Плохая учительница, хороший снайпер

Глава 1. Нельзя обижать генералов

— Какого дьявола? — наклонился через стол полковник Ходдл. — Ну что ты творишь?

Чертова сучка Хизер Деверли меланхолично пожала плечами, изобразив на лице глубочайшее недоумение.

— Но я же все объяснила. В рапорте приведено исчерпывающее описание.

— В рапорте?! К дьяволу рапорт! — разом теряя терпение, рявкнул Ходдл и с размаху шарахнул кулаком по столу. Наливные перья в стаканчике, подпрыгнув, печально звякнули. — В рапорте ты написала полнейшую чушь!

— Ну почему же чушь? — изогнула темную, тщательно выщипанную бровь Деверли. — Мои объяснения ни в чем не противоречат фактам.

И улыбнулась. Вежливенько. Дипломатично.

На мгновение Ходдл ощутил сильнейшее желание встать, обойти стол и пнуть самодовольную стерву в туго обтянутый кожаными штанами зад. Медленно вдохнув, полковник закрыл глаза и досчитал до пяти.

— Хорошо. Давай попробуем еще раз. Ты написала логичный, внутренне непротиворечивый рапорт. Молодец, правильно сделала. Но ты знаешь, что в этом рапорте написана чушь. И я знаю. И все, кто присутствовали на показательной тренировке, знают — от герцога Оркнейского до последнего служки. Поэтому будь другом, Деверли. Объясни мне, дураку старому, — за каким хером ты окатила грязью генерал-майора Каррингтона?

Деверли, склонившись вперед, обхватила колено ладонями. Лучи закатного солнца вспыхнули в темных волосах, превратив аккуратный пучок в золотую корону.

— Я все написала в рапорте, полковник Ходдл. Это просто трагическая случайность. Я даже предположить не могла, что генерал-майор Каррингтон выйдет на тренировочное поле прямо во время развертывания атаки.

Тяжело вздохнув, Ходдл медленно пригладил рукой волосы, привычно рассыпая их по намечающейся лысине.

— Согласен. Генерал-майор проявил небрежность, достойную порицания.

— Небрежность? — скривилась в недоброй усмешке Деверли. — Вы полагаете, что это была небрежность?

— Вольнонаемная Деверли, не забывайте — я полковник войск Ее Величества. И мы говорим о генерал-майоре.

— О да. О генерал-майоре. Конечно. А если бы это был лейтенант? Как бы вы охарактеризовали действия лейтенанта, без предупреждения вышедшего под перекрестный огонь ударной группы?

Полковник Ходдл снова тяжело вздохнул.

— Не искушай меня, Деверли. Ты же сама все понимаешь.

— Вот именно. Я все понимаю. Как, впрочем, и вы, — Хизер Деверли, атакующий снайпер третьей ударной группы, развела руками. — Генерал-майор Каррингтон вышел на поле, не остановив тренировку и не предупредив о своем появлении. Мое внимание было полностью сосредоточено на муляже дракона. Я даже предположить не могла, что на поле присутствуют посторонние. Все это написано в рапорте, господин полковник.

Ходдл тяжело кивнул.

Да. Все это было написано в рапорте.

И все это было правдой. По большей части.

В честь прибытия герцога Оркнейского ударная группа «Томкэт» действительно провела показательную тренировку. Полностью заряженный полноразмерный муляж черного скалорога ревел, хлестал шипастым хвостом и выдыхал вместо пламени клубы ярко-зеленого порошка. «Томкэты», отгородившись тускло мерцающими щитами, слаженно и стремительно атаковали с двух сторон, вспарывая бронированные бока алыми вспышками залпов. Дрожала земля, дрожал дымный, пропахший химической кислой гарью воздух. Вороные щиты, отгораживающие трибуны от поля, плакали вязкими каплями оплавленного металла.

В этот дымный, пылающий, грохочущий ад вышел генерал-майор Каррингтон. Скомандовав растерянному энсину отпереть ворота, Каррингтон прогулочным шагом двинулся к «Томкэтам», на ходу отдавая приказы. И упал навзничь, получив в лицо полстоуна влажной после дождя земли, туго замешанной с газонной травой и щебенкой.

Полковник Ходдл в который раз пробежал глазами по рапорту, отодвинул бумагу и задумчиво раздул щеки.

— Все это чудесно, Деверли. Все просто отлично. Но ты пишешь, что не слышала генерал-майора.

— Конечно, не слышала. Дракон ревет, ребята орут, жезлы жужжат. Я понятия не имела, что сзади стоит Каррингтон. Просто выстрелила дракону под ноги, чтобы отвлечь.

— Под ноги? Не в ухо, не в глаз, а под ноги.

— Ну да. Скалорог отвернул голову, а шея у него так в броню закована, что стреляй, не стреляй — толку все равно никакого. Я выбрала другой способ. Кто же знал, что генерал-майор выйдет на поле и получит рикошетом в ро… кхм… в лицо, — сокрушенно свела брови домиком Деверли.

— Генерал-майор говорил очень громко. Его команды слышал даже герцог Оркнейский — а он находился на зрительских трибунах.

— Простите, господин полковник, но я слабо разбираюсь в тонкостях акустики. Может быть, все дело в ветре? — наивно округлила глаза Деверли.

Может быть… В теории человек действительно не может перекричать дракона. А вот на практике… На практике гребаный генерал-майор получил щебенкой в рожу точнехонько после громогласного «Вашу мать, тупицы криворукие, ну кто так атакует?!».

Полковник Ходдл подозревал, что это отнюдь не совпадение.

Генерал-майор Каррингтон придерживался того же мнения.

В чем, собственно, и заключалась главная проблема.

— Каррингтону наложили три шва на лицо. Врачи предполагают, что от ран останутся шрамы, — попытался снова Ходдл. — Вы полагаете, что я должен закрыть на это глаза?

— Я полагаю, что зрители должны находиться за периметром тренировочного поля. Если они выбегают за ворота, возможны самые непредсказуемые последствия. Генерал-майор попал под рикошет. Это, конечно, досадно. Но было бы намного печальнее, если бы он попал под огневой залп, — изобразила лицом крайнюю озабоченность Деверли. — Возможно, следует расставить вдоль поля таблички с предупреждающими надписями? Что-то контрастное, крупным шрифтом. Может быть, с поясняющими картинками.

— С картинками… С картинками! Какого дьявола, Деверли! — полыхнул Ходдл, яростно оттолкнув папку. Подхваченные сквозняком бумаги закружились по кабинету. — Вы что, не понимаете всей серьезности ситуации? Генерал-майор в ярости, он требует немедленного прекращения вашего контракта!

Глава 2. О пользе молчания

Под приличным дирижаблем полковник Ходдл подразумевал тот, что не теряет болтов прямо в воздухе.

Увы, выяснила это Хизер уже в порту, и отступать было поздно. Поднявшись по узкой скрипучей лесенке, Хизер заняла место в кресле. Когда-то пронзительно-малиновый, дешевый вельвет обивки выцвел, покрывшись на подлокотниках глянцевыми залысинами. Брезгливо поддернув рукава щегольского редингота, Хизер повернулась к окну. За бортом гондолы текла пестрая река пассажиров, сквозь которую прорывались носильщики с тележками, энергичные и маневренные, как паровые ботики.

— Добрый день. И в кои-то веки он действительно добрый!

Хизер удивленно повернулась. Молодой брюнет с яростно нафарбленными усиками приподнял котелок, опустился на соседнее место и тут же придвинулся поближе. На Хизер рухнуло облако аромата пачули, плотное, как дым из фабричной трубы.

— Что делает столь очаровательное создание в чреве этого издыхающего чудовища? — брюнет очертил широким жестом пространство гондолы.

Настроение у Хизер было паршивое. Необходимость на целых полгода оставить процветающий Гвинедд, сменив его на убогую Каледонию, не радовала сама по себе. А если прибавить к этому учительское жалование вместо егерского и провинциальных преподавателей вместо ребят из «Томкетта»... Больше всего Хизер хотелось размахнуться и от души кого-нибудь пнуть. Может быть, Ходдла, может быть, Каррингтона… А может быть, и себя.

— Создание, обитающее в чреве чудовища… Какой своеобразный комплимент, — Хизер окинула собеседника холодным медленным взглядом. Брюнет растерянно моргнул, задумался и залился краской.

— Простите! Я не имел в виду ничего подобного!

— Ничего страшного. Как говаривала моя матушка, любые слова можно истолковать превратно. Молчание в этом плане значительно безопаснее.

Нервно дернув глянцевым черным усом, брюнет отодвинулся подальше и вытащил из кармана «Камелот Дейли Ньюз». Удовлетворенно улыбнувшись развернувшемуся перед ней газетному полотну, Хизер откинулась на спинку дивана. Стены гондолы уже мелко вибрировали, воздух наполнился тихим, басовитым гулом, словно жужжал рой озабоченных шмелей. Дирижабль «Корона Британии» медленно, но верно отрывался от земли. Покатилось назад и вниз серое бетонное полотно, мелькнула и пропала фигурка служащего в островерхом шлеме, вскинувшего в победном жесте ярко-желтый флажок. Дирижабль, плавно покачиваясь, устремился вверх, и закопченные здания промышленных кварталов начали уменьшаться, превращаясь в плохо раскрашенные кубики, увенчанные бурыми гребнями крыш. Потом крыши кончились, и под деревянным брюхом гондолы проплыли гигантские каменные блоки защитной стены. Густо поросшие мхом, из окна они казались аккуратно установленными друг на друга бархатными детскими кубиками. Вздохнув, Хизер вытянула ноги и прикрыла глаза. Впереди было четыре часа невыразимой скуки. И бесконечного благоухания пачули.

Но хоть драконы дирижаблю не угрожают. С того момента, как появились модели класса Cloud Ship, столкновения с драконами стали исключительной редкостью. Тяжелые, неповоротливые драконы просто не поднимались до нужной высоты, а если каким-то чудом и поднимались — так им же хуже. В тех слоях атмосферы, по которым плыли дирижабли Cloud Ship, было довольно холодно. Люди решали эту проблему империтовыми обогревателями и шерстяными пледами. А вот холоднокровным ящерам приходилось туго. Да и в целом климат Англии им подходил мало. Если бы не активная разработка империтовых месторождений, они ни за что не покинули бы жаркую, комфортную Африку. Но соблазн был слишком силен. Кристаллы империта служили основой жизнедеятельности драконов. Накопленная в них магия позволяла чудовищной туше без особых усилий подниматься в воздух, преодолевая нешуточные расстояния. Да и поразительная причуда эволюции — высокотемпературное огненное дыхание — была бы без магии невозможна.

Драконы поедали кристаллы, как куры — мелкие камешки, и тоже с немалой пользой для организма. В богатых месторождениях Африки встречались выходы империтовых жил на поверхность, и ящеры тысячелетиями паслись там, поддерживая в организме достаточный уровень магии. Ни к людям, ни к прочим приматам гигантские хищники не проявляли никакого интереса — так же, как тигры не проявляют интереса к мышам. Но в четырнадцатом веке Гумберт Эльзасский открыл три главных принципа магодинамики, а через сто лет был изобретен первый империтовый двигатель. Когда империт начали использовать не только для изготовления редких (и крайне неэффективных) волшебных палочек, а в промышленных масштабах — драконы смекнули, что к чему. Зачем месяцами бродить по обедневшим, давно объеденным пустырям в поисках крохотного завалявшегося кристаллика, если можно разорить склад — и обеспечить себя магией на год вперед? Поначалу они атаковали только африканские империтовые шахты, потом, проследовав за гружеными кораблями, открыли для себя Англию — и оказалось, что с мая по сентябрь гигантские ящеры чувствуют себя на Туманном Альбионе как дома. Драконы охотились на лошадей и коров, устраивали брачные танцы на Уладских пустошах и спаривались в мутных водах Темзы. Потребовалось целых пять лет, чтобы парламент признал проблему. И более пятидесяти, чтобы возвести вокруг городов защитные стены и обучить специалистов. Но теперь егеря Ее Величества довольно успешно сдерживали нашествие драконов на английские земли. За весьма умеренную плату, разумеется. И демонстрировали исключительную профессиональную сноровку в саваннах и джунглях далекой Африки. За более значимое вознаграждение.

