Плейбой для феи

Глава 1

«Издревле главной задачей светлых фей было следить за тем, чтобы определенные события произошли и не просто — а самым благоприятнейшим образом. На протяжении веков мы присматривали за миром недолго_живущих. И в нужное время приходили на помощь.

Иногда присутствие не оставалось незамеченным, и память о таких встречах оставалась в сказаниях, легендах и прочем. Сказка — не ложь, и намек в ней. Иногда мы сами специально "выходили на контакт".

Но не всё всегда хорошо получалось — бывали и промахи. Ими нас стращали с детства, показывая последствия: как они были, без прикрас, без цензуры, не жалея. Фея должна творить добро и не должна забывать о зле».

Молоденькая фея, потягиваясь, расправила зеленоватые крылышки и чуть встряхнула ими, следом отряхнула с себя утренние прилипшие частицы пыльцы — спать в волшебном цветке, конечно, очень хорошо и удобно, и каждый новый рассвет ты встречаешь бодрой и полной сил, но потом нужно очищать свои одежды.

Фея улыбнулась: приятные, ежедневные хлопоты-мелочи, ты привыкаешь к ним, почти не замечаешь, не придаешь значения, но именно они составляют столь значимую часть жизни. Сделав небольшую разминку, она порхнула на ближайшее пушистое облачко, а затем на следующее и следующее.

«Но сегодня моя душа поёт, сегодня моя душа переполняется трепетным предвкушением. Неужели правда? Неужели это и есть то, о чем говорили старшие феи? И это произойдет со мной? Нежный ветерок ласкает мой слух, нашептывает: скоро-скоро-беги-беги. И я убыстряю шаг. Прекрасно! Прекрасно! Чудесно. Трель сиреневых колокольчиков разливается по округе, и я слышу своё имя. Мне не страшно, чуть волнительно. Легкое прикосновение, словно кто-то неосязаемый касается. И раз Матушка-Судьба указывает на меня, значит, так тому и быть».

И вот впереди появилась золотая арка — врата в мир людей, в мир недолго_живущих — как еще называли. Фея глубоко вдохнула и решительно влетела туда.

***

Что нужно делать, было понятно сразу. Улица наполнялась гулом восхищенных голосов. Дамы в нарядных платьях и шляпках и статные джентльмены в строгих костюмах. И все направляются в прекрасную старинную часовню.

«Сомнений не было: свадьба, причем кого-то важного, кого-то из правящих кровей. Именно с ними у нас издревле особая связь. И я должна стать для молодых доброй феей. Проследить, чтобы самое главное торжество прошло без проблем, чтобы зачитались клятвы и епископ благословил новую семью.

Я была очень рада, что Судьба отправила именно меня. Матушка-Судьба редко ошибается, она прислушивается к нам и нашим предпочтениям. О, как мне нравятся людские свадьбы. Самое прекрасное в них — не антураж и не наряды. Я всегда смотрю в глаза, ловлю взгляды, переполненные счастьем и нежностью».

Устроившись поудобнее на высоком окне, фея взмахнула рукой от души, рассыпая невидимую человеческому взгляду пыльцу. Только маленькая собачка на руках одной из дам чихнула, метнула быстрый взгляд и приветственно тяфкнула. Хозяйка, не поняв, тут же поспешила погладить ее и пошептать, чтобы вела себя прилично.

«Всегда они так. Не замечают самого главного, да, фея?», - мысленно вздохнуло животное.

«Сейчас они сосредоточены на важном для себя, - откликнулась та. - Про меня они не знают и не узнают, а вот за молодых переживают — искренне и честно. И это подпитывает мое волшебство. Делает сильнее».

Хлопнув в ладоши, фея одарила пыльцой самих молодых.

Проводивший бракосочетание епископ подмигнул и как ни в чем не бывало с радостным выражением лица продолжил церемонию.

«Они будут любить друг друга долго и счастливо», - вновь услышала фея и повернулась: рядом беспечно болтая ногами сидел розовощекий пухлый купидон.

- Прицелься как следует, - задорно подбодрила его фея.

- А как же иначе! - рассмеялся тот, передергивая затвор револьвера. - Эй, - поймал он вопросительный взгляд феи, - нужно идти в ногу со временем. Да и все эти луки-стрелы, знала бы ты, сколь они неудобны. Я по юности, по неопытности несколько раз кожу с рук тетивой срывал, и сидишь потом, как дурак, регенерируешь.

Фея сочувственно кивнула, а купидон, прицелившись, отправил к новобрачным меткий заряд розовых сердечек.

- И детишек вам! - пожелал он. - Они двоих точно хотят, - считал желания новобрачных.

Епископ радостно вскинул руки и чуть помахал.

- Он нас заметил? - поинтересовалась фея, бросая и в того пыльцой — на благополучие ближайших дней.

- Кто-то видит больше других, - помахал в ответ купидон. - Я Лавел, - представился он. - Хочешь, слетаем сейчас куда-нибудь. Куда угодно. Полюбуемся закатом над морем, или встретим рассвет на снежной вершине.

- Прости, мне лучше остаться до конца церемонии, - мягко отказала фея, - я еще хочу проверить нет ли среди гостей черной зависти, все ли пришли с благими намерениями и убедиться, что всё пройдет гладко и без проблем.

- Что ж, бывай, - по-дружески обнял ее Лавел и исчез.

