имя которой Михаэль никак не мог запомнить. Дари? Дэйзи?

Сам Габ вместе с Себом шли впереди; только что один из них взмахнул рукой с зажатой в ней бутылкой, щедро плеснув вина на мостовую. Ну да, платил-то Михаэль, не жалко... Впрочем, сейчас и ему было не жалко.

Мир перед глазами приятно пульсировал и покачивался, а свет фонарей чуть-чуть резал глаза. И всё же Михаэль чувствовал себя хорошо; во всяком случае, лучше, чем трезвым. Всегда лучше. Вивиан что-то сказала, все засмеялись, Михаэль тоже засмеялся, не вникая в шутку, и Вивиан чмокнула его в щёку. Это тоже было приятно; Михаэль хотел поцеловать её, но в этот момент девица справа тоже что-то сказала, и пришлось изобразить вежливый интерес. Обычно в нетрезвом виде вежливости у Михаэля не хватало, но девица очень нравилась Габу, так что пришлось поскрести по сусекам. Но после этого он ушёл в себя, думая о дневном расследовании.

Недовольные полицейские расчистили для них комнату, так что круг стал виден целиком. По его виду всё ещё нельзя было сказать, кем являлся погибший: схема использовалась алхимическая, но текстовое наполнение было странным, нестандартным. Дамьен перерисовал круг на бумагу и отправился в главный штаб за расшифровкой.

Дверь квартиры Михаэль закрыл на замок. Ключ и сейчас был у него — оттягивал правый карман. Может быть, сходить туда ещё раз? Прямо сейчас. Что ему мешает?

А, точно. Две дамы, повисшие у него на руках.

Пропустив двуколку, они перешли улицу и двинулись к собору Святой Женевьевы, возвышавшему острые серые башни над всеми другими зданиями. На площади перед собором так же были люди, но меньше, чем на набережной; видимо, гулять всем нравилось больше, чем молиться.

Собор Святой Женевьевы был одним из трёх в Севилье, открытых круглосуточно. По ночам священники кормили бездомных, исповедовали гуляк и проводили скромные службы для ночных прихожан, которым срочно понадобилось приобщиться к божественному. Изящный верх с тонкими башнями-колокольнями терялся в темноте, но внизу вход освещали фонари в руках двух горгулий. Издалека было видно, как в центральном портале храма открылась маленькая дверка, и туда кто-то зашёл.

— Какой же он всё-таки красии-ивый... — протянула Дари-Дейзи. — Почему нельзя все здания строить такими?

— Потому что Храм Господень должен отличаться от всех зданий, — ответил Михаэль.

— Давайте, может, по домам? У меня утром важная поездка, — голос у Габа был недовольный; наверное, расстроился, что его пассия повисла на другом.

— Ну неет! Давайте ещё хотя бы вокруг собора сделаем кружок...

— Ну можно кружок...

— Как же красиво... — всё не успокаивалась пьяная девица. — Интересно, как выглядит город с башен. Михаэль, ты когда-нибудь поднимался так высоко?

— Нет.

— Михаэль, наверное, не хочет так рисковать лишний раз.

Тон Габа Михаэлю совсем не понравился. Себастьяну тоже; он дёрнул Габа за руку и что-то зашептал, но тот вырвал рукав и смотрел насупленно.

Михаэля же толкал под руку алкоголь, и кто он такой, чтобы сопротивляться?

— Ты говоришь, что я бы струсил?

— А может быть, и говорю.

— Ребята, не надо...

— А как тебе такое "может быть": я сейчас залезу туда и сверху плюну тебе на макушку.

На секунду все замолчали, пытаясь это представить. В охватившей их компанию тишине громко прозвучал чужой смех — проходившая мимо девушка звонко рассмеялась какой-то шутке своего спутника.

— Да ладно, — сказал наконец Габ, — не полезешь ты...

Но голос его звучал неуверенно.

— Хочешь поспорить? — а вот у Вивиан явно проснулся азарт. — Тогда надо делать это по правилам!

Они встали ближе; Габ выглядел растерянно и упрямо, Себастьян выжидал, чем всё кончится, Вивиан разве что не подпрыгивала от восторга — какое событие! Какая ситуация! Ох, ей будет о чём рассказать в салоне!

И только Дари-Дейзи, из-за которой всё и случилось, кажется, всё ещё не понимала, что происходит. Но зато она наконец отцепилась от руки Михаэля.

— Ладно, — буркнул Габ. — Я ставлю на то, что ты не сможешь залезть на собор. На бутылку "Руадэ".

Михаэль поднял голову и присмотрелся. Потом вытянул руку.

— Видите вон тот карниз?

