Победить Викторию

Глава 1

— Ты как спала, Вик? Я — как убитая. Даже странно, столько событий…

Тамара не умеет врать. Несмотря на вчерашний перелет, расслабиться и отдохнуть в этой конуре крайне сложно. Я сама плохо спала, так что слышала, как Тома посапывала на продавленном диване, да еще во сне звала своего придурка. Я была против того, чтобы она сорвалась в Москву вместе со мной и Маратом. Но сейчас причитать об этом смысла нет. Дело сделано.

— Хорошо, если так, — отвечаю спокойно. — Тебя во сколько Марат заберет на экзамен?

Мы с Тамарой Скалкиной* с первого курса в одной группе вместе учились, но познакомились, по сути, всего пару месяцев назад. Само собой как-то получилось. Мы не стремились подружиться или даже понравиться друг другу. Но у Томы жизнь круто изменилась, когда она завела роман с преподавателем, а теперь пожинает плоды. Ладно, это не мое дело, меня не касается.

— Марат заедет в пол-одиннадцатого, так что время есть позавтракать и немного убраться. Я могу помочь тебе тут порядок навести.

— Не надо, я сама.

Не люблю, когда мне помогают, есть в этом что-то унизительное. Как будто я сама не могу со всем справиться. К тому же сейчас мозги Скалкиной точно не здесь, на окраине Южного Бутова, в «убитой» однушке моего дяди. Тамара прилетела вчера в столицу вместе со мной и сыном ресторатора Бухтиярова, Маратом. Как-то спонтанно все получилось, неразумно, на мой взгляд. В Москве она хочет пройти конкурс, чтобы учиться на кулинарных курсах отца Марата. Для нее это очень много значит. Но не настолько, чтобы биться за это до конца. Если ее герой прилетит за ней, а я уверена, что он вот-вот примчится, то курсы Бухтияровых будут слиты. И она уедет. А я останусь. Одна. Так даже лучше. Никто не будет напоминать о прошлом, об универе и тех, кого я никогда больше не хотела бы видеть.

— Вик, давай хоть завтрак приготовлю, ты же не ела ничего, верно? Тут есть кое-что. Омлет с сыром, гречку с маслом сделать? Я потом вернусь и приготовлю что-то существенное.

— Не стоит. Только если себе. Ты классно готовишь, но у меня нет настроения есть.

Я не вру — когда я в стрессе, ничего закинуть в рот не могу, выворачивает на раз-два. Я не знаю в итоге, какой вуз меня возьмет. Я выбрала «Вышку», Высшую школу экономики, там очень сильный преподавательский состав, один из лучших в стране. У нас тоже много преподов с именем, но не чета московским. Одна проблема — в «Вышку» крайне сложно попасть, вакантные места появляются редко. И если они есть, то на них тут же начинается охота. Но я бы вряд ли оказалась здесь, если бы не Морозовы. Точнее, не Морозов, мой нежелательный родственник. Сводный брат.

— Ты сегодня какая-то особенно задумчивая, — грустно произносит Скалкина, которой явно здесь неуютно. Да, мне тоже, но это жизнь. Надо просто привыкнуть.

— Обычная, такая, как всегда, — ровным голосом отвечаю я. Этому внешнему спокойствию я у мамы научилась. Не специально, а само как-то произошло. — Спасибо за завтрак.

В голове еще вчера вечером сложился четкий план действий на сегодня. Сначала убраться, привести квартиру в жилой вид. Дядя Володя сказал, что выбрасывать можно практически все. Он сдавал жилье много лет, и его вещей здесь практически нет, а теперь квартира полностью в моем распоряжении. А потом надо сразу в два вуза позвонить, может, лучше и заехать будет. Но это уже завтра.

— Я даже не представляю, что мне скажут делать. — Тамара волнуется, хотя она сегодня явно счастливее, чем вчера, когда узнала не самые приятные новости о своем герое.

— Просто делай то, что знаешь. И не заморачивайся, кто и что подумает о тебе. Жизнь не для того, чтобы мы переживали из-за чужого мнения.

Она молчит, а я начинаю разбирать вещи, не все, конечно, лишь самое необходимое. Сначала все нужно здесь вычистить, чтобы был порядок.

— Я точно могу здесь жить? — спрашивает Тамара. Она, кажется, не верит, что я позволю ей остаться. А я не верю, что она не вернется обратно к своему красавцу.

— Конечно, можешь. Сколько хочешь. Но тебе вроде пора уже на собеседование. Ни пуха!

Марат Бухтияров забрал Скалкину час назад. За это время успеваю вытряхнуть все барахло из комода. Пылищи-то сколько! Да неважно! Важно, что наконец-то никто доставать не будет. Мать, конечно, обязательно выяснит и адрес, и вуз, в котором буду учиться. Может, даже прилетит сюда… Хотя вряд ли. Если правду сказал бугай, то ей теперь точно не до меня. Но, скорее всего, наврал. Морозовы — что сын, что отец — врать будут и не то что не покраснеют, а еще и заставят поверить, что это ты идиотка.

Размышления о новой маминой семье прерываются звонком в дверь. Это и к лучшему: они мне все никто. А вот папу набрать надо, узнать, как он там один. Вчера только ответную эсэмэску прислал на мое сообщение о том, что я добралась. С этой мыслью иду открывать дверь. И даже не спросила, кто это! Знала бы…

— Здравствуйте!

Передо мной стоит Ярослав Денисович Холодов, мой бывший препод по английскому, редкостная сволочь, немало крови попортил, хотя предмет свой знает великолепно. Но здесь он явно не для того, чтобы принять у меня экзамен.

— Привет, Туева! Тамара здесь?

Бесцеремонно отодвигает меня в сторону и быстро проходит в квартиру. Вижу, как морщится, оглядывая интерьер. Так вас сюда никто не звал, Ярослав Денисович!

— Тамара уехала.

Он смотрит на меня выжидающее, очевидно, надеясь, что я разболтаю ему всю подноготную. Но это точно не по адресу.

— Привет! — произносит за спиной ненавистный голос.

Вздрагиваю и резко разворачиваюсь. Рука сама дернулась вверх.

— Эй, спокойно! — Перехватывает мою руку за локоть и не отпускает.

Глава 2

Бугай ушел только через три часа! Сначала думала, с ума сойду — столько времени находиться с ним вместе в одном пространстве! Он сам предложил, а я отказываться не стала, хоть и хотелось, правда, послать Морозова с его помощью. Но это все-таки не вещи разбирать. А шкаф передвинуть и диван перетащить к окну мы со Скалкиной точно не сможем. Дядя Володя нас навещать не собирался. К тому же по настрою Холодова очевидно, что ночевать Тамара будет сегодня, скорее всего, не со мной. В общем, бугай пригодился.

— Нет, ближе передвинь к стене, чуть-чуть дальше от оконной рамы.

Смотрю, как Морозов, красный весь, пыхтит, но все же двигает эту неподъемную рухлядь. Приятно наблюдать! Это тебе не штангу тягать под присмотром тренера в зале. Мажор!

— Там внутри есть что-то? Ты смотрела? Давай я тебе кровать нормальную куплю. — Он пытается восстановить дыхание, но все равно сбивается на кашель. — Воды дай попить.

А сам стягивает с себя свитер. Все-таки идиот!

— Тут окна продувают, а ты мокрый. Оденься лучше.

Прохожу мимо груды мышц на кухню. Меня этим точно не впечатлить. С детства не люблю качков. Здоровых, агрессивных и тупых! Но от них может быть польза. Как сейчас, например. Приношу в комнату минералку и ставлю ее рядом с полуголым Морозовым. На нем лишь тоненькая майка-алкоголичка.

Он пьет быстро, жадно, неаккуратно. Вода тонким ручейком огибает подбородок, бежит ниже по шее, а потом скрывается за вырезом майки.

— Мне не холодно. Я же Морозов. Фамилию оправдываю в полной мере.

Он самодовольно усмехается, сжимает руки так сильно, что на плечах даже вены чуть вздулись. Павлин эгоистичный!

— Ну раз не холодно, давай шкаф еще передвинь.

Если уж совсем честно, то полуразвалившийся шифоньер не надо было трогать. Умом я это понимала, но вот душа моя требовала избавиться от этого «гроба», который стоял посреди комнаты. И Морозов не подкачал.

— Мать твою!..

Что он там дальше проорал, я не разобрала, потому что грохот стоял такой, что, казалось, мы вот-вот провалимся на первый этаж.

Чихаю, глаза слезятся, пыль кругом, я даже бугая вижу не так отчетливо. Это не шкаф, это какой-то ящик Пандоры. Мало того что, падая, дверца и боковая панель отлетели на стол, от которого тут же оторвались две ножки, так еще и какие-то огромные черные тюки повалились из того, что еще пару минут назад я называла шкафом.

— По идее, где-то тут должны быть скелеты. Может, в этих мешках? Постояльцы предыдущие оставили, а?

Морозов по-хозяйски осматривает комнату, а я с ужасом понимаю, что натворила. Дался мне этот козел! Бесит просто до трясучки, но вот кто это все убирать будет?

— Посмотри давай, есть там трупы или нет? — говорю я. — Вообще, все выкинуть можно, стол, наверное, тоже…

Вот его особенно жалко. Мне надо где-то заниматься, на кухне — не вариант, я там стола нормального вообще не нашла.

— Тогда зачем говорила двигать, раз выкидывать собиралась? А вещи где хранить будешь? В комоде?

Морозов, как и я, весь в пыли, которая непонятно еще когда осядет полностью. О вещах, которые теперь надо перестирывать, стараюсь вообще не думать.

— Ты помочь хотел? Вот и помогай. Выбрасывай все это на улицу, где-то рядом должна быть помойка.

С толикой злорадства наблюдаю, как бугай, морщась, натягивает на пыльные мышцы свой теперь уже совсем не светлый свитер. Значит, довольно быстро выметется отсюда. Желательно вместе со всем остальным хламом.

— Вик, кончай дурить... — Морозов подхватывает пару черных тюков и направляется к входной двери. — Хочешь жить в Москве — ладно, живи. Но дай тебе хоть квартиру нормальную снять. У отца студия метров на сто, на Остоженке. Ты ж не бомжиха какая!

— Вот и сваливай на свою Остоженку, это явно не в Бутове. Стол только сломанный с собой прихвати! — это я уже в пустоту кричу, Морозов секундами раньше хлопнул дверью. Дверь, кстати, стальная, что странно для такой квартиры.

Еще раз осматриваю поле брани. До вечера вряд ли управлюсь. Тут бы пылесос не помешал, но где его найдешь?

— Еще давай чего выкидывать.

Вот и Морозов вернулся. Даже разуваться не стал, прошел быстро в комнату, схватил оторванные ножки стола и еще пару тюков.

— Точно не интересно, что выкидываем? Не пожалеешь потом? — уточнил, но моего ответа ждать не стал и, задев плечом дверной косяк, снова отправился на помойку.

Тюки тюками, но самый ад начался, когда надо было выбрасывать панели от шкафа. Они даже для патентованного боксера оказались неподъемными. Почти неподъемными. С матом и ободранными пальцами, но Морозов дотащил одну до лифта. Его долго не было, я уж было подумала, что сбежал наконец и я могу выдохнуть. Никогда не могу расслабиться, пока бугай рядом. С первого раза, когда увидела его, то есть когда он сам подошел со мной знакомиться.

Однако он вернулся, причем вместе с тремя незнакомыми парнями. Вот тут я серьезно напряглась. Какого?!

— Эй! Ты чего к стенке пятишься? Нормально все! Давайте, мужики!