Может быть, стоило все-таки заключить контракт с “Трансафриканской”? Вряд ли они так уж сильно упирают на дисциплину и субординацию. Чем дальше дирижабль улетал от теплого, комфортного, цивилизованного Гвинедда, тем сильнее Хизер сомневалась в правильности принятого решения.

С другой стороны, менять его было поздно. Хизер согласилась поработать учительницей в этой затрапезной академии — а значит, Хизер сделает, что обещала.

 Глава 3. Нужно было выбирать овец

Академия Святого Георга располагалась за городом. Коляска, прокатившись мимо чахлых яблочных садов, выползла на открытый простор, и Хизер сразу увидела потемневшие от времени каменные коробки зданий. Гребни черепичных крыш вздымались к небу, хищно ощетинившись острыми шпилями декоративных башенок. Прямо за академией начинались тоскливые, как погребальная песня, поля, поросшие рыжей жесткой травой. Редкие группки покореженных ветром кустов топорщились над ней, словно последние клочья волос над лысиной.

Вдохновленная близостью к дому, толстоногая лошаденка прибавила шагу, и коляску затрясло на кочках. Под лавкой изобличающе зазвенело, но Прюитт сноровисто блокировал бутылки ногой.

— Вот мы и приехали. Ну как вам академия?

— Очень… мило, — Хизер с сомнением оглядела обильно тронутые ржавчиной металлические ворота.

— Опять Джон куда-то запропастился. Джон! Джо-о-он!! — трубно взревел Прюитт, наглядно опровергая утверждение, что форма всегда соответствует содержанию. В этой тощей груди физически не могли помещаться легкие нужного объема — однако поди ж ты, Прюитт ревел, как истосковавшийся по любви лось. И его зов был услышан. Из-за лохматых кустов самшита, совершенно утративших сходство с шарами и кубами, показался грузный мужчина в поношенной форменной куртке. Тяжело прихрамывая на правую ногу, он шел по дорожке, судорожно отмеряя шаги широкими взмахами рук.

— Иду, господин Прюитт! Уже иду! — вытащив из кармана связку ключей, сторож отпер замок и распахнул решетчатые створки. — Проезжайте, вашмилость. С возвращением.

— Ты где был? — воинственно распушился Прюитт, на глазах преображаясь из затюканного воробышка в орла. — Почему я и госпожа Деверли должны ожидать под воротами, словно непрошенные гости?!

— Прощения просим, вашмилость, — виновато загудел сторож, до боли знакомым движением вытягиваясь в струнку. — Я ж на минуточку всего и отошел-то.

— Минуточку? Это, по-твоему, минуточка, — войдя в азарт, сладострастно ярился Прюитт. — Да мы тут уже бог знает сколько торчим!

— Как есть минуточка, вашмилость, — сторож стоял, плотно прижав руки к бедрам, и преданно ел Прюитта глазами. — Я только дрова помог натаскать. Госпожа Морган велела кухонным помочь.

— Госпожа Морган… с чего бы ей вдруг понадобилось… — сбился с темпа Прюитт, и Хизер воспользовалась паузой.

— Егерские полки Ее Величества? — она указала взглядом на прижатые к бедрам ладони. Армейские сжимали руки в кулаки — маленькая, но очевидная для опытного человека разница.

— Да, ваша милость, — широко улыбнулся сторож. — Третий год уж в отставке, а все никак не отвыкну.

— Да уж. Один раз егерь — навсегда егерь, — процитировала негласный девиз Хизер. На широком лице сторожа мелькнуло удивление. — Седьмой егерский полк, вольнонаемная, — разрешила она его сомнения. — Вольно, сержант!

— А чего вы решили, что я сержант?

— Умеешь с начальством разговаривать, — широко улыбнулась Хизер. — Поможешь донести вещи?

— С удовольствием, ваша милость! — вскинул руку к воображаемой фуражке сторож и захромал к коляске.

Прюитт недовольно поморщился, но промолчал и приглашающе взмахнул рукой.

— Ну что же, пойдемте. Покажу вам нашу академию.

Вблизи здания выглядели довольно невзрачно. Штукатурка на цоколе отваливалась кусками, обнажая темный отсыревший камень, по пузатым дорическим колоннам ползла частая сетка трещин. Хизер тяжко вздохнула. Если академия Святого Георга и была преуспевающим учебным заведением, это волшебное время давно в прошлом. Сейчас здание напоминало не самую ухоженную средневековую темницу.

Какого дьявола она согласилась на эту нелепую авантюру? Можно ведь было просто уволиться… Сейчас бы уже заказывала билет в Африку. Проблем меньше, жалованье больше — и никаких тупоголовых студентов.

Какого дьявола она согласилась?

— Проходите, госпожа Деверли. Осторожно, тут высокий порожек, — Прюитт любезно распахнул тяжелую дверь. Хизер шагнула вперед — и словно упала в старый прабакин сундук. Тяжелые запахи ветхих тканей, влажной бумаги и лаванды окутали ее душным покрывалом.

В огромном пустом холле одиноко зеленел фикус в деревянной кадке. На куцей рахитичной ветке болтался повязанный кем-то галстук.

— К обеду мы опоздали, но у Молли найдется что-нибудь перекусить. Молли — это наша кухарка, — бодро вещал Прюитт, устремляясь по лестнице вверх. Пожав плечами, Хизер двинулась за ним по затертым до вмятин мраморным ступеням. На стыках сиротливо поблескивали штанги латунных ковродержателей, но сами ковры отсутствовали. Только на втором этаже уходила вглубь коридора затоптанная до нитей основы зеленая дорожка. Прюитт свернул на нее, прошел мимо длинного ряда дверей, снова свернул и нырнул в короткий стеклянный переход. Хизер с интересом поглядела вниз. По бурой размокшей траве бродила, что-то лениво обнюхивая, черная дворняга.

За переходом обнаружился следующий коридор, упирающийся в широкую лестничную площадку. Тройка студентов, сгрудившись у окна, разглядывала нечто то ли внизу, во дворе, то ли на подоконнике. Услышав шаги, они обернулись. Высокий широкоплечий блондин, окинув Хизер заинтересованным взглядом, громко присвистнул.

— Вы что себе позволяете? — тут же взвился Прюитт. На блондина трубный вопль не произвел никакого впечатления. Насмешливо изогнув бровь, он сверху вниз взирал на ярящегося преподавателя. Когда Прюитт, выдохнувшись, умолк, блондин улыбнулся ему снисходительной терпеливой улыбкой.

— Ну зачем же вы так, господин Прюитт. Я всего лишь воздал должное женской красоте.

— Красоте? — опасно налился багровым Прюитт. — Красоте?! Госпожа Деверли — преподаватель!

— Но госпожа Деверли все-таки женщина. И она вовсе не выглядит оскорбленной. Не так ли? — блондин перевел взгляд на Хизер. Глаза у него были зеленые, как у кота, а рожа — исключительно самодовольная.

— Вы забываетесь, Каррингтон! И я обязательно доложу об этом вызывающем случае господину ректору.

Глава 4. Проблемы ошибочной классификации

Алекс презрительно ковырнул ложкой камбалу и поморщился. Чертова Молли умела готовить всего три супа и повторяла их по кругу: рыбный, куриный и овощной. Одинаково водянистые, одинаково переваренные и одинаково бесцветные. С другой стороны… В рыбном хотя бы гребаная брокколи не плавает, уже хорошо.

— Эй, а ты что, правда к учительнице подкатывать начал? — не выдержал наконец Падди. В ярко-голубых, как небо Улада, глазах пылал священный огонь любопытства. — Прямо вот так взял и подкатил?

— А почему нет? — с тщательно отмеренной дозой равнодушия пожал плечами Алекс. — Когда я вижу привлекательную женщину, то меньше всего думаю о ее профессиональных умениях. Ну, кроме определенных, — выразительно поиграл бровями он.

— Да ладно! Не думает он. Может, эта учительница очередная протеже ректора?

— И что? — теперь к равнодушию Алекс добавил толику снисходительности.

— Вильсон тебя с дерьмом сожрет. Без соли и уксуса.

— Если он действительно попытается — думаю, начинать придется с генерал-майора Каррингтона.

— Значит, ты планируешь спрятаться за папочкину спину? — предсказуемо встрял Рамджи Гулабрай. Смуглое сухое лицо осветилось мгновенным торжеством — Гулабрай был уверен, что поймал давнего соперника на досадно обнаруженной слабости. Алекс, в свою очередь, был уверен, что Гулабрай может идти нахрен вместе со своими амбициями.

— Я планирую использовать любые стратегические преимущества, которые обнаружу. Если бы вы, индусы, поступали подобным образом… Возможно, это я учился бы в академии Калькутты.

Гуларабай вспыхнул, отчего на бронзовых щеках расцвели неровные бурые пятна. Удовлетворенно хмыкнув, Алекс поддел ложкой еще один кусочек камбалы. Если приправить эту дрянь победой в споре… Получается весьма недурно.

Такое блюдо Алекс согласен был есть хоть каждый день.

— Я совершенно не понимаю, из-за чего вы все так разволновались. Даже если госпожа как-ее-там пользуется благосклонностью ректора… Она все равно обычная симпатичная куколка. А все симпатичные куколки ценят мужское внимание. Честно говоря, красотка вовсе не выглядела огорченной. Думаю… — Алекс подцепил ложкой картошку, старательно игнорируя нацеленные в него взгляды, прожевал ее и запил водой. — Думаю, что наш проспиртованный тощага-драконолог не будет таскаться за ней как пришитый.

— Ты хочешь попытаться еще раз? — восхищенно выдохнул Сэнди Уиллер и нервным жестом пригладил взъерошенные, словно у нестриженного пуделя, кудряшки. — Она же учительница!

— Эта куколка? Ты серьезно? Единственное вакантное место в преподавательском составе — драконоборец, — Алекс подождал, пока парни закончат логическое построение. — Эта малышка не может быть преподавателем. Возможно, секретарша, стенографистка, ну в крайнем случае библиотекарша.

Чем дольше говорил Алекс, тем больше убеждался в истинности этого внезапного озарения. Женщина, которую сопровождал Прюитт, действительно не походила на преподавателя. В учителя шли либо вздорные стервы, как Кингдон-Куч, либо затюканные старые девы, как дурочка Бишоп. Новенькая не походила ни на стерву, ни на старую деву. А значит, и преподавателем быть не могла.

— Я завтра пробегусь по академии. Погляжу, где ректор прячет новое сокровище, — резюмировал Алекс свои рассуждения. Не то чтобы новенькая сразила его неземной красотой… но репутацию нужно было поддерживать.

— И попытаешься ее закадрить? — Сэнди смотрел почти влюбленно.

— Попытаюсь? Да я за три дня ее окручу! — схватив стакан, Алекс одним глотком опрокинул в себя содержимое. Будь это коньяк или виски, получилось бы намного эффектнее… Но правила академии были суровы и беспощадны. Поэтому пришлось удовлетвориться банальнейшим яблочным соком.

Яркие солнечные лучи, прямой наводкой бьющие в западное окно, потухли, сменившись голубоватой дымкой, и в комнате похолодало. Сбросив туфли, Хизер с ногами забралась на кровать и укрылась пледом. Разомлевший после долгой дороги Хисс, свернувшись клубочком, мирно дремал на тумбочке. А может быть, не дремал. Черт его знает, что делают элементали в такие вот периоды покоя. Хисс лежал совершенно неподвижно, уткнувшись острой мордочкой себе под хвост, и походил на сотканную из огня и света плюшевую игрушку. Хизер провела по призрачному меху пальцем, в который раз поражаясь ощущению — словно гладишь согретые солнцем молодые хвоинки, еще совсем мягкие, но уже намекающие на возможность укола.

Достаточно мощный элементаль огня мог пройти через каменную стену, оставив после себя оплавленную дыру. Правда, через мага-укротителя он тоже запросто мог пройти… и проходил. Поэтому мощных элементалей не приручали. А такие вот малыши бывали крайне полезны — и в бою, и в быту. Сейчас крошка Хисс светил ярче любого газового рожка, причем совершенно бесплатно.

