По ту сторону Границы

Пролог. Глава 1

Пролог.

Бывает так, живёшь-живёшь, но какая-то мысль, какое-то воспоминание не даёт тебе покоя. Оно хранится где-то на задней полке памяти в нижнем ярусе, и вроде как жить не мешает, но ты же знаешь, что оно там лежит. А почему оно там лежит? Что в нём такого? Может быть, потому что оно связано с самым беззаботным временем, когда ты просто наслаждался жизнью, а все проблемы решались без твоего ведома твоими родителями? Кто знает...

Вот и Вадим жил своей размеренной жизнью, никому не мешал, насколько это вообще было возможно в нашем суматошном мире. Но периодически вспоминал своё детство, проведённое с родителями в военном городке где-то на юге. Солнце, фрукты, горячий песок, что ещё нужно мелкому мальчугану!

Проблема в том, что ни отец, ни мать, как бы это странно не звучало, никогда не называли напрямую место службы, они всё время уходили от прямого разговора о военном городке. Понятное дело, тогда служил отец, он в семье был потомственным военным (Вадим, к слову, нарушил эту традицию, всего лишь закончив военную кафедру), а мать работала не то бухгалтером, не то экономистом при военной части.

Казалось бы, столько времени прошло, и ограничения, связанные с военной тайной должны были быть сняты, но нет, никакого ответа. На юге, да. Там было жарко, да. И это практически всё. Да и что такого в информации о каком-то военном городке в Средней Азии, который уже давным-давно находится на территории другого государства. Кстати, какого, тоже не ясно.

И стоило ему как-то с ними заговорить о том, где и как они жили до развала Советского Союза, как они предпочитали отделываться общими фразами. Мол, да служили, мол, да на границе, да, там было жарко, да, отец ловил бандитов и т.д. и т.п.

В общем, со временем у Вадима сложилось впечатление, что военный городок размещался где-то в советской Средней Азии. Может в Таджикистане, может в Узбекистане. Но спросив как-то у отца, где конкретно располагалось то место, получил ответ: "Давно это было, неважно уже, да и Союза уже нет. Часть вывели в Россию, а людей распределили по другим территориям, конечно, тех, кто решил остаться служить." А воинская служба в первое десятилетие после распада СССР была совсем не в почёте, и прожить на денежное содержание было практически невозможно. Многие уходили в бизнес, а кто-то и в криминал подался.

А ведь побывать там хотелось очень и очень сильно. Почему? Да кто ж его знает! Скорее всего, это было связано с прекрасными воспоминаниями детства, в которое хотелось подсознательно вернуться. Такая вот ностальгия по детству. Солнце, песок, цветущие сады, арбузы, дыни и огромные персики! Очень хотелось посмотреть на то место, увидеть как оно изменилось. Вдруг, там ещё кто-то живёт из его знакомых, ведь тогда в части служили не только русские, но люди со всего Союза, в том числе и местные жители, которые вполне могли остаться там жить до сих пор. Дома-то хоть и были по воспоминаниям Вадима, типичными хрущёвками, но всё же просто так их забросить их было бы нерационально.

Дружба народов, куда она подевалась? И ведь как быстро всё произошло, всего за какие-то лет пять вся страна полетела к чертям, а в её отколовшихся окраинах, да в самой большой её части вспыхнули многочисленные вооружённые конфликты, которые до сих то и дело напоминают о себе.

Но потом начался институт, работа, отношения. Желание посетить места детства затерялось под ворохом множества новых житейских проблем. Проблема заключалась ещё и в том, что приставать с расспросами сейчас было уже не к кому. Сначала умер, тяжело заболев, отец, а потом спустя пару лет и мать.

Необходимость решать навалившиеся проблемы, задвинула желание поездки глубоко на задний план в глубину архива воспоминаний в раздел "как-нибудь, если будет время и деньги".

Но вот однажды, разговорившись со своей девушкой, они начали вспоминать детство, кто и где жил, с кем дружил и как рос. И старое желание посетить место, где он провёл беззаботные детские годы, опять напомнило о себе. Тем более, что сейчас ему ни что не мешало заняться этим вопросом. Он был вполне себе обеспечен и мог располагать своим временем, как того хотел.

А ещё у Вадима была хорошая память на приметы, своего рода компас в голове, и он мог спокойно уходить в лес, не боясь заблудиться. Многие вещи отпечатывались в его мозгу подобно фотографиям. И он решился.

Он помнил, как они садились на поезд и примерно представлял, в каком направлении он должен ехать. Он помнил приметы на их пути: городки, деревья, постройки, горы... Кстати, этот момент его очень смущал, ведь, когда он ехал с родителями к месту службы отца, то в памяти не отложились характерные для Средней Азии пейзажи. Скорее, наоборот. С этим предстояло разобраться.

Городки и полустанки безусловно могли измениться. Деревья могут быть спилены. Какие-то постройки типа водонапорных башен стоят десятилетиями и могут сохраниться, а могут и нет. Горы. Да, были какие-то горы. И всё-таки зацепка была, и это были горы. Но не среднеазиатские, как думал Вадим, а Уральские. Среди вещей родителей он однажды нашёл брошюру, отпечатанную ещё в советское время, показывающую красоты Уральских гор. И на одной из фотографий была изображена знакомая ему с детства скала, поросшая соснами. Значит всё-таки оставили ему намёк родители.

Но тогда история со службой в Таджикистане или Узбекистане как-то не клеилась. Как бы то ни было, теперь главное добраться до этой скалы, а там видно будет. Может, он всё-таки что-то забыл, и его собственная память играет с ним. Или прибыв туда, он вспомнит что-то ещё.

Сборы не были долгими. Влад оделся вполне по походному: джинсы, запасные штаны из такой же плотной ткани, берцы, куртка с затяжками на руках и капюшоном. Всё-таки, если придётся идти по лесу, там могут быть клещи, а заболеть энцефалитом или боррелиозом было подсознательным кошмаром Вадима. По этой же причине в походный рюкзак отправились мази и спреи от насекомых и противомоскитная сетка, а также множество других полезных вещей, которые могут пригодится в пути, начиная от швейцарского ножа, и заканчивая фляжкой для воды и таблетками для её обеззараживания. И ещё множество мелочей, которые могли бы пригодиться.

Глава 2

Даут буквально буравил Вадима взглядом, пока Айюнар разливала новый неведомый доселе Вадиму напиток. Вроде ничего особенного, но он буквально наслаждался новыми ароматами, новыми вкусами и новыми ощущениями. Вадим после того, как очнулся в шатре, решил, что будет брать от жизни буквально всё, пока это возможно.

Единственное, что его несколько угнетало, это то, что он не сможет никому рассказать обо всём увиденном. Ведь если не иметь возможности с кем-то поделиться тайной, то какая в ней смысл? Тайна, она же такая субстанция, которую проще хранить не тебе одному, а сразу нескольким. И удивительное свойство тайны состоит в том, что если она известна многим – она не известна никому.

О, нет! Вадим не был болтуном и сплетником. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Главным условием сохранности тайны было то, можно ли получить от её сохранности, или почти сохранности, выгоду. Всё-таки Вадим не был лишён предпринимательской жилки, и то, как он водил бы экскурсии в чужой мир за приличное вознаграждение. Все эти планы, постоянно вертелись у него в голове.

Главное – выжить.

- Итак, - начала хозяйка шатра, - почему ты пересёк Границу без соответствующего разрешения?

- А для этого требуется разрешение?

Айюнар на мгновение замерла с чайником в руках и перевела взгляд с льющегося тонкой струёй напитка на Вадима.