«Купидоны - такие забавные. Они просто помешаны на любви во всех ее проявлениях. Не удивительно, что они более прочно обосновались в мире людей. Я слышала, их врата никогда не исчезают, и врата у них не одни, их сотни — летай — не хочу. И потому они более вольны в перемещениях».

Молодые зачитали клятвы и обменялись кольцами. Фея невольно придохнула, увидев сияющий на пальце невесты камень: красота во плоти. А молодожены, счастливо махая гостям, уже подошли к выходу. Фея, чуть поругав себя за рассеянность, мечтательность и задумчивость, скорее поспешила туда, не забыв наложить на себя дополнительную магию невидимости.

Вот они уже позируют вспышкам фотокамер на лестнице. А вот их автомобиль — верно ждет.

Глава 2

Вечер не предвещал Дэвиду ничего интересного. Но именно такие вечера молодой мужчина и любил: тихие, спокойные, без суматохи, когда стены дома и окна отгораживают тебя от шума и суеты улиц.

Можно взять любимое вино, поставить бокал на рояль, коснуться клавиш как любовницы, как жены которой нет, ласкать их, наслаждаясь ответом музыки.

Дэвид улыбнулся краем губ, скинул надоевшие тяжелые лакированные ботинки, повесил кожаную куртку на крючок. Но тут услышал звон стекла из гостиной.

Стремглав бросаться туда, даже не вызвав полицию, лишь потом показалось весьма опрометчивым. Но ведь входная дверь была заперта, он точно помнил, как вставлял и проворачивал ключ — ни одного намека на взлом.

И замер: окно было разбито. Его окно. В пентхаусе. Аккурат выходящее на террасу, где он выращивал цветы и прочую зелень. Разбитое крепкое окно. Там, откуда весь город виден как на ладони. На высоте, открывающей прекрасные виды, когда могущественные небоскребы вдалеке кажутся игрушечными, но приветливо мигают тебе огнями, когда звуки авто остаются где-то там, далеко внизу. Дэвид специально выбрал такое жилье. Сочетание не сочетаемого: уединенность в «большом стеклянном муравейнике».

Однако его широкое окно в пол было разбито. А рядом вся в осколках лежала, едва трепыхая зелеными полу-прозрачными с узором крылышками…

«Это что большая бабочка?»

***

Бабочка лежала, лишь чуть подергивая крылышками. В какой-то момент Дэвиду показалось, что он услышал стон. Но так ведь не бывает.

«Только слуховых галлюцинаций мне не хватало», - поругал он себя, заодно сделав отметку на будущее — в ближайшие несколько дней воздержаться от алкоголя, и за прошлые пристрастия себя тоже поругал, но кто же знал, что оно вот так аукнется. Впрочем, он решил сейчас первым делом выпустить несчастное насекомое, невесть каким образом к нему залетевшее. Хотя, без сомнения, было интересно — как. Да как вообще могла бабочка разбить окно? Дэвид передернул плечами, но лишь потому что это помогало сосредоточиться.

К своему счастью, к насекомым он был весьма равнодушен и не испытывал отвращения или страха перед ними. «Это ведь просто маленькая букашка», - думал он, наблюдая, как новая пассия визжит в его загородном доме при виде огромного паука. «Подумаешь, заполз. Он же не ядовитый». Паука Дэвид тогда аккуратно газеткой подцепил и выкинул подальше.

Но в этот раз газеты явно не достаточно. Эта бабочка была длиной примерно с его ладонь. Дэвид присмотрелся, он видел только крылья — ни усиков, ничего. Как будто накрылась ими, желая защититься. И одно крыло — порвано.

«Бедняга», - Дэвид пробежал в кухню, порыскав, нашел стеклянную банку и, вернувшись, накрыл ей насекомое.

«А ты красивая, - чуть улыбнулся он, рассматривая. - Никогда раньше таких не видел: с зелеными крыльями, они даже скорее на крылья стрекозы похожи: два больших вверху и два маленьких снизу. - Бабочка пошевелилась и чуть отвела одно в сторону. - Волосы золотисто-каштановые… ЧТО?»

Дэвид отпрянул от банки, сбивая ближайший стул, не замечая, что царапает руку об осколки окна, которые он собирался убрать, как только поймает бабочку. Иначе — она могла очнуться раньше — попробовать улететь и поцарапаться. Так думал он.

«Твою же… вот … что за …. это ….», - все дальнейшие выражения закрутившиеся в разуме Дэвида вырезала бы даже самая лояльная цензура.

Бабочка застонала, в этот раз Дэвид отчетливо это слышал. Приподнялась и села, уставившись на него своими огромными карими глазищами - на лице. Да, а кроме головы еще у нее были руки, ноги. И даже одежда.

- Где я? - тихо-тихо с трудом спросила она.

***

«О нет-нет-нет-нет! Человек-мужчина! В смысле, просто человек! Самый обычный человек меня видит! А я еще и заговорила с ним! Кто только за язык дернул. Ничего. Спокойно-спокойно. Сейчас достану пыльцу, усыплю его, потом наведу тут порядок, перемещу бедолагу на диван и он решит, что всё приснилось. Может быть, для верности немного поменять его воспоминания? Но это такая сложная магия. Ой, он подходит! Подходит! Скорее!»

Тем временем сердце Дэвида стучало как сумасшедшее, отдавая в мозг. Где-то на подкорке сознания, как запись на заевшей пластинке, крутилось: «Женщина, это уменьшенная женщина».

