Поцелуй северного ветра

Часть 1. Наложницы Севера. Глава 1

Глава 1

1

— Ваше высочество, вы опять прячетесь? — говорили мне няньки с самых малых лет. — Куда вы пропали?

Я не скрывалась за тяжёлыми занавесами, громоздкой мебелью и не пряталась в в оконных нишах, лишь проводила рукой по воздуху, и невидимая стена отделяла меня от всего остального мира.

Не знаю, когда я впервые обнаружила, что могу делать это. И не только.

— Ты удивительное дитя, — гладила меня Леди-мать и прижимала с такой силой, что становилось сложно дышать.

Позже я узнала причин такой любви, приправленной чувством вины. Я была особенной девочкой, дочерью королевы, отдавшейся Богу.

Чудеса тенью ходили за мной, иногда пугая, но чаще облегчая задачу. Например, когда мне хотелось лакомиться вареньем из дикой вишни, а Леди-мама запрещала есть сладкое каждый день.

Или когда хотела позлить старших братьев, порой обращавшихся со мной как с несмышленой малышкой. Бывало, что я забиралась в кладовые и выносила оттуда маленькую кадушку засахаренных ягод, и мы тайком с братьями лакомились ими вместе.

Я снова ощутила на губах вкус переваренных ягод в сахарном сиропе. Его не портила даже соль, которая была здесь повсюду, потому что это был вкус домашнего очага.

А теперь я от него сбежала.

Добравшись до самого моря, я впервые испугалась. Даже в самых смелых мыслях я не заходила так далеко.

Здесь кончалась моя власть, отныне я потеряю Силу и стану обычной смертной.

Могу повернуть обратно, наверное, меня ещё ищут, брат-король простит, разве можно не простить слабости будущей Храмовнице Богини-Матери?

Смалодушничала, сбежала от покрывала вечной девы, каждый её поймёт. И станут стеречь ещё больше прежнего.

Нет, сразу проведут обряд и избавятся от угрозы повторного побега.

Даже Леди-мать, великая королева Вудстилла, не защитит. Переступив порог Обители невинных дев, я уже не смогу выйти из неё до самой смерти. Мать-Богиня не даст сбежать той, кому оказала последнюю милость.

— Госпожа Рогенда, вы не замёрзли? Скоро отправляемся, — служанка накинула мне на плечи тёплый плед.

Я всё ещё не привыкла к новому имени и вздрагивала каждый раз, как слышала его. Оно не стало моей новой кожей, но вскоре я позабуду прошлое и начну откликаться на новую судьбу.

Поменять имя можно только в крайних случаях. Мой был именно таким.

— Спасибо, Мектильда, всё в порядке.

Я стояла на пристани и любовалась кораблём, на которым уплыву в Северные земли. Говорят, там живут люди с птичьими головами, они ходят в медвежьих шкурах, а кожа их настолько прозрачна, что видно, как по жилам течёт синяя кровь. Потому что в холоде она стынет и превращается в лёд.

— Выпейте чаю в таверне. Кто знает, чем нас будут кормить на этой посудине? — вздохнула подоспевшая Эстер, которая теперь превратилась в Эрину.

Мы путешествовали вшестером: я, две фрейлины, служанка, пара крепких подручных. Большой отряд привлёк бы внимание дозорных, рассеянных по границам Вудстилла.

Теперь, когда Лесное королевство осталось позади, я чувствовала, что теряю связь с Богами. Они всё ещё звали меня, протягивали руки в попытках вцепиться в тёмный плащ, который я носила не снимая, разве что на сон, чтобы вернуть меня в лоно Высокого Бога. Я должна была выполнить предназначенное, но смалодушничала.

Перед самым побегом я сказалась больной и почти не ела. Как и сейчас.

— Говорят, что на кораблях, катящихся по морю, кормят только солёной рыбой, — Виктория, моя любимая фрейлина и подруга, выглядела испуганной и старалась не смотреть на колышущуюся чёрную воду.

Казалось, она бы с удовольствием повернула назад, только знала: стоит переступить через ворота столицы, лорд моей матери, Эсмонд из рода Светлого Гаролда, обезглавит весь её род до седьмого колена.

Поэтому она жертвовала собой и дрожала, как осиновый лист, ночами поминая Богов и прося их защиты. Дурочка, здесь они слабы, мы поплывём в земли, которыми правят иные Небодержатели!

— Это правильно, госпожи, — отозвалась Мектильда. — Солёное не портится, не отравишься, нам плыть, здесь сказали, не менее недели при попутном ветре. А ветра в Свирепом море изменчивы. Так матросы гутарят.

Черноволосая девушка смотрела с опаской, ранее она не смела поднять глаз на особ королевской крови, но теперь ей приказано делать вид, что мы всего лишь мелкопоместные дворянки, следующие по надобности к родственникам в дальнюю сторону.

На троих одна служанка, обычная дело для небогатых семей. Мы теперь три сестры, которых надо сбагрить с рук. Девы без приданного, такие только и могут что рассчитывать на милость сурового Северного ярла.

При его дворе принимают дев благородной крови и чистой магии. А кем они там станут: наложницами или жёнами, это уж сам ярл решит.

Виктория поморщилась, услышав деревенский говор служанки, а Эрина лишь неприязненно повела плечами. Теперь мы все равны перед судьбой, но мои спутницы ещё не осознали, что к прошлому возврата нет.

— Думаете, переживём путешествие? — Эрина впервые за время нашего разговора решилась взглянуть мне в лицо.

.— Переживём, но я не чувствую того, что ждёт нас при дворе Северного ярла Кая. Пойдёмте в таверну, здесь и впрямь холодно.

Я первой устремилась назад, где поговорить не удастся. Что мне ответить на робкие расспросы тех, кого Леди-мать заставила сопровождать меня в путешествии, из которого не будет возврата. Венцом которого может стать лишь смерть или, хуже того, бесчестие?

— Подумай, Хельга, хорошенько подумай, — слышала я голос королевы с чёрной меткой на руке каждую ночь и вспоминала её крепкие материнские объятия. — Двор ярла Кая закрыт для послов, даже королева Касия, дочь Анкильда Первого, моего мужа, не смогла добиться аудиенции в Ледяном доме. А уж эта дама старалась во славу рода своего мужа и сыновей.

Наедине с Леди-матерью мы давно не называли покойного короля Вудстилла моим отцом. Я с малых лет слышала голоса Богов, когда им было угодно изъясняться со мной, и знала, что мой настоящий отец — тот, в чьих Храмах нельзя находиться обутой, на чьих чёрных алтарях девы отдаются новобрачному, чтобы обагрить девственной кровью ложе будущей королевы. Они подарят ей плодородие и получат ребёнка от короля.

Глава 2

Глава 2

1

— Маленькая принцесса Хельга не боится даже огня, потому что она сама огонь, — смеялась Леди-мать и гладила меня по рыжим густым волосам. Гладким, как поверхность серебряного стекла, в которую королева любила всматриваться как в озеро.

Я не разделяла её страсти к созерцанию собственного отражения: огонь, лёд, снег или капли дождя на оконном стекле казались гораздо интереснее.

— Ты рыжеволосая, огненная, Алый Георгин! — так говорила моя милостивая королева-мать и вздыхала украдкой.

Я видела картинки её мыслей обрывками, когда она волновалась сильнее обычного. Леди-мама представляла, как кто-то другой, взрослый, будет пропускать мои локоны между пальцами и прикладываться губами к атласной белизне моей кожи.

Я всегда чувствовала себя красивой и особенной. В груди клокотала магия, которой я управляла с такой лёгкостью, с какой пускала бумажные кораблики по весеннему ручью в саду.

А теперь стояла, окружённая огненным кольцом, и пыталась направить Силу на огонь странного оттенка.

Он не был ржаво-рыжим, как мои волосы, или красным, как пламя в Обители невинных дев, поддерживающих мощь Богини-Матери, даже винного оттенка в нём не сыскалось, как у алтаря Ненасытного Бога, моего истинного отца.

— Ваше высочество, помогите! — заламывала руки Виктория. Эрина старалась спрятаться за мою спину и подавить огонь водной стихией, к которой имела сродство, но всё было тщетно.

Как ни проливай кувшины с водой, голубой огонь горел ровно и сильно, всё сжимая кольцо. Эрина протянула руку и вскрикнула.

Краем глаза я видела синий волдырь на её тонком запястье. Страх подстегнул мою Силу, и она, наконец, выплеснулась наружу огненной птицей с широким размахом крыльев.

Орёл метнулся к пламени, но оно зашипело и взвилось до потолка, обдав лица запахом горящей плоти.

— Помоги нам Высокий Бог! — снова принялась причитать Виктория и бухнулась на колени. Эрина схватила меня за руку, указав на тёмный угол, в котором клубился дым.

— Боги ответили нам, — зашептала она со слезами на глазах. — Мы спасены!

Я снова попыталась метнуть огненную птицу в сторону пламени, и ей даже удалось пролететь через кольцо, но моё создание рассыпалась искрами, столкнувшись с дымом. Он приобрёл синеватый цвет, как и огонь, жар которого мы чувствовали сквозь платья.

Дым разом рассеялся по всей комнате. Нас обдало холодом так, что заломило в пальцах, я кожей ощутила, как вокруг нас вихрятся потоки воздуха. Они окутывали, хватали за руки, насвистывали в уши незнакомые слова.

Эрина вскрикнула ещё раз, оттолкнула мою руку, я посмотрела в её сторону, но глаза тут же забило ледяным песком. Виктория продолжала верещать про то, что огонь перекинулся на мои волосы.