Карниз действительно был, хотя и едва различим в темноте с земли. Над ним сидели статуи ангелов, торжественно глядящие вверх.

— Ставлю на то, что не только залезу на собор, но и обойду его вокруг. На бутылку "Руадэ".

Все ахнули.

— Ставки сделаны и услышаны! — поспешно сказала Вивиан; её глаза блестели от восторга. — Ты полезешь сейчас?

— Сейчас.

Она тут же обняла его за шею и поцеловала.

— Это на удачу! Вперёд!

Михаэль высвободился из её рук и пошёл к собору. Сейчас его вход казался очень далёким, мерцающей искоркой в темноте. Но Михаэля не шатало, его шаги, не смотря на всё выпитое, были твёрдыми. А значит — ничто ему не помешает.

Он даже не задумывался, сможет ли осуществить задуманное. Просто уже решил — значит, надо сделать.

Глава 1.3

Вблизи собор казался ещё выше. Михаэль нашёл взглядом в ажурном портале, украшенном барельефами королей и святых, деревянную дверь человеческого роста и вошёл внутрь.

Тёплый свет фонарей на стенах притвора затопил его с головой. По ночам тут было пусто; только три двери и ящички для пожертвований. Так... Куда дальше идти?

Насколько он помнил, вход в колокольню в соборе начинался с хоров. А лестница на хоры слева от алтаря... Михаэль в два шага прошёл небольшой притвор и открыл центральную дверь.

Здесь было теплее, чем на улице; пахло воском и ладаном. Впереди в центральном нефе тянулись ряды тёмных, лакированных скамеек для прихожан вплоть до алтаря. Над ним возвышался, блестя трубками, орган, который по ночам никогда не звучал. Ещё ночью не видны были великолепные витражи — снизу только и заметны тёмные стёкла. Гигантская посеребрённая люстра, нависавшая над алтарём, тонула в тенях; её зажигали только по особым случаям. Сейчас же в соборе царили тишина и загадочный полумрак.

Но своя тихая жизнь шла и здесь.

Кто-то менял огарки у алтаря на новые, нетронутые свечи. В боковом нефе священник беседовал с парой прихожан. На некоторых скамейках сидели люди — кто-то молился, кто-то читал. А прямо по центральному проходу ко входу идёт...

Чёрт, мысленно сказал Михаэль, вот не повезло.

— Доброй ночи, чадо. Благослови тебя Господь.

— Доброй ночи, отец Пьер.

Рано поседевший мужчина лет сорока, отец Пьер негласно был известен как "ночной настоятель". По ночам он был в соборе за главного и никогда не покидал свой пост. А ещё имел некоторые дела с орденом Святой Евгении, и Михаэль был с ним знаком. А сейчас это знакомство очень мешало!

— Как вас сюда занесло, месье де Флоран? По долгу службы?

— Нет, святой отец. Это личный интерес.

— Решили помолиться?

В голосе священника прозвучала едва заметная ирония.

— Именно. Не подскажете, где это можно сделать... Приватно?

— Идёмте, я отведу вас в часовню Святой Франциски.

Вслед за отцом Пьером Михаэль проследовал через весь неф. У алтаря священник повернул в левый придел, и Михаэль внутренне возликовал: неприметная дверка, ведущая к хорам на второй этаж, была всего в двух шагах от обрамлявшей часовню портьеры.

В часовне было пусто; только белая статуя святой и огоньки свечей, делавшие её лицо задумчивым и спокойным. Здесь не было скамеек и кресел, и Михаэль, не задумываясь, опустился на колени.

— Я вас оставлю. Если ещё что-то понадобится, я буду в зале.

— Спасибо, святой отец.

Намёк он различил: отец Пьер прекрасно понял, что Михаэль здесь не чтобы приобщиться к божественному. Он будет следить за часовней... Если его не отвлекут, конечно.

Ещё минут десять Михаэль терпеливо прождал, стоя коленями на каменном полу. Святая смотрела не на него, а на цветок в своих руках; впрочем, даже так ему чудился какой-то упрёк. Не иначе как от выпитого — обычно Михаэль не был чувствителен к религиозной ерунде. Не верить в Бога он не мог, сталкиваясь по работе с таким количеством проявлений Его силы; но вот поклоняться? Молиться?

Он давно не молился.

Посчитав, что выждал достаточно, Михаэль легко поднялся на ноги, подошёл к портьере и осторожно выглянул в центральный неф. Отец Пьер действительно недалеко ушёл; перед алтарём он беседовал с пожилой дамой в траурном платье. Михаэль сделал шаг, потом другой; священник не обернулся. Тогда Михаэль быстро преодолел расстояние до дверцы и скрылся за ней.

