По краю Вечности

Пролог

...кто ищет – вынужден блуждать.

И. В. Гёте «Фауст»

Пролог: Время уходить

Мир. Изнанка. Вечность.

Три грани.

Мир – жизнь. Люди. Магия. Потоки силы.

Вечность – смерть. Вместилище душ. Источник стихийных сил.

Изнанка – тонкий слой силы между. Пропитанный мраком и стоящий стеной. Не пускающий. Обычно. Лишь раз в людскую эпоху грань на мгновение истончается, когда Вечность переполняют людские смерти. И это наше время. Время Девяти. Приходить по очереди, приносить в мир силу и знания. Но сейчас у стены Изнанки нас Восемь. Не хватает – давно не хватает – лишь одного из нас. Девятого.

– Где может быть Девятый? – бесплотная фигура, сотканная из чистейшего света, задумчиво смотрит сквозь стену Изнанки.

– Найдем. И вернем.

– Выдержит ли человек одного из нас? – поворачивается сияющий лунным светом силуэт.

– Девятый же прячется в людях. Выдержит.

– Трое при смерти, – замечает горящая закатом фигура. – Две рядом, одна – дальше. Берите. Но сохраните душу, не то люди поймут. Узнают одного из нас. И расставляйте западню. Быстро. Изнанка сжимается.

Сбросить силу, как старый плащ – не время приносить ее людям. Время придет, когда Девятый выполнит свои обязанности и замкнет круг силы, уступив место Первой. И остальным. По очереди. Мы давно ждем возвращения. Слишком давно. Пора вернуть всё на круги своя.

И – один шаг.

И – занятый человек?

Уже?

И занятый – клубком тьмы. Мощным. Людей с такой силой тьмы нет давно. Очень давно. Девятый.

Нашелся.

Попался.

Вернешься.

С тебя всё началось – тобою всё и закончится.

Часть 1. Ожидание мира. Глава 1

Чем дальше бежишь от самого себя –

тем ближе оказываешься к самому себе.

Н.

Я накинула на голову капюшон и подняла воротник, пряча лицо от редких порывов вьюжного ветра. Смеркалось, и небо стремительно темнело, скрываясь за пеленой снежных облаков. Я посмотрела по сторонам. Снег шел непрерывно, и крупные хлопья укутывали спящий город в воздушное покрывало с головы до пят – от покатых крыш до исхоженных троп старых мостовых.

Сидящий на моем плече угольно-черный ворон, мой вечный спутник, уже напоминал снежную сову и ухал так же недовольно.

– Ничего-ничего, Молчун, – я рассеянно улыбнулась, изучая дорогу, – скоро будем в тепле. Что? На кого я похожа? На снежного призрака?

Да, пожалуй...

Крупные хлопья ложились поверх моего плаща вторым, зимним, забирались в сапоги, дрожали на ресницах, слепили глаза. Да, пожалуй... Пожалуй, надо найти крышу над головой. Хотя бы крышу. К остальному я равнодушна. Когда всю жизнь работаешь искателем, когда твой дом – это весь мир, на многие мелочи не обращаешь внимания. Важна лишь цель пути... которую я ищу уже несколько сезонов, меняя материки на острова, а города – на пустоши. В поисках не то приключений, не то работы, не то неприятностей, не то... себя.

Оглядевшись, я смахнула с ресниц снег и отправилась по дороге вглубь незнакомого города. Сколько раз со мной случалось подобное – не счесть... Куда бы я ни подалась, рано или поздно оказывалась на незнакомой улице, с потрепанной сумкой через плечо, без медяка в кармане, путных мыслей в голове и планов на будущее. Впрочем, пара медяков имелась. И неплохо бы потратить их на местечко у теплого очага, где можно и подумать спокойно, и переждать подступающую метель.

Я снова посмотрела по сторонам. Узкая улочка городской окраины, скудно освещенная зеленоватым пламенем редких факелов, показалась... не той. Неужели я опять напутала с перемещением?.. В последнее время собранность, вернее – ее отсутствие, стала моим личным проклятьем... И, собираясь переместиться в выбранный город, я разбивала оземь зелье перехода, но оказывалась совсем не там, где нужно, а... где-то.

А где, кстати?