Привстав, Хизер достала с полки местный учебник за авторством некоего Дж. Ф. Макгрегора. «Теория и практика драконоборства с применением магии и без такового». Ни о каком Макгрегоре Хизер сроду не слышала, хотя за исследованиями в этой области старалась следить.

Первая глава называлась оптимистично: «Встретить дракона и не погибнуть? Да, это возможно».

Подперев спину подушкой, Хизер погрузилась в чтение — и перед ней открылся удивительный мир. Уже на второй странице Макгрегор сообщал потрясенной публике, что для повышения безопасности перед контактом с драконом следует обмотать тело простыней, обильно смоченной холодной водой. Как двигаться в таком коконе, Макгрегор не пояснял. Каким образом простыня остановит столб пламени, пережигающий вековую сосну за двадцать секунд, тоже умалчивал. Зато провел тщательное сравнение огнеостанавливающих свойств различных тканей — от шелка до шерсти. И крайне рекомендовал использовать плотный хлопок.

Изумленно покачав головой, Хизер перевернула страницу. Но продолжить знакомство с удивительнейшим Дж. Ф. Макгрегором не удалось. В дверь постучали.

— Да-да! — подняла взгляд от книги Хизер. — Входите!

Глава 5. Начинать всегда трудно

Оправив на плечах строгий удлиненный пиджак, Хизер в последний раз оглядела себя в зеркало. Достойно, со вкусом, практично. А для тех, кто желает увидеть доказательства статуса, — изящный золотой шатлен, тянущийся в нагрудный карман, к магомеханическим часам. Мастерская мэтра Фурье, на пяти империтовых кристаллах, с запасом хода на двести лет. Дороже обычных механических от того же Фурье раз эдак в десять.

Кому нужны часы, которые будут идти дольше, чем живет человек, Хизер понятия не имела.

Хотя нет. Имела. Ей нужны. Чтобы доставать часы на публике, демонстрируя всем, что ты можешь себе такое позволить.

В принципе, можно было просто приклеить купюру на лоб. Столь же доходчивое заявление — хотя и значительно менее декоративное.

Не удержавшись, Хизер снова поглядела в зеркало, поправила сколотые в пучок волосы и разгладила воротник.

Читать лекцию — это нормально. Ты просто выходишь к студентам и рассказываешь им все, что знаешь. Ничего сложного.

Это ведь просто студенты. Не экзаменационная комиссия, не егерские большие чины. И уж тем более не драконы.

Просто стоять и говорить.

Это легко.

Любой дурак справится.

Глубоко вздохнув, Хизер расправила плечи, привычным движением сунула в карман жезл и вышла из комнаты.

Все просто. Любой дурак справится.

— Эй, Каррингтон! А вдруг новый драконоборец — это твоя красотка в штанах? — прошипел в спину Падди. — Секретарш-то новеньких не нанимали. И библиотекарш тоже. Я узнавал.

Алекс не стал оборачиваться, но спиной ощущал источаемое Падди злорадство. И злорадство это было вполне оправданным. Алекс тоже заглядывал и в приемную к ректору, и в деканат, и в библиотеку. Новеньких туда действительно не принимали. Куколка, которую сопровождал заморыш Прюитт, была драконоборцем.

А на вид, мать твою, нормальная девица. Сиськи, правда, не впечатляющие, зато жопа отличная. Сочная такая жопа.

Можно ли быть с такой жопой квалифицированным драконоборцем? Теоретически да.

А практически вероятнее, что квалификация была получена именно благодаря жопе. Зачем-то же Вильсон пригласил эту куколку в академию. Вряд ли за исключительные профессиональные навыки.

— Эй, Каррингтон, — снова зашипел в спину Падди. — А представь, что она сейчас в класс войдет!

— И что? — небрежно хмыкнул через плечо Алекс. — Я же знакомиться с ней собирался. Вот на перекличке и познакомимся.

— Ты что, всерьез уперся в эту тупую идею? — в голосе Падди прозвучало тщательно скрываемое уважение. — Действительно будешь ее окучивать?

— А почему нет? Девица есть девица — хоть с квалификацией, хоть нет. А я симпатичнее Вильсона. К тому же шутить умею.

— Да ты рехнулся, Каррингтон… — начал было Падди и осекся. Дверь отворилась. И в класс вошла вероятная протеже ректора — и несомненный преподаватель.

— Всем добрый день. Меня зовут госпожа Деверли, и я научу вас уничтожать драконов.

Блондинчик Каррингтон обнаружился прямо за первой партой. Что было само по себе удивительно — обычно такие типы заползали на задние ряды и втихаря резались в карты. Или листали журналы с полуобнаженными красотками. Или занимались чем-то еще — столь же приятным, сколь и бесполезным.

А блондинчик — вот он, тут как тут. Сидит, словно лом проглотил, и преданно таращится на Хизер зелеными кошачьими глазами.

— Я просмотрела вашу старую программу. Критиковать методы моего предшественника было бы бестактно. Поэтому я просто скажу: продолжать ее мы не будем. С сегодняшнего дня мы переходим на новую программу и основное внимание уделяем практическим навыкам.

Хизер не давала себе времени задуматься. Не допускала в голову мысль, что она стоит перед классом — под перекрестным огнем смущенных, удивленных, раздосадованных взглядов. Она говорила. Уверенно и быстро. Когда говоришь уверенно и быстро, времени на волнение не остается.

— Если кто-то из вас хочет записывать — я не возражаю. Но не забывайте: когда вы столкнетесь с драконом, возможности полистать конспект не будет. Драконоборцы делятся на быстрых и мертвых. Если не хотите стать мертвыми, придется ускориться.

Класс смотрел на Хизер с шокированным изумлением. Даже улыбка блондинчика поблекла, замерцала растерянной неуверенностью.

— Я просмотрела личные дела учеников. В классе драконоборцев по списку значится двадцать один человек. Но часть из вас планирует уйти в смежные сферы, часть — просто отбывает повинность, навязанную родителями. Кто-то ищет в академии полезные связи, кто-то — удачный брак… Вариантов множество. Чтобы вы не затрудняли друг другу жизнь, предлагаю договориться на старте. Тем, кто действительно планируют работать драконоборцем, я дам все знания, какие смогу. Те, кто просто ожидает окончания урока… будете сдавать по одному объемному докладу каждый месяц и получать законную тройку без единого вопроса с моей стороны. Тема — любая профильная, объем… ну, скажем, тридцать страниц. Устраивает?

Хизер терпеливо дождалась редких неуверенных кивков. Большинство, правда, застыло в оторопелой неподвижности, но молчание есть отсутствие возражения.

— Замечательно. Будем считать, что договорились.

Высокая брюнетка с лицом италийской мадонны подняла руку.

— Да, госпожа…

— Кристина Ароййо, — поднялась с места брюнетка. — Простите, госпожа Деверли. Вы сказали, что если студент не хочет заниматься, он может просто писать доклады. Но этого ведь недостаточно!

— Вы полагаете? У господина Квистена вы регулярно писали доклады на самые разные темы, — Хизер раскрыла блокнот. — Я записала самые любопытные. «Гидроизолирующие методы противостояния пламени дракона». Единственный метод гидроизоляции, доступный драконоборцу, — он может плюнуть дракону в морду. Так, что еще… О, вот! «Использование дезориентирующих чар в схватке с драконом». Дезориентированный дракон — это бронированная туша весом около пятнадцати тонн, топчущая все вокруг и хлещущая вслепую столбом белого пламени. Если вас не устраивает индивидуальное самоубийство с использованием методов гидроизоляции — всегда можно использовать коллективное! В компании веселее.

Глава 6. Проблески истины за чашечкой чая

На ужин была баранина. Дешевая, изрядно пережаренная и утыканная чесноком, как мишень для дартса — стрелами. Зато мятный соус подали замечательный — пряный, свежий, с легкой кислинкой. Старательно перепиливая ножом жесткое мясо, Хизер пыталась понять — это случайные совпадения или точно просчитанная стратегия? Может, это тщательно спланированная диверсия? Кухарка виртуозно балансировала на грани чудовищного и прекрасного, создавая в среднем приемлемый результат.

— О господи. Молли можно доверить что-нибудь кроме яичницы? — закатила глаза Кингдон-Куч.

— Насчет яичницы я бы не была так уверена, дорогая, — тут же вклинилась тощая, как самка богомола, и настолько же дружелюбная Матчик, преподающая управление потоками силы. На ее бледном угловатом лице отражалось все страдание народа израильского, томящегося в плену у египтян. И пытаемого отвратительной яичницей. — Помните завтрак после Рождества? Яйца были настолько пережарены, что ими можно было подбивать ботинки. Думаю, Молли с похмелья так оплошала. Простые люди, простые нравы, — Матчик тоже закатила глаза.

«Диверсия», — поняла Хизер.

Это точно диверсия.

— О да. Это было незабываемо. Когда мне положили кусок яичницы на тарелку — клянусь, я услышал отчетливый стук, — закатил глаза Хатчинс.

Тут что, тайный клуб мастеров глазозакатывания? Учились они этому, что ли? Перед внутренним взглядом Хизер возникла удивительная картина: преподаватели, чинно рассевшись за партами, с трепетом внимают лектору. А тот, выставив на кафедру деревянный макет черепа с располовиненной глазницей, важно вещает: «Глаза надлежит закатывать неспешно, но уверенно, до полного напряжения Rectus Superior. Вы должны почувствовать значительное усилие, но не боль. Госпожа Кингдон-Куч, будьте так любезны, продемонстрируйте классу…»

— …это нравится? — строго спросила Матчик. На мгновение Хизер почувствовала себя гимназисткой, застигнутой преподавателем на преступнейшем небрежении материалами лекции.

— Простите?

— Я спрашиваю: как вам все это нравится? — Матчик широким жестом обвела рукой стол. — Вряд ли в Логрисе встречается настолько же ужасная кухня.

— В Логрисе встречается и более ужасная кухня, — совершенно честно ответила Хизер. — Бывала я как-то в одной таверне… Там повар крысятину вместо курятины подавал. Такой скандал был, когда мошенничество вскрылось, — Хизер наконец-то отпилила кусок баранины и с гордостью оглядела плоды трудов. — Но есть и положительный момент. Поголовье крыс в рабочих кварталах в тот год сильно понизилось.

Под оторопелыми взглядами коллег Хизер положила в рот кусочек баранины и принялась старательно пережевывать.

— Чудесное мясо, такое пикантное. Дорогая, передайте кухарке мою благодарность, — милостиво кивнула служанке Хизер.

Если хочешь нормально питаться — дружи с поваром. Эту очевидную истину любой егерь усваивал в первый же месяц службы.

Обласканный похвалами повар, возможно, не станет угощать тебя сливочными пирожными. Но и в тарелку не плюнет. А это, знаете ли, очень важный момент.

Кухня располагалась в отдельном здании. Сторож, провожая Хизер по узким, давно не метенным тропинкам, объяснил смысл этого странного стратегического решения. Оказывается, кухня в учебных корпусах создавала бы излишние ароматы, тем самым отвлекая преподавателей и студентов от обучения. Поэтому господин ректор мудрым решением перенес пункт хозяйственного довольствия в крохотное подсобное помещение у самой границы парка. Когда-то там был домик садовника, но за неимением средств беднягу уволили, переложив его обязанности на хромого сторожа. В домике установили большую дровяную печь, перетащили туда котлы и сковородки, а в вечно сыром подвале сделали овощехранилище.

— А воду туда ведрами надобно таскать, — грустно вздохнул сторож. — На водопровод господин ректор так и не расщедрился. Ну, я таскаю, конечно, куда же деваться. Но больно уж это хлопотно. В школе-то вон сколько народу жрет, а я тут один-одинешенек. Воды натаскай, дров натаскай, того-сего, пятого-десятого. А еще ведь за садом ухаживать надо!

Хизер оглянулась вокруг. Никаких признаков того, что кто-то ухаживает за садом, не наблюдалось.

