По ту сторону сказки

Глава 1

— А первое место на турнире занял Фрор...

Привычно встряхиваю перину, подтыкаю тяжелое, расшитое золотом покрывало под матрас. Разглаживаю складки, любуясь вытканным узором из львов и лилий.

— Герцогине Карлайской в этот раз цветка не досталось. Ух видели бы вы, как ее перекосило!.. Быстро смахиваю невесомую пыль с изголовья, поправляю тяжелый балдахин и отхожу к столику. Прибирать на нем особо нечего: если не считать вазы и узорчатой лампадки, он пуст. Роскошный букет бархатных роз благоухает на все покои. На секунду хочется забыться и уткнуться в него носом, наслаждаясь запахом. Подливаю масло в лампу, зажигаю фитиль и сумерки в комнате окончательно рассеиваются.

— А Инессе целых три рыцаря цветок подарить хотели, да прямо там и передрались за это право. Отец ее, говорят, в приданое готов золота насыпать по ее весу, так теперь ей каждый воздыхатель норовит преподнести еще пирожных.

Открываю шкаф, торопливо перетряхиваю роскошные наряды; на секунду прикладываю платье с отороченным лисьим мехом воротником к груди и бросаю взгляд на зеркало. Оттуда на меня смотрит непримечательная бледная девица с растрепанными серыми косами. Под светлыми глазами глубокие тени, губы обветрились от долгой дороги. Заканчиваю с уборкой, останавливаюсь посреди спальни, оттягивая момент прощания. Знаю, что глупость все это, но все равно на душе гадко и неспокойно. Поправляю растрёпанные серые волосы и все-таки вновь подхожу к кровати. Княжна неподвижна. Веки сомкнуты безмятежным будто бы сном, на фарфоровой коже виднеется лёгкий румянец. От этого ещё хуже. Кажется, что стоит протянуть руку, потормошить, и она очнется; сонно улыбнется, отчего вокруг ярких голубых глаз соберутся едва заметные морщинки; потянется, спросит который час и ласково укорит себя, что спала слишком долго и впереди так много дел… А я быстро принесу ужин, причешу её волосы, выдам порцию новых сплетен и мы вместе посмеемся над чаяниями Инессы и незадачливых рыцарей. Пальцы замирают в дюйме от её плеча, и я так и не решаюсь дотронуться, помня, как холодна её кожа. Вместо этого наклоняюсь, аккуратно расправляю сбившийся локон тёмных волос.

— Ваш суженый обещал зайти, как только вернется… из похода. Просил передать, что любит до беспамятства, — вру не краснея. Ну да какая разница, если она меня все равно не слышит? А если слышит, то пусть порадуется. — Он очень скучает. Мы все скучаем.

Надеюсь уловить трепет век, слабый вздох, хоть что-нибудь. Но нет, ничего. Как и вчера, и неделю назад, и месяцы, и вот уже почти год.

***

— Слыхала, господин наш ещё одного знахаря ожидает.

— Очередного? Все же перепробовали уже.

— А делать-то что остаётся? Свадьба совсем скоро, если не очнется, так жених откажется… слухи ходят, что его в компании герцогини на турнире видели…

— Тсс, нельзя о таком говорить…

Служанки умолкли, бросая на меня настороженные взгляды. В такой компании и без того жидкая позавчерашняя похлебка стала ещё менее аппетитной. Я уныло зачерпнула жижу ложкой, поднесла к носу, скривилась и опрокинула обратно в тарелку. Что ж, сама виновата: никого не предупредила, что задержусь, вот никто и не подумал оставить мне ужин. Можно было бы обойтись хлебом и сыром, или выгнать служанок прочь и самой заняться готовкой, но после промозглой дороги мне до одури хотелось чего-нибудь теплого и прямо сейчас.

— Госпожа Эйнви, а правда, что в Гринлоке вороны с неба упали?