Ответ на вопрос – у ближайшего дома. Трехэтажное каменное здание встретило мой прищуренный взгляд суровым взором погашенных окон. Покинув гильдию искателей и уйдя на вольные хлеба, я старалась находиться от нее как можно дальше... и именно там я сейчас и нахожусь. Как можно дальше. На другом краю мира. Дальше просто некуда. И, похоже, только на это «дальше» и годятся мои рассеянные мозги.

Я поднялась по ступенькам крыльца и стряхнула с перил снег. С кованых узоров сердито смотрел символ эпохи Седьмого после Великой. Как интересно... Эпоха Рассветных сумерек – нагромождение кудрявых облаков, позолоченных первыми лучами солнца. И узкие, как первые солнечные лучи, городские улицы, громоздкие, «наезжающие» друг на друга дома без острых углов и преимущественно... всех цветов рассвета. Да, далековато меня забросила судьба... Но и здесь дела найдутся.

И я вернулась к началу улицы – заснеженному еловому парку, окружающему город. Оценивающе посмотрела по сторонам, но в снежной мгле не было ни души. Только я и мой молчаливый спутник.

– Молчун, разомнешь крылья? – спросила шепотом. – Да-да, поищи постоялый двор, будь другом... Знаешь, не хочу светиться. А я разве не рассказывала?.. В свое время искатели где-то здесь раскапывали древний город, а когда нашли, прибрали к рукам все сокровища. Нет, это наше право, и в договоре оно прописано, но местные «рассветные» власти такой скандал устроили: дескать, наше достояние, отдайте. «Искательские» главы, посовещавшись, что-то отдали, – ведь большие ссоры начинаются с маленьких разногласий. Но отдали именно «что-то», для отвода глаз. А главные ценности оставили себе. И местные так обиделись... Теперь нас тут не любят. Разведаешь? Благодарю, дружок.

Ворон недовольно повел крыльями и тяжело поднялся в воздух, а я стряхнула с ближайшей скамейки снег, села и призадумалась. Значит, так...

Перед моим мысленным взором развернулась карта мира. Три материка, пять архипелагов и множество островов. В эпоху Великой люди освоили первый материк, в эпоху Девяти ее последователей – Первой и Второго – два остальных, далее – пять архипелагов. А Восьмой и Девятому для освоения досталась горстка островов. И я наверняка нахожусь «в гостях» у Седьмого – на архипелаге Рассвета. Конечно, постройки и символы эпохи Седьмого встречались и на материках... Словом, на рассвете и разберёмся. По крайней мере, городов рассветного стиля на материках точно нет, насколько мне известно. А известно мне многое.

Я потерла подбородок. Расклад – чудеснейший. Зелий больше нет, денег... всё равно что нет, работы – тоже нет, статуса искателя... опять же, всё равно что нет. Да, будь я рассветным магом... Впрочем, магом я была, но не рассветным. А тёмным, обществом отвергаемым. И этот дар я усердно прятала ото всех... кроме тех, кого он мог спасти. А людей, проклятых древними темными, в мире хватало – наши злость и ненависть, к сожалению, долговечны.

Однако то, что для другого проклятье, для меня – необходимая, как воздух (и как жизнь), сила. И в последнее время я целенаправленно ищу проклятых, собирая слухи и сплетни, гоняюсь за ними по всему миру. И сейчас должна находиться... неважно где, если меня там нет. Но можно поискать проклятых здесь. Они часто селятся на отшибе, подальше от остального мира.

Глава 2

Я сидела за дальним столиком и с удовольствием уминала горячий рыбный суп.

В отличие от недавнего портового кабака, на постоялом дворе было тепло и чисто. В круглом помещении по кругу же располагались опять-таки круглые столы и стулья, создавая уют, который не портили даже расписанные в стиле Рассвета стены – оранжево-розовые облака на фоне бледно-голубого неба. На потолке сиял круг бледно-желтых факелов. Чистые скатерти на столах, до блеска натертый деревянный пол и внимательная прислуга окончательно убедили меня в правильности выбора. Лучше оставить здесь всё серебро, чем мерзнуть за два медяка в портовом кабаке. А деньги – дело наживное и приходящее.