— А почему господин ректор не переделал печку под кристаллическое питание?

— Так деньги же! Эти ваши кристаллики ого-го стоят, а у нас, в академии, бюджета — шиш да ни шиша. Простите за такие слова, госпожа, — безо всякого раскаяния извинился садовник.

— Поначалу да, — согласилась Хизер. — И стартовая покупка кристаллов дорогая, и переделка печки. Но потом ведь только и требуется, что заполнять опустевшие емкости. В академии куча людей с фамильярами, да и без фамильяров умельцы найдутся. Тот же господин Хатчинс. Вряд ли они станут работать бесплатно, но и обычную стоимость заполнения аккумулятора тоже вряд ли потребуют. Не понимаю я господина ректора.

— Зато я понимаю, — буркнул сторож. Воровато оглянулся по сторонам, хрипло откашлялся и склонился к Хизер, обдав ее ароматами дешевого табака и выдохшегося перегара. — Все я понимаю, — прошептал ей на ухо сторож. — На кристаллики у господина ректора денежков нету. А кресло кожаное, все гвоздиками блестящими обитое, он перед Рождеством в кабинет-то купил. Тяжеленное — жуть. Мы с Бобби умаялись, пока его на четвертый этаж затащили. Там, в башенке, еще лестница поганая такая — узкая, винтовая. Я себе палец на правой руке пришиб — неделю кулак сжать не мог! На кресло у господина ректора денежки есть, на ковер есть, на пару рысаков игреневой масти тоже хватило. Вот так-то оно, госпожа. Вот так тут оно все устроено.

— Я поняла, — благодарно кивнула Хизер. — Благодарю вас, господин Нэш, за предупреждение.

— Да какой я вам господин. Вы егерь, я егерь. Джонни меня зовут. Хромой Джонни.

— Принято. Очень благодарна вам, Джонни. И выражаю благодарность вот этим презентом, — Хизер протянула Джонни пару медных монет. — Выпейте за мое здоровье лучшего виски в пабе.

Глава 7. Все неприятности - от ирландцев

Безголовый Тедди призывно смотрел с прикроватной тумбочки. В его выпуклых стеклянных глазах таилось утешительное обещание, но Хизер стойко отринула соблазн.

Если задуматься… первый урок был не так уж и плох. Можно даже сказать, очень неплох. Хотя, конечно, не идеален. При всем желании Хизер не дотягивала до чугунной доходчивости мастера Тронберри, почетного ветерана Первого егерского полка. У мастера Тронберри не было левой руки, правого глаза и кончика носа, а ухо походило на запеченную в золе картофелину. Зато у него было умение доносить до сопляков истину, не расплескав ни капли.

Сияющий, мать его, идеал.

У Хизер так не получалось.

Но Хизер действительно прилагала усилия. Пускай она тут всего лишь на полгода — это уже немало. За несколько месяцев парней и девчонок можно поднатаскать. Конечно, они не станут профессионалами. Ни один выпускник этой занюханной академии никогда не сравнится с выпускниками Школы Ланселота Озерного, выдающей по пачке квалифицированных драконоборцев каждый учебный год. Но ребята хотя бы получат базу. Они выйдут из академии, зная, как высоко находится планка, до которой нужно допрыгнуть. А это уже хорошо.

Человек должен понимать, насколько он глуп и необразован. Трезвое понимание своих недостатков — первый и самый необходимый шаг к успеху.

Зажмурившись, Хизер глубоко вдохнула, открыла глаза и поглядела в зеркало. Поправила чуть покосившийся галстук. Выровняла тянущуюся к карману цепочку часов. Пригладила аккуратно зачесанные волосы.

Какого дьявола она здесь делает? Почему возится с безмозглыми сопляками, неспособными отличить профессионала от гребаной, мать его, секретарши? Могла бы сейчас в «Хромом единороге» с егерями эль пить, а не херней заниматься.

Безголовый Тедди маняще блеснул глазами в золотом луче солнца.

— Ну уж нет, — строго сказала Хизер. — Никакого, мать твою, алкоголя.

Мастер Тронберри, случалось, обдавал первые ряды аудитории густейшим односолодовым выхлопом — но у мастера Тронберри не было руки и глаза. Если педагог анатомически комплектен, на снисхождение рассчитывать не приходится.

Новую учительницу ждали. Не с любовью пока еще, но и не с досадливой скукой, как ждали зануду Квистена. Украдкой оглядывая лица соседей, Алекс видел на них одно и то же — настороженное, предвкушающее любопытство. На первом уроке Деверли сумела вызвать у слушателей интерес — и теперь слушатели гадали, постоянный это эффект или случайный.

— Эй, Каррингтон, — перегнулся через узкую парту Падди. — А ты в команду записываться будешь?

— Естественно.

— Не боишься, что папочка заругает?

— С чего вдруг? — Алекс повернул голову — совсем немного, просто чтобы видеть краем глаза движение сзади. Разворачиваться полностью он не собирался. Вдруг Падди вообразит, что он значим настолько, что Каррингтон ради него готов совершать лишние телодвижения. Нельзя вводить людей в заблуждение и внушать им ложные надежды. — Я тренировался в группе у Квистена, отец не возражал.

— Так это ж у Квистена. У Квистена мы строем маршировали и раза три по мишеням стреляли. Или четыре, не помню. У Деверли, думаю, совсем по-другому будет, — Падди подождал очевидно напрашивающегося вопроса, не дождался и продолжил как ни в чем не бывало. — Думаю, у Деверли будут нормальные тренировки. Ну, как у егерей. Думаю, она будет учить нас настоящей охоте. А твой папочка такого не одобряет.

— С чего это ты взял? — Алекс наконец-то повернулся — и Падди счастливо осклабился.

— Да потому что! Ты, Каррингтон, сахарный мальчик. Под дождь нельзя — растаешь, к огню нельзя — расплавишься. И в дальний угол нельзя забросить, а то крысы сожрут. Когда генерал-майор узнает, что его драгоценный наследничек всерьез обучается бою с драконами — он же от злости треснет.

«И почему это должно меня волновать?» — хотел сказать Алекс. Но не сказал. Потому что семейные дела Каррингтонов никого не касались.

А еще потому, что Алекса это действительно волновало.

Если отец узнает, что Алекс не ограничивается теорией драконоборства… он же от злости треснет. И треск будет слышен от Тинтагеля до Каледонии.

Но Алекс все равно был намерен записаться в новую группу. Может, потому, что не хотел больше зазубривать бессмысленную теорию. А может быть, потому, что хотелось услышать треск.

— Слушай, Каррингтон, а ты… — снова завел шарманку Падди, и Алекс вдруг ясно увидел: вот он поднимается из-за парты. Вот делает два шага назад. Вот от души пинает стул Падди, и чертов засранец, нелепо взмахнув руками, летит на пол. На лице у него изумление, щедро разбавленное страхом. — Эй, Каррингтон, а вдруг тебя не возьмут в группу? — не унимался Падди. — Снайпер ты, честно говоря, так себе, а Деверли не Квистен. Вдруг она сахарному мальчику скидок делать не станет?

— Ты столько раз повторил, что я сахарный… Падди, скажи правду: ты хочешь меня облизать? — выпятив губы, Алекс послал воздушный поцелуй, и Падди предсказуемо взвился.

— Что?! Да ты охренел, гребаная английская…

— Что здесь происходит?! — рявкнула от двери Деверли. — Немедленно успокоились.

Голос у нее был точь-в-точь как у псаря, осаждающего зарвавшуюся свору. Падди, изумленно приоткрыв рот, послушно опустился на место. Алекс хотел было проигнорировать окрик — но с удивлением понял, что уже сидит ровно, сложив перед собой руки.

Чертовы, мать их, рефлексы.

Спасибо, папочка.

Садиться в кресло Деверли не захотела. Преподавательская кафедра тоже чем-то ее не устроила. Упершись маленькой круглой задницей в стол, Деверли скрестила длинные ноги в гладких черных ботфортах. Алекс с удовольствием остановил на них взгляд. Не демонстративно — но и без лишней скромности.

Обозначил, так сказать, интерес.

— Итак. Сегодня здесь присутствуют те, кто действительно хочет научиться высокому искусству боя с драконами. Спешу вас разочаровать. Бой — это не искусство. Это работа. Грязная, тяжелая и очень опасная, — Девери говорила быстро и четко. Как будто приказ главнокомандующего перед войсками зачитывала. Оторвав взгляд от длинных перекрещенных ног, Алекс наблюдал, как движутся полные яркие губы, складывая звуки в слова, а слова — в предложения. — Те, кто умеют работать хорошо, выживают. И даже получают приличные деньги. Те, кто не умеют работать — умирают. И это хороший вариант.

Глава 8. Руками не трогать

Хизер предполагала, что учительский труд преподнесет ей немало неприятных сюрпризов… Но не настолько же! Письменный план урока оказался действительно необходимым. Не потому, что ректор желал видеть аккуратно заполненные бланки с подробно расписанными пунктами — а он, сволочь, хотел. А потому, что без плана Хизер сбивалась, начинала путаться, перескакивала с одной мысли на другую, в процессе то упуская важное, то по нескольку раз повторяя одно и то же.

Хизер задумчиво постучала деревянным пером по тетради. Звук получился глухим и тусклым, словно вылинявшим. В маленькой комнатке царил тоскливый вечерний полумрак, и разбуженные светом газового рожка тени качались и вздрагивали на стенах, словно водоросли в медленном течении реки. Хисса не было видно, но из-под шкафа пробивались предательские рыжие лучи, выдавая секретное логово. Что интересного Хисс нашел в душной и пыльной темноте, Хизер понятия не имела, но мешать фамильяру не собиралась. Если Хиссу нравится сидеть под шкафом — почему бы ему там не посидеть?

Подтянув к себе Тедди, Хизер быстрым движением свернула ему голову и отхлебнула из горлышка. Хвойный аромат джина смешался со сладковатым запахом соломы из набивки.

Итак… Пункт первый. Опросить студентов — какую функцию они хотят выполнять в группе и почему. Пункт второй. Провести тесты. Лучше бы, конечно, практические — но действующего макета дракона в академии, естественно, не было. Как можно обучать драконоборчеству, не имея таких необходимых вещей, Хизер понятия не имела… Но ректор академии Святого Георга явно придерживался других взглядов.

Из наглядных пособий в подсобке нашлось только три огромных плаката: дракон в профиль, дракон анфас и дракон в разрезе. В желудке разрезанного дракона тускло отсвечивали голубоватым сожранные кристаллы империта, явственно указывая на злогадостную природу рептилии.

Снова отхлебнув джина, Хизер печально поглядела в тетрадь. Пункт второй — провести тесты… Макет дракона, конечно, предельно четко проявляет наклонности испытуемых, но можно попробовать и другой раздражитель. Результат будет менее точным — но что поделать? Даже частичное решение проблемы предпочтительнее полного ее игнорирования.

Хизер прикусила кончик пера. К острому можжевеловому послевкусию добавился привкус влажного дерева и дешевой краски.

Как напугать группу студентов, не причиняя этим студентам физического ущерба? Может, вызывать в кабинет по одному и швырять в заходящего камень? Нет, не годится. Рефлексы ловцов летящий булыжник никак не раскроет. А может, пальнуть из жезла над головами? Тоже не то. Хизер учитель — а студенты по умолчанию лояльны учителю. Они даже не испугаются толком, и уж тем более никто не проявит встречной агрессии. А значит, потенциальные снайперы никак не обозначат себя.

Вот дьявол…

Хизер потянулась было к Тедди, но в дверь постучали, и она торопливо нахлобучила плюшевую голову на плечи.

— Да-да!

— О, как мило! — заулыбался умиленно ректор Вильсон. — Вы коротаете вечера с плюшевым мишкой!

Рубашка у Вильсона была нежно-лиловая, расшитая по широкому вороту венком белых ирисов, а на бляхе ремня красовался огромный камень, неубедительно имитирующий бриллиант.

