Поцелуй на удачу

Глава 1. Встреча

Сегодня первый день в институте. Я сжимаю в руке студенческий билет. Юридический. У меня получилось. Я буду прокурором.

Мама, конечно, до сих пор не верит, что всё так вышло. Она до последнего надеялась, что ее маленькая девочка выберет что-то более приземленное, вроде воспитателя в саду или учителя, как она сама. Но я вся в отца. Боевая. Он бывший военный, подполковник, но после тяжелой травмы пришлось уйти. Теперь он логист. Однако армейскую дисциплину он привил мне с детства, воспитывая порой как пацанку, несмотря на мою внешность: светлые волосы, большие серо-голубые глаза, ровные губы и длинные ресницы. В школе я была первой красавицей, но никого не замечала — все парни казались не уровня моего отца.

Пока мне не понравился Ванька Стрельцов. Он тусовался с пацанами, и пока все дружно рассуждали, как бы «откосить» от армии, Стрельцов заявил, что пойдет служить, если здоровье позволит. Мол, мужику это обязательно, его отец служил, и он хочет. Меня это впечатлило. Я стала обращать на него все больше внимания, подмечая его смешной, немного глуповатый, но забавный юмор, чем-то похожий на отцовский. Но Ванька на меня не смотрел, и это было обидно, особенно на фоне остальных парней, которые постоянно звали погулять.

Но что об этом вспоминать… Школа закончилась, а вместе с ней и моя любовь к Ване Стрельцову. А всё из-за одного парня… Не хочу о нем думать.

Я стараюсь дышать ровно и подхожу к своему месту — не первая парта, не последняя. Золотая середина. Чтобы не высовываться, но и не спрятаться. Сажусь рядом с милой девушкой, улыбаюсь ей приветственно. У нее карие глаза и темные волосы, и еще надутые губы. Интересно, свои? Выглядит, как красивая кукла, даже не верится, что ей правда хочется быть юристом. Достаю новую тетрадку с мрачноватой обложкой «для серьезных мыслей», ручку. Большинство ребят уже давно сидят на своих местах, разглядеть всех не получилось.

В кабинет заходит преподаватель — суровая женщина лет сорока, в форме. Начинает перекличку. Я мысленно репетирую свое «здесь», выпрямляю спину. Почти моя очередь.

— Афанасьев? Здесь. Бородкин? Есть.

Вот сейчас.

— Кислова? Екатерина Кислова?

— Здесь! — мой голос вырывается слишком громко, почти истерично. Черт.

Преподаватель продолжает называть фамилии.

— Фомин? Дмитрий Фомин?

У меня внутри все обрывается. Замираю. Нет. Не может быть. Просто однофамилец. Сейчас какой-нибудь другой парень откликнется.

— Здесь.

Этот голос. Ленивый, бархатный, с той самой издевкой, что я слышала в последний раз, когда он уходил от меня с какой-то незнакомой выпускницей.

Я не обернусь, ни за что. Но моя спина сама по себе напрягается, словно готовясь к удару. Проклятье! Нужно проверить. Я резко поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. Раздается тихий, но отчетливый смешок. Узнал. Конечно, узнал. Что он вообще тут делает? Серьезно? Из всех институтов и кафедр мы оказались на одной? Это что, злой рок?

Всю пару я сижу, как истукан, впитывая информацию и одновременно пытаясь ее оттолкнуть. Все внутри кричит. Этот институт был моим щитом, моим новым началом. Местом, где нет ни его усмешек, ни его вездесущих глаз, ни этого тлеющего чувства, что было то ли ненавистью, то ли чем-то постыдным и неправильным.

Конец пары. Я лихорадочно, почти срывая молнию, начинаю пихать вещи в рюкзак. Надо бежать. Быстрее.

— Кислова, а я и не знал, что ты тоже на юрфак подала.

Он оказывается прямо за спиной. Так близко, что я чувствую исходящее от него тепло.
«Конечно не знал, мы с тобой разве общались?» — думаю я про себя, желая провалиться сквозь землю.