Хоры он преодолел почти бегом — ночью здесь тоже было пусто. Дверь в их дальнем конце оказалась ещё меньше, и Михаэлю пришлось пригнуться, чтобы войти. Зато потом он уже беспрепятственно взлетел на колокольню.

Вид с неё завораживал. Михаэль не врал — он и правда никогда не был так высоко... Горы — это другое. Но вот город...

Его словно оплетали сверкающие жемчужные нити - улицы, освещённые фонарями. Они тянулись до самого горизонта, сколько хватало взгляда. Колокольня была выше окружающих зданий, и с неё была видна река с проплывающими огоньками кораблей. А над всем этим — бесчисленные звёзды, высыпавшие в отсутствие луны.

Михаэль наклонился и присмотрелся: внизу, на далёкой мостовой, стояла компания людей. Он не мог разглядеть лиц, но на всякий случай махнул им, а потом начал спускаться по стене, цепляясь за лепнину.

Карниз действительно оказался крепким и достаточно широким, чтобы выдержать человека. Михаэль двинулся влево, за угол, решив, что обойдёт собор по часовой стрелке. За левой колокольней он перебрался на крышу, и идти стало проще; сбоку устремился в небо центральный шпиль, расположенный над алтарём. От улицы Михаэля отделяли статуи ангелов, но он старался держаться поближе к краю, чтобы никто потом не заподозрил его в жульничестве. Компания друзей шла следом за ним по земле, и их громкие возбуждённые голоса доносил до крыши ветерок.

Здесь, наверху, Михаэль наконец немного протрезвел. Зачем он вообще куда-то полез? Надо было просто дать Габу в морду. Ещё и Вивиан под руку полезла, как всегда... Теперь уже деваться некуда, надо пройти весь путь до конца. Но после этого Михаэль пойдёт домой. С него хватит. И, пожалуй, никаких пьянок в ближайшее время. Тем более что дело появилось...

В пользу того, что убитый был чернокнижником, говорил способ убийства. Его же просто раздавило, как гнилое яблоко. Человек такого сделать не мог. Значит, это было что-то другое... Призванное или созданное. И вот в чём загвоздка: алхимики столетиями бьются в попытках создать что-нибудь живое, и пока что так ни у кого и не вышло.

А вот призвать что-нибудь живое, что может тебя убить — легче лёгкого. Для этого, в общем, даже не нужно уметь хорошо колдовать.

Размышляя об этом, Михаэль добрался до правой колокольни. Осталось только обогнуть её, над центральным входом дойти до левой и залезть обратно...

Вдруг он что-то услышал. Точнее, наоборот: резко наступила полная, оглушающая тишина. Ни звуков с улицы, ни тихого гула дремлющих колоколов — ничего.

Глава 1.4

Граф Венсан Пруст де Морель, глава ордена Святой Евгении, молчал, закрыв глаза и зажав пальцами переносицу. Солнце из окна высвечивало светло-русые волосы почти в золотой. Его лицо выглядело усталым, и вот теперь Михаэлю было, пожалуй, стыдно.

Венсан не задал ему ни единого вопроса. Вероятно, он и без того знал Михаэля достаточно хорошо — незачем говорить "о чём ты думал?!" и "хватит пить"... Тем более что и на трезвую голову Михаэль мог учудить что-то подобное, просто до этого как-то не складывалось.

Он тоже молчал. А что тут скажешь.

Наконец Венсан шумно выдохнул, убрал руку от лица и сказал:

— Поедешь в Амбрэ.

— Что? — Михаэль ждал совсем не этого. — Ты что, отправляешь меня в ссылку?!

— Да, — безжалостно ответил Венсан. — Церковь требует, чтобы ты убрался из Севильи. На время.

Михаэль возмущённо распахнул рот, но закрыл его, так и не выбрав, что сказать. Сам виноват? Сам. Зная Венсана — тот наверняка до последнего боролся, чтобы оставить его в городе.

— Где это вообще? — спросил он наконец.

Венсан встал, подошёл к висящей на стене большой карте и показал. Мда.

Мдааа-а.

В этот раз Михаэль действительно попал. Самый край страны, дальше только горы. И Аллурия, куда человеку с этой стороны горной гряды лучше не соваться.

— Там хоть есть жизнь?

— Вот и проверишь. — Венсан вернулся за свой стол, посмотрел на приунывшего Михаэля и смягчился. — Не переживай, ты там не будешь сидеть сложа руки. Держи.

Он подвинул к краю стола конверт — распечатанный, но цветок лилии на воске виден отчётливо.

Михаэль взял конверт с опаской, достал единственный листок и принялся читать.