— Да, я тоже слышала! Все поля чёрны от перьев…

— И слезы кровавые…

Аппетит окончательно пропал. Пять пар любопытных глаз уставились на меня, ожидая ответа. В животе неприятно заныло — я не любила такое внимание. Но и отмалчиваться нельзя: тогда слухи ещё мрачнее поползут, до Гринлока всего десять миль, а пара дохлых ворон успела превратиться в сотню.

— Вы же по приказу капеллана туда ездили? - взгляд темноволосой служанки был прикован к медальону на длинной черной цепочке, который я забыла снять перед воротами замка. Поздно уже было отнекиваться, церковный символ на моей груди говорил сам за себя, и я предпочла ответить как есть:

— Да, — на вкус похлебка оказалась не лучше, чем на запах. Съедобно, но вторую ложку я так и не проглотила.

— Это… Мор вернулся?

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить имя молоденькой симпатичной служанки. Кажется, Лита, новенькая не старше пятнадцати. Товарки зашикали на неё, но вопрос уже прозвучал.

Страшной штукой был этот мор. Четыре десятка лет назад болезнь прокатилась по всему континенту, изрядно сократив численность людей. Окрестили его чумой мертвецов. Плоть заразившегося начинала гнить, из глаз текли кровавые слезы, горящий лихорадкой мозг больных требовал то воды, то еды, то толкал их на очень странные поступки. Ну а дальше пошли совсем гнусные слухи: дескать, если еще живой мертвец отведает свежей человеческой плоти, то излечится; и кто-то из знати этими слухами не побрезговал, а следом подтянулись и подлецы, бандиты и просто доведенные до отчаяния больные. Жуткие это были времена, воздух которых пропитался страданиями, ненавистью и дымом горящих поселений и городов. Схлынула напасть так же, как и пришла: сама по себе, просто исчезла. А потом, как это и бывает, правда обросла домыслами, мистическими подробностями и превратилась в страшную сказку, которой пугали детей с младенчества. Последний раз о вспышке слышали далеко на юге, лет десять назад, а то и больше. Тамошний правитель предпочел не рисковать и не бороться за звание разрушителя мифов, и, следуя проверенному методу, сжег все поселение. По оставшимся уголькам не понять уже, что там было, чума или грипп.

— Птица может упасть по разным причинам, — я сцепила руки под подбородком, — старость, усталость, плохая погода, просто дурость какая в её маленький мозг взбредет… или мальчишки камнем собьют, или тот, у кого на старосту зуб, решит поиздеваться над стариком. Нет там сотен дохлых воронов, только три.

— Так отчего они с неба-то упали прямо ему на крыльцо? — не унималась Лита.

Глава 2

Со мной обращались и похуже — этот мир весьма негостеприимен, и его обитатели редко задумываются о нарушениях личных границ и всем таком соответствующем; но за столько лет в замке я определенно привыкла, что хватать меня вот так нагло и грубо никому не позволялось. А потому, уже не особо заботясь о возможном статусе незнакомца, с силой укусила зажимающую рот ладонь и тут же лягнула его ногой в живот. Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что, если этот мужчина какой-нибудь важный придворный — мне не поздоровится; мелькнула и пропала, вытесненная злостью.

Прокусить толстую кожу перчаток, разумеется, не получилось, а пинок сделал хуже только мне — как будто о камень стукнула. В руках я по-прежнему сжимала фонарь и машинально подняла его повыше, высветив лицо напавшего. Тут меня наконец-то отпустили. Переводя дух, я взглянула на незнакомца: высокий, закутанный в плащ, глубокий капюшон на голове скрывает лицо, а тот кусочек, что виднеется — прикрыт черной тряпичной маской по самый нос. Шарахнулся он от света, и теперь стоял в трех шагах от меня, уделяя мне же унизительно мало внимания.

— Ну вот, спугнула, — голос у него был спокойным, тихим, похожим на шелест травы.

— Кого?