Я ничего не ощущала. Только струи холодного воздуха, бившего по ногам и телу.

— Спокойно, фронна, я вас не обижу, — насмешливый голос произнёс это совсем рядом, а потом чьи-то руки выдернули меня из круга и подхватили, словно пушинку.

Неподалёку раздавались мужские голоса, перемежающиеся девичьим всхлипыванием, а я никак не могла открыть глаза. Меня куда-то несли, вероятно, вниз по лестнице, старый трактирщик долго извинялся, я ощущала, как он подобострастно кланяется, а его дочь испуганно таращит глаза.

Это всё проносилось в голове в виде неясных образов. Одна картинка сменялась другой, уносимой ветром, пока я не разомкнула веки, потому что в лицо ударил свет.

Мы были на улице, за дощатым забором, где уже стоял экипаж, запряжённый белогривыми конями. Не чета тем, на которых нас привезли.

Первое, что увидела — круглый амулет на шее из белого металла. Посреди — аметист, такой яркий и чистый, что хочется смотреть в его глубину, не отрывая взгляда.

— Не смотрите так, будто увидели ночного окровавленного пса, — засмеялся грубый голос справа.

Спаситель тут же опустил меня на ноги, но продолжал держать за руку.

— В порядке, фронна? Вы замёрзнете, станьте сюда.

Мне под ноги бросили белую медвежью шкуру. Отказалась бы, да холодно стоять в чулках на стылой земле, хоть ещё и не зима. Едва я сделала шаг вперёд, как моментально почувствовала горячую волну, поднимающуюся от пальцев ног.

Шкура была не колючей, даже напротив, излишне пушистой, словно облако. Наконец, я смогла согреться и оглядеть тех, кто нас спас.

Окружающие были одеты в кожаные куртки, штаны и носили полусапожки на меховой подкладке.

Я перевела взгляд со странного одеяния из шкур животных на лицо говорившего. Он не был особенно красив.

Волосы до плеч, какого цвета, даже не разглядеть, а лицо вытянутое и вдобавок с длинным носом. Только в глазах мужчины, на которого приходилось смотреть, задрав голову, было что-то такое, что заставляло поёжиться и опустить голову.

— Что случилось?

Ощущение удара, холодной волны, тянущейся к сердцу, чтобы обратить в неживое создание, понемногу отходило в воспоминание. Когда нельзя сказать: было или казалось.

— Госпожа, вы целы?

— Госпожа, мы живы!

Фрейлины метнулись ко мне и, посмотрев на четверых мужчин, с усмешкой и неприкрытым любопытством разглядывающими растрёпанных полуодетых девиц, спрятались за мою спину.

Перестав дрожать, они стали возле, и все мы, должно быть, со стороны представляли жалкое зрелище. Испуганные девицы топчутся на шкуре убитого зверя, словно на маленьком островке посреди враждебного моря.

— Кажется, да. Господа, мы дочери лорда Акселя из рода Винной Лозы, — чинно поклонилась я, поправив плащ, съехавший на правое плечо. — Но наши верительные грамоты, должно быть пожрал странный огонь.

Тут я впервые посмотрела на второй этаж постоялого двора и с удивлением обнаружила отсутствие каких-либо следов пожарища. И хозяин двора, его дочь, слуги высыпали на улицу, кутаясь в тулупы, и смотрели на нас троих как на диковинных зверушек.

— Какой огонь? Не было огня! — громко заверещал трактирщик.

— Пошли прочь! — замахали двое из отряда мужчин по знаку того, кто меня спас. И вскоре двор опустел.

Глава 3

Глава 3

1

— Помоги, Мать-Богиня! — упрямо шептала Виктория, сложив руки в молитвенном жесте.

Я бросила на неё сердитый взгляд, но сдержала резкие слова, готовые сорваться с губ. Мать-Богиня не слышит, я бы почувствовала на себе всю силу её гнева, будь она способна дотянуться до этой стороны.

— Где те, кто нас сопровождал?

— Эрина, этим мужчинам нет дела до нас. Они смотрели только на госпожу Хельгу, — усмехнулась Виктория с явной обидой в голосе.

Моя близкая фрейлина и подруга в последнее время сильно изменилась, и я не могла винить её за это. Королева-мать заставила Викторию покинуть родной край, стать изгоем и отступницей ради служения династии Ядвинов, к которой я даже не принадлежала по крови.

И всё же позволить ей высказывать недовольство вслух я не могла. Взял ношу, так неси достойно. Или умри.

Я ударила фрейлину по руке, и та прикусила язык, пробормотав извинения.

Мы стояли на пустынной, вымощенной крупным булыжником дороге, возле каменной стены, огораживающей огромный даже по меркам Вудстилла замок. Здесь не было дозорных башен, белокаменное строение единой горой возвышалось среди белоснежной пустыни, кончавшейся где-то там, где чернели силуэты большого града.

Я не слышала о Гринвиде ничего такого, что могло бы помочь вообразить себе страну северных ярлов. Знала, что она неприступна и охраняется магией ледяных великанов, живущих в Незамерзающем море, которое окаймляет Край света, и птицелюдей, которых здесь почитали за жрецов.

— Странно, что нас встречают, словно слуг, правда, госпожа Рогенда? Однако, думаю, стоит покориться воле Небодержателей.

Эрина всегда была сообразительной, она и сейчас держалась рядом и не задавала тех вопросов, на которые я не могла бы ответить. Другая на её месте начала бы причитать, что мы точно погибнем и попадём в пасть демонов за измену Богам.

Эта другая, которая причитает и сетует на судьбу, нашлась быстро.

— Зачем мы им? — Виктория вздрагивала от каждого шороха в ночной тьме, но не решалась на открытый бунт.

Ворота замка отворились, и нам навстречу двинулась процессия из женщин, одетых в белое. Они шли быстро, но одновременно и не спешили, словно испытывали наши нервы.

Мы трое и Мектильда позади дрожали от холода и молились тем, кого знали, чтобы всё это не оказалось демоновским наущением. Или проклятием призрачных дев, погибших в этих местах.

У меня даже мелькнула мысль забраться обратно в экипаж и сбежать. Сила всё ещё слушалась меня, хоть и ослабла вдали от родины.

Если мы трое объединимся, не будет помех. Сбежать до Свирепого моря, а там... Ничего. Местных денег нет, каждый опознает в нас чужестранок и сдаст стражникам, а те вернут сюда или бросят в темницу. Есть же в Гринвиде темницы?

— Добро пожаловать, фронны, — не без приветствия произнесла холодным тоном главная женщина, закутанная в шубу до пят. Такого меха у нас в Вудстилле не сыскать: серебристый, с длинным ворсом, должно быть, стоит целое состояние. Я разбиралась в роскоши.

— Идите за нами, — махнула главная и отправилась обратно.

Лица говорившей мы так и разглядели, капюшон был надвинут на лоб, говорила она глухо, двигалась неспешно. Вероятно, она уже вступила в пору позднего расцвета, когда женщина всё ещё может родить.

— Пойдёмте, не надо их злить, госпожи, — шёпот Мектильды привёл меня в чувство. Я первой двинулась следом за процессией, по бокам нас тут же окружили служительницы в белом.

Я ошибалась, они не были укутаны мехами, лишь тонкие шерстяные накидки укрывали плечи, но никто не подавал виду, что замерзает.

Воздух был свежим, я благодарила новых, незнакомых Небодержателей, если они смотрели сейчас на нас, за то, что нет ветра, но всё равно изморозь, тонкие капли воды, словно висевшие в воздухе, пробирали до костей.

— Почему нам не дали обуви? — Виктория страдала сильнее прочих и всё время плакала.

— Тише! — шикала на неё Эрина, уставшая от нытья соотечественницы. — Мы не дома.

— Я не хочу больше идти, — всхлипнула Виктория и остановилась. Мектильда бросилась было к госпоже, чтобы предложить помощь, но та оттолкнула служанку и громко произнесла:

— Нам холодно. Вы решили уморить тех, в чьих жилах течёт чистая магия?

2

Процессия остановилась. Мы с Эриной, вцепившись друг в друга, замерли в паре шагов от бунтарки и смотрели, как предводительница отряда, остановившись и простояв так с пару мгновений, опираясь на белый резной посох, повернула голову в нашу сторону, а потом и вовсе пошла к нам, сердито выстукивая набалдашником по камню.

Глупая Виктория, нельзя умереть, не дойдя до цели! Даже если ты хотела именно этого, разумнее было бы броситься в Свирепое море, пока мы ещё были на корабле.

— Кто ты такая, что смеешь жаловаться, едва ступив на наши земли? Вы не хотите пройти путём очищения? Тогда уезжайте, откуда пришли, — слова главной болью отдавались в ушах, хотя она не повышала голоса.

— Мы замерзаем, — произнесла Виктория, присмирев и перестав дрожать.

Главная откинула капюшон, и даже в ночи, освещённой лишь высокими тонконогими лампами, расставленными по бокам дороги, по которой мы шли, я увидела, что её фарфоровые щёки и подбородок покрыты следами от оспин.

— Вы приехали в такой мир, где любят холод. Надо привыкать, — снисходительно произнесла светловолосая женщина с тонкими чертами лица и маленькими впалыми глазами. — Вы не знали, куда едете, бедняжки? Что ж, благодарите за это своих Богов, а потом забудьте о них и подчинитесь новым.

— Так мы и сделаем, госпожа, — поспешила я выступить вперёд, чтобы поближе рассмотреть говорившую. Было в ней что-то притягательное, как в человеке, облечённой природной властью и умело ей пользующейся.