— Простите мое невнимание, — поддернув штаны, Вильсон без приглашения опустился в кресло и вытянул ноги, явив миру лиловые же носки. — Столько дел, столько дел… Позавчера я общался по радиофону с министром образования. Насколько же удобнее, чем банальная переписка! Голос передает в разы больше смыслов, чем текст. А вчера пришлось нанести визит наместнику… Я хотел зайти к вам вечером, но вернулся очень поздно, к тому же у наместника подавали чудеснейший грог. С моей стороны было бы бестактно навещать женщину, пребывая в таком состоянии. Поэтому я решил отложить визит на следующий день — и вот я здесь! — Вильсон широко развел руки, взмахнув широкими рукавами рубашки, как лебедь — крыльями. — Как вам нравится в академии?

— Здесь чудесно, — вежливо улыбнулась Хизер. — Так уютно, спокойно… Мне очень нравится.

— А коллеги? Как прошло ваше знакомство с преподавателями? — ректор подался вперед, положив руку на стол — совсем рядом с ладонью Хизер.

— Замечательно. Весьма просвещенные люди, интереснейшие собеседники, — Хизер откинулась в кресле, снова увеличивая расстояние до нейтрального.

— Значит, вы поладили с коллегами? Я очень рад. Наша Марта… простите, госпожа Кингдон-Куч, бывает резка и прямолинейна. Некоторых эта прямота отталкивает.

— Ну что вы! Я тоже довольно прямолинейна. Думаю, мы с госпожой Кингдон-Куч отлично поняли друг друга.

Что именно поняли, Хизер благоразумно уточнять не стала.

— Вот как? Отлично! А как вам наши студенты? Я слышал, Александр Каррингтон проявил некоторую бестактность? Не обращайте на мальчика внимания. Алекс — замечательный молодой человек, очень одаренный, гордость академии! Вы знаете, какой у него средний балл? Четыре целых, семьдесят шесть сотых! Удивительный результат. Конечно, Алекс иногда делает глупости… Но вы же понимаете: возраст, темперамент, амбиции. Кто из нас не был молодым? Кому не знакомы безумства юности? — ректор бросил на Хизер короткий внимательный взгляд. — Я надеюсь, вы не в обиде на Алекса?

— Ни в коем случае. Александр Каррингтон произвел на меня впечатление человека усердного и амбициозного, — ответила Хизер — и почти не соврала. Алекс действительно был амбициозным и усердным. А еще он был самодовольным засранцем… Но как говорил Вильсон — кому из нас не знакомы безумства юности?

— Вы меня успокоили. Очень рад, что вы нашли к Алексу подход. Но если возникнут сложности — сразу же обращайтесь ко мне! Всегда готов помочь — и советом, и делом, — подвинувшись в кресле, Вильсон снова дотянулся до руки Хизер. — У вас такие холодные пальцы… Вы не мерзнете в этой комнате?

Вильсон не произнес: «Одна», но посмотрел так выразительно, что Хизер с трудом удержалась от гримасы. Почувствовав настроение хозяйки, Хисс выглянул из-под шкафа, повел носом и настороженно уставился на Вильсона. Хизер сделала запрещающее движение рукой, и Хисс послушно скрылся, на прощание раздраженно взмахнув хвостом.

Глава 9. Критерий истины — практика

Практические занятия с группой почему-то не вызывали пакостной внутренней дрожи, от которой скручиваются в клубок внутренности и напрочь пересыхает горло. Наоборот. Хизер ощущала что-то вроде азарта — как будто она вернулась обратно во времени, и ждала ее не убогая бестолковая возня со студентами, а самая настоящая тренировка — та, в которой макет запросто может под задницу тебя пнуть, если не будешь двигаться достаточно быстро.

Еще раз проверив заряд в жезле, Хизер сунула его в кобуру. Даже этот незначительный, но такой привычный жест доставлял удовольствие. Наконец-то оружие находится там, где ему и положено быть — у бедра. А не болтается поперек кармана, проступая длинной малоприличной выпуклостью.

Хизер подергала ремешки, удерживающие кобуру, и подтянула на одну дырочку верхнее крепление. Да, так намного лучше.

Кажется, на тоскливых академических харчах она сбросила несколько фунтов. Недовольно поморщившись, Хизер поглядела в зеркало. Надо срочно начинать жрать — если она не хочет превратиться в жилистую угловатую жердь без груди и задницы.
Была в этом какая-то глубинная несправедливость. Другие девушки, сбрасывая вес, обретали эльфийскую воздушную легкость и утонченный аристократизм. Хизер же уподоблялась уладскому волкодаву — длинноногая, костистая и жесткая, как армейский сапог.

С другой стороны, можно бисквиты жрать сколько влезет. Даже не можно, а рекомендуется. Приятную женственную округлость Хизер зарабатывала тяжким трудом — безостановочно работая челюстями.

— Дорогая! Я тут такое услышала! Хизер, дорогая, — рывком распахнув дверь, Сюзанн влетела в комнату и остановилась, смущенная. — О, вы одеваетесь. Простите…

— Ничего страшного. Проходите, рассказывайте — что же такого невероятного вы услышали?

— Я сегодня пила кофе с Марджери… Это секретарша Вильямса, Марджери Гант. Вы ее, наверное, не знаете?

— Лично не знаю, но мельком, кажется, видела. Милая такая брюнетка с ямочками на щеках?

— Да, именно. Это она. Марджери рассказала, что ректор сегодня утром был очень не духе. Кричал, швырял документы. Даже кофе свой утренний в окошко выплеснул. Сказал, что кислит невыносимо — а кофе самый обычный, и варила его Молли так же, как и всегда.

— Тяжело быть мужчиной… — сочувственно покачала головой Хизер. — Женщина может дурное настроение на лунные циклы списать, а господину ректору такой поблажки природа не подарила.

— Это точно, — смущенно стрельнула глазами в сторону Сюзанн. — Но кофе — это не все. Вильсон вызвал бухгалтера и приказал ему убрать из вашего жалованья премиальное вознаграждение. У нас, знаете ли, очень невысокий фиксированный оклад, но высокие премиальные выплаты — если, конечно, господин ректор считает работника достойным. Но он обычно считает… А с вами вот так вот. В первый же месяц службы, — пухленькое личико Сюзанн приняло задумчивое и озабоченное выражение. — Я, конечно, ни на что не намекаю… Но вы, случайно, не ссорились на днях с господином ректором? Может, какая-то неудачная шутка, или вы отказались следовать его рекомендациям… Господин ректор иногда предлагает внести изменения в план учебы и очень огорчается, если преподаватели не одобряют его нововведения.

— Вот как? Господин ректор у нас еще и новатор? — вскинула брови Хизер. — Ну надо же. До чего одаренный у нас господин ректор. Истинный светоч педагогики.

— Ну… Да. Истинный светоч. Так вы с ним не ссорились? — подавшись вперед, Сюзанн запрокинула голову, пристально вглядываясь Хизер в лицо. Получилось, пожалуй, излишне интимно… но не отталкивать же ее. Хизер сделала шаг назад.

— Не ссорились. Но и взаимопонимания не достигли. Но не переживайте, Сюзанн, это же мелочи.

— Мелочи? Мелочи?! Да Вильсон же… — осекшись, Сюзанн покосилась на дверь и заговорила шепотом. — Да Вильсон вас теперь со свету сживет. Он же злопамятный, как оса, и такой же прилипчивый. Ни премии вы не получите, ни рекомендательных отзывов…

— А зачем мне его отзывы? Сюзанн, милая, напоминаю: я здесь всего лишь до весны. А потом либо в егерский полк — либо в Африку. Ни там, ни там рекомендации ректора мне не понадобятся. И даже, наверное, навредят, — Хизер ухмыльнулась, представив, как представитель «Трансафриканской» читает цидулю ректора: «Усердна, терпелива, умеет найти подход к самым строптивым студентам». Ну так себе характеристика для снайпера-драконоборца.

— Значит, вы твердо намерены… — сникла Сюзанн.

— Абсолютно и категорически. И очень рекомендую вам сделать то же самое. Чем глубже вы увязаете в этом болоте, тем сложнее потом будет выбраться. Не упустите момент.

Подмигнув Сюзанн, Хизер поправила волосы, в последний раз глянула в зеркало и взяла со стола тетрадь.

— А теперь прошу меня извинить. Урок начинается через десять минут, а мне еще надо добежать до теплиц.

— До теплиц? Но зачем вам теплицы?!

— Потому что сегодня у меня первое практическое занятие. А от теплиц одни металлические каркасы остались. Такое при всем желании не поломаешь.

Желающие поиграть в настоящих драконоборцев уже топтались возле теплицы, растерянно разглядывая возносящийся в небо ржавый остов. Падди и смуглый парень в строгом оливковом шервани задумчиво бродили вокруг развалин, время от времени пиная рассыпанные в траве кирпичи. Ароййо и рыженькая Надин отошли в сторону и обсуждали что-то, склонившись головами друг к другу. Каррингтон стоял, привалившись спиной к старой липе, и равнодушно таращился в серое низкое небо. Рядом с ним подпирали широкий потрескавшийся ствол еще два парня. Их Хизер не помнила совершенно — просто белые круги лиц за партами, безмолвные и безымянные статисты.

Но в целом, наверное, расклад вполне отражал текущую ситуацию. Девочки отдельно, мальчики отдельно. При этом страстный бунтарь Падди нашел общий язык с индусом, а вокруг Каррингтона собрались те, кто вечным протестам предпочитал равнодушное молчаливое согласие.

Ну или те, кто умели собственное мнение засунуть в карман — и не доставать без приказа.

Глава 10. Слабые звенья цепи с карамельками

Идея закадрить новенькую учительницу уже не казалась такой удачной и обрастала существенными, может быть, даже непреодолимыми трудностями. Деверли мало походила на знакомых Алексу девушек — милых, общительных, привычных до сонной зевоты. Не походила она и на молоденьких преподавательниц, робеющих перед студентами и не умеющих поставить себя. Та же Бишоп — умная, компетентная, но катастрофически безвольная. Не осознающая того простого факта, что учитель не просто может — обязан быть выше ученика. Обязан принуждать к занятиям и дисциплине. Если ты не можешь этого сделать — значит, хреновый ты педагог.

Алекс учился не потому, что этого требовали преподаватели. Просто он был Каррингтон — а значит, он должен быть первым. Ну и отец. Еще был отец, который смотрел табель об успеваемости и морщился, спотыкаясь глазами на четверках. Генерал Каррингтон требовал от подчиненных усердия и исполнительности. И не одобрял излишней инициативы.

Просто сделай то, что тебе поручили. И сделай это отлично.

Вполне разумный подход, если задуматься. Только так и можно поддерживать в подчиненных старательность и дисциплину.

— Значит, вы изучали динамические линзы самостоятельно? — Деверли тактично дождалась, пока остальные студенты уйдут, и Алекс был ей за это благодарен. С динамическими линзами получалось хреново, и Алекс не испытывал ни малейшего желания позориться перед всей группой. А еще ведь будут нотации о самоуверенных студентах, без спроса влезающих в области, слишком для них сложные. И получающих заведомо провальный результат.

— Покажите еще раз, как вы перемещаете линзу, — Деверли уселась на обломок кирпичной стены, даже не обмахнув его от пыли. Алекс непроизвольно поморщился и тут же одернул себя.

— Сейчас.

Шепотом проговорив короткую формулу, он выполнил жестовую комбинацию, свел руки, а когда развел — между ладонями глянцево колыхалась полупрозрачная линза, вспыхивая в солнечных лучах всеми цветами побежалости. Осторожно, стараясь не шевелить руками, Алекс начал поворачиваться, увлекая за собой маленький, а потому легко управляемый щит. Пленка подрагивала, шла мелкой рябью, но послушно смещалась в сторону.

— Увеличьте площадь щита. Теперь уменьшите. Вправо. Влево. Резче. Еще резче! Вверх! Быстрее!

С трудом стабилизировав гудящую от напряжения линзу, Алекс слизнул пот с верхней губы.

— Я не могу быстрее. Если ускорюсь, щит лопнет.

Признаваться в этом было мучительно стыдно, но выхода не было. Алекс уже подошел к порогу своих возможностей. А значит, в любом случае облажался.