— Ты их не видишь? — в его голосе послышалось лёгкое удивление.

— Тут ничего нет, — отчеканила я, на всякий случай бросив взгляд между деревьями; лес как лес, темный, тихий, на первый взгляд безжизненный.

— Ясно, — протянул мужчина. Протянул руку, словно собирался дотронуться до медальона, но передумал. — Полагаю ты прибыла из замка. Приношу свои извинения за то, что заставил тебя ждать.

С панибратским ты я уже смирились — обстановка все равно не располагала к витиеватому этикету. Спина, которой я крепко приложилась о шершавый ствол дерева, теперь саднила. Кивнув вместо ответной любезности, я пошла к дороге, раздраженно помахивая фонарем. До чего же все-таки нелепое поручение мне выдали!.. Кто этот человек, как к нему обращаться, как себя с ним вести-то? И что он в лесу такого увидел, что ради этого пренебрёг встречей? А если ему по дороге взбредет в голову еще где-нибудь остановиться? Силком тащить в замок?

Тем временем гость отвязал повод коня и легко запрыгнул в седло. Даже завидно стало — сколько бы я на лошадях не ездила, забираюсь на них с грациозностью мешка с камнями. Да и в седле выгляжу также нелепо; княжна старалась обучать меня правилам езды, но потом махнула рукой — под копыта не падаю и ладно.

— Надеюсь, старик тебя не пешком сюда отправил?

— На перекрёстке оставила, — буркнула я, уже жалея о своем решении. — На всякий случай.

— Запрыгивай.

— Тут недалеко, — протянутую руку, как и приглашение, я проигнорировала. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, затушила фонарь у дороги, который был виден с перекрестка и быстро зашагала к Камню. Незнакомец молча последовал за мной. Он молчал, пока я отвязывала лошадь и карабкалась в седло, но стоило нам выехать на западный путь, как снова подал голос:

— Прощу прощения, что не представился как…

— Визит держат в секрете, — я пожала плечами. — Называть имя будет высшей степени…

— Кайден. Ты меня все равно уже видела.

— Но я не знала кто вы, — пробурчала я. Хотя тут стоит сказать, что имя гостя почти ничего мне не дало: я и названия всех королевств-то не помнила, что уж говорить о знатных фамилиях и тем более именах их отдельных представителей! И вообще я давно уже придерживалась правила «меньше знаешь — крепче спишь», особенно это касалось людей, которые скрывают свое лицо. Но схожее имя было входу в пустошах, и я не слышала, чтобы так детей называли за Перевалом трёх. Хотя кто знает, может двадцать или тридцать лет назад была тут такая мода.

— А ты? — мужчина нарочито придержал коня, отставая.

— Смотрительница Эйнви.

— А-а-а, — как-то многозначительно протянул гость и наконец-то замолчал, оставшись позади.

Догонять меня он не собирался: его конь шёл мерным шагом и мне постоянно приходилось придерживать собственную кобылу. В отличие от меня, Кайден явно в замок не торопился.

— Если поторопимся, то застанем ещё тёплый ужин.

— Я не голоден.

— Рада слышать, — я-то как раз не отказалась бы от перекуса.

— Откуда ты? — следующий вопрос он задал только через полчаса езды.

— Из Арелдона.

— А до него?

Воздух комом застрял в горле, и я дернулась — лошадь сбилась с шага. Мужчина догнал меня и теперь ехал почти вровень.

— Ты ведь не местная, — продолжал он.

— Может быть, — я упрямо смотрела перед собой.

— Не может быть, а так и есть. Тебя выдает акцент. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что ты из Бесплодных земель.

Странное это чувство одновременно испытывать разочарование и облегчение. Конечно же всеобщий был для меня не родным, и даже не вторым языком. Легкий акцент, как бы я ни старалась, остался. Но я и не метила в высший свет, где это имело значение. Простые крестьяне на всеобщем зачастую говорили сильно хуже.