— Фомин, отвали по-хорошему. Раз уж так получилось, давай сделаем вид, что мы друг друга не знаем.

Но вместо ответа его взгляд скользит по мне, проводит по губам, шее, опускается на блузку, будто бы ощупывает юбку и оценивает ноги.

— Ну уж нет, даже не собираюсь, — говорит он шепотом.

Я медленно выпрямляюсь под его тяжелым, оценивающим взглядом и сама начинаю разглядывать парня, который в последние полгода школы сломал всю мою систему и вывернул душу наизнанку. Он стоит, засунув руки в карманы своих наверняка дизайнерских джинсов, и смотрит на меня все с тем же старым выражением — будто я забавная букашка, которую он вот-вот пришпилит булавкой к стенке. Почти не изменился. Такой же выхоленный, собранный, с идеальной укладкой и взглядом, говорящим, что все вокруг — ничто, а он — король.

— Фомин, — киваю я, делая вид, что проверяю застежку на рюкзаке. Голос не должен дрожать. — По-хорошему, о-т-в-а-л-и.

— Нет, — усмехается он. Уголки губ поднялись, а глаза остались холодными. — Кстати, как Стрельцов? Любовь и все дела? Он-то, наверно, удивится, что ты учишься со мной.

— При чем тут Ваня? Вы с ним разве не общаетесь?

— Ну, это же ты ему дала на выпускном, строя из себя саму невинность, — припечатывает он, и я теряюсь. Что?

Кровь бросается в лицо, ладони становятся липкими. Если я придушу его здесь и сейчас, моя практика начнется намного раньше. И уверена — любой адвокат будет ходатайствовать о смягчающих обстоятельствах, учитывая провокацию с его стороны. А любой присяжный поймет меня, признав это убийство совершенным в состоянии аффекта, вызванного невыносимым раздражителем.

— Ребята, пойдем потусуемся вместе! — Раздается звонкий голос на всю аудиторию.

В наш разговор врывается та самая высокая темноволосая девчонка, с которой я сидела за одной партой, стреляет глазками и обнимает Фомина.

— Димочка, привет, — целует его, прижимаясь так близко, что меня сейчас стошнит от этой картины.

— Привет, Тасенька, — он легко обнимает ее в ответ.

Она разглядывает меня, продолжая виснуть на нем, и задает вопрос:

— А вы знакомы?

— Мы? Нет, — отвечает Фомин, и его взгляд на мгновение задерживается на мне. — Просто, оказывается, в одной школе учились.

— Круто! Тогда сегодня все познакомимся, весело будет! Ребята, все отмечаем! — прыгает она и летит собирать остальных.

Глава 2. Прошлое

Год назад

Погода откровенно мерзкая. Леденящий ветер пробирает до самых костей, а с серого неба срываются мелкие капли дождя. Вместо того чтобы наслаждаться дома тарелкой маминого борща, я обыскиваю весь район в поисках своей непутёвой подруги Мирославы. И делаю это не одна, а в компании Вити Клюева — парня из параллельного класса, с которым до сегодняшнего дня едва ли обменялась парой слов.

В последнее время Мира здорово изменилась. На все мои расспросы она отделывалась туманным: «Потом расскажу», «Как-нибудь в другой раз». Я списывала это на её вечную рассеянность — моя подруга всегда витала в своих мыслях. Но сегодня утром случилось нечто, заставившее мою тревогу взлететь до небес.

Перед уроком я видела Мирославу в коридоре, но на уроке она так и не появилась. Вскоре пришло сообщение, от которого у меня нервно задёргался глаз: «Мне нужно срочно уйти. Вопрос жизни и смерти». Что могло произойти? Может, её обманули мошенники и шантажируют? Или, чего хуже, угрожают её матери, вынуждая сделать что-то противозаконное? Моя Мира — чистой воды ботаник, доверчивая девочка. Она могла поверить в любую нелепую историю и вляпаться в неприятности. Не раздумывая, я схватила её забытый в классе портфель и бросилась на поиски.

И вот удача — ко мне подбежал Витя Клюев с глазами, полными паники.