За пятнадцать минут они вынесли остатки шкафа и несколько тюков. Скажи Морозов им «фас», вынесли бы все остальное, включая меня. Не по себе стало от взгляда, которым меня обжег один из парней, примерно моего возраста, а может, и младше.

— Ты зачем их привел сюда?

— Хреновый у тебя райончик, — говорит бугай, не отвечая на мой вопрос. — Эта шпана на улице ошивалась.

— И ты позвал их сюда?! У тебя мозги есть или все отшибли на ринге? Мне здесь жить!

Морозов лишь пожимает плечами. Как же хочется запустить в него чем-то тяжелым! Лучше бы не приходил, сама бы со всем разобралась. Зарубочка на нос, Вика: больше никакой помощи от бугая.

Глава 3

До полуночи разгребаю этот трешак. Позвонить и нормально поговорить насчет учебы не получилось. Значит, с утра первым делом займусь. Такого бардака у меня даже в тринадцать лет не было, когда мы с мамой поругались из-за пирсинга. Я на слабо проколола пупок. Дурость, конечно, и спор с девчонками был полной лажей, никто из них не пошел делать себе татухи. Лишь одна сделала, на лодыжке. Хной. И дело было зимой.

Мама как увидела… Отец нас только через три дня помирил, я все это время даже кровать не заправляла. Потом вроде все в норму пришло, но пирсинг я себе все равно оставила. Как напоминание о той ссоре. Тогда, ребенком, я окончательно приняла для себя, что папа лучше.

Мысли о папе отдаются болью в груди. Он сегодня не звонил, только после ухода Морозова увидела его утреннее сообщение, что уезжает на целый день на выставку и что будет занят. Значит, завтра поговорим. От Скалкиной ни слуху ни духу, но я и не жду. Понятно же, что у нее все хорошо.

Все-таки рано я выгнала бугая. Допустим, комод я сама разобрала, стол и шкаф выкинули, убив на это середину дня, но остались кухня и антресоль над коридором! Я вчера не заметила, да и с утра не до этого было. Спать не лягу, пока не разгребу все до конца. У двери уже свалены четыре здоровых мешка с каким-то строительным мусором, две коробки со старыми светильниками и пыльными, наполовину съеденными молью одеялами. А это я еще до кухни не добралась! На часах без четверти двенадцать. Поздно, конечно, тащить все на мусорку, но хлам этот так воняет, что я все равно не засну.

Под окнами светят фонари, вроде все спокойно, поэтому быстро накидываю пуховик и, стараясь не прижимать к себе грязные коробки, выхожу на лестничную площадку. За два раза должна управиться.

В подъезде тишина, что понятно. Все-таки людям завтра на работу. Мысли помимо воли снова возвращаются к учебе. Может, не зацикливаться так на «Вышке»? Второй в списке приоритетов — РГГУ. Там больше шансов.

— Витек, а ты глянь! Вона твоя принцесса, сама вышла, не поломалась!

Пьяный хриплый голос раздается за спиной, и тут же чья-то тяжелая рука ложится мне на плечо. Да тут же не было никого!

— Вам помочь, девушка, тяжело, а? — уже другой голос, еще более мерзкий, доносится как бы издалека, но это обман, я знаю. Вся эта стая подонков здесь. Рядом со мной. Выродки, которых Морозов зачем-то привел в мою квартиру. А может, и не просто так.

— Сама справлюсь, но если хотите… — Резко оборачиваюсь и практически кидаю в невысокого парня грязный скарб. От неожиданности он подставляет руки, но не удерживает коробки, все содержимое с грохотом падает на промерзлый асфальт. — Ну раз уронил, собирай давай. И туда же, куда днем относили.

Мой голос спокойный, наверное, даже безразличный, но это тоже обман. Полезный и очень своевременный обман. По глазам парня вижу: с ним так не разговаривают девчонки. Кто-то рядом недоверчиво хмыкнул, прозвучала сальная шуточка. Пока они окончательно не опомнились, быстрым шагом возвращаюсь к подъезду. Тут еще метров двадцать осталось, удерживаю себя, чтобы не обернуться, но слышу уже заковыристый мат в свой адрес. Кажется, кто-то из них за мной побежал. На ходу выхватываю ключи, домофон срабатывает мгновенно. Дверь захлопнула практически перед носом у того парня, что косился на меня, когда рухлядь с Морозовым из квартиры вытаскивал.

Взлетаю на второй этаж, не чуя ног. Сердце колотится так быстро, что отдается пульсацией где-то в голове. Ключ не сразу удается вставить в замок, хорошо еще, что попала. В подъезде оглушающая тишина. И это нервирует еще больше. Слава богу, я дома! Валяющиеся рядом вонючие мешки даже уют какой-то создают, что ли. Ничего, спать я сегодня буду с ними, справлюсь. Дверь заперла на все замки, включая внутренний. Так что бояться нападения точно не надо. Взломать ее невозможно.

Минут десять, наверное, сижу в ванной, в себя прихожу. Да, жизнь здесь явно будет веселой. Любая работа — это позднее возвращение домой, если только не повезет найти какую-нибудь дистанционку. Да хотя бы тексты набирать или рекламный спам рассылать. Вообще, в Москве с работой в разы проще, чем у нас. Я узнавала.

За весь день так ничего и не ела, но, кажется, на кухне осталось пару яиц, плюс…

— А-а-а!!! А-а… — Зажимаю рот, чтобы не орать больше и самой еще больше не пугаться собственного крика. Полшага назад, и я прижата к стене. Если бы могла, спряталась бы в ней сейчас.

Потому что мне не показалось, это не глюк. Он реально стоит и смотрит на меня. А еще ухмыляется. Вот-вот сползу по стенке на пол, ноги и правда могут не удержать. Он поднимает руку, и я слышу оглушающий стук. Чего он хочет? Чтобы я открыла окно?!

Быстро пробегаюсь глазами по раме — слава богу, окно закрыто наглухо, насколько это возможно для обычной деревянной рамы. Тут до меня доходит: второй этаж! Ну конечно! Известная проблема всех, у кого окна выходят на крышу подъезда. Только на такие окна нормальные люди железные решетки ставят. Потому что аккурат под окном находится вход в подъезд. Забраться на крышу легко по водосточной трубе. Да кто в школе так не баловался!

— Тебе чего надо? — громко произношу, стараясь, чтобы голос не дрожал от страха. — Слезай давай!

Он мерзко улыбается, свет фонаря позволяет детально рассмотреть его лицо. Смазливый парень, но какой-то отталкивающий. Это из-за взгляда, не зря я этого парня еще днем выделила из всей компании. Взгляд беспредельщика. Для него нет запретов. А мои слова ему вообще побоку.

Так! Тут же балкон еще есть. Незастекленный! В зале. Бросаюсь туда в страхе увидеть его дружков. Но вроде нет никого. С опаской подошла к окну, проверила. Все нормально. Вроде как. Окна закрыты изнутри, но наверняка их можно вскрыть подручными средствами. Стальная дверь здесь издевательски бесполезна!

Глава 4

Полиция приехала через полчаса, когда парня уже и след простыл. До этого он еще пару раз стучал в окно, что-то даже крикнул. А еще через четверть часа прозвенел звонок в дверь, но когда я посмотрела в глазок, на лестничной клетке никого не оказалось.

Морозов звонил четыре раза за это время, я не отвечала. Все, что хотела, я этому подонку уже сказала. Пусть найдет себе другое развлечение. С ним все было ясно с самого начала, яблоко от яблони…

Я уже пожалела, что вызвала полицию. Два раза все рассказала, приметы этих отморозков назвала, а они не уезжают.

— Значит, ваш сводный брат их привел? А когда он с ними познакомился?

Пошли по третьему кругу. Конечно, я не обвинила Морозова в том, что это он натравил на меня шпану, но и утаивать, как все было, смысла нет. Если это его рук дело, пусть с ним разбираются. Хотя он из любой передряги ужом ускользнет. Ну и деньги кому надо засунет.

В дверь позвонили, а потом, не дожидаясь, пока откроют, еще и сердито забарабанили.

Отпирать замки пошел лейтенант, до этого лениво разглядывавший мое убогое жилище, его явно не коробило от увиденного. Ясно же, что не избалован роскошью. Мне с такими всегда было проще.

— Лейтенант Ефремов, — доносится из коридора голос того самого лейтенанта.

— Александр Морозов, брат Виктории. С ней все в порядке? — Вижу из кухни, как бугай, вытянув шею, сначала ищет меня глазами и лишь потом снова обращается к полицейскому: — Я войду?

Они уехали через двадцать минут только. Да и то не все. Морозов остался. Второй час ночи, спать хочу безумно. И только у бугая ни в одном глазу. Здоровый как бык!

— Ты не будешь здесь ночевать, — выдает вдруг Морозов таким спокойным тоном, что я даже завидую невольно. Так отвлеклась на форму, что не сразу уловила содержание. — Здесь небезопасно.

— Было безопасно, пока ты не объявился, — огрызаюсь скорее от бессилия. Он и правда виноват, но вряд ли Морозов знал, что зовет помогать трех рецидивистов, не так давно освободившихся. А вот в полиции этих парней хорошо знают. Да, не такие уж ровесники оказались: почти всем под тридцатник. Вот только за то, что один из них сделал, ему все равно ничего не будет. Так, мелкое хулиганство, которое еще предстоит доказать.

— Я не знал. Как лучше хотел.

Вижу, что эти слова даются качку непросто, не привык он извиняться. Совсем.

— Просто не появляйся здесь больше, — говорю устало, потому что сил особо не осталось даже на то, чтобы ругаться с бугаем. Просто спать. Да хоть на тех вонючих мешках или продавленном диване. Еще, кстати, не очевидно, где удобнее окажется.

— Угу. Одевайся давай. Или так, в пижаме в машину полезешь? Мне нравится, кстати, никогда не видел девушек твоего возраста в пижаме. В основном…

— Одеваться тебе надо. Езжай уже домой, а я спать, завтра много дел. Но если мешки с собой прихватишь, то скажу спасибо.

Он пожимает плечами и послушно подбирает вонючие тюки. Неужели? Может, совесть наконец проснулась? Не верю, что так легко от него отделалась. Хотя тоже спать, наверное, хочет. Ну или вернуться туда, где был громкий смех и музыка. Морозов — известный тусовщик, везде компанию себе найдет.

— Вернусь через пять минут. Оденься, мороз на улице.

Он выходит из квартиры. А я даже не сразу поняла, что изменилось. Что-то неуловимое, но очень важное. Лишь когда ближе подошла к двери, поняла, в чем дело. Точнее, в чем проблема. В ключах. Их не было.

Вот!.. Отвлекаюсь на писк мобильного: «Паспорт и папка с документами уже в машине. Скоро буду».

Они на комоде лежали! Аккуратной стопкой — все мои бумаги на перевод, паспорт, разумеется, тоже. Полный пакет документов! Но когда он успел?

На всякий случай перепроверяю все ящики. Ну а вдруг?

— Да нет ничего, Вик, не ищи. Ты не будешь здесь ночевать. Это небезопасно. Твоему дяде надо яйца оторвать, что поселил девчонку непонятно где. Ты нас так всех ненавидишь, что лучше вот это?!

Он стоит в дверях, держит в руке ключи от моей квартиры и, похоже, действительно ждет ответа.

— Это однозначно лучше! Даже в таком виде. Верни ключи и документы!

— Значит, не поедешь?

Издевается, сволочь! Вот теперь снова возвращается мысль, что неспроста эти рецидивисты у меня под окном объявились.