- Вад`им, - обратилась она к нему тоном учительницы, общающийся с тупым, но подающим надежды, учеником, - не вежливо отвечать вопросом на вопрос. Ты же вроде не относишься к народу, которому приписывают это свойство.

- Должен признать, что вы хорошо знакомы с нашей культурой, - отметил Вадим.

- Я долго и упорно изучала историю наших взаимоотношений. Хотя и не думала, что мне это когда-нибудь пригодится. Почти тридцать лет, со стороны Границы мы не замечали никаких движений. Но ты так и не ответил на мой вопрос, - вежливо закончила она.

При этих словах Даут буквально прожигал в нём дырку своим взглядом, и если бы у него вместо глаз были встроены какие-нибудь лазеры, то он бы однозначно спалил Вадима на месте. Всё-таки в Дауте (это имя или фамилия?) не ощущалось той вежливости, что проистекала от Айюнар. Не исключено, что он вообще мечтал говорить с Вадимом совсем в другом тоне и с применением совсем другой методики допроса. Сломал бы ему палец для начала, да? Или сразу руку?

Вадим осторожно посмотрел в глаза своей хозяйки и произнёс:

- Со всем уважением, но мне не известно о каком-либо договоре, который я мог бы нарушить. Я осознаю, что незнание закона не освобождает от ответственности (и даже лично с этим сталкивался), но так называемую границу я пересёк, руководствуясь лишь одним желанием – выжить. У меня закончилась вода, а источника оной я так и не нашёл.

- И ты решил.., - подсказала ему Айюнар.

- … идти в сторону оазиса, который увидел на горизонте, собственно как и караван. Если есть караван, то значит есть и дорога. А если есть дорога, то, значит, есть и вода.

- Логично, - согласилась Айюнар.

Да что ж ты так пялишься! Вадим мельком бросил взгляд на Даута, который не сводил с него взгляд. Похоже было, что он здесь дольше для охраны, чем для ведения допроса, с которым вполне себе справлялась и хозяйка шатра.

- То есть ни о каком Договоре ты не раньше не слышал, я правильно поняла?

- Да, правильно, - подтвердил Вадим.

Айюнар что-то коротко сообщила Дауту, который, лишь, коротко кивнул, услышав её слова. Слов Вадим не разобрал, да это было и не удивительно: говорили они между собой всё на том же незнакомом языке.

- Я всего лишь хотел выжить, понадеявшись на толику везения.

- Ты представляешь свой народ? – наконец подал голос Даут.

Говорил он с гораздо более явным акцентом, чем его начальница. Видимо, язык Договора если и изучал, то, не имея большого таланта к лингвистическим упражнениям. Хотя всё-таки падежи и склонения пытался соблюдать.

- Я повторю: мне не известно ни о каком Договоре. Я всего лишь турист.

Он заметил не понимающий взгляд Айюнар.

- В смысле, странник, для развлечения. Я всего лишь решил посетить места, где когда-то жил в детстве с родителями, и вообще не подозревал, где окажусь в итоге.

- То есть вы – одиночка?

Вадим уверенно кивнул.

- И вас никто нигде не ждёт и искать не будет? – ставил свою реплику иномирный особист.

Вот сейчас было как-то не по себе. После таких слов обычно жертву кончают без зазрения совести, так как никто её искать не будет. Ну, пропал и пропал человек. Сирота, братьев, сестёр нет. Дяди, тёти тоже отсутствуют. Заявление о пропавшем человеке писать никто не будет. Просто пополнит статистику пропавших без вести.

Одно радовало, что он вроде как никакой явной угрозы своим новым друзьям не представляет и причинить какой-либо вред им не может. А это означало, что мотив для его ликвидации отсутствует. По крайней мере, он лежал не на поверхности. Если только он не нарушил каким-то образом этот пресловутый Договор, о котором они всё время талдычат.

Но и водить своих благодетелей, спасших его от медленного усыхания, он водить за нос не собирался. Это как прийти на собеседование с отличным резюме, напустить туману, но по факту оказаться никчемным специалистом. А этот Даут явно бы расколол его при необходимости и точно при этом пользовался бы далеко не одними уговорами. Наверняка в его арсенале есть куда более эффективные способы получения информации.

Тут лучше попробовать заработать доверие. Тем более, что ничего серьёзного он всё равно рассказать не мог.

- Я - сам по себе, - с расстановкой произнёс Вадим. – Я не работаю на правительство, или на какую-либо правительственную структуру. Я простой предприниматель, в меру успешный. Люблю вот путешествовать.

- Ты сказал, что хотел посетить места, где жил в детстве со своими родителями. И, тебе это удалось? – Айюнар взяла со стола некий темно-красный фрукт размером с крупную сливу и надкусила его, внутри он оказался ярко-жёлтым, но по виду не таким сочным, как обычная слива.

Глава 3

Несколько часов Вадим провёл за тем, что перебирал уцелевшие вещи и снаряжение. Осталось, надо признать, не много, к тому же уровень заряда на смартфоне неумолимо снижался и даже пауэрбанк уже не спасал, его же тоже надо было где-то зарядить.

Аборигены, судя по тому, что успел увидеть Вадим, вполне себе знали, что такое электричество и уж точно не впадали в религиозный экстаз при виде светящегося экрана смартфона. Вопрос был лишь в том, смогут ли они обеспечить его прибором, который бы вырабатывал электрический ток, необходимой мощности, чтобы он смог зарядить свой гаджет.

Стоит отметить, что смартфон был запаролен и, судя по всему, его благодетели не смогли его взломать, а то, что у них могло появиться такое желание, Вадим ни капли не сомневался. Даром что ли Даут упомянул крайнее любопытство Айюнар в отношении всего, что касается Договора.

Хотя, на месте Даута, Вадим сам бы попытался выяснить как можно больше о госте, пришедшем издалека. Вдруг он опасен, и не только как потенциальный разносчик болезни, но и как обычный шпион. Кто знает, какие здесь царят политические расклады, и кто с кем воюет. А то, что аборигены не чужды пострелять красноречиво говорили пистолеты (в конце концов, если они выглядят как пистолеты, то почему бы их так не называть), которые были как у офицера службы безопасности, так и у его соглядатая, который нет-нет да появлялся в поле зрения, бросая зоркий взгляд на пришельца.

Да и само понятие «служба безопасности» как бы намекает, что опасность, она где-то рядом. Может быть буквально за углом очередного шатра. А может быть, кто-то с недобрыми намерениями таится в богатом кустарнике, что произрастает на берегу озера. Да хоть бы и под водой. И совсем не факт, что это какое-нибудь дикое животное. Ведь, если Айюнар правильно перевела значение слов «служба безопасности», то она используется как раз против людей, а в отношении зверья работают обычно какие-нибудь егеря да охотники.

Что он ещё успел заметить? Минимум два вездехода такого же песчаного цвета, на больших колёсах, приспособленных для езды по поверхности пустыни. Один побольше, на 6 колёсах, другой, поменьше, на четырех шасси. Интересно, какое топливо они используют для того, чтобы заставить их двигаться. Никаких панелей солнечных батарей в том виде, в каком Вадим привык их видеть, он на них не заметил

Вопросы возникали в голове Вадима, один за одним, но при этом, не находя ответов, они превращались в подобие лавины, которая забивала его сознание и заставляла голову буквально трещать от боли. Хотя, может быть, виной всему акклиматизация, а может быть, и то и другое вместе взятое. Надо реально отдохнуть и попробовать поспать, тем более, что организм ещё окончательно не оправился после его «прогулки» по пустыни.

