По праву крови

Пролог.

Размеренный стук колёс убаюкивал, усыпляя пассажиров одного за другим. До города оставалось совсем немного. Сейчас поезд, подгоняемый вперёд силой алхимических кругов, набирал скорость на прямом отрезке пути. Вагоны мерно раскачивались. Профессор Адам Демаре устало поправил очки и погрузился в чтение последних отчётов по исследованию - результаты были многообещающими. Вероника Демаре уже давно сдалась и отложила в сторону историю болезни пациента, не в силах сосредоточиться на значении слов. Коллега из столичной больницы попросил её взглянуть на этот необычный случай, хотя она уже давно и не практиковала, посвятив всё время работе в Академии. Демаре поднял глаза на жену, когда она мягко придвинула к нему чашку. Легкий танец её пальцев над поверхностью чая активировал маленький сигил огня, и вскоре жидкость вновь стала горячей.

- Благодарю, дорогая, - Демаре улыбнулся и принял заботу жены.

Тихие разговоры других пассажиров иногда заглушались взрывами хохота из курительной зоны, где группа молодых курсантов веселилась, предвкушая отдых во время увольнительной. Из динамика патефона доносилась ненавязчивая инструментальная мелодия. На горизонте солнце спешило упасть за макушки деревьев вдали. Смотритель вагона стал зажигать лампы над столами при помощи простого алхимического круга. Вскоре весь вагон был погружен в теплый желтоватый свет.

Адам Демаре сделал ещё один глоток из своей чашки и вернул её на блюдце. В следующее мгновение и он, и его жена пристально взглянули на остатки чая на дне - круги расходились по поверхности - то были не волны от колебания поезда, они шли не в такт движения. Супруги переглянулись.

- Странно. Ритм поезда не поменялся.

Профессор Демаре вернул записи в папку и спрятал её в портфель.

- Жди...

Сначала их настиг удар. Прочные стёкла с хрустом покрылись сетью трещин. Вагон тряхнуло. На пол посыпались приборы со столов, сумки и лампы. Пассажиры пока ещё не успели понять, что происходит, криков не было. Вспышка. Нет, вспышки. Зелёные всполохи мелькают то с одной стороны, то с другой. Вакуум на месте воздуха. Теперь крики были задушены его отсутствием. Немая агония. Они вползали через разодранное днище и стены вагона - средоточия ужаса с разинутыми пастями. Бледно-зелёное свечение покрывало их кожу, обтягивающую длинные многосуставные конечности. У каждой твари свой уникальный облик, всегда с изъяном. Будто они пытались копировать людей, но не понимали в чём суть: слишком длинные ноги, слишком маленькие глаза, слишком растянутый рот, неправильное количество органов. Они пришли насытиться. Ни единого звука в мёртвом воздухе. Ни одного выжившего.

***

Офицер Инквизиции стремительно прошёл через ограждающий круг, не допускавший к месту катастрофы случайных зевак.

- Сколько? - спросил он у младшего лейтенанта, отсалютовавшего ему.

- Все.

- Никто не выжил?

- Никак нет.

Офицер кивнул. Он направился к искорёженным вагонам. Тела уже вытаскивали и раскладывали на поле рядом с путями. Инквизитор сверился со списком пассажиров и, перешагивая через обломки, устремился в нужный вагон, тот лежал на боку, словно кит, выброшенный на берег немилосердным штормом. Инквизитор протиснулся в брешь на крыше и остановился, чтобы осмотреться внутри. Погибших уже вынесли, остались только их вещи. Он неспешно пробежался взглядом по разорённым остаткам жизней несчастных. Взмахнув рукой, отшвырнул в сторону груду обломков, засыпанные пылью чемоданы, сделал ещё несколько шагов вглубь, ища то, за чем явился. Наконец его взгляд выцепил кожаный угол и металлическую пряжку. Камень на его шее снова вспыхнул силой, когда едва заметным движением руки он поманил портфель из-под осколков стекла и фарфора. Его пальцы сомкнулись на покрытой грязью грубо выделанной коже. Офицер откинул крышку, достал папку и пролистал хранившиеся в ней бумаги. Кивнул, удовлетворённый результатом.

Вскоре инквизитор выбрался наружу, где его уже ожидал капитан, которому он незамедлительно протянул папку.

- Здесь только часть. Остальное придётся изъять.

Капитан взял папку и мельком взглянул на бумаги.

- Этим займёмся позже, - он развернулся, чтобы покинуть место событий, но на секунду задержался и бросил через плечо. - Офицер, для общественности случившееся - просто крушение поезда.

- Так точно, капитан.

1. Вечер памяти. Анна.

Я приоткрыла окно, чтобы впустить свежий воздух. В доме ещё чувствовалась ночная прохлада, но вместе с ней оставалось ощущение затхлости. Кухней давно не пользовались, в шкафах нашлись остатки старой муки и круп, немного орехов и фасоли. Я потрясла жестяные банки и обнаружила немного трав, которые мама собирала в саду и сушила для заваривания с чаем. Чая на полках не нашлось. Я наполнила чайник водой, начертала круг пламени над плитой, в печке запрыгал огонёк, и я поставила воду греться.

Когда напиток был готов, я вышла с чашкой на крыльцо. Сад выглядел заброшенным, всюду торчали пучки сорной травы, к плодовым деревьям подобрался плющ и обхватил стволы, кусты изгороди потеряли форму. Уже чувствовалось приближение осени. Солнце не поднималось так высоко, как пару недель назад, и не нагревало воздух так же сильно, даже в ясные дни. В былые времена мама трепетно ухаживала за каждым растением, чтобы позже с благодарностью использовать листья, цветы и плоды. После гибели родителей, оставаться в доме было невыносимо. Заходить в комнаты, где когда-то я проводила время за разговорами с отцом или готовила вместе с матерью - сплошная пытка.

Мне пришлось вернуться в город, чтобы посетить вечер памяти, устроенный в Академии, где работали родители, и уладить все дела с бумагами для оформления наследства. После кратковременного визита я планировала вернуться в лесную свою глушь, как называла моё жилище Оливия, и продолжить не контактировать с внешним миром.