— Конечно, лопнет,— неожиданно улыбнулась Деверли. — Я же этого и добиваюсь. Чтобы исправить ошибки, сначала нужно их выявить. Поэтому давайте еще раз: вниз! Быстро! Влево! Вправо! Оборот! Резче, быстрее, еще оборот!

Не выдержав издевательства, линза хрустнула и осыпалась, болезненно толкнув в ладони отдачей.

— Черт! — раздраженно встряхнул руками Алекс. — Зар-р-раза!

И опомнился.

— Прошу прощения. Сейчас я попробую еще раз.

— Не нужно, — встав, Деверли подошла вплотную и взяла его за руку. Алекс открыл рот — и тут же захлопнул. Динамические линзы в качестве любовной прелюдии были странным выбором — но кто он такой, чтобы осуждать чужие вкусы?

Сосредоточенно нахмурившись, Деверли надавила большим пальцем в центр его ладони и начала медленно массировать, постепенно расширяя круги.

— Ну как? Легче? Теперь несколько раз согните кисти и повращайте ими. Почувствуйте, как растягиваются мышцы и сухожилия. Ну? Как?

— Легче. Спасибо, — Алекс послушно закрутил руками.

— Замечательно. Теперь что касается постановки щита. У вас, Каррингтон, типичнейшая ошибка новичка — вы слишком фиксируетесь на периметре. Да, так линза получается более четкой и сформированной — но и более хрупкой. Попробуйте ослабить контроль. Распределите энергию по поверхности, сделайте ее более податливой.

— Но тогда щит станет слабее.

— Да. Но тут ничего не поделать — идеально плотный щит совершенно статичен, а любая динамичная линза эластична — а значит, податлива на разрыв. Вам придется искать баланс. И достигается он только практикой. Освойте практику перемещения эластичной линзы. Крепость в данном случае не важна — просто освойте принцип. Передвигать щит должно быть так же просто, как подносить ложку ко рту — естественное, не требующее осмысления движение. Когда добьетесь этого результата — начинайте постепенно увеличивать жесткость линзы. И хорошо бы, чтобы кто-то пострелял в вас при этом из жезла. Не на поражение, естественно, над головой — по краю щита. Без тестирующего физического воздействия очень трудно подобрать правильное усилие, не сваливаясь в крайности.

— Понял, — кивнул Каррингтон. Просить Падди он, естественно, не станет… А вот Элвина можно и побеспокоить. Да, он не снайпер, но жезлом-то пользоваться умеет. А можно вообще к Сэнди обратиться. Этот придурок обмочится от счастья. Еще бы! Сам Каррингтон предложил помочь в тренировках. Охренеть же какая честь. Но… Собираясь с решимостью, Алекс облизал пересохшие губы. — А мы можем пересмотреть распределение ролей в группе?

— С чего вдруг? — изогнула бровь Хизер.

— Ну как же. Госпожа Деверли… Госпожа Деверли, я всегда был снайпером. И я хотел бы в дальнейшем выполнять эту же функцию. Ароййо, кстати, отлично ставит щиты.

— Да. Так же отлично, как вы стреляете из жезла, — улыбка у Деверли получилась на удивление невеселая. — Давайте начистоту, Каррингтон. Вы же были весьма посредственным снайпером?

— Нет! Посмотрите мои таблицы со стрельбищ — восемьдесят восемь попаданий из ста!

— По неподвижным мишеням. В спокойной, комфортной обстановке.

Алекс с лязгом захлопнул челюсть. Он знал, о чем говорила Деверли. По движущимся мишеням Алекс попадал не чаще семи раз из десяти. А если за стрельбищем наблюдал генерал Каррингтон… результат скатывался до скромных пяти.

— Но это ведь можно поправить? Тренировками? Если я могу отработать динамические линзы — значит, могу и снайперскую подготовку улучшить!

Глава 11. Недостаточно тайный заговор

Кабинет учителя гимнастики располагался на третьем этаже главного корпуса — между кабинетами магомеханики и целительства. Объяснения этому удивительному факту Хизер придумать не смогла, поэтому просто решила смириться.

— Господин Стэндиш? — громко постучав, она подождала ответа, постучала снова и приоткрыла дверь. — Господин Стэндиш?

Кабинет был пуст. Хизер растерянно оглянулась, прислушалась и насторожилась. Откуда-то явственно доносилось звяканье металла о стекло.

— Господин Стэндиш! — снова позвала она. Звяканье стихло, за стеной что-то грохнуло, проскрежетали по полу ножки стула.

— Иду! — сиплым баритоном отозвался Стэндиш. Скрипнула скрытая ширмой крохотная дверца. Из подсобки, распространяя аромат йоркширского пирога и свежего лука, появился тренер. Чтобы протиснуться в низкий проем, ему пришлось пригнуть голову — и, кажется, втянуть живот.

— Что вы хотели, дорогая? — широко улыбаясь, Стэндиш подкрутил нафарбленные кончики усов. Его полные губы масляно блестели, а в треугольной бородке застряли крошки.

— Я по поводу студентов старшего курса, — Хизер оглянулась в поисках стула. — Разрешите присесть?

— Да-да, конечно! — схватив в охапку ворох форменных ветровок, Стэндиш поднял их, обнажив крохотную узкую козетку на гнутых изящных ножках. — Вот, пожалуйста.

— Спасибо. Итак — я хочу поговорить с вами о студентах-выпускниках, — Хизер опустилась на козетку, предусмотрительно не оставляя места для еще одного человека. Огорченно вздохнув, Стэндиш отошел за стол и выдвинул кресло. — Насколько я знаю, вы проводите тренировки трижды в неделю.

— Да. Плюс дополнительные занятия по крикету, боксу и легкой атлетике. В прошлом году был еще бег, но сейчас его отменили.

— Почему? Бег развивает выносливость и тренирует дыхание.

— Вы это знаете. Я это знаю. Но попробуйте объяснить это студентам, — развел руками Стэндиш. — На занятие являлось всего три человека. Ректор решил, что нет смысла тратить учебный час всего класса на бег для трех человек.

— Разумно, — одобрила Хизер. — Но я попробую возродить это начинание. Вы не могли бы поговорить с ректором?

— Поговорить?.. — Стэндиш почесал в коротком седом ежике волос. — Можно и поговорить… А сколько человек будет бегать?

— Семь.

— Кто именно?

— Каррингтон, Маклир, Кольмиц, Ароййо, Гулабрай, Войт и Уиллер.

— В Каррингтона я поверю. В Ароййо тоже. С некоторой натяжкой поверю в Гулабрая. Но остальные — врядли. А про Уиллера даже и не мечтайте. Это парень побежит только за сдобными булочками — и то сдохнет на первой же сотне ярдов.

— Побежит. На этот раз побежит, — предвкушающе улыбнулась Хизер. — А кто раньше приходил на занятия по бегу?

— Так Каррингтон и приходил. Парень вообще молодец — посещает все занятия, кроме крикета, добился больших успехов в гимнастике. А по боксу турнир графства выиграл в прошлом году. Вы видели в торжественном зале наш кубок?

— Нет, пока не довелось. Но я обязательно посмотрю. А кто еще приходил? Ароййо?

— Да, точно. Тоже хорошая девочка, старательная. И Гулабрай. Зимой, правда, пропускал занятия, но в начале осени и поздней весной исправно тренировался. Индусы вообще очень усердные, а что мерзнут у нас — так что поделать. Тут им не Индия, — хрипло хохотнул Стэндиш.

— Что вы скажете о Маклире?

— Отличные задатки, но бестолочь и раздолбай. Большой физической силы не ждите, но Патрик быстрый, выносливый, да и реакция отличная.

— Кольмиц?

— Середка наполовинку. Выносливая, упорная, но слабая. И заниматься не хочет, ленится. Реакция так себе, скорость тоже.

— Мнение об Уиллере вы уже высказали. А что насчет Войта?

— Темная лошадка. Мог бы стать отличным боксером — подвижный, выносливый, умеет выбрать момент для удара. И самое главное, не теряет в бою головы. В отличие от того же Маклира. Но слишком вялый… Огонька в Войте нет. Азарта. Спортивной злости, — Стэндиш пошевелил пальцами в тщетной попытке передать мысль, и Хизер кивнула.

— Я вас поняла. Надеюсь, теперь у Войта появится огонек. Так вы поговорите с ректором насчет занятий по бегу?

— Да, попытаюсь.

— И дополнительные тренировки в гимнастическом зале. Скажем, два раза в неделю.

— А не многовато ли для выпускной группы? У них и так экзамены на носу.

— Это группа драконоборцев. Какое значение имеет отметка по анатомии, если боец не может выдержать схватку с драконом?

— О! Это мне нравится! — оживился Стэндиш. — Совсем Куч своей анатомией всех за… имела. Простите, моя дорогая. Но Изабелла так ревностно блюдет честь своего предмета, что просто не продохнуть. Мы же не в медицинской академии, черт побери. Но… Будет скандал. Изабелла не потерпит посягательств на свои привилегии.

— Ничего. Быстро госпожа Кингдон-Куч со мной совладать не сможет… а отдаленное будущее не имеет значения, — Хизер помолчала, обдумывая вопрос. — Господин Стэндиш… А вы пытались изменить ситуацию в академии?

Теперь замолчал Стэндиш, медленным движением закручивая кончик седого уса.

— Нет.

— Почему?

— А зачем? Те, кто идут в академию Святого Георга, не собираются работать драконоборцами. Так зачем ломать копья в сражении, которое никому не нужно?

— Ну почему же. Некоторые все-таки собираются.

— Единицы. И все они неудачники. Были бы мозги или деньги — поступили бы в академию Ланселота Озерного. А раз уж приехали сюда… значит, все они неудачники. Я ответил на ваш вопрос, дорогая?

— Да. Благодарю вас за беседу, господин Стэндиш.

Глава 12. Битва титанов

Почему драконоборец должен знать, как сварить три эффективных зелья от тошноты? Алекс пытался найти ответ на вопрос, но ответа не было.

Зачем драконоборцу зелья от тошноты?

Кавалеристка вошла в класс, нежно прижимая к груди журнал успеваемости. За ней дробно семенили два третьекурсника, балансируя огромными коробами с ингредиентами. От коробов шел резкий аптекарский запах — травянистый, приторный, горький.

— Добрый день, господа студенты, — тяжело поднявшись на подиум, Кавалеристка хлопнула на трибуну журнал и пристально оглядела класс. — Кто сегодня дежурный? Ароййо? Доложите, что было задано, госпожа Ароййо. Поторопитесь, пожалуйста. У нас сегодня много работы. В начале урока проведем короткую самостоятельную, потом — знакомство с новым материалом, а в конце — практическая работа. Тема у нас сегодня важная, попрошу всех сосредоточиться.

Кристина, встав, подняла с парты тетрадь и начала зачитывать список заданий. И Алекс наконец-то понял, зачем драконоборцам зелья от тошноты.

Ну на такой вот как раз гребаный случай.

Только лекцию проводить нужно на первом курсе. Сначала зелья от тошноты — потом Кингдон-Куч. А не в обратном порядке.

— Благодарю, — милостивым кивком Кавалеристка разрешила Кристине сесть. — Сейчас я раздам всем опросные листы. Ответы пишите короткие, по существу — предложения три-четыре, не больше.

Кавалеристка энергичным шагом двинулась вдоль рядов, опуская перед каждым аккуратно исписанный листочек. Алекс взял свой и оценил масштабы проблемы. Десять вопросов. Десять, твою мать, вопросов!

И не лень же ей было писать.

С другой стороны, а чем еще может заняться вечером одинокая тетка за сорок? Если не можешь поиметь мужика — поимей в мозги учеников. Какое-никакое, а развлечение.

И все-таки? Зачем драконоборцам варить зелье от тошноты? Его же можно просто купить. А потом раздавать всем на входе в класс. Как в больнице — первый столик с зельями, второй — с чистой водой. Проходит студент в класс, берет стакан с первого столика, потом со второго — и садится за парту.

Ну или еще проще.

По стопке бренди на входе всем выдавать.