— Нет, конечно! Документы верни. Ты хоть понимаешь, как…

— Поэтому и забрал.

— Ублюдок. Да, и это не оскорбление, а констатация факта.

Он лишь безразлично пожимает плечами. Маска заботливого братца мигом слетела с Морозова. Вот сейчас он настоящий: жесткий, эгоцентричный, распущенный подонок, который ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет. Или что ему надо по каким-то причинам.

— Завтра днем я улетаю домой. Вместе с твоими документами. Хочешь — ночуй здесь. Я утром еще буду дома, но ты ведь даже адреса не знаешь. Хотя можешь, кстати, позвонить матери. Она подскажет… Жду тебя в машине десять минут.

Ключи со звоном летят на тумбочку, он молча уходит и закрывает за собой дверь.

Что ему надо? Просто поиздеваться? Показать свою власть? Самоутвердиться? Не на ту напал, урод! А документы свои я верну!

— Я ожидал, что ты фурией вылетишь за мной в своей пижаме. А мне даже ждать пришлось, больше десяти минут.

Он с самодовольным видом выводит машину из двора, поглядывая на схему навигатора. Ловлю себя на мысли, что была бы не против, если бы Морозов сейчас на что-то наехал, проколол шину или… да что угодно, лишь бы вернуть то, ради чего я сюда приехала. Свою мечту стать свободной от него и его семьи.

— Где мои папки? Паспорт покажи!

Глава 5

Ворота автоматически откатываются в сторону, и мы заезжаем на охраняемую закрытую территорию где-то в центре Москвы. Я города этого совсем не знаю. И вот точно не планировала так знакомиться со столицей.

— Ты зачем меня сюда привез?

Из машины вылезать совсем не хочется. Что там он еще задумал, кто знает.

— Потому что ты упрямая, Вика. Но я упрямее. И если я сказал, что ты не будешь там ночевать, значит, не будешь. Все просто. Никаких подвохов.

— Тебе логику преподавали? Да хотя бы здравый смысл ты можешь иногда включать?

— Они всегда со мной. И смысл, и логика, и здоровье. И мне очень нравится, как ты злишься.

— Какой смысл привозить меня сюда на ночь? Я завтра же вернусь в квартиру дяди Володи, и мне никто не помешает. Я снова там буду. И если эти уголовники действовали по своей собственной инициативе, — голосом выделяю предпоследнее слово, — то они рано или поздно вернутся. Мне все равно с ними разбираться.

Он молчит, выходит из машины, но не торопится идти к подъезду, а, задрав голову вверх, смотрит в черное ясное небо.

Окидываю взглядом салон: тут темновато, папок своих не вижу. Но и в руках у него тоже ничего нет. Он ведь мне их так и не показал.

— Я никуда не пойду, пока не покажешь мне «доки».

Мой голос звучит неестественно громко в ночной тишине, но меня не слишком это смущает. Я здесь совершенно точно не хотела оказаться. Это не мой свободный выбор — торчать рядом с Морозовым, пока он пялится на звезды.

— Сегодня звездное небо, для Москвы, конечно. Здесь редко такое бывает.

— На вопрос ответь!

Он морщится от моей настойчивости, но все же возвращается в машину и достает из кармана заднего сиденья пакет. В темноте не разглядишь, что там внутри, а бугаю я не доверяю.

— Можешь проверить. Все на месте. А теперь пошли спать.

Он все здраво рассудил. Во-первых, никуда с закрытой территории посреди ночи в незнакомом городе я не денусь, а во-вторых, быстро пролистнув папки под светом фонаря и убедившись, что все на месте, я и правда немного успокоилась.

Подхватывает мою сумку, куда я положила лишь самое необходимое, и идет к подъезду. Не оборачивается, потому что знает, что я иду следом. Чувствует себя хозяином жизни! Пусть все документы и паспорт у меня, но выбраться отсюда я пока не могу. Ведь у бугая моя сумка, то есть ключи от квартиры и деньги.

В подъезде кругом кричащая роскошь: лепнина на потолке, золотые статуи и даже фонтан. Здесь, наверное, многие бы согласились жить. Но если выбирать, то моя лестничная клетка в Бутове кажется сейчас более уютной и… человечной, что ли.

Жилье Морозовых на третьем этаже. Я с запозданием вспоминаю слова бугая «студия метров на сто». Студия?

— Саш, а сколько комнат в квартире?

— Ни одной! — Он резко распахивает входную дверь и отходит в сторону. — Проходи!

— То есть как? Вообще?

— Есть ванная комната. И туалет, их два. Все остальное — openspace. Отец не любит кабинетную систему. А это проблема?

Ночевать с тобой и не иметь возможности отгородиться. Да какие могут быть проблемы и неудобства! Та шпана была хотя бы за стеклом.

— Нет, конечно. Ты сказал, что завтра уезжаешь. Это правда?

— Ну да, отец звонил, когда к тебе ехал. Дела возникли, надо помочь. В банке. Но я вернусь, Вика, обязательно.

Он проходит вперед и одной кнопкой пульта включает везде свет. Квартира как на ладони. Она действительно большая. И здесь правда нет не то что дверей, а даже перегородок или такого зонирования пространства, чтобы можно было почувствовать себя уединенно. Ничего подобного!

Но все очень богато, вычурно и пафосно. Дорогая мебель, наверняка на заказ сделанная, колонны — кажется, из настоящего мрамора… Неужели моя мама могла здесь жить и ей это нравилось?

— Раздевайся! Пижаму захватила?

Он не ждет моего ответа, быстро стягивает через голову свитер, а за ним и майку. И тут же тянется к поясу брюк. Все происходит так стремительно, что еле успеваю отвернуться и через мгновение слышу шелест одежды на полу. Вот черт! Он голый?

За спиной тишина. Что он там делает? Так, Вика, спокойно! Важно не то, что он делает, а что сейчас сделаешь ты.

— Я в душ, — произносит спокойно Морозов. — Или хочешь первой?

Заставляю себя повернуться и сразу же натыкаюсь на внимательный взгляд серых глаз. Он стоит в двух шагах от меня в одном белье. Совершенно не стесняется, будто так и надо. Хотя… стесняться тут нечего. Зато явно есть чем гордиться. Даже я это вынуждена признать.

— Если папа оставит без денег и не выгонит из банка, можешь пойти в стриптизеры.

Он усмехается, кажется, воспринимая мои слова как комплимент. Подходит вплотную, близко, слишком близко. Еле удержалась от того, чтобы не отпрянуть назад. Не дождется.

— Нравлюсь?

— Нет. Показывай, где здесь ванная.

Он держит мой взгляд — глаза в глаза. Уже вечность так стоим. Друг против друга.

— А ты и правда очень забавная. Будет очень интересно, — вдруг произносит очень тихо. И спокойно. Но у меня почему-то мурашки побежали по спине от его тона. Я даже чувствую, как тепло исходит от его тела. Обволакивает, проникает в меня. Это неприятно и волнующе. Очень. Но даже это не заставит меня отступить. Сделать шаг назад. — В ванную, значит, хочешь?

— А ты?

— Я тоже. Хочу. Но ты первая. Иди.

Не отводя от меня глаз, указывает рукой куда-то влево.

Мне надо спокойно отвернуться от него, взять сумку, вытащить из нее пакет с бельем и так же спокойно, даже безразлично, не оборачиваясь, пойти в эту чертову ванную и, наконец, выдохнуть. Обдать себя ледяной водой, чтобы мозги снова заработали. Ум сильнее эмоций и тем более животных инстинктов. С раннего детства в это верю.

Глава 6

Вы пытались когда-нибудь расслабиться в чужой ванной? Получали удовольствие от бесконечных мыльных пузырьков, оставляющих на теле тонкий запах зеленого чая, зная, что за дверью находится тот, кого вы терпеть не можете, кто выводит из себя одним своим присутствием, тот, от которого бомбит так, что никакая выдержка не помогает? Единственный человек, рядом с которым ты сначала делаешь, а потом думаешь. Я не могла расслабиться в универе, зная, что он со мной в одном здании, огромном здании, среди тысячи людей. А сейчас я в его квартире, в его ванной лежу под воздушной пеной и не могу расслабиться.

Напряжение сумасшедшего дня никуда не уходит, разве что смыла с себя всю грязь и пыль, что въелись в кожу. Ощущение, словно на пару килограммов легче стала.

Вода уже прохладная, я лежу в джакузи уже полчаса, не меньше. Морозов лишь раз подходил к двери, спрашивал, в порядке ли все. Буркнула, чтобы отстал. Больше не появлялся.

Даже думать не хочу, сколько сейчас времени. Зато спать совсем не хочется, организм никак не хочет успокаиваться после стычки с бугаем в ванной. У него же вроде девушка есть, Лена эта Дятлова. И еще штук пять — семь таких же Лен. Зачем на меня так смотреть?!

— Вик, ты там ночевать собралась? Есть более уютные для этого места. Я покажу.

Почему в каждой, почти в каждой его фразе я слышу подтекст, двойной смысл? Может, пора завести парня?

Как бы то ни было, но Морозов прав: прятаться в ванной всю ночь глупо. К тому же он тоже собирался принять душ. Ну конечно, душ! Зачем мне это бурлящее корыто? Контрастный душ, к которому я привыкла с детства, вернет голове ясность.

Здесь в ванной есть душевая кабина! Вообще, чего здесь только нет — даже маленький диванчик на изогнутых золотых ножках и, конечно, лепнина на потолке. Видимо, какая-то специальная, раз не отваливается из-за влажности.

Три минуты, всего три минуты могут кардинально изменить человека! Снять напряжение, уничтожить недовольство собой и вернуть ясность разуму. Это всего лишь Морозов, от одного вида которого меня трясет, самый неподходящий мне человек. Ну и что?! Завтра он уедет, переключит свое внимание на что-то более интересное. А я наконец поговорю с папой, узнаю, когда он приедет ко мне. Позвоню в «Вышку», потом в РГГУ. Обязательно выясню, где Скалкина и вернется ли она ко мне жить. Надеюсь, что Холодов заберет ее обратно. Тамара вряд ли сможет долго прожить в таких условиях. Слишком домашняя девочка.

Пижаму я, конечно, не брала. Домашняя рубашка и длинные шорты. В них и спать буду. Если вообще засну. Волосы мокрые, но сушить феном не хочу, достаточно полотенца.

Он стоит в коридоре, будто ждет, когда я выйду. Уже не в полотенце, а вполне себе одет — на нем футболка и джинсы. Это радует, к тому же одежда немного скрадывает объемы, и Морозов не кажется таким уж здоровым. Просто высокий плечистый белобрысый орангутанг с проблеском интеллекта в глазах.

— Ты нашел, где помыться?

Он довольно кивает головой, а я вижу, как капельки воды сбегают с его волос вниз по шее.

— В гостевом санузле есть душ. Заодно проверил, как работает. Есть пошли.

Чего?! Еда? В три часа ночи?

— Я спать хочу. А когда проснусь, позавтракаю у себя дома. Как только выберусь отсюда.

— Как хочешь, конечно, но есть бутерброды с индейкой и горчицей.

Наверное, надо смириться с тем, что мама и правда все обо мне рассказала Морозову. Даже о любимой еде. Вопрос только — зачем? Мы никогда не станем одной семьей.

— Жаль, что я не люблю индейку с горчицей. Спокойной ночи.

Вижу, что на большом диване уже лежат две подушки и большой, явно очень теплый ворсистый плед. Не спрашивая больше ни о чем бугая, просто укутываюсь в тепло и отворачиваюсь к спинке дивана. Очень мягкой, кстати.