— Ты не знаешь, где Мира? — выпалил он, едва переводя дух.

Я молча показала ему злополучное сообщение. Он тут же выложил, что к нему подошёл десятиклассник Афанасий, видевший, как Мира ушла с Соней Тихой. Ужас! Соня — опасная девочка, вечно вращающаяся в сомнительной компании и влипающая в переделки. Что наша умница и отличница могла забыть в таком обществе?

И вот мы с Клюевым ищем Миру. Промозглый ветер пронизывает насквозь, но мы не сбавляем шаг. Обыскиваем каждый закоулок, проверяем парки и дворы. Витя бледный и невероятно сосредоточенный — видно, что он искренне волнуется.

Наши усилия приводят к успеху. Она найдена. Сони рядом нет, но Мира стоит рядом с Димой Фоминым — одним из самых популярных, но, на мой взгляд, самых самовлюблённых парней школы. Я в шоке. Витя, кажется, не столько удивлён, сколько взбешён — его лицо искажает грозный оскал.

Парни уходят выяснять отношения, пока мы с Мирой наблюдаем со стороны. Их диалог становится всё громче и напряжённее. Как она вообще оказалась в центре этой бури? Моя лучшая подруга, для которой всегда на первом месте была учёба. Девочка-гений, совершенно не приспособленная к жизни. Я-то думала, что парней она не замечает.

Мирослава не выдерживает накала и выкладывает мне всё: и о старой любви к Фомину, и о том, как сошлась с Витей. У меня отвисает челюсть. Не думала, что у них там развернулась такая «Санта-Барбара». Но почему она ничего мне не рассказывала? Я так переживала, думала, что чем-то её обидела, а она... Мне неприятно, что подруга скрывала от меня такое. Но я вижу, как ей самой стыдно, она просит прощения, и я решаю отпустить обиду — у неё и без того хватает переживаний.

И как ей мог нравится Фомин? Он же наглый бабник. Как так? Не верю. Что она в нём нашла? Ну да, симпатичный, статный, словно Кен — ни единого изъяна. Всегда в наглаженной рубашке и с безупречной укладкой. Я едва не усмехнулась: меня-то в школе за глаза дразнят Барби.

Хорошо, что теперь её сердце занято Витей — здоровым верзилой, но, судя по всему, с тонкой душевной организацией. Вспомнила наш разговор с ним, пока мы искали Миру. Он был как ошалелый, обыскивая каждый угол. Я не выдержала и спросила:

— Так она тебе нравится?

— Не нравится. Я её люблю, — ответил он без тени сомнения.

У меня сердце екнуло. За неё, конечно. Было радостно, что у неё такой поклонник. Единственное, чего я не могу понять: если Витя её так любит, почему когда-то запрещал подходить ко мне Ваньке Стрельцову — парню, который мне нравится уже год?

Глава 3. Встреча (1)

Идем большой гурьбой по улице, направляясь в суши-бар, на котором настояла Тася. Девушка уверяет, что там «нереальная атмосфера» и она там постоянный гость. Надо признать, темноволосая красавица — невероятно инициативный организатор, настоящий корпоративный юрист в потенциале. Она чувствует себя в любой компании как рыба в воде, мгновенно находя точки соприкосновения с каждым.

Благодаря ее коммуникабельности узнаю, что в нашей группе есть две девушки — Варя и Милана, — которые стремятся получить максимум удовольствия от студенческой жизни. Они уже изучили все местные клубы и планируют посетить каждый. А еще — театрал Константин в очках, который вместо суши-бара начал агитировать всех идти на «Дон Кихота». Получил веселый свист и был мгновенно взят в плен с двух сторон Варей и Миланой, пообещавшими научить его «настоящей жизни».

Костик оказался не только высоким и привлекательным блондином, но и обладателем удивительно длинных пальцев.

Во время прогулки я не удерживаюсь и спрашиваю:

— Ты случайно не играешь на фортепиано?