Я насмешливо посмотрела на Молчуна, блаженствующего на спинке соседнего стула:

– Ну что, где лучше?

Ворон склонил голову, признавая поражение. А ведь каркал про кабак – мол, дешевле... Проныра.

Доев суп, я взялась за тушеные овощи, когда дверь скрипнула, впуская в помещение представительного мужчину. Закутанный в дорогой черный плащ и поглядывающий на присутствующих свысока, вошедший обозрел помещение и направился прямиком ко мне.

Я насторожилась. Да, всё верно: кто-то что-то рассмотрел, и передо мной – бывший владелец артефакта. Я уткнулась носом в тарелку, быстро изучая его ауру и читая сущность. Местный житель. Торговец. Развитое Среднее поколение. Обеспечен. Жизнью доволен. Не женат, детей нет. Скуп и жаден до крайности. Обожает древние безделушки.

– Приятного ужина, – и торговец вольготно развалился на стуле напротив меня, спихнув со спинки Молчуна. Тот недовольно каркнул и перебрался ко мне, настороженно затаившись за моей спиной.

Я кивнула, продолжая сосредоточенно жевать. Нахал однако. Нетерпеливый. Привык добиваться своего быстро и от окружающих ждет только повиновения. Я глянула на него исподлобья. Тронутое морщинами лицо, цепкие черные глаза, нос горбинкой, длинная седая шевелюра до плеч и пышные усы. Видный мужчина. Посмотрим, кто кого...

Торговец не стал медлить. Наклонился и тихо сказал:

– Нужно поговорить. Срочно. Наедине.

Я отрицательно покачала головой.

– Срочно, – настаивал он.

Я дожевала овощи и невозмутимо заметила:

– Надо поговорить – пожалуйста, говорите. После ужина у меня дела.

– А я, – почему-то обрадовался мой собеседник, – могу избавить вас от лишних дел!

– Да-а-а? – протянула озадаченно. – И как?

Он наклонился над столом, только что носом в мою тарелку не влез:

– Купив артефакт, разумеется. Который почему-то попал к вам в руки.

– Вы что-то путаете, уважаемый, – спокойно возразила я. – Никаких артефактов у меня нет.

– Есть, конечно же, есть, – мужчина проницательно смотрел в мои глаза. – Тот самый, который вы отняли у трех наемников прошлой ночью, – и зачем-то подмигнул.

Я с трудом сдержала смех:

– Не понимаю, о чем вы! Я? Отняла? У трех наемников? Вы мне льстите, почтенный, – и с деланным огорчением изучила свое телосложение. – И как же, по-вашему, я, невысокая, хрупкая и слабая девушка, справилась с тремя большими и сильными мужчинами?

– С помощью магии мрака? – неуверенно предположил торговец, покусывая ус.

– Которая осталась в легендах, – насмешливо уточнила я. – Даже непосвященным известно, что магии мрака давно нет, а люди тьмы рождаются без силы. Не смешите, уважаемый. С чего вы взяли, что я – маг мрака? Не будьте голословным, предъявите доказательства.

Мой собеседник раздосадовано промолчал, пристально глядя в мою тарелку, после чего вкрадчиво заговорил:

– Ладно. Подойдем с другой стороны. Сколько стоит артефакт эпохи Великой?

– Вы, уважаемый, не с торговцем разговариваете, а с искателем, – с достоинством ответила я. – А для нас артефакты не имеют цены, как не имеет цены и тайна.

Он зло сверкнул глазами, и я «призадумалась»:

– Но если вы настаиваете...

Мужчина радостно закивал.

– Могу предположить, что артефакты эпохи Великой стоят от сотни золотых и выше, в зависимости от наглости торговца и направления силы, а также от нужд искателя и его...

– Я спрашиваю, сколько стоит этот конкретный артефакт!.. – зашипел, теряя терпение, торговец.

– Какой?.. – недоуменно захлопала ресницами я.

– Который находится у вас!..

– Ничего у меня нет, и точка, – разговор наскучил, и я вновь принялась за овощи.

Мой собеседник в бешенстве вскочил со стула, уронив его, и понесся к выходу, однако на полпути передумал, помялся и вернулся. Я с холодным любопытством наблюдала за тем, как он дрожащими руками ставит на место стул, садится, шумно переводит дух и нервно дергает себя за левый ус. И?..