Я допила отвар из трав, задумчиво глядя, как собираются облака, и вернулась в дом, чтобы переодеться к мероприятию. Положение обязывало выглядеть соответствующе, поскольку отец занимал должность заведующего кафедрой. Сама я не была в восторге от необходимости выходить в свет и общаться с малознакомыми людьми. Я узнала об организации вечера памяти лишь из официального приглашения и до последнего не собиралась приезжать, пока семейный нотариус не настоял на моём присутствии для поддержания статуса и во избежание проблем с дальнейшим оформлением документов.

Академия находилась в центре города. Добраться туда из дома можно либо на экипаже, либо воспользовавшись трамваем, пути которого пролегали недалеко от владений членов Академии. На одной улице с нами жило почти все руководство и профессора Академии. Живая изгороди скрывала сады от любопытных глаз с улицы. Аккуратные калитки отделяли улицу от дорожек, которые вели к дому того или иного учёного. Листья кустов уже начинали алеть.

Я решила воспользоваться трамваем, чтобы не привлекать лишнего внимания к своему появлению. Погода располагала к прогулке. Трамвайная остановка находилась в конце улицы в тени раскидистого клёна. Двое мужчин негромко беседовали, когда я подошла. Я узнала в одном из них коллегу отца по лабораторным исследованиям. Он заметил меня, вежливо кивнул, поздоровался и выразил соболезнования. Его собеседник присоединился к нему. Я испытала облегчение, когда после этой формальной церемонии мужчины вернулись к своей беседе и больше не обращали на меня внимания. Вскоре приехал вагон, он неспешно сбавил ход и остановился напротив остановки. Мужчины пропустили меня вперёд в проем без дверей, предложив руку, чтобы подняться. Я заняла место у окна. Отсюда я могла наблюдать за водителем в его кабине. Трамваи, как и другой транспорт, управлялись кинетической силой, эту энергию использовал машинист. Я видела, как он совершает движения руками над разнообразными кругами силы на панели перед ним. Соответствующие алхимические круги были наложены на колеса и детали движителя. Машинист использовал энергию своего кристалла для приведения механизма в движение.

Трамвай неспешно ехал, постукивая колёсами, я рассеянно наблюдала за ходом жизни за окном. После похорон родителей я покинула город, чтобы разобраться в своих чувствах, и поняла, что больше не желаю возвращаться к городскому ритму. По мере того, как вагон приближался к центру города, количество прохожих увеличивалось, становилось более шумно. В городе все было по-прежнему: в лавке сувениров трещали механические игрушки и хохотали дети, из пекарни доносился аромат свежего хлеба, у кафе на улице выставлены столики, за которыми гости трапезничали и громко беседовали, кто-то спешил со стопкой бумаг через дорогу, на углу две женщины ругались, на остановках входили и выходили пассажиры. Каждый угол улицы был наполнен суетливой жизнью.

Я замерла у входа в здание Академии, раздумывая над тем, стоит ли сейчас развернуться и пойти прочь. Невероятным усилием воли я заставила себя сделать шаг, другой и открыть двери. В животе появилось неприятное ощущение, будто сердце пропустило удар, и по телу поднялась волна жара.

-Добрый вечер, мисс Демаре, - приветствовал меня охранник. - Вас уже ждут в банкетном зале. Позвольте Вас проводить.

Он вышел из-за стойки и указал направление. Я прекрасно знала, где располагался банкетный зал, но нормы приличия требовали соблюдения протокола поведения. Я заметила объявление о вечере памяти о погибших в крушении поезда на стенде рядом с объявлениями о продаже книг и расписанием на новый учебный год. Десятки людей перестали существовать в этом мире, а сотни других продолжали свои обычные дела и каждый день будут приходить учиться и работать в эти стены. Мои родители были среди жертв этого крушения. Формально мероприятие было посвящено всем им, но только мистер и миссис Демаре имели прямое отношение к Академии, поэтому в большей степени люди здесь говорили о них. Тем не менее, были приглашены родственники всех погибших.

Охранник остановился перед массивной дверью и украдкой глянул на меня, видимо, понимая мое желание сбежать.

- Примите мои соболезнования, мисс Демаре.

- Благодарю, - я улыбнулась и вошла в зал.

За дверью оказалось гораздо больше людей, чем я ожидала. Я намеренно припозднилась, чтобы пропустить вступительные речи и другие церемонии. Это, конечно, могло произвести плохое впечатление на некоторых членов Академии, но я мало заботилась об их мнении и всегда могла использовать в качестве оправдания горе утраты. Слушать речи о деяниях родителей было выше моих сил.

2. Взрыв. Анна.

После вечера памяти и инцидента с эфирным существом прошло несколько дней. Я занималась подготовкой бумаг к передаче имущества. Мне приходилось проводить много времени в людных местах, так что я слышала разные версии случившегося в Академии. В первые дни они соответствовали реальным событиям, но чем дальше история передавалась из уст в уста, тем больше сказочных деталей она приобретала. По одной из последних версий на Академию напала группа еретиков, которые призвали эфирных существ, им противостоял целый взвод инквизиторов и они едва одержали победу.

Я приняла приглашение Оливии и отправилась ужинать с ней и ее кавалером. Метрдотель проводил меня к столу. Оливия и Александр уже ожидали, офицер поднялся на ноги, когда я подошла, и помог мне сесть, выдвинув стул.

- Я рассказывала Александру, как мы, будучи ученицами, прятались в лабораторных комнатах и оставались там после закрытия, чтобы почитать запрещенные книги и полазить по шкафам.

- Надеюсь, ты ещё не успела рассказать, как мы пробовали шаманские травы, - я тоже вспомнила интересные эпизоды из нашей юности, когда мы вместе с ещё парочкой друзей добыли травы, вызывающие видения. После этого опыта, пробовать другие дурманящие вещества я больше не хотела: мои видения с растущими на ковре городами и сотнями жизней маленьких людей, пролетающими в одно мгновение, имели такое апокалиптическое настроение, что потом я ещё пару недель приходила в себя.

- До этого пока не дошли, - рассмеялась Оливия.