Именно так выглядело сидевшее под банкой существо: миниатюрная, с абсолютно нормальными, если не сказать, идеальными пропорциями тела; одетая в легкое разноцветное и при этом похожее на листок платье и сапожки; загорелая. Каштановые с золотистым отливом волосы растрепались и спутались, напоминая сейчас гнездо вороны-мажора, существуй такие в реальности. Впрочем, когда-то Дэвид считал, что подобных вот фей в реальности не существует. Почему захотелось сразу обозначить это создание феей — он ответить не мог. Как будто безусловный рефлекс. Точное знание из тех, что собака — это собака; кошка — это кошка. А большая бабочка с женским телом и лицом - это фея. Не будь Дэвид в шоке, подумал бы, что она очень даже миловидная.

Дэвид медленно, тело слушалось с трудом, на четвереньках решился подползти к фее. Стоило ему только начать приближаться, как та засуетилась, на маленькой ладошке из неоткуда появилась золотистая пыльца, фея дунула… Пыльца, ударившись о стенку банки, отрикошетила в фею. Та закатила глаза и весьма не театрально потеряла сознание.

«Ой».

***

То ли врачей вызывать, то ли охотников за привидениям. Врачи, может, витаминчики пропишут или какое другое лечение назначат, в обособленном помещении с трехразовым питанием. А охотники...фея же – не привидение, нужны специалисты более широкого профиля. Дэвид тут же одернул себя — не до шуток. Кажется, его разум пытается бороться с внезапным безумием. Это хорошо. Значит, есть еще шанс вылечиться.

Глава 3

«Я дура. Все феи, как феи, а я — дурында. Вот как можно было не заметить, что сидишь, накрытая банкой. Но ведь стресс и то, что меня вертел ураган злых фей, и что я ударилась головой — это ведь оправдывает, да? Ладно, сейчас я открою глаза, вначале внимательно осмотрюсь, проанализирую ситуацию и не буду действовать импульсивно».

Фея застонала, потерла глаза и села. С удивлением отметила, что находится не на полу, а на мягкой подстилке из тряпок...в пластиковой клетке для грызунов — с решеткой наверху.

- Эй! - возмутилась она, стукнув в стенку.

«Это не импульсивность. Я просто возмущена столь дикой наглостью! Ой, опять этот людской мужчина. Да почему я его так называю?! Неважно. Сидит, глаза раскосые на меня вылупил. Тебя приличиям не учили? А я тоже так могу».

Фея сощурилась, делая такое выражение лица, словно хочет вцепиться взглядом и изучить всю подноготную. У клетки же, вцепившись руками в края табуретки, на которой сидел, находился приятный молодой мужчина: темноволосый, миндалевидные карие глаза, широкие красивые скулы, в лице прослеживались как азиатские, так и западноевропейские черты.

«Надо же, а одна бровь с выстриженным узором – похож на молнию. И в целом этот человек довольно симпатичен. Не считая того, что он посадил меня в клетку!»

- Да как ты мог! - выругалась на него фея.

- Я подумал, что в банке ты можешь задохнуться, - парировал тот, сразу поняв суть претензий, на всякий случай отстраняясь и прячась за прихваченной с кухни прозрачной крышкой от кастрюли. - Клетка, между прочим, новая. Сбегал в зоомагазин на первом этаже, пока ты без сознания была.

Дэвид замолк, подумав, что несет совсем не ту чушь, какую надо. Фея рассержено фыркнула, даже щелкнула зубами, на секунду обнажая их, так что Дэвид заметил, что те скорее похожи на ряды мелких, острых клыков, пиранья — ни дать не взять.

- Подожди-подожди-подожди! - прокричал он. - Не кидай в меня пыльцой! Не ешь меня!

В ответ фея с самым возмущенным выражением лица сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.

- Хам! - оскорбилась она.

«Съесть. Нет, вы слышали?! Он считает, что мы едим людей. Какой гнусный поклеп!»

- Ну знаешь ли!

Она попыталась встать, но тут же пошатнулась: по левой ноге обжигающей волной прошлась боль — такая, что фея всхлипнула и, тут же сев, схватилась за лодыжку, потирая.

«Кажется, я потянула ногу. Как больно! Ну ладно, создам сейчас лечебную пыльцу. Должно быстро зажить… Что этот человек-мужчина от меня хочет? Говорит что-то. Но должна признать для недолго_живущего только что столкнувшемуся с необъяснимым, как они это называют, он держится молодцом. Послушаю».

- У тебя еще крыло порвано, - говорил тем временем Дэвид, сам до конца не веря в происходящее. - Ты не сможешь сейчас далеко улететь. Я даже сомневаюсь, что вообще взлететь сможешь.

Фея одарила его хмурым взглядом.

- Я смогу вылечить себя, - вздернула она носиком. На ладони вновь появилась пыльца, только на сей раз — бледно-зеленого цвета. - Не для тебя, - показала она язык. - Эта – мне, - и подкинула, осыпая себя с ног до головы.

«Ну вот, хорошо. Приятно щипет, щекочет холодком. Заживляет. Надо чуть-чуть подождать. Еще чуть-чуть…. И еще…. Еще? Так. Стоп!»