– Хорошо, предположим, что у вас его нет, – тихо заговорил торговец. – А где тогда он может быть?..

Я пожала плечами:

– Понятия не имею. Но самое место таким артефактам – в хранилище гильдии искателей.

Глава 3

Обстановка в доме мало отличалась от его внешнего вида. Одна просторная комната без четких углов, обшарпанная и скудно обставленная старыми и самыми необходимыми предметами мебели.

В дальнем от двери «углу», рядом с тлеющим очагом, – небольшая кровать, в противоположном ему – низкий шкаф, круглый столик и три стула. Ближе к двери, у неровного провала окна, – мастерская, отгороженная самодельной занавесью, которая скрывала стол, стул и прилаженные к стене полки с аккуратно разложенными материалами. С другой стороны – также скрытые лоскутной занавесью – рукомойник и небольшая бадья.

Но, несмотря на бедность, дом был чистым и уютным. Облупившуюся на стенах краску заменяли лоскутные картины, пол украшали разноцветные половички, стол застелен светлой скатертью, окна занавешены изучающими ровный, неяркий свет шторками, на которых хозяйка вышила рассветные горы. А еще лоскутные картины и половички заменяли обитательницам свечи и отсутствующие дрова в очаге. И тепло, и достаточно светло.

При нашем появлении из-под одеяла выглянула любопытная мордочка крохотной девчушки. Вытирая ноги о половичок, я ласково улыбнулась в ответ на сонный взгляд:

– Доброй ночи, солнышко.

– Поздоровайся с нашими гостями, дочь, – тихо добавила хозяйка дома.

Девочка завернулась в одеяло, послушно слезла с кровати и неловко подковыляла ко мне. Маленький молчаливый дикий зверек с несмываемым пятном проклятья на желтой от настороженности ауре... и перечеркнутой Вечностью жизнью. Из-под седой челки на меня внимательно смотрели голубые глаза, но видел лишь один. Древнее проклятье разделило худенькое тело на две половины, одна из которых принадлежала жизни, а вторая – смерти. И живая – чувствовала, слышала, осязала, видела и постигала, а мертвая – смотрела тусклой пустотой, висела бесполезной плетью.

Я разулась, подошла к девочке и присела на корточки:

– Как тебя зовут, милая?

Молчание. Лишь затравленное удивление на живой половине бледного личика.

– Эрейя, – тихо ответила за дочь ее мать. И, помедлив, тихо добавила: – А меня – Таит.

– Эрейя? – я улыбнулась. – Первая капель?

– Она родилась на исходе сезона Снежной луны, – смущенно объяснила Таит.

– Рейсан, – представилась я и кивнула на ворона, – Молчун.

Ворон гордо расправил крылья, распушил хвост и, заработав мой многозначительный взгляд, глухо каркнул. Я одобрительно улыбнулась, сняла плащ, повесив его на крючок у двери, разулась, надев теплые тапочки, и отправилась за занавеску помыть руки. Таит тем временем суетилась по хозяйству, и, когда я села напротив нее, на столе уже стояли горячий чайник, кружки и плетеная корзинка с домашним печеньем. Мне стало неудобно. И объедать – некрасиво, и отказываться – непорядочно...

– Угощайся, – Таит обняла дочь, которая, не сводя с меня внимательного взора, свернулась уютным клубком на коленях матери.

Ладно, перед уходом подсуну под скатерть деньги... Я неспешно пила травяной чай и внимательно слушала невеселую историю маленькой семьи. Таит рассказывала спокойно, отстраненно, и в ее голосе отсутствовали злость, ненависть или ярость. Слышались лишь горькая усталость и покорность судьбе.

– Это семейная легенда, которую мне рассказала мама, прежде чем уйти в Вечность... В эпоху Девятого в нашей семье родились две девочки-близняшки, и старшая выбрала путь темного мага, а младшая – путь артефактолога, к роду которой мы с Эри и принадлежим. Темных магов, говорят, боялись уже тогда, и вскоре пути сестер разошлись, а после замужества младшей между ними встала еще и ненависть. Старшая стремилась передать свои знания потомкам, но Вечность отняла у нее возможность быть матерью. И сначала она, смирившись, ждала, когда же темный родится у ее сестры. Но проходило время, а внуки и правнуки рождались или со светлой и сумеречной магией, или с ремеслом. И перед смертью она прокляла весь наш род.