- Значит, пока только безобидные истории, - усмехнулась я. - Офицер Кирон, как вы смотрите на криминальное прошлое своей избранницы?

- Пожалуй, мне стоит внимательнее читать супружеское соглашение, чтобы не оказаться случайно должным книги в школьную библиотеку, - Кирон улыбнулся, и я не могла сказать, что это была приятная улыбка.

- В нашем сундуке с секретами много интересных историй, не все из которых стоит раскрывать, - рассмеялась Оливия и сделала глоток из своего бокала.

- Надеюсь, все они столько же безобидны, - Кирон продолжал улыбаться, но его глаза не выражали веселья.

Я решила избегать наших дальнейших встреч. Не стоило давать ему повод усомниться в моей обычности.

- Офицер Кирон, а вы разве не поддавались юношескому порыву навести суету и сотворить что-нибудь такое, о чем потом будет стыдно рассказать?

- Страшно подумать, сколько всего у нас было в военной школе, но такие истории не для общества дам.

Оливия звонко рассмеялась.

В это время официант принес блюдо для меня и я принялась за еду, поняв, что уже очень проголодалась. Во время обеда мы вели беседу о школьных временах, делились забавным историями. Я немного расслабилась в присутствии Кирона. Оливия смотрела на него влюбленными глазами, словно это был единственный мужчина на земле. У меня даже мелькнула мысль, а не приворожил ли ее он.

- Мисс Демаре, какую специализацию вы выбрали в Академии? - поинтересовался Кирон, когда мы стали обсуждать трудности высшего образования.

- Целительство, хотя отец настаивал на изучении субстанций и фундаментальных основ силы.

- Почему же вы отказались работать в Академии? Думаю, с вашим именем вас ждёт отличная карьера в этой сфере.

- Именно поэтому и отказалась. Не хочу иметь ничего общего с академической сферой, - кажется, офицер Кирон решил испортить мне настроение.

- Вы не хотите продолжать дело своей семьи? - Кирон не обратил внимания на перемену тона беседы и продолжил орудовать вилкой и ножом над своим стейком.

- Нет. И давайте закроем эту тему.

- Очень жаль, - он пожал плечами. - Мне кажется, вы могли бы принести много пользы науке.

- Возможно, я не желаю быть полезной науке.

- Анна, дорогая, не злись, - ласково вступилась Оливия.

Я промолчала.

- Простите, мне необходимо отлучиться на пару минут, - Оливия направилась в дамскую комнату, Кирон поднялся на ноги, когда она вышла из-за стола.

- Вас расстраивают вопросы о ваших родителях или об их работе? - спросил он, возвращаясь на свое место.

- Меня расстраивают непрошенные советы, - я не смотрела на него.

- Прошу прощения.

Мы провели несколько минут в неловком молчании, пока, наконец, Оливия не показалась на другом конце зала. Кирон вновь поднялся на ноги. В это мгновение я ощутила странную тревогу. Я оглядела зал: несколько столов вокруг были заняты такими же гостями, как и мы, трое официантов двигались между столами с высоко поднятыми разносами, новые гости раздевались у гардероба и усаживались, мужчина в пальто шел к центру зала. В следующий миг я увидела, как мужчина распахнул полы пальто, прочертил пальцами огненный круг, колбы с жидкостью на его груди забурлили, и разлетелись на осколки с оглушительным взрывом вещества внутри.

Сильнейший звон в ушах не давал мне понять, где я нахожусь. Я попыталась осмотреться: воздух был наполнен пылью и взвесью содержимого колб, дышать было тяжело. Я увидела вблизи одного из официантов, который чертил в воздухе голубоватый алхимический круг, когда он закончил и направил на него силу, воздух пришел в движение и мгла начала рассеиваться, вытягиваемая потоком воздуха наружу. Я осмотрела себя на наличие ранений. Убедившись, что нет ничего серьёзного, я стала искать Оливию. Ко мне возвращался слух, сквозь гул я слышала стоны и крики о помощи.

- Оливия! - позвала я. - Ливи!

- Я здесь, - отозвалась она, пробираясь к нам через обломки столов и стульев.

- Ты в порядке? - я попыталась осмотреть её. В голове пульсировала боль и было сложно сфокусироваться. Я начертила на виске обезболивающие круг, стало немного легче.

- Да... да... Да, я была далеко от взрыва, меня только оглушило немного. Но вы с Александром были совсем рядом! - тараторила Оливия. - Где он?!

Я поняла, что за секунду до взрыва, Кирон бросился в мою сторону и оттолкнул, заслонив собой от взрывной волны. Я поспешила к тому месту, где предположительно был наш стол. Кирон лежал на полу лицом вниз, покрытый белой пылью и осколками. Под ним растекалась лужа крови и растекалась стремительно.

3. После взрыва. Анна.

Я проспала до обеда и проснулась с тяжёлой головой. Какое-то время я силилась вспомнить, где нахожусь и что было днем ранее. Умывшись холодной водой, я побрела в кухню, чтобы приготовить себе завтрак - тело требовало пищи после того, сколько сил я потратила на лечение. Еда была чрезвычайно насыщенной на вкус, и я скоро начала чувствовать себя лучше, в голове прояснилось.

Я не получала газеты, поскольку в доме уже некоторое время никто не жил и не оплачивал их доставку, но мне было любопытно узнать, выяснили ли защитники порядка, кто оказался подрывником и какие цели он преследовал. Я даже подумывала стащить газету у соседей, если такая совершенно удобно оказалась бы в почтовом ящике, разумеется, отказавшись от столь дерзкого преступления. Я отправилась разбирать бумаги, чтобы подготовить все, необходимые для работы нотариуса. В кабинете отца всегда царил беспорядок. В отличии от мамы, он не имел большого рвения держать вещи на своих местах. Страницы из научных работ гармонично перемешивались с набросками механизмов, книги лежали стопками везде, куда падал взгляд, на кресле, на полу и подоконнике, на всех полках и вообще любых горизонтальных поверхностях. Я полагала, что документы должны храниться где-то в специально отведённом для них месте, вроде ящика стола или сейфа. Стол представлял отдельное произведение авангардного искусства: чтобы найти там хоть что-то, предстояло сначала разгрести горы всего, что там копилось годами. Я начала поиски со стенного сейфа. Там я нашла документы о праве собственности на дом, что уже было неплохим началом. Потратив ещё полчаса на сортировку бумаг в ящиках, я нашла все остальные бумаги, требовавшиеся от меня для передачи наследства. Отделавшись малой кровью, я покинула рабочее место отца, я не была готова наводить там порядок сейчас.