Его радостная улыбка озаряет лицо, и он, с интересом уточнив, как я догадалась, весело смеется. Затем, с ноткой гордости, начинает демонстрировать свои длинные пальцы всем вокруг. Я чувствую смущение, а он уже увлечённо рассказывает окружающим о своих музыкальных успехах.

Основная группа уходит вперед, а со мной рядом раздается низкий усмехающийся голос Фомина:

— Что, Кислова? Надеешься, что Костян освоит твои клавиши? — мерзко бросает и, довольный своей шуткой, рвёт вперед, превращаясь в милого зайку перед ребятами.

От его слов во мне бьют молнии. Как же он бесит!

— Катя, да? — Ко мне подходит парень, замыкавший шествие.

— Да, а ты?

— Никита Котик, — представляется он, поправляя темно-русые волосы. На его щеках играют две ямочки. Настоящий лапушка! Если Фомин — это агрессивная напористость, то этот парень излучает какое-то ангельское обаяние. От него веет безопасностью, словно от мурлыкающего кота.

— Рада познакомиться, — улыбаюсь я в ответ.

Он галантно предлагает руку:

— Вижу, тебе непросто нестись за всеми на каблуках. Позволь помочь.

Принимаю его предложение, и мы идем рядом.

— Не люблю суши, — признается он. — Мяса хочется.

— Согласна. Или борща, — смеюсь я.

— Может, зайдем куда-нибудь поесть нормальной еды? А потом присоединимся к ним? — его предложение застает меня врасплох, особенно когда он наклоняется ближе, и меня окутывает приятный мятный аромат.

— Не знаю... Мы же вроде как все собрались, чтобы познакомиться, — сомневаюсь я. Он что, заигрывает? И как на это реагировать?

— Согласен, — легко отступает он. — Просто терпеть не могу роллы.

Вскоре мы догоняем остальных.

— О, у нас уже парочка образовалась! — радостно возвещает Тася, не отпуская рукав Фомина. Ее вечное вмешательство в чужие дела начинает меня раздражать. Пытаюсь отдернуть руку, но Никита лишь накрывает мою ладонь своей.

— Просто Екатерине было тяжело идти, — отвечает он за меня, и я благодарно улыбаюсь. Кажется, он действительно просто воспитанный парень без лишних намеков.

— Тогда надо было на руки взять, — оценивающе бросает Фомин, его темно-карие глаза сверкают.

— Совет принят к сведению! — Никита весело подмигивает ему, и в следующее мгновение я уже взлетаю в воздух, подхваченная его крепкими руками вместе с моей неподъемной сумкой. Мой взгляд встречается с его ореховыми глазами, а предательские ямочки так и играют на щеках.

— Пусти, я тяжелая! — пищу я.

— Обязательно... как дойдем до места, — легко подбрасывает он меня, словно пушинку.

— Ой, Никита, какой ты сильный! — восхищается Варя. — Меня тоже подними, у меня, кажется, правая нога отказала! — подхватывает Милана.

— Не вопрос. Всех по очереди, — усмехается Никита.

— Вот это настоящий джентльмен! Ребята, вы все такие замечательные! — пронзительно щебечет Тася, распахивая дверь суши-бара и пропуская Никиту со мной на руках.

Поворачиваю голову и ловлю раздраженный взгляд Фомина. А чего он злится? Что всё внимание Котику, а не его персоне нон грата. Фыркнув, я назло прижимаюсь к Никите сильнее, проводя рукой по его шелковистым волосам и обвивая шею для равновесия.

— Димочка, а ты меня тоже на руках занесешь? — радостно хлопает в ладоши Тася, поглаживая Фомина по рукаву.

— Руки вчера на тренировке надорвал. В следующий раз, — отрезает он, мягко отодвигая ее за спину.

Никита аккуратно доносит меня до столика и усаживает на мягкий диван. Поблагодарив его, подвинусь в угол, освобождая место рядом. Фомин хлопает Никиту по плечу — мол, молодец — и, протиснувшись мимо, усаживается рядом, прижимая меня к стене. Не успеваю возмутиться — это делает Тася.