Хотя нет. Не годится. Уроки по анатомии и целительству каждый день. Так же и спиться недолго.

— Каррингтон? Над чем вы задумались? — грозная тень закрыла падающий из окна свет. — У вас затруднения?

— Никак нет, — пружиной распрямился Алекс, по-армейски вытягивая вдоль бедер руки. Кавалеристка любила этот цирк, а довольная Кавалеристка — это сговорчивая Кавалеристка. — Никаких затруднений. Просто обдумываю формулировку.

— Это хорошо. Обдумывайте, — великодушно разрешила Кавалеристка. — Но поторопитесь. У вас остается чуть больше пяти минут.

Ну да. Остается чуть больше пяти. Потому что три минуты ты мне мозги чайной ложечкой помешивала. Алекс опустился на стул и снова взялся за перо.

Назовите причины внезапного носового кровотечения?

Ну, это просто. Перегрев, высокое кровяное давление, заболевания — острые и хронические, перенапряжение, истероидность. Алекс хотел было добавить травму, но вовремя остановился. Если дать человеку в морду, кровь пойдет не внезапно, а закономерно. Можно сказать, запланированно.

Кавалеристка любила вопросы с подвохом.

Растительные и минеральные средства от головной боли?

Ивовая кора, мята, зверобой, ромашка, гематит на виски. Для тех, кто страдает хроническими мигренями, рекомендованы для постоянного ношения серьги с гематитом.

Назовите все мышцы бедра.

«Gluteus Maximus*», старательно вывел Алекс, потом зачеркнул — но так, чтобы написанное легко читалось из-под прозрачной штриховки. И продолжил унылое «Musculus Sartorius, Musculus Quadriceps Femoris…».

Закончив, Алекс оглядел класс. Гулабрай еще писал, покрывая мелким круглым почерком уже второй лист. Рамджи был единственным, кто мог конкурировать с Алексом в оценках… Если бы Алекса волновали успехи парня, который приехал из малярийной примитивной дыры — а потом в эту же дыру и уедет.

Падди мечтательно таращился в окно, небрежно сдвинув в сторону свой криво оборванный огрызок. На первые три вопроса ответы были написаны, а дальше простиралось девственно-белое поле, не тронутое даже каплей чернил. Падди был верным адептом концепции «Ни грана усилия сверх необходимого». А три ответа из десяти — это крохотная, по нижнему уровню троечка.

Интересно, а на драконов Падди так же охотиться собирается? Хвост поцарапал — и достаточно. Можно идти отдыхать.

Алекс повернул голову.

Сэнди, закончив писать, аккуратно положил перо на подставку. Сейчас он перечитывал ответы, чему-то согласно кивая.

— Вы уже закончили? — Кавалеристка склонилась над ним, сияя приторно-ласковой улыбкой. — Дайте-ка посмотреть. Отлично, да, да, замечательно, совершенно верно, отлично… Великолепная работа, господин Уиллер! Вас ждет большое будущее.

Ну да. Очень большое. Отсюда — и до аптеки. Куда Сэнди возьмут младшим помощником. Потому что для должности старшего помощника нужна квалификация фитолога-фармаколога, а Сэнди у нас, видите ли, драконоборец.

О чем вообще думает этот кретин? Как он планирует работу искать?

Господи, ну нельзя же быть таким простофилей…

— Сдавайте работы! — Кавалеристка пошла по рядам, собирая из протянутых рук листы. — Время вышло! Откладывайте перья и сдавайте работы!

Алекс сунул свою самостоятельную в общую стопку и прикрыл глаза. Сейчас лекция, потом возня с колбами и тигелями, потом задание… Еще час тошноты. А потом длинная перемена, и можно будет сбегать на кухню, поулыбаться Молли, отвесить ей парочку комплиментов и получить сандвич с пикулями и говядиной. А если повезет, то и печенье. Вчера по двору шлейфом тянулся ванильно-сливочный аромат, вызывая неконтролируемое слюноотделение. Если Вильсон не успел все сожрать, может быть, Молли поделится остатками…

Хлопнула дверь.

— Добрый день! — произнес очень знакомый голос. Голос, который именно тут — и именно сейчас — никак не мог прозвучать.

Глава 13. Тернистые пути к вершинам педагогики

Прюитт перехватил Хизер после завтрака. То загадочно округляя глаза, то нервно подмигивая, он ухватил Хизер под локоток и увлек в сторону, к пустующей в это время курительной комнате.

— Вы что, с ума сошли? — свистящим шепотом выдохнул Прюитт, захлопнув дверь. — Так же нельзя!

— Как именно? — не поняла Хизер. — Класть джем в чай? Ну да, это странная привычка, готова признать…

— Да причем тут чай! Я про ваши занятия бегом! Зачем вам это понадобилось? — приоткрыв дверь, Прюитт быстро выглянул из нее, как испуганный заяц из норы, и тут же снова захлопнул. — Вы увели у Кава… черт, простите. У Кингдон-Куч утренние лекции! Кавалеристка этого не простит!

Хизер быстренько перебрала в памяти все свои прегрешения, но требуемого не обнаружила.

— Я не уводила! Это же факультатив. У Кингдон-Куч остаются ее часы, просто на лекции будет меньше людей. На оплате, насколько я знаю, это не сказывается.

— Да не в оплате же дело! Это вопрос принципа. Кингдон-Куч настаивает на стопроцентной посещаемости.

— Знавала я как-то одного господина — так он на мухоморах настаивал… Исключительной убойности выпивка получалась, — доверительно поделилась Хизер. И, получив в ответ недоуменный взгляд, пояснила. — Как и на чем настаивать — это сугубо личный вопрос. Кингдон-Куч может настаивать на посещаемости, на колонизации Антарктиды, на смене правящей династии. Может настаивать на том, что она — реинкарнация Изольды Златокудрой, и хватать за филейные части каждого встречного Тристана. Но какое отношение к этому имею я — и прочие элементы объективной реальности?

— Прямое! — щелкнув исцарапанным портсигаром, Прюитт вытащил дешевенькую сигаретку, прикурил и тяжело опустился на диван. — Самое, простите, прямое. — Не желаете? — осознав промах, он протянул портсигар Хизер, но та покачала головой. — И правильно. Папиросы у меня преотвратнейшие. Раньше я «Черного капитана» курил, но потом часы урезали, факультативы отменили… — Прюитт тяжело вздохнул. — Если вы не хотите такой же участи — не связывайтесь с Кингдон-Куч.

— Хм. Неожиданно, — Хизер, усевшись поудобнее, пристроила под спину подушку. Слежавшийся ворс в диване ощущался твердокаменными слитками — как будто высиживаешь кладку драконьих яиц. — А Стэндиш не предупреждал меня о подобных последствиях.

— Гарри? Не удивлен. Гарри, простите меня, та еще сволочь. Сколько он в академии ссор затеял — пальцев не хватит пересчитать. И все чужими руками. Любит наш Гарри гладиаторские бои устраивать. Поначалу он даже ставки принимал, но пару раз Кавалеристка проиграла — и ректор прикрыл тотализатор.

— И откуда же у Кингдон-Куч такое влияние?

— А вы не знали? Она же кузина жены Вильсона! Лучше бы он любовницу сюда притащил. Любовницы Вильсону быстро надоедают, а родственница — это надолго… — глубоко затянувшись, Прюитт выпустил голубоватую струйку дыма. Хизер проследила, как она, медленно растворяясь, поднимается к потолку — закопченному до желтизны, с густой, прихотливо-ажурной сетью трещин.

— Однако. Какие страсти бушуют в провинциальной академии.

— Разве это страсти? — философически протянул Прюитт и снова медленно затянулся. — В конце августа мы расписание составляли — вот тогда страсти были. Я даже дверь запирал на ночь. На всякий случай. А сейчас — так, мелочи. Остатки былого величия, — глубоко затянувшись, Прюитт округлил губы и выпустил ровненькое колечко дыма.. — Но дверь я бы на вашем месте запер.

Солнечная с утра, к девяти погода испортилась. Набежавшие тучи скрыли солнце, поднялся гадостный влажный ветерок — вроде бы и не сильный, но пробирающий до костей. Хизер, выходя на улицу, накинула на плечи редингот из плотной коричневой шерсти, но надевать все-таки не стала. Негоже воспитателю одеваться теплее, чем воспитуемые.

Студенты уже поджидали ее у дверей гимнастического зала. На этот раз группа разбилась на две части. Девушки примкнули к Гулабраю и Маклиру, а рядом с Каррингтоном переминались с ноги на ногу Сэнди и Элвин Войт, почтительно выслушивая его разглагольствования. Штормовку догадался захватить только Сэнди. Маклир щеголял в не самой свежей спортивной рубашке, а все остальные ограничились форменными свитерами. Дешевая йоркширская шерсть вздувалась на локтях и тряпкой обвисала на резинке — и только лощеный Каррингтон выглядел так, словно только что вышел от модного камелотского портного.

Бывают же люди, способные любую ветошь превратить в королевскую мантию.

Подавив завистливый вздох, Хизер звонко хлопнула в ладоши.

— Всем добрый день! Подойдите сюда.

Студенты послушно двинулись навстречу, сливаясь в одну группу.

— Господин Уиллер, вы все-таки пришли? — Хизер приветственно кивнула, и Сэнди счастливо зарделся.

— Д-да. Госпожа Кингдон-Куч, конечно, будет ругаться, но… но я же драконоборец, а не целитель.

Гулабрай фыркнул. Падди заржал. А Каррингтон молча закатил глаза.

— Раз уж вы рискнули вызвать недовольство госпожи Кингдон-Куч, вероятно, дракона вы тоже не испугаетесь, — Хизер хлопнула Уиллера по плечу, отчего тот покраснел еще больше, но выпрямился и расправил плечи. — Видите вон тот холм с тремя вязами? Бежим к нему, делаем крюк и возвращаемся. Маршрут простой, без подъемов и спусков, дорога хорошая. Думаю, с этим заданием справятся даже те, кто раньше не бегал.

— Я в этом не уверен, — Маклир выразительно покосился на Сэнди, но зарываться не стал. С некоторым колебанием Хизер сочла это своим первым педагогическим достижением.

— Сначала разомнитесь, — Хизер воодушевляюще помахала руками и несколько раз наклонилась, утыкаясь носом в колени. — Господин Каррингтон, не ленитесь.

— Да-да, конечно, — Каррингтон лениво переступил с ноги на ногу, неубедительно изображая что-то вроде разминки. А вот Сэнди старался всерьез — размахивал руками, как ветряная мельница, подпрыгивал и неуклюже наклонялся, отклячивая пухлый зад. Маклир примерился было для товарищеского пинка, но под пристальным взглядом Хизер отошел в сторону.

Глава 14. Чемпион всего на свете

В тот момент это казалось отличной идеей. Алекс бежал лучше всех — что было совершенно ожидаемо. Алекс был достойно одет и единственный из группы сохранил пристойный вид на финише. Что тоже было вполне ожидаемо. И Деверли в этот день не вела себя, как гребаный сержант армии Ее Величества. Что было, конечно, неожиданно — но весьма приятно. Какой-то из этих факторов, а может быть, и все сразу, заставил Алекса поднять руку и приветственно помахать ею. Ответом стал короткий, как пропущенный апперкот, взгляд, дружелюбия в котором было меньше, чем в лимоне сладости.

То есть не было вообще.

Сохраняя на лице бодрую улыбку, Алекс добежал до двери гимнастического зала, хлопнул по ней ладонью и остановился — подчеркнуто ровно, отсчитывая про себя ритм дыхания. Ра-а-аз — вдох, два-а-а — выдох, ра-а-аз — вдох, два-а-а — выдох. Финишировавший вторым Падди пыхтел, как королевский экспресс, и обливался липким потом. На его фоне Алекс казался свежим, словно майский ландыш, — чего, собственно, и добивался.

Деверли оценила.

Финишировав вместе с измочаленным, свекольно-красным Сэнди, она одобрительно кивнула.

— Хорошо бегаете, Каррингтон.

— Когда я учился в школе, то был призером графства в беге на длинные дистанции.