"Ваша светлость, до нас доходят прискорбные слухи о гравстве Амбрэ — якобы там появились некие существа, чуждые Богу и покушающиеся на кровь и жизнь наших подданных. Некоторые слухи говорят, что графское семейство де Амбрэ стало жертвой этих тварей, а некоторые — что они сами ими и являются.

Мы не привыкли полагаться на слухи.

Повелеваем вашему ордену провести расследование и ознакомить нас с результатами. Также повелеваем отправить с расследованием именно барона Михаэля де Флорана."

Вместо слов прощания — только размашистая подпись.

Михаэль ещё некоторое время постоял, пялясь на лист; затем аккуратно убрал его обратно в конверт и вернул на стол.

— Значит... — задумчиво произнёс он, — Значит, мы с Дамьеном отправимся в Амбрэ?

— Только ты.

Что?!

— Но я дам тебе помощника, — утешил его Венсан. — С тобой поедет Ален Лелуп, очень перспективный молодой человек.

— Венсан, мой напарник — Дамьен.

— Он нужен мне здесь.

— Но...

— Дамьен, — теперь в голосе графа прозвучал металл, — мне нужен здесь. Расследовать то дело, которое иначе вы могли вести вместе.

Михаэль стиснул зубы.

— Отправляйтесь завтра. Возьмёшь карету. Иди, Михей, не трепи мне нервы, — устало сказал Венсан. Он уже уткнулся в какие-то документы на столе. В такие моменты Михаэль вспоминал, что он его начальник, а не только друг. И иногда им обоим это давалось нелегко.

Он молча вышел из кабинета — и сразу же наткнулся на Дамьена. На его лице было столько осуждения, что Михаэль чуть не зашёл обратно.

— Ну что ты на меня так смотришь?!

— Чем ты только думал?!

Они вместе пошли по коридору. Михаэлю пришла в голову одна идея; но для этого нужно подняться на второй этаж, в ведущую к залу собраний галерею.

— Крыша собора!.. Господи, прости этого идиота, не ведает, что творит!.. — зло выговаривал Дамьен. — Нет, серьёзно, что ты там забыл?!

Михаэль вздохнул и рассказал. Дамьен от шока даже ругаться перестал — просто молча шёл рядом с напарником.

— Сам знаю, — вздохнул Михаэль. — Извини.

— Да что уж тут... — тоже вздохнул Дамьен. — Говоришь, из-за девушки?

— Ну да. Габ притащил какую-то гризетку...

Тут Михаэль немного схитрил; он прекрасно понимал, что от этих слов Дамьен вспомнит свою гризетку, с которой недавно расстался, и смягчится. И тут же, увидев, как переменилось лицо Дамьена, поспешил переключить его внимание:

— Послушай, той ночью ещё кое-что произошло...

Пока они поднимались по широкой центральной лестнице, приходилось то и дело прерываться, чтобы поздороваться с кем-то из коллег; но на втором этаже, сворачивая в нужную галерею, он всё-таки сумел закончить рассказ о баньши.

— Ты сказал об этом Венсану? — тихо и встревоженно спросил Дамьен. Михаэль только дёрнул плечом, вглядываясь в картины на стенах. В этой галерее вывешивали портреты глав дворянских домов, и ему пришла в голову мысль узнать, к кому он едет.

— Незачем его ещё и этим нагружать. Просто буду осторожнее.

— Предсказания баньши всегда сбываются.

— Посмотрим. Когда в последний раз их слышали? Лет сто назад? Можно ли верить россказням... О, вот она!

Портрет, перед которым они остановились, изображал красивую темноволосую девушку в красном платье очень старого фасона. Она внимательно смотрела на зрителя тёмными глазами, и, хотя на картине ничто этого не выдавало, казалась напряжённой.

Почему-то Михаэлю захотелось запомнить это лицо, хотя красавиц он в своей жизни повидал. В этой девушке была какая-то твёрдость духа, вызывающая невольное уважение.

— Мари де Амбрэ, — прочитал Дамьен. — Графство Амбрэ. Ты туда поедешь?

— Ага, — Михаэль всё ещё не отводил взгляда от девушки. — К этой красотке... Знаешь, а мне начинает нравиться это поручение!

— Не хочу тебя огорчать, но красотку ты вряд ли встретишь. Гляди-ка.

Михаэль опустил глаза на подпись к картине и испытал неожиданное разочарование: у портрета стояла дата 1745 г. — почти сто лет назад. Да, стало быть, девушка давно уже не так красива, если вообще жива.

Получается, почти сто лет в ордене не меняли портрет главы графства Амбре? Вот это действительно странно.

Когда они спустились на первый этаж и вышли в сад перед зданием ордена, прямо под взгляд статуи Святой Евгении — по-мальчишески коротко стриженной девушке в простом платье — Михаэль вспомнил ещё кое-что.