Следующим делом в моем списке был визит к ювелиру. Я уже переоделась и надевала куртку, когда увидела в окно приближающихся к двери Оливию и Кирона. Визит был неожиданным. Оливия редко посещала своих друзей, она чаще приглашали к себе. Кирон же вызывал у меня чувство тревоги, особенно после событий прошлого дня. Я вздохнула и вышла им навстречу, надеясь, что они не станут настаивать на визите и просто проводят меня.

- Анна, доброе утро! - Оливия радостно поспешила ко мне. - Хотя, уже скорее день.

- Доброе, - я натянуто улыбнулась Оливии и кивнула Кирону. - Офицер.

- Мисс Демаре, - Кирон легко поклонился.

- Ты куда-то собираешься?

Я хотела было ответить, что это вполне очевидно, раз я уже вышла из дома, но вовремя спохватилась, что такой ответ мог прозвучать довольно грубо. Заметив в руках Оливии корзину с угощением, я с тоской поняла: мне все же придется пригласить их в дом.

- Да, есть пара дел, которые хотелось бы сделать сегодня, - я помедлила и добавила, - но они могут немного подождать. Не желаете войти?

- Мы на это и рассчитывали, - Оливия подняла корзинку и озорно подмигнула, протискиваясь в открытую дверь. Офицер Кирон пропустил нас вперед и вошел последним.

Я проводила гостей в кухню.

- Прошу прощения за беспорядок, мне лень заниматься уборкой. Присаживайтесь. Я приготовлю чай.

Оливия и Кирон устроились за обеденным столом.

- Офицер Кирон, как вы себя чувствуете?

- Очень хорошо, благодарю. Ваши целительские навыки превосходны. Мне повезло, что вы оказались рядом в момент взрыва.

Я бросила на Оливию тревожный взгляд. У меня пока не было возможности поговорить и объясниться с ней, я не представляла, что она думает о вчерашнем происшествии и как много она рассказала своему кавалеру.

- Я тебе безмерно благодарна, - с трепетом выдохнула она, переводя взгляд с Кирона на меня.

Я отошла к плите и набрала воду в чайник, порывшись в ящиках и не найдя там спичек, решила воспользоваться силой. Я встала так, чтобы не было видно моих рук, когда зажигала огонь кругом силы. Искра проскочила от моей руки к плите, крошечное пламя заплясало под чайником.

- Уже известно, кем был тот подрывник и чего он добивался?

- Очередной еретик, - ответил Кирон. - В последнее время такие происшествия случаются все чаще. Мы полагаем, что повстанцы готовят масштабные нападения, поэтому усиливаем патрули.

- Похоже, в городе не очень безопасно. Оливия, не желаешь перебраться в мою лесную глушь?

- Чтобы кормить там комаров и наряжаться для диких енотов? Нет уж, спасибо.

- Еноты оценили бы, - я вздохнула и пожала плечами, - Что же, я пыталась, передам им, что все костюмированные вечеринки мы отменяем.

- А почему вы не желаете оставаться в городе? - поинтересовался Кирон.

- Не люблю людей, мне больше по душе дикие еноты и комары, - серьёзно ответила я.

Оливия вновь расхохоталась, я улыбнулась. Кирон тоже едва заметно улыбнулся.

Я накрывала на стол, опустошая корзину с гостинцами и попутно задавая Кирону вопросы о его службе. Многое из того, что меня интересовало, разумеется, оказалось информацией, не предполагающей распространение среди гражданских, так что разговор быстро себя исчерпал. Оливия взяла на себя ответственность за поддержание беседы и стала радостно пересказывать очередные местные сплетни.

Вскоре вода закипела и в принялась разливать чай. Терпкий аромат трав наполнил кухню. На меня вновь нахлынули воспоминания о матери, в груди защемило, от нахлынувших чувств голова закружилась. Чтобы не потерять равновесие, я пыталась ухватиться за стол, но промахнулась и моя рука попала на плиту и зацепила чайник с остатками кипятка, все еще бурлившего на огне. Чайник опрокинулся и вода окатила мне левую руку и ногу.

- Проклятье! - я и бросилась снимать с себя горячий свитер.

Оливия поспешила ко мне.

- Ты как?

- Просто голова закружилась, - я осмотрела руку, кожа на ней была красной. Ногу жгло ещё сильнее. - Сейчас вернусь.

Без свитера было очевидно отсутствие моего магического камня.

- Ожог довольно сильный, позвольте помочь, - предложил Кирон, бесстрастно глядя на мою руку.

4. Наследство. Анна.

Погода за окном была пасмурная, но дождь закончился. Мокрая земля, мокрые дома и деревья так и шептали: "Оставайся дома в тепле! Там снаружи мерзкий холод." Однако я решила, что откладывать визит к нотариусу больше нельзя. Мне понадобилось две чашки крепкого кофе и плотный завтрак, чтобы почувствовать себя способной на такой подвиг. Хотя после съеденного также хотелось прилечь на диван, но вместо этого я привела себя в порядок. Я иногда припоминала фразу когда-то услышанную от одной пожилой дамы: "Если ты чувствуешь себя погано, поднимайся с кровати, прими душ, сделай прическу и надень красивое платье, если это и не сделает твой день лучше, то ты хотя бы будешь выглядеть достойно в паршивой ситуации". И вот я оценила свое отражение в зеркале и решила, что выглядела вполне неплохо для любой ситуации. Я еще раз проверила все бумаги в папке и отправилась в путь.