Не удостоив меня ответа, она снова накинула капюшон и пошла вперёд, опираясь на свой посох, скорее как на символ высокого положения. Держалась главная прямо и не хромала, а Сила, которая звенела в её голосе и вовсе убедила: эта женщина не нуждается в поддержке, лишь в покровительстве сильных, на которое рассчитывает по праву.

Глава 4

Глава 4

1

— Проходи, не бойся, — негромко щебетали люди с птичьими головами, которые вели меня под руки. Заставили снять обувь, и я пошла дальше босой по тёплому гладкому камню.

В храме пахло миррой и елью. Родившись в Лесном королевстве, я могла по запаху определить каждое дерево, растущее в округе.

Глазам, даже прикрытым плотной непроницаемой тканью, что даже дышалось сложно, было больно от света. С каждым шагам в ушах всё отчётливее раздавалось позвякивание металла.

Когда с моих глаз упала тёмная пелена, я увидела золотую цепь, обвивающую раскидистый дуб. Дерево жило, это без сомнения, оно источало аромат чуть прелой листвы, когда осень вступает в лес первыми робкими шагами.

— Проходите, фронна, — подтолкнул меня в спину один из сопровождающих, и я пошла вперёд по каменой гладкой узкой дорожке, ведущей к прямоугольному валуну, стоявшему на возвышении. Вокруг него сидели в креслах девы, находящиеся по большей части в беспамятстве.

Культ моего отца, Ненасытного Бога, предполагал и воскурение фимиамов в треножниках, и дымовую завесу, скрывающую жрецов, служащих у чёрного алтарного камня. Там девственницы отдавали свою честь во славу королевского рода.

Но здесь пахло иначе. Дерево шелестело листьями, откуда-то по ногам тянуло свежим воздухом.

Молчаливый служитель, хускарл с головой сокола, указал на свободное резное кресло, куда я безропотно села, охваченная благоговейным восторгом.

В этом храме чувствовалась Сила. Она поблёскивала в деревянных стенах, покрытых лаком, дымилась из круглой чаши, стоявшей на камне-алтаре, исходила из каменного кольца рядом с чашей.

Я подняла глаза, привыкшие к темноте и блеску толстой золотой цепи, обвивавшей дуб, и заметила статуи Богов, спрятанные среди ветвей дерева, растущего позади прямоугольного камня.

Их лица имели тонкие правильные черты, но были настолько обычны, что только мой внимательный взгляд приметил в них Небодержателей.

Какими бы ни были Боги, какие бы маски ни надевали, но они все источали яркий белый свет, не видимый глазу смертного, но заметный для меня, дочери одного из Них. Эти Боги могли скрываться под личиной смертных, но в их глазах звёзды рассказывали свои тайны.

Статуи Богов никогда не бывают простыми деревянными идолами, размалёванными красками. Я смотрела на Них, таких непохожих на тех, к кому привыкла с рождения, и забыла о том, где нахожусь.

— Госпожа, с вами всё в порядке? — Мектильда, спавшая справа от меня, подняла голову и посмотрела в лицо, совсем не испугавшись, казалось, она только очнулась ото сна, заставшего её во время рукоделия, и поэтому испытывала стыд.

В глубине тёмных глаз промелькнуло что-то ещё, но так быстро исчезло, что я не разглядела.

— Ты очнулась первой? — спросила я с удивлением, скользнув взглядом по остальным. Все они пребывали в забытьи, из которого не выберешься, как из запутанного сна, в котором не можешь найти нужную дверь. — Но как? У тебя же нет чистой магии.

— Не знаю, госпожа. Не губите, — шептала она побледневшими губами, и я сделала знак замолчать.

К алтарю, прямоугольному шершавому камню, вышел полноватый мужчина в светлом балахоне и с тёмным посохом и женщина с белым, в которой я без труда узнала скальду Ульрику.

Они приветствовали друг друга лёгкими поклонами. Тишина нарушалась лишь птичьим клёкотом прислужников в масках и шелестом дерева, упирающегося ветками в тёмный потолок.

Ульрика обернулась и пошла ко мне, спускаясь по ступеням так плавно, словно парила над ними. Я вжалась в спинку, надеясь, что она идёт не ко мне, перестала дышать, но не могла закрыть глаз.

— Не пугайся, фронна, — знакомый голос вывел меня из оцепенения. Я подняла голову и увидела стоящего надо мной мужчину, на этот раз одетого в тканный светлый костюм с высокими сапогами.

— Простите, скальд Хемминг, я не ожидала увидеть вас здесь, — ответила я вполголоса, и страх прошёл, рассеялся как предрассветная дымка под первыми лучами солнца.

Тем временем Ульрика подошла ко мне и молча подала руку. Я подчинилась и вложила в её мягкую ладонь свою, чтобы следовать за дроттой туда, куда ей будет угодно. Поднималась по ступеням и рискнула обернуться, но скальда Хемминга уже не было в храме.

Ульрика коснулась меня посохом и положила ладонь на плечо. Я стояла перед камнем, смотрела на чашу с углём и каменное кольцо. Никто не говорил, что делать.

Мужчина дотронулся тёмным посохом до кольца, и оно раздвинулось. Больше не было храма с древом, на котором стояли Боги и смотрели сверху вниз на тех, кто обретал новые имена, судьбы, способности.

Я стояла на краю утёса над бездной и смотрела вниз. Мне надо было сделать шаг, чтобы упасть и разбиться, чтобы моя чистая магия проснулась заново в ином качестве и пригодилась многоглазым Асам, как называли здесь Богов.

Я не колебалась. Чувствовала за спиной знакомый взгляд незнакомца с волосами такого невзрачного цвета, что я могла принять их за пепел, оставшийся после пожара.

Мои ноги коснулись пустоты. Я падала в пропасть безветрия, холод подступал к щекам и морозил уши, а я цеплялась руками за воздух. Когда-то я умела создавать почтовых птиц из бумаги и отправляла их в полёт к адресату. Когда-то могла показывать то, что происходит в комнатах близких мне людей тому, кому хотела помочь.

А теперь всё исчезло. Стёрлось снегами и метелями, царствующими в Гринвиде долгой зимой.

— Успокойся уже, — произнёс женский голос рядом, и я услышала лёгкий вздох. Дыхание светловолосой девы коснулось меня, подхватило как пушинку и подбросило кверху.

Этого было достаточно. Я увидела Богиню с золотыми волосами на колеснице, запряжённой парой огромных полосатых котов с такой длинной шерстью, какую я встречала только у мулов, привезённых с Севера.

Богиня улыбнулась, выпустила из пальцев золотые нити, и они опутали меня, словно кокон. Движение меча в моих руках, возникшего невесть откуда, разорвало струны и дало свободу.

Глава 5

Глава 5

1

— Не стойте, проходите скорее в центр! — прикрикнула карла Сольхерд, когда увидела, что мы застыли на пороге. — Сейчас придёт карла Ильма, мне за вас попадёт, что припозднились.

Наша младшая наставница то и дело посматривала на часики, висевшие на цепочке, и цокала языком.

По её знаку всё пришло в движение: девушки, прятавшиеся у стен, вышли на свет, но, как оказалось, не совсем по желанию.

Я заметила, как их подгоняют наставницы в бежевых платьях с разными нашивками на вороте и рукавах. У кого-то узоры, напоминающие языки пламени, были красного цвета, иные имели голубые, а прочие зелёные.

Нас согнали в круг, и только тогда я увидела, что девушки тоже одеты одинаково. Платья фронн были побогаче тех, что носили карлы, но всё же не выделялись ни роскошью, ни разнообразием, равно как и внешность жительниц Голубых залов. По большей части они были светловолосыми, светлоглазыми и белокожими.

Обычными, ничем не примечательными девами этой стороны. Конечно, не все.

Парочка всё же отличались тёмными волосами или смуглой кожей, выдававших в них жительниц .Южных земель, но и они вели себя подчёркнуто скромно и опускали глаза, словно боялись встретиться с нами взглядом. В Библиотеке Старого мира про таких написано: «дочери Юга свободолюбивы, горды и горячи. У них иные понятия о чести, нежели те, какие почитают на Севере или в Центре мира».

Рассмотреть всех как следует я не успела. В те же самые двери, через которые пришли мы, вплыла и карла Ильма. Позади неё, аккуратно ступая на мягких подушечках, шли огромные волки.

Их серебристая шкура блестела на кончиках волос под белым светом, льющимся с потолка, оба зверя, не издав ни звука, присели у двери, словно стражники.

Несколько девушек взвизгнули, другие только покосились на волков, но отшатнулись было в сторону, как карлы подтолкнули их в спины, пинками заставив вернуться в центр.

— Станьте в круг! — кричали со всех сторон, и у меня заложило в ушах от птичьего клёкота, слышимого поверх гомона голосов северных прислужниц.

Я должна была делать вид, что не замечаю ничего удивительного, даже вполне разумных взглядов пары волков, стороживших выход.

Я боялась разоблачения и была даже рада, что получила старинную и, вероятно, вполне безобидную магическую способность. Дочь чужого Бога не должна отличаться от тех, кто приехал сюда по велению родни, потому что оказались лишними ртами.

Я держалась возле своих, хотя уже понимала, что надо бы от них отстать и сделать вид, что мы больше не семья.

— Забудьте связи, которые связывали вас ранее, — словно услышав мои мысли, громко сказала карла Ильма. Светловолосая главная наставница ходила по кругу, скользя взглядом по нашим лицам. — Вы все прибыли в Гринвид в этом месяце, наступает время Больших холодов, больше корабли не привезут дев по Свирепому морю. Вас ровно тринадцать, по числу главных Богов, населяющих Небесную твердь.