Осторожно выглядывая из-за крышки, Дэвид с любопытством наблюдал за процессом. Бледно-зеленая пыльца застыла на поврежденных крыле и ноге. На миг Дэвиду показалось, что он услышал то ли песню, то ли просто мотив, то ли просто тихие-тихие ласковые слова. Как мать успокаивает ударившееся дитя, качает его на руках, исцеляет лаской. И вот пыльца начала исчезать, вот только крыло лишь наполовину срослось, порез просто стал меньше. Лицо феи стало недоуменно обиженным. Подергав крылом, она ойкнула и снова попыталась встать, но тут же осела, опять хватаясь за ногу.

«О, нет, моё волшебство ослабло. Я потратила слишком много сил на борьбу с темными. И…О, нет. А остатки ушли на ту пыльцу для потери сознания. И ведь от души постаралась. Если человек говорит правду, то я была без сознания довольно длительное время».

Фея обреченно вздохнула и осмотрелась. Только теперь она заметила, что находится в просторной светлой комнате с нежно-голубыми обоями. Мебели не так много: мягкий диван, несколько табуреток, журнальный столик с оставленной на нем явно не первый день чашкой и газетами, книжный шкаф — до верху заставленный литературой, причем, самой разнообразной: Шекспир, Достоевский, Брэдбери, Роулинг — выцепила она взглядом лишь несколько имен; а еще рояль. Еще выход — дверь на террасу. Все окна широкие, в пол и занимали почти всю стену, вот только одно было затянуто клейкой лентой. Понять, что именно через него она сюда и влетела, не составило труда.

«Наверно, напугала я этого бедолагу. Ой, а у него небольшие порезы виднеются. От осколков, похоже. Как стыдно, что в груди колет. Но что мне теперь делать? Сколько пройдет дней, пока моё волшебство наберет силу, пока я окрепну? Крыло болит не сильно, а вот нога».

На глазах феи навернулись слезы, плечи опустились.

- Эй-эй, ты чего? - засуетился мужчина. - Больно так, да? Погоди.

Подорвавшись, Дэвид отбежал, но вскоре вернулся с упаковкой льда. Достал одну. Приподняв решетку, очень-очень осторожно опустил льдинку фее и тут же поспешил закрыть верх обратно.

- Приложи, - пояснил он.

Дэвид не был врачом, однако немного об оказании первой помощи при ушибах и растяжениях знал.

Глава 4

- Зефирка! Ой, я не могу, - хохотал Дэвид, это конечно было весьма нетактично, но какой тут такт, когда всё — приехали — теперь точно — он повредился рассудком.

- Мы издревле наблюдаем за людьми, помогаем им, не всегда, лишь в определенных случаях. И поэтому берем в имена то, что им нравится. Всем ведь нравится зефир, - высокопарно заявила фея.

- На самом деле, нет. Многие не любят сладкое. Я скорее предпочту солёную рыбу. У вас есть фея Селёдка? - не мог остановиться Дэвид.

«Повезло, так повезло. Безумие, но зато вон какое веселое», - пытался сохранить он остатки здравомыслия и сарказма. Думая, если и сошел с ума, то интересно, от чего именно. Некачественные сигареты? Так вроде всегда такие курил, в последней пачке штуки три остались — такого эффекта раньше не было; вино последний раз пил несколько дней назад, на званном ужине, и то скорее — пригубил. Может, на работе, что в еду\воду подмешали?

«Карл Фловерсон — он давно меня подсидеть хотел. Сердился, что лучшие контракты мне достаются, - размышлял Дэвид. - Так, ты работай, как я, а не прохлаждайся ночи напролет в барах».

Соперник-Карл вполне мог сотворить нечто подобное. Он не раз приходил утром в темных очках, пряча покрасневшие глаза. Один раз Карла чуть не выгнали — заявился в середине рабочего дня, кричал и обвинял всех, что те недооценивают его, чуть не разбил фотоаппарат Рона, замахнулся на девушку-ассистентку — Дэвид тогда успел один его удар перехватить. Ох, и поднялся же тогда скандал в прессе. Все таблоиды об их «драке» писали, смакуя подробности, особо умные даже приписали теорию, что у обоих мужчин был роман с той самой ассистенткой. Не сразу всё утихомирилось. Карла потом на принудительно-добровольное лечение отправили.

Зато продажи одеколона, съемки рекламы которого шли в тот день, знатно подросли. Маркетологи не растерялись — велели синяк, что Дэвид получил, красиво обработать, подчеркнуть, костюм соответствующий подобрали, и выпустили те рекламные фото со слоганом: «Аромат для настоящих бойцов».

Карл после лечения вернулся смирный и покладистый. Второй шанс ему дали. Но это не отменяло того факта, что зависать по ночам он не перестал, разве что делал это теперь реже, и, конечно, не отменяло того, что с Карла станется раздобыть «волшебных пилюль», незаметно подсунуть их Дэвиду. И вот результат — сидит, крыльями машет.

Задумавшись, Дэвид даже перестал смеяться.

- Успокоился? - хмуро окликнула его фея.

Мужчина развел руками в извиняющемся жесте.

«У него очень странный способ справиться со стрессом. Не удивительно, что старшие феи, перед тем как явиться недолго_живущему, очень старательно выбирают кандидатуру. Наблюдают, присматриваются по несколько лет. Даже живут среди людей, маскируясь под них. Конечно, с развитием информационных технологий, выбор стало намного проще делать.

Но мне сейчас придется иметь дело вот с этим. Хмм, надо будет потом воспользоваться его компьютером, изучить, что за тип этот Дэвид Стронг. А пока нужно сказать ему правду, но частичную».