Я молча смотрела в чашку и слушала очень внимательно, хотя легенды о древних темных и проклятых ими людях порой похожи, как две капли воды – и целями, и причинами, и мотивами, и последствиями.

– И с тех пор в семье рождается лишь одна девочка без магических способностей, и в жизни ее преследуют несчастья. Моя прабабка не выносила света. Бабка случайным словом накликала страшные несчастья. Мама, говоря хорошее, против воли оскорбляла окружающих, стремясь помочь – приносила вред, а я... А меня мало кто видит человеком, чаще – в облике монстра. А Эри... – и голос Таит сорвался. – Что с ней – я не понимаю...

– Всё просто, – я вертела в руках кружку и сосредоточенно изучала плавающие в воде крупицы травы. – Твоя родственница не могла иметь детей из-за физиологии темных магов. Нам этого природой не дано. Так было в эпоху Девятого, и так есть и сейчас. Проклятье пало не на род, а на ненавистную силу сумерек или света, с которой вы рождались, но которая оборачивалась против вас, – я подняла глаза на Таит: – В тебе есть сила туманных сумерек, отсюда и окутывающий ауру обманный туман. Который преодолим либо для темного – ведь иначе у тебя не было бы дочери, либо, – и проницательно посмотрела на зардевшуюся девушку, – для сильного сумеречного мага, но ненадолго. А в Эри очень много света, – я невольно улыбнулась девочке.

– Света?.. – тихо переспросила моя собеседница.

Я кивнула:

– И подозреваю, что проклятье направлено именно против света – тьма и свет всегда были на ножах. Вы, сумеречные, кое-как с ним справлялись, а вот свет бы проклятье наверняка убило... если бы не было столь старым. За давностью эпох оно истерлось, потеряло прежнюю силу, поэтому твоя дочь жива.

Глава 4

Искры погасли, оставив слабый и терпкий запах магии, а моя подопечная открыла глаза, полные невыплаканных слез. Я бережно сняла ее с кресла и крепко обняла, утешая и баюкая, а Эри, уткнувшись носом в мой живот, всхлипывала и судорожно вздрагивала. Я вздохнула и заставила себя расслабиться. Теперь можно не бояться неизвестности... Теперь... всё.

– Вот и всё, солнышко, – прошептала я, присела и поцеловала девочку в макушку. – Боли больше не будет, мы скоро вернемся к маме, и... не хочешь посмотреть на свои руки?

Эри, утерев слезы рукавом платья, нерешительно подняла руки и взглянула на свои ладони. Вечность стерла с них грубые родимые пятна, начертав жизненные линии, которые складывались в два четких рисунка – в символ Первой на правой ладони и в символ искателей на левой. А с ауры сошло пятно проклятья, и, как и я обещала Таит, ее дочь ничем не отличалась от обычного ребенка. И видели отныне оба глаза, и тусклая седина превратилась в искрящееся серебро густых волос, и вернулись краски на неживую половину лица.

Я взяла Эри за плечи и осторожно подтолкнула вперед:

– Ну-ка, дружок, пройдись.

Она неуверенно сделала несколько шагов и завертела головой, изучая старый мир и заново открывая для себя новый. И учась по-новому и видеть, и слышать, и двигаться, и – жить.

– Кто я теперь?.. – обернулась ко мне.

– Светлый маг и искатель, – отозвалась я. – И совершенно новый человек с новой жизнью и с новой судьбой.

В голубых глазах мелькнул страх. И, поглоти меня Вечность, я прекрасно ее понимала, ведь однажды переживала подобное. Растерянность, неуверенность и – ужас. Безотчетный, бессильный и беспомощный страх даже не будущего, но настоящего – того, в котором ты то знаешь себя, то не узнаешь, и отчаянно боишься себя нового, и безумно боишься за себя настоящего. И страшишься не удержать новое и потерять старое, когда уже невозможно ни остаться собой прежним, ни отказаться от себя обретенного.