Пожалуй, действительно стоит поспать. Он нашёл таблетку обезболивающего в рюкзаке, запил её водой из серебряного на вид графина, и устроился поудобнее в выделенном ему пространстве внутри шатра Айюнар, которое к тому же было снабжено непрозрачным пологом, который создавал определённый полумрак в данном конкретном месте.

Вадим лёг. Постарался вытрясти из головы весь ворох впечатлений, которыми он сегодня был награждён по самое не балуй. Главное, что он жив, а там будь что будет. Гость он, пленник, или просто забавное приобретение в газах аборигенов, он подумает потом. Он закрыл глаза и провалился в глубокий сон.

***

Разбудили его звуки музыки. Да, это была музыка. Что-то восточное в его представлении. Почему у жителей пустыни, пусть даже располагающихся на разных планетах, схожие музыкальные вкусы? Вопрос, конечно, интересный, но не первостепенный. Тем более, что вскоре Вадим стал различать совсем другие обертоны и аккорды, которые были не характерны для музыки арабских стран Земли.

Потом он услышал, как кто-то запел, и это уже точно не было похоже на пение арабских исполнителей, которые он мог слышать в ходе своих туристических поездок. Сначала женский, а потом присоединившийся мужской голос исполняли очень красивую, и судя по всему, грустную песню. Вадим был готов биться об заклад, что в музыкальном произведении говориться о несчастной любви парня и девушки, которые по причине противодействия разного рода злобных сил не могут быть вместе, а то и вообще, как Ромео и Джульетта, в итоге погибли жутко трагическим образом.

Ничто не ново под луной. Даже иноземной. Кстати, а есть здесь вообще что-то подобное Луне? На Земле естественный спутник служит этаким якорем, который стабилизирует всю планету, чтобы её не шатало из стороны в сторону. Еще не известно, как бы себя вела его родная планета, если бы Луны не было на положенном ей месте.

Несколько ночей назад Вадим мог наблюдать невероятно красивую туманность, осветившую ночное небо пурпурным светом, но никаких естественных спутников не наблюдал. Впрочем, и Луна не всегда видна на земном небе. Не исключено, что здесь тоже есть небесное тело – аналог Луны, просто, оно тогда ещё не было видно.

Его стало грызть дикое любопытство, что же там происходит снаружи, туземцы явно не страдали скукой и проводили время с песнями и плясками, как когда-то он, когда студентом ходил в походы с сокурсниками – золотые были времена! Рассказать кому, куда его завело увлечение путешествиями – не поверят. Скажут, свихнулся Вадик, совсем крышей тронулся.

Ага, а потом к нему придут серьёзные люди из какой-нибудь спецслужбы, которые начнут задавать много вопросов относительно его путешествия, которое они как раз не будут считать выдумкой одинокого мужика.

Глава 4

Следующее утро добрым не было. Нет, не по причине похмелья. Голова как раз не болела. Зато живот решил откровенно взбунтоваться и устроить самое настоящее «гуантанамо» всему остальному организму.

Отравление? Да это вполне могло быть отравление местной едой, которой Вадим вчера вечером угощался с большим удовольствием. Можно было бы винить себя за такую неосмотрительность, но голод, как известно, не тётка и к вечеру вчерашнего дня хотелось не то что есть, а по-настоящему жрать. И тут ты либо ешь то, что тебе предлагают, либо продолжаешь слушать становящиеся всё громче желудочные трели и готовиться к худшему.

Правду сказать, когда он вчера пробовал местное мясо (это ведь было мясо?), поджаренное на углях и какие-то неизвестные фрукты, он запивал их вином не большого желания, хотя он и было по-настоящему превосходным. Вадим надеялся, что алкоголь хоть как-то нейтрализует местную микрофлору, которая могла попасть в его желудочно-кишечный тракт.

Но, видимо, выпитого было мало. Или местный алкоголь вызвал у него аллергию? или ещё какое отравление. Плохо было так, что он готов был лезть на стену, если бы ему удалось найти таковую поблизости.

Сначала ему показалось, когда он проснулся, что в шатре было необычно жарко, как будто его хозяйка решила замутить хорошую такую сауну, но потом понял, что жарко не вокруг, а внутри него. Пот буквально катился с него градом, и он уже лежал в абсолютно мокрой одежде на таких же мокрых подушках.

А потом пришёл первый спазм. А потом ещё один. И ещё. Голова кружилась, и организм постоянно делал вид, что его вот-вот вырвет, но в последний момент он передумывал это делать, от чего становилось только хуже, ведь это сильно выматывало.

Последний раз Вадим так травился во время поездки во Вьетнам, когда поддался на уговоры и решился попробовать блюдо местной кухни, купленное в уличной забегаловке.

«Да ты успокойся, я тыщу раз тут ел!» - говорил ему его знакомый, и правда живущий в Ханое уже не первый год и промышляющий экскурсиями для русскоязычных туристов. Правда потом он дико извинялся за то, что перепутал ларёк, чему в свою очередь послужило изрядное количество выпитого спиртного.

Перепутал, не перепутал, не имеет значения. Вадим тогда два дня пролежал в номере и уже был готов набрать номер местной скорой помощи, когда его вдруг реально отпустило. Наверное, бацилла, всласть порезвившись в его организме, решила, что пора и честь знать и покинула его тело вместе со всеми теми жидкостями, которые всё это время выливались из всех естественных отверстий, которыми Бог наделил человека при сотворении.

Ещё несколько дней он потом ходил, боясь притронуться к чему-то сложнее куска хлеба и обычной воды, да чихать приходилось с крайней осторожностью.

По возвращению он тогда сдал множество анализов, которые, к его удивлению, так ничего и не выявили. Так себе, в общем съездил.

Сейчас же было ничуть не лучше, чем тогда во вьетнамском отеле, а то и хуже. Ситуация усугублялась осознанием того, что желудок и вообще организм могли не принять местные белки и углеводы, вызвав отторжение, а возможно и отказ некоторых органов.

«Ну, что Вадик, вот так ты и сд@хнешь, в говне и блев@тине, но на чужой планете, да?» - сверкнула между приступами боли мысль, и руки сами схватились за живот.

Всё это явно не внушало оптимизма, и уж точно вызвало озабоченность у Айюнар, а начальник безопасности, этот вездесущий Даут, несколько раз припомнил своей нанимательнице, что визитёра стоило бросить в пустыне, и пусть бы он там вялился на солнышке, постепенно превращаясь в мумию. А уж потом, если бы его госпоже было бы не побороть своё любопытство, то они бы принесли ей, то, что от него осталось для препарирования и изучения.

Нет, Вадим, понятное дело, не понимал, о чём наёмник вычитывает своей нанимательнице, но судя по тону, который на фоне диких спазмов смог уловить Вадим, говорил он именно что-то в этом роде.

Наверняка, предложил выделить нескольких своих человек, чтобы те оттащили скрюченного Вадима подальше в пустыню и там бы потихоньку прикопали песочком, возможно даже заживо. А зачем собственно ждать? Видно же, что не жилец.

«Сук@ ты, Даут! Сук@ и гнид@»

Прибежал какой-то мужичок, видимо, здешний лекарь, смотрел на Вадима, щупал его везде, не забыв нацепить по виду резиновые перчатки, маску и защитные очки, а то вдруг надавит неосторожно, а Вадим-то и брызнет во все стороны.

Качал головой. Что-то балакал на своём. Опять качал головой. Потом ушёл, пришёл и заставил Вадима проглотить что-то до невозможности кисло-горькое, из-за чего больной на какой-то момент даже забыл о своей болезни, настолько сильно у него свело скулы.

Кто-то ещё приходил и проводил над ним какие-то манипуляции, но ему было это уже полностью безразлично, в какой-то момент он перестал отличать реальность от сна.