— А если было больше? — коверкая слова, спросила южная черноволосая дева с застенчивым, но упрямым взглядом. Южные народы говорят на ином, не всемирном наречии, хотя знают всеобщий язык с малолетства.

— Как тебя зовут, напомни?

— Арса, карла Ильва,— понизила голос новенькая, а её соседки только кривили губы. Мол, охота ей, дурочке, напрашиваться на наказание!

— Фронна Арса, Боги всегда присылают нам именно тринадцать дев, Небодержателям угодно, чтобы так было раз в пять или десять лет во времена Благословенной декады. Но в этом году вас на одну больше. Впрочем, Боги мудры, они наделили лишнюю особым Даром.

— Каким, карла? — переглянувшись между собой, спросили статные близняшки.

Я уже поняла, что при дворе конунга пришлым девам дозволялось многое из того, на что не имели права даже приближённые моей королевы. Например, на неосторожные вопросы.

Но сейчас меня волновало не это. Мектильда, служанка, не обладающая чистой магией, разве могла она получить особый Дар?

Речь ведь шла именно о ней. И это не то чтобы тревожило меня, но заставляло поволноваться. Магия магией, но смешанная кровь не могла оказаться сильнее королевской.

— Способность создавать Порталы, например. Но достаточно говорить о других, давайте о вас. Вытяните левые руки ладонью вверх.

Девушки оживились. Лишь только мы трое стояли, недоумённо переглядываясь.

Объяснять нам суть предстоящего ритуала никто не собирался.

— Делай как велено, фронна, — Виктории достался первый толчок от карлы, проходящей мимо, и мы все трое закатали рукава.

Мой был слишком тесен, чтобы я могла обнажить чуть больше, чем запястье. Карла Сольхерд, как по наущению демонов оказавшаяся рядом, дёрнула ткань моего наряда так, что рукав разорвался почти до самого плеча. Я закусила нижнюю губу, но не сделала ей замечания.

Теперь я как все. Надо повторять это днём, а особливо ночью, чтобы не забыть. Заклинание молчания, наложенное на моих спутниц, не позволит им выболтать сведения о моём происхождении, но здесь, должно быть, достаточно сильных магов, которым под силу узнать это иным путём.

Карла Ильма достала из кармана стеклянную палочку, которая легко могла бы скрыться в ладони десятилетнего ребёнка, и прошептав над ней невнятное слово, подбросила в воздух. Та перевернулась с лёгким свистом и под изумлёнными взглядами фронн превратился в скипетр.

Большим круглым концом главная карла дотронулась до ладони первой девы и прошла дальше, помечая таким образом каждую, стоящую в круге.

Нас троих, умышленно или по случаю, карла оставила напоследок.

Вытянув шеи, все мы старались посмотреть, что за знак оставляют на нас Боги этой стороны, но на коже уже помеченных не было заметно и следа. Пока очередь не дошла до меня.

2

— Вы очень испугались, когда она коснулась вас жезлом? — спрашивала Эрина после того, как всё закончилось, и нас разместили по комнатам, больше напоминавшим скворечники, чем жилые помещения.

Глава 6

Глава 6

1

— Скорее, вы должны помочь мне, — приказывала я своим бывшим фрейлинам в последний раз.

Внутренним чутьём знала, что как только выйдем и смешаемся с остальными девами, прошлое исчезнет. Мы все станем ничтожно равными.

А пока я могла повелевать и не ощущать себя такой бесполезной. Расставаться с Силой — это как затушить пламя на вечном алтаре.

— Госпожа, мы не можем прислуживать вам больше, — спокойно ответила Эрина, коснувшись руки Виктории, уже готовой по давней привычке прийти на помощь. — Извините нас. Здесь за это накажут. Вы сами говорили, что мы должны не выделяться.

— Верно, я всё это знаю не хуже вас, — ответила я излишне резко, пытаясь справиться с поясом нижней юбки. — И всё же вы должны оказать мне эту последнюю милость. И тогда, возможно, я не забуду о вас, когда забудут все остальные.

Я всегда умела обнажить самые сильные страхи в душах собеседников. Боги, те, прежние, наделили меня властью проникать в сокровенные помыслы своих подданных, но это было словно вспышка, озарение. Вот как сейчас.

Не говоря ни слова, девушки подошли и помогли облачиться в непривычный наряд. Я стояла смирно и смотрела в настольное зеркало на своё отражение, но никак не могла поверить, что всё это происходит наяву.

Вот я, совсем не рыжеволосая, лишённая пышных, расцвеченных золотым шитьём нарядов и ожерелий из драгоценных камней, надеваю свободную рубашку-платье без подъюбников.

У нас дома даже служанки носили корсет, а тут предлагалось его подобие, подчёркивающее талию, но совсем не делавшее её тонкой, как у статуй девиц-храмовниц.

— Это надевается поверх платья? — спрашивала Эрина, вертя в руках сарафан стального оттенка с незашитыми боками.

— Да, — Виктория уже облачилась в подобное одеяние и поэтому уверенно взяла из рук Эрины деталь моего туалета и помогла завязать её на поясе длинным шнуром синего цвета.

Эрина поморщилась и отвернулась. Остальные девушки, которых успели увидеть, носили другие платья, рядом с ними наши наряды выглядели как одежды послушниц Храма Богини-Матери, которым уготовано вскоре отречься от мира, а значит, и одеваться красиво им необязательно.

И всё же отличия в наши одеяниях было. Я выбрала для себя вырез в виде острия копья, направленного на грудь. Мне показалось это символичным: Небодержатели направили на меня свой гнев, но я выстою. И не забуду о том, что назад дороги нет.

— Достаточно, — мягко остановила я Викторию. — Я завяжу пояс сама. Пусть Эрина одевается, медлить нельзя.

Через четверть часа мы были готовы и вышли в общий коридор. Остальные девушки уже ждали у дверей своих комнат, сцепив пальцы в замок и опустив взгляд в пол. Карлы прохаживали мимо, сердито посматривая на фронн, словно те провинились.

— Скорее, опаздывать на обед нельзя, — карла Сольхерд хлопнула в ладоши, и девушки подняли головы, построились вереницей и медленно пошли вперёд. По знаку одной из карл мы пристроились позади шеренги.

Идти долго, к счастью, не пришлось. Я старалась запоминать дорогу, да это было и несложно. Поворот направо, два пролёта и снова направо.

Не знаю, зачем мне это знание, ходить поодиночке фроннам не положено. Как не положено и многое другое: общаться свободно за исключением часов досуга, оторванных от занятий чтением Священной книги, рассказывающей легенды Севера и о происхождении местных Богов. Надо же, когда-то и Они были людьми, а потом обрели Силу, вознёсшую их над остальными смертными.

Я думала обо всём об этом за обедом, ужином, завтраком и работой. Нас заставляли убирать свои комнаты, карлы говорили, что это ненадолго и исключительно с целью смирения. Были фронны, живущие на втором, третьем этаже, мы видели их украдкой, их уже избрали придворные ярлы, и вскоре девушки отправятся навстречу своей судьбе.

— Какой? — жадно спрашивала у всех Виктория, и я только поражалась её воле к хорошей жизни. Моя бывшая подруга старалась завести новые знакомства среди фронн, угодить всем разом, включая суровых карл, строго следящих за порядком и обучением новому письму.

Запомнить все точки, завитушки, чёрточки и линии, образующие красивый, сложный и непонятный узор на плотной бумаге, стало для нас, не привыкшим пользоваться для письма золочёными кисточками, от которых чуть что, на бумаге расплывались жирные кляксы, сложной задачей.

Нерадивых и нестарательных наказывали и заставляли убирать клетки волков карлы Ильмы. Перестилать солому, помогать человеку, чья должность называлась «ловчий», осматривать зверей.

Касаться их нам не дозволялось, да никто из фронн не горел желанием добровольно протянуть к ним руку. Как бы мы ни были бесшумны, а нас учили и этому, волки оборачивались в нашу сторону, стоило кому-нибудь залюбоваться серебряными переливами густой шерсти.

Я попадала в помощницы к ловчему чаще остальных. Но не нерадению.

Письмо золотистыми чернилами давалось мне легче прочих занятий. Рука всегда была тверда, я слушала своё сердце, и оно направляло руку так, чтобы из-под неё расцветали узоры, за которые хвалили карлы и благосклонно позволяли мне оставаться с ними, когда прочих отправляли по комнатам.

Я слушала разговоры прислужниц, которые они вели, собравшись за дубовым столом, в конце дня. Никто не стеснялся моего присутствия, потому как карлы переходили на диковинное наречие, принятое на Севере для общения с ледяными великанами и Богами. И теми, кто достоин слушать и понимать его.

И снова я обнаружила, что понемногу улавливаю суть разговора. Чаще всего за ужином карлы говорили о текущих делах и сплетничали о скальдах, живших при дворе конунга.

С удивлением я узнала, что среди прислужниц попадались и те, кто сами в прошлом приехали из других земель. Они-то и красили волосы в светлый цвет и сильнее прочих старались усердствовать в строгости с нами, пришлыми, запуганными девами, брошенными своей землёй.

— Как считаешь, Ильма, этих всех заберут? — спросила как-то Сольхерд свою госпожу, когда остальные разошлись спать. Я прислуживала им за столом, но в основном, была распорядительницей ужина, показывая служанкам, скользившим тенями и не смевшими поднять глаза, куда что ставить и когда убирать.