Воздух был свежим, наполненным ароматом мокрых деревьев. Я глубоко вдохнула этот запах, он успокаивал. Дорога до офиса юриста заняла примерно полчаса, за это время я успела обдумать различные домашние дела, решила, что нужно сделать до возвращения, какие вещи можно взять с собой, а какие оставить. Я планировала найти помощницу, чтобы та присматривала за домом родителей, пока я отсутствую.

Офис господина Гиллеспи располагался на первом этаже трехэтажного строения в самом сердце старой части города. Дома здесь были небольшими, не выше четырех этажей, покрытые черепичными крышами. Двери в большинстве своем были узкими, их деревянные полотна щедро украшены резьбой и металлическим литьем. Над входом висела небольшая вывеска "Гиллеспи. Нотариальные услуги". Я постучала дверным молоточком. Через несколько секунд дверь отворилась и меня поприветствовала помощница господина Гиллеспи - мадам Рита Арка. На лице мадам Арка всегда была благодушная улыбка. Невысокая, пухловатая женщина с угольно-черными кудрями и озорными темными глазами. Она обладала тихим ласковым голосом, который обволакивал, как мягкое пуховое одеяло, и успокаивал любые тревоги.

- Мисс Анна, дорогая моя! - мадам Арка похлопала меня по плечу и пригласила войти. - А мы все гадали, когда же ты наконец обрадуешь нас своим присутствием. Проходи скорее.

Мадам Арка закрыла за мной дверь и поспешила принять мое пальто, чтобы повесить на вешалку. Я знала господина Гиллеспи и мадам Арка примерно столько же, сколько и ювелирного мастера Блауберга. Мои родители отличались постоянством в выборе профессионалов и стоило им найти отличного специалиста, они обращались только к нему. Руфус Гиллеспи вышел из своего кабинета через несколько минут. Это был пожилой мужчина среднего роста. Его приобретенная за время службы в армии идеальная осанка позволяла ему выглядеть моложе своего возраста, и даже седые кудри не старили его так сильно, как других. В молодости проницательный взгляд этот мужчины, должно быть, покорил множество женских сердец. Интриги ему придавала еще и завидная сдержанность в выражении чувств, я с трудом могла вспомнить те редкие моменты, когда на лице господина Гиллеспи появлялось подобие улыбки.

- Добрый день, мисс Демаре, - сухо приветствовал он меня. - Очень жаль, что обстоятельства нашей встречи столь печальные. Прошу, проходите в кабинет.

Я расположилась в кресле для клиентов. Кабинет нотариуса был полной противоположностью рабочего пространству моего отца: в нем царила идеальная гармония минимума вещей и четкой упорядоченности, каждый предмет имел свое место и находилась там, где ему предписано быть. Одну из стен занимал большой картотечный шкаф, хранивший все документы. Господин Гиллеспи выдвинул ящик с буквами "Д-Е" на эмалированной табличке и вынул внушительную кожаную папку, помеченную именем Демаре. Он устроился за столом, размотал шнурок, который держал папку закрытой, и стал неспешно вынимать бумаги одну за другой. Я в свою очередь извлекла все имеющиеся у меня документы, моя папка не выглядела столь впечатляюще, и стопкой выложила их на стол со своей стороны. Гиллеспи бросил на них быстрый взгляд и тихо пробормотал:

- Очень хорошо.

Следующие минут десять он молча изучал свои записи, мои документы и те, что хранились в его папке. После сверки данных он принялся за составление нотариального акта о передаче права владения. На время работы он предложил мне подождать в приемной. Мадам Арка уже приготовила кофе, его терпкий аромат заполнял небольшую приемную.

- Как ты поживаешь, милая? - мадам Арка заботливо суетилась вокруг меня, расставляя на столике пирожные и печенье.

- Бывало и лучше, но жаловаться не буду.

Кофе был горьким и горячим, я обожгла язык и аккуратно вернула миниатюрную чашку на блюдце, отставив на стол до момента приобретения им терпимой температуры. Мадам Арка без умолку щебетала о новостях и сплетнях, чередуя их с вопросами о моей личной жизни. Идеальная собеседница для Оливии. Посади их вместе и они перемоют кости всему городу, а может, и региону тоже. Когда господин Гиллеспи вновь пригласил меня к себе в кабинет, я сорвалась с места чуть быстрее, чем того требовали правила приличия.

- Что ж, приступим к оглашению, - господин Гиллеспи разложил перед собой готовые документы и вскрыл конверт с завещанием. Он зачитал содержание завещания, по которому я являлась единственной наследницей своих родителей и получала права на владение и распоряжение домом, денежными активами и содержимым банковского хранилища. Я никогда не слышала упоминаний о том, что у моей семьи имелось банковское хранилище, поэтому такая новость меня заинтриговала.

Я подписала десяток разнообразных бумаг и актов, прежде чем смогла покинуть офис нотариуса с новой кипой документов в руках. Один пункт можно было вычеркнуть из списка необходимых дел. Я шагала по улице, размышляя о том, что могло храниться в банке. Эти размышления даже позабавили меня, может быть, там карта сокровищ или старинная шкатулка с драгоценными камнями, или секретные документы, обличающие правительство. Я дошла до небольшого ресторана, откуда доносились ароматы жареного мяса и свежей выпечки, и решила, что пора пообедать. Устроилась за столом у окна, я заказала то самое аппетитно пахнущее мясо с овощами.

5. Возвращение. Кайден.

Я ещё раз перечитал текст короткого письма, скомкал его, бросил в металлическую чашу и поджег, направив немного силы, чтобы разжечь огонёк, сожравший бумагу за пару мгновений. Мне не нравилось, что задание приходилось выполнять в спешке. После крушения поезда меня сразу же отправили в город, чтобы я извлек все записи об исследовании профессора Демаре до того, как до них доберутся другие. Мне удалось проникнуть в особняк Демаре и забрать папки с заметками профессора. Благодаря тому, что я был на хорошем счету в Академии, меня пустили на кафедру, где я пообщался с бывшими учителями и зашёл в кабинет Демаре, но там уже все подчистили. Оставалось ещё проверить сейф в банке. Туда я мог получить доступ только через Анну. И эта часть работы нравилась мне меньше всего. С момента нашей последней встречи прошло больше года. Мне пришлось исчезнуть из её жизни, не оставив никаких объяснений. Моей изначальной целью был профессор Демаре - заслужить его доверие и выведать всё, что можно, о его исследовании. Анна стала непредвиденным осложнением.