Потом его оставили отлёживаться, обложив вокруг пакетами со льдом. И где они только его берут при такой-то жаре вокруг. Лёд быстро растаял, но вода осталась внутри пакетов, и не растеклась.

Однако, почти одновременно с тем, как лёд превратился в воду, Вадиму серьёзно полегчало. Очень, очень сильно полегчало. Можно даже сказать, что он испытал настоящую эйфорию, от чего даже забылся блаженным сном.

Когда он открыл глаза и присел, он ощутил некоторое головокружение, но тошноты и болей в животе уже не было. Не хотелось сглазить, но судя по всему, он шёл на поправку. Или организм сам справился, или свою роль сыграло жуткое на вкус зелье, которое его заставил выпить «шаман».

Глава 5

«Дорогой гость!» - сказала так, что хоть, стой хоть падай. Вроде ты ещё в статусе гостя и под защитой принимающей стороны, но уже в шаге от того, чтобы потерять, так сказать, охранную грамоту. Очень, очень бы этого не хотелось, только не сейчас, пока ты в чужом мире буквально как слепой котёнок сразу после рождения. Ползаешь такой и не понимаешь, что происходит вокруг, и куда ты попал.

Ситуация с разлетевшимся на куски отравителем действительно не прибавила доверия к Вадиму со стороны Айюнар и Даута. Может быть, его благодетельница, благодаря которой он не изжарился под палящим солнцем в пустыне, и испытывала к нему определённую благосклонность, но наивной не была вот просто совсем. Любопытной, любознательной, но не наивной.

Действительно, выходило так, что он смог пройти через тоннель и остаться в живых, а вот тот, кого подозревали в его отравлении, словно попытался проглотить работающий огромный винт от корабельного двигателя.

Картина происшедшего до сих пор стояла перед глазами Вадима и не давала ему покоя. Как объяснить его приютившим его людям то, в чём он сам не разбирается.

Дурацкое шило в одном месте заставило его отправиться в путешествие через полстраны, потом по лесу до гор, а там войти в тоннель с железной дорогой, который вообще привёл его в чужой мир, находящийся не то за сотни тысяч световых лет от его планеты, не то, что, ещё хуже, в некой параллельной реальности.

Почему ему не нравилась мысль, что он мог оказаться в параллельном мире, Вадим и сам не понимал. Просто это ему казалось уж чем-то совсем запредельным. Пока ты находишься, так сказать, в своём пространстве, пускай и далеко от родного дома, это ещё куда ни шло, но когда ты оказался там, куда нельзя добраться телеге, автомобиле или межзвёздной ракете, пускай и спустя тысячи лет полёта, на него нападал какой-то тихий ужас. Давно он не испытывал такого чувства.

Наверное, всё дело было в том, что параллельные миры у него стойко ассоциировались с чем-то загробным. Недаром же говорят, что есть ЭТОТ и есть ТОТ свет, так?

И что если он находится сейчас в загробном мире, а вот тот бедолага попытался сбежать, вернуться в мир живых, но его не выпустила некая высшая сила.

Вадим опять поёжился и перевернулся, чтобы лечь на спину. Сон не шёл, хоть убейся. Он встал и вышел из шатра Айюнар и присел на сложенные рядом ящики. Ночью жара спадала, по небу вновь рассыпались сияющие бриллианты звёзд, и начинала проявляться вуаль невероятной по красоте туманности.

У входа в шатёр стояли двое стражей с массивными автоматами. То, что оружие стреляло пулями, а не являлось некими лазерными бластерами, он понял по стрельбе с записи, которую ему с Айюнар накануне демонстрировал Даут. Там не было никаких светящихся лучей, выбросов плазмы или чего-то в этом роде. Обычный выстрелы, разве что звук специфический, ну так он и на Земле у разных образцов огнестрельного оружия отличается. Взять хоть бы звук выстрела «Калашникова» или американской винтовки М-16. А уж сухой треск немецкого МП-40 времён Второй мировой ни за что не спутаешь со звуком пистолета-пулемёта Шпагина.

Да и объёмные магазины, торчащие из корпуса, говорили о том же.

Да нет, бред какой-то! Он ущипнул себя, потрогал пальцами лицо, вдохнул воздух, посмотрел на усыпанное звёздами небо. Пнул подвернувшийся под ногу камушек.

Не может это быть загробным миром. Ну, никак не может. Зачем ему сохранять законы физики его Вселенной? Абсолютно незачем! Да и то, что отравителя разнесло на куски, как-то не вяжется с концепцией вечной жизни после смерти. Смерть после смерти? Не, точно бред.

Так что оставалось, по большому счёту два варианта: первый – другая планета во Вселенной, к которой относится и Земля. Второй – параллельная вселенная, параллельный мир или что-то в этом роде, но с сохранением законов физики, к которым он привык с детства.

Хотя, что он видел-то? Пограничный городок, кусок пустыни и оазис. Может остальная планета скрывает такие чудеса и секреты, от которых дух будет захватывать, а объяснения ты ни в жизнь не найдёшь.

Но, с другой стороны, на Земле тоже бывало много чего такого, чему объяснений долго не могли найти, а потом ничего так, вполне всё сходилось, и какой-нибудь учёный выдавал вполне себе удобоваримую теорию и даже доказывал её экспериментально.

Именно поэтому Вадим ни разу не верил в то, что египетские пирамиды построили инопланетяне. Пирамида – самое простое высотное сооружение, которое можно построить, не имея каких-то особых строительных технологий. В задачу древних архитекторов, по большому счёту, входило только правильно спроектировать внутренние тоннели, и чтобы потолок на голову не падал.

Вон, про идолов на Острове Пасхи тоже долго думали, что как так их могли передвинуть, на берег, не иначе с помощью каких супер-пупер технологий. А потом ничего так, оказалось, что с помощью обычных верёвок несколько мужиков очень даже могут их передвигать и даже с приличной скоростью.

Но от этого было не легче. Айюнар подозревала, что Вадим что-то от неё утаивает относительно своего появления в этом мире, а неудачная попытка покушения лишь укрепила её в этой мысли. Так недолго и высокого покровительства лишиться, а без него, бывает, не то, что в чужом мире, в другой стране бывает нелегко.

Скажут, что, мол, мы сделали для тебя всё что могли, умереть не дали, бывай дорогой! «Скрипач не нужен, дядя Вова». И оставят его в лучшем в лучшем случае в этом оазисе, где он будет доживать свои дни. Может быть, дождётся другого каравана, который будет возглавлять менее любопытный вождь, и который прикажет казнить иномирца к чертям собачьим и делу конец. Или закопают по шею в песок, как того Саида.

Глава 6

Было у вас ощущение, что вы что-то забыли? Да, к чёрту, зачем спрашиваю - точно было! Словно сделал все дела, но что-то неуловимо важное всё время ускользает из твоей памяти. Что-то, что ты должен был однозначно сделать, но по какой-то причине это завалилось куда-то в долгий ящик подсознания и с укором ждёт, когда же ты, наконец, вспомнишь.

Или с таким хитрым прищуром, мол, попробуй вспомни! Да только хр@н, что у тебя получится! Ха-ха три раза.

С другой стороны, может, оно лучше и не вспоминать? Ведь забытое может оказаться вовсе и не таким уж важным для тебя. Ловили же себя на мысли, что пытаетесь вспомнить имя какого-нибудь актёра, которое вам, признаемся. Ни разу не сдалось, но невозможность вспомнить которое вас порядком раздражало, как мелкий камушек зацепившийся за носок и теперь натирающий кожу между пальцев в ботинке.