— Ты больше похожа на северянку: светлая кожа, светлые волосы, глаза… — Кайден неожиданно наклонился ко мне, — тоже светлые. Так как так получилось?

Когда речь заходила о моем прошлом, я превращалась в немую рыбу, предоставляя всем спрашивающим самим выдумать подходящую историю. Если сильно настаивали — рассказывала в меру слезливую легенду о сиротке, которую подобрал скитающийся по пустошам отшельник. Кайден догадался до нее сам, и своим молчанием я лишь подтвердила его версию.

— Что ж, большая удача, что ты в итоге здесь. Большинство не выживают в пустошах, — с некоторым знанием дела объявил мужчина. — Я бы даже сказал, что это в какой-то степени чудо.

— Угу.

— В кои-то веки встретил девицу, которая не падает при моем виде в обморок, она оказалась молчуньей, — вздохнул Кайден.

— Прямо-таки от одного вида падают? — я скептически оглядела всадника. Лица не видно, фигура ладная, по голосу — не разбойник. Манеры, конечно, не самые изысканные, но точно не хуже, чем у покойного сына князя.

Глава 3

Вставать пришлось раньше обычного, чтобы незаметно выбраться через лаз и по предрассветному кладбищу дойти до места, где мы оставили лошадей. Я пока не придумала, как провести коня мага в стойла — конюх у нас был дотошный, всех своих подопечных он знал и ревностно за ними ухаживал. «Ничейного» серого скакуна он бы точно заметил и не успокоился бы, пока не выпытал чей это зверь.

Проблема решилась сама собой: моя кобыла стояла там, где я ее оставила, а вот конь мага пропал. Я потратила час, бродя по рощице пытаясь отыскать его следы. Как сквозь землю провалился. Интересно, насколько он был дорог Кайдену? Откуплюсь золотом или он в отместку испепелит на месте?

Впечатление маг произвел странное: вроде бы миролюбивый, даже шутить пытался, но при князе вел себя дерзко и самоуверенно; а уж от оброненного мимолетом обещания скормить мне остатки проклятого фрукта веяло неприкрытой угрозой. Когда-то давно я считала, что разбираюсь в людях; теперь такое заблуждение было непозволительной роскошью.

Несмотря на новое поручение, от обязанностей смотрителя меня не освободили. Хотя старший смотритель Перт об этом только и мечтал: мы друг друга искренне недолюбливали. Он меня — за то, что в обход него заняла «теплое местечко», предназначавшееся какому-то из его родичей, я его — за привычку распускать руки и за всеми следить. Последнее, наверное, было хорошим качеством для смотрителя, может быть даже обязательным, но на мой взгляд следить за служанками в купальне это больше личная инициатива нежели рабочая необходимость. Едва я показалась на пороге замка, как Перт вручил мне толстую книгу учета, велев разобраться на что в прошлом месяце было потрачено больше, чем положено. Ну а кто в своем уме будет вносить записи о «лишних» расходах? Так и вижу, как пьяница-племянник Перта, который этот самый учет и должен был вести, пишет, что проворовался сильнее обычного.

Я честно пролистала бумаги, не нашла ничего необычного — странно было бы обратное — вернула книгу смотрителю; настроение у меня было паршивым, поэтому вместе с этим Перт выслушал про себя много нового, радостно потер руки и пошел жаловаться князю. Вернулся он поникший и злой. Рявкнул, что какая-то новенькая, нанятая мною пару дней назад, воет на весь этаж, и удалился в свой кабинет.

Когда я добралась до зала в северном крыле, Лита уже не выла — так, мелко дрожала и поскуливала, прижимая к заплаканному лицу передник. Рядом валялись осколки вазы. Старшая служанка Тома пыталась уговорить девушку встать, но та лишь сильнее забивалась в угол.