Она заворочалась во сне. Я вернулся в постель и, забравшись под одеяло, крепко прижал её к себе. Её обнаженная спина и руки были прохладными на ощупь. Она пробормотала что-то еле слышно и взяла меня за руку. Я стал целовать ей шею и плечо. Когда мои поцелуи добрались до уха, Анна поёжилась и хихикнула. Она повернулась ко мне лицом, потёрла сонные глаза.

- Отстань.

- Нет, - я поцеловал её. Держал её в объятиях так крепко, будто боялся, что она выскользнет и исчезнет в мгновение ока. Мы наслаждались друг другом. Мне так не хватало того, как она зовёт меня по имени, как она пахнет и как касается меня, и я знал, что мне неизбежно снова придётся покинуть её. Предать.

После мы лежали и разговаривали ни о чем, наблюдали, как начинается новый серый день. Небо снова затянуло тучами, они тяжелыми клубами наползали на горизонт, порывы ветра обрывали жёлтые листья, кружили их, прежде чем бросить на землю. Анна была мягкой и тёплой, такой родной и знакомой. Меня не покидала мысль о том, что я предаю её. Снова и снова, с каждым касанием. Я жаждал навсегда остаться в этом сером предрассветном мгновении, пока новый день ещё не принёс обязательства и заботы, и можно просто лежать рядом.

- Хочу есть, - когда Анна выбралась из-под одеяла, я в очередной раз насладился наготой её мягкого тела.

Накануне вечером я и не наделся, что мне удастся остаться с ней. Она вполне определенно дала понять, что не желает подпускать меня к себе. Пришлось пустить в ход всё своё обаяние, сказанные в подходящий момент шутки, серьёзные и грустные взгляды. Вероятно, именно последние сработали лучше всего, ведь уже закрыв передо мной дверь, Анна вернулась через несколько мгновений, чтобы вновь открыть её и предложить войти. Мы сидели у камина, где многие месяцы назад я так же сидел с её отцом, профессором Демаре, и обсуждал способы переноса силы без использования камней. А теперь Анна листала какие-то журналы с записями, я наблюдал за ней. Потом мы много говорили, сперва о всяких малозначительных мелочах, затем, прикончив бутылку вина, излили друг на друга все обиды. И как же она была зла на меня! Разумеется, заслуженно. Я испытал облегчение, но вместе с тем меня поглощало чувство вины, которое грызло во мне дыру с момента встречи в парке. Когда мы устали от разговоров, Анна включила проигрыватель, камень на панели тускло засветился, стоило ей коснуться его пальцами, и из динамика полилась тихая музыка. Мы молчали, пили вино. Я наблюдал за тем, как Анна качала головой в такт музыки и перебирала пластинки. Меня терзало сильнейшее желание прикоснуться к ней, снова обнять, но эти действия могли спугнуть хрупкое равновесие едва установившееся между нами. Я был заворожен её движениями, такими неспешными. Она иногда замирала и рассеянно поглаживала пальцами шею и ключицу, задумавшись о чём-то.

- Ты всё ещё носишь эти серьги, - я заметил, в её ушах, те небольшие кристаллы, что я подарил в первые дни после знакомства.

Анна отвлеклась, её рука потянулась к уху.

- Да, я верна надёжным и привычным вещам, - голос звучал с укоризной.

- Приятно слышать, - я подошёл ближе и протянул руку, чтобы коснуться. Едва мои пальцы скользнули по её щеке, Анна отступила на шаг и лишь улыбнулась, вздохнув.

- Уже поздно. Пойду в душ.

Ушла на второй этаж, а я остался в гостиной с музыкой и пустым бокалом. Я пытался понять, что мне делать дальше, чтобы убедить её взять меня с собой в хранилище, наблюдая за языками пламени в камине, когда она неожиданно появилась передо мной в одном лишь полотенце. Поднял на неё взгляд. Анна заключила моё лицо в ладони, наклонилась и нежно поцеловала. Я незамедлительно ответил на её поцелуй, вскочил с дивана и крепко прижал к себе. Запах её кожи, ещё горячей после душа, сводил с ума. Моё сердце неслось в бешенном галопе. Вскоре и полотенце, и моя одежда были разбросаны по полу. Я впитывал каждое касание, каждый стон, каждый взгляд. Так изголодался по этому. По ней.

А теперь она обнажённая стояла на кухне, разглядывая содержимое навесного шкафа и задумчиво что-то напевая себе под нос.

- Ты не хочешь что-нибудь накинуть? - предложил я, заходя в кухню.

- Зачем?

Ответ обезоружил меня.

- Тебя смущает, что на мне нет одежды? - она посмотрела на меня через плечо и хитро улыбнулась.

- Вовсе нет. Вид неплохой, - мой взгляд впивался в мягкие округлости её тела.

- Наслаждайся! - она вернулась к выбору съестного. - Так, похоже, из еды у меня только какие-то сушёные хлопья, позавчерашний пирог и что-то непонятное в банке, - она подумала немного и предложила, - можно стащить молоко у соседей.

- Звучит как преступление, - я хохотнул и подошёл ближе. - Мне, конечно, очень нравится наблюдать тебя в таком виде, но, может быть, ты всё же оденешься и мы отправимся на поиски еды, которую не придется воровать?

- У тебя какие-то проблемы с моей наготой? Она тебя не устраивает?

6. Хранилище. Анна.

Забота Кайдена и его постоянная близость становились удушливыми. Его многозначительные тоскливые взгляды и вкрадчивый голос начинали меня раздражать. Я была рада тому, что он вернулся и оставался рядом, но за то время, что мы были порознь, я научилась жить одна, и теперь становилось тяжело беспрерывно находиться рядом с кем бы то ни было. Поэтому я искренне обрадовалась, когда он сообщил, что собирается встретиться со своим другом. И была настолько же раздосадована, когда он зачем-то решил увязаться со мной в банк. Я согласилась, чтобы не обижать его, и Кайден нежно поцеловал меня в висок, видимо, ощущая моё недовольство, натянула улыбку и привычным жестом убрала падавшие ему на глаза черные пряди за ухо.