— Димочка, давай сядем вместе вот тут, пусть Никиточка с Катей посидят рядышком.

— Знаешь, нет, — парирует он, и внутри у меня все ноет от досады. Гад, а как обходить психологические защиты умеет. — Я хочу, чтобы ты села напротив. Так я смогу любоваться твоей улыбкой.

Никита лишь усмехается, отходит и устраивается напротив меня.

— А я тогда сажусь здесь, чтобы лучше видеть Катю.

Я смущенно улыбаюсь ему. В ту же секунду Фомин больно упирается плечом в мое.

— А ты не мог бы подвинуться? — шиплю я. — Мне больно!

— Нет, — грубо отвечает он. — Ты же видишь, Варе и Милане тоже нужно место. А ты расползлась на полдивана.

— Ненавижу, — выдавливаю я, как мне кажется, совсем тихо.

— Это лишь начало, Кислова, — слышу в ответ такой же тихий и язвительный шёпот.

Катя, а чего ты ожидала? — размышляю я. Он всегда был таким... И у нас сразу не задалось...

________________________

Дорогие читатели!

Спасибо, что добавляете в библиотеки и ставите звездочки, это важно для книги, чтобы ее смогли увидеть другие. Благодарю!

Глава 4. Прошлое (1)

Год назад

Когда мы с Витей нашли Миру, нас встретила волна негатива от Фомина. Он окинул меня грубым, оценивающим взглядом и бросил другу в лицо:

— Сначала «не лезь к Ленке, она моя сестра». Потом — «не лезьте к Кисловой, она мне нравится». Не твои слова? А теперь вдруг Мира? Стрельцову, кстати, не забудь передать, что Катька-то оказалась не нужна!

«Не лезьте к Кисловой, она мне нравится»? Я с недоумением смотрю на Витю. Он никогда не давал повода так думать. Разве что один раз, на дне рождения Миры, он действительно звал меня гулять. И я, к своему удивлению, согласилась. Теперь-то понимаю: вероятно, он делал это, чтобы вызвать ревность у подруги. Но и сама была не лучше — согласилась в надежде разузнать что-нибудь о Стрельцове.

И этот Стрельцов... Ваня... Выходит, у них были тайные договорённости, а я, как дура, строила ему глазки и думала, что он просто скромный. Я перепробовала всё, чтобы ему понравиться: читала умные статьи, кокетничала, готова была признаться на дискотеке в симпатии. А он, выходит, просто «не смел» ко мне подойти из-за пацанского слова. Слабак.

Но больше всего противен презрительный тон Фомина. Словно я — кусок мяса на прилавке. Клюев, видимо, понимает, что разговор неприятный, и уводит Фомина выяснять отношения. А мы с Мирой ждем, пока мужики, видите ли, решают, кому кто «достанется».

Арр... Сжимаю кулаки. Внутри меня клокочет обидка. Витя вот борется за Миру, договаривается с другом. А Ваня Стрельцов, выходит, отказался от меня сразу. Неужели я ему и правда совсем неинтересна? Хотя он сам иногда пишет первым, говорит, что я милая. Что это? Держит меня на крючке?

Вздыхаю и стараюсь успокоиться. Мирослава нервничает, я вижу, как она украдкой бросает на меня взгляды. Переживает, что мне может понравиться её Клюев? Напрасно, Мирочка. После сегодняшнего все парни мне как кость в горле.

— Я не хотела вставать между вами. Вдруг бы он тебе понравился... — смущённо говорит она, глядя на Витю влюблёнными глазами.

— Да о чём ты? — фыркаю я. — Клюев мне бы не понравился, но с него надо спросить за Стрельцова!

Мирослава наконец успокаивается. Похоже, наш откровенный разговор по душам открывает нашу дружбу заново.

Парни заканчивают свой разговор и направляются к нам. Витя берет Миру за руку, и я вижу, как она смотрит на него, затаив дыхание, будто вокруг никого нет. Вот это да... Любовь. А следом плетётся мрачный Фомин. Мы здесь явно лишние, и он это понимает.