- Мы существуем, - повторилась фея. - И уже очень давно посещаем ваш мир. Чаще приходим к детям, так как им потом проще забыть. Реже являемся избранным. Ведь на самом деле мы очень любим недолго_живущих, и нам хочется не только присматривать и оберегать вас, но хоть изредка выходить на контакт, чтобы между нашими мирами была тонкая связывающая нить. У меня тоже была миссия, но не всё прошло гладко. Поэтому я оказалась здесь. Завершив миссию, я должна была позвать золотые врата, но пока они не слышат. Что ты собираешься делать со мной, Дэвид Стронг?

Вопрос поставил Дэвида в тупик.

- Не знаю, - откровенно признался он. - Ничего, наверно. Если честно, я считаю тебя галлюцинацией. По слухам, агентство, с которым я сейчас сотрудничаю, готовится заключить один весьма выгодный контракт на рекламу. И модель, которая в итоге будет представлять его, получит крупный гонорар. Мои шансы весьма высоки. Но, сама понимаешь, мир шоу-бизнеса: некоторые не гнушаются грязными приёмами. Наверно, мои конкуренты рассчитывали, что увидев, кхм, нечто, я в ужасе выбегу на улицу, вызову полицию и прочее. Поэтому, - Дэвид пересел на диван и откинул голову на спинку, - я просто тихо посижу и подожду, пока отпустит. Потом удивлюсь, зачем на окно клейкую ленту прилепил, морскую свинку заведу, чтобы клетка не простаивала.

«Ох, как же мне повезло! Спасибо, милая Судьба! Теперь мне остается немного восстановить силы. Надеюсь, ночи как раз хватит. Я смогу позвать врата и ускользну к себе. А Дэвид на утро решит, что это были галлюцинации…

Ой, нет. Он же тогда может пойти и предъявить претензии тем самым конкурентам.

Так, значит, Дэвид – модель. Сейчас припоминаю, кажется, я даже видела у лесного сатира Гольфа постер с его изображением. Точно! Только там у Дэвида синяк нарисованный под глазом был, поэтому я сразу и не узнала, да и видела мельком. Гольф говорит, у того одеколона с постера — запах приятный, как будто настоящий морской бриз.

Зефира, стоп, обратно. Если Дэвид начнет предъявлять претензии — это не хорошо. Это может очень плохо сказаться на его имидже, а насколько знаю, оно весьма важно для моделей. Я и так разбила этому человеку окно, чуть не повредила психику, пусть и не по своей вине. Но я в ответе за него».

- Эй, Дэвид. Человек-модель-Дэвид, - услышал он.

Дэвид к тому времени успел прикрыть глаза и погрузиться в легкую дремоту. Он даже понадеялся, что всё прошло, но нет. Галлюцинация с крыльями опять дала о себе знать. Вздохнув, он всё же посмотрел на фею.

- Да, Мармеладка? - устало поинтересовался мужчина.

- Зефирка! Меня зовут Зефирка! Или Зефира, кому говорю!

Глава 5

Конечно, в интернет-рекомендациях подчеркивалось, что нужно всенепременно показаться врачу. Жаль не уточнялось, а фею к какому: обычному или ветеринару, или кто там по насекомым? Да и в принципе от всех звонков и посещений Дэвид рационально решил воздержаться.

Это весьма походило на безумие — он собирается лечить фею. Но ведь иначе, когда Дэвид придет в себя, проснется, совесть сгрызет за то, что не помог беспомощному, нуждающемуся созданию, пусть и в бреду.

- Ты меня точно не съешь или не превратишь во что-нибудь? - уточнил он на всякий случай: ведь кто знает, что случится с ним в реальности от такого.

«"Прекрасно"! Я ждала подвоха от человека, а человек теперь ждет от меня. Такими темпами мы еще долго будем договариваться».

- Мне будет очень сложно тебя есть с больной ногой, - огрызнулась фея.

Дэвид невольно усмехнулся, отставил ноут на журнальный столик, экраном к клетке и ушел, но вскоре вернулся.

- Холодный компресс мы уже сделали, - произнес Дэвид. - Еще теперь, как я понял, надо забинтовать ногу, но не очень туго, - показал он эластичный бинт. - На ночь снять повязку. Еще надо расположить ногу, чтобы она выше уровня сердца. И тебе нужен покой, чем меньше будешь двигаться, тем лучше. И могу дать обезболивающее. Но вначале, давай, сделаем повязку.

Дэвид осторожно снял верх клетки. Секунды поколебавшись, он положил одну руку к фее, ладонью вверх, а вторую поднес так, чтобы Зефира могла за нее придерживаться.

- Долго лежать или сидеть здесь тебе будет неудобно, - проговорил он, видя сомнение в глазах феи. Кто бы мог подумать, что подсознание может так играть, проецировать его чувства, дублировать их. - Я переложу тебя на диван: он довольно широкий, не упадешь, и новый - нет таких щелей, куда провалишься.

Фея осторожно и аккуратно ухватилась за его указательный палец, и при помощи Дэвида переместилась, вначале на ладонь, а потом — и впрямь на мягкий, удобный диван: темный, из искусственной кожи, на нем еще сохранялся запах синтетики, и Зефира чихнула.

- Будь! - пожелал Дэвид, вдохнул и собрался с силами для перевязки.