— Спокойной!

Свет гаснет мгновенно, и все это огромное пространство тут же погружается в темноту. Кругом так темно, что невозможно ничего различить. Впрочем, мне это и не надо. Мне главное…

— Ай! Ты что творишь? Морозов?!

Диван довольно широкий, он меня даже не касается, но я просто ощущаю его рядом с собой. В каких-то сантиметрах от меня! Это вообще как?

— Я этот диван оставил для себя, для тебя — большая хозяйская кровать. Но мне нравится твой выбор.

хозяйская кровать? Подскакиваю, как грешник на адской сковородке.

— Где? Где она?

— Зачем тебе? Спи уже здесь. Мне так даже удобнее.

Он и правда устраивается рядом, совершенно не думая о том, что здесь не один.

— Где моя кровать?! — чеканю каждое слово. Сна больше ни в одном глазу.

— Вик, расслабься уже. Тебе мало сегодня приключений? Приставать не буду, обещаю. Но, если тебе так хочется, кровать в дальнем углу, вон там.

Последние пару слов были лишними: в темноте все равно не видно, куда он рукой показал. Это не проблема, сама найду. Да и свет можно включить. Знать бы только, где этот пульт.

Помогать мне никто не собирается, что неудивительно. Он даже не шелохнулся, когда я в кромешной темноте пыталась выбраться с дивана.

— Ай! — Натыкаюсь на что-то твердое и лечу вниз. — Пусти немедленно!

Он смеется. Тихий довольный смех, который разрывает мне барабанные перепонки.

— Уверена? Головой долбанешься о ковер. Он мягкий, конечно, но не настолько, чтобы обошлось без последствий.

Вытягиваю руки вперед, касаюсь ими пола, теперь точно не упаду.

— Уверена, отпусти!

Пытаюсь сама вырваться, дергаюсь всем телом, но вместо пола оказываюсь рядом с Морозовым. Точнее, на нем.

— Так удобнее? Вик?

Его руки на моей пояснице, так жестко зафиксировали меня, что даже дернуться не могу. Вздохнуть полной грудью и то тяжело. Но так близко друг к другу, как сейчас, мы еще не были.

Глава 7

Глава 7

Я никогда не скажу это Морозову. Что бы ни случилось. Но это самая лучшая кровать из всех, на которых я когда-либо спала. Даже в детстве такого не было. Помню, лет восемь назад родители купили в кредит диван. Очень удобный, после раскладушки чувствовала себя на нем принцессой без всяких бобовых культур. Хотя для папы я всегда была его маленькой принцессой...

Огромная постель, метра два шириной, не меньше. Очень тонкое мягкое белье, оно пахнет весной, словно и нет за окном декабрьских сугробов.

На часах почти восемь. В утреннем полумраке квартира не кажется такой уж роскошной, она выглядит, скорее, как картинка из журнала про современные интерьеры. Рядом белоснежная тумбочка, а недалеко от кровати у стены стоят две большие китайские вазы. Видимо, те самые, коллекционные. Жаль, не смогу рассмотреть их красоту, надо потихоньку выбираться отсюда. Если, конечно, Морозов опять чего не учудит. Хоть бы документы, паспорт, ключи и телефон никуда не исчезли, пока я спала.

Он спит, я слышу его спокойное глубокое дыхание. Придется пройти мимо него, ведь у дивана лежит моя сумка. Именно там, где я ее вчера оставила. Рядом примостились мои джинсы и свитер. Куртка и обувь в коридоре. Главное, ничего здесь не оставить.

Ковер на полу мягкий, моих шагов не слышно. Невольно бросаю взгляд на диван и тут же отворачиваюсь. Зачем только посмотрела?! Мог хотя бы в трусах спать, раз меня притащил к себе домой, и не сверкать тут голым задом!

Гостевой туалет хорош тем, что расположен прямо у входной двери. Быстро натягиваю на себя одежду, душ уже дома приму. И зарядку тоже дома сделаю. Наконец-то отдельное жилье. Пусть такое, но все равно лучше, чем в общаге.

Если Морозов не соврал и действительно сегодня вернется обратно в город… Даже не верится, что оставит меня в покое. Проходу от него не было, особенно после того, как мама попала в ту аварию осенью. Теперь тихонько…

— Куда собралась в такую рань?

Он стоит, облокотившись на косяк двери, и лениво рассматривает меня. Чуть было волосы не начала поправлять, но вовремя одернула себя.

— Спасибо, что надел штаны! Не пробовал в одежде спать?

— Зачем? Я тебя смущаю?

— Уже нет. Саш, мне пора. Провожать не надо, сама разберусь.

— Ты города не знаешь, — возражает он уже из комнаты. Он точно не собирается следовать за мной, чего я так опасалась. — Заплутаешь и наживешь себе неприятностей. Это Москва, Вика. Здесь все по-другому.

Чувствую запах свежезаваренного кофе. Не фанат этого напитка, но аромат такой, что я, как загипнотизированный сыром мышонок, послушно иду в подготовленную персонально для меня мышеловку.

— Садись. Десять минут ничего не решат. Ты ведь голодная, верно?

Морозов прежде не производил впечатления парня, знающего, где находится плита или хотя бы кофеварка. Поэтому я вчера не поверила, что он способен приготовить хоть что-то, даже примитивные бутерброды. Оказалось, напрасно.

— Я не хочу есть, просто кофе налей.

— На пустой желудок вредно. Съешь! — Поворачивается ко мне с тарелкой сандвичей. — А потом поговорим нормально. А то вчера как-то не получилось.

Мышеловка с сыром захлопнулась. Или нет?

— Разговор получился: ты отдал документы и паспорт, я переночевала в вашей квартире. Теперь ты уезжаешь, а я возвращаюсь к себе домой. Вот и поговорили.

Глотаю слюну и понимаю, что желудок проклянет меня, если сейчас же я не дам ему еды.

— Непонятно, где ты будешь жить и куда переведешься. Новый год на носу. — Он ставит передо мной две дымящиеся чашки. — Кофе крепкий, может, капучино?

Такая подкупающая забота, что мне приходится напоминать себе, почему я здесь оказалась. И кто такой Морозов на самом деле.

На нем лишь джинсы с низкой посадкой. Никакой футболки или майки-алкоголички. Босой. И очень сексуальный. Выглядит старше своих двадцати двух лет. Вика, это Морозов. Сын человека, который разрушил твой мир, из-за которого ты сейчас здесь, в чужом непонятном городе и с неясными перспективами! Какая тебе разница, как выглядит бугай?

Горячий кофе обжигает внутренности, но и приводит в чувство. Заставляет полностью проснуться.

— Ты можешь вызвать мне такси, если так заботишься. И передать маме, что у меня все хорошо. А если надо будет, я сама ей позвоню.

— В хорошую погоду тут через центр можно дойти пешком до факультета социальных наук «Вышки». Ты знала об этом?

«Ты-то откуда знаешь?» Чуть вслух не застонала. Упертый как баран!

— Не факт, что я там окажусь. — Делаю еще пару глотков и копаюсь в телефоне. — Саш, признайся, тебе мама моя доплачивает за то, что ты сейчас здесь со мной, такой любезный и заботливый? Или твой отец? Ты ведь терпеть меня не можешь. Как и я тебя.

Я не жду ответа, хочу лишь поскорее убраться отсюда в свою конуру, которую еще вымыть надо. А он вдруг присаживается на корточки рядом со мной и забирает мои ладони в свои.

— Я просто беспокоюсь, Вик. Ты слишком близко к сердцу восприняла развод своих родителей. Мои развелись значительно раньше. Я могу тебе помочь!

— С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь? Что мне вообще нужна помощь?

Запоздало выдергиваю руки, но на ладонях остается его тепло. Как метка. Хочется сбежать в ванную и мыться с мылом очень долго.

Он не успевает ответить, потому что раздается трель домофона. Кто-то ходит рано утром в гости? Надеюсь, это не его отец! Вряд ли, тут же возражаю сама себе, наблюдая, как Морозов, тихо чертыхаясь, идет к двери. Мама до сих пор в гипсе, а Морозов-старший от нее практически не отходит. Даже встречи свои деловые в больнице назначал, когда мама там лежала.

— Я не ждал тебя, — говорит бугай кому-то в домофон, — я занят.

Глава 8

— Ты здесь ночевала? У Морозова? Ну да, он говорил, тебе ведь жить негде, а у них в семье принято помогать… Так здесь теперь останешься? Или тебе все-таки квартиру снимут?

Она прекрасно знает, что я ее терпеть не могу. И знает, почему. Но зачем-то сейчас, когда нет никого рядом пытается делать вид, что заботится обо мне. Кто-то ловит кайф от выяснений отношений, скандалов, драм и истерик на всю округу, но я даже разговаривать с ней не буду. Поэтому просто обхожу Дятлову справа, стараясь близко к ней не подходить.

-- Ты для него просто бедная родственница, поняла?! – слышу в спину. – Я все про тебя знаю! Еще увидимся!

Да что б не было большей беды в моей жизни, чем паранойя Лены Дятловой!

Такси уже подъехало, надеюсь, что за мной. Я даже спросить не успеваю, как водитель сам называет мой адрес. Вот и славно. Бросаю прощальный взгляд на дом за высокой оградой и вижу, как охранники пропускают Дятлову внутрь на территорию.

Кто бы сомневался! Мог бы и не ждать, пока я уйду. Мне плевать.

Дорога до моего Южного Бутова занимает два часа. Два часа жизни! Похоже, мне пора привыкать к столичным пробкам. Хотя, нет, не придется. Моим видом транспорта будет метро, на такси рассекать по Москве точно не буду.

В квартире все такой же беспорядок, кухню еще предстоит разобрать и отмыть все, что получится. И все-таки здесь мне спокойнее, чем у Морозова. Вот только на окно надо будет поставить решетку.

Смотрю на экран телефона и улыбаюсь. Папа! Наконец-то. Сто лет с ним не разговаривала. А событий много произошло.

— Привет!

— Привет, родная! Ты как? Обустроилась? — Голос у папы уставший. Скорее всего, опять не выспался, он у меня сова, раньше двух обычно не засыпает.

— Обустраиваюсь. Пока еще не все готово. Как выставка прошла?

— Нормально, — отвечает с секундной задержкой, и я понимаю, что продать ни одной картины не получилось. Иначе бы уже похвастался. А врать папа у меня не умеет.

— Ясно. Ты когда приедешь? Новый год вместе встречаем здесь?

— Пока не знаю, Вика. Дома дел много, потом прямо после праздников пригласили оформить стены. Халтура, конечно, но платят неплохо. Вроде как.

Папа у меня художник, очень талантливый. Но мало кто получает признание при жизни — как правило, сначала надо умереть, и только потом твои работы станут покупать.

— Приезжай, пап! Квартира небольшая, но мы вдвоем тут поместимся нормально. — Помолчав немного, добавляю: — Я не хочу, чтобы ты отмечал Новый год в одиночестве.

— Не буду. Не переживай. Ты с мамой разговаривала? Почему трубку не берешь, когда она звонит?

— Ты знаешь почему. Мне с ней не о чем говорить. Она бросила нас. Молча ушла, ничего не объяснив ни тебе, ни мне. Вы вместе двадцать два года прожили, а она…

— Хватит, Вик. Она твоя мать, этого не изменить. Волнуется за тебя, а ты в Москву сбежала, лишь бы ее не видеть. Думаешь, она этого не понимает?

— Она поэтому тебе звонила? Нажаловаться на меня? И ты ее выслушал?