Глава 7

Глава 7

1

— Не торопитесь приступать к пище, не поблагодарив Богов, — карла Ильма прохаживала по столовой, а её волки лежали у входа, сложив косматые головы на передние лапы и закрыв глаза. — Иначе Они отнимут то, чем поспешили вас одарить.

В это утро еда была совсем скудной. На тарелке лежали ломтик хлеба с тонким слоем сливочного масла и зелёного сыра, и кусочек мяса, такой прозрачный, что через него можно было увидеть сидящую напротив.

Обычно нас кормили хоть и грубой пищей, но хлеба всегда было достаточно, чтобы в животе по ночам не крутило от голода. Увидев такой скромный рацион, я и вовсе расхотела молиться чужим Богам.

Ранее следуя заветам Леди-матери, я пыталась благодарить. Их за счастливое избавление от опасности, за то, что Они позволили нам выжить и подарили крышу над головой. И надежду на новую жизнь. А сейчас вся горечь и разочарование вылились в неприязнь.

Нет места чуждым Богам в моём сердце, которое, не уставая ни на день, нашёптывало: «Вернись. У тебя получится, и ты станешь той, перед кем будут склонять головы короли».

Приходилось напоминать себе, что кланяться-то будут, только потом уйдут на свободу, закрыв меня в каменном склепе. А я даже не посмею взглянуть в зеркало, чтобы посчитать серебристые пряди в волосах. Сгнию заживо под громким титулом Главной Храмовницы.

— Cкорее заканчивайте, около десяти нас ждёт смотр, приберитесь и приведите себя в порядок, — карла Ильма осмотрела всех и каждую, задержавшись взглядом на мне. — Как я говорила, у вас будет шанс показать себя и подготовиться к главному смотру у конунга.

Ильма отвернулась и вышла с гордо поднятой головой. Волки лениво поднялись и отправились следом, морда к морде на три шага позади хозяйки. Карлы, до этого стоявшие по углам столовой, оживились и принялись нас подгонять.

— Лучше найти покровительницу, чем набить брюхо.

— Докажите делом, что заслуживаете вкусно есть и долго спать.

— Берегите гибкость тела и красоту лица, они вам ещё послужат.

— Второго шанса в Ледяном доме не дают никому.

Насмешки неслись со всех сторон, но совсем не они лишали возможности проглотить хотя бы кусок. Я не могла смотреть на пищу.

— Возьмите моё и разделите между собой, — отодвинула я тарелку, обращаясь к своим бывшим фрейлинам.

— Нет, Рогенда, мы не станем, — твёрдо сказала Эрина, взглянув на Викторию так, что та отдёрнула протянутую было к тарелке руку.

Я лишь пожала плечами и поднялась с места первой из фронньер, показывая, что готова возвратиться. Из-за меня остальных поторопили, и я чувствовала спиной глухое недовольство девушек.

Мне так и не удалось подружиться ни с кем, потому что посторонние считали меня либо высокомерной, либо нелюдимой. Я избегала общества девиц не только потому, что не находила между нами ничего общего. Но и из-за предчувствия, что вскоре всё определится, и наши пути не пересекутся более.

По крайней мере настолько, чтобы стоило заботиться о тех, кого я не знала.

Воспитанная принцессой крови, дочерью Бога, я всегда с трудом общалась с теми, кто был ниже меня по положению. Леди-мать ограждала меня от мира, справедливо полагая, что я рождена для Обители невинных дев. Ни к чему той, кому предназначено быть затворницей, вкушать радости мира смертных.

Регент-соправитель королевы придерживался такого же мнения.

Я не бунтовала, пока не вошла в возраст понимания. Тогда и решилась бежать, вынашивая мысль о том, что главное — избежать участи Главной Храмовницы.

О том, что я буду делать на чужбине, мыслей не было. Я гнала их прочь, решив, что мои Силы помогут там, где бессильно золото, умение убеждать и воля к жизни. К настоящей жизни земной девы, не связанной обетами, которых она не давала.

— Из-за тебя мы остались голодными, — шикнула одна из близняшек, когда стройными рядами мы отправились в свои покои.

— Хотела выслужиться? — поддакнула её сестра.

— Она что-то знает, — прошипела третья, и я понимала, что они попытаются сорвать на мне злость и обиду на то, что никто так и не посвятил нас в особенности грядущих испытаний.

Я молчала и улыбалась. Пусть судачат, не стану снисходить до того, чтобы отвечать им. Отчего-то товарки побаивались меня и старались держаться особняком, бессильно шипя в спину.

Наверное, потому, что однажды та, кто посмела схватить меня за запястье, чтобы призвать к ответу, когда я проходила мимо, потом три дня промаялась задыхом и лихорадкой. Карлы поговаривали, что если она не поправится вскоре, то её отправят в служанки к остальным фронньер.

Но Синьер поправилась и больше не поднимала на меня глаз.

— Возьмите полотенца и ступайте в купальни, — приказали карлы, когда мы добрались до коридора, ведущего в жилое крыло.

— Что-то и впрямь будет, — заметила Эрина со вздохом, но на расспросы Виктории не ответила. — Сказано, в купальни идти. Я знаю не больше твоего.

Ранее мы мылись три раза в неделю и по праздникам, всё время все вместе, только те, кто прибыл в Гринвид в этом году.

Но сегодня к нам присоединились другие фронны. Дочери обедневших дворян, которых отдали в Голубой зал дворца конунга, чтобы им нашли лучшую долю чем та, что ждала девиц без приданного.

Так мне шепнула карла Вильма, когда я заходила в купальню последней.

— Слушай, что они говорят, смотри, как держат себя. Здесь принято знать традиции.

— Нам о них не рассказали в полной мере.

— Значит, не хотят, чтобы вы были лучше.

И карла указала головой на местных девушек. Нарочито грубо подтолкнула меня в купальный зал, словно только что распекала нерасторопную подопечную.

Девушки довольно переглянулись. А Виктория так и льнула к остальным.

Благодаря Богов за тёплую воду и за возможность согреться, я наскоро помылась, чуть неуклюже обращаясь с черпаком, чем снова вызвала язвительные шепотки в спину, но и не думала обращать на них внимание. Знали бы эти завистливые девицы, с кем имеют дело, то поостереглись бы распускать языки.

Глава 8

Глава 8

1

— Мы рады видеть вас снова, Солнцеликая! Не ожидали, что вы вернётесь столь рано, — низкорослая темнокожая женщина говорила таким грубым голосом, что мне захотелось обернуться и проверить: не стоит ли за моей спиной мужчина.

— Я уже сделала выбор, — проговорила Славная Лив и сбросила на руки прислуги, подбежавшей к госпоже, накидку из серебристого меха. — Вот эта фронна станет помогать мне.

Лив указала на меня тонкой рукой, взмахнула ей, и от пальцев, унизанных перстнями, потянулись белые нити, но замерли и свернулись словно змеи на полпути.

Низкорослая дама средних лет, обладательница грубого голоса, впервые обратила ко мне широкое круглое лицо с узкими и злыми глазами непонятного цвета.

— Как скажете, Солнцеликая, — хмыкнула она. — Прикажете прочитать её сразу?

— Разумеется, — кивнула Лив. — Я пока отдохну.

Вскоре моя новая хозяйка удалилась, так и не сказав мне за время недолгой поездки ни слова. Изящный экипаж, запряжённый мохнатыми лошадьми, домчал до поместья Славной Лив, стоявшего на окраине столицы, не дольше, чем за четверть часа.

В это время скальда сидела, откинувшись на подушки и прикрыв глаза, в окружении трёх прислужниц, одетых в зелёные цвета госпожи.

Мне же досталось место на скамейке напротив. Я сидела, как некогда Мектильда, о судьбе которой я так и не узнала, ниже уровня колен скальды, и тоже молчала, опустив голову.

В глубине души что-то противилось столь униженному положению, но Сила, исходившая от амулета из белого камня с аметистом, заставляла терпеть и смиряться.

Что-то такое в броши скальды находило сродство с моей Силой, и что это было, я и хотела выяснить. Казалось, тогда всё исправится. Всё встанет на свои места, а я обрету истинную свободу.

И вот сейчас Леди в зелёном, как я прозвала про себя Лив, уходила куда-то в недра большого дома, и наша связь с её амулетом таяла.

— Иди за мной, расскажу о правилах, — грубоголосая дама бесцеремонно дёрнула меня за руку, и я очнулась. Хотела высвободить пальцы, но та, кто называла себя Ионой, вцепилась в них мёртвой хваткой, что-то пришёптывая узкими губами.

Сила внутри вздыбилась, как ретивый конь, почувствовавшей на спине чужака. Ранее я всегда могла управлять ей, так вышло и на этот раз.

— Простите, госпожа...

— Варта Иона, так ты должна меня называть, — курносая дама всё ещё держала меня за руку и потянула к дальней двери.

Мы прошли мимо богато обставленной гостиной с низкими пышными диванами и креслами с высокими спинками и через неприметную дверь оказались в полутёмной комнате с единственным окном, плотно занавешенным тёмной тканью.

— Ты считаешь, что тебе повезло, — чуть заикаясь, произнесла Иона, резко остановившись у дубового стола, застеленного светлой скатертью без узоров. — Наверное, так и карлы говорили. Но ты сама посуди, — тут она выпустила мою руку, и я испытала облегчение, словно вернулась способность дышать полной грудью. — Славная Лив, твоя госпожа и скальда из высшего круга, приходится роднёй конунгам Ледяного Дома. Потомок первого конунга, как говорит Священная книга. Она нуждается в тех, кто поможет ей сохранять умения.

Иона продолжала раскрывать происхождение моей хозяйки, я почти привыкла к её грубому голосу, то звучавшему твёрдо, когда дама говорила о конунгах, то запинавшемуся на согласных, когда речь заходила о самой Лив и обо мне.