Я обняла Эри за плечи и посмотрела в ее глаза:

– Не смей бояться себя. Не смей, слышишь? Принимай то, что есть, и не позволяй страху изуродовать твою личность. Будь собой, гордись собой, уважай себя и никогда от себя не отказывайся, понятно?

Девочка молча кивнула.

– Учиться заново жить и узнавать себя – это не только страшно, но и страшно интересно, поверь, – добавила я мягче.

– Скажи... и с тобой тоже... такое случалось? – осторожно поинтересовалась она.

– Не совсем, – ответила уклончиво. – Но мне приходилось жалеть о том, что я не родилась кем-то другим... И приходилось учиться понимать себя и принимать, не отказываться от себя и не бояться, даже когда... – я запнулась и отвела взгляд. – Даже когда от этого зависело мое будущее, да и не только мое. Может, сейчас ты не понимаешь всего... Понимание приходит со временем. Просто запомни то, что я сказала, договорились?

– Ничего не бояться, – тихо повторила Эри и шмыгнула носом. – Я запомню...

– Смотри, – я шутливо погрозила ей пальцем. – Через пару лун приду и проверю.

Девочка неуверенно улыбнулась, а я помогла ей надеть плащ, подобрала свои вещи и, дождавшись Молчуна, подошла к высоким створчатым дверям храма Вечности и разбила зелье перехода. Мне срочно нужно отдохнуть... а с Джалем я прощусь потом. Без свидетелей. Наедине с собой и собственной памятью. Сейчас же – домой к Таит, пока я не упала в обморок посреди храма. Инициация, оказывается, отнимает столько сил...

И, признаться, я не поняла, как добралась до лежака. Единственное, что запомнила, это счастливые слезы Таит, ее сбивчивый лепет благодарности и мое ответное невнятное бормотание о срочном отдыхе и чем-то еще. И – быстрее в сон, пока...

***

...Я брела по узкой тропе и на ходу читала летопись эпохи Великой. Через четыре дня начнутся экзамены на звание практиканта-«хвостика», и мой наставник, зная, что я специализируюсь на эпохах Изначальности – Великой, добыл разрешение, позволяющее мне брать из хранилища любые нужные летописи. И по утрам, перед учебой, я убегала из надоевшей ступени гильдии в сад и бродила там, читая, разбирая и запоминая. Благо, в Дождливую луну находилось мало желающих составить мне компанию, и я занималась в гордом одиночестве. Только Джаль заглядывал проверить, не умерла ли я с голода, приносил перекусить и рассказывал последние сплетни.

В густых древесных кронах зашуршали первые дождевые капли. Я поспешно свернула летопись, спрятала ее в карман плаща и, присев на корточки, затаилась под раскидистой елью. По сырой, покрытой желто-коричневой травой земле приветливо застучал дождь. Я с удовольствием вдыхала пронзительно-свежий воздух, напоенный запахами прелой хвои, пряных трав и влажной древесной коры.

Пожалуй, я одна из немногих по-настоящему любила Дождливую луну, несмотря на сырость, грозы, лужи и грязь. Почему? Не знаю. Может, потому, что в умиротворенном шепоте дождя звучали голоса, рассказывающие сказки и легенды прошлых эпох. Может, потому, что бесконечные потоки воды уносили прочь страхи и сомнения, расслабляя, смывая прошлое. Или потому, что дождь сужал мир до ощущения самого себя наедине с самим собой, в теплом и ненавязчивом одиночестве, которое ни с кем не хотелось делить. А может, потому, что я родилась в сезон Дождливой луны. И с ощущениями скорого дождя во мне просыпалась небывалая жажда деятельности. Да и нужно ли искать причины для объяснения привязанности к чему-либо?..

Не боясь испачкать плащ, я сидела на сырой траве, рассеянно наблюдала за льющейся с небес водой и мечтательно улыбалась. Пара дней – и я уеду в свой первый поход... И в прошлой жизни останется ступень гильдии, давление серых стен и крошечная комнатка ученика... И только ветер за плечами и бесконечность под ногами... А в собственных силах я не сомневалась и не волновалась по поводу экзаменов. А летописи изучала для общего развития. Практика – вещь суровая, и далеко не всегда занятой наставник находит время для объяснений. И я старательно набиралась знаний – на будущее.