Или… это может быть что-то очень и очень важное, какая-то малозаметная деталь, или догадка, связывающая всё воедино, но когда ты проснулся, моргнул, или тебя что-то отвлекло, эта информация начинает таять подобно утреннему туману. Вот ты знал что-то важное, а вот ты уже только думаешь, что знал, что-то важное.

А когда вспомнишь, то, что тогда? Боль? Досада? Разочарование в себе самом? Ведь драгоценное время будет упущено, а информация бесполезной. Так, может, лучше тогда и не вспоминать?

Вадим открыл глаза. Над ним возвышался трепещущий на ветру потолок шатра, который сегодня будет собран, и караван отправится в путь. Несколько огромных животных, которым нет аналогов на Земле, нагруженных товарами чуждого, но столь манящего мира, и несколько вездеходов на больших колёсах, которые будут представлять собой авангард и арьергард.

Пустыня. Место, которое, на самом деле, не такое и уж и пустое. Дикие животные, насекомые, кочевники опять же, которые могут напасть в любой момент. По крайней мере, так сказала Айюнар, и у Вадима не было оснований ей не верить.

Могут, конечно, и не напасть, а просто выйти на контакт и попытаться начать торговать, но лучше быть наготове. Эти земли, хоть и считались землями сайхетов, кочевников отследить было практически невозможно, и они ходили по ним в том направлении, в котором им вздумается. Очевидно, что данную территорию они считали своей ничуть не меньше, чем сайхеты.

Насколько понял Вадим, лучше всего контролировалась территория вокруг городов, а чем дальше от них, тем больше приходилось полагаться на собственные силы. От того караванщики и были так плотно укомплектованы оружием, а к охране зачастую привлекались наёмники, лучшими из которых считались нимейцы.

Этакий ближний восток в средневековье, когда крестоносцы могли гарантировать порядок вокруг своих замков, а дальше орудовали всякого рода бедуины, берберы и туркоманы, которых надо было ещё догнать, появись такая необходимость. Хотя современная Сирия мало чем отличается от средневековой. Или Афганистан, где американцы контролируют территорию вокруг своих баз, а дальше – территория племён и бандитов.

Но почему же ему так не по себе. Что же он мог забыть такого важного? И это притом, что у него с детства была просто-таки великолепная память, которая позволяла ему с успехом учиться в школе, практически ничего не зубря, да и, что уж тут говорить, не пытаясь особо понять ту или иную тему. Достаточно было взглянуть на текст, прочитать его и вот ты уже помнишь формулы и уравнения, стихи и эссе. Можно было декламировать наизусть всё, что угодно.

Хорошо, однако, что он вовремя понял, что простое запоминание без понимания - путь откровенно тупиковый. Запомнить теорему Пуассона – замечательно, но не понимать, как её использовать – пустая трата времени. Хотя, что скрывать, в школе да университете ему такая способность очень и очень помогла, особенно в те периоды, когда студенческий пофигизм брал верх, и понимать что-то из материала было просто лень. А так – почитал, посмотрел, запомнил – ответил экзаменационный билет.

Однако, он ведь реально практически никогда и ничего не забывал. В какой-то мере, Вадим даже считал это своим проклятьем, ибо иногда и хотелось бы многое забыть, да проклятый мозг не позволял!

Вот есть у него приятель, тот как напьётся, куролесит нещадно, такие фортели выкидывает, что ни словом сказать, ни пером описать, а как проснётся на следующий день, - ничего не помнит! И у этого есть очень важный плюс - ты не испытываешь угрызений совести за своё поведение. То есть чудить можно сколько угодно, а потом на голубом глазу заявить - не помню! И совершенно преспокойно жить дальше.

Но вот эта заноза в голове... нет, она не давала покоя Вадиму. Проанализировав своё состояние, он пришёл к выводу, что именно какой-то пробел в памяти его мучает гораздо больше, чем всё, что с ним приключилось за последние недели.

Наверное, и вы неоднократно пытались вспомнить какое-то слово, какой-то термин, или имя какого-нибудь актёра, но не могли, как ни старались. Признайтесь, что это порядком выматывает, и стоит очень больших усилий подавить в себе это чувство, чтобы дальше продолжать жить этот день обычной жизнью, разве что что-то иное тебя отвлечёт, и ты сможешь переключиться. Хотя бы временно. Но проблема-то никуда не денется, и она готова будет напомнить о себе в самый неподходящий момент, заставив тебя проснуться посреди ночи, или, что ещё хуже, за полчаса до того, как должен прозвенеть будильник.

Вадим смотрел на потолок шатра широко открытыми глазами. Будильника, на котором можно было бы выместить свою злость, под рукой не было. А тот, что был в телефоне, должен был просигналить через целый час. Только матерчатый потолок и странное чувство того, что ты что-то забыл.

Что? Где? Когда? Три вопроса - один ответ: не помню!

Вадим зажмурился и протёр глаза. Их не то, чтобы щипало, но ощущалась неприятная сухость. Наверное, от смены климата. Вадим покопался в своих вещах и извлёк из рюкзака маленький пластиковый пузырёк с каплями для глаз. Закапал, проморгался. Стало заметно лучше и приятнее по ощущениям. Надо будет спросить у местных, есть ли у них что-то похожее, а то привыкнешь вот так закапывать глаза, и подсаживаешься на продукцию импортной фармы, как наркоман на «хмурый».

Глава 7

Обстановка накалялась с каждой минутой. Под прозрачным звездным небом, под умиротворяющим фиолетово-лиловым сиянием Цветка Ночи и в свете фар люди каравана готовились принять бой, которого искренне хотели избежать, но и увернуться от которого у них практически не было шанса.

Суета, которая, на первый взгляд, казалась хаотичной, при внимательном взгляде оказывалась упорядоченными действиями, в которых проглядывалась своя система: пустынные вездеходы – баржи и те, что про себя Вадим называл легковыми, используемые разведчиками - выстраивались в особый круговой порядок.

Ничто не ново в этой вселенной и другой вселенной, если её населяют люди, пронеслось в голове Вадима, ведь на открытой местности выстроить кольцевую оборону было самым логичным и эффективным, так поступали люди сотни, если не тысячи лет, начиная с древних кочевников и заканчивая покорителями Дикого Запада.

На крышах машин внезапно появились то, что на Земле можно было бы назвать станковыми крупнокалиберными пулемётами. Даже на огромных вьючных животных, величественных уат-эйях, Вадим заметил, как погонщики, сидящие в специальных люльках расчехляют до того незаметные орудия.

Вадим не питал особых иллюзий относительно живучести «индрикотериев», уж очень они были крупной и удобной мишенью, в которую, уж простите, сам Бог Войны велел стрелять в первую очередь. Даже не смотря на какие-то щитки, что-то вроде бронежилета для животных, которые были опущены словно жалюзи на груди и по бокам гигантов.

Груз, который был закреплён на уат-эйях, тоже являлся своего рода бронёй для них, но всё-таки, по мнению Вадима, не достаточно надёжной. Но как себя поведут гиганты, когда вокруг начнут раздаваться выстрелы и греметь взрывы, или если в них попадёт очередь из автоматического оружия, Вадим просто не представлял.

Исторические аналогии подсказывали ему, что использование в сражении тех же слонов было крайне опасным не только для противника, но и для тех, кто ими управлял. Слоны могли в любой момент впасть в панику или бешенство и обратиться в бегство, сминая ряды своих же войск. В таком случае слонов убивали сам же погонщики ударом в затылок, если, конечно, успевали.

На что были способны в таком состоянии уат-эйи, можно было только догадываться.