— Я здесь правая рука скальды, её молочная сестра. Заправляю здесь делами и молитвами, — Иона сняла косынку с головы, отбросив её в угол на стул, и отдёрнула занавеси, пустив в комнату бледный свет луны. Он тут же заиграл на её густых коротких волнистых волосах цвета коры дерева. — Я потомок мёртвого народа, обитавшего здесь со времён Сотворения мира. Я узнаю, если ты, пришедшая издалека, замыслишь недоброе. Сила скальдов велика, их умения простираются до ледяных пиков самых высоких скал Севера, но мои знаки глубже самых тёмных пещер Незамерзающего моря.

Украдкой я всматривалась в Иону, чтобы открыть истинную сущность темнокожей, но в её гибком стройном маленьком теле клубилась лишь живая тьма. Она не врала, не преувеличивала. Она пугала меня сильнее бурь Свирепого моря, о которых наслышан каждый по оба берега.

Сильнее людей-птиц с льдистой кровью, жрецов местных Богов и даже полосатых котов в колеснице Фрейи.

— Ты поняла меня, фронна? — Иона снова подошла и взяла меня за руку, заглянув в глаза. Её макушка едва доходила мне до подбородка, но сразу возникло ощущение, что это я уменьшаюсь и слабею, а она вырастает до самых звёзд.

— Поняла, варта Иона, — прошептали онемевшие губы, и тьма внутри дамы вырвалась наружу, захватив меня в плотное кольцо. Я онемела.

Застыла, словно смотря на себя со стороны. Тьма клубилась, проникая в меня, сливаясь с кровью и направляя мысли к прошлому. Вот я сижу и смотрю на королеву-мать, а она говорит о том, что поможет мне. Потому что в жизни есть не только власть, но и любовь.

— Ради неё иногда можно склонить голову перед тем, кто ниже тебя по положению и крови.

— А перед тем, кто выше? — задаю я вопрос.

Совсем не детский, ибо я никогда не была ребёнком полностью. Всегда ощущала себя запертой в маленьком теле, лихорадящим от Силы, рвущейся наружу. Я должна была её сдерживать, чтобы ненароком не ранить тех, кто рядом. Кто дорог мне.

Леди-королева нахмурилась. Вопрос ей не нравился, хотя я не могла взять в толк, почему. Это так естественно и правильно — склоняться перед тем, кто выше.

— Нет такого на этой земле, Хельга. И слава Богам за это, — вздохнула королева, и тьма, стоявшая за её спиной, проявилась. Задрожала вместе с той, кто дала мне жизнь, но не отступила, а попыталась проникнуть в меня снова.

— Слава Богам, — проговорила я медленно то ли в видении, то ли наяву. Мой голос звучал чисто, словно перезвон колокольчиков, поймавших ветер.

И я очнулась в комнате, залитой лунной светом. Тьма в образе низкорослой дамы с волнистыми волосами, такими жёсткими, что напоминали покров насекомых, дрожала под моим взглядом, но продолжала хрустеть суставами, выворачивая их самым причудливым способом.

Глава 9

Глава 9

1

— Откуда это у тебя? — спросила я и протянула руку к броши из белого камня, лежащей на раскрытой ладони Мектильды. — Я видела такую у скальды Лив.

«И у скальда Хемминга. Того мужчины, кто впервые встретился мне во сне», — мысленно добавила я.

— Варта Иона дала мне для вас. Сказала, что её надо надеть на сегодняшний ужин. Я помогу вам.

— Ты тоже будешь там?

— Да, госпожа. Меня позвали, — руки Мектильды, всегда мягкие, нежные, касались моей кожи, и я испытывала странное успокоение. Такое, какое чувствовала, когда Леди-мать расчёсывала перед сном мои волосы.

Я хотела спросить бывшую служанку ещё кое о чём, но сейчас мысли путались, всё время возвращаясь к воспоминаниям о дубе в храме Голубых залов, чей ствол увит золотой цепью. Я ощущала запах прелой листвы и свежий воздух, холодящий босые ноги.

— Мы должны идти, — донёсся до меня голос Мектильды, и я ощутила тяжесть на груди в том месте, куда моя помощница приколола брошь.

Кажется, дверь отворилась, выпустив нас в коридор. Мы шли плечом к плечу и не разговаривали.

Мектильда молчала, а мне тоже не хотелось разговаривать. Странная истома овладела телом: идти она не мешала, сонливости не вызывала, но я пребывала в состоянии отстранённости. Вроде всё вижу и ощущаю, но с другой стороны, не боюсь. Всё сон, от которого я вскоре очнусь.

— Не пугайтесь, фронны, — услышала я знакомый голос и повернула голову, разом очнувшись.

Мы с Мектильдой стояли у входа в просторную светлую комнату, вероятно, столовую. Посредине стоял большой овальный белый стол с отполированной, как зеркало, поверхностью. За обедом сидели гости с скальдой Лив во главе. Держа её за руку, рядом находился скальд Хемминг, сидевший к нам вполоборота, словно хотел видеть только её.

Его пальцы оглаживали тыльную сторону её ладони, и отчего-то у меня противно защёлкало в голове. Пришлось отвести глаза, чтобы снова обрести спокойствие.

— Это мои новые приобретения, — Лив обращалась к гостям, мужчинам и женщинам, собравшимся на трапезу за столом. Они ели, пили, вели неспешные разговоры, которые разом прекратились, стоило нам с Мектильдой войти. Варта Иона крутилась рядом и встала за нашими спинами, как торговка, расхваливающая товар.

— Фронна Мектильда умеет слушать деревья. В том числе ей доступно понимание знаков с древа Играсил.

Скальды, как один, молодые, привлекательные, уверенные в себе, нахмурились и с тревогой переглянулись.

— Разве иноверки способны на такое? — спросил высокий худой человек с тонким голосом.

— Возможно, Вислин, — вступил в разговор Хемминг, выпустив руку невесты, на что та недовольно вздохнула и потянулась к высокому бокалу с вином. — В Первых Асах написано, что те, кто ступили в храм, могут быть избраны Богами.

— Но там также сказано, что этот Дар в иноверцах не задержится, — вступила в разговор женщина с ярко-зелёными глазами, с высокомерным снисхождением посмотрев в сторону хозяйки и её жениха. О, мне был знаком этот взгляд!

Обычно им награждали мою мать те, кто считали себя знатнее и достойнее её. Пока она не доказывала обратное. Часто их же кровью.

— Тогда и говорить не о чем, — примирительно улыбнулась Лив и тут же посмотрела на меня: — А что ты умеешь, фронна?

И уже обращаясь к остальным, с усмешкой добавила:

— Эта сама просилась ко мне. Говорила, что пригодится.

— И чем же? — господин с высоким голосом наклонился к своей спутнице, чьи полные руки были обвиты золотыми браслетами, тонко позвякивающими при каждом её движении.

— Отвечай, — пнула меня в спину варта.

— Я могу подниматься в воздух, — заикаясь, делая за спиной охранные знаки, произнесла я. Пусть здесь мои Боги не властны, но моя Сила, хоть и ослабшая, защитит от недоброго глаза. — Парить в потоках воздуха.

Будут смеяться, я чувствовала кожей. Надо мной здесь многие потешались, но я терпела, стиснув зубы. Верила, что время придёт, и они все замолкнут в страхе. Чем дольше я находилась в этой стране, тем сильнее крепла уверенность в правоте знаков, полученных мной во сне и наяву.

— Забавная способность, должно быть, — произнесла скальда, чьи толстые косы, спускающиеся по плечам, напоминали змей.

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, ожидая момента, когда скальды заметят брошь на моей груди. Точную копию той, что была приколота к одежде скальда Хемминга. Славная Лив переоделась в светлое домашнее платье свободного кроя и обходилась совсем без украшений в распущенных волосах.

И всё же никто будто не замечал. Они ослепли разом, я была знакома с этой магией. Не раз сама применяла её для того, чтобы скрыть, кто я на самом деле. Но почему тогда ничего не ощущала? Ни ветерка, ни нитей, тихонько позвякивающих от натяжения.

— И всё? — подняла насурьмлённые брови сидящая до этого тихо скальда с лицом, по которому время от времени проходила нервическая судорога. Тогда её рот искажался, превращался в вечно голодную ледяную пасть ущелья, жаждущего жертв.

— Я не знаю. Может, и не всё. Сегодня ночью златоволосая Фрейя явилась ко мне и приказала передать ей слова Сиятельной Лив. Я сразу узнала скальду по броши из белого камня с сиреневым глазком в его центре, — словно в подтверждении своих слов я дотронулась до украшения на груди.

Теперь-то они должны заметить её!

— Ты смеешь утверждать, что Фрейя говорит с тобой? Такое под силу только дроттам, да и то не всем! — Славная Лив вскочила с места и прищурилась. Сжатые в кулаки ладони, вздёрнутый аккуратный носик — всё говорило о том, что я зря сказала то, что сказала.

Но страха во мне не прибавилось. Не могу я всё время жить со склонённой головой! А Славная Лив с её утончённой красотой и яркими сапфировыми глазами всё больше вызывала безотчётное желание бросить ей вызов.

— Пусть докажет! — дотронулась до белоснежной руки хозяйки скальда с толстыми косами.

— Как, ради Одноглазого Бога? Вы хотите разнести здесь всё? — крякнул полный скальд, до этого занятый лишь едой.

Глава 10

Глава 10

1

Скальд Хемминг в два счёта оказался рядом и двумя пальцами схватил меня за подбородок. Посмотрел в глаза, и я увидела могучего ворона, облетающего ледяную пустошь.