Зло берет, что отец с ней общается. Мать оставила его практически без средств к существованию, забыв, что только благодаря ему она сделала карьеру и смогла столько зарабатывать, чтобы обеспечивать нас всех. Никогда ее не прощу!

— В кого ты такая категоричная, как думаешь? Точно не в меня. Мама волнуется, ты ее единственный ребенок.

— У нее теперь пасынок появился, пусть там нотации свои читает! — выпаливаю и сразу же жалею об этом: перед глазами снова замаячил полуголый Морозов. Вряд ли он успел одеться, когда к нему Дятлова прибежала.

— Мама сказала, ты вроде как ладишь с этим парнем, — терпеливо говорит папа. — Расскажи, какой он? Я очень хотел, чтобы у тебя был брат, но не сложилось.

— Мама, как всегда, не в курсе, что на самом деле происходит. Мы с ним не друзья, пап. Он меня дико бесит. Прилетел сюда, в Москву, за мной, представляешь? Узнал как-то адрес и вчера объявился на пороге. Ты маме не говорил, куда я еду?

В трубке тишина. Ну все ясно! Спасибо, пап!

— Я только сказал, что Володя за тобой присмотрит. Вот и все. Она же волнуется за тебя.

Ловлю себя на мысли, которая мне очень не нравится. Две трети разговора обсуждаем маму. Будто других забот у нас нет.

— Давай оставим эту тему. Ничего все равно не изменится. И, пожалуйста, не рассказывай ей больше ничего обо мне. У меня новая жизнь, пап. И другие заботы. Сейчас поговорю с тобой и буду разбираться с переводом. Потом посмотрю работу, хотя кто ее ищет перед Новым годом... И я очень жду тебя, пап. У меня же больше никого нет, кроме тебя. И у тебя есть только я.

Не сразу смогла после нашего разговора переключиться на уборку. Хотя основное мы с Морозовым сделали вчера. Кухня просто очень грязная, ее надо лишь отмыть, выбрасывать тонну ненужных вещей вряд ли придется. Скорее, так, по мелочи. Но сначала надо позвонить в «Вышку»!

Если не пройду, по крайней мере буду точно знать и не тратить сил на переживания. И так перенервничала за последние сутки. Учеба важнее и шпаны в окне, и заботливого Морозова, от которого в дрожь бросает и хочется сбежать. Но сначала — врезать ему хорошенько, чтобы не смотрел и не касался меня. Как подумаю, сколько через его руки прошло девиц! Да и впереди очередь наверняка приличная.

От ненужных мыслей отвлекает гудение телефона. Скалкина! Наконец-то!

— Вика! Вика!

Сквозь уличный шум разобрать другие слова не получается, лишь по тону понимаю, что Тамара очень довольна. Похоже, мой ответ она тоже не слышит, поэтому через несколько минут перезванивает, уже находясь явно в более тихом месте.

— Ты звонишь сказать, что возвращаешься с Холодовым обратно, верно? — спрашиваю я, рассматривая вещи Скалкиной на стуле. — Как, кстати, конкурс прошел?

Глава 9

Похоже, меня и правда оставили в покое. Уже три дня прошло с тех пор, как Морозов вернулся домой, и никто из его семьи меня не дергал. Даже мама перестала писать эсэмэски. Москва кажется агрессивным, суетливым и неприятным городом. Огромные толпы людей несутся куда-то на бешеной скорости. Никому нет до тебя дела, хотя, пожалуй, это хорошо. Никто не пытается познакомиться и залезть в душу от нечего делать. Я до сих пор не знаю, кто мои соседи по лестничной клетке, никаких бабок или нервных мамаш у подъезда. Все заняты собой, и мне это нравится.

До Нового года остается всего несколько дней, но не поддаться предпраздничному сумасшествию на самом деле легко. Достаточно вспомнить, что денег у тебя в обрез, работы пока нет и на носу аттестация, от которой зависит мое будущее.

Уже два раза выбиралась в центр города, а там, надо признать, действительно красиво. Особенно на Театральной площади и в начале Тверской, где по вечерам зажигается иллюминация. Не удержалась и даже сделала несколько снимков на телефон.

В «Вышке» все строго и четко. Так, как я и ожидала. Аттестационные испытания уже завтра. Примерно понимаю, о чем должны спрашивать, но сегодня уже готовиться не буду. Мое правило: перед самыми ответственными событиями не думать об этих событиях. И уж точно ничего не зубрить. Но в голову все равно лезут мысли «что, если». Я не вернусь обратно в город, где теперь живет мама со своим новым мужем. Если не получится перевестись, все равно останусь здесь. Работу пока не искала прицельно, но после праздников, максимум в начале февраля, нужно уже приступать. Как я успела выяснить, жесткого требования посещать все пары в «Вышке» нет. И очень многие студенты спокойно совмещают работу с учебой.

Последние полгода я работала в супермаркете. Особых знаний не требовалось, только сообразительность, внимательность и готовность вкалывать без перерывов. Посмотрела с утра несколько сайтов, везде одно и то же: курьеры, промоутеры, официанты, продавцы. Плюс немало вариантов удаленки, в основном рассылка рекламы. И денег везде предлагают столько, сколько у нас многие за полный рабочий день не получают. Но сначала надо пройти аттестацию, сделать так, чтобы выбрали именно меня, а не одного из четырех претендентов. Некстати всплыли в памяти слова боксера, что его отец может посодействовать.

Я, разумеется, ничего не ответила Дятловой на ее сообщение. Сразу же стерла, чтобы случайно не наткнуться на ее интим с Морозовым, листая вотсап. С Ленкой вообще занятно получилось. Сначала пыталась выжить меня из общаги, просто потому, что я знала о ее неприглядных делишках с бывшим деканом. За все годы учебы она, кажется, не написала самостоятельно ни одной курсовой, но при этом оставалась с идеальной зачеткой. Зато стучала на всех в деканат, а потом еще и меня решила подставила. Но как же она запела, когда узнала о моей маме! Противно даже вспоминать. Правда, довольно быстро сообразила, что я ей точно помогать не буду с Морозовым. Вроде совсем не дура, но делать ставку на бугая! Глупо и бесперспективно. Хотя… Да, похоже, мне надо поблагодарить Дятлову за то, что в очередной раз напомнила, кто такой Морозов. Главное, больше никогда не ночевать с ним вместе!

Та шпана, которая ошивалась у дома, больше не появлялась на горизонте. Ни одного из этих парней больше не видела, правда, возвращаться домой стараюсь не поздно. Ну разве что в магазин круглосуточный бегаю иногда. Вот, кстати, сейчас надо бы купить что-нибудь. Днем забыла сходить за продуктами, а есть хочется. Хороший признак. Значит, не слишком волнуюсь перед завтрашней аттестацией.

В радиусе пятисот метров от дома есть три небольших магазина, где, в принципе, я могу купить все что нужно. Ну или почти все. Везде работают молодые девчонки из Средней Азии, доброжелательные и улыбчивые. Но сейчас, в начале одиннадцатого, работает только один. В соседнем доме.

В магазине только я и еще один парень, который бесцельно рассматривает полки с товаром. Явно не знает, что выбрать. Я тоже такой была, когда только от родителей съехала. За два с половиной года жизни отдельно готовить нормально не научилась, сколько ни пыталась, не мое это. Конечно, с голода не помру, омлет с колбасой и бутерброды приготовить смогу, как и отварить покупные пельмени.

— Девушка, как считаете — эти взять или эти? — Парень, которого я раньше заметила, держит в руках две упаковки с блинами.

— Не знаю, а вы сами какие любите? С мясом или с творогом?

— С мясом, конечно!

— Ну так и берите их, — отвечаю и отворачиваюсь, чтобы взять десяток яиц и пакет молока. Обойдусь пока без колбасы, а вот сыр с хлебом…

— Точно… Я не увидел просто, что вторые с творогом, — бубнит парень себе под нос, а затем обращается к продавщице: — Мне сыр дайте такой же, что девушка взяла, и еще две бутылки пива.

Из магазина выходим с ним практически одновременно, он еще с кем-то болтает по телефону. У меня тоже телефон мигает — Скалкина пишет, что соскучилась и желает удачи завтра. В удачу я, если уж на то пошло, особо не верю. Просто надо знать и понимать то, чем хочешь дальше в жизни заниматься. В голове все равно вертятся ответы на билеты, которые учила перед экзаменами. На автомате дохожу до своего подъезда и лишь здесь замечаю, что не одна. Парень этот, из магазина, продолжает идти рядом, только не разговаривает уже по телефону. Вид у него вполне обычный, даже нормальный. Ну мало ли, человек, может, просто живет рядом. И точно, он заходит в подъезд вслед за мной, только в руке его не вижу ключей, лишь пакет с едой из магазина. Консьержа у нас нет, да и, скорее всего, никогда не было. На свой второй этаж я иду пешком по лестнице. Услышав за спиной шаги, резко оборачиваюсь. От неожиданности парень вздрагивает и непонимающе смотрит на меня.

— Вы чего? Случилось что? — От этих его вопросов в душе становится чуть спокойнее. Но главное — взгляд. Обычный, немного удивленный, но без такого блеска, от которого бежать хочется. — Вы идете?

Глава 10

Саша Орангутанг Морозов! Собственной персоной! Как его только сюда пустили?! Спокойно, Вика, он тебя не заденет и не разозлит. Хватит уже срываться, его это еще больше заводит.

— Зачем ты здесь?

Он лишь пожимает плечами и пристально всматривается в меня. Оглядывает с ног до головы. Меня вот-вот начнет потряхивать.

— Поддержать тебя пришел. Ты же здесь одна. Ну и… может, мне сюда в магистратуру пойти?

— Иди, конечно. Это хороший вуз.

— Будем, значит, вместе? И зачем тогда уезжала?

Я молчу, потому что стоит мне открыть рот — и я взорвусь. Этот мерзавец вот-вот сорвет мне аттестацию. Именно для этого он и приехал. Чтобы у меня ничего не получилось, чтобы я вернулась обратно.

— Значит, будем вместе учиться, — после почти минутного молчания произношу я. — Для меня это не проблема.

Вру, конечно, и себе, и ему. Но если я не справлюсь с ним здесь и сейчас, тогда точно можно было бы не уезжать. Однажды ему надоест и он отстанет. Просто надо перетерпеть,

— Туева? Виктория? — обращается ко мне какая-то женщина, видимо, секретарь комиссии. — Проходите, пожалуйста.

Смотрю на приоткрытую дверь. В голове столько мыслей роится. Так и не смогла отключиться. Из-за Морозова.

— Ну, на удачу, — вдруг говорит бугай, и я автоматически поворачиваю к нему голову.

Он так близко… его ладони на моих щеках. Все происходит очень быстро, даже среагировать не успеваю. Наклоняется ко мне. Что?!

Жесткие обветренные губы бесцеремонно прижимаются к моим, а я всем телом ощущаю, что через меня словно ток пропустили. Пытаюсь оттолкнуть, но чувствую руку бугая на своем затылке. Крепко держит! Так крепко, что, кажется, его губы навсегда слились с моими. Да пусти уже! Пытаюсь сжать губы, чтобы даже… А он вдруг отпрянул, да так резко, что я от неожиданности даже рот приоткрыла. К черту сдержанность! К черту аттестацию! Глубокий вдох. Сейчас!

Но не успеваю и слова сказать, он быстрее меня. Какие-то миллисекунды — и снова чувствую его губы, уже не жесткие, а мягкие, но такие же наглые и бессовестные. Целует, по-настоящему, со знанием дела. Изо всей силы пинаю Морозова носком сапога по ботинку. Даже не дрогнул бугай!