Мозг лихорадочно обрабатывал входящую информацию, в том числе и ту, что поступила в него совсем недавно, ещё на стоянке в оазисе. Уж больно странным совпадением выглядело то, что на пути каравана Айюнар появились некие кочевники, которые к тому же, не просто так куда-то откочёвывали, а именно что были в боевом походе, то есть при них было только самое необходимое и много-много оружия.

Вадим вспомнил, как одним из вечеров в оазис вернулись люди Даута, решившего всё-таки проверить историю Вадима о незнакомце, которого он видел ночью в городке с крыши одного из зданий.

Со слов наёмника, никаких следов пребывания чужака они там не обнаружили, как собственно и следов Вадима – ветер и песок быстро делают своё дело, заметая все возможные признаки пребывания не только людей, но и животных. Так что данная вылазка не прибавила очков доверия Вадиму, хотя и оснований для роста недоверия к нему тоже не было. Ну, отсутствие результата тоже результат.

Подспудно Вадим всё же понимал, что даже если они что-то и нашли в городке интересного, то не факт, что захотят поделиться этой информацией с ним. Даже айюнар бы, наверняка, промолчала. Как ни как, он здесь чужак, не они. О нём они знают гораздо меньше, чем друг о друге. А раскрывать все карты перед фактически диковинной игрушкой госпожи они явно не стремились.

И что тогда делать? Что ж, решил Вадим, в данном случае, лучше придерживаться первичной версии, а именно той, что он уже озвучил и той, которая максимально соответствовала тому, что он сам видел и знал. Врать было бы чрезвычайно опасным. А врать неподготовленно – опасно смертельно.

Со стороны потенциальной угрозы, которую представляли загадочные кочевники, делая залихватский дрифт по песку, от чего тот поднялся волной, подскочил лёгкий вездеход. Дверь открылась, и на землю спрыгнул Ашраб-ан-Даут, собственной персоной, чтоб ему пусто было!

Вадим демонстративно отряхнул песок с одежды, когда офицер безопасности подошёл к Айюнар и сделал короткий поклон головой.

Лучше бы Вадим не видел безопасника, а безопасник его. Наёмник хоть и старался вести себя сдержанно, явно не демонстрируя крайне настороженного отношения к иномирянину, но делал это больше из уважения к своей нанимательнице и руководствуясь какими-то своими принципами.

Будь его воля, подумал Вадим, то я бы сейчас, в лучшем случае, сидел бы в какой-нибудь самодвижущейся кибитке в наручниках и под охраной нескольких его головорезов. В лучшем случае, да. Ну а в худшем, и так всё понятно.

- Откуда они взялись, Даут? Ты говорил, что кочевья в это время года здесь не проходят! – Требовательно спросила Айюнар, она была настроена очень серьёзно. При этом разговор она начала, как показалось Вадиму, осознанно по-русски.

Даут бросил быстрый взгляд в сторону Вадима и тоже ответил на языке Договора:

- Да, я так говорил. И я не ошибся, что касается кочевья. Но это – воины, мобильный отряд, несколько десятков человек без женщин и детей. Машин нет, только дэртейи. Много оружия. Предсказать их появление здесь было просто невозможно.

- Есть предположения, почему они здесь появились, и почему они выстроились в боевые прядки? – Айюнар несколько смягчилась, но тон её продолжал оставаться серьёзным. – Чего они хотят?

Даут покачал головой, а Вадим подумал, что таких совпадений не бывает: его появление здесь, попытка его отравления, а теперь вот ещё и банда пустынных дикарей, готовых напасть на караван в любую минуту. Не-не, это «жжж» не спроста.

Эх, Вадик-Вадик! А в Египте сейчас шведский стол! Макароны с морепродуктами!

- Пока не поговорим, не узнаем, госпожа. Это всё равно, что гадать на красном песке.

- Ты предлагаешь отправить переговорщиков? – она закрыла глаза, явно что-то обдумывая. – Они не выходят на связь?

Глава 8

Солнце, как обычно, жарило на улице во всю свою солнечную силу, что заставляло по возможности укрываться под крышами и навесами. Хотя, сейчас ещё ничего так было, терпимо, вот пару лет назад оно стало палить так, что градусник периодически показывал все пятьдесят градусов по Цельсию, и начинала плавиться пластмасса, из-за чего пришлось пересмотреть снабжение и тактико-технические характеристики вооружения и техники.

По сравнению с этим даже Ангола в апогей лета выглядела как курорт с умеренным климатом. Потом опять стало более-менее приемлемо, солнце уже не жгло так нещадно, но всё равно приходилось изводить килограммы крема, чтобы не обгореть.

Хорошо, хоть в период активных боевых действий было не так жарко, скорее как в африканской саванне в период засухи, или в Сахаре. Да, пожалуй, Сахара наиболее близка к тому климату, который можно наблюдать здесь. Остаётся только удивляться, как здесь вообще может кто-то выживать, но ведь живут же! И животные, и какие-то растения, и… местные.

Что-то не то происходило с климатом. Что-то, о чём умолчали местные, и было абсолютно непонятно, что с этим делать и чего ждать дальше. Информации катастрофически не хватало, как и специалистов. Но даже тех, которых удавалось сюда заманить (кого посулами, кого , а кого и угрозами) констатировали одно: нужна информация глубиной хотя бы в несколько десятков лет, а ещё лучше веков. Текущие наблюдения – всё равно, что делать вывод о климате Якутии, наблюдая за погодой в течение июля месяца.

На какие выводы тогда можно будет рассчитывать? Что Якутия – самое жаркое место на земле? Конечно, это было бы неправильным. Поэтому оставалось пользоваться сущими крохами информации, добытой ещё несколько лет назад, ещё до подписания Договора и копать и копать на подконтрольной территории, которая была весьма и весьма ограниченной.

Но это была меньшая из проблем.

Массивный кондиционер мерно гудел, вырабатывая спасительную прохладу. Однако после него появление на открытом воздухе становилось, может быть, даже более затруднительным, чем без него. Ты словно с улицы заходил в сауну полностью одетый. Одежда сразу пропитывалась потом, и пока твой организм хоть как-то привыкал к новому температурному режиму, ты был вынужден ходить в мокрой одежде.

Ну и пить, пить и пить. Схватить тепловой удар или обезвоживание при таком климате можно было на раз-два! Но с умом, а то, всё выпитое тут же выходило из организма вместе с потом. Больше всего в этом плане помогал опыт средне-азиатских народов.

Однако, всё усугублялось минимальной влажностью, из-за чего забытое на скамейке яблоко могло скорее превратиться в сухофрукт, чем привычно сгнить.

Дверь с табличкой, на которой указана должность и Ф.И.О. его хозяина, за дверью рабочий кабинет.

Стол, стулья, пишущая машинка, сейф, красное знамя в углу кабинета. На письменном столе лежат аккуратно сложенные стопки бумаг и дискет. На стене – портрет Дзержинского в строгой рамке, но это была традиция, от которой командование никак не хотело отказываться, хотя именно здесь она была совсем не обязательной. Если бы его здесь не висело, то никому бы ничего за это не было.

Кроме бумаг и дискет на столе стоял, потрескивая, IBM PC, один из тех, что окольными путями были привезены в СССР. Ну и сюда тоже старались притащить всё самое лучшее, куда же без этого. И если это лучшее оказывалось произведено идеологическими противниками, то почему бы и нет. Было бы глупо ими не воспользоваться. Тем более, что на их основе планировалось сделать свои разработки.

В дверь постучали.

- Войдите! – отозвался человек в военной форме с генеральскими погонами.

В кабинет вошёл полковник Смирнов, встал по стойке смирно и взял под козырёк, после чего снял кепи и вытер рукой пот со лба.