По дороге в банк мы почти не разговаривали, но все это время он крепко держал меня за руку, словно боялся, что я сбегу, и, честно признаться, подобные мысли у меня мелькали. Ещё я очень надеялась, что в банке нам скажут, что пройти могут только члены семьи. Мои надежды не оправдались и, как оказалось, я могла бы привести с собой целую труппу цирковых артистов или оркестр духовых инструментов, будь на то моя воля. Нас вежливо поприветствовали, предложили напитки, а когда мы отказались, у меня еще раз проверили документы и проводили в помещение хранилища. За большими металлическими дверьми, которые запирались хитроумным сигилом, нас встретила комната ожидания с внушительным деревянным столом в центре и мягкими диванами по обе стороны от него. Напротив входа находилась еще одна деревянная дверь. На стенах висели морские пейзажи и портреты суровых людей, вероятно, каким-то образом причастных к работе банка или просто отличившихся выдающимися профилями, ибо носы у всех были самой заметной чертой. Улыбчивая женщина, сопровождавшая нас, принесла мне коробочку в которой оказался ключ от ячейки. Она открыла для нас деревянную дверь. За ней рядами вдоль стен выстроились ящики-ячейки. Сотрудница жестом пригласила нас войти и указала на нужный ряд, где располагалась моя ячейка. Прежде чем оставить нас, женщина обратилась ко мне все с той же вежливой улыбкой и негромко произнесла:

- Мисс Демаре, некто из инквизиции интересовался содержимым вашего хранилища. По правилам банка, мы не имеем права давать доступ не включенным в список лицам, но вы имейте в виду, что факт обращения инквизиторов с запросом имел место быть, - она развернулась и вышла из хранилища, оставив нас внутри и заперев наружную дверь.

- Кто это был?

- Не могу сказать, - она с застывшей на лице улыбкой покачала головой.

Я понимающе кивнула.

- Спасибо.

Когда она ушла, я перевела многозначительный взгляд на Кайдена.

- Инквизиторы пытались влезть в моё хранилище. Очень интересно, что же они там хотели найти?

- Возможно, мы узнаем, если наконец откроем его, - в голосе Кайдена мне почудилось раздражение.

Я вставила ключ в замочную скважину, после чего вокруг замка засветился простой запирающий круг, я сняла свой камень силы и приложила его к центру круга, направив энергию в круг. Послышался тихий щелчок, маленькая квадратная дверца мягко приоткрылась, и я нетерпеливо распахнула её шире, лишь для того, чтобы обнаружить внутри ещё один ящик. Я вытянула его наружу и отнесла к столу. Гладкие стенки представшей перед нами шкатулки не имели никаких намеков на замочную скважину или зазор.

- Готова поспорить, внутри коробки ещё одна коробка, а в ней коробка поменьше.

Крышка просто так не отпиралась, я повертела шкатулку в руках в поисках замка. Кайден провёл пальцами по крышке, затем осмотрел боковые стороны, ни единой выемки или щели. Я придвинула шкатулку обратно к себе и слегка встряхнула, внутри глухо стукнуло что-то твёрдое. Пока я поворачивала шкатулку под разными углами, чтобы найти хотя бы намёк на замочную скважину, Кайден, кажется, что-то заметил.

-Дай-ка мне.

Он принял коробку из моих рук и наклонил её так, чтобы на крышку свет падал не под прямым углом, в таком положении мы смогли различить едва заметные стыки, рассекающие узор хаотичной паутиной, будто паук, плетущий её внезапно забыл, чем занимался, и оставил лишь нить тут, нить там, цепляющиеся за ветки. Кайден потянул в сторону один угол крышки, тот не сдвинулся с места, тогда он попробовал расшевелить противоположный - результат оставался прежним. Пока Кайден развлекался поиском нужного метода взаимодействия, я вернулась к ячейке и запустила руку внутрь в поисках дополнительных подсказок, но, нащупав лишь пустое дно, вздохнула и уселась на диван обдумывая, как можно вскрыть сие творение.

- Может, просто шарахнуть её об пол?

Кайден нахмурился, наградив меня неодобрительным взглядом, таким, который получает нашаливший ребенок от родителей, что немного развеселило меня, учитывая, что я-то была старше его.

- А вдруг внутри что-то хрупкое?

- Тогда берём её домой и разбираемся там. Не хочется задерживаться тут слишком долго, мало ли, кто решит заглянуть на огонек.

Кайден колебался лишь короткое мгновение, прежде, чем подхватить загадочный ящик и направиться к выходу. Наружная дверь в хранилище была заперта. Я нажала на круглую кнопку по правую сторону от проёма. Моё прикосновение оживило круг на двери, она засияла отпирающим кругом силы, замок защёлкал, раздвигая десяток засовов внутри дверного полотна. Нас снова встретила улыбчивая работница, поинтересовалась, всё ли хорошо и не требуется ли нам какая-нибудь помощь. Мы спешно распрощались и покинули банк. По пути домой, меня охватило будоражащее предвкушение скорого открытия. Похоже, эта неприступная маленькая крепость была очередной задачкой от моего отца. С самых ранних лет он предлагал мне решать различные головоломки и загадки, чтобы развивать мой детский ум. По мере взросления загадки становились сложнее и превращались в целые квесты, в конце которых меня обычно ждал сладкий приз.

Стоило нам запереть входную дверь, я скинула пальто на тумбу, выдернула коробку из рук Кайдена и отправилась в гостиную, устроившись на диване. Кайден тем временем аккуратно повесил наши пальто и разжег пламя в камине, направив силу в круг огня. Я придвинулась ближе к теплу.

7. Помолвка. Анна.