— Ни пуха! — довольно шепчет в губы и наконец-то отпускает меня.

— К черту… — Воздух со свистом вылетает из горла. — …пошел!

Рядом слышится деликатное покашливание. Аттестация! Кажется, я ее уже провалила! Если бы взгляд мог жечь, от бугая осталась бы жалкая кучка пепла! Но вместо этого я сама горю. Щеки, губы… да сейчас из ушей дым повалит!

Не оборачиваясь на Морозова, вообще не видя никого рядом, быстрым шагом вхожу в аудиторию. Передо мной какие-то люди, но я их не вижу. Говорят что-то, а у меня в ушах довольный голос бьет по перепонкам: «Ни пуха».

Мне задают вопрос, я за него цепляюсь, как утопающий за спасательный круг. Я даже поняла, что у меня спросили. Губы сами двигаются, мозг услужливо вынимает откуда-то ответы. С каждой минутой чувствую себя все увереннее. Это мой вуз, мои знания, мое будущее. Я здесь останусь. Мое. Чувствую это. Сколько себя помню, никогда так не отвечала. Они меня останавливали, перекидывали на другие темы, а я лишь с радостью их подхватывала. Могу отвечать без остановки, на любые вопросы, темы… Да на что угодно! Даже не представляла, что могу чувствовать себя настолько уверенно, полностью в своей тарелке. Вижу довольные лица членов комиссии. Да, мы с вами одной крови. Делаю короткий выдох и перевожу глаза на аудиторию. Только сейчас замечаю, где вообще нахожусь. Обычная комната, без всяких изысков, но мне она кажется совершенно особенной. Вообще не хочу отсюда уходить.

— Спасибо, на этом все. Вы свободны.

Как? Уже? Я ведь только зашла. Но они улыбаются, глаза уже переводят на дверь. Следующего ждут. Реагирую чуть запоздало, но не чувствую никакой неловкости. Быстро вылетаю в коридор, боковым взглядом ловлю взгляды парней, которые так же, как и я, претендуют на единственное бюджетное место.

Морозов стоит, лениво оперевшись о стену, его лицо не выражает ничего, кроме того, что ему здесь безумно скучно.

— Ну как? Можно поздравить?

Вот упертый! Но лучше к нему сейчас не подходить. Вообще никогда не подходить. Теперь придется быстро уйти отсюда, хотя я собиралась еще осмотреться. Но делать это вместе с бугаем? Явно же не отцепится, пока я здесь.

Результаты должны объявить уже на этой неделе, может, даже завтра. Я не знаю, как должны отвечать другие, чтобы меня обойти. В душе уже поселилась уверенность, что учиться дальше я буду здесь.

Не глядя на Морозова, стремительно прохожу мимо. Верхняя одежда на первом этаже, буду там через пять минут. А потом? Потом пойду гулять по городу. Но сначала наберу папу. Я знаю, как он переживал за меня. А не стоило. Я сама со всем разберусь.

— Вик! Заработаешь одышку, я ведь все равно догоню.

Он идет уже рядом, даже чуть опережает меня.

— Как же хорошо было, когда тебя не было! — все же не сдерживаюсь я. — Несколько дней тишины и покоя!

— Шпана местная не беспокоила?

— Нет. Когда ты улетаешь на свой курорт? — Мне и правда хочется понять, как долго еще он меня будет доставать.

— Я тут подумал… Знаешь, Новый год, наверное, здесь отмечу, а дальше посмотрим.

Тот редкий случай, когда я хочу, чтобы он врал.

— Надеюсь, увидимся с тобой нескоро, — говорю Морозову, когда забираю из гардероба свою куртку. — И с твоей подружкой Дятловой тоже.

Последнюю фразу говорить, конечно, не следовало, но если Морозов и дальше станет доставать, значит, и его подружка будет отираться где-то рядом.

Глава 11

— Ну и куда ты привез меня?

Он не отвечает, лишь внимательно разглядывает мои губы. Поэтому я предупреждаю:

— Даже не думай!

— Чего?

— Это не повторится!

— Не понял.

— Еще раз полезешь со своим «на удачу» — огребешь. И не посмотрю, что бугай здоровый.

Отворачиваюсь к окну, чтобы больше не видеть нахальный взгляд.

— Ну так помогло же! Я бы на твоем месте…

— Ты не на моем месте, Морозов! Вези меня в мое Бутово. Или лучше к метро ближайшему. Я сама доберусь.

— Потом отвезу. — Слышу щелчок, и мотор затихает. — Выходи. Сначала отметим твою аттестацию, с матерью поговоришь, наконец, ну и поедим нормально. Жрать хочу.

Говорила же себе: не связываться с Морозовым!

— Давай, давай, Вик! Не артачься.

— Я не хочу есть. Давай без меня. И мне домой надо!

Но Морозов уже на улице и вряд ли меня слышит. Да он вообще не слышит, что я ему говорю!

— Угу! Пошли! — командует, не обращая внимания на мои слова.

Открывает дверь с моей стороны с таким видом, будто готовится забросить меня на плечо и тащить куда-то. Со своими габаритами Морозов сошел бы за снежного человека. И повадками тоже.

— Где мы? — задаю бессмысленный вопрос, потому что глаза упираются в вывеску на доме — «Тверской бульвар». Красивое место, самый центр города. Я уже здесь гуляла один раз. Бугай щелкает брелоком, и я понимаю, что обратного пути нет. Придется идти с ним, хотя…

— Тут же метро в двух шагах.

— Ага, но сначала поесть надо.

Снег хрустит у нас под ногами, всего за пару минут мороз сковал лицо, сложно даже улыбнуться. Так кожу щиплет. Хочется снова в тепло.

— А без меня ты не справишься?

Он вдруг останавливается, смотрит на меня то ли сочувственно, то ли насмешливо, не пойму, и заявляет:

— Это ты без меня не справишься. Идем!

Индюк самовлюбленный! Если его отец хотя бы наполовину такой, как бугай, мама сбежит от Морозова-старшего самое позднее весной. Но, надеюсь, раньше.

Я ожидала какое-нибудь дорогое место, коих в центре слишком много, но выглядит все демократично. Здесь вроде неплохо, живенько так.

— Проходи! — Морозов отбирает мои перчатки, шарф и куртку с шапкой. — Я сейчас.

— Номерок отдай! — прошу у него через пару минут, когда уже идем по залу, полному людей.

— Потом, — бросает мне, даже не обернувшись. Хам белобрысый!

Я даже меню смотреть не стала. Какая тут еда? Да чтоб он подавился!

— Может, тебе сто грамм, а? Оттаешь хоть немного. Вик, перестань уже вести себя как ребенок.

— Саш, какого ты вернулся, а? Ты правда решил здесь учиться? Зачем?

— Я думаю. Но причин много, ты в том числе. Смирись уже, одна ты здесь жить не будешь.

— Папа завтра прилетает. Не слышал? Ты тут лишний! Тебе ясно?

Вот черт! На меня уже оборачиваются. Обещала же себе не реагировать на него!

— Ясно. Ты теперь наша семья, а Морозовы своих женщин не бросают. Рот закрой и лучше выбирай, что есть будешь. Там официант уже минут пять мнется.

Утыкаюсь в меню только для того, чтобы не было видно, как мои уши пылают! Спокойно, это всего лишь способ вывести меня из себя. Чтобы я и правда вела себя как вздорный ребенок, за которым нужен присмотр. Забавно, мама тоже считала, что я не могу жить одна, без присмотра... Мама!

— Сам заказывай, я есть не буду.

Оглядываю зал в надежде увидеть какое-нибудь тихое местечко, где можно поговорить по телефону. Разговаривать при бугае я с ней не намерена.

— Я закажу, и ты поешь. Вик?

Не слушаю Морозова, встаю из-за стола, быстро прохожу влево, там небольшой закуток. Туалеты! Славно!

Я не разговаривала с ней несколько недель, да и последняя наша встреча не предусматривала долгую и проникновенную беседу дочери с матерью. Она только пришла в себя, начала восстанавливаться после той аварии. Но даже врачи в один голос утверждали, что ничего страшного уже не будет, предстоит медленная реабилитация, но «с вашими возможностями это не станет проблемой». Конечно, не станет! Морозов чуть ли не всю клинику целиком купил! Сейчас она уже в своем новом доме со своим новым мужем.

Долгие гудки в трубке, уже надеюсь, что она не возьмет, пропустит звонок.

— Вика? Здравствуй! — Голос немного хриплый, наверное, я ее разбудила. — Как твоя аттестация? Ты прошла?

В этом мама вся. Первым делом об учебе. Как будто до меня ей уже все не рассказали!

— Привет! Нормально, не волнуйся. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Точно нормально? Когда будет известен результат? Гипс с ноги в середине января снимут, ну а остальное… в порядке.

— На работу когда возвращаешься?

После моего рождения мама вернулась в свой банк через две недели. Она в принципе не может жить без работы. Даже выйдя замуж за Морозова, не отказалась от того, чтобы каждый день пропадать в офисе.

— Не знаю… не уверена, что вернусь, Вика.

В ее голосе и правда много сомнения, это несвойственно моей маме. Я настолько удивлена, что даже присаживаюсь на высокий пуф в коридоре.

— Почему? Ты вдруг разлюбила работу?

С опозданием понимаю, что вопрос прозвучал враждебно. Зря! Но и она вдруг слабину дала. Уж что-то, а владеть собой мама умеет. Или умела? Я же давно с ней не общалась. Что у нее вообще происходит?

— Дело не в этом. Конечно, я люблю свой департамент, ребята постоянно звонят. Раньше звонили. Мне нужно больше думать о себе и своем здоровье.

Глава 12

Я думала, Морозов начнет приставать с расспросами или, что хуже, будет подкалывать и учить жизни. Морально готовилась послать его лесом и уйти из этого ресторана. Но нет, сидит молча напротив меня, трескает стейк и довольно жмурится. Кому-то и правда нужно слишком мало для счастья!

Из головы не выходит разговор с мамой. Мне не стоило ей звонить. Чем меньше будем общаться, тем лучше. Какая разница, зачем на самом деле бугай тут ошивается? Мама его послала или нет? Я сама по себе, и завтра, наконец, приезжает папа!

— Ты есть будешь? Я, что, зря заказывал? — В голосе Морозова слышны непривычные нотки обиды. Ему правда важно, поела я или нет?

— Я не просила мне ничего приносить. Можешь сам съесть эту пасту!

— Ты такая злая, потому что ешь мало. Знаешь анекдот? «Дамочка, отойдите от клетки. Этот стервятник питается исключительно стервами». Не будь злой. Поешь.

— Саш, тебе в детстве не дарили игрушек? Ну, там, солдатики, машинки, в Play Station не играл? У богатых мальчиков должны быть другие развлечения, чем доставать девочек!

— У меня много развлечений, Вика. Хочешь, вечером потусим вместе? У знакомых вечеринка за городом, там огромный бассейн с сауной. Давно не парилась?

С тобой — без остановки!

— Не люблю бани и сауны. Плавать тоже не фанат. Так что давай, Морозов, парься без меня. И доедай тоже без меня. Приятного!

Встаю из-за стола, забираю телефон обратно в сумку. Так, вроде ничего не оставила, до метро тут не слишком далеко, и, несмотря на зверский мороз, сильно замерзнуть я не должна. Бугай спокойно продолжает жевать мясо. Не пытается не то что меня остановить, даже попрощаться не хочет. Это к лучшему! Пока иду к гардеробу, успеваю ответить по телефону дяде Володе, что у меня все нормально и что завтра поеду папу встречать в аэропорт, а потом еще и Скалкиной написала в мессенджер. Приятно, что Тома не забывает обо мне.