— Чего-то подобного я и ожидала, — кивнула Деверли. По выражению лица Алекс не понял, следует ли считать сказанное комплиментом. Но дядюшка Абрахам говорил, что все сомнения толкуются в пользу обвиняемого — поэтому Алекс гордо расправил плечи.

Рядом пыхтел, согнувшись и прижимая ладонь к правому боку, Сэнди. С одной стороны — он служил отличным контрастным фоном, но с другой… Сэнди выглядел так, словно уже помирает. Тяжко вздохнув, Алекс закатил глаза, но все-таки развернулся к несчастному Уиллеру.

— Не останавливайся, придурок. Походи шагом еще минут пять, дай сердцу обороты сбавить. И мышцы потом потяни, а то завтра не встанешь. Вот так, — Алекс, наклонившись, изобразил парочку самых примитивных упражнений. — Понял?

— Да. Понял, — с трудом выдохнул Сэнди и неуверенно двинулся по кругу, словно слепая кобыла, вращающая мельничный жернов. — Спасибо, Каррингтон… — начал было он, но Алекс, уже потеряв интерес к разговору, открыл дверь. — И все равно спасибо! — донеслось ему в спину.

В гимнастическом зале пахло привычным, до боли знакомым запахом. Кожа, дерево и кислый, застоявшийся аромат табака заполняли пространство, как вода — аквариум. Алекс любил этот запах. Любил ощущение пустого равнодушного пространства, любил летящую, рикошетящую гулкость звуков.

Гимнастический зал ничего от тебя не требовал. Ничего не ждал. Ничего не хотел. Он просто предоставлял возможности, которые ты мог использовать. А мог не использовать.

Подпрыгнув, Алекс ухватился за перекладину и напряг мышцы, подтягивая тело вверх одним гладким, слитным движением. Коснулся подбородком металлической рейки, так же плавно опустился вниз — и снова пошел вверх. Алекс подтягивался не считая. Зачем? Это с охотой сделают те, кто внизу. Те, кто зачарованно наблюдают за его мерными, почти механическими движениями. Вверх… Вниз… Вверх… Вниз…

Алекс не считал. Просто подтягивался до тех пор, пока не начали ныть, подрагивая от напряжения, мышцы. И отпустил перекладину до того, как дрожь, усилившись, лишила движения текучей гладкости.

— Неплохо, — одобрила Деверли. — Вы в отличной форме, господин Каррингтон.

— Ты в школе был чемпионом Англии по подтягиванию? — изобразил восторженный трепет Падди. — Чемпион всего на свете Каррингтон-младший! — сладким голосом протянул он, воздевая восхищенно руки. — Славься, славься, великий Каррингтон!

Вместо ответа Алекс приглашающе указал на перекладину. Падди, независимо вздернув подбородок, отошел в сторону и притих.

А вот Деверли внезапно заинтересовалась.

— А неплохая идея. Кто-нибудь хочет попробовать?

Все предсказуемо стушевались, отступая от снаряда подальше. Только Ароййо, задрав голову, окинула перекладину оценивающим взглядом.

— Так, как Алекс, я, конечно, не подтянусь. Но…

Глубоко вдохнув, она напружинилась и выпрыгнула вверх, цепко ухватившись за рейку.

Так, как Алекс, Ароййо действительно не смогла. Она подтягивалась с видимым напряжением, мучительно кривила лицо и, выбрасывая тело вверх, судорожно взбрыкивала ногами. Школьный тренер Алекса за такое позорище отправлял круги вокруг парка наматывать. А Деверли… а Деверли улыбнулась.

— Отлично! Госпожа Ароййо, вы замечательно справились. Кто-нибудь еще хочет попробовать? Господин Гулабрай?

Индус, поколебавшись, все-таки поднялся на турник. За ним, не выдержав всеобщего невнимания, полез подтягиваться Падди, потом — Элвин, а за ним — Надин. Бедняжка какое-то время бессильно дрыгала ногами, цепляясь за перекладину, но даже эти бездарные усилия Деверли одобрила.

— Хорошая попытка, госпожа Кольмиц. Не прекращайте занятий, и со временем ваши мышцы приобретут достаточную крепость. Господин Уиллер?

Все повернулись к Сэнди — и бедняга испуганно вжался в стену.

— А это для всех обязательно? Я же только медик. Я не боец. Зачем мне подтягиваться?

— Чтобы хватило сил оттащить раненого с поля боя? — высказала очевидное предположение Деверли. — Но если вы категорически отказываетесь … Это ваше право, господин Уиллер. Принуждать я не буду.

На лице Сэнди проступило мгновенное и оглушительное облегчение, тут же сменившееся подозрением.

— И вы меня не прогоните?

— Нет. Зачем? Очень скоро наступит момент, когда вы не сможете участвовать в тренировках. Но наблюдать за тем, как работают остальные, бессмысленно — и вы уйдете по собственному желанию.

В зале воцарилась тишина. Несколько минут Сэнди стоял, сосредоточенно разглядывая криво выкрашенные доски пола, а потом сжал губы в нитку и побрел к снаряду. Допрыгнуть до перекладины он, конечно, не смог, а на лесенке оступился и чуть не упал, звонко треснувшись подбородком. Алекс, стараясь не морщиться, наблюдал за этими убогими попытками и не понимал: нахрена? Зачем тратить время на людей, которые никогда не оправдают вложенных усилий?
Повиснув на перекладине, Сэнди вяло подрыгал ногами. Слишком короткая рубашка задралась, обнажая полоску живота — рыхлого, белого и бесформенного, как ноздреватый мартовский снег.

Глава 15. Объективно правильный вариант

Хуже всего было то, что у Алекса не имелось надежного убежища. Комнаты студентов не запирались, это почиталось основой безопасности и благонамеренности — мало ли чем мальчики будут заниматься, предоставь им возможность уединения. Нет, ценители одиночества находили, конечно, альтернативные варианты. Можно было гулять по парку, можно было уйти в старую, густо увитую пестрым плющом беседку. Самые романтичные — и лишенные инстинкта самосохранения — студенты забирались на развалины оранжереи, чтобы полюбоваться оттуда закатом. Но одинокая драматическая фигура на стене, подчеркнуто избегающая компании, вызывала совершенно однозначные ассоциации, а Алекс вовсе не хотел примерять на себя образ печального рыцаря.

В туалете закрыться, что ли?

После некоторого размышления Алекс выбрал не идеальный, но самый безопасный вариант. Поднявшись в библиотеку, он набрал стопку книг по магомеханике и направился к угловому столику, над которым растопырила жесткие пыльные листья измученная вечным полумраком пальма. Сочувственно похлопав ее по искореженному, растрескавшемуся стволу, Алекс выстроил на столе бастион из учебников, раскрыл тетрадь и взял в руки перо, завершая тщательно продуманный образ.

Этот простой, но эффективный способ тактического уклонения Алекс изобрел так давно, что даже не помнил, когда именно. Хочешь уклониться от беседы с отцом? Сделай вид, что погрузился в изучение математики, или физики, или практического применения элементалей. Но не истории и не ботаники. И уж тем более не литературы. «Тряпичную дамскую чушь» генерал Каррингтон не одобрял.

Как не одобрит и занятия в группе Деверли. Какое-то время Алекс может позволить себе это невинное развлечение… А потом приедет отец и поставит жирную точку. Сначала он поговорит с Алексом, потом, вероятно, с ректором. Просто на всякий случай, для верности. До разговора с простым преподавателем генерал Каррингтон не опустится. И слава богу. Алекс испытывал к Деверли весьма смешанные чувства, но в любом случае она не заслужила выволочки за ошибку, которую не могла предсказать.

Вряд ли коллеги предупредили ее о том, как генерал Каррингтон видит участие своего сына в практических занятиях по драконоборству. А поскольку именно генерал Каррингтон вносит на счета академии трехзначные суммы… Бедная Деверли рискует вылететь с того места, которое недавно заняла.

Алекс задумчиво поглядел на тетрадный лист. Белые клеточки в нем теперь чередовались с синими, густо заштрихованными в строжайшем шахматном порядке. Пожав плечами, Алекс провел длинную извилистую линию, пририсовал к ней лист… зачеркнул кривое убожество и заштриховал следующую клеточку.

По-хорошему нужно бы самому уйти из группы. До того, как ситуация выйдет из-под контроля. Да, это сломает Деверли правильный расклад, группа с одним щитовиком — это не группа… Ну и хрен с ним. Это ведь действительно не группа. Просто кучка тупоголовых студентов, воображающих себя охотниками на драконов.

И один из этих студентов, на минуточку, Сэнди Уиллер.

Что многое говорит и о качестве подготовки в группе, и о педагогических талантах госпожи Деверли. Добросердечие уместно, только когда младенцам слюнявчики подвязываешь. В реальной жизни за гуманизм не дадут и ломаного медяка. Слабых сожрут первыми, добрых — вторыми. А выживут только сильные и жесткие, те, кто не позволяет себе делать глупости, руководствуясь совершенно бессмысленными эмоциями.

Голос отца в голове с металлическим лязгом чеканил максимы. Алекс ненавидел его. Этот голос. За то, что он никогда не затыкался. За то, что держал на поводке, строго поддергивая сворку. А еще за то, что голос всегда был прав.

Потому что слабых действительно сжирают. Нравится это Алексу или не нравится — таковы факты.

Либо ты займешь верхний этаж в иерархической пирамиде — либо навсегда останешься кормом для более сильных. Или ты, или тебя.

Может быть, именно поэтому Алексу так нравились охотники на драконов. Иерархия у них была предельно проста и конкретна. Никаких подковерных игр, никаких тайных недоброжелателей и завистливых взглядов в спину. Вот ты, вот дракон. Может быть, он тебя сожрет. В буквальном смысле. А может быть, ты его. Драконий окорок в можжевеловом маринаде удивительно сочен и нежен.

С чего Сюзанн вздумалось гулять на закате, Хизер понять не могла. По-весеннему сырой ветер, набрав скорость на пустошах, врывался в крохотный парк, словно кавалерийский полк — в женский монастырь. Деревья испуганно трепетали, заполошно всплескивая ветками, а темно-зеленые кусты бересклета неодобрительно покачивали давно не стриженными головами. Ветер залезал холодными пальцами за шиворот, трепал мгновенно рассыпавшуюся прическу, тонкими промозглыми струйками затекал в рукава. Но Сюзанн упорно шла вперед по дорожке, придерживая полощущий парус юбки, и Хизер, сжав зубы, следовала за ней. Вряд ли она могла называть Сюзанн своим другом… но девушка проявляла к Хизер искреннюю симпатию. А это чего-то да стоило.

— Может быть, полюбуемся закатом в другой день? Когда ветер утихнет? — попыталась воззвать к голосу разума Хизер.

— Нет! Мы должны прогуляться именно сегодня, — Сюзанн развернулась, и широкий воротник, взлетев белыми крыльями, хлестнул ее по лицу. — Сегодня закат будет невероятный!

— Ладно. Как скажете, — терпеливо согласилась Хизер, поплотнее запахивая редингот. — А почему мы не можем полюбоваться закатом из академии? Окна моей комнаты выходят как раз на пустоши…

— Но это же совсем не то! — многозначительно пошевелила светлыми бровями Сюзанн. — Мы обязательно должны прогуляться.

— А! Так вы хотите о чем-то поговорить! — сообразила наконец Хизер, и Сюзанн тут же прижала пухлый розовый пальчик к губам.

— Т-с-с. Давайте отойдем еще немного. К вон тому падубу, скажем.

— Почему нет? — Хизер, свернув с тропинки, двинулась к дереву напрямик, прокладывая путь сквозь траву. Сухие жесткие стебли бессильно хлестали ее по ботфортам, осыпаясь на черную кожу тусклой ржавчиной перепревших семян. Сюзанн двигалась за ней, аккуратно подобрав шерстяную юбку. Обойдя высоченный падуб, Хизер остановилась с подветренной стороны, прислонилась спиной к дереву и подняла голову. В глянцевой темно-зеленой листве виднелись кляксы ягод, бурые, как запекшаяся кровь. — И что же вы хотели сказать?