Но почему он выглядит таким растерянным? Неужели ему правда небезразлична Мира? Ему, парню, который не пропускает ни одной юбки? Вряд ли. Скорее, он просто не привык, что ему отказывают.

— Катя, прости, — неожиданно говорит Фомин, обращаясь ко мне.

— Я? — делаю удивлённые глаза.

— Да, ты. Сказал лишнее, — бормочет он, отводя взгляд.

Извиняется? А, понятно. За то, что ляпнул при всех про «Катьку, которая не нужна». А может, Витя заставил — он слишком пристально смотрит на Фомина. Но какая разница? Главное, чтобы он теперь рассказал, как всё было на самом деле.

— Ладно. Но у меня к тебе вопрос насчёт Стрельцова, — настаиваю я.

Митя закатывает глаза. Виктор Клюев подавленно кашляет и тянет Мирославу за собой.

— Пойдём.

— Куда? — теряется подруга.

— На Кудыкину гору, воровать помидоры, — фыркает он недовольно.

— Пока, Мирослава, — не сдаётся Фомин. — Если что, я от тебя не отказываюсь. Ты ещё можешь подумать.

— Ничего она не может! — тут же вспыхивает Витя.

Вот это да. Мира зацепила аж два сердца разом. Улыбаюсь. Так им и надо, особенно этому Фомину.

— Спасибо, Митя. И за разговор тоже, — отвечает подруга, и в её голосе слышится усталость.

Он кивает и поворачивается ко мне:

— Пошли, Кислова, провожу.

— Давай, и про Стрельцова расскажешь! — не уступаю я, чувствуя, как внутри закипает азарт.

— Твою мать, Клюев, ты мне будешь должен! — бросает он через плечо.

— Ладно, Митенька, — усмехается Витя.

Кажется, о моей симпатии к Ваньке Стрельцову знают все. И странно, что Диму это злит. Да я такая — сама выбираю, кто мне нравится. Нужно понять, стоит ли продолжать пытаться привлекать Ванино внимание, ведь его все запугали, или он недостоин даже моего мизинца.

— Дима, ты идёшь? — зову я его, когда Витя с Мирой скрываются за поворотом.

— Можешь меня звать Митей, — сквозь зубы процеживает парень, подходя ко мне.

— С чего это? Клюев же тебя так зовёт.

— Ему можно. Он близкий друг.

— И что? Может, «Митька» — это слишком по-детски и ласково. А я не хочу быть с тобой милой. У нас деловые отношения.

— Кислова, нормально? Тогда и я тебя по фамилии буду звать.

— Тебя бесит, что я зову тебя Димой?

— Да.

— Отлично, тогда только поэтому буду так делать, — огрызаюсь я, уходя вперёд.

Фомин идёт за мной, пиная какой-то камень по дороге. На расстоянии, но рядом. А у меня внутри всё вопит — мне нужны ответы. Ломая гордость, задаю вопрос:

— Так это правда, что Витя запретил подходить ко мне Стрельцову? — и, не выдержав паузы, выдаю следующий: — И он что, согласился? Сразу? — Не получая ответа, тру пальцы, останавливаюсь и снова спрашиваю: — Неужели я ему совсем не нравлюсь?

— Кислова, хочешь, дам совет? Бегать за парнями — жалко.

— Что? — глаза мои становятся шире.

— Да ты сам жалкий — хорошо, что Мира даже не посмотрела в твою сторону, — выплёскиваю я яд. — Уж Витя явно лучше в сто раз.

Ждала злости, но Фомин улыбается грустно и говорит:

— Да, так и есть. Витя действительно лучше. — И идёт вперёд.

Застываю. Это что сейчас было? Не такой реакции я ждала. Где ответочка-то? Получается, я задела больное. Впервые вижу Фомина таким. Бегу за ним.

— Ну прости, тебе, наверно, правда сейчас не очень. Но бывает иногда, что нас не выбирают, а выбирают других, случается, — зачем-то пытаюсь найти слова. — Любовь бывает вот безответная, знаешь... Вот Стрельцов...