Стоило птице, раскинув крылья, спуститься на замёрзший утёс, прокаркать два раза, как ворон обращался в матёрого волка с серебристой шерстью, и уже в этом облике человек бежал, чтобы осмотреть бескрайние пустыни холода.

А потом волк домчался до берега Свирепого моря, завыл, подняв морду, и рассеялся пеплом, унёсшимся к иному берегу.

Всё это я увидела в мгновение ока, словно сама бежала по хрустящему снегу рядом с волком и летала над пенными волнами над морем, окутанным грозой.

А когда пришла в себя, то почувствовала, как в груди стынет сердце, превращаясь в закованную в наст ледышку.

— Тебе страшно? — спросил скальд с улыбкой. И я снова увидела перед собой человека. Почти такого же, как и я.

— Немного, скальд.

— И ты всё же хочешь принять участие в соревновании?

— Хочу. Чтобы раскрыть Дар.

Он отпустил меня и повернулся к сидящим за столом. Они все следили за происходящим с жадностью людей, охочих до зрелищ. Но не Славная Лив.

Невеста Хемминга побледнела ещё больше, кусала алые губы и вертела в руках бокал так сильно, что его содержимое чудом не выплеснулось на её наряд. Она то вставала с места, то присаживалась в кресло, расправив складки платья.

— Знаете, я передумала. Эти двое переданы мне, — глухо заговорила она и поставила бокал на место, чудом не опрокинув его.

Скальда медленно поднялась. Обогнув стол, она не спеша приближалась ко мне, и в её твёрдой поступи я угадывала свой приговор.

— Как гласит свод правил, их головы тоже принадлежат мне. Что если я велю отрезать их раньше, чем они накликают на нас бед?

— Головы, не шеи, — усмехнулся Хеммнг.

— Невозможно, сестра, — пропела скальда с толстыми косами. — Такое допустимо только, если они оскорбили нас или Богов.

— А разве нет? Ну ладно, вон ту я, пожалуй, оставлю.

Лив указала на Мектильду.

— Пусть себе слушает цветы и деревья сколько влезет, а вот эта слишком дерзка. Она оскорбляет Богов уже хотя бы тем, что утверждает, будто видела саму Фрейю. Богиня не стала бы говорить с худородной иноверкой.

Лив занесла руку для пощёчины, но Хемминг ловко перехватил её.

— Что с тобой, моя Сиятельная? При дворе конунга давно не было таких развлечений, а ты хочешь лишить нас и этого? Разве мы сможем тебе такое простить?

Слово «тебе» скальд произнёс тихо, но таким тоном, что Лив хмыкнула, однако выдернула руку и вернулась на место.

— Посмотрим. Разрешение ещё не получено. Они всё равно все сгинут под Красной радугой.

— Зачем конунгу соглашаться на такое? — задумчиво потёр щёку мужчина с высоким голосом.

— И правда, следующие пять или десять лет новые девы не прибудут. Скальды дружины ждут наложниц или жён, — поддержала его полнорукая скальда, звеня толстыми браслетами.

— Можно не участвовать всем, — пожал плечами другой мужчина с золотистыми, как золото, волосами до плеч. Он был самым молодым и не имел ни одного шрама. Казалось, это не юноша вовсе, а переодетая девица. — Пусть пройдут первичный отбор.

— Верно, — Хемминг отвернулся и за спиной сделал знак Ионе увести нас прочь. — Те, кто не имеют сильных Даров, отправятся ублажать на ложе воинов.

Молочная сестра Славной Лив дёрнула меня за руку. Я обернулась и увидела, что они с Мектильдой пятятся к выходу, но мои ноги словно вросли в мраморный пол. Я хотела быть здесь, слышать и слушать. Что-то такое творилось сейчас, что мои пальцы коснулось привычное жжение, означающее пробуждение Силы.

Я хотела узнать больше. Это было жизненно важно, даже крупицы знания могут спасти жизнь и исковеркать судьбу.

— Ты стал слишком дерзким, Хемминг, после того как вернулся. Что с тобой произошло, ты так и не поведал нам эту историю целиком? — Мужчина с высоким голосом прищуривался и улыбался, но его глаза блестели ярче, чем за всё время разговора.

Иона шикнула снова, подскочила ко мне, дотронувшись до моей руки стеклянной палочкой наподобие той, что карла Ильма проверяла наши знаки, и пальцы скрючило от боли.

— Иди, мерзавка, не стой, иначе сегодня не сносить головы не только тебе.

Я пошла, словно механическая кукла, ведомая чужой волей.

— Был ранен, а потом Одноглазый Бог коснулся моего лба и залечил раны, — продолжал говорить Хемминг беспечным тоном. И смеялся, запрокинув голову.

— Может, это был гном Ледяных пещер? —подхватил веселье кто-то рядом с ним.

— Или гнома. Не сердись, Лив, он же вернулся к тебе. Когда уже никто не ждал.

Прежде чем двери столовой захлопнулись перед моим носом, я услышала ответ Сиятельной госпожи:

— Слава Богам! Иногда мне кажется, ты переродился там, на ледяной пустоши. Но я верну тебя прежнего, клянусь, любимый!

2

— Госпожа моя, зря вы так! — Мектильда держалась почтительно, укоряла мягко, словно мать непослушное дитя, совсем без злорадства, без радости за воздаяние по заслугам бывшей принцессе.

Я стала обычной, одной из пришлых дев без роду и племени, но ещё не привыкла к непочтению. И к открытой зависти и злости. Боги нашли чем покарать отступницу даже там, куда не могли дотянуться.

— Что зря? — огрызнулась я и забралась с ногами на кровать. — Боги карают дерзких, верно, но и робким не воздают по заслугам.

Мектильда продолжала стоять, сцепив пальцы в замок.

Стоило выйти из столовой, как варта Иона пинками в спины погнала нас в ту каморку, в которой я и встретилась с Мектильдой. Сейчас, после светлой и просторной обеденной залы, она казалась мне ещё меньше, теснее. Убогая каморка, в которой и слугу поселить стыдно.

Духота стояла такая, что мой лоб в тот же миг покрылся испариной.

— Здесь вообще принято мыться? — спросила я, уткнувшись лицом в колени. Настроение, ещё недавно бывшее воинственным, сейчас переменилось, как ветер на Свирепом море.

Глава 11

Глава 11

1

— Кто здесь? — обернулась я, оглядывая деревянную комнату, в которой и спрятаться было негде. — Я тебя чувствую.

Ветерок поднялся по спине и огладил шею, словно невидимые пальцы прикоснулись к синей жилке, бившейся над ключицей.

— Уходи, — пробормотала я, закрывая глаза. Так Сила откликалась быстрее. Кажется, я снова начинаю возрождаться. Теперь нет повода думать, что я ничем не отличаюсь от других девушек.

— Не уйду, — прошелестел ветер в ушах, и я тут же почувствовала, как холодок, стремглав спустившись по спинному столбу, коснулся обнажённой кожи в том месте, где никто не смел меня трогать.

Я вскрикнула и отступила к стене. Ветер последовал за мной. Вскоре он набросился и объял меня разом, поднимая волосы на моей голове так, что они казались живыми. Я чувствовала себя мошкой, попавшей в воздушный поток.

— О Боги, помогите! — только и успела прошептать я, как невидимые пальцы коснулись моих губ, запечатав рождающийся крик.

— Никто не придёт.

Я и сама понимала.

— Что тебе надо?

— Ты.

Ветер звучал в моей голове и продолжал изучать моё тело. Мои сведённые судорогой пальцы вцепились в одеяние, но я не могла даже прикрыться. Стояла, словно статуя, краснела от лёгких прикосновений, рождавших в груди неведомую доселе дрожь. Смесь испуга, жалости, любопытства. И чего-то ещё.

— Кто ты? — взмолилась я, когда ветер проник между моих сжатых ног. Тут уж, от страха или от желания предотвратить кощунственное, Сила забурлила, ударила в голову, и руки ожили. Я шумно выдохнула и забилась в угол, наконец, прикрывшись одеждой.

— Уйди!

Воздух вокруг заискрил голубым, заколебался, подёрнулся рябью, и ветер стих.

— Разве ты не трогала себя там? —пропали вдали Его слова. Они были чужими, ледяными и безжалостными. Кто бы ни посетил меня сегодня, он придёт снова. Как лис, повадившийся в курятник.

Леди-мать читала мне эту сказку в детстве. Рыжий разбойник с белоснежными лапами нашёл лаз в заборе и ходил на двор, чтобы послушать клёкот домашней птицы. Он убеждал глупых куриц и индюшек, что в диком лесу совсем одичал и хотел бы найти друзей, Долгое время он никого не трогал, лишь изредка плотоядно щёлкал остроносой пастью.

Так продолжалось какое-то время. Птицы привыкли к странному гостю, а он всё расспрашивал их да и сам рассказывал о лесе. Мол, там вольготно, просторно, я заберу вас туда.

И забрал. По одной. Но никто не вернулся на двор, хотя остальные свято верили: ушедшие обрели счастье. Там много зерна, а ручьи столь прозрачны, что грязная поилка с ними и близко не сравнится.

Когда лис пришёл за последней курицей, она спросила, почему он не придушил их всех сразу. «Так неинтересно. Главное — не приз, а игра», — был ей ответ.

Странная сказка, но мне только такие и нравились. Я ещё доказывала своей королеве, что куры и индюшки и впрямь были счастливы, потому что они верили в то, что там, за забором, их ждёт лучшее будущее.