Генерал-майор Евстафьев заложил карандашом страницу в объёмистом документе и посмотрел на вошедшего. Тот, в свою очередь, без дополнительно разрешения перешёл в режим «вольно».

- Что читаешь, Миша? – полковник взял стул и сел напротив, по его вспотевшему лицу было понятно, что он только что с улицы. Протянул руку и с шипением налил себе стакан газированной воды из стоящего тут же сифона. С жадностью выпил, струйки воды стекали по уголкам рта и капали на полевую форму.

- Как будто не видишь! – генерал отложил в сторону толстую, листов на сто пачку бумаги. – Договор перечитываю, чтоб его! Как мы вообще могли такое подписать, не знаешь?

- Завязывай с этим, - дружелюбно произнёс Смирнов. – Я тебе сколько раз говорил, что тогда это было наилучшее решение. Тем более, что другая сторона считает его таким же невыгодным для себя, как и мы. Хотя, если подумать, то почему невыгодным? Мы, как минимум сохранили, свои позиции, а это уже не мало. Граница, как говорится, на замке, торговля идёт.

- Компромисс, Стёпа, вещь довольно хреновая вообще-то, - возразил генерал. – В результате компромисса ни одна сторона не получает того, на что рассчитывает. В результате напряжение растёт и может вылиться в очередной конфликт, в котором одна из сторон попытается достичь, как минимум, изначальных целей.

- Ты намекаешь на нас и американцев? Все наши соглашения о сокращении вооружений?

- Это уже ты сам сказал. Но да, и это тоже. Хотя, речь шла о местных.

- Не думаю, Миша, что местные заинтересованы в новой войне, - покачал головой полковник. – Ты же помнишь, как начинался тот конфликт. Что в итоге вскрылось. Нет, я думаю, что они не пойдут на обострение. Они и сами рады, что тогда всё закончилось так, как закончилось.

- А то, что любой перешедший границу фактически оказывается вне закона, тебе это как? Мало ли что случится, и что? Сразу пулю в лоб?

Полковник пожал плечами, кажется, у него был несколько другой взгляд на документ, который читал Евстафьев.

- Потом выйдем с предложением внести изменения. Мы ведь не обрубили контакты полностью. Торгуем вот. Они же, в целом, адекватные люди. Просто прошло ещё слишком мало времени. Ещё не затянулись раны, ты-то должен понимать.

Глава 9

- Даут, можешь объяснить, что происходит, - сквозь зубы процедила Айюнар.

Надо признать, что глава её охраны выглядел, мало сказать, озадаченным. Вадим не исключал, что Айюнар посетила та же мысль, что и его: Даут решил выкупить проход каравана за жизнь Вадима.

- Сразу скажу, речь о пришельце первыми завели дайхедды! – обрубил он сразу все инсинуации. – Это они сказали, что он, - Даут бросил жёсткий взгляд в сторону Вадима, - должен с ними встретиться.

- Что бл@ть?! – не выдержал Вадим, но Айюнар взглядом заставила его замолчать. Не хватало ещё, чтобы кочевники заметили раздрай в их рядах.

- Ты правильно всё услышал? Ошибки быть не может? – Встав спиной к кочевникам так, чтобы не было видно движения её губ, спросила Айюнар у Даута.

- Я прожил в кочевьях не один год, Айюнар! – в голосе Даута послышались нотки обиды и разочарования. – И язык дайхеддов знаю в совершенстве!

Она положила руку на его плечо, успокаивая. И Айюнар и Даут не сговариваясь, посмотрели на Вадима.

- Ещё раз, - тихо и с расстановкой проговорил Вадим, - я готов выпить любую сыворотку правды, если у вас такая найдётся, чтобы доказать, что я ничего не знаю ни о каких кочевниках, ни о том, что я должен с ними зачем-то встретиться! Можете меня обколоть чем угодно, только…

- Нет у нас времени на сыворотку правды! – прервала его Айюнар. – Да и не думаю, что ты что-то скрываешь. Даже если ты просто думаешь, что говоришь правду – сейчас не до этого!

- Эрхат датх эш! – раздалось со стороны полукруга.

- Они требуют, чтобы мы подошли, - сказал Даут.

- Ну, если требуют, то пойдём уже! – огрызнулся Вадим. – Задолбало уже оправдываться!

И он развернулся, собираясь направиться к группе кочевников. Айюнар незаметно одёрнула его за руку и пошла первой. Рядом с ней следовал Даут.

Остановились они шагах в пяти от собравшихся кочевников, и на какое-то время в воздухе повисла гнетущая тишина, казалось было слышно, как перекатываются подгоняемые ветром песчинки по барханам.

Первой заговорила Айюнар.

- Что вам нужно, уважаемые?! – громко произнесла она на языке сайхетов. – Почему вы угрожаете напасть на мой караван?

Её слова последовательно переводил Даут. Сначала для дайхеддов, потом – скороговоркой, насколько мог – для Вадима. Спасибо, что не забыл про него. Стоять истуканом и не понимать, о чём идёт речь – то ещё удовольствие.

По рядам кочевников пробежал легкий гул и, как показалось Вадиму, смешок. Не привыкли что ли говорить с женщиной? Или настолько уверены в себе?

В ответ заговорил один из кочевников, который стоял, держа обе руки на эфесе изогнутой сабли, больше всего похожей на внебрачную дочь ятагана и хопеша.

Вадим посмотрел на Даута.

- Говорит, что они и не собирались ни на кого нападать, - перевёл он. – Говорит, что они просто шли мимо.

Опять послышался легкий смех. Кажется, дайхедды вполне себе понимали язык сайхетов, просто делали вид, что не разумеют, чтобы вывести собеседников из равновесия. Или таким образом показывали, кто здесь власть.

- Далеко же вас занесло от привычных путей, - ответила Айюнар. – Всё кочевье где-то забыли!

Говоривший дайхедд, широко улыбаясь, развёл в стороны руками, и Вадим заметил украшенную камнями ручку сабли в виде головы некоего животного с двумя рубиновыми глазами.

Кочевник продолжил говорить, а Даут переводил. Признаться, на слух Вадима, язык дайхеддов не отличался певучестью. Какое-то сплошное сочетание звуков типа «х», «ш», «к», «р», и довольно неопределённых гласных.

Ещё в школе, когда началось изучение иностранных языков, Вадим для себя уяснил, что повторить и заучить согласные какого-либо языка – далеко не самая трудная задача в его изучении. А вот уловить на слух гласные – вот это по-настоящему трудно. Но ему в этом деле вполне помогал музыкальный слух, по крайней мере, что касается английского или испанского. Правда, познания в этих языках так и остались у него на уровне необходимого минимума, который может понадобиться в зарубежной гостинице или магазине. А зачем страдать, когда для заключения контракта можно нанять переводчика?

- Говорит, что вы, то есть мы, - поправил себя Даут, - взяли то, что нам не принадлежит. Они, конечно, благодарны, что мы подобрали чужака, но хотят говорить с ним лично. И тогда они предоставят каравану возможность беспрепятственного прохода.

- Дайхедды, и благодарны? Ты ничего не напутал? – Так, чтобы слышали кочевники, уточнила Айюнар.

- Думаю, он использовал иронию, когда говорил, - отметил Даут.

Кочевник продолжал что-то говорить на своём каркающе-харкающем наречии, а Вадим стоял как идиот, ничего не понимая, стараясь одним ухом слушать кочевника, а другим – двойной перевод от Даута.

«Какой-то язык вражды» - подумалось не к месту Вадиму.

И как он должен реагировать? Что он должен сделать?

- Кхор-Дат говорит, что между сайхетами и дайхеддами ранее было много противоречий, - переводил Даут. – Но сейчас он предлагает забыть старые обиды, чтобы не создавать новых.