«Его руки такие теплые и такие нежные. Длинные изящные пальцы, я теперь не сомневаюсь, что он умеет играть на рояле, и это хорошо. Дэвид так сосредоточен, что чуть дышит, боится коснуться меня, но не потому, что я неизвестное науке существо, а потому, что боится навредить. Он так бережно, как дорогую вазу из редкого хрусталя, нес меня до дивана. И так заботливо поправил подушку подо мной. Я всегда знала, что есть добрые, отзывчивые и красивые люди. Но и мечтать не думала, что встречу одного из них».

Фея украдкой смотрела на мужчину. Ее нога была шириной чуть уже его пальца, и, обматывая, Дэвид придерживал ту за пятку буквально подушечкой указательного. Эластичный бинт оказался слишком широк, и вначале мужчине пришлось разрезать его на узкие полосы.

- Не больно? Не слишком туго? - наконец, облегченно выдохнув, завершил он манипуляции и опустил ее ногу на декоративную атласную подушку, благо тех на диване было две: вторая, по более прямому назначению, красовалась у феи под головой. Лежала Зефира на спине, но при этом, как отметил Дэвид, крылья ей совсем не мешали, как будто это было просто еще одно такое специфическое покрывало под ней.

- Всё в порядке, - заверила Зефира. - Спасибо! - еще раз от души поблагодарила она. - Ты хороший, - немного смутившись, опустила взгляд.

Дэвид усмехнулся: на миг ему даже стало жаль, что это сон или галлюцинация. Уж больно забавной была эта фея.

- Дэвид, - та вновь посмотрела на него, причем заискивающе, - а можно еще просьбу? Сыграй мне, - очень мило улыбнулась она, кивая на рояль.

«А почему бы и нет? Тем более сам хотел», - Дэвид любовно коснулся клавиш.

Мягкие, ласкающие слух, звуки наполнили комнату, разлетелись по ней, заволокли души и сердца. Первой он выбрал «К Элизе».

И хотя классику фея беззаветно и трепетно любила, сейчас это было немного не тем, что хотелось. И, с одной стороны, она заворожено наслаждалась вечной мелодией, слышала в ней перелив волшебных колокольчиков, слышала любовь и надежду, но, с другой, невольно грустила.

Завершив, Дэвид кинул быстрый взгляд: фея сидела, такая умиротворенная и задумчивая, что захотелось приободрить ее, а точнее взбодрить ее.

«А что если?…»

От последующей задорной мелодии Зефирка чуть вздрогнула, но тут же заулыбалась: до того был веселый, беззаботный мотив. Она как будто вернулась в то недолгое детство. Словно она только-только делала первые шаги, первые порхания. Как будто играла в волшебной росе.

- Хей, Зизи! - игриво окликнул Дэв. - Ночь — не время для грусти!

… Повеселимся до утра

Лла-ла-ла-ла

Пусть это будет мечта

Лла-ла-ла-ла

Пусть это будет наш сон

Тон-тон-тон-тон

И с утра уйдет он

Тон-тон-тон-тон…

«Какой голос, какой тембр, какие переливы. В нем радость и грусть, светлая печаль и надежда на будущее. Эта незатейливая песенка словно проникает мне в душу, и я вижу свое отражение, как будто про меня, как будто я сама — эта песня».

- Не печалься, фея! - подзадоривал Дэвид, не прекращая играть.

… Ты была моим сном

Ты была со мной

Я не верил тебе

Как не верил судьбе

И не верил мечте

Ты прости мой покой

Потревожь и постой

Просто рядом побудь

Обо всем ты забудь…

- Я всегда любил музыку, - признался Дэвид. Последняя клавиша, последняя нота: самая яркая, как вспышка сверхновой, как прощание и новое начало. - Внутренняя сила, вдохновение, созвучные твоей душе мотивы, - почти повторил он мысли феи. - Но сочинять сам начал недавно, - в его голосе не было ни хвастовства, ни лживой скромности.

Глава 6

Утром, собираясь на работу, Дэвид, хоть и ругая себя за малодушие, но не стал заглядывать в гостиную. В конце концов, ничего нужного там не находилось, а вчерашний бред, он пусть лучше подождет. Дэвид и сам не мог ответить, чего же он больше боится: что фея будет там или…?

Мужчина умылся холодной водой, наспех выпил апельсинового сока, еще быстрее переоделся и покинул апартаменты. Голова тяжело гудела: спал он весьма плохо. Еще бы! Фея — как мозг только додумается до такого. Нужно было сразу к врачам бежать. Но испугался: опять лечение, опять пресса узнает.

Скандал на работе он решил не устраивать — вначале нужно разобраться в ситуации, присмотреться к поведению Карла. Понять, как отреагирует на то, что Дэвид явится как ни в чем не бывало.

- Дэвид, ты какой-то бледный сегодня, - недовольно отметила менеджер, отвлекаясь от белого полотна перед которым разложены искусственные стога сена: сегодня по плану продолжались съемки для календаря на следующий год в тематике: «фермерский дух».

По мнению Дэвида, всё снимаемое имело к фермерству, жизни в деревне, на свежем воздухе весьма отдаленное отношение, но его дело было — позировать. На днях, правда, не удержался, смотря, как полу-обнаженный, в одних коротких шортах, Карл «косит» ровную синтетическую траву, и вскользь посоветовал «больше естественности». И вот сегодня их декораторы притащили солому, и тут надо отдать им должное, весьма похожую на натуральную.

- Всё в порядке, - поспешил Дэвид заверить выжидательно смотревшую на него менеджера.