— Что тут произошло? — ледяным тоном поинтересовалась я, подбирая осколок. Ваза была из разряда «бесценных» — выкинешь и никто и не заметит. Орнамент был симпатичным, да и глазурь редкого зеленого оттенка, но точно не стоит целого состояния. Слугам об этом, разумеется, я говорить не стала.

— Госпожа, ей привиделось что-то, когда она пыль вытирала.

— Д…де…мон, — просипела Лита, — морой…пря…мо… там… из… стены…

Злополучная ваза стояла на низеньком столике, рядом — большое, в человеческий рост старинное зеркало в дубовой резной оправе. Поверхность была настолько мутной, что я едва могла различить свои черты лица, а уж то, что было на другом конце комнаты выглядело как размытые цветные пятна. Большую часть северного крыла занимала библиотека, а в подобных небольших залах хранились диковинки из других королевств, вычурные подарки от знати и просто вещицы, которые приглянулись разным поколениям княжеского рода. Стоя перед зеркалом, можно было различить очертания старого имперского доспеха с рогатым шлемом прямо у себя за спиной.

— Рога у твоего демона были? — устало спросила я. Одно время я тоже от своей тени шарахалась и виделось мне всякое.

— Нет… у… него глаза… красные…

В меру ласковые слова, которые я уже собралась произнести, комом застряли в горле. Одно дело видеть несуществующую нежить, и совсем другое столкнуться с реальным ночным гостем. Который, как мне показалось, понимал, что расхаживать по замку нельзя.

— Достаточно, — я присела на корточки перед перепуганной девушкой. Без промедления влепила ей звонкую оплеуху и схватила за подбородок, заставляя смотреть на меня. — Хватит этой деревенской придури. Мороев не существует. Разбила вазу — признайся, Тома не даст соврать — я за первый проступок жестоко не наказываю. Но если дальше будешь нести эту чушь — вылетишь из замка.

— Но я видела! — от возмущения она даже заикаться перестала. — И он со мной заговорил!

— Красноглазый упырь? И как, скажи на милость, он пробрался в замок мимо всей стражи? — я усмехнулась. — Ну хорошо, в стражу нашу ты не веришь, я им передам. Тебе известно, что стены освещал лично капеллан Закрейн? Ни одна нечестивая тварь не может здесь оказаться. В святости капеллана ты тоже сомневаешься? Может быть, лично ему расскажешь? Что разбила любимую вазу прабабки князя, и выдумала «демона», чтобы ответственность не нести?

Лита побледнела еще сильнее и затрясла головой. От самой себя мне в этот момент было противно, но ничего не поделаешь — пусть лучше ненавидит меня, чем болтает про красноглазого упыря в замке.

— Витражи цветные, заметила? Их блик отразился от шлема, вот и весь твой морой, — я резко поставила служанку на ноги и подтолкнула к доспеху; чуть-чуть смягчилась и добавила: — Я сама когда-то на это попалась.

Старшая служанка недоверчиво приподняла бровь; ну да, я тоже чего-то могу испугаться. Не вяжется с моим образом, но я же человек — вот вам повод посплетничать перед отбоем. Лита мелкими шажками подошла к доспехам, с опаской оглядела их, и даже дотронулась. Ойкнула, когда розоватый солнечный блик отразился от рогов.

— Вот и славно. В следующий раз выпорю розгами, — с ледяной улыбкой промурлыкала я. — Пошли прочь обе. И если я еще про мороя услышу — всех накажу.

Едва служанки выбежали из зала, моя улыбка увяла. Дурочка все-таки эта новенькая — морои Перевал трех не пересекают. А если какая тварь и выбирается из Бесплодных земель, то жрет всех без разбора. Зачем ей хитрым способом пробираться в замок, если вокруг него полно двуногой еды? Осколки вазы я смела в угол и прикрыла портьерой; появится свободная минутка — склею или выкину. Сейчас мне предстояли дела куда как важнее — маг просил прийти после обеда, и срок уже подходил. Оглядев напоследок зал, я вышла, прикрыв за собой тяжелые двери.