- Так чего же он хочет? – спросила Айюнар.

Кочевник явно понимал сайхетский потому, как с лёгкой улыбкой посмотрел на Вадима, и тому это совсем не понравилось.

- Он уже сказал - хочет говорить с чужаком, - перевёл слова Кхор-Дата Даут.

- Так пусть говорит, - с вызовом ответила Айюнар и даже улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, - ему никто не мешает. Даже будет забавно за этим наблюдать, учитывая, что чужак не может и двух слов связать на языке сайхетов, не то, что на наречии кочевников.

По лицу кочевника после этих слов Айюнар, казалось, пробежала тень сомнения, но он снова улыбнулся одними уголками губ и поманил рукой Вадима, мол, иди сюда, побалакаем по-нашему, как кочевник с кочевником, чего застыл.

Вадим глянул на Айюнар, на что та утвердительно кивнула: иди, послушай, что скажут, потом нам передашь (смешно же?!). Вадиму даже показалось, что в какой-то момент любопытство Айюнар победило её страх перед возможным сражением. Она типа находила это забавным? Ну, на стрессе люди и не так себя ведут, решил Вадим.

Глава 10

Что однозначно понял Вадим, так это то, что каравану придётся резко поменять путь следования, и новая дорога лежала через некие Красные пески. Почему они Красные, ему было не известно. Может, потому что реально красные, а может, дела обстоят примерно как с Красной площадью в Москве и они по каким-то причинам считаются местными жителями красивыми.

Но ясно было одно – место не очень хорошее, и лучше через него не ходить. Страшное и красивое? Сочетание не лучшее, вообще-то. Какие-нибудь зыбучие, наверное, эти пески. А учитывая реакцию Айюнар на эту новость – очень и очень зыбучие.

Но сначала надо было отдать последние почести павшим.

К сожалению, в ходе ночного боя не обошлось без потерь со стороны каравана. Даже с учётом того, что кочевники понесли разгромное поражение в результате внезапной атаки, оперативно спланированной Даутом, погибшие бойцы заставляли задуматься о мимолётности бытия, да и эйфории от победы не ощущалось вообще никакой. Ни Вадимом, ни местными.

С другой стороны, думал Вадим, а настолько ли была нужна эта самая ночная атака. Может быть, достаточно было обойтись без неё, и всё бы закончилось обычными переговорами: дайхедды убедились бы, что Вадим не тот, кого они ждали, что у него нет того, что им должны были принести, и они мирно разошлись бы каждый в своём направлении.

Но кто он вообще такой, чтобы судить о местных обычаях и политической ситуации. Вадим пребывал в новом для него мире всего ничего и вообще удивлялся, что не тронулся чердаком от всех приключений, что на него свалились. В то же время Даут был на сто процентов уверен в том, что дайхедды не отпустили бы их ни при каких условиях. Что, заполучив искомое, они обязательно ударили бы по каравану, и тогда потерь было бы в разы больше. И не факт, что тогда победили бы сайхеты.

«Долгая история противостояния» - как сказал переговорщик от дайхеддов. Видимо, реально долгая и очень жестокая. Его скользкая улыбка до сих пор стояла перед глазами

Но неужели дайхедды такие отморозки? Вадим закрыл глаза и растёр ладонью лицо. Во что же он влип?! Во что же он влип?!

- Думаешь о павших? – Айюнар стояла рядом на церемонии погребения. – Не стоит долго жалеть об их гибели, они знали, на что шли.

Вадим смотрел, как хоронят пятерых погибших бойцов из охраны. Двух сайхетов и трёх нимейских наёмников.

Что тут можно сказать? Да, они знали, на что шли. Любой солдат-контрактник, любой полицейский и даже пожарный в идеале знает, на что идёт и понимает, что любая командировка или выезд по вызову могут стать для него последними, но всё-таки… всё-таки реакция Айюнар показалась Вадиму если не сухой, то довольно сдержанной.

Он взглянул на неё, и ему показалось, что за внешней маской сдержанности в душе у неё, как ни крути, бушует целая буря эмоций, которую она скрывает неимоверным усилием воли. Руководителю нельзя показывать слабость. Никогда.

Сначала слово взял Даут, командир наёмников и офицер безопасности, он был краток: знал их лично, служили верно, исполнили долг до конца, их семьи могут ими гордиться, и не будут жить в нужде. Стандартная формулировка, в общем.

В то же время, Вадим уловил ещё одну капельку знаний о новом мире: здесь существуют семьи, что уже хорошо. Значит, они в чём-то похожи. Значит можно найти дополнительные точки соприкосновения. Оставалось надеяться, что под семьёй здесь понимают примерно то же самое, что и он, и не вкладывают в это понятие смысл, который сейчас набирает популярность в Западной Европе. Всё-таки Вадим был консервативным, что касается отношений мужчины и женщины.

Потом говорила Айюнар – немногим больше Даута, и чуть более официозно, оставаясь всё такой же сдержанной.

- Почему-то мне казалось, что их должны были сжечь, - не своим голом произнёс Вадим. Он был погружён в размышления, всё ещё находился под впечатлением от ночного боя и даже не сразу осознал, что озвучил свои мысли вслух.

Как человек, никогда не участвовавший ни в каких боевых действиях, он тихо удивлялся, как вообще смог пережить сражение, и зачем вообще вызывался идти вместе с Айюнар к дайхеддам. Да, они хотели видеть именно его, но до этого-то он с какого-то перепуга проявил несвойственную ему отвагу и безрассудство.

Что было бы логичным? Логично было бы затихариться и не отсвечивать. Не проявлять ненужной инициативы, а тут он такой «Я пойду с тобой, Айюнар! Ты спасла мне жизнь, так получи мою жизнь в благодарность!»

Какого хр@на?! Зачем?! Какая глупость!

Никогда такого с ним не было. Не то, чтобы Вадим считал себя трусом, если драки не избежать, то лучше уж принять её с достоинством, но по жизни он всегда старался избегать ненужного риска.

Он, конечно, любил приключения, но одно дело, когда ты ищешь их на свою з@дницу, путешествуя по всему миру. Другое – когда лезешь в драку, исход которой может оказаться для тебя весьма печальным. Ведь его реально могли вчера грохнуть, причём не один раз. Причём очень болезненно.

Его опять затрясло. Картины ночной резни опять живо всплыли в его памяти. Ощущение близкой смерти всё-таки меняет человека.

Однако его же что-то подтолкнуло отправиться в это чёртово путешествие! Ведь он почему-то поехал, чёрт знает куда, чтобы взглянуть на места, где он провёл раннее детство.

- Предать павшего воина огню – красиво и почётно, - согласилась Айюнар. – Но, как видишь, собрать погребальный костёр просто не из чего. – Она покачала головой. - Ни здесь и не сейчас. Да и не поступаем мы так уже очень давно.

Когда тела, наконец, закопали в песке, почётный караул из нескольких бойцов семь раз выстрелил в воздух, и люди стали расходиться по делам. Впереди была долгая дорога, причём идти предстояло буквально сейчас, когда солнце уже висело высоко над горизонтом. Необходимо было быстро подготовиться, чтобы уйти до того, как могли бы нагрянуть дайхедды, полные желания отомстить за ночной позор. И не факт, что их будет меньше, чем прошлой ночью.

У Даута оставалась надежда, учитывая обстоятельства их ночных переговоров, что это был одиночный отряд, и по близости других нет, но, как он сам сказал, лучше не рисковать, учитывая, что часть дайхеддов всё-таки смогла уйти. Даут тот ещё перестраховщик.