Задача с цилиндром оказалось куда сложнее, чем мы предполагали. Суть такой игрушки была в том, чтобы правильно выставить цилиндры, тогда внутренняя трубка должны была открыться и выдать содержимое. Из письма отца я поняла, что нам предстояло найти нечто, надёжно спрятанное, и очевидно, цилиндр, отец называл такие криптексами, был ключом или содержал подсказки. Загвоздка состояла в том, что внешние кольца не вращались, они намертво застряли, будто что-то блокировало их движение. Мы перепробовали все, пришедшие нам на ум идеи от всевозможных сигилов, воздействия природных элементов, обмазывания его химикатами и кровью, до абсурдных попыток играть ему музыку и читать любимые папины стихи. Криптекс оставался безразличен к любым нашим усилиям. Вскоре неподдающаяся головоломка начала нас раздражать и, поругавшись из-за неё в очередной раз, мы решили пока отложить её и вернуться со свежим взглядом через некоторое время.

Дни становились холоднее и короче, и каждый прошедший приближал день помолвки Оливии и Александра, о чём они напомнили нам, разослав официальные приглашения.

- Вы только поглядите на это! - недовольно пробормотала я, заходя на кухню с почтой.

Кайден готовил для нас яичницу, на плите закипал чайник, а на сковороде шкварчали и плевались маслом кусочки сосисок и перцев.

- Ты готов облачиться в лиловое?

- Думаешь, мне будет к лицу? - он хохотнул, его голос был хриплым после сна, уютным и тёплым.

- Есть ещё вариант с изумрудным.

Лицо Кайдена скривилось.

- Тоже не мой цвет.

- Эти эстеты прислали приглашение, просят соблюдать дресс-код в указанной цветовой схеме.

Кайден прыснул, отставил сковороду с огня и опёрся о столешницу, скрестив руки на груди.

- Я не вижу ни единого варианта развития событий, при котором я соглашусь надеть лиловый или изумрудный, даже если это свадьба её величества.

Я откинула приглашение на стол и подошла к нему вплотную, обнимая за талию и заглядывая в его карие глаза.

- Мы не можем портить твой типаж угрюмой тучи такими радостными цветами, друг мой. Поэтом из солидарности, я надену самое чёрное платье из всех чёрных платьев, что имеются в моём шкафу.

Кайден легонько щёлкнул меня по носу.

- Долой конформизм.

Он прижал меня к себе, и я на мгновение расслабилась, забылась, окутанная его теплом.

В день помолвки, как и планировалось, мы облачились в тёмное. Кайден, уже собравшийся, ждал меня, сидя на пуфе в спальне, пока я сражалась со шнуровкой платья и хитроумными переплетениями широкого пояса. Его довольный взгляд ласково следовал за моими передвижениями, словно впитывая детали, чтобы не забыть ни одной, пока я суетилась в поисках оставленных где-то браслетов.

- Я люблю тебя в любом виде, - он поймал меня и остановил, чтобы заземлить. - Но сегодня ты особенно хороша.

Жар смущения поднялся вверх по моей шее. Мы нечасто говорили друг другу комплименты.

- Ты тоже ничего так, - я окинула его взглядом. "Ничего так" на самом деле значило "умопомрачительно горяч". Облачённый в черное, с небрежно спадающими на глаза волнистыми прядями и этим его тяжёлым глубоким взглядом, он снова заставил моё сердце трепыхать в груди, как когда-то в первые дни наших отношений.

На торжестве мы были единственными тёмными силуэтами среди бесконечных лиловых и зеленых пятен. Даже присутствующих инквизиторов умудрились заставить надеть тёмно-изумрудные мундиры. Похоже, счастью Оливии не было предела, она сияла, словно самая яркая звезда на небосклоне. Из всех гостей лишь мы с Кайденом сидели за своим столом мрачные, как две дождевые тучи. Нужно было постараться, чтобы найти ещё кого-то в этом зале, столь же сильно не переваривающих массовые торжества. Меня, правда, обрадовал подбор блюд, поэтому я решила хотя бы закусками себя побаловать. Все остальные гости наслаждались вечером от души. Вскоре началась та часть меропоиятия, которой я страшилась больше всего - танцы. Невеста и жених, конечно же, задавали темп. Мы с Кайденом заранее договорились, что никаких публичных унижений мы не поддерживаем, и были намерены оставаться прикованными к своим удобным стульям до конца. И наш план удавалось воплощать в жизнь ровно до того, момента, пока Оливия не решила, что Кайдену просто жизненно необходимо подарить ей танец, а поскольку она была невестой, отказывать ей было нельзя. Я не знаю, был ли это жест милосердия с её стороны или жестокая насмешка, однако Кайдену пришлось сопроводить её в центр зала в толпу кружащихся пар. Я лишь с сочувствием кивнула ему, пожалев его, но не от всей души, и вернулась к поеданию салата с морскими гадами. Я пережевывала чьё-то особо жесткое щупальце, рассеянно глядя в пространство перед собой, когда в этом пространстве возник Кирон. Я вздрогнула. Он протянул мне руку, приглашая. Как известно, отказывать нельзя невесте, про жениха ничего не говорилось. Я уже готова была покачать головой, старательно работая челюстями, чтобы прожевать престарелого осьминога или кальмара, но по какой-то неведомой мне причине я взяла его за руку и приняла приглашение, залив кальмара почти целым бокалом шампанского, прежде чем подняться на ноги.

Кирон уверенно провёл меня в гущу веселья, развернул к себе лицом, положил правую руку на талию, а в левой держал мою ладонь. В танце он вёл безупречно. Мне даже не приходилось думать о том, куда и когда ставить ноги, что было большим плюсом, учитывая что шампанское ударило мне в голову и почти отключило те самые ноги, наградив меня вдобавок противной сонной слабостью.

- Нравится праздник? - спросил Кирон, слегка отстранившись и глядя на меня сверх вниз.

- Вы постарались на славу.

- Это не ответ на мой вопрос.

- Я вообще не люблю никакие торжества.

- Я тоже, - усмехнулся он.

- Зато Оливия любит.

Мы какое-то время молча кружились в танце.

- Я хотел вернуть тебе кое-что потерянное, - он склонился близко, слишком близко к моему уху. Меня смутило также то, что он перешёл на более личное обращение вместо отстраненного и почтительного "Вы".