Гардеробщик выжидающе смотрит на меня, а я вот-вот начну ругаться. Причем вслух. Бугай! Бреду обратно в зал, чтобы забрать свой номерок… Так, а где Морозов? Он же тут сидел! Куда мог деться?

— Отлить ходил. Тебе куртку не дали? — Слышу за спиной довольный голос. — Ну пошли.

На столе не замечаю уже тарелок с едой, похоже, Морозов, ускорился после того, как я ушла. Уже у выхода из зала обслуживающий нас официант вручает парню фирменный пакет. Не наелся и еще в дорогу заказал? Он мог!

И только в машине, куда Морозов меня отвел чуть ли не под руку, оказывается, что еду завернули мне, те самые спагетти «Болоньезе», которые я отказалась есть.

— Дома у себя разогреешь и съешь. — Он выводит машину на Тверскую, и мы становимся в пробку. — Навигатор показывает два часа в пути. Все забито. Перед Новым годом здесь всегда так.

— Я тогда на метро. Точно быстрее доберусь.

Морозов не спорит со мной, только куда-то нажимает, и я слышу тихий щелчок.

— Это чтобы ты не дурила и не пыталась на ходу выпрыгнуть. Едем вместе. Тебе от метро еще добираться минут двадцать.

Он делает громче радио, музыка врывается в салон, но я стараюсь не вслушиваться в тот бред, что несет какой-то пацан, возомнивший себя рэпером. Прикрываю глаза в надежде хоть как-то абстрагироваться от происходящего. Вот денек! Хотя когда дни были другими, если в них врывался Морозов? Только такими и бывают!

В машине тепло и уютно, бугай, видимо, что-то понял, потому что без моей просьбы переключил на что-то более спокойное и инструментальное. Музыка, если, конечно, она настоящая, всегда скажет больше, чем слова. Я мечтала о музыкалке, но мама отправила меня в балет. Впрочем, не жалею.

— Мои развелись несколько лет назад, но меня так не бомбило, как тебя, Вик, — прерывает молчание Морозов. — Хотя я подростком был.

Мне совершенно не хочется слушать, что там происходило в его семье, поэтому просто отворачиваюсь к окну и бездумно смотрю на пролетающие мимо дома. Мы давно выбрались из центра, сейчас пробок нет, и Морозов не стесняется, выжимая педаль газа.

— Я батю не узнал, когда он весной из командировки вернулся. Ну когда банк купил, где мать твоя работала. Не понял сначала, что происходит. Он как под кайфом ходил несколько дней.

— Мне зарыдать от умиления? Ты никак понять очевидного не можешь?! Мне плевать!

— А чего так бесишься, если плевать?

Я замолкаю, потому что ничем хорошим этот разговор закончиться не может. Ничего не хочу знать об их отношениях. А в ушах мамин голос. Уставший и какой-то сломленный. Кто-то, может, и ходил как под кайфом от радости, но мама явно несчастлива. Довольные люди так не говорят.

Ничего не буду отвечать бугаю, пусть считает, что последнее слово за ним. Все, что я хочу, — это приехать в свою квартиру, принять горячий душ и отоспаться. Напряжение последних дней все еще внутри, и организм требует разрядки. Для меня это сон. Жаль, не всегда удается долго поспать, но сегодня точно получится. К тому же завтра встречать папу. Надо подготовиться.

— А решетки тебе так и не поставили, — протягивает бугай, всматриваясь куда-то в темноту. — Твои же окна, да?

Я даже не заметила, как мы приехали. Морозов первым выходит из машины и осматривается по сторонам. Как будто кто-то в такую погоду будет ошиваться на улице!

— Мои, Саш. А решетки на днях поставят. Вроде как. — Я пока так и не добилась от дяди Володи точного ответа.

— Понял. Пошли тогда. Да не дергайся так. Просто проверю, что маньяк с топором не затаился у твоей двери, и поеду. Я и так опаздываю.

Как будто я тебя держу! Вали себе в свою сауну и перед глазами не мельтеши!

— Маньяк тут только один — это ты, Морозов.

Глава 13

План был правильным! Уехать из города, перевестись в хороший вуз, затеряться в столице… Начать жить, оставив в прошлом последние полгода своей жизни. Никаких напоминаний. Но с тех пор, как я переехала в Москву, прошла почти неделя, а с Морозовым вижусь не реже, чем прежде. Но раньше он хоть целоваться не лез. Видимо, присутствие дружков и подружек смущало, а здесь нас никто не знает. Как вспомню, с чем он тогда подошел знакомиться… Козел! Может, и правда пора парня завести, а бугай наконец отстанет и перестанет строить из себя заботливого… кого? Брата? Друга? Смешно!

И что значит «до завтра»? Завтра папа приезжает! На всякий случай выглядываю в окно, машины Морозова нигде не видно — значит, уехал. Сауна, бассейн, вечеринка… Дятлову с собой вряд ли взял, хотя, зная Лену, не удивлюсь, если она уже там и сама все выяснила.

Смотрю на пакет с едой, и желудок сводит от голода. Давно обещала себе подружиться с правильным питанием, ну или для начала есть примерно в одно и то же время. Чем бы ни руководствовался Морозов в своем стремлении доставать меня при любой возможности, но за «Болоньезе» ему мысленное «спасибо». Самой готовить лень, да и не мое это. У нас в семье папа один и кормил всех. Мама, как и я, может разве что бутерброды сделать да макароны отварить. Я в этом отношении на нее похожа.

Конечно, никакой микроволновки в квартире нет. Но есть вполне пригодная электрическая плита…

Когда раздается стук в дверь, первое желание — не открывать. Я никого не жду, у дяди Володи есть ключи, но он точно не собирался ко мне в гости. Так что спокойно продолжаю разогревать пасту на сковородке. Недолго. Потому что кто-то очень настойчивый теперь уже изо всей силы жмет на звонок.

— Вика, вы дома?

Голос знакомый, но точно не Морозов. Что ему надо, интересно? Соль?

— Привет, Руслан! — Дверь открываю, лишь проверив в глазок, что парень один стоит на лестничной клетке. — Что-то случилось?

Я не самый общительный человек, не люблю разговаривать просто так. Мне всегда нужна причина. Как и сейчас.

— Извини… те. Просто я слышал, как дверь хлопнула, тут картонные стены. У вас вантуза нет?

— Чего?

— Труба засорилась. В ванной. К соседям двум уже дернулся, там никого.

Вантуз… Кажется, видела что-то похожее, когда разбирала кухню.

— Заходите. Сейчас посмотрю.

Захлопываю за парнем дверь, жду, что он пойдет за мной на кухню, но Руслан остается стоять в коридоре. Ладно.

— Держите! — Отдаю соседу видавший виды вантуз. — Надеюсь, то, что нужно.

Парень лицом посветлел сразу.

— Верну минут через двадцать. Кстати, у вас, кажется, что-то горит.

Так, я не только приготовить, а даже разогреть нормально еду не могу. Паста подгорела основательно. Так что есть ее — только испытывать желудок на прочность. А этого он совсем не любит.

Что есть-то? Со вчерашнего дня остались яйца и немного сыра. В принципе… Не сказать чтобы я наелась, но вечером нужно будет еще раз в магазин зайти, купить немного продуктов на завтра, когда папа приедет. У него, конечно, нет никаких иллюзий относительно того, как я питаюсь, но хотя бы упаковку сосисок и килограмм картошки купить надо. Руслан, кстати, так и не вернул мне вантуз — либо забыл, либо все еще мучается с засором.

Но это потом, сначала пару серий «Игры престолов». Я это точно заслужила! Какое бы решение ни приняла комиссия!

Драконы на ноуте уже давно отлетали, а у меня в голове снова крутятся события сегодняшнего дня, начиная с того, как увидела Морозова в «Вышке» и как он удачи мне пожелал. Жаль, что не врезала! И в универе, и здесь, в квартире. С одной стороны. А с другой…

Звонок в дверь обрывает важную, но не до конца сформировавшуюся мысль. Я к ней обязательно еще вернусь!

— Вот, извините, что сразу не вернул.

Руслан протягивает мне вантуз. Улыбается чуть смущенно. Он немного старше меня, странно слышать от него «вы», да еще в такой ситуации.

— Без проблем, мне он как бы и не нужен пока. Мог и у себя оставить.

Мы так и стоим с ним в коридоре, неловко как-то. Он не уходит, а мне и выгонять его не хочется. Не знаю, что в нем такого, но к нему как-то сразу симпатией проникаешься.

— Вик, вы только не подумайте чего… но у меня ужин готов, ваш ведь сгорел, судя по запаху. — Он застенчиво улыбается, и на щеках его появляются трогательные ямочки. — Могу сюда принести, если ко мне заходить не хотите. У меня тушеное мясо с картошкой. По маминому рецепту.

Я лишь плечами пожимаю. Странно, конечно, я его совсем не знаю, только вчера познакомились, да это и знакомством назвать сложно. Но пока я стояла в коридоре и раздумывала, насколько безопасно, да и вообще уместно соглашаться на его предложение, Руслан уже занес на кухню здоровую чугунную сковороду. А запах-то какой! У меня в желудке сейчас революция начнется!

Быстро закрываю дверь и вижу, как парень уже по-хозяйски пододвигает к центру стола свою сковородку.

— Вот… Я подумал… чего одному есть? Не рассчитал как-то. Где у вас, тарелки, Вика?

— Наверху, средняя дверца.

Парень кажется таким домашним и… потерянным.

— Любите готовить? У меня мало знакомых могут только сосиски сварить и пиццу разогреть, а тут…

Запах просто блокирует мозг, не могу уже ни о чем думать, кроме как о тушеном мясе. Омлета днем явно было недостаточно. И все же странно. Если он и правда все это приготовил, то почему не смог рассчитать количество еды? Этой сковородкой можно накормить человека три-четыре.

— Друзей позвал, хотел переезд отметить, — говорит Руслан, словно прочитав мои мысли, — а они не пришли. Ну, значит, в другой раз. Вы садиться будете?

Глава 14

Светло-то как… как летом… телефон молчит… еще посплю.

Что-то снится, не очень понимаю, что именно, но вроде приятное. Можно расслабиться. Во сне...

…Надо просыпаться. Телефон молчит… странно… Сквозь сон вытаскиваю трубку из-под подушки, экран гаснет слишком быстро… Сколько там уже времени-то?

Тело ломит немного, надо вытянуться и, наконец, проснуться… Первая более-менее оформленная мысль. Это хорошо.

Тишину разрывает резкий звонок в дверь, а затем и громкий стук. Очень громкий. Да что случилось-то? Пожар? Потоп? Полиция? Кто-то ломится с такой силой, что страшно.

— Вика! Вика! Открой!

От облегчения обратно падаю на диван. Бугай! Слава богу! А чего он… что произошло? Мама? Опять? Или папа? Самолет!

Вскакиваю с кровати и просто подлетаю к двери. Кричу Морозову, чтобы он перестал штурмовать мою квартиру, а сама дрожащими руками пытаюсь справиться с замками. Вчера на все закрыла, вот и…

— Ну наконец-то! — рявкает сводный и вдруг расплывается в довольной улыбке. — Ладно, соня, ты прощена.

— Чего? — Непонимающе смотрю на бугая, который прислонился к косяку двери и пялится куда-то ниже моих ключиц. — Саш! Что случилось-то?

Он молчит, выглядит каким-то блаженным идиотом! До меня медленно доходит, на что он таращится.