— Что с вами, госпожа? — Мектильда просунула голову в приоткрытую дверь. На её лбу блестели бисерины испарины. — Вам плохо? Мне послышалось, вы вскрикнули.

— Непривычно быть без одежды.

— Простите, госпожа, но здесь надо только так. Я отвернусь.

Отбросив одежду на лавку, откинув распущенные волосы за спину, я твёрдо вошла в нагретую купальню. Ноги еле касались скользкого мраморного пола, ещё хранившего печать холода, как и всё здесь. Впереди возвышалась каменная ладья, и вот именно она излучала тепло, по которому я так соскучилась!

Никто не говорил здесь, что и как делать точно. Не давал указаний, когда стоять, когда говорить, зато наказания за ослушание непроизнесённых вслух приказов следовали незамедлительно. И всё же сейчас, как никогда, мне было понятно, что делать.

Взобравшись по ступеням, я без страха вошла в горячую воду, на поверхности которой плавали голубые лепестки. Села на выступ, подобрав ноги так, чтобы колени находились возле подбородка и обхватила их руками.

Снова попыталась беззвучно молиться, не знаю уж, каким именно Богам, скорее той деве с золотистыми волосами, и вода показалась ещё горячее. Шептала слова на странном наречии, которому никто меня не учил, чувствовала, как по обе стороны ладьи, мягко ступая на подушечках пушистых лап, подходят огромные полосатые коты и садятся, склонив головы.

— Я не знаю, зачем я здесь, — прошептала я уже на всеобщем языке.

К счастью, Мектильда не мешала. Кажется, она лила воду на мою спину, шею, голову, но дышалось на удивление легко. Ноздри щекотал лёгкий цветочный аромат.

Открыв глаза, я увидела, что по обеим сторонам ладьи сидят вовсе не коты, а волки карлы Ильмы. Поймав мой взгляд, они разом подняли морды и завыли. Я и сама больше не узнавала себя. Увидела, что стала одной из них, бегу, низко наклонив голову.

На охоту. В нос бил острый запах свежей крови. Он будоражил и звал, я облизывалась и бежала быстрее, обгоняя соратников. А снег, девственно белый и сверкающий под лунным светом драгоценной пыльцой, хрустел и приминался под лапами.

Наконец, показались Чёрные скалы, и запах крови стал ощутимее. Я почти видела жертву, сражённую раньше, чем мы добрались до неё. Вожак сел и завыл, разом прекратив наш гон. Что-то древнее и глухое, словно удар тяжёлой кости о дерево, зашевелилось там, в глубине пещер, куда никогда не проникает свет.

Мужчина лежал лицом вниз, но запах его крови не оставлял сомнения: мёртв. Звери всегда чуют жизнь, и смерть пахнет иначе. Я не могла подойти ближе, хотя запах терзал сильнее жажды в летний зной.

А потом вожак поднял что-то с земли, лежащее неподалёку от поверженного и метнулся обратно. Мы сделали то же самое, были рады умчаться прочь от этих мест, где пахло не просто смертью, а чем-то таким, неокончательным. Горьковатым и ореховым.

Я бежала последней. Оглянулась, словно кто окликнул.

Мужчина, давеча лежавший мёртвым, стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и смотрел нам вслед. Его лица было не разглядеть, но я понимала, что теперь он меня запомнит.

Глава 12

Глава 12

1

— Она говорит неправду, госпожа, — руки Мектильды, одевавшие меня, всё ещё дрожали, но движения оставались отточенными и ловкими. — Сиятельная не забыла, что скоро смотр у конунга, где должны присутствовать все фронньер.

— Она только что хотела меня убить, — устало ответила я, чувствуя себя побитой камнями, но не униженной.

То, что мою наготу видели многие, не пугало: здесь фронньер осматривали не только карлы, но и целители, чтобы подтвердить: девушки здоровы и плодовиты.

Нас учили и тому, что мы не должны стесняться своего тела, ведь на смотре у конунга каждый скальд, кому выпадет нами владеть, может потребовать девицу обнажиться при всех. Чтобы быть уверенным в её покорности и отсутствии изъянов, например, некрасивых пятен на теле.

Удивительно, как под угрозой полного забвения и с осознанием ничтожности нового статуса девушки забывали о стеснительности. Равно как и о том, что в своём мире никогда бы не сделали ничего подобного.

Но в том-то и дело, что мы больше не были в своём привычном мире.

Однако, беспокоило меня иное. То, что я прочла в глазах Славной Лив.

— Она ещё попытается не раз от меня избавиться, — медленно произнесла я, скорее для того, чтобы послушать: будет ли Сила, заключённая внутри, протестовать. Нет, она молчала, значит, я права.

— Ах, госпожа моя, вы не привыкли склонять голову, но теперь надо подумать, как бы выжить, — Мектильда обошла кругом, завязывая верёвки сарафана на вырезе груди.

Мы стояли в том деревянной каморке, которая вела в купальню, и где я оставила одежды, прежде чем войти. Мектильда говорила тихо, время от времени бросая на моё лицо встревоженные взгляды. Я же нарочно не торопила её, не хотелось выходить за дверь, понимала, что теперь всё изменится.

Уже изменилось. И я как утлое судёнышко, подхваченное штормом, должна отдаться на милость бури.

— Не надо говорить мне то, что следует делать. Я сама разберусь.

— Простите, моя госпожа, я хотела помочь, — затрепетала Мектильда и склонила голову. — Но раз вы сами всё знаете.

— Извини, но я пока не могу разговаривать, — ответила я чуть мягче и пожала холодную руку бывшей служанки. Пусть в её голосе слышалась насмешка, она пока была мне не врагом. И мне хотелось объясниться.

Возможно, я была резка, но это от страха. Я вдруг осознала, что Сила во мне никуда не делась, напротив, стала даже больше, но я пока не умела брать её под контроль достаточно быстро, чтобы не навредить кому-либо.

С одной стороны, это радовало, с другой, вызывало тревогу. Что если я сделаю то, что не смогу поправить?

Да я и сейчас не была уверена, что рана Ионы когда-нибудь излечится.

— Посмотрите, госпожа, я знаю, вы запретили мне говорить, но ваша брошь светится. Давайте я заберу её и выброшу, кто знает, не она ли несёт нечастья.

Я обернулась и проследила за её рукой. Брошь — точная копия тех, что носили невеста с женихом, упала под лавку, но и впрямь сияла, будто солнце.

— Погоди, не бери! — остановила я Мектильду. — Здесь может таится проклятие.

Это было бы объяснимо. Как ещё наказать меня так, чтобы не вызвать гнев своего короля Конунга Кая. А так Славная Лив скажет, что это Боги покарали фронну.

— Госпожа, я возьму, — в тоне Мектильды я впервые услышала твёрдые нотки. Взглянула на неё, и бывшая служанка выдержала мой взгляд. Не опустила глаза, значит. Похоже, я виновата.

— Да, прости. Я забыла, что мы теперь ровня, — улыбнулась я, но слова прозвучали с иронией.

Мектильда и здесь оказалась благоразумна, сделала вид, что не заметила её. Но и не принялась разуверять.

— Здесь всё сделано из дерева. Я бы услышала шёпот мирового древа Играсил. Но эта вещь опасна.

Мектильда присела на корточки и аккуратно, двумя пальцами, подняла брошь. Она не перестала светить, хотя теперь по яркости не уступала лишь масляной лампе, из экономии прикрученной наполовину.

— Так здесь всё сделано из этого мирового древа?

Я понимала, что проявляю непослушание. Боги этого места, если Они услышат подобные речи, накажут. Но я устала бояться.

— Нет, Рогенда, — распрямилась черноволосая дева, в которой всё меньше оставалось от прежней забитой служанки. Она менялась на моих глазах. — Но часть Играсил заключена в каждом дереве. Живом или мёртвом.

— И о чём говорят эти брёвна?

Я прислонила ладонь к стене, напротив той, у которой Мектильда подняла брошь. Сила моя молчала. Ничего. Тёплое, сухое дерево.

— Они шепчутся, что другим надо вас бояться.

— Из-за моей Силы? Верни брошь, это моё.

—Хорошо, госпожа, — покачала головой «говорящая с деревьями».

Она медленно приблизилась и приколола брошь к моей груди.

Я не сопротивлялась, лишь убрала руку от стены, сосредоточившись на своих ощущениях. Брошь стала чуть ярче, от неё исходило тепло, как от тлеющего уголька: не обожжёшься, но чуть согреешь озябшие пальцы.

— Только дерево говорит, что не только вас надо бояться.

— А кого ещё? Хозяйку?

Мектильда отошла на шаг, как бы любуясь своей работой, и покачала головой.

— Иону?

Снова нет.

Моя бывшая служанка только раскрыла губы, чтобы ответить, как дверь, ведущую наружу, содрогнулась под ударами кулака в железной перчатке.

2

— Открой же! — коротко приказала я, переглядываясь с Мектильдой. Черноволосая служанка кинулась исполнять приказ, но у самой двери остановилась и обернулась ко мне:

— Уверена? — спросила она изменившимся голосом и посмотрела в глаза.

Это было впервые, когда та, кто раньше прислуживала мне, обратилась к принцессе, как к равной. Но поразило меня ни это, и даже не то, что за дверью стих шум, а то, как смотрела Мектильда. Словно знала что-то, о чём я не подозреваю.

— Конечно, — кивнула я, отгоняя сомнения прочь. — Отворяй.

Брошь на груди придавала смелости, раньше я чувствовала сродство с амулетом Лив, а теперь у меня был собственный. И никто почему-то не стремился его отобрать.