Саманта Кларк - моложавая женщина средних лет, ее светлые волосы всегда были уложены в аккуратное каре, на лице — необходимый минимум макияжа, всегда в деловых костюмах, строгая, собранная, держащая всё под контролем. Саманта договаривалась о контрактах, выбирала моделей, бдила порядок на съемках и многое другое. Казалось, ничто не проходит мимо этой властной женщины.

Но при этом она всегда уважительно относилась к коллегам, пресекала все попытки молоденьких моделей-парней заигрывать с ней, была счастливо замужем за их директором, но при этом не смешивала личное и рабочее: общаясь в агентстве с мужем только по организационным моментам, и только, покидая, уходя домой после трудового дня, позволяла себе взять его под руку.

Дэвид чуть улыбнулся: но как-то раз в выходной, пробегаясь по набережной, он увидел Саманту в легком сарафане, непривычно заливисто смеющуюся, ведущую за руку девочку лет пяти. Директор, Роджер Кларк, чинно шел рядом, но при этом всегда строгое лицо мужчины на этот раз было мягким. И казалось, он светится изнутри. Заметив Дэвида, они приветливо кивнули и, не останавливаясь, продолжили путь.

У Саманты была потрясающая деловая хватка, именно она находила для агентства и моделей самые выгодные контракты. Дэвид сотрудничал с «BeautyFashion» уже второй год, пришел сюда в отчаянной надежде, даже боясь верить в лучшее. Повезло, один из скаутов* — Пит, старый приятель, знавший Дэвида еще в самом начале его карьеры, поколебался, выслушал, решил рискнуть и дать тому шанс. И теперь, несмотря на часто поступающие предложения, менять агентство Дэв не собирался.

Воспоминания прервал резкий скрип.

- Простите! Тяжелая! - отдышался один из ассистентов, водрузив рядом со стогом пластиковую рыжую корову.

- За второй иди, давно уже пора начинать! - одернула его Саманта и вновь посмотрела на Дэвида. - У тебя усталый и задумчивый вид, - отметила женщина, и в голосе ее чувствовалась неподдельная забота: своим подопечным она запрещала работать на износ, всегда старалась, чтобы нагрузки хоть и были большими, но не стали для них непомерными. Конечно, Саманта не могла оградить их от всего и тем более постоянно контролировать, но старалась делать всё возможное в ее силах.

«Скажу почему, не поверишь», - мысленно вздохнул Дэвид, но вслух еще раз заверил, что всё хорошо и он готов приступить к съемкам, и в подтверждение своих слов даже сунул колосок в рот: противный пластик, совсем не тот вкус, как у настоящего.

---

*Скаут — сотрудник, занимающийся поиском новых лиц, приводящий их в модельное агентство.

---

***

Заслуженный ланч он решил провести в кафе на свежем воздухе. Спокойно попить кофе, закусить круассаном, обязательно заказать стейк.

«Сон, как же, - думал Дэвид, - разве бывают они такие реалистичные, всё чувствуешь, всё ощущаешь. Ну и что, что Зизи говорила про волшебство и предупреждала о подобном. Надо же, как хорошо я помню вчерашний бред. Она точно говорила, что я буду чувствовать голод и прочее, что не отличу этот сон от яви. Так и с ума сойти недолго. Надо перестать думать об этом. Вечером я вернусь домой, найду злую и голодную фею. Пиццу-то вчера и за нее доел. Даже сока в стакане не осталось. Дэв, прекрати, никого ты не найдешь».

Мужчина отхлебнул кофе, но вот есть совсем расхотелось.

- Отмените мой остальной заказ! - попросил он официантку и, расплатившись, набрал номер Саманты: - Прости, Сэм, - глухо заговорил Дэвид, не узнавая свой голос, - кажется, я съел вчера просроченный йогурт, отпустишь сегодня? … Да, спасибо, ты чудо.

Озабоченная его утренним состоянием Саманта дала еще один выходной сверху.

***

Просторный холл небоскреба, всё вокруг светлое, приветливое. Ну и что, что лампочка лифта пару раз моргнула, бывает, а что он в этот момент, какую-то большую, расплывчатую тень увидел — игра воображения.

«Я просто зайду домой. Мне просто нужно убедиться. Я увижу, что ничего и никого нет. Отдохну денек», - уговаривал себя Дэвид. Сердце делало короткий, но громкий удар и замирало на секунды: стук-пауза-стук-пауза-стук.

Окно в гостиной разбито и заклеено.

Глава 7

Отражение в зеркале ванной комнаты смотрело на Дэвида неприветливо и угрюмо. С таким лицом точно лучше не сниматься для веселенького «фермерского» календаря, хорошо, что Саманта дала отгул.

Ни прохладная, ни ледяная вода не помогали, как бы старательно Дэв ни умывался. Он даже включил душ и сунул под него голову — но та упорно отказывалась сообщать, что сейчас: сон или реальность.

«Вариантов у меня два: я нахожу фею, признаю своё безумие и иду сдаваться врачам; или не нахожу фею, отлеживаюсь дома и перестаю верить в чудеса. Неплохо, совсем неплохо», - врал себе Дэвид, наспех натягивая одежду.

На ватных ногах он прошествовал в гостиную: глюк никуда не делся, сидела, сладко зевая и потягиваясь. Заметив его, сонно улыбнулась, но тут же замахала руками и завопила как резанная.