— Ты не все рассмотрел тогда в ванной?! Морозов! В глаза смотри!

Не сразу, но все же отрывает взгляд от моей груди.

— Ты всегда так спишь? Знал бы, раньше бы разбудил.

Запоздало понимаю, как выгляжу со стороны. Белые слипы и тонкий короткий топ на бретельках. Вот черт!

— Ты зачем здесь? Чего ломился-то? Дверь чуть не снес.

— Я час не могу до тебя дозвониться! Уж подумал, что-то случилось. — Бесцеремонно толкает меня внутрь квартиры и сам заходит следом. — Ты отца встречать собираешься?

Он уже стягивает с себя куртку, но взгляд все равно прикован ко мне, точнее, к моему топу.

— Собираюсь! И хватит пялиться. Тебе что, тринадцать?!

— Для тринадцати это было бы слишком, — с усмешкой отвечает бугай. — Слушай, может, твой папа сам доберется? Не маленький же.

Быстро натягиваю на себя джинсы, стараясь не смотреть на Морозова. Не представляю, что там у меня на лице, помню только, что косметику вчера не смывала, так заснула… Капец! Стоп. Папа!

— Я пообещала, что встречу его. Так что даже не… А ты чего тут вообще забыл?

Раз до сих пор не сказал ни про какие несчастья, значит…

— Ты на часы смотри! У него самолет через час садится.

Что?! Какой час?! Хватаю телефон, смотрю на экран и не понимаю. Как? Как я могла проспать?! Хватаю лежащую на комоде водолазку. Времени совсем нет!

— Отвернись! Давай!

— Я уже все видел, Вик. И еще посмотрю.

Морозов жжет взглядом, я не уверена, что сейчас сдержусь. Спокойно, выдохни и посмотри на этого мерзавца так, как ты умеешь!

— О-о-о! Это типа презрение, да? Иди лучше душ прими, охладись. Не волнуйся, в аэропорт успеем. Я уже смотрел дорогу.

В его глазах больше нет нахальства, Морозов собран и очень серьезен. Никакого заигрывания. Да и было ли оно? Так… плоские шутки боксера. А я опять повелась!

Да пошел ты! В душ!

Стягиваю с себя топ, не отворачиваясь и не прячась. Если у меня и были когда-то комплексы из-за своего тела, они давно исчезли. Знаю, что неидеальна, в школе «доской» обзывали за маленькую грудь и попу не «как у Ким». Тогда еще надеялась, что со временем все вырастет и я буду такой, как все. К счастью, осталась собой.

Так же неторопливо, в оглушающей тишине надеваю белье, затем водолазку. А вот теперь можно и в ванную. Морозов так и остался стоять в комнате.

Тушь лишь слегка обсыпалась, вид вполне пристойный, хоть и слегка помятый, как обычно с утра. Быстро умываюсь, привожу себя в порядок… Стоп! А откуда бугай знает, каким рейсом папа прилетает? Зубная щетка чуть не выскользнула из пальцев. Мама? Они же продолжают с отцом общаться, то есть она сама ему названивает… Если так, то придется с папой серьезно поговорить вечером. Или завтра утром. Я уже понимаю, что именно ему скажу.

Морозов, уткнувшись в телефон, лежит на моем диване. Вернее, на моем постельном белье. В одежде.

— Ну что? Готова?

— Откуда тебе известен номер рейса?

— Я даже знаю его посадочное место. Хочешь, скажу? Да не злись ты! — Он встает с дивана и подходит вплотную ко мне. — Я, вообще-то, жду благодарности. Без меня бы тут спала еще. И в аэропорт без меня не успеешь.

— Благодарности? За то, что глазами меня уже… облапал всю?

— Вообще-то, всем нравится! А может, ты за другую команду играешь, а? И я тут зря стараюсь?

Хамло белобрысое! Хотя идея неплохая.

— Ты мне просто не нравишься, Саш. Смирись. И поехали, раз сам вызвался. А то и правда опоздаем.

Почему будильник на телефоне не сработал, я так и не поняла. И почему не услышала звонки от Морозова.

В машине вспоминаю, что собиралась с утра сбегать в магазин. Вот и сбегала… Конечно, папа не обидится, но…

— Злишься все? От тебя слова доброго не услышишь. Это всем так везет?

— Только тебе, я уже говорила.

— А сейчас что не так?

— В холодильнике почти пусто, думала, утром в магазин зайти… Не люблю…

— …косячить? Все косячат, Вик. Я в прошлом году на Новый год вообще на самолет опоздал, мы так хорошо отметили…

— Не сомневаюсь, но я не ты.

Он замолкает, а я понимаю, что перегнула. Как бы там ни было, но сегодня он реально помог. Он не обязан меня будить, везти сейчас встречать папу. Зная Морозова, думаю, он точно не оставит меня одну, дождется отца и полезет с ним знакомиться. Посматриваю на парня. У него красивый профиль, только сейчас непривычно сильно сжаты губы. Вообще, он очень быстро может менять маски: то бабник, которому лишь бы под юбку залезть, то упертый, как танк, который сметет все ради цели, то избалованный циничный мажор, привыкший все покупать, не глядя на ценник. Или хитрый игрок, рядом с которым ты заведомо в проигрыше. А еще он может быть таким…

Глава 15

Вот и познакомились. Без моего участия. Смотрю на папу, он спокоен, даже улыбается бугаю. А тот напряжен, по глазам вижу: не ожидал такого приветствия. Как и я. Папа не говорил мне, что знаком с Морозовым-старшим. А тут, значит, «Костик».

— Александр, — произносит бугай и протягивает папе руку. Тот молчит, спрятав ладони в карманы куртки, не двигается, а просто смотрит в глаза парню. — Морозов.

— Да, я понял. Такой же мордоворот, как и отец твой, — отмечает папа и пожимает все же руку парню. Тот заметно расслабляется. — Ты Вику, значит, привез?

— Привез. И отвезу обратно, если не против.

— Против! — тут же встреваю я, пока папа не успел ничего сказать. — Спасибо, Саш, мы сами доберемся.

Морозов хмурится, недобро так смотрит на меня, но должен же он, наконец, понять, что ему здесь не место! У него своя семья. А мы с папой…

— Да почему, Вика? Если по дороге, то поехали вместе, — говорит папа, и я понимаю, что теперь точно не удастся избавиться от бугая.

Морозов даже не пытается скрыть своего удивления, думал, видимо, что папа пошлет его с таким предложением. И это было бы логично. Но, вижу, папа устал после самолета. А я даже не знаю, где тут искать маршрутки до города, я вообще еще слабо в Москве ориентируюсь.

— Идемте, — предлагает Морозов. — Конечно, по дороге.

В машине меня посадили на заднее сиденье. Мужчины впереди. Чувствую, аукнется мне эта поездка. Ладно, ко мне лезть, но к папе-то зачем? Думает, мы тут все теперь подружимся?! Просила же не вмешиваться! Мечтаю сейчас только о том, чтобы поскорее оказаться дома, вдвоем с папой.

— Значит, с Викой в «Вышке» был, верно? И в Москву решил перебраться? Вслед за Викой?

Папа не спрашивает, он все знает. И точно не от меня. Не помню, чтобы я ему говорила вчера о бугае. Но тогда… опять мама! А ее нынешний муж вообще знает, что они продолжают общаться?

— Не решил пока. Но, может, тоже переведусь сюда, в магистратуру. Посмотрим. А вы сами надолго?

Морозов совсем не тушуется, я смотрю. Включил режим богатенького придурка, которому все можно. Хотя пока за рамки не переходит.

— Новый год точно здесь встречу, а дальше как пойдет. Дома еще дела остались, — сдержанно отвечает папа. То же самое он говорил и мне вчера. А я так хочу, чтобы он остался со мной.

— Район небезопасный у Вики, — вдруг выдает бугай ни с того ни с сего. — Второй этаж, над козырьком, в окно вообще на раз-два залезть. Решеток нет, консьержа в подъезде тоже нет. Шпана постоянно ошивается. А она еще по вечерам работать собралась.

Ну ты и гад, Морозов! Да кто тебя просил?!

Отец удивленно оборачивается ко мне.

— Ты не говорила.

— Да потому что не так все, пап. Это же… Морозов! Кому ты веришь?

— Сами приедете, все увидите, — снова встревает сводный. — Ей там жить нельзя одной.

— Тебе-то что? На Остоженке своей скучно? Ну так возвращайся домой.

— Вика!

Я замолкаю, а в голове возникает мысль: в холодильнике-то пусто! Не проблема, конечно, сгонять в магазин, но все-таки еду нужно было заранее купить.

— У нее даже есть нечего! Шаром покати. — Морозова несет, как на исповеди. Остановиться никак не может.

— Есть вещи, которые не меняются, да, родная?

Папа усмехается, но я по голосу слышу: он чем-то озабочен. Только не поняла пока, чем или кем. Морозов? Скорее всего. Но зачем тогда согласился сесть в его машину? Нашли бы сами, как добраться, пусть и времени на это ушло бы больше.

— Ага! Не успела вчера купить, — признаю очевидное. — А сегодня проспала. Хорошо, Саша с утра заехал. Да, Саш?

Морозов молчит, в машине вообще на некоторое время воцаряется тишина. Поющее радио не в счет. Совсем не отвлекает от мыслей.

— А я не знал, что вы с отцом знакомы, и, видимо, неплохо, да? — Морозов, похоже, не в состоянии долго молчать сегодня, хотя мне тоже интересно послушать про Костика.

— Виделись несколько раз. Давно, — отвечает отец и замолкает.

Морозов посматривает на папу, явно надеясь, что тот продолжит. Ха! Ты лучше у своего отца-мордоворота спроси, а к моему не лезь.

Папа вообще не очень разговорчивый, особенно с незнакомыми людьми, тут дело не в Морозове, но я чувствую, что бугай напрягся, вон как в руль вцепился. Поскорее бы уже доехать до дома. Еще один урок — слишком близко подпустила к себе сводного.

— Вика, ты так и не сказала, когда именно объявят результаты. Или я пропустил?

— Не знаю, пап. Обещали на днях.

— Завтра будет все известно. Я выяснял, — подает голос Морозов. — Недолго ждать осталось. Извини, Вик, не успел тебе сказать.

Конечно, сказать было некогда — полдня сегодня вместе провели.

Отец больше не задает вопросов, лишь, поглядывая в окно время от времени, восклицает, как изменилась столица с начала 2000-х, когда он приезжал сюда в последний раз. Морозов молчит, что удивительно. Не уверена, правда, что это надолго. Наверняка еще что-то учудит. Не сейчас, так когда приедем. Или завтра. Приезд папы его не остановит, бугай и дальше будет лезть в мою жизнь. Не будь той первой встречи, может, и поверила бы в добрые намерения. Хотя вряд ли — слишком настырный и прет как танк.

Я, наконец, узнаю улицы, мимо которых проезжаем. Значит, скоро будем дома. Столько всего надо будет рассказать! Я подумала, что если он переедет сюда, то нашу квартиру можно будет сдавать. Мама туда точно не вернется. Она сама так сказала.

— Вот этот дом, по ночам тут два фонаря слева не горят, а вот здесь около мусорки бомжей видел. У них недалеко ночлежка, видимо. — Голос у Морозова довольный, будто выученный урок у доски рассказывает. Но я уже успокоилась на его счет. Главное, чтобы в гости не напросился. Ну вот тут-то я молчать точно не буду! — Магазинов нормальных нет, я, по крайней мере, не заметил. Есть пара мини-маркетов, но это ни о чем.