- Уйди! Уйди! Уйди! - кричала фея, отгораживаясь от него руками, отворачиваясь – всеми силами стараясь не смотреть.

Дэв на всякий случай осмотрелся: больше поблизости никого не было.

- Дэвид! Да уйди же ты! Переоденься срочно! - выпалила Зефира и с головой накрылась шарфом.

Ничего не понимая, Дэв зашел за угол и оглядел себя: вроде ничего такого, самые обычные домашние шорты и футболка, последняя наизнанку, правда.

- Футболку нормально надень! - раздалось из гостиной.

«Зефира, не злись, он же не знал. Но ничего не могу с собой поделать: стоит увидеть одежду наизнанку*, как начинает трясти, в глазах мутнеет, а страх сдавливает горло. Хуже только, когда железа касаешься, там еще и физическая боль добавляется. В комнате вновь раздались шаги, но мне не хватает смелости выглянуть, а Дэвид зовет ведь, обеспокоенно так, уверяет, что переоделся, кофе предлагает.

Мне очень-очень-очень страшно, но я рискну.

Осторожно снимаю с себя шарф: Дэвид стоит напротив. Почему-то сейчас он кажется особенно большим, массивным, но я не могу оторвать от него взгляда. Страха больше нет. При дневном свете всё видишь иначе — лучше, более настоящим. Темная ткань, не швами наружу, плотно облегает его тело, подчеркивает. Не удивительно, что Дэвид работает моделью — с такой-то внешностью. Наверно, и женщин у него много. Но не хочу останавливаться. Хочу проскользнуть взглядом по каждой его мышце, но тут же зацепляюсь за предплечье: ранее он был в рубашках с длинным рукавом, а теперь я вижу обвивающие по бицепсу черные лианы с шипами».

- Почему ты разрисовал свое тело? - указала фея на татуировку. Как будто ничего не произошло, как будто она не дрожала двумя минутами раньше. А за минуту – смотрела во все глаза — словно молоденькая девочка-фанатка.

- А почему бы и нет, - Дэвид решил не уточнять у безумия, почем оно такое нелогичное. - Знаешь, Зизи, многие условности — они просто у нас в голове.

- Но вы ведь не ходите обнаженными по улице.

- Именно поэтому я сказал «многие», а не все.

- Никогда не понимала, зачем вы люди меняете то, что дано природой?

- Красоты ради, - пожал плечами Дэв.

- Ты говоришь про условности, но сам думаешь ими, - покачала головой Зизи. - Разве само понятие красоты — не условно? Не обусловлено веяниями времени? Еще недавно вы любили корсеты, а потом — высокие начесы и яркий макияж. Сегодня же говорите про естественность и выставляете на всеобщее обозрение отфотошопленные снимки, меняете себе лица.

- А ты и сама не лучше, - поддел Дэв, легонько касаясь ее сережек. - Или хочешь сказать, что тут такая большая разница, - спародировал он серьезный мелодичный, звенящий колокольчиком голос.

К его удивлению, Зизи тихонько рассмеялась.

- Ладно. Поймал, - согласилась она, абсолютно не сердясь. - Дэвид, - Зизи с нежностью заглянула ему в глаза, - а расскажи побольше о себе.

- А разве ты не должна была заранее всё узнать об избранном? - заметил Дэв, присаживаясь у дивана так, чтобы их глаза стали на одном уровне.

- Много ли ты знаешь о том, как феи избранных ищут? - поддела Зефира. - Тем более одно дело читать, другое — слышать. Встреться ты с любимым писателем или актером, не забросал бы вопросами, даже зная всю его биографию?

- Ладно, - в тон ей повторил Дэв, - справедливо. Но даже не знаю, что сказать. Я из семьи русских эмигрантов в каком-то там поколении, с примесью самых разных корней. Говорят, даже японцы затесались, - начал он с того, что обычно говорит в интервью. - Кроме английского, хорошо знаю русский, неплохо читаю и говорю на немецком, - тут Дэвид замолк и уставился на фею, словно видел впервые. - А ты почему на английском говоришь? И ты ведь такая маленькая, как я тебя вообще слышу!?

- Дэвид, - Зизи устало вздохнула, - ну сон же, магия, волшебство, - напомнила она.

Дэв кивнул, но тут его лицо стало еще мрачнее. Магия-магией, сон-сном, вот только память весьма услужливо подсунула ему маленький фрагмент, то, о чем Дэвид забыл, не взял во внимание сразу.

- Зефирка, - недоверчиво покосился на нее мужчина, - а ведь в самом начале ты что-то говорила про миссию и что не всё прошло гладко, а потому ты оказалась здесь и еще про врата какие-то.

Мужчина резко встал и заходил по комнате. Он запутался, однозначно заблудился в дебрях собственных фантазий. Настолько, что ищет логику в безумии. Уговаривает себя, отрицая очевидное. О, да, в глубине души Дэвиду очень хотелось, чтобы всё было по-настоящему. Ведь это — то самое чудо, о встрече с которым каждый мечтает, будучи ребенком. Но только чудес ведь не бывает. А всё происходящее - игра воспаленного мозга.

«Моя легенда затрещала по швам, надломилась, как тонкий лед ранней весной. Вот что значит — непродуманность! А взгляд Дэвида вновь стал отсутствующим и рассеянным. Как же больно. Я смотрю на него, а сердце сжимается и проворачивается как в мясорубке, к горлу подступает ком, толкает слезы, но я сдержусь, не до них сейчас».